Изменения

'''''«Мои странствия с Готреком» Том IV Феликс Ягер (Альтдорф Пресс 2505)'''''

Земля сотрясалась. Вокруг него кричали люди. Раскачивались огромные здания. Пока земля извивалась умирающей змеёй, статуи богов выпадали из своих ниш в молельнях древних храмов, раскалываясь на тысячи частей. Он бежал по улицам древнего города, замечая гримасы ужаса на лицах своих сородичей. Он миновал разваливающиеся особняки, в которых иссохшиеся призраки прежних владельцев невнятно бормотали в страхе. Впереди закачалась, а затем обрушилась могучая колонна Мореплавателя. Король–Феникс слетел со своего высокого постамента, и когда падал вниз, казалось, что его вытянутая рука машет в ужасе.

— Проследи, пожалуйста, чтобы копии были сделаны и доставлены его величеству и мастерам Хоэта, — отдал он распоряжение Альдрету. — Теперь мне нужно идти. Впереди долгий путь, а времени мало.

С тяжёлым сердцем Феликс Ягер наблюдал, как оставшиеся в живых воины–кислевиты кладут тело Ивана Петровича на погребальный костёр. Старый воин почему–то выглядел менее внушительно, словно смерть уменьшила его. На его лице не было выражения умиротворения, которое, предположительно, обретали те, кто входил в царство Морра, бога смерти, но Феликс полагал, что последние мгновения жизни Ивана приятными никак не назовёшь. Он стал свидетелем превращения Ульрики, своего единственного дитя, в вампира, бездушную тварь—кровососа, и сам принял смерть от руки приспешников её неживого господина. Феликс вздрогнул и завернулся в свой потрёпанный красный зюденландский плащ из шерсти. Некогда он полагал, что любит дочь Ивана. Какое чувство ему следует испытывать сейчас?

Два часа спустя они оказались в окружении массивных деревьев. Снегопад был столь силён, что Феликс видел не далее десяти футов перед собой. Они уже давно потеряли все следы зверолюдов. Теперь оставалось лишь пробиваться сквозь пургу, не упуская из виду широкую спину Готрека. В ушах завывал ветер. Снежные хлопья таяли в волосах. Дыхание вырывалось морозными клубами. Пальцы слишком закоченели, чтобы удерживать меч. Феликс не был уверен, способен ли он вообще сражаться, напади сейчас противник. Он искренне надеялся, что истребители находятся в лучшей форме. Прямо сейчас ему отчаянно хотелось оказаться с кислевитами. Не то это время, чтобы в лесах Сильвании оказаться застигнутым внезапно налетевшей метелью. Нужно поскорее найти укрытие, или они обречены.

— Я хочу лично убить Готрека Гурниссона, — заявил Грум из Ночного Клыка. Он возвышался в тенях, словно небольшая гора из брони и металла. Замысловатая сеть мощных заклинаний на его доспехах едва не ослепляла магическое зрение Келмайна. Полководец словно ошалел с того момента, как потрёпанные разведчики вернулись из метели, сообщив о присутствии гнома. Сейчас Келмайн жалел, что упомянул об этом, но он был у Праага и знал, что данному разведчиками описанию соответствует лишь Готрек Гурниссон и его спутники.

— Он силён и у него многочисленное войско, но даже если он не справится, это послужит нашим целям. Если они не сумеют одолеть Истребителя, то приманят его сюда: а в Путях Древних есть твари, способные уничтожить даже его.

Когда он вошёл в конюшню, слуги глядели на него с благоговением. Теклис был в боевом облачении, с боевой короной Сафери на голове и посохом Лилеат. Не обращая внимания на их взгляды, он осмотрел грифона. То был величественный зверь, крылатый орлоголовый лев, достаточно крупный, чтобы эльф мог ездить на нём верхом. Открыв пасть, грифон издал пронзительный крик, от которого куртизанки нервно взвизгнули, а затем захихикали. То был боевой клич, который на протяжении веков приводил в ужас врагов эльфов. Теперь, когда большинство огромных драконов впало в спячку, подобные волшебные существа стали излюбленными летающими скакунами эльфов. Они, разумеется, встречались нечасто. Этот экземпляр, чемпион гонок, королю людей обошёлся бы в целое состояние. Знаменитый грифоновод Раганор лично вырастила его из яйца, которое забрала с высоких круч Выводковой горы.

Теперь остаётся лишь одно: он должен отыскать источник происходящего и дать делу обратный ход. Он должен найти способ пройти сквозь врата и снова их закрыть. Теклис закрыл глаза и принялся медитировать. Он понимал, что времени остаётся всё меньше.

