926
правок
Изменения
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =3940
|Всего =43}}
До двери оставалось ещё двести метров.
=='''ГЛАВА СОРОКОВАЯ'''==
'''ВРАКОН ТОРЖЕСТВУЮЩИЙ'''
'''ЗАСЛОНКА'''
'''ПРЕКРАТИТЬ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ'''
Терминаторы столкнулись с космодесантниками-примарис, а силовые кулаки врезались в керамит с грохотом тяжёлой артиллерии. Мощный удар оторвал одного из воинов от пола и, закрутив, швырнул вверх. Обмякшее безжизненное тело с полностью уничтоженной грудью загорелось в результате разрушительной атомной дезинтеграции. Космодесантника впечатало в стену, органы вывалились, и труп упал на пол. Погасла ещё одна величайшая надежда Империума.
Арейос едва отмечал потери, так как сам бросился в атаку. Избавившись от болт-виинтовки, он достал пистолет и силовой меч. Капитан уклонился от удара терминатора, после чего отплатил ему собственным. Клинок проделал борозду в груди изменника, разрезая богохульные символы на поверхности брони, но одного такого попадания будет недостаточно. Предатель поднял руку, чтобы прикрыть повреждённую пластину, и снова взмахнул силовым кулаком, описав широкую дугу в воздухе. Несущий Слово собирался врезать ладонью, однако, Арейос уклонился. Поединок не мог состоять из одних лишь уворотов и ответных выпадов. Если терминатор попадёт – капитан умрёт. Это была игра, где следовало избегать противника и грамотно рассчитывать время.
Шагнув назад, Арейос сделал поворот, вкладывая всю свою улучшенную силу и мощь доспехов в удар, что расколол терминатору локоть. Рука легионера повисла бесполезным грузом. Капитан поднял пистолет и стал стрелять в трещину в более не прикрытом нагруднике. Болт-снаряды с щёлканьем отлетали от брони до тех пор, пока один не проник вглубь доспехов и не взорвался в грудной полости изменника. Воин рухнул. Исходя из показаний сенсориума Арейоса, он не погиб, но был выведен из строя.
Капитан повернулся к следующей цели. Одновременно с этим усовершенствованный разум космодесантника обрабатывал чудовищные потери, которые терминаторы наносили его бойцам. Выбрав изменника, который сражался с двумя Сынами Гиллимана, Арейос бросился в рукопашную.
Что-то врезалось в космодесантника и сбило того с ног. Прошедшая по телу энергия стала выжигать системы доспехов. Энергетический ореол вокруг силового меча с треском исчез, и когда Арейос попытался вновь возжечь его, генераторумный блок оружия исторгнул дым под жужжание рассеивающих узлов.
Завыли предупреждающие сигналы брони, чей машинный дух быстро перенаправил энергию. Сила вернулась в ноги, и капитан вскочил. Внутри космодесантника что-то сломалось, во рту ощущался вкус крови.
Деревянная мебель и гобелены на стенах объятого огнём зала пылали, а из клонившихся к полу столбов дыма вышел вражеский лидер.
Арейос поднял пистолет и выпустил все оставшиеся болты прямо ему в голову.
Тёмный апостол крутанул рукой, заставив снаряды улететь в сторону. Те не причинили ему никакого вреда, взорвавшись при попадании в стены и потолок.
— И вы лучшее, что может создать Труп-Император? — сказал воин. — Сколько бы я не сталкивался с подобными тебе, пока ещё ни разу не ощущал ничего, кроме презрения к вам, хвалёным новым космодесантникам.
Он ударил с плеча одной из своих гигантских перчаток. Когтистые пальцы с визгом рассекли воздух, но Арейос отпрянул назад. Капитан попытался включить меч, затем ещё раз, и, наконец, вспыхнуло расщепляющее поле.
— За десять тысяч лет Его так называемая мудрость принесла вот такие плоды? — вопросил тёмный апостол. — Воины, которые думают как машины. Дух, замещённый тщетой технологий. Где сердце и ярость старых легионов? Где ваши души? И вас они называют улучшением. Ты должен знать, кто покончит с тобой, примарис. Я – Придор Вракон, Носитель Слова. Склонись передо мной и познай избавление Четвёрки.
Воин сделал ещё шаг вперёд, после чего нанёс удар сначала рукояткой своего оружия, а затем правым силовым кулаком. Не отступивший Арейос поднырнул под рукоятку, которая прошла прямо рядом с его лицом, и едва успел подставить клинок под силовой кулак. Противоборствующие расщепляющие поля взревели и затрещали, когда меч скользнул меж когтей Вракона, угрожая вонзиться в перчатку. Однако, слегка изогнув кисть, тёмный апостол поймал клинок пальцами.
