Изменения

'''==Двадцать вторая глава'''==

– Я – воин Императора и буду служить Ему до самой смерти. Матьё улыбнулся: – Это всё, что Он требует от нас. Теперь ступайте и исполните волю Императора. Воительницы Иоланты были облачены в броню с головы до ног, но при необходимости умели двигаться бесшумно. Две из них крались по коридору к той части Берегового бастиона, где содержалась девочка, слабый гул механизмов доспехов скрывал грохот орудий в сотне километров отсюда. Они держались теней, две двигались сзади с взятыми наизготовку болтерами, третья впереди с ножом в руке. Ведущая Сестра тихо остановилась и подняла руку. Сёстры замерли в нескольких метрах позади неё в коридоре и прицелились. Преимущество скрытого проникновения в собственный комплекс заключалось в том, что вы знаете все его “слепые пятна”. Одинокий солдат из полка Девора стоял на страже на перекрёстке. Он был один, никто не ожидал нападение изнутри имперских рядов. Дверь была заперта. Все шесть контрольных лампочек на пульте управления дверью были абсолютно красными. Хотя Тиросу в настоящее время ничто не угрожало, солдат относился к своему долгу серьёзно, он держался не слишком расслабленно и не слишком напряжённо, чтобы ничто не мешало ему выполнять работу правильно. Он стоял одновременно настороженно и непринуждённо, держа лазган наготове поперёк груди, палец лежал на предохранителе. Бдительный взгляд перемещался назад и вперёд, держа под контролем все подходы к двери: центральный, левый и правый. Сёстры сжались и подались назад, когда его внимательные глаза посмотрели в их сторону. Иоланта направилась к нему по центральному проходу. Он не встал по стойке “смирно” и не отдал честь, а совсем немного переместил оружие, приготовившись к стрельбе. Он был ветераном-убийцей. Обычные люди, принимавшие всё на веру, недолго выживали в Имперской Гвардии. – Старшая сестра Иоланта, – представилась она. – Я здесь, чтобы увидеть ребёнка. Откройте дверь. – Я знаю, кто вы, Сестра, – сказал солдат. – Я догадываюсь, почему вы здесь, и я не открою дверь. Некоторые солдаты были очень религиозными и с благоговением относились к Боевому Сестринству. Некоторых это не волновало. Девор тщательно подобрал часового. – Хорошо, – сказала Иоланта. – Я сформулирую свою просьбу, как приказ. Откройте дверь. Она переместилась на несколько сантиметров влево. Солдат последовал за ней, достаточно, чтобы она полностью осталась в его поле зрения, но он не повернулся спиной к коридору слева от себя, где в тенях скрывались три Сестры. Солдат поднял оружие и навёл на неё. – Отойдите от двери, Сестра, – произнёс он. – Я не могу вас пропустить. – Прискорбно, – сказала Сестра Иоланта. Солдат был опытным, но она была лучше, она шагнула в сторону и схватила ствол лазгана правой рукой. Оружие выстрелило, раздался одинокий треск перегретого воздуха. К тому времени, когда Иоланта сломала ствол, другие Сёстры уже двигались. Нож ведущей Сестры рассёк шею часового, раздробив голосовые связки и вскрыв вены прежде, чем он успел позвать на помощь. Он упал с беспомощным бульканьем. Это им не помогло. На груди солдата замигал датчик, фиксируя остановку сердца. Активировался сигнал тревоги. Теперь игры закончились, и остальные Сёстры бежали по коридорам, занимая позиции для стрельбы. – Трон, – произнесла Иоланта. К сожалению задание не обошлось без крови. Лампочки на двери мигнули и стали синими. – Строгая изоляция. Отделение “Евангелист”, оставайтесь здесь и сдерживайте подкрепление. Сестра Рапсодия, взорви дверь. Все остальные приготовьтесь следовать за мной, как только будет открыт путь. Она привела оружие в готовность: – Император решил, чтобы мы встретились с проблемой. Во славу Его, мы выдержим испытание. Сестра Рапсодия сняла овальный направленный заряд с пояса и прикрепила к двери. – Не приближайтесь! – сказала она и отошла. Граната взорвалась. Дверь выгнулась внутрь. Рапсодия выбила её ударом ноги и отошла в сторону, освобождая дорогу Иоланде, которая перешагнула через солдата. Он дёрнулся в последний раз, когда она направилась по коридору. Война мерцала над равнинами Гекатона, отбрасывая разноцветные блики на потолок. Ночь уже давно наступила, но сражение не прекращалось. “Оно продлится несколько дней”, – подумал Девор. Он был рад приказам остаться в тылу, но теперь скучал, а компаньоны заставляли его чувствовать себя не в своей тарелке. Он желал присоединиться к остальной армии в более простой работе битвы. В помещении находились четыре человека: Девор, девочка, Сестра Тишины и гигантский космический примарис-десантник, которого тетрарх Феликс поставил присматривать за ними. Все космические десантники казались странными для обычного человека, и большинство из них были эмоционально отсталыми, не демонстрируя заинтересованности в разговорах с другими людьми. Но поколение примарисов казалось даже менее общительным, чем их предшественники. Этот стоял в углу, неподвижный, как гора, его синие доспехи слились с тенями. Сестра была ещё хуже. Она опустилась на колени на противоположной стороне помещения, опираясь острием обнажённого меча в пол и закрыв глаза для медитации. “У неё есть имя, Вои”, – подумал он. Ему несколько раз говорили, но оно не откладывалось в памяти, и каждый раз, когда он напоминал себе о нём, то сомневался. Её присутствие вызывало у него тошноту. И всё же несмотря на вызываемое у него отвращение его взгляд постоянно возвращался к ней. Когда она подошла к нему, он почувствовал ужасающую сосущую пустоту, словно рядом стояла смерть. Он неоднократно переживал это ощущение, и оно каждый раз вызывало дрожь, словно воспалённый зуб, который не хотел оставить его в покое. Ему нужно было отвлечься. – Почему ты не называешь своё имя? – спросил Девор девочку уже в четвёртый раз за сегодня. Сейчас он вообще не ждал ответа. Она не разговаривала с ним после первой встречи. Её психическое и физическое состояние ухудшилось. Девочка подтянула колени ближе к подбородку, уткнувшись лицом в руки и показывая сальную шевелюру волос. Она выглядела здоровее, когда её привела Иоланта. Он наполовину боялся, что она заболела одним из вражеских недугов. Ей дали длинную ночную рубашку, сотканную из мягких растительных волокон, очень качественную одежду, которую носили только состоятельные граждане. Она не раздражала кожу, но рукава и высокий воротник не могли скрыть шрамы от пыток, и ещё виднелись жёсткие участки, особенно на спине, где затвердели вытекшие из ран жидкости. Гексаграмматические оковы стягивали запястья и лодыжки. На затылке среди волос виднелись цепочки. – Прости, что продолжаю спрашивать, – сказал Девор с улыбкой в голосе, которую он совсем не чувствовал. – Это кажется вполне разумным вопросом. Нам придётся находиться здесь некоторое время, пока не закончится бой. Девору нравилось быть бесполезным лишь немногим больше, чем скучать, другими словами совсем не нравилось. Он уже вдоволь насмотрелся на битву на равнине и в космосе. Днём он почти ничего не увидел даже сквозь магнокуляры, а теперь оба сражения свелись к световым представлениям, от которых болели глаза. Он сдался и сел на единственный стул в комнате. Неосознанно он поставил его как можно дальше от Сестры Тишины, у противоположной стороны кровати. Это приблизило его к космическому десантнику, но лучше так, чем находиться рядом с ней. Поддавшись импульсу, он вытянул ноги. Обычно он следил за тем, как себя вёл. Он высокопоставленный офицер и должен придерживаться определённых стандартов, но он так устал, что это перестало его волновать. Отдохнув несколько секунд, он почувствовал, как тяжесть месяцев усталости снова навалилась на него. Он удивлённо хмыкнул, точнее неожиданно для самого себя выдохнул хриплый порыв воздуха, и сел прямо. – Отлично. Сидеть плохо. – Вы устали, – тихо произнесла девочка. – Я чувствую это. Девор с трудом справился с изумлением от её слов. Он должен вести себя осторожно, потому что был уверен, что в противном случае она замолчит насовсем. – Теперь можно, – сказал он с напускной беспечностью. Он провёл руками по лицу и зевнул. Глаза не хотели оставаться открытыми. – Знаешь, с тех пор как пришёл примарх, у меня появилось немного времени, чтобы поспать. От этого я стал ещё более усталым. – Почему вы не сражаетесь? – спросила она. Она всё ещё не поднимала голову, чтобы посмотреть на него. – Примарх, да благословит его Император, посчитал моих людей и меня достойными передышки от наших долгих трудов. – Он наклонился и прижал руку ко рту, комично прикрываясь от примарис-десантника. – Он сказал мне остаться здесь и позаботиться о тебе. Он думает, что я хорошо подойду для этой работы. – Так приказал тетрарх Феликс, – словно робот произнёс примарис-десантник. – Ну и ну, вы тоже можете говорить, – сказал Девор, обращаясь к синему гиганту. – Ну, да, можно и так сказать. Он вспомнил слова и произнёс их низким голосом: – “Лорд Жиллиман проверит её”, сказал тетрарх. У него очень низкий голос, – пояснил он девочке. – “До тех пор она останется здесь. Не позволяйте ей покидать комплекс. Не позволяйте никому, Девор, общаться с ней. Считайте, что эти приказы исходят непосредственно от примарха.” Вот насколько всё серьёзно. Десантник-примарис по-прежнему не двигался. – И это всё? Вы проснулись ради мелкого педантизма, а теперь собираетесь снова уснуть? – Я не сплю, – ответил десантник-примарис. – Я не буду нуждаться во сне ещё тридцать шесть часов. – Отлично, – сказал он. Десантник-примарис пугал его почти также сильно, как и Сестра. Его страх перерос в раздражение. – Я поправил вас, потому что неверная информация ставит под угрозу эффективность, – объяснил десантник-примарис. – Этот парень просто душка, – сказал Девор. Девочка выглянула из-под чёлки волос. Девор наклонился немного ближе. – Пожалуй обаяние не особо и нужно, когда ты такой большой. Не так ли? – обратился он к десантнику-примарис. Тот ничего не ответил. – Итак, – сказал он. Хлопнул ладонями по коленям, приложив все усилия, чтобы снова не посмотреть на Сестру, и снова повернулся к девочке. – Мы здесь вместе. Я подумал, что спросить твоё имя будет вполне разумным вопросом. – Кайлия, – прошептала она. – Меня зовут Кайлия. Девор улыбнулся. Он чувствовал себя победителем: – Спасибо. – Я не говорила его раньше, потому что это больше не важно, – прошептала она. – Только Он. – Почему бы нам не поговорить о Нём? – спросил Девор. – Я начинаю скучать и здесь плохо с собеседниками. – Он кивнул на десантника-примарис, не поворачивая голову в сторону Сестры. “Не смотри на неё, – подумал Девор. – Просто не смотри”. – Ему просто не о чём особо говорить, – сказала Кайлия. – Он думает не так, как вы. Его не волнуют вещи, которые волнуют вас. Ни еда, ни сон, ни любовь, ни мир. Он хочет служить, как и вы, но это всё, чего он хочет. Он хочет сражаться. – Вот как? – спросил Девор. Он бросил взгляд на гексаграмматические цепи. Они защищали от психических способностей. И была ещё Сестра… Кайлия не могла прочитать мысли воина. Он повернулся к десантнику-примарис. Тот уверенно смотрел перед собой. – Я могу чувствовать это, – сказала она. – С тех пор, как Он пришёл ко мне, я многое знаю о людях без слов. – Когда это началось? – спросил Девор. – Неделю назад. – Твои силы были полностью развиты? Обычно он не распространялся о своих незначительных познаниях про псайкеров. Подобные разговоры привлекали нежелательное внимание, и в любом случае он не знал много. Что он действительно знал, так это то, что проявление психических способностей в подростковом возрасте не являлось редкостью. И всё же он сомневался, что сейчас был такой же случай. Он внимательно посмотрел на Кайлию. Раньше, когда он сталкивался с пробуждавшимися колдовскими умениями всё выглядело совсем иначе. Незначительная активность полтергейста или необъяснимые чтения Таро Императора. Такие люди обычно не задерживались на этом свете. Девор сам принимал участие в нескольких облавах. Устройства, используемые для сдерживания псайкеров, оказывали на них разрушительное воздействие. Их разум притуплялся почти до состояния глупости, они страдали от боли. Девор всего один раз видел такие