6335
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
- — Расскажи мне, что произошло, и я подарю тебе жизнь.
- — Ты знаешь, что произошло, - — сказал он.
- — Не сопротивляйся, - — произнесла она, будто ожидая от него повиновения.
- — ''Расскажи мне,'' - — она подходила все ближе, ее клинок зловеще блестел в лунном свете, - — что случилось в шестом часу десятого дня.
- — Ты знаешь, что произошло, - — повторил он.
- — Расскажи мне, - — все с той же лихорадочной горячностью продолжала она, выдавая себя с головой.
- — Расскажи мне, - — прошептала она, - — что произошло.
- — Ты знаешь, что произошло, ведьма. Вы проиграли войну.
- — Прекрати сопротивляться, - — раздался ее голос позади. Шаги эхом отдавались в небольшой комнате, когда она встала перед ним. – — Это недостойно.
- — Кто ты? – — спросил он, подчеркнув вопрос плевком на плитчатый пол.
- — Я – — Кровавый Пакт.
- — Твоя сабля, да?
- — Так-то лучше, - — улыбнулась она. – — Пора рассказать немного правды.
- — Тебе не понравится то, что я скажу, - — процедил он сквозь стиснутые зубы. – — Брось саблю.
- — Ты жаждешь ее, - — прошептала она, - — и хочешь увидеть цвет моей крови, когда я буду лежать мертвой на этом полу.
- — Ты – — один из Аргентума, - — она медленно облизала губы, будто пробуя слово на вкус. – — Даже улыбка казалась порочной. Ее лицо покрывала сеть аккуратных шрамов, нанесенных рукою безумца.
- — Что смешного? – — спросила она, голос ее походил скорее на шипение, нежели на обычную человеческую речь. – — Думаешь, мы не видим разницы между имперскими полками?
- — Что же меня выдало? – — он кивнул на серебряный наплечник, на котором был детально выгравирован символ Магистра Войны - — увенчанный лавровым венцом череп, и постучал серебряными наручами по спинке стула. На каждом из них красовался тот же символ, в подражание доспехам самого Магистра Войны.
- — А если я одет так, потому что на улице прохладно, - — сказал он. – — А серебро греет меня?
- — Ты – — один из Аргентума, - — ему не понравилось то, как она произнесла это слово, словно изголодавшись по нему. – — Из Серебряной Родни.
- — Избранные Магистра Войны. Ты, должно быть, гордишься этим.
- — Ты расскажешь мне то, что я хочу знать, - — настаивала она с явной учтивостью.
- — Никогда в жизни.
- — Мы знаем традиции Серебряной Родни, - — сказала она, но ее голос заглушил шипящий шепот прошедшихся по священной стали уродливых пальцев. – — Потерять свое оружие означает предать Магистра Войны, да? За это предусмотрено суровое наказание.
- — Это тебе причиняет боль, - — это был не вопрос, ибо ответ и так был слишком очевиден. – — Тебе больно видеть свой клинок в руках врага, да?
- — Ты не знаешь, о чем говоришь.
- — Взгляни на меня, - — приказала она. – — Вот. Так лучше.
- — Я убью тебя, - — пообещал он сквозь пробивающиеся слезы. – — Во имя моего Магистра, я убью тебя, ведьма.
- — Твой Магистр, - — она бесцеремонно отбросила саблю. Та покатилась по полу с громким металлическим звоном. – — Твой Магистр теперь просто воронье дерьмо. Он мертв, как и твой Император – — пища для стервятников. А теперь расскажи мне, что произошло.
- — Ты знаешь, что произошло, - — сказал он. – — Все знают.
- — Расскажи мне о том, что видел ты, - — она подошла еще ближе, и в ее руке вновь оказался нож. Он даже не заметил, как она достала его. – — Ты – — один из Аргентума. Ты был там, поэтому расскажи, что видел.
- — Расскажи мне, что произошло, или смерть твоя будет медленной и мучительной.
- — Тебе не хочется знать, что произошло. Ты просто хочешь узнать, как он погиб.
- — Как он погиб?
- — Он умер первым. И мы убивали всех, кто пытался унести его тело, - — лгать не было нужды, когда даже правда причиняла ей страдания. – — Я видел, как умер твой король, и мы расстреливали всякого хныкающего ублюдка, который хотел забрать его труп.
- — Он не был моим королем. Мой повелитель – — Гаур, ибо я - — Кровавый Пакт. И, тем не менее, Надзибар был лучшим из нас.
- — А теперь, - — ухмыльнулся плененный гвардеец, - — он – — воронье дерьмо.
- — Расскажи мне, что произошло, - — вновь сказала она. – — Расскажи мне, как умер Архонт.
- — Коммод, - — всегда говорил ему Магистр Войны своим грубоватым тоном. – — Все еще крадешься за мной, дитя? Все никак не отстанешь от старого боевого пса?
- — Я расскажу тебе.
- — Выглядите уставшим, сэр.
- — Я устал, дитя мое. Вот что случается, когда стареешь, - — его взгляд переметнулся на горящий небосклон, на останки некогда величественного Балополиса. По руинам катились орды железных жуков – — танки «Леман Русс» и артиллерийские платформы «Василиск» всевозможных типов. Под непрекращающимися залпами осадных бронетанковых рот стены Верховного дворца исходили трещинами и обваливались. В воздухе витал запах пепла и выхлопных газов.
- — Уже недолго осталось, - — сказал он и закрыл глаза, неуверенный, слышалось ли ему биение собственного сердца или же выстрелы далеких орудий. – — Вам стоило бы пока отдохнуть, Магистр.
- — Я пока не готов бросить охоту. А ты, Коммод? Все никак не отстанешь от старого боевого пса?
- — Вы видели это? – — спросил старик. Вопрос предназначался одновременно всем и никому в частности, и с этими словами старик улыбнулся. – — Узрите, как волна грызунов рвется сквозь бреши.
- — Я слышал, что крысы всегда бегут с тонущего корабля, - — улыбка старика походила на шрам. – — Но эти грызуны стекаются к нему.
