68
правок
Изменения
Нет описания правки
Почему, собственно, Лукас Трикстер не должен этого делать?
''Джош Рейнольдс,''''2017''
== ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ХЕЛЬВИНТЕР ==
— А ты будь поубедительнее, — Лукас широко и неприятно улыбнулся. — Лютокровый думал, что вокруг будет тихо, когда мы уйдем. Не могу дождаться того момента, когда мы свалим эти тела ему на колени, и я увижу его лицо.
===Глава XII. РАЗНЫМИ ДОРОГАМИ===
'''641.M41'''
Огромные твари мчались сквозь льды — горы ненормально больших мускулов, натянутых на искореженный волчий костяк, давая ему силу и непередаваемую грацию. Животные неслись сквозь стену стылого дождя, тяжело перепрыгивая через колючие груды льда. В некоторых местах на белоснежном покрывале пустошей виднелись рваные следы тектонических сдвигов и падения метеоритов. Под мощными лапами зверей лед прогибался и трескался, выпуская мощные струи студеной воды, но стая продолжала бежать вперед, и воздух был наполнен воем.
«Рейдер» темных эльдар следовал за ними, держась чуть позади несущейся стаи, и периодические выстрелы его осколковой пушки не давали чудовищам разбежаться в разные стороны. Антигравитационные поля «Рейдера» закрывали пассажиров и команду от хлещущего ливня, но не спасали от ударов бокового ветра.
— Говоришь, когда-то они были мон-кеи? — спросила Малис, не сильно заинтересованная скачущими монстрами. — Как интересно. Это какие-то неудачные попытки совершить превращение плоти?
— Скорее, поработать с генным материалом, если верить словам Джинкара, — ответил Слиск, отхлебывая из кубка. Они вместе сидели за столом на носу «Рейдера». Рядом ожидали рабы, готовые исполнить любую приходить хозяев, некоторые из них держали над столом навес, защищавший от бури.
— То, что ты видишь перед собой, — продолжил герцог, — есть результат примитивной алхимии, которую мон-кеи упорно называют «наукой». Они берут людей и делают из них монстров.
— И это без всякого умысла?
— Веришь ли, — Слиск скептически фыркнул, — абсолютно без всякого.
— Я могу в это поверить. Ты видел, на что способны люди, если оставить их наедине с их собственными изобретениями. Чертовски сообразительные обезьянки.
— Да уж, некоторые даже поумнее многих, — Слиску в достаточной мере доводилось торговать с людьми и вырезать их, чтобы знать, что они обладают некоторой смекалкой. Конечно, их смекалка не могла сравниться с его собственной, но они легко бы превзошли многих благородных архонтов из числа его окружения. Впрочем, со смекалкой или без, они все равно были не более чем дичью.
Герцог перевел взгляд за борт, наблюдая за бегом чудовищной стаи. Два других «Рейдера» держали такую же скорость, как и транспорт герцога, их антигравитационные двигатели бесшумно несли их надо льдами, а команды на их борту кричали и улюлюкали, изнемогая от жажды убийства. Джинкар вместе со своими отбросами был на одном из «Рейдеров», а Мирта командовала вторым.
Вспомнив о ней, герцог улыбнулся. Как и Малис, куртизанка была умной женщиной. Слишком умной, слишком резкой. Ей пришлось убить достаточное количество бунтовщиков с тех пор, как началась охота. Время от времени его капитаны начинали возмущаться тем, что им приходиться подчиняться той, кого они считали простой служанкой.
Несмотря на эти смерти, охота шла превосходно. Шторм стал идеальным прикрытием и добавил приятную пикантность воздушным погоням «Рейдеров» и геллионов. Наблюдение за тем, как они врезаются друг в друга или в огромные утесы, стало отдельным, пусть и скромным, развлечением.
Примитивные люди, заселившие большую часть относительно стабильных земляных массивов, были просто созданы для хорошей разминки. Эти дикари редко позволяли себе бегство, предпочитая вместо этого давать отпор. Такая храбрость часто вознаграждалась болью, страхом и отчаянием. Гости герцога атаковали их ночь за ночью, никогда не задерживаясь надолго и забирая столько добычи, сколько можно было легко унести.
Некоторые, как архонтесса Тиндрак, искали более конкретную дичь. Она и несколько других архонтов сосредоточили усилия на тренировочных лагерях космических десантников, разбросанных по долам и холмам на самом большом массиве континента. Эти «рекруты», как их называли, больше подходили для смертельных игр. Тиндрак даже придумала план, как захватить побольше рекрутов для своих арен. Слиск пожелал ей удачи, но сам не заинтересовался таким большим риском при такой небольшой выгоде. Он не испытывал нужды в этом несовершенном мясе, впереди его ждала куда более весомая добыча.
Подавшись вперед, герцог наблюдал, как его дичь загоняет сама себя до смерти. Волкообразные твари были по-своему красивы. Образец торжества функциональности над формой. То, что такие существа появились на свет случайно, лишний раз доказывало, насколько отчаянно безразлична была вселенная к своим обитателям. Жизнь в его садах станет для этих зверей куда более приятной. Если они, конечно, не передохнут в ближайшие часы.
— Как ты думаешь, как скоро кто-нибудь испортит этот твой великолепный пикник? — Малис указала веером на один из ближайших «Рейдеров».
— Как минимум, через несколько дней, полагаю.
— Не слышу в твоем голосе беспокойства.
— А с чего мне беспокоиться? — Слиск рассмеялся. — Нас уже давно здесь не будет, когда наши гости поймут масштабы того, с чем связались. — Он помотал головой. — Это не захват. Это набег. У него нет никакой цели, кроме получения удовольствия. Мы будем охотиться и развлекаться столько, сколько сможем. А потом ты вернешься к безопасной и бессмысленной жизни в Темном городе, чтобы забыться в более мелких удовольствиях.
— Значит, ты правда считаешь город, в котором родился, клеткой, Трэвельят?
— Аврелия, — вздохнул Слиск, — ты знаешь, почему я первый раз покинул Комморраг?
— Я знаю только то, о чем говорят слухи — они разлетались, как мрачнокрылы, где бы архонты не собирались вместе. Некоторые говорили, что ты один из бастардов Векта, и когда ты узнал об этом, он попытался убить тебя. Другие — что ты последний представитель древнего рода эльдари, и ты ушел, чтобы снова отстроить империю, по одному пределу за раз.
— А ты сама как считаешь, моя дорогая?
— Тебе стало скучно, — сказала Малис, помолчав. — Ты устал от одних и тех же игр на одной и той же доске. Мы играем в них так часто, что вызубрили наизусть все ходы и гамбиты.
Слиск кивнул.
— Вект правит потому, что остальные из вас так захвачены игрой, что вы ничего не видите за пределами доски. Вы не видите, что единственный способ выиграть — это просто перестать играть. — Он элегантно пожал плечами. — Ты права, конечно же. Мне было скучно. Только и всего.
— Я всегда удивлялась тому, что Вект никогда не преследовал тебя.
— А с чего бы ему меня преследовать? — улыбнулся Слиск, и Аврелия рассмеялась.
— Ах, это все объясняет. Значит, это правда. Те твои корабли не были украдены, да? Вект подарил их тебе.
— Скорее, я бы сказал, он позволил мне украсть их, — Слиск насмешливо оскалился.
— И сколько таких выскочек, как Зомилл, ты уже одурачил, а после — убил?
Слиск не ответил. Он практически видел, как вращаются шестеренки в голове архонтессы. Эти мгновения доставляли ему самое большое наслаждение — моменты озарения, когда остальные понимали, насколько он хитер на самом деле. Но, как обычно, Малис была полна сюрпризов. Вместо того, чтобы задать самый очевидный вопрос, она по-простому поинтересовалась:
— А теперь?
— Что — теперь?
— Тебе снова скучно? Трэвельят, дорогой мой, прошло несколько веков. Достаточно долгий срок, чтобы даже такой как ты успел затосковать по теням Комморрага.
— А почему тебя это так интересует?
— Ты полагаешь, — Малис развернула веер, — что я собиралась предложить тебе снова насладиться щедротами Вечного города?
— На твоей стороне, — уточнил герцог.
— А на чьей стороне лучше?
— Это полностью зависит от обстоятельств, — Слиск подался вперед. — Ты бы не пришла сюда, если бы не нуждалась во мне. Следовательно, у меня есть преимущество, — обмакнув палец в кубок, он аккуратно слизнул капли напитка и продолжил:
— За свою бытность корсаром я хорошо научился одной вещи — полностью использовать любое преимущество.
— Я не единственная, кто искал твоей помощи, верно? — Малис поудобнее устроилась на своем месте. — Сколько их было, Трэвельят?
— Как тебе сказать… все они, моя драгоценная. Все мои гости, кроме тех, которых я убил, конечно же. Им всем было что-то от меня нужно — иначе бы они не пришли.
— Конечно же. Я, правда, полагала, что ты найдешь вариант получше, чем союз с этими ничтожествами, — Малис нахмурилась. — Хотя тебя никогда нельзя было назвать разумным.
— О, ты глубоко ошибаешься, Аврелия, — рассмеялся Слиск, — ты очень глубоко ошибаешься.
Он развернулся вместе с креслом, глядя на пленников, подвешенных на рамах-агонизаторах, установленных на палубе. Рамы были изобретением Джинкара — тонкие стойки, к которым пленников сначала приковывали, а затем опутывали множеством усилителей боли, ядоиньекторов и капельниц с химикатами. Сейчас на рамах висела горстка фенрисийских аборигенов, их тела были покрыты синяками и кровоточащими рубцами. Их стоны уже утихли, и герцог отрешенно нахмурился.
— Так вот, зачем ты устроил эту маленькую вечеринку? Подразнить многочисленных просителей? — Малис на мгновение умолкла. — Или, быть может, ты хотел выявить тех, кто мог бы представлять угрозу для Асдрубаэля?
Слиск встал, вытаскивая из-за пояса нож. Малис напряглась, но взгляд герцога по-прежнему был прикован к пленникам.
— Нет. Я просто хочу воспользоваться всеми имеющимися преимуществами, — просто ответил он. — Ты права, конечно же. Мне скучно. Но это не делает меня дураком, Аврелия. Я не революционер. Вект — вполне подходящий тиран, и меня вполне устраивает, что его тощий зад надежно приклеен к его безвкусному трону. К чему мне тратить лишние силы, когда он правит мной не больше, чем я им?
— А награда за твою голову?
