52
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
м
– Знаю. Но сначала мы поговорим, сын мой.
== '''<big>КНИГА ПЯТАЯ:ТРОННЫЙ ЗАЛ</big>''' ==
=== '''<big>13 По воле волн</big>''' ===
Небо, невероятно голубое, заполнило ее видение – небо ее юности, еще чистое от химических выбросов и углеводородных загрязнений. Секреты добычи топлива, сокрытого в недрах Земли, были хорошо известны уже тогда, но его расточительное потребление в мировых масштабах будет только в будущем.
От вида с вершины горы захватывало дух: подернутые дымкой долины, дремучие леса и темный океан, полный бесконечных тайн.
Но она всегда возвращала взор к небу.
С тех пор Аливия видела много миров, но ни один из них не мог сравниться с красотой Старой Земли. Возможно, ее мнение было субъективно, но она не могла отрицать, как манил ее родной мир.
''Почему же мы так спешили покинуть его...?''
В памяти всплыло болезненное воспоминание, но она прогнала его.
Аливия не хотела, чтобы это место мира и спокойствия исчезло.
Она знала, что вспоминает свою родину, видит то время, когда мир еще не показал ей свое истинное лицо, и ей не открылась жестокая правда ее существования. В последний раз она видела это место во снах, куда вторгся Джон Грамматикус, чтобы ее предупредить.
Вспоминая, она перевела взгляд с бескрайнего неба на опушку леса. Деревья росли густо, между их шершавыми стволами были видны только медленно надвигающиеся серые тени.
Она улыбнулась, снова увидев могучего оленя. Он пасся на краю леса, его совершенное великолепие восхищало не меньше, чем в первый раз. Но сейчас его красота была омрачена – в результате какого-то отчаянного бегства шкура цвета красного золота покрылась пятнами, а некогда могучие рога были обломаны в кровавой битве.
Когда-то он был хозяином этой горы и вел дикую охоту на высоких холмах и в дальних пустошах, но теперь он казался загнанным и пользовался моментом, чтобы восстановить силы.
Аливия затаила дыхание, чтобы даже малейшее движение не разрушило чары.
Олень поднял голову, его ноздри затрепетали.
В их прошлую встречу животное бросилось в сторону горных пиков, стая красноглазых волков гналась за ним по пятам. Но сейчас он медленно направлялся к ней.
С каждым шагом очертания оленя менялись, сбрасывая пелену метафоры и принимая форму, в которой она видела его в последний раз: высокий широкоплечий мужчина, одетый как земледелец, по-своему красивый, с каштановой жесткой бородой и сильными руками, покрытыми шрамами.
Еще одно обличье, но, по крайней мере, приятное.
Какое бы лицо Он не являл миру, Он никогда не мог утаить необузданную силу и угрозу в Своих глазах.
– Когда я покидала Терру, я сказала, что больше не хочу тебя видеть, – сказала Аливия.
– Знаю, и я не хотел тебя беспокоить, правда, не хотел, но...
Он умолк. Не было нужды в объяснениях.
– Я была на страже на Молехе, ради тебя, но не смогла остановить его.
Ему не нужно было спрашивать, кого она имела в виду.
– Я знаю. Это было невыполнимое задание, Аливия. Никто не смог бы его остановить. Не такого, каким он стал.
– Мы пытались, – сказала Аливия. – Хорошие люди при этом погибли.
– Но не ты.
– Не я, – она с горечью выплюнула слова. – Это я никогда не умираю.
Некоторое время они сидели молча, наслаждаясь видом океана. За свою долгую жизнь она проплавала все моря Земли, но никогда не уставала смотреть на волны и слушать, как они шуршат по гальке или разбиваются о скалы.
– Почему ты здесь? – спросила Аливия. – Разве у тебя нет более важных дел? Ну, ты знаешь, судьба галактики, защита Терры, и все такое?
Он кивнул.
– У меня накопилась несметная масса важных дел, Аливия, и на многие уже нет времени.
– Дай угадаю – раз ты здесь, значит в одном из них замешана я?
– Так и есть.
– Оно мне понравится?
Он на мгновение задумался, затем ответил:
– Нет, но оно должно быть сделано.
– Да ну тебя к черту. Ты не командуешь мной, больше нет. Ты поклялся, что задание на Молехе будет последним.
