827
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас= 2223
|Всего = 23
}}
Он почувствовал, как огонь коснулся его, поглотил в последний раз, в мгновение, которое растянулось на короткую вечность, а затем исчезло.
''Расстояние от стены до врага: 7 километров''.
== ДВАДЦАТЬ ДВА ==
Позади них Вассаго долго смотрел им вслед, а затем отвернулся.
== ДВАДЦАТЬ ТРИ ==
'''Испытание всего, чем мы являемся'''
'''Когда-нибудь'''
'''Расстояние до стены'''
Головы повернулись, когда Дорн вошёл в командный бункер бастиона Осколок. Верх стены стал слишком опасным, поэтому ядро командования переместилось внутрь бастиона. На пультах мигали красные лампочки. Искажённые данные размывались на экранах. Страх и изнеможение читались на лице каждого человека и не исчезли, когда они смотрели, как Преторианец шагает рядом с Архамом и старшим вокс-офицером. Левая рука и голова мужчины были в бинтах. В воздухе висел запах пота и статики, как будто мёртвый треск сломанного вокса распространился на другое чувство. Над установленными штабистами Дорна проекторами мигали и шипели голографические дисплеи. Артефакты порчи и волны пикселей омывали изображения. Некоторые периодически выключались или просто показывали изменявшиеся шаблоны бессмысленных данных. Стены, потолок и пол дрожали. Архаму не требовались тактические данные или вид из смотровых амбразур, чтобы знать, что за стеной бушует апокалиптическая битва – он чувствовал это.
– Сигнал? – спросил Дорн.
Архам кивнул на шипевшие экраны.
– Источник подтверждён – это крепость Астрономикона. Сигнал поступает по одной из резервных проводных линий. Он искажён, но последователен, и использует шифры легиона эпохи крестового похода. – Архам почувствовал, как перехватило дыхание в пересохшем горле; только он и офицер связи знали, что он собирался сказать. – Это Первый, Тёмные Ангелы Льва.
На мгновение воцарилась тишина, эхом разнёсшаяся по залу, словно тень от удара гонга. Затем возник быстро подавленный вздох облегчения, а после послышался шелест выдохов, поднялась рябь голов. Архам видел облегчение и радость, пробивавшиеся сквозь маски усталости. Он почувствовал, как что-то шевельнулось у него в груди, хотя и не подал виду – они ждали этого момента. Не конец, не победа, но момент, ради которого предпринимались все эти стратегии и жертвы – подкрепление пришло, силы Льва и Жиллимана приближались. Равновесие судьбы пошатнулось, и всё, что им сейчас нужно сделать – это следовать за светом в будущее.
Дорн оставался совершенно спокойным, но Архаму показалось, что он увидел вспышку в глазах своего лорда, когда тот посмотрел на офицера связи.
– Соедини нас, – сказал он.
Мужчина поклонился и повернулся, дрожа, эмоции пронзили его, словно наконец-то вырвавшаяся из шторма молния.
Из вокс-динамика послышались помехи, рычавшие в воздухе. Все в зале посмотрели вверх, некоторые встали.
– Это Рогал Дорн, – произнёс Преторианец. – С кем из Первого легиона я говорю?
– ''Это сенешаль Корсвейн из Первого легиона, сир''.
Раздался ликующий крик, сначала один, а затем другой, исходившие изо ртов в неконтролируемой поднимавшейся волне. Архам увидел, как Дорн выдохнул.
– ''Мы отбили Астрономикон и удерживаем его'', – сказал голос Корсвейна.
Звуки приветствий стихли, но по-прежнему слышались. Архам различил тихий плач. Это был звук облегчения, последнего облегчения, которое наконец пришло.
Красная руна вспыхнула на одной из командных панелей на периферии зрения Архама. Он повернул голову и нахмурился. Ещё больше красных рун, но никто не смотрел; все смотрели на Дорна, их чувства исполнились реальности наконец-то пришедшей надежды.
– Милорд... – начал Архам.
– Какие у тебя силы? – спросил Дорн Корсвейна, наклоняясь к вокс-консоли.
– ''Мы атаковали с десятью тысячами нашего ордена'', – раздался хриплый голос Корсвейна. – ''Павших продолжают подсчитывать''.
– Что насчёт остальных моих братьев и их сыновей? – спросил Дорн. – Когда развернётся остальная часть твоего легиона?
Пауза. Помехи вокса затрещали в воздухе. Эхо радостных возгласов стихло. Архам почувствовал, как в этой паузе в его груди образовалось что-то холодное.
– ''Сир'', – произнёс голос Корсвейна. – ''У нас нет связи ни с нашим примархом, ни с другими силами. Мы пришли одни''.
Одни.
И это слово прозвучало в тишине, подобно удару палача.
– Милорд, – повторил Архам громче, подходя к тактическому дисплею. Дорн оглянулся вокруг. – Милорд, Мортис прорвал линию обороны. Кидона больше нет.