цепи, как на Кайлии, когда могучая ведьма сопротивлялась задержанию и экипажи чёрного корабля спустились с небес, подобно мести Самого Императора. Оказанный цепями на псайкера эффект был ужасен. Когда Девор коснулся их, его стошнило, хотя в нём психических способностей было столько же, сколько в плите феррокрита. Поэтому казалось странным, что девочка носила их словно простые украшения. И всё же он не чувствовал, что от неё исходит опасность. – Это не мои силы, – ответила она. – Они Его. – Она вызывающе посмотрела на Девора. – Вы хотите служить, Он хочет служить. Как и я. Поэтому я позволила им причинить мне боль. Я позволила это им, чтобы показать, что говорю правду. Император. Это Он. Он говорит мне сражаться. Почему меня держат здесь? Он не хочет этого. Он хочет помочь примарху. Колдовской огонь вспыхнул в её глазах. Во рту Девора появился призрачный привкус. Её плоть должна была гореть под цепями. Он сглотнул. Он посмотрел на Сестру. Та враждебно смотрела на девочку. – Вы боитесь меня, – сказала Кайлиа. – Вы не должны. Я не причиню вам боль, но должна уйти. – Думаю, лучше всего тебе остаться здесь, – сказал Девор. Он снова посмотрел на космического десантника-примарис, ожидая поддержки. Воин смотрел вперёд, такой же красноречивый, как пустые доспехи. – Пожалуйста, – сказала она. – Она убьёт вас, если вы не отпустите меня. У Девора мурашки побежали по спине. Он снова посмотрел на Сестру. Она встала и подняла меч. Кайлия могла говорить о Вои. Он снова встал и поправил мундир: – Посмотрим, что скажет примарх. – Ему нужна моя помощь, – сказала девочка. – Посмотрим, что скажет… Взвывший сигнал тревоги перебил Девора. Он напрягся. Рука мгновенно скользнула к лазерному пистолету в кобуре. Послышались крики его людей, расположившихся рядом в караульном помещении, когда они выбегали в коридор. Раздался взрыв, короткий и глухой. Сестра Тишины подошла к девочке, держа наготове огромный меч. Её близость вызывала у Девора тошноту, но девочка снова казалась равнодушной. – Бронебойная бомба, – произнёс Девор. Последовали новые взрывы. – Болтеры? – недоверчиво спросил он, но уже знал, кто идёт. – Ждите здесь, – сказал десантник-примарис. Космический десантник вышел боком в дверь, даже не посмотрев на то, что его ждёт, он поднял оружие и выстрелил, едва покинул комнату. Девор не обратил внимания на его слова и последовал за ним, выглянув в промежуток между сверхчеловеческим воином и дверным косяком. Люди кричали. В коридоре висела плотная пелена фуцелина и стоял озоновый запах ионизированного воздуха. Тело одного из его солдат лежало на полу. Девор не мог увидеть много из-за десантника-примарис. Космические десантник крепко прижал болт-винтовку к плечу и с пугающей уверенностью менял цели, выпуская стаккато очередей. Рёв мелтагана изменил это. Десантник-примарис покачнулся назад. Порыв горячего воздуха с испарившимся керамитом и сожжённой плотью обжёг ноздри Девора. Он едва ли не медленно отступил назад. Перед глазами стояла пелена жара. Десантник-примарис тяжело упал на пол с ровным отверстием в туловище. Жирный мясной дым поднимался из раны. Невероятно, но он был ещё жив и пытался встать, хотя половина его органов зажарилась. Град болтов обрушился на него, пробивая броню и взрываясь в плоти. Осколки металла изрешетили ногу Девора. Было больно, но он получал ранения и тяжелее, и прицелился из лазерного пистолета в наступавших по коридору женщин. Он не дрогнул, даже когда они останавливались добить его людей. Из оружейного дыма появилась Иоланта. – Положите оружие, – сказала она. Вокс-передатчик добавлял её голосу властности. Он едва не подчинился. – Не думаю, что соглашусь с вашим предложением, – ответил он. – Лучше вам сдаться, пока ситуация не стала ещё хуже. – Вы не можете ранить меня из этого пистолета, не в доспехах. – Смогу, – сказал он. – Вам должно повести, а Император сегодня на моей стороне, Девор. Вы знаете, кто она. У Императора есть для неё предназначение. Вы – верующий человек, истинный воин Императора. Прислушайтесь к Его зову. Ему нужна ваша помощь. – Я предпочёл бы, чтобы решение принимал примарх. Она – псайкер. Она может быть опасной. – Примарх не видит того, что прямо перед ним. Она – не псайкер. – Хорошо его знаете? – спросил Девор. – Я приму вашу капитуляцию. Опустите оружие. Давайте, сделайте это сейчас. Это может закончиться, если вы захотите. Воительницы Иоланты рассредоточились по узкому коридору, занимая позиции в дверных проёмах и прикрывая путь, по которому они пришли. – Вы видели совершённое ею чудо, Девор, – сказала Иоланта. – Эти цепи не останавливают её. Она затронута не варпом, а чем-то другим, чем-то великолепным. – Я видел много вещей, – сказал Девор. – Некоторые были похожи на это. Одни из них совершили хорошие люди, другие – плохие насквозь. Все без исключения закончились плохо. Она может спасти этот мир, но может и ввергнуть его в проклятье. – В галактике действует много сил. Не все они злые. Он грустно улыбнулся: – Не могу с этим согласиться. Всегда, всегда лучше ожидать худшего. – Он провёл большим пальцем по затвору лазерного пистолета, переключив его на максимальную мощность. – Майор Девор, вы – хороший человек. Но хорошим людям приходится страдать всю свою жизнь. Они – блаженные мученики, ибо вечно будут стоять рядом с Ним. Опустите оружие на пол и сможете продолжить служить Ему в этой жизни. – Я не могу сделать этого. У меня приказы примарха. Ребёнок должна оставаться здесь. – Меня направляет более высокая власть. Самая высочайшая. Палец Девора дёрнулся на спусковом крючке. – Я не могу позволить вам. Извините. Вспыхнул лазерный свет. Время действия луча было слишком коротким, чтобы мог заметить человек. Шум импульса и удара произошли почти одновременно и смешались в один громкий хлопок. Дым кружился над сердцем Иоланты. Девор был хорошим стрелком. Иоланта находилась на расстоянии метра, но её доспехи были среди лучших в Империуме, и хотя сквозь дыру виднелся поддоспешник, она была цела и невредима. Девор слегка удивился, что всё же сумел пробить поверхность брони. – Мне жаль, Девор, – сказала Иоланта. – Никто не может помешать исполнению воли Императора особенно такой незначительный человек, как вы. Вы будете вечно жить в Его свете. Оружие Иоланты выстрелило. Иоланта вошла в комнату, перешагнув через тело Девора, её оружие ревело. == Двадцать третья глава =='''ПОЯВЛЕНИЕ ЧУМНОЙ ГВАРДИИ''' Наступило болезненное утро, и бледное солнце вскарабкалось на небо. Проникавший сквозь поверхностные туманы свет превращал все окружающие предметы в силуэты и заставлял казаться нереальными. “''Гнев бога''” пробирался сквозь зловонный туман, который поднимался всё выше и выше в течение ночи, пока не оказался выше головы “Разбойника”. Титан стал таким же слепым, как и все остальные, и полагался только на прерывистые инфоимпульсы от собратьев и машинные чувства, переполненные ложными срабатываниями. Общая картина сражения ускользнула от Дюнкеля. Его тактические экраны были подёрнуты помехами, показывая полученные по манифольдной связи ужасные изображения, наложенные на картографическую схему задания. Поступавшие обрывки информации показывали формирование Мортариона, похожее с орбиты на муху и никогда не нарушавшееся, не важно сколько солдат погибало. Легио Мортис продолжал сопротивляться, его поддавшиеся порче боги-машины упорно держали строй на востоке, хотя несколько из них подбили в течение ночи. Дюнкеля злило насколько эффективными оказались машины предателей, соотношение потерь титанов было на пять пунктов в их пользу в сравнении с имперцами. Сейчас большая схватка происходила без его участия. Ранним утром легио Мортис всё же отступил. Их строй наконец лишился целостности. “''Гнев бога''” и “''Воля бога''” были направлены в ближайшую брешь. При поддержке “Пса войны” и дюжины рыцарей Конора они погрузились в бурлящие орды меньших врагов с миссией истребления, получив приказ выжечь их с поверхности Пармениона. Тактика была здравой, если не общепринятой: проникнуть за вражеские позиции, уничтожить поток подкреплений и позволить меньшим людям и механизмам имперской военной машины сломать атаку с фронта. Но враг не сломался. Они наступали без остановки: танки, демонические механизмы и тысячи, и тысячи пехотинцев. Титаны испаряли их сотнями. Посмевшие поднять стволы орудий на высокие силуэты титанов танки были разбиты на атомы. Заблудшие человеческие культисты получили последние уроки неодобрения Императора. “Раскаялись ли они в своих грехах? – подумал Дюнкель. – Узрели ли они свет Императора-Омниссии в самый последний момент, прежде чем лишились жизни?” Показатели убийств ползли вверх на экранах кабины. Цифры были только примерными, потому что оружие титанов являлось слишком разрушительным для точного подсчёта таких небольших целей. Тысячи и тысячи погибли, и сотни добавлялись к счёту с каждым встряхивающим корпус залпом орудий титанов. “''Гнев бога''” израсходовал все ракеты. Презренная пехота находилась слишком низко для того, чтобы титан пустил в ход цепной кулак. Но ноги подходили для бойни ничуть не хуже, чем любое загадочное оружие, пока мелтапушка превращала живых в пар. Пустотные щиты пульсировали под ливнем снарядов. Рёв термоядерного оружия главного калибра повторялся с методичностью шума прибоя. Реактор увеличивал и уменьшал обороты с каждым выстрелом, его звук настолько стал частью принцепса, что Дюнкель перестал замечать его. Ноги титана постоянно сотрясали землю. Дюнкель потерял ощущение собственного тела. Он, его люди и их машина стали едиными согласно священной воли Омниссии, объединившись в даровании смерти. Какое-то ощущение вырвало Дюнкеля из благословенного единства, рябь пробежала по поверхности реальности, нежная, как кольца волн в тихом пруду в пещере. “''Гнев бога''” посмотрел на запад, где легио Мортис всё ещё держался, обмениваясь ударами с Фортис и Атар. Символы опасности появились на картографическом изображении, и он снова переключил внимание на восточное направление. Три полных дома чумных рыцарей-предателей перемещались вокруг хвоста запятой, образовавшейся в ходе вчерашнего отступления Мортис, стремясь обойти Оберон с фланга и выйти Фортис в тыл. Верный признак новой атаки. – Обнаружено присутствие вражеских машин-минорис, координаты: три-три-девять, семь-шесть-восемь. Вражеские рыцари, быстро приближаются. – ''Вас услышали и поняли'', – донёсся по воксу ответ Урскейна. Рыцари были всего лишь авангардом. Массивные силуэты, обширнее титанов, проступали из тумана, или, возможно, они пришли из какого-то другого измерения, возникли из ниоткуда здесь и сейчас, чтобы выступить против титанов Бога Машины. Там, где раньше не было ничего, теперь определённо что-то появилось. Дюнкель прищурился. Ни его глаза, ни “''Гнев бога''” не давали ему чёткого вида. – Очистите ауспик, я должен рассмотреть эти машины, – приказал он. Горн “''Гнева бога''” прогудел вместе с его словами. Силуэты скорее напоминали здания, чем механизмы. Они представляли собой высокие прямоугольники, словно бастионы. Но они не были зданиями. Они двигались. – ''Доступна стабилизированная пикт-трансляция'', – произнёс по воксу адепт Син из реакторного отсека. – ''Максимальное приближение''. Перед мысленным взором Дюнкеля появилось передаваемое безжизненным взглядом “Разбойника” зернистое изображение. Семь огромных башен на колёсах катились из тумана к имперской линии, окружённые ордами гуманоидов со звериными головами. – ''Шестерёнка и зубы. Откуда они взялись?'' – требовательно спросил по воксу Урскейн. Связь неожиданно стала чёткой, словно враг обладал чувством юмора и хотел насладиться их смятением. – ''Идентифицируйте машины'', – сказал по воксу Ранштейн, принцепс “''Воли бога''”. Он находился в нескольких сотнях метров позади, слишком далеко, чтобы увидеть сам. – Это башни, башни на колёсах. – Инфосписок прокручивался по экрану мысленно-импульсной связи Дюнкеля, когда он недоверчиво замолчал. – Они сделаны из… дерева. – ''И какую они могут представлять угрозу?'' – спросил Ранштейн. Он не насмехался. Дюнкель чувствовал его неловкость по манифольду. Законы