68
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
- Идем, - позвал Лохейн. – Закончим с этим поскорее.
===XII===
Над Чу’сут Ка ярко висело палящее солнце.
Шас’о Т’кан Джай’Кал, более известный как Ледяная Волна, ощущал, как давит на него полуденный зной, сжимал его тело, словно тисками – солнечный свет отражался от стен, покрытых штукатуркой, от арок, и нещадно бил в глаза. И все же здешний климат не шел ни в какое сравнение с жарой и сухостью, царившими на плато и в каньонах вокруг На’а’Вашак.
С тем местом, которое гуэ’ла называли Башней Забытых – и как же отчаянно жалел Ледяная Волна о том дне, когда его нога впервые туда ступила! Вся его ненависть к самому себе, усиливающаяся с каждым днем, все его сомнения были вызваны именно этим проклятым местом и тем, что творилось там в подземельях под его руководством.
И в то же время с этим местом были связаны все его надежды.
Солнце нещадно жгло Ледяной Волне руки и голову, но остальному телу было прохладно и комфортно. Его одежды – простая парадная униформа коричневого цвета, увешанная наградами и знаками отличия, - содержала специальное микроволокно. Оно переносило накопленный жар в накопитель на левом бедре, где заряжался сменный блок питания для оружия.
Ледяная Волна стоял, опираясь на поручни, на балконе третьего этажа, глядя на сады, раскинувшиеся внизу. Из густой темно-зеленой листвы выглядывали яркие цветные фрукты. Сквозь заросли змеились дорожки, выложенные полированной каменной плиткой – достаточно широкие, чтобы по ним можно было гулять вдвоем и разговаривать без помех. Умельцам из касты земли наверняка бы здесь понравилось. Ледяную Волну вся эта эстетика не волновала совершенно – как и аун, он предпочел бы что-нибудь более простое.
Однако советники касты воды были железно уверены, что для успешной интеграции человеческого населения необходимо было разместить здесь новое правительство т’ау. Гуэ’ла почему-то совершенно не в состоянии были уважать власть, которая не подчеркивала свой статус всеми способами и не окружала себя бессмысленной роскошью.
«Очень скоро процентное соотношение изменится», - подумалось командору. – «Лет через пять большую часть населения будет составлять наша раса».
И тогда многие вещи начнут изменяться быстрее. Станет меньше компромиссов. Конечно, управлять этими процессами все равно нужно аккуратно, поэтому изменения будут идти так быстро, как только получится сдерживать беспорядки. Но они все равно будут идти. Каста воды добьется успеха так же, как добивалась всегда, на любой планете, интегрированной в процессе экспансии.
Каста воды считалась непревзойденными мастерами в вопросах разрушения старой культуры и насаждения новой. К Высшему Благу уже обратилось множество планет, так что все использующиеся методы были доведены до совершенства.
«Но приглядывать за этим всем – это не дело для воина», - думал Ледяная Волна. – «Не для меня. Если бы не бунтовщики, не предатели, и не появление этой черноперой женщины и ее убийц, я бы зачах от скуки и отвращения».
Его место было на поле боя. Его место было на фронтире.
Воины рождались, чтобы сражаться, а не чтобы приглядывать за каким-то мерзкими экспериментами.
За годы службы на Т’кане, несмотря всю любовь к ауну и горячее желание приносить ему пользу, Ледяную Волну терзало горькое чувство, что вся слава достается его политическим соперникам.
Он был помехой для амбиций остальных, а у этих остальных были могущественные друзья среди аун’Т’ау’реша, Эфирного Совета.
И Ледяную Волну убрали с глаз долой еще до того, как его звезда смогла воссиять в полную силу.
Но еще ничего не закончилось. Шанс явился ему в виде женщины. И как бы Ледяная Волна не ненавидел ее, ее прибытие меняло все. И перед ним и перед ауном снова открылся путь к величию.
''К величию – или навеки к позору и бесчестью.''
Командор посмотрел вправо, на выложенную плиткой площадку среди садов, где за столом из белого мрамора собралось несколько людей и т’ау. Во главе стола, величественный даже в своей простой мантии, сидел аун’Дзи, возлюбленный всеми на Т’кане, Свет во Тьме, Вестник Надежды и Единства.
Перед каждым из собравшихся стоял глиняный кубок с фруктовой водой. Даже сквозь мешанину цветочных запахов, исходящих из сада, Ледяная Волна мог ощутить нежный аромат напитка – таким острым было чутье у т’ау.
От этого запаха ему тоже захотелось пить.
Переговоры должны были скоро закончиться – если только люди не будут затягивать их, как это им свойственно. Даже такой маленькой группке, объединенной общими интересами, почему-то постоянно нужно было соревноваться друг с другом, добиваясь особенных милостей и более высокого статуса.
Ледяная Волна несколько раз цокнул языком – так т’ау выражали презрение и раздражение.
Удивительно, как люди вообще сумели взаимодействовать достаточно долго, чтобы построить свой Империум.
Он услышал шаги сзади. Это был Рахин. Ледяная Волна узнал офицера командования ИВБ по запаху. Мужчина подошел и встал рядом у перил – он был на добрую голову выше своего начальника-т’ау.
- Какие-нибудь новости? – спросил Ледяная Волна.
- О бунтовщиках – ничего. Разве что пара беспорядков на рынках.
- Обычных беспорядков, я полагаю.
Рахин кивнул.
- Обсуждение цен переросло в драку. Ничего такого, чтобы стоило внимания.
У т’ау таких вещей никогда не бывало. Их жизненное кредо звучало так: «взаимная выгода и выгода для всех». Спор никогда не доходил до рукоприкладства. Люди были во многом похожи на разбалованных детей, а ведь их раса была куда древнее расы Ледяной Волны. Почему же они за такой срок не смогли ничему научиться?
Командор посмотрел на Рахина и ощутил прилив симпатии. Солдат гуэ’ла всегда был хорошей компанией, достойным доверия лейтенантом.
«Возможно, я слишком суров по отношению к ним», - подумал Ледяная Волна. – «Я не могу судить всех по одному-двум примерам. Есть ведь среди них и хорошие люди, хорошие солдаты, которые действительно хотят понять Т’ау’ва. Кто хочет узнать, как это – служить ему по-настоящему. Они изо всех сил стараются постичь его. Наша империя – их империя, и со временем они научатся всему необходимому».
Конечно, им это будет нелегко. Гуэ’ла приходилось постоянно бороться со своим древним обезьяньим началом.
«И мы точно так же страдали от собственной натуры, пока не пришли ауны».
Возможно, людей стоило пожалеть. Их раса так долго существовала, не имея перед собой образцов истинного просвещения, и ее некому было спасти и направить. Что же им оставалось, если они десять тысяч лет цеплялись за своего странного мертвого бога и за мрачное и жестокое кредо, взращенное на легендах про него?
«Кем бы могли стать люди, если бы их благословили так же, как благословили нас?»
От этих мыслей командору становилось горько. Ведь многие вещи тогда могли бы пойти по-другому.
В этот момент за столом внизу один из визитеров взмахнул рукой, добавляя своим словам убедительности, и Ледяная Волна снова перевел взгляд на собравшихся.
Люди всегда слишком много двигались, когда разговаривали – им как будто необходимо было изображать каждое слово, чтобы их услышали. Но, по крайней мере, собрание наконец-то подошло к концу.
Командор увидел, как ауд’Дзи встает из-за стола, не уступая ростом самому высокому из людей, а затем изображает улыбку, максимально похожую на человеческую. Затем он кивнул им и поблагодарил за визит, а значит, как только делегаты и члены касты воды уйдут, аун наверняка позовет Ледяную Волну и Рахина.
Командор резко сосредоточил все внимание на запахах, которые источал. Совершенно неприлично будет доверенному военному советнику Эфирного и командиру войск являться на глаза, пока его поры выделяют нечто отличное от самоконтроля и спокойной уверенности.
- Нас вот-вот вызовут, майор, - обратился он к Рахину по званию, - оставь меня на минутку, мне нужно собраться с мыслями.
- Я подожду вас внизу у лестницы, командор, - откликнулся тот и, коротко поклонившись, ушел. Ледяная Волна дождался, пока шаги Рахина стихнут, затем замедлил дыхание и сделал несколько неторопливых, точно выверенных жестов.
Вас’ра’ган – семнадцать позиций внутреннего спокойствия. В последнее время командору частенько приходилось их выполнять – еще один показатель того, какой дискомфорт ему причинял этот совместный проект на На’а’Вашаке.
Солдату не пристало иметь дело с такими ужасами.
И будь у него хоть какой-то выбор…
Командор отогнал эти мысли и сосредоточился на семнадцати позициях.
Вас’ра’ган начал действовать, усмирил воды его разума, и проблемы постепенно разошлись в стороны, как круги на поверхности воды.
Как только был сделан последний жест, Ледяная Волна опустил руки и снова задышал в нормальном темпе. Чтобы убедиться наверняка, он провел пальцем по челюсти и поднес его к обонятельной щели на лбу.
Отлично. От него перестало пахнуть беспокойством. Теперь его запах менее острый и более земляной, и выражает спокойную готовность и сосредоточенность на настоящем.
