6263
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =2529
|Всего =56}}
{{Книга
— Встреча со святым. Воистину редкая честь!
=== Глава четвёртая ===
Вниз под алтарь вела лестница.
Они следовали за Шалией, пока тот не остановился перед высокой дверью из пластали, украшенной барельефными плитами.
Леди Бьянка шагнула вперёд, чтобы оглядеть показанные на них сцены.
— Здесь изображены Двенадцать чисток.
Каждый барельеф показывал одну из двенадцати рас ксеносов, которые истребил Игнацио Ричстар, дабы сделать этот сектор безопасным для людей. Посреди дверей расположился узорный биозамок.
— Он закодирован исключительно на кровь Ричстаров, — огласил Шалия, после чего демонстративно просунул палец в углубление в центре правой плиты. Раздался тихий, едва различимый щелчок, когда ему в палец погрузилась игла, отобрала бусинку крови и с жужжанием биомеханических механизмов подтвердила его личность.
Дверь не распахнулась, а вместо этого отъехала в паз внутри стены, одновременно с чем с мерцанием зажглись светосферы, озарив ещё одну длинную широкую лестницу.
Заиграла тихая музыка — хор, распевающий древние гимны.
Шалия указал на проход.
— Ступайте осторожно, братья и сёстры, в зал, где покоится нам предок.
Чёрная мраморная лестница уходила вниз так отвесно, что некоторым пришлось держаться за металлический поручень, чтобы не сорваться. Огни позади них, мигая, гасли, тогда как впереди, наоборот, их зажигалось больше и больше, отчего у них возникло странное чувство, словно спуск не закончится никогда.
Где-то спустя минуту стены сменились голым камнем, всё ещё нёсшим на себе закручивающиеся следы адамантиевого бура, который проложил туннель. Воздух стал промозглым. Появился запах сырости. Затем, внезапно, ступени закончились, и Ричстары оказались в небольшой грубо обтёсанной камере.
Здесь перед ними расходились два туннеля, освещаемые небольшими свечами, расставленными на полу с промежутком в пятьдесят ярдов.
— Добро пожаловать в Юдоль Смерти.
— Куда ведёт этот туннель? — спросила леди Бьянка, указав на другой проход.
— К собору, — пояснил патридзо. — Раньше Кальверт назывался Гробницей. Здесь находился мавзолей Игнацио, пока нас не выдворили из собора.
Леди Бьянка покачала головой.
— Всегда было интересно, почему у кардинала такой большой дворец, тогда как наш, уж прости меня, патридзо, гораздо меньше.
— Можешь списать это на причуды судьбы.
— Мы готовы? — спросил Шалия.
Ричстары кивнули.
— Тогда войдём же. — Из почтения к святому месту он заговорил приглушённым тоном. — Мы ступаем в катакомбы, где погребены Ричстары. И в самом конце находится мавзолей Ингацио.
Они прошли по туннелю, вдоль которого тянулись вырезанные в скале ниши.
В воздухе висел пыльный запах веков, на миг навеявший леди Бьянке мысли о разлагающихся останках, истлевших телах, чьи конечности не отпадали от торсов только благодаря истончившемуся слою шелушащейся побуревшей кожи.
Достигнув конца прохода, они застыли в благоговейном молчании. Двустворчатая дверь перед ними была гладкой и древней, и отворилась от толчка.
Шалия повёл их по следующему коридору. Запах давно мёртвых тел ощущался тут особенно сильно, витая в воздухе подобно аромату изысканной пряности, а по обе стороны от них чувствовались холодные пустоты ранних катакомб, где почивали самые первые члены семейства Ричстаров.
Мерцающие свечи служили лишь для того, чтобы сгущать тьму внутри ниш в непроглядный мрак, однако над каждым углублением имелись высеченные в камне имена. По пути леди Бьянка касалась пальцами вырезанных букв — Христофоро Чёрный, Гвинталь Набожный, Бертиналь Старший, Диеди Завоеватель.
— Не могу поверить, — сказала она Шалии, — что мы увидим самого Игнацио.
— Я переполнен радостью, — отозвался Несущий Вести.
Последние пятьдесят ярдов они прошли в темноте. Туннель пострадал от какого-то старого пожара, после которого его так и не восстановили надлежащим образом. Крипты здесь были пусты, имена — безвозвратно утрачены, а узорная лепнина, украшавшая их поверхности, давным-давно разрушилась. На голом камне проглядывался ёлочный рисунок от зубил, которыми сервиторы-каменщики вырезали туннели в толще скалы. В стенах имелось несколько заглублений, где раньше стояли свечи, а пол туннеля плавно скашивался к центру, где его за тысячелетия истоптали ходившие здесь люди.
Наконец, путь им преградила массивная дверь из серой пластали, на чьей обесцвеченной от огня филигранной поверхности всё ещё оставались следы сусального золота. Шалия вышёл вперёд и прижал руку к панели-ключу. Его ладонь опустилась точно в оттиск на камне. На этот раз обошлось без крови. Не раздалось и жужжания шестерней и механизмов, а лишь одиночный резкий удар скрытого колокола, после чего дверь откатилась в сторону.
Леди Бьянка протолкнулась мимо остальных и оказалась прямо позади патридзо.
Вместо запаха разложения внутри густел аромат эпох, с едва уловимой ноткой сандалового дерева и амбры.
— Ступайте с миром. — Шалия изрёк слова с торжественностью и достоинством, свидетельствовавшими об их древней ритуальной значимости. — И памятуйте о тех многих, что прошли по этому пути и не сбились с него, несмотря на давившие отовсюду годы тьмы. Несмотря на безбожников и нечестивцев. Несмотря на насаждённую всем нам лжеверу.
Леди Бьянка повторила вместе с остальными положенный ответ.
— Мы не забудем. Мы не собьёмся. Мы ждём возвращения света.
Шалия закрыл глаза, зашевелил губами в безмолвной молитве, затем кивнул и жестом пригласил их внутрь.
Бьянку с порога поразило ощущение пространства. Помещение оказалось огромным и просторным, а практически самом центре, внутри пузыря мерцающего золотого стазиса, виднелось тело их предка, лорда-маршала соляр Игнацио.
Она шагнула вперёд и, подняв глаза, оглядела раскинувшийся над головой огромный купол. Бьянка различила золото и серебро, а также тусклый блеск драгоценных камней. В центре часовни располагался круглый окулюс, откуда лился мягкий жёлтый свет, озарявший гладкий мраморный пол с выложенным на нём символом раздвоенной молнии и леопардовым гербом Ингацио Ричстара.