вселенной перевернулись с ног на голову. Они сражались с тварями, сотканными из кошмарных снов. Почему же тогда деревянная башня не могла быть столь же смертоносной? – ''Будьте осторожны'', – сказал Урскейн. – ''Легио Оберон, вперёд. Равнение на'' “Гнев бога” ''и'' “Волю бога”. Титаны Атар и Фортис отреагировали на изменение обстановки, прижав титанов Мортис сконцентрированными залпами, пока Оберон покидал строй. Воспользовавшись временным отсутствием помех, между многочисленными уровнями командования заметались приказы. Дюнкель увеличил изображение ауспиков “''Гнева бога''”. Над полем боя пронёсся жёлтый туман, снова затеняя башни и мешая увидеть новые детали. Беспокойство ускорило выход титанов на позиции. “''Возмездие''” встало позади “''Гнева бога''”. Враг был в зоне досягаемости его оружия, и они заговорили в один голос, целясь в ведущую башню. “''Воля бога''” присоединилась к их огню. Рубиновые полосы лазерных деструкторов, ярко-розовые посередине, ударили в конструкцию. Туманы затанцевали вокруг света, затеняя цель. – ''Я ничего не вижу. Манипула пять, отчёт. Башня всё ещё стоит?'' – спросил Урскейн. Дюнкель направил мысленный взор к внешним трансляциям “''Гнева бога''”. Сквозь клубы тумана в передовом пиктере снова показалась башня, неповреждённая, языки пламени трепетали на её передней стороне. – С ней никаких изменений. Она защищена щитами. – ''Тогда приготовьтесь к переходу в ближний бой, к рукопашной. Дюнкель, ты первый. Мы повергнем их силой своего презрения. Манипула один, мне нужно, чтобы вы отвлекли и атаковали машины рыцарей-предателей.'' ''– Как пожелаете, Урскейн, но вы должны мне хороший бой'', – сказал по воксу Описа Элиас, старший принцепс первой манипулы. – ''Не подпускайте их к сверхтяжёлым танкам. Барон Конор, мы можем рассчитывать на вашу поддержку?'' ''– Это честь сражаться вместе с вашими богами-машинами. Мы обещаем вам свою службу''. – “Гнев бога”, “Воля бога”, ''вперёд на максимальной скорости''. “Возмездие” ''следует за вами. Принцепс Элиас, атакуйте вашей манипулой и удерживайте позицию в точке четыре-девять-два, шесть-шесть-четыре, атакуйте из всего дальнобойного оружия. Прикройте наше наступление''. Построившись в форме полого наконечника стрелы, “''Возмездие''” и его хранители двинулись вперёд. Ничто не могло устоять перед ними. Они олицетворяли собой месть Императора. Зелёный разряд вспыхнул на вершине ведущего силуэта. Дымчатый свет по дуге поднимался в небо, словно брошенные чудовищной катапультой фосфорные бомбы. Дюнкель смотрел, как ракета превращается в пылающую комету. Зенитное оружие открыло огонь вдоль всех имперских линий. Трассирующие снаряды мелькали воинственными вспышками. Ракеты врезались в падающую массу, но ничто не остановило её. Когда она упала, задрожала земля, а вслед за ней в рвотных конвульсиях забился весь мир. Полусфера зелёного огня взорвалась посреди имперских линий. Пульсирующие энергии заполнили вокс-сеть потусторонними криками, а вскоре последовал и физический удар, который зажёг фосфоресцирующее пламя вдоль рук “''Воли бога''”. Когда сила прошла сквозь бога-машину, её дух задрожал, словно собака в присутствии призраков. – ''Во имя Трона, что это?'' – спросил по воксу Урскейн. От попавших под огонь не поступило никаких сообщений о потерях. Просто не осталось никого живого, чтобы сообщить о повреждениях. Затем данные хлынули сплошной волной и не останавливались. Тысячи погибли в одно мгновение. – ''Увеличить скорость!'' – приказал Урскейн. – ''Смертельные Молнии, манипула пять, наступать и вести огонь на ходу. Мы должны разрушить башни! Я запрашиваю немедленное подкрепление от командования легио. Все принцепсы, передайте данные о целях союзным войскам''. Из-за “''Гнева бога''” подобно дротикам хлынули потоки света. Перегретый туман безумно танцевал вокруг выжженных лазерными лучами ровных линий. Рыцари дома Конор смяли вражескую пехоту и бронетехнику, но без поддержки более тяжёлых машин их наступление быстро захлебнётся. Дюнкель заставил “''Гнев бога''” ускориться. Теперь замерцали все семь башен. Зелёные шары молний просвистели сквозь туман, разряжаясь и летя почти бесшумно. – ''Пустотные щиты на максимум. Приготовиться к удару''¬, – сказал Урскейн. – ''Траектория…'' Это были его последние слова. Зелёные кометы падали мягко, словно дождь: четыре были нацелены на “''Возмездие''” и три на “''Волю бога''”. Статичный вой уничтоженных щитов разнёсся по вокс-сети. “''Гнев бога''” побежал прежде, чем шум прекратился, и прежде, чем Дюнкель понял, что означал этот звук. Смерть титана. Сначала взорвался реактор “''Возмездия''”, выбросив вихрь жара, который пробил землю на сто метров в глубину. “''Воля бога''” умерла микросекунду спустя, объятая пламенем упав в зловонную грязь. Её плазменное ядро отключилось в штатном режиме, но машина была мертва, слишком повреждённая, чтобы когда-нибудь пойти снова. “''Гнев бога''” выдержал электромагнитную бурю отказавшего реактора “''Возмездия''”, он спотыкался на бегу, но не упал. Горячая жидкость “''Воли бога''” пролилась на его ногу и обожгла броню. Он взвыл от смерти братьев и ещё больше увеличил скорость, погружаясь глубоко в болото, в которое враг превратил равнины Гекатона. – Я познаю радость убийства, я познаю радость мести! – закричал Дюнкель, но он не мог сказать, вырвались из горла его слова или слова титана. Ведущая башня продвигалась сквозь жижу, её гигантские колёса покрывала грязь. Она не задумываясь давила окружавших её звероподобных существ, смазывая себя их кровью. Башня не была достойна названия машины. Она напоминала осадные башни отсталых народов, а вовсе не священную военную конструкцию Бога Машины. Железные пластины с оранжевыми прожилками защищали её от основания до самого верха, но основным материалом служила необработанная древесина. Слои расщеплённых досок покрывали бока. Целые стволы стали частью её корпуса. Никакое разумное существо не захотело бы увидеть леса, в которых росли такие деревья, настолько изогнутыми и отталкивающими они выглядели. Башню покрывали их узловатые наросты. Ветви хлестали, словно злобные когти. Скользкие верёвки скрепляли башню. Повсюду торчали согнутые гвозди величиной с человека. Огромные и зловеще ухмылявшиеся лица из меди и зелёной бронзы украшали три обращённые вперёд секции, стволы примитивных орудий высовывались, словно языки из их открытых ртов. Из каждой щели сочился гной, покрывая всех и вся. С передней стороны башня была наклонена вниз к основанию, в котором размещался огромный двигатель, изрыгавший ядовитый дым. Поршни размером с пушку “''Гнева бога''” заставляли вращаться большие промежуточные колёса и двигать тварь вперёд. Она была абсолютно примитивной и абсолютно нечестивой. – Сжечь её! – проревел Дюнкель. Его приказ был излишним. “''Гнев бога''” уже принял такое же решение. Конус перегретого воздуха замерцал перед мелтапушкой и поразил башню посередине. Чуждые энергии сплотились, чтобы сдержать ярость бога-машины. И потерпели неудачу. Дюнкель почувствовал дикое ликование экипажа и титана, когда металл потёк и гнилая древесина загорелась. Он собирался выстрелить ещё раз, но контроль Дюнкеля над воинственным духом ослабел, и “''Гнев бога''” взял управление на себя. Рванув вперёд, с повреждённой ногой, которая всё ещё дымилась химическими ожогами, он перешёл на неуклюжий бег, отводя гигантский цепной кулак для удара. “''Гнев бога''” тяжело врезался в боковую сторону башни. Осадная машина была вдвое выше его, но с узким основанием. Она покачнулась на колёсах, слегка отклонившись с пути из-за столкновения. С бешеной энергией “''Гнев бога''” пробил гнилую секцию башни, цепной клинок вырывал огромные влажные куски древесины. “''Гнев бога''” завыл. Предвкушавшие убийство рыцари следовали за ним. Боевые пушки выпустили в колёса очереди по три снаряда. Тепловые пушки перерезали среднюю ось пополам. Башня остановилась, заклинившие колёса дымились. Верхнюю часть объяло пламя. – Если её можно ранить, то можно и убить! – взвыл Дюнкель и приготовился нанести завершающий удар. У башни ещё оставался последний сюрприз. Широкие потоки гнилой жидкости хлынули из расположенных на ней резных ртов, изливаясь из труб огромными дугами. Грязь полилась с передовой арки башни, окатив “''Гнев бога''” и рыскавших в его ногах рыцарей. Пустотные щиты мигали и вспыхивали. Нечистоты текли слишком медленно для срабатывания защитной реакции вытеснения, но жидкость взаимодействовала с полем каким-то странным образом и в некоторых местах стекала по нему, словно оно было материальным. В других же она беспрепятственно миновала поле и врезалась в металлический корпус титана. Керамитовый композит зашипел, пласталь вспыхнула. Броня плавилась, словно пластек под плазменной горелкой. Дюнкель завизжал от машинной боли. “''Гнев бога''” гневно взревел, наполовину в агонии, наполовину в неповиновении. Башня забулькала. Из выступавших из шершавой спины труб вырвался зеленоватый пар, и горгулий стошнило снова. На этот раз защитные щиты “Разбойника” не сработали совсем, и вся жидкость разлилась по его туловищу. Гиперкислота потекла вниз до самых ног. Знамя на поясе сгнило до нитей. Краска пузырилась и отслаивалась, окрашивая нечистоты украденным цветом. Изоляцию на кабелях разъело. Гидравлические трубы разрушились и полопались. Состав пожирал металл почти с такой же скоростью, что и мягкие части, наклонные пластины брони “Разбойника” проржавели до губчатой провисшей массы. Смерть позволила “Разбойнику” нанести последний удар. Цепной кулак врезался в поверхность башни, прорезая путь и разрывая внутренние баки. Стена ядовитой жидкости хлынула за пределы башни, поглотив ужасный сад из ветвей и плесени, её собственная структура таяла с такой же лёгкостью, что и “Разбойника”. Титан развалился на части и соскользнул по передней стороне башни, обхватив её руками в воинственном объятии, когда отсоединились ноги. “''Гнев бога''” упал на бурлившую и растворявшуюся землю, и стал погружаться в неё. Рядом барахтались три расплавлявшихся рыцаря. Их братья проревели рождённый и озвученный машиной гимн ненависти, и открыли огонь из боевых пушек и термоядерных копий в проделанные последним ударом “''Гневом бога''” в древесине бреши. Бурлившая внутри жидкость вспыхнула и затем яростно взорвалась. Рыцари бурно приветствовали свою месть. Первая башня была остановлена. Дюнкель кричал, пока машина умирала вокруг него. Затем, когда жидкость проела броню кабины и пролилась на его человеческую плоть, он закричал снова. “''Гнев бога''” выл за них обоих, пока они умирали, его последний крик был на полпути между громом и львиным рыком, когда кислота растворила последние соединения и “Разбойник” замолчал навсегда. Оставшиеся Пагубные башни неумолимо катились к линии имперских титанов. За ними следовали легионы демонов. Они явились не какими-то смертными путями, а воплотили себя из тумана. Пары сгустились в демоническую форму и тысячи шли там, где раньше не было ни одного. Впереди шагали бесчисленные нурглинги, хотя это не мешало следовавшим за ними чумоносцам пытаться их сосчитать. Рои гигантских демонических мух спустились с грязных небес. Стаи бегущих в припрыжку зверей повизгивали от волнения в предчувствии веселья. Великие нечистые возвышались над своими слугами – огромные, раздутые холмы плоти, которые покачиваясь приближались к врагу. Они гордо выставляли напоказ всевозможные ужасающие болезни и уродства своих тел. Из зияющих ран на землю вываливались внутренности. Потоки личинок сыпались из дыр в коже. Вонь гниения неотступно цеплялась за всех и каждого. Но с покрытых оспинами лиц смотрели наполненные интеллектом и злобой глаза. Разложение и упадок сделали детей Нургла сильными. Острые разумы жили в мягкой плоти. На сегодня они отложили шутки и расчётливо изучали врага. Барабаны били всё громче, рога хрипели. Безумная музыка кошмаров поражала живые умы. В смертных подразделениях армии Мортариона люди валились замертво при прибытии легионов. Они падали покрытые язвами, изрыгая гной, разрывая голыми руками животы, чтобы вытащить внутренности. Товарищи с завистью смотрели