— По большей части это показуха. Сомневаюсь, что Вект будет горевать, увидев меня мертвым, но только амбициозные глупцы попытаются убить меня. Убивая их, я помогаю ему отделить сильных от слабых. Конечно же, своей поддержкой его тирании я гарантирую себе свободу от нее. Тебе стоит вынести из моих слов урок, честно тебе скажу, — Слиск указал ножом в сторону Малис, и та помрачнела.
— Решил, что можешь поучить меня осторожности?
Слиск усмехнулся и повернулся к пленным.
— Я бы никогда не подумал, что могу чему-то тебя научить, моя дорогая, — Слиск рассек человеческую плоть и недовольно цокнул, когда пленник задергался. — Стой смирно. Как я, по-твоему, смогу закончить этот станц, если ты будешь так извиваться?
— За тобой должок, — проговорила Малис, скорее утверждая, чем спрашивая.
— Мы ничего друг другу не должны, и я не вижу никаких причин рисковать головой, служа твоим интересам. Будь ситуация другой, я бы, пожалуй, позволил бы связать себя узами чести.
На этот раз была очередь Малис недоверчиво хмыкнуть.
— Что ты знаешь о чести, Трэвельят?
Он резко развернулся — нож все еще был в его руке, и веер в руке архонтессы щелкнул, останавливая лезвие, метившее ей в лицо.
— Ты посмеешь? — прошипела Аврелия, поднимаясь на ноги, не отрывая от него взгляда — и тут же остановилась, заметив, как напряглись Слег и остальные сслиты. Их пустые глаза следили за ней с животной настороженностью. Сухой треск их чешуи, трущейся о палубу, был таким же хорошим предупреждением, как и шелест клинков, покидающих ножны.
— Аврелия, конечно же я посмею. Я — герцог Трэвельят Слиск. Я танцевал с демонессами на обшивке умирающих кораблей, я вырезал сердце у вернорожденнного князя на глазах его кабала. Я водил за нос тирана не единожды, но дважды, и каждый выходил сухим из воды. И знаешь, почему?
— Потому что он оказывает тебе милость, — ответила Малис.
— Потому что я служу определенной цели, как и ты. Не позволяй своим амбициям закрывать от тебя реальное положение дел, Аврелия. Ты не хуже меня знаешь, что Вект позволил тебе прожить столько лет не из привязанности или страха, но потому что ты была ему полезна.
Прежде, чем Малис успела ответить, один из членов экипажа закричал, куда-то указывая. Слиск рассмеялся и вернулся на нос «Рейдера», забирая поданную рабом осколковую винтовку — такую же острозубую красавицу, каким было все остальное его оружие. Рукоять была отделана костью и золотом, а дуло покрывал роскошный спиральный орнамент, вырезанный собственной рукой герцога. Эта идея пришла ему во сне, и он постарался воплотить ее в металле.
— Что там такое? — спросила Малис, оборачиваясь.
— Мы наконец-то загнали их в угол, — герцог вскинул винтовку, прицеливаясь куда-то вниз. Чудовищных волков загнали в тень каменного кливажа, возвышавшегося надо льдами. Такие маленькие каменные островки торчали над замерзшими морями, как надгробия. Конкретно этот кусок сильнее всего походил на два лезвия топора, воткнутых рядом в лед.
Остальные рейдеры обогнали стаю, перерезая ей путь. Волкообразные твари сбились в кучу посреди заледеневших камней и зарычали на изящные корабли, кружившие над ними словно хищные птицы.
Слиск прицелился в одно из чудовищ, когда оно выпрыгнуло из укрытия и бросилось в зазор между двумя «Рейдерами», и выстрелил. Оно страдальчески взвыло и споткнулось, кубарем прокатившись вперед и оставляя за собой кровавый след.
— Ха! Ну-ка спускайте нас, — Слиск поднял винтовку и широко улыбнулся, довольный собой. Не так-то просто было попасть в движущуюся мишень в таких условиях. Ветер усилился и снег повалил еще гуще. «Рейдер», поплывший вниз, слегка покачивало, но Слиск не обращал на это никакого внимания.
Они с Малис спустились на землю мгновение спустя. Лед негромко потрескивал под ногами герцога, пока тот шел к раненному зверю. Несмотря на рваную рану в боку, у монстра еще оставались силы бороться. Осколки разорвали его плоть, и Слиск разглядел бледную полоску кости среди обрывков мышц и кожи. На камнях завыли остальные чудовища, но воины герцога продолжали стрелять из осколкового оружия, не давая им покинуть убежище.
Волкообразное нечто было крупнее Слиска раза в два, и от него несло закисшей кровью и испорченным мясом. Животное заскулило, пытаясь встать и снова броситься в бой, и с его тупой морды закапала кислотная слюна. Скулеж перешел в сдавленный рык, и тварь, тяжело приподнявшись на лапах, направилась к герцогу. Нечеловеческие мышцы сокращались, когти, похожие на ножи, вонзались в лед. Животное бросилось вперед, и в его желтых, широко распахнутых глазах не было ничего, кроме дикой ярости.
Слиск рассмеялся и собрался выстрелить, но тварь оказалась слишком быстрой. Она набросилась на него, отталкивая прочь, и лед угрожающе затрещал, когда герцог тяжело рухнул на землю. Чудовище оскалилось, и Слиск пихнул ствол винтовки между острыми зубами. Он услышал крики и увидел, как его воины бегут по льду на помощь.
— Прочь! — рявкнул он, отпихивая оскаленную морду. — Это моя охота — мое убийство!
Силы покидали чудовище с каждой каплей крови, и Слиск, все еще сжимая в руках винтовку, поднялся на ноги. Тварь с рычанием отшатнулась.
Резко повернув голову, она вырвала винтовку из рук герцога и отшвырнула в снег. Слиск отпрыгнул, на мгновение вспомнив про пистолет-разжижитель, но тут же отказался от этой идеи. Вместо этого он вытащил клинки, и камни душ на поясе одобрительно засверкали.
Тварь с ревом прыгнула вперед, и Слиск нырнул вниз, рассекая ей брюхо обоими мечами — и та рухнула, путаясь лапами в собственной требухе. Взвыв, как умирающий человек, она развернулась — быстрее, чем он мог ожидать от нее в таком состоянии, — и щелкнула челюстями, поймав кружившего вокруг нее Слиска за плащ. Он рассек ей морду и она захлебнулась своей кровью. Тварь сопротивлялась, кидалась на него, по крупицам оставляя свою жизнь на льду, а он то бросался к ней, то отступал назад, рассекая ее мохнатую шкуру и резал ее на части даже тогда, когда она с рыком атаковала.
Пока герцог мучил чудовище, его воины радостно кричали — они наслаждались подобными зрелищами. Слиск позволил себе покрасоваться, оттягивая момент убийства и позволяя им испить агонии зверя. Тот еще в достаточной степени оставался человеком, чтобы смутно понимать, что с ним происходит, словно боль пробудила в нем то, что уже давно было утеряно. Звуки, отдаленно похожие на слова, полились из его слюнявой морды, смешиваясь с хриплым рыком. Просил ли он о чем-то Слиска или же наоборот, проклинал его, герцог не понимал и не особо переживал об этом.
Он закончил свой смертельный танец с мастерством, от которого у зрителей перехватило дух. Волкообразный монстр из последних сил, или, скорее, из чистого упрямства, рванулся вперед — и Слиск, развернув клинки, вонзил их в светящиеся волчьи глаза, заставляя их злобное сияние угаснуть навеки. Огромный механизм, состоящий из одних мышц и звериной ярости, обмяк, и лишь едва заметный вдох возвестил о наступившей смерти.
Слиск картинным жестом выдернул мечи, и взметнувшиеся капли крови на мгновение окружили его, как темный нимб. Он низко поклонился, принимая восторженные аплодисменты как должное. Слег и несколько его чешуйчатых товарищей, обнажив клинки, скользнули к телу, готовые снять с него шкуру и выпотрошить брюхо. Измененные органы чудовища будут уникальным блюдом, а из шкуры выйдет неплохой плащ. Оставив змеелюдов заниматься их делом, Слиск зашагал обратно к камням, где ежилась остальная стая.
Джинкар ждал его там же.
— Да, определенно, эти идеально подойдут, — проговорил скрюченный ткач плоти, пока его бракованные слуги сдерживали стаю с помощью множества всевозможных приспособлений — шоковыми дубинками, шипастыми сетями и нейро-цепями. — В них кроется огромный потенциал, связанный волею обстоятельств. Они сами по себе практически произведения искусства, — Джинкар смерил внимательным взглядом рычащих монстров, клацающих зубами. — О, сколько же великих чудес я смогу сделать из таких исходников…
— И я жажду увидеть эти великие чудеса, Джинкар. Чудеса и чудовищ, каких еще не видали ни одни глаза. Уникальных и совершенно непохожих друг на друга. — Слиск похлопал гемункула по спине, едва не заставив того согнуться. — Я хочу чего-нибудь экстраординарного, за что можно было бы запомнить эту охоту. — Он испытующе посмотрел на Джинкара. — Справишься?
— О, безусловно, милорд, — поспешно кивнул Джинкар. — Ради вас я буду мучить свою музу, пока она не перестанет дышать.
— Вот такие ответы я и люблю, — Слиск улыбнулся. — Да, кстати, как поживает твой бывший хозяин? Я так понимаю, Сглаз завел себе собственных домашних животных?
— О, да, — Джинкар склонил голову, — несколько примеров измененной матрицы, деградировавших меньше остальных. Они все еще бьются в агонии этой нелепой трансформации в более продвинутую форму жизни — уже почти не мон-кеи, но еще не сверхлюди. Их разумом движут инстинкты. Легкая добыча для Кзакта и его болегенераторов…
То, что Кзакт заинтересовался такой добычей, не удивляло. Владыка Сглаза не очень-то жаловал сложные задачи. И все-таки, Слиску нравилась его изобретательность — Кзакт умел сотворить из плоти и костей такое, что мало кому удавалось. Вот почему герцог позволил Джинкару настоять на приглашении Кзакта. Тот факт, что с помощью этого подарка гемункул, вне всяких сомнений, рассчитывал проторить себе обратный путь к милости ковена, герцога не волновал.
— Хорошо, хорошо… — проговорил он. — До тех пор, пока всем весело, да?
Мирта стояла на льдине, наблюдая, как отбросы Джинкара затаскивают последнюю из рычащих тварей в трюм «Рейдера». Шоковые дубинки потрескивали, пока бракованные ударами загоняли чудовищ в шипастые сети и затем тащили их по посадочным аппарелям. Некоторые из рабов Джинкара были убиты в процессе погрузки, но там, откуда они появлялись, их всегда было в избытке.
