827
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас= 1012
|Всего = 43
}}
– Слава Императору! – проревел он. – Слава Императору!
== Одиннадцатая глава ==
'''ПРОСЬБА ИСТОРИТОРА'''
В более спокойные часы Марнею Калгару почти казалось, что всё в порядке. Защитные лазерные батареи молчали, в то время как флотилия горя кружила над противоположной стороной планеты. Возле стены не было врагов. Если бы не запах дыма, это мог быть любой день в прискорбно редкие периоды мира на Макрагге.
Так высоко в крепости Гера присутствие дыма было слабым, но постоянным, и там, где окна крепости-монастыря оставались открытыми, всегда пахло пожарами. Если бы он вышел из кабинета, пересёк балкон, подошёл к балюстраде и посмотрел вниз, что ж, тогда уже нельзя было избежать факта, что Магна Макрагг Цивитас горел.
Именно отсюда они с Тигурием наблюдали, как горит их город.
Пожар поглотил все земли за пределами древних внутренних стен Мурус Присцилла. Со времён первой жизни Жиллимана город разросся, охватив всю прибрежную равнину, преодолев огромные посадочные площадки эпохи Ереси и распространившись в море на искусственные острова и плоские полосы осушённых земель. Калгар видел карты; он стоял на этом самом месте с примархом и слушал, как тот рассказывал, как всё было, когда он жил первую жизнь. Не так уж много древности пережило войны, которые видел Макрагг. Похоже, что снова начался процесс уничтожения.
В Лицейском заливе морские хабитаты оплыли, словно водяные лилии с огненными лепестками. Прибрежные аркологические башни, корни которых глубоко уходили в морское дно, превратились в почерневшие и осевшие остовы балок, погружённые в воду. Само море горело там, где пролился прометий. В воздухе кроме пожаров чувствовался запах гнили, намёки на фекалии и больных тел. За Мурус Присцилла в небо поднималась огромная стена огня, вечно танцующая и сердито-красная, пожиравшая сердце Пятисот Миров. Ночью она отражалась в небе над Великим Разломом.
– Они скоро будут здесь, – сказал Тигурий Калгару.
– Будут, – согласился Калгар.
Он видел их в море: танкеры, рыболовецкие суда и грузовые корабли, переделанные в военные транспорты, перевозившие новые чумные орды Мортариона, чтобы разбиться о берег. Как в океане, так и на орбите, где флотилия горя затмила космос, бесконечный поток чумных скитальцев, набитых обманутыми смертными, отчаянно желавшими дать выход насилию. Они уже сокрушили орбитальные сети. Не важно, сколько кораблей Ультрадесант сбивал в небесах, казалось, что их становилось только больше. Успешная высадка была возможна только вдали от грозных укреплений Магна Макрагг Цивитас, и орды погрузились на океанские корабли для нападения с воды. Они накатывали волнами, регулярные, безжалостные и утомительно предсказуемые.
– Вы не отдадите приказ открыть огонь? Теперь они в пределах досягаемости расположенных на склоне орудий, – спросил Тигурий.
Два лорда космического десанта стояли бок о бок, глядя на сцену, которая так чётко раскинулась перед ними, что могла быть тактическим гололитом. Стеснённое плато крепости Гера простиралось со склона горы до огромных искусственных утёсов её стен. За бастионом лежала внутренняя цивитас, затем внешний район с его горевшими зданиями и, наконец, море.
– Пока нет, Варрон. Если только вы не порекомендуете это.
Тигурий вздохнул, и его взгляд расфокусировался, когда он заглянул в неизвестное будущее.
– Вы правы. Обстрел пока мало что изменит. Удар молота ещё не нанесён. Эта волна не последняя. Впереди нас ждёт гораздо большая опасность.
– Поэтому мы откроем огонь, когда они приблизятся. Если будет нападение с другого направления, я не хочу спешно переносить удар. – Калгар провёл пальцами перчатки Ультрамара по мраморной ограде. Голубой керамит заскрежетал по камню. В полностью открытом состоянии пальцы перчаток были достаточно большими, чтобы обхватить всю ширину парапета.
– Мы должны сохранять бдительность. Хотя библиариум не чувствует приближения демонического нашествия, и варп спокоен вокруг Макрагга, в игре происходят определённые события.
– Стоит ли нам ожидать Гвардию Смерти? – спросил Калгар.
– Нет. Эти отбросы – всё, что может предложить Мортарион. Его планы сосредоточены на Иаксе и нашем генетическом отце. Здесь действует другой игрок. Он хорошо прячется, он знает, что я могу его почувствовать, поэтому я остаюсь в неведении о его природе или планах. Но будьте осторожны, что-то надвигается. Один из заместителей Мортариона, возможно, демон. Что-то значительное.
– Оно скоро появится?
Тигурий покачал головой:
– Я ничего не вижу.
