Изменения

Перейти к навигации Перейти к поиску

Коракс: Владыка теней / Corax: Lord of Shadows (новелла)

279 113 байт добавлено, 10:26, 23 октября 2019
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас = 11
|Всего = 20
}}
 
{{Книга
|Обложка =Corax_cover.jpg
А затем тьма на мгновение сгустилась, и чудовища исчезли, будто их вовсе и не было.
 
 
===XII. ВОПРОС МИЛОСЕРДИЯ===
 
― Сюда, вниз. Думаю, будет лучше, если вы сами это увидите, ― проговорил старший врач и повел Кая и Милонтия по лестнице, ведущей из ангаров на склад.
 
Лестница выходила на балкон, протянувшийся вдоль всей стены высоко над полом. Грузовой лифт был поднят на максимальную высоту, его площадка находилась рядом с верхней погрузочной палубой. Терионцы приложили все усилия, чтобы расчистить место, но склады были забиты под завязку и эвакуированные гражданские теснились на узкой площадке между контейнерами.
 
Здесь было жарко и душно, и лицо Кая сразу же покрылось испариной. На складе ютились тысячи каринейцев. Кай удовлетворенно отметил, как славно его люди справляются со своей задачей. Они старались не размахивать лишний раз оружием и как можно больше помогать местному населению. Но на складе было тесно и душно, и, конечно же, гражданские волновались. Будь на месте Кая кто-нибудь другой, он, возможно, начал бы презирать их. Но префектору это казалось неправильным. От предложения о Согласии отказывались не люди, а их правительство, и за свои решения оно должно отвечать само. Каю доводилось видеть, как тысячи невинных погибали ради высшей цели объединения, но, если у него была возможность спасти жизнь, префектор никогда не отказывался от нее.
 
Воспользовавшись паузой, Кай перевел дух.
 
― Кажется, здесь все в порядке, ― заметил Милонтий.
 
― Не говори таких вещей.
 
― Сэр?
 
― Никогда не слышал фразу «не искушай судьбу»?
 
― Прошу прощения, сэр.
 
Сам Кай был практически уверен, что что-то пойдет не так. У вселенной было довольно жестокое чувство юмора. Однако ситуация оставалась прежней. Плакали дети. То там, то здесь в молчании сидели группки людей, охваченные скорбью. Терионцы одного за другим забирали людей в униформе или в роскошных одеждах – их отводили на допрос к наспех сооруженным столам, выстроившимся вдоль главных погрузочных ворот.
 
― Здесь очень жарко, ― заметил Кай. – И душно.
 
― Здесь та же проблема, что и наверху, в ангаре. Поэтому я и попросил вас спуститься. – старший врач указал на большие трубы, свисавшие с потолка хранилища в одном из углов. Оттуда должны были идти свежего воздуха. Но сейчас трубы молчали.
 
― Вентиляционные системы отключены во всем нашем секторе. Пока что воздух здесь пригоден для дыхания, но это ненадолго, ― проговорил хирург и сверился с наручным диагностическим прибором, ― уровень углекислого газа повышается. Как скоро мы сможем выпустить гражданских обратно в жилой сектор?
 
― Нескоро, ― ответил Кай. – От примарха пока не было вестей. В том секторе, где живут эти люди, все еще идут бои, ― он нахмурился, скрестив руки на груди. – Воздуха нет. А все, что от нас требуется – чтобы эти люди продолжали дышать. Это так сложно, бездна раздери? Поставьте тут внизу кого-нибудь с диагностическим оборудованием и дайте знать, когда кислорода станет слишком мало. Мы в любой момент можем перевести этих людей наверх, в ангар, или, возможно, забрать их к нам на корабли.
 
― Как скажете, сэр, ― ответил старший врач. – Я могу проводить вас на остальные склады.
 
― Нет необходимости, Корделл. Давай лучше вернемся и посмотрим, как продвигается ремонт, ― Кай оглянулся на людскую толпу, теснящуюся между контейнерами. – Мы заняли их дома. Значит, мы обязаны поспешить с починкой.
 
 
 
В четвертом ангаре, где Кай устроил командный пункт, уже было почище – команды пустотных саперов начали расчищать завалы почти сразу же после прибытия префектора. Ангар освещало сияние плазменных резаков, рассекавших остатки обрушившихся мостков и балок. Тела в ангаре и центре управления были убраны, и мертвечиной теперь воняло гораздо меньше, даже при отключенной вентиляции. На первый взгляд могло даже показаться что комплекс привели в куда более приемлемое состояние, если сравнить с тем, каким он был, когда терионцы только прибыли. Однако это впечатление было обманчиво. Нерабочая вентиляция была лишь верхушкой айсберга. Не работало практически все. За это можно благодарить космический десант. Гвардия Ворона обрушилась на Зенит-3-1-2 с изяществом кузнечного молота.
 