на них, приближенных и отмеченных благосклонностью Нургла. Гвардия Смерти приветствовала демонических союзников и продолжила заниматься собственными задачами. После появления демонов из головы построения в форме мухи выросли огромные глаза и длинный хоботок. Мощью Нерождённых Мортарион собирался сломить оборону врага. В центре демонического воинства находилась Чумная Гвардия, кавалькада Ку’гата, один из сильнейших легионов Нургла. Семь его величайших демонов командовали Чумной Гвардией, которая была втрое многочисленнее любого легиона и в семь раз сильнее. Они шли по засасывающему болоту под вой труб и гудение подсчётов. Повторяющиеся песнопения, глупые и мрачные, изрыгались из прогорклых глоток. Впереди этой визжащей массы двигался паланкин Ку’гата. Его окружали шесть заместителей: Септик, Долговязый, Пестус Тран, чудовищно разжиревший Голод, Бубондубон и Толстозадый. Вид легионов обрекал человека на безумие, но, пусть они и обладали силой, превосходящей знания смертных, с детьми Нургла не всё было в порядке. Хватка варпа соскальзывала с Пармениона. Освежающие ветра из сада их хозяина стихли. Его влияния едва хватало, чтобы поддерживать их, и каждое усилие, каждое колдовство делало его ещё меньше. Печи душ на башнях помогали, питая демонов украденными жизненными силами и направляя ветры перемен сквозь сами их сущности. Но одна башня уже пала. Если падут и остальные, то это же ждёт и демонов. – '''''Быстрее! Быстрее!''''' – кричал Септик. – '''''Эта война отвлекает Чумного Отца от его дел! Ку’гат должен вернуться на Иакс, чтобы создать величайшую чуму из всех. Быстрее! Быстрее!''''' Другие заместители хлестали меньших демонов по спинам, смеясь с каждым ударом. Колдовской взор Септика видел в тумане колеблющиеся свечи человеческих душ. В своём множестве они представляли приятное зрелище, достойное любого мрачного храма, хотя их число уменьшалось целыми сотнями, ярко вспыхивая и уходя в варп. Каким бы прекрасным ни было зрелище, какими бы вкусными они ни казались, не эти низшие сущности являлись добычей Септика. Душа, которую он искал, была ярче, чем эти смертные люди, костром почти таким же ярким, как и он сам, потому что в создании, за которым он охотился, варпа было столько же, сколько и материума. Мортарион низко опустился на крыльях, как у летучей мыши, и развернулся вокруг шатавшегося паланкина Ку’гата. – '''''Найдите и приведите моего брата''''', – сказал Мортарион, его голос прозвучал бесстрастным шёпотом. Его крылья поднимали мягкие вихри в тумане. – '''''Не убивайте его. Не здесь. Раньте его, заразите его, сокрушите его армии. Но оставьте его в живых! Семена должны быть посажены в почву отчаяния. Пусть они взойдут и опустошат его, прежде чем мы покончим с ним на Иаксе.''''' Ку’гат нахмурился. Септик, который отказался от дудок в пользу чумного цепа и чумного меча, прервал своё весёлое бормотание для ответа: – '''''Заманите его, поймайте в ловушку, а затем мы отправимся на Иакс, чтобы завершить план примарха и покончить со всей этой утомительной ерундой!''''' Остальные давились от смеха. Бубондубон шумно расхохотался. Настроение Мортариона было не таким, как у них. Своей мрачностью он скорее напоминал Ку’гата. – '''''Найдите его!''''' – прошипел он. Великие нечистые смеялись над его серьёзностью, когда он улетал. Очертания танков освещались изнутри душами, словно бумажные фонари. Титаны выглядели огромными плетёными людьми, объятыми пламенем в языческом ритуале, их странные машинные сущности светились наполовину осознанными жизнями. Двигавшаяся сзади масса пехоты представляла собой океан раскачивавшихся точек, светящихся существ в ночном прибое, таинственными, но видимыми. Свет душ на стороне поля боя Септика отличался: красный, как старые струпья; жёлтый, словно собиравшиеся лопнуть гнойники. Кипящее лихорадочно горячее море больного света. Испорченные военные машины мерцали от ярости заточённых внутри демонов. Смертные, которые присягнули Дедушке, казались исчезавшими волдырями. Гигантские Пагубные башни сияли ядовито-зелёным светом, освещаемые горящими внутри душами. Где эти две линии встречались, огни смешивались, сине-белые и болезненно-красные пылинки кружились вокруг друг друга. – '''''Он здесь!''''' – прохрипел Долговязый, вытянув тощую руку. Его чёрный коготь дрожал от паралича. Септик посмотрел. Огромный силуэт, полностью материальный, громыхал позади шестидесяти гигантских танков. На его вершине, словно маяк на далёком берегу, пылала душа столь чистая и мощная, что Септику было больно на неё смотреть. – '''''Жиллиман!''''' – воскликнул Септик. – '''''Там Жиллиман! Он пришёл, он пришёл встретить свою судьбу! Вперёд, мои милые, вперёд!''''' Изъеденные ржавчиной колокола громко зазвенели. Демонические легионы поковыляли вперёд. Первой шла Чумная Гвардия. Выше Мортарион издал триумфальный крик и спикировал к земле. – '''''Выходи, брат мой!''''' – проревел он. – '''''Приди ко мне!''''' Мортарион облетел вокруг Чумной Гвардии. Над зловонной фалангой он прокричал снова: – '''''Робаут Жиллиман! Выходи! Выходи!''''' Его призыв услышали. Левиафан остановился. Передовой пандус опустился. Жиллиман вышел, и Мортарион взмыл в небо. == Двадцать четвёртая глава =='''ГЕРОЙ ПОБЕЖДЁН''' Crucius Portis II дрожал от взрывов, пока отделение “Парис” бежало во внутренний бункер и занимало позицию, выходившую на разрушенные ворота. Со своего места Юстиниан видел только небольшое отверстие в воротах. Расплавленный металл ещё светился. Наступил момент тишины, в котором его доспехи издавали тихие сигналы тревоги. Несколько систем получили повреждения и их герметичность оказалась под угрозой. Он больше не мог доверять им в защите от вражеских болезней. Он отключил предупреждения. Сейчас он ничего не мог сделать с повреждениями. Он прицелился из болт-винтовки во внутренний двор. Выгнутая линия терминаторов ждала врага. Тысяча стволов была направлена на вход. Момент тишины. Каждый воин стоял неподвижно, целясь в пролом. Дыхание застыло в горле. Из туннеля доносилось эхо боевых кличей. Враг двигался на стену смерти. Сыновья Мортариона вступили в бой. Они толкали перед собой тяжёлые щиты, перебрасывали через них ядовитые гранаты и стреляли с достойной восхищения дисциплиной сквозь амбразуры. Никакая защита, земная или божественная, не смогла оградить их от огня, который Новадесантники обрушили в пролом. Десятки погибли, лазерные пушки и лучи мелт прожигали их щиты насквозь. Но их было невероятно много, ведомых безграничной ненавистью к космическим десантникам, и они продолжали прибывать, идущие сзади толкали раздувшихся мертвецов вперёд. Шаг за шагом, смерть за смертью, Гвардия Смерти вышла во внутренний двор. Они перегруппировались позади сомкнутых осадных щитов и мантелет на колёсах, затем щиты открылись, и враги бросились вперёд. На этом этапе погибло ещё больше, кружась, словно лепестки гнилого цветка, но каждая павшая волна позволяла следующей продвинуться дальше, приближаясь к орудиям первой роты. Стоял невероятный грохот, давя на авточувства. Системы Юстиниана заглушили какофонию, сведя её к тихому потрескиванию бесчисленных выстрелов и шипению белого шума. Отделение “Паррис” стреляло с внутренней стороны ворот. Гвардия Смерти наступала так плотно, что они не могли промахнуться. Древние шлемы широко раскалывались. Существа, которые должны были погибнуть триста поколений назад, наконец-то умирали. Возможно, всё было бы хорошо, если сражение продолжилось бы таким же образом. Но на внешней стороне, на полях смерти, враг пробивался сквозь стену больше не встречая сопротивления. Защитники внешней линии погибли от болезней и ядов или отступили к внутренней стороне. Чумные Десантники Гвардии Смерти не были единственными воинами во вражеской армии. – ''Стена пробита в укреплённом пункте ро-семь, требуется помощь!'' Юстиниан проигнорировал сообщение. Ро-7 находился на расстоянии в полмили, слишком далеко, чтобы помочь. Его битва здесь, у ворот. Более насущными являлись сообщения по вокс-сети о ближайших прорывах. – Направляйся к двери, – приказал он Максентию-Дронтио. – Прикрой вход. Не успел его заместитель дойти до двери, как крикнул назад в бункер: – Они двигаются по внутреннему коридору! Юстиниан выругался и сделал ещё три выстрела из болт-винтовки. Затем он присоединился к Максентию-Дронтио. Внутри стены протянулся поперечный коридор, соединявший внутренние защиты. Расположенные в сотне метров от них укреплённые двери были выбиты, и Чумные Десантники пробивались к последней в линии позиции отделения “Паррис”. Люди атаковали их из боковых бункеров, но их уничтожали по мере того, как враги зачищали огневые галереи и редуты один за другим. Юстиниан открыл огонь, Максентий-Дронтио присоединился к нему. Их болты изрешетили ведущего воина, гиганта в гнилостно-зелёных доспехах, сочившихся чёрными жидкостями. Он задёргался словно в танце под попаданиями болтов, поглотив столько взрывной силы, которой хватило бы на взвод обычных людей, пока, наконец, не рухнул. Его товарищи осмотрели бронированный дверной проём, где укрылись Юстиниан и Максентий-Дронтио, и отступили. – Мы попали в него четырнадцать раз, прежде чем он решил умереть, – сказал Максентий-Дронтио, прячась от врага. – Бронебойные гранаты, – произнёс Юстиниан. Они бросили несколько вглубь коридора. Приглушённые взрывы заставили противника отойти ещё дальше. – Закройте дверь бункера. Михаил, присматривай за ней. Противовзрывная дверь с лязгом встала на место, поршневой замок закрылся с глухим звуком. – Мы убьём столько снаружи, сколько сможем, прежде чем те, кто внутри стены, прорвутся на нашу позицию, – сказал Юстиниан. – Да, – сказал Максентий-Дронтио. – Потому что они прорвутся. Юстиниан снова обратил своё внимание на происходящее снаружи. Положение во внутреннем дворе изменилось к худшему. Множество брешей в стене заставили Доваро перераспределить людей, сдерживавших врага у ворот. Повсюду ревели сигналы тревоги, впрочем, их почти не было слышно среди бесконечного рёва оружия. Враги выходили из коридоров стены среди защитных сооружений. Сначала их было немного, простое отвлечение, но они продолжали прибывать. Обойдённые с флангов Новадесантники понесли значительные потери. Терминаторы стояли твёрдо, их оружие дымилось, когда они стреляли и стреляли, но воины в силовой броне вокруг них не были настолько удачливыми. Многие пали от плазменных лучей и болтов, одновременно безжалостно истреблялись и сервы, которые спешили доставить боеприпасы своим хозяевам, и начинала ощущаться нехватка пуль. Юстиниан и его люди стреляли сверху по плотной толпе Еретических Астартес, но их оружие оказывало мало эффекта. В течение нескольких минут сражение колебалось на острие ножа. Новадесантники сдерживали Гвардию Смерти. Затем наступил переломный момент. Первая рота перестала получать боеприпасы. Оружие замолкало, когда они заканчивались или его владельцы погибали от ответного огня. Победа склонилась на чашу весов сыновей Мортариона. Без непрерывного огня от первой роты всё больше Гвардейцев Смерти проникали во внутренний двор. Скоро их было уже не меньше сотни. Безумно воя, враги сошлись с терминаторами в свирепой рукопашной. – Они прорвались! – прорычал Юстиниан, стреляя в раздутую массу сломанной брони и больной плоти ниже бункера. Бруцелл осматривал ящики на полу. – Брат-сержант, мы почти израсходовали боеприпасы, – сказал он. – Сколько осталось? – спросил Юстиниан, продолжая стрелять. – Пятнадцать обойм, – ответил Бруцелл. – Раздай их. Сейчас. Никаких перерывов. Стреляем, пока не закончатся все патроны. Раздался стук в дверь, затем громкий щелчок сработавших магнитных замков. Несколько мгновений спустя послышался термоядерный рёв. – Мелты, – сказал Михаил. Он переместил оружие, хотя оно и так было идеально нацелено. Металл скрипел. Дверь держалась. – Керамитовая прошивка. Им потребуется время, чтобы пробиться сквозь неё. Им необходимо что-то получше, чтобы расколоть нашу скорлупу, – усмехнулся Максентий-Дронтио. – Они продолжат и пройдут, – сказал Юстиниан и посмотрел на своих людей. – До тех пор продолжаем сражаться. Ужасный