Изменения

Перейти к навигации Перейти к поиску

Ярость Магнуса / Fury of Magnus (новелла)

408 байт убрано, 20:43, 13 июня 2021
м
Нет описания правки
– Что ж, в таком случае я верю в это, – хмыкнул его брат, взмахнув молотом. Он поднял огромный вес оружия с легкостью, с какой смертный мог бы взмахнуть тростью.
 
Барек Зитос всегда был невероятно прямолинейным – этого и следовало ожидать от человека, рожденного в городе Воинов-Королей. Драконы, вырезанные на ониксовой коже его черепа, изображали зверей, на которых тот охотился на Арридийской равнине, и слова брата служили для Абидеми столь необходимым ему якорем.
 
– А еще, хотя он и молод, я верю в него, – продолжил Зитос, кивая туда, где на башне ржаво-коричневого «Теневого Меча» стоял Иген Карго, осматривающий крепостные стены. Над ним вспыхивал и взрывался нескончаемый шквал лазеров и снарядов, что врезались в поле «Эгиды»: то были беспощадные удары с орбиты и навесной огонь далеких гаубичных батарей. Вихри метались по щитам, подобно неистовому северному ветру во Времена Испытаний.
 
Цвета напомнили Абидеми о проникновенном пламени кузнечного горна, готового поглотить металл. Говорят, что мастер-кузнец может заглянуть в горнило и точно определить момент, когда нужно положить железо в жар, когда повернуть, а когда вынуть, просто слушая песню пламени…
 
Да, именно Зитос вернул их на Терру, но из всех троих Иген Карго был мастером в чтении песен огня.
 
Брат внимательно следил за сражением, готовый выявить любую уязвимость или предсказать разгром. Свет взрывов отражался на полированном металле его аугметических рук, а пламя плясало на алых линзах боевого шлема.
Невозможно было угадать, в каком месте линия обороны дрогнет или будет прорвана, как бы пристально Абидеми не следил за ней взглядом. Дым молниеносных выстрелов пушек почти полностью скрывал сражение, а звуки сталкивающегося металла и орудийных залпов были одинаково сильными в каждой точке Стены. Саламандры видели лишь громадные фигуры в виде раздутых силуэтов и встающие на дыбы угловатые образы неестественных существ, которых враг втиснул в свои ряды.
Зитос поднял и надел шлем. Доспех с шипением выдавил сжатый воздух.
 
– Вот, – сказал Саламандр, поворачиваясь, чтобы взять с земли пару потрепанных прорывных щитов, и протянул один Абидеми. – Не из кузниц Прометея, но сойдет.
 
Аток кивнул, вложив Драукорос в ножны, и крепко сжал щит.
 
Желто-золотой металл был помятым и толстым, а эбеновый кулак в центре треснул и посеребрился от сотни, а то и более обрушившихся на него ранее ударов. Было неестественно носить боевое снаряжение, отмеченное геральдикой чужого Легиона, но сейчас были отчаянные времена, а щиты их ни разу не подводили.
 
– Скоро начнется, – сказал Зитос, оглядываясь на Гарго.
 
Абидеми защелкнул свой собственный шлем и запечатал замки горжета. Даже изолированный от атмосферы, воздух отдавал привкусом пепла и раскаленного железа. На визоре высветилась информация о цели, оценках повреждений и предупреждения об истощении энергии.
 
– Откуда ты знаешь? – спросил он.
 
– Я не могу читать огонь столь же хорошо, как Гарго, но я могу читать самого Гарго, – отозвался Зитос.
 
– Приготовиться! – выкрикнул Иген.
 
– Я же говорил, – сказал Зитос, когда вокруг них с ревом ожили машины, включались реакторы, а приводные механизмы ворчали, подобно магме из жерл вулканов в пустыне Погребальных Костров. Синие клубы дыма вырывались из выхлопных решеток, пока командиры разворачивали знамена погибших полков на антеннах.
 
– Посмотрите направо, – велел Гарго, указывая серебристой рукой на стену.
 
Абидеми оглядел сражающихся.
 
– Что он видит?
 
– Я не ...
 
За раскатом грома при отказе щита последовал колоссальный взрыв, потрясший плацдарм с силой орбитального удара. Гигантские каменные глыбы взметнулись ввысь, будто что-то взорвалось чуть ниже уровня стены, на которую указывал Иген. Абидеми не мог понять, чем это вызвано, но стометровая часть Непреклонной просто исчезла в ослепляющих языках пламени. Звенящее эхо детонации было оглушительным даже внутри шлема, и авточувства затухли, дабы защитить глаза от поразительной яркости взрыва.
 
Казалось, битва остановилась, чтобы перевести дух, пока смерть восхищалась делом своих рук.
 
Гарго спрыгнул с башни «Теневого Меча», когда завывающий рев прокатился по расплавленным остаткам стены. Он тоже поднял прорывной щит и побежал, чтобы присоединиться к своим братьям в центре линии.
 
– В разлом? – спросил Гарго.
 
– Еще бы, – согласился Зитос.
 
Он высоко поднял молот и повысил голос, чтобы перекричать шум.
 
– Непреклонные! За мной!
 
Вместе с Абидеми, Гарго и Зитосом во главе наступающего клина, в огонь и дым двинулись резервы «Родни Вулкана». Абидеми увидел размытые очертания осадной башни и чудовищных существ, хлынувших из ее врат, раздувшихся от напора: то были гиганты мигу в тяжелых доспехах из жаропрочных пластин и железных шлемах в форме демонов. Каждый из них был неуклюжим недочеловеком и нес роторную пушку с ленточным питанием и цилиндрообразным блоком для боеприпасов, крепившемся на позвоночнике. Ревя от ненависти, они выпустили на волю всю ярость своего оружия.
 
Из раскаленных дул вырвались двухметровые языки пламени. Сотни солдат слегли, скошенные первым залпом крупнокалиберных снарядов. Наступление Непреклонных замедлилось, но они продвигался вперед – в бурю огня и стали.
 
– В пламя битвы! – возопил Гарго.
 
– На наковальню войны! – отозвались Абидеми и Зитос.
 
Абидеми почувствовал десятки ударов, которые молотили по его щиту; каждый, казалось, был нанесен с силой кузнеца-сервитора, размахивающего кувалдой. Он стиснул зубы, удерживая руку в блоке под углом девяносто градусов, и вставил болтер в стрелковую амбразуру щита.
 
Все больше стрелков мигу взбирались на стены, выпуская новые потоки огня по флангам защитников.
 
Штурмовые лестницы и абордажные крюки с поршневыми приводами вгрызлись в камень. Волна выродков хлынула следом, пытаясь захватить плацдарм на стене – она представляла собой немногим больше, чем вопящую толпу, размахивающую грубо штампованным холодным оружием и винтовками фабричного производства, но их было так много.
 
Очень много.
 
Приоритет. К выполнению…
 
– Уничтожить стрелков! – выкрикнул Абидеми.
 
Пластины щита прогибались под неустанно молотящими по ним ударами, а сила врезающихся тяжелых снарядов заставляла Абидеми чувствовать себя так, словно он продвигался в пасть пирошторма. Сын Вулкана прицелился и выстрелил – рык болтера утонул в общем грохоте орудийной стрельбы. Один из стрелков-нелюдей упал назад – его грудь была разорвана. Абидеми выстрелил еще раз, и другой враг пал на колени с оторванной половиной туловища. Третий мигу исчез в погребальном костре, когда масс-реактивный снаряд взорвался внутри его блока с боеприпасами.
 
Визор Абидеми поочередно высвечивал каждого мигу. Нажатие на курок – и враг мертв.
 
Только одиночные выстрелы. Боеприпасов слишком мало, чтобы тратить снаряды впустую…
 
Загорелась еще одна мишень, захваченная визором. Еще один выстрел – еще один труп.
 
А потом он оказался среди боевых порядков врага.
 
Абидеми прижал болтер к бедру и выхватил Драукорос из ножен.
 
– Нумеон! – взревел он, колотя врагов щитом и пожиная кровавую жатву с каждым безжалостным ударом меча.
 
Оружие было продолжением его руки, и с каждым выпадом он разрывал тяжелые пластины и бледную плоть. Визжащие зубы клинка вгрызались в бронированных мигу со всей жадностью дракона Ноктюрна, пожирая сталь, плоть и кости с каждым раздирающим ревом.
 
Противник не уступал ему в росте, и Абидеми не мог просто сломить его за счет своей массы. Он продолжал двигаться, не давая мигу ни времени, чтобы схватить себя, ни возможности удержать его на месте числом.
Астартес орудовал щитом как дубиной, расчищая пространство перед собой.
 
Вдохни и размахнись. Руби и режь…
 
Каждый мигу был сильным противником, но они были медлительны, и Абидеми сокрушал их лица твердым краем щита.
 
Рази мечом броню вверх и вниз, уворачивайся, парируй. Развернись и двигайся. Повтори. Повтори еще раз и еще…
 
Бойня продолжалась на автомате, а повторение одних и тех же действий делали движения инстинктивными и бездумными.
 