- — Что случилось, сэр? – — спросил один из его бойцов.
- — Такая отвага, - — старик едва не смеялся, - — такая жертвенность. Услышьте и запомните мои слова. Никаким записям и пересказам вовек не описать эти дни. Балхаут станет мемориалом после победы, ради которой мы проливали кровь.
- — Ибо чем еще он может стать? Мы превратили этот мир в могилу.
- — Магистр, - — Каррон передал старику трубку. – — Полковник Прагарского Хельмуд.
- — Слайдо на связи, - — сказал он, сплюнув наполненную золой слюну на пол.
- — Говорит Хельмуд, - — голос полковника хрипел от частотных помех. – — Стены падают, словно фигурки на регицидной доске. Мы готовы, Магистр. Час настал. Сегодня мы завоюем Балхаут.
- — Магистр?
- — Слушаю, полковник.
- — Мы возьмем дворец, сэр, но ценою многих тысяч жизней.
- — Начнете по моему сигналу, - — сказал Магистр Войны и, не дожидаясь ответа, бросил трубку.
- — Даже не спрашивайте, - — сказал Коммод остальным, - — я не знаю.
- — Это были обломки, - — сказал он. - — «Леман Русс». Вражеский.
- — Мы уже в пределах досягаемости, - — сказал сзади Яэль.
- — Спасибо, умник, - — бросил кто-то.
- — Первые внутри, дети мои, - — ухмыльнулся он, перезарядив лазпистолет. – — И последние снаружи. Пора выиграть эту войну.
- — Хорошо, что вы вернулись, сэр.
- — Он уже близко, дети мои. Я его чую.
- — Мне будет не хватать нашей машинки, - — ухмыльнулся он.
- — Семь точек на балконах. Один Император знает, сколько еще ублюдков прячется у окон. Я насчитал двадцать, пока не стало слишком горячо.
- — Нужно было считать быстрее, серж.
- — Смешно, - — Коммод сжал наручи. – — Думаю, запрашивать поддержку «Стервятников» будет все равно, что ссать против ветра, да?
- — Скорее против бури, - — Яэль приподнял голову, поставив винтовку меж каменных крыльев ангела. – — Никто не прилетит, чтобы вытащить нас из этого дерьма.
- — Где Каррон? – — спросил он.
- — Он не вернется на ферму к мамочке.
- — Я спрашиваю, ''где Каррон?''
- — Без понятия, серж. А, вот он. Прижат за примархом.
- — Вижу, - — отозвался Коммод. – — Не лучшее укрытие.
- — Полностью согласен, - — кивнул Яэль.
- — Умер у ног Рогала Дорна, - — отметил Яэль. – — Немногие удостаиваются такой чести.
- — Это Жиллиман.
- — С чего ты взял, что Жиллиман?
- — Ты слепой? У него в руке книга.
- — И? Думаю, Рогал Дорн умел читать, серж.
- — Это священная книга Астартес, - — ''Трон, что за дубина.'' – — В ней все их законы.
- — Ну, раз ты так говоришь, - — Яэль ни на миг не прекращал стрелять. – — Никогда не любил уроки мифологии.
- — Грюннер, - — поприветствовали они его. Бледный и с пустым взглядом, он выглядел столь же уставшим, как чувствовал себя сам Коммод. Непослушными руками он перезарядил оружие.
- — Черт, чего вы скалитесь?
- — Такими уж родились, - — ответил Яэль, продолжая стрелять по балконам.
- — Устал, Грюннер? – — вопросом на вопрос ответил Коммод.
- — Долгая неделька выдалась, серж, - — Грюннер выдавил из себя улыбку. Его такое взрослое лицо было испещрено морщинами от недосыпания. – — Но скоро все закончится. Даже старик так говорит.
- — Коммод… - — сказал старик, - — не бросай меня здесь.
- — ''Не смей,'' - — прошептал старик. – — Подумай о боевом духе, глупец. Мы внутри. ''Все почти закончилось.'' Закрой рот и перевяжи рану или… или я найду нового старшего сержанта.
- — Как только я выну обломок, кровь захлещет рекой, - — сказал он, принимаясь за работу. – — Ваше сердце подвергнется сильной нагрузке. Сначала травма, потом потеря крови…
- — Ты мне нравишься, дитя мое, но ты всегда был слишком болтлив. Перевяжи ее и подними меня на ноги.
- — Сэр, вам нужно…
- — Мне нужно закончить охоту, Коммод. Как и тебе. ''А теперь подними меня на ноги!''
- — Чисто, - — сказал Коммод семи бойцам Аргентума под его командованием. В противоположном конце коридора, где некогда размещалась выставка пейзажей с двенадцати разных миров, рухнул замертво последний вражеский солдат.
- — Отличный выстрел, серж, - — заметил Яэль. Коммод попал ублюдку в горло с семидесяти метров. – — Попадай ты так постоянно, мы бы уже давно победили.
- — Ступени впереди ведут на укрепления Западного Палисада, - — сказал Коммод Магистру Войны. – — Или мы можем двинуться в обход к Центральному Клуатру, пойдя влево через служебные переходы.
- — Палисад, - — приказал Слайдо. – — Он будет искать нас, как и мы его. Никакого отступления. Никакого побега за пределы мира. Он знает, что это конец.
- — Вы серь…
- — Палисад, - — Магистр Войны воздел саблю, словно командуя кавалерийскую атаку древности. – — Это произойдет под открытым небом. Она сама мне сказала. Пора покончить с этим.
- — Я был так уверен, - — шептал старик. – — Так уверен.
- — Здесь все мертвы, сэр, - — он старался говорить без эмоций, скрывая тем самым разочарование и опасение.
- — Я был так уверен, - — повторил старик. Слайдо взглянул на разбомбленный город, а затем на укрепления, где стояли разрушенные батареи и валялись тела вражеских солдат. – — Знаешь, она говорила мне, что так все и кончится. Под дождем.
