94
правки
Изменения
Добавлена седьмая глава
Когда штурмовик взмыл в воздух на струях пламени, совершая первый прыжок в сторону города, испытанное им разочарование обратилось в презрение. Он ненавидел, когда его пытались одурачить, и к тому времени, как его отделение преодолело половину дистанции до Рекламации, Берези был поглощен яростью. Он был полон решимости покарать ксеносов за их предательство.
== Седьмая глава ==
У Гвардейцев Ворона был лишь один шанс взять орочий поезд на абордаж. Возможность сделать это появится, когда состав начнет взбираться по склону, ведущему к Рекламации. Дорога, по которой он следовал, тянулась через проход, проделанный в низком холме, и, окруженная с обеих сторон крутыми скалистыми стенами около десяти метров длиной, она предоставляла поезду ровно столько места, чтобы тот еле-еле протискивался между скалами. У Восьмой не будет лучшей возможности осуществить задуманное, к тому же, скрывшись на вершине холма, потомки Коракса будут невидимы для ксеносов до самого последнего момента.
Тем не менее, зеленокожих требовалось отвлечь. Если у орочьего механика получится вовремя задействовать орудия своего творения, они попросту сметут Креваана и его людей с крыши, обрекая Рекламацию на полное уничтожение. Капитан хотел, чтобы вниманием инженера завладело что-то еще, а значит, ему требовалось организовать еще одну атаку — достаточно свирепую, чтобы напоминать полноценный штурм.
Ресзасз решил взять себе в сопровождение лишь одно боевое отделение. Высаживаясь с «Когтя Освобождения» на скрытой от орочьего состава стороне холма, он обратился ко всей роте через вокс.
— Братья. Я хочу увидеть от вас прямолинейную лобовую атаку. Выйдите из тьмы, и вы сами отбросите тени, из которых врагу будет нанесен смертельный удар.
Целый хор одобрительных возгласов донесся до капитана, пока он уводил свое отделение на позицию для засады.
— Мы попытаемся проникнуть внутрь через люк на крыше? — поинтересовался Тэйн.
— Нет. Нам стоит сократить время пребывания на крыше поезда до минимума. Как только механик поймет, что к чему, он обрушит на нас огонь всех своих орудий. Мы постараемся попасть внутрь поезда где-нибудь между вагонами.
Заняв позицию, пятеро космических десантников вслушивались в грохот, знаменующий приближение поезда. Разумеется, они не могли видеть сам состав, но доклады от их братьев вырисовывали достаточно ясную картину идущего боя. Начало штурма ознаменовала атака «Когтя Освобождения», вновь обрушившего мощь своих ракет на локомотив. Как и в прошлый раз, он проехал прямо сквозь пламя — и даже кратер, образованный попаданием одной из ракет в землю перед поездом, ничуть его не замедлил. Чудище на гусеничном ходу преодолело воронку, словно та была всего лишь небольшой ямкой.
Когда орочье творение вырвалось из огненной бури, учиненной «Громовым ястребом», началась вторая фаза атаки. Прямо за холмом, стоя по обе стороны дороги, находились почтенные Каром и Рауст. Дредноуты Восьмой, доставленные сюда десантным судном, наконец-то получили шанс проявить себя в войне, которая с самого начала представляла из себя серию быстрых атак. Дредноуты были лишены прыти своих братьев, но они тоже являлись существами из теней, молотом ночи, чьи удары были в равной степени опустошительными и внезапными. Шагатели осыпали купол, за которым прятался механик, шквалом огня, который мог бы снести крепость.
Любой танк, отданный на милость лазерной пушки Карома и мульти-мелты Рауста, в мгновение ока обратился бы в дымящуюся груду шлака, однако безумный гений инженера посрамил и дредноутов. Силовой барьер, мощный вне всяких рациональных представлений о возможностях орков, поглотил энергию выстрелов и рассеял ее по всей длине поезда. После каждого произведенного дредноутами залпа, следующие за локомотивом вагоны вспыхивали ярко-зеленым светом и по ним пробегали фиолетовые молнии, отчего орочий механик приходил в бурное ликование. Каром и Рауст, впрочем, не прекращали вести огонь. Пускай даже им и не под силу было перегрузить силовое поле, испускаемые вспышки все же ослепляли зеленокожего.
К атаке присоединилась и остальная часть роты. Семь штурмовых отделений обрушили на чужака всю доступную им огневую мощь. Семьдесят космических десантников, маневрируя с помощью прыжковых ранцев, взмыли в воздух и вновь спустились на землю прямо перед поездом. Постоянно передвигаясь в случайных направлениях, Астартес не давали орку возможности сконцентрировать огонь на хоть сколько-то значимом скоплении целей. Гвардия Ворона превратилась в изломанное созвездие войны, растянутое по всему горизонту. Штурмовые отделения, дредноуты и «Громовой ястреб» поливали своего врага огнем, способным стереть с лица земли целые города. Поверхность земли постепенно превращалась в подобие лунного ландшафта из-за растущего количества кратеров — и все же орочий поезд с ревом несся вперед, как будто был не простым механизмом, но материальным воплощением столь свойственной оркам жажды убийства.
«Возможно, так оно и есть...» — думал Креваан, выслушивая вокс-сообщения ошеломленных Гвардейцев Ворона. После прошлого столкновения, он понял, что им не удастся остановить поезд грубой силой — об этом знали и все его братья. Тем не менее, сила созданного орком щита бросала вызов здравому смыслу. На Лепид-Прайм происходило что-то зловещее. Что-то, что выражало себя как в размере и силе обычных орочьих пехотинцев, так и в необъяснимой неуязвимости созданного ими поезда.
Вся эта ситуация серьезно отличалась от того, с чем Империум столкнулся на Армагеддоне. Там, зеленокожими управлял необычайно одаренный вождь — угроза, которую, по мнению самого Креваана, до сих пор серьезно недооценивали, но ксеносы на Лепид-Прайм казались... преображенными. Их воодушевлял не авторитетный лидер, но что-то еще. Что-то, что затронуло самую глубину их естества, и все творения, вышедшие из-под их рук.