Абидеми чувствовал присутствие своих братьев. По воксу их ворчание и ругань были несвязными, но он понимал каждое слово. Зитос размахивал молотом с отточенным ритмом, а Гарго кружил и делал выпады копьем, выкашивая и протыкая людей, словно трепыхающихся рыб.
 
Мужчины и женщины из «Родни Вулкана» сражались винтовками, пистолетами, штыками, железными прутьями и всем, что попадалось под руку. Бойцы сцепились так плотно, что почти невозможно было отличить друга от врага. Люди впивались когтями в своих противников, окровавленными пальцами срывали маски и большими пальцами выдавливали глаза.
 
Это была не та война, о которой летописцы говорили в первые дни Крестового Похода.
 
Когда война началась, она была полна славы и героизма, достойных песни, но ныне не имела ничего общего с этой исступленной дракой в грязи Тронного Мира, где нужно сначала постараться найти даже самый ржавый клинок, чтобы перерезать им горло, или кусок расплавленной каменной кладки, дабы проломить череп. Таково было истинное лицо этой бойни: отчаянная борьба за выживание и пробирающий до костей ужас, в котором выживали только безумцы.
 
Все остальное было лишь солдатскими байками.
 
Абидеми сбросил троих противников со стены: их тела с переломанными конечностями закружились над бастионом, пока не упали на руины в двухстах метрах внизу.
 
Он судорожно выдохнул.
 
Не забывай дышать! Поглощай кислород. Развернись и борись!..
 
Аток продвигался к самому гребню разлома, где мощный взрыв сокрушил бастион. Перед Непреклонной Стеной открылся весь ужас разрушенного ландшафта, а созерцание боевых порядков противника было шокирующим зрелищем, сравнимым с погружением в ледяную ванну после тяжелого марша через пустыню Погребальных Костров.
 
Абидеми слышал прогнозы по боевым построениям противника – невероятные цифры, едва ли принимаемые в расчет стратегами лорда Дорна.
 
Он видел как обширные тени, отбрасываемые десантными кораблями, закрывали небо над космопортом Львиные Врата. Он сражался в этой войне достаточно долго, чтобы понимать, сколько его собратьев Империалис отказались от клятв верност, но каждый раз, когда Аток переводил взгляд на бесконечную орду, что бросала вызов Трону, он ощущал, как это разбивает ему сердце.
 
Под слоем удушающего нефтехимического смога сила, атаковавшая Непреклонную, растекалась подобно волнующемуся морю. На взгляд Абидеми, это было похоже на многочисленные стаи хищников, что загоняли в угол левиафана. Среди них передвигались крупные, взращенные в боях существа: омерзительные и незаконные создания падших Механикум, которые шагали на ногах-ходулях и выпускали яростные шквалы ненависти на извращенном бинарике; существа, которые когда-то были живыми, а теперь стали бронированными гибридными монстрами, порожденными варп-ритуалами.
 
Далеко на юге воздух пульсировал вокруг колоссальных фигур титанов, которые вышагивали от Главного Барбакана в сторону цитаделей, защищающих Врата Вечности, дабы обрушить на них свой удар. Не обращая внимания на борьбу не на жизнь, а на смерть, что шла у их ног, божественные машины изливали свою ярость из боевых горнов, установленных на их плечах.
 
Но даже этот рев не мог заглушить раскатистый гром детонации и артиллерийского огня.
 
Серия сейсмических взрывов сотрясла склон внизу, возвращая Абидеми в настоящее и обрушивая смертоносный дождь обломков. Еще больше смертных хлынуло в пролом. Они стреляли в воздух и улюлюкали, как обезумевшие звери. Среди них топали огромные танки «Богомол», ощетинившиеся шипами и тяжелой артиллерией. Сквозь рваные клубы дыма Абидеми показалось, что он видит стремительно шагающих левиафанов с красно-золотой геральдикой.
 
Слишком маленькие для титанов – даже для хищных «Гончих». Рыцари?..
 
Аток знал, что здесь, подсвеченный сзади пламенем и дымом, кружившими вокруг него, он был беззащитен, но ему было все равно. Он хотел, чтобы они увидели его, чтобы знали, что воины Императора не боятся их, что предатели дорого заплатят за каждый свой шаг вперед…
 
Это был враг, движимый ненавистью, которую Абидеми просто не мог постичь.
 
В низко стелющемся дыму расцвела пульсирующая струя возгораний, и следом из полосы тумана вышли багряно-золотые фигуры. Они шли, низко пригибаясь к земле и не обращая внимания на смертных, которых давили своими косолапыми клешнями – три гигантские двуногие машины с громадными глефами и оружием, установленными под широкими наплечниками в кроваво-красном и золотистом цветах.
 
– «Морбидия», – прошипел Абидеми, узнавая эмблему в виде шипастого шлема на почерневшем от копоти знамени, развевающемся над череполикой кабиной ведущего Рыцаря.
 
В воксе раздался трескучий голос Гарго, прогремевший предупреждение...
 
– Ложись!
 
Абидеми поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть залп ракет «Железный шторм», которые мчались вниз.
 
Он закрыл глаза.
 
– Тот, кто смотрит под ноги, не видит дактиля в небе…
 
 
== 2 Выжившие ==
 
 
Поле крылатой Ники.
Именно так они называли это место - обширный сортировочный полигон, более древний, чем Бхаб - место, которое было здесь еще до Объединения, даже до появления Дворца. Аливия Сурека вспомнила, как наблюдала за первыми звездолетами, покидавшими Терру с территории, теперь занятой башнями библиотеки Кланиум - тогда название сортировочного полигона казалось подходящим.
- Халид Хассан, - сказала она. - Я должна была догадаться, что вы вернетесь.
- Вы сомневались в этом? - спросил он таким же усталым голосом, как у нее.
 
