3865
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Всего=14
|Сейчас=56
}}
— Мои Гвардейцы Смерти, — начал Мортарион, — когда я впервые встретился с вами, то назвал вас своими несокрушимыми клинками. Я пообещал вам, что вашими руками установится справедливость. Поклялся, что погибель обрушится на тысячи миров. В этот день смерть придёт на первый из них. Люди Галаспара страдают. Орден правит этой империей, столь же омерзительный в своей сути, сколь бесправны его подданные. Правосудие требует уничтожения. Изгоните прочь любые мысли о милосердии, ибо оно — суть забава труса и ложь деспота. Сегодня клинок падёт на горло тирании. Ничто не остановит нашу руку. Ни один враг не выстоит перед нами. Смерть есть истина, которую познают все. Мы маршируем с ней в едином строю. Мы едины со смертью. Так пусть же теперь единство обретут погибель и правосудие.
===Глава 5===
Лорд-контролер Эвальд Стиванг приступил к утренней трапезе в обществе Стувы Юваллиат, верховного контролера космического флота, и двух их детей, Венна и Изы. Брачный союз между лордом-контролером и одной из наиболее могущественных верховных контролеров являлся многовековой традицией Ордена, способом укрепления вершины власти. Венн и Иза уже были взрослыми, но ни один из них не имел ни официального места в структуре Ордена, ни звания, которое они могли бы назвать своим собственным, ни власти, которой можно было бы распоряжаться. Всё, что у них было — это ожидание силы. Титул контролера по умолчанию передавался по наследству, однако лишь при условии проявленной воли и ратификации титула Генеральной Ассамблеей Контролеров. Кроме того, ни одной семье не позволялось иметь больше наследников, чем наследуемых титулов. Орден придерживался практики стабильного самовоспроизводства. Если какой-то из потомков по той или иной причине оказывался ненадёжным, им могли распорядиться точно так же, как и любым другим имуществом контролеров.
Подобно всем остальным помещениям квартала, принадлежавшего Стивангу и Юваллиат, зал для завтраков представлял собой громадное декадентское пространство. Мебель внутри ограничивалась столом и четырьмя стульями, расположенными метрах в тридцати от стен. Голоса участников трапезы отражались от стен и настолько высокого потолка, что он практически скрывался из вида во мраке наверху. Слуги неслышно ступали на мягких подошвах. Они принесли кушанья своим господам и в полном безмолвии удалились.
Стиванг взял ломоть хлеба, откусил кусок, тщательно его прожевал — и нахмурился. Затем лорд-контролер повернулся в сторону Юваллиат и приподнял бровь.
— Ты уже пробовала сегодняшний хлеб?
— Конечно. Ожидала, заметишь ли ты что-нибудь.
— У него другой вкус, — проворчал Стиванг. — Совсем не на том уровне, что вчера.
— Согласна.
Стиванг нажал на кнопку, расположенную в углублении стола по правой стороне. Мгновение спустя явился домашний контролер Бефессен, ступавший так же бесшумно, как и каждый из слуг. Он остановился у плеча лорда-контролера и наклонился, чтобы выслушать его распоряжения.
Стиванг поднял ломоть хлеба и уронил его на тарелку, словно бы само прикосновение к выпечке было для него оскорблением.
— Это совершенно неприемлемо, — процедил он. — Наймите новых пекарей. Уничтожьте показавшие свою бесполезность рабочие единицы.
— Будет исполнено незамедлительно, лорд-контролер, — пообещал Бефессен и удалился, чтобы проследить за нахождением замены и приведением смертного приговора в исполнение.
— Одобряешь? — спросил Стиванг Юваллиат.
— Разумеется.
— Благодаря свежим единицам получается свежий хлеб, — отметил Стиванг, довольный своей формулировкой. Демонстрация смертоносной дисциплины также была уроком для Венна и Изы.
Юваллиат решила убедиться, что урок был усвоен должным образом.
— Вы осознаёте необходимость приказов лорда-контролера?
— Да, — ответила Иза, и Венн тоже кивнул.
— Докажите мне, что осознали, — она указала на Изу. — Говори.
— Исправление — это слабость, — начала Иза. — После того, как рабочая единица приобрела навыки, необходимые для выполнения той или иной задачи, любое снижение качества работы говорит о потере навыков, попытке мятежа или о двух этих факторах одновременно.
Юваллиат подняла палец, заставляя Изу замолчать. Верховный контролер коротко кивнула, после чего повернулась к Венну.