- — Теперь я устал, - — сказал он. – — И мне больно так, что ты представить себе не можешь.
- — Какие будут приказы, мой Магистр? – — спросил Трей, сержант еще одного отделения Аргентума. Коммод взмахом руки приказал тому отвязаться.
- — Не так, - — прошипел он, смотря на горящий Балополис. Огонь бушевал в уцелевших частях города и был достаточно сильным, чтобы не угаснуть под ливнем.
- — Стрельба, - — отозвался Коммод сзади.
- — Сэр! – — закричал Коммод. – — Сэр!
- — Я могу попасть в этого сукина сына, - — не отрываясь от прицела, пробормотал Яэль. – — Клянусь, могу.
- — Не стоит рисковать.
- — Это ''он''? – — спросил один из бойцов. – — Это существо и есть Архонт?
- — Бедренная артерия, - — тихо сказал Яэль. – — Черт, это его быстро доконает.
- — По местам – — стоять! – — скомандовал Слайдо. Ярость Архонта была такова, что он даже не мог бросить на них мимолетный взгляд. – — Я – — воля Императора! Я – — меч Его Благословенной Святой!
- — Примкнуть штыки, - — приказал Коммод. – — К черту все это, я не буду смотреть, как он умирает.
- — Убить его! – — закричал Коммод и сорвался на бег, выставив перед собою хеллган с серебряным штыком, подобно копью. Надзибар провел рукой по лицу Слайдо, лишенные ногтей пальцы пробежались по его губам и щетине. Оно гладило умирающего старика, и из его пастей раздавалось спертое, свистящее урчание.
- — За. Императора.
- — Чисто, - — крикнул он.
- — Все закончилось, - — сказал он. Улыбка на его лице была искренней, а голос оставался сильным.
- — Закончилось, мой Магистр, - — согласился Коммод. Он все еще слышал отголоски стрельбы во дворце, которая временами доносилась ближе, и отвернулся, чтобы утереть слезы. – — Нужно вытащить вас отсюда.
- — Да, да, - — буркнул тот. – — Валяй. Прекрати хныкать, словно школяр, и помоги старику встать.
- — Сделай носилки, - — приказал сержант Яэлю. – — Неважно из чего.
- — Не вздумай подчиниться, Яэль, - — Магистр Войны с помощью ближайших солдат поднялся на подгибающихся ногах. – — Может, я и умираю, но я не ленивый. Я выйду отсюда на своих двоих, как желала того сама Святая.
- — Возьми мою саблю, Коммод. Очень полезная штука.
- — Да, мой Магистр.
- — Вот что произошло, - — сказал Коммод. – — Вот как умер твой король.
- — Он не был моим королем. Я – — Кровавый Пакт. Я служу Гауру. Но Надзибар был лучшим из нас, и я буду скорбеть о нем остаток своих ночей.
- — Когда я видел его последний раз, он выглядел далеко не лучшим образом.
- — Мне грустно потому, что его видели во время исполненного паники и лишенного всякой надежды конца. Но такова воля Сил, и ничему иному не судилось произойти.
- — Остальное тебе известно. Бои во дворце. Отступление Аргентума. Спасение Магистра Войны.
- — Да, - — ведьма склонилась ниже, приняв то же полусогнутое положение, в котором она в последний раз резала его кинжалом. – — Ты считаешь себя храбрецом, да? Ты задержал нас, так чтобы дряхлый умирающий старик сумел спастись вместе с твоими братьями и сестрами.
- — У меня вопрос, - — сказала она, и Коммод понял, что она улыбается. – — Что случилось с твоим другом? С Яэлем?
- — Он находился вместе со мной в арьергарде. Его подстрелили, хотя не знаю, как тяжело. Но перед этим он успел положить четырех ваших.
- — Постой, - — прошептала женщина в маске. – — У тебя ведь была сабля Магистра. В смысле… твоя сабля…
- — Трон, как ''туго ты соображаешь, сука.
- — Стоило позвать на помощь, пока была такая возможность, - — сказал он.
- — Было приятно с тобой поговорить, - — сказал он женскому трупу, взглянул на единственную дверь, а затем тяжело вылез через разбитое окно.
- — Ешек гай трагир, – — рявкнул солдат позади него. – — Ешек гай трагир кал-касах!
- — Я не говорю…
- — Ешек гай трагир! – — вновь проорал Кровавый Пакт.
- — Я не говорю… на Зле, - — сказал Коммод и засмеялся.
- — Я не говорю на Зле, - — пробормотал он и рухнул в руки Яэлю.
- — Старший сержант Коммод Риланд, - — позвал его голос.
- — Можете войти, - — сказал одетый в безупречно выглаженную форму телохранитель. Коммод так и поступил, хотя из-за хромоты это далось ему довольно тяжело. Когда он впервые проснулся этим утром, хирурги грозились ампутировать ему ногу.
- — Отрежете ногу, - — сказал Коммод, все еще витая в облаках и бессмысленно улыбаясь из-за болеутоляющих лекарств, - — и я вам яйца отстрелю.
- — Коммод Риланд? – — спросил тот же гнусавый голос, который приказал ему войти. – — Полагаю, у тебя есть кое-что для меня.
- — Да, мой Магистр.
- — Да, да, - — произнес новый владелец меча. – — Прекрасное оружие. Отлично послужило старику. Прими мою благодарность, сержант. Ты поступил храбро.
- — Спасибо, мой Магистр.
- — Я не забуду проявленную тобой отвагу на поле боя. А пока свободен, сержант.
- — Риланд? – — казалось, будто Магистр произнес его имя с гнусавым смешком. – — Я еще не видел твоего доклада. Эти предатели среди руин, сержант, как они себя называли?
- — Кровавый Пакт, мой Магистр.
- — Ах, да, верно. Спасибо.
- — Кровавый Пакт, - — протянул он. – — Что-то это название мне совсем не нравится.
Нет описания правки
ДЕРЖА В РУКАХ нож, она говорила, даже не пытаясь скрыть свою ложь.