Он пристально взглянул в глазные линзы Арейоса.
— Ты – капитан. Герой своего умирающего бога. Я никогда не видел кого-то менее заслуживающего этот ранг.
Вракон ещё сильнее повернул кисть, ломая оружие космодесантника. Клинок раскололся. Силовое поле исчезло в яркой вспышке голубого света, которая ненадолго ослепила Арейоса, но, судя по всему, никак не подействовала на тёмного апостола.
Капитан подался назад, чтобы разорвать дистанцию. Это был отчаянный и неблагоразумный ход. Стоило Арейосу пошатнуться, как Вракон нанёс удар сверху вниз, и его пальцы, окутанные расщепляющими силами, оторвали космодесантнику руку. Дымящиеся останки конечности с грохотом упали на пол, а капитан взревел от боли.
— Только подумать, сыновья Императора, и настолько слабые, — сказал тёмный апостол. — Каждый раз встречаясь с вами я ожидаю серьёзного испытания, но каждый раз разочаровываюсь.
Он вновь по-медвежьи ударил с плеча, вскрывая нагрудник Арейоса. Следующий удар вырвал наплечник над остатками конечности.
Капитан упал на колени. Из груди и руки хлестала кровь, плечо было сломано, а острые осколки костей вонзались в лёгкие. Задыхающийся космодесантник втягивал воздух частыми рывками. Придор Вракон встал над побеждённым, презрительно взирая на него поверх края брони.
— Ничтожество.
Затем тёмный апостол развернулся и оставил Арейоса умирать.
Фабиан ощущал себя бесполезным. Он не мог толкать сани, не мог сражаться. Мозг кричал ему бежать прочь, оставив товарищей мчащимся на них чудовищам, и лишь дисциплина удерживала мужчину на месте.
— Вперёд! Вперёд! Вперёд! — кричал историтор-майорис.
До двери оставалась сотня метров.
Двое выживших космодесантников стреляли по скоплению высыпавших из трубы тварей. Промахнуться было невозможно. Демонические конструкты падали, разлетаясь на куски механизмов и похищенной плоти, а их сущности нерождённых вылетали из тел с жуткими визгами. Однако, сервиторы шли бесконечной ордой. Когда космодесантникам приходилось перезаряжаться, создания подбирались чуть ближе, и Фабиан не мог заставить себя перестать подсчитывать ограниченное количество запасных магазинов у воинов.
— Толкайте эту штуковину! Толкайте! — вопила Йассилли. Она отпихнула в сторону Румагоя, который впал в панику и теперь не просто был бесполезным, а ещё и мешал. — Не дайте ей врезаться в чёртову стену!
Трое солдат Астра Милитарум встали между левым бампером и стеной. Именно в ту сторону сани, судя по всему, так упрямо намеревались повернуть. Бранясь и крича, они заставили устройство двигаться прямо, хотя то грозило размазать их по ферробетону. Сани постепенно ускорились, и вот уже люди бежали к двери, которая, наконец, стала приближаться.
Болт-винтовка Мекето выпустила последние снаряды. Отбросив её, он достал пистолет и нож. Сержант Коварн сдерживал демонических тварей секундной дольше, но потом сервиторы хлынули на двух заступников. Какое-то время раздавалась стрельба и предсмертные визги изгоняемых демонов, а в скоплении созданий виднелись вспышки детонирующих болтов, однако, затем поток существ устремился дальше по коридору.
Некоторые историторы и солдаты развернулись. Отдав приказ, сринагарский сержант принялся толкать их, выстраивая двойной стрелковой цепью. Фабиан же не оглядывался и смотрел только на дверь за санями. Вместо замолчавших болтеров начали трещать лазружья, что продолжалось на удивление долго, хотя по итогу стихли и они. Впоследствии историтору-майорис еще не один месяц снилось то, как отрывистые приказы «Первый ряд – огонь! Второй ряд – огонь!» сменялись криками вперемешку с бульканьем.
Фабиан слышал позади демонов, слышал шипение и какое-то чириканье. Тем не менее, несмотря на кажущуюся бессмысленность, в этих звуках почти что угадывалось определённое значение. Они вещали о боли и проклятии.
Развернувшись, историтор достал собственные пистолет и меч, готовясь дорого продать свою жизнь.
— К двери! К двери! — крикнул он, а затем начал стрелять.
Мужчина не увидел, как открылась дверь. Лишь когда к лазерным лучам присоединились слепящие потоки воющей плазмы, Фабиан понял, что они не одни. Стена перегретого газа ударила по демоническим конструктам, разрывая их на куски. Охваченные пламенем твари трепыхались и падали, а покидавшие тела демоны с воем устремлялись в варп. За плазмой последовал громовой шквал болт-снарядов.