— Твоя очередь.
— Если рабочая единица исправилась, это даёт ей возможность скрыть свои недостатки и в конечном итоге нанести ещё больший вред.
— Хорошо, — резюмировала Юваллиат, после чего вернулась к своему завтраку. — Исправление — это слабость, — подтвердила она, не глядя на собеседников. — Вот почему я не нуждаюсь в исправлении, как и лорд-контролер, — затем она подняла глаза, устремив безжалостный взгляд на сына и дочь, — поэтому крайне важно, чтобы никто из вас не действовал так, словно нуждается в исправлении или ожидает его.
Близнецы промолчали. Им не давали разрешения говорить свободно.
— Вы понимаете? — обратился к ним Стиванг.
— Да, — ответили они хором.
Чудесно. Время от времени напоминать наследникам о ненадёжности их собственного положения было мудрым решением. Это показывало близнецам, насколько опасно мыслить об ускорении их собственного прихода к власти.
Неожиданно взвыла сигнализация.
Венн поперхнулся водой, Юваллиат вскочила со своего места, роняя на пол столовые приборы. Нож и вилка зазвенели от удара по камню, но эхо удара тут же исчезло в электронном вое сигнала тревоги. Стиванг застыл на несколько долгих секунд. Мозг лорда-контролера отказывался воспринимать то, что он слышал. Ему было известно, какие чрезвычайные обстоятельства способны вызвать активацию сигнализации, но подобных обстоятельств никогда не возникало. Сигналы тревоги никогда прежде не активировались.
Это было фундаментальным нарушением привычной рутины. Нарушением порядка. Сигналы тревоги означали нечто невообразимое.
— Ошибка… — промолвила Юваллиат.
Произнесённые слова подарили Стивангу надежду и заставили его мыслить здраво. Он ухватился за неотвратимость возмездия за подобную «ошибку».
Если же ошибки не было, лорд-контролер страшился узнать то, что скрывалось за сигналом тревоги.
Но он должен был знать об угрозе, бросившей вызов Ордену, и бороться с ней.
Стиванг поднялся из-за стола, после чего вместе с Юваллиат выскочил из зала для завтраков, оставив своих отпрысков позади.
К тому моменту, как в первичный командный центр прибыли Стиванг и Юваллиат, большинство их коллег-контролеров уже собрались внутри. Впрочем, они оказались не последними. Лорд-контролер и его избранница остановились на полпути посреди своего личного коридора, ведущего в залу. Они не должны выглядеть так, словно торопятся — ведь подобное свидетельствует о слабости. А ещё подобное могло указывать на беспорядок в их сознании, а беспорядок может быть заразным.
Увесистая стальная дверь поднялась при приближении контролеров, а затем закрылась за ними. Стиванг постарался отогнать мысли о том, что в тяжёлом лязге присутствует тембр обречённости. Напротив, услышанное им символизировало безопасность. Верховные контролеры заслуживали чувства защищённости, и они будут защищены.
Комната обладала впечатляющими размерами, что вполне соответствовало её статусу галаспарского центра власти. Центр пола был утоплен, сиденья для верховных контролеров окружали гололитический стол. На нескольких ярусах вокруг стола располагались ряды станций, контролирующих оборону звёздной империи.
Стиванг занял своё место, позволив тем самым сделать то же самое и остальным. Четыре кресла всё ещё продолжали пустовать.
— Выключить сигнализацию, — приказал Стиванг. Техник у одной из ближайших к нему станций постучал по экрану, после чего душераздирающий вой сбавил октавы и умолк. Стиванг бросил взгляд на хронометр, подвешенный к потолку. С момента объявления кризисной ситуации прошли две минуты. Некоторым другим верховным контролерам требовалось пройти куда более долгий путь, чтобы добраться до первичного командного центра. — Предоставим остальным ещё три минуты.
Слова лорда-контролера встретили молчанием. Его младшие коллеги сидели неподвижно, наблюдая за бегом секунд. Ровно за минуту до конца отсчёта прибыли ещё два верховных контролера. Те двое, что отвечали за перераспределение расходных материалов и регулирование химических веществ, по-прежнему отсутствовали.
Что ж, им не повезло.
— Закрывайте нас, — проворчал Стиванг.
