68
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
==== ПРЕДИСЛОВИЕ ОТ АВТОРА ====
Дурак — распространенный фольклорный персонаж. Он есть в каждой культуре. Дураки — те проказники, что балансируют на краю общества, дергая его за бахрому. Как шут короля Лира, они существуют для того, чтобы показывать то, что ''есть'', чего ''не может быть'', и что ''может быть'', и чего ''нет''. Дурак — ходячее противоречие, вроде бы смешное, но чаще всего — нет. Дураки рассказывают горькую правду невнимательным слушателям и показывают истинные лица, прячущиеся за сладкой ложью. Дураки испытывают саги на прочность.
— Отлично. Думаю, мы поладим. У меня в закромах лежит множество премудростей, которыми я могу поделиться. — он вытер окровавленные руки об одежду. — И да, где моя выпивка?
===Глава III. ЗМЕЙ===
===Глава IV. ХЕЛЬХАНТ===
'''641.M41'''
Серые силуэты пробирались по скалам ко льдам, раскинувшимся внизу. Поднявшийся вой эхом откликался в залах Ярлхейма.
Как все хитрые старые хищники, какими они и были, Лютокровый и его товарищи дождались, пока Кровавые Когти ослабят кракена перед тем, как нанести удар. Когда тварь ударила в ответ, негодующе вереща, ярл отхватил щупальце морозным клинком. Его хускарлы держались на почтительном расстоянии, готовые задержать любого Кровавого Когтя, который попытается вмешаться в этот бой. Лукас хмыкнул. Значит, Лютокровый убьет кракена в одиночку. Так оно всегда и было — волки уступали свое убийство вожаку стаи.
Услышав крик, Лукас обернулся и увидел, как Аки бросился к сражающимся. Один из хускарлов отпихнул его.
— Ты свою долю кровопускания уже истратил, щенок, — усмехнувшись, проговорил Волчий гвардеец. — А теперь дай настоящему воину совершить убийство.
— Это наше убийство, — рыкнул Аки, сшибаясь со здоровенным хускарлом. Доспехи старшего воина утяжеляли трофеи и военные отметины, а в руках у него был двуручный топор. Он оттолкнул Аки на шаг назад и громогласно расхохотался.
— Тогда тебе стоило пойти и убить это зверюгу, а не играть с ней в догонялки, щенок.
Аки бросился на Волчьего гвардейца и схлопотал сильный удар в голову. Лишившись чувств, он рухнул на лед. Волчий гвардеец перевернул его сапогом.
— А эти щенки куда хрупче тех, что я помню, — сказал он товарищам.
— Потому что ты никогда не умел рассчитывать силу, Хафрек, — проговорил Лукас. Он перешагнул через тело Аки, и Хафрек отступил назад. — Даже когда ты был тупоголовым щенком, ты убивал рабов, когда был пьян.
— Последи за языком, Трикстер, — прорычал Хафрек.
— А иначе что? — Лукас приглашающе развел руками. — Иди сюда, братец, давай поборемся так, как боролись раньше, а? Или твоя память такая же короткая, как и разум, раз ты не помнишь, как здорово я тебя отделывал тогда?
— Я больше не щенок, — настороженно протянул Хафрек.
— Абсолютно верно, — Лукас приблизился к нему еще на шаг. — А это значит, что мне не нужно будет обходиться с тобой помягче.
Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга. Наконец, Хафрек зарычал и отвернулся.
— Проваливай, Трикстер. У меня нет лишнего времени, чтобы тратить его на тебя.
Позади Хафрека Лютокровый добивал пойманную дичь. Искусно сделанное оружие в его руке сверкало бирюзовым светом, оставлявшим след в ледяном воздухе с каждым ударом. Кракен, уже будучи раненым, мало что мог противопоставить такому старому и умелому воину, как Кьярл Лютокровый.
Его клинок вонзился в черный выпученный глаз. Из раны хлынул ихор, и кракен зашелся криком, перешедшим в вой агонии. Более мелкие, похожие на листья щупальца, торчащие возле его челюстей, процарапали шипами доспех Волчьего лорда, когда кракен ударил его головой.
Лютокровый высвободил клинок и запустил свободную руку в открытую рану. Лукас знал, что он собирается делать. Был только один способ убить кракена — добраться до его мозга.
Несмотря на отчаянное сопротивление твари, Лютокровый нашел то, что искал, и вырвал мясистый шмат ганглиев вместе с потоком свернувшейся крови. Кракен конвульсивно дернулся и забился в предсмертных судорогах, разбивая лёд вокруг себя и заставляя нападавших броситься врассыпную.
Ярл подался назад, все еще сжимая в руке мозг. Кракен изогнулся, пытаясь дотянуться до него, широко распахнув клюв, прежде чем он наконец-то рухнул и обмяк, словно порванный воздушный пузырь. На секунду повисла тишина, нарушаемая только треском сдвигавшихся льдин. А затем Лютокровый запрокинул голову и завыл.
Его вой эхом откликнулся со всех сторон, когда стаи услышали его и начали праздновать триумф своего ярла. Хафрек и остальные Волчьи гвардейцы направились к нему, чтобы поздравить.
— Об этой великой победе сложат сагу еще до того, как этот цикл окончится, — проговорил Лукас, поднимая Аки на ноги. — Интересно, упомянет ли он нас в ней?
— Спорим, что нет, — пробурчал Аки, потирая голову.
— Если захочешь, я дам тебе пару очков вперед. Как твоя голова?
— Болит.
— Это хорошо. Может быть, хоть в следующий раз ты не забудешь надеть шлем, — проворчал Лукас.
Несмотря на туман, который все еще покрывал большую часть льдов, он мог рассмотреть столбы дыма, поднимавшиеся над пещерой, и авточувства его шлема улавливали запах жареной плоти кракена. Их убийство было единственным, которое ярл счел пригодным для того, чтобы отбить.
Лукас насмешливо оскалился.
— Отыщи остальных. И поставьте Дага на ноги.
— А ты куда собрался? — Аки поднял на него глаза.
— А я пообщаюсь с нашим ярлом.
Лукас крадучись направился сквозь льды. В его душе кипел не гнев, но облегчение. Лютокровый первым нанес удар. А значит, что бы не случилось дальше, вина будет возложена на него. С той их стычки, которая произошла, когда Лукаса определили в стаю Лютокрового, прошло несколько недель. Все это время ярл старательно выдерживал дистанцию, и Лукас в своих развлечениях ограничивался Кровавыми Когтями. Это было нелегкое, невысказанное вслух перемирие — и все-таки это было перемирие.
И теперь оно было нарушено.
Лютокровый обернулся, когда Лукас протиснулся между двумя хускарлами. Те зарычали, раздраженные такой непочтительностью, но сдержались, повинуясь короткому жесту ярла.
— Можешь не благодарить, Лютокровый.
— За что?
— За кракена, которому мы пустили кровь для тебя, — Лукас примирительно поднял руки, когда Кьярл зарычал. — Нет-нет-нет, не переживай по этому поводу, мой ярл. Для нас было честью удерживать бедное животное, пока ты так храбро загребал себе всю славу за обе щеки.
— Осторожнее, Шакал. Я не смогу переварить всю тарелку твоей глупости.
— Нет, — мягко ответил Лукас, — он впереди нас. Хороший вожак всегда впереди. Но никогда не выше. — Он рассмеялся. — Вот почему он никогда не увидит, как это случится.
===Глава V. ЗАГЛАТЫВАЯ КРЮЧОК===
'''641.M41'''
Слиск бежал по металлическим крышам, и его шаги были не громче шуршания дождя, перемешанного с нефтью, заливавшего город. На бегу герцог вытащил меч — тот был произведением искусства, таким же единственным в своём роде, как и его владелец. Слиск был уверен в этом — клинок был выкован специально к этому дню, и кузнец был казнен, чтобы никто и никогда не завладел хоть сколько-нибудь похожим оружием.
— С удовольствием, Трэвельят.
===Глава VIII. ПОРЯДОК ВЕЩЕЙ===
'''641.M41'''
Охота шла отлично.
— Вот, что я себе говорю, братец, — он улыбнулся. — А сейчас — уж не знаю, как насчет вас, а я вот опять проголодался. Пойдемте-ка найдем еще лося. Может быть, — он насмешливо оскалился, глядя на Аки, — на этот раз я даже позволю Аки убить его.