Фабиан повернулся и сорвался на бег, в то время как коридор стал наполняться космодесантниками. Пробиравшиеся мимо саней изничтожители и заступники стреляли мужчине за спину, поэтому он ощущал резкие возмущения воздуха, вызываемые пролетающими болтами, и обжигающий жар от плазменных потоков.
Когда историтор-майорис добрался до воинов, те, не переставая вести огонь, расступились ровно настолько, чтобы позволить Фабиану пройти.
Во главе своих бойцов стоял Мессиний.
— Вы услышали, — сказал Фабиан.
— Услышал, — ответил лорд-лейтенант. — Наши силы уже входят внутрь для захвата станции. Враг застал нас врасплох, но ему тут не удержаться.
— Есть какие-то новости от флота? — спросил историтор.
Космодесантники уже разгружали сани и выносили ящики из коридора. По другую сторону двери находилась передняя с широкими воротами, и через толстое стекло Фабиан увидел неестественное сияние.
— Никаких. Вспышка достигла своего пика. Скоро мы узнаем, одержана ли победа, но не думаю, что битва в пустоте складывается не в нашу пользу, иначе сейчас уже бы шла бомбардировка или прибывали новые силы противника. Кроме того, помимо врагов здесь о других высадках не докладывали.
Фабиан кивнул. Мессиний протолкнул его через дверной проём к остальным историторам и солдатам. Мимо прошли трое агрессоров с горевшим на их перчатках запальным пламенем. За ними последовало ещё больше космодесантников. Дверь закрылась сразу же, как только агрессоры приступили к работе, сжигая последние остатки сервиторов прометиевым огнём.
— Пойдёмте, — велел лорд-лейтенант. — Снаружи вас ждёт мой транспорт с щитами.
Сервы космодесантников в тяжёлых противорадиационных костюмах накрывали историторов одеялами из свинцовых волокон. Одно передали и Фабиану. У внешней двери их ждали космодесантники с ящиками, выгруженными из саней. Льющийся снаружи яростный свет делал доспехи воинов золотыми.
— Когда те двери закроются, вы должны побежать, — произнёс Мессиний. — «Владыка» в пятидесяти метрах отсюда. Под его пустотным щитом вы будете в безопасности, но не мешкайте. Бегите как можно быстрее. Если упадёте, один из моих бойцов вас поднимет. Не снимайте одеяло. Прячьтесь от света.
Фабиан накинул одеяло поверх головы и перестал что-либо видеть. Лорд-лейтенант отвёл его на позицию.
— Вы готовы?
— Готов.
Когда двери открылись, Фабиан побежал.
Историтор слышал неподалёку визг двигателей, которые уже работали на достаточной для взлёта мощности, и видел вокруг своих ног свет от бури частиц. Под его лучами камни выглядели иначе, словно на пикт наложили выкрученный на максимум аналитический фильтр, выделявший все детали. Свет был резким и жёлтым, а атмосфера трещала из-за ионизации. Ноги Фабиана жгло. Мужчина чувствовал, как неприятно пощипывало кожу под формой и в ботинках, пока излучение засеивало его плоть Император знает каким раком.
Фабиан в кого-то врезался, и они оба споткнулись, после чего ударились друг об друга ещё раз. Поднявшись на ноги, историтор продолжил бежать. Стоило ему кожей ощутить неприятное касание работающего пустотного щита, и жжение тут же прекратилось, хотя свет никуда не делся. Схвативший мужчину космодесантник снял с него одеяло.
Историтор успел взглянуть на то, как поверхность Сринагара обжигают жёлтые лучи. «Владыка» стоял на своего рода площади, за дальним концом которой резко уходил вниз горный склон. Огромные травоядные звери на равнинах вокруг горы прижимались к земле, напоминая морские блюдечки, и ждали, когда утихнет ярость их солнц. Фабиан едва мог различить животных, так как пустотный щит рябил и покрывался разноцветными сияющими участками, что смещались под воздействие потоков местных звёзд и не давали увидеть практически ничего.
— На борт, — велел космодесантник и толкнул Фабиана к рампе левого борта.
По широкой рампе правого воины занесли в другой отсек ящики со всеми спасёнными со Сринагара знаниями и усадили ошеломлённых членов миссии историтора на сиденья. Весь процесс завершился за считанные секунды, после чего рампы поднялись, а «Владыка» оторвался от земли, повернулся и устремился в небеса. Стоило кораблю жёстко ускориться, как Фабиана вдавила в сиденье гравитационная сила. Он с трудом сдерживался, чтобы не провалиться в забытьё.
Историтор видел чудесное сияние вокруг Сринагара, но мужчине было тяжело сохранять сознание. Спустя несколько часов он уже находился в медикэ-секции ''«Святой Астры»'' в состоянии, позволявшем ему расспросить про ход битвы, однако, к тому моменту сражение закончилось.