Человек Малкадора явился вызвать ее к своему господину, как только она сошла с трапа «Просвещения Молеха», но ушел ни с чем. Отвергнув приглашение Сигиллита, Аливия еще тогда знала, что этот человек придет снова.
Каждый предмет в шатре вибрировал на грани точки разрушения.
- Колоссы должны были пасть, - заявил Ариман, опасаясь ярости своего генетического прародителя.
'''- Да''', - вздохнул Магнус. '''- Так и должно было быть'''.
- Корвиды предвидели это, - добавил Амон, спеша на помощь своему брату. - Мы все видели, как стену охватило пламя, и огромные ворота обратились в расплавленный шлак. Сам Игнис объявил цифры благоприятными, а результат - несомненным фактом.
В отношениях между советником Магнуса и его главным библиотекарем пробежал холодок, поэтому поддержка Амона стала свидетельством тому, насколько непредвиденным был этот момент времени. Звезда Аримана воссияла, с тех пор как он вернулся с разбросанными осколками души Магнуса, о чем Амон мрачно нашептывал в пророческие писания, которые держал втайне от своих братьев.
'''- Это не только твоя вина,''' - сказал Магнус, с трудом сдерживая гнев. '''- Я также шагал по эху грядущей гибели Колоссов. Я тоже наблюдал, как сумеречные воины Бледного Короля стекаются внутрь. Я верил, что мы достигли того, что было необходимо. И, тем не менее, врата держались. Хан и Вальдор сражались с нами до последнего вздоха!'''
Примарх ткнул красным пальцем в развернутый лист вощеной бумаги, разложенный на круглом мензульном столике. Огромная территория Гималазии была воспроизведена с утонченной красотой и в насыщенных красках. В центре - нарисованный от руки план Императорского Дворца: обширное скопление колоссальных искусственных сооружений, которые сформировали целый урбанизированный континент, что раскинулся на могучих вершинах этой древней земли. На карте были начертаны витиеватые формулы неизмеримой сложности, разложенные магами легиона до глубочайшего смысла.
Магнус постучал по детальному изображению разбитых Врат Колоссов: опрокинутым башням и разрушенным стенам. Свежие чернила как будто мерцали на бумаге красно-золотым пламенем.
Как же они держались?
У Магнуса не было вразумительного ответа на этот вопрос.
- '''Падение Колоссов должно возвестить о разломе в телэфирном телекинетическом щите Санктум Империалис,''' - сказал Магнус. '''- Багряный Ангел свирепствует на его краю, Мортарион проклинает, что не может переступить его порог. И пока щит остается нерушимым, порождения варпа не смогут продвигаться дальше.'''
- А вы, милорд? - спросил Ариман. - А для вас порог тоже закрыт?
'''- Я - сверхъестественное существо из света,''' - сказал Магнус. '''- Мое тонкое тело - это сплетение растерзанной плоти и расколотой души. Но оно еще не полностью стало воплощением мощи имматериума. Если бы Колоссы пали - да, я мог бы взять штурмом сердце Дворца, но пока они стоят...'''
- Они должны были пасть, - сказал Амон.
- Это предвидели! - сказал Ариман.
Он единственный из трех воинов Корвидов, кто скрывал свое безглазое лицо под безликим серебряным шлемом устаревшей модели доспехов. Его аура говорила о скрытых замыслах, но Магнуса не интересовали какие бы ни было мелочные заговоры и измены, которые тот разрабатывал после падения Просперо.
Примарх взмахнул пальцем в сторону Дворца, и изображение Колоссов на карте восстановилось: их башни перестроились заново, а ворота из расплавленных осколков вновь превратились в укрепленный опорный пункт. Он вращал пальцем против часовой стрелки, постепенно продвигаясь внутрь дворца.
'''- Район Кхат Манду, Бастион Бхаб, Зал Ленг...'''
Здесь он задержался на мгновение, прежде чем двинуться дальше.
'''- ...Инвестиарий, Купол Просвещения, Гегемон, Библиотека Кланиум.'''
Наконец, его палец остановился.
'''- Тронный зал,''' - закончил Магнус. '''- Конечная цель Магистра Войны.'''
Все слышали, как примарх особо подчеркнул титул Воителя.
- Но не наша, - сказал Ариман.
'''- Не наша''',- подтвердил Магнус. '''- Из всех призов, которые можно заполучить на Терре, самый важный для меня – это подземная аркология, где хранится последний осколок моей души.'''
Красный свет завитками поднимался от бумаги, словно осколок стекла, лишенный единого целого, дробился на множество других. Это напомнило Магнусу свои ранние исследования Просперо, величественную статую огромной птицы, забытую на узкой тропе, на отвесном склоне скалы, что возвышалась над давно мертвым городом.
Статуя сорвалась и разлетелась вдребезги на разноцветные осколки стекла – и так Магнус раскрыл тайну работы Изначального Творца и научился механике того, что позже станет Братствами Тысячи Сынов.
'''- Все разбитые вещи разрушают свою форму и назначение,''' - сказал Магнус. '''- Моя душа, Империум, даже эта война Хоруса Луперкаля. Так что поймите, мои сыновья: то, что мой отец держит в плену под своим Дворцом - не просто часть меня, это лучшее, что есть во мне.'''
- Больше мы тебя не подведем, - заявил Амон, ударив себя в грудь.
Магнус кивнул и сжал кулак, чувствуя, как начинают дрожать кончики пальцев.
Он отвернулся от своих сыновей и сказал:
'''- Амон, Менкаура, возвращайтесь к своим воинам и сотворите мандалы вокруг шатра. Ариман, Останься со мной. Мы погрузимся в Великий Океан, ты и я!'''
- Сир, разумно ли это? - спросил Ариман. – Течения Великого Океана неспокойны настолько, что это за пределами наших знаний. Гнев и ярость нерожденных у самой завесы между мирами. Прорвавшись, они не позаботятся о том, кого убивать - друга или врага.
'''- Мы должны,''' - сказал Магнус. '''- Жиллиман и Лев приближаются с каждым днем, а Дворец все еще стоит. Если путь внутрь и существует, то только я смогу его найти, что бы там ни думал Пертурабо. А теперь делай, как я велю.'''
Амон и Менкаура отсалютовали и покинули шатер. С их уходом Магнус выпустил дрожащий вздох, который не был вздохом, и почувствовал, как учащенно забилось сердце, которое сердцем не было.
Он вцепился в край мензульного столика – его пронзила острая боль.
- В чем дело, сир? - спросил Ариман.
Магнус остановил его:
'''- Мой отец вылепил это тело с помощью древних знаний, забытой алхимии и договора, содержание которого даже Сам не смог полностью постичь. Но я больше не уверен, кем стал после того, как Волчий Король расколол мою душу.'''
- Ты - Магнус Красный, Алый король, - сказал Ариман.
'''- Возможно когда-то… но без последней части своей души я нечто меньшее... и в тоже время нечто большее.'''
Магнус отвернулся от столика и встал перед разбитым зеркалом.
'''- Десять миллионов осколков стекла и слез...''' - проговорил Магнус.
- Сир?
'''- Я разбил его на Просперо, когда в приступе ярости разгромил свои покои. Ты помнишь? Сразу после того, как взмыл на крыльях варпа и полетел на Терру, чтобы предупредить отца о предательстве Магистра Войны.'''
- Я помню, - ответил Ариман. – Это стало началом конца для нас.
Магнус покачал головой.
'''- Нет, наш конец начался задолго до этого,''' - печально произнес он.
Он протянул руку и провел красным пальцем по трещинам на стекле.
'''''- Я всегда насмехался над Ангроном за утрату контроля над собой, за его звериную ярость. Я верил, что он слаб. Но когда я увидел, что натворил, то понял - я ничем не лучше своего брата. Я возомнил, что непогрешим, что знаю больше других.'''''
- Тогда почему ты хранишь его, мой господин? - спросил Ариман.
'''''- Мне нравится думать, что каждый осколок отражает грани моей внутренней сущности,''''' - ответил Магнус. '''''- Некоторые я знаю слишком хорошо, а другие – словно отражения незнакомых лиц. Одни из них благородны, другие удивительны, третьи чудесны. Прости, но многие из них мрачны и ужасны.'''''
Он скользнул пальцем к центру зеркала, туда, где не доставало еще одного осколка в форме слезы.
'''''– Но в основе образа всегда лежит вот это... пустота.'''''
Магнус уставился в зеркало, откуда на него смотрело его разбитое отражение.
Он был высок, даже среди своих братьев-примархов, краснокожее тело увито мускулами.
Красная грива волос обрамляла его лицо, едва сдерживаемая обручем из золота и слоновой кости. Бронзовые доспехи с рогатым нагрудником переливались всеми оттенками прометия, как будто их только что выковали. Длинные птеруги из тончайшей вареной кожи свисали до колен, украшенные золотыми заклепками и эзотерическими письменами.
Единственный глаз мерцал бесконечным разнообразием цветов, не имеющих названия, и придавал коже цвет расплавленной меди. Магнус протянул руку, чтобы коснуться сморщенной кожи, покрывающей то место, где должен быть другой глаз.
'''''– Одним лишь усилием мысли я могу изменить свою внешность, стать богоподобным или земным, прекрасным или чудовищным, но этого... этого я не изменю.'''''
Он отнял руку от лица и раскрыл пальцы.
Дрожь становилась все сильнее.
Если Ариман и заметил это, то ничего не сказал.
'''– Присоединяйся ко мне, сын мой,''' – сказал Магнус, проходя в центр шатра и усаживаясь, скрестив ноги, на ковры в месте слияния их переплетающихся спиралей. Ариман сел напротив, и Магнус уже чувствовал, как сила его сыновей стекает к ним, когда те чертили круги мандалы.'''– Ты прав, Азек, плыть сейчас по Великому Океану крайне опасно,''' – сказал Магнус. '''- Но у меня мало времени.'''
Он поднял глаза вверх, и сила хлынула в него.
'''– У всех нас мало времени.'''
Магнус оторвался от своей физической оболочки с легкостью, недоступной его сыновьям.
Его плоть уже перетекала из материального мира в имматериум. В отличие от Аримана, он не нуждался в Исчислениях, чтобы сорвать замок на цепях, которые приковывали дух ко плоти. Чувство освобождения опьяняло, словно кто-то тащил в гору невидимую ношу, а затем сбросил ее на вершине и взлетел.
Земля ушла из-под ног, и тонкое тело примарха свободно воспарило. За ним хвостатой кометой по спирали последовал Ариман. Освобожденный от плоти, Магнус был существом чистой энергии, созданием божественного происхождения вне пределов возможностей плоти. Ни голод, ни жажда не тревожили его, а границы пространства и времени не сковывали слишком жестко.
Для такого существа, как Магнус, время и пространство всегда были предметом изучения.
''Так и будет...''
Магнусу были хорошо знакомы нашептывания варпа, но даже он не мог сказать наверняка, было ли это искушением какого-то нерожденного или его собственными непомерными амбициями.
Он поднялся, несомый грохочущими восходящими потоками психической энергии.
Постоянный страх и боль во время сражений были ужасны, но видения, приходящие к людям, когда они закрывали глаза, были гораздо хуже.
За психической завесой, защищающей внутренние пределы Дворца, Магнус увидел завихрения призрачных форм: нерожденные, подобно падальщикам, кружат, предвкушая бойню.
''Рога и когти...
Слишком много глаз и чрезвычайно широких челюстей...
Неутолимая жажда...''
Ариман плыл рядом с ним, его тонкое тело было чистым и совершенным.
- Мы пылаем слишком ярко, милорд, - сказал он, указывая туда, где к ним поднимался шлейф из монстров, порожденных варпом, подобно плазменным бурям, вырывающимся из звездной короны: одинокие хищники, стаи охотников и несметные силы чистой ярости.
'''''- Я ни для кого не потушу свой блеск, ни для людей и уж тем более не для демонов,''''' - усмехнулся Магнус.
Одной только мыслью он вооружил себя посохом-хекой и хопешем с бронзовым клинком, объятым огнем. Ариман последовал примеру отца, и несколько мгновений спустя тоже облачился в доспехи и вооружился своим черным эбеновым посохом-хекой.
Воинственный рой поднялся к ним на кипящей волне безумного голода.
'''''- За мной,''''' - велел Магнус.
Отец и сын сражались вместе как один, пылая огнем и яростью. Светом хопеша Магнус разрезал нерожденных на части, рассеивая их сущности, подобно тому, как ураган разгоняет туман. Могущественнее самого ужасного из демонов, он крутанулся и нырнул между ними. Он чувствовал на себе их ледяные когти, сжигал их испепеляющей молнией из своего глаза и сверкающим огнем своего посоха.
Магнус выткал паутину разрушения среди нерожденных, его посох, клинок и сила не просто убивали, но ''делали их ничем''. Они издавали жалобные крики, но Магнуса не заботил их конец, он не думал ни о чем, кроме собственного желания дотянуться до них и уничтожить.
Ариман не уступал в ярости своему примарху, оба хотели выпустить пар после неудачи при Колоссах.
