3856
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
м
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас= 12|Всего =?8
}}
{{Книга
— Скажу так, — продолжил он. — Приготовься к разочарованию. Она не похожа на женщину, которая с лёгкостью покорится воле другого, будь то человек, легионер… или бог.
==ГЛАВА 2==
'''Мармакс'''
'''Только истина'''
'''Шёпоты'''
Пламя, дым и ярость испытывали на прочность широкую пиловидную каменную кладку уровня Дилекцио, разливаясь по скалобетонным плитам и с грохотом обрушиваясь на ряды осаждённых защитников.
Разряженный аккумулятор лазпистолета обжёг короткие загорелые пальцы Маэд Костагар, когда она вытащила его, откинув ствол оружия. Затейливо ругаясь себе под нос, капитан отшвырнула горячий цилиндр вдоль зубчатой стены в корзину, практически до самых краёв набитую разряженными батареями винтовок её роты. Один из бегунов-сервиторов то и дело приходил и оттаскивал содержимое корзины на подзарядку – если, конечно, в настоящий момент уже не превратился в груду холодного мяса и железа, лежащую в луже масла.
Стараясь не думать о том, что кончаются зарядные батареи – или патроны для стабберов, или аптечки, или бойцы – Костагар всадила свежую батарею в казённую часть своей пушки, защёлкнув её одним движением запястья. Старое оружие вновь загудело, надёжное, что твой рассвет, вознаграждая её за доверие и заботу куда лучше любого из её бывших мужей. К сожалению, остававшиеся в распоряжении её солдат батареи начинали садиться, их становилось всё труднее перезаряжать, раз за разом они всё быстрее теряли свою мощность. Об этом Костагар тоже пыталась не думать.
Она выскочила из укрытия и прикончила ближайшего ублюдка-культиста, карабкавшегося в её сторону по наклонной стене. Этот отброс, а именно так прозвали их гнусную породу солдаты, был весь обмотан чумазыми зелёными лентами и пробирался вверх по крутому склону с помощью грубых наручных когтей, сваренных из кусков ржавого железа. Лицо его было раскрашено чем-то грязным, мазня на коже изображала три грубых круга, обрамлявших безумные глаза и разинутый рот.
Луч Костагар пронзил грудь отброса и взорвал его спину в вихре перегретой крови. Мертвец покатился вниз по склону, врезаясь в десятки карабкающихся ниже товарищей. Некоторых он забрал с собой, когда его оборванный труп исчез средь тумана войны, но врагов по-прежнему оставалось слишком много. Каждый последующий час казалось, что бастион осаждает целая армия.
У одних были когти или лестницы из «помнящего металла», у других – всевозможные инструменты, шахтёрские кирки или отбойные молотки; некоторые использовали тросы, свисавшие со вбитых в камень пневматической пусковой установкой скоб. Культисты карабкались по внешним ярусам бастиона Мармакс, распевая песни и требуя крови, убивая всё на своём пути. Один уровень за другим уже пали жертвами их хищничества, вынуждая силы под командованием Костагар запечатать лестничные клетки и лифтовые шахты на нижних уровнях, забаррикадировавшись в одном месте.
Мужчины и женщины вокруг капитана представляли собой лоскутное воинство из выживших бойцов доброго десятка различных рот, которых удалось собрать воедино благодаря её, Костагар, мудрости – или, быть может, глупости. Их униформа и боевое снаряжение выглядели начисто лишённым единообразия набором всего, что они унесли после разгрома своих собственных подразделений. Капитан рассредоточила их по основным подступам, с половиной доступной огневой мощи против десятикратно превосходящего их по численности врага.
Разодетые гвардейцы и простые линейные пехотинцы. Фельджандармерия и военнослужащие тыла. Все они и множество других, вооружённые лазвинтовками и стабберами, баллистическими метателями дротиков и гранатомётами, а единственное, что всех их объединяло – это воля сражаться. Желание ''продолжать'' борьбу вместе с осознанием чёртовой горькой правды о роке, что собрался у их ворот.
В глазах Костагар читалась решимость убийцы – действуя с известной осторожностью, она прицеливалась и стреляла, и ни один из её выстрелов не пропадал впустую.
Никто точно не знал, откуда взялись Отбросы со своим безумием и покрытыми грязью да татуировками в виде тройственных символов телами. Некоторые из младших офицеров шептались, будто предатели привезли их на Терру с покорённых миров, что все они были рекрутами, прошедшими химическую обработку для службы в ударных частях. Другие со страхом перешёптывались, что имеют дело с изменившимися пленниками и перебежчиками, марионетками, брошенными на те самые бастионы, которые когда-то в прошлом они могли оборонять.
