827
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас= 810
|Всего = 43
}}
– За Императора! За Ультрамар! – взревел он, его божественный голос усилился шлемом до шокирующего уровня, и это был воистину горький боевой клич.
== Девятая глава ==
'''ПРИМАРХ В БОЮ'''
Сенсориум Кольцюаня зарегистрировал скачок напряжения, предвещавший открытие переборки, и нарисовал световые очертания того, что ждало за ней. Поступка Жиллимана, пусть и неожиданного, следовало ожидать. В последнее время имперский регент пребывал в боевом настроении.
Но хотя Кольцюань ожидал, что Жиллиман бросится в атаку, скорость его действий застала трибуна врасплох, и он обругал себя за то, что в очередной раз недооценил физическое мастерство примарха.
– Кустодии, построиться, защитить регента! – скомандовал он после того, как Жиллиман был уже на полпути к врагу. – Вижу тринадцать демонических машин в диапазоне средней угрозы. Более двадцати Астартес-предателей в арьергарде.
Враги не стали ждать, когда переборка полностью откроется. Болты и небольшие ракеты пронеслись дымными следами к имперским абордажникам. Взревел мелтаган. Один из телохранителей Жиллимана получил прямое попадание в штормовой щит, пока пытался не отстать от своего лорда. Силовое поле взорвалось с оглушительным грохотом, и космический десантник швырнул дымившиеся обломки в сторону врагов, остатки щита заскользили по палубе и врезались в ноги. Чумные десантники даже не пошевелились.
Жиллиман в одно мгновение оказался в гуще врагов, снаряды отрикошетили от доспехов судьбы. Несмотря на всю свою мощь, ни кустодии, ни Виктрикс Гвардия не могли догнать Робаута Жиллимана. Смертный человек его роста двигался бы медленно, неуклюже, но Жиллиман не был генетическим отклонением; он был идеально спроектированным созданием, и он бежал стремительно, как ветер, огонь меча Императора растянулся знаменем позади него. С лязгом брони он первым врезался в плечо ведущей машины и покачнул её на гусеницах так сильно, что она жалобно повернулась на задних траках и опрокинулась. Жиллиман прикончил её нисходящим ударом, уничтожив двигатель, даже не замечая грохота и взрыва болтерных снарядов, разлетавшихся по энергетическому полю его брони. Примарх уже двигался дальше прежде, чем Кольцюань успел выкрикнуть следующий призыв защитить его.
Демонические машины представляли собой так называемые зловонные гниловозы, лёгкую, противотанковую конструкцию, которую Гвардия Смерти использовала в больших количествах. Их мультимелты и ракетные установки были столь же полезны для уничтожения войск в силовой броне, как и танков, и все они повернулись, направив оружие на Жиллимана. И всё же он двигался слишком быстро, чтобы точно прицелиться, и Кольцюань потерял его из виду среди изрыгаемых двигателями паров.
– Во имя Императора, к примарху! – взревел он. Астартес и кустодии бежали вперёд. Они растянулись. Безрассудство примарха подвергло их всех опасности.
Открылись двери со стороны коридора. За ними виднелись новые космические десантники-предатели.
– Засада! Засада! – прокричал космический десантник по вокс-связи. Значок кричавшего мигнул, не успев толком загореться, и Кольцюань не мог сказать, кто говорил. В смятении он увидел, как ещё больше больных потомков Мортариона заняли огневые позиции вдоль ограждения верхнего уровня. Он навёл болт-метатель и выстрелил, пробив грудь неповоротливого Чумного десантника двойным выстрелом. Воины, вышедшие в коридор на нижнем уровне, были вооружены короткоствольными чумными извергателями и ржавым оружием ближнего боя и двинулись в рукопашную.
– Во имя Императора, поднимитесь туда! Быстрее! Защитите примарха! – Страх Кольцюаня, что Жиллимана убьют, был единственным, что перевешивало его опасения по поводу своего выживания.
Но космические десантники и кустодии оказались втянутыми в свои собственные битвы. Те, кто двинулся вперёд, чтобы защитить примарха, были атакованы с трёх сторон и замедлились, космические десантники отчаянно пытались перестроить боевую линию, в то время как Жиллиман был одинокой вспышкой синего и золотого цвета, окружённой ржавчиной и зеленеющим металлом.
Кольцюань выругался и бросился вперёд, оказавшись в малоприятной толчее закованных в броню тел. Чумные десантники, которые постоянно смеялись, соперничали с теми, кто ворчал по поводу своих недугов, стремясь добраться до него. Кольцюань отсёк щупальце у воина в доспехах, такого толстого, что было удивительно, как тот вообще мог двигаться. Он развернул копьё хранителя и вонзил наконечник в раздутый живот. Чёрные кишки, уже на последней стадии разложения, жидко хлынули по всей броне Чумного десантника, их кислоты разъели пластины и заставили их задымиться, когда тот замертво рухнул на палубу.
– Примарх! Примарх! Защитите его! – закричал Кольцюань.
Он парировал золотым древком копья тупой от ржавчины чумной меч, отбросив владельца назад. Сквозь разбитую дыхательную решётку высунулась морда миноги, и Кольцюань впечатал в неё голову, превращая бьющуюся тварь в месиво. Удар копья пронзил мешанину раздавленной мутации, и сверкающий аурамит погрузился в хрупкий керамит. Но его враг был силен, и покровитель одарил его невероятной стойкостью. Он дико оттолкнул его, и Кольцюань обнаружил, что снова оказался рядом с Варсиллианом Прославленным, одним из своих товарищей-кустодиев.
– Мы должны добраться до Жиллимана! – прорычал Кольцюань, отражая удары ржавых клинков. – Если он сейчас падёт...