Паривший над мостом Тенебрус летел вверх, к центру ретранслятора, и в чернокнижника вливались видения из разумов астропатов, которых поглощали его тени.
Он видел мольбы о помощи от умирающих миров.
Он чувствовал горе и страдания людей, истощённых тяжёлым трудом.
Он ощущал гордость других за служение своему богу.
Фрагменты сообщений от потерянного флота.
Гневные тирады порченого астропата на планете во власти Хаоса.
Беженцы, просящие о подмоге, которая никогда не придёт.
Он видел ребёнка, мужчину, золотою фигуру, сидящего военачальника, корчащегося от боли.
Последнее отличалось от прочих. Оно не являлось ни сообщением, ни преступной эмоцией. Тенебрус сосредоточился на нём, отбрасывая в стороны все мыслеформы и перемешавшиеся ощущения умирающих псайкеров. Здесь чернокнижник натолкнулся на пласт страданий, на ужасы, наросшие вокруг песчинок бытия, и на слои чернейших из жемчужин. Однако, пробившись, Тенебрус мельком увидел пляж с ярко светившим над ним невинным солнцем. Это было именно что ясновидение, а не какая-то наполненная метафорами мысль или варп-фокус. Глазам чернокнижника предстала реальность. Он погрузился в отголоски великого откровения госпожи Сов и ощутил океанский бриз. В ноздри бил запах соли. Тенебрус оказался в незатронутом варпом либо же войной мире. Но где тот находился?
Этого он понять не мог.
На мгновение перед его глазами возникли мужчина, женщина, деревня и закутанный в одеяло ребёнок, о чьей важности люди не имели ни малейшего понятия.
Укол боли, которую чернокнижник ощутил словно бы где-то вдали, развеял видение. Астропаты, тем временем, умирали десятками. Тенебрус слышал их предсмертные крики и видел, как над телами поднимаются столбы духовного света. Варп напирал. Каждая покидавшая плоть душа обладала такой силой, что при её переходе из этой реальности в следующую ткань бытия трещала по швам. Надвигалась опасность.
— Пора уходить, — сказал чернокнижник и опустился сбоку от Тарадор Йенг. — Я узнал здесь всё, что мог.
— Вы обнаружили местоположение ребёнка?
— К сожалению, нет, — ответил Тенебрус. Чернокнижник смотрел, как его тени роятся вокруг сферы, и даже он не ведал, сколько их там было. — Но сейчас я знаю больше, чем раньше. Возможно, накопление информации и кажется медленным процессом, Тарадор Йенг, однако, крупинка за крупинкой всё это приводит к озарению. А вот и наш выход.
Тенебрус достал из-под одежды кинжал и помахал им перед лицом ученицы. Форма оружия была непостоянной, но, судя по всему, в основном оно предпочитало вид длинного листовидного клинка из камня: кремня или обсидиана.
— Второй атам? — спросила женщина, не веря своим глазам.
— Да, — произнёс чернокнижник. — Осколок того же меча, который носит Кор Фаэрон. Большая часть их изначальных владельцев уже мертва, но ножи продолжают существовать до сих пор.
Погиб очередной псайкер, затем ещё один.
— И сколько он уже у вас?
— Очень долго, — сказал Тенебрус. — Возможно, когда мы окажемся дома в безопасности, я расскажу тебе, каким образом получил его. А ведь ты уже видела этот клинок прежде. Как по-твоему мы перенеслись с Гаталамора на ''«Парацит»'' во время бегства от пришедшей за нами трупной гвардии? Тогда я спрятал от тебя нож. Теперь же, думаю, пришло время нам поделиться друг с другом секретами. Но сначала нужно выбраться отсюда.
С этими словам он рассёк ткань времени и пространства, после чего вытянул руку. Тарадор Йенг впервые взялась за нечеловеческие пальцы чернокнижника по собственной воле.
Тени завизжали и просочились через разлом словно масло, вытекающее из пробитой ёмкости. Псайкеры же продолжали вопить. Всё больше и больше их умирало в небольших взрывах духовной энергии, которая терзала материум. По ту сторону ночи собирались существа.
Йенг и Тенебрус вместе вышли за пределы этого мира.
Разлом закрылся, и спустя несколько мгновений гора затряслась.
Придор Вракон выпотрошил ещё одного космодесантника. Выдернув силовой кулак, он принялся наблюдать, как на его пальцах извиваются и чернеют внутренности воина. Гора задрожала. Тёмный апостол нахмурился и посмотрел на дверь ретранслятора. Несущий Слово больше не ощущал присутствия Тенебруса. Значит, Длань либо потерпела неудачу, либо добыла знание, которое они оба искали.