У него остался лишь голос. Она оставила ему только язык.
Он увидел отражение своего изуродованного лица на лезвии ножа. Выдавленная им улыбка казалась месивом из разбитых губ и окровавленных десен.
Ее лицо скрывала карнавальная маска, сквозь которую виднелись лишь нечеловеческие глаза.
Не сопротивляйся. Действительно, забавное предложение.
Он уронил голову в болото и пыль. У него все плыло перед глазами из-за боли, но ему удалось взглянуть на истерзанный лик неба. Серые и подернутые дымкой небеса предвещали бурю, сквозь разрывы между облаками виднелась луна.
Он лежал на груде щебня, зная, что некогда эти руины были полем боя, а до того – — базарной площадью. Определенно что-то вроде ловушки для паломников, где реликвии и иконы сомнительного происхождения переходили из потных ручонок торговцев к страждущим странникам – — индустрия отчаяния извечно зиждилась вокруг надежды, которая питалась обманом и медяками.
Он сморгнул пот и задался вопросом, куда подевалось его оружие.
Эти слова уже звучали подобно героической легенде. Шестой час десятого дня. Она прошептала их подобно какой-то священной древней дате, хотя это случилось всего лишь вчера.
Усилием воли он рассмеялся, и смех этот, несмотря на адскую боль, несказанно обрадовал его. С его кровоточащих губ срывался странный хриплый звук. Скорее всего, он был таким из-за пробитых легких и сломанных ребер. И все же это был смех.
Она использовала свой нож так же, как и весь предыдущий час – — вырезая письмена боли на его обнаженной груди.
Запах его крови перебивал вонь обожженного камня. Он видел, как его тело окрашивали тонкие алые струйки из рваных ран.
Он сглотнул, но слюна с привкусом крови была слишком густой. Он сжал кулаки и дернул узы, которыми его привязали к стулу. Не поддаются. Они были слишком тугими, а сам стул крепился к полу. Ему не освободиться.
Она говорила с неприятным, запинающимся акцентом. Ведьма была не просто с другого мира – — она вряд ли когда-либо говорила на Готике.
Она погладила пальцем скрывавшую ее лицо маску.
Эти слова ничего ему не говорили. Но, к несчастью, дальнейшие ее действия сказали ему очень многое. Хохотнув, она потянулась к висевшему на поясе оружию.
Инстинктивно он вновь дернул путы. Он старался не смотреть на клинок в ее руках – — то, как она прикасалась к нему своими семью пальцами, заставляло его сердце биться чаще. Лучше, если бы она держала нож.
Свободной рукой она провела по контурам его челюсти – — легкий жест, который щекотал кожу, не раздражая ее. Под ногтями у нее виднелись кровавые полумесяцы, но они были давними, от предыдущих пыток.
Он промолчал. Свободной рукой она сняла черную маску, скрывавшую половину ее лица. Карнавальная маска была выкована из темного железа в извращенном подобии человеческого лица, с кривым ведьмовским носом и выпирающим подбородком. Скрывавшееся под ней лицо было одновременно красивее и отвратительнее.
Его тюремщик глубоко вдохнула ароматы недавнего сражения и сожженных книг.
Он вновь рассмеялся, хотя от жажды звук казался рваным и грубым.
Будь у него возможность, он бы тут же пристрелил ее из своего хеллгана, который – — если, конечно, тот все еще был цел – — с обеих сторон приклада украшали серебряные аквилы.
Она улыбнулась, словно прощая напроказничавшего ребенка.
Она сглотнула, и у нее в горле щелкнуло что-то влажное.
Он не удостоил ее слова ответом.
Храбрые слова, но из-за загустевшей от крови слюны они дались ему с трудом. Трон, как же ему хотелось, чтобы она бросила саблю. Боль от того, что она держит ее в руках, касалась не личной гордости – — и даже не чести полка.
Она не дождалась ответа, вынув вместо этого саблю из ножен. Клинок с пением вырвался из заточения. Он поморщился и тут же возненавидел себя за это.
И вновь из-за истощения и кровоточащего рта он едва выдавил из себя ответ.
Пока он говорил, ведьма повертела саблю в руках, выискивая что-то. Вот: вырезанный на рукояти имперский орел из белого золота. Она улыбнулась пленнику, а затем плюнула на священный символ Бога-Императора. Ее слюна потекла и закапала с оружия на грязный пол.
Он закрыл глаза, представляя, как хватает ее за темные волосы, сжимает череп, а его пальцы проникают ей в глаза-щелки. О, ее вопли усладили бы его слух.
Она придвинулась ближе. Ему хватило бы одного удара. Одного удара.
''Вот опять.
''
Один удар. Всего один. Она находилась достаточно близко.
Клинок добрался до его губ, и она вновь улыбнулась.
Она задрожала. Сомнений больше не осталось. На краткий миг она утратила над собою контроль, и нож уколол его щеку. Она сморгнула, и из глаз-щелок одновременно закапали слезы. Чтобы вновь заговорить, ей пришлось облизать губы своим черным языком.
В мгновение слабости он осознал, насколько она была прекрасна. Бледная, ядовитая и порочная. Но прекрасная. Труп богини.
Его дыхание оставляло след на отполированном лезвии ножа.
Нож упал в обессилевшей руке. Она даже не пыталась скрыть слез.
Их взгляды пересеклись. Его глаза были человеческими, с радужками темно-орехового цвета. Ее же давным-давно перестали быть людскими: они мутировали в щелки и, как у змеи, были разделены черными вертикальными зрачками, столь же отталкивающими, сколь и привлекательными.
Его звание – — старший сержант. Полк – — Аргентум, также известный как Серебряная Родня, Избранные Магистра Войны, и – — в списках Муниторума – — 2-ой полк Кхуланских Хускарлов, которых приставили в качестве телохранителей самому Слайдо.
Он носил такие же серебряные наплечники и орнаментированные как у самого Магистра Войны наручи, хотя его форма была слабым отражением величественных одеяний Слайдо. В футляре на поясе он хранил пергаментную копию Хартии Крестового похода 755 года, выданную самими Верховными лордами Терры, согласно которой имперским войскам было даровано разрешение огласить крестовый поход по возвращению Миров Саббаты.