Пускай состав и остался неповрежденным, орочий инженер ответил на угрозу так, словно его творению угрожала смертельная опасность, и открыл огонь изо всех орудий. Ожили турели, в небеса устремились целые косяки ракет — и хотя точность стрельбы оставалась практически нулевой, технарю не нужно было целиться. Даже если он разнесет всю планету в клочья, для него это будет означать лишь то, что он сотрет в порошок и своих противников. Креваан, моргая, перелистывал на своем ретинальном дисплее сводки с поля боя — и молча взирал на то, как одна за другой краснеют и гаснут руны, обозначающие его боевых братьев, отдающих свои жизни ради отвлекающего маневра, по самой своей сути обреченного на неудачу.
Сражение длилось едва ли больше минуты. Состав все еще тащил свою грузную тушу через проход.
— Наши потери растут. — подметил Тэйн, имевший доступ к тем же сводкам, что и капитан. Он не осуждал Ресзасза, но всего лишь отмечал своим безэмоциональным тоном то, что ситуация зашла в тупик и вскоре грозит обернуться катастрофой.
— Да... — произнес Креваан, думая про себя о том, что почтит каждую принесенную его братьями жертву. Все, кто пал в этом бою, купили своей кровью надежду на победу в войне.
— Сейчас! — внезапно огрызнулся он.
Над холмом взмыла стая теней — подобных призракам великанов в силовой броне. Пускай поле боя и освещал свет солнца, к поезду словно бы потянулась смертоносная длань ночи.
Креваан приземлился на крыше второго вагона. За ним последовали и остальные члены отделения, грохот их сабатонов по обшивке орочьего творения затерялся за чудовищным грохотом орудий и рокотом его двигателя. Космические десантники пригнулись, чтобы избежать попадания в зону поражения турелей. Теневой капитан глянул в сторону ведущего состав локомотива, и увидел там инженера, по-прежнему защищенного куполом. Сгорбившаяся фигура не отрывала взгляда от развернувшейся перед ней картины всепожирающего пламени войны.
— По крышам? — предложил Дваракс по воксу. Он не боялся быть замеченным — просто грохот стоял такой, что говорить без помощи систем шлема не представлялось возможным.
— Нет. — ответил капитан. Отвлекись механик от происходящего впереди хоть на мгновение — и он заметит диверсантов, после чего немедленно переведет на них огонь турелей. Им придется использовать купленное товарищами время для того, чтобы забраться в недоступное для орудий орка место.
Не вставая, Креваан перебрался к промежутку между первым и вторым вагонами, и посмотрел вниз. Между вагонами не было платформы, одна лишь соединительная муфта — отвратительный клубок из поршней, цепей и шипов, лишенный всякого намека на здравый смысл в своей конструкции. Вся конструкция была неэффективной, переусложненной и опасной. С другой стороны, это и не удивляло Креваана, учитывая то, что каждый увиденный ранее капитаном элемент поезда был заточен под причинение урона врагу. Любой, кто не обладал достаточной степенью защиты, мигом был бы перемолот в фарш, попытайся он встать на муфту.
В каждый из вагонов вело по двери — простому неровному прямоугольнику из железа, резко контрастирующему с донельзя перегруженной конструкцией муфты. Со стороны могло показаться, будто создателям поезда попросту наскучило работать над теми элементами своего творения, которые не были способны отнять чью-то жизнь.
Креваан указал на Дваракса, Реваала и Акралласа, а затем вниз, на вагон под их ногами. Подчиненные тут же поняли его замысел: пока капитан и Тэйн будут заняты передним вагоном, остальным членам отделения необходимо будет позаботиться о часовых на своем участке, сделав так, чтобы те не смогли предупредить инженера.
Креваан и Тэйн перескочили через промежуток между вагонами. Теневой капитан дождался, пока трое его братьев не займут свои позиции, а затем вновь пришел в движение, когда Акраллас утвердительно кивнул.
Ресзасз и Акраллас, подобно обретшим физическую форму теням, обрушились на соединительную муфту. Ходя ходуном под ногами капитана, она ощущалась подобно морю когтей — и с каждым движением поезда, переваливающегося через кратеры, в муфте открывались и вновь исчезали зазоры. Спустя какое-то время, капитану удалось-таки приспособиться к судорогам железа под его ногами, и верхняя часть его тела на время замерла, пока Креваан не потянулся к подобию ручки на своей двери.
— Ты готов? — спросил он у Акралласа напоследок.
— Готов.
Двери открылись, и Вороны нанесли свой удар за какие-то два удара сердца. Креваан сорвал свою дверь с петель, и нырнул внутрь вагона, пока Акраллас избавлялся от другой преграды между собой и противником. Остальные члены отделения тоже незамедлительно пришли в движение — капитан почувствовал за своей спиной присутствие Тэйна, не успев сделать и двух шагов внутрь вагона, но не стал отвлекаться от развернувшегося перед ним зрелища в виде группы донельзя удивленных зеленокожих.
Четверо увальней, выставивших свои стволы в амбразуры с железными ставнями, не ожидали вторжения, и в данный момент изо всех сил пытались совладать со своим громоздким оружием, застрявшим в узких проемах окон. Креваан оценил ситуацию и решил позабыть об этих дикарях. Они, по сути, уже были мертвы.
Куда больше его озаботил пятый орк — еще один громадный, бронированный чужак. Он не был защищен в той же степени, как его сотоварищи, встреченные Ресзасзом ранее — и хотя его доспехи были усеяны таким количеством шипов, что даже их наплечники могли считаться смертельным оружием, сама броня не была моторизированной. Тем не менее, ксенос был огромен настолько, что ему и не требовался экзоскелет. В одной руке он держал самозарядный пистолет размером с болтер, другая же лапа сжимала толстый и короткий клинок. Орк чуть ли не задевал потолок вагона, однако отлично подготовился к ближнему бою. Он решил доверить пальбу из амбразур своим подчиненным — а значит, думал наперед, и уже одно это делало его опасным.