Костагар сомневалась, что последнее было правдой. Мятежники пленных не брали. И больше всего она страшилась не стирания собственного разума, но того, чему предшествуют атаки Отбросов.
Сегодня уровень Дилекцио осаждала вражеская ауксилия, а это означало, что в скором времени явятся настоящие завоеватели – легионы запятнавших свои обеты Астартес под знаменем магистра войны.
Отбросы были только началом одной конкретной битвы в продолжающейся осаде Императорского дворца – эти тупые инструменты невеликого воинского таланта стали удобным средством для ослабления оборонительных линий вокруг Мармакса. Они потратят свои ничтожные жизни в стремлении подавить крепостную артиллерию, подрывая боевой дух защитников, сводя их усилия на нет и тем самым подготавливая почву для неизбежного удара молота.
- Что они творят?! – раздался пронзительный крик молодого парня в панцирных доспехах, стрелявшего по вражеской орде из стаббера с барабанной подачей. Палил он очередями, широко выпучив глаза. – Это шлюхино отродье что, плодится там, как крысы? Слишком уж их много!
- Что бы там ни было, продолжать стрельбу, - крикнула капитан, заставив юношу испуганно вздрогнуть. ''«Грефф. Его зовут Рольд Грефф»'', - напомнила она себе. Боец не видел её, притаившуюся поблизости за тем же ограждением. – Пока до них не дойдёт смысл нашего сообщения, ясно?
Грефф машинально кивнул, но она знала, что кроется в его взгляде. Парень терял самого себя, страшась, что каждый удар его сердца может оказаться последним.
Как и Рольд, все остальные тоже вели огонь по наступающим верхолазам. Костагар держалась на несвежем рекафе, палочках лхо и самом минимуме драгоценного сна. Она знала, что за спиной её притаилась тень усталости, и если она позволит ей приблизиться, та заключит её в свои объятья. Потащит её за собой. Смутит её мысли.
''«И если это произойдёт…»'' Враг воспользуется полученным преимуществом и поглотит их всех.
Отбросы продолжали наступать, атакуя из дыма через случайные промежутки времени, предсказать которые не представлялось возможным. В конечном итоге они истощат всех на уровне Дилекцио, как это случилось с защитниками нижних участков крепости.
''«Мы здесь последние. Если мы падём… бастион Мармакс будет потерян».''
В лётном ангаре на другой стороне крепости располагался летательный аппарат, способный за один раз эвакуировать всех и каждого, кто ещё продолжал сражаться на этом ярусе. Однако приказ главнокомандующего силами лоялистов на Осаде, самого примарха Рогала Дорна, был предельно ясен: им следовало продолжать удерживать позицию. Держаться настолько долго, насколько они смогут.
Вскоре на зубчатых стенах воцарилась дивная тишина, словно бы грохот всех орудий разом остановился, а вражеские вопли ненадолго умолкли.
- ''Ни шагу назад,'' - произнёс голос. – ''Я знаю, насколько это тяжело. Знаю, что каждый вздох – это борьба. Каждый шаг подобен бегу на марафонской дистанции, но вы в силах сделать это. Вы сможете удержать эту позицию.''
Голос этот не был криком, в нём не было воинственного рёва или грозной демонстрации силы. Не был он ни гимном, ни проповедью, но и не шёпотом, а чем-то сильным, постоянным и честным. Все слушали этот голос. Каждый слышал его.
- ''Я знаю, что вы видели,'' - продолжал голос. – ''Ужасы, свидетелями которых вы стали, жертвы, которые все вы принесли. Знаю, насколько пусты ваши животы, как вам хочется, чтобы всё вокруг остановилось на миг, чтобы вы могли отдохнуть. Мне ведома тьма, которую вы чувствуете, как и пустота в ваших сердцах. Отчаянье и страх. Но вместе с тем я знаю, насколько вы сильны. Я верю в каждого из вас. Вам под силу сделать это. Вам под силу пережить это.''
По открытым вокс-каналам и громкоговорителям голос доносился до всех, невзирая на сильный ветер.
У самой Костагар этот голос вызвал тёплые воспоминания о её старшей сестре Гале, умершей давным-давно, но никогда не покидавшей её мысли. Сестра всегда умела подобрать нужные слова, когда маленькая Маэд просыпалась после ночного кошмара или была застигнута горем. Другие бойцы слышали голос иначе, но в схожем ключе. Мягкая речь оратора пробивалась сквозь страх и воодушевляла всех, кто её слушал.
- ''Ни шагу назад,'' - продолжал голос. – ''Сморите на тех, кто стоит рядом с вами. Вы бьётесь за них. Они сражаются за вас. Вместе мы выстоим наперекор всему, с чем бы мы ни столкнулись.''