– Значит вот как обстоит дело, – сказал Калгар. – Орда заблудших смертных для нас вообще не представляет опасности. Вот чем Мортарион удостоил нас, таково его презрение к нашей доблести. Меня это оскорбляет.
– Не придавайте слишком большого значения тому, как он оценивает нас. Эти отбросы предназначены для того, чтобы держать нас вдали от нашего генетического отца. С ними нужно разобраться, поэтому мы остаёмся, чтобы нанести удар. Это беспокоящая стратегия, но она работает, – сказал Тигурий. – Это утомительное занятие. У Мортариона нет шансов взять крепость.
– Если не придут другие.
– Как я и предвижу, других не будет. Вот почему мы должны остаться здесь. Мы с вами не можем оставить Макрагг без защиты. Если мы поспешим к нашему отцу, планета падёт. Я видел это. Это несомненный факт.
Калгар тихо проворчал.
– И всё же я благодарен, что нас так мало на планете, и что ауксилии достаточно, чтобы сдержать брошенные на нас отбросы. По крайней мере, скованно не больше одной боевой роты. Было бы трудно оправдать отсылку других, если бы они были здесь. Вопрос в том, какой ущерб нанесут враги планете, прежде чем они будут уничтожены, и какие деяния, которые мы могли бы совершить в другом месте, не произойдут?
Они наблюдали, как отряды солдат чётко двигались через Цивитас Вертус к внутренним стенам. Они шли по дорогам, которые носили те же названия, что и во времена примарха. Имена были всем, что осталось от его времени. Внутри стен царило некое подобие нормальности, за исключением тех мест, где вражеские снаряды или энергетические лучи пробили пустотные щиты и разрушили изящные здания, но пока внутри Мурус Присцилла не было ни одного пожара.
– Когда мы их оценим, мы сможем их уничтожить. Будь несколько сдержаннее, Марней, – сказал Тигурий. – Характер надвигающейся угрозы... – Он прищурился. – Здесь есть нечто большее, нечто, выходящее за рамки сражения. Большая опасность для всех. Что-то неожиданное.
– Пока это не проявится, сдержанность – моя стратегия. Я укрепляю стены на случай, если эти корабли не единственные враги, – сказал Калгар. – Я доверяю вашим способностям, Варрон, но у меня пять полков ауксилии, готовых двинуться сюда из внутренних районов, если потребуется, а если произойдёт худшее, тогда мы можем призвать тетрарха Бальтюса с подкреплениями. Война на западе подходит к концу, благодаря альдари. Это уже кое-что. – Калгар постучал по камню механическим суставом пальца. – Ситуация плохая. Я не могу здесь больше оставаться. – Он медленно покачал головой. – Слишком многие из нас продолжают сражаться в Вигилусе. Я должен быть сейчас там.
– Последнее десятилетие было трудным для вас, – сказал Тигурий. – Я понимаю.
– Я думаю, вы один из немногих, кто понимает, Варрон, – сказал Калгар. – Вы были ранены и измучены, вынуждены пожертвовать братьями, чтобы ускорить моё продвижение через Нахмунд. Мы оба перешли Рубикон. Наши пути следуют друг за другом.
– И всё же я полагаю, что для вас это было сложнее, – сказал старший библиарий. – На вас лежит бремя командования всеми нами. Вы – правитель Макрагга и всего Ультрамара. Произошло много изменений. Если бы я был на вашем месте, было бы трудно не воспринимать действия примарха как критику. Это не так.
Марней Калгар ничего не ответил, но Тигурий точно прочитал его мысли. Он не мог не чувствовать, что их лорд оценивает его. За годы до возвращения Жиллимана Калгар изгнал тиранидов, орков, демона М'Кара Возрождённого, Чёрный Легион и Железных Воинов. До сих пор он побеждал все угрозы. Но каждое вторжение приводило к гибели небольшой части Ультрамара, пока вторжение Мортариона не угрожало отравить всё королевство.
Правда заключалась в том, что он не мог выиграть Чумные войны без Робаута Жиллимана. Если бы примарх не вернулся из крестового похода, Ультрамар погиб бы. Сердце королевства сейчас умирало, и вот он сражался с сектантами и мутантами, не решаясь уйти на случай, если что-то случится со столицей. Хуже всего было то, что он знал, что если он всё-таки решит уйти, то мало что изменит в том месте, куда придёт. Жиллиман рассекал звезды, словно меч Императора, в то время как отсутствие Калгара в битве за Макрагг, четвёртом сражении с этим именем за последние столетия, может оказаться катастрофическим.
Тигурий повернулся и посмотрел на него.
– Будьте спокойны, брат. Мы оба должны находиться здесь. Я это знаю. Наше место здесь.
Калгар не был настолько уверен, но спрятал свои мысли за железной дисциплиной.
– Примархи сражаются, – сказал он, меняя тему. – Разве это вас не удивляет?
– Как будто легенда ожила, – ответил Тигурий.