===Глава IX. ОХОТНИЧЬИ УГОДЬЯ===
'''641.M41'''
Точечный удар уничтожил вращающиеся авгур-платформы. Совпадение их взрыва и вспышки на поверхности звезды были рассчитаны до последней миллисекунды — и когда в авгур-сети появилась брешь, Небесные Змеи незамеченными проскользнули в систему Фенрис, прячась за мимикрирующими устройствами и теневыми полями, а затем направились сквозь бушующие небесные океаны.
Слиск, вальяжно развалившись на командном троне на мостике «Нескончаемой агонии», смотрел как мраморно-синие льды заполняли передний обзорный экран. Мир манил герцога своим пением, и тот жаждал испытать все удовольствия, которые ждали впереди. Но сначала стоило позаботиться о других делах.
— Потыкайте-ка в этих зверей чем-нибудь, — велел он одному из членов команды, стоящему рядом с троном наготове. — Нам надо вытащить их из берлоги.
Повинуясь его приказу, второй флот, чуть меньше первого, выскочил в реальность рядом с одним из огромных полумобильных космических фортов, окружавших планету. Рои «Острокрылов» и «Пустотных воронов» должны были напасть на форт, а затем быстро отступить на границу системы, где их дожидался «Игривый Клинок». Крейсер класса «Мучитель» был одним из трех кораблей, которые Слиск угнал во время первого изгнания из Комморрага. Судно и сопровождавшие его корабли должны были изобразить некое подобие сражения, когда военный флот системы бросится в погоню, и оттянуть подальше силы мон-кеи.
К тому времени, когда они вернутся, «Нескончаемая агония» и остальной флот герцога укроется в безопасном уголке, скрытый мерцающим гало центральной звезды системы. А оттуда герцог сможет устроить похожие рейды на несколько ближайших обитаемых планет, чтобы военному флоту было, чем заняться, пока сам герцог и его гости будут развлекаться.
Эта уловка отвлечет Волков ненадолго — не больше, чем на несколько недель. Но этого было вполне достаточно.
Устроившись в кресле поудобнее, Слиск просматривал первые боевые рапорты. Контакт был мгновенным и кровавым.
Герцог улыбнулся.
— Доволен собой? — мурлыкнул женский голос.
Слег, маячащий за командным троном своего владыки, напряженно зашипел и поднялся, всеми руками хватаясь за оружие.
— Я всегда собой доволен. — Слиск успокаивающе помахал рукой змеелюду и повернулся, глядя, как леди Малис легко шагает по командной палубе. Аврелия была одна — ни одному кабалитскому воину не позволялось сюда входить, даже если он служил подчиненным герцога.
— Какая у тебя пестрая компания, Трэвельят, — заметила она, окинув взглядом собравшихся вокруг капитанов, — даже не все из них — комморриты.
Капитаны недовольно заворчали, и, к большому удовольствию Слиска, многие из них метнули в сторону леди Малис сердитые взгляды.
— Некоторые из них прекрасно играют свою роль, — улыбнулся Слиск. — Кстати, не припоминаю, чтобы приглашал тебя на мостик.
Лишь несколько его подчиненных — самых любимых — приглашались сюда, чтобы посидеть рядом с герцогом, когда они приближались к избранным им охотничьим угодьям.
— О, Трэвельят, ты же знаешь, как редко меня останавливает отсутствие приглашения, — откликнулась Аврелия, — если бы я ходила только туда, куда меня приглашают, я бы вообще никуда не ходила.
— Я полагал, что ты будешь присматривать за своими воинами. Сколько ты их привела? — спросил Слиск, снова сосредоточив все свое внимание на обзорном экране.
— Достаточно. В твоих штурмовых отсеках полно рейдеров едва ли не из полудюжины кабалов, в том числе и из моего. Разбойников и «Ядов» там не меньше, и все они с нетерпением ждут, когда порталы Паутины откроются и позволят им обрушить свою мощь на эту планетку, — она оперлась на спинку его трона и принялась лениво обмахиваться веером.
Слиск заметил Мирту, стоящую рядом с Джинкаром, готовую исполнить любой приказ своего господина. Она выделялась даже на пестром фоне корсаров из герцогской свиты. Мирта была драгоценностью из драгоценностей, и герцог одарил ее нежной улыбкой, но она не ответила на нее. Улыбка Слиска стала шире, и он обернулся к Малис.
— Так о чем ты хотела спросить?
— Трэвельят, радость моя, — усмехнулась Аврелия, — в чем конкретно заключается твой план? Ты почти ни разу не ознакомил нас с его деталями.
— Не заметил, чтобы остальных это очень сильно волновало.
— Значит, они глупцы, — Малис посмотрела на герцога, — или нет, даже хуже глупцов. С таким же успехом мы могли бы набить корабли животными.
— Они просто в восторге. И почему им не быть в восторге? Это будет самый восхитительный пикник, не находишь? Ты только посмотри на это, Аврелия — ну разве она не прекрасна?
— Эта планета? Она ничем не отличается от тысяч других разграбленных нами планет.
— Души у тебя нет, Аврелия, — вздохнул Слиск.
— О, тут ты ошибаешься, Трэвельят, — она рассмеялась, — и я очень хорошо потрудилась, чтобы не сомневаться больше в том, что моя душа куда-нибудь денется с положенного места. И часть этих трудов заключалась в том, что я задавала правильные вопросы в правильный момент, — Аврелия отступила от трона и сложила веер. В ее тоне и движениях читался почти — а может быть, даже и не почти, — вызов.
Слиск поднялся на ноги и повернулся к ней. Капитаны отступили назад, и Слиск холодно улыбнулся. Он почти чувствовал запах их напряжения и едва уловимый флер нетерпения. Они почти надеялись, что леди Малис на полном серьезе собиралась бросить ему вызов. Под его командованием они уже совершили сотни, если не тысячи удачных рейдов, и все же, кровь и их жилах кипела — также, как когда-то вскипела и в его жилах. Но им не хватало его смелости, и они ждали, что первый шаг сделает кто-то другой.
Но Малис присутствовала здесь не для того, чтобы вызывать его, нет, — он понял это еще в тот момент, когда увидел ее среди гостей. Она пришла к нему за помощью.
Слиск снисходительно улыбнулся и подвел леди Малис к панели тактического дисплея. Сидящие под ней на корточках рабы, скованные цепью, загружали на экран данные, поступающие в их коммуникационные имплантанты. С каждым судорожным движением их длинных бледных пальцев изображение мира и того, что ждало участников кутежа внизу, становилось все четче.
Остальные рабы, дрожа, ожидали неподалеку. Они принесли доспех герцога, куда более практичный чем тот, который Слиск носил на Поке. Его грани сверкали разными цветами, пока рабы надевали его на своего господина. Остроконечные пластинки брони врезались в ладони рабов, рассекали им пальцы, заставляя тихо охать от боли. Герцог глубоко вдохнул, упиваясь их страданиями.
— Скажи мне, Аврелия, как бы ты поступила с этой планетой?
— Вся ее поверхность нестабильна, — пробормотала Малис, изучая данные, — кроме вот этого единственного континента. — Как и ожидал герцог, она увеличила изображение земного массива, который люди называли Асахеймом. — По крайней мере, охота обещает быть интересной.
Слиск кивнул.
— Как видишь, нам не помешало бы подходящее место, чтобы укрыться от штормов. Такое, чтобы мы смогли провести наш праздник как следует. А, вот, — он коснулся пальцем карты, оставляя пометку. Этот жест был скорее реверансом в сторону Малис, потому что на самом деле герцог выбрал это место заранее, изучив всю доступную информацию о Фенрисе, которую только смог отыскать в своей библиотеке. За свою жизнь Слиск ограбил сотни человеческих миров и собрал внушительную коллекцию отчетов о податях и сборников информации. Мон-кеи были бесполезными животными, но они умели неплохо вести записи.
— Изолированный аванпост, крохотный островок цивилизации посреди океана варварства. Достаточно далекий от главной обители мон-кеи, чтобы они не заметили нас, но в то же время стоящий на относительно твердой земле. Буря подпортит их примитивные планетарные сенсоры, и нам будет легко отвести им глаза, — герцог улыбнулся, довольный собственной хитростью. — Мы совьем гнездо у них под боком, и они не заметят нас, пока не станет слишком поздно.
— Почти как змеи, — машинально откликнулась леди Малис, и Слиск поднял на нее глаза.
— Слишком очевидное сравнение, Аврелия.
— Зато точное! — она рассмеялась.