Насаба смотрела вниз с вершины бастиона Осколок, когда её окутал свет выстрела. Визор шлема потускнел, защищая от вспышки. Звук вибрировал сквозь стену и её кости. В ушах звенело даже несмотря на шумозащитные перегородки шлема. Дыхание замерло в горле.
Свет соединял небо с землёй ослепительными колоннами. Она видела фигуры, десятки высоких фигур, которые с этой высоты казались маленькими. Огонь и свет окружали их, заливали, струились из них и сквозь них. Пока она смотрела, одна из них получила удары с трёх сторон. Сшитые линии света. Секунду ничего не происходило, когда титан сделал ещё один шаг, который никогда не закончится, затем свет.
Белый и яркий. Смерть бога в мгновение ока. Ещё одно мерцание. Ещё одно мерцание. Сама стена начала трястись.
Она повернулась и направилась назад, туда, где один из хускарлов Преторианца совещался с Сулковой. Они оглянулись на неё, отдавая честь. Пустотный щит наверху пульсировал от орбитальных ударов. Ещё одна вспышка света из-за парапета, теперь ближе. От этого звука у неё по спине побежали мурашки.
– Отправьте группы к реакторам! – крикнула она. – Фронт прорван! Слейте плазму и выключите их, немедленно!
– Каналы передачи данных командования и управления выходят из строя со скоростью девять процентов каждые пять минут, – сообщил Архам. Зазвучали сигналы тревоги, голоса повышались в едва сдерживаемой панике. – В течение часа мы перестанем что-либо видеть. Точность имеющихся полевых данных составляет сорок один процент и снижается. То, что мы получаем, говорит о том, что весь контур стены вступил в бой. Слаженность смертных подразделений разрушается во всех зонах.
Рогал Дорн долгое время не двигался; когда он это сделал, то медленно повернул голову, чтобы оглядеть зал. Несколько глаз обратились к нему, но многие головы остались склонёнными, словно посмотреть на него означало посмотреть правде в глаза. Архам увидел, как Дорн посмотрел на свою руку. Печать Синистер лежала в его пальцах, резная голова льва мерцала отражённым голографическим светом.
– Отправить сигнал Сигизмунду и нашим резервам, – произнёс он. – Они выдвигаются сюда в полном составе и максимально быстро.
– Как прикажете, лорд.
– Установить вокс-связь по всему Дворцу, все исправные частоты и каналы. Сделай это сейчас, пока она ещё есть. – Дорн поднял голову. Архам увидел, как рука его лорда крепко сжала печать, присланную Императором, его отцом. Техножрец выпрямился из-за блока оборудования, жестом подозвал вокс-офицера, который склонился над пультом управления, а затем посмотрел на Преторианца.
– Вокс-связь установлена.
Рогал Дорн кивнул в знак признательности. Архам увидел, как его лорд на секунду моргнул, а затем его взгляд стал жёстче.
– Говорит Рогал Дорн. – Голос Преторианца эхом отдавался в забитом помехами воксе, из динамиков и коммуникаторов. – Сейчас я обращаюсь ко всем вам. Мы пришли к этому, вы и я. Все мы. Всё, что было раньше, было лишь мимолётным страданием...
Акастия увидела вспышку на экранах. “''Элат''” замедлил шаг. Его голова поднялась, когда он остановился. Ещё одна вспышка, больше первой. Намного больше. Потом ещё одна. Белый свет, вспыхивавший прямо в небесах. На свету вырисовывались тени, гиганты, погружённые в облака и дым.
– Что это было? – выдохнула Акастия.
– Детонации реакторов машин, – сказала Абхани по воксу. – Больших, очень больших...
– Наших или их, принцепс?
Абхани не ответила; секунду спустя титаны Соларии повернули в направлении света и стены и перешил на бег. Акастия пришпорила “''Элата''” и последовала за ними. Вдалеке вспыхнул ещё один свет. Земля дрожала сквозь металлические кости рыцаря. Она побежала навстречу свету битвы.
– ''То, что нас ждёт – это испытание всего, чем мы являемся''...
На развалинах Южного Мармакса, секция 52, Кацухиро закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Артиллерийский обстрел сбросил осколки с парапета. Огонь смещался, продвигаясь за линию фронта. Он открыл глаза и выдохнул. Они слезились. Стина смотрела на него.
– Они идут, – сказала она.
– Да, – кивнул он.
Она ничего не сказала, просто стиснула челюсти и сжала ружьё.
Он сглотнул. Во рту и в горле пересохло. Земля дрожала.