Невзирая на происходящее, круглая ряшка капитана расплылась в ухмылке. Волна новообретённой уверенности поднялась в её груди, и она осмелилась поверить, что сегодня её люди, ''возможно'', сумеют одержать победу, что им удастся удержать уровень Дилекцио ещё ненадолго.
Находившийся рядом с ней Грефф, казалось, вырос над собой – или же он и в самом деле стал выше, чем мгновением раньше? Парень больше не пытался спрятаться. Страх ещё не отпустил его до конца, но теперь он не позволял ему управлять своими действиями.
- Ни шагу назад! – эхом повторила Костагар, и её крик пронёсся по всей зубчатой линии стен, повторяясь вновь и вновь.
«Ни шагу назад!», «Ни шагу назад!», «Ни шагу назад!»
Голоса дружного хора прорезались звуками стрельбы, когда защитники бастиона начали огрызаться. Лазерные лучи рассекали дым, раскалывая молекулы воздуха с пронзительным визгом парового котла. Крупнокалиберное стабберное вооружение, будь то переносные единицы или же тяжёлые орудия для стрельбы с плеча с магазинным питанием, обрушивали свой смертоносный боезапас на беспорядочную массу Отбросов с одинаковой яростью.
Потрёпанные огнём защитников вражеские войска отступили. Осадные лестницы и тросы оборвались, наступающие начали отход. В скором времени атака неприятеля обратилась лихорадочным коллапсом, линия строя культистов смешалась. Они со всех ног драпали в клубившийся внизу дым, освещённый отблесками пламени.
Боевые кличи защитников смолкли. Атаку снова удалось отбить, и на какое-то время Костагар и её бойцы могли позволить себе передышку.
Капитан опустилась на корточки и проверила заряд своего лазпистолета, выпуская пары охладителя вниз по длинному, богато украшенному стволу. Она пережила ещё одну битву и выжила, чтобы рассказать об этом.
Грефф и остальные встретили отбитую атаку неровными, наглыми аплодисментами, которые разнеслись по длинным дорожкам, словно солдаты были болельщиками на скрамбол-матче, заглушавшими проигравшую сторону. Капитан не стала вмешиваться. Ей было недосуг навязывать подчинённым собственные представления о приличиях.
''«Я позволю им кричать,'' - подумала она. - ''Может наступить миг, когда это оружие останется единственным во всём их арсенале».''
- Маэд, - произнёс голос совсем рядом с ней. – Тебя ранили.
- Меня? – едва слова слетели с губ капитана, она почувствовала, как по лбу стекает струйка чего-то густого и тёплого. Протянув руку, Костагар обнаружила неглубокий порез, впрочем, довольно сильно кровоточивший – именно туда во время боя на ближней дистанции угодил осколок. Боли она не почувствовала.
- О, поверь, выглядит оно хуже, чем есть на самом деле, - сказала она и подняла голову, чтобы посмотреть, кто разговаривал с ней.
- Тем не менее, в рану может проникнуть инфекция. Позволь мне помочь, - непримечательная на вид в обычном рабочем комбинезоне и потрёпанной тёплой куртке явно большего размера, чем следовало, Эуфратия Киилер на первый взгляд ничем не отличалась от любого другого человека, пережившего вторжение магистра войны. Она раскрыла висевший на плече полевой рюкзак, залезла внутрь в поисках лейкопластыря, после чего принялась чистить и перевязывать капитанскую рану.
Добрый, сдержанный голос Киилер успокаивал сильнее, чем обеззараживающие препараты, которые она прикладывала к порезу, и Костагар слегка улыбнулась.
- Спасибо. Спасибо большое, Эуфратия. Не знаю, как ты это делаешь… но твои слова всегда выше любой чепухи и банальности.
- Я всего лишь помогаю людям вспомнить об их собственном мужестве, - отозвалась Киилер, отмахнувшись от комплиментов. – Ничего более.
Из уст кого-то другого это могло прозвучать как ложная скромность, однако в случае Киилер каждое её слово звучало одной лишь истиной. Костагар в своей жизни встречала не так уж много людей, которых можно было бы назвать «самоотверженными», но эта женщина явно была одной из них. Эуфратия Киилер вернулась в тот момент, когда на нижних уровнях всё ещё бушевали бои, и предложила свою помощь с ранеными. Отчаянно нуждаясь в любом содействии, капитан была только рада принять её. В скором времени кругом разнеслась молва о ясноглазой женщине с потрёпанным старым пиктером в руках, которая время от времени занималась съёмкой сражений, но всегда находила время для тех, кому требовалась помощь.
Подобно давным-давно умершей сестре Костагар, Эуфратия, казалось, умела подобрать нужные слова к любому человеку, когда тот нуждался в этом. Она не прибегала к лести и не уговаривала, а просто делилась правдой тогда, когда это было нужнее всего.