Приватная часовня Ричстаров представляла собой настоящее чудо раннего изобразительного искусства. Имперский Дворец выглядел здесь как укрытая мерцающей золотой крышей крепость из белого и красного камня, а в центре размещались тексты, за которые всех присутствующих тут на Офелии обвинили бы в ереси. В округлых стенах на равных промежутках располагались сервиторные альковы, чьи обитатели давным-давно умерли, а их функции успели позабыться. Впрочем, посетителей интересовало вовсе не это.
Собравшееся семейство воззрилось вниз в потрясённом молчании.
Здесь находилось тело не просто их предка, но также святого, основателя, героя и легендарной личности. Человека, вышедшего на первые роли в исторический момент, когда Империум Человека колонизировал заброшенные уголки Галактики. Человека, жившего в эру Бога-Императора.
По мерцающему стазисному полю пробегали извивающиеся синие разряды.
Игнацио Ричстар мог бы сойти за спящего, если бы не абсолютная неподвижность позы. В его венах не текла кровь, грудь не вздымалась в такт с дыханием, изо рта не вырывались облачка пара. Он был безмолвным, застывшим, остановившимся в моменте времени, восходившем на десять тысячелетий назад к великим дням исследования и заселения.
У Игнацио Ричстара было длинное точёное лицо человека, многое повидавшего и содеявшего в жизни. Это лицо видело, как предавались огню и мечу целые миры.
До прихода людей скопление Висельников обладало богатой флорой и фауной. Некоторые их представители отличались красотой. Некоторые — интеллектом. Многие — смертоносностью. И все они были уничтожены. Этот человек заглядывал в пасти ксеносам и оглашал их эволюционные пути завершёнными, а генофонды — ликвидированными.
Всё это можно было прочесть в его крепко поджатой челюсти, собранных в уголках глаз морщинках, сурово насупленном лбу. Леди Бьянка надеялась заметить хоть какую-то семейную схожесть, но таковой не оказалось, если не считать властительной ауры, напомнившей ей об отце.
Богатый доспех Игнацио украшали узоры из золотых роз с шипами. Подмышкой он сжимал гермошлем, ноги его прикрывали поножи и набедренные пластины. Обтянутые перчатками ладони были сложены в спокойной молитве, а высокий керамитовый воротник был открыт.
Искры и нити света мягко баламутили поверхность пузыря стазисного поля, чье синее сияние озарило лица Ричстаров, опустившихся на колени перед своим предком.
— Подумать только, это лицо видело божественный лик Святого Императора. — Слова принадлежали Шалии. На глаза капеллана навернулись слёзы. Они всё обильней катились по его щекам по мере того, как тот осознавал величественность момента. Это лицо видело высочайшего Императора живым, движущимся, говорящим. — Эти глаза, — продолжил Несущий Вести, — смотрели в глаза самому Императору, пусть никто и не способен выдержать взор столь божественного существа. И, вне всяких сомнений, Император с ним говорил.
Одна слезинка сорвалась со щеки Шалии. Она упала на стазисное поле, заставив золотую энергию на миг пойти рябью.
— Осторожно! — предупредил патридзо.
Шалия кивнул и втянул в лёгкие воздух.
— Да. Мы здесь по важному делу. Давайте. Соберитесь в круг. Мы пришли, дабы узреть.
Они встали вокруг одра. Шалия занял место между патридзо и леди Бьянкой, после чего открыл висевший на шеё шёлковый мешочек. Из него он извлёк колоду старинных тиснёных карт.
— Старборны всегда приходили сюда, в храм святого Игнацио, дабы понять многочисленные нити будущего. В этом священном месте я узнаю волю Императора.
Он взял священные матрицы и разделил колоду на три части, после чего выложил их перед собой на пьедестал. Начиная с левой, он поочередно начал переворачивать карты.
Первой оказался Трон Императора.
Следующей — перевёрнутое Око Гора.
Шалия затрепетал, поведя руку дальше.
Третьей было Потерянное Дитя.
Мужчина сложил знак аквилы, собирая три стопки вместе, что символизировало Императора Возрождённого, и снял последнюю карту.
На ней был изображён Бог-Император.
Шалия закрыл глаза и сложил руки в молитве. Остальные перевели взгляды с него на карты, затем назад. Каждый из них ощутил, как по спине пробежался холодок. Наконец, Несущий Вести собрал карты и убрал их обратно в священный мешочек.
— Братья и сёстры. Дабы наша церковь воспрянула, нынешний Империум должен пасть. — Он поочередно заглянул в лица каждому из них. — Карты это подтвердили. Настал час, о котором все мы молились, момент, которому посвятило себя наше семейство. Смысл предельно ясен. Еретики, разоряющие Святую Терру, будут свергнуты Разорителем. Это наш шанс спасти Империум Человека. Это момент, когда Император-Спаситель переродится, и Империум Человека вернёт себе былую славу!
Леди Бьянка обвела собравшихся пристальным взглядом.
— Ты видишь это в картах?
— Да, вижу.
— Тогда что именно ты предлагаешь?
— Убить еретиков на нашей планете и поднять стяг искупления, пока не поздно.
— И кто эти еретики?
— Кардинал. Войска Империума. Любой, кто встанет против нас.
— Ты ведь шутишь сейчас?
— Нет, не шучу, — отозвался Шалия. — Неужели ты думала, что восстановление Истинной Церкви пройдёт бескровно?
— Нет, но я упражнялась с таро, и не видела того же, что узрел ты.
Патридзо шагнул к ним.
— Леди Бьянка. Мы должны верить Шалии. Он — глава храма.
Леди Бьянка смерила их взглядом.
— Вы меня пугаете. Вы рискуете всем в этой… этой авантюре. Я слышала разговоры мистиков о Конце Дней с самого рождения. Простите старую леди за упоминание о возрасте, но мне триста шестьдесят три года, и за это время я повидала многих вроде вас. Каждое поражение — это знамение, кара за грехи и отсутствие веры. Неужели вы рискнёте всем из-за пары карт?
Они огляделась в поисках поддержки, но патридзо заговорил первым.
— Я верю. С тех пор, как пали Врата Кадии, мы знали, что Конец Дней близок. Мы либо восстанем, либо падем вместе с порочными самозванцами. Империум слаб. Он — бумажный тигр, скалящий клыки. Хватит лёгкого тычка, чтобы он перевернулся.
— А дальше что?
— Мы отправимся на Терру и освободим её от еретиков, что топчут её землю.
