251
правка
Изменения
Добавлена сороковая глава
– Драор.
== Глава сороковая ==
'''Гелетина, под Солистом'''
Ангерер очнулась, но по пробуждении ее ждала лишь боль и тревожное онемение большей части тела. Веки канониссы словно налились свинцом, так что когда она все же пыталась открывать глаза, окружающая действительность представала перед ней лишь урывками.
«Мрачное подземелье, освещаемое лишь светом факелов...»
«Зловещее присутствие моего ужасающего пленителя – громадного, отвратительного, и не отрывающего от меня взгляд...»
«Облаченные в силовую броню воины – те же предатели, с которыми мы боролись в Солисте...»
«Хрупкая и изможденная фигура, закутанная в грубую робу, стоит передо мной на коленях...»
«Она сгорблена и дрожит, но ни на секунду не перестает бормотать свои молитвы...»
«В конце концов, она поднимает глаза на меня, и я вспоминаю...»
«Это Ревина. Моя сестра. И она молится за меня...»
– Воссоединена со своей сестрой... – произнесло чудище своим громоподобным голосом. – Как долго вы не виделись?
Ангерер глянула в его сторону, но лишь мельком. Сделать нечто большее означало пригласить скверну в свою душу. Вместо этого, она попыталась сфокусироваться на Ревине, своей сестре, и несмотря на годы внушаемого ей отвращения к ведьмам и еретикам, когда канонисса нашла в себе силы ответить, в ее глазах стояли слезы.
– Годы... – сказала она. – Прошли годы с тех пор, как я видела ее в последний раз.
– Я прощаю тебя. – ответила Ревина. Как оказалось, слабый хрип, которым она приветствовала Ангерер в пустыне, все же уступил место ее настоящему голосу.
Ангерер не знала, что и сказать. Она разрывалась между сочувствием к родной душе и требованиями заветов Экклезиархии.
«Не дозволяй еретику и ведьме жить!»
Эти самые слова были вытатуированы Высоким готиком на частично обритой голове настоятельницы, чуть выше шеи.
– Я прощаю тебя, Мэлисия.
Никто не называл Ангерер этим именем с тех пор, как она вступила в ряды Адепта Сороритас.
– И мне очень жаль... – закончила Ревина, снова склонив голову.
– О чем ты? – спросила канонисса, обнаружив, что ее голос стал чуточку сильней, а затем осознала, что прикована к алтарю из кованого железа. Он смердел застарелой кровью и разложением, и в то же время разглядеть его как следует ей не удавалось.
Ярость заглушила боль, когда Ангерер обратилась за помощью к воспоминаниям о своем обучении. Все эти бессчетные часы суровых наставлений и покаяния превратили ее в нечто намного большее, – и вместе с тем, намного меньшее, – чем обычный человек.
– Освободи меня! – сорвались дерзкие слова с ее растрескавшихся губ.
– У меня тоже есть родичи, с которыми я желаю воссоединиться. – ответило чудовище, выходя на свет.
Как оказалось, оно было облачено во внушительный силовой доспех – правда, в его случае, он не был идеально подогнан к сверхчеловеческому телу, а выглядел растянутым и деформировавшимся, словно кусок нагретого воска. Под блестящей черной краской кое-где проглядывались пятна тусклой слоновой кости, обрамленные зеленым цвета морской волны – своеобразные окна в другой мир.
Лицо же чудовища выглядело ненастоящим, лишь подобием облика настоящего ангела Императора, вышедшим из-под руки подмастерья, не сумевшего вдохнуть в свое творение жизнь.
– В отличие от тебя... – начало чудище, подходя к Ангерер так близко, что та почуяла исходящий от него трупный запах и ощутила, как ее кожу защипало от неестественной ауры древнего существа. – Я не отрекался от них. Они всего лишь потерялись. А твоя сестра... – чудовище указало на Ревину. – Она поможет мне найти их.
Глаза легионера на какой-то миг перестали быть двумя сферами чистой тьмы и вернули себе нормальный вид – с белками, радужкой и зрачками. Возможно, Ангерер уже начала бредить, но ей в голову пришли мысли о волках.