— Хотел бы я, чтобы эта погода унялась, — заявил Феликс, плотнее запахиваясь в свой выцветший красный зюденландский плащ из шерсти и склоняясь ближе к маленькому потрескивающему костру. Тот едва освещал пещеру целиком. Феликс был рад и этому. Еще несколько минут в снежном буране его бы доконали.

Феликс прикинул расстояние между ним и воином Хаоса, нацеливаясь в точку, которая выглядела слабым местом в наспиннике его доспеха. При этом он сознавал, что находится слишком далеко, чтобы поспеть вовремя. Неужели таки пришёл смертный час Истребителя?

Когда Феликс метнулся вперёд, он почувствовал необычную вонь, вроде запаха гниющего мяса и свернувшейся крови. Он был уверен, что запах исходил от воина Хаоса, и был столь же тошнотворным, как и ожидалось. По приближении Феликс всё сильнее убеждался в том, насколько огромен Грум — настоящая гора закованной в броню плоти. От воплей его булавы у Феликса болела голова и ныли зубы. У него возникло ощущение, что уши начинают кровоточить. Он даже предположить не мог, как всё это выносит Истребитель.

«Проклятье», — подумал Феликс, когда его грудь словно охватил огонь, и чёрная пелена перед глазами погрузила его во тьму.

Теклис думал, что теперь нашёл ключ к тому, как открыть проход. Он мгновение помедлил, проверяя, на месте ли его защитные чары и действуют ли те разнообразные талисманы и амулеты, которые он носил. Он пробормотал отворяющее заклинание, затем зачерпнул в себя энергию и направил её отростки наружу — коснуться древних заклинаний. Подобно многоопытному вору, вставляющему в замок отмычку, он столь же деликатно ввёл свою магию в соприкосновение с древней магией. Какое–то время ничего не происходило. Он едва не выругался, но затем ощутил поначалу слабые, но непрерывно усиливающиеся колебания в таинственной структуре заклинаний. Огни перепрыгивали с камня на камень, подсвечивая арочный проход. Их кружение напоминало полярное сияние, некогда виденное им на крайнем севере.

На его глазах огромная голова метнулась вниз, и чудовище принялось жрать. Оторвав взгляд от сего зрелища, Теклис двинулся дальше по Путям Древних. Ему было необходимо проследовать этой дорогой к источнику возмущений. Впереди коридор оканчивался выступом. Должно быть, через него сюда попали и зверолюды, и чудище. Там не было ничего, кроме другой светящейся арки, за которой, как чувствовал Теклис, начинается настоящая опасность.

— Что ж, человечий отпрыск, ты жив, — произнёс Готрек.

И только Феликс подумал, что хуже уже и быть не может, как его обхватил массивный канат мышц. Присоски впились в тело. Что–то подняло его вверх, словно он ничего не весил, и Феликс не сомневался, что его тащат в пасть чудовищного существа — повелителя всех этих мух.

Когда Теклис появился из арочного прохода, перед ним предстала сцена битвы. Две человекообразные фигуры, укутанные покрывалом из мух, посреди отвратительного белого тумана, смердящего хуже орочьей выгребной ямы. Одна из фигур явно была гномом. Его очертания лучше просматривались сквозь покров из мух, а одной рукой он держал топор, который мог быть только гномьим руническим оружием, причём оружием огромной мощи. На топоре мух не было. Касаясь лезвия, мухи исчезали, а руны вспыхивали чуточку сильнее.

— Веди, — ответил гном, когда Теклис шагнул через светящуюся арку в кошмарную действительность Искажённых Путей.

Теклис обнаружил, что на этот раз другой мир выглядит иначе. Он вообще не видел те же самые вещи. Возможно, тому причиной увеличенный радиус действия его защитных заклинаний, но маг подозревал, что всё дело в присутствии того топора. Чем дольше маг находился рядом с топором, тем сильнее убеждался в могуществе этого оружия. Более того, теперь, когда Готрек Гурниссон находился в зоне действия его заклинаний, маг ощущал сильную магическую связь между гномом и оружием.

— Берегись! Опасность близко!

Феликс заметил, как снова меняются непостоянные течения окружающего их чуждого пространства. Уродливые лица приникали к сфере снаружи. Некоторые напоминали людей, которых он некогда знал: Ульрику, Макса, Снорри, Альбрехта и многих прочих, но их лица были омерзительно искаженными, злыми и клыкастыми. Некоторые были похожи на отца и братьев Феликса, другие были абсолютно неузнаваемы, и, тем не менее, всех их объединяла общая черта — жуткий и злобный вид. Там были лица гномов, как мужчин, так и женщин и детей; в некоторых даже отчётливо проглядывало фамильное сходство с Истребителем. Были и эльфийские лица, прекрасные и смертоносные. Среди них были красавцы–мужчины и прекрасные женщины, а также высоченная фигура в чёрном, покрытом рунами доспехе. Феликс слышал, как у его спутников перехватывало дыхание, когда они узнавали некоторые лица. Готрек выругался и ударил топором в стенку сферы. Тот прошёл сквозь неё, обрушившись на одно из скалящихся лиц. Прозвучал жуткий вопль, а сфера вздрогнула и едва не разрушилась. Эльф сделал судорожный вдох и произнёс:

— Быть похороненным заживо с эльфом, — пробурчал Готрек. — Вот она, истинная дорога в ад.