– Могу возразить, что ты с ним не справилась.
– Пошел ты, – огрызнулась Аливия. – Ты только что сказал, что никто не мог помешать Хорусу пройти через тот портал. Я помню, как тащила тебя вверх по лестнице, и ты сказал мне, что я могла бы с тобой сделать.
– И я не шутил, – он потянулся, чтобы взять ее за руку. – Ты по-прежнему можешь, и мне бы не хотелось просить об этом снова. Но позволь показать, что поставлено на карту.
Она отдернула руку:
– Я видела, как пал Молех. Я была за стенами твоего Дворца. Поверь, я знаю, что поставлено на карту. И замечу, даже если Хорус победит, не думаю, что все станет еще хуже, чем при тебе.
– Ты в это не веришь, – возразил он. – Ты знаешь, что там – в темноте. Ты слышала шепот нерожденных и видела, что происходит, когда люди поддаются искушениям Хаоса. Я бы не просил, будь иной способ.
– Ты лжец и изверг, манипулятор и убийца, – сказала Аливия. – Твои армии вырезали миллионы во имя Единства и сокрушили всех, кто выступал против твоего правления. Ты сотворил монстров из собственной плоти и выпустил их свободно разгуливать по галактике, а теперь, когда они набросились на тебя, ты притворяешься удивленным? И все это ради видения, которое можешь видеть только ты. Ты знаешь, что Магнус убил Малкадора, да?
Он согласно кивнул, Его плечи поникли.
– Я почувствовал его смерть, его агонию, когда Магнус убивал его.
Пролитые Им слезы были настоящими и до боли чистыми, а ненависть и любовь Аливии к Нему настолько сильны, что ранили ее сердце. Собственные слезы навернулись ей на глаза, но она сердито смахнула их.
– Твои руки по локоть в крови, – сказала она. – Так же, как и наши. Я просто хочу, чтобы все это закончилось.
– Тогда помоги мне, – Он снова протянул ей руку. – Позвольте мне поделиться с тобой своим Прозрением.
Медленно, вопреки здравому смыслу, Аливия взяла Его за руку.
И Император показал ей все в одно мгновение.
Аливия запрокинула голову и закричала.
Иссохший труп, навечно прикованный к Золотому Трону.
Магнус шагнул в деревянную дверь, неуместную в данной обстановке, и испытал кратковременный толчок перемещения, похожий на телепортацию, только более сильный и глубокий. От смещения градиента температуры по всему телу пробежала дрожь.
Где бы они сейчас ни находились, они оказались гораздо глубже под землей, чем раньше.
Их ждал Откровение, Его золотые глаза сияли еще ярче.
– '''''Я был здесь раньше''''', – сказал Магнус, и его захлестнула волна стыда.
– Воспоминания осколка твоей души? – спросил Ариман.
– Нет, – ответил Откровение, обращаясь непосредственно к Ариману. – Твой генетический отец появился здесь не как тень, и не как обрывок самого себя, а как Магнус Красный, гордый и верный сын Императора Человечества.
– Это...? – начал Амон.
– '''''Тронный зал''''', – закончил Магнус.
И хотя Тысяча Сынов присягнули на верность Воителю и сражались бок о бок с воинами, которые пытались превратить в руины каждое здание в Империуме, им было сложно игнорировать общее наследие этого места, настолько оно было велико. Оно давило на них тяжким грузом по мере того, как Откровение вел их все глубже во внутреннее святилище Императора.
Пещера, из которой они пришли, была невообразимо огромной, но этот подземный донжон был в несколько раз больше. Его заполняли механизмы: бесконечные петли шипящих труб; кабели, извивающиеся по полу и свисающие со стен, точно раненые змеи. Рядами возвышающееся перегруженное оборудование было оснащено бесчисленным множеством датчиков, но что они измеряли, для Магнуса было загадкой.
Пол вибрировал от грохота работающих сокрытых механизмов и стука поршней, непрерывно движущихся вверх-вниз в самых дальних уголках подземелья. Воздух заполняли едкие испарения озона от громадных процессоров терраформирования, а между гигантскими машинами, которые генерировали потоки энергии, прыгали сверкающие дуги.