Кольцюань прикончил противника, положив конец тысяче лет предательства, разрубив шлем. Пространство перед ним открылось, и в течение нескольких секунд он мог видеть сражавшегося Жиллимана.
Длань владычества извергла поток болтов в безликую переднюю панель гниловоза, пробив ржавый металл и выпустив струйку водянистого масла. Урон был минимальным, но вспышка множества взрывов по всей передней арке демонической машины ослепила её, и Жиллиман шагнул вперёд с мечом, чтобы нанести смертельный удар.
Этот меч ранил всегда. Он взревел огнём, когда Жиллиман взмахнул им, и, казалось, вспыхнул ярче, почувствовав присутствие демона внутри машины. Слишком поздно Нерождённый понял, в какой опасности находится, и попытался сбежать.
Жиллиман повернул меч, развернулся на скрещённых ногах, выполнил полный оборот и нанёс удар. Меч Императора вонзился в выпуклую переднюю часть машины жестоким апперкотом, легко пробив металл и заставив его вспыхнуть неземным огнём. Густая жидкость вырвалась изнутри, когда меч пронзил технологические, органические и дьявольские материалы – огромная сила Жиллимана и сверхъестественно острое лезвие меча одинаково легко разрезали их все. Меч вырвался из верхней части, когда Жиллиман закончил разворот, почти прорубив путь прямо через демоническую машину. Половина бронированной передней панели отвалилась, показав приводившую её в движение мешанину внутренностей и проводов.
Демон издал ужасный, пронзительный вопль, от которого острые когти царапнули по поверхности самой души. Тень убегавшего демона рванулась вверх с крыши машины, ища спасения в варпе, но меч Императора не давал пощады таким существам. Охватившее корпус пламя, казалось, прыгнуло вслед за ним и окутало его, увлекая тень назад. Кольцюаню привиделось, что кричавшее в огне рогатое лицо внезапно разлетелось на куски.
Так же верно, как если бы выключили прометиевый реактивный двигатель, пламя погасло, его душевное топливо закончилось. Жиллиман уже атаковал следующую цель.
– Мы должны его охранять? – спросил Варсиллиан. Он недавно закончил пятое столетие службы и принял почётную мантию хранителей. – Ему не нужна охрана, трибун. Боюсь, мы здесь полностью на вторых ролях. Жиллиман разрезает машины Гвардии Смерти, как будто они бумажный реквизит для сцены.
– И всё же мы должны присматривать за ним, – прорычал трибун. – Он не неуязвим. И тебе стоит следить за своим тоном, Варсиллиан. Может, он и примарх, но в данный момент в нём сосредоточены надежды всех нас. Я защищаю его и не позволю ему умереть из-за того, что мы прыгнули с головой в засаду.
Мысленно он признал, что Варсиллиан прав. В этом зале среди встреченных ими врагов не было ничего, что могло хотя бы замедлить примарха.
Несмотря на все свои подозрения относительно намерений Жиллимана, Кольцюань не мог не отдать ему должное как воину. Записи Адептус Кустодес утверждали, что примархов создали в первую очередь как оружие. Неоднократно наблюдая за Жиллиманом в бою, он счёл этот факт доказанным. Жиллиман продемонстрировал много других качеств в управлении, особенно в администрации и юриспруденции, но в конечном счёте он был обнажённым клинком. Все остальные его умения служили украшениями на рукояти.
Жиллиман снова исчез. Вокруг Кольцюаня напряжение боя ослабло настолько, что два кустодия смогли разойтись. Кольцюань расслабил пальцы, рубанул лезвием алебарды, отрубив ногу воина по колено. Чумной десантник упал, и Кольцюань добил его колющим ударом в шею. Он повернул клинок, когда тот прошёл насквозь, отделяя то, что осталось от головы космического десантника, от его тела. Разрушительное поле разнесло большую её часть на куски, и то, что проскользнуло под ногами сражавшихся, было немногим больше, чем дымящейся черепушкой.
Варсиллиан держал в руках огромный топор кастеляна, которым размахивал на высоте груди, тесня трёх чумных десантников, пытавшихся заманить его в ловушку. Один из них попробовал атаковать его справа, но Варсиллиан встретил его неожиданным выпадом, оттолкнувшись ногой, чтобы вложить в удар как можно больше силы. Верх лезвия топора пробил нагрудник чумного десантника, силовое поле вспыхнуло, и Варсиллиан вогнал топор прямо в грудную клетку врага, вместе с болт-метателем и всем остальным. Оружие врезалось в реакторный ранец, снабжавший энергией броню предателя, и силовой блок взорвался с глухим треском и коричневым дымом, разбросав повсюду проржавевшие куски брони и плоти. Невредимый Варсиллиан шагнул сквозь облако, снова подняв топор.
Кольцюань вспомнил те дни, когда ограничительный эдикт был отменен. В то время Адептус Кустодес покидали Терру редко, тайно и в небольших количествах. Задания, которые они выполняли, были по большей части дипломатическими, поскольку скрыть своё присутствие после битвы было почти невозможно. Бой делал их заметными. Исходя из политических соображений, они не могли позволить привлекать к себе внимание. Самое большое сражение, которое видели большинство,
были кровавые игры, проводимые на самой Терре.
Игры не могли заменить битву. Видеть, как двадцать кустодиев Императора сражаются бок о бок, как он видел сейчас, было честью, которую они ждали тысячелетия.
Малдовар Кольцюань убил врага, и это было приятно. Он мог понять примарха.
К этому времени алларские терминаторы пробились сквозь толчею. Кольцюань мельком увидел, как они собрались вокруг регента, который был очень даже жив. У трибуна было время вздохнуть с облегчением, а затем появился новый враг.