В конце концов, они восторжествовали - блистательные воины, сверкающие на фоне рваных клочков болезненного света, который тускнел по мере распада. Далеко внизу сны и кошмары смертных заполнялись видениями о том, как огненные ангелы уничтожают демонов, и в зависимости от того, по какую сторону стены сражались люди, они либо воодушевлялись, либо погружались в отчаяние.
'''''- Как вверху, так и внизу,''''' - сказал Магнус.
- Прекрасное ощущение, - признал Ариман.
Сила бурлила между ними, мастер и ученик смотрели вниз на поверхность Терры.
Какой бы великолепной ни была карта Дворца в шатре Магнуса, она не могла сравниться с открывшейся перед ними панорамой. Только разрушенные бомбежкой мега-ульи Южной Мерики были близки по размеру к Дворцу, но даже они казались просто лачугами по сравнению с ним. Ни подземные аркологии Марианских островов, ни разросшиеся города-хищники древней Киевской Руси и близко не стоят рядом с ним по масштабам.
- Это великолепно, - сказал Ариман, его фигура все еще истекала потоками боевой ярости.
'''''- Не спорю,''''' - согласился Магнус. '''''- В прежние времена, до появления огромных ульев Европы, эти горы были самыми высокими пиками в мире и покрыты снегом. Люди, воображающие себя искателями приключений, стремились покорить их высокие вершины, а охотники за эзотерической мудростью – проникнуть в тайны, сокрытые во тьме гор.'''''
- Я помню, как Лемюэль Гамон рассказывал мне, что он приехал сюда в поисках лекарства от болезни для своей жены, - сказал Ариман.
'''''- Жаль, что он не нашел того, что искал. Но этот путь, в конце концов, привел его к нам, так что, возможно, это было не совсем пустой затеей.'''''
- Интересно, Бёдвар Бъярки убил его на Никее? - спросил Ариман.
'''''- Скорее всего. Менкаура привязал осколок моей души к его плоти. Я полагаю, что такой фанатик, как Бъярки, сразил его, как малефикарум, как только мы ушли.'''''
Ариман не ответил, но цветовая рябь, пробежавшая по его ауре, сказала Магнусу, что мысль о смерти летописца тревожит его сына, но он отбросил заботы о давно умерших смертных, осматривая землю внизу.
Горы Гималазии больше не были покрыты снегом, а одеты в черное и серое. Чтобы подготовить почву для строительства Дворца, их сердцевину выдолбили с помощью промышленной техники, а склоны покрыли посеребренной сталью. Эти горы по-прежнему были удивительны, но теперь это чудо выглядело грубым и суровым, но еще более – унылым из-за утраченной красоты, которой они когда-то обладали.
Дворец пересекал существующие с незапамятных времен границы между народами, заполнял целые долины, занимал скальные уступы, выровненные там, где когда-то стояли горы, и припал к поверхности Терры, как постоянно растущий паразит. В какой-то степени внешний контур Стены Вечности напоминал символ бесконечности - геометрия, в случайность которой Магнус не мог поверить. Намеренно или нет, но символизм этой совершенной формы был нещадно, камень за камнем, уничтожен атакующими.
''Столько ненависти и разрушений... Что же останется, когда все будет сделано?''
- Рогал Дорн сотворил с обороной чудеса, - сказал Ариман.
'''''- Я и не ожидал меньшего от своего брата!'''''
- Верно, но я надеялся на большее от Магистра Войны и Пертурабо, - сказал Ариман.
'''''- В каком смысле?''''' - спросил Магнус. Он уже знал ответ, но хотел убедиться, осознал ли Ариман реальность войны Хоруса Луперкаля.
- Похоже, вся наша стратегия построена на идее просто пробить себе дорогу с помощью грубой силы и боевых потерь, - продолжил Ариман. - Я не вижу ни хитрых уловок, ни обходных маневров, ни ловушек для тех, кто внутри, чтобы склонить их к предательству. Мы уже стольким пожертвовали, чтобы достичь поверхности Терры... сколько еще Магистр Войны готов заплатить?
'''''- Ты ухватил самую суть, Азек. Истинный враг - не стены Дворца, и даже не мои братья и их воины внутри,''''' - ответил Магнус. '''''- Нет, для всех нас враг - это время. Даже сейчас легионы, по-прежнему верные Императору, пересекают пустоту, чтобы вернуться к своему господину. Если они доберутся до Терры до того, как падет Император - все будет потеряно. Хорус знает об этом. И поэтому Дворец должен быть разрушен как можно скорее. И если цена этому – кровь братских легионов и их смертных последователей – так тому и быть.'''''
- Если следовать такой стратегии, то побежденные будут стерты с лица земли, а победители – в ненамного лучшем положении, - сказал Ариман. - Кто бы ни победил в этой войне, он будет в состоянии глубокого шока, его силы сведены к нулю.
'''''- Эта война обескровила нас, Азек, сильно обескровила,''''' - произнес Магнус, '''''- но мы остаемся сильными. Вместе с воинами, которых я отослал с Просперо до того, как псы Русса напали на нас, легион насчитывал чуть более девяти тысяч. Многие скажут – ничтожная цифра. Но каждый воин Пятнадцатого стоит десятерых других легионеров, а то и больше. В отличие от Хоруса, в такой момент я более осторожно расходую кровь своего легиона.'''''
- Подожди, ты предлагаешь то, что я думаю?
'''''- И что же, по-твоему, я предлагаю?'''''
Глаза Аримана расширялись, по мере того как до него доходил смысл невысказанных слов Магнуса.
- Что ты собираешься свергнуть того, кто претендует на трон Терры, чтобы забрать его себе...
'''''- А кто из моих братьев хоть отдаленно подходит для этой роли?''''' – с вызовом спросил Магнус. '''''- Хорус настолько поглощен новообретенными силами, что уже не замечает, как они сжигают его изнутри. Возможно, когда-то у Пертурабо хватило бы воображения, чтобы продвинуться так далеко, но он это упустил. Ангрон или Мортарион – лишь повелители трупов и личинок, а что касается Конрада и Фулгрима, то они не в состоянии управлять собой, не говоря уже о галактике.'''''
Магнус видел, что его сын все еще поражен сказанным, но этого и следовало ожидать.
- Поэтому ты взял меня с собой? - спросил Ариман.
'''''- Знаю, звучит невероятно, даже предательски,''''' - сказал Магнус. '''''- Но подумай вот над чем - мы все настолько ослеплены мыслью, что Хорус Луперкаль доведет эту войну до конца, что никакое другое решение или исход даже не рассматривали.'''''
- Признаю, я об этом не думал.
'''''- Вот почему это сработает, Азек. Никто не увидит грядущего удара.'''''
- Никто другой не смог бы править Террой так, как ты, - сказал Ариман.
Магнус кивнул, довольный тем, что его лучший ученик увидел правду.
'''''- Будет славно,''''' - сказал Магнус. '''''- А теперь давай вернемся в мир плоти и крови, нам еще многое нужно привести в движение.'''''
Они устремились обратно к земле, проходя сквозь бурные потоки психической энергии, пока не стали видны отдельные вершины башен и крепостей, их позолоченные купола и укрепленные редуты, освещаемые мерцающим сиянием ударов о щиты.
Магнус был готов позволить своему духу соединиться с физической формой, когда его остановил голос Аримана.
- Что это? - спросил Ариман.
Магнус прищурился, пытаясь зафиксировать луч на месте, но тот крутился и танцевал перед его взглядом, отказываясь быть пойманным. Он потянулся чувствами сквозь эфир и отшатнулся, почувствовав невероятную силу, что стояла за светом, и осознал, что он видит.
'''''- Отец...''''' - выдохнул Магнус, не осмеливаясь поверить в происходящее. '''''- Ты восседаешь на своем троне, укрываешься за своими стражами и щитами. Я должен был быть слеп к твоему присутствию – как был слеп к твоей силе с тех пор, когда ты удалился в свое святилище - но теперь я вижу то, что искал... Я вижу тебя...'''''
- Милорд, это...?
'''''- Этот свет – свет мощи Императора, едва уловимый, как шепот, дыхание Его присутствия, просачивающееся из Дворца.'''''
Аура Аримана расцвела, когда он понял значимость увиденного.
'''''- Брешь, которую мы проделали в телэфирном щите,''''' - сказал Магнус. '''''- Наш путь внутрь.'''''
- Я занят, брат.
Резкость не была чем-то новым для Железного Владыки, и Магнус не обиделся. После неудач при Сатурнине и Колоссах давление на Пертурабо со стороны Магистра Войны было огромным и только возрастало.
'''''- Я в этом не сомневаюсь, но прошу, удели мне немного своего времени.'''''
- Я бы отказал любому другому из наших братьев, - сказал Пертурабо, спускаясь со своего трона, - но не тебе.
Магнус развернулся к раскинувшейся перед ними панораме разрушения.
'''''- Паря на эфирных волнах Великого Океана, можно посмотреть на осаду как на нечто абстрактное. Это словно рельефный макет на выставке, предназначенный для того, что передать будущим историкам масштаб давно минувших событий. Неисчислимые миллионы сражаются на Терре, упорно продвигаясь вперед по грязи, пыли и костям, чтобы загрызть друг друга до смерти. По отдельности их смерть не имеет значения. Даже сложенные вместе эти смерти бессмысленны, как бессмысленна каждая капля воды в горной реке. И все же река точит камень.'''''
- Вот как ты расходуешь мое время? На метафоры? Научись обуздывать свою страсть к излишней болтовне, брат. На кону пятнадцать крупных атак одновременно.
Пятнадцать, это благоприятно.
'''''- Я только хотел сказать, что война выглядит по-разному на каждом уровне. Этому меня научил Сатурнин.'''''
- Ты хотел сказать - этому нас научил Дорн, - огрызнулся Пертурабо.
Магнус не нуждался в сверхъестественных способностях, чтобы увидеть, как глубоко ранил Повелителя Железа провал Сатурнина. Эта битва стала апогеем долгой войны за превосходство между Пертурабо и Рогалом. И Дорн - единственный из двух воинов лишенный воображения - каким-то образом сумел всех перехитрить.
'''''- Мы все его недооценили,''''' - уточнил Магнус. '''''- Мы забыли, что его талант просыпается в ответ на твою гениальность.'''''
- Хватит лить бальзам на мое самолюбие, Магнус. Рогал вовремя обнаружил слабость в своей обороне и заманил нас в ловушку, зная, что я, должно быть, тоже заметил ее. Это было потрясающе дерзко. Если бы я не видел этого собственными глазами, то никогда не подумал, что мой брат способен на столь поразительно рискованную уловку. И отпустить Стену Вечности...
'''''- Ты веришь, что он добровольно пожертвовал космопортом и всеми его обитателями?'''''
- Конечно, - сказал Пертурабо, глядя на Магнуса как на глупца, не понимающего дерзости маневра их брата. – Это был единственный способ убедить меня, что он не видит слабого места в Сатурнине. Если бы я не ненавидел его так сильно, то поздравил бы со столь безжалостной расстановкой приоритетов.
'''''- Если даже бесстрастный Дорн может удивить нас,''''' - произнес Магнус, '''''- то это действительно конец времен.'''''
Пертурабо пожал плечами, и пластины его брони заскрежетали по кабелям черепа.
  - Так уж вышло, что нас перехитрили. Но все, что выиграл наш брат - лишь короткую передышку. Я пробьюсь во Дворец – это неизбежно. Вопрос только в том, сколько времени это займет.'''''- Важный вопрос, учитывая, что местонахождение Робаута и Льва неизвестно,''''' - заметил Магнус.
- Я прекрасно знаю, что часы тикают. Так что, если у тебя нет какой-то новой информации или возможности замедлить время, позвольте мне вернуться к работе.
Магнус жестом указал в сторону трона Пертурабо и спросил:
'''''- Твои новые атаки будут направлены против Западного Полушария?'''''
- Да, - сказал Пертурабо. – Сковывающие удары. Я брошу против него войска, и Дорн вынужден будет защищать его. И пока лоялисты сражаются у Западного Полушария и на многих других фронтах, я нанесу настоящие удары в другом месте. И не спрашивай меня куда, я не скажу.
'''''- Ты мне не доверяешь?'''''
Глаза Повелителя Железа сузились, словно он пытался решить, серьезен ли вопрос.
- У тебя всегда свои планы, Магнус, - сказал он. - Ты привел свой легион на Терру с целью, не совпадающей с целью Магистра Войны. Не буду притворяться, будто понимаю, какую тайную игру ты ведешь, но я знаю одно - ты удерживал своих воинов от всех крупных сражений, и исследовал стены, как животное в клетке, которое проверяет пределы своего заключения.
'''''- Ты прав,''''' - признал Магнус, обходя трон и его мерцающие пикт-планшеты. '''''- Но в данный момент твои цели, мои и Хоруса полностью совпадают.'''''
- Так чего же ты хочешь от меня? Скажи хоть раз прямо.
- А что, если вам удастся убедить Дорна или его советников, что нападение на Западное Полушарие - нечто большее и, скажем, расположить Тысячу Сынов в боевом порядке аналогичном тому, как Фениксиец и Третий легион выстроились у Стены Сатурнин?
 