Тысячи слуг, перепачканных маслом, священнодействовали над оборудованием под пристальным взглядом техножрецов Механикум в красных и черных робах. Послышались сигналы тревоги на визжащем бинарике, но вместо того, чтобы бежать при виде врага, их лица – гибриды из металла и плоти – только признали приоритет вновь прибывших менее значимым, чем машины, которые они обслуживали.
В геомантическом центре этой необъятной пещеры находилось сооружение из золота, неизвестное и наводящее страх, которое Магнус уже видел наяву, в видении и во сне. Пьедестал гигантских размеров, уходящий ввысь на километры, был покрыт серебристыми узорами из рунических схем. Тайная технология, функционирование которой даже Магнус не мог постичь, обеспечивала работу каждой машины тут и там. Кабели и трубопроводы переплелись словно в гордиев узел, который притягивал к своему загадочно бьющемуся сердцу огромные объемы энергии.
И все же не это привлекло внимание Магнуса.
За этим монументальным возвышением располагались золотые двери невероятных размеров, их поверхность содрогалась от титанических ударов и под воздействием сил за гранью воображения. Они были настолько огромны, что величественные боевые машины Механикум могли позволить себе маршировать с высоко поднятыми бронированными головами. Сквозь них могли проходить целые армии. По своим размерам они превышали все, что Магнус видел во Внешнем дворце.
Даже Колоссовы врата и Горгонов рубеж поблекли и утратили свою значимость.
Даже Львиные Врата не могли сравниться по масштабу и величию.
Но все же не врата нечеловеческих размеров зачаровали Магнуса.
Его взгляд был прикован к исполинскому трону из золота и серебра, который возвышался на самом верхнем ярусе золотого сооружения. Его поверхность, словно укрытая лоскутным одеялом, была покрыта заплатами из бронзы и платины, как будто внутренние механизмы устройства много раз выходили из строя и ремонтировались. На вершине этой непостижимой машины с откинутой назад головой и плотно закрытыми глазами восседает фигура, с головы до ног облаченная в доспехи из отполированного золота.
Прозрачные языки пламени янтарного цвета омывают Его смуглую кожу мягко накатывающими волнами, освещают бледные тени на Его лице, напряженную челюсть, обнажают удивительную силу, исходящую от Него, и боль Его страданий. Объемы энергии, перетекающей из машины к Императору, были невообразимы.
– '''''Я говорю с Ним или с тобой?'''''
– Мы – одно целое, обращайся ко мне, – ответил Откровение. – Ущерб, который ты нанес золотым вратам, требует моего внимания целиком. Атаки нерожденных с той стороны не прекращаются, и война в паутине становится все более ожесточенной.
– '''''Я сделал это?''''' – слова Магнуса были наполнены ужасом. – '''''Когда пытался предупредить тебя о предательстве Хоруса?'''''
– Да, ты, – согласился Откровение. – Твердость твоих намерений и их последствия не ускользнули от меня, Магнус, но сдерживание орд нерожденных обходится мне так дорого, что я не в силах оценить их по-настоящему. Сотни тысяч жизней утрачено в борьбе с бесчисленным воинством из мерзости и порочности. Без моего постоянного присутствия на Золотом Троне Терра уже сейчас может стать миром демонов.
– '''''Я... я не мог знать''''', – вымолвил Магнус и сжал посох так крепко, что стержень из дерева и адамантия начал трескаться. Шелестящие голоса из гримуара примарха – жертвы погубленного им мира – теперь раскрывали свое существование, всплывая с его страниц, неподдающихся никакой логике, в пульсирующих пятнах колдовского огня и сползая по рукам его владельца, жадные и нетерпеливые.
– Тебе говорили, – возразил Откровение. – Тебя предупредили. Но ты решил, что тебе лучше знать.
– '''''Я знал только то, что ты мне сказал''''', – огрызнулся Магнус, и свет Моргенштерна замерцал по рукояти посоха.
– В этом мой просчет. Ты был рожден быть проницательнее любого из твоих братьев, но даже ты не мог постичь темные, бесконечные и адские глубины варпа лучше меня. И когда я сказал, что есть места, где даже я не хотел бы оказаться, и границы, которые я не хотел бы пересекать – тебе должно было быть достаточно этих слов.
Надменность и самоуверенность в словах Откровения прозвучали подобно пощечине.