— Это место мертво, — передал по воксу Вракон. — Чернокнижник ушёл. Ретранслятор погибает, и мы можем телепортироваться. Приготовьтесь к отступлению.
''— Мой повелитель,'' — сказал один из его бойцов, чей голос был едва слышен из-за воплей звёзд. ''— Космодесантники заходят на объект всеми силами.''
— Мы закончили. Отходите! — скомандовал тёмный апостол. — Отходите ко мне. Активируйте телепортационные маяки.
Вокруг него забили коронные разряды, температура воздуха упала. К Несущему Слово ринулся космодесантник с занесённым для удара силовым мечом.
— Тебе придётся дождаться следующего раза, трупопоклонник, — произнёс Придор Вракон. — Сегодня битву ты проиграл.
Оружие воина прошло через мерцающий свет, и по станции словно прокатились раскаты грома – это произошло смещение воздуха, когда всех терминаторов, включая мёртвых, затащило в варп, а оттуда на борт ''«Господствующей воли»''.
Увидев, как тени проносятся через открытый чернокнижником варп-разлом, Ростов позволил опуститься маскирующей завесе.
Он лежал на спине, запутавшись в кабелях, которых поймали его и затормозили. Инквизитор просчитался в том, насколько противоборствующие гравитационные поля внутри сферы замедлят падение. Ростов ожидал мягкого снижения с неприятным, но переносимым ускорением ближе ко дну, но ошибся. Теперь обе ноги инквизитора были сломаны, а лоб – рассечён.
Кабели спасли ему жизнь.
— Милостью Императора, — произнёс Ростов.
С трудом отталкиваясь от пола, он перевернулся на живот. Внутри сферы имелась дверь, которая вела в служебную трубу, что служила Жемчужине опорой. Инквизитор поднялся на локтях и принялся волочить за собой бесполезные ноги.
— Чилчи, — передал Ростов по воксу. В ушах раздавался шум вызванных бурей частиц помех, имевший до странного размеренный ритм, словно отбивался такт для незавершённой песни. — Лакранте, — попытался он вызывать инвестигатуса.
Инквизитор полз вперёд, к манящей служебной двери. Всюду вокруг него умирали псайкеры. Это был лишь вопрос времени, когда машины ретранслятора перегрузятся, и тогда уже станет неважно, добрался ли он до двери или нет. Вся планета окажется потеряна в результате демонического вторжение, но Ростову всё равно следовало попытаться.
— Чилчи, Лакранте.
Инквизитор дополз до двери и скользнул пальцами по пластальной поверхности. Горевший зелёным индикатор доступа говорил о том, что дверь не заперта, но с таким же успехом она могла быть залита скалобетоном, ибо кнопку открывания установили на высоте груди. В нынешнем положении Ростов никак бы не преодолел такое расстояние.
— Чилчи, Лакранте…
''— Леонид?'' — Ответ чиканти прозвучал хрипуче, словно та находилась по другую сторону от солнца. ''— Ты жив? Мы видели, как ты упал. Думали, что погиб!''
— Я не упал. Я спрыгнул, — сказал он.
Инквизитор вновь взглянул на такую далёкую кнопку.
— Чего?
— Слушай меня. Чилчи. Открой заслонку. Псайкеры умирают. Коллапс реальности неизбежен. Нерождённые собираются. Я чувствую их. Это будет полномасштабное вторжение, и мы потеряем мир. — Он сдерживал боль одной лишь силой воли, но у него имелись пределы, поэтому агония прогрызалась через ментальную дисциплину. — Лиши псайкеров защиты от бури. Выжги всех в ретрансляторе. Ты поняла?
Шум помех.
— Чилчи?
''— Да, да, прости. Потеряла тебя на секунду. Лакранте получил ранение. Поняла. Открыть заслонку. Убить псайкеров. Я попробую, хотя стрельба по тому колдуну не сработала.''
— Идей получше я не предложу.
''— Где ты?''
— Если выживу, буду у основания сферы, рядом с колонной обеспечения. Я постараюсь попасть внутрь башни обслуживания. Найдёте меня там.
''— Постараешься? Она заперта?''
Ростов приложил лоб к гладкой оболочке сферы.
— Всё сложно. Я ранен. Просто делай, что говорю. Да пребудет с тобой Император.
Возникла пауза.
''— И да пребудет Он с тобой тоже, Леонид.''
Инквизитор оборвал связь.
Находящаяся вне досягаемости кнопка дразнила Ростова. Он убивал военачальников, заглядывал в разумы самых злых людей в галактике, пытал невинных, обрекал города на смерть и совершал всё это с готовностью, за Императора, но сейчас казалось, что самой сложной вещью, которую от него когда-либо могли бы потребовать на службе, было просто подняться.