Снизу раздались тяжёлые удары. Десятки противовзрывных дверей опустились, перекрыв любой доступ к первичному командному центру. Стиванг не слышал шагов экипирующихся солдат, но знал, что мобилизация идёт полным ходом. Зала становилась неприступной благодаря стратегии, в необходимость которой прежде никто не верил.
— У нас есть связь с другими ульями? — спросил Стиванг.
Техник встал со своего места. Став объектом напряжённого внимания, он опустил руки по швам и объявил:
— Так точно, лорд-контролер. Все линии открыты. Верховные контролеры каждого из ульев на Галаспаре ожидают ваших распоряжений.
— Тогда приступим. Покажи нам причину тревоги.
Гололитический стол загудел. Появилась карта системы Галаспар, на которой пульсирующая угрозой блестящая линия возникла сразу же за орбитой самой дальней планеты.
— Армада вторжения, — пробормотала Юваллиат.
Яркая белая линия, пятно на лице их империи, выглядела словно кинжал, направленный в самое сердце Галаспара.
— Информация подтверждена? — задал вопрос Стиванг.
Техник, говоривший ранее, снова вытянулся по стойке «смирно».
— В точности так, лорд-контролер. — он опустился на своё место и постучал по экрану. «Кинжал» на гололитическом столе превратился в грубую схему входивших в систему кораблей, и их было много. Ни один из кораблей Ордена не мог предоставить более конкретную информацию. Впрочем, сомнений в том, что началось вторжение, не оставалось.
— Есть ли какие-то сообщения от захватчиков? — вновь спросил Стиванг.
— Никаких, лорд-контролер. Они проигнорировали наши предупреждения.
— Подверглись ли атаке какие-то другие системы?
— Никак нет, лорд-контролер.
Новость об этом воодушевила Стиванга. Если силёнок у врага хватало только на это вторжение, подобное свидетельствовало о его слабости. Кроме того, в таком случае внимание верховных контролеров не будет разделено между несколькими фронтами.
Стиванг кивнул Юваллиат, предоставляя ей возможность выработать стратегию. В этом заключалась её ответственность. И в случае неудачи это станет её смертным приговором.
— Отправить мониторы-крепости, — отчеканила Юваллиат. Затем она наклонилась вперёд, чтобы постучать по столу, и устройство отобразило позиции громадных оборонительных кораблей Ордена во внешней системе. — Они смогут оказаться в пределах огневого контакта через несколько часов.
— Они окажутся в меньшинстве, — заметила Ява Тервиан, верховный контролер морального духа.
— Их цель — замедлить натиск захватчиков, — пояснила Юваллиат. — Этого будет достаточно, чтобы остальные крепости сцепились с врагом и заблокировали ему путь.
— Насколько близко может подойти неприятель, прежде чем это произойдёт? — поинтересовалась Тервиан.
— Невозможно предсказать, пока у нас не будет более чёткого представления о силах захватчиков.
— А что насчёт орудийных платформ? — спросил Стиванг. Кольца этих оборонительных станций опоясывали спиралями каждую из планет системы.
Юваллиат колебалась. Стиванг видел, как она взвешивает возможные риски. Орудийные платформы, сотня метров в диаметре, оснащённые минимальным экипажем и защитными экранами, не годились для полноценного космического боя против флота. Их целью была защита планеты посредством создания огневой стены. Если Юваллиат оставит какой-то из миров незащищённым, и враг решит воспользоваться этим преимуществом, захватчики получат возможность создать собственную твердыню внутри системы, которую смогут использовать в качестве плацдарма для организации последующих атак.
Верховный контролер флота покачала головой, словно бы отвергая саму возможность этой опасности.
— Платформы получат иное назначение, — ответила Юваллиат. — Они присоединятся к мониторам-крепостям для атаки. Приоритетом в обороне должен стать Галаспар.
Стиванг ничего не сказал, но в душе согласился с этим утверждением. Другие планеты не имели значения по сравнению с родным миром Ордена. Сколь бы несовершенными они ни были для поставленной перед ними задачи, платформы подарят защитникам системы преимущество в виде сотен артиллерийских орудий.
Юваллиат водила пальцем по поверхности гололитического стола, рисуя предпочтительные схемы движения кораблей.
— Захватчикам не удастся достичь Галаспара, — сказала она. — Мы остановим врага во внешней системе и заманим его под обстрел артиллерийских платформ. Пока они застрянут на одном месте, прибудут остальные мониторы и уничтожат их.
— Да будет так, — подвёл итог Стиванг. — Так пусть же восторжествует Орден.