– Когда-то я действительно был Волком. – призналось чудовище, давая понять, что от него не укрыть даже самых потаенных мыслей. – Одним из Лунных... Но теперь уже нет.
– Сестра... – настоятельница заплакала, переполненная в равной степени гневом и отчаяньем. – Что ты натворила?
– Я сделала то, что должна была. – спокойно ответила Ревина, хотя в глазах ее плескалась горечь. – То, ради чего я была рождена. Если бы ты не хотела, чтобы я видела, тебе стоило отнять у меня зрение.
– Если б я только могла, дорогая сестра...
Легионер сжал мясистую ладонь на подбородке Ангерер, обращая ее внимание на себя.
– Странно, не так ли? Только когда мы теряем что-то, – или кого-то, – только тогда мы понимаем истинную ценность утраченного. – демонопоклонник не скрывал своего презрения. Канонисса подозревала, что он ненавидел ее за то, что она сделала с Ревиной.
– У твоей сестры есть дар. – продолжило чудовище, не ослабляя своей хватки, отчего у Ангерер уже начинала ныть челюсть. – Я позабочусь о том, чтобы он был использован по назначению, и воссоединюсь с братьями. Они там... Где-то там, и благословенная Ревина заглянет своим ведьмовским взором за завесу, чтобы узнать, где именно мне нужно сделать разрез в ткани плотского мира.
Ревина была провидцем, своего рода авгуром.
Ее латентный дар раскрылся еще в детстве, выражая себя в необычной способности знать о вещах, которые еще не произошли. Первой из них стала смерть их матери. Смертельная болезнь выедала бедную женщину изнутри, пока дети могли лишь с ужасом наблюдать за ее медленным увяданием.
Ревина плакала – сперва в одиночестве, уже зная, что ее мать умрет, а затем и вместе с сестрами, оплакивая как смерть родителя, так и их дальнейшую участь, сиротскую жизнь под опекой Сестринства. Она предвидела все.
Хотя она была лишь ребенком, сквозь пелену горя, провидица увидела и аббата, который однажды постучит в дверь их жилища.
Многим позже, когда три сестры уже стали неофитами Ордена Эбеновой Чаши, Ревина потеряла чашу для богослужений, из-за чего была бы подвергнута жестокому избиению – но ее слезы раскрыли местоположение утерянной вещи. Девочка избежала побоев, но увы, этим же она обрекла себя на куда более серьезное наказание. Ангерер обнаружила таящуюся внутри ее сестры «скверну», и незамедлительно довела этот факт до внимания их старой канониссы.
Очистив себя от всех подозрений и доказав чистоту своих собственных генов, она сделала первый шаг на пути к высшим эшелонам Сестринства. Лэвения последовала за ней, а Ревина, запертая в темнице, стала грязным секретом Ордена, известным лишь нескольким избранным, от которых в конце концов осталось лишь двое, когда старая настоятельница умерла, завещав свой пост Ангерер.
Неизвестно, сказывалось ли тут присутствие чудовищного воина, или же дело ограничивалось лишь давно подавляемыми эмоциями, но воспоминания о событиях многолетней давности ожили в памяти женщины, мучая ее ничуть не хуже свежих ран. Тем не менее, отвращение к сестре-мутанту и воодушевляющее чувство собственной правоты придали ей сил.
– Ведьмачка! – выкрикнула Ангерер, пока по ее лицу струились слезы. – Мне и Лэвении стоило придушить тебя еще в детстве!
Но Ревина уже ушла, ее увели подчиненные чудищу легионеры. Канониссе ничего не оставалось, как переключить свое внимание на него – и вскоре его безупречное, и в то же время фальшивое лицо замарал комок мокроты.
– Мерзость!
– Я не всегда ей был. – ответил Фауст, сжав кулак так сильно, что челюсть Сестры треснула. Теперь он был не Геклионом Фаустом, но Граластиксом, демоническим владыкой Ока.
Люфурион лишь вполглаза наблюдал за истязанием Сестры. Затаившись в тенях, вне поля зрения Граластикса, он собрал вокруг себя тех, кому еще доверял, делая вид, что обсуждает с ними стратегические вопросы.
