Изменения

Но этот экспедиционный флот отличается от большинства других. В то время как его родичи могут кичиться своей природой и наследием при помощи огромных эмблем, украшающих борта их кораблей, бесконечных передач воксом и машинным кодом, оповещающих о славе Терры и ее Императора, или даже огромных пустотных знамен, этот флот движется незаметно и почти бесшумно. Только едва различимые обозначения указывают на разницу между кораблями, и даже они не соответствуют системе, признанной чужаками. Тем не менее, для тех, кто обладает определенной осведомленностью, именно отсутствие обозначений дает подсказку относительно природы этой силы, так как только XX Легионлегион, Альфа-Легион, перемещается по галактике Галактике так анонимно.

Один фактор, который нельзя скрыть – это размер корабля, хотя даже он может не быть подлинным свидетельством его возможностей. Тем не менее, этот корабль, известный на данный момент под именем «Альфа», здесь первый среди равных: могучий линкор типа «Глориана», который действует, по крайней мере, иногда, в качестве флагмана примарха Альфария. Определенные свойства линкора нельзя с легкостью изменить – например, расположение двигателей, варп-двигатель, покои навигатора или мостик. Тем не менее, после спуска со стапеля внутреннее пространство «Альфы» по-прежнему подвергается незначительным изменениям. Обозначения коридоров и уровней более не следуют порядковому стандарту, или может оказаться, что они меняются на полпути. Поуровневые планы изменили, не только относительно изначальной схемы, но и палуб сверху и снизу. Тут и там, коридоры теперь разрезаются пополам переборками , или шахты турболифтов больше не пересекают корабль по всей высоте. Если вражеские силы возьмут корабль на абордаж, их окружение окажется для них бессмысленным, а попытки координировать передвижение будут крайне затруднены.

На корабле было много помещений: огромных, сильно освещенных аудиторий и строгих, функциональных командных центров, индивидуальных кают и темных, тесных камер, в которых можно пытать пленных, если подобные действия станут необходимыми для Легиона легиона для выполнения текущего задания. Альфарий в данный момент не занимает ни одно из них, но, вместо этого, находится внутри небольшого зала, в котором полукруг немного возвышенных скамей окружают единственное кресло. Воинам Легионес Астартес нет необходимости сидеть, но в этой комнате они так поступают, потому что иногда присутствуют служащие Альфа-Легиону неаугментированные люди, которым не хватает подобной выносливости. Тем не менее, сегодня здесь находится только трое людей, за исключением Альфария, и все они носят доспехи лучших армий Императора.

Примарх XX Легиона легиона сидит в кресле, великолепный в своем чешуйчатом шлеме с гребнем. Его дознаватели сидят на переднем ряду скамей, и каждый облачен в доспех, отмеченный эмблемой Легионалегиона, но в остальном без символов, указывающих звание или имя. Они выглядят так же однообразно, анонимно и без половых признаков, как боевые автоматы Легио Кибернетика, и все же каждый является трансчеловеческим воином, порожденным геноколдовством Императора Человечества.

– И многие могут счесть, что он был прав в своих оценках, – добавляет третий дознаватель. – На том этапе Ультрадесантники добились заметного прогресса в приведении к Согласию на внешних границах Консервации, и их окончательная победа уже казалась неминуемой. Наш Легион легион проводил рейды с незначительным эффектом.

– Лорд Гиллиман потребовал, чтобы вы следовали его методам ведения боевых действий, – продолжает второй дознаватель. – Он также потребовал, чтобы вы уступили командование вашим Легионом легионом ему на время кампании для ее правильного проведения и достижения всеобщего Согласия в течение нескольких месяцев. Почему вы этого не сделали, в то время как он был более опытным имперским командующим на данном театре военных действий? Даже если вы решили не передавать командование, почему не следовали его стратегическим подходам, которые снова и снова доказывали свою эффективность на поле битвы? И если уж на то пошло, стратегическим подходам любых других Легионес Астартес?

– Верно и то, и другое, – соглашается примарх. – Мои братья, действительно, заслуживают восхищения за то, как они и их Легионы легионы одолевают врагов на полях сражений. И все же они ограниченные.