– Да, но это чёрные времена, – сказал Калгар. – Конец. Языческие сказания о смерти солнц.
– Вы говорите, как сыновья Русса, – заметил Тигурий. – Надежда сохраняется. Есть пути к спасению, хотя они и коварны. – Он снова замолчал. Всё, что Тигурий видел в будущем, беспокоило его. Калгару не нужно было быть псайкером, чтобы понять это.
Корабли приближались к побережью. Их двигатели извергали чёрный дым из труб. Калгар активировал вокс-бусину.
– Артиллерия склона, слушайте мой приказ. Взять на прицел и уничтожить приближающийся чумной флот. Сожгите их дотла. Не позвольте их жизненным ядам отравить наши океаны.
– ''Как прикажете, лорд-защитник'', – раздался ответ. Он ненавидел этот титул, слишком близкий к титулу его генетического отца, словно он подражал ему, отчаянно нуждаясь в признании. Как бы он ежедневно ни благодарил Императора за возвращение Жиллимана, иногда Калгар чувствовал, что задыхается от своего присутствия в этом мире.
Вой сирен поднялся по всему городу, предупреждая жителей. Граждане Макрагга были дисциплинированными, и можно было рассчитывать, что они отвернутся. Ни один человек не лишился зрения, когда применили атомное оружие.
Орудия выбили барабанную дробь своего бога. Над головой просвистели снаряды. Им потребовалось на удивление много времени, чтобы поразить цели, но когда они это сделали, атомные взрывы уничтожили корабли один за другим. Глаза и кожа космических десантников мгновенно потемнели. Защищённые, Тигурий и Калгар наблюдали за уничтожением флотилии.
Не осталось ничего, кроме исчезавших грибовидных облаков и столбов пара, взметнувшихся поддержать небесный свод. Сенсориум Калгара зарегистрировал незначительное увеличение радиации, но заряды были маломощными; она быстро рассеивалась, а временные яды радиоактивности были небольшой ценой, которую требовалось заплатить, чтобы избавиться от болезней Нургла.
Они наблюдали, как вызванное обстрелом цунами обрушилось на прибрежные районы и потушило пожары, когда раздался стук в дверь.
– Войди! – приказал он.
Двери были деревянными, без механического привода, древние реликвии, которые всё же не были настолько старыми, как их вернувшийся лорд. Их открыли двое Виктрикс Гвардейцев, которые всегда сопровождали Калгара. Воин Прецентальной гвардии, элитного подразделения немодифицированных людей, стоял в дверях по стойке “смирно”.
– Милорд, – провозгласил он. – Историтор-майорис Фабиан Гелфрейн и Брат меча Расей Люцерн из ордена Чёрных Храмовников просят вас о аудиенции.
– Гелфрейн продолжает пытаться попасть в библиотеку Птолемея, – сказал Тигурий. – Я чувствую его желание войти внутрь. Не позволяйте ему. В будущем вокруг этого желания видна некоторая турбулентность. Я уверен, что это сослужит нам всем плохую службу, если будет выполнено.
– Не беспокойтесь, Варрон, – сказал Марней Калгар. – По приказу примарха он снова будет разочарован.
Дверь в личный кабинет Марнея Калгара бесшумно закрылась стоявшим на страже Виктрикс Гвардейцем. Петли были хорошо смазаны. Доспехи телохранителя выглядели безукоризненными. Пол блестел от полировки. Всё на Макрагге работало идеально. Разница с поблёкшим величием Терры поразила Фабиана, когда он только прибыл; теперь он находил её чрезвычайно раздражающей. Всё это королевство было славным напоминанием о потенциале человечества, но его эффективность означала, что не существовало возможности обойти официальные препятствия. Никаких маленьких щелей, которые можно использовать. Нет людей, которым можно заплатить за то, чтобы они смотрели в другую сторону. Когда он был моложе, он мечтал о таком месте, как Макрагг, где намерение шло рука об руку с действием, и самый низший имперский слуга был таким же честным, как и самый высший.
Это было до того, как такая прямота встала у него на пути.
Другими словами, когда Марней Калгар говорил “нет”, он имел в виду именно “нет”, и это нельзя было обойти.
– Трон побери! – произнёс Фабиан, чуть не сплюнув. Он сердито прошёл от дверей через приёмную, где за высокими деревянными столами работали секретари. Пара оторвалась от своих безмолвных трудов и нахмурилась, услышав его возмущение. – Если он не пускает меня в библиотеку, тогда зачем я здесь?
– На твоём месте я бы помнил, где ты находишься, – заметил Люцерн.
Он сказал это добродушно. Несмотря на суровую репутацию Чёрных Храмовников, он всегда пребывал в спокойном расположении духа. Он шёл, в то время как Фабиан шагал в гневе, и всё же Фабиану приходилось делать четыре шага, чтобы соответствовать одному своего спутника. Согнувшись, сцепив руки за спиной, так сгорбившись от раздражения, что выглядел хрупким, Фабиан достигал середины чёрного нагрудника Люцерна. Разница в весе между ними была настолько велика, что, казалось, Люцерн мог спокойно наступить на Фабиана и раздавить, не заметив. Они составляли несочетаемую пару, но язык тел был расслабленным. Несмотря на различия, они, явно, были друзьями.