Эту троицу оказалось весьма трудно разыскать. Среди Детей Страданий и остатков его собственного Багрового Воинства скрывалась целая орда предателей, но с этими избранными он сражался, истекал кровью и приносил клятвы. Люфурион не считал их братьями – он давным-давно позабыл о самой идее столь прочных уз, – но они заслужили толику уважения с его стороны.
– К нам поступают доклады. – приглушенным голосом произнес Клерик. – Воршкар повел свою армию против имперцев, и одержал победу.
– Насколько я знаю, он был ранен в битве. – шепотом добавил Джуадек.
– Тебе необязательно корчить из себя заговорщика, идиот. – отрезал Клерик, оглядываясь на воинов Черного Легиона, стоящих по стойке «смирно» в ожидании дальнейших приказов.
– Все уже оговорено. – сказал Люфурион. – Мы возвращаем демону его сородичей, а он отдает нам ведьму, после чего мы расходимся.
Жреец приподнял голову.
– Он знает, Жреец. – добавил чемпион.
– Но можем ли мы ему доверять?
– Нет, конечно. Его разум больше не принадлежит ему одному, он попал в рабство сущности, которой стал. Тем не менее, им управляет сентиментальность и старомодное чувство чести.
– Истинный сын Хтонии... – рассмеялся Джуадек.
– За которого он себя и выдает, да. – добавил Люфурион.
– А нам точно нужна ведьма? – спросил Клерик. – После триумфа Воршкара мы просто могли бы вернуться на свои корабли и бежать.
Люфурион вновь взглянул на своего колдуна.
– Жреец говорит, что нужна.
Багровые уставились на него, ожидая пояснений.
– Все, кого мы отправили на Штурндранг, мертвы.
Джуадек с мрачной миной склонился к колдуну.
– Ты уверен?
– Я говорил со служителем Ока. – ответил тот так, словно подобное деяние было для него пустяком, а не сложным и смертельно опасным ритуалом.
– Значит, их забрал варп? А я-то ломал голову над тем, что сталось с Риосом и остальными.
Жреец покачал головой.
– Они вернулись лишь несколько лет назад.
– Временное смещение... – произнес Клерик. – Значит, волны варпа не были к ним благосклонны.
– Их убило что-то иное. – продолжил Жреец. – Даже сейчас их души вопят от боли.
– Так или иначе, я не желаю к ним присоединяться. – заключил Люфурион, кивая в сторону Граластикса, который наконец-то позволил телу своей пленницы обмякнуть. Она не умрет – демон все еще мог ее использовать.
Собравшиеся Багровые не стали тратить времени на долгие прощания. Жреецу и его смертному червю – тому, что еще жил, – нужно было «помочь» ведьме в ее трудах. Когда колдуна призвал один из воинов Черного Легиона, Клерик наклонился к уху Люфуриона.
– Мы оба преклонили колени перед Воителем. Мы принесли клятвы перед Деврамом Кордой. Если они узнают, что мы планируем предать их, этот демон будет наименьшей из наших проблем.
Люфурион улыбнулся, отчего лоскутное одеяло его лица натянулось.
– Мы всегда знали, что могло дойти и до этого. Либо Риос с остальными добрались бы до архива на том мире-улье, либо мы заполучили бы ведьму. Раз Риос мертв, других вариантов у нас нет. Но я видел ее за работой – она даст нам то, что мы ищем.
– Он существует? – прищурившись, спросил Клерик.
– Десять тысяч лет назад он существовал, да.
– Но способен ли он на то, что обещает нам Жреец?
Люфурион скептически поморщился, выдавая свою неуверенность.
– Что-то настолько старое... Настолько значимое... Возможно. Но сперва нам нужно его отыскать.
– Они будут охотиться за нами. Змии, остатки Железного Десятого... Абаддон.
На лице Люфуриона расцвела тонкая, ядовитая улыбка.
– Ты как будто испугался, Клерик. Выходит, я зря тебе доверился?
Клерик не ответил на слабо замаскированную угрозу – он знал, что чемпион просто испытывает его.
– Я всего лишь перечисляю тех, кто станет нам врагами, если наше дельце удастся провернуть.
– Если мы его все же провернем... Буря, которую мы породим, сделает все это неважным. Они будут слишком заняты... Барахтаньем в собственной крови.