Монстров должны были переправить в ямы в основном лагере — там они присоединятся ко всем остальным пленникам, которых в большом количестве набрали Слиск и его гости с того момента, как прибыли на Фенрис. Мирта вспомнила о людях, скорчившихся в вонючих клетках в ожидании клеймения и оправки на борт «Нескончаемой Агонии». Волкообразным чудовищам была уготована иная судьба, отличная от судьбы остального мяса. Слиск наверняка захочет оставить их себе — он просто обожает свою коллекцию монстров.
Мирта едва заметно нахмурилась. Слиск был страстным коллекционером — Слег и его чешуйчатое племя, Джинкар и его бракованные уроды, разношерстное сборище всевозможных отбросов, перебежчиков и психов, которые составляли его флот…
Сама Мирта, в конце концов — некоторые представители дворянства Вечного города считали ее сестер отродьями, атавизмом эпохи старых культов наслаждения, которые, как все думали, обрекли предков этих дворян на сумрачное существование.
И, может быть, они были правы.
Мирта отогнала эту мысль прочь. Ей не хватало склонности к гедонизму, свойственной многим ее сестрам. Она предпочитала клинок отравителя танцу куртизанки. Возможно, именно поэтому ее подарили Слиску.
В наказание.
Мирта сжала зубы, и ее пальцы легли на рукоять клинка.
Внимание куртизанки привлек взрыв хохота, и она покосилась на стоящую неподалеку группку корсаров. Те были одеты в разноцветные шелка, а их броня была скорее декоративной, нежели практичной. Они наблюдали за Миртой, и она почти не сомневалась, что они смеялись непосредственно над ней.
Она плавно вытащила осколковый пистолет и выстрелила. Лед у ног корсаров раскололся, взметнув фонтан брызг, покрывших броню насмешников. Те шарахнулись в стороны, а их смешки превратились в испуганные крики. Мирта обольстительно улыбнулась и убрала пистолет. Корсары отвернулись от нее, пытаясь состроить хорошую мину при плохой игре, и Мирта любезно позволила им это — она и так уже убила троих капитанов, не считая Какарот, двух архонтов, и в придачу к ним с полдюжины рядовых корсаров и вернорожденных чистоплюев. Некоторые, как Какарот, пытались убить ее саму, некоторые оскорбляли Слиска, как в лицо, так и за спиной. По крайней мере, один из них совершил тяжелейший из всех грехов, осмелившись выбрать наряд, отдаленно напоминающий тот, который был надет в тот день на герцоге.
Все они умерли — одни от яда, другие от клинка. Еще одного сразили клинки его собственной команды. Роль палача была одной из многих обязанностей, которые Слиск возложил на нее с момента прибытия на Фенрис. Помимо этого, ей было поручено организовать лагерь и превратить поселения мон-кеи в благоустроенные охотничьи угодья. Мирте пришлось потрудиться, чтобы несколько десятков разношерстных ловчих отрядов поддерживали хоть какую-то связь друг с другом несмотря на помехи из-за бури.
Мирта наблюдала, как рабы с подносами, полными еды и напитков, расхаживают между смеющихся корсаров. Темные эльдар веселились, несмотря на ветер и снег. Запах крови все еще висел в воздухе, а улов получился богатый. Мирта отвернулась от смеющихся и пошла прочь, туда, где сслиты свежевали тушу убитого герцогом чудовища.
Она раздраженно посмотрела на труп. Если это было лучшим, что только мог выродить этот мир, эта охота станет для нее сплошным разочарованием.
— Ты надеялась, что оно убьет его.
Мирта развернулась, и стоящая за ее спиной Малис взмахнула веером.
— Не отрицай этого, куртизанка. Я видела, какой азарт вспыхнул на твоем лице, когда этот зверь попытался разорвать ему глотку. Остальные, может быть, и следили за битвой, но я наблюдала за тобой.
— И что с того? — вызывающие вскинулась Мирта, постучав пальцами по рукояти клинка. — Он знает, что я жажду его смерти, поэтому если вы хотите меня в этом обвинить, то увы, вы опоздали, миледи.
— Ваше сестринство всегда гордилось своей мудростью, — Малис скептически цокнула языком. — Но в вопросах вроде этого вы — сущие дети. Слиск — не архонт из Нижнего Комморрага, правящий малочисленным кабалом, с потребностями, превышающими возможности. Его называют Змеем не просто так. Он аморальный, беспринципный, лишенный изъянов… Если даже Вект не сумел убить его, то кто в этом мире сможет?
— В таком случае, что вы предлагаете? — Мирта помрачнела.
— Предлагаю? — Малис рассмеялась. — Ничего. У тебя нет ни малейшей надежды. Прими свою судьбу или прыгни в пасть волка, если она тебя настолько не устраивает.
Пальцы Мирты сжались на рукояти клинка. Она с трудом удерживалась от того, чтобы вытащить его и наглядно показать Малис, насколько ее не устраивает ее судьба. Но в лице архонтессы было что-то, что заставило ее остановиться.
— Ты не понимаешь меня, куртизанка, — тихо продолжила Аврелия. — Да, я дразню тебя, но вовсе не из-за жестокости. Скорее, ради того, чтобы показать тебе недостатки твоего плана. — Она усмехнулась. — Конечно, я помогу тебе, если ты позволишь.
— Я думала, он нужен вам живым, — ответила Мирта.
— Мне нужно, чтобы он задолжал мне, — поправила ее Малис. — Он слушает тебя, но не слушает остальных. Он делает это, потому что считает, что ты не представляешь для него угрозы. Ему известно твое тайное желание, и это делает его самонадеянным. Поэтому я помогу тебе вернуть его с небес на землю.
— Но не убить?
— А разве это убийство принесет кому-то пользу? — Малис улыбнулась и посмотрела на труп чудовища. — Нет. Ты ведь не хочешь, чтобы эта тварь умерла, милая. Ты хочешь ''укротить'' ее.
===Глава XIII. ВСПУГНУТАЯ СТАЯ===
'''641.M41'''
Тоннель был слишком узким — особенно для тех, на чьи плечи давила такая ноша.
— Честно говоря, я себе это несколько по-другому представлял, — заявил Хальвар, поправляя бочонок мьода, прицепленный к его спине аккурат под силовым ранцем. Вместо вкуснейшей янтарной жидкости в нем покоилось изуродованное тело одного из их противников.
На мгновение Лукас подумал о тех опивках, что плескались на дне бочонка — теперь их уже никогда не допьют. Но он тут же отогнал эту мысль подальше — о некоторых вещах было слишком больно думать.
— Они вряд ли впустят нас обратно без убедительных аргументов. А сейчас каждая минута на вес золота, — Лукас похлопал по своему бочонку, точно так же наполненному мертвым мясом, и тот неприятно булькнул. — К тому же, в мьоде они не будут сильно вонять.
— Мы их маринуем. А могли бы просто допить эти остатки.
— Ну, по крайней мере, мы их после этого не съедим, — отрешенно заметил Лукас. — Хотя, думаю, могли бы и съесть.
— Нет.
— На мой взгляд, сжечь их — значит, впустую выкинуть столько мяса.
— Нет.
— Хальвар, где твоя жажда приключений? — не выдержал Лукас. — Новый опыт — это то, для чего вообще нужно жить.
— Не нам. Я просто убиваю ксеносов, а не ем их, — нерешительно возразил Хальвар. — Кроме орков в некоторых случаях. Очень редких случаях, — поспешно добавил он.
— Тут нечего стесняться, щенок. Мы все ели орков, кто-то раньше, кто-то позже. Жареные они ничего так, — Лукас сосредоточился на поворотах узкого неровного коридора. Этот проход возник естественным путем, из-за тектонических сдвигов, погоды или, может быть, какой-то древней катастрофы. Одна из тайных троп, по которым волки и другие звери обычно проскользали в Этт.
Конкретно эта тропа вела в рефектории. От мысли о том, чтобы воспользоваться главными воротами, Лукас отказался сразу — Лютокрового и остальных ярлов нужно было предупредить о вторжении ксеносов, но они не намерены были ничего слушать, и Лукас не мог их за это винить.
Тоннель неожиданно свернул в тупик, тонкий круг света выхватил из мрака грубо обтесанные стены. Лукас прижался к каменной поверхности, медленно водя по ней рукой.
— Когда я обнаружил этот тоннель, пришлось повозиться, чтобы быть уверенным, что никто другой его не обнаружит, — проговорил он.
Щелкнули невидимые переключатели, и облицовка содрогнулась. Круг света стал шире, заскрежетали сдвигаемые камни. Лукас поднял кусок стены и отодвинул в сторону.
Вышедших из тоннеля десантников окутало горячим воздухом рефектория. Лукас глубоко вдохнул, наслаждаясь смесью ароматов готовящегося мяса и специй с иных планет. Хотя мясо часто жарили над большими кострами, пылавшими в центре каждого зала собраний, этот процесс был скорее данью традиции, чем действительно способом приготовления. Подавляющую часть блюд готовили в рефекториях уверенные руки доверенных людей.
Мало кто из собратьев Лукаса заглядывал сюда — мешанина запахов с легкостью могла побороть нюх Серого Охотника, не говоря уже о Кровавых Когтях, если только они не были к этому готовы. От открытых печей исходили волны жара, а воздух был наполнен естественным шумом любой кухни — стуком ножей, грохотом сковородок, гулом множества голосов, криков и кряхтения.
Здесь были слуги, для которых эти рефектории были всем их миром. Пламя печей было солнцем, а воды, которые выкачивались из ледяных массивов под Клыком и заливались в цистерны, были их океанами. Лоботомизированные машины-невольники сновали по лабиринту между кухонными столами, склонялись над промышленными сервировочными конвейерами.
Лукас водрузил кусок стены на место, пользуясь трещинами, с умом выделанными в камне. Обломок со скрежетом встал в проем.
— Вот так, — удовлетворенно кивнул Лукас, отходя прочь.
— И о скольких же таких проходах ты помалкиваешь? — спросил Хальвар.
— Их больше одного, — усмехнулся Лукас, приглашающе махнув рукой, — идем. Нам сюда.
Они поспешили вперед, лавируя между кухонными столами, но когда они почти добрались до двери, сзади раздался женский голос:
— Вы не должны здесь находиться, милорды.
Лукас замер, затем сконфуженно повернулся.
Женщина была высокой для неаугментированного человека, с острыми чертами лица, бледная как тот, кто никогда не видел солнца. Ее серебристые волосы были крепко стянуты в прическу, по одной стороне лица и шеи вились бледно-голубые татуировки. Женщина смотрела на воинов так, словно они были обычными поварятами, просто очень большими.