– Это не дело лорда Калгара, а воля примарха. Тебе следует набраться терпения. Насколько я понимаю, лорд примарх закрыл библиотеку в основном в символических целях. Я уверен, что он впустит тебя, когда вернётся на Макрагг.
– Впустит? – по-прежнему сердито спросил Фабиан. – Ты видел, как лорд Тигурий посмотрел на меня? – Он вздрогнул. – Он посмотрел мне прямо в душу.
– Он один из самых могущественных псайкеров Империума, – сказал Люцерн.
Они вышли из внутреннего кабинета и вошли в длинный зал писцов. Судя по уровню организации, Жиллиман приложил руку ко всему, и это напомнило Фабиану о Логистикаруме и нетерпении примархом неэффективности, хотя, подумав об этом, Фабиан вспомнил, что Жиллиман стоял за созданием многих первоначальных государственных механизмов, которые управляли Империумом, и что хорошего это принесло?
– Как только регент вернётся, у меня не будет времени. Крестовый поход продолжится, и я сомневаюсь, что останусь здесь. Я один из историторов-майорис. Теперь, когда Виабло мёртв, а Мадир и Солана на другом конце галактики, не сомневаюсь, что он захочет, чтобы я был с ним, когда он отправится в Нигилус. Я единственный, кто был там раньше, и он захочет, чтобы я продолжил хронику событий на другой стороне. Или так, или нас отправят обратно в Вигилус, Император, спаси меня.
– Возможно, – дружелюбно сказал Люцерн. Он отошёл в сторону, когда Фабиан резко открыл двойные двери. Они тоже широко распахивались при малейшем прикосновении, тихие, как дыхание младенца. – Это великая честь...
– Друг мой, клянусь тебе, если ты ещё раз скажешь мне, что то, что я делаю, – великая честь, я схвачусь за край твоего нагрудника, подтянусь и врежу тебе по носу!
– Фабиан, – с притворной обидой предостерёг Люцерн. – После всех лет, что я тебя знаю ты угрожаешь мне насилием? Это ранит меня.
– Я имею в виду, упаси Император, – продолжал Фабиан, – что если врагу удастся ворваться сюда? Что если они сожгут библиотеку до того, как я смогу её осмотреть?
– Ты ведёшь себя излишне эмоционально, – сказал Люцерн. Он искоса посмотрел на историтора и ухмыльнулся. – Кроме того, твой выбор слов предполагает, что ты хочешь прочитать материал. Ни один враг никогда не брал эту крепость. Её осаждали, разрушали, проламывали бреши и штурмовали. Когда примарх проснулся, Чёрный Легион находился в храме Исправления. Они сейчас здесь? Нет. Они сожгли библиотеку? Нет. И ни тираниды, ни орки, ни Несущие Слово, ни Железные
Воины, все враги, которые выступили против Ультрадесанта, я подчёркиваю, все потерпели поражение.
Теперь они спускались по Великой лестнице из кастеллы к площадям, которые составляли большую часть крепости. Десять космических десантников в доспехах разных цветов, по одному от каждого из орденов Щитов Ультрамара, стояли через равные промежутки по всей её длине. Они были так далеко друг от друга, что каждый казался другим цветной точкой.
– Я чувствую себя забытым, – сказал Фабиан. – То, что мы делали, имело значение, великая цель создания истории для всеобщего обозрения. У меня была цель. Больше нет. Вся эта война и сражения, и я отброшен в сторону, проигнорирован, когда примарх поспешил домой. Я думаю, что он теряет интерес к проекту. Вся эта борьба, потерянные жизни – ради чего? Библиотека Птолемея – одно из величайших хранилищ человеческих знаний во всем Империуме. Я жаждал увидеть её с тех пор, как узнал о ней. Теперь я вижу примарха таким, какой он есть. Если бы то, что он приказал нам, историторам, сделать, было бы по-настоящему важным, эти двери открылись бы для нас.
– Для тебя, ты имеешь в виду, – тихо заметил Люцерн.
Фабиан не услышал его.
– Вместо этого мы погрязли в бесконечной борьбе с инквизицией и Администратумом на отсталых мирах, где можно найти только жалкие сборники брошюр.
– Тебе также противостоят местные власти, – добавил Люцерн, – и Церковь.
– Не заставляй меня начинать с Троном проклятого Министорума! – прорычал Фабиан. – Я бы с радостью сжёг всё это дотла.
– Ну же, это недостойно тебя. Ты становишься раздражительным, Фабиан, – сказал Люцерн. Они сошли с лестницы на другую, которая привела их к небольшой, тяжело бронированной боковой двери. Они ждали, пока проводилась проверка
безопасности.