Вспомогательный персонал префектора изо всех сил старался заставить оборудование в центре управления заработать на полную мощность. Впрочем, пока что все их усилия пропадали втуне.
 
― Большая часть оборудования сломана, ― пояснил старший техник, замученный и грязный, когда Кай с Милонтием вернулись в аппаратную.
 
― Я вижу, что она сломана, ― ответил префектор. – Я знаю, что она сломана. Поэтому я вас и позвал сюда, чтобы вы ее починили. Так что уж будьте любезны постараться.
 
― Мы не можем починить все, ― проговорил техник, ежась от яда в Каевом голосе. – Нам еще повезло, что атмосферные щиты функционируют. – он махнул рукой в сторону проема, через который виднелись голубое энергополе и орбитальные доки за ним. – Легион при высадке повредил очень многое, ― техник указал рукой на ряд консолей. Все они были заляпаны кровью, во многих зияли дыры, из которых торчали провода. – Система жизнеобеспечения, вентиляция, автоматический ремонт и вокс-системы – они тут все раздолбали! Извините за выражение, ― поспешно добавил техник. – Мы вот-вот восстановим работу вентиляции здесь, в верхней части комплекса и внизу, в хранилищах. Но на это уйдут часы. А может, дни, ― пожал он плечами. – А может быть, мы их вообще не починим.
 
― Плечами-то зачем пожимать, от этого ничего не починится, ― ответил Кай. – Есть ли какие-то альтернативные способы ускорить ремонт? Разве тут нет запасных контрольных точек?
 
― На схеме была одна, но когда мы ее нашли, то оказалось, что прямиком туда угодил бронебойный снаряд, и теперь там дыра и больше ничего. Вот так вот. Но мы можем перевезти сюда имперскую аппаратуру и подключить к местным системам – техника в порядке. Надо только команду отдать – а отдавать-то как раз и нечем.
 
― Значит, перевозите, ― кивнул Кай.
 
― Я бы это сделал в первую очередь, сэр, но сначала показалось, что проще будет отремонтировать. Нужно было проверить. Каринейскую технику, как оказалось, довольно сложно починить, но я не думаю, что будет также сложно наладить соединение между их аппаратурой и нашей. Это займет несколько часов.
 
― Больше, чем вы потратили на тщетные попытки ремонта?
 
― Примерно столько же, но на этот раз будет результат, ― ответил техник. Как бы префектор не был им недоволен, сам техник был явно зол на себя еще больше.
 
― А что насчет него? – спросил Кай и указал на марсианского жреца. Того недавно перевели в подчинение Когорты, хотя префектор так и не понял, зачем им навязали такого одиозного персонажа. Жрец ездил на скрипящих гусеницах, заменявших ему ноги, и окуривал консоли чадом горящего масла.
 
― Терра всемилостивая, что этот магос делает?
 
― Проводит ритуал очищения. Он абсолютно уверен, что консоли не работают не столько из-за повреждений, причиненных легионом, сколько из-за неуважения каринейцев к технике.
 
― И зачем это?
 
― Затем, что он, похоже, тоже не знает, как заставить эти штуки работать…
 
Со стороны наблюдательной палубы раздался негромкий сигнал атмосферного датчика, одного из немногих устройств, все еще сохранивших работоспособность. Следом тут же заверещали ауспики командного отделения.
 
― Патоген в воздухе! – крикнул Корделл. – За пределами этого сектора!
 
― Очаровательно, ― Кай спокойно натянул ребризер, и офицеры последовали его примеру. – Насколько быстро он распространяется?
 
― Здесь воздух почти не двигается, поэтому распространение идет медленно, ― старший медик окинул отделение взглядом и поинтересовался:
 
― Кто-нибудь что-нибудь чувствует?
 
Офицеры осмотрели себя и недоуменно уставились друг на друга.
 
― Предположим, что с нами все в порядке, ― заключил Кай, ― и посмотрим, что произойдет с остальными, потому что мы – единственное отделение в этой роте, у которого есть дыхательные маски. Что это вообще за патоген? – спросил он.
 
Корделл сверился с оборудованием, и, просмотрев поступающие отовсюду доклады, помрачнел.
 
― Это какой-то рукотворный вирус. Я понятия не имею, какие симптомы он вызывает, пока не получу образец. Но он агрессивный. Очень агрессивный, ― добавил он, всматриваясь в экран. – Здесь с нами все должно быть в порядке, но, если он все-таки проникнет в ангары, необходимо будет надеть очки. Судя по уровню активности, который демонстрирует эта зараза, достаточное количество бактерий может попасть через слизистую глаз даже при контакте с воздухом.
 