жужжащий звук, громче сотни цепных мечей перекрыл шум сражения. – Трон, что теперь? – спросил Ахиллей. Его раненая рука свободно свисала вдоль тела, но болт-пистолет дымился в правой руке. Юстиниан вернулся к амбразуре и увидел появление нового ужаса. Из бреши в воротах вырывалась ревущая туча мух. Они обладали крыльями, фасетчатыми глазами, шестью ногами и всеми остальные признаками терранских насекомых, но сходство было поверхностным. Они принадлежали к демонической породе, мором из царства Чумного бога, и несли на крыльях смерть. Они прогудели мимо амбразуры бункера, на мгновение заслонив обзор, затем заложили круг и спикировали на воинов во внутреннем дворе. Демонические мухи роились вокруг защитников. Там, где они соприкасались, они убивали. Броня разваливалась ржавыми хлопьями, космические десантники превращались в изъеденных болезнью калек. Рой развернулся веером, разрушая всё, до чего мог дотянуться, забивая механизмы тех машин, которые не сумел уничтожить напрямую. В его центре шагала массивная однорогая фигура, облачённая в древние терминаторские доспехи, и с огромной косой в руках. Из её спины торчали костяные наросты, из которых вырывался бесконечный поток мух. – Золотой Трон Терры, это – Тиф, первый капитан Гвардии Смерти, – произнёс Максентий-Дронтио. – Если бы у меня только был шанс сразиться с ним… – Молись, чтобы он тебя не услышал, – сказал Юстиниан. – Он прикончит нас всех. Герольд Нургла и хозяин роя разрушения прибыл на поле боя. Терминатор шагнул ему навстречу. Тиф вытянул руку, и ветеран упал на колени, кашляя венозной кровью сквозь дыхательную решётку шлема. Размахивая косой, Тиф прорубался сквозь удерживавшую пролом линию, рассекая космических десантников пополам, словно они были в доспехах из бумаги. За Тифом следовали его личные гвардейцы-терминаторы, все такие же раздутые и неудержимые, как он. Они шли за ним, вовлекая своих отчуждённых и облачённых в бело-синюю броню родственников в поединки, продолжая начатое давным-давно сражение. Оставшиеся люди Юстиниана обрушили огонь на почётную стражу капитана-предателя. Их болты вспыхивали и исчезали в никуда на древних щитах эгиды или безвредно взрывались на искривлённых доспехах. Тиф самоуверенно направился к “Лэндрейдерам” позади шеренги терминаторов. Плотность огня с внутренней стороны стены уменьшилась. Юстиниан продолжал целиться и методично стрелять, его болты отлетали от капюшонов вражеских терминаторов внизу. Но он не мог видеть далеко сквозь рой улья, а мухи разлетались, убивая всех и вся. На главной вокс-частоте послышались крики. Мольбы о помощи и испуганные отчёты звучали на фоне стрельбы и ужасного скандирования предателей. За терминаторами наступали другие чумные воины и демоны, и теперь они хлынули вперёд, обрушившись на ветеранов первой роты Новадесанта, расширяя промежутки и позволяя всё большему количеству отвратительных тварей вступить в бой. Дисциплинированные залпы огня из-за линии Новадесанта сменились локальными перестрелками, когда враги вошли в непосредственное соприкосновение. Двигатели “Лэндрейдеров” взревели, и они отъехали назад, увеличивая дистанцию между собой и атакующими, непрерывно стреляя по Гвардии Смерти, пока в глубине главного транзитного пути формировали вторую линию. Тиф бесстрашно шагнул в их огонь. Разряды из лазерных пушек отскакивали от его энергетического щита. Он снова поднял руку. Воздух слегка задрожал вокруг его кулака. Между пальцами затрещала энергия и он резко отвёл руку в сторону. “Лэндрейдер” врезался в стену, визжа гусеницами. Тиф сжал кулак, и танк смялся, сломанные пластины брони врезались в стены и сбивали с ног верных людей. Позади имперской линии раздался рёв огня. Волны фиолетового пламени сжигали демонических мух слева и справа, очищая от них воздух. Отделение серых братьев с силовым оружием на длинных древках и в сверкающих сине-серебряных терминаторских доспехах преградили путь Тифу. С ними были магистр ордена Новадесанта Доваро и его почётная стража. – Отбросьте их! – призвал Доваро. – Вышвырнете их! Мы сражаемся за Макрагг! В безмолвном вызове Тиф поднял косу. Варп-молния потрескивала на её лезвии. Юстиниан прицелился в первого капитана. Ему редко выпадала возможность для такого идеального выстрела. Он нажал на спусковой крючок и оружие щёлкнуло впустую. Выругавшись он вставил новую обойму, но уже не смог найти лёгкую цель. Вихрь рукопашной в центре оказался слишком стремительным. Тиф двигался с ужасающим изяществом, его огромное больное тело никак не сказывалось на умении. Гигантская коса являлась неподходящим оружием для боя. Тиф же держал её так, словно она была сбалансирована, как рапира. Болезненный свет сиял вокруг его рук и лезвия жнеца людей. Воины серого братства кололи и рубили его с почти равным умением, и их шлемы сияли нимбами чистой варп-силы, но Тиф сражался уже десять тысяч лет. Он погрузился в магию ещё когда был ребёнком. Его мастерство клинка и варпа было абсолютным. Один из серых братьев упал от копья чёрного света. Второй был разрублен пополам косой Тифа. Алебарды серых братьев не могли найти путь к первому капитану Гвардии Смерти. Скользкая деревянная рукоять косы блокировала их, хотя должна была сломаться. Изъеденный ржавчиной клинок отводил каждый выпад и рубящий удар. Осталось трое. Тиф заставил их отступить и рассёк руку одному размытым взмахом ржавой стали. Серый Рыцарь с криком упал, чёрные вены порчи протянулись из раны, повреждая его сине-серебряные доспехи. Раздался крик: – Тиф! Предатель, повелитель болезни и мерзости! Я бросаю тебе вызов! Бардан Доваро, магистр Новадесанта, вышел вперёд на поединок. Колдовской мощью Тиф отшвырнул двух последних Серых Рыцарей. Его телохранители обрушились на них, поднимая и опуская косы в кровавых дугах. Люди Доваро бросились навстречу телохранителям, смело встретив трёх воинов, пока их лорды сражались в поединке. Не было никакого позёрства и разговоров. Они яростно атаковали друг друга. Оба были в терминаторской броне. У Доваро подвижный “Индомитус”, у Тифа – “Катафракт”, медленнее, но с мощными щитовыми генераторами. Доваро провёл серию могучих и быстрых атак потрескивающим двуручным силовым мечом. Тиф отступил, вращая косу обеими руками, отклоняя удары, которые ввели в заблуждение и прикончили бы любого другого противника. – Доваро теснит предателя! – воскликнул Бруцелл. – Победа близко! Казалось, что так и было. Магистр ордена сражался с таким мастерством, что Юстиниан подумал, что Тиф падёт и ход боя будет переломлен. Он заворожённо наблюдал за демонстрацией мастерства. Тиф отступил ещё на несколько шагов, терпеливо выжидая, пока не увидел ошибку, которую не заметил Юстиниан. Его коса ударила с безжалостной неизбежностью, прорубив броню. Доваро резко остановился, дополнительная мускулатура его доспехов задёргалась, сбитая с толку входящими сенсорными сигналами. Меч упал. Он протянул руку, чтобы схватить клинок косы, который по рукоять погрузился ему в грудь. Влажный смех прогремел из белого шлема Тифа. Он рванул косу назад. Длинный клинок выскочил из грудной клетки Доваро, разрушительное поле уничтожило керамит, кости и плоть. Оставшиеся внутренности Доваро были вытащены наружу и разбросаны по полу. Магистр ордена умер мгновенно. – Всё пропало, – произнёс Бруцелл. – Не говори так! – прорычал Юстиниан. Он удивительно близко к сердцу воспринял гибель магистра ордена. Доваро был человеком, за которым он мог бы последовать. В своём смятении Новадесантники стояли твёрдо, но меньшие люди пали духом. На их долю выпало столько страха и ужаса, что Юстиниан удивлялся, что они до сих пор держались. Линия лоялистов дрогнула. – Цельтесь в телохранителей предателя! Лишите его защиты! – Юстиниан снова открыл огонь, сдерживая и подавляя гнев, не позволяя ему мешать целиться. Его болты сверкали точно, но каждый выстрел отклонялся энергетическими полями и тяжёлыми пластинами доспехов предателей. Болты взрывались вокруг людей Тифа, когда оставшиеся в стене и между “Лэндрейдерами” космические десантники стреляли по ним. Упал всего один воин, слепой и с акульими ужасными зубами, терминаторские пластины которого скреплялись ржавой проволокой. Остальные смеялись, не обращая внимания на попадания, которые уничтожили бы дредноут, и продолжали резню. Они пожинали обильный урожай плоти для своего лорда. Пол внутреннего двора заливала кровь, когда они неумолимо пробивались вперёд. Огонь с внутренней стороны стены почти стих. Враг прорвался в нескольких местах. Скоро Гвардия Смерти окажется среди танков, и последняя линия обороны падёт. Юстиниан быстро израсходовал обойму. Когда он потянулся к поясу за новой, то не обнаружил ни одной. – Боеприпасы! – крикнул он. – Ничего не осталось! – ответил Бруцелл. – Брат, снаружи что-то происходит! – Михаил кивнул головой в сторону двери. Лязгали молоты. За короткой тишиной последовал звук большого предмета, который зафиксировали на месте. Свёрла с визгом вгрызлись в металл. Сквозь дверь донеслась череда зловещих тяжёлых ударов. – Они близко! – крикнул Максентий-Дронтио. Он отложил болтер и достал болт-пистолет и боевой нож. – Гранаты, когда они войдут. Затем ножи и пистолеты! Юстиниан бросил опустевшее оружие. Снаружи новый претендент приблизился к Тифу. Один из Серых Рыцарей, лорд-псайкер. На нём были изумительные серебряные доспехи. От брони исходил сверхъестественный свет. Запутанные геральдические символы украшали наплечники и оплечья. Нимб варп-энергии сиял вокруг его головы, а огромная алебарда мерцала таинственной силой. Шум снаружи бункера достиг кульминации. – Приготовьтесь! – произнёс Максентий-Дронтио. Во внутреннем дворе лорд-псайкер и Тиф сражались, почти также, как сражался Доваро. Лорд-псайкер не уступал Тифу в колдовстве, и воздух разрывали демонические крики и вопли, пока они боролись за свои души. За дверью раздался громкий звон, отвлекая Юстиниана от поединка внизу. Когда он снова посмотрел в амбразуру, то увидел мощный выпад библиария. С нечеловеческим криком Тиф отступил, сверкающее копьё пронзило его броню. Жидкая красная кровь потекла из раны. Психическая сила вырвалась из оружия, и предатель пошатнулся. Юстиниан успел подумать о победе, прежде чем дверь бункера взорвалась внутрь. Последним, что он увидел, стали раскалённые докрасна осколки, разорвавшие Михаила, затем поглотивший его ослепительный свет взрыва, а затем ничего. == Двадцать пятая глава =='''СУДЬБА МИРА''' Иоланта вывела девочку из лихтера “Арвус”, пока её сёстры жертвовали собой, сдерживая Астра Милитарум. Они ушли, прежде чем люди прорвались внутрь и полетели сквозь вечерний сумрак над узкой гаванью, затем повернули и направились вдоль побережья к ожидавшему их тёмно-красному “Носорогу”. Иоланта отключила вокс и сигнум доспехов, чтобы её не смогли отследить. Девочка впала в ступор и смотрела перед собой немигающими глазами. Лихтер уносился прочь от Тироса, прижимаясь к поверхности воды. За пределами защищавшего от волн острова Речное море стало неспокойным и океанские брызги бились о корпус машины. Девочка ни разу не пошевелилась, только обмякла в оковах. Взгляд Иоланды снова и снова возвращался к расплавленным остаткам гексаграмматических цепей. Ночная рубашка девочки была опалена жаром. Длинные чёрные разрывы порвали ткань. Но кожа осталась чистой, не появилось никаких новых шрамов. – Мне жаль. – Это были единственные слова, которые она услышала от девочки. – Мне жаль. Это произошло так. Убив Девора, Иоланта вошла в дверь, направив болтер на Обсидианового Рыцаря. Сражение с одной из личных служанок Императора вызывало богохульную дрожь. – Я пришла забрать девочку во имя Императора. Она нужна, чтобы выиграть войну, – произнесла Иоланта, зная, что её слова проигнорируют. Сестра Тишины была готова и ждала. Иоланта подняла оружие и выстрелила, едва вошла в комнату, но женщина двигалась слишком быстро и её болты только выбивали куски из стен. Девочка закричала. Затем Обсидиановый Рыцарь атаковала. Иоланту славили в конвенте за её воинское мастерство. Она считала себя живым доказательством того, что женщины ничем не уступали мужчинам в бою. Она являлась