— Берла! — Лукас вяло улыбнулся. — Надо же, какая неожиданность!
В юности Берла была хорошенькой — и оставалось такой же, хотя теперь ей приходилось старательнее работать над внешностью. Неаугментированные люди были красивы своей, особенной красотой. Чем старше они становились, тем интереснее становилась их внешность — в отличие от Влка Фенрика, которые с возрастом все сильнее напоминали волков. Вернее, что еще хуже, одного и того же волка. Тень их генетического отца протянулась сквозь тысячелетия, накрывая все поколения, что жили и умирали в это время. Но был и такой тип смертных, который никогда не переставал очаровывать Лукаса.
Он шагнул вперед, не обращая внимания на слуг, бросившихся врассыпную с его пути. Берла не пошевелилась. Она выросла на кухнях, также, как ее мать и бабка и предыдущие семь поколений непрерывного рода хозяек очага, чье слово в рефекториях было законом.
— Милорд, — проговорила Берла, — прошло немало циклов с тех пор, как вы последний раз посещали мои кухни. Чем мы заслужили такую честь?
— Просто мимо проходили, честное слово, — ответил Лукас, нависая над ней.
— А это что? — спросила она, указывая на контейнер у него за спиной. В ее тоне почти не было уважения. Любой другой Космический Волк без промедления бы убил ее за оскорбление, но она знала Лукаса не первый день — он редко обижался, даже тогда, когда его действительно хотели обидеть.
— Что «это»? — Лукас отступил назад, округляя глаза.
— У вас на спине, милорд.
— А что, у меня на спине что-то есть? — Лукас удивленно повертелся, пытаясь заглянуть себе за спину. Берла даже не улыбнулась.
— А ты воняешь, — она перевела взгляд на Хальвара. — Что в бочонке?
Хальвар оглянулся по сторонам, явно растерявшись. Его пальцы теребили висящие на доспехах тотемы. Лукас сообразил, что в помещении стало значительно тише — взгляды всех невольников в рефектории были прикованы к ним.
— У тебя есть полное право рассказать кому-нибудь о нас, — вздохнул Трикстер.
— Я смертная рабыня, — Берла пожала плечами, — кто я такая, чтобы делиться с кем-то своими мыслями о том, куда и когда решит пойти Небесный Воин?
— Ты — королева, а это — твое королевство, — ответил Лукас, опустив на нее взгляд, — до тебя оно принадлежало твоей матери, а до нее — ее матери. Если ты заговоришь, ярлы выслушают тебя, неважно, понравится им это или нет. — Он кивнул на Хальвара. — Даже Кровавым Когтям хватает мозгов бояться тебя.
— А если они поймают вас здесь, они изобьют вас до крови. Обоих, — Берла удостоила Хальвара хмурым взглядом. — Он втянет вас в неприятности, милорд, — она усмехнулась и отвернулась. — Я ничего не видела.
Повинуясь ее жесту, рабы расслабились и вернулись к своим обязанностям.
— Видишь? — Лукас улыбнулся, глянув на Хальвара. — Я же говорил тебе, что все будет в порядке.
— Проваливайте из моего рефектория, милорды, — добавила Берла, не глядя на них. — Очень сложно ничего не видеть, пока вы упорно продолжаете тут стоять и рычать друг на друга.
— Да, точно, мы сейчас уходим. Ты ничего не видела! — Лукас скользнул к двери, прихватив по дороге кусок мяса, и откусил от него, прежде чем кинуть Хальвару. — На, поешь, щенок. Такие вещи лучше делать с полным брюхом.
Они поднялись в Ярлхейм тайными тропами и заполненными водой переходами, избежав встречи со всеми, кроме нескольких удивленно замерших невольников и сервитора, проводившего их пустым взглядом.
Когда они наконец добрались до огромных дверей, ведущий в пиршественный зал Лютокрового, шум веселья заполнил коридор, как могучий бурлящий поток.
— И как мы туда попадем незамеченными? — Хальвар нахмурился.
— А никак, — откликнулся Лукас и вскинул бочонок на плечо. — Давай-ка лучше испортим им весь праздник! — не дожидаясь ответа, он подошел к дверям и пинком заставил их распахнуться. Под эхо оглушительного грохота Лукас прошел между столов к высоким сиденьям, на которых располагались ярл и его таны. Хальвар спешил за ним следом.
— Привет тебе, ярл Лютая Кровь! — воскликнул Лукас. — Вижу, твои волосы снова отросли.
Воины с недоуменным рычанием тяжело поднялись на ноги. Крики и рев эхом откликнулись под сводами зала. Лицо Лютокрового потемнело от гнева, и он встал из-за высокого стола.
— Ты посмел показаться здесь после того, как я изгнал тебя прочь? — проревел он, отмахиваясь от предупреждающего прикосновения Буревестника.
Лукас улыбнулся, поймав взгляд рунного жреца. Буревестник был ничуть не удивлен его появлением — возможно, духи велели ему ждать неприятностей.
— А ты что, сомневался, что я посмею? — поинтересовался Лукас, снимая с плеча свою ношу. Откупорив бочонок, он вывалил тело прямо на стол. Лютокровый брезгливо взрыкнул. Лукас ухватил труп за волосы и поднял голову повыше, чтобы ярл мог как следует рассмотреть ее.
— По крайней мере, на этот праздник я пришел с подарками, видишь?
На зал опустилась тишина. Лютокровый подался вперед, рассматривая труп.
— Где ты нашел эту мерзость?
— В густом лесу, рядом с краем моря.
— Это невозможно.
— И тем не менее, вот они, — Лукас уселся на край стола и оторвал кусок еще дымящегося мяса с одного из блюд. Он задумчиво разжевал его, вертя в руках окровавленную кость. — И это — не единственные. Они, похоже, заполонили леса, как паразиты в брачный период, — он помахал рукой, и Хальвар вытряхнул на пол содержимое своего бочонка.
— Хельвинтер заглушает планетарную связь, — обеспокоенно проговорил Буревестник, — и если они смогли проскользнуть сквозь флот системы… — он умолк.
— Они могут быть где угодно, — прорычал Лютокровый, поворачиваясь. — Собери ярлов. Скажи им, что я жду их в Зале Круга. А ты, — ткнул он пальцем в Лукаса, — идешь со мной.
Зал Круга располагался на самой вершине Клыка. Это было место собрания богов, где Великий Волк и Волчьи лорды собирались на военные советы. Зал опоясывало огромное кольцо каменных плит, тянущихся из центра. Великий Круг иллюстрировал организацию ордена, и на каждой плите был нанесен символ одного из Волчьих лордов.
Каждая из плит была размером с боевой танк, и на ней помещался не один десяток воинов, когда того требовали обстоятельства. Только на одной из них не было никаких пометок, и все собравшиеся в зале упорно игнорировали ее. Все, кроме Лукаса, который решил встать на нее, зная, как неуютно от этого себя будут чувствовать остальные.
Для того, чтобы собраться, ярлам не потребовалось много времени. Они были благодарны любой возможности развеять тоску. Все они старались не встречаться взглядом с Лукасом, кроме Погибели Кракенов — тот коротко кивнул Лукасу, войдя в зал.
Они зарычали и заревели, когда узнали, какие новости им принес Трикстер.
— В это почти невозможно поверить, — проговорил Погибель Кракенов. — Они наглые, эти ксеносы. — Он обвел залу взглядом. — Какая им выгода нас так испытывать?
— А это имеет значение? — презрительно откликнулся Красная Пасть. — Они посмели это сделать, а значит, должны умереть.
Остальные согласно заворчали.
— Они поступили так же с Чогорисом, давным-давно, — вставил Буревестник, опиравшийся на свой посох. Он был единственным присутствовавшим здесь рунным жрецом, но говорил за них всех. — Они многое украли у наших братьев, целые поколения их племен и потенциальных рекрутов. Мы не можем позволить, чтобы здесь случилось то же самое. Чего бы нам это не стоило, мы должны сохранить будущие поколения.
— Мы должны выследить их и раскрасить снег их мозгами, — прорычал Красная Пасть, ударяя кулаками по столу. Камень треснул, и он ударил еще раз. — Ободрать с них кожу и сделать тотемы из их костей.
— Красная пасть дело говорит, — прорычал Горссон, — мы должны спустить стаи и вышвырнуть их из сердца мира, — он перевел взгляд на Лютокрового. — Ты держишь Этт, брат. Но дай лишь знак, и мы бросимся вперед и снег окраситься кровью.
— Согласен, — ответил Лютокровый, оглядевшись. — Четыре полных Великих роты готовы защищать Фенрис, но пришедший враг не знает правил честной войны. Они не позволят нам втянуть их в открытое сражение. Поэтому мы должны выйти на охоту. — Он резко взмахнул рукой, очерчивая невидимую схему. — Одна рота останется в Клыке, готовая отправить подкрепления туда, где они понадобятся. Она будет дожидаться момента, когда когти Хельвинтера выпустят наши коммуникации — флот системы необходимо предупредить.
— И кто останется в Клыке? — взрыкнул Красная Пасть. Лукас мог с уверенностью сказать, что Бран уже готов заспорить. Ярл в упор посмотрел на него, и в этом взгляде читался вызов.
— Я, — отрезал Лютокровый, — кто-то должен координировать вашу работу. Я этим займусь.
Остальные ярлы одобрительно зарычали, уважая его жертву, но Лютокровый пренебрежительно отмахнулся.
— Буревестник прав, — продолжил он, — мы должны спасти Фенрис и его людей, остальное не имеет значения. На просторах вселенной есть много славы, но нет другого Фенриса.
— Хорошо сказано, — буркнул Погибель Кракенов.
— В кои-то веки, — ввернул Красная Пасть.
Лютокровый проигнорировал это замечание.
— Разделите ваши роты так, как сочтете нужным. Защищайте, что сможете. Мстите за то, за что нужно мстить. Пусть ни один ксенос не переживет нашей ярости. Скормите их ветрам и волнам, как и надо поступать с подобной мразью, — Лютокровый поднялся на ноги. — Это наше место. Наша территория. Мы наглядно объясним им, как глупо пытаться украсть мясо у волка из пасти.
Волчьи лорды разразились согласными криками, по столу загрохотали кулаки. Когда принималось окончательное решение, они больше не медлили. Они учуяли запах и теперь будут идти по нему, пока не испробуют крови. Конечно, учитывая то, с каким врагом им пришлось столкнуться, охота может занять больше времени, чем они надеялись. Лукас рассмеялся, представив себе Красную Пасть, рыщущего наугад сквозь бурю, гоняющегося за тенями.