''– Ожидание доканывает, – сказала стоявшая рядом Барас. Они были из одного урожденного подразделения, их зачатие было рассчитано с десятками других, чтобы все они родились в одно время, росли и развивались с одинаковой скоростью, и знали друг друга с самого раннего детства. Подобные связи выковывали товарищество, которое, по утверждению гено-кузнецовгенокузнецов, не могла превзойти ни одна другая боевая сила в галактикеГалактике.''

''Он указал на сверкающий массив Тесстра Прайм, города, от которого они теперь были отрезаны, за исключением длинного пути по стене в поисках не разрушенного моста. Целые районы города мигали и погружались в темноту. Аварии в энергосистеме, не были, конечно, неслыханным делом, но в этот самый момент?''

– И, тем не менее, мы уже убедились в их эффективности, – подчеркивает примарх XX Легионалегиона.

– Мы ставим под сомнение не их эффективность, – говорит третий дознаватель, – а просто действенность. Легионес Астартес – самая могучая вооруженная сила в галактикеГалактике. Зачем прибегать к такому сложному методу нападения, со многими взаимосвязанными частями, которые все должны функционировать согласно плану для достижения своих целей? Ваш Легионлегион, несомненно, мог захватить город гораздо более прямолинейным способом, который располагал большим потенциалом к вариативности и адаптивности, окажись оборона крепче, чем ожидалось, или если бы проявились других непредвиденные факторы, например, имеющие отношение к недостоверным данным разведки.

– Так можно было поступить, – соглашается примарх. – Я мог использовать мой Легионлегион, как мои братья, и положиться на способности этих величайших воинов, чтобы одержать победу. Это продемонстрировало бесцельное брожение Робаута на внешних границах Консервации. Но в этом и заключается слабость моего брата – он гордится собой, как искусным тактиком, но насколько его успехи зависят от инструментов, с которыми он работает? Легионер – один из лучших воинов в галактике…Галактике…

– Образ мышления можно изменить, – отмечает примарх. – Процесс, который дает этим воинам их способности – нет. Или, нам так сказали, – добавляет он, взглянув на первого дознавателя. – Я считаю, Робауту легко провозглашать себя могучим генералом, когда его солдаты быстро и неукоснительно исполняют его приказы, и всецело сведущи во всех аспектах открытых боевых действий. Он считает, что исходя из этого факта, он может создать наследие, которое сохранится, что он может сформулировать методику, которой может руководствоваться любой командир, добиваясь тех же успехов, что и он. ''Но он никогда не проходил испытание превосходящим противником.''

– Мой Легион легион не окажется в такой ситуации. Мой Легион легион уже искусен в любом способе ведения войны, как явной, так и тайной, и мы сохраняем эти навыки, используя все инструменты так часто, как можем. Мы – не мечник, что мастерски овладел одним ударом. Мы обладаем мастерством многих ударов, все мы, так что враг не узнает, какой из них будет смертельным.

''– Дай все подтвержденные случаи вражеской активности, – приказала она, и большая часть значков погасла, осталась только горстка. Это были местоположения, где заметили врага, а не просто был нанесен урон . – Свидетельства, – приказала она, затягивая поясной ремень.''

''– Включить подозреваемую вражескую активность, – приказала Кодаврон, направившись к двери, и дисплей снова обновился. Появился новый символ: очередная возможная атака с момента просмотра общей картин. Враги были по всему городу, и били по целям, предназначенным максимизировать замешательство, но, похоже, их было немного. Кодаврон поставила бы деньги на то, что многие атаки – заранее запланированные диверсии, не прямые штурмы, и скоординированы во времени, чтобы произвести впечатление об одновременных действиях гораздо больших сил.''

''Они не атаковали дворец. Она открыла дверь и вышла в коридор, а двое огромных урожденных стража заняли позиции по бокам от нее. Их лица скрывали зеркальные шлемы, что делало их еще более обезличенными и угрожающими для предполагаемых убийц. Враг атаковал по всему городу, но не смог проникнуть во Дворец Сияния, где находилась она, другие высокопоставленные офицеры и урожденные верховные, и где размещались резервы огринов.''

– Юран, что , во имя богов, происходит?