чемпионом своего ордена. Ксеносы, демоны и еретики пали от её меча. Она ещё никогда не сражалась с кем-то вроде Аширы Вои. Обсидиановый Рыцарь наступала, вытянув перед собой длинный клинок в защитной стойке. Иоланта отбросила болтер, одним движением достала и активировала силовой меч, превратив взмах своего оружия в парирование, отводившее оружие Вои в сторону. Силовые поля затрещали, когда клинки вгрызлись друг в друга. Вои быстро отступила и снова атаковала, целясь в ногу противницы. Иоланта взмахнула мечом, и клинок Вои прошёл в нескольких сантиметрах от бедра. Иоланта была ловкой и точной. Её движения были идеальными, но Вои была лучше. – Остановитесь! – сказала Иоланта. – Так не должно быть. Позвольте мне забрать девочку. Я выполняю работу Императора. Глаза Вои сверкали ненавистью над глубоким бувигером. Они говорили: ''Ты предала свои клятвы. Ты предала саму себя''. Она повернулась и выпрямилась, и снова нанесла удар направив гудящий меч к горлу Иоланты. Иоланта бросилась в сторону, мощь силовой брони помогла отпрыгнуть вовремя. Она неудачно приземлилась, силовой ранец лязгнул о камнебетон. Вои мгновенно нависла над ней, занеся длинный меч над Сестрой Битвы словно копьё. Иоланта перекатилась в сторону вдоль стены, её собственное оружие бесполезно стучало по полу. Она перекатилась ещё раз. Клинок Вои погрузился глубоко в камнебетон, разрушительное поле вырезало дымящийся кратер. Она возобновила атаку так быстро, что Иоланта почувствовала укол страха. Иоланта парировала три раза: над головой, слева и справа, и повернула запястье вниз, чтобы заблокировать удар по туловищу. Вои была настолько быстрой, что она не могла отреагировать на угрозу ни ответным ударом, ни прямой атакой. Шум боя снаружи становился громче, к грохоту и стремительному свисту болт-оружия присоединялось всё больше трескучих звуков лазганов. Полк Девора приближался. У неё оставалось мало времени. Единственный исход, который она видела, был её собственной гибелью. Вои намного превосходила её. Обсидиановый Рыцарь беспощадно атаковала Иоланту и заставила её отступить от девочки. Тошнотворное присутствие пустой души Вои затопило Иоланту, ошеломив нервную систему. Её живот восстал. Она теряла силы быстрее, чем когда-либо прежде в бою. Разум не мог сосредоточиться. На фоне не присутствия сущности Вои, она почувствовала вкус собственных мыслей, и испытала отвращение к ним. Её тоска по славе, фетишизация долга, отказ от индивидуальности, гордыня. Вои была безжалостным зеркалом. Иоланта почувствовала себя грязной и маленькой в сравнении с величайшей преданностью женщины Императору. – Остановитесь! – снова воскликнула она, сжимая меч двумя руками и блокируя удар, который отбросил её назад. – Вы знаете Его, как и я. Мы обе Его слуги! Я исполняю Его волю, как и вы! Вои впилась в неё взглядом. Она подняла меч. Иоланта едва увидела удар. Он рассёк броню на боку. Лезвие прочертило горящую линию на коже. Меч уже возвращался. – ''Остановись!'' – Голос. Тот голос. ''Его'' голос. Иоланта застонала, услышав его. Слово стало гвоздём, вбитым в барабанные перепонки. Она почувствовала во рту привкус крови. – ''Немедленно остановись'', – повторил голос. – ''Я приказываю''. Она и Вои покачнулись, слова давили, причиняя боль. Девочка встала с кровати, на которой лежала, и парила в воздухе. Золотой свет исходил от её кожи. Гексаграмматические цепи раскалились докрасна, затем побелели, а потом исчезли в порыве обжигающего пара. Девочка поднялась выше, невредимая, и выпрямилась, теперь её ноги висели в трёх футах от пола. Ярче всего свет пылал в её глазах. Божественный свет. Свет Императора. Вои остановилась. Иоланта вероломно воспользовалась возможностью, ненавидя себя за удар, но Вои увидела атаку и поймала меч Иоланты на гарду своего оружия. Они давили друг на друга, пока не оказались лицом к лицу, доспехи столкнулись, носы почти касались, и в этот момент золотой свет вспыхнул ещё ярче. Вои покачала головой. С яростным поворотом она вырвала оружие из рук Иоланты. Оно отскочило от пола, силовое поле отключилось и меч отлетел в угол. Вои шагнула, чтобы прикончить её. – ''Нет'', – произнёс божественный голос. Вои отлетела в сторону, согнувшись пополам, словно от удара гигантского кнута. Она врезалась в стену и упала. Иоланта посмотрела на парящую девочку, окружённую нимбом энергии. Девочка посмотрела в ответ: могучая, властная, всесильная. – О, милорд, – сказала Иоланта. Она упала на колени, склонила голову и крепко закрыла глаза, ожидая решения. – О, мой Император. – Мне жаль, – произнесла девочка своим голосом. – Мне жаль. Свет исчез. Мягкий удар упавшего тела заставил Иоланту открыть глаза. Девочка лежала на полу, часто дыша и глядя в потолок. Кожа вокруг её глаз покрылась волдырями. Белки покраснели. По щекам текли слёзы. Снаружи не затихал грохот и треск братоубийства. Морщась от вызванной раной боли, Иоланта подобрала оружие и подняла девочку. Она бросила взгляд на потерявшую сознание Сестру Тишины. Иоланта решила, что та сломала позвоночник. Она на мгновение задумалась об убийстве, и поняла, что проклянёт себя за это. Она оставила Рыцаря и прошептала молитву, чтобы её нашли и вылечили. Защищая обмякшее тело девочки своими доспехами, Иоланта выбежала в коридор. Огонь лазганов колол её спину и поджёг плащ, пока она мчалась к лестнице. На крыше она села в лихтер “Арвус”. Вокс-связь с кабиной резко затрещала, вернув Иоланту из воспоминаний. – ''Старшая Сестра, мы приземлимся через две минуты''. Иоланта приготовилась. Дорога к погибели ждала. “Арвус” подлетал к отмели гальки, сиявшей оранжевым цветом в лучах восходящего солнца. Брызги воды образовали высокую дугу позади заходящего на посадку корабля. Сквозь фонарь кабины пилота Иоланта мельком увидела в приливной волне мёртвых существ, убитых болезнями Чумного бога. Корабль заложил вираж над покрытыми деревянистыми растениями песчаными дюнам, затем сбросил скорость и приземлился около накрытого камуфляжной сеткой “Носорога”. – Высаживаемся. Не оставьляйте никаких следов нашего присутствия на этом корабле, – сказала она двум Сёстрам в кабине. – Затем сожгите его. Она вернулась в пассажирский отсек. Девочка сидела глубже в кресле после приземления, но по-прежнему с отсутствующим выражением лица смотрела в никуда. Иоланта отстегнула её и подняла. Пассажирский трап зашипел, открываясь. Снаружи ждали ещё три Сестры Битвы. Иоланта передала им девочку. – Где остальные? – спросила одна из Сестёр. – Ушли к свету Императора, Сестра Верити, – ответила Иоланта. – А девочка, она проснётся? – Сестра Верити последовала за Иолантой, шагавшей по ночной траве к “Носорогу”. Остальные Сёстры снимали маскировочную сеть. Мигнули люмены. Завёлся двигатель. Открылся боковой люк, пролив красный боевой свет в наступавшее утро, и девочка оказалась внутри. – Если на то будет воля Императора, – произнесла Иоланта. – Тогда это произойдёт, – пылко сказала Верити. – Я верю, что так и будет, – ответила Иоланта. – Он снова явился мне. Когда я забирала её. Он отбросил одну из Сестёр Тишины, саму Рыцаря, чтобы позволить взять девочку. – Тогда мы благословлены. Иоланта остановилась в круглом люке “Носорога”. Две Сестры, которые пилотировали лихтер, бежали от него. Он взорвался за их спинами. Иоланта смотрела, как он горел. – Или мы благословлены, или сломя голову мчимся навстречу проклятью. Будем молиться, что мы сделали правильный выбор, – сказала она и шагнула внутрь. “Носорог” ехал сквозь толпы солдат в железную бурю. Ливни снарядов обрушивались на уже и так изрытую воронками многострадальную землю. Лучи когерентного света разрывали небеса. Насилие приходило внезапно, и как всегда несло ужас. Выпущенные из далёких орудий мины убивали без разбора, забирая как тех, кто ожидал умереть именно сейчас, так и тех, кто думал, что встретит смерть через несколько часов на линии фронта. Война – это хаос. Информация поступает нерегулярно, какими бы технологиями не обладала армия. Группа Иоланты миновала тыловые подразделения армии без происшествий, просто очередной приземистый военный транспорт, пробиравшийся к передовой. Если новости о преступлениях Иоланты и покинули стены Тироса, то они не достигли никого, кто мог бы остановить её. Волновало ли это кого-нибудь, задумалась она. Длинные колонны войск тянулись по искалеченным равнинам, рассеиваясь под обстрелом и снова собираясь, когда переставали падать снаряды. Солдаты в тылу были лишены благословенного геносемени или силы её веры, которые могли бы защитить их. Они были обычными людьми с самой базовой подготовкой, ненадёжным снаряжением и смутной, наполовину верой, наполовину надеждой, что Император защитит их и спасёт от судьбы, которая хуже, чем смерть. Она и её воины являлись олицетворением их далёкого бога. Украшенный символами преданности тёмно-красный “Носорог” вызывал приветствия и усталые взмахи от многих солдат, когда проезжал мимо. Некоторые опускались на колени и молились. Жрецы указывали на бронетранспортёр, выкрикивая благословения и слова поддержки. Целые полки расступались, заходя в зловонную тину, чтобы очистить Сёстрам дорогу. И они даже не знали, кто ехал с ней. “Ох, – подумала Иоланта, – если бы они увидели ''её''”. Армия растянулась между заставами, складами и санитарными лагерями. Жиллиман прочертил аккуратную сеть над пустошами Гекатона, разделив бессмысленное разрушение Мортариона линиями связи, пересекающимися дорогами, точно расположенными пунктами снабжения и всем остальным, словно мог повернуть вспять поток хаоса, наложив на него порядок. Рука примарха чувствовалась повсюду: в организованном характере отступления, пополнения людьми и припасами. Одного ландшафта уже хватило бы, чтобы обычный командующий опустил руки. Полки проходили друг мимо друга в противоположных направлениях по обе стороны от танка Иоланты, опустив головы. Один поток состоял из потрёпанных частей, которые возвращались в тыл, солдаты шли, погрузившись в увиденные ими ужасы, их кожа обгорела, руки и ноги покрывала кровь, их ослеплённые товарищи шагали длинными колоннами, положив руки на плечи людей впереди. Подкрепления двигались в противоположную сторону, охваченные страхом перед тем, что им предстоит увидеть. Иоланта подумывала открыть большой огневой люк над пассажирским отсеком “Носорога” и показать им всем девочку, чтобы они получили силы от святой. Если бы всех можно было защитить, но она почти с самого рождения знала, что невозможно спасти всех. Говорили, что Император защищает, но большинство мирян неправильно понимали высказывание. Они считали, что Император защищает лично их, но роль Императора заключалась в сохранении расы. Один человек вообще ничего не значил. Хотя каждое событие каждой несчастной человеческой жизни вопило об этой истине, люди продолжали надеяться, продолжали молиться своему сражавшемуся богу, чтобы Он присмотрел за ними вопреки всем фактам. Это было печально и безнадёжно. Знание сокрушило бы дух каждого человека, даже её, если бы не такие чудеса, как святая. – Император защищает, – произнесла она, пока грохочущий “Носорог” пробивался вперёд. Она посмотрела на девочку. Святая сидела молча и смотрела прямо перед собой. Когда они на некоторое время застряли в воронке от снаряда, она не сделала ничего, чтобы помочь. Сестра Верити завела двигатель и произнесла слова, которые не должны были срывать с губ воительниц Императора. Только молитвы Сестёр заставили гусеницы зацепиться и вытащить их из болота. Дальше дорога стала ещё хуже. Земли Гекатона были хорошо осушены и обладали хорошей почвой, походящей для всех видов зерновых культур. Затопившее их болото высохло, но всё равно оставалось достаточно влаги, и состоявшая из зёрен грязи и песка земля превратилась в вязкую субстанцию, даже более смертоносную, чем свободно текущая вода, потому что не отпускала то, что в неё попало, а там, где зыбучим пескам не находилось места, почва поднималась в мягкие холмы непрестанными артобстрелами. Проложенные сверху временные дороги сближались, их становилось всё меньше по мере приближения к фронту. Всё чаще они оказывались заблокированы, разбомблены или