Креваан метнулся навстречу вожаку, целясь ему в морду своими грозовыми когтями. Зеленокожий отступил на шаг, поджался и вскинул свое собственное оружие, незамедлительно разрядив его в сторону Тэйна и капитана. Большая часть крупнокалиберных пуль пробила дыры в стенах вагона, однако четыре из них нашли свою цель в виде нагрудника Креваана. Силовой доспех выдержал, но останавливающее действие выстрелов взяло свое, прервав атаку космодесантника.
Остальным зеленокожим все-таки удалось втащить свое оружие внутрь, пока их лидер вел подавляющий огонь. Теперь же он перешел в атаку, заставив Креваана пригнуться, дабы избежать клинка вожака. Впрочем, это подарило капитану возможность сделать выпад правой рукой и насадить на свои когти ближайшего стрелка. Тот взвыл и выронил оружие из рук, после чего отправился в недолгий полет, когда Креваан швырнул его в сторону крупного орка. Резак главаря вонзился промеж ребер его подчиненного, и застрял там.
Пока Креваан был занят, Тэйн прикончил другого ксеноса очередью из болтера, после чего направил плазменный резак на врагов по левую сторону от себя. Один из них умер мгновенно, даже не заметив, что лишился верхней половины головы, другой же перед смертью успел выдернуть чеку из гранаты с длинной рукояткой.
Креваан уловил это движение краем глаза, и у него оставались лишь доли секунды на то, чтобы сгруппироваться, перед тем, как граната взорвалась у чужака в руке и запустила цепную реакцию из взрывов всей остальной навешанной на орка взрывчатки. Детонация гранат в тесном пространстве вагона оказалась поистине ужасающей — стало ясно, что это были не просто осколочные заряды, но очередной продукт безумного гения орочьего инженера. Буря из пламени и разлетевшейся во все стороны шрапнели опалила доспехи Креваана и отшвырнула его в сторону, в то время как Тэйн, оказавшийся ближе к эпицентру взрыва, и вовсе был сбит с ног.
Орочий вожак, обожженный, но живой, с ревом пронесся сквозь стену пламени, и опустил сжатый в обеих руках клинок на Теневого капитана. Креваан поднял руку в попытке защититься, и был поражен силой удара — такой атакой можно было раздробить даже сталь. Клинок пробился через керамит и вонзился глубоко в предплечье Гвардейца Ворона. Капитан отдернул пораженную руку, лишая орка застрявшего в конечности оружия, и сам сделал выпад в его сторону. Чужак отпустил рукоять клинка и на миг отступился, но не без потерь — Креваану удалось отнять у него левый глаз.
Ранение погрузило зеленокожего в пучины ярости, и ксенос тут же бросился на капитана снова, выпуская всю свою ярость в виде свирепых, но умелых ударов, в очередной раз подтвердив, насколько опасным противником является. Орк боднул капитана плечом, и один из шипов на его броне пробил горжет Креваана, вонзившись ему в шею. После этого, чужак швырнул Ворона в стену, подобрал оброненный ранее тесак и отправился довершать начатое. Держа клинок правой рукой, он принялся рубить и колоть капитана, пока закованный в железо левый кулак долбил по силовой броне десантника, подобно молоту.
Креваан, как мог, парировал жестокие удары чужака, и контратаковал, когда представлялась возможность. Ему удалось вновь пустить орку кровь, но тот, подобно губке, лишь впитывал один удар за другим. Каким-то образом, габариты чужака и переполнявшая его ярость выступали адекватной заменой броне. Более того, он был быстр — куда быстрее, чем должно было быть способно двигаться существо его размеров. Еще одно темное чудо орков этого мира... Зеленая орда, бывшая «просто» серьезной угрозой, превратилась здесь в настоящее чудище.
Позади чужака, Тэйн наконец-то сумел подняться на ноги. Он навел плазменный резак на двух бойцов, но ему никак не удавалось прицелиться, пока Креваан и орк продолжали свой танец из выпадов, блоков, бросков и захватов.
— Теневой капитан? — спросил технодесантник.
— У меня все под контролем. — пробурчал капитан, пропуская сильный удар по своему шлему. — Займись тем, ради чего мы сюда явились.
Если зеленокожий инженер услышал детонацию, он уже мог готовить контрмеры к вторжению. Орков мало заботило выживание собственных собратьев — и капитана не удивило бы, если бы у локомотива имелось орудие, способное стрелять прямо сквозь вагоны.
Тэйн перешел в дальний конец помещения. Увы, двери там не находилось — очевидно, создатель поезда не доверял его пассажирам настолько, чтобы предоставить им доступ в сам локомотив, — так что технодесантнику пришлось пустить в дело плазменный резак.
Креваан заставил зеленокожего отпрянуть с помощью серии резких рубящих ударов. Вожак не дал капитану поразить какой-нибудь жизненно важный орган, но тем не менее, оказался залит с головы до ног собственной кровью. Креваан сделал еще один взмах левой рукой, и на этот раз ему удалось зацепить правую подмышку чужака. Десантник протащил лезвия своих когтей вниз по руке орка, срезая с нее плоть и явственно ощущая, как клинки скребут по кости. Наконец, Ресзасз резко дернул кулаком и тем самым обрубил руку зеленокожего у самого запястья, отчего тот взвыл и поспешил отступить к другой стене вагона.
Капитан использовал эту секундную передышку, чтобы связаться с другими членами своего отделения.
— Братья?
— Крупный отряд ксеносов, Теневой капитан. — без предисловий произнес Акраллас. — У них было слишком много часовых, чтобы от них можно было избавиться одним ударом. Они подняли тревогу, и все чужаки внутри поезда сейчас движутся к нам.