— Считаешь это смешным, Трикстер? — спросил Буревестник. Он и Лютокровый остались в зале, когда все разошлись. — Думаешь, это хорошая шутка?
— А если я так и думаю? — вскинулся Лукас.
— Умрут невинные, — Буревестник нахмурился.
— Невинные умирают на этой планете каждый день. Ты и твои собратья порядочно на это насмотрелись.
— Достаточно, — вмешался Лютокровый, прежде чем рунный жрец успел ответить. — Идем со мной, Страйфсон. Я хочу поговорить с тобой, как воин с воином.
Поколебавшись мгновение, Лукас последовал за Лютокровым. Волчий лорд подвел его к огромному кострищу, согревавшему залу. Оно располагалось под углом к дальшей стене. Во время пиршеств над ним иногда жарилось мясо. Лютокровый посмотрел на языки пламени.
— Твои остроты кололи одного из твоих немногих союзников в этой цитадели, — заметил он.
— Он мне не союзник, — ровно ответил Лукас, — он служит другому. — Он улыбнулся. — Ты ведь знаешь, что это старик Зовущий Бурю был тем, кто испытывал меня? Владыка Рун и Убийца с самого начала по уши зарылись в мои делишки.
— Думаешь, ты такой один? — поинтересовался Лютокровый. — На всех нас давит груз судьбы, Трикстер. Мы — герои ненаписанных саг, и наши души пришли в этот мир за славой. Даже твоя.
— Ты что, разглядел это в пепле и искрах?
— Когда я был ребенком, я слышал голоса в пламени, — негромко ответил Лютокровый, — некоторые из них кричали, некоторые пели. Я думал, что голоса умерли вместе со старым мной. Но они вернулись и стали в два раза громче. В пламени есть нечто. Сила. Она поднимается и опадает. Более того, каждое пламя разгорается на одном и том же месте. Все связано — и эти связи я и вижу, — он поднял взгляд на Лукаса. — Калейдоскоп мгновений, пепел от будущих костров, которые еще не зажглись. Я видел и твое пламя, Лукас.
Лукас почувствовал, как по спине пополз холодок. Несмотря на все его шутки в адрес предполагаемого дара Лютокрового, он знал, что в в этих предположениях есть доля истины.
— Я видел твой вюрд в языках пламени, Трикстер.
— Я знаю свой вюрд, ярл. И я уже ему следую.
— Даже ты не настолько заносчив, чтобы на полном серьезе считать, что ты способен выбирать собственную судьбу, Страйфсон. Ты притворяешься ниткой, выбившейся из мотка, делаешь вид, что тебе нигде нет места. Но мы оба знаем, как обстоят дела на самом деле, правда?
— Я знаю только то, что ничего не знаю.
— Тогда знай — твоя нить скоро оборвется, — тон Лютокрового был серьезен, но глаза весело сверкали. — Я видел в пламени, как разорвалось твое сердце. Ты умрешь, и это будет славная смерть. Твое имя вечно будет жить в залах Этта, ты будешь героем для тех, кто придет после тебя. — Он подался вперед, довольно оскалившись. — Ты умрешь, и мы забудем о Шакале. Запомнят только сагу о Лукасе-герое.
— Так быть может, ты сам перережешь мою нить, ярл? — Лукас посмотрел на него в упор и приглашающе развел руки в стороны. — Ну давай же, перережь ее. Съешь мои сердца, раскинь мои кости, чтобы они направили тебя к более радостному будущему, если хочешь.
— Ты сердишься, Страйфсон. И все же, такова судьба. — Лютокровый рассмеялся. — Хотя мне и не к лицу признаваться в этом, но моя душа полна радости. Я боялся, что один из нас однажды свернет тебе шею в порыве ярости, но, похоже, рунные жрецы были правы. Тебя ждет могучий вюрд, и я думаю, что его час скоро, наконец-то, настанет.
Лукас напрягся, когда гнев разлился по его венам словно кипящая магма. Ему хотелось броситься вперед, вонзить клыки, проучить Лютокрового как следует. Жажда убийства кипела так яростно, что он невольно оскалился.
Лютокровый продолжал смеяться, хотя Лукас и знал, что Волчий лорд может учуять вскипающую в нем ярость. Лютокровый махнул рукой, рассекая танцующие языки пламени, заставляя их взметнуться выше, свернуться в странные, искрящиеся фигуры.
— Это даже почти правильно, что его время пришло именно сейчас, перед лицом таких противников, как эти скользкие твари. Они почти такие же коварные, как и ты. Возможно, даже коварнее тебя. Возможно, ты наконец-то встретил противников себе по руке. В этом нет ничего постыдного. Моркаи крадется за нами всеми, от мала до велика.
Лукас взрыкнул и отвернулся от пламени, заставляя себя успокоиться. Его пальцы сжались в кулаки, и он крепко прижал их к бокам. Лютокровый молча наблюдал за ним, и его янтарные глаза отражали сияние пламени.
— Ты пытаешься уязвить мою гордость, — проговорил Лукас, — поймать меня в очередную ловушку слов, как делал раньше.
— Оружие из твоего собственного арсенала, — откликнулся Кьярл. — Это сработало?
— Что ты хочешь от меня?
— Я хочу усмирить тебя, Страйфсон, — улыбка Лютокрового погасла. — Я не испытываю к тебе ненависти, брат. Но я совсем не понимаю тебя. В тебе есть все, чтобы стать славным воином, достойным службы в Волчьей гвардии любого из ярлов. Даже в той, что в роте Великого Волка. Сам Гримнар часто говорил о твоих талантах. И все же ты предпочитаешь оставаться… вот этим.
Лукас перевел взгляд на пламя.
— Таков мой вюрд, — ответил он после долгого молчания. Лютокровый посмотрел на него и, наконец, коротко кивнул.
— Так говорит Буревестник. А огонь говорит, что ты умрешь, и ты должен умереть. Но в этой смерти есть смысл. Ты предупредил нас о врагах, прячущихся под самым нашим носом, и мы изгоним их из наших земель. Ты изгонишь их.
Лукас поднял на него глаза.
— Я? — медленно улыбнулся он.
— Я выпущу в поле стаи, в том числе и твою, — Лютокровый кивнул. — Это мой подарок тебе, на день твоей смерти. Свобода — свобода бегать и охотиться там, где пожелаешь. Обрати свои хитрости против них, Шакал. Заставь их пожалеть о той секунде, когда они решили вторгнуться в наши охотничьи угодья. Я думаю, это приведет тебя к гибели, но подозреваю, что ты не откажешься.
Лукас расхохотался и низко поклонился.
— Мои благодарности, ярл Лютая Кровь. Я расплачусь с тобой скальпами врагов за такой щедрый дар.
— Я не хочу ничего, кроме вестей о том, что ты наконец-то встретил свой вюрд, — Кьярл отвернулся. — Твоя судьба спешит тебе навстречу, и я не думаю, что ты ее упустишь.
Хальвар поджидал его снаружи.
— О, ты цел, — воскликнул он, убирая с лица сальные пряди, — хвала Всеотцу!
— Ты так говоришь, щенок, словно действительно так думаешь, — Лукас уставился на Кровавого Когтя.
— А почему бы мне так не думать? — Хальвар удивленно посмотрел в ответ, постукивая клинком по бедру, заставляя обереги, подвешенные к его рукояти, сухо греметь. — Это самое большое веселье, в котором я участвовал с того дня, как прошел испытания, — он хмыкнул. — Ты ведешь нас кривой дорожкой, Трикстер, но это неплохо. Мы все так думаем.
— Даже Аки?
— Может быть, Аки так и не думает, — Хальвар помрачнел. — Я думаю, он собирался бросить вызов Кадиру перед тем, как ты появился. Но твое присутствие, кажется, заставило его слегка уняться. — Он горько улыбнулся. — Это был бы позор, если бы один из них все-таки убил другого.
— Думаешь, до этого бы дошло? — рассмеялся Лукас. Хальвар кивнул.
— Аки уважает только силу. А Кадир, по его мнению, слишком осторожен.
— А ты что думаешь?
— Для меня нет особой разницы, кто из них будет лидером, — Хальвар пожал плечами, — до тех пор, пока это не я. Или не Даг. — Он помотал головой. — Я никогда раньше не сражался с эльдарами. Много ли славы можно добыть в боях с ними?
— Сколько-нибудь да добудешь, — Лукас нахмурился и почесал затылок, оглянувшись на двери залы. Слова Лютокрового тяготили его. Он не переживал о близкой смерти — Моркаи в конце концов настигал даже самых быстрейших воинов. Но мысль о том, что его смерть станет очередной сагой, чтобы подпитать эго Своры, его угнетала.
— Мы так ничему и не научимся, понимаешь? Мы победим, потому что на меньшее не способны. Но каждая победа имеет свою цену, и эта цена каждый раз все выше. Мы хвастаемся тем, как независим Фенрис, тем, как враги боятся выступать против нас. И тем не менее, вот они, грабят нас в свое удовольствие.
— И мы накажем их за эту наглость.
— Не всех. Они убегут, потому что они всегда так делают. И мы объявим, что победили их. Провоем победную песнь, а все остальное забудем.
Хальвар вздохнул, перебирая пальцами амулеты.
— Ну, может быть ты и прав, конечно. Мы заносчивы, и, кажется, никогда не усваиваем уроков, которые Всеотец пытается нам преподать, — он постучал по связке испещренных рунами клыков. — Мы падаем и падаем, но все равно каждый раз забираемся обратно на пьедестал. Ты никогда не думал, что это и есть настоящий урок? — он поднял глаза на Лукаса. Тот надолго умолк, но затем рассмеялся.
— Мы гонимся за жирной добычей, братишка. Если мы ее поймаем, то все наедятся от пуза.
— Когда поймаем, — усмехнулся Хальвар.
— Вот это слова настоящего сына Русса, — Лукас хлопнул его по спине. — Идем.
— А разве мы не присоединимся к остальным? — спросил Хальвар, когда они с Лукасом направились вниз по коридору.
— Да, но сначала кое-куда заглянем.
— Кое-куда?
— В арсенал, Хальвар. Раз уж мы собираемся на охоту, нам нужно подходящее снаряжение.
Каждая Великая рота пользовалась собственным арсеналом, и стая Лютокрового не была исключением. К ее арсеналу вел узкий проход, ведущий сквозь самое сердце Хульд. Авгуры доспеха Лукаса уловили жар, исходящий от перенаправленных напорных тоннелей, а авточувства тут же скомпенсировали влажность от утекавшего сквозь щели пара, тяжелым облаком висящего в воздухе. Чуткий слух Космического Волка уловил едва заметную вибрацию стен и пола, отголоски тектонических сдвигов.