Капитан встретилась взглядом со своей собеседницей.
- Знаешь, без тебя… мы бы не смогли протянуть так долго. - Она вздохнула, формулируя следующий вопрос, и озвучила его почти что шёпотом. – Кто ''послал'' тебя к нам, Эуфратия?
- Мне открылось, что во мне нуждаются. - Киилер отвела взгляд, заканчивая процедуру наложения повязки. – Во всём этом ужасе человек вроде меня способен сделать одно из двух, и только. Я могла помочь, а могла и сбежать. И я устала бегать.
Костагар поднялась на ноги, готовая продолжить свои вопросы, но тут её внимание привлёк крик, доносившийся из-за крепостной стены. Грефф подбежал к своему капитану, тяжело дыша в разреженном гималазийском воздухе.
- Стрельба, мэм, - сообщил он. – Второй квадрант, в тумане! Похоже на крупнокалиберные болтеры!
Челюсти Маэд Костагар сжались. Неужто Отбросы возвращаются снова, не желая даровать защитникам бастионы ни минуты передышки? Тот же самый вопрос она увидела в глазах Греффа, и покачала головой.
- Хочу увидеть это своими глазами.
Грефф повёл её обратно вдоль зубцов, выбирая путь через бреши в высоких стенах и секции, где сервиторы трудились над устранением повреждений. Костагар обратила внимание, что Киилер увязалась следом; когда Эуфратия проходила между бойцами, те устало кивали и слегка улыбались ей.
Капитан услышала звуки боя ещё до того, как они добрались до пункта назначения. Методичный грохот болтерного огня по стенам звучал подобно раскатам грома, но Костагар всё-таки осмелилась подойти к самому краю зубцов и выглянуть на широкий каменистый склон. Сквозь клубы дыма разглядеть хоть что-то должным образом было весьма непросто, но ей удалось распознать кратковременные дульные вспышки выпускаемых ракет, а также струи выбрасываемого пламени, освещавшие дымку изнутри.
Эти звуки были не единственными. Громкие вопли агонии, обрывавшиеся совершенно внезапно, глухой рокот крак-гранат. Она увидела, как что-то непонятное закружилось и покатилось прочь, словно подброшенное с одного из нижних уровней в воздух, после чего рухнуло на далёкую землю внизу.
- Это был человек, - заметил Грефф, с немалым риском для своей головы выглянув из укрытия. – Отброс?
- Они что, дерутся между собой? – озвучила свои мысли Костагар. Если так, то для противника это было что-то новенькое.
Орудия внизу умолкли, и находившиеся в квадранте солдаты напряглись, подняв лазвинтовки в предвкушении того, что же последует дальше.
Костагар выхватила свой пистолет прежде, чем вообще осознала это, и подняла его в безмолвной команде. ''«Не стрелять».''
- Видите? – голос Греффа понизился до испуганного шипения. Он ткнул пальцем в сторону клубящейся дымовой завесы. – Мэм, взгляните сюда!
То, что она увидела, поначалу было всего лишь намёком на движение – смутные очертания фигур, плывущих в чёрной дымке. Эти существа могли быть людьми – а могли и кое-кем похуже. Костагар услышала хруст керамита о дробящийся камень, и сквозь свои собственные сапоги ощутила дрожь поступи гигантов.
- Ясно, - прокомментировала она.
Неповоротливые фигуры, закованные в потрёпанные, изношенные в боях силовые доспехи, поднимались по стене бастиона с выгоревшего нижнего уровня. Сердце Костагар ёкнуло при осознании открывшейся перед ней картины.
''«Легионеры».''
Никаких больше Отбросов, никаких безумцев и призывников. Пред нею предстали сотворённые гением Самого Императора воители, и с каждым из них не справились бы и все её солдаты вместе взятые. В кулаках размером больше человеческого черепа они сжимали стрелковое оружие и мечи. Легионеры с ног до головы были облачены в доспехи, способные выдержать попадание танковых снарядов.
Поговаривали, что их породу невозможно убить, и на протяжении многих лет своей жизни Маэд Костагар считала это пропагандистской гиперболой, выдуманной кем-то из Совета Терры. Но затем её перевели с домашней службы на равнинах Инда на одну из желанных должностей в Императорском Дворце. Именно там она впервые узрела воина Легионес Астартес во плоти и пожалела о своём былом скептицизме.
Куда бы ни ступали легионы, они приносили с собой разрушение. Теперь же два воплощения рока взбирались по камню под её ногами, медленно, неуклонно и неумолимо. Оттенок их брони было тяжело разглядеть, но капитан уже видела полчища Гвардии Смерти прежде, и знала, что незваные гости не могли быть никем другим.