Между тем, там, внизу, представители водной касты и роскошно одетые делегаты-люди уже прошли под арками в южной части сада и скрылись из вида. Ауд’Дзи, царственный и спокойный, проследил, как они уходят, а затем поднял взгляд на галерею, где стоял Ледяная Волна.
Эфирный поднял руки к груди ладонями друг к другу, и раскрыл пальцы. Это было приглашение присоединиться, как обычно деликатное и невероятно вежливое. Хотя он мог приказать Ледяной Волне спуститься в самой грубой форме, и командора это все равно бы не обидело. Аун был ауном, и Ледяная Волна подчинился бы без промедлений, без злости и без обиды, каким бы жестом, каким бы тоном и как громко не был высказан приказ.
Все Эфирные, которых доводилось встречать Ледяной Волне, обладали одинаковым талантом. Они были рождены, чтобы править. Они вдохновляли. Воодушевляли. Сама их суть походила на зеркально гладкое озеро на рассвете, на прохладный вечерний ветерок, облегчающий усталость охотника и наполняющий его силами перед долгой дорогой домой.
«Они дали нам все», - подумалось командору, - «и ничего не попросили для себя. Они провели нас сквозь три волны экспансии, и каждая из них была мощнее предыдущей. Нет ничего, чего мы не смогли бы добиться, если они будут направлять нас. Они – все, что нужно для будущего нашего народа».
И все же некоторые не могли этого разглядеть. Не захотели. Как же такие, как Зоркий, могли оказаться столь слепы? Это трагедия, причину которой никто так и не смог разгадать.
А здесь, на Тихонисе, количество диссидентов среди его собственного народа увеличивалось с каждым новым годом. Тюремные камены на На’а’Вашаке были забиты, но проклятая женщина и ее ''методы'' получали все новых и новых сторонников – все больше т’ау отворачивалось от света, и Ледяная Волна ничем больше не мог это объяснить.
Командор поклонился ауну с галереи, прижав правую руку к сердцу, а пальцы левой – ко лбу.
Это был знак уважения. Покорности. Любви.
А затем он отошел от парапета и спустился по лестнице, прячущейся в прохладной тени, в сад. Рахин молча пошел за ним следом.
Пришло время насладиться присутствием и вниманием ауна.
Вот если бы еще дело, которое они собирались обсуждать, не было таким ужасным…
Приветствия. Вежливые и искренние. Все разговоры всегда начинались с приветствий.
Форма и приличия были важны для народа т’ау. Очень важны.
- Объединитель, - начал Ледяная Волна, - Светоч Истины, Путеводная Звезда, обрати на меня свой взор, прости мне мою недостойность, одари меня мудростью забыть о собственных желаниях ради общего блага.
Эти слова были древними – такими же древними, как легенды о появлении первых Эфирных, - и суть их отражала суть самого Т’ау’ва, пути к единству там, где царило кровопролитие.
Изящная, божественная фигура, стоявшая перед Ледяной Волной, склонила голову и улыбнулась с искренним дружелюбием.
- Умелый Охотник, Возлюбленный Защитник, Истинный Последователь Пути, да будем мы стоять с тобой, как равные. Мы – пальцы одной руки. И да заговорим мы как равные, без всякого стеснения, ради общего блага.
Услышав эти слова, Ледяная Волна, как обычно, с трудом сдержал смущение. Аун каждый раз произносил эти слова искренне и с чувством. Он не был склонен к показной любезности, и говорил именно то, что хотел сказать. И все же Ледяная Волна никогда не считал себя равным такому, как аун. Только другой Эфирный смог бы, пожалуй, хотя бы приблизиться к нему.
Командор знал, что его запах наверняка выдал его мысли, и аун’Дзи наверняка его почувствует. Он всегда чувствовал, и ему всегда хватало такта не заострять на этом внимание – он как будто не замечал его вовсе. Ледяная Волна даже отчасти желал, чтобы древний владыка обошелся без традиционного ответа и обращался бы с ним, как полагается по статусу. Как обращался бы командир Ледяной Волны из касты огня, и как обращался бы он сам с теми, кто младше по званию. Но у аунов были свои правила и свои приличия, и так будет всегда.
Аун’Дзи со своей обычной деликатностью не стал акцентировать внимание на дискомфорте подчиненного, и переключил внимание на Рахина, поприветствовав его столь же тепло:
- Как поживает сегодня капитан? – спросил он на превосходном урзи без малейшего акцента. – Он выглядит так же прекрасно, как и всегда.
Рахин низко поклонился.
- Очень рад видеть вас в добром здравии, Объединитель.
Аун’Дзи благодарно кивнул и снова обернулся к Ледяной Волне.
- Ты пришел, чтобы попросить перевезти на юг еще больше раук‘ва. Я знаю, как серьезно тебя это беспокоит. Для проекта действительно нужно так много?
Раук’ва. Неподдающиеся. Служащие самим себе. Т’ау, которые не были т’ау.
Ледяная Волна отвел глаза.
- Как бы сильно меня это не беспокоило, мне действительно нужно еще. Чем быстрее мы с ним закончим, тем больше лояльных жизней сумеем спасти. Допустимые погрешности велики, но здесь некоторого прогресса достичь удалось. Я бы предпочел, чтобы этого кошмар побыстрее закончился, и вместе с ним – наше сотрудничество с этой женщиной.
- Она продолжает тебя беспокоить, - заметил аун.
- Она не такая, как ее сородичи, - ответил Ледяная Волна. – Она куда более опасный зверь, и очень многое скрывает. Как бы ни подходило ей ее прозвище, Объединитель, но мы действительно имеем дело с двуязыкой змеей. Мы ведь могли и не найти ее никогда. Сказать по правде, я подозреваю, что мы и не находили. Что она сама позволила себя обнаружить.
- А вы, капитан? – обратился аун к Рахину. – Какие у вас соображения?
- Я согласен с мнением командора, Объединитель. У этой женщины есть какая-то стратегия, которую я никак не могу просчитать. И я боюсь, что если широким массам станет известно, что на Тихонисе появились космические десантники, то к протестам присоединится еще большее количество маргиналов. Их образ в сознании масс неотделим от образа Бога-Императора. И их необходимо держать в Башне, подальше от чужих глаз.
Ледяная Волна клацнул зубами, выражая согласие со словами подчиненного.
- Мудрый совет, майор, - ответил аун. – А теперь я отпущу вас, чтобы вы могли вернуться к своим обязанностям. Вам нужно еще многое сделать перед тем, как вы вернетесь на юг.
- Благодарю вас, Объединитель. Времени никогда не бывает много. Я отправляюсь служить, - Рахин поклонился по очереди обоим т’ау и ушел, чтобы заняться другими делами.
Т’ау проводили его взглядами.
- Он видел процедуры собственными глазами? – спросил аун.
- Видел.
- И как он отреагировал?
- Как и я, но он понимает, зачем это нужно. Он знает, что тень И’хе в конечном итоге накроет эту планету. Возможно, он даже застанет этот день.
- Какое же тяжкое бремя я взвалил на твои плечи. Со временем я передам о нем Аун’Т’ау’реша, но не стоит показывать его Верховному совету слишком рано. Если женщина права и ее проект принесет те плоды, которые она обещает, то впереди нас ждет еще более мрачная работа. Потребуются раук’на со всей империи. Тогда – и только тогда – мы сможем заявить о своей работе открыто. А до тех пор мы должны верить, что действуем ради интересов всех и каждого.
- Я верю, Объединитель. Я не вижу иного выхода. Если женщина права, нас назовут спасителями. Если она ошибается – значит, ошибаемся и мы. И история назовет нас чудовищами.
Аун печально кивнул и жестом пригласил Ледяную Волну присесть. Как всегда, командор не стал садиться, пока Эфирный не присел сам. Аун’Дзи изящно опустился в кресло во главе стола.
Почти сразу же откуда-то слева появился молодой аколит касты воды – он принес новые кубки, высокий кувшин и блюдо с ягодами, тщательно состаренными и покрытыми благородными сортами плесени. От запахов у Ледяной Волны слюнки потекли, но, как и положено, он дождался, пока аун’Дзи предложит ему угоститься.
Когда оба сделали по глотку, аун’Дзи продолжил:
- Цена за помощь этой женщины по-прежнему весьма озадачивает меня. У нее наверняка есть очень серьезная причина просить полной свободы передвижения по территории т’ау.
- Она попросила разрешения ознакомиться с данными о территориях, которые наш народ проиграл И’хе. Я еще ничего ей не обещал, но, полагаю, мы сможем многое узнать, если дадим разрешение и отследим, что она будет искать. Что бы ее не интересовало, оно наверняка очень важно для Империума. Иначе бы она ни за что не рассказала нам о проекте.
- Тогда дай ей доступ и проследи за ней, - ответил аун’Дзи.
Ледяная Волна поклонился. В конце концов, остановить эту женщину можно и позже, если понадобится.
- Мы должны поскорее завершить дела в Башне, - добавил аун. – Уже все заметили, как пустеют городские тюрьмы. Начинаются вопросы. А раук’ва – ресурс не бесконечный. И какими бы эгоистичными, каким бы заблудшими они не были, они все равно наши братья по крови.