– Ты знаешь... – начал он. Стина открыла глаза и посмотрела на него. – Когда-нибудь всё это закончится. Всё это будет улажено. Пройдёт время и это место восстановят. Статуи, дороги и наполненные водой фонтаны. Прямо здесь, где мы сейчас находимся. Люди будут ходить и разговаривать, и будут беспокоиться о вещах, которые, по их мнению, имеют значение. Они будут смеяться над шутками и хмуриться над тем, что посчитают оскорблениями, и когда они остановятся на этом месте, это будет потому, что они что-то уронили, или хотят отдохнуть, или поговорить ещё немного. Смотри и слушай, и ты сможешь их увидеть. Не там, – он кивнул в сторону парапета, затем постучал себя по лбу и сердцу, – а здесь, ты можешь их увидеть. Когда-нибудь они будут стоять здесь и знать о том, что произошло, только как истории, которые будут добрее, чем их жизнь.
Она покачала головой. Он слышал лязг доспехов из-за парапета. В воздухе кружились мухи размером с пулю.
– Как ты можешь быть уверен? – спросила она. – Откуда ты можешь знать?
– У меня есть вера.
Воздух задрожал.
– Спасибо, вник, – наконец сказала она и улыбнулась.
Он коротко улыбнулся в ответ, а затем встал, поднял ружьё и закричал вдоль линии:
– Встать! Оружие к бою! Встать!
– ''То, что будет потеряно, то, что должно быть отдано, – это цена за всё, что будет''...
В Полой горе Вассаго в одиночестве шёл по коридору. Тот был круглым, и плазменные свёрла, которые его прорезали, оставили волнистую поверхность. Как будто это было что-то органическое. Как будто находишься внутри змеи. Шаги не отдавались эхом по голому камню, несмотря на тяжесть его поступи. Кристаллические вкрапления и швы в стенах поблёскивали, когда он проходил мимо, свет вспыхивал, а затем угасал. И ещё он слышал, как поют стены. Песня была приглушённой и далёкой, но никогда не исчезала, эхо, пойманное в костях самой горы. Не похоже, чтобы его ждали. В проходе стояли двое, их чёрные доспехи становились видны только тогда, когда их касалось свечение стен.
Вассаго остановился.
– Мои братья, – произнёс он и мысленно потянулся вперёд, чтобы почувствовать их мысли и имена. Его разум отпрянул, соскользнув с них. В затылок вонзился шёпот, напоминавший шелест листьев и теней. Этого не могло случиться даже здесь. Если только... если только...
– Я не знал, что среди нас есть ещё кто-то из посвящённых, – сказал он. Его рука переместилась к примагниченной к спине булаве.
– Есть много вещей, которых ты не знаешь... брат... – сказал один из Тёмных Ангелов, шагнув вперёд.
– Ты использовал секреты нашего ордена, чтобы помочь вновь зажечь маяк. Как это послужит Калибану? Мы здесь не для того, чтобы помогать покинувшей нас умирающей империи, брат. Ты спас жизнь Корсвейну, когда мог позволить ему погибнуть. Это было ошибкой. Пустота, оставшаяся после его смерти, могла быть использована в наших интересах.
Вассаго осторожно отступил на полшага. В его сознании мысли скользили через двери и витки знаний, набирая силу.
– Я служу только нашему ордену, – ответил он. – Но ты видел, что здесь произошло, какие звери пришли и свили гнездо в легионе магистра войны. Это угроза для нас.
– Угроза? – Вопрос прозвучал у него за спиной, и он развернулся, одновременно вытаскивая булаву. Оружие вспыхнуло синим огнём. В туннеле стояли воины в чёрных доспехах и мантиях с капюшонами. Сияние булавы отбрасывало их тени на каменные стены. Нити кристалла превратились в оранжевые угольки в тёмном камне.
– Как это может быть чем-то другим? – возразил он, оглядываясь, когда почувствовал, как первые воины приближаются, окружая его.
– Любую силу можно заставить служить, – произнёс голос из круга воинов. – И есть вещи, которые даже ты не видишь...
– То, что произошло здесь, не случится с нами. Мы не слабы и не поддадимся этим силам, какой бы ни была выгода.
– Кто сказал, что ты уже не поддался, сын Калибана?
Холодный свет его булавы замерцал, тени на стене переместились и на мгновение они стали не людьми, а существами с перьями, когтями и тянувшимися клешнями.
Вассаго почувствовал, как холод пронзил позвоночник. Как давно его предали?
– Нет места для сомнений. Ты доказал, что даже среди посвящённых по-прежнему есть слабость.
Фигура выступила из толпы и подняла капюшон. Темнота заполнила глазницы и линии лица под ними. Это было лицо, которого не должно было быть здесь, которое осталось на Калибане.
– Ты? – потрясённо спросил Вассаго.
Лицо кивнуло, а затем отвернулось.
– Взять его, – сказало оно.
Вассаго поднял булаву. Голубое пламя и тени замерцали на стенах. Окружавшие его фигуры рванулись вперёд.
– ''Каким бы оно ни было...''