Она прицелилась из лазпистолета, и солдаты последовали её примеру. Это будет их единственный шанс оказать хоть сколько-нибудь значимое сопротивление. Возможно, удачное попадание сможет спасти им жизнь. Костагар знала, что если хоть один-единственный легионер доберется до их уровня с убийственными намерениями, живым не уйдёт никто.
Но как только палец капитана лёг на спусковой крючок, тонкая рука с длинными пальцами опустилась ей на запястье, и Маэд Костагар снова услышала голос.
- Маэд, прошу тебя, не нужно, - сказала Киилер. Она стояла прямо рядом с ней, на краю зубчатой стены, вне укрытия. – Позволь мне поговорить с ними.
''«Ты с ума сошла?»'' Слова едва не слетели с губ Костагар, когда Киилер прошла мимо неё, намеренно двигаясь в открытую.
- Эуфратия, нет! – капитан схватила штатскую за рукав и попыталась затащить её в укрытие.
Киилер стряхнула капитанскую руку и крикнула:
- Добро пожаловать, Натаниэль! Рада снова видеть тебя!
Возглавлявший прибывшую пару воин остановился и посмотрел вверх, отполированные линзы его боевого шлема остановились на двух женщинах. Костагар поняла, что направляет своё оружие прямо на голову легионера, и медленно опустила его. Воин кивнул в ответ.
- С вашего позволения, капитан, - сказал он, и его слова разнеслись по всей стене. – Можем ли мы пересечь вашу линию обороны?
- Если Эуфратия ручается за вас, - выдавила Костагар, как только к ней возвратился дар речи, - то, полагаю, вы вправе сделать это.
- Можно подумать, у нас есть выбор, - пробурчал Грефф себе под нос.
Капитан бросила на подчинённого предостерегающий взгляд, заставив его отступить назад.
- Захлопни своё щебеталище и смотри внимательно.
Греффу хватило ума сделать вид, что его только что должным образом наказали, и отступить до того, как два великана в серебристо-серых доспехах поднялись над крепостным валом и перелезли через него.
Костагар потребовалось собрать воедино всё своё самообладание, чтобы вести себя достойным образом в присутствии пары громадных воинов, и костяшки её сжатых вокруг рукоятки пистолета пальцев побелели. Она не могла заставить себя засунуть его обратно в кобуру, пока каждая клеточка её существа буквально вопила об ''опасности''!
Киилер стояла между двумя легионерами, крошечная по сравнению с их тушами, но вместе с тем начисто лишённая страха. Действуя совершенно синхронно, воины протянули руки к своим шлемам и сняли их, открыв изрытые сеткой шрамов лица.
Костагар не могла отвести от них глаз. Тот, кто заговорил с ней – тот самый, которого Киилер назвала Натаниэлем – отличался от своего товарища боевым снаряжением, и в его внешности присутствовала странная доброта, которую она не ожидала от воителя Астартес. Второй, казавшийся моложе, держался настороже и зыркал вокруг с явным недоверием.
- Вот ты где, - сказал старший легионер, глядя на Киилер. – Признаюсь, меня в равной степени и радует, и раздражает то, что я нашёл тебя, - он перевёл взгляд в сторону Костагар. – Капитан, надеюсь, вы простите нам наше внезапное появление. Меня зовут Натаниэль Гарро, и я... – он остановился, словно поправляя себя, прежде чем продолжить. – Я служитель Терры и Империума Человечества, - Гарро указал на своего товарища. – Со мной Хелиг Галлор, мой собрат по оружию.
- Вы из Гвардии Смерти.
''«Или уже нет?»'' Теперь, когда она ясно видела обоих воинов, цвета их брони существенно отличались от расцветки доспехов XIV легиона. Тем не менее, все вокруг затаили дыхание, как только капитан произнесла эти слова.
- В прежние времена. Но не после предательства, - хмыкнул Галлор.
Капитан решила не цепляться к этому заявлению.
- Меня зовут Маэд Костагар, гарнизон Мармакса, и я командую уровнем Дилекцио. Что привело вас в наш уголок преисподней?
- Они здесь из-за меня, - ответила Киилер вместо Гарро.
- В точку, - подтвердил старший легионер, и его взор остановился на ней. – Нам надо поговорить, Эуфратия.
Под желтушным взором стоявшего на смотровом балконе примарха проносились развалины – повторяющийся пейзаж с обезглавленными башнями, разрушенными стенами и осколками прекрасных скульптур. Кругом царили разруха и упадок, повсюду лежали кучи щебня размером с город, которые не имели ничего общего с тем, что когда-то было целым.