— Так пусть же восторжествует Орден, — повторили все остальные контролеры.
Юваллиат хлопнула ладонью по краю стола, и её диаграммы передались каждой из станций в зале, превратив её стратегию в команды, а затем — воплотив команды в реальность. Прежде чем Стиванг заговорил вновь, приказы флотского контролера уже отправились капитанам мониторов и командующим орудийных платформ.
— Орден победит, — произнёс лорд-контролер. — Галаспар тоже будет готов. Пока наш флот атакует врага, активируйте орбитальную и наземную оборону.
С потолка опустились экраны, демонстрирующие выполнение его приказов. Сигналы с артиллерийских платформ подтвердили их готовность, а также то, что каждое из орудий уже направлено в сторону врага, которому нипочём не добраться до столицы. В пустошах между ульями Галаспара открылись громадные купола, а из земли поднялись батареи орудий, стволы самых маленьких из них достигали сотни метров в длину. Изображения сменялись одно за другим, демонстрируя прогресс в мобилизации Галаспара. Менее чем за час вся планета ощетинилась пушками, тысячами смертоносных шипов, готовых извергнуть свой яд в небеса. Ничто не могло приблизиться к Галаспару и остаться в живых.
После этого контролерам оставалось лишь ждать и наблюдать, как значки на гололитическом столе смещаются всё ближе друг к другу. Стиванг не нашёл ни единого недостатка в стратегии Юваллиат, однако не стал говорить ей об этом. Если какой-то из аспектов плана окажется недостаточным, за последствия своего провала Юваллиат ответит сама. Тем не менее, лорд-контролер наблюдал за сходившимися на столе светящимися значками со смесью удовлетворения и предвкушения. Немалое число мониторов-крепостей не примет участия в первоначальном столкновении с противником, но система Галаспар в любом случае будет отлично защищена. Крепости, входившие в состав первой волны контратаки, и плетущиеся за ними орудийные платформы, выглядели роем, готовым поглотить головную часть вражеского наступления.
Значки на гололите оказались в пределах досягаемости друг от друга. Объединённая мощь Ордена открыла огонь. Центр стола озарился светом, данные о попаданиях и взрывах поступали настолько быстро и перекрывали друг друга с такой интенсивностью, что изображение фактически имитировало разрушительные вспышки среди пустоты в миниатюре. Ослеплённый на мгновение Стиванг моргнул.
— Хорошо, — похвалил он. — Врагу преподнесён новый урок.
Удовлетворённое бормотание прокатилось средь сидевших за столом контролеров. Но затем они внезапно умолкли. Один из мониторов-крепостей исчез с дисплея на столе. Затем ещё один. Продвижение противника ни капельки не замедлилось. Стиванг уставился на вражеский строй, осознал его предполагаемую скорость — и во рту у него пересохло. Лорд-контролер почувствовал кинжал, направленный прямиком в его горло.
— Что происходит? — прошептал он.
Платформа простиралась от стратегиума над мостиком, заканчиваясь подвешенной практически на полпути кафедрой. Оттуда Мортарион мог наблюдать за мостиком и основным обзорным окном. Экраны по обеим сторонам кафедры непрестанно передавали ему информацию о статусе флотских соединений и боевой обстановке. Восприятие примарха практически мгновенно перемещалось между тем, что он видел лично, и тем, что воспринимал с информационных строк, и это позволяло Мортариону сформировать идеальную общую картину войны в пустоте. Через систему Галаспар пролетала сама Смерть. Она широко расправила крылья, и крылья эти были его крыльями. Мортарион был свидетелем того, что желал видеть, и всех затрат во имя исполнения задуманного, но оставался непоколебимым. Смерть не способна отвернуться от деяний рук своих.
Неуклюжие зиккураты мониторов-крепостей, протяжённостью более трёх километров с каждой из сторон, встретили передовые части армады Гвардии Смерти лоб в лоб. Как только они оказались на достаточном расстоянии, крепости открыли огонь, выпустив шквал торпед по массивным целям прямо по курсу, как и предполагал Мортарион.
— Они не понимают, во что стреляют, — заметил Барразин. Вместе со своим товарищем Терсусом первый капитан стоял сбоку от Мортариона, в полушаге от генетического отца. Это были два капитана, чьи великие роты общим числом в десять тысяч Астартес собрались в трюмах «Четвёртого всадника». Мортарион распорядился, чтобы командиры присоединились к нему на мостике и тоже увидели битву во всей красе. — Им невдомёк, что они тратят свои торпеды на астероиды.