— Делайте то, что должны. — ответил офицер, переводя внимание на орка, который вновь бросился в атаку.
Вожак несся на капитана, выставив вперед раненую руку и, как ни странно, даже не попытался ударить противника. Вместо этого, он облил Креваана значительным количеством собственной крови, замарав, в том числе, и шлем космического десантника. Креваан протер линзы шлема, но секундная заминка была именно тем, чего добивался чужак — не видя своего противника, Гвардеец Ворона оказался уязвим.
Понимая это, и предвидя атаку со стороны зеленокожего, Ресзасз взмахнул правой рукой в надежде отогнать его, но вожак нанес внезапный удар снизу. Он легко пробил силовую броню по линии стыка бронепластин и вогнал свой клинок глубоко в левую руку капитана. По конечности пронеслась вспышка боли.
В дальнем конце вагона, Тэйн только что закончил прорубаться через метровой толщины стену. Технодесантник пнул вырезанный участок, и тот, вывалившись наружу, упал сначала на соединительную муфту, а потом и на землю.
Мгновением спустя, Креваан пришел в движение с такой резвостью, как будто им выстрелили из катапульты. Он врезался в вожака, и протащил его за собой мимо Тэйна, прямиком к отверстию в стене. Оба бойца рухнули на сочленение между вагонами, и ненадежный, лязгающий механизм тут же принялся пережевывать броню и плоть неудачливого зеленокожего. Ксенос принялся колотить Ресзасза с удвоенной силой, но в приступе паники растерял свою былую точность — что и неудивительно, учитывая то, что его ум теперь целиком и полностью занимала новая угроза его жизни.
Креваан с усилием оттолкнул себя от орка, после чего потянулся и сумел ухватиться за неровный край вырезанной в стене дыры, используя его в качестве опоры. Повернув взгляд в сторону, дикаря, он наблюдал за тем, как тот ярился и боролся с захватившим его механизмом, но тот продолжал неумолимо затягивать зеленокожего внутрь себя. Теперь капитан осознал смысл переусложненности этого устройства. Вагоны соединяли не простые муфты, но хитроумные ловушки — еще одна преграда для глупцов, решивших атаковать поезд. Впрочем, по стечению обстоятельств, жертвой творения орочьего инженера стал один из его подчиненных.
Почувствовав, что крепко стоит на ногах, Креваан с силой пнул орка в грудь, загоняя его глубже в голодную пасть муфты. Яростные вопли зеленокожего превратились в жалкие завывания, пока его плоть срывало с трескающихся одна за другой костей. Мало-помалу, громадное тело чудища превращалось в кровавый фарш — и все же, удивительно долгое время тому удавалось тянуться к Креваану, тщетно надеясь утащить его за собой и обречь на ту же судьбу. В конце концов, от ксеноса не осталось ничего, кроме нескольких жалких обломков металла, выплюнутых муфтой на землю.
Тэйн присоединился к Креваану, стоявшему у дыры в стене. До них все еще доносился грохот бушевавшего позади сражения с другими зеленокожими. Животные рыки и звуки пальбы смешивались с клацаньем гусениц и ревом двигателя. Орочий инженер не подавал виду, что понял, будто что-то пошло не так, и если у орочьих бойцов и был какой-то способ связаться с локомотивом, видимо, они им не воспользовались.
Судя по всему, механика всецело поглотили мысли о тех, кто посмел бросить ему вызов в открытую — небо перед поездом заволокла громадная огненная буря. Ракеты и снаряды, выпущенные составом, смешивались с теми, что окружали его ореолом пламени, мешая и дальше взбираться по холму.
Когда Креваан вернулся в вагон, он услышал оглушительный грохот, который мог указывать лишь на одно — на то, что колоссальное орудие, установленное на замыкающем вагоне, открыло огонь. Секундой спустя, капитан стал свидетелем того, как пылающая комета взмыла в небеса, устремляясь куда-то вдаль, далеко за пределы поля боя.
«Он стреляет по городу...» — понял Ресзасз, спустя еще несколько мгновений обратив внимание на вспышку, отраженную от низко парящих облаков. По Рекламации был нанесен первый удар.
— Давай быстрее. — приказал Креваан Тэйну.
Технодесантник немедленно направил свой плазменный резак на муфту, что, разумеется, не устояла перед раскаленной плазмой. Во все стороны полетели поршни, цепи и шестерни, когда неумолимая центробежная сила взяла свое над ослабленным механизмом.
— Эта мерзость — оскорбление Омниссии. — произнес Тэйн неизменно спокойным тоном, но Креваан все же уловил сквозившую в его словах язвительность. Технодесантник никогда не входил в число тех, кто открыто выражал свою радость, но капитан понимал, что Тэйн, перерезая горло поезду, почувствовал глубокое удовлетворение от этой задачи.
Муфта издавала последний предсмертный стон, мучаясь под ослепительно-ярким пламенем плазменного резака, и связь вагоном с локомотивом наконец-то прервалась. На какой-то миг, обе секции поезда продолжали движение с одной скоростью, но вагоны быстро растеряли свою прыть под действием трения и собственной массы. Тяжелые гусеницы замерли, пока локомотив, более ничем не обремененный, набирал скорость. Впрочем, проехав какие-то полсотни метров, он и сам начал сбавлять ход. Протащившись еще десяток, он остановился.
— Система обороны все еще работает. — напомнил капитану Тэйн.
Креваан в ответ лишь кивнул. Турели на вагонах не прекращали стрелять, да и громадное орудие сделало еще один залп. Капитан спрыгнул на землю и задрал голову. Вспышки и пробегающие по составу разряды энергии, как оказалось, тоже никуда не делись.
— И силовое поле тоже в порядке. — добавил он.
Что бы не использовал орочий инженер в качестве системы энергоснабжения, стало очевидно, что ей не нужно было физическое соединение с вагонами — и локомотив не отъехал достаточно далеко, чтобы эта связь оборвалась.
