Изменения

Трижды обойдя капеллу против часовой стрелки, она, наконец, заметила то, что искала. Инквизитор Эвения Кэлстром остановилась напротив убогой накренившейся постройки. Развалина жалась к капелле Вечной Покорности, словно ища приют или вымаливая подачку. Эвения уже наполовину убедила себя, что ошиблась, и сверила свое местоположение при помощи серво-черепасервочерепа, парящего рядом в ожидании приказов. Тот утвердительно затрещал. Место было правильным.

Мужчина проводил ее по короткому коридору в покои умирающего старика. Это оказалась небольшая молитвенная келья. Пожилой пастор лежал на деревянной доске, служившей ему кроватью. Рядом стоял табурет и простой стол, на котором лежал толстый освещенный манускрипт ''«Катехизис Священных Наказаний»''. Больше в комнате не было ничего, кроме алтаря Императору, занимавшего почти всю стену перед кроватью , и маленького, заколоченного досками окошка высоко в стене напротив двери.

Итак, это был святитель Стагнума. Кэлстром сверилась с записями, перед тем как прийти. О незапятнанном прошлом Грантиаса можно было судить по тому, как мало информации она нашла на него. Он провел на мире Калиго все время, которое посвятил службе в Экклезиархии. Читал пламенные проповеди об Имперском Кредо с кафедры часовни, а за ее стенами неустанно трудился вместе со своей паствой и на ее благо. Несколько раз ему предлагали повышение, и каждый раз он отказывался от почестей, предпочитая оставаться там, где он был, хоть это и предполагало жизнь полную лишений. Кэлстром никогда не слышала ни о ком, столь явно лишенном амбиций. Это обстоятельство само по себе вызывало у нее любопытство. Она привыкла с подозрением относиться к святым.<br>— Вы и есть инквизитор? – спросил Грантиас. Голос его был слаб, но в нем слышалась тревожная поспешность.<br>— Да, это я.<br>— Считаете меня подозрительным? — жестом обессилевшей руки он пригласил ее присаживаться.<br>— Меня удивляет, что вы попросили направить к вам инквизитора, — ответила Кэлстром.<br>— Мне нужно исповедаться. <br>— Полагаю, мне не придется разъяснять, что за духовной поддержкой вам стоит обратиться к кому-нибудь другому.<br>— Это исповедь другого сорта. Скажу прямо, я хочу исповедаться представителю Ордо МалеусМаллеус.<br>Эвения бросила на него суровый взгляд. Он печально улыбнулся ей в ответ.<br>— Ордо Малеус Маллеус для меня не секрет, — сказал он. — Когда-то я служил в их рядах.<br>

— Поиск данных: Нестир, Герод, — Кэлстром отдала распоряжение серво черепусервочерепу.<br>

Мы отправились на Солус , потому, что кто-то анонимно написал донос на Штроков. Нестир поступил необычно, позволив мне ознакомиться с копиями обличительных писем. Я размышлял над ними все время, пока мы летели к Солусу и после, спускаясь с орбиты в частном перевозчике в город Валгааст, где нас доставили на конспиративную квартиру Инквизиции.<br>

Наша база выглядела как неприметная, обветшалая жилая башня на середине пути от центра города к его северно северной границе, где находилась резиденция Штроков Мальвейл. Наша башня выглядела опустевшей. Большинство жилых помещений были заброшены, а оставшиеся занимали служители Инквизиции. Мы расположились на двух верхних этажах защищенных охранительными гексаграммами, которые могли быть изолированы от нижних.<br>

Едва мы прибыли на место, серво-череп сервочереп Нестира выплюнул ленту пергамента с посланием. Прочитав его, мой господин помрачнел.<br>

— Ни в коем случае. Репутация Монфоров настолько же сомнительна, насколько Штроков - — безупречна. Мы не станем иметь с ними никаких дел.<br>

— Были. Много раз. Отчасти это может объяснить, почему они знают о нас. Монфоры привлекали внимание инквизиции Инквизиции гораздо чаще, чем было бы здраво для обычной семьи.<br>

— Нет. Нам нужно быть предельно осторожными теперь, и избегать любых поступков, даже самых незначительных, последствий которых мы не в состоянии предвидеть.<br>

— Как и теперь, — прервала его Кэлстром. Она просмотрела ленту пергамента, которую только что выдал серво-черепсервочереп. — Я расширила параметры запроса по вашему господину. И ничего не нашла.<br>

— Я и не жду, что найдете, — ответил Грантиас. — Из вещей в штабе оставались лишь мои немногочисленные пожитки, а способа связаться с Инквизицией у меня не было. Мои попытки доложить о случившемся после отлета с Солуса оказались безуспешны. О моем господине никто никогда не слышал. Мне повезло, что я носил отличительные знаки служителя Инквизиции - по крайней мере, было ясно, что я не лгу о том, кто я. Меня удерживали на Риксе и проводили допросы. В конце концов, они решили, что у меня были бредовые идеи о нарушении субординации. Герод Нестир вышел в ночь на Солусе и напрочь сгинул.<br>

— По правде говоря, я никогда не переставал бежать, — признался Грантиас. — Я сбежал с Солуса, а когда перестал быть интересен Инквизции на Риксе, сбежал и оттуда тоже. Но я все еще оставался слишком близко к Мальвейлу. Мое бегство привело меня в ряды Адептус МинесторумМинисторум, где я надеялся укрыться щитом веры. Я бежал сюда, на другой конец Империума, чтобы оказаться как можно дальше от Мальвейла. И всю свою жизнь, что я провел здесь, я был готов сорваться с места, как только почувствую, что ужас настигает меня, — он помолчал, хрипло и тяжело дыша. — Теперь, наконец, я могу успокоиться. Конец мой близок, и за это я благодарен. Надеюсь, что скоро я окажусь подле Императора, хоть и боюсь, что недостоин этого. Вот почему мне нужно было поговорить с вами. Я не мог умереть, не рассказав, что произошло на Солусе. Не знаю, можно ли хоть что-нибудь сделать, но нельзя позволить этому остаться в тишине.<br>

Старик посмотрел на Кэлстром и серво-череп сервочереп с мольбой во взгляде.<br>

И крик , и рев затихли прежде, чем она успела вернуться. Тишина, в которую вошла Кэлстром, была еще хуже. Все вокруг казалось умиротворенным. Доски на заколоченном окне оставались нетронуты, но серво-череп сервочереп был разбит и валялся на полу, а записи уничтожены. Шкатулка, в которой хранился значок, оказалась пуста.<br>