— Знаешь, моя сладкая отравительница, твои остроты в последнее время слегка затупились. Возможно, тебе нужны партнеры поумнее, чтобы помочь их наточить.
— Это предложение?
Слиск пожал плечами, не отрывая взгляда от карты.
— Предложение чего? Аврелия, либо говори прямо, либо не говори вообще. Все эти двойные смыслы меня утомляют.
Малис вопросительно изогнула бровь.
— Ты можешь вернуться в Комморраг. Прошло уже достаточно времени с твоего прошлого визита.
— А что, Вект меня уже простил?
— А тебя очень беспокоит, простил он или нет?
Слиск запрокинул голову и расхохотался.
— Меня совершенно не беспокоит тиран Комморрага, равно как и я абсолютно не беспокою его. До тех пор, пока я не смогу пригодиться ему для чего-нибудь. Практически также, как и ты, моя дорогая Аврелия.
Он в упор посмотрел на нее, и его лицо в свете гололита напоминало череп.
— Твои намерения читаются лучше, чем тебе хотелось бы думать, сокровище мое.
— Что ты имеешь в виду? — ощерилась Малис.
— Значит, настало время, да? Ты наконец-то дождалась нужного момента — момента, к которому ты готовилась с тех самых пор, как Вект выгнал тебя много лет назад? — герцог улыбнулся. — В то время по Комморрагу ходило множество слухов. Некоторые даже думали, что Вект сделает тебя своей королевой-консортом. Правда, я так не думал. Ты — солнце, Аврелия, а Вект — луна. Два великих небесных тела, вечно стоящие друг против друга. Ты слишком высоко забралась, и я не удивился, когда он вышвырнул тебя, чтобы найти кого-то посговорчивее. Правда, для этого ему понадобилось больше времени, чем казалось сначала.
— Это комплимент или повод для дуэли, Трэвельят?
— Понемногу того и того, — Слиск отступил от панели и отвернулся от гололитического проектора, сцепив руки за спиной. — Мой вопрос все еще в силе, драгоценная. Ты приняла мое приглашение, надеясь заручиться моей поддержкой в каком-то междоусобном конфликте, который ты собираешься разжечь?
— А что, если это так?
Слиск прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. Это была восхитительная перспектива, и он был рад принять ее. Ему снова становилось скучно проводить свою вечность, грабя рабские миры. Ему нужен был новый вызов. Что-то понаваристее.
Слиск посмотрел на Аврелию.
— Значит, нам нужно будет многое обсудить за обеденным столом. Мы будем охотиться за соглашением с не меньшим азартом, чем за зверями. Это добавит изящности тому животному удовольствию, которое мы вскорости испытаем.
— Я не доверяю ей, — заявила Мирта, наблюдая за разговором герцога с леди Малис. Она стояла на командной палубе крейсера, достаточно близко, но в то же время достаточно далеко, чтобы никто не сумел заподозрить ее в подслушивании. Вокруг нее суетились рабы, опустив глаза, а их надзиратели гаркали один приказ за другим. Шипастые плети вонзались в плоть каждого, кто, с точки зрения надзирателей, недостаточно быстро шевелился, и восхитительная аура боли и отчаяния накрывала всю палубу.
— И?
Мирта перевела взгляд на Джинкара. Гемункул не обращал на нее никого внимания, весь поглощенный изучением фотонической проекции генетических последовательностей, струящихся над его руками. Как и Мирта, он был готов откликнуться на зов Слиска, но, в отличие от нее, не больно-то об этом беспокоился. С тех пор, как прошел званый ужин, гемункул был рассеянным, словно думал о чем-то другом. Мирта видела, как он довольно близко — не сказать «по-дружески», — общался с владыкой Зактом из Сглаза. Почему Слиск пригласил такое существо, Мирта не знала, но догадывалась, что эту идею герцогу подал Джинкар.
Мирта нахмурилась и вонзила свой клинок прямо в проекцию в руках гемункула, разгоняя пятна света. Джинкар заворчал и поднял взгляд.
— Как грубо.
— Она может стать проблемой.
— Кто? Малис? Возможно. — Джинкар усмехнулся. — Нервничаете, миледи?
— А почему я должна нервничать, Джинкар?
— Не имею ни малейшего понятия. — Он подался вперед, наклоняясь к ней так близко, что она могла разобрать запах химикатов, которые он использовал, чтобы сохранить свое тело. — Но ты выглядишь так, словно тебе надо выговориться. Так что я к твоим услугам. Расскажи мне, что тебя тревожит, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы облегчить тяжесть твоих дум.
Мирта усмехнулась.
— Мне не нужна твоя снисходительность.
— Тогда зачем ты меня отвлекаешь?
Мирта не нашлась, что ответить. По крайней мере, у нее не было такого ответа, который бы не выдал ее слабость. Джинкар был прав — она нервничала. План, каким бы он ни был, оставался слишком шатким. Слегка подтолкнуть здесь, чуть-чуть подсказать там… На Слиска совершенно не действовали традиционные методы манипулирования. Мирта не могла ни раздразнить его, ни соблазнить. Она была его рабыней, и была связана с ним древними, как сама Слаанеш, ритуалами. Как Лилиту была привязана к бездне, так и Мирта была привязана к Слиску.
Даже теперь она не совсем понимала, почему. Кто-то, из тех, кто имел огромное влияние в сестринстве ламианок, заключил сделку, и Мирта была платой за оказанные услуги. Это была не совсем обычная ситуация, и обычно такие вещи исправлялись капелькой яда в том месте и в то время, которое выберет находящаяся в этой ситуации сестра. Ни одна из них не служила так долго одному и тому же хозяину, если оказывалось, что он недостоин этой службы. Владение куртизанкой накладывало определенные обязательства, и мало кто из архонтов мог бы так долго их выполнять. Рано или поздно они обязательно ударяли или оскорбляли свою куртизанку, и та наказывала их согласно древним законам сестринства. Таков был извечный порядок. Но Слиск нарушил даже эти традиции.
Он отказывался умереть. Назло ли сестринству, или просто из чистого упрямства, но он отказывался отпустить ее со службы. Пока он не погибнет, она будет сидеть у него на цепи.
Джинкара позабавило ее молчание.
— Терпение, моя дорогая леди, терпение. Любому искусству нужно время. А это будет шедевр. Змей, напоровшийся на собственную гордыню…
— Ты все говоришь и говоришь, — прошипела Мирта, — а он все еще сидит на своем месте, целый и невредимый.
— Так ведь и охота еще не началась, — возразил Джинкар.
Мирте смертельно захотелось отсечь ему одну из рук. Только одну, просто для того, чтобы выместить на ком-то свое раздражение. Но даже разозленная, она была вынуждена признать, что гемункул прав. Она слишком нетерпелива. Впереди еще было достаточно времени. Аугментированные воины мон-кеи по меркам эльдар были тупоумными и медлительными, но в то же время упорными и коварными противниками. Охота подобного рода наверняка должна была как следует их разозлить — особенно этих конкретных мон-кеи. Дикари в доспехах цвета грозовых туч были варварами среди варваров.
Мирте часто доводилось видеть их сородичей, сражающихся на аренах. Они были неизменными фаворитами зрителей, их ярость в бою и неотесанное поведение вызывали восторг. Их дикость издали походила на героизм. Поодиночке они не могли потягаться с комморийскими воинами — но они всегда путешествовали стаями.
На мгновение Мирта погрузилась в самые заветные мечты — она представляла, как Слиска разрывают на части дикие твари, живущие там, внизу, на этой серо-голубой планете. Конечно, она будет пытаться защитить его, но ее движения будут чуть-чуть, на самую малую долю секунды, медленнее, чем нужно. Она на мгновение замешкается, а потом станет слишком поздно. Потом будут извинения, соболезнования, а затем… свобода.
— Он сказал мне, что это было твое предложение.
Мирта обернулась, пряча свой испуг за тщательно выработанным выражением элегантной скуки. Леди Малис стояла прямо позади нее, обмахиваясь усеянным лезвиями веером. Архонтесса кабала Отравленного Языка была выше Мирты и ее одежды были куда роскошнее.
— Да, миледи, — ответила Мирта.
— И как ты додумалась до него? Членам вашего сестринства, если мне не изменяет память, обычно не хватает знаний для подобных дел, — оскорбление в устах Малис прозвучало изящно и деликатно. Мирта могла поклясться, что архонтесса сделала это умышленно — она все делала умышленно.