''Кодаврон впервые услышала, чтобы голос одного из верховных звучал даже в малейшей степени обеспокоенным, несмотря на то, что в них практически искоренили способность выражать чувства. Они были возвышенными, неприкасаемыми, невосприимчивыми к мелким заботам и переживаниям тех, кем правили, или, по крайней мере, производили такое впечатление. Кодаврон, будучи немного ближе к реальности, чем народные массы Прайма, прекрасно знала, что верховные не были постоянно невозмутимыми, какими казались; они просто обладали самыми бесстрастными лицами в галактикеГалактике. В обычных обстоятельствах ее бы позабавило услышать даже малейшую дрожь в голосе верховного, но с учетом обстоятельств…''

''– Дворец неприступен, ваше высочество, – напомнила ему Кодаврон. – Они могут либо атаковать наши войска на улицах, тогда мы сокрушим их численным превосходством, или отступить и дать последний бой за этими стенами. В обоих случаях, мы одолеем их, и сможем отправить послание Империуму о том, что происходит, когда они бьют в наше сердце.''

''– Как пожелаете, ваше высочество, – сказала Кодаврон, подавив вздох. Она прервала связь, открыла другой канал с командиром урожденной стражи, и передала несколько кодовых слов для сообщения о вражеской активности и усиления охраны всего приоритетного персонала. – Синее Небо Встает.''

''Гурран снова отдал честь и начал докладывать. Он был верным и надежным, и уже предпринял шаги для защиты других приоритетных целей, но он не обладал тактической проницательностью, чтобы самому атаковать врага. Кодаврон пришла на помощь.''

– Всего ''города, капитан! – резко бросила Кодаврон. – Мне безразлично, насколько он большой, для этого солдат достаточно! Я хочу, чтобы не осталось ни одного неучтенного здания – мы найдем этих дикарей, и, так или иначе, убьем их.''

''Кодаврон попыталась достать оружие, но последний урожденный страж уже потянулся к ней , и его массивные руки обхватили ее железной хваткой. Она боролся с ней, а шок от предательства замедлил реакцию ровно настолько, чтобы телохранитель вырвал ее личный имплантат связи до того, как она позвала на помощь. Кодаврон закричала, когда устройство вырвали из плоти уха и кости черепа.''

– Вы последний из братьев, найденный Императором, – говорит первый дознаватель. – К тому времени, как вы воссоединились с вашим Легиономлегионом, ваши братья-примархи уже были признанными и заслуженными генералами с множеством побед.

– Возможно ли, – продолжает первый дознаватель, наклонившись вперед, – что ваша привязанность к крайне сложным, многогранным формам войны – это всего лишь попытка превзойти своих братьев? Что из-за невозможности сравниться с их боевыми достижениями вследствие меньшего периода времени во главе своего Легионалегиона, вы пытаетесь доказать свое превосходство в используемых методах ведения войны? Все сводится не к тактической доктрине, но к вашему эго?

– Ультрадесантник Ультрадесантники не добились ничего выдающегося, – утверждает примарх. – Они добивались того же самого, тем же способом, снова, и снова, и снова. Они очень умелые в этом, но они не испытывают себя. Они исполняют роль, для которой их создал Император, и не стремятся выйти из нее. Гиллиман такой же, как и другие – они либо не смогут признать свою слабость, либо предположат, что одного из нас можно вызвать для восполнения пробелов.

– Потому что это не всегда будет верно, – храбро заявляет примарх. – Нас создал наш отец, но совершенно очевидно, что для Него мы ни идеальны, ни незаменимы. Когда-то было двадцать Легионовлегионов, и еще два примарха помимо тех, кто сейчас управляет галактикойГалактикой, облачившись в военные доспехи. Несмотря на то, что мои братья вызывают в разумах смертных воспоминания о мифах про полубогов, несмотря на то, что мы далеко превосходим смертных, были два случая, когда от негодных инструментов избавились. Кто может сказать, что подобное не повторится?

– Когда мой отец нашел меня, не было смысла возвращать домой последнего члена семьи, – продолжает примарх. – Не в ту, которая соответствует представлениям смертных. Был смысл в… удовлетворенности. Завершенности. В том, что последняя деталь ребуса найдена и помещена на свое место. Я не провел много времени с отцом – не так много, как некоторые из моих братьев, которые находились подле Него десятилетиями, и делили с Ним несомненную радость от находки каждого нового брата. Тем не менее, за проведенное с Ним время я научился тому, что многие мои братья, кажется, упустили: мы – инструменты отца. Мои братья завоевывают миры и приводят их к Согласию, и считают, что это все, что от них требуется.

