Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3094
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =1112
|Всего =30
}}
== '''Глава XI. Чума''' ==
Медленный кивок – и Хел снова исчезла в темноте.
== '''Глава XII. Выбора не осталось''' ==
Мертвецы горой лежали перед баром – там же, где их оставил Барак. Глупо было думать, будто они могут делать что-либо, кроме как просто ''быть'', но совсем недавно он видел вещи, которые поставили его представления о смерти под сомнение. Тела переплетались с телами, люди и не люди. Это зрелище вызывало у Барака отвращение, однако служило суровым напоминанием присматривать за тем, как два его сервитора-грузчика вытаскивают трупы наружу.
Они с Перегонщиком отыскали Верана и остальных, ставших частью орды. Казалось неправильным позволить сервиторам забирать их. Это были неуклюжие и неделикатные создания, склонные сгребать тела будто лопатой, громоздить их кучами вместе с составными частями и выталкивать гнить на улице. Барак собрал то, что осталось от Верана, и при этом плакал – не только по нему, но и по всему утраченному, а еще из-за того, что могло статься с Яной. Горько было думать, что жертва Верана могла всего лишь отсрочить неизбежное.
Это была мрачная работа, запах от которой приставал надолго. Впрочем, ее нужно было сделать – хотя бы чтобы уравновесить запах внутри. Тела предстояло сжечь. Ему хотелось заодно сжечь и собственную одежду, но нечего было надеть взамен. Костер еще не был зажжен из-за страха – страха перед тем, что могли принести с собой дым или огонь.
В ночи таилась опасность. Барак не видел ее, но знал, что она там. На город опустилась странная тишина, и он вслушивался в нее, стоя на открытой веранде. Он запалил табачную палочку и уже собирался затянуться поглубже, чтобы успокоить нервы, когда увидел свет.
Яркий и багряный, тот озарил все видимое небо, а затем снова угас. Барак сошел с веранды, прищурившись и высматривая свет. Тот появился снова, все такой же насыщенный, будто в воду капнули красными чернилами. Кровавая капля расходилась в стороны, окрашивая облака красным. Барак вздрогнул – ночь разорвал визг, громкий, ужасающе громкий после тишины. Он оборвался так же резко, как и возник, а затем тихо – несмотря на возобновившееся затишье, звук было еле слышно, а значит он исходил издалека – послышался рокот. Бараку представилось, как взрыхляется земля и трескается камень.
''Раскопки?..''
Сомнительно, чтобы горнодобывающие консорциумы Нижнего Стока вели работы. Их владельцы наверняка уже сбежали в верхний улей, спасаясь от кошмара.
Из бара донеслись громкие голоса, ненадолго привлекшие к себе внимание Барака – остальные спорили о своих мелочных планах. В воздухе незваным гостем висело напряжение. По Меагру бродила смерть. Пока что ее тень прошла мимо, но она оставалась где-то неподалеку, в городе-призраке с пустыми строениями и безмолвными улицами.
В третий раз свет не появился. Вместо этого взгляд Барака привлек блеск металла. Это было кольцо на пальце скрючившейся в смерти руки. Та выпала из-под грубого покрова. Самоцвет на кольце был сочно-зеленого цвета.
Решив, что он уже достаточно настоялся на веранде, Барак вернулся в бар.
Смрад крови и разложения никуда не делись.
Все было кончено, Барак это понимал. Даже если допустить, что он переживет дальнейшие события, Святой Тупичок– нет. ''Уже'' не пережил. На нем лежала порча, нечто омерзительное и неизбывное, словно неизгладимое воспоминание. Он перенес огонь, потоп, войну банд и поборы, но не это. Чем бы ''это'' ни было, оно его прикончило.
Яна находилась там же, где он ее оставил – лежала в кресле с кожаной спинкой в одной из кабинок. Она урывочно спала. Рядом с ней была Маэла, заботливо державшая ее за руку. Шагнув через порог, Барак кивнул ей, и она улыбнулась в ответ, проявив изящество, которого он, к своему стыду, и не предположил бы у куртизанки в рабстве у Фаркума.
Он украдкой бросил взгляд в тень на краю помещения, с облегчением обнаружив, что мрачной статуи все так же нет. Хотела убийца того или нет, но от нее исходила угроза. Он видел, что она сделала с бледными, и без стыда готов был признаться, что это напугало его до усрачки. Ему доводилось встречать душегубов прежде. От некоторых он отделывался, других отправлял в грязь. В нижнем улье находилось проявление множеству людских бесчинств. Однако он никогда еще не сталкивался с кем-либо подобным, обладающим такой уникальной предрасположенностью к искусству смерти. Так что, хотя убийца и ушла, Барак оставался начеку, будто человек, потерявший след дикого зверя, но знающий, что тот может в любой момент вернуться.
Немногочисленные прочие собрались вокруг стола – единственного, оставшегося более-менее целым.