– Я чувствую раздражение, – сказал историтор. – Все двери, которые я открывал, были распахнуты настежь по приказу Жиллимана, и всё же он не пускает меня в свою чёртову библиотеку. Почему?
– Возможно, он уже знает, что там внутри, и хочет, чтобы ты сосредоточил свои усилия в другом месте?
Дверные духи зазвенели. Дверь открылась и впустила их в коридор к внешним воротам.
– Это лучшее, что ты можешь придумать, Расей? Я думал, что апофеоз ангелов сделал тебя как минимум более разумными, чем мы, простые люди.
– Признаю, это немного неубедительно, – согласился Люцерн.
– Это возмутительно, – продолжил Фабиан. – Я никогда раньше не видел, чтобы Жиллиман так поступал. Запретить мне! Что с ним случилось, пока меня не было?
– Он занятой человек, и он запретил всем задолго до того, как основал историторов.
– Я тебя умоляю. Он просто не хочет, чтобы я оказался в его библиотеке. Ты знаешь, как долго мы пробыли в Ультрамаре? Месяцы, и он со мной не встретился. Он даже не вызвал меня к себе, когда был здесь.
– Это ты был слишком занят, чтобы присутствовать при его приземлении.
– Я не помню, чтобы меня туда приглашали, – сказал Фабиан.
– Ты – историтор- майорис. Ты мог прийти. Правда состоит в том, что ты хандрил, и опять принимаешь всё слишком близко к сердцу. Я сказал, что он занят. В конце концов библиотека откроется.
– И когда? – спросил Фабиан. Он хлопнул ладонью по стеклянной замковой пластине наружной двери. Та запищала и зажужжала, затем открылась. Внутрь ворвался холодный воздух. Последний дневной свет угасал в небесах.
– Ты должен верить, – ответил Люцерн.
– Я предоставляю это тебе, – проворчал Фабиан. – Я нахожу, что в последнее время моей мне немного не хватает.
– Он ценит тебя, я знаю, что ценит. Держись веселее, Фабиан.
– Давай, Расей, подумай об этом. Он что-то скрывает. Он создал нашу организацию, чтобы раскрывать секреты. Во сколько тайных библиотек и запретных архивов мы врывались, даже порой проливая кровь. Эти двери могли бы просто раздвинуться, но они этого не делают. Почему?
– Фабиан, – тихо сказал Люцерн. – Ты ступаешь на опасную территорию.
– Неужели? – воскликнул Фабиан, вскидывая руки. – Значит, ты не думаешь, что человек, у которого с определённой точки зрения есть некоторый послужной список лицемерия – с его не-легионами и автократическим отстранением высших лордов, которые не соглашались с ним, – не может долго и упорно проповедовать правду, счастливо скрывая свои собственные тайны?
– Я этого не говорил, – спокойно сказал Люцерн. – Вероятно, ты прав. Он примарх. У него есть тайны. Вот что делает это опасным.
– Вот именно. Итак, что же может скрывать вернувшийся примарх?
– Я бы оставил эти тайны здесь. У нас есть хорошая работа, которую нужно сделать в другом месте.
– Лорд Жиллиман поручил мне раскрывать тайны! – сказал Фабиан. – Я не откажусь просто потому, что некоторые из них принадлежат ему.
Высоко в горах прогремели раскаты грома.
– Они стреляют. Снова, – сказал Фабиан, глядя на мелькавшие облака. – Они остановились всего несколько минут назад. – Он нахмурился и поплотнее закутался в плащ, защищаясь от холода. – Здесь так холодно. От этого проклятого мира у меня болит голова.
– Это не артиллерийский огонь. Это гром. – Люцерн посмотрел на небеса. – Скоро пойдёт дождь. Мне казалось, что к этому времени ты уже научился отличать войну от погоды.
Фабиан повернулся лицом к гигантскому космическому десантнику:
– Сколько раз ты спасал мне жизнь?
Люцерн притворился, что надолго задумался:
– Полагаю, три, если не считать того случая на Гаталаморе.
– Я не собирался проваливаться в ту дыру! Я был в полной безопасности. Ты слишком резко отреагировал. Ты чуть не сломал мне руку.
– Тогда я трижды спасал тебе жизнь, – ответил Люцерн.
– Хорошо.
– К чему ты клонишь, мой старый друг?
– Спасение моей жизни...
– Трижды, – перебил Люцерн.
– То, что ты трижды спас мне жизнь, не даёт тебе права издеваться надо мной, – сказал Фабиан.
Снова прогремел гром. Несколько жирных капель отскочили от чёрных доспехов Люцерна.
– Ну и ну, раздражительный – неправильное слово. Я улучшу свою оценку твоего настроения до мрачного.