запружены ранеными. В этих случаях Иоланта приказывала водителю ехать по старым дорогам между городами региона, но они также были забиты техникой и солдатами, пытающимися пройти, и часто приходилось идти в обход по ненадёжной земле. Они молились об очищенных путях. А девочка продолжала молчать. Они достигли боевого арьергарда армии, где развернули укомплектованные и наполненные бурной деятельностью командные центры, позже они снова снялись с места и переместились на полмили дальше, следуя за ходом сражения. Батареи дальнобойной артиллерии занимали вершины низких холмов, где грязь сохранила форму. Орудия стреляли без перерыва, их стволы раскалились. Ракеты с воем срывались с направляющих, пока офицеры без видимого эффекта кричали на сервиторов, требуя быстрее подносить боеприпасы с тягачей. Туман дрожал от грохота орудий. Вдалеке раздавался треск выстрелов, резких, как сухие листья или раздавленные ногами сухие пайки. Сёстры медленно миновали шесть готовых к стрельбе “Смертельных ударов” с нацеленными в небеса ракетами. Они выглядели безвредными, грубыми и неопасными. Когда первая сползла с наклонной пусковой установки, то показалось, что она не сможет взлететь и упадёт где-то недалеко впереди в грязь. Но она поднималась и поднималась, исчезая и превращаясь в двигавшееся в тумане солнце. За ней последовали остальные, словно впервые покинувшие гнездо неоперившиеся птенцы, поднимавшиеся в пасмурное утро. Три минуты спустя ослепительный свет окутал мир и задрожала земля. “Носорог” проезжал мимо целого полка людей, которые ожидали приказа вступить в бой и сосредоточились на утверждённых безопасных позициях. В атомном взрыве эти позиции превратились в плотные скопления тьмы. Когда первая вспышка рассеялась, раздались свистки, солдаты покинули укрытия и побежали трусцой. Горячий ветер обдувал грязь и рассеял туман, но от высыхавшей земли поднималось столько пара, что он быстро сгустился снова. Солдаты исчезли, поглощённые свежими испарениями. Они миновали всё большее количество полков, занятых выполнением боевых задач. По мере приближения к линии фронта на дорогах становилось спокойнее. Они прижались к обочине, позволяя нагруженному мешками с сообщениями разведывательному мотоциклу космического десанта свернуть на грязную дорогу. Затем арьергард остался позади, и они приблизились к границе полей смерти. Ситуация за передовым фронтом создавала ложное впечатление. Перемещавшие линии битвы отрывались от соседних и рассеивали по равнинам локальные сражения, пока имперская армия продолжала наступление. Между арьергардом и основной зоной боевых действий развернулось множество ожесточённых боёв, угасавших, как забытые костры. Все виды войск сошлись в схватках друг с другом. Яростная перестрелка бушевала вокруг разрушенной агриколы, где лёгкая пехота и шагатели “Часовые” сражались с космическими десантниками-отступниками. В другом месте в поединке сошлись батальоны танков. Впереди пара оторвавшихся от своих боевых групп титанов обменивалась залпами неистовой энергии, пока вокруг их ног кибернетическая пехота Адептус Механикус сражалась с ордой чумных козлоголовых мутантов. Виднелись следы траншейных сетей и других укреплений, возведённых в более ранних сражениях, когда Парменион пал, но ни одна из сторон не горела желанием их занять. Только ближе к фронту эти отдельные стычки соединялись в грандиозные битвы, где целые ордена космических десантников воевали в грязи со своими проклятыми братьями, а солдаты Астра Милитарум сражались штыками против когтей, накатывавших на них потоков отвратительных тварей. Это они также проехали. Иоланта ожидала худшего, когда они оказались в зоне яростного соприкосновения предателей и лоялистов, но “Носорог” миновал их всех незамеченным. Их не просто не замечали. Проходы открывались во фронте, пропуская их. Иоланта произнесла благодарственную молитву, зная, что это было делом рук Императора. Подобная милость не продлится долго. Для достижения цели Иоланте придётся встретиться с единственным человеком в армии, который несомненно убьёт её за то, что она сделала. Ей нужно встретиться с Робаутом Жиллиманом. Она чувствовала это, как боль в костях, сердце и голове. Тело говорило ей, где находится примарх; Он говорил ей, куда идти. Они доехали до места, где сражалось большое количество богов-машин. Их туловища и головы терялись во мгле. Было видно только ноги, которые вздымали потоки воды и крови, когда поднимались и опускались на взрыхлённую землю. Высоко над головой сверкали актинические вспышки. Грохочущий треск и необычные стоны доносились с небес, где сражались могучие машины. Иоланта была потрясена, увидев эти грозные олицетворения Императора настолько близко. Их было так много, выстроившихся длинными рядами и фалангами. Война продвинулась так далеко, что сделала полный круг, вернувшись к племенным войнам древних людей, ведомых горсткой чемпионов, стоявших на поле и сражавшихся лицом к лицу, пока одна из сторон не отступит. Изменился только их размер. – ''Старшая Сестра, я определила местоположение левиафана лорда Жиллимана''. – Голос Сестры Верити рассеял чары. Иоланта отвернулась от смотровой щели. – Доставь нас к нему, как можно быстрее, – сказала она. Транспорт дёрнулся на одной гусенице, как только она произнесла эти слова, немного заскользив, но затем выровнялся. Иоланта посмотрела на девочку. – Судьба Империума в наших руках. == Двадцать шестая глава =='''НЕРОЖДЁННЫЕ''' Робаут Жиллиман вышел первым, вопреки предостережениям своей охраны. – Я пойду впереди, как и должен, – настоял он. Малдовар Кольцюань и Адептус Кустодес неохотно подчинились и последовали за примархом узким полумесяцем. На их флангах шла дюжина чемпионов Сестёр Тишины. Затем высадилась Виктрикс Гвардия, спокойно спустившись по пандусу, они держали оружие высоко и наготове, всматриваясь в безликий туман. Они рассредоточились по грязной слякоти. Раскрашенные доспехи несколько мгновений казались сияющими пятнами, но затем, словно растворившаяся в воде краска, их яркость поблекла во мраке. Туман был густым, как вата. До него можно было дотронуться и придать форму. Пугающая злоба скрывалась внутри кружившихся капель, наблюдая за чемпионами человечества жадными глазами. Жиллиман изучал стену тумана. Влага покрыла его доспехи. Капли стекали по пластинам брони. Примарх предстал рыцарственным чемпионом из далёкой эпохи, стоявшим у ворот замка своего врага, впереди его ждало завершении поисков, где смерть была столь же вероятным результатом, что и успех. Или так должно было быть. Он что-то увидел… Ничего. Грохот орудий непрерывно разносился по равнинам на сотни километров. Поступь титанов звучала чудовищным сердцебиением. Слева и справа от левиафана “Гибельные клинки” и “Штормовые молоты” в Ультрамарской геральдике прокладывали путь сквозь опостылевшую грязь. Сверхтяжёлый танк “Астрей” рычал, его гравитационное поле превращало землю в сочащийся блин. Но туман поглощал весь шум. Раскраска выцветала, очертания размывались и блекли, пока бронетехника занимала позиции. Они растворились. Примарх и его окружение как будто потерялись на каком-то пустынном нагорье. Хотя они находились достаточно близко к левиафану, чтобы коснуться его открытого пандуса и искупаться в сиявшем изнутри чистом синем свете, даже он казался далёким. Туман Нургла скрадывал расстояние. Война бушевала везде, кроме того места, где стоял примарх. Перед Жиллиманом раскинулась влажная пустота. Ни врагов, ни брата, только пустота, холод и иссушающая душу сырость. Не впечатлённый уловкой Мортариона, Жиллиман презрительно фыркнул и быстро отдал приказ в вокс-передатчик. Несколько сотен пехотинцев космического десанта в доспехах самых разных цветов появились вокруг левиафана и построились: болтеры наготове, тихие и напряжённые, глазные линзы светились, словно у призраков, жёлтые, зелёные, синие и красные. – Мой брат – трус, – произнёс Жиллиман. Затем обнажил меч Императора и поднял над головой. Клинок окутывали языки пламени, вырывавшиеся и трепетавшие в слабых ветрах далёких взрывов. Туман двигался против ветра, уклоняясь от пламени. – Мортарион! – воскликнул Жиллиман, доспехи тысячекратно усилили его праведный голос. – Я здесь. Приходи и предстань передо мной! Тишина. – Мортарион! Я – твой брат, последний верный сын Императора. Если у тебя осталась хотя бы капля мужества – предстань передо мной! Громкий голос Жиллимана был поглощён без следа. Жиллиман опустил меч. – Предстань передо мной, – сказал он. – Он зовёт меня, но не приходит. – Он не придёт, милорд. Он хочет спровоцировать вас, – тревожно произнёс Сикарий. Его голос звучал настолько тише, чем у примарха, что был задушен до шёпота. – Тогда считайте, что у него получилось – ответил Жиллиман. – Он хочет выманить меня, я – хочу выманить его. У нас одна и та же цель в этой войне. Наш бой неизбежен. Я приготовил для него ловушку, как и он для меня. Мне нужен он, здесь и сейчас, чтобы мы покончили с этим делом. Земля задрожала. Кольцюань посмотрел на затянутые небеса. – Осталось недолго ждать развязки, – сказал он. – Галатан близко. Его масса тревожит мир. Мы не знаем под чьим он контролем, и скоро он откроет огонь. Это место небезопасно. Мы должны увести вас отсюда. – Я согласен с трибуном. Вы должны диктовать свои правила, – сказал Сикарий. – Я прошу вас отступить. Пагубные башни… – Я не отступлю, пока мой брат не предстанет передо мной, – твёрдо ответил Жиллиман. – Где Нерождённые? – спросил Кольцюань. – Титаны видели их. Псайкеры в левиафане говорят, что здесь находится многотысячная орда. Он и его воины ждали вокруг примарха, исподволь соперничая с более многочисленной Виктрикс Гвардией за его охрану. – Они здесь, – сказал Жиллиман. – Просто этот бог болезни склонен к театральности. В ответ на утверждение Жиллимана раздался настолько тоскливый удар колокола, что все, кто услышал его, испытали резкий приступ меланхолии. – Они идут! – воскликнул Сикарий. – Я убью их столько, что Мортарион явится сюда от гнева, – сказал Жиллиман. – Приготовьтесь! Прокатился второй удар, вздымая туман, подобно дыханию дракона. Появились размытые лица, невнятно бормотавшие на растущем гнилом ветру. Кольцюань и его воины приготовили клинки копий хранителя. Сикарий зашептал имена потерянной второй роты в личной литании, пока его люди расходились веером. Ударная группа космических десантников рассредоточилась, отделение за отделением, максимизируя эффективность позиций для стрельбы. – Я – Робаут Жиллиман! – воскликнул примарх. – Я не потерплю ваше присутствие на этом мире! Усиленное его гневом пламя меча Императора вспыхнул ещё ярче. Третий удар, теперь близкий и громкий. Туман закружился в муках. Расплывчатые фигуры затанцевали в болезненном экстазе, разделяясь, меняясь, завывая и рассеиваясь. В ответ проревела воинственная песня военных горнов титанов. Земля задрожала от их поступи. Жиллиман стоял во главе армии металлических богов. Заиграла музыка, печальные и озорные мелодии на весёлой войне. Из тумана появился карнавал распада. Впереди нёсся ковёр хихикающих приземистых бесов, которые сбивали друг друга, настолько они торопились добраться до свежего мяса. Гудение перекрыло звуки труб и колокола. Ленивые силуэты мелькали наверху. За ними возвышались рогатые звери. Гигантские рои гудящих мух кружились над ордой. Жиллиман крепче сжал меч. – Открыть огонь, – произнёс он. Расположившиеся сзади танки заговорили как один. Под аккомпанемент грозовой канонады примарх атаковал. “Носорог” Иоланты направлялся к левиафану. Командный пункт примарха плыл сквозь туман, исчезая и вновь появляясь со сверхъестественным непостоянством. Хотя его гусеницы не двигались, местоположение постоянно менялось. Вот он в четырёхстах метрах, потом в двухстах, а затем в тысяче; то слева, то справа, а потом едва ли не за спиной. – Я не могу сохранять курс на командном левиафане, – с нескрываемым разочарованием произнесла Верити. – Он всё время перемещается! “Носорог” покачнулся, пока она пыталась сохранить выбранное направление. Девочка пошевелилась и подняла голову. Её волосы стали сальными и гладкими, а кожа