К нему приближался чемпион, размахивая двуручным цепом над головой. Утяжелённые черепа на ржавых цепях извергали поток зелёного газа, который угрожал прожечь мягкие уплотнения доспехов Кольцюаня. Трибун подавил желание немедленно атаковать, сдерживаясь, чтобы собрать информацию о новом враге. Чумной десантник был мощно сложен, его рост и сила увеличились благодаря дарам бога-покровителя. Сквозь прорехи в проржавевшей броне Кольцюань увидел движение дряблых мышц. Этот чемпион был сильнее своих товарищей, и он был также приучен к боли, как и все они. Это делало его опасным.
Последователи чемпиона уступили своему предводителю место, открыв поле для поединка в вихре рукопашной схватки. Кольцюань осматривал противника, отмечая все детали. Гвардия Смерти была одним из последних легионов предателей, сохранивших организацию, и поддерживала численность путём агрессивной вербовки, но позеленевшие медные знаки отличия и символы преданности, которые носил чемпион, отмечали его как древнего, возможно, одного из первых предателей, которые последовали за Мортарионом по тёмной дороге. Его доспехи были покрыты пятнами ржавчины и засохшего масла. Силовой ранец дрожал и выкашливал дым из выхлопных отверстий. С изогнутой дыхательной решётки стекала вязкая слюна. Над ней светилась зелёным светом циклопическая линза, а ещё выше торчал единственный рог, слегка смещённый от центра.
Кадильные черепа гудели, вращаясь по кругу. В их глазах горело пламя. Кольцюань сделал ложный выпад, чтобы посмотреть, какой ответ предложит противник, но повелитель чумы не поддался на уловку, а переместился, продолжил размахивать черепами и заговорил.
– Я родился на Барбарусе, – произнёс он. Его голос оказался на удивление чистым. – Я сражался в Долгой войне со времён самого Гора, когда я ходил по земле Терры и видел, как горел Императорский дворец.
Пока он говорил, у него изо рта вытекло ещё больше жидкости.
– Но я никогда не убивал таких как ты, наблюдатель за трупом.
Затем он нанёс удар.
Черепа зашипели в воздухе на Кольцюаня. Это был удар, способный разрушить броню танка, и удар, нанесённый быстро. Кольцюань был ещё быстрее и отступил в сторону, черепа пролетели мимо и пробили дыру в палубе. Трубы под обшивкой лопнули, и в зал хлынул пар. Трибун атаковал потерявшего равновесие противника, только чтобы встретить направленный на него шипастый конец цепа. Тычок копьём поспешно превратился в парирование, и он отвёл его в сторону. Адамантивое лезвие встретилось с железным древком во вспышке молнии, но оружие чемпиона осталось неповреждённым и прочным, несмотря на явно видимую ржавчину.
Чемпион умело продолжил контратаку, опустив навершие цепа и раскрутив, описав восьмёрку, чтобы цепи снова закружились. Он ударил ногой, целясь Кольцюаню в голень, выбил искры из аурамитового поножа и замедлил отступление трибуна настолько, что ему удалось попасть по широкой дуге кустодию в шлем.
Голова Кольцюаня дёрнулась в сторону, и он пошатнулся. Воодушевлённый чемпион снова атаковал, но Кольцюань поднял копье, и цепи обернулись прямо на силовом блоке клинка. Резко дёрнув, лезвие рассекло две из трёх цепей, и черепа запрыгали по палубе. Третий остался обёрнутым вокруг рукояти алебарды, и последовало состязание в силе, в котором трибун пытался вырвать цеп из рук противника, а чемпион пытался ему помешать.
Генетически созданная сила соперничала с силой Хаоса, и противники оказались в воинских объятиях, грудь к груди.
– Ты слаб, охранник трупа. Почувствуй мою мощь, мою жизненную силу. Это дар моего бога. Где твои дары?
Кольцюань подался назад, увлекая за собой чумного чемпиона. Он опёрся на заднюю ногу, и чумной десантник врезался в него. Трибун отпустил рукоять копья хранителя правой рукой и вытащил мизерикордию. Чемпион изо всех сил дёрнул запутавшееся оружие, только чтобы обнаружить, что силовой нож Кольцюаня пробил его нагрудник и вонзился в главное сердце.
Чёрная кровь хлынула на руку трибуна. Он отпустил копье, схватил воина за голову и притянул ближе. Он наклонился к шлему падшего космического десантника.
– Мы не нуждаемся в богах, – сказал он и рванул мизерикордию в сторону. Он был почти отброшен назад силой расщепленных атомов, пока чумной чемпион по-прежнему крепко держал его, приняв взрыв на аурамит, и уничтожил второе сердце.
Он продолжил движение рукой, сунул пальцы в решётку респиратора предателя, резко повернул и сломал ему шею, затем отбросил тело назад, успев поднять упавшее копьё, прежде чем труп рухнул на палубу.
Чумные десантники отходили. Слева Виктрикс Гвардия Жиллимана добралась до галереи и яростно сражалась, зачищая верхний уровень. Справа кустодии остановили, а затем повернули вспять поток подкреплений на главную палубу. Гвардейцы Смерти организованно отступали, продолжая стрелять, возвращаясь через двери, сквозь которые они вошли, оставляя своих погибших.
Жиллиман сражался с последней из демонических машин, в то время как алларские терминаторы выпускали болты вслед врагу. Какой бы разгром Гвардия Смерти не собиралась устроить абордажникам, их план остался нереализованным. Несколько тел в синих доспехах смешались с павшими, но никто из золотых воинов не погиб, сыновья Мортариона лежали повсюду грудами, а их демонические машины превратились в пылавшие остовы, покинутые одержимыми духами.
Ударом длани владычества Жиллиман пробил переднюю пластину последнего гниловоза. Прогремело ещё несколько выстрелов. Кустодии и Виктрикс Гвардия ходили среди павших, добивая раненых врагов мизерикордиями и силовыми гладиями.