Теклис был в отчаянии, хотя прилагал все усилия, чтобы это скрывать. Обратный путь в Пути Древних с этой стороны был, по существу, запечатан. Даже если бы ему удалось пробить древние защитные заклинания, по ту сторону, несомненно, их ожидают демоны. Они злобные и бессмертные существа, и могут сидеть там, сколько пожелают. Он же не мог рисковать, ожидая, что они уберутся восвояси.

У Теклиса вырвался протяжный вздох. С этой опасностью он столкнётся, когда придёт время. Прямо сейчас его величайшим беспокойством был удар топором в спину от свихнувшегося гнома. «Брат справился бы с подобной ситуацией гораздо лучше», — подумал маг.

Феликс поплотнее завернулся в промокший плащ и наблюдал, как при дыхании выходит пар. «Здесь тоже зима, — думал он, — но не такая, как в Империи. В Империи снег лежит на земле толстым покрывалом. Здесь всего лишь идёт дождь, хотя столь холодный, словно тысячи ледяных ножиков покалывают твоё тело. Земля хлюпает под ногами. У неба свинцовый цвет. Из дёрна выпирают камни. Снег, наверное, был бы предпочтительнее. А то кажется, что небеса изливают на землю свои рыдания».

«Дело явно дрянь», — подумал он. А затем снова зарядил дождь.

Старик снова взмахнул рукой, и внезапно в воздухе засвистели стрелы. Феликс бросился наземь, целясь в старика, но тот, с удивительной для человека его возраста подвижностью, уже скрылся из виду, откатившись за камень. Феликс выругался и бросил взгляд назад, чтобы поглядеть, не задет ли Готрек или эльф. Он поразился увиденному.

Пока тёмные мысли проносились в его голове, он заметил, что эльф и старик разговаривают и, похоже, пришли к какому–то соглашению. Феликс бросил взгляд на Истребителя, который с унылым удовольствием насыщался едой. Он заметил, что топор Готрека лежит поблизости от него. Пьяный или нет, гном не оставлял противнику шансов. Феликс гадал, что происходит в мыслях их номинальных хозяев.

На следующий день Феликс проснулся от звука воды, омывающей стены деревни, и стука дождевых капель о крышу. Он почувствовал, что вполне согрелся, и отбросил в сторону плащ, отметив, что меч лежит неподалёку, где он его и оставлял. Он оглядел зал и заметил, что большинство мужчин всё ещё спит, громко похрапывая. Теклис сидел на деревянном стуле, глаза его были открыты и фокусировались на средней дистанции. Казалось, он был в трансе. Истребителя нигде не было видно.

— Будем на это надеяться, — сказал Феликс, когда в тумане проявились очертания гигантской и зловещей скалы.

Мужчины Кранног Мер подвели баржу к острову и остановили на дистанции, едва превышающей дальность полёта стрелы. Для этого они воспользовались простым способом: воткнули в дно шесты и длинными пеньковыми верёвками привязали к ним лодку. По одному часовому выставили на носу и на корме. Остальные достали из рюкзаков мясо, хлеб и сыр, принялись попивать виски из своих фляжек, разбавляя его жидкостью из больших кожаных бурдюков, запахом напоминающей пиво. Мурдо предложил Феликсу попробовать.

— Что–то приближается, — произнёс Готрек, поднимая топор. — И я сомневаюсь, что оно дружелюбно.

— Что это? — спросил Феликс.

Для Феликса подобное было наиболее худшим предзнаменованием.

Медленно занимался рассвет. Слабый солнечный свет неуверенно пробивался через рассеивающийся туман. Феликс сидел, привалившись спиной к борту лодки, и прислушивался к плеску воды о шесты и нос лодки и к щебету ранних утренних птиц. Оставшийся позади звук барабанов стихал, но всё ещё был различим. Феликсу звук этот казался сердцебиением огромного чудовища, которым представлялось болото.

Вокруг него мужчины из Кранног Мер изготовились к сражению.

Мужчины Кранног Мер стояли с оружием наготове. Кулум бережно положил Дугала на землю и снял с плеча молот с каменным бойком. Теклис осторожно осмотрел окрестности, словно ожидая, что в любую минуту с окружающих склонов помчится орда свирепых зеленокожих. Готрек радостно загоготал и несколько раз взмахнул топором, словно дровосек, разминающийся перед тем, как срубить дерево.