Машины легио Мортис прошли сквозь огонь горевших и умиравших врагов. Монотонный отсчёт скрап-кода гудел между ними. Над ними возвышалась Меркурианская стена. “''Диес ире''” шагал во главе сородичей, притягивая свет битвы и превращая его в тень, напоминавшую изодранный плащ. Он достиг основания стены и остановился. Обломки и огонь посыпались на него дождём, взрываясь от энергий, которые кружились вокруг его тела. Он медленно откинул голову и отягощённые оружием плечи назад, так что свет пожаров наверху упал на его лицо. Его боевые горны взревели, разнося эхо по стене Дворца.
– ''Мы встретимся лицом к лицу с тем, что должно произойти''.
''Расстояние от стены до врага: 0 километров''.
'''ВАРП'''
'''∞'''
Горизонт исчез. На земле, которая являлась всего лишь представлением о жаре и страданиях, небо и покрытая обожжённой пылью равнина слились воедино. Мужчина сидит под почерневшим деревом. Плоть так сильно обтягивает кости Его тела, что Он кажется трупом. Нет ни малейшего дуновения ветра, чтобы украсть у Него тепло, и сгоревшее дерево не даёт тени. Это длится долго. Это длится целую вечность.
Что-то меняется в раскалённом добела воздухе. Мужчина открывает глаза. Он знает, что увидит.
Над ним возвышается фигура в золотых доспехах и красном плаще. Лавровый венок украшает голову Гора, словно корона. Пальцы его правой руки – когти. Лицо величественное и застыло в выражении спокойной властности. Он похож на образ короля. Он похож на своего отца.
Он очень близко к человеку и сгоревшему дереву, гораздо ближе, чем когда-либо прежде. Мужчина под деревом шевелится, пытается поднять руку.
– Почти, отец, – говорит Гор и делает шаг ближе. Человек под деревом наклоняется к земле, пытается провести линию в пыли. – Нет, – произносит Гор и наклоняется так, чтобы оказаться почти в пределах досягаемости. – Не стоит зря пытаться. У тебя осталось немного сил, достаточно, чтобы конец не настал сейчас, но их не хватит навсегда.
Гор качает головой. Мужчина под деревом встречается с ним взглядом, и в нём нет никаких признаков увядания или слабости.
– Ты разрушил всё, что создал, – продолжает Гор. – Ты совершил великие дела, отец. Великие дела… но сейчас они в руинах и разваливаются по моей воле. Это трагедия, но это не моя вина. Твоя. Ты сжёг всё, к чему когда-либо прикасался, каждую идею и каждого человека, сложенных на костре твоего высокомерия и амбиций.
Над ними скрипят чёрные ветви дерева, и этот звук может быть смехом и чириканьем существ без языков, но со ртами и зубами. Если Гор и слышит их, то на его лице это никак не отражается.
– Всё произошедшее – это твоих рук дело. Всё, что я сделал и должен сделать, – это всего лишь следствие твоих поступков. Есть только одна вещь, в которой я тебя не виню... – Гор опустил когтистую руку и прочертил в пыли линию, которую не мог провести палец мужчины. – Неповиновение. Упрямый отказ склониться перед неизбежным. Мне бы хотелось ненавидеть тебя и за это, но я не могу. В конце концов, что тебе ещё остаётся? – Человек под деревом молчит. Гор качает головой. – Это приближается, отец. Конец твоим украденным годам и ложному царству. И перед ним ты ещё увидишь, как всё превратится в пепел. Но ты не будешь одинок, когда смерть заберёт тебя… Потому что ''я'' здесь, с тобой. – Гор поднимает когтистую руку и касается щеки Императора. – Я прямо здесь.
== ПОСЛЕСЛОВИЕ ==
– ''Истории, воспоминания… Проживи достаточно долго, Джон, и ты увидишь, как прошлое возвращается в другом обличье''.
Я вернулся за добавкой.
Немного предыстории: “''Солнечная война''” была трудной книгой. К концу я был измотан, взволнован и испытал облегчение от того, что всё закончилось. Затем состоялась следующая встреча писателей Осады Терры, и я неожиданно обнаружил, что мне немного грустно. Видите ли, работа над этими книгами не похожа ни на какой другой писательский опыт, который у меня был. Они настолько сложны и требуют так много исследований и подготовки, прежде чем вы прикоснётесь к клавиатуре или напишете слово. У нас есть шутка среди авторов Осады Терры, что вы можете думать, что знаете, на что это будет похоже, затем вы начинаете писать и понимаете, что понятия не имели. Стало традицией, что человек, который “пишет следующую книгу”, приходит на собрания с тем, что мы привыкли называть “этим взглядом” в глазах. Это тяжёлая и сложная работа, но она невероятная и волнует, как ничто другое. Однако ты не одинок. Авторы и редакторы Осады Терры всегда готовы помочь, отвечая длинными строками электронной почты на вопросы и споры, которые длятся дни и недели. Мы – единое целое, команда – на самом деле лучшая команда, частью которой я когда-либо был. Пока вы толкаете следующий блок истории вверх по стене, вы знаете, что окружавшие вас люди делали то же самое или собираются сделать.