– '''''Твое самомнение поражает, твое высокомерие не имеет себе равных''''', – произнес Магнус.
Он чувствовал, что потребность выплеснуть ярость затмевает желание получить ответы, но продолжал бороться с ней.
Магнус огляделся, не в силах примириться с тем, что он продолжает присутствовать в зале с полным отсутствием какой-либо охраны Императора.
– '''''Где твои преторианцы? На стенах отчаянные сражения. В Колоссах я видел тысячи людей Константина, но генерал-капитан Легио Кустодес никогда бы не согласился оставить тебя совершенно без защиты'''''.
– Я удалил от себя их, сын мой, – сказал Откровение. – Даже сейчас они пытаются прорваться внутрь, опасаясь, что я замышляю нечто, что может поставить под угрозу мою жизнь.
– '''''А ты замышляешь?''''' – спросил Магнус, делая шаг навстречу Откровению.
– Весьма вероятно, – сказал мужчина. – Есть причина, по которой твой путь привел тебя в Ленг. Я надеялся, ты запомнишь тайный ход через обсерваторию. А Залом Побед я уже давно пользуюсь как скрытым маршрутом, чтобы ходить среди моего народа без сопровождения.
Значение сказанного поразило Магнуса, как удар.
– '''''Ты позволил мне увидеть трещину в телэфирном щите...'''''
Откровение кивнул.
– Да. Если бы я просто позвал тебя, ты бы никогда не пришел.
– '''''Но зачем?''''' – не понимал Магнус. '''''– Ты должен был знать, что я мог сделать, встреться мы лицом к лицу'''''.
Откровение выступил вперед и положил руку на плечо Магнуса. Его глаза – пылающие озера из расплавленного золота – были бездонными и яркими, как сердца звезд.
Он покачал головой и сказал:
– Я надеялся, что так и будет, сын мой, но не мог знать наверняка, пока ты не появился здесь, что и сделало этот гамбит таким опасным. Поэтому я должен был скрывать его от Константина и всех остальных, кроме Малкадора.
– '''''Опасным? Таким же опасным как трюк с Сатурнианской стеной?'''''
Откровение усмехнулся:
– По сравнению с этим план Рогала был очевидным.
– '''''Тогда позволь мне просветить тебя''''', – сказал Магнус и ткнул навершием посоха в грудь Откровения. Поток неземного огня хлынул вдоль рукояти, разрушая аватар его отца изнутри.
Человек, который не был человеком, вскрикнул, когда чистейший огонь Пирридов поглотил Его сотворенную плоть, психическое пламя бушевало в мире смертных и в мире нематериальном. Огонь стекал по конечностям Откровения, освещая изнутри Его тело и распростертые руки. Он кричал и извивался, как пойманный в ловушку зверь.
Свет померк и исчез, а вместе с ним исчез и Откровение.
Только серебряное кольцо пережило пожар, оно упало на каменный пол с музыкальным звоном. Магнус опустился, чтобы поднять его, и, вороша концом посоха пепел Откровения, надел на средний палец правой руки. На плоской верхушке кольца был изящно вырезан стилизованный глаз.
Магнус сжал кулак, его сыновья собрались вокруг.
Он ощущал их замешательство, их чувство, будто они плывут по течению. Никто из них не предвидел этот момент, даже он сам. Ничего не знать о будущем – перспектива, которая не нравилась ни одному корвиду.
– Ты убил его... – выдавил Амон.
– '''''Я убил марионетку, а не ее хозяина''''', – уточнил Магнус, поднимаясь и направляясь к золотому пьедесталу. Он поставил ногу на первую ступеньку и повернулся к ожидающим его сыновьям.
– '''''Дальше я один''''', – сказал он. – '''''Постройтесь в мандалу, если конечно сможете сформировать ее втроем, и ждите меня'''''.
Ариман шагнул вперед и сказал:
– Делай, что должен сделать, мой господин.
Магнус кивнул и начал подъем к гигантской фигуре на Золотом Троне с одной единственной целью. Позади у основания ступеней его сыновья выстроились в часть мандалы, держа болтеры наготове по бокам.
Примарх шагал широко и уверенно, и, хотя трон находился высоко, ему потребовалось всего несколько мгновений, чтобы достичь самой вершины пьедестала.