Мортарион создал искусственный щит из оснащённых двигателями планетоидов, которые должны были двигаться в авангарде флота. Дистанционно управляемые техноадептами «Четвёртого всадника», они едва ли могли похвастаться более-менее приличной маневренностью. Впрочем, им это было и не нужно. Как только флот начал движение по курсу, рассчитанному ещё до того, как Гвардия Смерти вошла в варп, траектория движения астероидов превратилась в прямую линию. Мортарион наносил удар в самое сердце системы, и никаких отклонений тут быть не могло.
— Вражеские авгуры зафиксировали приближение массивных объектов, — пояснил Мортарион, — возможно, ещё и тепло двигателей, приводящих астероиды в движение. Им этого хватило, чтобы начать атаку. Галаспарцы не стали ждать, чтобы узнать о нас побольше. Они ведут себя столь же глупо, как мы и предвидели.
Торпеды попали в цель, но астероиды продолжали движение с той же скоростью. Мониторы-крепости сократили дистанцию — похоже, их экипажи продолжали пребывать в уверенности, будто атакуют вражеские корабли. При этом даже с работающими на полную мощность движками звёздные крепости Галаспара двигались куда медленнее астероидов. Защитники системы продолжали обстрел, снаряды и торпеды продолжали лететь в сторону целей безо всякой передышки. Галаспарская артиллерия не просто устраивала один залп за другим. Она творила шторм.
— Избыточная огневая мощь превращает галаспарцев в идиотов, — заметил Мортарион. Непрерывные взрывы заливали всё вокруг сполохами огня и светом. — Они ослепляют свои собственные датчики, и те не могут сообщить им, во что они стреляют.
Торпеды били по приближающимся астероидам размеренными, сокрушительными ударами. По мере того, как оба флота сближались друг с другом, всё больше и больше артиллерийских платформ оказывалось в пределах досягаемости, и новые орудия добавляли свой голос к хору артиллерийского обстрела. В первом столкновении ни Гвардия Смерти, ни Орден не имели возможности обойти противника с флангов.
Затем одна из крепостей Ордена, вступившая в бой не в едином строю с остальными, а как одиночка, возникла прямо посреди армады Гвардии Смерти, словно прорвавшийся левиафан. Она протаранила лёгкий крейсер «Фунереус»<ref>Funereus — в переводе с латыни «Похоронный».</ref> и сокрушила ему хребет. Вдвое уступавший размерами галаспарскому монитору «Фунереус» раскололся надвое, и его половинки закружились в неспешной смертельной агонии. Оказавшийся в самом центре вражеского строя корабль Ордена выпустил во все стороны шквал торпед. Его командир понимал, что он обречён, и был полон решимости сорвать наступление Гвардии Смерти ценой собственной жизни.
— Держать строй, — приказал Мортарион своему флоту. — Сосредоточить огонь всех передних батарей на нашем госте.
Корабли в тылу галаспарской крепости проигнорировали её. Большинство из них поглощали урон от торпед своими щитами. Ещё один лёгкий крейсер, «Маэстус»<ref>Maestus — в переводе с латыни «Скорбный».</ref>, получил несколько попаданий. Его щиты рухнули, и череда взрывов разорвала корабль на части.
Другие корабли XIV легиона нависли над монитором, словно длань судьбы. Их носовые орудия извергли огонь, и ярость сотни корабельных пушек обрушилась на врага. Крепость распалась, словно была не более чем песком на ветру.
Астероиды начали трескаться под мощью длительного обстрела. Один из них, располагавшийся на переднем крае клина, потихоньку раскалывался на части. Когда повреждения стали критическими, а встроенные в каменную породу датчики зафиксировали, что структурная целостность планетоида вот-вот нарушится, сработали разбросанные по его задней полусфере заряды промышленной взрывчатки. Астероид взорвался, и его взрыв обрушил метеоритную бурю на корабли Ордена. Обломки врезались в мониторы-крепости, но их щиты были крепкими, а корпуса — настолько толстыми, что напоминали планетоиды из металла, и они выдержали натиск без серьёзных повреждений. Двое замедлились до практически полной неподвижности. Орудийные платформы, в свою очередь, подобной защитой не обладали, так что пять из них разлетелись на куски, их предсмертные вопли сотрясли пустоту, а взрывная волна сотрясла ещё несколько располагавшихся по соседству платформ.