побледнела. Лицо покрывал пот. Губ потрескались и побелели, но в глазах сиял золотистый свет, заставляя казаться чистой, как никогда. – Мы почти на месте, – сказала она. Она посмотрела на Иоланту. – Вы должны отвести меня к сыну Императора. – Отведу, – ответила Иоланта. – Но сначала вы должны направить нас. После этого непродолжительного разговора девочка снова опустила голову. Но теперь левиафан оставался там, где и должен был быть. “Носорог” быстро преодолел оставшееся расстояние, приблизившись настолько близко, что оказался под защитой пустотных щитов командного вездехода. – Остановитесь, – слабо произнесла девочка. – Мы должны идти пешком. Пожалуйста, Сестра, помогите мне. Мои силы уходят. Её умоляющее лицо тронуло сердце Иоланты. Она была такой юной, и сила внутри иссушала её душу. Но это было неизбежно, когда потеря одной души противостояла потери миллиардов. Иоланта наклонилась, помогая девочке встать, и вздрогнула от боли в раненом боку. Она позволила ей перебросить слабую и мягкую руку через своё плечо. – Вы готовы? Девочка кивнула. – Тогда мы идём, – Иоланта подняла её. Она почти ничего не весила. Задняя рампа опустилась на мягкую землю. Внутрь ворвалась сырость вместе с какофонией стрельбы, стонами и ужасными воплями. Сёстры выбежали наружу. Иоланта последовала за ними, целясь из болтера одной рукой, а другой поддерживая девочку. Вокруг гремела танковая канонада. Гигантское орудие на передней стороне левиафана обрушивало гром и изрыгало пламя. Девочка испуганно посмотрела на него. – Не обращайте внимания, мы доставим вас на место, – сказала Иоланта. Шесть Сестёр разошлись веером по обе стороны от неё, водя болтерами в бегущем тумане. Сражение шло своим чередом. Пузырившиеся останки Нерождённых буквально усеивали грязь, изредка встречались трупы Адептус Астартес, чьи яркие доспехи казались чужеродными и разноцветными островками посреди скользкого ила. – Идём за самым толстым следом из трупов, – сказала Иоланта. – Там мы найдём примарха. Туман приглушал звуки. Сражение казалось далёким до самого последнего момента, когда они наткнулись на него. Слюнявая тварь возникла из тумана без предупреждения и врезалась в одну из Сестёр Иоланты. Зверь радостно облизал её, сжал зубами и подбросил в воздух. Кислота с шипением начала разъедать доспехи. К тому времени, как зверь перепрыгнул через неё, чтобы ещё немного поиграть, она была уже мертва. Всё это произошло прежде, чем остальная группа Иоланты успела отреагировать. Демонический зверь ткнулся носом в труп и заскулил от разочарования. Первый выстрел заставил его повернуться с новым воодушевлением, от чего копна волос-щупалец неистово закачалась. Его идиотская морда говорила, что где-то рядом появились новые друзья. Он радостно взвизгнул и побежал к ним. Это была ужасная тварь: помесь моллюска, собаки и человека; коллекция частей тел, которые никогда не должны были становиться одним существом, быстро приближавшимся к смерти и разложению. Но оно было в своём роде живым и полным энтузиазма. Оно булькало, хихикало и лаяло. Болты врезались в скользкую шкуру чудовища. Полетели куски плоти. Из рваных ран в шкуре засочилась слизь. Зверь побежал. – Убейте его! – закричала Иоланта. – Немедленно! Верити отслеживала движения врага, крепко сжимая болтер. Она ждала до самого последнего момента. Она ждала так долго, что Иоланта подумала, что возможность упущена. Игриво визжа, зверь Нургла мчался к ним. Оружие Верити выстрелило. Существо заскользило и остановилось, нахмурилось и посмотрело на отверстие в своём чешуйчатом лбу. Текла кровь. Оно издало любопытный звук. Болт взорвался. Зверь разочарованно заскулил, упал и растворился в почве. – Их вера не так сильна, как наша, – с удовлетворением отметила Иоланта. – Смотрите, как быстро они распадаются. У повелителей варпа нет власти здесь. – Их сила ограничена, и они слабеют, – устало сказала девочка. – Но худшее ещё впереди. Робаут Жиллиман бросился в толпу зловонных существ. Их общепринятым названием было чумосносцы, хотя встречалось и много других. Они царапали его скользкими руками, кожа на которых потрескалась под опухшей плотью. Они лязгали чёрными зубами и стонали его имя. Мечи кристаллизованной смерти, тёмно-зелёные и чёрные, замахивались на него, и пока они сражались, то непрерывно продолжали подсчёты, бормоча бессмысленные числа. Снаряды погружались в орду, разрывая демонов в клочья, высоко подбрасывая в столбах пламени оторванные руки и ноги, которые прямо в воздухе растворялись в чёрную жижу. Оружие титанов пропахивало плоть и землю, смешивая их и добавляя к туману в виде перегретого пара. – Вы слабы! – прокричал Жиллиман в лицо гниющей ужасной твари. – Ваши души бессильны в моём царстве! Вы здесь чужие! Убирайтесь назад в грязь, из которой пришли. Убирайтесь! Меч Императора мелькал вокруг него огненно-оранжевыми дугами. Все демоны, которых он касался, жалобно вопили, когда их сущности сгорали в гневе Императора. Меч являлся могучим инструментом войны против любого врага, но не было оружия лучше против Нерождённых. Наполненный силой Императора, он сжигал их в ничто, рассекая неестественные души на жалкие полосы психической энергии. Постепенно среди счетоводов Нургла распространилось понимание, что Жиллиман представляет угрозу самому их бессмертному существованию. Они дрогнули и в страхе подались назад, бормоча цифры. Жиллиман ещё сильнее рванулся вперёд, используя их страх перед собой, чтобы глубоко вклиниться во вражеские ряды. – Я несу вам конец, истинную смерть, уничтожение ваших злобных душ! В моей правой руке слава Повелителя Человечества! Вам нет здесь места! Меч рубил. Меч рассекал. Меч ревел огнём. Его прикосновение несло гибель любому демону, и они падали в ошеломляющем количестве перед Жиллиманом. Трибун Кольцюань и его воины держались близко к примарху. Они сражались отдельно друг от друга, каждого золотого воина окружала масса болезненных тел. Копья хранителей гудели в воздухе размытыми пятнами, отсекая конечности и разрубая тела. Они были воинами-индивидуалистами, следовавшими уникальными путями. Их техники принадлежали только им, и не повторялись никем, кроме них самих. По дуге вокруг облачённого в синие доспехи примарха и его золотых телохранителей сражались Сёстры Тишины. Там, куда они шли, Нерождённые вопили и умирали, их сущности распрядали нулевые поля подобных бездне душ Сестёр. Капитан Сикарий и Виктрикс Гвардия олицетворяли другую грань воинского мастерства. Если Сёстры и кустодии сражались разрозненными группами или по отдельности, космические десантники действовали единым подразделением, каждый был частью машины разрушения. Их болтеры гремели в унисон, истребляя демонов десятками. Дальше, другие космические десантники, не столь величественные, наступали крыльями клина, острием которого был Жиллиман, всё глубже погружаясь в орду и расширяя разрыв. И позади них катились сверхтяжёлые танки Ультрамара, орудия которых повергали демонов в упор, и поэтому их геральдические изображения покрывала свернувшаяся кровь и слизь распавшихся тварей варпа. Тишина стала водоворотом, а Жиллиман его центром. Гигантские мухи жужжали в небесах, их наездники бросали гнилые головы в следовавшую за танками пехоту. Жиллиман не использовал смертных воинов в своей атаке, но даже космические десантники падали, когда головы взрывались облаками прожорливых спор, даже их тела опустошали выпущенные ими болезни. Мимо промчались мотоциклы Белых Шрамов, снежная буря белых и развевающихся вымпелов. Прыгающие звери нежно облизывали танки, кислотная слюна разъедала броню и подвергала экипажи воздействию ядовитого воздуха. Варп-энергия поражала боевые машины. Нурглинги вливались в разбитую бронетехнику. Космические десантники сражались с демонами, сила которых противоречила их тщедушной внешности. Демоническая орда сдержала имперское наступление. Линии войск остановились, но не там, где шёл Жиллиман. Он пробивался вперёд, когда танки увязли под тяжестью тел и космические десантники отстали. Рядом были только Виктрикс Гвардия и Когти Императора. На полях Гекатона царило столпотворение. Когда-то братоубийственные битвы времён Ереси казались Жиллиману верхом безумия. Это было до того, как он стал сражаться непосредственно против сил, которые манипулировали его братьями, отравили их сердца и привели человечество на грань апокалипсиса. Бой с демонами означал бой с кошмарами. Они являли собой больные лихорадочные грёзы безумных и извращённых разумов, одиноких и испуганных. Каждая прихоть, каждое тёмное желание, каждая заблудшая мысль являлась семенем, которое прорастало в бурлении варпа. Легионы демонов шагали по земле Терры во время осады. Долгое время Жиллиман задавал себе вопрос, почему его отец держал тайны варпа при Себе. Он сражался с демонами так много раз, что их невозможность стала нормой. Но только после пробуждения и обнаружения Cicatrix Maledictum он и в самом деле понял то, что пытался сделать Император, что не эти твари являлись подлинными врагами его отца, а скорее их источник. Раскрытие правды о демонах усилило бы их чрезвычайно, потому что люди никогда не смогли бы больше не думать о них. Император пытался спасти человечество от ужасов разума самого человечества. Вселенная повисла на грани разрушения. Равновесие настолько сместилось в сторону зла, что Жиллиман не видел возможности склонить чашу весов в другую сторону. За пределами поля боя капризы судьбы давили на него тяжким грузом. В такие же моменты, это не имело значения. Жиллиман освобождался ото всех своих устремлений к порядку и прогрессу. Он давал выход всем своим умениям разрушения. Сражения за смертного человека – вот то, ради чего он был создан, освобождая Императора для ведения высшей войны. Робаут Жиллиман был живым оружием. Раздались взрывы, когда приказы пробились сквозь забившие вокс-частоты демонические голоса. Артиллерия пристрелялась. Штурмовые корабли ревели, сбрасывая зажигательные бомбы с идеальной точностью. Демоны играли свою адскую музыку всё громче. Теперь Жиллиман прорубался сквозь их более могучих солдат: высоких чемпионов, опустошённых гнилью полководцев, гигантских тварей с полными щупальцами пастями. Он поверг слоноподобного многоглазого зверя и прорвался к жуткому марширующему оркестру флейтистов, игравших на перфорированных берцовых костях, и волынщиков, хрипевших в живые желудки. Барабаны с кричащими лицами, плачущие колокола, все виды безумия вспыхивали перед его глазами, прежде чем огонь меча поглощал их и превращал в пепел. Жиллиман разрубил стенающего чумоносца и оказался на открытом месте. Шесть гигантских существ неуклюже окружали его. Они были разными: толстыми и худыми, грустными и весёлыми. Но все они гнили. И воняли. И несли гигантское оружие из ржавого железа и покрытой патиной бронзы. – '''''Так, так, так, не самый ли занудный сын Анафемы перед нами?''''' – произнёс один, ковыляя вперёд и занимая место их представителя. Он снял с плеча ржавый боевой цеп с замшелыми каменными черепами. – '''''Я искал тебя. Я – Септик Седьмой, седьмой повелитель седьмого поместья, и открыто говорю тебе об этом. Ни один смертный не может назвать меня и удержать в своей власти, и уж тем более не ты.''''' Залитый зелёной кровью Кольцюань ворвался в кольцо, когда Жиллиман взревел и замахнулся пламенным мечом. Септик Седьмой расхохотался и размахнулся над головой боевым цепом. – '''''Тогда давай начнём, Робаут Жиллиман''''', – сказал он. – '''''Я с нетерпением ждал этого'''''. Демоническое железо встретилось с божественным огнём. Ударная волна обрушилась на гигантов, отбросив меньших существ. Септик сжимал дымящиеся остатки своего оружия. Кольцюань звал к себе кустодиев. Вместе с ними появились Сёстры, как и поредевшая вдвое Виктрикс Гвардия. Громкие приказы воинов Жиллимана казались не важными в этом кольце плоти. Противостояние между примархом и заместителем Ку’гата приковало внимание всей вселенной. – '''''Это было интересно''''', – произнёс Септик. Он достал из-за спины огромный меч, и слизал яд с лезвия влажным покрытым язвами языком. – '''''Попробуем ещё раз, а?''''' И бой начался всерьёз.Ем