== КНИГА ВТОРАЯ ЗАПАДНОЕ ПОЛУШАРИЕ ==
== 5 Возможности умножаются ==
Штурм Западного Полушария начался с артиллерийского обстрела.
В предыдущие времена историки отметили бы это событие как нечто эпохальное: крупнейшее развертывание тяжелых осадных орудий в истории; максимальная взрывная сила, когда-либо задействованная в одном сражении; самый массированный огонь из всех виденных.
 
 
Это было похоже на их прежние войны.
Братства, несшие службу вместе, их силы объединились для единой цели. Элита Аримана – Скарабеи - следовала за монстрами в радужных цветах, со спутанным мехом и раздвоенными рогами, выбрасывающими коронные разряды. Культисты Пирридов воспламеняли пронизанный фуцелином воздух, и адепты Рапторов взметали вперед пылающие завесы пляшущего огня. Атенейцы тянулись разумом в эфир, чтобы исказить восприятие мужчин и женщин на стене, которые созерцали это зрелище – пламя, обращенное в ревущие пасти, завывающие ужасы, неповторимые для каждого разума.
Застывший золотой свет присутствия Императора все еще сиял и искрился в сознании Аримана. Свет казался ярче, чем раньше – словно бы невидимая трещина стала чуть шире.
+ Подняться! + отправил Ариман. + Вперед! +
 
Абидеми восседал на правом спонсоне боевого танка «Сикаран-Венатор», который с ревом пронесся мимо Купола Просвещения. «Венатор» был одним из самых быстрых танков в Имперском арсенале, поэтому Зитос, реквизируя машину, даже слушать не стал возражения сбитого с толку экипажа. Санктум Империалис достигал в диаметре около восьмисот километров, и Абидеми знал, что они должны пересечь это расстояние со всей возможной скоростью. Гарго давил изо всех сил, и если машина продержится достаточно долго, чтобы достичь Западного Полушария, она, скорее всего, уже никогда не сможет двигаться своим ходом.
По другую сторону танка напротив Абидеми разместился Зитос, а Иген Гарго выглядывал из люка водителя, сканируя пространство впереди. Воздух вокруг «Венатора» отдавал вкусом олова, актиничное излучение перегруженного плазменного ядра двигателя заставляло визор Абидеми шипеть от статики.
   
== 6 Разлом ==
+ Рапторы! + послал Ариман. + Приготовить диски! +
 
 
 
После взрыва Имперские Кулаки под командованием капитана Иакона передислоцировались на Полушарие-Девять – две тысячи одетых в золото воинов держались в резерве на случай подавления любого прорыва. Они высаживались из «Носорогов», «Тавроксов» и с тяжелых грузовых платформ, на ходу выстраивались в отряды и устремлялись к стенам.
Точки сбора представляли собой склепы из обгоревших тел и обломков. Кругом были разбросаны облученные куски рокрита, прутья арматуры из адамантия раскалились до оранжевого свечения и стали гибкими, как струны. Команды экранированных саперов уже были на месте. Они опрыскивали место взрыва огнестойким пенопластом, чтобы ослабить уровень радиации, пропитывающей стены Полушария-Девять. Хотя ее длительное воздействие останется смертельным для неаугментированных людей по меньшей мере в течение трех лет.
''Время Испытаний.''
Абидеми стоял в проломе, из которого открывался вид на Терру, больше напоминавшей Ноктюрн в его неистовой смене сезона. Поверхность Тронного Мира, насколько хватало глаз, была залита бушующим огнем, а свирепые пироштормы пожирали любое горючее на своем пути.
Порывы пронизанного радиацией ветра завывали над стенами, словно кричала сама Терра. Сгибаясь под их обжигающей силой, Гарго и Зитос сваливали булыжники к импровизированному барьеру из нагроможденных обломков и раздробленного рокрита.
И Аток Абидеми знал это.
– Прости, брат, – произнес Абидеми и взмахнул Драукоросом, отрубив Бъярки руку чуть ниже локтя.
 