- Как скажете, Объединитель, но если кто-то и должен заплатить эту цену, то пусть это будут те, кто отринул Высшее Благо, кто убивал и грабил собственных братьев и сестер ради личной выгоды, а не преданные воины из касты огня, готовые отдать жизни из благородных побуждений. В боях с И’хе и так уже погибло достаточно наших, в то время как раук’на заботились лишь о своих собственных интересах.
Аун’Дзи сложил ладони вместе и переплел длинные пальцы в древнем салюте воинам огненной касты, павшим за свой народ, и тем из них, кому еще только суждено было погибнуть.
- Быть по сему. Пусть раук’на служат Т’ау’ва в смерти, раз уж не желают служить ему при жизни. Наших преданных огненных воинов нужно беречь. Мы потеряли многих, и с каждым годом теряем все больше. Но раук'на все равно достойны сочувствия – я полагаю, что их всепоглощающий эгоизм вызван недугом, а не личным выбором.
Ледяна Волна задумался на секунду, анализируя эмоции, которые у него вызвали эти слова.
- Сочувствовать им не сложно – я видел, что с ними творится в лаборатории. Процедура заражения… Я безумно рад, Объединитель, что вам не пришлось увидеть это самому. Им вводят перед этим необходимые препараты, но от этого мало толка. Даже в состоянии измененного сознания они понимают, что такое истинный ужас, когда смотрят в его бешеные голодные глаза.
Подняв лицо к небу, аун ответил:
- Никто из нас не просил об этом. Судьба сама привела нас к этому дню. Судьба решила, что эта чудовищная задача должна лечь на наши плечи – и только на наши. Но нам хватит сил. Мы сделаем то, что должно. Дай женщине все, о чем она просит, но продолжай следить за каждым ее вздохом. И когда мы, наконец, перестанем в ней нуждаться, мы решим – жить ей или умереть. А до тех пор не чини ей никаких препятствий.
Ледяная Волна опустил голову.
- Жизнь моя – за Т’ау’ва. Я не подведу.
- Когда ты возвращаешься на юг?
- Я должен встретиться с Шас’эл Кайян до рассвета, чтобы обсудить новые меры безопасности. Как только я выдам ей необходимые распоряжения, я снова направлюсь на юг.
- Она неплохо показала себя в твое отсутствие. Ты ее хорошо обучил. Я отменю чрезвычайные полномочия войск безопасности через три дня. Мы не можем позволить усугублять отчуждение, возникшее между нашим народом и гуэ’ла. Только из единства произрастает истинная сила. У гуэ’ла огромный потенциал, как у народа, но им нужно избавиться сначала от многих старых привычек. Сказать по правде, из всех интегрированных рас с гуэ’ла больше всего проблем – но в то же время, они могут принести Т’ау’ва очень большую пользу. Кажется, вселенная любит подобные парадоксы.
Аун издал горлом низкий переливчатый звук – негромкий смешок. Это был мягкий, насыщенный звук, и запах, который источал аун’Дзи в этот момент, оказался весьма приятен. Ледяная Волна поймал себя на том, что ему стало спокойнее.
Аун был прав. Люди как раса были одним сплошным клубком противоречий и комплексов. И все же было в них нечто привлекательное. Обе расы могли многое предложить друг другу, если бы только люди смогли избавиться от своего невежества и консервативности, и забыть про ужасную, самоубийственную тягу к войне. Если только они сумели взглянуть на вещи новым взглядом, то их союз с т’ау принес бы множество прекрасных плодов.
Аун, между тем, продолжил:
- Я так же приказал отменить комендантский час. В столицу должно вернуться ощущение порядка. Мы должны показать, что верим в ее жителей. И в сравнении с нашим долготерпением действия бунтовщиков будут казаться все более ужасными – и тем они начнут терять поддержку.
- В городе по-прежнему существует несколько крупных ячеек заговорщиков, - заметил Ледяная Волна, - не считая тех, кого мы уже начали отслеживать. Поставки оружия, обнаруженные нами недавно, указывают, что таки ячеек еще целое множество. И главное – в том самом районе, за которые я больше всего опасаюсь. Если бунтовщики нанесут удар еще раз, то он, вероятнее всего, придется на нашим государственным структурам – в первую очередь, по вам, Объединитель. Они не сумели уничтожить важную военную цель, - сейчас Ледяная Волна имел в виду ракетный удар по его собственному транспортнику, - и вполне могут решить, что нужно сместить фокус. Будь я на их месте, я бы так и сделал. А у них может оказаться оружие достаточной мощности, припасенное специально для таких решительных шагов.
Аун’Дзи переплел длинные синевато-серые пальцы и пристроил их на сверкающую, отполированную поверхность стола.
- Заговорщики в городах сейчас беспокоят меня куда меньше, чем анклавы в Затопленных Землях. Голос Песков – не идиот. Он очень быстро узнает о появлении этой женщины и ее телохранителей. А может быть, он уже знает о ней. Я полагаю, что время для нападения на твой транспортник было выбрано не случайно. Недовольство – как злокачественная опухоль. Оставь ее без лечения – и она разрастется. И от этой опухоли надо избавиться любой ценой. Жест доверия, демонстрация терпения – это единственные способы.
Солнце уже повернуло на запад, и тени в саду начали удлиняться – день постепенно клонился к вечеру.
- Я и так отнял у тебя достаточно много времени, - аун указал на ягоды на блюде. – Но я прошу – раздели со мной трапезу, и давай немного поговорим о чем-то более приятном, прежде чем ты уйдешь.
Так они и сделали. И Ледяная Волна, как обычно бывало в такие моменты, снова ощущал блаженный покой и гордость. Мрачные думы о текущих делах оставили его ненадолго.
Аун’Дзи попросил, чтобы Ледяная Волна проводил его через сады до Залов Созерцания.
У арки, ведущей в Залы, они остановились.
- Ты взвалил на себя тяжкое бремя во имя нашего блага, друг мой. Если бы я мог, я бы взял его на себя. Как всегда, каста огня – это опора для нашего народа, величайшая надежда на наше будущее. Прими же мою благодарность и ступай.
Ледяная Волна сложил руки в жесте скорбного прощания.
- Во имя Высшего Блага, Объединитель.
- Во имя Высшего Блага, охотник. Пусть будет великим твой вклад в него, и да запомнят твои деяния на долгие века.
===XIII===
Шаттл уносил Карраса прочь от «Алесте». Проверка чистоты оказалась чудовищно изнурительной, но она оставалась позади. Караул счел его пригодным к возвращению на службу, хотя Каррас так и не узнал, какой ценой далось это решение командованию.
Он был облачен в полный доспех, и только шлем покоился на оружейной стойке. Каррас молча повторял про себя несколько успокаивающих мантр, но ни одна из них толком не помогала.
Он мог бы провести весь путь в пассажирском отсеке, но вместо этот предпочел основной трюм. Во-первых, никто не беспокоил его здесь. Во-вторых, здесь у него была подходящая компания.
Прямо напротив него, крепко зафиксированный толстыми титановыми цепями, возвышался дредноут Хирон Амадей Хирофелес.
Неподвижный.
Безмолвный.
И все еще лучащийся скорбью и яростью.
Каррас знал историю Плакальщика и весьма ему сочувствовал. Сейчас, пожалуй, он сочувствовал Хирону еще больше, когда увидел, как гибнет его собственный орден – в тех проклятых галлюцинациях, насланных эльдарской ведьмой.
Но видения были просто видениями.
Ложь была лишь ложью.
А орден Хирона погиб на самом деле. Великий Поглотитель обрушился на Плакальщиков могучей волной. Ни один орден не выстоял бы против такого бедствия.
Как же это трагично…
Ходили слухи, что Плакальщики были прокляты с самого начала – их орден был заложен во времена того самого двадцать первого основания. Но теперь и вовсе не было никакого ордена. И Хирон считал, что он – последний из выживших.
От этих мыслей Каррас нахмурился. Он очень хотел хоть чем-нибудь помочь этому боевому брату. Печаль и чувство вины отпускали дредноута лишь в сражениях, когда тот целиком отдавался боевой ярости. Его боль ненадолго слабела – но после очередной победы просыпалась снова. Возможно, со временем Хирону удастся встретить достойного противника и дорого продать свою жизнь. Он отчаянно надеялся на это, но до сего дня еще никому не удавалось с ним потягаться.
О чем думал могучий воин сейчас, глядя на Карраса в ответ? У дредноутов не было лиц, чтобы можно было прочитать эмоции – только огромный бронированный короб, похожий на танк, с единственной диамонитовой щелью визора. А по проблескам его беспокойной ауры, когда он молчал, и вовсе ничего нельзя было понять.
Если он и впрямь сейчас смотрел на Карраса, то наверняка видел на лице Призрака Смерти обеспокоенность и напряжение. Каррас их и не скрывал. В последний раз, когда он видел своих товарищей по команде, он смотрел на них сквозь обломки единственным уцелевшим глазом. Второй глаз ему выбило камнем, тело раздавило обломками сланца, кости были переломаны, и он истекал кровью. И скорее всего, остальные уже и не рассчитывали, что он выживет.