Ранее Барак нашел на складе несколько старых натриевых ламп, и сейчас их мерцающий свет озарял древнюю вощеную карту, которую Перегонщик придавил монетами и кружками. Все уже успели быстро перезнакомиться, обменявшись именами и, порой, приветствиями, как будто это еще действительно имело значение. ''«Люди будут искать себе любое утешение»'', – подумал он и приблизился к столу.
– Добраться до здания участка будет непросто, – говорил Перегонщик. – Вот эта дорога, – он указал на карту, проведя по ней пальцем перчатки, – самый прямой проезд, но потому и самый загруженный. Это место настоящая крепость, в нее никак не вломиться. – Он поднял взгляд на подошедшего Барака. – Будем надеяться, твои старые товарищи настроены милосердно и откроют нам.
– Я могу убедить их открыть ворота, – произнес Барак с большей уверенностью, чем ощущал на самом деле. Ему пришлось бы задействовать старые связи, и даже тогда он не смог бы всерьез поручиться за каждого в комнате. Лишь бы они с Яной оказались в безопасности…
''«Еще один план»'', – подумалось ему. ''«Я ничем не лучше всех прочих»''.
Район участка окружала стена, отделявшая его от остального нижнего улья, что было на руку в случае бунта кварталов или войны банд. Единственным входом являлись высокие ворота. Наблюдение осуществлялось с пары сторожевых башен, укомплектованных снайперами и автоматическими турелями. На сто пятьдесят футов от стены простиралась запретная зона.
Перегонщик внимательно оглядел Барака, словно оценивая, насколько правдивы его слова.
– Тогда мне уже полегчало, – сказал он с улыбкой, которая не затронула его глаз.
Фаркум что-то рявкнул на своем родном наречии. Ему явно надоело изъясняться на готике.
Он сидел в отдалении от остальных, привалившись к стене, потея и напиваясь. Его слуга Харата встал рядом и стал переводить для господина:
– Нам нечего делать у надзирателей.
Перегонщик откинулся назад, одну за другой положил ноги в ботинках на стол и скрестил их.
– Эдак можно подумать, что вы избегаете блюстителей «Лекса».
– Ты им доверяешь? – поинтересовался Харата.
– Дело вряд ли в этом, да? Я и тебе не доверяю, – затем он указал на Фаркума, который что-то бормотал себе под нос, или, как минимум, так казалось, – и я ''реально'' не доверяю ему. Но никому из нас тут не остаться.
Фаркум презрительно фыркнул, удосужившись вступить в разговор.
– Я не имею дел с надзирателями, – сказал он.
– Как и я, – произнесла Маклер, сидевшая напротив Перегонщика будто само воплощение выдержки и обдуманной безучастности. – Она переглянулась с Фаркумом, и Барак почувствовал, что они о чем-то договорились. – Этот кризис может кончиться через несколько часов, дней, или уже завершился.
– Если бы ты так на самом деле считала, то уже бы ушла, – отозвался Перегонщик.
– Помни, кто тебе платит, – сказала Маклер с явной угрозой.
Перегонщик выглядел невозмутимо.
– За твои деньги куплена моя рука с оружием, а не свобода воли, – он метнул взгляд на сомелье у нее за спиной. Тот выглядел довольно неприметно, но Перегонщик явно знал больше.
Маклер не стала развивать тему.
– В любом случае, прежде чем я смогу уйти, мне нужен инквизитор, – парировала она. – Мне еще причитается.
– Я поклялась, что долг будет выплачен сполна, – произнесла Моргравия, слышавшая все. Она остановилась в дверном проеме. Бронированную заслонку подняли вручную при помощи кривошипного механизма в сарае, так что ее внушительный силуэт был окружен проникавшим снаружи белесым светом.
– И так оно и будет, – пообещала она, входя внутрь.
Она выглядела бледной, почти что затравленной, и Барак задался вопросом, не начали ли проявляться последствия «бездны», о которой она говорила ранее. Он не забыл, как она упала во время боя, но решил об этом не упоминать.
– Однако мы больше не можем оставаться здесь, – сказала Моргравия. – Меагр обесточен, возможно, и весь Нижний Сток. Похоже, что порядка тоже нет. Вне зависимости от того, улегся ли этот кризис, либо на смену, либо вдобавок к нему начался новый. Здание участка недалеко. Там есть бойцы и оружие. Мы это уже обсуждали.
– На самом деле ты объявила это как факт, – заметила Маклер.
Проигнорировав ее недовольство, Моргравия двинулась дальше:
– Мы направимся туда, выясним, что известно надзирателям. Если после этого захочешь уйти… Никто тебя не станет останавливать.
Маклер согласно кивнула, но Бараку не показалось, что она успокоилась.
– Ты, ''инквизитор''… – проговорил потный и всклокоченный толстяк-торговец. Он произнес слово так, что оно прозвучало не как обращение, а как ругательство. На лице инквизитора застыло презрительное выражение. – Что это за… – он указал на кровь и жгуты внутренностей, которыми все еще была облеплена частично закрытая защитная дверь. – …''дерьмо''.