В разгрузке у него находилась книжица в кожаном переплете – — «Трактат о природе войны» - — пособие, рекомендуемое для прочтения всеми кандидатами в офицеры, а также фундаментальный труд, который написал сам лорд-милитант Слайдо за несколько десятилетий до того, как стать Магистром Войны.
Слайдо всегда обращался к нему по имени. Фамильярность уже давно стерла границы между командиром и служившими ему солдатами.
Сейчас старший сержант Коммод Риланд находился не рядом с Магистром, но он все еще дышал. И собирался продолжать в том же духе.
Поэтому сказал:
Так он и поступил.
В летописях говорится, что в тот месяц Балхаут пылал. Но эти слова были написаны не ради поэтического сравнения или придания большей драматичности событиям на страницах имперских архивов. Денно и нощно, земля и небо – — весь Балхаут пылал.
Бал Прим и Улей Боруна, Заебес-сити и Западные Равнины, Острова Тарка и Долина Возвышения. Каждое важное место на Балхауте подвергалось ужасающей по силе орбитальной бомбардировке, и небеса над ними горели от гнева Магистра Войны. В этом пламени погиб Балополис, столичный город.
Сквозь наполненные серой небеса огромные транспортники разрывали пепельный покров облаков. Покрытые листами брони и наполненные легионами войск корабли стремились первыми коснуться поверхности и высадить солдат для Последнего Сражения.
В последующие годы, когда Балополис стал городом-святыней – — монументом триллионам погибших за все время крестового похода – — мемориалы, воздвигнутые в честь этого сражения, будут воистину величественными. Десять дней непрерывных побед; десять дней безостановочного продвижения имперцев вглубь территории Архиврага. Обломки уничтоженного флота Архонта низвергались на поверхность, и каждый падающий кусок корабельного корпуса вызывал радостные крики у имперцев, которые наблюдали это зрелище.
Не имея возможности сбежать с планеты, вражеские лидеры забаррикадировались в своих твердынях, а между ними и десантирующимися войсками Слайдо встали легионы их верных последователей.
К вечеру девятого дня Магистр с фанатичностью истового крестоносца довел свою истекающую кровью армию до центра Балополиса. Его воинство осадило сам Верховный дворец, а в пустошь, которой стал город, вступали все новые полки. В каждой записи о Великой Победе эти события будут описываться в мучительных - — и многословных – — подробностях, ибо смерть Слайдо пребывала всего в паре часов.
Но лишь в нескольких документах описывается лицо Магистра Войны утром того дня, когда он встретил свой рок.
Старик лишь почесал бороду почерневшими от золы пальцами. Ногти его были темными от забившейся под них грязи, а некогда огненно-рыжая борода стала серой, словно камень, в котором местами, подобно искрам угасающего огня, пробивался первоначальный цвет.
Губы старика скривились в подобии улыбки. Выглядело это так, словно его бороду рассекла насмешливая рана.
Слайдо фыркнул.
В ответ сержант ухмыльнулся.
Магистр Войны судорожно вздохнул, наблюдая за происходящим с наблюдательного пункта на западной окраине. Вокруг него с заряженными хеллганами гордо стоял Аргентум, офицеры обменивались с бойцами напутственными словами.
Прищурившись, Коммод взглянул через визор. Испещренные шрамами бронетранспортеры, обожженные танки, разбитые подразделения солдат в плохо подогнанной броне… все они затекали в проломы, которые имперские орудия оставили в стенах дворца. Находившиеся снаружи войска Архиврага отступали в последний раз, дабы сразиться плечом к плечу со своим Архонтом.
Его пальцы легли на рукоять меча, пока он наблюдал за растрескавшимся и горящим дворцом, укрепления которого содрогались и рушились в клубах пыли.
Землю возле огромных стен усеивали тысячи трупов, ковер из разодранной плоти и воняющей крови, на котором выделялись кладбища подбитых танков. Наконец, Слайдо отвернулся и закрыл внезапно заболевшие глаза.
Слайдо вновь взглянул на разрушенные улицы и лежавшие на них тела. Больше смотреть было не на что. Небеса пылали. Город лежал в руинах. Кругом лишь мертвецы.
Каждый из Аргентума, кто услышал эти слова, отметил также и надрыв в его голосе, слышимый, невзирая даже на грохот отдаленной артиллерии и рев двигателей ожидавших неподалеку полковых бронетранспортеров цвета серебра.
Каррон, вокс-офицер отделения, приблизился с трубкой в руке. Висевшая у него за спиной вокс-установка гудела под накрапывающим дождем.
Слайдо взял трубку. Бойцы ухмыльнулись его кошмарной привычке громко откашляться, прежде, чем подносить аппарат ко рту.
Слайдо не ответил. Его затвердевшие пальцы сомкнулись на рукояти меча, который все еще лежал в ножнах у него на поясе, и он взглянул на руины города, ставшего братской могилой его воинам.
Впервые за четыре часа Слайдо достал саблю. Золото сверкнуло от слабого света, которому удалось пробиться сквозь задымленное небо.
Он резко взмахнул саблей, приказывая выдвигаться. После краткой передышки Аргентум вновь шел в бой.
Коммод не был плохим водителем, но и не особо хорошим.
Веллици, прежний водитель отделения, вчера получил пулю в шею – — по-настоящему дьявольски меткий снайпер попал в него через фронтальную смотровую щель «Химеры». Коммод вместе с тремя бойцами закопали тело, пока остальная часть отделения отчищала внутренний отсек машины. Как у всех людей его размеров, в Веллици было много крови. К сожалению, в конце она оказалась не там, где положено.
Позади кресла водителя располагалась лесенка, которая вела в орудийную башню. На ней стоял старик, уставшим взором взиравший через открытый люк. Бойцы часто сетовали на то, что он превращает себя в легкую мишень.