― Восхитительно, ― пробормотал Кай, надевая очки. – Заблокируйте область распространения, ― приказал он и обернулся к технику. – Почините системы очистки воздуха в первую очередь.
 
― Вместо вентиляции? – уточнил тот.
 
― Да, вместо вентиляции! – рявкнул Кай. – Какой смысл очищать зараженный воздух, если мы его уже впустим? Включите очистители на максимальную мощность. Остальные лагеря должны быть постоянно на связи – пусть незамедлительно сообщают о случаях заражения среди гражданских. И выясните уже, будет ли от этого марсианина хоть какая-то польза!
 
― Думаете, они бы отравили собственное население? – спросил Милонтий.
 
― Ты молод. Я уже стар. Я видел все возможные ужасы, на которые способен человек. Да, я думаю, они отравили собственных людей. Но ты не волнуйся, Милонтий, ― кисло добавил Кай, – они наверняка подохнут первыми.
 
 
XIII. АНИМАФАГ
 
Над жилыми блоками возвышались позолоченные купола дворца Агарта. Двенадцать широких дорог, разделявших районы рукотворной луны, расходились от площади, лежащей у подножия узорчатых стен – владения главного контролера располагались на полюсе Зенита-312.
 
Коракс шел по служебному мосту, висящему высоко над одной из улиц. Мост был достаточно широким – по нему передвигались крупные ремонтные дроны, обслуживающие город. Поэтому между тросами, натянутыми среди крыш города, могли спокойно пройти десять человек, не задевая друг друга. Впереди темнела шахта доступа, вмонтированная в гидравлические потолочные опоры. Потайная дверь вела на поверхность планетоида. Следующая шахта располагалась почти в полукилометре позади.
 
Улица внизу была по-настоящему широкой, и раскинувшиеся рядом парк и город ничуть не уступали ей размером. Ровно посередине, поддерживаемая колоннами, проходила трасса для автономных транспортных капсул. Она тянулась сквозь пустоши и скверы. Среди деревьев тут и там возвышались дома. Постепенно их становилось все больше и больше, парк переходил в улицу, а затем плотно стоящие здания становились единой могучей стеной.
 
Здания окружали густые заросли парковых кустов и деревьев. Вся растительность Зенита была родом с Терры, но некоторые виды деревьев уже давно исчезли с ее поверхности.
 
В одном месте вместо улицы темнело озеро, его глубокие синие воды пересекала капсульная трасса. Извилистые дорожки змеились через топи, заселенные птицами. Коракс поднял глаза к небу, темневшему над этим зеленым, дышащим миром, оазисом посреди ледяной бездны космоса. Многочисленные звезды сияли сквозь огромные сетчатые купола. Слишком большие, они первыми бросались в глаза, как ограненные алмазы на пестром серо-зеленом ковре города. Этот рай служил домом городской элите, и отсюда казалось, что бедные кварталы, в которых довелось побывать Кораксу, лежали где-то на другой планете, в тысяче световых лет отсюда.
 
Площадь перед дворцом Агарта точно так же поражала размерами и красотой узора, подчеркнутого изящными статуями. Несмотря на ее монструозные размеры, вдалеке сквозь сквозь дымку цветочной пыльцы виднелись соседние улицы.
 
Зенит-312 ничуть не уступал в красоте остальным рукотворным мирам, которые встречались Кораксу за время Великого Крестового похода, но сейчас здесь среди статуй и деревьев ютились толпы беженцев, спасавшихся от войны. Десятки тысяч людей, в большинстве своем потрепанные, не вписывающиеся в окружающую роскошь, они теснились на гигантской площади, словно их владыка лично мог защитить каждого из них. Противоположный конец улицы находился ближе к зоне боевых действий, и там отсутствовало электричество. Люди инстинктивно старались уйти подальше от этой темноты, хотя на площади было немногим безопаснее.
 
Прозрачные купола потолка позволяли гражданским наблюдать за ходом сражения. Охваченные ужасом, люди следили за безумным танцем боевых кораблей.
 
Коракс выругался. Агарт собирал беженцев поближе к себе, выстраивая живой щит из невинных людей вокруг своего дворца, и за это примарх больше всего ненавидел главного контролера.
 
А затем люди начали умирать.
 
Смерть начала свою жатву с краев площади. Примархи обладали зрением, превосходившим остротой любые человеческие глаза, и Коракс заметил странные движения в толпе почти сразу же. Он отрешился от окружающего мира, всматриваясь прямо на просторный луг в двухстах метрах внизу.
 
Это началось у атмосферных вентиляционных труб, спрятанных в земле. Люди, оказавшиеся ближе всего, начали визжать и задыхаться. Шок быстро перерос в панику, и толпа заволновалась, как пшеничное поле на ветру. Это сравнение было не совсем привычным для Коракса, выросшего в тюрьме. Впервые растущие на открытом воздухе колосья он увидел на так давно. Но то, что он видел сейчас, больше всего походило на волнение высокой травы. Люди бросались в одну сторону, обнаруживали, что удушающая смерть караулит их и с той стороны, и торопились обратно, размахивая руками над головой. Это почти гипнотическое зрелище продлилось недолго.
 