Но Сигма знал. Он знал об эльдарской машине.
«Если бы не это проклятое устройство», - подумал Каррас, глядя на Хирона, - «я бы сейчас оказался точно в таком же корпусе, как и ты, брат».
Помещение в такой саркофаг было великой честью. Уж точно куда более великой, чем быть спасенным демоном и ксеномашиной!
«Как ты это делаешь, брат? Где ты нашел силы, чтобы сражаться дальше, когда все, что было тебе дорого, оказалось стерто с лица вселенной? Как у тебя получается не сбиваться с пути, когда ты знаешь, что тебе некуда возвращаться? Сколькому же я могу у тебя поучиться… Я безмерно уважаю твою силу, сказать по правде. Ты, пожалуй, будешь покрепче духом, чем любой из нас».
Каррас с трудом мог представить себе Империум без защищающих Призраков Смерти. И все же именно этим Гепаксаммон пытался запугать его. Не просто гибелью всего ордена, но полным забвением, вычеркиванием его имени с почетных плит и свитков по всему Империуму. Позором. Отлучением. Уничтожением всех упоминаний о том, чего Призраки Смерти добились за тысячелетия.
''Ложь. Все это – ложь.''
Демону нужны были страдания. Страдания и манипуляции. Он переоценивал свою силу и свое влияние. Он рассчитывал, что Каррас поверит ему. Обязательно поверит однажды.
Каррас отогнал эти мысли, заставляя себя думать о братьях из истребительной команды «Коготь», четырех космических десантниках, ждущих его сейчас на борту «Святой Неварры», четырех непревзойденных воинах с эго соответствующих размеров. И если он хочет снова стать для них достойным командиром, то ему нужно избавиться от ненужных сомнений. Все они были высшими хищникам. Они учуют слабость, как кровь. Они должны видеть его уверенным и яростным вожаком, за которым хочется идти – а не запуганным ничтожеством, которого заморочили ложью и иллюзиями враги Империума.
''Я не такой. Я – Коготь-Альфа. И меня впереди ждет работа.''
Он как раз собирался продолжить мантры, но в этот момент загрохотал механический голос Хирона:
- Ты такой же, каким был, библиарий, но все же что-то в тебе изменилось. В твоих глазах появились новые тени.
- Чем больше мы узнаем, - откликнулся Каррас, - тем больше теней начинаем замечать. Но я не хотел бы оставаться в невежестве, чтобы защититься от неприятных знаний, брат.
- Другие могли бы. Правда редко бывает приятной. Но Гвардеец Ворона назвал тебя «Грамотеем», и это очень подходящее прозвище. Что бы ты не узнал за время своего отсутствия, это тебя не обрадовало. Это очень заметно. Особенно учитывая, что ты до сих пор здесь. Я видел, как собирали то, что от тебя осталось. И не ожидал, что снова увижу тебя среди живых. Но такая смерть была бы очень почетной, сказать по правде. Враг был достойный. Я бы тебе завидовал.
- Не сомневаюсь, что впереди еще будет много поводов для зависти, - ответил Каррас и поймал себя на том, что улыбается. – Не думаю, что наша следующая миссия будет проще, чем предыдущая.
- Терры ради, надеюсь, что нет! Пусть враг будет неприлично силен, а шансы – мизерными. И я умру, смеясь, утонув в крови ксеносов.
Трюм наполнился раскатистым гулом – так звучал смех из мощного вокалайзера Хирона.
Каррасу было приятно его слышать, но в этот же самый миг интерком шаттла сообщил:
''- Три минут до приземления.''
Каррас забрал со стойки шлем и пристроил на сгибе левого локтя.
Смех Хирона затих, и дредноут неожиданно серьезно добавил:
- Ты – Коготь-Альфа. Ты ведешь – мы следуем. И пусть остальные об этом не забывают, Грамотей. Чего бы там не требовал Сигма, веди нас, как вел до этого. Ты сильный. Ты помог нам выстоять. И какие бы новые тревоги тебя не одолевали – спрячь их. Покажи команде свою силу. Мы – космические десантники. И мы мало что уважаем, кроме нее.
Каррас усмехнулся, оборачиваясь на ходячий танк.
- Хороший совет, Старый. Правда, что касается твоей героической смерти – тут я тебя, пожалуй, расстрою. У судьбы извращенное чувство юмора. Хочешь ты или нет, а ты еще нас всех переживешь.
По трюму прокатился грохот – шаттл стиснули стыковочные крепления.
- Переживу, - согласился Хирон. – Таково мое проклятие.
Гравитация слегка изменилась – Каррас ощутил ее где-то под ребрами. Шаттл залетел в один из посадочных ангаров «Святой Неварры», и теперь гравитационное поле корабля распространилось и на него.
Каррас подошел к дредноуту и расстегнул крепления титановых цепей. Зашипели могучие поршни, заревели прометиевые двигатели – массивный воин поднялся в полный рост, и теперь нависал над Каррасом, как гора.
- Ненавижу, когда меня подвешивают, как грокса над праздничным костром, - пророкотал дредноут.
Из внутреннего люка появились двое сервов в черных комбинезонах – они низко поклонились и прошли через трюм к выходу, чтобы активировать посадочную рампу шаттла.
Хирон повернулся, проводив сервов взглядом, затем снова обратил его на Карраса.
- Я пойду за тобой, Альфа. В бой. На славную смерть. И путь наш гнев устрашит наших врагов. Таков наш путь. А эти новые тени… Пламя битвы сожжет их, - пусть, может быть, и ненадолго. Я знаю. Если бы ты мог взглянуть в мои собственные глаза, ты увидел бы в них такие же тени. Моя сила – с тобой. Веди нас с честью. Заставь меня гордиться тем, что я продолжаю служить. Сделай это для меня.
Каррас стукнул кулаком по броне Хирона.
- Я постараюсь обеспечить тебе океан крови ксеносов, брат. А теперь пойдем, поздороваемся с остальными нашими засранцами. Они, небось, по нам уже соскучились.
Рампа опустилась совершенно беззвучно – Ордо Ксенос явно содержало свою технику в порядке. Однако палубы она коснулась с гулким лязгом, эхом отдавшимся по всему просторному ангару. И в тишине, висящей там, этот лязг прозвучал, как церковный колокол.
В нескольких метрах от шаттла стояли четверо космических десантников, закованных в черную броню. Все они, не открываясь, смотрели в открывшийся люк шаттла. Никто из них понятия не имел, что ожидать. Они знали, что Каррас и Хирон возвращаются, но в каком состоянии они окажутся? И если с Хироном еще можно было что-то представить, учитывая, что он состоял практически из одних железок, то как там будет Грамотей?
В последний раз, когда они его видели, он выглядел как несколько кусков мяса, соединенных только парой нервов и сухожилий.
И когда он спустился, гордый и совершенно целый, по рампе шаттла, они встретили его изумленным молчанием. Перед ними был Призрак Смерти во всем блеске, он держался так же прямо и уверенно, как и прежде, он шел широким шагом и с поднятой головой. Он был все так же суров и благороден, как и подобает быть Адептус Астартес. Он был примером для них.
А за ним следом спустился огромный металлический монстр – его поршневые ноги, грохотавшие по рампе, были такими же могучими, как стыковочные стойки шаттла.
Каррас и Хирон шагнули на палубу, и пошли вперед. Остальные смотрели на них во все глаза.
И за четыре метра до шеренги Каррас остановился.
Несколько мгновений космические десантники смотрели друг на друга в полной тишине.
Восприятие Карраса расширилось, зрение изменилось, усиленное его даром, и он рассмотрел ауры троих из четверки. У последнего из них, как обычно, ауры не было.
А у троих ауры переливались самыми разными цветами. Сомнение. Настороженность. Каррас прекрасно их понимал. Но среди буйства красок были и цвета радости, даже в ауре Ультрадесантника.
«А вот это уже неожиданно», - подумалось Каррасу.
- Истребительная команда «Коготь»! – рявкнул он. – Собратья по Караулу смерти… - на его фарфорово-белом лице появилась ухмылка. – Рад вас видеть.
Он ударил правым кулаком по нагруднику. Ответ был практически синхронным. Отсалютовал даже Соларион.
Первым из шеренги вышел Зид – вот уж кто никогда не упускал ни малейшей возможности нарушить протокол – и подошел к Каррасу вплотную. Между ними оставалось меньше метра, когда Гвардеец Ворона остановился, и его черные глаза с нескрываемым любопытством уставились в алые глаза Карраса – Зид смотрел на него так, словно перед ним стояло какое-то диковинное существо.
А затем он широко улыбнулся и хлопнул Карраса по левому наплечнику.
- Ну ты вообще отморозок, Грамотей! – заявил он с искренней радостью. – В следующий раз, когда решишь кого-нибудь убить, не роняй себе на голову по полпланеты, ладно? Я в Караул пошел не для того, чтобы самоубийц всяких откапывать.
Зид протянул руку, и они с Каррасом стиснули друг другу запястья. Потом Зид посторонился и коротко кивнул Максиммиону Фоссу. Могучий Имперский Кулак, впрочем, в лишнем подбадривании не нуждался. Он тоже подошел к Каррасу и крепко пожал ему запястье.