Через несколько мгновений подоспели мужчины Кранног Мер и присоединились к избиению. «Дело сделано», — подумал Феликс, разглядывая сцену побоища. Обернувшись, он обнаружил ряд копий, нацеленных ему в грудь.

Женщины были вооружены копьями и небольшими кожаными щитами. Дружелюбными они не выглядели. Феликс недоумевал: «Затем они столь угрожающе наставили на меня копья? Разве не я помог им спастись? Разве не я убивал орков?» Он по–прежнему оставался неподвижен. Ошибки случаются. Недоразумения легко могут стать летальными, если в деле замешано оружие.

<br />

Феликс потуже запахнул плащ. Ветер в этих горах был холодным и пронизывающим. Когда они перевалили через вершину горы, он увидел, насколько в действительности обманчив ландшафт. То, что казалось цепью высоких вершин, по факту оказалось группой пересекающихся горных цепей, между которыми располагалось множество долин и озёр.

<br />

В тусклом свете утреннего солнца горных долин события прошедшей ночи почти казались сном. Феликс изо всех сил старался не обращать внимания на головную боль и бурление в желудке. «Довольно с меня виски», — подумал он. Тем не менее, россказни эльфа о сокровищах сыграли свою роль. Феликс смутно припоминал звучные пьяные тосты, провозглашаемые за сокровища Древних. Он гадал, действительно ли они существуют или всего лишь являются наживкой для жадности Брана. Неужели кто–либо из присутствующих действительно думает наложить свои лапы на добытые сокровища? Шансы один против тысячи.

<br />

Феликс нёсся сквозь туман и смятение. Некоторые воины–горцы обнажили свои огромные мечи, другие потрясали копьями, оглядываясь в поисках новой угрозы. Из окружающего сумрака доносились воющие боевые кличи: мощный протяжный рык, говорящий о присутствии крупных здоровяков–орков, невнятная болтовня и скулёж, указывающие на гоблинов.

<br />

Феликс встал плечом к плечу с Мурдо и Кулумом, и они начали с боем пробиваться через массу орков и гоблинов. Камни под ногами были скользкими от росы и пролитой крови. Угол наклона тропы тоже никак не помогал сохранять равновесие. Её ненадёжный край был причиной постоянного беспокойства, и в тумане не было способа узнать, кто берёт верх.

<br />

А тропа всё так же шла через зловонный лес. Грязь становилась гуще, но массивные следы больше не попадались, чему Феликс был крайне признателен. Вместо этого лес становился всё более затронутым порчей: деревья были искривлены сильнее, а мутации животных были заметнее. На глаза попался олень с двумя головами. Над головой сновали пауки размером с кулак мужчины, сверкающие, словно драгоценные камни. Путники перешли вброд поток черноватой воды, в которой были заметны слабо светящиеся частицы. Феликс предположил, что вода отравлена искривляющим камнем. Его опасения подтвердились, когда Теклис произнёс:

<br />

Теклис изучил нити энергии, которую ощущал вокруг. Теперь он был близок. Близок к чёрному сердцу загадки, ради решения которой он пересёк континенты. Близок к источнику ужасающих энергетических возмущений, которые влекли за собой гибель его родины, если только их не удастся прекратить. Он чувствовал рядом мощный поток энергий, который был даже сильнее тех, которые связывали сторожевые камни Ультуана. Сравнивать его с ними было то же самое, что сравнивать горный ручей с могучей рекой Рейк.

<br />

Теклис сотворил заклинание левитации и взмыл в воздух, намереваясь подняться над рукопашной. В то же время он сотворил многочисленные, перекрывающие друг друга щиты для укрепления тех, что были созданы его талисманами и амулетами. Его окружила искрящаяся золотая сфера. Шум битвы уменьшился, заблокированный защитными заклинаниями. Но даже так рёв мучимого болью великана был почти оглушающим, как и громоподобный грохот его падения на землю. «Что происходит? — гадал Теклис, не желая спускать глаз с чародеев Хаоса. — Неужели Истребитель сумел убить великана? Это такой подвиг, что в голове не укладывается».

<br />

Теклис стоял на древнем алтаре в Зале тайн. Всё вокруг него указывало на неотвратимую катастрофу. Стены тряслись, и огромные каменные глыбы падали с потолка, накрывая и зеленокожих, и зверолюдов. Великан по–прежнему дёргался и метался, хотя теперь уже медленнее, а его вой был слышен даже за грохотом разбивающихся камней и паническими криками. Сернистый запах искривляющего камня и Хаоса наполнил воздух. Перед колдовским зрением Теклиса мерцали и вытанцовывали огромные взаимосвязанные узоры энергий.