Боевая барка «Зелёное сердце» с командным пунктом Мортариона низко плыла над обломками, словно галеон, пересекающий каменное море, гудя двигателями над марширующими рядами Гвардии Смерти и их ауксилариев. Слабый и отдающий чем-то порченым свет Солнца появлялся и исчезал в багровом небе с механической регулярностью, когда корпуса шагающих титанов скрывали его и вызывали кратковременные затмения. Ступая по краям шествующего воинства, исполинские машины раскачивались из стороны в сторону в такт своей громоподобной поступи.
Тонкие костлявые пальцы Повелителя Смерти потянулись к одной из нескольких сфер свисавшей с его пояса кадильницы. Сорвав её, будто плод с древесной ветки, Мортарион принялся катать её в своей бледной ладони туда-сюда, пока заключённые внутри химические вещества не начали бурлить. Из отверстий на поверхности сферы вырвались нити ядовитого дыма, и примарх поднёс их к вентиляционным отверстиям своей дыхательной маски, сделав глубокий вдох.
Землистый смрад особого яда заполнил его горло, и Жнец почувствовал, как зелье пытается бороться с его плотью, стремится уничтожить её. И всё-таки распад не распространялся дальше; частицы отравы сворачивались и поглощались кровью, которая сама по себе была куда более ядовитой, нежели самый смертоносный яд. Его беспокойная, изменившаяся плоть всё ещё была новой для примарха, и даже теперь Мортарион всё ещё продолжал изучать дары, которые принесло ему преображение. Открывшиеся благодаря принятию Метки Дедули возможности менялись и росли с каждым днём, и он более не страшился их, но решил принять.
Мортарион втянул в себя каждый атом газовой смеси до последнего, смакуя то жжение, что они вызывали. Яд был собран с высочайших утёсов Барбаруса, куда из страха перед мучительной кончиной не смог бы рискнуть попасть ни один простой человек.
''Барбарус'' – приёмную родину примарха под испорченными небесами – разорвал в клочья гнев Льва и его Тёмных Ангелов. Она останется мёртвой скалой на веки вечные, и от её истинного наследия сохранится немногое. Теперь же – ещё меньше, ибо содержимое сферы рассеялось без следа. Мортарион раздавил сферу и швырнул её через проржавевшую балюстраду балкона в сторону обломков окраинных владений Императорского Дворца.
''«Пусть умрёт.'' - Шёпот идеи прозвучал в его сознании, возможно, явившись из глубины его собственных мыслей, а может, из других, куда более эфемерных царств. - ''Пускай Барбарус умрёт, а вместе с ним и Терра. Пускай умрут все миры – умрут, чтобы возродиться заново».''
Эта мысль казалась в высшей степени уместной. Высокий, костлявый, облачённый в мантию с капюшоном и несущий громадную косу на спине, Мортарион вызывал ассоциации с воплощением вестника смерти из мифологии тысяч человеческих культур. Он посмотрел на свои руки, изучая повторяющиеся тройственные шрамы на бледной коже.
''«Жизнь. Разложение. И возрождение. Три истинных состояния бытия».''
Он ничего не чувствовал от перспективы разрушить нечто столь прекрасное, как дом своего Отца. Ведь что такое красота, как не яркая и сияющая ложь? Он никогда по-настоящему не понимал глубины концепции красоты, никогда не утопал в совершенстве, как его брат Фулгрим. Красота, навязанная и сотворённая руками людей, была в его глазах чем-то постыдным. Фальшивкой.
То, чего искал Мортарион, было лишь ''истиной''.
Влажный вздох возвестил об открытии ведущей в его покои перегородки, и примарх отвернулся от балкона аккурат в тот момент, когда два воина Савана Смерти двинулись, чтобы перехватить неожиданного посетителя. Безмолвные преторианцы Мортариона, сотворённые по его образу и подобию, были вооружены косами-«жнецами», перехваченными наизготовку.
Призывник из шабаша, чьё лицо представляло собой маску из смрадной крови, а изумрудного оттенка куртка была порвана в клочья, ворвался в комнату, словно ему отвесили пинок, и рухнул на пол. Саван Смерти приблизился к хныкающему человечишке, и в этот момент в покои примарха шагнула другая фигура.
''«Тиф».'' Некогда Жнец считал этого воина своим старейшим, ближайшим другом, своим верным братом… но эти времена давно миновали. Теперь отношения Мортариона со своим первым капитаном, так называемым «Странником», можно было охарактеризовать только как «сложные».
Сопровождаемый дымкой крошечных мух, жужжавших над рогатыми наростами за его спиной, Тиф отвесил поклон, что лишь частично можно было бы счесть уважительным.
- '''''Милорд,''''' - прорычал он. – '''''Новости с передовых рубежей.''''' - Тиф указал на съёжившегося илота. – '''''Атаки на крепость Мармакса зашли в тупик. Их попросту отбили.'''''