— Я пришла сюда за наставлением, как вернуть свою планету, — произнесла леди Бьянка. — Кто, как не Империум, будет сражаться с еретиками?
Шалия снисходительно улыбнулся.
— У меня есть армия верующих, которая вышвырнёт Покаранных обратно в пекло, из коего они выползли.
— Где эта армия?
— Полагаю, недавно высадилась на планету. Сироты сотни миров. Только и ждущие слова.
Она расхохоталась.
— О. Теперь ясно. У тебя есть армия беженцев и трусов. Подулейного отребья. Это тот металл, из которого ты выкуешь свою армию?
— Они — святые воители за святую цель. Сталь внутри них — это вера. Их оружие — религия. Их броня — убеждённость.
Бьянка покачала головой.
— Поверить не могу, что стою здесь и выслушиваю всё это!
— Леди Бьянка. — Шалия вздохнул. — Вы видели таро. Это момент, что был нам предсказан. Когда десять тысяч лет подойдут к концу, Разоритель вырвется на свободу. Он лишит Галактику мира. Он заставляет брата идти против брата. Ему вручен могучий меч.
— Слова, — отмахнулась Бьянка. — Бред давно умершего человека.
— Пророчество! — провозгласил капеллан. — Указание пути к спасению. Неужели ты не видишь? Человечество должно действовать. Оно должно свергнуть деспотичную и порочную церковь, и вернуться к старым, истинным путям святого Вандира, Благословленного и Чистого.
Леди Бьянка шагнула вперёд.
— Патридзо. Это безумие. Мы не можем этого допустить.
Патридзо вырвался из оцепенения и обвёл их обоих взглядом, теребя шёлковый колпак в заляпанных краской руках.
— Что я могу сделать? — наконец спросил он.
— Противостоять! — заявила Бьянка. Она оглянулась, ища поддержки, однако вперёд больше не вышёл никто. Она выругалась. — Он видит в картах то, что хочет видеть. Если среди вас нет настоящих мужчин, значит, всё придётся сделать мне! — внезапно у неё в руке из ниоткуда появился клинок. Бьянка пришла в движение с удивительной для женщины её возраста скоростью, и вонзила лезвие в грудь Шалии.
Мужчина опустил глаза на место, куда погрузился клинок.
Лезвие прошло сквозь коричневую ткань его халата.
— Леди Бьянка. Вы меня разочаровали. Вы выбрали поражение вместо победы, застой вместо роста.
— Я выбрала здравомыслие, — сказала она, вгоняя нож ещё глубже.
Раздались потрясённые возгласы, однако Несущий Вести не пошевелился.
— Вера — мой доспех. Не бойтесь, братья и сёстры. Я не ранен. Император защищает тех, кто верит.
Он отступил назад, позволив остальным забрать оружие из руки госпожи, и, открыв халат, показал нетронутую плоть.
— Как ты это сделал? — рявкнула Бьянка. — Что за адское устройство ты носишь?
Шалия грустно покачал головой.
— Император защищает, но ещё Он карает тех, кто слаб. Боюсь, вам придётся остаться здесь, миледи, под охраной. Мы не можем допустить, чтобы вы помешали грядущему освобождению.
=== Глава пятая ===
Бендикт поехал с космопорта в «Саламандре». В Кальверт он прибыл через три часа после леди Бьянки и остальных Ричстаров. Был уже полдень, но, несмотря на зной, собравшаяся почётная гвардия местных калибиниров стояла в полной красно-синей униформе.
Генерал составил о них мнение с первого же взгляда. Они выглядели слишком нарядными, чтобы быть хорошими солдатами. Когда он вышел из машины, их капитан выкрикнул приказ. Бендикт мимолётно заметил взгляд мужчины, когда отсалютовал ему в ответ. До них явно успели дойти новости о падении Кипры. Они выглядели напряжёнными.
Исайя сложил оставшейся рукой знак аквилы и направился к широким мраморным ступеням. Наверху его уже ждал высокий худощавый человек.
— Генерал Бендикт. Добро пожаловать на Потенс. Я — Шанттал, советник патридзо Урдалига Ричстара. Мы рады видеть человека с такой боевой выслугой перед Святым Троном. Наши воины храбры, но они нуждаются в лидере.
Бендикт с нетерпением дождался конца речи.
— Где патридзо?
— Сэр, — быстро заговорил советник, — мне жаль, но патридзо на совещании. Мы ждём оглашения великого праздничного дня.
— Какого ещё праздника?
— Праздника святого Игнацио, — пояснил Шанттал. — Это главное религиозное событие на планете. Даже во всей системе.
Бендикт не понял, почему какое-то празднование окружала такая важность и ажиотаж.
— Кажется, я что-то читал о нём. Что ж, пускай, если он не помешает военным приготовлениям.
Шанттал болезненно поморщился.
— Во время фестиваля не делается ''ничего''. Вся планета уходит на отдых.
Эти слова наконец привлекли внимание Бендикта.
— Когда именно происходит ваш фестиваль?
Шанттал заколебался.
— Точный момент… я пока не могу сказать. Он зависит от яркости местной звезды. Авгуры должны огласить дату с минуты на минуту.
— Уверен, вы знаете о приближении сил ереси, — заметил Исайя.
Шанттал кивнул. Его губы остались плотно сомкнутыми. Кадиец задался вопросом, как много этот советник знал на самом деле.
— Тогда слушай. Патридзо и его силы должны содействовать мне во всех вопросах.
Казалось, мужчину явно что-то обеспокоило.
— Лорд-генерал, патридзо нужно провести много ритуалов. Он прямой наследник святого.
— Мне без разницы, кто он такой. Всё, что меня волнует — это оборона вашей системы. — Словно подчёркивая его слова, откуда-то донеслась автоматная очередь. Мгновением позже вдалеке заревела сирена.
— Конечно, — затараторил советник. — Я не знаю, знакомы ли вы с местной историей, генерал Бендикт. Ричстары исполняли священный долг перед Самим Императором на протяжении всех этих тысячелетий. Они считают Императора более святой персоной, чем кто-либо ещё в Империуме. Могу уверить вас, что народ высоко ценит Ричстаров.
— Послушай, я вернусь, когда патридзо будет свободен.
Шанттал взял Бендикта за целую руку.
— Нет. Прошу. Я настаиваю. Патридзо очень хочет встретиться с вами. Как только он будет готов, вы обязательно увидитесь. Идёмте, я помогу вам интересно скоротать время.