— Мы не такие уж простушки, какими вы нас, похоже, считаете. Да и как бы там ни было, но за время, проведенное в компании герцога, я многому научилась, миледи.
Малис кивнула, словно именно такого ответа и ждала.
— Я удивилась, увидев такую, как ты, рядом с ним и так далеко от Вечного города, — проговорила она. — Конечно, Слиск всегда нуждался в определенном комфорте.
— Тоже самое порой говорят и о тиране, — заметила Мирта.
— Я об этом не знаю.
— А я вот слышала обратное, — удар был довольно грубый и ниже пояса, но Мирта была не в настроении деликатничать. — Поговаривали, что Вект изгнал вас, когда устал от вашего общества.
— Я сама решила уйти, куртизаночка, — ответила Малис, — в отличие от тебя, я свободна выбирать собственный путь в этой вселенной. А вот ты, увы, подчиняешься чужим прихотям, — она протянула руку и приподняла лицо Мирты за подбородок, — а прихоти все неожиданнее. Это правда, что герцог уничтожил целый мир просто потому, что правитель неправильно произнес его имя?
Мирта высвободилась из ее руки и отступила назад.
— Он уничтожил множество миров, и защитил еще больше. Причины своих поступков знает только он сам. Он редко ими делится.
Малис улыбнулась, и, со щелчком сложив веер, обернулась.
— Да уж, он очень скрытен. Поди догадайся, о чем он думает, наш Змей, — она снова перевела взгляд на Мирту. — Но мне кажется, что ты кое о чем догадываешься.
— Я бы не позволила себе подобного, — напряженно ответила та.
— В самом деле? — Малис похлопала ламеянку веером по груди. — Тогда, может быть, твой компаньон поделится собственными соображениями? — она повернулась к гемункулу. — Тебя ведь зовут Джинкаром, верно?
Мирта посмотрела на него, отчаянно желая, чтобы он промолчал. Гемункул прокашлялся и склонил голову.
— Мне показалось, что кто-то прокричал мое имя. Если вы позволите… — он низко поклонился и ускользнул прочь. Малис не стала его останавливать.
— Ты пришла, чтобы попросить его о помощи, — сказала Мирта.
— Мои намерения столь очевидны? — обернулась Малис.
— Я наблюдательна.
— Ты не одобряешь их?
— Я не в том положении, чтобы одобрять или не одобрять. Я здесь, чтобы служить воле герцога.
Малис задумчиво похлопала по губам веером, словно собираясь что-то сказать, но внезапное появление Слиска не дало ей произнести ни слова. Мирта опустилась было на одно колено, но Слиск жестом велел ей подняться на ноги.
— Ну, ну, моя леди, в этом нет нужды. Может быть, ты и рабыня, но ты — королева среди рабов. Никогда не забывай об этом, — герцог убрал прядь волос, свесившуюся ей на лицо, но его улыбка была ледяной, и Мирта едва удержалась, чтобы не выхватить один из множества клинков, скрытых в ее одеждах.
— Ты знаешь, что делать? — спросил герцог.
— Конечно, — ответила она. Расчищать путь остальным — вот, что будет ее задачей. Рейдеры Небесных Змей выйдут из Паутины где-то над их целью и резко обрушатся на нее, чтобы захватить пленных и убедиться, что никто не успел удрать, чтобы предупредить остальных о приближении врага.
Когда будет развернут базовый лагерь, остальные силы охотников, ведомые гостями Слиска, смогут беспрепятственно рассредоточиться по планете на досуге. Редкий рейд длился больше нескольких часов, но все же история знала такие случаи — и во всех этих случаях основной пункт сбора создавался для неизбежного отступления. Слиск сам выбрал для него место несколько дней назад, после тщательного изучения картографического сканирования планеты.
То, что Слиск отдал Мирте почетное право развернуть базовый лагерь, могло бы выглядеть оказанной милостью — но она понимала, что на самом деле он поступил так из-за того, что его гости будут глубоко оскорблены, если выберут кого-то одного из них, не дожидаясь согласия остальных.
— Отлично, — сказал герцог. — Будь начеку. Мне дали понять, что не все те, кто состоит у меня на службе, довольны моим выбором. Они видят одно лишь оскорбление там, где подразумевается оказание чести. — Мирта напряглась, услышав это предостережение.
Но прежде, чем она успела задать вопрос, улыбка герцога стала шире.
— Улыбайся, моя дорогая леди. В конце концов, это средизимье — время кровавых удовольствий и для рабов, и для хозяев, — он провел рукой по ее лицу, и кончики пальцев его латной перчатки оставили кровавые царапины. Слиск размазал кровь по лицу Мирты, рисуя полосы на щеках и над глазами, похожие на примитивную боевую раскраску.
— Иди. И будь быстрой. Не сомневайся.
Мирта коротко кивнула и, развернувшись, зашагала прочь. Она ощущала на себе взгляд леди Малис, пока не скрылась за дверями.
К приходу Мирты штурмовой отсек являл собой сосредоточие шума и празднеств. Почти полдюжины рейдеров, раскрашенных в нежные цвета Небесных Змей, ждали на якорных стоянках, а члены экипажей антигравитационных челноков пили и то и дело скрещивали клинки, пытаясь отвоевать в этих дуэлях честь находиться на носу суден. Управлять установленным там оружием, будь то темное копье или пушка-дезинтегратор, дозволялось только лучшим. Остальным полагалось пользоваться своими осколковыми винтовками. Весь отсек опутывали траверсы, соединяющие рейдеры с топливными станциями и устройствами подачи боеприпасов.
Мирта обвела взглядом просторный док, вглядываясь в дальний конец, где располагался гигантский портал в Паутину, обмотанный сетью цепей и накрепко прикрепленный к обшивке корабля массивными зажимами. Когда портал активируют, рейдеры выскочат сквозь него в Паутину. А Паутина, в свою очередь, предоставит им путь к назначенной цели.
И все же Мирта ощущала уже знакомое смутное беспокойство при одной мысли о том, что им придется идти сквозь древнее подпространство — пусть даже и короткое время. Однако Мирта умела держать свои чувства при себе — при всей своей кажущейся импульсивности, Слиск со всей тщательностью продумал этот рейд, так же, как продумывал все предыдущие, ничего не забыв и не пропустив.
При виде Мирты воины разразились ироничными приветствиями, не утихавшими, пока она проходила мимо погрузочных механизмов. Она была в равной степени и командиром, и талисманом отряда. Только Слиску могло показаться уместным передать командование куртизанке, и для некоторых его подчиненных это было всего лишь очередным проявлением его знаменитого непостоянства. Вершина его остроумия, величайшая насмешка. Другие видели в этом тонкий намек — Слиск не был таким дураком, чтобы отдать кому-то в руки такую ответственность, но не учесть при этом открывающиеся возможности.
— Ну-ка притормози, шлюха. Я не давала тебе разрешения подняться на борт.
Не останавливаясь, Мирта продолжила подниматься по рампе главного рейдера, и его команда умолкла — их командующая прошла по верхней палубе антигравитационного челнока, сжимая рукоять меча.
— Ты меня слышишь, куртизанка?
— Слышу, Какарот. Просто не обращаю внимания.
Репутация Слиска как коварного хитреца не мешала некоторым его подчиненным бросать Мирте вызов, когда та принимала командование. Впрочем, обычно подобные вещи откладывались до завершения удачного рейда, однако некоторым корсарам не хватало прагматичности их собратьев-комморитов.
Какарот была одной из таких корсаров — изгнанница из какого-то мелкого мира-корабля, все еще носившая доспехи своего пути воина, пусть и серьезно изменившиеся из-за обстоятельств и капризов их владелицы. Она носила плащ из черного шелка поверх доспехов цвета крови, которые были украшены трофеями, снятыми с мертвецов — разбитыми камнями душ, орочьими клыками и прочими подобными вещами. Скрытый глубоко под ними, ее собственный камень духа тускло мерцал янтарным светом.
Какарот с самодовольным видом шагнула вперед, встав лицом к лицу с Миртой.
— Так мило с твоей стороны почтить нас своим присутствием, куртизанка. Хотя, я боюсь, ты не найдешь тут капитанской постели, в которой можно погреться. Только ледяную сталь, — Какарот выжидающе огляделась, и кое-кто из команды позволил себе неуверенный смешок, больше чтобы избежать неприятностей, чем потому что она действительно сказала что-то смешное. Какарот не любили, но с клинком в руке она была самой смертью, и это практически полностью компенсировало отсутствие навыков общения.