Каррас улыбнулся, глядя на низкорослого и широкоплечего десантника сверху вниз.
Широкое лицо Фосса было таким же честным и открытым, как и всегда, и когда он улыбался, кожа вокруг широких шрамов слегка морщилась. Из-под густых крупных бровей поблескивали карие глаза.
- Ты помнишь, что я тебе сказал тогда напоследок, Грамотей? – спросил Фосс.
- Помню, - ответил Каррас.
- Я оказался прав. И я рад видеть, что ты вернулся. – Фосс на мгновение умолк, и затем добавил, смерив его любопытным взглядом:
- Тебя… очень здорово заштопали.
Каррас был готов к подобным заявлениям, поэтому сумел скрыть неловкость, разливающуюся внутри. И поэтому озвучил своему боевому брату единственный возможный ответ, который сумел подобрать за время перелета:
- Апотекарии на Дамароте не знают себе равных. Я удивлен не меньше твоего, - Каррас посмотрел на свою левую руку, раздумчиво пошевелив пальцами. – Ценой за такой восстановление оказались все шрамы, которые у меня были. Но я заведу себе еще много новых, прежде, чем моя служба закончится. Пусть Сигма так и знает.
- Ты ему теперь обязан, - раздался за спиной Фосса глухой и скрипучий голос. – Он не бросил тебя, несмотря на все его предупреждения.
Имперский Кулак отошел, чтобы вместе с Гвардейцем Ворона поприветствовать Хирона, уступая место Дарриону Рауту из Экзорцистов. Тот подошел к Каррасу следующим.
- Брат, - кивнул ему Каррас, протягивая руку.
Некоторое время они стояли и смотрели друг на друга. Темные глаза Раута, похожие на черные алмазы, были все такими же суровыми – и смотрели Каррасу прямо в душу.
- Эти защитные татуировки совсем свежие, Призрак Смерти.
- Именно так.
Экзорцист с интересом рассмотрел их, и, наконец, сказал:
- Они хорошо над тобой поработали. Обереги выглядят сильными.
Каррас кивнул и выразительно указал глазами на свою руку – по-прежнему протянутую.
Раут не улыбнулся – но он никогда не улыбался. Пожалуй, улыбнись он – и его каменная физиономия попросту треснула бы. И тем не менее, он сжал запястье Карраса. И его пожатие было крепким. Несколько мгновений они стояли, обмениваясь молчаливыми приветствиями – и в них было уважение, несмотря на ощутимый взаимный холодок.
- «И вернулся он измененным», - продекламировал Раут, - «и изменения были написаны на нем надеждами и печалями степных жителей, и сила его возросла, вскормленная и закаленная лишениями, что он познал – но его душу теперь давила ноша еще более тяжкая, и его внутреннее пламя поблекло. И со временем эти перемены стали для него проклятием и определили судьбу его народа».
- «Хроники Ураноса», - откликнулся Каррас. – Олдер Дерлон. Не очень-то уместная цитата, брат. Уранос был жестоким полководцем, вырезавшим миллионы во имя ложного идола.
Каррас улыбался, но в глубине души цитата, выбранная Раутом, его обеспокоила. Неужели Экзорцист считал, что Каррас обречет свою истребительную команду на гибель? И что это было – предупреждение?
Раут едва заметно пожал плечами и выпустил его запястье.
- Это цитата о том, как командир возвращается после практически смертельных ранений. Она достаточно уместна. Я уверен, что ты точно так же с нетерпением ждешь следующей миссии, как и все мы.
- Нет, - ответил Каррас. – Я жду ее куда больше. Вы, по крайней мере, продолжали службу. Сигма предоставил мне отчеты и я ознакомился с ними по дороге. Конечно, они были сильно сокращены, но, по крайней мере, мне было отрадно видеть, что вы за это время не растеряли хватку.
Раут не стал отвечать. Он отошел поприветствовать Хирона, и Каррас остался один на один с последним членом команды.
- Я тебе запястье пожимать не буду, Грамотей, - заявил тот привычно ледяным и надменным тоном. – Мы практически провали миссию на Кьяро под твоим так называемым «командованием».
Каррас заглянул в льдисто-серые глаза, но прежде, чем он успел ответить, за его спиной раздался голос Зифера Зида:
- Под твоим командованием мы бы точно провалились, Пророк! Ты и нефорсированный марш по равнине далеко не уведешь! Не слушай его, Грамотей. Он по тебе больше всех скучал!
Они с Фоссом дружно заржали.
- Уж кто бы говорил, Призрак! – огрызнулся, вспыхивая, Ультрадесантник. – Я бы промолчал, если бы ты сам умел заткнуться вовремя.
Зид фыркнул и негромко сообщил Фоссу:
- Я успею ему врезать раз семь, пока он вообще поймет, на чьей стороне я был – и все равно ошибется при этом.
Фосс усмехнулся.
Каррас не стал комментировать эту шпильку и шагнул вперед, вставая между Ультрадесантником и остальными.
- Что бы ты там не думал о моем командовании во время «Ночной жатвы», брат, я рад видеть тебя в добром здравии. Меня огорчает, что ты до сих пор на меня в обиде, но это не имеет значения. Просто выполняй свою работу. Или я дам тебе повод обидеться на меня еще сильнее.
В ауре Солариона что-то промелькнуло такое – эфемерное, едва уловимое, так быстро, что Каррас с трудом успел заметить этот проблеск. Но все же разглядел тусклое оранжевое пятно с голубыми краями.
«Значит, отчасти он ''все-таки рад'' видеть, что я вернулся. Пусть и только отчасти».
- Мы не всегда получаем то, что хотим, Грамотей, - продолжил Соларион. – Я не желал тебе смерти, но Сигма – круглый дурак, если считает, что ты годишься на роль командира после того, как прошла миссия на Кьяро.
- У меня много черт, Ультрадесантник, - раздался безжизненный скрипучий голос за спиной Солариона. – Но глупость в их список не входит.
Вся истребительная команда разом обернулась. Перед ними возвышался механический конструкт, похожий на паука – клубок сенсоров, сканеров и вокс-динамиков на восьми гибких металлических ногах.
«Он послал механическую марионетку, чтобы поприветствовать меня», - подумалось Каррасу. – «Впрочем, этого следовало ожидать. Как будто кукловод когда-нибудь позволяет своим куклам его увидеть».
Марионетка инквизитора потопала вперед, жужжа и пощелкивая. Остановившись в паре метров от Карраса, искусственный голос продолжил:
- Добро пожаловать обратно на «Святую Неварру», Коготь-Альфа. Тебя вполне достойно восстановили. Это очень хорошо, потому что время работает против нас. Ты нужен мне в основном зале совещаний. Немедленно.
Механический паук несколько неловко развернулся и пополз прочь.
- Остальным приготовиться к общему инструктажу, - добавил он на ходу. – Он начнется сразу же, когда мы с вашим Альфой закончим. Не задерживайтесь. Настало время Караулу Смерти снова подтвердить свою репутацию.
===XIV===
- Почему? – спросил Каррас. – Хотя бы скажи мне, почему, если не собираешься рассказывать все остальное.
Гололитическая проекция на высоком черном троне повернула голову, сверля Карраса ледяным взглядом. Чувства Карраса не могли уловить через проекцию ничего – не света души, ни цвета ауры, ни энергетики. Только фотоны. Именно поэтому Сигма предпочитал оставаться у себя, закрытый тремя палубами, окруженными полями Геллера, недосягаемый практически ни для кого. Несложно было догадаться, что там, на этих палубах, располагается и его инквизиторский хор, а может быть, и псайкерский ковен, а вместе с ними – целая армия сервиторов, выполняющих рутинные обязанности. Но разум Карраса был не в силах преодолеть эти преграды. Его астральное «я» не могло проникнуть сквозь защитные поля так же, как его чувства – уловить что-нибудь в мерцающем призраке, сидящем перед ним.
- Почему? – переспросил инквизитор через вокс-динамики, вмонтированные в трон. – Потому что мне так нужно. Я назначил тебя командиром «Когтя». Твое назначение отвечало моим интересам, а мои интересы отвечают интересам ордоса и самого Империума. Возможно, со временем я пожалею о своем решении, но твой успех на Кьяро пока что подтверждает, что я не ошибся. Вы вытащили Белого Феникса из шахт. Другие могли и не справиться. Весьма прискорбно, что повелитель выводка едва не лишил тебя жизни, но, как я уже говорит – ситуация с «Ночной Жатвой» была плохой с самого начала. Вероятность выживания всей команды была крайне низкой, и тем не менее…
- …и тем не менее, ты все равно решил рискнуть жизнями космических десантников.
Гололитическая фигура не шелохнулась.
- Цель оправдывала риски. Адептус Астартес и существуют для того, чтобы рисковать. Или я должен отправлять вас только туда, где победа гарантирована? Сейчас вы – ресурс ордоса. И я буду распоряжаться вашими жизнями так, как сочту необходимым.
- Ты сейчас говоришь о космических десантниках. И твое счастье, что ты здесь только в виде проекции. Иначе бы я отучил тебя от подобной гордыни.