Шанттал отступил назад, когда Бендикт и Мере обменялись взглядами. Исайя вздохнул. Это было последним, чего он хотел, однако адъютант одарил его многозначительным взглядом.
— Не обижайте местных, — сказал он ему раньше. — Встретьтесь с ним, поприветствуйте, а затем мы отправимся дальше по своим делам.
Бендикт повернулся к советнику.
— Сколько нужно ждать патридзо?
— Не более часа.
— Ладно, — вздохнул Исайя. — У вас есть час.
Шанттал повёл двух кадийцев по богато обставленным комнатам, демонстрируя им вереницу росписей, показывавших ключевые моменты истории скопления Висельников.
Первой картиной было «Вручение имперской лицензии», на которой изображался несколько романтизированный Золотой Трон, а также до странного пышущий здоровьем Император — бородатый, состарившийся от забот и возраста, но опредёленно живой, — передающий фигуре на переднем плане, которая, как предположил Бендикт, была Игнацио Ричстаром, его лицензию.
Далее последовала череда испытаний, с которыми столкнулся Игнацио, умиротворяя регион.
К своему удивлению Бендикт обнаружил, что увиденное его заинтриговало.
— А это что? — спросил Исайя о росписи, где были показаны некие гигантские черви.
— Зуайг, — пояснил Шанттал. — Они были доминирующим видом скопления Висельников.
— Никогда о них не слышал.
— Их больше нет. Живых представителей, по крайней мере. Их истребил Игнацио в ходе третьего крестового похода. Они был некой разновидностью хищных червей. Я немного интересовался ими, когда был моложе. Мальки размерами не превышали роста обычного человека. По всей видимости, имели толстый слой жира. В моём родном мире есть история о том, как первопоселенцам приходилось есть их, чтобы выжить. Не думаю, что они были очень вкусными.
— Значит, вы не отсюда?
— Нет. А вы не поняли это по моему акценту?
— Нет, — признался Бендикт.
— Ах. Для местных это труда не составляет. Я с Гильгамеша Девять. Там обучают лучших советников.
Бендикту совершенно не хотелось узнавать новых подробностей о каких бы то ни было советниках. Он перевёл взгляд обратно на роспись.
— Если вам интересно, генерал, на Потенсе есть один из оставшихся образцов представителей того вида. Его содержали в стазисе на протяжении пяти последних тысячелетий. Он в частной коллекции патридзо. В контемплаториуме. Я могу попросить его от вашего имени, если желаете взглянуть.
— Благодарю, — отозвался Исайя. — Может потом. — Он взглянул на хронометр. — Вынужден настоять на встрече с патридзо.
— Он скоро будет готов. Тем временем позвольте мне показать вам «Строительство святого собора».
Терпение Бендикта подошло к концу.
— Послушайте, я здесь, чтобы организовать оборону планеты. А не глазеть на картины!
Его гневная тирада, казалось, обидела Шанттала.
— Но если вы не знаете историю и культуру системы, то, боюсь, вы не сможете успешно…
— Сэр. Со всем почтением, я не человек культуры. И не стремлюсь таковым стать. Я солдат. Я разбираюсь в войне, которая сама по себе довольно сложная наука. В ней нужно понимать потенциал солдат, укреплений, секторов огня, траекторий, цепей снабжения и местности, и, что важнее всего, понимать, когда тебе может повезти. Вот в чём я эксперт. Вот для чего я здесь. Мне поручено обустроить защиту системы, которая до этого самого момента была прискорбно недостаточной. Я хочу встретиться с патридзо, а затем хочу встретиться с товарищами-кадийцами, потому что от них зависит будущее системы. Я ясно изъясняюсь?
Советник затрепетал.
— Я вас прекрасно понял.
Бендикт тут же почувствовал себя лучше. Теперь его тон смягчился.
— А теперь. Простите меня за грубость, но если патридзо не может встретиться со мной сейчас, мне нужно три вещи. Во-первых, я хочу, чтобы меня доставили в расположение Сто Первого кадийского. Во-вторых, я хочу, чтобы местные командиры прибыли ко мне в течение часа. И в-третьих, пусть патридзо встретиться со мной, как только у него появится время.
Полчаса спустя «Саламандра» проехала через врата Приёмных казарм. Бендикт спрыгнул с подножки и направился прямиком к крылу со знаменем 101-го. Флаг безжизненно висел на полуденной жаре, и генерал, щурясь от яркого солнца, зашагал к открытым дверям.
На текущий момент 101-м командовал полковник Байтов. Они с Бендиктом сражались плечом к плечу долгие годы. Полковник вышёл сам, чтобы поприветствовать генерала.
Байтов указал на сложенный рукав Бендикта.
— Что с рукой?
— Как-то расскажу. А сейчас нас ждёт работа, — произнёс Исайя, шагая к входу. Тут и там он останавливался, чтобы поздороваться с людьми, которых знал. Он помнил их всех по именам, а равно битвы, в которых они бились вместе. Даал. Спаркер. Даже Ривальд. Каждый старый товарищ отнимал у него немного времени, и когда он достиг, наконец, ступеней в штаб, то остановился и замер.
От нахлынувших чувств у него перехватило горло. Он кивнул.
— Я чертовски рад видеть всех вас.
Десять минут спустя Байтов и Бендикт стояли в командном бункере, просматривая последние астропатические передачи.
Пункт управления располагался в скальном основании акрополя. Внутри, как и в любом подземном помещении, царила прохлада и сырость. От схожести с наблюдательным пунктом 9983 Бендикту вдруг стало немного не по себе. На столе перед ним лежала карта скопления Висельников. С одной её стороны располагалась внутреспиральная тьма, с другой — родные миры сегментума Соляр.
Красные отметки показывали планеты, захваченные Покаранными. Генерал подался вперёд, едва не забыв об отсутствии правой руки, так что ему пришлось опереться на левую.
— В этом нет никакого смысла, — заявил он.
Байтов помолчал и обвёл карту взглядом. Сам он не утруждал себя мыслями о том, был ли в происходящем какой-либо смысл или нет. Он просто старался продумать, как лучше всего обеспечить оборону этого места.
— Почему нет?
— Ну вот. Смотри. Защитить скопление не должно было составить труда. У него есть собственные войска, прочные связи между правящим семейством и их родными мирами. Как могли еретики вклиниться в него настолько глубоко, и к тому же так быстро?
Байтов покачал головой.
— Превосходящие силы?
— Что мы знаем о Покаранных?
Полковник достал инфопланшет и пролистал содержимое экрана.