Мирта вздохнула и положила руку на рукоять клинка. Она знала, что так случится — эта стычка была неизбежной. Хоть Какарот и покинула свой мир-корабль, она притащила с собой царившие там дурацкие предубеждения. Сказать по правде, она не так давно служила у Слиска, но ее невежество ее не извиняло.
— Какая ты шутница, Какарот. Могу заверить тебя, что я бы лучше побыла сейчас в постели, чем тут с тобой разбиралась, но все мы — рабы нашего господина, а он отправил меня сюда.
Среди команды поползли шепотки. Некоторым избыточно наглым корсарам, что сражались под флагом Небесных Змей, стоило иногда напоминать, что они здесь только слуги. И это периодическое напоминание входило в обязанности Мирты. Какарот, похоже, решила стать свежим примером.
— Рабыня — ты, — сказала она. На ней все еще был ее высокий, остроконечный шлем, и янтарные линзы посверкивали в тусклом свете штурмового отсека. — Я свободна. Более того, я шагала по пути воина не одно столетие, а ты, в свою очередь, большую часть своей жизни провела, лежа на спине. Что ты на это скажешь?
Мирта рассмеялась ей в лицо. Какарот выругалась и вытащила клинок, но Мирта была быстрее. Убийцы всегда должны быть быстрее — им приходится ловить каждый представляющийся момент.
Клинок Мирты прыгнул ей в руку, его изящно изогнутое лезвие было влажным от яда ее собственного изобретения. В его составе была кислота, облегчающая проникновение лезвия.
— Может быть, я и провела свою жизнь на спине, но, уверяю тебя, мне было не легче, чем тебе, — проговорила Мирта, и ее меч, описав дугу, глубоко рассек броню противника. Какарот зарычала и отпрянула. Рана была не смертельной — Какарот сумела увернуться в последний момент. Она выхватила клинок и с ревом бросилась вперед. Мирта блокировала ее удар, но не ударила в ответ. Какарот была сильной, но самоуверенной. А яду нужно время, чтобы начать действовать. Поэтому Мирта решила остановиться.
— Почему именно сейчас, Какарот? Ты наконец-то утомилась от наших способов игры? Или кто-то тебя настроил на этот поединок? — она рассмеялась. — Ты не больше чем жалкая наемная убийца с горсткой прихвостней. Ты командуешь только одним рейдером из десятков.
— Но у меня есть амбиции. Это я должна вести этот рейд, куртизанка. Я — опытный командир. Я убила больше врагов, чем ты, и провела больше рейдов. А он все равно осыпает милостями тебя! — Какарот бросилась вперед и Мирта изящно уклонилась.
— Значит, ты ревнуешь? И все? Какая проза…
— Он оскорбляет нас, — ответила Какарот. Ее голос стал хриплым, яд делал свою работу, — ставя свою подстилку во главе рейда. Он сошел с ума.
«Нас», сказала она. Кого она имела в виду? Будет полезно это узнать, если дела пойдут не так, как надеялась Мирта.
— Как и вы, когда по собственной воле преклонили перед ним колено, — Мирта скользнула в сторону, уходя от удара, который мог лишить ее головы. — Меня продали ему, а у вас какое оправдание? — она отступала назад и кружила вокруг корсара, и ее клинок касался чужой плоти с почти издевательской грацией. С каждой царапиной Какарот злилась все сильнее, и все века ее тренировок смыло волной почти животной жажды убийства. Ее не просто так изгнали из родного дома — на то, на самом деле, было множество причин, но ярость была главной из них.
— Может быть, если бы ты проводила побольше времени, лежа на спине, то тогда бы не желала так страстно расстаться с жизнью, — Мирта бросилась вперед, и ее клинок просвистел над плечом Какарот. Команда челнока разразилась криками, заулюлюкала, быстро начали делать огромные ставки, в основном — на победу Мирты.
Какарот была не первой, кто вызывал ее на поединок, и наверняка будет не последней. Самым главным в этом деле был его исход — каждая смерть должна была стать как можно более запоминающейся.
Мирта кружила вокруг Какарот, когда та забилась в агонии — яд наконец-то подействовал в полную силу, разъев ее координацию и самообладание. Движения Какарот стали медленнее, а удары — слабее. Мирта поймала ее клинок своим и сделала шаг вперед, намертво заблокировав меч противницы.
— Сними шлем, сестра, и позволь мне поцеловать тебя, — проговорила Мирта, — мгновение удовольствия перед тем, как наступит конец.
Какарот зашипела и оттолкнула Мирту, впечатывая ее в борт. Ламеянка вывернулась, когда корсар бросилась в атаку. Развернув клинок, Мирта выставила его на пути Какарот. На лезвии оставалось еще достаточно яда, чтобы разъесть ее броню как следует — и клинок легко вошел в ее тело, металл заскрежетал по кости. Какарот вздрогнула и отпрянула было, но Мирта поймала ее в нежные объятия и вспорола ей живот и грудь. Это была куда более милосердная смерть, чем та, что подарил бы ей яд, но такую возможность просто грех было упускать.
Тело Какарот дернулось и замерло, так и оставшись стоять у поручня, пока хлещущая из раны кровь заливала палубу. Мирта насладилась последними мгновениями чужой жизни, а затем со вздохом сорвала с тела бывшей корабельницы камень духа и аккуратно отпихнула ее ногой, глядя, как безжизненное тело свалилось на нижнюю палубу. Воины-кабалиты налетели со всех сторон, чтобы содрать с трупа все ценное, прежде чем рабы уберут его. Здесь, в отличие от Комморрага, у корсара не было шансов вернуться из мертвых.
— Да даже если бы шанс и был, ты не достойна его, — негромко проговорила Мирта и поцеловала камень духа, посверкивающий в ее руке.
Спрятав камень, словно сувенир, в потайном кармане доспеха, Мирта обернулась к остальной команде.
— Полагаю, все достаточно неплохо развлеклись? Замечательно. А теперь пора идти, — она указала на переднюю часть дока, где рабы дожидались команды, рассредоточившись по балкам вокруг портала в Паутину. Повинуясь команде куртизанки, портал активировали, и его окутало уже знакомое призрачное сияние. Док заполнил всепроникающий гул, становившийся все более глубоким и громким.
Заверещали предупреждающие сирены, и последние участники грядущего рейда поспешили забраться в челноки. Мирта нетерпеливо смотрела, как почти десяток сслитов заползал на палубу ее рейдера, сжимая в многочисленных руках оружие и возбужденно покачивая клиновидными головами. Они шипели, переговариваясь промеж себя, страстно желая того, что ждало их впереди. Мирта не доверяла никому из них, кроме Слега. Впрочем, если вдуматься, Слегу она тоже не доверяла.
Однако, как бы там ни было, она не могла не признать, что со стоящими рядом наемниками-змеелюдами она чувствовала себя несколько спокойнее. Маловероятно, что кто-то попытался бы отомстить за смерть Какарот, особенно во время рейда, но тем не менее, это было возможно. Кто-нибудь вполне мог быть привязан к своему капитану, как бы невероятно это не звучало.
Раздался треск, словно где-то раскололся камень, и портал в Паутину наполнился энергией и засверкал изумрудным светом. Молнии то и дело вспыхивали на его поверхности, и плоская каменная плита стала похожей на черное стекло. Поверхность подернулась дымкой, и ледяной, чужой ветер ворвался в док. Где-то вдалеке зарокотал гром, отозвавшись в самых дальних уголках среди звезд.
Мирта обернулась, подала знак рулевому и тот прокричал команду. Эфирные паруса раскрылись с глухим хлопком, активировались килевые репульсоры, и, когда отстегнулись якорные крепления, рейдер поднялся с места, готовый нырнуть в Паутину.
Мирта закрыла глаза, наслаждаясь нарастающим нетерпением воинов, стоявших рядом с ней. На мгновение — всего лишь на мгновение — она задумалась, почему бы ей просто не захватить рейдер и не ускользнуть прочь, в глубину Паутины. Слиск не станет ее искать, в этом она была уверена. Но куда бы она пошла? В качестве рабыни она, по крайней мере, была полезна. Свободная она — ничто.
— Вперед, — скомандовала Мирта, подняв клинок.
Рейдер выскользнул с якорного места со страстным стоном и нырнул в портал. За ним последовали остальные, сопровождаемые «Ядами» и гравициклами. Первые из множества.
Слиск был прав. Эта охота запомнится надолго.