Не нужно было приказывать остановиться. Космические десантники-ветераны и кустодии не стали преследовать врага в лабиринте корабля, а перестроились и ждали.
Кольцюань быстро оценил состояние своих воинов. Двое кустодиев получили ранения, но их боевые доспехи были непоколебимы, и язвы врага не влияли на их разработанную Императором физиологию.
Редуктор апотекария взвыл, вырезая геносемя павших космических десантников. На мгновение воцарилось напряжённое молчание.
– Вперёд, на командную палубу, – произнёс Жиллиман.
Группа Жиллимана встретила незначительное сопротивление. Несколько стай меньших демонических машин попытались задержать их, но с ними легко разобрались, и имперское наступление быстро продвигалось по безмолвным коридорам, если не считать выстрелов основного вооружения гранд-крейсера. Похоже, основные силы чумных десантников встретили их в зале, и, не преуспев в засаде, оставшиеся либо спрятались, либо бежали на планету, как судя по ауспикам флота, происходило на нескольких других взятых на абордаж кораблях.
Мало кто из смертного экипажа попадался им на глаза. Те, кто это сделал, были казнены без суда и следствия. Заражённые демонами устройства разбивали. Жалкие скопления плоти, слившиеся с кораблём, уничтожали огнём.
Они получили небольшую передышку, пока разбирались с автоматическими системами защиты, прикрывавшими подходы к командной палубе, и Кольцюань и Жиллиман заговорили при свете усеянной глазами горящей стены.
– Это разочаровывающе легко, – заметил Жиллиман.
Поджаривавшиеся глаза выскакивали и шипели в огне. Прогорклый жир, пылая, капал на палубу.
– У врага на борту мало настоящих воинов, – ответил Кольцюань. – Он сохраняет свои силы. Ничто не может устоять против трёх боевых групп крестового похода. Я удивлён, что он вообще уделил внимание этой жалкой блокаде.
– По всему флоту та же история, – сказал Жиллиман. – Всё так, как мы и ожидали. Это не серьёзная попытка предотвратить нашу высадку, а тактика затягивания. Большая часть сил Мортариона будет на поверхности, если его провоцирование меня прийти сюда не было просто отвлекающим манёвром, и он не намерен нанести удар в другом месте.
– Я не верю в это, – сказал Кольцюань.
– Я тоже, но все возможности должны быть учтены, изучены и оценены, – сказал Жиллиман. – Нет ничего невозможного до тех пор, пока не пройдёт момент, когда это может произойти. Свободное перемещение Мортариона по варпу делает попытки поймать его раздражающе трудными, но если он собирается убить меня, то будет рядом, чтобы позлорадствовать. Это, явно, ловушка, и всё же мы должны добровольно в неё шагнуть. Мортарион использует себя в качестве приманки. Это опасная стратегия для него, потому что, если его ловушка не сработает, я получу его голову. Он знает это.
Впереди возникла яркая вспышка и сноп искр, за которыми последовала короткая очередь из болтера. Из коридора донеслись крики, что следующая дверь в переборке очищена. Охрана Жиллимана с лязгом двинулась вперёд и выставила стену щитов поперёк теперь открытого пути.
Из желеобразных наростов выдвинулась турельная пушка. Космические десантники подняли щиты, отражая выстрелы тяжёлого калибра силовыми полями, и побежали вперёд. Они сохраняли строй до тех пор, пока не преодолели максимальный угол поворота орудия и не вошли в его слепую зону. Один из них шагнул вперёд и отрубил ствол. Внутри взорвались боеприпасы, и пушка, истекая кровью, осела в креплении.
– Чисто! – крикнул воин.
Они достигли последнего портала на командную палубу. Сотня безумных обычных людей, мутировавших за гранью разумного, организовала короткую, но тщетную оборону и была мгновенно уничтожена. Мелта-бомбы широко распахнули двери мостика, и Робаут Жиллиман шагнул в нервный центр корабля.
Там было грязно и воняло. Волокнистые наросты свисали с оборудования, соединяя механизмы друг с другом. Шаркавшие люди работали на сбоивших машинах. Сальные палочки испускали жирный свет. Экипаж не отрывался от своих дел, когда регент Империума Человека шагал среди них.
– Убейте этих бедняг, – произнёс Жиллиман. – Всех их.
С убийственной эффективностью Адептус Кустодес и Адептус Астартес расправились с командой мостика. Это были простые, слабоумные существа, их воля ослабла, и они не оказали никакого сопротивления, кроме жалкого хныканья.
– Гвардия Смерти и офицеры отступили, – сказал Жиллиман. Он оглядел покрытые запёкшейся плотью контрольные галереи и хоры сервиторов, обитатели которых превратились в покрытые буйными органическими наростами ухмылявшиеся зелёные черепа. – Кольцюань, обеспечь телепортационный захват и забери нас отсюда. “''Аквила Респлендум''”, запуск. Все остальные штурмовые группы отступают.
– Корабль подготовлен к самоуничтожению? – спросил Кольцюань. Не было никаких признаков того, что это было так, никаких сигналов тревоги или аварийных сообщений, и никаких изменений в гудении реактора корабля, но в словах примарха был смысл.
– Весьма вероятно и практично, – ответил Робаут Жиллиман. – Я поступил бы так. Мортарион разместил цель здесь, чтобы я выбрал её. Он организовал достаточно сопротивления, чтобы втянуть нас.
Он подошёл к треснувшему окулусу и посмотрел на Иакс.
– Первые ходы игры, – заметил Кольцюань.
– Наш матч в регицид продолжается. Несомненно, так будет всегда, – сказал Жиллиман. – Было бы слишком просить вселенную позволить мне просто убить его.