— Информация засекречена, но считается, что их ядро составляет полк Имперской Гвардии под названием Тринадцатый Сецедский. Тяжёлая пехота, размещённая на Белизаре. Они вырезали старших офицеров и подняли мятёж за два месяца до падения планеты. Считалось, что их истребили перед падением Кадии.
— Сколько бойцов насчитывал Тринадцатый Сецедский?
— Десять тысяч.
— Только не говори, что целое скопление захватили десять тысяч гвардейцев-отступников!
— Нет. Но они, похоже, лучше всего умеют побеждать местные силы обороны. На Маркизе нам в основном приходилось сражаться против культистов.
— Значит, у еретиков есть ядро из элиты и орда сектантов?
— Да, сэр.
— Наши есть? — Он имел в виду кадийцев. Вопрос был задан так тихо, что услышать его смог лишь Байтов. Полковник едва заметно кивнул, и Бендикту стало дурно от одной только мысли об этом.
Повисла долгая пауза.
Первым её нарушил Бендикт.
— Так кто такой этот Дракул-зар?
— По слухам, раньше он был полковником сецедцев. «Дракул» — это их почётный титул. Вместе с суффиксом «зар» его можно перевести как «Маленький отец». Пикт-снимков с его изображением нет.
Исайя не нашёлся что сказать. Такое имя свидетельствовало о привязанности. Харизматичный лидер, который мог быстро собрать в одно целое множество разрозненных сил.
Генерал хлопнул рукой по столу.
— Мне нужно знать, как, во имя Трона, они захватывают один мир за другим?
Байтов сходу выдал несколько догадок.
— Скорость. Террор. Скверна.
— Говоришь, на Марикзе вы дрались против культистов?
— Да, сэр. Судя по докладам, их элитные силы ударили по дворцу губернатора. Обезглавливающий удар. После его падения остальная оборона долго не продержалась.
Бендикт внимательно выслушал информацию.
— Значит, у наших врагов есть опытное ядро, а также способный и харизматичный командир. Ещё у них должен быть флот. Взгляни, как быстро они наступают. Есть сведенья о пропаже кораблей флота?
Байтов покачал головой.
— Исходя из имеющихся данных, я бы ожидал удара элитными силами по Вечнограду, нацеленного на убийство патридзо. Убедись, чтобы он находился под надёжной защитой. Есть ещё какое-то место, где мы можем поместить гарнизон?
Полковник мотнул головой.
— Сёстры Эбеновой Чаши имеют на соборном пике дочерний дом. Они ясно дали понять, что не примут гвардейские полки на вершине.
Бендикт закатил глаза.
— А Вечноград — настоящий лабиринт.
— Да, сэр. Думаю, это может сыграть нам на руку. Я определил ключевые трассы к акрополю на случай атаки города. Ни по одной из них прямой штурм провести нельзя. С поддержкой местных мы сможем сдерживать атакующих на протяжении, скажем, месяцев.
— Хорошо, — отозвался Исайя. — А если враг войдёт в город, мы должны иметь в запасе минимум пару дней. — Он достал карту, на которой был изображён Потенс. Акрополь обозначался аквилой, вокруг которой вились улочки Вечнограда, а дальше тянулись промышленные и сельскохозяйственные районы, а также бледные блоки звёздного порта.
— Палаточный город простирается отсюда и досюда.
Бендикт кивнул.
— Кто охраняет космопорт?
— Калибиниры. Шестьдесят шестой Бароланский механизированный. Они отвечают за всю критическую инфраструктуру.
— Они надёжные?
— Они недоукомплектованы. Но, судя по послужным спискам, на них можно положиться.
Бендикт кивнул.
— Гляди сюда. — Он указал на звёздные карты. — К планете Серебряный Храм движется три дивизии Гвардии. Всё, что нужно сделать врагу — это захватить Домус, и тогда мы потеряем выступ. Кто командовал имперской обороной?
— По большому счёту патридзо.
Бендикт выругался.
— Значит, у нас осталось меньше времени, чем мы думали. Переведи войска в режим боеготовности. — Он заходил туда-сюда, обдумывая контрмеры, оценивая потенциал военных сил под своим началом и их возможности. Наконец, Исайя составил целостную картинку.
— Итак. Записывайте приказы. Как называется астропатический комплекс?
Мере понятия не имел. Он повернулся к Байтову.
— Нуллем Апек. В сотне миль отсюда. В Супрамонте, горах.
— Этот праздник как-то помешает ему?
— Не должен.
— Какого чёрта он так далеко?
— Похоже, Вечноград — самое худшее место для астропатической связи. Мне сказали, что из-за плотности храмов и святых мест здесь слишком высокий уровень псионического загрязнения. Все эти паломники, впадающие в религиозный экстаз. Пси-передатчик достаточно далеко, чтобы его работе ничто не препятствовало.
Бендикт отдал приказы, которые следовало передать командирам во всех близлежащих системах. Постепенно его голос наполнялся уверенностью, пока в конечном итоге генерал не указал на одну из соседних систем.
— Мы остановим врага, а затем контратакуем у Чёрной Скалы. Фланги Покаранных будут у нас как на ладони.
Мере стоял над писцом, удостоверяясь, чтобы тот правильно записал распоряжения генерала. Все документы прошли двойную проверку. Наконец, он спросил:
— Думаете, сработает?
— Посмотрим, — отозвался Исайя. — Пока что я хочу вселить в командиров ощущение цели. Всё, что я сейчас вижу — это смятение и необдуманные наступления. Сейчас важно взять себя в руки и дать командирам понять, что им кто-то отдаёт приказы. Как только мы остановим вражеское наступление, начнём думать, как отбросить их назад.
Наконец Бендикт понял, что измотал себя до предела.
— Разошлите их немедленно.
Приказы унесли под охраной. Исайя запоздало увидел стоявшую возле карты кружку рекафа. Напиток остыл, но он всё равно сделал глоток, и с удивлением поднял глаза.
— Что ж, хотя бы рекаф хороший.
— У меня тут куча сообщений, — сказал Мере. — Патридзо шлёт свои извинения за отсутствие. Канонисса Медделена приветствует вас с назначением… обычные формальности. Кардинал-архиепископ Зереум рад вашему назначению и прибытию Сто Первого. После празднования он бы хотел провести мессу в вашу честь. Благословить оружие и такое прочее.
— Хорошо. Отвлеки его как-то. Последнее, что мне нужно, это тратить время на чёртового попа. Если будет наседать, то пусть миропомажет танки. Хоть солдат повеселит.