– Что ж, это обнадеживает.
– Пойдем, – позвал Малкадор. – Держись ближе, и я покажу тебе, где ходили боги.
– Я видела такие места, – сказала Аливия. – Они наполнены кровью и телами смертных.     == КНИГА ТРЕТЬЯ ЗАЛ ЛЕНГ ==
== КНИГА ТРЕТЬЯ ЗАЛ ЛЕНГ ==
== 8 Главная роль ==
Подобно хищникам в глубине охотничьих угодий карнотавров.
Воздух был наполнен радиацией и страхом.
''Неужели это конец?
Кто позаботится о моих детях, когда меня не станет?
Император защищает.
Я не хочу умирать.
Император покинул нас.
Возьми его, а не меня.''
Пятеро двигались против людского потока, направляясь на восток от руин Западного Полушария. Над головой, посреди полосатых следов ракет и атмосферных взрывов, вспыхивали разрывы снарядов. Они имитировали тяжелую походку раненых и искалеченных, которые просто брели прочь от последствий сражения.
Будто можно было спастись от ужасных убийств, которые происходили каждый день.
Магнус осмотрел боевые доспехи своих сыновей – Аримана, Амона, Менкауры и Атрахасиса – на них все еще виднелся горделивый алый цвет и тусклый волнистый круг на наплечниках. Символ, который отмечал их связь со службой Воителю.
''Но я…''
Для любого, кто смотрел на него, Магнус теперь представлялся в обманчивом облике верноподданного линейного воина – прочные доспехи Марк IV, на битом наплечнике – крылатая капля крови IX легиона.
Он чувствовал растерянность своих сыновей от того, что их генетический прародитель вдруг стал одним из них.
По правде говоря, Магнус наслаждался чистым высокомерием этого предприятия.
 
 
К тому времени, когда Промей отправил сообщение в Бастион Бхаб о вторжении Алого Короля, Бъярки уже экспроприировал транспорт. Выйдя из пункта помощи, летописец увидел, как Волк подкатил на кузове из металлических пластин, установленном на четырехгусеничном шасси, с носовой башней, оснащенной чем-то вроде роторной пушки. Виддоусин взобрался на борт, чтобы взять на себя верхнее орудие. Трое Саламандр в это время с подозрением кружили вокруг машины.
– Это не важно, – сказал он. – Вюрд показал, что мы связаны.
Он подобрал свой посох и поднялся на борт «Таврокса».
– Пойдем, – произнес Волк с усмешкой. – Дожмем этого одноглазого ублюдка.
Полностью загруженные кассетными бомбами и мелта-ракетами класса воздух-земля.
 
 
Стены Западного Полушария остались в двадцати пяти километрах позади них, скрываясь за надвигающейся облачной грядой ржавого цвета, что стекала на широкие проспекты, которые бежали меж золочёных дворцов – воплощений величия Империума. Пыль, наполненная токсинами и ядом, густой пеленой повисла над тысячами беженцев, которые жались к строениям, олицетворяющим имперские амбиции.
Несмотря на то, что Магнус задал быстрый темп, а прикрытие под видом Кровавых Ангелов гарантировало им беспрепятственный переход, было ясно, что их присутствие в конце концов будет обнаружено. В этой части Внутреннего Дворца еще не были развернуты пункты сбора, но с каждым часом все больше людей прибывали из Индомитора и Санктуса.
 
 
В момент, когда Магнус и его сыновья переступали порог Великой Обсерватории, три «Карающих Огня» класса «Беззаконие» держали курс на северо-запад, отчаянно петляя и ориентируясь только визуально, следуя Золотому Пути, который начинался от Врат Предела и устремлялся к зазору между Противосолонной Башней и Столпом Единства.
Имперские «Молнии» преследовали неприятеля ракетами воздух-воздух и огнем автопушек. «Карающие Огни» были явно более медлительными, и поймать их на прицел в небе обычно было также легко, как и в пустоте. И все же, шквальный ветер и высокая плотность застройки в Санктум Империалис делали точное наведение чрезвычайно трудным.
 
 
Менкаура первым ощутил ослепительный укол предвидения.
Он упал на колени, зажав руками зеркальный шлем, и мощное психическое восклицание вырвалось из его сознания.
Вместе с Ариманом Магнус ступил на Низкие Дороги.
 
== 10 Хищники и добыча ==
 
Свет струился сквозь воды темного озера по усеянному сталактитами своду необъятной пещеры, обращаясь в мягкие тени. Каменный потолок, пронизанный кристальными рубцами, сверкал, подобно звездному небу, которым теперь не могла похвастаться Терра. Сначала Аливия подумала, что Малкадор привел ее к одному из подземных водохранилищ Дворца, но, увидев на берегу виллы из светлого камня, поняла, что это место служило для другой цели.
 
Что-то в них показалось женщине странным, но только когда они проходили между ними в сторону круглой площади, она поняла, что ее тревожило. Каждая из них была рассчитана на существ гораздо больших, чем обычные смертные, даже больших, чем воины Легионес Астартес. Она насчитала двадцать – конечно, это не могло быть совпадением. Сама площадь была покрыта разноцветной мозаикой, изображающей нечто геометрически абстрактное, напоминающее росписи, популярные у знати Ахеменидов.
 
– Эти виллы были построены для примархов, не так ли? – спросила она.
 
Малкадор кивнул.
 
– Император полагал, что они вырастут здесь, освоят знания и навыки, прежде чем начнется покорение галактики.
 
– Но этого не произошло, не так ли?
 
– Нет, она об этом позаботилась.
 
Аливии не нужно было спрашивать, кто такая «она». Если генетическим отцом примархов был Император, то их матерью с определенной долей вероятности могла бы быть Эрда.
 
Язвительная, изворотливая сучка, и все же…
 
– Ими когда-нибудь пользовались?
 
– Не совсем, – сказал Малкадор. – По крайней мере, не для той цели, для которой они предназначались.
 
– Наверху тысячи беженцев, которые могли бы укрыться здесь, внизу.
 
– И Хан, и Ангел предлагали тоже самое, но Вальдор не позволил.
 
– Я подозреваю, куда бы мы не сунулись, это будет слишком близко к Нему, по мнению Константина.
 
– Это лишь одна причина из целого ряда других.
 
– Но здесь кто-то был, в том числе совсем недавно, – проговорила Аливия, обходя площадь и ощущая присутствие тени прошлого. – Нечто могущественное, нечто сломленное.
 
– Твои способности становятся сильнее.
 
Аливия покачала головой.
 
– Нет, я почти ничего не чувствую с тех пор, как мы прибыли на Терру. Даже в глубинах Молеха я ощущала присутствие Императора, но теперь… как будто Его здесь уже нет.
 
– Не сомневайся, Он здесь. Но, как я уже говорил, осада ведется на большем количестве фронтов, чем ты можешь себе представить, – возразил Малкадор. – Луперкаль уже мог сидеть на троне, если бы Император не вел Свою собственную войну.
 
– Так что мы с тобой здесь делаем?
 
– Помнишь, перед тем как отправиться в путь, я говорил об искуплении?
 
– Ты сказал, что это лишит врага одного из самых мощных видов оружия.
 
– Может и так, но сначала позволь спросить тебя кое о чем.
 
Аливия прищурилась.
 
– Почему у меня такое чувство, что мне это не понравится?
 
– Я полагаю, никому не понравится. Быть честным всегда тяжело.
 
– Не всегда честность была моей сильной стороной, но спрашивай.
 
– Аливия Сурека, ты хороший человек? Можешь ли ты посмотреть в себя как в зеркало, сквозь множество масок, что ты носила на протяжении долгих тысячелетий, заглянуть в самую суть своего существа и сказать начистоту – ты хороший человек?
 
Аливия опешила. Она не знала, чего ожидать, но, несомненно, не этого. Она думала, что возможно последуют какие-либо разъяснения или указания – но нет.
 
Она подошла к краю озера, опустив взгляд на черную гладь воды.
 
– Хороший ли я человек? – спросила она. – Это довольно абстрактный вопрос.
 
– На самом деле это не так. И ты попросту тянешь время.
 
– Конечно, я тяну время. Я прожила очень долгую жизнь, мало кто может прожить так долго и не совершить поступков, за которые будет стыдно. Я убивала людей, много людей, я предавала друзей и любовников, лгала, подставляла -
– совершала кражи, – продолжил Малкадор с едва заметным намеком на улыбку. – Сборник рассказов, что прячется в кармане твоего пальто, тот, со старыми сказками. Ты украла его из церкви.
 
– Без тебя знаю, – огрызнулась Аливия и наклонилась, рисуя пальцами узоры в воде. – К чему ты клонишь? Ты сам хороший человек?
 
– По любым общепринятым меркам – нет. Как и ты, я предавал самых близких мне людей и, хотя много лет не забирал чужие жизни, поощрял других на ужасные убийства.
 
– Значит, мы оба совершали плохие поступки.
 