Мышцы примарха напряглись. Отступление и сопутствующие ему понятия были далеки от идеалов, исповедуемых его Гвардией Смерти.
- '''''Мои приказы были предельно ясны – наступать, и только наступать. До истощения или победы.'''''
- '''''Точно,''''' - снова кивнул Тиф. – '''''И всё же…''''' - Он указал на призывника из шабаша, который распростёрся ниц на палубе, моля сохранить ему жизнь. – '''''Вот этот сбежал с передовой. Он ''''''''выжил.''' - Последнее слово Странник произнёс так, словно это было гнуснейшее оскорбление.
- '''''Кто удерживает этот бастион?''''' – Мортарион отмахнулся от своих преторианцев и направился прямо к первому капитану. – '''''Предсказатели магистра войны уверяли, что в гарнизоне Мармакса присутствуют лишь смертные солдаты.'''''
Тиф пнул призывника.
- '''''Отвечай на вопрос своего хозяина!'''''
- Бойцы! – дрожащий человек не смел оторвать глаз от палубы, слишком напуганный, чтобы встретиться взглядом с грузными фигурами рядом с ним. – Нельзя победить их, никогда не победить, слишком сильны, слишком своенравны, они не сломаются, не сломаются…
- '''''Быть того не может,''''' - отрезал Мортарион. – '''''Не с таким числом сил, которое я послал.'''''
- '''''И всё же…''''' - повторил Тиф, скривившись.
- '''''Объясни толком!''''' – потребовал Мортарион, но призывник мог только бормотать бессвязную чепуху, ибо его нервы были на пределе.
- '''''Ничего не выйдет,''''' - проворчал Тиф. – '''''Ужас сковал его разум. Теперь он мало что сможет рассказать нам о том, что же там произошло.'''''
- '''''Разведданные можно получить и другими способами,''''' - проворчал Мортарион. Примарх протянул руку и схватил мужчину за горло, оторвав его от пола, и возложил пальцы второй руки на выбритую макушку призывника. Прежде, чем его жертва вообще успела запротестовать, Жнец сжал череп с такой силой, что проломил его. Примарх ломал кости аккуратно, но уверено, чтобы не раздавить тонкое серое вещество внутри.
Приговорённый был ещё жив, когда Мортарион вскрыл ему голову серповидным ножом палача, обнажив мясистое тело его мозга. С хирургической ловкостью примарх засунул пальцы внутрь и нашёл гиппокамп<ref>Гиппокамп – участок головного мозга человека, отвечающий за память (пространственную, а также кратковременную и её перехода в долговременную), помогает удерживать внимание, также принимает участие в формировании эмоциональных реакций.</ref> человека глубоко среди скрученной массы извилин. Едва тело рухнуло, Повелитель Смерти одним махом проглотил вырванный кусок мозгового вещества.
Спустя несколько мгновений узел омофагии в груди Мортариона растворил кушанье, и тайные биопроцессы в искусственно созданном органе приступили к разделению химических цепей памяти, пока примарх не почувствовал их своими ноздрями, словно содержимое опустошённой кадильницы.
Он закрыл глаза и сосредоточился, прислушиваясь к чужим воспоминаниям.
''«Пусть умрёт,'' - прозвучал шёпот, - ''пусть умрёт»''. К удивлению Мортариона, эти слова явились вовсе не из его мыслей, но из мыслей мертвеца. Какая бы сила не говорила с примархом в эти минуты безмолвия, она говорила и с призывником. Возможно, со всеми, кого вообще коснулась Метка Дедушки, рассудил примарх.
Он сосредоточился на том, что ему было нужно, отделив это от пустяков, составлявших большую часть жизни мертвеца.
Затем, окунувшись в смутное воспоминание о нападении на Мармакс, примарх очутился в крошечном пространстве ограниченного тела маленького человека, ощущая отголоски восторга и безумной ярости, призраков презренного ужаса и жажды крови. Рёв пушек, крики атакующих, грохот камней. Мортарион оказался посреди бушующей стихии, словно бы пробираясь сквозь неистовый ливень, но он уже поступал так прежде, а потому знал, на что следует обращать внимание.
Сила поглощённой памяти уже начала ослабевать, так что примарх надавил сильнее. ''«Пусть умрёт»'', - промолвил шёпот.
На краю воспоминания вспыхнул свет – не физическое озарение, но образное, субъективное. Глазами мертвеца Мортарион узрел момент, заставивший культиста бежать со всех ног.
Линия рядовых солдат стреляла в его сторону, лицо каждого из них светилось упрямым непокорством, а в одном строю с ними находилась безоружная, практически незаметная, коленопреклонённая женщина. Она говорила.