Старик всегда отвечал одинаково. ''Эта машина увешана флагами, украшена почетными символами и блестит, словно поверхность самой Луны. Если враги хотят убить меня, они и так знают, куда стрелять.'' С этим было сложно поспорить.
Коммод повел «Химеру» по вздымающейся груде обломков. Нечто – — металл по металлу – — тошнотворно проскрежетало под днищем машины.
Старик заглянул в темный провонявший потом отсек.
Коммод въехал на дворцовую территорию, гусеницы машины крошили под собою мусор. Куда ни кинь взгляд, протянулось иссохшее и почерневшее нечто, что когда-то было огромным ботаническим садом. Перед ними возвышались поврежденные укрепления дворца, в то время как вокруг не было видно ничего, кроме моря движущихся имперских бронетранспортеров.
Люди в «Химере» напряглись, когда по корпусу звякнула пуля.
Выстрел оказался лишь первым из многих. Мгновением позже на них посыпались другие, громкие, будто град.
Башенный люк с лязгом закрылся, и старик, кряхтя, спустился по лесенке.
Невзирая на стрельбу, Коммод рассмеялся.
Глаза старика вспыхнули.
С окон и балконов над ними пролетали ракеты, причиняя такой же урон скопившимся в саду машинам Имперской Гвардии. Один из флагов с символом увенчанного венцом черепа Магистра Войны упал на голову одному из ангелов, саваном накрыв его лицо. Подобное сравнение показалось Коммоду не особо вдохновляющим. Рядом с ним, прижимая к груди хеллган, Яэль выдохнул что-то среднее между смешком и сопением.
Коммод не обратил внимания на слабую попытку пошутить.
Коммод пригнулся еще ниже, когда от плеча ангела срикошетила пуля. Он стер с глаз каменную крошку. Так дело не пойдет.
Яэль выстрелил. Его хеллган загудел на полсекунды, заряжаясь, и выплюнул луч шипящей энергии. Оба солдата услышали вскрик, и из окна сверху выпал одетый в красную форму солдат. Панический вопль оборвался влажным шлепком. То, что некогда было человеком, сейчас лежало размазанным по каменной плитке.
Яэль осклабился.
Коммод все еще изучал местность.
«Примарх» представлял собой статую облаченного в стихарь человека, возвышавшуюся над всеми остальными, и изображавшую одного из благословенных сыновей Императора. Без сомнений, в лучшие времена она была настоящим произведением искусства. Недели зверств Архиврага не прошли бесследно. Она лишилась руки, лицо было разбито молотами, и с каждым мгновением на каменной плоти появлялось все больше следов от пуль.
Каррон пригнулся за пьедесталом статуи, паля из пистолета по стенам.
Каррон приподнялся, чтобы еще раз выстрелить. Его тут же сняли сразу трое снайперов. Даже первого выстрела вполне хватило бы, чтобы убить его – — пуля вышибла ему мозги прежде, чем голова успела откинуться назад. Каррон безвольной грудой повалился на землю.
Коммод вместе с Яэлем принялся вести огонь по окнам.
Еще одно тело закувыркалось в воздухе.
Их ответный огонь явно не остался незамеченным. Вокруг засвистели пули, еще больше уродуя их ангельского защитника. Яэль и Коммод бросились на землю и воспользовались передышкой, чтобы перезарядиться.
Яэль перезарядил первым и выстрелил туда, откуда в них летели пули в последний раз.
Возле них упал еще один боец их отделения, тяжело дыша после перебежки в укрытие.
Коммод кивнул. Старику виднее.
Почти два часа спустя прибыла поддержка с воздуха, и атаками с бреющего полета и ракетными залпами «Стервятники» уничтожили западную часть Укрепления Гольхира. Все это время Аргентум был прижат к земле, неся потери от укрепившихся солдат Архиврага – — продвигаться им было некуда, а отступление равнялось самоубийству. Такова была цена за то, что Избранные Слайдо были «''первыми внутри, последними снаружи''».
Каждый человек в их форме был ветераном штурмовых войск, лично отобранным самим Магистром Войны. Солдаты рассчитывали лишь на себя, забрасывая гранатами и поливая огнем хеллганов окна и стены. То и дело из орудийных гнезд выпадали тела, хотя их место постоянно занимали новые враги. Внутренний гарнизон не ослаблял сопротивление.
Коммод упал на колени и перекатил тело на спину. Человек был жив, но он не принадлежал к Аргентуму.
Голос, который выкрикивал приказы на сотнях полях сражений, срывался с растрескавшихся губ Слайдо напряженным шепотом. После того, как обрушились стены, было сложно что-либо различить из-за пыли. Коммод вытер лицо Магистру тепловатой водой из фляги. Сквозь грязную форму крови почти не было видно, но шипящий хрип старика говорил ему о многом.
Коммод набрал воздух в легкие, чтобы позвать медика, но его рука оказалась в тисках мощной хватки.
Магистр Слайдо сплюнул пыль на землю, его лицо исказилось от нетерпения.
Сержант отшатнулся от крепкого, подогретого злостью, удара по шлему.
С каждым шагом голос Слайдо крепчал. С изогнутого клинка капала кровь, а глаза его пылали, словно он смотрел на что-то, чего не видели его бойцы.
Сержант лишь кивнул, его обычное хорошее расположение духа бесследно испарилось.
Шестой час десятого дня, и раскинувшийся на километр Западный Палисад – — гигантский бастион из орудийных гнезд, мертвых тел и разрушенных дорог вдоль дворцовых стен. Орбитальная бомбардировка дала результат, как и залпы дальнобойной артиллерии.
Дождь лил стеной, он был из тех ливней, которые с легкостью проникают сквозь одежду и заставляют кожу казаться грязной. Слайдо шел по укреплениям с Либератусом в руке, элегантная золотая гравировка вдоль серебряного лезвия мерцала багрянцем, отражая огни горевшего внизу города. Улавливая огненные отблески, вьющиеся слова сверкали на стали, подобно змеям.