– Так почему же тебе немного грустно? – спросил меня Ник Кайм, и я ответил: – Потому что я больше не смогу этого делать. Теперь для меня всё закончилось.
Он улыбнулся и сказал:
– Этому не бывать.
Итак, я вернулся за добавкой.
И это было так же, как работать над “''Солнечной войной''”, и ровно наоборот.
'''''Путешествия в пустоши'''''
– ''Нам нужно было сюда… – сказал он, наполовину себе. По правде говоря, он находился далеко от места, где считал, должен быть. До того места было пару тысяч километров через пустошь, которая когда-то была морем''.
Эта книга – история путешествий и трансформаций. Что это значит? Ну, в каком-то смысле это тема книги. Есть много людей, которые в прямом смысле пытаются куда-то попасть: от Шибана, путешествующего по руинам Великого дворца, до Олла и его группы, пытающихся найти Джона, до легио Мортис, который неумолимо движется к Меркурианской стене, и ещё несколько. Путешествия – это старая особенность историй, возможно, самая старая, и они редко касаются только тех мест, через которые проходят персонажи; они связаны с переменами – и книга и об этом тоже.
Когда я планировал её и разговаривал с другими авторами, стало ясно, что помимо деталей сюжета или персонажей, книга должна соединить раннюю часть осады с более поздней, безумной, отчаянной, дикой войной завершающих этапов. То, как ведётся война, переходит от рациональной стратегии Пертурабо, противостоящей рассчитанным жертвам Дорна, к войне иррациональной, сверхъестественной, разума и души. Оптимизм защитников начинает скатываться в отчаяние. Идеалы, за которые персонажи цеплялись в прошлом, начинают рушиться под давлением того, с чем они сталкиваются.
– ''Где я? – спросил он.''
– ''В другом мире, – ответил Торгун.''
– ''Всё ещё на Терре?''
– ''Земля изменилась, – произнёс голос Есугэя. – Место то же самое, но это не та земля, по которой ты ходил раньше. Опора наклонилась. Прошлое пришло сюда умереть, и это всего лишь одна смерть среди многих.''
– ''Смерть чего? – спросил он.''
– ''Смерть войн, в которых мы сражались и лжи, которую рассказывали себе, пока сражались в них ''.
Как и в случае с Шибаном в этом отрывке, многие персонажи могут видеть и чувствовать изменения во вселенной, частью которой они являются. Идеалы, ложь и надежды Великого крестового похода рушились и разваливались с самого начала Ереси Гора, но это тот момент, когда столь многое наконец начинает принимать ту форму, которую будет сохранять в долгом падении во тьму следующих десяти тысяч лет.
– ''Во что меня вербуют?''
– ''В справедливое и необходимое дело.''
''Мауэр рассмеялась:''
– ''Так всё всегда и начинается.''
''[...]''
''Рогал Дорн посмотрел на Архама.''
– ''Передай сообщение Загрею Кейну и командующим стен. Открыть запасы оружия. Все. – Он оглянулся на преклонившего колени префекта ордо Синистер.''
– ''Встаньте, – сказал он, – и, моей волей, выступайте.''
''[...]''
– ''Она думает о средствах достижения цели, и как только она видит цель, все и вся становится средством. На вашем месте я бы не стал ей слишком доверять, боэтарх… – Он замолчал и грустно улыбнулся. – Фактически, не верить никому – может быть самым мудрым принципом.''
''[...]''
''Он подумал о башне, всё то время назад, о ноже у себя за поясом сейчас и о молнии, падающей с неба. Небольшой выбор. Большой выбор. Через некоторое время они стали одним и тем же.''
И в частности, это тот момент, когда нечеловеческие силы в игре достигают пика своей мощи.
'''''Сны и отчаяние'''''
– ''Зачем ты это сделал? – тихо спросила она.''
''Он дёрнулся. Выросший на губах красный пузырь лопнул.''
– ''Явь – это отчаяние… – прошипел он. – Теперь они будут вечно видеть сны.''
Под поверхностью событий в книге находятся два полюса, которые разрывают швы реальности. С одной стороны, есть отчаяние. Отчаяние людей, которые сражались и сражались, а их оттесняли дюйм за дюймом; они смотрели, как умирают люди, истощённые и видевшие в надежде только ложь. Они одерживали победы, они держались, но положение дел не становилось лучше. Победа у Сатурнианской стены была вчера, и всё, что она принесла, – ещё один день сокрушительных усилий и потерь. Кроме того, в этот момент Осады вся мощь варпа сосредоточена на Терре и Дворце. Отчаяние всех тех, у кого не хватает чего-то, за что можно зацепиться, находит ответ в психическом царстве, что, в свою очередь, подпитывает отчаяние, и эффект только усиливается.