Жиллиман наблюдал за космической битвой, если столь слабое сопротивление было достойно такого названия. Флот Мортариона разваливался на части. С командной палубы стало ещё более очевидным, что это была тактика втягивания, а не согласованные усилия по победе. Самые большие и наиболее ценные корабли уходили, а ведущие суда уже скрылись за горизонтом Иакса. То, что осталось, было кораблём среднего размера и гранд-крейсером, на котором они в настоящее время находились.
– Он намерен убить как можно больше космических десантников, – сказал Жиллиман. – Большинство этих кораблей подготовлены для подрыва. Дорогостоящий гамбит, но Мортарион всегда разыгрывает карту истощения.
Жиллиман связался с командованием флота и отдал приказ всем абордажным группам немедленно отступить, а кораблям уйти на безопасное расстояние.
– Интересно, где находится этот мерзкий пёс, которого он называет сыном? Тиф командует самым большим чумным флотом. Его присутствие создало бы некоторые трудности.
– Жаль, что его здесь нет, милорд, – сказал Кольцюань. – Я могу вспомнить мало других предателей, которых убил бы с большей радостью.
Последние члены человеческой команды были казнены, и кустодии начали готовиться к экстренному телепортационному извлечению, в то время как Виктрикс Гвардии предстояло вернуться на корабле. Доктрина требовала, чтобы Жиллиман отошёл в центр группы Кольцюаня, но он остался у окулуса, глядя на Иакс. Он вспомнил сине-зелёный драгоценный камень посреди космоса, идеальный мрамор, пример даже для Ультрамара, как человечество могло жить в гармонии с окружающей средой. Мортарион специально нанёс удар в это место, чтобы ранить его. Жиллиман почувствовал, как у него сжались челюсти. Всё, что он мог сейчас видеть, были облака цвета желтушной кожи. От галактической красоты до плачущей раны на теле реальности. Его гнев рос, но именно этого и добивался брат.
– Телепортационный захват установлен, – произнёс один из Виктрикс Гвардейцев.
– Тогда немедленно забирайте нас. Сикарий, поторопись вывести своих людей с корабля.
– Да, милорд.
Жиллиман не сводил взгляда с разорённого сада, пока дуги силы потрескивали по его доспехам. Металлический запах энергии варпа заполнил чувства. Последовала вспышка, это бесконечное мгновение небытия, когда он ощутил, что его душу зовут присоединиться к широким морям варпа, затем пульсация, и он внезапно оказался на борту “''Чести Макрагга''”, обрывки коронных разрядов свисали с его рук и ног, а глазные линзы покрыла паутина варп-инея.
Бригады обеззараживания медленно вышли вперёд в защитных костюмах против повышенной опасности. Широкие сопла распылили антисептик на него и остальных вернувшихся. Конклавы человеческих псайкеров раскинули свои силы по залу, поскольку не все болезни Чумного бога подчинялись физическим законам.
Когда Жиллиман прошёл первые этапы очищения, он связался по воксу с командной палубой.
– Хестрин, – произнёс он. – Как дела?
– ''Мы отходим на безопасное расстояние в соответствии с вашими приказами, милорд'', – ответил магистр флота.
– Удалось зафиксировать какие-либо цели на поверхности? – спросил Жиллиман, уже зная ответ.
– ''Никак нет, милорд, у нас нет никаких указаний на особенности поверхности за пределами провинций вокруг Первой Высадки. Более восьмидесяти процентов планеты недоступны для наших ауспиков. Я приказал попробовать ясновидящим, но астропаты тоже сообщают об отсутствии успеха. То, что они видят, находится не там, где должно быть, и движется''.
– Значит всё так как я и предсказывал, – сказал Жиллиман. – Иакс настолько пропитан варпом, что география стала бессмысленной. Мы должны спуститься на поверхность.
Он поднял руки, чтобы предоставить антисептическим струям доступ к суставам подмышек. Его боевой доспех был забит химикатами. Полная дезактивация займёт больше часа.
– ''Первый из вражеских кораблей самоуничтожился, милорд''.
– Трансляцию в шлем, – приказал Жиллиман.
В его поле зрения появилось изображение космоса в миниатюре. Угасавшее свечение плазмы ознаменовало гибель первого корабля. Пока он наблюдал, взорвался ещё один, примарх внимательно следил за его ослепительной смертью. Его внимание переключилось на список потерь, прокручивавшийся в другой части шлема. Он обнаружил, что его гнев на Мортариона удвоился. Разместив эти корабли именно так, демонический примарх заставил его выбирать между жизнями космических десантников и подданных на планете внизу.
– Как только они закончат с этим жалким фейерверком, встаньте на геостационарный высокий якорь над Первой Высадкой. Приготовьтесь к ограниченному боевому десантированию в окрестностях столицы и дайте мне несколько карт этого места. Атака главного космического порта Иакса начнётся по моей команде.
Новый сигнал подключился к разговору Жиллимана с Хестрином. Офицер-диспетчер флота, судя по символу, приложенному к запросу связаться.
– Говори, – произнёс Жиллиман.
– ''Милорды, извините, что вмешиваюсь, но несанкционированные силы уже приближаются к целевой планете''.
– Кто и чьей властью заявил право на высадку? – спросил Жиллиман.
– ''Это милитант-апостол, милорд'', – ответил офицер. – ''Он ведёт свой крестовый поход и взял с собой кадианский четыре тысячи двадцать первый. Он ссылается на право Белли Примус Адептус Министорум, утверждая, что власть Самого Бога-Императора оправдывает нападение''.
Жиллиману пришлось сдержаться, чтобы не выдать свой гнев.
– Спасибо, что сообщили мне. – Примарх прервал связь. – Ты можешь хотя бы отозвать кадианцев, Исайя?