И инквизитор либо поднимется, либо умрёт.
Скрипя зубами в преддверии грядущей боли, Ростов стянул перчатки, положил руки на металл и, пользуясь одной лишь силой трения ладоней о дверь, начал поднимать себя с пола.
Заскрежетали переломанные кости. Левая нога пострадала не так сильно, и в ней сломалась лишь голень, а значит, инквизитор мог встать на колено, пусть и с огромной болью. Правая же нога получила перелом бедра. Если перенести на неё хоть часть веса, Ростов лишь окажется ближе к тому, чтобы потерять сознание.
Рука шлёпнулась о металл. За ней другая. Инквизитор подтягивал себя вверх по стальной двери. Удивительно, сколь сильное давление была способна оказывать конечность терранца плоской прижатой ладонью. Ему требовалось сделать так ещё два раза, возможно, три. Не раненый человек справился бы с этим почти моментально, не думая. Сейчас же подобное казалось невозможным.
Он вновь поднялся, вновь подтянулся. Ростов начал подбирать под себя левое колено, и при каждом ударе об пол в процессе его тело пронзалось шипами агонии. Затем, каким-то чудесным образом, ему удалось встать, опираясь на левое колено. Правая нога висела мёртвым, причиняющим боль грузом.
Кнопка на двери находилась справа от него.
— О, Император, как же ты любишь испытывать меня, — произнёс Ростов.
Он как мог вытянул руку и попытался ударить по кнопке, но не достал. Не хватило пары сантиметров.
Инквизитор сильнее сжал зубы. Ростов знал, что нужно делать. Это будет больно.
Наклонившись чуть вправо, он снова потянулся рукой.
Как только вес тела перенёсся на сломанное правое бедро, инквизитор вдавил кнопку пальцем.
Опора в виде двери исчезла, и Ростов закричал. Ему редко доводилось испытывать такую боль. И всё же, дверь открылась. Стоило ему упасть на пол внутри башни обслуживания, как Чилчи тут же открыла огонь.
Инквизитор затащил себя в помещение. К счастью, дверь автоматически закрылась у него за спиной.
Выжившие псайкеры выли словно звери. Их лица испускали колдовское сияние, а тела тряслись. Каждые несколько секунд один из них умирал во вспышке, после чего его душа сразу же вырывалась из физического сосуда, обращая тот в пепел. Машины, собиравшие избыточную пси-энергию, светились слишком ярко.
Лакранте чувствовал, как давят существа с той стороны, а ведь он не был пси-одарен. Это означало, что твари близко. Инвестигатус опирался на основание башни-пирса. По его спине стекала кровь из глубокой раны в плече, которую оставил демонический сервитор.
Чилчи стояла на колене возле мужчины. Им следовало держаться ближе к двери.
— Как только та заслонка начнёт открываться, нам придётся бежать, — сказала чиканти. Прищурившись, она навела карабин на канат с противовесом, не дававшим заслонке подняться. — Мне бы сейчас действительно хотелось держать в руках моё чертово дальнобойное лазружьё, — проворчала Чилчи. — Большие железные блоки, — произнесла чиканти. — Нам повезло, что вы, люди, настолько примитивные.
Она снова выстрелила, и плазменный импульс исчез в металле самой заслонки. Чилчи выругалась.
— Если чиканти такие умные, тогда почему галактикой правим мы? — спросил Лакранте.
Инвестигатус наблюдал за ближайшим к ним псайкером. Выгнутая спина женщины так и оставалась неподвижной, словно это было её нормальное положение.
— Галактикой? Спорное утверждение. Один миллион миров из миллиардов? Вы – пятно плесени, а не господствующий вид. —Чилчи опять открыла огонь, и плазменный импульс устремился прочь от напарников. — Дерьмо! — воскликнула она, за чем последовали, наверное, ещё более крепкие ругательства уже на её щёлкающем чужацком языке.
— Дальнобойное лазружьё?
— Заткнись, обезьянка, — ответила чиканти.
Она сделала вдох.
Женщина на троне рядом начала меняться. Её кричащий рот растянулся словно у змеи, которая готовилась проглотить свою добычу, а кожа стала ужасающим образом деформироваться, собираясь в плотные выступы и образовывая издающие свист отверстия.
— Чилчи…
— Заткнись, — повторила она.
— Время на исходе.
Лакранте принял одностороннее решение пустить в голову женщины лазерный луч. Как только она умерла, инвестигатус сразу же заметил другого корчащегося псайкера.
— Там ещё один. Я не смогу пристрелить их всех.