Из-за покрова астероидов показались корабли. Капитаны мониторов-крепостей решили, что перед ними наконец-то возник настоящий враг. Теперь галаспарцам предстояло разделить огонь между планетоидами и мчащимися навстречу кораблями. Все они были старыми, списанными эсминцами, вывезенными с утилизационных верфей и модифицированными ради выполнения последней миссии. Около километра в длину, в новой форме они представляли собой массивы орудий, установленных на корпусах, достаточно прочных, чтобы выдержать мощность приводивших их в движение двигателей. Они приближались к гораздо более крупным вражеским кораблям, словно жаждали встретить смерть.
Впрочем, так оно и было на самом деле. Навстречу галаспарцам неслись дистанционно управляемые корабли-самоубийцы, обладавшие едва ли большей маневренностью, чем астероиды, но в то же время способные совершать яростные рывки, приближаясь к своим целям. Они обстреливали крепости полным комплектом снарядов и торпед, ослабляя свою добычу перед окончательным сближением.
Находившийся справа от Мортариона экран демонстрировал позиции кораблей на переднем крае наступления. Поступавшие данные об интенсивности огня дополняли картину происходящего. Командиры двух крепостей, похоже, вообще не осознавали истинную природу угрозы до тех пор, пока не стало слишком поздно. Артиллерийские расчёты игнорировали брандеры до тех пор, пока те не подошли настолько близко, что сами мониторы оказались в радиусе действия всех вражеских орудий. Крепости попытались отступить, но двигались они подобно застрявшим в трясине животным, и как только галаспарские корабли начали совершать манёвр уклонения, как набитые взрывчаткой самоубийцы врезались в них. Брандеры разнесло на куски, заряды внутри их собственных корпусов во много крат превосходили своей смертоносностью объединённую мощь всех их артиллерийских боеприпасов.
Подобные искусственным солнцам огненные шары, отчётливо видимые сквозь иллюминаторы «Всадника» даже через такое огромное расстояние, поглотили крепости.
Один из кораблей Ордена направил свой нос над эклиптикой, пытаясь уйти от брандеров и подняться над нарастающей битвой. Показания тепловых сканеров свидетельствовали, что взрыв повредил монитор, разорвав его корму и большую часть правого борта, разрушив рулевое управление и заглушив двигатели. Мортарион представил себе, как раненый враг ложится в дрейф, как вырывается из сотен брешей кислород, как внутреннее освещение поочередно гаснет на каждой палубе, одной за другой, а пламя распространяется по коридорам.
Другая поражённая брандером крепость продолжала движение. Ещё две подошли сзади и заняли позиции с флангов, образовав треугольную формацию испепеляющего огня. Центральный корабль пылал. Он потерял большую часть бортовых орудий. Повреждения распространялись дальше, раздававшиеся всё глубже и глубже вторичные взрывы сотрясали корпус. Хотя драться корабль пока ещё мог. Пока что ему было под силу навязать бой противнику.
— Они не отступают, — заметил Терсус.
— Невзирая на повреждения, — добавил Барразин.
Капитаны, насколько заметил Мортарион, считывали подробности сражения так же внимательно, как и он сам.
— Всё это подтверждает полученную нами информацию о природе Ордена, — резюмировал он. — Отступление невозможно. Более того, оно немыслимо.
Три крепости пролетели сквозь излучавшие радиацию обломки другого астероида и наткнулись на свежие брандеры. Фланговые мониторы не стали колебаться и направили свои орудия на корабли-самоубийцы в попытке сдержать их.
Мортарион указал на значки, обозначавшие вражеские крепости.
— Экипажи этих кораблей — первые из граждан Ордена, увидевшие наш флот. Они осознают, сколь неумолимы несущиеся им навстречу корабли, невзирая на их класс. Они видят приход ночи своей империи.
Драматичные всплески энергетических показаний поведали историю последующего разрушения. Пускай Орден не знал технологию варп-перемещений, он активно пользовался плазменными двигателями. Двигатель центрального монитора был напряжён до предела необходимостью добраться до захватчиков и покарать их. Его повреждения не подлежали ремонту, но поскольку двигатель всё ещё работал, никто даже не рассматривал попыток остановить его. В конечном итоге произошло неизбежное. Плазменный двигатель взорвался.