– Ужасные вещи. Будь они, теоретически, представлены на суждение некой высшей силы, мы были бы обречены гореть в аду, как сказали бы в древности.
 
– Не понимаю, к чему все это, но мне это не нравится.
 
– Я хочу сказать, Аливия, что, несмотря на все ужасные поступки, которые мы совершили сами или сподвигли других, мы находимся в стенах Императорского Дворца.
 
– Подожди, это какой-то запутанный способ спровадить меня?
 
Малкадор слабо рассмеялся:
 
– Нет, я просто хочу сказать, что несмотря ни на что, все наши многочисленные грехи были совершены во имя чего-то хорошего.
 
– Зло во имя добра все равно остается злом.
 
– Верно, – Малкадор поднял взгляд на озеро, словно ожидая, как нечто поднимется из его глубин. – Но, боюсь, у нас нет такой роскоши, как время, чтобы погрузиться в эту дискуссию так глубоко, как хотелось бы. Ты была права.
 
– По поводу чего? – спросила Аливия, оглядываясь по сторонам.
 
– Кто-то могущественный действительно жил здесь какое-то время. Или, по крайней мере, часть его.
 
– Кто?
 
– До недавнего времени Магнус.
 
– Магнус? Который Красный? Примарх?
 
– Да. И по моим подсчетам он будет здесь очень скоро.
 
 
Двигатель почтенного «Таврокса» вышел из строя на верхнем ярусе Инвестиария. В любом случае он не мог пройти дальше – въезд был завален щебнем, и Плачущие Фонтаны больше не проливали слез.
 
– Ты уверен, что это то самое место? – спросил Бъярки, слезая с «Таврокса», мотор бронетранспортера задрожал, напоминая предсмертный хрип своего тезки с Ноктюрна. – Даже ослепленный вюрдом готи увидит, что эта сила исходит не отсюда.
 
Они все ее почувствовали – холодный укол невероятного психического события глубоко в сердце Санктум Империалис – ощущали с каждым пройденным километром.
 
– Уверен, – сказал Промей. – Послание Малкадора было ясным. Отправляйтесь в центр Инвестиария и ждите.
 
– Ждать чего? – спросил Аток Абидеми, обнажая громадный цепной меч.
 
– Он не сказал.
 
Легионерам потребовалось два часа, чтобы спуститься по разрушенным ступеням к основанию амфитеатра, где в беспорядке были разбросаны останки разрушенных взрывом огромных статуй сыновей Императора. Только двое из восемнадцати с чьего-то позволения остались стоять.
 
В одной из статуй можно было безошибочно узнать мужественного непоколебимого Дорна, но только разглядев под слоем пыли цифру XX на пьедестале статуи напротив – некогда скрытую покровом фигуру таинственного Альфария.
 
Пол Инвестиария, как и широкий пандус, ведущий к нему, был завален огромными кусками сероватого с прожилками мрамора, когда-то добытого в горах Аттики, недалеко от места великой победы Мильтиада. Обломки можно было принять за последствия схода лавины, если бы не ручная обработка камня. Промей увидел разбитое лицо, возможно когда-то принадлежавшее Жиллиману, руку, насмешливо сжатую в кулак, а на одном постаменте – две огромные ноги, разрубленные на середине голени. Меч с рукоятью в виде крыльев некой хищной птицы покоился под обломком шлема, словно уставившись в измученное небо, но кому он когда-то принадлежал, сложно было сказать.
 
Печаль тронула Промея при виде низвергнутых сыновей Императора.
 
Он повернулся, чтобы поговорить с Бъярки, но Рунный жрец и его братья уже удалились, оставив летописца одного.
 
Саламандры также целеустремленно двигались через завалы к разрушенному цоколю на дальней стороне арены.
 
Сначала он не понимал, что они делают, пока не увидел, к каким постаментам приближаются. В безмолвном созерцании Абидеми опустился на колени перед пьедесталом, на котором некогда возвышался генетический отец XVIII Легиона. От Вулкана осталась только одна нога, обутая в сапог, остальная часть его тела лежала в песке, разбитая вдребезги.
 
Волки с гневным видом стояли перед разбитыми останками Лемана Русса – его тело было разрезано в талии пополам. Бъярки запрокинул голову и издал протяжный вой, от которого у Промея волосы на затылке встали дыбом. Виддоусин и Свафнир добавили свои голоса, и благодаря усиленной акустике Инвестиария их песнь возмездия вознеслась к небесам, пронзив даже постоянную барабанную дробь войны.
 
По старой привычке летописца Промей хотел запечатлеть в памяти этот ритуал, но если он что и узнал о VI Легионе за время своего пребывания в качестве их заложника, так это то, что их горе было глубоко личным. Вторгаться без приглашения в эти переживания было смертельно неразумным.
 
Вместо этого он присел на обломок камня в надежде, что не оскверняет останки примарха, и стал ждать. Он опустил голову на руки, одну – теплую и липкую, другую – холодную и гладкую.
 
Он припоминал слухи, будто лазутчики уничтожили статуи в Инвестиарии, но тактический смысл этого мероприятия ускользал от него. Проникнуть так глубоко во Дворец только для того, чтобы совершить символический погром казалось… таким мелочным.
 
Мог ли он быть посланием? Или провокацией?
 
Он полагал, что уже никогда этого не узнает. Несмотря на возобновившийся грохот ожесточенной артиллерийской дуэли в нескольких километрах к северу от Стены Предела, Промей почувствовал, как его веки тяжелеют, а дыхание становится глубже.
 
Хрустящий звук шагов вывел его из дрёмы.
 
– Они должны были снести его, – сказал Свафнир, глядя на Альфария.
 
– Почему бы и нет? – согласился Виддоусин.
 
– Это просто статуя, – заключил Аток Абидеми, ведя своих Саламандр, чтобы присоединиться к Волкам. – Достаточно того, что предатели уже разрушили во Дворце и без нашей помощи. Придет время, когда на стенах понадобится каждый патрон. Будет досадно потерять укрепления из-за пустой траты боеприпасов сейчас.
 
Бъярки пожал плечами.
 
– Саламандры и их прагматизм, – сказал он с усмешкой.
 
– И что теперь? – спросил Иген Гарго. – Аток? Ты завел нас так далеко. Куда теперь?
 
Абидеми кивнул и опустился на колени рядом с Промеем.
 
– Ты сказал, что можешь идти по следу Красных Колдунов. Так они здесь?
 
– Нет, – ответил тот.
 
– Тогда что мы здесь делаем? – спросил Барек Зитос, обращаясь как к Абидеми, так и к их проводнику.
 Промей позволил вопросам свободно плыть, прислушиваясь к слабым звукам отдаленных голосов на ветру, которые проникали через разбитую каменную кладку и преодолевали акустический барьер, создаваемый верхними ярусами амфитеатра. Шум битвы, изолированный от сражений на стенах, здесь внизу был приглушен, но голоса звучали так ясно, будто говорящие стояли рядом. 
– Подожгите этот аванпост. «Богомолы» в развалинах!
– Башня Гелиан разрушена! Повторяю, башня Гелиан разрушена! – Направить туда Семнадцатый Пан-Пацифик. Держать врата любой ценой! – УБЕЙТЕ ИХ ВСЕХ! 
Множество других голосов вторгались в его мысли, случайные отрывки переговоров воинов Терры эхом отражались в стенах Инвестиария и скреблись на границе его разума. Он потер виски, чувствуя, как за глазами нарастает давление, и во рту появляется привкус олова.
 
Промей поднялся, узнавая это ощущение.
 
Он почувствовал его на Камити Соне за мгновение до того, как Азек Ариман и его колдуны прорвали пси-врата и возникли из красной дымки из останков тела безумца.
 
Он обвел взглядом арену, и его нарастающий страх отступил, когда в центре амфитеатра он увидел мерцающий золотой свет. Лучи танцевали, словно повторяющееся бесконечное число раз изображение молнии, запечатленное на сломанном пиктере в момент своего рождения.
 
– Вы видите это? – спросил он.
 
– Что видим? – голос Бъярки донесся до летописца как из глубокой пропасти.
 
– Молнию, – сказал Промей, пробираясь через обломки.
 
Едва ли он ощущал, что легионеры следуют за ним. Его внимание было приковано исключительно к молнии. Она влекла его, как свет мотылька, это была самая красивая вещь, которую он когда-либо видел. Она трепетала в поле зрения, как царапина на стекле реальности – слишком яркая, чтобы смотреть прямо, и слишком слабая, чтобы уловить ее взглядом, разве что краем глаза.
 
Это был призыв – зов, на который невозможно было не откликнуться.
 
Он обошел массивную глыбу – расколотую грудь какого-то примарха – и даже сквозь непрозрачный камень видел мерцающую игру света.
 
Наконец Промей добрался до центра амфитеатра и остановился перед обломками вытянутой руки. Там, где могучую конечность взрывом оторвало от тела, будто порванные сухожилия, свисали нити ржавой арматуры.
 
Покалеченную руку усеяли осколки того, что могло быть каменным плащом, и по резной чешуе на нем стало ясно, кто был когда-то его владельцем.
 