«Неважно... Важен лишь локомотив и то, что прячется внутри него. Когда они умрут, поезд разделит их участь. Кроме того, мы остановили их продвижение — вот что на самом деле играет значение.»
Словно желая опровергнуть представления капитана, главный калибр состава выстрелил еще раз, за чем снова последовала вспышка от далекого взрыва. Рекламация была ранена, и будет кровоточить, пока инженер не погибнет.
— Брат Акраллас? — сказал капитан по воксу, бросившись в сторону локомотива. Тэйн последовал за ним.
— Мы держимся, Теневой капитан. — ответил Гвардеец Ворона, пытаясь скрыть боль за присущей ему дисциплинированностью. — Но мы потеряли брата Реваала.
— Ты ранен.
— Мы оба ранены.
— Какая у вас там обстановка?
— На стороне орков численное превосходство. — произнес Акраллас. Он не признавал свое поражение, всего лишь точно описал происходящее, дав понять Креваану, что неизбежный конец уже близок, если что-то не изменится — и долг поторопить эти перемены ложится на плечи капитана и Тэйна.
— Как долго вы продержитесь?
— Так долго, как сможем.
— Спасибо тебе, брат.
Орочий механик все еще скрывался за своим куполом, но теперь он пристально смотрел на Ресзасза и Тэйна, пока те бежали к его творению. Ксенос был неподвижен, его буйное воодушевление рассеялось бесследно. Креваан чувствовал ярость в его взоре, и сердце капитана ликовало при мысли о том, что зверь наконец-то столкнулся с возможностью поражения. Приблизившись на тридцать метров к локомотиву, Вороны больше не видели купола за несущей его железной громадиной, и потому не стали медлить — к тому же, система обороны локомотива переключилась на них. Угловые турели позабыли об отвлекающих их Гвардейцах Ворона и нацелились на землю перед ними, после чего принялись поливать все окружающее пространство градом пуль. Огонь был не прицельным — это ясно говорило о том, что и орк не видел своих противников, поэтому решил устранить угрозу своей жизни, попросту уничтожив все вокруг себя. Турели выплевывали из себя разрывные снаряды с прытью тяжелых стабберов, то и дело перекрещивая линии ведения огня. К счастью, Креваан видел передвижение стволов орудий и мог предугадать, куда приземлятся снаряды. Вместе с Тэйном они продолжали нестись вперед, попутно уворачиваясь от выстрелов, пока их гонка превращалась в метания зигзагами. Тем не менее, полностью избежать урона им не удавалось, и атаки инженера постепенно подтачивали их силы по мере приближения к передвижной крепости орка.
В конце концов, вихляя между вспышек взрывов, осыпаемые землей и камнями, Вороны подошли к локомотиву вплотную — только чтобы обнаружить, что в задней его части не было и намека на вход внутрь. Космодесантники начали обходить громадный механизм по часовой стрелке, надеясь найти хоть какую-то лазейку.
Должно быть, у инженера имелись, пусть и грубые, но датчики, поскольку турели продолжали следить за передвижениями Креваана и Тэйна — впрочем, целиться вниз под прямым углом они не могли, так что пара десантников была в безопасности, пока она не отходила от обшивки локомотива ни на шаг.
Левый бок левиафана, как оказалось, не являлся простой стеной металла — его покрывали двухметровые шипы, торчащие во все стороны и покрывавшие накладывающиеся друг на друга листы брони. Входа здесь тоже не оказалось — как, впрочем, и в носовой части локомотива, пускай устрашающие челюсти и выглядели так, словно имели определенную степень подвижности.
— Нам не повезет, если выйдет так, что единственный вход внутрь окажется на крыше. — подметил Креваан. В таком случае у механика будут развязаны руки, и Гвардейцы Ворона не успеют проделать для себя проход.
— Зеленокожий примитивен... — ответил Тэйн. — Как и его творения. Но я заметил в нем известную степень коварства. Вряд ли зверь оставил для себя один лишь единственный путь для побега.
Силовое поле продолжало поблескивать и испускать разряды энергии. Креваан почувствовал, что окружен войнами одновременно близкими и далекими. Атака его боевых братьев была поистине громогласной, но не производила никакого эффекта на поезд — ее можно было сравнить с гололит-передачей, растворявшейся в шуме статики. В нескольких десятках метров от капитана, остальные члены его отделения боролись с целой армией, однако единственным подтверждением этому были только сообщения по воксу — все остальные звуки заглушал грохот выстрелов и взрывающихся ракет, — а где-то вдали, практически позабытые, эльдар сражались с другим воинством чужаков. И исход всех этих сражений опирался на то, что он и Тэйн предпримут в ближайшие несколько минут.
На правом боку локомотива, в нижней его части, технодесантник приметил металлическую плиту, которая была меньше других, и имела почти прямоугольную форму. По центру листа металла торчал один-единственный шип.
— Здесь. — произнес Тэйн, осматривая сварочные швы. — Ни единого шва снаружи, все они сделаны изнутри.
— Никто не сможет попасть внутрь, но ему удастся выбраться в случае чего... — заметил Креваан. — Зеленокожие не доверяют даже своим.
— Естественно. — согласился Тэйн, активируя плазменный резак и приступая к работе над созданием прохода. На это ушло всего несколько секунд, после чего он схватился на импровизированный люк, пока капитан взял болтер на изготовку. Тэйн сорвал плиту со своего места...
И тут прогремел громкий взрыв.
Проход взорвался, волна пламени вырвалась изнутри локомотива, швырнув Тэйна на землю и тут же снова подняв в воздух.
Креваану повезло оказаться в нескольких метрах от прохода, когда это произошло, но даже так, детонация оказалась достаточно сильной, чтобы его сбило с ног, а силовой доспех задымился, опаленный языком пламени. Когда пламя угасло, Ресзасз рискнул повернуть голову в сторону проделанного Тэйном прохода. Он заметил узкий тоннель, зигзагами уходящий внутрь машины, и окруженный со всех сторон массивными шестернями, поршнями и разными малопонятными механическими причудами, которые были в ходу у зеленокожих.