Проекция покачала головой.
- Мы оба с тобой знаем, что не отучил бы. Ты не стал бы нарушать клятвы. Не стал бы темным пятном в блистательной истории своего ордена.
- Да что ты знаешь о нашей истории? – вскинулся Каррас.
- Больше, чем ты мог бы подумать, - ответил Сигма. – Ни у кого нет настолько обширных архивов, как у Инквизиции. И как бы благородный орден Окклюдуса ни пытался скрыться за мифами и секретами, глаза Инквизиции способны разглядеть истину сквозь любую завесу, если у них есть время и желание. Не забывай об этом, Призрак Смерти.
Каррас заставил себя успокоиться. Этот разговор принимал не самый хороший оборот.
- Это угроза?
- Это напоминание о твоем долге. Нам с тобой обоим порой приходится идти на решительные меры. И мне нужно знать, что ты и дальше будешь выполнять мои приказы.
- Ты просишь слепой веры. У Призраком Смерти командиром становится тот, чьи поступки подтверждают его слова. А от тебя я пока подобных поступков не видел.
- Это недостаточный аргумент. Я – лорд-инквизитор. Уже одного моего звания должно быть достаточно, независимо от того, каким образом я его заслужил.
Каррас молча стиснул зубы.
- Лиандро Каррас, если бы я не ценил тебя, мы бы сейчас не разговаривали. Ты был бы мертв. Вспомни о том, что я лично отбирал всю команду. А я ничего не делаю из пустой прихоти. В той войне, в которой мы участвуем, необходимо сражаться по моим правилам. Ты бы поразился, если бы узнал ее истинные масштабы, а последствия в случае нашего провала и вовсе невозможно представить. Радуйся тому, что ответственен только за сиюминутные тактические решения. Оставь мне более тяжелую ножу. Просто будь моей рукой, моим ножом во тьме, моим бронированным кулаком. Делай то, что умеешь лучше всего, то, ради чего был создан. И чти свои клятвы.
- Но почему именно эльдарская машина? – настойчиво спросил Каррас. – Разве не было другого способа?
Лицо фигуры на троне оставалось непроницаемым и равнодушным.
- Мне нелегко далось это решение. Я слишком хорошо знаю эту жгучую ненависть, что живет в сердцах космического десанта. И она уместна – но уместна не всегда. В конечном итоге я распорядился поместить тебя в эту машину, потому что ты был нужен мне полностью восстановленным. Мой ковен столкнулся с неожиданными трудностями, пытаясь прозреть твое будущее. И мне пришлось выбирать между радикальной мерой и потерей ценного ресурса. Миссия, на которую я отправляю тебя в этот раз, во много раз опаснее предыдущей. В данном случае у нас почти нет информации о текущей ситуации. Почти нет ресурсов на месте. И вам придется столкнуться с врагом, обладающим технологиями, с которыми едва ли могут потягаться наши лучшие техномаги.
- Ты говоришь о т’ау так, словно уважаешь их. Кое-где тебя бы вздернули за ересь.
Гололитическая проекция усмехнулась.
- Что ересь, а что нет – решать Инквизиции. У т’ау есть свои слабости, и мы воспользуемся ими, но надо быть глупцом, чтобы отказываться признавать их сильные стороны. Из твоего личного дела я знаю, что ты никогда с ними не сталкивался. Это весьма прискорбно, потому что они значительно отличаются от других противников, но эта проблема решаема. Все, что тебе нужно знать о них на данный момент – они совершенно не похожи на генокрадов, с которыми ты сражался во время «Ночной Жатвы». Этот противник не будет переть на вас стаей в лобовую, и одной лишь дуростью и самоубийственным упрямством с ним не совладать. А теперь, прежде чем мы продолжим, я позову твоих собратьев по команде. Подробный инструктаж мы начнем, когда все соберутся.
- Погоди-ка, - Каррас шагнул вперед и упреждающе поднял руку. – Я хочу еще кое о чем тебя спросить.
- Спрашивай, я внимательно слушаю.
- Что случилось с той женщиной, которую мы вытащили? С Белым Фениксом?
Призрачная фигура снисходительно покачала головой. На мгновение она исчезла, а затем снова возникла на высоком троне и ответила:
- Я вызвал остальную истребительную команду. Они прибудут через несколько минут. Можешь в это время поразмышлять о бесполезности таких вопросов.
Зрелище команды, собравшейся вместе, облаченной в полный доспех, несколько приподняло Каррасу настроение после разговора с инквизитором. Его братья были такими же, как и он сам – рожденными для боя, презирающими политику и подковерные игры. Космические десантники существовали ради простого боя. Может быть, истребительная команда «Коготь» и расходилась во взглядах на некоторые вещи, но промеж себя у них было куда больше общего, чем с теми, кто окружал их.
К тому же, они были хороши.
Каррас наблюдал, как они заходят в зал. Если не брать в расчет его собственный орден, то эти десантники были лучшими, с кем ему доводилось служить. Он видел, как они вытянули «Ночную Жатву» буквально в шаге от провала. Каждый из них был восхитительно талантлив в своем деле, дополняя таланты остальных. И вместе они были не просто суммой отдельных частей.
Да, от Солариона все еще расходились волной горечь и ненависть. Раут был холодным, непроницаемым и отстраненным, а Зид – непочтительным смутьяном. Но то, что нужно было сказать, было сказано. А простои всегда были хуже любой войны.
Гололитическая проекция Сигмы снова изменилась, но Каррас больше не обращал на нее внимания. Пусть уж инквизитор продолжает демонстрировать, что ничего никому не расскажет. Каррас же целиком сосредоточился на грядущей миссии. А все остальное пусть катится в варп.
Где ему и место.
Теперь на троне, глядя на собравшуюся команду, восседал почтенный старец в потрепанных монашеских одеяниях.
- В настоящий момент «Святая Неварра» идет к востоку галактики, - начал он, - чтобы встретиться с кораблем, который отвезет вас к месту назначения. Начиная с сегодняшнего дня и до тех пор, пока вы не высадитесь на поверхность, вам будет предоставлен доступ к корабельным архивам, чтобы вы могли как следует изучить язык т’ау, особенно диалект, наиболее широко использующийся на планете.
- Для человеческих голосовых связок язык т’ау очень сложен, если не провести ряд модификаций, - заметил Каррас. – И если случится так, что нам понадобится допросить кого-то из них на их собственном наречии...
- Я на это рассчитываю, - ответил Сигма, однако в подробности углубляться не стал. Вместо этого он продолжил:
- Ваша высадка будет тайной. И как только вы соберете достаточно информации и настанет время вступить в игру, то вам нужно будет действовать быстро и наверняка. Вы отправляетесь на вражескую территорию. И пусть она не так уж и хорошо охраняется, но если о вашем присутствии станет известно, шансы на успех миссии тут же начнут стремиться к нулю. Выходы моментально будут перекрыты. Поэтому ваша задача – проникнуть тихо, установить контакт с оставшимися лояльными войсками, выяснить местонахождение цели, заручиться любой возможной поддержкой местных, забрать цель и убраться с планеты.
- А что насчет меня? – прогрохотал Хирон. – Я опять должен буду ждать, как сторожевой пес, у какой-нибудь точки эвакуации, как безмозглый сервитор с пушками? Вся моя сила снова окажется бесполезной? Я был рожден для того, чтобы сеять разрушения. Либо брось меня в гущу боя, либо отправь спать. Все эти твои ''особые'' миссии, инквизитор, начинают меня утомлять.
Проекция инквизитора обернулась к могучему дредноуту.
- Я применю твои качества тогда и там, когда и где они будут нужны, Плакальщик. Наше соглашение не подразумевало, что я буду обязан тешить твою гордость и утолять твою жажду боя. Если тебя что-то не устраивает, то есть множество способов твоей утилизации. Решения будут приниматься по ходу миссии. Весьма вероятно, что ресурс, который вам нужно вывезти, будут очень хорошо охранять. Я не исключаю, что будет тяжелый бой, и более чем уверен, что потери неминуемы. Мой ковен видел это достаточно ясно. И все же, если миссия пойдет по плану, местные войска безопасности не узнают о тебе до тех пор, пока это не будет действительно необходимо.
- И что там за войска безопасности? – спросил Фосс. – Что мы ищем-то?
- Я сейчас расскажу об этом, Коготь-Четыре. Планета, на которую вы отправляетесь, раньше входила в состав Империума. Мы называем ее Тихонисом, т’ау – по-другому. Планета оказалась отрезана варп-штормом Око Дракона, который перекрыл целый регион непроницаемым облаком, зовущимся Зеленым Покровом. Транспортное сообщение и психическая связь оказались полностью перерезаны. Когда шторм улегся и Зеленый Покров развеялся, население Тихониса целый год страдало от набегов темных эльдар. Это продолжалось, пока на планету не высадились войска т’ау. Они избавились от эльдар, освободили людей от страданий, и из-за этого подавляющее большинство населения обвернулось от Империума и приняло философию и культуру т’ау. Такова ситуация на сегодняшний день. Агенты ордоса, находящиеся на Тихонисе, докладывают, что т’ау сумели обратить бескрайние пустыни в плодородные земли, приносящие огромный урожай. Сканеры дальнего действия и астропатические доклады подтверждают это. Изменение атмосферы привело к тому, что в южном и северном полярных регионах выпадает высокое количество осадков. Дальше эта вода расходится по обширной системе каналов по всей планете, позволяя расширять аграрные территории и улучшать уровень жизни для всех, кроме мятежных племен, отказывающихся подчиняться т’ау. Войска безопасности состоят из бойцов т’ау и человеческих солдат. Присутствуют отряды и других видов, с которыми т’ау сотрудничают. В основном это крууты. Впрочем, эти отряды довольно малочисленны.