===Глава X. БАЙКИ В ТЕМНОТЕ===
'''641.M41'''
Пар от дыхания Дага окутывал теплым ореолом его острое лицо. Кровавый Коготь пробирался сквозь лес по колено в снегу, идя по следу, ведущему вперед. Это было самое простое, что можно было делать, когда что-то делать было нужно, но что именно — непонятно. Даг нахмурился, пытаясь вспомнить, где он в первый раз услышал эту присказку. Мутные лица и знакомые голоса как тающий лед выскальзывали из когтей его памяти.
Единственное что он помнил о мальчике, которым когда-то был, были смутные образы — почти забывшееся ощущение прикосновения твердого камня к мягкой плоти, жар, облизывающий незащищенную кожу, вкус теплой сыты и жужжание насекомых. Даг крепко держался за эти воспоминания, используя их как оселок, чтобы переточить себя во что-то новое.
Он мог вспомнить, чем был, и еще не совсем понял, чем станет. Он был призраком будущих побед.
Кто-то пихнул его, отвлекая от размышлений, и Даг, подняв глаза, увидел Кадира.
— Будь повнимательней, — усмехнулся тот, — а то потеряешься в этом лесу.
— Если меня унесет подальше от вони Хальвара, то можно и потеряться, — насмешливо оскалился Даг.
— Моя, как ты ее называешь, вонь — единственное, что оберегает нас от ночных дьяволов, — недовольно проворчал Хальвар, и, подняв один из своих многочисленных амулетов, потряс им. — Можешь не благодарить.
— Единственный дьявол здесь — это Шакал, — прорычал Аки, подтолкнув Хальвара, — и от него уже поздно оберегаться.
Даг проигнорировал его слова, выискивая впереди следы. Сквозь бушующую метель он смутно видел Лукаса, торящего для них путь. В том, что Даг слышал о нем, правда перемешивалась с вымыслом, и было трудно отделить одно от другого. Самый долгоживущий Кровавый Коготь. Величайший из них всех и ужаснейший же, со всеми вытекающими последствиями. Даг не мог не восхищаться им.
Конечно, может быть, это восхищение подпитывала и личная симпатия — когда кракен утащил Дага под лед, во время той охоты в Подклычье, именно Лукас вытащил его. Даг был куда ближе к краю гибели, чем ему самому хотелось бы думать. К тому же, это была бы не самая лучшая смерть, и уж точно не достойная. Быть перемолотым в кашу упругими щупальцами подводного чудовища — не самый подходящий конец для его саги, какой бы короткой она ни была. К счастью, Лукас оказался рядом и вытащил его оттуда.
Даг помнил эти мгновения… не паники, может быть, но чувства, настолько близкого к ней, какое может испытывать воин Своры. Оглушительная темнота, вздох, вырывающийся из его сжатых легких, выбитый из его груди мощным ударом щупальца. И та щелкающая пасть, достаточно большая, чтобы проглотить его целиком. Тот факт, что какое-то существо действительно хотело его съесть, стал для него, по меньшей мере, откровением. Это заставило Дага по-иному взглянуть на вещи. На несколько мгновений, по крайней мере. А затем он увидел пятно света, из темноты появилось ухмыляющееся лицо и кто-то потащил Дага к поверхности.
Теперь он смотрел на Лукаса, пытаясь почетче рассмотреть его сквозь маскирующие блики от шкуры доппельгангреля, покрывавшей его плечи. Вблизи засаленный мех вонял хуже, чем Хальвар после боевых тренировок, но Лукаса это, похоже, не заботило. Он шагал сквозь снег с варварской грацией, и на его лице застыла едва уловимая ухмылка.
— Я не могу понять, о чем он думает, — пробормотал Аки. Даг обернулся и посмотрел на товарища. Покрытое шрамами лицо Аки искривила гримаса мрачной растерянности.
— Думаю, он и сам не понимает, — Даг похлопал себя по затылку. — Когда мыслей слишком много, они могут запутаться между собой.
— Ты-то насчет этого точно можешь не беспокоиться, — Аки оглянулся, морщась от ледяного ветра. — Мы могли бы пить мед и рассказывать небылицы, а вместо этого застряли тут в этой трижды проклятой темноте.
— Ты же сам знаешь, что идти было необязательно, — рыкнул Даг, раздражаясь, — так что мог бы остаться в тепле, если для тебя это так важно.
— Ты что, трусом меня назвал? — напрягся Аки. Даг был абсолютно уверен, что никак не называл его, но это не имело значения. Жажда убийства бурлила в крови Аки сильнее, чем в крови у Дага или кого-то из остальных. Редкий день проходил без того, чтобы он не услышал в словах собратьев по стае какой-то подтекст и не использовал его как повод для драки.
Даг посмотрел на Аки, раздумывая, как бы поаккуратнее избежать того, что ждало впереди. В голову ничего так и не пришло, и Даг едва слышно вздохнул.
— Нет? — осторожно начал он.
— Все, хватит! Я сыт тобой по горло, черепомордый! — Аки развернулся и налетел на него, отталкивая назад. Оба Кровавых Когтя врезались в обледеневшее дерево, сбивая с него снег. Само дерево, уже и без того ослабленное бурей, раскололось надвое и юных Волков накрыло дождем обломков и кусков коры. Аки был ниже ростом, но сильнее. Даг пытался хоть немного расширить пространство между ними, но Аки держал крепко. Что ж, хотя бы в этот раз он не выхватил оружие…
Они несколько мгновений обменивались ударами, но без всякого удовольствия. Аки злился, а Даг был не в настроении драться.
— Отвали от меня, — рычал он, пытаясь вырваться. Аки ударил его, и Даг отлетел назад, рухнув на землю.
Хальвар бросился к Аки, пытаясь поймать его за руки, когда тот замахнулся, но кровь в жилах разъяренного Кровавого Когтя не собиралась остывать так легко. Аки развернулся, не выпрямляя ног, и ударил Хальвара под дых, заставив согнуться.
Эйнар церемониться не стал — он ударил Аки ногой в лицо прежде, чем тот успел выпрямиться. Когда Аки с руганью рухнул назад, Эйнар отломил от дерева ветку и огрел ею противника по непокрытой голове. Ветка разлетелась на части, но даже после этого Аки не пожелал утихомириться. Он неловко бросился к Эйнару, вытянув руки и собираясь схватить того за горло.
Вмешавшийся в их драку Кадир поймал Аки за шкирку, и, развернувшись, перебросил через бедро. Прежде, чем разъяренный Аки успел подняться, Кадир опустил ботинок ему на затылок, макая лицом в снег. Аки забился, пытаясь встать, и Кадир, подождав несколько секунд, убрал ногу, позволяя ему поднял голову и отряхнуться.
— Ты… — начал было Аки. С его покрасневшего лица сползали ошметки снега.
— Я. — Кадир присел на корточки. — Или ты успокоишься, или мы продолжаем кормить тебя снегом. Решай сам.
Аки зарычал, но отвел взгляд. Кадир хмыкнул и помог Дагу подняться на ноги.
— Тебе не стоит его провоцировать.
— Я перестану это делать сразу же, как только мне кто-нибудь объяснит, как, — Даг поднял глаза и увидел гирлянду покрытых инеем черепов, висящую на ветке прямо над его головой. Черепа качались на ветру, постукивая друг об друга, и казалось, что они смеются.
— Метки смерти, — указал на них Хальвар, осенив себя защитным жестом, — вокруг нас проклятые земли.
Пальцы Дага инстинктивно коснулись ожерелья из зубов, висящего у него на шее. На каждом из зубов были начертаны обережные знаки, чтобы не дать Моркаи учуять его душу. Хальвар был не единственным, кто чувствовал себя спокойнее с такими штуками.
— И что? — насмешливо вскинулся Аки, — Мы недосягаемы для смерти и проклятий.
— Моркаи приходит за всеми нами, — Хальвар смерил его взглядом. — Ни один воин не может убегать от него вечно.
— Тогда какой смысл отгонять его твоими суеверными жестами? — Аки рассмеялся и развернулся, широко раскинув руки. — Иди сюда и возьми меня, двухголовый ублюдок! — Он ударил себя кулаком в грудь. — Вот он я! Попробуй меня забрать, если осмелишься!
Даг помотал головой и снова поднял взгляд на черепа. Те были не единственными — черепа висели почти на каждом дереве, на ветках или же были прибиты к стволам, и многие из них были отмечены рунами — чаще всего предупреждающими.