– ''Они не находятся ни под чьим непосредственным командованием'', – ответил Хестрин. – ''Когда они присоединились к крестовому походу, они почти сразу же поклялись служить милитант-апостолу, и он принял их клятву. Мы можем приказать им вернуться, но они не обязаны подчиняться''. – Хестрин некоторое время молчал прежде чем продолжил: – ''Вместо этого мы можем повредить их корабли, милорд''.
Жиллиман почувствовал необычайную ярость:
– И рискнуть подарить Церкви мученика, а моим недоброжелателям доказательство моего презрения к их убеждениям? – сказал примарх. – Какова его цель?
В качестве ответа Хестрин проиграл Жиллиману короткий отрывок из аудекса. Голос Матьё стал более резким после событий на Парменионе. Он больше не сдерживал свой фанатизм. Жиллимана это не удивило, поскольку он сам не мог толком объяснить, что произошло в битве при Гекатоне.
– ''Во славу Императора мы высадимся первыми!'' – кричал Матьё. – ''Во славу примарха, мы захватим порт!''
– Значит космический порт, – сказал Жиллиман. – Оставьте его в покое. Он может избавить нас от необходимости сражаться за порт самим. Я лично разберусь с ним, если он переживёт высадку. – Он на мгновение задумался. – Пошлите ударный корабль, чтобы прикрыть его спуск. Пусть ему не причинят вреда. Подготовьте мой дипломатический барк, а не “''Аквилу Респлендум''”. Мы идём с протянутыми ветвями мира. Я приземлюсь сам, как только закончится очистка.
Сказав это, примарх закончил разговор.
– Милорд, – спросил Кольцюань по вокс-связи. – Что случилось?
– Не что, а кто. Брат Матьё сорвался с поводка. – Жиллиман стиснул зубы. – Он самый неугомонный из жрецов.
== Десятая глава ==
'''СВЕТ ВЕРЫ'''
К тому времени, как корабль приземлился, транзитный трюм был полон пения. Оно соперничало с рёвом двигателей и сотрясало корпус сильнее, чем жёсткость входа в атмосферу. Посадочный модуль был старым. Он с ворчанием пробрался сквозь неспокойные небеса Иакса и, ударившись о землю, погрузился на шасси, словно устраивавшаяся в юбках вдова.
Но он доставил их в целости и сохранности, хвала Императору.
Трубы трубили так громко, что у людей шевелились волосы и развевались знамёна. Матьё ликовал от заключённой в этом корабле святости, армии истинно верующих, пришедших очистить мир-сад огнемётом, мечом и песней. Шум, который производила его боевая паства, укреплял душу. Любой демон, услышавший этот звук, не мог не испугаться, потому что крестовый поход Свидетелей шёл на войну.
Гигантские поршни с грохотом опустились. Атмосферные клапаны отсоединились. Шипение выравнивавшегося давления присоединилось к песне крестоносцев. Шестерёнки высотой в двадцать футов с грохотом откатились и зафиксировались; барабаны, которые они удерживали, освободились, разматывая цепи со звеньями размером с человека. Когда они с лязгом прошли через направляющие, величественная лестница-пандус тяжело опустилась, впуская щель прокажённого света. Украшения выдвинулись из походных позиций, разворачиваясь, как бумажные скульптуры и превращаясь в кафедры и статуи. Предвкушая освобождение, стаи деревянных ангелов и освящённых черепов, сопровождавшие крестовый поход Свидетелей, поднялись со своих насестов. Среди них была и спутница Матьё, и фратер радовался, что дух его учительницы увидит ещё один мир и вкусит ещё немного мести за своё убийство.
У них будет много возможностей отомстить, подумал он, потому что Иакс смертельно отравлен, и большая его часть находится в руках врага. Корабль задрожал от попаданий по пустотному щиту. Атмосфера была тропически густой, слишком тёплой, удушливой и полной сернистого зловония, которое застилало горло. Впереди несколько прихожан закашляли, и их песни смолкли.
– Братья! – призвал он. – Сёстры! Будьте храбрыми сердцем, Император идёт с нами! Он наблюдает за нами! Пойте для Него! Пойте!
Он протолкался сквозь них, сам направляясь к пандусу. У него не было боевой кафедры или бронированного проповеднического танка, как позволяло его положение, поверх простой мантии он носил солдатский бронежилет. У него даже не было шлема. Он нёс цепной меч и лазерный пистолет; они были смазаны, взведены, благословлены и освящены свежими печатями чистоты, но в остальном выглядели потрёпанными от долгого использования.
Его единственной уступкой опасностям Иакса стали сопровождавшие его три воина в доспехах со щитами и мечами, таинственные воины-аскеты ордена Багровых Кардиналов. Они были его защитниками, но ничто не защищало его так эффективно, как его вера. Когда он приблизился к передней части трюма, ядовитые пары, казалось, отступили, и воздух стал чище. Его глаза светились от ревностного пыла, и Матьё закричал сквозь пение:
– Не бойтесь чумы ложных богов! Она не имеет власти над нами, верными слугами Императора. Не бойтесь дышать испорченным воздухом этого мира, ибо Император защищает и сделает его чистым, как ветры рая! Мы знаем, потому что видели Его за Его работой, и сейчас Он с нами!
Пандус продолжал с лязгом опускаться, открывая загрязнённое небо Иакса. Влажные лихорадочные ветры гнали зеленоватые облака. Стало видно просторные территории порта по другую сторону мерцавшего пустотного щита: проходившие между острыми выступами карста широкие дороги, скопления складов, транзитные здания, железнодорожные терминалы, всё необходимое для межпланетной торговли. Иакс был прекрасным миром, но в этом месте преобладала утилитарность и твёрдый серый камнебетон. Ради порта срезали часть пиков и увенчали их уродливой искусственностью: установленными на разной высоте десятками посадочных площадок различных размеров. Уступая природе планеты, по бокам располагались сады с террасами, но там, где должны были играть яркие цвета, остались только тусклый коричневый и слизистый зелёный. К застоявшемуся запаху умирающих растений добавился запах серы.