На другом полюсе находится отчаянное желание сбежать от страданий. Эта потребность также находит отражение в варпе и порождает невозможные сны о побеге и рае. “''Мортис''” намеренно заполнен снами, и люди падают, ходят и говорят о снах. Такие сны почти всегда плохие – вы не хотите видеть сны, потому что, хотя сон и сны могут предложить освобождение и спасение, они хищны. Усни и твоя душа будет разорвана на части, и поэтому проснувшись, ты сделаешь всё, чтобы вернуться в свои сны. Итак, защитников Дворца сокрушают, а затем разрывают на части, пока две силы в зеркале варпа питаются их надеждой и страданиями. У этих двух сил, конечно, есть имена: Нургл и Слаанеш, боги Хаоса распада, отчаяния и чумы, а также удовольствия и излишеств.
Что приводит нас в рай.
'''''Рай'''''
– ''Песня о рае объединяет людей, а затем это место даёт им бесконечный сон, о котором они грезят, – сказал Джон. – И Дети Императора, в свою очередь, берут то, что хотят.''
– ''Фрукты из сада, – пробормотал Зибес. – Вино из виноградной лозы''.
Один из старейших фрагментов истории Осады Терры рассказывает о том, как Фулгрим и Дети Императора перестали интересоваться самой осадой и обратились против населения Терры. Один из вопросов, о котором много говорили авторы Осады, заключался в том, как это сочеталось со всем остальным, что происходило. Станет ли это интересным дополнительным примечанием об окончательном и полном падении III легиона, или в нём расскажут что-то большее о более широком контексте того, что происходит на данном этапе битвы? Мы выбрали второй вариант.
К этому моменту Дети Императора, Гвардия Смерти и другие присягнувшие богам легионы перестали действовать в соответствии со своими идеалами и волей. Они стали трэллами растущей силы богов Хаоса, их действия согласуются со стремлениями этих божеств, словно попавшие в шторм флюгеры. Так что Дети Императора не просто заскучали и отправились творить ужасные вещи; они переделывают Терру согласно видению своего бога. Они создают земной рай, просто рай, который является не сном, а кошмаром. Ужас всего этого заключается в том, что люди, оказавшиеся в раю, отправились туда добровольно, увлечённые снами и пытаясь спастись от отчаяния.
– ''Всё окей, – сказал Угент Сай, голос перекрыл вопль. Олл заставил себя встать, поднял ружье, приклад к плечу, палец на спусковом крючке. Сай неспешно шёл обратно к Кранку. На его губах и подбородке была красная жидкость. В руке надкусанный плод. Из золотистой мякоти сочился сок, сердцевина была красной, влажной и подёргивалась. Зубы улыбающегося Угента Сая розовые, глаза – яркие. Мерцающие на свету лохмотья падали между листьев. Он казался ярким, источником света, сдвигавшим тени вокруг себя, пока шёл вперёд''.
В историях и символике рай часто ассоциируется с садами – идеей растений и фруктов, цветов и роста. Поэтому казалось интересным увидеть рай, созданный последователями Фулгрима, как сады, но с чем-то гнилым и ужасным под круглой, спелой поверхностью; что-то извивавшееся и кровавое.
'''''Огонь неповиновения'''''
''Для командиров титанов легио Игнатум манифольд не был механизмом или обменом командами. Это был огонь. Божественный огонь. Мир, созданный молнией между человеком и божественной машиной, жизнь, прожитая во вспышке молнии.''
''Воплощённый.''
''Пылающий.''
''Накал...''
Дела для защитников Дворца складываются довольно мрачно, но прямо противоположны у титанов и экипажей легио Игнатум, Огненных Ос. Каждый легион титанов уникален, со своим характером, традициями и отношением к машинам, которые они ведут на войну. Изучив легио Игнатум и поговорив с писателями и дизайнерами Forge World, мы решили сделать так, чтобы характер Огненных Ос повторял их внешний вид. Они – заносчивые боевые фанфароны, полные огня и оптимизма. Их стремление победить и справиться со всем, что выставлено против них, является тотальным. У них огромная вера в себя, не высокомерие, а глубокая уверенность в том, что они могут противостоять чему угодно и победить.
– ''Я хочу, чтобы данные были не таковыми, какие они есть, но прежде всего я – слуга истины машины: грядёт уничтожение''.
''[...]''
– ''Нет, – произнёс голос, который, он знал, принадлежал ему. – Есть только один путь, и это путь вперёд. У нас достаточно сил. Мы – победа!''
“Регинэ Фурорем” ''подчинился его воле. Вражеские выстрелы светились вдали.''
''< Всем подразделениям, собраться и поддерживать огонь, мы – победа! >''
Их экипажи несколько непочтительны, как друг с другом, так и с теми, кто не входит в легио, но они абсолютно едины, их инстинкты настолько отпечатаны между экипажем и машинами, что они действуют с невероятной координацией. Наличие таких персонажей важно для того, чтобы противостоять ходу книги – перед лицом уничтожения есть люди, которые не раздавлены, а готовы встать и идти вперёд, когда все и вся идут назад.