Фабиан вздрогнул, и внезапно его гнев иссяк:
– Да. Да, я мрачный. Ну же. Давай перейдём к коллекции Геры. Мой каталог до сих пор не закончен, и у меня нет никакого желания снова промокнуть. Мы можем с таким же успехом что-нибудь сделать.
Они направились через большие площади крепости в пасть ливня.
Фабиан промок и это ничуть не улучшило его настроение.
== Двенадцатая глава ==
'''СПУСК НА ИАКС'''
Когда дипломатический барк Жиллимана вошёл в атмосферу, примарх включил большой гололит с изображением Иакса в транзитном зале. Как и следовало из названия, барк предназначался для мирного общения, и поэтому примарх наблюдал за нанесёнными миру-саду ужасающими повреждениями на глубоком ковре и в окружении изящной деревянной мебели. По мере того, как он осознавал, что сделали с жемчужиной его королевства, его лицо становилось твёрже мрамора, пока он совершенно не стал похож на множество изображавших его статуй. Феликс и другие присутствовавшие помощники хорошо знали это как признак всепоглощающей ярости.
Феликс понимал ярость своего генетического отца. Он чувствовал то же самое, посещая миры Восточной четверти и видя ущерб, нанесённый ксеносами. То, что Гвардия Смерти сделала с Иаксом, было ещё хуже.
Планета пережила живую смерть. С далёких лет детства Феликса и до наших дней Иакс имел репутацию одного из самых прекрасных миров Ультрамара, и он стал ещё ценнее с тех пор, как его главный соперник, Прандиум, был опустошён флотом-ульем Бегемот. Иакс невероятно долго служил примером для всего человечества, планетой, на которой люди и природа жили в гармонии. Она не была ни игрушкой, ни культивированным удовольствием, а вполне эффективным миром, примером для Ультрамара и Империума за его пределами.
Гниль Мортариона поглотила всю планету.
Облака окутали оба полушария тусклым, цирротически-жёлтым цветом. Иакс был известен своими хрустальными небесами, так что это выглядело преднамеренным оскорблением. Там, где облака расступались, проглядывали изуродованные пейзажи: заросшие водорослями моря, разлагавшиеся леса, болота, выходившие за пределы своих границ и переходившие в застойную черноту; многочисленные водные пути кишели красочными загрязнителями и были запружены мёртвой растительностью, поэтому вышли из берегов и распространили болезни по всей земле.
Биомы Иакса были созданы человеческими руками. На планете не было настоящих диких мест, но каждый дюйм был озеленён так искусно, что, как говорили, даже альдари восхищались этой работой. Из наименее экологических ниш получили максимум. Посевы росли среди древних деревьев. Домашний скот жил рядом с местными животными. Моря изобиловали жизнью, за которой тщательно ухаживали, поэтому если бы человечество ушло, вместо того, чтобы стать богаче, Иакс стал бы беднее жизнью и разнообразием. Теперь всё было испорчено. Феликс представил себе морские берега, усеянные скелетами, и леса, где умиравшие деревья опирались на уже умершие, чтобы не упасть.
Атмосфера из разреженной превратилась в устойчивую. Корабль дрожал от трения и компрессионного пламени. Вид внизу на мгновение заслонил яркий огонь, но изменение масштаба принесло с собой ощущение болезни, как будто пассажиры приблизились к приютам милосердия, куда старики отправлялись за мирной смертью, и находили там только унижение.
Корабль снизил скорость. Серо-коричневые облака проплывали мимо иллюминаторов. Когда барк опускался в гравитационный колодец, ожидалось усиление сопротивления, но атмосфера была летаргической, и шаттл Жиллимана проходил через что-то скорее похожее на мёртвое, забитое пластеком море, чем воздух.
Они пронзили нижний слой облаков и, наконец, увидели, что цель и место встречи приближается. Сотни выступов твёрдого известняка торчали из земли. Первая Высадка занимала самый большой; остальные бежали из города рядами крокодильих зубов. В нескольких милях от него, соединённый обсаженными деревьями шоссе, скромный космический порт занимал множество отведённых под посадочные площадки шпилей. Остальные были менее затронуты, те, что находились далеко, казались естественными, хотя многие венчали огневые позиции, а на ближайших к городу располагались пригороды, где большие особняки занимали отвесные террасы. Повсюду преобладали сады и леса. Намёк на красоту сохранялся под умиравшими деревьями и среди изъеденных болезнью садов.
В то время как другие зубы являлись образцами садоводческого искусства, Первая Высадка была произведением скульпторов: камень пронзили и прорезали насквозь, словно искусно обработанный зубчатый бивень. Её окружали гигантские стены. Огромный барбакан защищал единственные ворота, которые выходили на широкую равнину, пересечённую многополосным шоссе. Между большими жилыми террасами и трёхъярусными городскими стенами разбили ещё больше садов. Все они завяли, и то, что в обычные времена служило цветочной экспозицией, приобрело грязноватый оттенок.