Массивный выброс неконтролируемой энергии полыхнул в пустоте, его серебристо-белый свет ослеплял каждого, кто взирал на него незащищёнными глазами. Все три монитора-крепости испарились, моментально поглощённые жаром солнечной вспышки. Взрыв разнёс на куски ещё несколько астероидов, брандеры исчезли, а гранд-крейсер XIV легиона «Могильный» прошёл практически через самый центр взрыва. Затем он возник из почерневших развалин, его двигатели хранили безмолвие, корабль нёсся вперёд по чистой инерции. С разрезанного поперёк левого борта громадная брешь в корпусе открывала лишённые жизни палубы. Дрейфующие тела и обломки тянулись за кораблём подобно хвосту кометы.
— Входящее сообщение от капитана Равасса с «Могильного», — сообщил вокс-офицер «Четвёртого всадника».
— Открыть вокс-канал, — распорядился Мортарион.
Пропитанный болью голос Равасса прозвучал сквозь море помех.
— ''Наши силы на исходе, милорд,'' — произнёс он. — ''Мы больше не можем двигаться в едином строю с флотом. Теперь наш долг ясен.''
— Даруй смерть многим, прежде чем встретишь свой собственный конец, — изрёк Мортарион.
— ''Так мы и сделаем, и они научатся бояться нас, прежде чем сдохнут.''
«Могильный» покинул строй. Оказавшись в одиночестве, он превратился в заманчивую мишень для Ордена.
Мортарион между тем поймал хмурый взгляд Терсуса.
— Только не говори мне, что Сумеречные Рейдеры были незнакомы с понятием «жертвенности», капитан, — отрезал примарх. — Экипаж «Могильного» состоял из ста пятнадцати тысяч человек. Все они вскоре умрут, как и экипажи ещё большего числа кораблей, прежде чем «Четвёртый всадник» достигнет своей цели. Сожалеть тут не о чем. Такова цена войны, вот и всё.
— У меня нет вопросов насчёт жертвенности, — пояснил Терсус, — но, если позволите, имеем ли мы право потерять «Могильного»?
— Ты имеешь право спрашивать. А вот отвечу я тебе так: мы имеем право — более того, мы обязаны — позволить себе всё, что способно привести нас к победе.
— «Могильный» по-прежнему силён. Если мы замедлим ход, то сумеем сохранить его силу в составе нашего строя.
— И какое же преимущество даст нам этот шаг? — поинтересовался Мортарион.
— Мы получаем оценку врага — совершенно ясно, что их корабли не в состоянии сравниться с нашими. Не стоит ли нам проявить больше методичности в нашем продвижении? Вместо того, чтобы на полном ходу мчаться сквозь корабли Ордена, мы могли бы уничтожить их все, шаг за шагом.
— Их слишком много, — ответил Мортарион. — Вот в чём заключается главная угроза со стороны Ордена. В численном превосходстве. Если мы замедлимся, то тем самым дадим врагу возможность пустить в ход все его силы. Подобный расклад оправдал бы осторожность тех, кто хотел бы взять Галаспар в кольцо блокады и выбросить его из головы, покуда обратное не станет удобным для Великого крестового похода. Только вот мы сюда не для осады явились. Мы пришли, чтобы нанести удар в самое сердце тирании. «Могильный» всё ещё остаётся частью этой войны. И он сможет внести свой вклад в наше продвижение. Продолжаем идти на полной скорости.
Равасс показал, что он верен своему слову. Спустя значительное время после его последней вокс-передачи показания экранов платформы поведали Мортариону, что «Могильный» отказался принять лёгкую смерть.
И флот погрузился глубже в пределы системы Галаспар, не обращая внимания на собиравшуюся мощь, которая стремилась его остановить.
Внутри первичного командного центра на Галаспаре верховные контролеры уставились на гололитический стол. Текущие по нему данные рассказывали историю, бросавшую вызов их пониманию Вселенной. Вражеский флот уже прошёл мимо крайней из планет системы. Находившиеся в зале техники выносили своё резюме по отчётам, поступающим с кораблей Ордена. Внутри помещения воцарилась несдерживаемая ничем болтовня, монотонный нарастающий рок.
— Орудийные платформы обошли врага с флангов. Пытаются начать обстрел.
— Противник стреляет только вперёд.
— Подтверждены новые потери со стороны врага.
— Никакого снижения скорости или смены направления.
Стиванг обменялся поражёнными взглядами с Юваллиат.