''Высоко в черепе'' “Империос Прима” ''принцепс-максимус Кидон видел зону поражения в свете накала. Его титан, чудесная связь с Богом Машиной, тлел от ярости и ликования. Его дух был древним и необъятным. Другие подобные ему сокрушали разумы тех, кто ими управлял, но его титан был “Разжигателем войны” типа титанов “Император”, и его целью было разрушать города и наблюдать, как гибнут цивилизации. Потоки его духа были подобны приливам магмы под старым вулканом, медленными и безжалостными. В конце концов все преклонились перед его мощью, все враги, все, кто противостоял ему. Старый враг, Головы Смерти, не пройдут дальше''.
''[...]''
''В сознании Кидона он держал это как образ, окрашенный в багровый цвет и ночь. Это закончится в тот момент, когда душа его легко будет обнажена; столкнувшись с невозможным, где нет пути к победе, они добудут её''.
Это, конечно, также помогает подчеркнуть тот факт, что события достигли того момента, когда даже этих неукротимых мужчин, женщин и машин недостаточно, чтобы помешать легио Мортис достигнуть стен.
'''''Семена будущего'''''
– ''Мы не боги! – Олл услышал свой крик. – Мы не можем перевернуть мир с ног на голову или нести его на своих спинах. Попробуем, и сделаем только хуже. Как насчёт того, чтобы оставить всё идти своим чередом? Как насчёт того, чтобы позволить людям выбирать?''
– ''Позволим им выбирать, и они убьют будущее.''
– ''Это не нам решать.''
– ''Разве?''
Серия Осада Терры – это нечто большее, чем просто огромные и зрелищные сражения; она также о нескольких и часто забытых людях, чьи действия имеют большее значение, чем можно предположить по их количеству. Это люди, которые начинают истории, которые станут мифами о Warhammer 40.000, они совершают забытые поступки и незаметно меняют ход событий, оставаясь в тени великих моментов. В “''Мортис''” их несколько: Олл и его группа возвращаются на сцену и присоединяются к Джону Грамматику и Лидва; Андромеда-17 и Хеллик Мауэр присоединяются к Зиндерманну и Киилер и сталкиваются с Амоном и Базилио Фо; затем, конечно, у вас есть некая слепая леди псайкер по имени Актейя и её... спутник. Куда они направляются? Что они делают и почему?
Что ж, причина на самом деле довольно проста: все они пытаются спасти будущее.
Нет, они и в самом деле пытаются. Просто у всех у них очень, очень разные представления о том, как это сделать и каким должно быть это будущее.
Позвольте мне кое-что прояснить прямо сейчас – я не собираюсь рассказывать, что произошло в этой истории. Он или она действительно X или Y? Неужели это и в самом деле произошло? Этот человек собирается делать U, V или W? Извините, но вам придется подождать и посмотреть. Хотя не стесняйтесь гадать – в конце концов, в этом половина удовольствия.
Но вы можете увидеть некоторые идеи, которые имеют последствия в течение следующих десяти тысяч лет, в том, что думают и делают эти персонажи.
– ''Мы занимаемся теми же самими делами. Сохранение человечества перед лицом истребления и выживание Императора.''
''[...]''
''+ Истина, + сказала она, + заключается в том, что царство богов не может быть уничтожено. Варп есть, был и будет вечно. Мы можем быть либо его рабами, либо его правителями. Сейчас тот момент, когда мы решаем, каким он будет. +''
''[...]''
– ''Это будет ложью, – сказала через минуту Киилер. – Я откажусь от права говорить правду о божественности Императора ради свободы, и это отречение будет ложью.''
– ''Необходимой ложью, – поправил Зиндерманн. – Ложью на службе большей правде.''
''[...]''
– ''Прямолинейные планы потерпят неудачу – все планы потерпят неудачу. Единственный способ найти решение – это слепая случайность. [...] Из этого могут возникнуть сила и выживание. Чем больше факторов задействовано, чем больше угроза, чем меньше чётких схем и планов, тем больше у нас шансов...''
''[...]''
– ''Но всё это на службе высшему идеалу, – сказал Джон.''
– ''Как всегда''.
Это ещё один шаг, когда авторы Осады очень сознательно посеяли множество семян, из которых вырастет будущая история Warhammer 40,000. Почему? Потому что так интереснее и удивительнее, и потому что более правдоподобно, что истории о будущем не будут соответствовать реальности. Между событиями этих книг и Тёмным тысячелетием проходит десять тысяч лет. Люди того времени, если они и знают что-нибудь о Ереси Гора, то не знают фактов. Они знают, что истории выросли, исказились и слились из множества людей и событий. Как сформировалась Инквизиция? Кто такая Мориана? Кем был Олланий Благочестивый? Кто кого спас и как? Как вера в Бога-Императора утвердилась в разрушенном, формально светском обществе? Реальность не чиста, как и истории. Итак, как эти несколько одиноких душ изменят будущее? Ну, об этом ещё предстоит рассказать…
'''''Немного позже'''''
...Потому что есть ещё немного, о чём нужно рассказать – не в этой книге, а в последующих. Я позволил себе написать несколько строк в послесловии к “''Солнечной войне''”, чтобы поведать о том, что значила для меня Ересь Гора и каково это – быть в начале конца такого путешествия. И вот мы снова здесь, и поэтому я должен ещё раз попросить вас позволить мне ещё немного личных впечатлений.