Пандус коснулся земли, его последние украшения развернулись, демонстрируя славу Императора. Тусклый свет отразился от позолоченных символов Его божественности и засиял немного ярче.
Матьё ещё больше повысил голос:
– Во имя Императора! Во имя Его сына, вперёд! Давайте вернём свет на эту израненную планету и поможем всем Его верным слугам, которые томятся здесь в нечестивой болезни!
Гимн разросся. Огромной толпой крестоносцы Матьё спустились по пандусу на площадку, которую занимал корабль, затем по парадной лестнице к пустым портовым дорогам. Они стекались со всех миров, которые посетили флоты Жиллимана. Они приходили с каждого корабля флота. Мужчины и женщины, покинувшие смертных хозяев, чтобы лучше служить своему божественному повелителю. Там были слуги, матросы, бюрократы и солдаты, даже лорды и леди – дезертиры по некоторым законам, но офицеры, которые называли их так, шли рядом с ними, и с каждым днём их становилось всё больше и больше.
Вознося осанну господству человека, боевая паства бесстрашно спустилась по пандусу, прошла сквозь пустотный щит и попала под вражеский огонь. Десятки из них пали с песнями на устах, но остальные переступили через трупы, вера сделала их бесстрашными. Те, у кого было оружие дальнего боя, открыли ответный огонь, наполнив воздух лазерными разрядами и пулями. И хотя они умирали, они по-прежнему шли неудержимым приливом веры. Они были полностью уверены в победе, но боевая паства не являлась главным оружием Матьё.
Когда толпа хлынула вниз по ступеням посадочного модуля, в темноте трюма позади них раздался пронзительный органный звук, встряхнувший до самых костей. Зажглись огни, жёлтые лучи прожекторов, яростные, как священный свет Астрономикона. Послышался звук включённых плазменных генераторов и грохот закипавших водяных котлов.
Визжа насыщенную паром музыку из высоких органных труб, военный поезд рванулся вперёд. Огромные гусеницы застучали по пандусу, сотрясая даже почтенный корпус посадочного модуля. Поезд следовал за толпой верующих, его гигантский двигатель, сорокафутовой высоты, тащил боевые вагоны, чьи орудийные казематы уже пробудились, прицельные линзы на лицах ангельских скульптур горели зловещим красным светом. Паломники побежали к ступеням по его бокам, заполняя боевые палубы. Локомотив представлял собой огромный передвижной алтарь, прославлявший Императора, каждая его поверхность была украшена позолоченной скульптурой. Три массивные трубы выпускали ароматный пар. На носу располагался огромный таран, над которым стоял раскинувший руки и крылья ангел, излучая защитное энергетическое поле. Укрытый за ним орган из сотни труб, на которых играли десять подключённых к инструментам человек, издавал могучую песню. За органом была открытая командная кафедра, но Матьё пока сторонился её, желая поставить ноги в сандалиях на испорченную почву и потребовать землю Иакса назад одним прикосновением.
Поезд полностью выехал на пандус, и прихожане бесстрашно шагали вокруг него. Он спустился по нему и продолжил движение по посадочной площадке, перемалывая гусеницами феррокритовое покрытие; затем он достиг лестницы, которая вела к дорогам, и попал под огонь врага.
Щит носового ангела заискрился от тысячи ударов. Поезд с трудом справлялся с крутым спуском, и от его тормозов исходил запах горящего металла. Вагоны подпрыгивали, и казалось, что в любой момент опрокинутся. Гусеницы покраснели от крови павших. Космический порт кишел гвардейцами-предателями и гражданскими, обезумевшими от даров Нургла. Несмотря на неорганизованность, они были почти такими же фанатичными, как последователи Матьё, и более многочисленными. Они направили оружие на поезд, надеясь разрушить его, пока он уязвим, но в вагонах были установлены мощные защитные технологии, ярость врага была отброшена в сторону и всё это время оглушительно играла святая музыка.
Поезд выехал на дорогу, ведущую от зиккурата, за ним последовал первый вагон, затем второй. Когда третий выровнялся, боевой поезд больше не был уязвим, и показал свою ценность. Верующие укрылись под его энергетическими щитами, и хотя несколько выстрелов пробили защиту, бойня прекратилась. На каждом вагоне откинули бронированные кожухи. Поднялись стойки с ракетами, каждая боеголовка была расписана религиозными письменами. Гигантские орудия в казематах открыли огонь, в то время как стоявшие на парапетах группы паломников-крестоносцев добавили к громким молитвам когерентные лучи света.
Матьё шёл рядом с поездом, его сервочереп спустился из стаи наверху и целенаправленно гудел позади него. У него не было стратегии. Он вёл себя не как военачальник, ибо кто он такой, чтобы планировать, когда Император говорит ему, что делать? Но хотя он и не разрабатывал стратегию, он сражался. Он полагался на руководство Его с Терры, который направлял Матьё туда, где он был нужен больше всего, и когда цель была определена, он наносил удар с праведной яростью.
Теперь ему открылся весь пейзаж целиком. Усыпанные остроконечными горными пиками удивительно плоские равнины простирались к городу Первая Высадка. Столица занимала самую большую гору, гордую, как торчавший вверх клык, естественный улей, пронизанный сотами человечества. Пригороды и поселения-спутники прильнули к склонам ближайших вершин. Она тоже был покрыта растительностью и славилась как место необычайной красоты до того, как болезни Нургла превратили её наполовину в слизь.