В космическом порту горели пожары. Между городскими стенами и посадочными насыпями шла вялая перестрелка.
Вершину Первой Высадки занимал необычайно великолепный дворец, хотя и в нём нашлось место для орбитальных защитных батарей, тщательно спрятанных среди архитектуры. Они прошли мимо, покружили вокруг. Феликс смотрел на глубокие улицы, искусно вырубленные в скале, и видел, как двигаются жители. Но они, их тягловые животные и даже их кибернетические дроны казались вялыми: ещё не заболевшими, но болезненными.
Авточувства Феликса отметили энергетические барьеры вдоль стен, но в городе не было пустотных щитов, о чём он не жалел, потому что прикосновение варпа к его душе в этом больном месте было бы почти невыносимым. Корабль снова замедлил ход, зависнув над небольшой посадочной площадкой в пределах дворца. Он повернул на девяносто градусов, выбрал самое лучшее место и приземлился. Двигатели вспыхнули и выключились. Корабль в последний раз встряхнуло. Перезвон возвестил об их прибытии. Только тогда Жиллиман заговорил.
– Идёмте, – сказал он. – Мы немедленно высадимся и принесём утешение этим людям. Планета страдает от руки моего брата. Я сделаю всё, что смогу, чтобы загладить свою вину.
Он больше ничего не сказал, взял шлем подмышку, вышел из каюты и спустился по трапу в увядавший мир Иакса.
Тени от самых высоких минаретов легли поперёк барка. Воздух был тяжёлым и затуманенным, словно пыльцой. Шлем Феликса издал предупреждающий сигнал, и ретинальные дисплеи предупредили о высокой концентрации токсинов, неместных грибковых спор и вирусных фрагментов. Остальное было частицами дыма.
Жиллиман спустился по трапу первым в сопровождении четырёх Виктрикс Гвардейцев во главе с Сикарием. Феликс последовал за ним, сержант Комин шёл за его спиной. Их сопровождали несколько сановников и высокопоставленных офицеров из флота-примус, в первую очередь Фесрейн Одос, адьютор-принцип Исаий Хестрина, и Малдовар Кольцюань, стратарчи трибун актуарий, с отделением Адептус Кустодес. Феликсу было неловко в их присутствии. Он представил себе, что произойдёт, если они узнают о допросе демонхоста.
“''Ничего хорошего''”, – подумал он. Образы, которые он помнил об этом событии, необычайно ярко сохранились в его сознании. Он приписал их заражению психики, поэтому изо всех сил игнорировал.
Похоже, нормальный социальный порядок нарушился. Сады вокруг дворца были забиты людьми, лежавшими на койках под брезентовыми накидками. Несмотря на расстояние между ними, все они выглядели больными. Шеренга Ультрамарской ауксилии Иакса сдерживала тех, кто мог ходить и остальных собравшихся увидеть регента, с помощью шоковых шестов, расчищая путь от корабля ко входу во дворец, но всё равно руки толпы тянулись сквозь промежутки. Люди были в отчаянии, рискуя получить болезненный удар, чтобы получить чудодейственное прикосновение Жиллимана.
Жиллиман остановился в центре пути.
– Слушайте меня! – произнёс он, и его повелительный голос заставил толпу замолчать. – Я не в силах, как вы думаете, изгнать из вас болезни. Но я здесь, чтобы помочь. Мы выбросим Мортариона из этого мира и вернём ему былую красоту. Даю вам слово.
Сказав это, он двинулся дальше, и их стонущие мольбы снова усилились. От несчастных пахло болезнью. Некоторые приближались к концу, поднявшись со смертного одра в последней надежде на исцеление. Феликсу пришлось ожесточить сердце. Он видел подобные лица на каждой планете звёздного королевства. Будь то больной, или голодный, или обезумевший от горя. Он не мог спасти всех. Он не смог спасти даже нескольких из них.
– Милорд, пожалуйста! Благословение, благословение! – закричал какой-то человек тетрарху, но тот продолжил идти, смотря прямо перед собой.
Крики усилились, когда Жиллимана встретили у ворот дворца. Планетарный губернатор Косталис лично вышел встречать примарха, хотя у него тоже была лихорадочная бледность, и рядом с ним осторожно ждал помощник с инвалидной коляской.
– Милорд, – произнёс он и с трудом опустился на колено. – Честь видеть вас превосходит возможности человеческой речи. Я могу только принести свои самые смиренные извинения... – Его монолог перешёл в хриплый кашель. Он судорожно сглотнул. – Мои самые смиренные извинения за плохое состояние, в котором вы находите этот самый прекрасный из ваших миров.
– Губернатор Косталис, пожалуйста, встань, – сказал Жиллиман. Когда мужчина попытался подняться на ноги, Жиллиман сам наклонился, чтобы помочь ему. Он посмотрел в водянистые глаза мужчины. – Клянусь Террой, человек, ты должен быть с врачами. Это твоё кресло? Ты, выйди вперёд.