Впрочем, новых ловушек капитан не заметил, поэтому переключил внимание на Тэйна, проделавшего глубокую борозду в земле перед тем, как окончательно остановиться. Технодесантнику не повезло оказаться прямо перед дулом огромного орудия именно в тот момент, когда то выстрелило.
— Тэйн! — воскликнул Креваан по воксу, обратив внимание на то, что руна Гвардейца Ворона мигала красным на его ретинальном дисплее.
Ответом капитану стал звук настолько слабый, что его можно было легко принять за шум статики, однако секундой позже звуки изувеченного механизма стали словами.
— Victorus aut mortis... — произнес специалист.
— Мы победим. — пообещал брату Креваан.
Он забрался в локомотив. Проход завел его в нутро чудовища, где даже воздух пульсировал от аритмичного биения его механического сердца. Капитану едва хватало места для того, чтобы не задевать своей броней окружающие его механизмы. Локомотив не двигался, но, без сомнения, оставался живым, ожидая лишь команды от своего создателя, чтобы сокрушить любые остатки сопротивления на своем пути. Тут и там периодически возникали облачка пара, вырывавшиеся из размещенных под странными углами вентилей и раструбов.
Где-то в центральной части локомотива, проход сворачивал направо. Теперь глазам Креваана предстали громадные поршни, не уступающие по размерам главному орудию «Хищника», что приводили в движение такие же огромные шестерни. В этой железной фантасмагории мало что имело смысл, и капитан даже представить не мог, как все это механическое безобразие должно было заставлять состав двигаться — однако именно это оно и делало, вопреки любым понятиям о здравом смысле.
Немыслимый грохот, состоящий из шипения пара, стука деталей и стона деформированного металла, заполнял собой неравные паузы между ударами железного сердца. Ресзасз больше не волновался насчет скрытности — даже он сам не слышал звука собственных шагов. Впрочем, это означало и то, что орочий инженер обладает тем же преимуществом. Капитан продолжал идти вперед с болтером наготове, твердо настроившись отправить зеленокожее отродье в забвение, однако до сих пор он не заметил ни единого признака его присутствия.
Проход, по которому шел капитан, как выяснилось, протянулся по большей части длины локомотива, и заканчивался лестницей, которая вела на второй ярус машины, тремя метрами выше. Здесь было еще более тесно. Стонущая, содрогающаяся паутина механизмов давила на Креваана, и при всем этом он не ощущал, что находится внутри огромной машины. Пускай Гвардеец Ворона и распознавал отдельные компоненты, чье предназначение понимал — например, элементы системы энергоснабжения или детали двигателя, — большая часть трудов зеленокожего существовала словно бы сама по себе.
«Быть может, это еще одно следствие уникальной природы здешних орков. Даже их порывы к созданию подобных чудовищ утрируются сверх меры. Механик строил и строил, не в силах остановиться, и в итоге создал нечто столь же неразрушимое, сколь и бессмысленное.»
Все еще никаких признаков присутствия чужака. Креваан добрался до середины тоннеля, и остановился. Он знал, где находится его враг: под защитой своего купола. Именно оттуда он управлял каждым движением своего детища — и это включало в себя работу оборонительных систем. У него не было ни одной причины покидать свое укрытие, и если он настолько дотошно защищал вход в локомотив, то впереди Креваана должны ожидать новые смертельные ловушки.
Впрочем, капитан не был заинтересован в игре по правилам инженера, и потому он их изменит. Он покажет ксеносу, что и здесь, в самом безопасном месте, его окружают тени.
Он осмотрел всю окружающую его машинерию и сделал вывод, что не сумеет предугадать последствий того, что он совершит. Впрочем, эта перспектива лишь порадовала его — он сможет обернуть хаос и бурю войны против орка.
Креваан снял с пояса осколочную гранату и швырнул ее налево, в море лязгающих шестерней. Весело отскакивая от металлических внутренностей локомотива, она исчезла где-то на первом ярусе. Прозвучал приглушенный взрыв, едва слышимый за шипением пара и перестуком механизмов, и несколько секунд капитану казалось, что локомотив проглотил гранату, даже не заметив этого... Однако потом шум его работы изменил свою тональность, за чем последовал хор жалобных стонов деталей громадного механизма, когда те начали тереться друг о друга, и извращенное функционирование орочьей машины было нарушено.
Креваан решил, что настал черед пустить в ход и крак-гранату. Вспышка и жар детонации, как и в прошлый раз, исчезли, задушенные железными кишками локомотива, но тот явно почувствовал этот удар, и скрежет металла стал еще громче. Коридор заполнили облака горячего пара, а потом капитан услышал злобный треск электричества. Несколькими секундами позже, он учуял вонь дыма. Треск пламени не доносился до его ушей, но системы доспеха уловили заметное повышение температуры.
Видимость во всех спектрах упала до нуля. Пока локомотив корчился от своей машинной боли, его нутро заливали тени.
«Если орк и после этого не решится покинуть свой купол, то я разберу весь локомотив на части голыми руками.» — решил про себя Креваан, снова двинувшись вперед. Несмотря ни на что, он был уверен, что все же сумел привлечь внимание своего противника...
И он оказался прав — чужак внезапно рухнул на пол прямо перед ним, воспользовавшись трубой в потолке.
Он был ниже капитана, но лишь потому, что вес громадной установки на спине заставлял ксеноса горбиться. Из закрепленных на ней катушек вырывались фиолетовые молнии, и производимые ими вспышки света боролись с тьмой, которую призвал Креваан. Левая рука орка оказалась массивным протезом, в правой же он держал нечто, походившее на обрез лазерной пушки.