Пока Хальвар и Лукас шли по проходу, активизировались скрытые сенсоры, просканировавшие их и отметившие идентификационные сигнатуры их доспехов. Тяжелые металлические двери с грохотом отъехали в пазы, выдолбленные с двух сторон от прохода. За дверями Космических Волков встретила ярко освещенная пещера, заставленная стойками и рядами оружия, находившегося на самых разных стадиях ремонта. Очищающие благовония распылялись сквозь мелкие решетки, наполняя воздух густой сладостью.
Звякнуло что-то металлическое, и из-за стоек показалась пара оружейных сервиторов. Мощные автоматоны когда-то были людьми, но теперь, осужденные за какие-то неведомые прегрешения, лишились человеческого облика из-за сотен кибернетических модификаций, призванных увеличить силу и выносливость.
— Кости Русса, — с отвращением рыкнул Хальвар, и его пальцы машинально потянулись к рукояти клинка. Лукас поймал его за запястье.
— Не надо. Все в порядке.
Сервиторы таращились на Кровавых Когтей абсолютным пустым взглядом, лишенным всяких эмоций. Их плоть, похожая на старый пергамент, обтягивала увитые проводами мускулы. Оба автоматона были вооружены штурмовыми пушками, намертво вшитыми в их усовершенствованные тела. Патронные ленты свисали, как свитки чистоты, и, когда сервиторы подошли ближе, они мягко зазвенели. На прицельных блоках, торчащих на их головах как рога, посверкивали лазерные целеуказатели. Алые лучи ощупывали путаные узоры, покрывавшие плоские грани доспехов Хальвара.
— Эй, Тимр, мы пришли за хорошей сталью! — позвал Лукас. — Отзови своих стражей, Железный Жрец, или, — он выразительно поднял коготь, — мне придется что-нибудь сломать!
Резкий свист отдался под сводами арсенала. Оружейные сервиторы остановились и опустились на корточки, их сервоприводы взвыли нестройным хором. Дула их штурмовых пушек повернулись вверх, а лазерные целеуказатели погасли.
— Видишь? — повернулся Лукас к Хальвару. — Все в порядке.
— Мне не нравится, как они на нас смотрят, — ответил Хальвар, не убирая пальцев с рукояти клинка.
— Они на вас не смотрят, щенок. Я смотрю.
Голос Тимра напоминал грохот камней, падающих в колодец. Из-за аугментаций глотки в его словах слышался механический скрежет. Тимр вышел из-за спин сервиторов, нетерпеливо пощипывая себя за бороду. На нем был основательно модифицированный доспех, а массивные конечности, движущиеся на зубчатых шестеренках, сжались и улеглись ему на плечи.
Железный Жрец был молод, — насколько можно было определить это по одному из Влка Фенрика, — и часть его черепа сверкала хромированной поверхностью. Кибернетический глаз жужжал и пощелкивал, изучая Лукаса и Хальвара.
— Трансляция с сенсоров сервиторов, — жрец постучал пальцем по блестящему металлу на голове, — я вижу то же, что и они. И они стреляют в то, во что я велю им стрелять, — он на мгновение умолк. — В данный момент это не вы. Что вам нужно?
— Оружие.
— Оно у вас уже есть, если только мои глаза не обманывают меня.
— Больше оружия, — уточнил Лукас. — Гранаты, боеприпасы, энергонакопители, запасные клинки… ну, всякое такое.
— Зачем? — органический глаз Тимра прищурился.
— Я знаю, что ты подключаешься к вокс-передачам Этта. Ты, должно быть слышал — у нас гости. Я собираюсь устроить им приветственный пир и попотчевать самыми лучшими плодами твоих кузниц, — Лукас широко улыбнулся и наклонился, рассматривая одну из стоек с оружием. Подхватив болтер, он заглянул ему в дуло.
— Может быть, еще несколько вот таких штук. У тебя еще остались те шумоподавители, с которыми ты баловался?
— Тебя послушать, так это получается закрытая вечеринка, — нахмурился Тимр.
— Так приказал мой ярл, и так я и поступлю.
— Вот уж чего никогда не слышал от тебя, так это подобных заявлений! — заржал Тимр.
— И все-таки, я его сделал, — Лукас вернул болтер на стойку. — Я иду на войну. Мне нужна сталь. И я предпочел бы твою, потому что она никогда меня не подводила.
— И почему же я должен тебе что-то давать, Трикстер?
— За тобой должок, братец, — ответил тот, помолчав. — За Шкварку, помнишь? Когда я вытащил тебя из-под когтей генокрадов.
— Хорошо, — Тимр помрачнел и коснулся пальцами горла. — Но мы в расчете.
— Я спас тебя не только от одного ксеноса, Тимр. Их там было как минимум четверо, — Лукас поднял три пальца. — По моим подсчетам выходит, что еще три услуги ты мне будешь должен. И я… О, вот это интересная штука!
Он повернулся к суспензорному плинту, где парил какой-то не до конца собранный объект.
— Это что за красотка, Тимр? Она для того, чтобы как следует пошуметь?
Лукас подался вперед. Штуковина походила размером на сердце Адептус Астартес и имела форму яйца. Многочисленные пластинки из тонкого металла парили вокруг сердечника-детонатора и нескольких механизмов, назначения которых Лукас так и не понял.
— Не трогай! — предупреждающе рыкнул Тимр. — Это стазис-бомба. Вернее, будет, когда я закончу сборку.
Лукас удивленно моргнул.
— А что такое «стазис-бомба»? — спросил Хальвар, озадаченно глядя на объект.
— А ты как думаешь, щенок? — прорычал Тимр. — Взрывчатка. Но такая, которую еще никто массово не производил со времен Темной Эры Технологий. — Он мрачно улыбнулся. — Когда она взрывается, она выпускает прорывной поток неквантифицируемой энергии, останавливающей течение времени и все, что попало в радиус поражения. Продолжительность эффекта — любая, от нескольких мгновений до вечности.
— И где ты ее раздобыл? — спросил Лукас. — Насколько я слышал, сыны Льва были единственными, кто знал, как делают такие штуки А уж Темные Ангелы — это не те ребята, которые будут делиться своими секретами, особенно с нами, — Лукас провел кончиком когтя по полю суспензора, и Тимр снова зарычал.
— Да буду я еще спрашивать кого-то из этих оспой еденных самовлюбленных евнухов! Нет, мои сервиторы подобрали его на каком-то трижды проклятом поле брани, где мы сражались бок о бок с этими выродками в зеленой броне. Детонатор подвел, и устройство так и не сработало. Они, должно быть, оставили его, — Тимр фыркнул. — У них убыло, у нас прибыло.
— Если, конечно, ты сможешь заставить его работать, — добавил Лукас, покосившись на него, — чего тебе пока что не удалось, правда?
— А что? — хмуро откликнулся Тимр.
— Да я просто так спросил, разговор поддержать, — Лукас рассмеялся и, напоследок стукнув по полю суспензора, отвернулся от стазис-бомбы. — Ну так что насчет того оружия?
===Глава XIV. БЕГСТВО===
'''641.M41'''
Архонт Кас'куэль насмешливо скалился, шагая по замерзшей поверхности реки. Он легко перемахивал через вздыбленные льдины, и его меховой плащ взметался, словно крылья. Ветер дул в лицо, но архонт не обращал на него внимания. Ему доводилось бороться с ветрами и морозами покрепче тех, которыми мог похвастаться этот мир. Как владыка кабала Красного Семени, он засеял страхом тысячи миров и пожинал с них соответствующий урожай.
Он шел по ''тилльян ай-келетрил'' — тропы из осколков — с удивительной грацией, и его путь уже длился бессчетное количество веков. Его умения не вызывали сомнений. На черных гранях его доспеха были выгравированы имена тех, кто пал от его клинка в дуэлях чести и тех, кто пытался убить его. Оружие, которое архонт держал в руке, он забрал, как велела традиция, из рук своего предшественника, и переделал под собственные нужды.
Рядом с ним держались его воины — они двигались с грацией хищников, смеясь и отпуская шуточки в адрес своей добычи. Искривленные, покрытые чешуей гончие твари — лучшие из тех, кого можно купить за деньги, — скакали впереди, жадно распахнув голодные, клыкастые пасти. Мон-кеи разбежались по льдам, пытаясь добраться до устья реки, где, как они считали, их ждало надежное убежище. Их путь был усеян трупами. Архонт приказал ранить, а не убивать, и теперь наслаждался чарующим послевкусием их примитивной агонии.
Кас'куэль знал, что за рекой было несколько поселений. Немного — люди жили изолированно, рассредоточившись по вздыбленным склонам гор этого мира свинцовых небес и жестоких ветров. Большая часть местных жителей, похоже, постоянно цапалась промеж себя из-за нехватки ресурсов. Порой становилось еще хуже из-за непредсказуемости погоды.
В такой ситуации они становились идеальной добычей. Слишком примитивные, чтобы представлять угрозу, и слишком агрессивные, чтобы разбегаться, когда становится ясно, что в темноте их поджидает смерть. Вместо того, чтобы спасаться, они вступали в бой — и получали по заслугам. Кас'куэль наслаждался этим процессом. Он считал это чем-то вроде исполнения своего долга — кто, кроме вернорожденного сына Вечного города, сумеет показать рабам их место?
Он уже сжег дотла два поселения и теперь гнал выживших перед собой. Они непременно приведут его к третьему убежищу, где он сможет вновь как следует поразвлечься. Архонт планировал развлекаться так вновь и вновь, пока ему не наскучит.
Поэтому люди бежали, а темные эльдары шли по их следу, всегда держась поодаль, но так, чтобы эти бродяги мон-кеи видели их. Кас'куэль хотел, чтобы их видели. Он нуждался в этом. Страх опьянял, но растущее отчаяние и немая покорность были… изумительны.
Не ожидая особого сопротивления от такой примитивной добычи, Кас'куэль решил покинуть борт своего личного «Рейдера» и присоединиться к своим воинам и их чудовищным гончим, чтобы насладиться отчаянием загоняемых жертв, которые пытались убежать. Его гравилодка парила в кильватере отряда.
— Такая сильная воля почти впечатляет, правда, Ф’тиш? — спросил архонт, повернувшись к подчиненному.