— Да, сэр.
Бендикт обвёл присутствующих взглядом.
— Ладно. Давайте браться за дело, пока не начался праздник.
Командный штаб едва держался на ногах от усталости. Они просидели взаперти в тесном бункере несколько часов кряду. Бендикт повёл их обратно к лестнице.
Когда он поднялся наверх, ему навстречу задул свежий ветерок. Исайя вышёл наружу и оглянулся.
Солнце уже клонилось к закату.
— Почему звонят колокола?
Мере только что передали уведомление.
— Сэр. Похоже, объявили праздник святого Игнацио. У нас есть два дня, чтобы привести всё в порядок.
=== Глава шестая ===
Особенности праздника святого Игнацио объяснили кардиналу-архиепископу Зереуму едва ли не сразу после того, как несколько лет назад он прибыл на Потенс с храмового мира Гратер Трин и был назначен понтификом скопления Висельников.
Посвятил Зереума в местные традиции его рукополагаемый, Товия Веттор. Он был сухощавым клириком с крючковатым носом и пронзительно-синими глазами, сидевшим в алькове у двери в кардинальскую опочивальню.
— Празднество наступает раз в одиннадцать лет, — пояснил ему Веттор, — когда на местном солнце, именуемом Леопардовой Звездой, в ходе солярного цикла возникают чёрные пятна, которые движутся к его центру и вызывает существенное ослабление света.
— Значит, конкретной даты нет.
— Нет, — подтвердил Веттор. — По движению пятен к экваториальным районам солнца определяется схождение — солярное событие, которое увековечивает великую победу Игнацио над ксенорасами Потенса. Лишь после начала их схождения можно более-менее уверенно предсказать дату торжества. Несмотря на то, что обычно празднество настаёт раз в одиннадцать лет, бывали случаи, когда оно наступало через семь лет, а иногда и вовсе через шестнадцать.
Дворец кардинала Зереума располагался среди ухоженных соборных садов, на вершине акрополя Вечнограда. В своей жизни он практически не увлекался предметами роскоши, но одними из них была коллекция орнитоптеров, которые он держал на крыше комплекса.
Базилика намного превосходила размерами любую скромную обитель, которая требовалась Зереуму. Она спускалась по верхним склонам акрополя, напоминая здание, медленно соскальзывающее с вершины в пропасть. Нижние ярусы терялись среди растительности, и тамошние помещения определённо видали лучшие дни. Их зарешечённые окна и ворота были заколочены досками и отданы в безраздельное владение мышам и ящерицам. Генератории, некогда питавшие энергией ледяные камеры, давно остыли, и их вентканалы заложили кирпичами и раствором. А в огромных подвалах находились вымощённые камнем резервуары, склады с гигантскими амфорами, часовни, комнаты для обрядов и пустотные генераторы, которые давным-давно закрыли, оставив постепенно приходить в негодность и запустение.
Кардинал и его свита обитали в верхних центральных залах, которые содержались в чистоте и порядке, хотя многие росписи там уже начинали ветшать, а также страдать от небрежности слуг, проносящихся мимо, либо толкавших тележки с едой из кухонь малость быстрее положенного.
Кардинал имел большие планы на Базилику. Всем этим неиспользуемым пространством следовало распорядиться по уму. Он намеревался организовать сиротский дом для детей Потенса, приют для паломников, комнаты встреч, молитвенные залы. Все эти замыслы крутились у него в голове, и он собирался приступить к претворению их в жизнь сразу, как только власти восстановят в скоплении Висельников мир.
Кардинал Зереум хотел сделать планету лучше, и невольно вспомнил утренний разговор с Веттором, который сообщил ему о семье, найденной мёртвой перед воротами Вечнограда.
— Они умерли с голоду, — сказал ему рукополагаемый.
— Почему их не впустили внутрь?
— Такой приказ патридзо, — пояснил Веттор. — Теперь, когда день празднества должны огласить со дня на день…
— Ах да, праздник святого Игнацио. Значит, мы должны сидеть и ждать, пока авгуры примут решение, а люди тем временем будут страдать.
— Патридзо присылает им еду.
— Но какой с неё прок, если она не доходит до голодающих?
Авгуры следили за Леопардовой Звездой на протяжении почти двух месяцев. Каждый из них жаждал стать тем, кто первым заметит знаки, возвещавшие о скором наступлении пиршественного дня святого Игнацио. Несмотря на то, что праздник ожидался в любой момент, служителей собора известят о дате лишь после того, как солнечные пятна начнут собираться вместе.
Тем утром, на рассвете, авгуры наконец узрели и подтвердили знамения, и когда все трое пришли к согласию, они, в нервном возбуждении заламывая руки, заявились в опочивальню Зереума.
Кардинал принял известия со стоическим спокойствием. Он выслушал их, произнёс благодарственную молитву и позволил авгурам сделать объявление всему Вечнограду. Зереум мимолётно задумался, сколько уйдёт времени на то, чтобы новость разлетелась по осям и весям, после чего велел подать рекаф, а также утренний поссет, состоявший из яйца, молока и сладкого вина.
Когда грянули колокола, он сидел, облокотившись на спинку кровати с балдахином. Какое-то время кардинал слушал расходящийся над городом звон.
Закончив, он окликнул своего рукополагаемого.
— Веттор!
Тот вошёл в комнату и поклонился.
— Да, ваше святейшество?
— Помоги мне слезть, — сказал Зереум и откинул одеяло, высунув бледные волосатые ноги из постели.
Веттор заспешил к нему, и, подобрав шлёпанцы, поочередно надел их на ступни кардинала, прежде чем те успели коснуться холодного пола.
— Давайте, ваше святейшество, — сказал он, и, взяв руку кардинала, помог ему спуститься.
Теперь бой колоколов летел уже по всему городу.
— Значит, авгуры сделали оглашение.
— Похоже, вы не рады, ваше святейшество.
— Разве? Нет, я рад. Я знаю, как важен этот праздник для местных. Надеюсь, они получат знамения, которых так хотят. — Зереум помолчал. — Полагаю, всё дело в том, что они до сих пор не приняли меня как родного.
— Всему своё время, — заверил его рукополагаемый. — Местные жители не привычны к чужакам. До Великой Неурядицы мы были лишь мелкой россыпью точек меж двух рукавов Галактики. Скопление Висельников считалось тем ещё захолустьем. Мы никого не трогали и жили по своим обычаям. Мы всегда сами назначали кардиналов и экклезиархов. Вы — первый кардинал извне за почти что тысячу лет.