— Я вызываю тебя на бой, Моркаи, — все еще кричал сквозь бурю Аки, не обращая внимания на попытки Хальвара его утихомирить. — Ты меня слышишь?
Издали, из темноты, что-то откликнулось на его зов. Вой сотряс деревья, на мгновение заглушив стук черепов. Аки замер на мгновение, и тут же восторженно оскалился. Он запрокинул голову и завыл в ответ. Еще больше голосов присоединились к первому, и в их вое слышался нескрываемый вызов.
— Черногривцы, — проговорил Эйнар.
— Как ты узнал? — спросил Даг. Эйнар пожал плечами.
— Говорят, что черногривцы служат Моркаи, — добавил Хальвар, и его пальцы машинально легли на рукоять клинка. — Возможно, он решил принять твой вызов, дурак, — добавил он, метнув уничтожающий взгляд на Аки.
— Отлично. Пусть приходят. Я готов, — заявил тот, и, приняв стойку, потянулся за цепным мечом.
— Сомневаюсь в этом.
Голос Лукаса отдался где-то среди деревьев. Даг повернулся и обнаружил Трикстера, наблюдающего за ними. Тот насмешливо оскалился и продолжил:
— Некоторые из этих черногривцев вырастают размером с «Носорога», а их укусы не слабее укуса ледовой акулы. Голова побольше, понимаешь ли, — он поднял руки и развел их у своей головы, показывая сравнительный размер. — И мускулы челюстей помощнее. Они керамит могут прокусить, если захотят. Ну, или так, по крайней мере, я слышал. — Он пожал плечами. — Мне всегда хватало ума не проверять слухи на личном опыте, — Лукас протянул руку и постучал острым когтем по висящим черепам, — но, может быть, ты знаешь что-то такое, чего я не знаю, Аки?
— А может быть и знаю, — прорычал Аки, вызывающе вскинувшись.
Улыбка Лукаса стала шире.
— Тогда сделай одолжение, расскажи мне.
Снова раздался вой, отражаясь от деревьев, и его эхо словно окутывало Кровавых Когтей со всех сторон. Из-за бури невозможно было сказать, с какой стороны раздавался звук и как близко были его источники. Даг обернулся — ему показалось, что он заметил глаза, большие, как грозовой щит, таращащиеся из темноты. Волки могли быть уже совсем рядом, и на мгновение Даг пожалел, что не надел шлем — иногда авточувства его доспехов были полезны.
Вой становился громче, и Хальвар и Кадир обнажили клинки.
— Они, похоже, сочли нас конкурирующей стаей, вторгшейся на их собственную территорию, — проговорил Лукас, присаживаясь на корточки, — и теперь будут стараться выгнать нас отсюда.
— А ты, похоже, совсем не волнуешься, — заметил Аки.
— Потому что обладаю мудростью, которая приходит только с опытом. Я точно знаю, что делать в такой ситуации, — улыбка Лукаса приобрела мрачный оттенок, — я собираюсь удрать, пока они будут вас есть.
Он поднялся на ноги и пошел прочь. Аки несколько мгновений растерянно смотрел ему вслед, пока Эйнар неожиданно не расхохотался. Грузный Кровавый Коготь хлопнул Аки по плечу, едва не сбив его с ног, и пошагал следом за Лукасом.
— Вообще-то он все правильно сказал, — хохотнул Кадир, — если ты собираешься сражаться с голодными волками, чтобы доказать свою собственную силу, иди вперед, Аки. Только без меня, ладно?
— Ты сам призвал себе на голову погибель, — Хальвар убрал клинок в ножны, — сам с ней и разбирайся. — Он оглянулся на Дага и тот пожал плечами и направился следом за товарищами.
— Трусы!
Эйнар показал ему через плечо неприличный жест, Даг и остальные рассмеялись.
— Мы же стая! — крикнул Аки.
— И стая уходит, брат! — ответил ему Кадир.
— Трусы… — прорычал Аки.
— Это единственное слово, которое ты знаешь? — крикнул ему Хальвар, на мгновение обернувшись.
На секунду повисла тишина, а потом Даг услышал, как Аки поспешил за ними, непрерывно ругаясь.
Через какое-то время вой стих. Вышла ли стая за пределы территории черногривцев, или звери сами всего лишь проходили мимо, Лукас не знал, и его это не интересовало. До тех пор, пока волки будут держать дистанцию, он не будет их беспокоить без нужды. У волков было больше прав на этот лес, чем у Кровавых Когтей.
И даже — о чудо из чудес! — Аки держал свое недовольство при себе, за что Лукас был ему премного благодарен. У Кровавого Когтя было куда больше храбрости, чем мозгов.
Лукас оглянулся на юного воина и усмехнулся.
— Он горячий малый.
— Слишком горячий, — откликнулся Кадир. Последние несколько дней он был тихим, редко открывал рот первым, чаще — когда заговаривали с ним. Лукас не беспокоился — Кадир больше остальных был склонен к размышлениям.
— Аки, похоже, будет рваться в битву при первой же возможности.
— В нем сильна жажда боя, — Лукас пожал плечами.
— Во мне она тоже есть. Но не такая, как в нем. — Кадир помотал головой и отряхнул снег с наплечников. — Куда ты ведешь нас, Трикстер? Ты говорил, что знаешь эти места.
— Да, знаю. Ты мне не доверяешь?
— Нет, — улыбнулся Кадир, — так куда мы идем?
Лукас рассмеялся и указал на что-то рукой.
— Сейчас сам увидишь. Мы уже пришли.
Деревья здесь были тоньше, позволяя рассмотреть то, что выглядело как полурассыпавшаяся груда камней. Когда Кровавые Когти подошли ближе, она оказалась куда больше, чем казалась на первый взгляд. На самом деле эта насыпь, до половины заметенная снегом и покрытая наледью, была массивной, грубо сработанной аркой, сложенной из длинной плиты, опирающейся на две таких же.
— Что это? — спросил Кадир.
— Курган, — ответил Лукас, подныривая под плиту.
— Вижу, не слепой.
— Отрадно слышать, — откликнулся Лукас, пробираясь по тесному кривому проходу. Несмотря на то, что внутри царила непроглядная тьма, его генетически усиленные чувства легко подсказывали ему дорогу там, где не могла помочь память.
— Заходите, если хотите укрыться от непогоды, — позвал он. — Чувствуйте себя как дома.
— Я имел в виду — зачем ты привел нас сюда? — не отставал Кадир, заходя под свод кургана.
Запах высохшей земли и камня все сильнее щекотал ноздри Лукаса по мере того, как он все глубже уходил в курган. Проход слегка изогнулся и привел его в широкий сводчатый зал. Круглое помещение было выстроено из плотно подогнанных друг к другу камней, прячущихся под покрывалом грунта. Лукас провел рукой по стене. Древний народ, создавший этот курган, выстроил его на совесть. Даже если бы весь мир ополчился против них, они могли быть точно уверены, что их пристанище устоит тогда, когда остальные постройки рухнут.
— Ты точно не слепой? — позвал Лукас и запрыгнул на одну из плоских плит, занимавших весь центр залы. Они были выстроены в странном порядке, под разными углами друг к другу, словно их расставляли в спешке. Некоторые из них почти скрылись под землей, другие возвышались над ней, и все они были покрыты предупреждающими рунами и пиктограммами.
Курганы, каирны и гробницы всех сортов усеивали всю низину. Все они были исписаны рунами, рассказывающими историю и деяния тех, кто покоится внутри — великих вождей и героев, по большей части. Впрочем, гробница, в которой сейчас стояли Кровавые Когти и чьи руны стерлись от времени, похоже, не принадлежала никому из тех, о ком Лукас когда-либо слышал.
— Это могила короля? — спросил Кадир.
— Думаю, что нет, — Лукас рассмеялся, — разве что какого-нибудь короля разбойников. Или кого-нибудь похуже. Тут на внешних стенах были сдерживающие руны, пока они не осыпались от времени и тектонического напряжения.
Хальвар обеспокоенно огляделся, войдя в залу, и тихо пробормотал себе под нос:
— Сдерживающие заклятия не пишут на могилах людей. Хороших людей, по крайней мере.
— Кем бы они ни были, сейчас от них остался один прах, — ответил Лукас. — И таких, как мы, они не побеспокоят, — добавил он, разваливаясь на плоском камне. — Я уже отлеживался здесь, когда Горссон последний раз изгнал меня. Тут достаточно сухо, а ятвианцы и остальные местные племена последние несколько десятилетий сюда не суются. Так что на отсутствие уединения жаловаться не придется, — он закинул руки за голову и разлегся поудобнее.