Драконт, закованный в похожую на доспехи хозяина броню, с жадностью кивнул. Поверх брони он носил окровавленные шкуры нескольких волков, не совсем умело содранных с туш убитых. Эти трофеи воняли, но холод немного приглушал запах.
— Они словно не понимают, что обречены, милорд, — весело откликнулся Ф’тиш.
— А чего ты ожидал от таких примитивных созданий? — насмешливо вскинулся Кас'куэль. — Их жизни — это крохотные искры по сравнению с нашим могучим пламенем. Мы поступаем единственно верным образом, поглощая их и присоединяя их слабое тепло к нашему жару, — он раскинул руки и расхохотался. Вдалеке, в сердце бури, что-то откликнулось воем на его шутку, но Кас'куэль не обратил на него внимания. В этом мире все время что-то завывало.
— Я рад, что решил принять приглашение герцога, — проговорил он.
Стоило признать, что оно оказалось для Кас'куэля неожиданным. Он всего один раз встречался со Слиском, во время какого-то рейда. Уже тогда он был весьма впечатлен поистине выдающейся ненасытностью Змея. Архонт довольно крепко расстроился, когда такая личность предпочла изгнание. Однако были в этом и свои положительные стороны — исчезновение Слиска освободило достаточно большой кусок сетей влияния, опутавших Комморраг, и на этот кусок претендовал не только Кас'куэль.
Вокруг костров их лагеря кружили слухи, что затеянная Слиском охота была в некотором роде способом прощупывания почвы перед триумфальным возвращением. А иначе почему владычица Ядовитого Языка созволила присоединиться к его затее? И зачем тогда Арлекинам появляться здесь?
Но слухи о его возвращении регулярно возникали раз в несколько веков, с того самого дня, когда герцог покинул Комморраг, оставив за собой полыхающий порт Кармин. Кас'куэль не считал нужным тратить на них свое время и внимание. Пусть другие плетут интриги, результат которых никогда не увидят. А он будет действовать так, как ему захочется. Может быть, он преклонит перед герцогом колено и его меч будет служить гербу Небесных Змеев. А быть может, он попробует добыть герцогскую голову и положит ее к ногам Векта в знак своей преданности.
Размышления архонта прервал неожиданно громкий, преисполненный страдания вой. Лед внизу содрогнулся, и несколько тварей потеряли равновесие. Их завывания откликнулись более низким и более глубоким эхом, пришедшим откуда-то с дальнего побережья. Кас'куэль напрягся. Слиск предупреждал остальных охотников насчет здешних животных — все они были злобными монстрами, независимо от того, питались они мясом или нет. Кас'куэль тогда не обратил на это предупреждение внимания. В конце концов, он ведь и пришел сюда, чтобы поохотиться на монстров.
Архонт посмотрел себе под ноги — замершая поверхность реки дрожала.
— Почему лед трясется? Тектонические сдвиги? — спросил Кас'куэль, оборачиваясь и раздумывая, не пора ли вернуться на безопасный борт «Рейдера». Вся эта планета была одной большой нестабильной дырой, и в глубине души архонт опасался, что она может в любой момент разлететься на части.
— Мы сканировали местность, — Ф’тиш покачал головой, — здесь должно быть относительно… стабильно… — он осекся, и Кас'куэль понял, что его подчиненный смотрит куда-то вперед, сквозь льды, в сторону дальнего берега замерзшей реки. Остальные воины смотрели в ту же сторону, и по их рядам пробежал шепоток. Что-то приближалось, мчась сквозь снег и туман. Грохот шагов бегущего чудовища отдавался где-то в груди, земля под ногами дрожала.
— Что… ''это''?.. — пробормотал Кас'куэль, потянувшись за бласт-пистолетом.
Спустя мгновение из тумана на лед выскочил первый лось — массивное животное с огромными рогами, больше, чем убор любого архонта, торчащими по бокам здоровенного черепа. Лось весил, как минимум, как три кабалитских воина. Кас'куэль выругался и достал пистолет, прицеливаясь.
Из тумана выскочил еще один лось. И еще один. А потом появились четвертый и пятый. А потом еще и еще, десятки лосей, целое стадо. Воздух наполнился их трубным ревом, а когда они спрыгивали с берега на заледеневшую поверхность реки, то лед под копытами несущихся монстров покрывался паутиной трещин. Нескончаемая колонна бегущих животных тянулась, насколько хватало глаз — по крайней мере, так казалось с того места, где стоял Кас'куэль.
— Убейте их, — рыкнул он. Бласт-пистолет в руке архонта рявкнул, и один из лосей рухнул, его тяжелая туша тут же провалилась под лед. Ф’тиш и остальные воины открыли огонь по животным, спокойно выцеливая одно за другим. Несколько тварей рухнули на лед и тот треснул. Взметнулись фонтаны ледяной воды, охладившие задор Кас'куэля.
Однако их выстрелов, пусть и ужасающе точных, было недостаточно. Лосиные шкуры были прочными, и осколковые заряды не наносили им критического урона. В конце концов, они ведь изначально не предназначались для убийства. Архонт обернулся, ища взглядом изящный силуэт «Рейдера». Мощности орудий антигравитационной лодки должно было хватить, чтобы разогнать стадо.
Но «Рейдера» на месте не было.
— Где корабль?! — рявкнул Кас'куэль, схватив Ф’тиша за плащ из шкур.
— Я… — начал было драконт, но раскат грома оборвал его на полуслове. Неведомая сила отбросила Ф’тиша прочь. Кас'куэль растерянно посмотрел на пучок шерсти, оставшийся у него в пальцах, и перевел взгляд на тело, лежащее на земле.
— Что..?
Снова загрохотало. Со стороны приближающегося стада засверкали вспышки. Воины падали, их тела отбрасывало прочь, а на броне расцветали ярко-алые пробоины. Стадо лосей поредело — что-то бежало вместе с ними. Архонт повернулся, чтобы предупредить оставшихся бойцов, но его крик утонул в реве оружия мон-кеи.
Совсем рядом раздался рык, и Кас'куэль резко обернулся в ту сторону. Он прищурился, пытаясь рассмотреть рычащее чудовище, но не увидел ничего, кроме смутной тени. Ее размытый силуэт колебался, словно мираж, то появляясь, то исчезая. Архонт подавил проклятие и снова выстрелил, в этот раз — в одного из собственных воинов, попытавшегося убраться с дороги несущегося стада.
— Держать позиции! Вы что, рабы, чтобы удирать от каких-то жалких животных?
Спустя мгновение лоси уже пронеслись мимо. Лед трещал и вздымался под ногами архонта, когда вокруг него пробегали могучие животные. Он уже не видел ни своих воинов, ни разбегавшихся мон-кеи. Весь окружающий мир сжался до рассыпающихся бурых стен и трубного рева. Кас'куэль отшатнулся, едва не сметенный могучей живой волной. Сквозь поток несущихся животных архонт заметил одного из своих бойцов. Тот поднял осколковый пистолет, словно собирался куда-то выстрелить, но спустя мгновение исчез. Испарился. Кас'куэль моргнул. Сквозь грохот, пробирающий до самых костей, он расслышал щелчки осколкового пистолета и крики — и по спине архонта пополз холодок, когда он понял, что крики принадлежали ни лосям и даже не мон-кеи.
Краем глаза он заметил серо-стальной всполох, обернулся — и едва не рухнул, задетый пробегающим лосем. Взревев от отчаяния, архонт выстрелил, и подбитый зверь рухнул на землю. Его ноги задергались в предсмертной агонии, и лоси разбежались подальше от архонта и убитой туши, оббегая их по дуге. Воспользовавшись краткой передышкой, Кас'куэль окинул взглядом льды, ища то, что стало причиной лосиного бегства. Над растоптанной землей струился промозглый туман, не давая ничего толком рассмотреть.
А потом что-то хрустнуло.
Архонт резко развернулся. Воздух зарябил. Там что-то было, но Кас'куэль не смог это как следует разглядеть. Что-то хрипло рассмеялось. Кас'куэль выстрелил еще раз, и еще, отчаявшись попасть в него — чем бы оно там ни было. Что-то бросилось к нему, в последнюю секунду позволив увидеть себя — насмешливый оскал на обветренном лице, кроваво-красную гриву и желтые, светящиеся глаза.
Как бы не был потрясен архонт, он не опозорил свое имя медленной реакцией и упущенным моментом. Он снова выстрелил, зная, что противник бросится в сторону. Кас'куэль схватился за рукоять клинка, готовый вонзить его в сердце врага, когда тот подойдет ближе. Но вместо этого неуклюжий громила скрылся в лосином стаде. Архонта захлестнула волна гнева, и он начал исступленно палить по стаду. Мертвые лоси падали один за другим, но их жалобный рев только сильнее его злил.
— Ну где же ты?! Выходи и умри хоть сколько-нибудь храбро!
— Как хочешь.
Слова были произнесены на языке Комморрага. Довольно неумело, конечно, но достаточно четко, чтобы их можно было понять — и это делало их еще оскорбительнее.
Через мгновение боль от оскорбления сменилась болью в груди, острой и холодной. Кас'куэль попытался вскрикнуть, но из его легких вырвался лишь сиплый хрип. Опустив глаза, архонт увидел четыре вонзившиеся в его грудь когтя, сияющих ледяным светом. Рванувшись прочь, архонт освободился и рухнул на колени, пытаясь поднять болт-пистолет. Когти, до этого пронзившие его тело, теперь крепко, но деликатно сжали его оружие.
— А ты захотел, — пробормотал его убийца, и вывернул пистолет из слабеющих пальцев архонта. Следующие слова Кас'куэль расслышал словно издалека:
— И тебе больше некого винить, кроме себя, что все это вышло не так, как ты ожидал.
Лукас посмотрел на лежащее у его ног тело ксеноса, а затем задумчиво изучил пистолет, который у него отнял. Усмехнувшись, он сжал пистолет в когтях, раскрошив на куски.
— А мне уж начало казаться, что ты собрался его оставить себе, — проговорил подошедший Кадир.
— Этот мне больше нравится, — Лукас похлопал по плазменному пистолету в кожаной кобуре. Помимо пистолета, его доспех был увешан гранатами и клинками.
Кадир был вооружен похожим образом. Тимр проявил великодушие, и Кровавые Когти унесли столько оружия, что хватило бы на два таких отряда.
Кадир улыбнулся и проверил барабан болтера. Дуло оружия было оснащено глушителем и покрыто черной антибликовой краской.
— Хорошую ты придумал шутку — пугнуть так этих лосей. Эти здоровяки всяко лучше, чем бронированные копьеголовые, — он посмотрел на мертвую тушу, и его улыбка померкла. — Хотя и не такие выносливые.