– Великий крестовый поход предназначен для большего, чем простого воссоединения человечества, – говорит примарх. – Это цель, но не главная. Мой отец создал эти инструменты, и теперь испытывает их, а крестовый поход – лучшая арена для этого испытания. Если Ему понадобится, Он будет испытывать нас до нашей гибели, с некоторыми из нас, Он уже так поступил. Замысел моего отца выходит за рамки крестового похода. Он знает, что должно произойти дальше, но не делится этим с нами. Он уже знает, на что способны Ультрадесантники – докажут они это в большей степени, завоевав очередную сотню миров тем же способом? Нет.

Вот почему мы сражаемся по-своему. Вот почему мы проводим свои приготовления, почему засеваем галактику Галактику нашими агентами, почему рекрутируем по-своему, и тренируем по-своему. Мы не знаем, что готовит будущее, и может наступить время, когда мы – все, что есть. Когда нет Железных Воинов, чтобы сокрушить врага, нет Гвардии Ворона, чтобы атаковать из теней, нет Ультрадесантников, чтобы провести идеальную военную кампанию. Если это случится, мы должны быть готовы для любой требуемой от нас роли. Мы – совершенный предохранитель Императора и должны доказать Ему, что это действительно так.

– Я не испытываю ни обиды, ни ненависти к Робауту, – отвечает примарх. – Только жалость. Наступят изменения постепенно или внезапно, однажды он и его гений устареют, а все его планы будут всего лишь воспоминаниями. Боюсь, ему не хватает гибкости, чтобы справиться с этим. Я не совершу подобной ошибки. Я буду развиваться. Я всегда буду делать то, что необходимо, и мой Легион легион тоже.

''Внутрь проник свет, и гарнизон рванул наружу. Они двигались быстро, быстрее, чем могли бежать большинство людей, и с целеустремленностью и четкостью, которые противоречили их размерам. В их атаках присутствовала красота, подумал Симмун: дай им простое задание, и они выполнят его с неустанной эффективностью. «Поднимитесь на ту гору», «держитесь здесь в течение дня» или «сражайтесь , пока вас не убьют» были единственными инструкциями, с которыми могли совладать их разумы, и за которые они ухватятся и выполнят. «Отбить город» было слишком сложно, для этого им нужен разум побольше. Такие умы, как у Симмуна, были защищены внутри бронетранспортеров, которые в свою очередь двигались между стенами генетически увеличенных мышц. Чтобы добраться до него, врагам в любом случае придется прорваться через его солдат.''

''– Встретили легкое сопротивление с левого фланга, – доложил Трав. – Стреляют одиночные снайперовснайперы.''

''Меньше минуты спустя, главная колонна наткнулась на первое серьезное сопротивление.''

''Капитан Симмун нажал спусковой крючок в тот же момент, как Альфа-Легион активировал ловушку, и десятки болтеры болтеров со всех сторон открыли огонь по колонне. Огрины замерли, их действующие приказы наступать и атаковать противника перед ними боролись с глубинными инстинктами сражаться с теми, кто сейчас атаковал их с флангов. Они умирали пачками: могучие воины, не способные на самостоятельное мышление, и оставленные без руководства, чтобы взяться за дело.''

– Тогда совет завершен, – говорит второй. Все четверо встают, включая примарха , и склоняют головы: знак уважения среди равных, так как в этих обстоятельствах Альфа-Легион не делает разницы между легионером и примархом, или даже между примархом и агентом-смертным. Затем второй и третий дознаватели выходят, пройдя между скамьями к выходу, но первый остается, молча рассматривая примарха. Тот отвечает таким же взглядом, два шлема обращены друг к другу – один украшенный, второй – простой.

– Это хорошо, – говорит Омегон. – Не годится Легиону легиону таить сомнения в собственных методах. По крайней мере, в этом отношении мы также уязвимы, как приверженца приверженцы догм из Тринадцатого Гиллимана.