3906
правок
Изменения
м
Нет описания правки
Не то, чтобы это представляло трудность. Одна половина моего лица была миловидной, но другая, изломанная и покрытая шрамами, выделялась. Изуродованную правую глазницу прикрывала кожаная накладка.
– Вока? – я Я постучала по полной бутылке, стоявшей возле меня.
– Нет.
– Вероятно.
– Прежде, чем он успел это заполнить, – произнес Корт, глядя на проекцию . – Тут повсюду отмечены сигнальные терромы, но есть и большие пустые зоны. – Он снова покачал головой. – Не нравится мне это. Слишком много неизвестных.
– Мы это сделаем, – сказала Нирас, и я хмуро посмотрела на нее. Раньше я велела ей хранить молчание, пока я все устраиваю.
Немного позже кроваво-красное солнце уже садилось. Его мутный свет наполовину заслоняли облака пыли, которые несло с Нивы. До полей была целая миля, но я слышала грохотание комбайнов, выскребавших злаки из земли, и вой кораблей Муниторума, которые взлетали, целиком забив свои трюмы имперской податью. Дешевая фильтрующая маска, герметично накрывавшая мои нос и рот, уже превратилась из белой в серую, и скоро ей предстояло стать черной, но она у меня хотя бы была. Большинство людей, двигавшихся по улицам вокруг меня, просто повязывали под грязными очками тряпки, и пыль оседала у них в легких. Они должны были захлебнуться ей, не достигнув и пятидесяти стандартных лет.
Я протерла свои очки и попыталась не обращать внимания на их страдания. Это было уже не мое дело. Моим делом являлось вздыбившееся впереди здание, брутальный прямоугольник из рокритаскалобетона, утыканный узкими окнами и увенчанный огромным стеклянным шпилем, который пробивал пыльную пелену. Внутри разместили лампу, однако пыль делала золотистый свет красным, и шпиль походил на стеклянное копье, перемазанное кровью.
«Солнечная Зелень».
– Почему?
– Потому что никто не возвращается. – Тэйл вздохнул. Когда он только вступил в пробаторы, я думала, что он смотрится слишком невинно, слишком миловидно для этой работы. Он до сих пор был миловиден, даже с грязью на лице, однако невинным уже не выглядел. Он казался усталым и вымотанным. – Ни рабочие, ни гильдейцы, ни даже Авикс Зеленый. Люди орут на меня, чтобы я постучал в те двери и выяснил, что происходит, но «Солнечная Зелень»… Авикс Зеленый не выходит наружу, но вот его плитки выходят, и он делится ими с владарем, который управляет этим районом. Мне приказали, очень доходчиво, оставить «Солнечную Зелень» в покое. – Он сделал длинный глоток из чашки и поставил ее уже пустой. – Что-то случилось с теми рабочими, Гетик. А теперь, когда больше никто не подписывается туда идти, люди исчезают. Пропадают без вести, все больше и больше каждую ночь. По всему району.
– И ты считаешь, что это они, – произнесла я.
– Не надо. – Нирас поймала меня за запястье, отводя прицел от себя.
– Что это? – спросила я. Пока мы двигались по переполненным улицам Геновски, Нирас держалась позади, бормоча себе под нос, однако стоило нам войти в темные туннели внизу, как она ускользнула вперед, возвращаясь только ради того, чтобы предостеречь нас о неожиданных провалах, преградах, или же слизистых останках гигантской паршивой улитки, которая совершила ошибку, напав на нее.
– Ворота с терромом. Отправь Корта, – выдохнула она.
Мы выскользнули к лестнице: грязным рокритовым скалобетонным ступеням, по спирали уходившим вниз вокруг колонны из клокочущих и протекающих труб. Нирас тенью порхала впереди. Мы приближались к центру, Инкременто Этернум. Лестница вела в еще один зал, а за ним располагалось то место, где мы надеялись найти… то, что нас послали найти. Однако когда мы приблизились к основанию лестницы, Нирас вернулась.
– Следующая комната, – выдохнула она. – Стоит посмотреть.
– Археотех? – сказала Новия. – Вот так эти засранцы наращивают свои доходы? – Она ухмыльнулась, злобно. – Это фантастика!
– В самом деле? – поинтересовалась Нирас, отход отходя от шахты.
– Археотех стоит целое состояние. Если это нечто такое, что мы сможем украсть… – Новия посмотрела на меня. – Все те плитки, которые предлагал твой контакт. Может, он предложит и больше. А может, мы найдем еще кого-то, кто предложит больше.
По платформе снова разлился свет, сделавший явным, что же лежало на проржавевшей металлической подставке в середине. Это был глаз, деформированный, но приблизительно шарообразный – глаз крупнее моей головы, сделанный из чего-то вроде витражного стекла. Тысячи зеленых глянцевых фасет были выстроены в форме грубых кругов радужки и зрачка при помощи проходивших между ними золотых линий. Глаз незряче глядел на свет и как будто медленно сжимался и разжимался, словно дышал.
Шипение в моей голове усилилось, раздирая мозг, и я стиснула зубы, чтобы удержаться от вскрика. Чем бы ни являлась эта штука – археотехом или кошмарным ксеносом – она была пугающей и голодной, и той частью разума, которая еще могла мыслить, я задумалась, погубило меня мое предчувствие, или же обрекло на проклятие.
Охранники заставляли пленников встать на колени вокруг гротескного глаза, а вокруг них стояло кольцо из обнаженных и обгоревших. Авикс Зеленый вскинул руки, и все они в унисон закричали:
– Наш Владыка! Сияющий Владыка! – принялись распевать они, а охранники занесли ножи.
Но поверх пения, поверх рычащего гула помех от витражного черепа, я расслышала крик Нирас: «Пожалуйста!».
Слово, которым она пообещала воспользоваться перед тем, как что-либо подорвет.
Я рискнула бросить взгляд назад и сквозь стеклянную емкость увидела его искаженный образ – кружащуюся радужку из зеленых рук, наполненных кровью. Время вышло. Я подбежала к трубе и поставила Нирас рядом с ней. Та хлопнула зарядом по красному металлу, нажимая руны на таймере. Появились цифры, которые убывали к нулю, быстро.
– Теперь можем бежать, – сказала Нираси, и когда я подняла ее, крепко вцепилась в меня. – Было славно работать с вами, пробатор.
Ее слова пробились сквозь помехи, сквозь свет – а потом не осталось ничего, кроме рева жара и пламени.
Возникший пожар разнесся по «Солнечной Зелени» и окружавшим ее жилым анклавам, угрожая району на протяжении нескольких последних недель.
– Некоторые подземелья внизу еще горят, но их просто засыплют щебнем, а поверх зальют рокритомскалобетоном.
Я подумала о том глянцевом глазе, светящемся и вращающемся. Представила его в окружении огня, погребенным в глубинах. Шум помех в моей голове смолк, но я до сих пор слышала его во снах.