Веттор говорил на чистом готическом языке, без капли акцента. Кардинал выдавил улыбку.
— Иногда я забываю, что ты родился здесь. Ты бы предпочёл кардинала из собственного народа.
Веттор хохотнул.
— Думаете, я мечу на ваше место?
— Мне приходила в голову такая мысль.
Мужчина снова посмеялся.
— Нет, ваше святейшество. Оно ваше и только ваше, клянусь. В этой работе я с вами не сравнюсь.
— Я стараюсь как могу, — со вздохом произнёс кардинал.
— Вы — настоящая редкость в нашей Галактике. Вы хороший человек, — сказал ему Веттор.
Кардинал остановился.
— Спасибо, — произнёс он. — Ты не первый человек, который говорит мне это.
Веттор встретился с ним взглядом.
— Потому что это правда.
В закрытой общине собора кардинал Зереум имел прозвище «Сова».
Он был маленьким согбенным мужчиной с коротко подстриженными волосами, тонкими плотно поджатыми губами и широкими вечно удивлёнными глазами, которые и впрямь придавали ему схожесть с совой. Этим утром, после молитв, он зашёл в библиотеку наверху дворца, и механические части сервописца тихо зажужжали, когда тот перешёл из спящего в активный режим.
Веттор проследил взглядом за тем, как кардинал прошёл к освинцованному окну и окинул взглядом соборные сады, где аккуратно подстриженные тисовые изгороди складывались в символ аквилы.
— Я нашёл записи о последней церемонии, — с гордостью заявил Веттор и размотал веленевые манускрипты на рабочем столе Зереума, после чего воспользовался бархатным мешочком с песком, чтобы прижать концы свитка к столешнице. Он принялся диктовать текст сервописцу в углу комнаты. Рука-перо заскребла по бумаге, записывая необходимые приготовления. Требовалось достать из хранилища церковные одеяния, вынести из соборных складов тонны благовоний, извлечь из стазисных камер святые книги, купить обувь, а также принять делегации от всех религиозных и гражданских организаций, которые захотят принять участие в процессии. Казалось, уйдут часы лишь на то, чтобы составить план всего, что нужно сделать.
Настал полдень, а колокола всё не стихали. В дверь постучали. Веттор отправился взглянуть, кто к ним пожаловал.
— Делегации на праздник?
— На самом деле нет, — сказал Веттор. Он зачитал сообщение вслух: имперский генерал совершил варп-переход и этим утром высадился на планету.
Кардинал сжал руки в благодарственном жесте.
— Хвала Святому Трону. — Он сложил знак аквилы, и когда открыл глаза, то увидел, что Веттор по-прежнему держит пергамент.
— Там что-то ещё?
— Да. Шалия, Несущий Вести, прибыл этим утром. Он также шлёт приветствия. Больше того, похоже, он ждёт внизу. Он просит о личной встрече.
Шалия был личным эмиссаром Ричстаров — странный титул, нечто сродни частного семейного капеллана. И, как их духовник, Шалия имел доступ к мыслям каждого члена правящего семейства в секторе. За несколько лет пребывания на Потенсе Зереум понял, что Шалия, вероятно, обладал даже большей властью, нежели он сам, кардинал-архиепископ.
Такая встреча была весьма важной.
Зереум поправил пурпурные одеяния и потянулся за тростью.
— Проведи его наверх.
В любом религиозном обряде имелась доля театральности, и кардинал Зереум прекрасно отдавал себе в этом отчёт. Его пурпурное платье сидело на нём как с иголочки, а ещё он всегда носил с собой короткую трость — не по причине немощи, а скорее в качестве реквизита, как её мог бы использовать шарлатан для довершения образа.
Она представляла собой небольшую палку, изготовленную из макила-древа, которую в его родном мире, Диммамаре, на протяжении нескольких сезонов тщательно вырезали, выпрямляли и благословляли, после чего превратили в предмет, достойный самого кардинала. Она имела затейливо украшенный серебряный ободок, а роль рукояти исполнял крошечный сервочереп из чеканного серебра.
Постукивание посохом по чёрному мраморному полу личных покоев помогло Зереуму собраться с мыслями, пока он разглядывал в библиотечное окно раскинувшиеся внизу сады.
В дверь тихо поскребли. Веттор откашлялся.
— Шалия, Несущий Вести.
Шалия стремительно вошёл в библиотеку. Он был босой, заметил Зереум, невольно позавидовав аскетизму его образа жизни и наряда.
— Ваше Высокопреосвященство, — сказал Шалия, отвесив поклон. Он принял вытянутую руку кардинала и поцеловал перстень. — Как полёты?
Щёки Зереума залились лёгким румянцем.
— О. Моё небольшое хобби. Что ж, в последнее время у меня не было возможности ему предаться. Все мы как на иголках из-за празднества.
Шалия понимающе улыбнулся.
— Тогда, возможно, после вы смогли бы покатать заодно и меня. Но каков день встречи — сегодня ведь огласили праздник святого Игнтацио.
— Воистину так.
Поговорить было о чём, поэтому Веттор подал им сладкое мясо с рекафом, пока они обсуждали последние новости со всего сектора.
— Есть кое-что ещё, — сказал в конце Шалия. — Я взял на себя такую вольность. Мы оба понимаем, насколько слаба оборона скопления Висельников. Из-за этого ко мне подходило множество согнанных со своих мест людей, и они просили у меня разрешения собраться вместе. Создать вооружённую группу святых поборников. Армию Фратерис Милиции, которая хочет своей верой дать отпор еретикам и нечестивцам. Я сказал им, что могу благословить их, но объявлять крестовый поход не вправе.
— Почему нет? Конечно. Если патридзо не имеет ничего против.
— Согласно Особому закону религиозные дела не являются его компетенцией. ''Вы'' — кардинал. Вопросами веры заведуете вы. Крестовый поход может объявить только представитель Экклезиархии. Лишь в ''вашей'' власти вооружить фратерис.
Зереум помолчал.
— Значит, в моих силах внести вклад в оборону планеты?
— Не просто внести вклад. Усилить её защиту многократно!
— Сколько людей готовы встать под ружьё?
— По последним подсчетам, больше сотни тысяч душ, — заявил капеллан.
— И у них есть оружие?
— Я принял некоторые пожертвования от правящих членов семейства Ричстаров. Полагаю, у нас сыщется по лазвинтовке на человека.