Испытывая боль, Лакранте зашагал по внутренней поверхности сферы. Даже несмотря на закреплённый на голове инвестигатуса пси-блокиратор исходящее от астропатов психическое давление вызывало у него слабость, и он чувствовал себя как желе. Твари скреблись ему в затылок, а рот бесконтрольно наполнялся слюной. Лакранте потянулся ко второму псайкеру. Лицо этого было широко растянуто и напоминало кожу на барабане. С той стороны лица пыталось вырваться наружу нечто остроконечное и шипастое. Зрелище заставило мужчину оцепенеть.
Когда в пустые глазницы астропата закатились изнутри чьи-то красные глаза, Лакранте нажал на спусковой крючок.
Инвестигатус огляделся. Более половины астропатов уже были убиты либо психической перегрузкой, либо полудемоническими конструктами чернокнижника. Оставшиеся корчились, и всё больше псайкеров начинали выказывать признаки преображения.
— Чилчи!
— Я пытаюсь! — крикнула она в ответ.
Лакранте вернулся к Чилчи.
— Нам нужно уходить. Может, найдём пульт управления или что-то вроде того. Откроем заслонку так.
— Нет времени, — возразила чиканти.
Гора сотрясалась. Псайкеры кричали. На дальней стороне сферы взорвался один из них, породив кровавый ливень. Из всё ещё дёргающихся останков уже вылезало нечто.
— Вот… сейчас… — произнесла Чилчи.
Она нажала на спусковой крючок.
Плазменный импульс прочертил воздух и перебил удерживающий противовес канат, после чего начал поворачиваться огромный барабан с намотанным на него металлическим тросом.
— Уходим, — сказала чиканти.
И они побежали. Грохот откидывающейся заслонки прокатывался по сфере и преследовал напарников даже в коридоре, а вместе с ним доносились и вопли поддающихся одержимости астропатов.
Заслонка откинулась полностью, и хлынувший внутрь станции свет Лакранте ощутил как физически осязаемый удар. Он крепко зажмурился, ибо боялся, что ослепнет.
Прикрывая глаза руками, Чилчи что-то искала на ощупь позади себя, пока, наконец, не нашарила дверной переключатель. Портал со стуком закрылся.
Лакранте открыл глаза. Он едва мог видеть.
— В последнюю секунду? — спросил инвестигатус.
— Будем надеяться, — ответила Чилчи.
— Флот изменников меняет направление, — передала второй лейтенант Симейн.
— Диомед? — сказала Атаги.
— Все корабли запустили подруливающие устройства. Согласно нашим авгурам, мощность их двигателей не уменьшилась. Они не возвращаются для очередного прохода, а выходят из боя. Мы обратили врага в бегство.
Раздались радостные восклицания, но командующая группой заставила всех замолчать одним гневным выкриком.
— Тихо! — велела она. — Вы не видите? Если они начнут отступать сейчас, мы их не поймаем. Несущие Слово так не убегают. Кто знает, какие цели преследовали изменники и чего смогли достичь.
— Мне отдавать приказ преследовать? — поинтересовалась Диомед.
— Статус вспышки, — рявкнула Атаги.
— Столкновение со звёздным погодным фронтом через сто двадцать секунд, — доложил Басу. — Он уже достиг Сринагара-Примус.
— «Квартус-Дельфус-один» и «Два»?
— «Один» уже в погодном фронте. «Два» столкнётся с ним через полчаса после нас.
Атаги наполовину поднялась из кресла. Двойные солнца светили значительно ярче, чем прежде, а флот Хаоса рассеялся. Она бы смогла загнать часть врагов, но её корабли сильно растянулись и рисковали пострадать от возможной контратаки. Ослабленные за два часа боя щиты были уязвимы перед волной частиц.
Командующая группой не знала, что делать. Из-за стимуляторов сердце бешено билось. В голове же метались вольные, опасные мысли, предлагавшие женщине десятки противоречивых вариантов. Атаковать или бездействовать? Жажда крови боролась со здравым смыслом. Атаги застыла, ощущая головокружение и чувствуя себя так, словно желудок завязался в узел. Будь нетрезвая командующая группы одна, она бы, шатаясь, подошла к своему трону и рухнула в него, чтобы успокоить грохочущее сердце и душу.
Но Атаги не могла. Шла секунда за секундой.
— Командующая группой? — спросила Диомед.
Десятки людей смотрели на Атаги, ожидая от неё указаний.
Лицо женщины искривилось. Был лишь один приемлемый вариант.
— Живой труп Императора! — выпалила она. — Приказ каждому кораблю – остановить преследование. Прекратить подачу энергию на двигатели и всю перенаправить на пустотные щиты. Приготовиться к воздействию вспышки. Закрыть заслонки. Сражение закончилось.
Гвалт на мостике стих.
— Выполнять! — крикнула командующая группой.