- Население этой планеты отвернулось от света Императора, - прорычал Соларион. – Это непростительно.
- Однако совершенно неудивительно, - закончил за него Сигма. – Твои собратья-Ультрадесантники и воины из огненной касты т’ау в прошлом сражались плечом к плечу. Ты знаешь, что они не такие, как другие расы. Им не сложно подчинить себе окраинные планеты, которым не пришли на помощь вовремя.
- Мы объединились с ними от безысходности, - огрызнулся Соларион. – Ультрадесант презирает ксеносов так же, как и любой другой орден. И как и любой другой орден, мы пошли на этот шаг, потому что у нас не было других вариантов.
- С этим никто не спорит. На Мальпеде ситуация была именно такой, как ты и сказал. Совершенно безысходной. И ордос действует сейчас так, потому что ситуация такая же безысходная. Лорд-инквизитор под оперативным позывным «Эпсилон», обладающая большими полномочиями, сейчас находится на Тихонисе. Связь с ней полностью пропала. Вероятнее всего, она арестована, но на данном этапе сложно утверждать наверняка. Нам нужно вытащить ее живой. Мы не можем рисковать и идти в лобовую, пока не выясним ее точное местонахождение. Но даже когда оно станет известно, действовать нужно так быстро, чтобы никто ничего не успел сообразить. Вы поняли меня? Здесь нужен скальпель, а не молот. Любые открытые действия могут привести не только к потере агента, но и существенно снизить ваши собственные шансы выбраться оттуда живыми.
- Опять агента вытаскиваем, - фыркнул Зид. – Еще одна «Ночная Жатва».
- В этот раз все совершенно не так, как в «Ночной Жатве», - сухо ответил инквизитор. – Проще всего вам будет обнаружить и вывезти Эпсилон, если вы наладите контакт с мятежными племенами. Народ Кашту, обитающий на севере, лучше всего подойдет на роль помощников. Они сопротивляются т’ау с самого первого дня их появления. У Кашту налажена целая шпионская сеть, и они, вероятно, сумеют предоставить вам всю необходимую информацию, не говоря уже об огневой поддержка. Они знают о ситуации на Тихонисе лучше Инквизиции. Используйте их.
- Что известно о местонахождении Эпсилон на данный момент? – проскрипел Раут.
- Ситуация быстро меняется, - откликнулся Сигма. Его проекция обернулась на Экзорциста. – У ордоса есть агенты в городах и среди мятежников. Немного, но они все работают над тем, чтобы найти Эпсилон.
- А эти мятежники… - начал Каррас. – Наше появление может показаться им долгожданным знаком, ведь так? Они решат, что мы пришли освободить их. Я не сомневаюсь, что ты на это и рассчитываешь.
Призрачная фигура неприятно улыбнулась.
- Эти заблуждения окажутся нам только на руку. Вдохновите их. Мятежники могут пригодиться для организации отвлекающих нападений. Безусловно, многие из них погибнут, но пусть голос совести не заглушает голос твоего рассудка. Их восстание – не наша забота. Они в любом случае обречены. Тихонис не настолько ценен для Империума сейчас, чтобы подключить Милитарум и проводить полноценную освободительную операцию. Сосредоточьтесь на Эпсилон. Время дорого. Мы не знаем, сколько еще она продержится до того, как т‘ау сумеют выведать у нее самые секретные сведения. Возможно, уже слишком поздно. В любом случае, ее необходимо вывезти живой, чтобы мы могли полноценно ее допросить. Она – очень важный агент. И если противники сумеют ее расколоть, то последствия будут…
- И при этом твой драгоценный ордос позволил ей угодить в лапы синекожих, - Зид покачал головой. – Надо было покрепче поводок-то держать…
- Ресурсы, - напомнил Фосс, не давая повиснуть неловкой паузе. – Хотелось бы узнать, что с чем мы отправляемся?
Сигма оставил реплику Зида без ответа и целиком сосредоточился на вопросе Фосса.
- Вопросы, касающиеся снаряжения и использования местных ресурсов будет решать ваш полевой командир. От себя скажу, что вас получите эскадрилью «Жнецов» для транспортировки и поддержки с воздуха, а Хирон возьмет на себя наземную поддержку. Вместе с вами высадится особое подразделение штурмовиков Инквизиции – все они превосходно обучены языку т’ау.
- Так, стоп, - Каррас поднял руку, - «полевой командир»? То есть, ты хочешь сказать, что в этот раз не будешь присматривать за нами лично?
- «Святая Неварра» останется вне досягаемости защитных систем т’ау и будет соблюдать маскировку. Она не вступит в игру без крайней нужды. Командование операцией будет передано другому человеку – тому, кто лучше других подходит для этой роли. Вы будет следовать ее приказам дословно, как велят вам клятвы Караула и распоряжения ордоса. Повторяю, «Коготь» - на время операции «Разрушитель теней» ее власть абсолютна.
- ''Ее'' власть? – переспросил Соларион.
Гололит Сигмы снова коротко моргнул, и, когда он отобразился снова, послышалось шипение гидравлики и скрежет пластали, и справа поднялась тяжелая переборка.
Сквозь не успевший осесть маслянистый пар в зал шагнула худощавая женщина. Грациозностью движений она напоминала пантеру. Женщина уверенным шагом подошла ближе и остановилась у подножия трона Сигмы. У нее были темные волосы, коротко остриженные сзади, с длинной челкой, обрамлявшей смуглое лицо, и чуть раскосые глаза. По правой щеке от самого лба тянулся темный рваный шрам.
Космические десантники смотрели на нее с самыми разными эмоциями. Она же смерила их в ответ изучающим взглядом.
Она не улыбнулась. Не поклонилась.
Она вообще никак не выказала ни страха, ни почтения.
Вместо этого она обернулась к Сигме через плечо:
- Они великолепны, милорд. Я надеюсь, что в бою они так же хороши, как на вид, потому что им понадобятся все их таланты.
Соларион выглядел так, словно готов был броситься вперед и ударить ее. Каррас протянул руку, удерживая его на месте.
- Последи за языком, женщина, - велел он. – Ты разговариваешь с космическими десантниками!
Женщина снова обернулась и в упор посмотрела на Карраса. И улыбнулась ему в ответ яркой, восхитительно уверенной улыбкой. И от этого ее лицо преобразилось – казавшееся жестоким и грубым, как необработанный камень, оно неожиданно стало красивым.
- Истребительная команда «Коготь», - проговорил Сигма, - это – Архангел, ваш полевой командир на время операции «Разрушителя теней». И до завершения операции, - победой ли, смертью, - ее слово для вас – закон.
===XV===
Соларион шагнул вперед.
Каррас попытался было удержать его, но Ультрадесантник оттолкнул его руку.
- Сначала ты отправляешь меня в подчинение к проклятому псайкеру из Тринадцатого основания, - угрожающе начал он. – А теперь…
- Держи себя в руках, - рыкнул Каррас.
- Пророк дело говорит, Грамотей, - вставил Зид и повернулся к Архангелу. – Тебе сколько лет-то, женщина? Хотя бы тридцать будет?
- Да уймитесь вы оба! – рявкнул Каррас и обернулся к трону, на котором восседала мерцающая голограмма. – Инквизитор сейчас все объяснит.
- Моего приказа должно быть достаточно, - ровно ответил Сигма, и перевел взгляд на Зида. – Но на этот раз, Гвардеец Ворона, я тебя извиняю. А теперь слушайте внимательно. Архангел как никто другой годится на роль командира данной операции, и лучшее нее нет никого даже среди всех Караульных смерти, находящихся в моем распоряжении. Никого. Почему – об этом она сама расскажет.
Женщина в упор посмотрела на каждого из десантников по очереди, убеждаясь, что они все ее внимательно слушают. Она по-прежнему не показывала ни капли страха, как будто хотела проверить, посмеют ли ее ослушаться. Адептус Астартес привыкли, что их вид вызывает у смертных шок и трепет. Но эта женщина не боялась и не трепетала.
Каррас изучил ее ауру. Та клубилась и переливалась, как у Цешки Редторн, удалого капитана «Святой Неварры». От Архангела веяло силой и непоколебимой уверенностью. Такая аура могла бы подавить любого, даже самого закаленного ветерана.
Жители Империума делились на овец и львов. Многие смертные нуждалось в сильных лидерах. Они страстно желали подчиняться. Освободиться от личной ответственности, уступить инициативу тому, кто крепче и храбрее.
Подавляющее большинство было именно овцами. Так исторически сложилось.