Он глумливо улыбнулся Моргравии, и та ответила тем же, прищурившись так, что ее глаза стали похожи на порезы от ножа.
– Тебе не понять, – сказала она.
Барак видел, что Фаркум обшаривает тени глазами, пытаясь определить, поблизости ли еще убийца. Он задумался, что замышлял торговец – если бы ему хватило смелости попробовать что-либо сделать руками своего наемника. Тот выглядел испуганным, а испуганные люди склонны принимать неудачные решения.
– Я уже видал нечто подобное раньше, – вмешался Перегонщик, упреждая насильственные порывы. – В стадах. Это называли «''ненасытность''». Когда звери едят других зверей, пускают пену, беснуются. Неприятно. Правда, я никогда не слышал, чтобы это передавалось людям.
«''Ненасытность''», – подумал Барак, – «''вечно такие цветастые названия''».
– Возможно, вы думали выбраться из нижнего улья, – произнесла Моргравия, которую явно не интересовало, с какими болезнями животных Перегонщик сталкивался в прошлом. – Здравая идея. Но пограничные ворота в нескольких районах отсюда, и я не могу ручаться, что происходит между ними и нами. Даже если предположить, что магнитоплан еще на ходу, а это ''большой'' вопрос, все равно далеко. – Она встретилась взглядом с Бараком, и тот вообразил было, будто она увидела в его глазах неуверенность, но затем осознал: Моргравия подразумевала возможность того, что Яна не переживет такого пути. – Участок в пределах досягаемости, и это последнее оставшееся безопасное убежище.
Фаркум что-то шепнул Харате, и наемник холодно улыбнулся. Барак им не доверял и ломал голову, как долго продержится непрочный союз между выжившими. Жирный торговец что-то грубо рявкнул, и куртизанки поспешили к нему. Маэла тайком бросила взгляд на Барака, который молчаливо и благодарно кивнул ей.
Перегонщик сбросил ноги со стола и встал.
– Стало быть, решено, – сказал он, на мгновение одарив Барака улыбкой гадюки. – Напросимся к законникам и будем надеяться, что у них добрые сердца и до хрена пушек.
Гортанный рык двигателя возвестил о приближении «Мула».
Перегонщик уже отпускал комментарии касательно надежности машины, предполагая, что та совершенно не годится для дела и лучше бы продать ее на запчасти, однако она завелась. И она выглядела мощно.
Это был седельный тягач – бронированный грузовик, видимо использовавшийся для подавления беспорядков. Борта были защищены металлическими листами, а к капоту крепился треугольный бульдозерный отвал. Машина остановилась, взрывая землю массивными колесами в цепях и оставляя борозды в грязи. Пара накрытых колпаками фар спереди как будто пронзила мрак копьями. Из кабины раскрылась лесенка до земли. В самой кабине имелось место для шестерых: двое спереди и четверо сзади. Установленная на несущую часть машины грузовая платформа могла увезти еще больше.
За рулем был Барак, знакомый с управлением машиной. Рядом с ним села Маклер. Фаркум занял два места сзади, оставшиеся достались Яне и Маэле. Торговцу не слишком понравилось оказаться отдельно от своего наемника, недоволен был и Харата, однако особого выбора не было.
Моргравия встала в трейлере, опершись руками на загнутую кромку борта. Воздух был спертым от едкого запаха, а когда они выехали, она проследила за тянущимся дымом.
Огонь горел. Он распространился на веранду и пополз дальше, пока в пламени не затрещал фасад бара. Он был ненасытен, пожирая плоть и кости. Неистово бежал по древесине, охватывая клочки пергамента и ткани. Поднимался вверх, словно мрачный маяк, увенчанный маслянистыми черными облаками. Вихри пепла вздымались кверху, бурлили, разрастались. Ветер донес насыщенную вонь свиного жира. На самом деле тот принадлежал не свинье, но трещал и шипел точно так же. Раскатился громовой хлопок – огонь добрался до алкоголя, и тот сдетонировал.
– Проклятье, – пробормотал Перегонщик, прикрываясь рукой от жара и яростного зарева огня.
Шел дождь. Соприкасаясь с пламенем, он издавал шипение: эффект содержавшихся в воде слабых токсинов.
Расстояние все увеличивалось, и очертания Святого Тупичка становились все менее различимы. Моргравия молча наблюдала за тем, как загорелись два оставленных ими сервитора. Они стояли, словно часовые, не шевелясь от боли и не заботясь о пожиравшем их огне. Когда отказали почерневшие жилы и проводка, один из сервиторов упал на колени, а затем завалился вперед. Его кожа горела. Вскоре за ним последовал и второй – всего лишь еще два тела для костра.
Дым клубился и плыл, пока бар не скрылся из виду.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Warhammer Horror]]
[[Категория:Инквизиция]]
[[Категория:Перевод в процессе]]