У нас с Дэном Абнеттом было много разговоров, когда я начинал эту книгу, а он заканчивал “''Под знаком Сатурна''” – мы говорили о синхронности в творчестве и о том, как часто сами собой возникают в этом процессе совпадения, темы и закономерности. Это то, что мы оба заметили. Более чем несколько раз в этой серии вещи просто щёлкали и соединялись. Были моменты, когда авторы буквально кричали от удивления, когда старые и новые идеи просто переплетались, как будто были созданы друг для друга. Осада Терры тоже усеяна ими.
Это странная вещь, хотя, я думаю, не неожиданная.
Когда я приблизился к концу книги, мир в течение нескольких недель начал закрываться из-за пандемии; в него вкрались страх, неуверенность и перемены. Здесь, в реальном мире, в котором мы все живём. Происходили трагедии как маленькие, так и большие, и, в конце концов, есть ли на самом деле разница между ними для тех, кто страдает? А затем я обнаружил, что перечитываю последние страницы, отредактированные только на прошлой неделе, и задаюсь вопросом, не говорит ли – точно так же, как с Мерсади в “''Солнечной войне''”, что я буду скучать по этой серии – Кацухиро, персонаж, которого мы никогда не знали, и не ведали, что он переживёт первое появление, о природе того, как создаются история и рассказы, и что значит жить, когда они рождаются:
– ''Ты знаешь... – начал он. Стина открыла глаза и посмотрела на него. – Когда-нибудь всё это закончится. Всё это будет улажено. Пройдёт время и это место восстановят. Статуи, дороги и наполненные водой фонтаны. Прямо здесь, где мы сейчас находимся. Люди будут ходить и разговаривать, и будут беспокоиться о вещах, которые, по их мнению, имеют значение. Они будут смеяться над шутками и хмуриться над тем, что посчитают оскорблениями, и когда они остановятся на этом месте, это будет потому, что они что-то уронили, или хотят отдохнуть, или поговорить ещё немного. Смотри и слушай, и ты сможешь их увидеть. Не там, – он кивнул в сторону парапета, затем постучал себя по лбу и сердцу, – а здесь, ты можешь их увидеть. Когда-нибудь они будут стоять здесь и знать о том, что произошло, только как истории, которые будут добрее, чем их жизнь''.
Мы почти достигли того момента, когда сможем оглянуться на эти времена и эту невероятно обширную историю и по-настоящему увидеть, каким необыкновенным было это путешествие. А пока, однако, пройдите с нами немного дальше. Ни шагу назад.
''Джон Френч''
''Ноттингем''
''Июль 2020 года''
== ОБ АВТОРЕ ==
Джон Френч является автором нескольких историй о Ереси Гора, включая романы “''Солнечная война''”, “''Преторианец Дорна''”, “''Талларн''” и “''Рабы тьмы''”, повести “''Багровый Кулак''” и радиопостановок “''Тёмное согласие''”, “''Храмовник''” и “''Магистр войны''”. В Warhammer 40,000 он написал “''Воскрешение''”, “''Воплощение''” и “''Прорицание''” для Хорусианских войн и три сопутствующие радиопостановки – удостоенный премии Scribe “''Агент Трона: Кровь и ложь''”, а также “''Агент Трона: Правда и мечты''” и “''Агент Трона: Пепел и клятвы''”. Джон также написал серию Ариман и множество рассказов.
== Аннотация ==
Победы в Сатурнианском и жертвы космического порта Вечная стена превратились во вчерашнюю надежду. Остановленные, но не побеждённые, Предатели усиливают штурм Императорского дворца. Теперь, когда основные космические порты находятся в руках Гора, магистр войны спускает с небес резервы.
По мере того как давление штурма возрастает, растёт и сила Хаоса. Бодрствующая жизнь защитников наполнена отчаянием, в то время как сны тянут их на поиски ложного рая. Когда ткань обороны рушится, и воля защитников даёт трещины, Гор приказывает титанам легио Мортис пробить стены. Им противостоит мощь Меркурианской стены и сила легио Игнатум. Древние соперники, боги-машины обоих легионов встречаются в битве, в то время как внутри стен несколько отчаявшихся людей ищут способ обратить вспять пагубное влияние варпа. По всей Терре потерянные воины и путешественники пробираются через пустоши и сады ужаса к дому и неизвестному будущему.
[[Категория:Ересь Гора: Осада Терры / Horus Heresy: Siege of Terra]]
[[Категория:Ересь Гора / Horus Heresy]]