Но вот о чём? Угасающая память мертвеца не сумела удержать воспоминания об этом, однако уловила нечто жизненно важное – что-то, что покойник мог чувствовать инстинктом, но не выразить словами, словно животное, бессознательно улавливающее запах страха.
Однако Мортарион знал. В прочтённых им запрещённых книгах, в запретных трудах, что он усердно поглощал, в партнёрстве, которое он установил с Дедом, его понимание возросло достаточно, чтобы охватить всю полноту этого знания.
''«Знания о колдовстве».''
Вокруг женщины собиралась эфирная аура света, словно она была призмой, через которую более могущественный пси-одарённый разум передавал ей часть своей силы. Этот невидимый свет коснулся и окружавших её людей, придал им силы и даровал мужество.
Она заинтриговала его. Потенциал, бурливший в её крови, был истинным сокровищем – редким и бесценным. Примарх мог только гадать, какие плоды он сможет принести, ежели вручить его в дар Дедушке.
''«Пусть умрёт»'', - не унимался шёпот.
Воспоминания померкли и рассеялись, и последним из чувств, которые вызвал в душе Мортариона убитый им человек, стало ощущение горящей крови, потоками стекавшей по его рукам.
Жнец моргнул, чтобы вернуться в сознание, и обнаружил, что Тиф выжидающе наблюдает за ним.
- '''''Просветились, милорд? Ваше любопытство удовлетворено?'''''
- '''''Я видел достаточно,''''' - ответил примарх, отвернувшись. – '''''Продолжим наступать в том же темпе, как и планировалось.'''''
Странник остался на месте, не обращая внимания на прозвучавшую в тоне Жнеца отрешённость.
- '''''Стоит ли? Легион марширует со скоростью самого медленного своего элемента, и на кой? Мы можем быть в Мармаксе несколько часов спустя, но вместо этого продолжаем методично пробираться через руины, пока наши враги перегруппировываются на горизонте.'''''
Тиф рвался в бой, даже не скрывая, насколько его бесит размеренное продвижение примарха. Он сам и его великая рота давным-давно покинули бы строй и начали собственную атаку, если бы Мортарион не наложил на неё прямой запрет.
- '''''В урочный час мы обагрим наши клинки,''''' - с этими словами Мортарион коснулся лезвия своей боевой косы. – '''''Терпение, Калас. Терпение.'''''
Использование его старого имени заставило Тифа осклабиться.
- '''''Наше наступление было бы столь же медлительным, если б я сказал, что наши провидцы заметили агентов Сигиллита в соседних секторах? Странствующие рыцари, милорд. Воины в сером.'''''
- '''''С этого тебе и следовало начинать,''''' - раздражённо перебил его Мортарион. – '''''Откуда взялась эта информация?'''''
- '''''От гнилодрона,''''' - ответил Тиф. – '''''Перед тем, как издохнуть, он запечатлел образ старого дружища. Предателя с «Эйзенштейна».'''''
''«Гарро.'' - Шёпот подсказал ему имя, и в груди примарха заиграло чувство холодного веселья. - ''Если Гарро здесь, значит, он явился за женщиной, облачённой в свет<ref>Своеобразная отсылка к прославленной романом Томаса Харриса и его экранизацией картине художника Уильяма Блейка (1757-1827) «Великий Красный Дракон и женщина, облачённая в солнце». Сюжет картины отсылает к событиям Апокалипсиса из Книги Откровений; в данном случае нетрудно провести параллель между готовой стать матерью женщиной, которая молит небеса о спасении своего ребёнка и Эуфратией, ставшей духовной «матерью» для своих подопечных-солдат (не говоря уже о её роли в распространении Веры в Императора), в то время как в образе могучего и зловещего Дракона, угрожающе нависающего над своей беспомощной на первый взгляд жертвой, угадывается вознесённый примарх Мортарион, чья коса уже нависла над бастионом Мармакс.</ref>. Другой причины тут и быть не может».''
Мортарион усмехнулся, сухо и горько. Вот уже несколько дней он ощущал, как тройственная длань Деда ведёт его, направляя к мерцавшей на вершине бастиона робкой ауре, к свету чего-то столь чистого посреди всепожирающего ужаса, что оно сияло, подобно маяку. А теперь пришло известие о присутствии предателя, подтверждавшее то, что примарх знал как единственную истину. Мортарион решил, что такова судьба, что Дедушка самолично форсирует события, дабы воплотить их в жизнь.
На сей раз появилась возможность взять все призы разом. Сокрушить Мармакс, захватить памятный трофей в виде этой женщины, дабы кровь её могла обратиться в воду для садов Нургла – а также избавить Галактику от клятвопреступника Гарро, обрекая его на малую смерть в подчинении или же на грандиозную – в смерти истинной посредством полного уничтожения.