— Им плевать на свои собственные потери, — прошептал Стиванг, и полное осознание того, что это значило для Ордена — как и для него самого — распространялось внутри его живота, словно недуг. Лорд-контролер знал, что Орден являл собой хладнокровный и безжалостный режим, которого не заботили судьбы погибших в последние часы экипажей. Но этот враг был намного, намного хладнокровнее.
Пылающий кинжал вражеского флота неумолимо приближался, и теперь Стиванг пребывал в полной уверенности, что направлен он прямо на него.
Гвардия Смерти прорвалась через первоначальную контратаку Ордена. Было ясно, что враг не ожидал ничего подобного. ''«Прежде никто не бросал им вызов'', — подумал Мортарион. — ''А если подобное и случалось, по-настоящему серьёзных угроз они не встречали никогда»''. Скопление Галаспар оставалось в изоляции на протяжении тысячелетий. Империя никогда не знала угрозы со стороны чужаков, и её защитники наглядно продемонстрировали это. Корабли противника поначалу медленно адаптировались к обстановке. Они тратили на обстрел астероидов даже больше времени, чем он смел надеяться. Однако по мере того, как флот углублялся в систему, Орден, наконец, изменил тактику. Всё больше и больше мониторов-крепостей присоединялось к сражению. Они сбавили ход, а затем сомкнули строй. Теперь кораблей было достаточно, чтобы они попытались обойти Гвардию Смерти с флангов, одновременно организуя лобовую атаку, чтобы остановить продвижение легиона.
Артиллерийского и торпедного огня было так много, что казалось, будто бы флот движется сквозь сердце звезды.
— Не обращайте внимания на фланговые атаки, — приказал Мортарион. — Вести минимальный ответный огонь. Пусть все наши усилия будут направлены вперёд, на расчистку пути.
Атакующие в лоб крепости просто исчезли. Высвобожденный Гвардией Смерти огненный ад затмил своей силой все атаки Ордена. Флот продолжал двигаться полным ходом. Он оставил позади более тихоходные корабли Ордена. И свои тоже.
Мортарион отмечал каждую из потерь. Все они были приемлемы, все и каждая необходимы. Ключевым кораблём был «Четвёртый всадник». Он шёл на переднем крае наступления, в самом сердце атакующего клина. Хотя мониторы-крепости и орудийные платформы терзали края построения Гвардии Смерти, им не удалось остановить его молниеносное продвижение. Они не могли добраться до центра.
По мере приближения флота к Галаспару атаки Ордена становились всё сильнее и отчаяннее. Корабли Гвардии Смерти углубились во вражеский строй. Сквозь иллюминатор Мортарион заметил массу вражеских крепостей на фоне крейсера «Меланхолия». Торпеды пробили его корпус и подорвали склад боеприпасов. Взрыв сбил корабль с курса, и он врезался в линкор «Неизбежный зов». Они сцепились носами, а затем оба повернули на правый борт, подвергая опасности остальные суда.
— Если они не остановятся… — начал Барразин, но затем осёкся и не стал озвучивать свои опасения. Построение было плотным, а радиус поворота крупных кораблей — значительным. В случае катастрофы шансов на манёвр уклонения не оставалось.
— Они повернут, — сказал Мортарион. Экипажи кораблей найдут способ. ''Они обязаны сделать это''. Каждый из них знал, что поставлено на карту. Они пожертвовали бы всем, чтобы позволить флоту сохранить наступательный импульс.
«Неизбежный зов» попытался вывернуться из натиска «Меланхолии», но это действие ещё сильнее сцепило оба корабля друг с другом, мало-помалу они превращались в уродливую рухлядь. Курс обоих изменился ровно настолько, чтобы они столкнулись с одним из астероидов. В последние две минуты своего существования крейсер и линкор открыли огонь из всего, что ещё могло стрелять. Опустошительная огненная буря, родившаяся в момент их столкновения с астероидом, уничтожила ещё несколько кораблей Ордена.
— Капитан Терсус, — произнёс Мортарион, — я знаю, ты понимаешь, что мы теряем в этом наступлении. Но ты же осознаёшь, что мы приобретаем?
— Так точно, милорд.
— Мы прорвали оборону Ордена, — заметил Барразин.
— Внешнюю, — напомнил Терсус.
Мортарион оставил слова подчинённых без комментариев. Он смотрел вперёд, готовясь к новым атакам орбитальных платформ и мониторов-крепостей. Вояж по системе был всего-навсего прологом. Если бы он недооценил «Четвёртого всадника» или возможности Ордена, то потерял бы всё.