— Зато, по крайней мере, они будут кормить беженцев несколько дней, — Лукас обернулся и рявкнул:
— Эй, вы меня слышите? Идите и заберите их, придурки. Я принес вам угощение, а вы там в снегу кукожитесь. Или, может, мне лучше позволить ночным дьяволам вас забрать, а?
Его слова разлетелись далеко, с легкостью пробившись через снежную бурю.
Медленно, по одному или по двое, люди осторожно подобрались к добыче. Здесь было больше мяса, чем многие из них добывали за месяц. Они набросились на туши, разделывая их и подготавливая к переноске с хладнокровным мастерством. От страха и голода их лица были перекошены, и они едва ли обращали внимание на своих защитников — благоговение благоговением, но мясо есть мясо.
Лукас распознал метки как минимум трех разных племен, почти скрытых под плотными шкурами и чешуйчатыми плащами. Женщин было больше, чем мужчин, а детей и седобородых — больше, чем способных сражаться взрослых. Лукас заметил среди них знакомое лицо. Хейд, закованная в бронзовые доспехи и броню, с раскрасневшимися от мороза щеками, переходила от отряда к отряду и отдавала приказы нескольким ятвианским воинам.
Лукас понаблюдал, как рыжеволосая женщина делает свое дело, и почувствовал, что Кадир пристально его рассматривает. Лукас фыркнул и поинтересовался:
— Что там с «Рейдером»?
— Даг и Хальвар сбили его. Он уже глубоко подо льдами, а команда пошла на корм речным жителям, — Кадир едва заметно улыбнулся. Лукас представлял себе, о чем он думал. Репутация Трикстера возникла не на пустом месте.
— Хорошо, — буркнул Лукас и посмотрел на юг. — Поселение ятвианцев лежит сразу за следующей излучиной реки. Мы встретили уже третий отряд беженцев, который туда идет. А несколько недель назад все эти люди были кровными врагами.
— Теперь у них есть новый враг, — откликнулся Кадир.
— Это ненадолго, — мрачно ответил Лукас. — Ничто не длится долго. Не на этой планете, — он помотал головой. — Впрочем, это все равно лучше, чем могло бы быть.
— Мы готовы! — крикнул Аки. Он воинственным шагом подошел ближе, отпихнув на ходу труп ксеноса. — Противник уничтожен, но смертные говорят, что видели в этом районе еще как минимум две стаи, — он сплюнул. — Не то, чтобы я верил, что они могут отличить один вид ксеносов от другого.
— Мы идем с ними, — сказал Лукас, не глядя на него.
— Что? — Аки воззрился на Кадира. — Он это серьезно?
— Ты это серьезно? — спросил Кадир у Лукаса.
— А когда я бываю не серьезен? — тот пожал плечами. — У нас есть долг, щенки. Эти люди — кровь нашей жизни. Они — Фенрис. Без них мы — ничто. Я не допущу, чтобы кто-то превратил их в рабов, пока я играю в неукротимого охотника.
— Это не наш долг, — упрямо прорычал Аки, — противник не здесь. Мы должны стереть его с лица этого мира — вот наш долг. Наше предназначение.
— Остальные уже занимаются этим. И не только этим.
— И мы должны быть там, с ними, а не здесь! — Аки уже не сдерживал крика. От него несло раздражением и жаждой убийства. — Мы должны быть в авангарде, сражаясь плечом к плечу с нашими братьями! А вместо этого ты увел нас в пустоши, чтобы выискивать отдельных врагов и перегонять в безопасное место этих слабаков!
— Кто ты такой, чтобы называть их слабаками? — Лукас в упор посмотрел на Аки.
— Меня избрали, потому что я был сильным, — тот ударил себя кулаком по нагруднику. — Посмотри на них — они же трусы! Если бы они были сильными, они бы сражались — а вместо этого удирают. Они удирают от этих пустых и хилых тварей, — он наступил на эльдарский шлем, сминая его вместе с черепом. — Почему мы должны тратить время на то, чтобы защищать их, если они не могут сами себя защитить?
— Они защищаются, — негромко ответил Лукас. — Они сражались. Ты что, не чувствуешь, как от них пахнет кровью? Как воняет смертью и скорбью? Посмотри на эти раны, глупый, — он указал рукой на смертных. Многие из них, включая Хейд, наблюдали сейчас за их перепалкой, смущенные и удивленные.
— Ты что, отправишь их воевать бронзовыми мечами со сталью, выкованной в преисподней? Чего ради?
— Я бы предпочел, чтобы они доказали, что достойны. Как доказал я. Как доказали мы все, — Аки обвел руками остальных Кровавых Когтей, подошедших ближе. — Этот мир — эта галактика — не для слабаков.
— А за что еще сражаются сильные, если не за слабых? — рыкнул Лукас, и его слова разлетелись по льдам. — За победу? За славу? Ты что, настолько слеп, что не отличаешь долг от желания? — он в два шага подошел к Аки вплотную. — Если ты хочешь уйти — иди. Я не ярл, чтобы удерживать тебя против твоей воли. Я не буду указывать тебе, где и когда умереть. И я не буду больше тратить время и силы, чтобы объяснить, почему ты не прав, щенок.
— Трикстер, хватит, — Кадир поймал его за плечо. — Сейчас неподходящее время.
Лукас отмахнулся от его руки и отвернулся.
— Долг — это не то, что тебе дают, Аки, — продолжил он. — Это то, что ты сам выбираешь. Я выбрал помощь этим смертным. Я решил помочь им выжить. Ты можешь делать, что пожелаешь. И это последний раз, когда я это говорю.
Краем глаза Лукас заметил, как Даг пихнул Аки в плечо. Кровавый Коготь резко развернулся, но осекся, увидев лица остальных. Лукас едва заметно улыбнулся. Они учились. Может быть, не Аки, но остальные точно.
Он снова обратил свое внимание на беженцев.
С тех пор, как они предупредили остальные племена, события развивались быстро. Некоторые племена относились к ятвианским посланникам с подозрением, некоторые сочли эти испытанием. Атаки эльдар учащались, и выжившие люди видели спасение в объединении — за последующие дни многие племена были вырезаны под корень, уничтожены смеющимися тенями.
Лукас и остальные Кровавые Когти делали все, что могли, сопровождая выживших на юг. Но Аки был прав как минимум в одном — они не могли оставаться, чтобы защищать смертных. Эльдар не станут вступать в открытую схватку, если ее можно избежать. Они разлетятся, как листья на ветру, прежде, чем Великие роты успеют прибыть. Лютокровый это знал. Все ярлы это знали, так как уже имели дело с этими существами. Они старались сделать Фенрис еще более негостеприимным местом, вынудив «Рейдеры» искать более легкую добычу. Это был надежный план — пока буря не уляжется, они будут заперты здесь.
Лукас опустил взгляд. Хейд и несколько ее воинов подошли ближе.
— Спасибо, — сказала она, уже не так нерешительно, как прежде.
— Что будет с этими? — спросил он, указав на беженцев подбородком.
— Мы постараемся отыскать для них место, если получится. Нам все равно скоро придется выдвигаться. Враг подходит все ближе, и поселение перестало быть безопасным.
В ее голосе звучала пустая обреченность. Сколько поколений ятвианцев прожило здесь, на речной отмели? Достаточно, чтобы назвать ее домом. Лукас ощутил едва уловимый укол того, что можно было назвать сочувствием.
— Море, — сказал он. Это был не вопрос. Она кивнула.
— Мы будем идти по течению.
Лукас посмотрел на Аки. Кровавый Коготь поостыл, но продолжал зыркать на него с явным раздражением. Его явно нужно было подбодрить. Лукас улыбнулся.
— А еще вы можете помочь нам убедиться, что свартальфары будут держаться от вас подальше.
Хейд подняла недоуменный взгляд.
— Я родился под несчастливой звездой, — проговорил Лукас, — и должен был проиграть и умереть плохой смертью. И все же вот он я, закованный в доспехи бога и пропитанный кровью великих врагов. Обстоятельства всегда складывались не в мою пользу, но я побеждал их. Я торю собственный путь. И ты так можешь. Все вы, — он обвел взглядом смертных и криво улыбнулся. — Вся суть мотков судеб в том, что в конечном итоге это просто нитки. И если вам хватает ума, вы можете сплести их них то, что ваша душа пожелает.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Хейд.
Лукас принюхался.
— Если ты побежишь, они погонятся за тобой. Они любят легкую добычу, эти твари. А если ты будешь сражаться, ты можешь погибнуть. Но точно так же могут погибнуть и они. И если их погибнет здесь достаточно, то они могут сообразить, что вы не такая уж и легкая добыча.
— Если ты прикажешь нам, мы будем сражаться для тебя, — ответила Хейд.
— Я не буду вам приказывать, я вам не владыка, — Лукас скрестил руки на груди, — но если вы выберете бой, я буду сражаться вместе с вами.
— А если мы решим бежать? — спросил один из воинов.
— Тогда, конечно, я помогу вам спрятаться, — Лукас улыбнулся и картинно поклонился, — я чемпион по пряткам, мастер скрытности. Вас даже Всеотец не найдет.
Хейд открыла рот, чтобы ответить, но закрыла его и огляделась.
— Я должна поговорить со старейшинами. Должно решать племя, — она перевела взгляд на Лукаса. — Ты ведь понимаешь?
— Я понимаю.
Ее лицо закаменело, и она отвернулась. Лукас с улыбкой наблюдал, как она собирает беженцев, чтобы продолжить путь. Ятвианцы будут пировать сегодня, приветствуя гостей, а завтра… что ж, завтра они согласятся. Они были детьми Фенриса, а Фенрис не рожает трусов. Дураков — да. Лжецов и безумцев — да, и много. Но трусов? Никогда.
— Это плохая идея, — помотал головой Кадир. Кровавые Когти молча выслушали весь разговор с Хеййд. — Они будут нас тормозить.
— Это и их мир тоже, — откликнулся Лукас. — Это честно — дать им выбор.
— А что выбирать? Мучительную смерть от клинков ксеносов?
— А чем она отличается от смерти от клинков других племен? Или смерти от голода? Или смерти в пасти кракена? — Лукас невесело улыбнулся. — Мы рождаемся мертвыми, щенок. Эта планета ест людей. Даже таких, как мы. — Он покачал головой. — Я собираюсь наглядно объяснить эльдарам, что они не самые свирепые охотники в галактике. Они — мясо. Они слабы. А Фенрис, — он насмешливо оскалился, — поедает слабых.
[[Категория:Империум]]