— Это хорошие новости! — Зереум широко улыбнулся. — Я молил Императора о помощи, и, полагаю, это Его дар нам. Вы преисполняете меня отвагой. Веттор, подойди сюда. Составь документы о религиозном военном походе, и я поставлю на них свою печать немедленно!
Пока они ждали, Зереум поднялся из кресла и подошёл к окну.
Полуденное солнце золотило закручивающиеся инверсионные следы челноков. Крепкий ветер гнал по небу цепочки редеющих кучевых облаков.
Кардинал вздохнул.
— Челноки месяцами доставляют на планету несчастных. Знаете, как их зовут местные? Приточники. По приказу патридзо их не пускают в Вечноград. Их численность стала для Потенса серьёзной проверкой на прочность. Веттор говорит мне, что караваны с провизией идут туда каждый день.
Рукополагаемый согласно кивнул. Зереум вздохнул.
— Какая жалость, что мы не помогаем им здесь, в Вечнограде.
Они с Веттором вновь начали давно набивший оскомину разговор.
— Патридзо не считает это уместным. Учитывая близость праздника, — произнёс слуга.
— Нельзя же прогонять их с великого торжества.
— Впереди много ритуалов. И вы знаете, как много нежелательных элементов прибыло на планету.
— Я слышал. — Кардинал прижал костяшки пальцев к верхушке носа, где он переходил в задумчиво насупившийся лоб. — Мы все проходим через испытание, Веттор. Но подумай об Императоре, который страдает на Золотом Троне вот уже десять тысяч лет. Что такое наши тяготы по сравнению с теми, что выдерживает Он ради нас?
Веттор сложил аквилу.
— Вы правы, ваше святейшество.
— Следует ли мне вступиться за них? — спросил кардинал. — Думаете, патридзо послушает меня?
— Я в этом не сомневаюсь, — произнёс Шалия. — Если он поймёт срочность вашего дела.
— Я пойду с вами, — вызвался Веттор.
Несущий Вести кивнул и встал, почти беззвучно ступая по паркету библиотеки.
— Кардинал, у вас доброе сердце. Уверен, если вы встретитесь с патридзо и выскажете всё, что у вас на душе, о вашем беспокойстве за людей, он не сможет вам отказать.
=== Глава седьмая ===
Зереум и его рукополагаемый пошли вниз по широкой церемониальной лестнице Базилики, шагая в такт с постукиванием трости кардинала. Над ними простирались высокие потолки, а через некоторые промежутки встречались площадки с приставленной к стенам роскошной золоченой мебелью.
За три года, прошедшие с момента его назначения в систему, Зереум успел зауважать своего подчинённого, но узы формальности между ними разрушить так и не смог. Веттор следовал в шаге за кардиналом, почтительно сложив перед собой руки.
По пути им встретились двое мальчиков-хористов, бежавших по ступеням вверх. Заметив кардинала, они остановились, и с боязливой почтительностью отступили в сторону. Зереум возложил им на головы руки.
— Бенедиктус. Ступайте с верой в Святого Императора.
Мальчики бросились дальше, а пара продолжила спуск по длинной винтовой лестнице.
— Я пробыл тут три года, но по-прежнему нахожу скопление Висельников весьма странным местом.
— Отчего же, кардинал?
— Раньше я служил примасом в мире-святилище Гратер Трин. Он находился в недельном варп-прыжке от Святой Терры, и каждое здание, каждое поле, каждое перекрестье там было храмом какому-то святому либо Императору. То был мир молитв и веры.
— В отличие от Потенса, да?
— Нет, не совсем так, — сказал Зереум, остановившись на третьей площадке.
— Я не понимаю.
Зереум повернулся к нему.
— Собор Игнацио — крупнейший храм в скоплении Висельников. Чудо. Великий монумент славе Императора! А в нём всегда ни души. Притом часовни и оратории Вечнограда забиты людьми денно и нощно. Неужели восхождение на акрополь — слишком тяжёлое испытание для их веры? Если Император пожертвовал Своей жизнью и существованием ради нашей защиты, то не думаешь ли ты, что прихожане могут подняться по нескольким ступеням, дабы воздать Ему должное?
— Вы несправедливы к ним, ваше святейшество. Они относятся к собору святого с особым благоговением. Они ''придут''.
— Когда?
— После утренней мессы в честь праздника Игнацио. От часовни святого Игнацио до собора двинется большой ход.
Они достигли конца лестницы и направились к вратам Базилики. При приближении двух фигур её створки из усиленной стали бесшумно распахнулись.
Снаружи дворика царила тьма, скрадывая тянувшийся к небу огромный собор.
Перед ними уже ждал гравипаланкин с флажками, мягко развевающимися на лёгком ветерке. Квадратная платформа покачнулась, когда кардинал поднялся по ступенькам и уселся в узорное кресло, после чего поплыла вперёд.
Во главе процессии шли клирики и священники с факелами, а также хор сервиторов, размещённых в храме-микоши. Процессия обогнула опоры на восточной стороне собора Игнацио, и задувший ветер подхватил жёлтое пламя факелов и стал сбивать его в сторону, когда жрецы прошествовали мимо местных калибиниров, которые приветственно замахали руками. Затем их накрыла тень барбакана с бойницами, опускной решёткой и бронированными створками, что ныне служил обителью для тридцати Сестёр ордена Эбеновой Чаши.
Когда они приблизились, из врат выступила фигура.
Это была целестинка Симмона. Женщина носила чёрный силовой доспех, украшенный чашей с черепом её ордена — старейшего из представительств дочерей Императора. Воительница держала шлем на сгибе локтя, а за спиной у неё развевался белый, отороченный красным мехом плащ. Завидев процессию, она сложила знак аквилы и обратилась к Зереуму.
— Уже очень поздно, чтобы выходить наружу, ваше высочество.
— Ты права, — ответил кардинал. — Но меня подвиг к действию дух Святого Императора. Мою душу тяготит положение несчастных.
— Вы хотите встретиться с патридзо?
— Да.
— Он примет вас?
— Не вижу причин, почему нет.
— Он ни разу не встречался с главой нашего ордена.
— Он часто занят работой, — вставил Веттор. — Многие находят его восхитительные картины проявлением истинного благочестия.
— Раз так… Мы — ваша почётная гвардия, кардинал. Если вы идёте, позвольте нам сопровождать вас.
По её команде из арки вышло ещё десять Сестёр. Прижимая болтеры к груди, они протолкнулись сквозь хор и выстроились под гравипаланкином, и лишь после этого ворота собора медленно отворились.