Вокруг него рассредоточились бойцы Аргентума, рюкзаки-батареи жужжали под проливным дождем, хеллганы тихо гудели в руках. Для последней атаки соединились несколько отделений. Коммод все это время оставался рядом с Магистром Войны.
Коммод бросил встревоженный взгляд на остальных. Магистр прислонился к уцелевшему участку стены и судорожно вздохнул.
Сержант видел рану, которая высасывала жизнь из старика, поэтому представить он как раз мог. Ранение в живот убивает медленно, но верно. Если вскоре Магистр Войны не окажется в госпитале, то из Балхаута ему не выбраться.
Слайдо все равно не слушал. Бой измотал его. В непослушной руке он держал маленькую бронзовую статуэтку молодой женщины. Фигурка была не больше пальца, но старик сжимал ее с такой силой, что его костяшки побелели.
Он закрыл глаза и прислушался к дождю. С Либератуса с шипением поднимался пар, когда на его ожившее лезвие попадали капельки воды.
''- — Контакт, контакт,'' - — закричали друг другу бойцы Аргентума. – — ''Там, контакт, прямо впереди!''
Слайдо вовремя обернулся, чтобы увидеть, как его верные телохранители взвели оружие и по всему бастиону засверкали энергетические лучи. Из арочного входа в башню вырвалась яростная толпа людей и, паля на ходу из лазганов и простых ружей, бросилась к ним. От первого залпа еретиков погибли трое бойцов Аргентума, они повалились на землю, подставив лица маслянистому дождю. Остальные рассыпались в укрытия, разрывая ряды толпы шквальным огнем.
Слайдо будто не замечал ничего этого. Он видел лишь то, что орду вражеских воинов – — разодетых скорее как священники и верующие, а не солдаты – — вело существо, которое, возможно, некогда было человеком.
На его лице, освежеванном до мышц и кости, разверзлась беззубая кричащая пасть. Оно увидело старика и завопило сразу сотней голосов.
Он не знал, как оно смогло заметить старика. Глазницы существа были пустыми – — ни единой пары глаз на всех трех лицах, каждое из которых с криком извергало бессловесную желчь сквозь похожие на пещеры челюсти. В воздухе мелькнули многосуставчатые пальцы и ноги твари, которые казались слишком тонкими, чтобы удерживать вес тела, сорвались на отвратительный бег.
Все три лица визжали, пока существо неслось сквозь дождь.
Слайдо удивил всех бойцов, разразившись хриплым, искренним смехом. Он выкрикнул клятву Императору и Его возлюбленной Святой Саббате и ринулся на демона, который будто дышал воплем.
Старик даже не оглянулся.
Все разом прекратили стрелять.
Старик и облаченное в мантию существо встретились посреди сражающихся сторон, и их клинки со звоном скрестились. Времени для сомнений и осторожного изучения стиля боя противника не осталось – — человек и тварь Хаоса кидались друг на друга с единой мыслью покончить со своей немезидой.
Несколько бойцов Аргентума, среди которых был и Коммод, следили за поединком сквозь прицел оружия. Каждому из них не терпелось совершить один меткий выстрел, пока толпа врагов лаяла и завывала, подобно испуганным псам – — кое-кто пел, некоторые рыдали, другие метались в панике. Оружие никто из них не поднимал, будто даже прицелиться в сторону своего хозяина было великим грехом.
Коммод также в этом не сомневался. Но он тихо приказал отставить.
Имперцы следили за тем, как лишенная кожи тварь бросается на старика с мечом, делая выпады столь быстрые, что невозможно было различить никаких деталей. Его рваные лохмотья развевались от ветра и дождя, открывая тощее изможденное тело. На освежеванных конечностях и трех лицах от напряжения вздулись паутинки вен. Но хуже всего было то, как существо перемещалось – — в подрагивающих движениях было что-то от насекомого, многосуставчатые конечности походили на лапы богомола.
Старик никогда не казался более живым. В силу своего возраста он парировал удары, а не уходил от них, по его раскрасневшемуся лицу ручьями тек пот, а изо рта вырывался пар. И все же он лучился энергией, которой никто из Аргентума не видел в нем с тех пор, как началась битва за Балхаут. Трон, да он даже смеялся.
Старик отшатнулся и ударил в ответ, сместив вес с раненной ноги. Когда он продолжил выпад, из бедра заструилась кровь.
Человек и монстр сражались среди своих людей, их лица освещались мимолетными сполохами искр. Оба клинка от перегрева пылали тусклым оранжевым светом, их потрескивающие силовые поля были перегружены едва ли не до критического уровня.
Прежде чем бойцы Аргентума сумели подойти ближе, Надзибар нанес удар, который должен был оборвать жизнь Магистра Войны. Взревев всеми тремя глотками, существо погрузило зазубренный клинок в бок Слайдо. По губам старика потекла кровь, капая на форму.
Оно обернулось и бессмысленно взглянуло на атакующий Аргентум, не выпуская старика из нежных, но властных объятий.
Старику было тяжело говорить, но он сумел выдавить из себя два слова.
Священный клинок опустился лишь единожды. Плоть отделилась с отвратительной легкостью, извергнув поток дурно пахнущей черной крови.
От ее лица ничего не осталось, поэтому он плюнул на медальон у нее на шее: грубо выкованная медь с эмблемой трех лиц Архонта.
Коммод обернулся к Магистру Войны, когда тот позвал его по имени.
Слайдо лежал там, где и упал, форма его пропиталась кровью, которая большей частью была его собственной.
Яэль и Тири поддерживали старика с обеих сторон все время пути. Хотя, скорее, он шел вместе с ними, а не давал тащить себя.
Здание сотрясалось с каждым выстрелом далекой артиллерии.
Женщина в маске не стыдилась своих слез – — или, по крайней мере, не чувствовала стыда за то, что молча плакала перед таким, как он. Она стояла перед ним все время рассказа, ни разу не прервав его, не предложив воды, когда его голос срывался, и не потребовав более подробного объяснения. Все это время она стояла с ножом в руке.