Косталис устало улыбнулся.
– Сейчас мы все должны быть с врачами, – сказал он. – Иакс – больной мир.
– Тогда я настаиваю, чтобы ты по крайней мере отдохнул, прежде чем мы начнём совет. Ещё не закончена битва в небесах и нужно продолжить высадку. – Жиллиман решительно усадил губернатора в инвалидную коляску.
Косталис кивнул:
– Тогда, пожалуйста, следуйте за мной, я покажу вам командный пост местной ауксилии. Он ваш, всё здесь ваше. Надеюсь, вы сочтёте моё правление удовлетворительным.
– Я давно не был в Иаксе, – ответил Жиллиман. – Даже погруженный в страдание, он сохраняет свою красоту. Не бойся, Косталис, это пройдёт, как проходят все болезни.
Косталис печально кивнул.
– Я каждую ночь молюсь вашему отцу, чтобы это было так. – Он снова закашлял. Мужчина в форме врача промокнул ему рот. Носовой платок стал красным. Косталис осел. – Мой сенешаль… Мой сенешаль покажет вам дорогу. Я ещё раз приношу свои извинения...
– В этом нет необходимости, – сказал Жиллиман. – Возвращайся в больничную постель. Император повелевает. – Люди в форме вышли вперёд и попросили группу следовать за ними. Косталиса увезли.
– Он покойник, – тихо сказал Кольцюань Феликсу. – Он видит свои последние дни.
Феликс не мог не согласиться. Голова Косталиса упала на грудь, его силы иссякли.
– Да поможет нам всем Император, – пробормотал Феликс.
Их провели по коридорам и лестницам с украшенными ажурной резьбой стенами, созданными пропускать приятный климат Иакса, но теперь пропускавшими ядовитый смог и зловонные ветры. Запах болезни планеты был слабым, но всепроникающим и коварным, пока через некоторое время не стал невыносимым, и Феликс заблокировал шлем от него. Они смотрели сквозь туманный воздух, мимо города, на агриколы, где в грязи лежали запятнанные болезнями посевы.
Вскоре они миновали длинный ряд окон, выходивших на большую рыночную площадь. На открытой площадке, окружённой заколоченными ларьками, собралась толпа. Оттуда доносился знакомый, вознесённый высоко в молитве голос. Шёпот толпы сопровождал каждую фразу. Это была новая молитва, восхвалявшая Жиллимана, а не только Императора.
– Я знаю этот голос, – сказал Жиллиман. Он остановился. Их провожатые озадаченно посмотрели на него. Только один человек со знаками отличия генерала ауксилии осмелился обратиться к примарху. Хотя примарх смотрел на площадь, генерал уставился в пространство над головой Жиллимана, пока говорил с ним, боясь, что может встретиться с ним глазами.
– Это ваш милитант-апостол, милорд. Мы предположили, что вы приказали ему изгнать предателей из космического порта. Он приземлился на полдня раньше вас. Когда он вошёл в город, он попросил самое большое место для сбора. Мы провели его на рыночную площадь, и он начал проповедовать. Люди в восторге, – с одобрением завершил генерал.
– Я вижу, – нейтрально сказал Жиллиман.
– Мы благодарим вас за то, что послали его. Приятно слышать напоминание о том, что Император с нами в эти тёмные времена.
– Именно так, – сказал Жиллиман, и его слова прозвучали опасно. Он намеренно поймал взгляд мужчины. Дрожь пробежала по спине офицера, но он сдержался и не отвёл взгляд. – Как твоё имя?
– Генерал Тавик Илиос, милорд.
– И какова твоя роль здесь?
– Я генерал полка городской обороны, – ответил он. – Для меня большая честь, что меня попросили сопровождать вас.
Жиллиман посмотрел на фратера Матьё.
– Адьютор Одос, отправляйся на командный пост и установи связь с Хестрином. Пусть наш штаб начнёт подготовку к принятию командования. Свяжись с моим советником Марием, он спустится с “[i]Чести Макрагга[/i]” вместе с третьим дивизионом оперативной штабной группы примуса. Кольцюань, пошли с ним кого-нибудь из кустодиев. Убедись, что он в безопасности.
– Мы находимся на дружественной территории, – сказал Илиос.
– Нигде больше нет дружественной территории, – возразил Жиллиман. – Кольцюань, Одос, выполняйте.
– Как прикажете, регент, – ответил Кольцюань. Он выделил пару кустодиев из своего отделения.
– Слушаюсь, милорд, – сказал Одос и отправился выполнять приказ, золотые гиганты последовали за ним.
– Я могу помочь им, если хотите, – сказал Феликс.
– Ты больше не мой советник, Феликс, пусть Одос занимается своей работой, – сказал Жиллиман. – Ты будешь сопровождать меня и трибуна на рыночную площадь. Я хочу послушать, что говорит Матьё. Тебе тоже стоит это услышать.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]