– Лорд Вулкан, – промолвил Абидеми, в его голосе слышался едва сдерживаемый гнев.
 
Скульптурное изваяние громадного черепа огненного дракона Кесара, убитого примархом в юности и украшающего наплечник его доспеха, теперь было отколото. Скульптор сотворил чудеса с мрамором, и, хотя масштабы композиции были крайне преувеличены, Промей содрогнулся при мысли о размерах животного в жизни.
 
Череп отделился от мраморной брони вероятно при ударе о землю и теперь лежал, словно останки древнего окаменелого ящера. И вот Промей увидел источник света – мерцающее золотое сияние, струящееся из широко раскрытой челюсти.
Трещина в мире, приоткрытая на мгновение.
 
– Проход в Вышнеземье, – вымолвил Бъярки, увидев, наконец, своими психическими чувствами свет.
 
Промей покачал головой.
 
– Нет. Вовсе нет.
 
– Тогда куда?
 
– На что вы оба смотрите? – спросил Абидеми, проследив за их взглядом в огромную пасть дракона. Его красные глаза сузились, и Промей догадался, что даже флегматичный Саламандра почувствовал – что-то происходит.
 
– Это вход, – пояснил Промей, – но не в твое Вышнеземье.
 
– О чем вы двое говорите? – рявкнул Барек Зитос. – Мы не можем бездействовать, когда судьба планеты решается в другом месте.
 
– Что ты видишь? – настаивал Абидеми.
 
Промей протянул руку с изображением лица Малкадора и посланием к свету. В ответ их окутало сияние.
 
Он упал на колени, слезы потекли по щекам.
 
И один за другим Астартес в благоговении преклонили колени, откликнувшись на свет своего генетического прародителя.
Путешествие по Низким Дорогам стало проверкой для всех них.
 
Было ясно, что туннели не являлись естественной геологией. Никакие земные орогенные процессы или тектонические сдвиги не могли создать под Дворцом этот необычный лабиринт.
 – Не Император строил эти проходы, – сказал Ариман.'''''– Нет, не строил,''''' – ответил Магнус. '''''– Я так не думаю. Возможно, Он расширил их, но не был их создателем.''''' 
– Тогда чье же это творение? – спросил Амон, проводя рукой по странно блестящим кафельным стенам и оставляя на них слабый биолюминесцентный след.
'''''– Мой отец часто рассказывал о Людях Ленга и их любопытных науках, с помощью которых они пытались распутать ткань вселенной. Вероятно, эти туннели принадлежат им.''''' 
Атрахасис не проронил ни слова с тех пор, как они вышли из-под купола Великой Обсерватории, но теперь решил заговорить.
 
– Ходить по таким местам противоречит законам мироздания.
 
Менкаура усмехнулся.
 
– Это все равно, что бродить за кулисами Театрика Империалис и увидеть, что реальность, представленная миру, не более чем дешевый фасад из гипсолита.
 
Это было сказано легко, но Магнус чувствовал беспокойство, скрытое за словами, и отчасти разделял его.
 
Для воинов братств смотреть за завесу мира без своей психической силы было, мягко говоря, нервирующим. Неизвестно, как далеко распространяется телэфирный щит Императора, и следовать такими тайными путями и без защиты было для них проклятием.
 
Магнус потянулся разумом, на мгновение коснувшись сознания своих сыновей, чтобы облегчить их тревоги.
 
Он чувствовал растущий страх Аримана перед переменами, происходящими в Легионе. Изменения плоти всегда пугали главного библиария. Неудивительно, ведь он потерял своего брата-близнеца из-за неконтролируемых гипермутаций. Страх, что их выбранный курс неизбежно приведет к такой судьбе весь Легион, почти поглотил Аримана, хотя он хорошо его скрывал.
 
Сознание Менкауры было крепостью с воротами, открытыми лишь для Магнуса. Разум провидца полыхал от мыслей о предательстве и страхе перед расплатой. Примарха мало заботили измены Менкауры, он видел лишь бесконечные мучения в грядущем и море парящих глаз.
 
Печаль коснулась его, когда он скользнул разумом по сознанию Амона и Атрахасиса.
 
Он видел их смерти, но не видел в них смысла.
 
Магнус не стал погружаться в мысли своих сыновей, так как знал – проникнув в их сердца, он только разочаруется. Даже слегка прикоснувшись к их разумам, он обнаружил мелочную зависть, обиды и неуверенность, которые должны были стереть генетические улучшения и тренировки.
 
И все же он их любил.
 
Они – его сыновья, и даже после всего, что пережили ради него, оставались верными. Эта мысль утешала его.
 
По мере того как они продвигались в глубь, предвидение неминуемого наполняло примарха, как предчувствие надвигающейся бури.
 
Оказавшись заключенным в эти неестественные туннели, Магнус понятия не имел, сколько времени им потребуется, чтобы добраться до места назначения – места, в котором он никогда не бывал, но знал так хорошо, будто сам его построил.
С каждым прошедшим шагом в его разум вторгались воспоминания, которые были не его воспоминаниями, и переживаниями, принадлежащими другому.
 
Другой его части, но не ему.
 
Воспоминания об умиротворении во время прогулок по берегам холодного озера, об удовольствии от просмотра книг, считавшихся давно утерянными, о простой радости от бесед со старыми друзьями. Осознание того, что существует часть его собственной жизни, которую он не прожил, глубоко ранило душу Алого Короля. Это была совершенно другая жизнь, но все же часть ее он переживал в этот самый момент.
 
Путешествие по Великому Океану раскрыло Магнусу истину о воображаемой пространственной решетке времени и ее многогранной природе. Смотреть лишь на один срез спирального течения энтропии и перемен означало отказывать душе в созерцании чуда всех остальных.
 
И все же была некая непосредственность в том, чтобы оказаться потерянным в настоящем настолько, чтобы все остальное просто исчезло…
 
Словно откликнувшись на не-воспоминания Магнуса, туннель расширился, и мягкое сияние невозможного звездного света озарило его стены.
'''''– Мы на месте,''''' – примарх почувствовал облегчение своих сыновей от того, что они могут сойти с Низких Дорог. 
Послышался шум ледяной воды, плещущейся о покрытый галькой берег, и Магнус ощутил впереди открытое воздушное пространство. Смешанное чувство волнения и трепета наполнило его, но он подавил чувство эйфории от предвкушения воссоединения с последней и лучшей частью себя.
 
В конце концов, они находились в недрах крепости его отца.
 
Любая живая душа, которую они могли встретить в ее пределах, была врагом.
 
Кто знает, что ждет их здесь? Сатурнианский гамбит показал, что защитники Дворца могут быть чрезвычайно хитры, и Луперкаль, и Повелитель Железа теперь это понимали.
 
Магнус полагал, что их вполне мог поджидать целый орден Сестер Безмолвия со щитовым воинством Кустодиев Вальдора.
 
Он не собирался об этом думать, но сознание само наполнилось образом первого капитана Сынов Хоруса, распластанного в луже собственной крови после катастрофического штурма Сатурнианской Стены. От некогда гордого воина теперь осталась растерзанная оболочка. Иезекииль Абаддон был окончательно разбит, и его душа, несчастная и отрешенная, теперь дрейфовала по океану отчаяния.
 
Так много надменных воинов, уверенных в своей великой победе.
 
И все теперь мертвы.
 
Он вспомнил, как насмехался над их самоуверенностью, когда они уходили в бой.
 
А чем он был лучше них?
 
Магнус вошел в пещеру, вдыхая крайне терпкий запах озера, мокрого камня и обжигающе холодный воздух. На каменном своде мерцали неровным светом кристаллы, а ряд вилл размерами слишком большими для смертных располагался почти у самой воды.
 
Он узнал их, хотя никогда не бывал внутри.
 
Убедившись, что в засаде их не поджидает целая армия, страх перед возможной встречей с Легио Кустодес и нуль-девами испарился.
 
За столиком у озера сидели две фигуры: мужчина в черном и женщина в камуфляже. Последняя была незнакома Магнусу, но в лабиринте путей ее оберегаемого разума он видел отголоски огромного промежутка времени, свидетелем которого она была.
 
Будь у него было время, он с интересом изучил бы ее ум.
 
Человек в черном был ему знаком – друг, брат, у Магнуса с ним было больше общего, чем с генетическими братьями. Они объединяли разумы, плыли тайными течениями Великого Океана и вместе постигали удивительные тайны его бездонных глубин.
 
Когда-то их объединяли узы более глубокие и сокровенные, чем любые кровные связи, но время и обстоятельства расставили их по разные стороны великого раскола, который теперь разделял Империум.
 
Женщина помогла мужчине подняться на ноги, они вышли навстречу. Но усилия по поддержанию внешней уязвимости были такими же иллюзорными, как природа времени в великом океане.
 
Он чувствовал их страх, их благоговение, их… что… надежду?
 
Мужчина в черном приветственно улыбнулся.
 
– Добро пожаловать домой, Магнус, – произнес Малкадор.
52

правки

Навигация