Капитан Редторн в присутствии Адептус Астартес демонстрировала, по крайней мере, искреннее почтение. Но эта женщина, солдат, гибкая, подтянутая, с татуировками особых войск Милитарум на шее, плечах и предплечьях, никакого почтения не выказывала. Наоборот, она ждала его по отношению к себе. В ней ощущался бойцовских характер.
Каррас понимал, что перед ним – не обычный полевой агент ордоса. Эта женщина была ветераном множества выигранных войн, прирожденной убийцей, специалистом во всем, что требовалось для ее работы, таким же, как остальные присутствующие здесь оперативники Караула.
Она не робела перед ними, потому что она в клетке со львами она была таким же львом. И если она была достойна возглавлять их, то должна была продемонстрировать это здесь и сейчас. Обнаружь она хотя бы маленькую слабость, и «Коготь» вряд ли будет воспринимать ее всерьез.
Неожиданно для себя самого, Каррас почувствовал симпатию к этой женщине. Даже увидел в ней в каком-то смысле родственную душу.
''«Быть командиром – это честь и ноша одновременно. Покажи же нам, женщина, что ты тот лев, которым должна быть для нас».''
- На месте вы будете обращаться ко мне «Архангел», - заявила женщина, - но мое настоящее имя – Варанецца Альфус Копли. Можно «Вар», или «Копли», кому как больше нравится. Мне все равно, как вы будете называть меня в свободное время, лишь бы работу свою делали. Самое главное – успешное выполнении миссии. И если будет нужно, я пожертвую и собственной жизнью, и жизнями всех, кто находится у меня в подчинении. Я, может быть, и не космический десантник, но я посвятила всю свою жизнь войне за человечество. Я – человек бескомпромиссный, но мои уши всегда открыты для доброго совета. И я даже буду благодарна за него.
Копли снова смерила их взглядом, но никто из истребительной команды не стал перебивать ее.
- Мне уже доводилось сражаться вместе с космическим десантом, и я знаю правду, скрывающуюся за легендами. Я читала ваши личные дела. Я уважаю вас за то, кто вы такие и что умеете делать. Пусть у меня и нет вашей физической силы, сверхчеловеческой выносливости и столетий боевого опыта, но я доказала, что достойна командовать этой операцией. Командовать вами до тех пор, пока миссия не будет выполнена. Можете почитать мое личное дело и убедиться в этом, если сомневаетесь, - с этими словами Копли коротко оглянулась на гололит. – Конечно, те его части, к которым вам дадут доступ.
В зале по-прежнему царила тишина, но Копли продолжала спокойно выдерживать взгляды космических десантников.
- «Копли»… - первым нарушил молчание Фосс. – Элизийка, что ли?
«Он каждый раз берет на себя роль миротворца», - подумалось Каррасу. Фосс частенько находил способы рассеять повисшее напряжение и продолжить разговор. Так что толк от него был не только тогда, когда требовались технические познания или грубая сила.
- Что-то не похожа она на элизийку, - пробормотал Зид.
У элизийцев кожа была обычно куда светлее, а кость пошире, чем у стоящей перед ними женщины.
- Имя элизийское, да, но я элизийка только наполовину. Мой отец был сержантом в сорок втором элизийском десантном подразделении, «Громовые соколы». А мать – беженка с Армагеддона. Я прослужила в Гвардии шесть лет, из них последние два года – возглавляла особый диверсионный отряд. Мы занимались тем, что перерезали т’ау линии снабжения. А после этого меня перевели в особую эскадрилью Депортаменто Муниторум. Мы совершали дальние разведвылеты на территории т'ау. Я понимаю шестнадцать диалектов т’ау, могу писать и читать на них, а с модулятором – и разговаривать. А еще…
- Достаточно, - оборвал ее Сигма. – Остальное они могут узнать из личного дела. Архангел уже одиннадцать лет возглавляет особые войска Ордо Ксенос, специализирующиеся на операциях на территории т’ау, - добавил он, обращаясь к истребительной команде. – На время «Разрушителя теней» «Коготь» войдет в состав отряда «Арктур».
Соларион нахмурился и отвернулся. Проекция Сигма воззрилась на него в упор, но ее лицо по-прежнему оставалось совершенно безжизненным.
- Я еще раз повторяю – до конца миссии истребительная команда «Коготь» будет частью отряда «Арктур». Приказы капитана Копли должны выполняться так же, как мои собственные.
Повисла тяжелая пауза. Напряжение, разлившееся в воздухе, можно было резать бензопилой.
А затем Архангел шагнула вперед, расправила плечи, сцепила руки за спиной, принимая истинно командирскую позу.
- Вам все ясно, Караульные? – рявкнула она.
Ее харизма была такой мощной, что какие-нибудь закаленные в боях смертные немедленно подчинились бы. Вот только сейчас перед ней стояли не смертные.
Соларион вздрогнул, явно с трудом удерживаясь, чтобы не убить ее на месте. Каррас чувствовал, как внутри у его подчиненного кипит ярость, и как подходит к концу его терпение. И прежде, чем Соларион успел что-то сделать и тем самым опозорить команду, Каррас подошел к Копли и воззрился на нее сверху вниз резким, пронзительным взглядом кроваво-красных глаз.
Она была куда ниже его ростом, но по-прежнему не боялась – взгляд ее угольно-черных глаз был таким же жестким.
- Блокировка доспехов, - сказал Каррас просто. Он смотрел на Копли, но его слова предназначались Сигме. – На Кьяро ты оскорбил нас ее использованием. Тебе следует доверять нашим клятвам долгу и чести. Скажи мне, что не повторишь больше такой ошибки.
- У Архангела будут коды блокировки ваших доспехов, - ответила проекция Сигмы. – Вы по-прежнему слишком… неисследованные. И я не позволю вам сорвать миссию. Исключительным личностям требуются исключительные меры.
- «Исключительным личностям»? – переспросил Фосс. Сигма обернулся к нему и кивнул.
- Самые талантливые всегда самые проблемные.
- Это возмутительно! – взревел Соларион.
Каррас заглянул Копли в глаза.
- Мне хочется верить в твои знания и опыт операций против-т’ау, женщина. Я хочу работать с тобой. Но даже не думай использовать блокиратор доспехов против кого-то из моей команды. Будь достаточно мудра, чтобы поверить, что мы связаны клятвами и оковами чести. Мы – космические десантники. Этого уже более, чем достаточно.
Копли выдержала его взгляд и с чувством кивнула.
- Я верю в вашу честь. И в ваши клятвы. Во всех вас. И если вы поклянетесь уважать мои приказы во время миссии, я обещаю не использовать блокиратор.
Сигма наблюдал за этим разговором молча, видимо, предоставив женщине разбираться самой. Он выбрал ее командиром, и теперь позволял ей командовать.
Каррас всмотрелся ей в глаза. По ее лицу было сложно что-то прочесть, но ее аура переливалась искренностью, благородством и уважением. Использовать блокиратор ей совершенно не хотелось. По цветным пятнам, окружающим душу Копли, Каррас видел, как она презирает подобные меры. Сигма отдал приказ, а с его приказами не спорят – и Копли получила коды. Но Каррас сомневался, что она намеревалась пользоваться ими во время операции.
Удовлетворенным увиденным, Каррас поднял взгляд на проекцию Сигмы.
- Истребительная команда «Коготь» отправится на миссию в составе отряда «Арктур», и мы будем подчиняться приказам капитана Копли.
Он почувствовал, как Соларион снова собрался возразить, и поспешно добавил:
- Мы делаем это во имя наших клятв Караулу и нашим орденам. Во имя нашей чести. Относись к ней с уважением, и мы сделаем все, что в наших силах.
Проекция Сигмы ненадолго умолкла, сверля его раздумчивым взглядом.
- Коготь-Альфа, - сказал наконец инквизитор, - мы верим тебе на слово. Вас всех избрали для этой чрезвычайно деликатной операции именно из уважения к вашим талантам. Это уже должно делать вам честь. К тому же, я повторяю – шансов на то, что кто-то из вас не погибнет во время операции, очень мало. И тем не менее, мой ковен заверяет меня, что наша основная надежда – наша, пожалуй, ''единственная'' надежда - на успех операции заключается именно в том, чтобы вы и «Арктур» работали сообща. - Он взглянул каждому из них в лицо и продолжил:
- Отправляйтесь на Тихонис. Свяжитесь с войсками повстанцев на севере. Соберите нужную информацию. А затем нанесите решающий удар и вытащите Эпсилон живой.
На том инструктаж закончился, и Сигма распустил их, повелев готовиться к отправке на корабль, который должен был преодолеть защитные системы т’ау и доставить отряд на поверхность планеты.
Архангел коротко отсалютовала проекции и, развернувшись на каблуках, чеканным шагом прошла мимо космических десантников, удостоив одного Карраса молчаливым кивком.
Каррас и его команда покинули зал почти сразу же, выйдя через те двери, через которые и заходили. И никто из десантников не отсалютовал проекции напоследок.
Они уже почти ушли, когда за их спинами вновь раздался голос Сигмы:
- Не разочаруйте меня, «Коготь». Цена провала в этот раз может оказаться страшнее, чем мы все можем представить.