Кадир что-то нашел среди камней и поднял, рассматривая.
— Что это?
Кучи примитивных украшений, церемониального оружия и доспехов валялись по всей темной зале или стояли, прислоненные к плитам.
— Подношения, — буркнул Лукас, забирая у Кадира ожерелье. Оно было сделано из кусочков золота и полированных камешков. По меркам смертных за такое ожерелье можно было выкупить вождя. Лукас отбросил его к ближайшей куче и отвернулся.
— Подношения? — нахмурился Кадир. — Кому?
— Мертвецам, — неодобрительно откликнулся Аки.
— Это место проклято, — начал было Хальвар, и в него полетели камни и украшения — кто до чего дотянулся. — И все равно это так, — угрюмо проговорил он.
— Не для нас, — ответил Лукас. — Для нас оно благословлено. Отодвиньте вот тот камень, — указал он на одну из плит. Эйнар и Даг выполнили его указание и Аки тихо и очень грязно выругался, когда древний камень со скрежетом повернулся и отошел с насиженного места.
— Это же…
— Мьод, — прошептал Даг, выглядывая из-за плеча Кадира, — целые бочонки мьода!
— Не такого мьода, к которому вы привыкли, — добавил Лукас, пока обрадованные Кровавые Когти вытаскивали железные бочонки из тайника, — мой собственный рецепт. С добавкой для остроты.
— Что за добавка? — подозрительно поинтересовался Аки.
— Прометий, — Лукас почесал щеку.
— Прометий? — с нездоровым интересом переспросил Эйнар.
— И сколько таких заначек у тебя спрятано в горах, Трикстер? — Кадир похлопал по одному из бочонков.
— Несколько сотен, — Лукас выразительно пожал плечами, — я делаю по одной партии каждый раз, когда прихожу сюда. Это помогает скоротать время.
У Лукаса было все, что было необходимо для варки мьода — в доспехах и в голове. Для этого, конечно, требовались некоторые усилия, но он никогда не отступал перед трудностями.
Стоило заметить, что первые несколько бочонков едва не убили его, но он не видел никаких причин волновать остальных рассказами об этом. С тех пор он смешал несколько сотен превосходного напитка, и теперь мьод выходил без единой помарки, как шкура слюдяного дракона.
Кровавые Когти выкатили бочонки на середину залы. Их было восемь, сделанных из дерева, выдержанного в ихоре кракена. Без ихора мьод разъедал древесину. Лукас лишился довольно большого количества запасов, прежде чем понял, в чем дело — весь его путь мьодовара состоял из проб и ошибок.
— Что дальше? — спросил Аки. — Ты что, привел нас сюда, чтобы просто сидеть и пить? — он обвел рукой бочки, но, судя по его тону, такая перспектива его совсем не пугала. Возможно, его буйный нрав все-таки начал смягчаться. Лукас улыбнулся этой мысли — на такое развитие событий можно было лишь надеяться.
— Мы будем сидеть, пить и рассказывать друг другу саги, точно так же, как сидели бы в Этте, — Лукас подался назад и его силовой ранец процарапал каменную плиту. — Я подумал, что вам это должно понравиться, — добавил он, поводя рукой, — можете считать это моим извинением за то, что вас изгнали, если хотите.
Аки усмехнулся и уселся на камни.
— Я бы предпочел, чтобы нас вообще не выгоняли… — он дотянулся и ухватил один из бочонков, поднимая над головой. Пробив большим пальцем аккуратную дыру в деревянной поверхности, Аки подставил рот под струю темной жгучей жидкости. Только когда его доспех совсем забрызгало, а волосы вымокли, он заткнул пальцем дыру и усмехнулся Лукасу.
— …но для начала сойдет.
Лукас рассмеялся и остальные присоединились к нему. Вскоре мьод уже лился рекой, и языки юнцов достаточно расслабились, чтобы завязался разговор. Лукас начал первым, рассказав слегка приукрашенную историю о тому, как обманул Берека Громового Кулака, заставив его съесть волчий помет. Остальные покатились со смеху, и Лукас уселся поудобнее и умолк, позволяя кому-нибудь из них стать следующим рассказчиком.
Это тоже была часть традиции — по одному рассказу с каждого, пока льется мьод и сгущается тьма. Эта традиция брала свое начало в стародавние времена и была одобрена самим Руссом. Еще один инструмент, который придавал его воинам нужную форму. Хорошая шутка. Саги выковывали из них то, что было необходимо, неважно, понимали они это или нет. Саги давали им пример для подражания, надежду, за которую можно было держаться, когда было трудно. В большинстве случаев это было полезно, но иногда они начинали верить в них слишком сильно. И в своей вере легко попадали в ловушку — как в той старой сказке про ледяную кошку и волшебную коробку. Саги были таким же квадратом, как тот, что нарисовал на льду своим посохом шаман, а воины были не мудрее той ледяной кошки, что залезла в то, чего не было в этом мире, и осталась в ловушке умирать от голода.
История Эйнара была самой короткой — в одну строчку из десяти слов, — но достаточно веселая. Аки хвалился своей воинской доблестью в бою с орками на каком-то адском мире. Его сага, быть может, была не такой уж и оригинальной, но рассказана она была эмоционально, с бурной и пьяной жестикуляцией. Даг рассказал самую длинную историю, описывая каждый поворот сюжета и каждую деталь, про весьма конфузную, но очень забавную ситуацию с участием дочки вольного торговца.
Лукас внимательно слушал их все, не пропуская ни похвальбу, ни жалобы. Эти истории были семенами, из которых потом вырастут саги. Байки, которые будут разрастаться с каждым рассказом, если рассказчики останутся в живых. К тому времени, когда Кадир закончил свою историю, Лукас задумался о том, как помочь им это сделать. Когда смолкли смешки, Даг отвлек Лукаса от размышлений.
— Снова твоя очередь, брат.
— Ну, хорошо, — вздохнул Лукас и, перевернув бочонок, который держал в руке, допил плескавшиеся на дни остатки. Отставив опустевшую тару в сторону, он подался вперед.
— Я вам расскажу про Шкварник, мир-улей в секторе Каликсида. Там города нарастали на городах, дотягиваясь до самого сердца облаков.
— Наверное, это было стоящее зрелище, — присвистнул Даг.
— Могила это была, во всех смыслах, — поморщился Лукас, — искусственный ветер от огромных вентиляторов, слабый свет местной звезды, который ловили и отражали миллиарды солнечных излучателей, и вода, которую столько раз переработали и так загадили, что ее можно было уже назвать отравой, — он сплюнул и потер нос. — Я до сих пор ее привкус на языке чувствую.
Лукас постучал по одному из когтей, свисавших с его наплечника.
— Восстание. Влияние ксеносов. Генокрады, отвращавшие горемык и неудачников от чистого сияния Всеотца к более темной вере. Они кишели в подулье как паразиты, марая все, к чему прикасались, своими погаными отметками и едкой вонью своих инопланетных владык. Мы пришли на эту планету по требованию ее властей, и убивали ради них.
Кровавые Когти жадно ловили каждое его слово. Они уже повидали на своем веку достаточной войн, но все равно жаждали историй о кровопролитии и славе. Лукас смотрел на их лица и гадал, было ли на его собственном лице когда-нибудь такое выражение.
Он в этом сомневался.
— Моя стая должна была идти первой, занять позицию и удерживать до прибытия подкреплений. Но остальные рвались в атаку, жаждали перейти в наступление. Так было бы правильно — наши враги отступали, это была легкая, полудохлая добыча, — Лукас нахмурился, вспоминая об этом. — Мы поддались жажде боя и поплатились за это. Они завели нас в засаду. Чужеродные чудовища хлынули из темноты, и мы сражались с ними… — он провел пальцем по старым отметинам на доспехах, грязным выщерблинам, оставленными когтями монстров, которые рвали керамит как бумагу. — Тогда я понял, что правильный путь — не всегда самый верный…
Он умолк на полуслове, что-то услышав. Едва уловимый звук, который становился все ближе. Гул, пробиравший до костей и заставлявший зубы заныть. Лукас посмотрел на остальных и понял, что он не единственный, кто засек посторонний звук.
— Вы слышите…? — начал было он.
— Корабли, — проворчал Аки, — и это не Адептус Астартес.
Подскочив на ноги, Лукас бросился к выходу.
[[Категория:Империум]]