Теневой капитан немедленно открыл огонь, но масс-реактивные болты остановило защитное поле чужака. Еще одна фиолетовая вспышка — и они исчезли бесследно. Орк даже не моргнул — напротив, лишь ухмыльнулся, когда настал его черед стрелять. Луч концентрированной энергии ударил Ресзасза в грудь, отшвырнув того в другой конец коридора, прямо в объятья поврежденной машинерии. На ретинальном экране шлема капитана вспыхнули руны, предупреждающие его о повреждении брони.
Один наплечник капитана треснул и задымился, пока силовая установка доспеха боролась с резким скачком температуры. Сервомоторы содрогались в конвульсиях, и какое-то время правая рука десантника дергалась из стороны в сторону. Креваан напряг всю свою волю, борясь с хаосом, что пронесся по его нервной системе — и в конце концов, воля, сила и дисциплина, работая сообща, вернули ему подвижность.
Инженер уже подбирался к лежащему капитану. По стволу его оружия пробегали темные молнии, пока оно перезаряжалось, и капитан, пользуясь шансом, резко бросился вперед, покинув свое ложе из обломков и на лету примагничивая болтер к своему бедру. Резкое движение заставило несколько труб разорваться, и помещение заполнил газ.
Креваан швырнул на пол перед чужаком еще одну крак-гранату, и орк отступил — возможно, инстинктивно, а может и потому, что понимал, какой урон понесет пол вследствие взрыва. Молнии, окружавшие его оружие, ярко вспыхнули, а затем исчезли. Инженер вновь прицелился в капитана.
Граната разорвалась, поджигая выпущенный трубами газ, и все окружающее пространство заполнило пламя вкупе с ослепительным светом. Фильтры авточувств в шлеме Креваана активировались, защищая его зрение спасительной темнотой. Впрочем, ему и не нужно было видеть — капитан уже избрал свою цель. Он отскочил вправо, прямо в промежуток между двумя большими шестернями, после чего услышал звук выстрела, ушедшего в молоко. Прозвучало еще несколько взрывов. Грохот работающих механизмов уступил реву пламени, стону деформирующегося металла, треску разрядов энергии и звуку шагов, надеющихся обогнать воцарившийся хаос.
Картинка в шлеме Креваана прояснилась, и он двинулся дальше вглубь машины. В этом новом месте освещение еще работало, пусть и с перебоями, что порождало тени, беснующиеся подобно языкам черного пламени. Капитан присоединился к ним — ведь он тоже был тенью, что просочилась прямиком в логово чужака. Он был тьмой, которую стоило бояться даже этому орку, тьмой, которая убивала.
Гвардеец Ворона двигался практически вслепую, полагаясь больше на осязание, чем на зрение. Он схватился за поршень, позволил ему уволочь себя подальше от шестерней, а затем разжал руки, упав на два других колеса, что двигались в противоположных направлениях. Какой бы тяжелой не была его силовая броня, машинерия орка с легкостью выдерживала ее вес — впрочем, впечатляющая надежность локомотива делала его постепенное разрушение еще более жестоким.
Подобно пауку, скачущему по движущейся и быстро распускающейся паутине, Креваан продолжал двигаться вперед. Он поравнялся с орочьим инженером, и несколько раз ему даже удавалось увидеть чужака, когда дым рассеивался, а стучащие шестерни не мешали обзору. Зеленокожий дикарь искал капитана, но ему ничего не оставалось, кроме как метаться по небольшому клочку металлического покрытия между лестницей и дырой, оставленной взрывом крак-гранаты. Орк сердито огрызался, пока его внимание постоянно переключалось между поисками потомка Коракса и оценкой причиненного им ущерба.
Креваан продолжал двигаться, попутно бросая взгляды в сторону чужака. Он увидел, что движения орка становятся все более лихорадочными. Чужака охватила тревога — и не без оснований. Орка-механика со всех сторон окружали тени, и одна из них собиралась убить его.
Проходя следующие несколько метров, Креваан не имел возможности напасть но инженера, но затем он получил свой шанс. Сейчас он стоял на коленвале, чье вращение становилось все более и более хаотичным, тогда как прямо на пути капитана крутился огромный вентилятор с лопастями, заостренными лишь потому, что орочья жажда насилия пересиливала любые намеки на здравый смысл. Медленные обороты вентилятора не внушали доверия, но тот уже лишился одной лопасти, так что каждые несколько секунд Креваан получал шанс продолжить свой путь. Если он будет двигаться быстро, то сумеет проскочить промеж лопастей — но стоит ему замешкаться, и он окажется затянут в хаотичную массу железа, объятого пламенем.
Креваан подождал, пока вентилятор совершит несколько новых оборотов, и обратил внимание на сбитый ритм работы громадного механизма. Спустя еще мгновение, он услышал, как пришла в негодность еще одна часть локомотива — на это достаточно ясно указала новая утечка газа и очередной взрыв. Внутренности железного левиафана затряслись в экстазе разрушения.
Капитан собрался, вперился глазами в вентилятор, и наконец-то решился. Он кинулся вперед, пока одна из лопастей все еще закрывала его обзор.
Ему удалось проскочить в прореху в тот же миг, как она появилась перед ним. Капитан залетел в темный коридор, и подобно гигантскому молоту врезался в инженера. Силовое поле ксеноса блокировало все виды энергии, включая кинетическую — однако Ресзасз сделал ставку на то, что для активации щита требовалось достижение определенной скорости, так как в ином случае чужак бы давно задохнулся. Немногим ранее его отделение проникло на поезд, обойдя его щиты — и теперь капитан пробил защиту самого механика, резким ударом отбросив его в собрание механизмов в другом конце тоннеля.
Орк отреагировал удивительно резво, атаковав Креваана своей силовой клешней, когти которой, как выяснилось, были заменены на грубые инструменты. Резаки и дрели вонзились в бок силового доспеха десантника, и тот, замешкавшись на мгновение, позволил отшвырнуть себя влево. Орк довольно зарычал, и сделал шаг вперед.