Карнавальная маска с крючковатым носом осклабилась в преувеличенной издевке.
Казалось, это ее нисколько не задело.
Коммод сглотнул, пытаясь хоть немного смочить пересохшее горло.
Коммод не был тщеславным, но если ему не стоит гордиться подобным поступком, то он даже не знал, каким еще стоило.
Она нагнулась еще ближе, прижав лезвие к его горлу. «Вот и оно», подумал он, «начинается».
Но ведьма не убила его. Она моргнула, и ее взгляд упал на кинжал.
Коммод ухмыльнулся ей в лицо.
''
Ему хватило этого секундного замешательства.
Коммод резко поднял связанные вместе ноги и с силой, которую он копил полчаса, ударил ее в живот так, что она врезалась в стол позади. Он встал на ноги и, все еще привязанный к деревянному стулу, бросился на нее в безумном прыжке – — если бы за ним сейчас кто-то наблюдал, происходящее ему явно показалось бы забавным.
Она как раз поднималась, когда он угодил ей ботинками прямо в лицо, разбив щеку, нос и ведьмовскую маску. Он упал на пол и сломал под собою стул, острые обломки которого впились ему в спину и плечи. Его руки были все еще связаны за спиной, но это уже было неважно. Он справится и так.
Коммод прыгнул на стонущую ведьму и прижал коленом горло. Ее глаза-щелки расширились, а лицо стало пунцовым, пока она колотила его по ногам и груди и впивалась ногтями в кровоточащие раны. Коммод шипел от боли, но ни на миг не прекращал душить ее.
Она била его ногами по спине и все слабее молотила кулаками по телу. Ее лицо посинело. Коммод крякнул и надавил сильнее. Из ее гортани вырывались глухие, обрывочные щелчки. Наконец, она обмякла.
Он нажал руну активации, и по изогнутому лезвию пробежала молния.
Проглатывая боль с каждым болезненным вдохом, Коммод, пошатываясь, брел вперед, через стиснутые зубы текла слюна. В местах, где форма не была порвана, она покраснела от крови. На ногах были десятки порезов. Внутренняя часть ботинок была теплой и хлюпала на каждом шагу, и то явно был не пот.
Довольно скоро он свалится с ног от потери крови – — поэтому, в конечном итоге, ведьма все же убьет его своим ножом.Коммоду не раз приходилось ползти по мусору на четвереньках, но он старался двигаться дальше, невзирая на частые падения. Город был полностью разрушен – — целый слой обломков рухнувших зданий и разбитых дорог. На юге вырисовывался дворец, который имперцы отбили всего пару часов назад. Какая-то его часть до сих пор горела за обвалившимися стенами. Ведьма и ее дружки действительно не утащили его далеко.
Он шел уже около пяти минут, когда вокруг него затрещали лазерные выстрелы. Сержант свалился за ближайшую кучу мусора, сломанными пальцами сжимая саблю Магистра, и взглянул на своих преследователей.
По пустоши мчались два человека, стреляя от бедра. Они носили такие же гротески, что и ведьма – — те же карнавальные маски с крючковатыми носами ухмылялись в металлической усладе – — и схожую алую форму.
''Кровавый Пакт.
Первый из облаченных в красное солдат вошел в руины того, что еще три дня назад было музеем. Он шел, приставив приклад винтовки к щеке, целясь по углам и кускам мусора всякий раз, когда слышал звук. Четкие движения, напряженные чувства, голова высоко поднята – — он был готов к бою.
Но солдат совершенно не замечал тонкой струйки крови на полу.
В игре кошки-мышки, когда одному из участников приходится ползти по пыли, он начинает понимать, кому здесь отведена роль грызуна. Коммод дотащился до обломка колонны и тяжело к нему привалился. Его трофеем стала краденная и наполовину разряженная лазерная винтовка, которая, хотя и пахла смертью, была одним из лучших и мощнейших видов оружия в Империуме Человека.
Не в его пользу говорило то, что другой солдат почти наверняка знал, где он находится – — даже если бы его погибший товарищ не закричал, он все равно успел сделать пару выстрелов – — а также то, что Коммод медленно, но верно истекал кровью.
''Неплохие шансы,'' пошутил бы Яэль. Но, скорее всего, тот уже погиб.
На землю что-то упало. Он все еще чувствовал в горящих от боли руках вес лазгана, значит, скорее всего, это была сабля. А может часть доспехов. Это уже не важно.
Коммод обернулся и увидел красное пятно на фоне серого тумана.
''Стоп, что это за язык?
''
Он поднял оружие, но его руки двигались словно под водой. Он услышал треск винтовки солдата, и красное пятно окончательно размылось.
Он поднялся на четвереньки, когда к нему подбежали солдаты Кровавого Пакта. Они схватили его за разорванную одежду, подняли на ноги, спросили, сможет ли он еще продержаться совсем чуть-чуть, и назвали при этом по имени.
Он прошел в открытую дверь, надеясь, что нога вскоре начнет заживать.
Он вновь посмотрел на стол. Трон, здесь был список всех потерь за последние две недели. Чтобы изготовить столько бумаги, наверное, вырубили целый лес.
Плавным движением он рукоятью вперед протянул недавно отчищенную прекрасную саблю. Даже от легкого наклона заживающие мышцы у него в спине взорвались болью. Он задрожал, все еще держа перед собою оружие, и почувствовал, как подкашивается нога.
Рука в белой перчатке забрала у него саблю Слайдо. Лишь собрав всю волю в кулак, он не потянулся и не забрал ее обратно.
Коммод выпрямился и отдал честь. Он все еще избегал встречаться взглядом с Магистром Войны, изучая вместо этого его серебристо-белый нагрудник, который скрывал под собою полноватое тело.
Он вновь отдал честь и обернулся, чтобы поковылять к выходу.
Макарот, наследник Слайдо, Магистр Войны крестового похода на Миры Саббаты, повернулся к своему штабу.
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Имперская Гвардия / Астра Милитарум]]