Заслонки начали закрываться, а свет солнца становился всё болезненнее. Один за одним выключились тактические гололиты, и схема боя на гель-экранах сменилась пеленой помех. Последними Атаги увидела исчезающие корабли Хаоса, которые теперь было невозможно рассмотреть не на фоне звёздного свечения невооружённым глазом.
— Элоиза, — безотлагательным тоном позвала её Диомед.
Первый лейтенант скользнула глазами по носу и подбородку командующей группы, а затем отвела взгляд.
Нерешительно подняв руку к лицу, Атаги вытерла его. На кисти осталась кровь, обильно шедшая из носа.
Женщина достала носовой платок. В висках пульсировало, кожу стягивало, а отёкшее горло хотело сомкнуть стенки дыхательных путей. Она приняла слишком витадандума, и теперь ей нужно было покинуть мостик.
— Диомед, как только буря пройдёт, я хочу провести глубокое авгурное сканирование всей системы, — сказала Атаги, вложив в голос столько властности, сколько удалось собрать. — Отправьте сообщение «Квартус-Дельфусу-два». Скажите им, чтобы начали преследование как можно скорее. Я была бы благодарна, если бы они уничтожили хотя бы парочку кораблей в этой неразберихе. — Командующая группой зашагала по палубе, стараясь не шататься, хотя поверхность под ногами казалась зыбкой. — Если понадобится что-то ещё, я в своих покоях.
Резервная внутришлемная пластина слегка зашипела. Крошечная и не столь иммерсивная, как погружающие ретинальные системы, что служили доспехам типа X в качестве основного дисплея, она существовала для использования в случае крайней необходимости, а потому имела доступ лишь к данным о физическом здоровье и целостности брони.
Кривые линии вяло демонстрировали пульсацию умирающих сердец, а сотканные из света диаграммы настойчиво показывали, как тяжело было работать фармакопее. С доспехами дела обстояли не лучше. Каждая пластина, каждая система выводилась в виде красного контурного пикта. Пользы броня ему больше не принесёт.
Близилась смерть Феррена Арейоса. Глубоко под оболочкой программирования примарисов космодесантник нашёл воспоминание о резвоногом, весёлом мальчишке. Его ждала короткая жизнь, но она могла бы стать счастливой, если бы только её не украли ради нужд Империума. Капитан умирал прежде, и умрёт вновь, теперь уже должным образом. Впереди не маячили ни металоновый холод, ни бесконечные проверки, ни тысячи лет гипноматовых кошмаров.
Феррен Арейос встречал надвигающуюся гибель спокойно.
Диаграммы изменились, на мгновение исчезли, вновь изменились, а затем показания стабилизировались. Мигающие огоньки стали зелёными.
По телу Арейоса прошёл мощный электрический разряд. Мышцы сократились с такой силой, что разорвались. Сломанные кости заскрипели друг об друга. Обломки зубов вонзились в смятые дёсны. Сердца забились быстрее, после чего умерли.
Внезапно внутри него забушевал сухой жар, который исходил от определённого места в груди, но распространялся со скоростью степного пожара. В конце концов, всё тело Арейоса оказалось объято пламенем. Ничто в его разбитой броне не могло ослабить боль. Ничто в его изменённой физиологии не могло её приглушить.
Не существовало агонии мучительней, нежели сама жизнь.
Когда Велизариево Горнило поглотило космодесантника целиком, он услышал где-то вдали голос.
— Это капитан. Тяжело ранен. — Голос зазвучал ближе, а потом стал тише. — Сервы! Сюда, сейчас же. — Раздался вокс-щелчок. — Требуется срочная медикэ-эвакуация, один субъект, нулевой уровень, Зал изречений. Заранее отправьте сигнал и подготовьте медикэ-блок на борту ''«Святой Астры»'' к экстренной операции. Необходимы агуметические импланты. Отдайте ему приоритет. — Ещё один вокс-щелчок. — Активируйте те гравиносилки. Аккуратнее, давайте. Быстрее выносите его отсюда.
Арейоса схватили руки, причём очень много рук, судя по всему. Со всех сторон он ощущал давление причиняющих боль пальцев. Его начали освобождать от доспехов. Снятие пластин сопровождалось обжигающими болезненными ощущениями, словно от космодесантника отрывали части тел.
Кто-то вставил устройство в порт-катетер на бедре, и Арейос почувствовал, как нечто вонзилось в плоть через интерфейсное кольцо. Раздалось необычайно громкое шипение, а затем по горящему телу начал распространяться исходивший от точки порта холод, утихомиривающий пламя.
Сознание покидало космодесантника, и, прежде чем провалиться в черноту, он в последний раз услышал голос.
— Проинформируйте лорда-лейтенанта о том, что Феррен Арейос жив.