Креваан продолжил двигаться влево, пытаясь обойти инженера с фланга. Еще не завершив маневра, он сделал резкий выпад когтями, который пришелся на устройство, закрепленное у чужака на спине. Грозовые когти разбили одну из катушек, произведя ослепительный всполох фиолетовой энергии. Разряд электричества пробежал по руке Креваана и отозвался вспышкой боли в позвоночнике Гвардейца Ворона. Креваан стойко перенес очередной удар по своей нервной системе, и ответил на него хуком слева, выведя из строя вторую катушку и вонзив силовые когти глубоко в спину орка.
Зеленокожий взвыл от мучительной боли. Он попытался повернуться и стряхнуть капитана со своей спины, но ему не удавалось добраться до противника. Не вытаскивая когтей из спины орка, Креваан ударил другой рукой — а затем еще раз, и еще... Катушки взорвались, погрузив капитана в электрическую бурю.
Очередной приступ боли пронесся по всем его нервам. Само тело Гвардейца Ворона предало его, дергаясь от бьющих по нему разрядов, но Теневой капитан нашел в себе силы для еще одного удара, пока его пытались убить молнии, достаточно сильные для того, чтобы в мгновение ока испепелить грокса. Он боролся с бесформенной массой отчаянной ярости.
Очередная детонация сотрясла нутро локомотива. Креваан чуть было не выпустил орка из своей хватки, и его левый кулак не успел опуститься вовремя. Инженер задрал правую руку, все еще сжимавшую оружие, и нацелил пушку себе за спину. Ствол лазерного орудия уставился прямо на капитана — и тому едва хватило времени на то, чтобы изменить направление удара. Креваан рубанул когтями по корпусу самопального обреза, повреждая оружие ксеноса в тот же самый миг, как тот выжал спусковую скобу.
В сердце локомотива словно бы произошло извержение вулкана. Инженер был моментально испарен своим творением. Креваана, обратившегося в пылающую комету, отбросило в сторону. Капитана окружили картины жесточайшего разрушения, пока языки пламени и оползень из искореженных деталей грозили задушить чувство направления десантника, сокрушить его волю и лишить сознания.
Креваан, впрочем, отказался подчиниться судьбе, и немедленно нырнул прямо в пасть охватившего локомотив хаоса, отбрасывая в сторону охочие до его крови обломки металла. Он более не находился в центре огромного механизма — вместо этого он пытался выбраться из железного шторма.
Теневого капитана пытались сокрушить осколки вдвое больше него, и уже не один огненный гейзер успел опалить его силовой доспех. Впрочем, Ресзасз не сбивался с курса. Не раз рухнув на пол, порой вынужденный пробираться ползком через завалы, он продолжал бороться с водоворотом разрушения, вызванным тем, что невозможная машина наконец-то признала свою собственную иррациональность, и все это время он старался придерживаться избранного им пути.
Перерубленные пучки фибромышц сделали его броню невыносимо тяжелой. В движениях капитана начала проскальзывать медлительность, они утратили свою былую точность. Регулятор температуры в доспехах Ресзасза перестал справляться со своей задачей. Креваан не знал, сколько еще продержится силовая установка — он понимал лишь то, что если она умрет, он последует за ней. Ставшая бесполезной силовая броня станет саркофагом, скрытым во чреве гробницы, в которую уже скоро превратится локомотив...
В конце концов, Креваан заметил лучик света, который не отличался хаотичным мерцанием орочьих светильников — лучик солнца, светившего через отверстие в обшивке. Воин собрался с силами и сумел подняться на ноги, когда давление обломков на его спину немного ослабло. Секундой позже, прямо над его головой раздался громкий треск, и Теневой капитан, как мог, пришел в движение, пускай это и походило больше на ковыляние лунатика, нежели на полноценный бег. Добравшись до последней преграды, отделявшей его от спасения, Креваан потянулся к краям дыры в металле, и в самый последний момент с усилием вытянул себя из чрева орочьей машины. Проход за его спиной тут же завалили тонны искореженного железа.
Сын Коракса тяжело рухнул на землю, но тут же заставил себя встать — несмотря на все, что только что произошло, праздновать победу на коленях для него было равносильно поражению. Двигаясь невыносимо медленно, подворачивая ступни, он направился к месту, где все еще лежал Тэйн.
— Брат Акраллас? — позвал он по воксу.
Тишина.
— Дваракс?
И снова ничего.
Капитан посмотрел направо, и увидел, как зеленокожие выбираются из отделенных от локомотива вагонов. Их было много, однако большая часть чужаков оказалась серьезно ранена, тогда как двигались все они с редкой для их вида осторожностью. Оказавшись на твердой почве, они уставились на локомотив.
Креваан тоже повернулся, чтобы проследить за кончиной исполина. Обшивка орочьего творения трескалась подобно яичной скорлупе, и через трещины наружу вырывалось зловещее красное свечение. Невероятно, но силовая установка локомотива все еще работала — благодаря ей, турели и главное орудие продолжали беспорядочно поливать окрестности огнем, но бесконечно так продолжаться не могло...
Наконец-то наступил миг гибели левиафана. Тот не взорвался — вместо этого, сквозь его раны проступил яркий свет, словно бы внутри локомотива зародилось новое солнце, и сопровождалось это громким, практически одушевленным, воплем. В конце концов, невыносимое сияние померкло, превратившись в свет от обычного пламени, и локомотив обвалился внутрь себя, превратившись из неостановимого чудища в обычную груду металлолома.
Совершенно неожиданно, на поле боя воцарилось полное спокойствие. Все застыло, стрельба прекратилась, и даже небо над составом прояснилось, когда непробиваемое силовое поле наконец-то погасло.
— Восьмая рота... — произнес Креваан. — Уничтожьте эту мерзость и ее отвратительный приплод.
Зеленокожие не сдались без боя, когда на них обрушился гнев Гвардии Ворона — но и бой этот продлился недолго.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]