Возможность находиться в непосредственной близости от отца ранила Магнуса глубже, чем он ожидал. Со времен Никеи они не делили единое физическое пространство, а воспоминания о лицемерии того дня все еще грызли его сердце, как осколок шрапнели, слишком опасный, чтобы его удалить.
Приблизившись, Магнус увидел нескрываемое напряжение на лице отца. От усилий оно покрылось глубокими морщинами, на лбу, обрамленному лавровыми листьями, выступил блестящий пот. Его глаза оставались плотно закрытыми, хотя Он, несомненно, чувствовал, что Магнус приближается с жаждой убийства в сердце.
Но все же оставался на месте, не обращая внимания на присутствие сына.
Магнус оглянулся вниз, услышав безошибочно узнаваемый рев масс-реактивных снарядов.
Шесть воинов, используя в качестве прикрытия огромные механизмы, двигались на высокой скорости.
Трое в инеисто-серых доспехах, трое в темно-зеленых. VI и XVIII. За ними следовал Лемюэль Гамон, в благоговейном трепете он опустился на колени перед логическими машинами. Сначала Алый Король решил, что Космические Волки медлительны и неуклюжи, но быстро понял, что тяжесть присутствия его отца влияла и на них.
''Какая ярость нужна, чтобы преодолеть этот священный страх!''
Магнус сузил глаза, узнав воинов VI легиона по энграмме коллективной памяти своих сыновей.
– '''''Дозорная стая Бёдвара Бъярки''''', – произнес он. – '''''И ты привел с собой друзей с Ноктюрна'''''.
Псы Русса сражались с его сыновьями на Камити Соне, преследовали их в Великом Океане и атаковали в самом сердце хрустального лабиринта.
''Совпадений не бывает…''
Между космодесантниками началась перестрелка. Его сыновей превосходили числом два к одному, но даже при таком раскладе сил он не опасался за их жизни.
Магнус отвернулся от борьбы внизу. Для колебаний не было места.
Остановиться перед лицом врага, даже на краткий вздох, лишило бы его решимости. В мыслях он вернулся к Просперо, к безвозвратно утраченным знаниям, к погибшим сыновьям. А еще к предательству на Никее. Он подумал об истине, облеченной в ложь, в которой его заверили, о невыполненных обещаниях и потерянной надежде на совместные исследования Великого Океана в будущем.
Сын посмотрел в лицо своему отцу и отвел руку назад, готовясь метнуть посох, как китобой гарпун, в безупречном броске.
Копье задрожало в его руке, принимая форму идеального клинка.
Костяшки пальцев побелели на дымящейся рукояти.
Наконечник загорелся оранжевым и превратился в ярко-красное сияние, до краев наполненное болью разбитой души Магнуса. Это мог быть смертельный удар, достаточно мощный, чтобы положить конец царствованию бога.
Копье опустилось, голова упала на грудь, раскаяние грозило задушить Алого Короля. Ярость и сила, наполнившие клинок, готовый убить бога, погасли, как свеча на рассвете.
– '''''Я любил тебя, как никто другой''''', – зарыдал Магнус.
Размытое движение заставило его поднять голову, и он увидел, как фигура, не уступающая ему по росту, тяжело приземлилась на вершину пьедестала так, точно ударил гром. Ударная волна разошлась мощными кругами, в результате энергия выплеснулась дуговым разрядом, как гейзер, и пламя вырвалось из расположенных по близости машин.
Магнус прикрыл глаза от жара, наполнившего воздух, в недоумении всматриваясь в силуэт, очертания которого выступали из сочащегося светом, рассеивающегося облака перегретого пара.
Коленопреклоненный колосс в зеленых доспехах медленно поднимался из воронки в металлическом полу, которую он пробил своим приземлением. Переливающаяся мантия из чешуйчатой кожи умбры крепилась к мощному драконьему черепу на плече лучшего боевого доспеха, известного Империуму, а чудовищные латные перчатки рычали от силовой энергии.
Кожа цвета глубокой ночи, будто наполированный обсидиан, глаза как красные солнца на закате дня. Одна кисть стиснута в кулак для удара, другая держит Урдракул – могучий боевой молот из несокрушимого железа и бронзы.
– '''''Значит, слухи правдивы''''', – произнес Магнус. – '''''Вулкан жив...'''''