Хотя город оставался в руках ультрамарцев, ренегаты заняли порт. Они окопались в разбитых по бокам садах, откуда обрушили огонь на дороги. Орудия стреляли из галерей в нижних эшелонах обороны Первой Высадки, целясь в крупные скопления противника. Огонь лоялистских сил смешивался с вражеским, что представляло опасность для боевой паствы, но они храбро пошли в шторм, потому что их щитом была вера.
Среди врагов было мало сплочённости; даже Матьё видел это. Он посмотрел на опорный пункт тяжёлого оружия тремя уровнями выше на ближайшем геоформированном карсте.
– Я иду в бой по воле Императора! Вперёд! – закричал Матьё, и каким-то образом его услышали сквозь музыку огромного поезда и шум битвы. К нему присоединилась группа верующих, и вместе они вырвались из-под прикрытия щитов поезда. Его уход был отмечен обеими сторонами; очереди тяжёлого стаббера преследовали его через дорогу, когда он устремился к зиккурату, убив двух бежавших вместе с ним солдат. Из поезда паломники обрушили подавляющий огонь на врага, стрелявшего в их пророка. Поезд прогрохотал дальше, его парапеты поравнялись с противником в садах, затем проехал мимо и занялся другими врагами.
К тому времени Матьё и его крестоносцы достигли основания карстовой башни и мчались вверх по лестнице, его стражи поворачивали силовые щиты, чтобы отразить выстрелы. Всё больше его последователей падали от лазганов, которые держали некогда верные люди. Женщина в грязной синей униформе появилась над террасой наверху и бросила вниз кусок камнебетона. Он отскочил от одного из щитов Багрового Кардинала. Матьё застрелил её.
Матьё бросил на неё лишь короткий взгляд, когда её тело рухнуло на лестницу. Раньше она служила в Ультрамарской ауксилии, но поддалась порче Чумного бога и блуждала далеко от света. И всё же Матьё не презирал её. Она страдала, у неё выпадали волосы, а зубы стали чёрными.
– Покойся с миром, сестра, – сказал он, проходя мимо. – Твоя боль закончилась.
Ещё больше людей вышли из двери, ведущей внутрь пика. Разношёрстная группа гражданских и солдат, очень похожая на боевую паству Матьё, но последователи совершенно тёмного бога. Их кожа была бледно-серой. Их рты покрывали язвы. Глаза покраснели. От них воняло мертвечиной. Один был необычайно тучным, его горло распухло от разрывающихся желёз, левая нога стала толстой от слоновой болезни. Другой был настолько истощён, что казался живым скелетом, и его глаза безумно вращались в глазницах, как будто пытались сбежать от мучений.
– За Императора! – взревел Матьё, и последователи подхватили его крик. На лестнице разразилась яростная схватка. Цепной меч Матьё заурчал. Кровь и раздавленная плоть брызнули, когда фратер врезался в первого предателя, повергнув его вниз. Следующему Матьё выстрелил в голову. Разрушительные поля трещали, когда крестоносцы прорубались сквозь атакующих. Солдаты Матьё кололи штыками, его гражданские последователи – орудовали грубыми булавами.
– За Императора! За Императора! – кричали они. Дубинки сокрушали черепа. Выстрелы из лазерного оружия в упор поджигали одежду. Цепной меч Матьё окатил его красным. Кусочки больного мяса летели в его открытый в вопле рот, но ему нечего было бояться заразы врага, ибо Император был его целителем и его хранителем.
Поток врагов, хлынувший с посадочного шпиля, замедлился, затем обратился вспять, и крестоносцы Матьё расталкивали друг на друга, чтобы преследовать беглецов. Матьё выстрелил одному врагу в спину. Другие пали от дробящих ударов сзади.
– Простите их! – закричал Матьё, ликуя от битвы. – Вы ничего не знаете об их страданиях! Освободите их через смерть!
Крики в зиккурате стихли, когда последние несколько человек сбежали. У Матьё было время сделать один, пропитанный кровью вдох, прежде чем поток его маленького отряда потащил его вверх по лестнице к опорному пункту.
Гвардейцы-предатели, охранявшие тяжёлый стаббер, не ожидали их и продолжали стрелять в толпу боевой паствы. Когда группа Матьё появилась, они попытались снять оружие с треноги и развернуть, но действовали слишком медленно.
В это время из задней части каждого вагона с рёвом выпустили в шахматном порядке по три ракеты, которые умчались в небо. Под оглушительный рёв реактивных двигателей, последователи Матьё обрушились на расчёт стаббера. Они были в бешенстве, доведённые рвением до высот кровожадности, и разорвали незадачливых врагов на куски.
Последние несколько предателей на террасе сбежали, отстреливаясь. Ещё один из людей Матьё упал. Его воины последовали за ним, и Матьё ничего не сделал, чтобы остановить их. Они выполняли работу Императора.
В арсенале Матьё было ещё одно оружие, и теперь оно появилось. Облака расступились вокруг тускло-зелёных корпусов посадочных модулей Астра Милитарум. Их сопровождали звенья штурмовых кораблей космического десанта и Навис Астра, крутые пикирования переходили в стремительные виражи. Двигатели ревели, пока тяжёлые транспорты приземлялись на вершины вокруг космического порта, поднятый ими воздух заставлял больные сады развеваться, словно освобождённые люди приветственно размахивали флагами.
Прибыл полк полковника Одрамейера.
Матьё усмехнулся, его зубы сверкнули белым залитом кровью лице.
– Милостью Его божественного величества, Бога-Императора Терры, космический порт Первой Высадки наш! – Он вскинул оружие и поднял лицо к небесам. Воздух уже пахнул немного слаще.
– Слава Императору! – проревел он. – Слава Императору!
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]