Люди начали падать. Нервные разговоры перешли в рев и визг, и беженцы бросились врассыпную.
 
В динамиках шлема Коракса раздался сигнал тревоги. Владыки теней, рассредоточившиеся по сектору, передавали друг другу короткие вокс-сообщения. Коракс отправил приоритетный сигнал, и вокс-шум замолк.
 
― В атмосферной смеси что-то есть, ― в открытую сообщил он по общему каналу.
 
Над служебным мостом теснилось все больше труб. Воронки, торчащие через каждые восемьдесят метров, дышали, как живые, то выпуская свежий воздух, то втягивая отработанный. Коракс пощелкал переключателем шлема, выбирая подходящий режим оптического восприятия, пока, наконец, высокоспектральное зрение не позволило ему обнаружить вещество-носитель, зловещими облаками исходящее из вентиляции. Но газ был всего лишь предвестником грядущей беды.
 
Самое страшное ждало впереди.
 
― Вирусное оружие! Заблокировать дыхательные маски! – рявкнул Коракс. – Перейти на режим работы в вакууме!
 
Из динамиков снова раздались сигналы.
 
Сбиваясь в толпы, люди переставали быть людьми. Они теряли собственные имена и лица, и превращались в мелкие песчинки в общем потоке, и легко можно было понять, куда их понесет в следующую секунду. Люди разбегались от труб, из которых потоком лилась их смерть, и траектории их бега были предсказуемы. Они расталкивали друг друга, в панике затаптывая тех, кто оказывался у них под ногами. Про великую битву, продолжавшуюся в небесах, все позабыли.
 
Сотни людей побежали вверх по улице, утекая в темноту, как пылинки сквозь горлышко песочных часов, но болезнь распространялась все быстрее, накрывая один участок за другим. В спектральном режиме Коракс видел ее сквозь визор, как растекающееся пурпурное облако.
 
Бежать было некуда.
 
Жители Зенита-312 спотыкались и падали, вываливая опухшие языки, закатывая глаза. Некоторым повезло умереть сразу. Остальные сгибались в корчах, бились головами о землю, обезумев от боли, разрывали собственную плоть и исходили пеной изо рта.
 
Через несколько мгновений все было кончено.
 
Тела в ярких одеждах усеяли землю пестрым ковром. С высоты лежащие на земле люди, раскинувшие руки и ноги, выглядели, как странно правильные узоры.
 
Гробовую тишину нарушил неуместно резкий щелчок вокса, и следом раздался спокойный голос одного из Мор Дейтан:
 
― ''Какие будут указания, милорд?''
 
― В вокс-переговоры без крайней необходимости не вступать, ― ответил Коракс. – Нас могут обнаружить.
 
Он зашагал вперед, не дожидаясь, пока стихнет порыв загрязненного воздуха. Корас опустил глаза, рассматривая лежащие тела. В живых не осталось никого. Примарха охватил гнев.
 
― Какой же тиран будет убивать собственных людей? – негромко спросил Коракс, ни к кому конкретно не обращаясь. – Зачем Агарту понадобилось это делать?
 
Коракс направился дальше. На картографе его шлема медленно двигались пульсирующие значки, отмечающие местонахождение воинов Мор Дейтан.
 
― ''Милорд, среди мертвых наблюдается какое-то движение'', ― раздался голос в динамике шлема Коракса. На экране визора высветилось имя «Дио Энкерн». – ''Возможно, есть выжившие''.
 
― Проверь, ― велел Коракс. – Остальным – держаться в тени.
 
С высоты моста он заметил внизу Энкерна, пересекавшего голубоватый газон. Тот перебегал от дерева к дереву, стараясь привлекать как можно меньше внимания, затем, добравшись тени колонны, поддерживающей капсульную трассу, возвестил:
 
― ''Это здесь''.
 
Он остановился около одной из человеческих куч. Коракс наблюдал, как Энкерн медленно и осторожно подходит к ней, держа болтер наготове. Куча шевелилась. Дергались руки, вздрагивали ноги. Приподнимались головы. Уловив краем глаза движение, Коракс обернулся. Кое-где среди трупов, покрывавших площадь, возникало похожее шевеление.
 
― ''Замечены признаки жизни. Авточувства показывают, что слабый пульс постепенно ускоряется до нормального уровня'', ― доложил Энкерн, и, помолчав, добавил:
 
― ''У них не было пульса… Дыхание и циркуляция крови у окружающих меня людей восстанавливаются. Они все живы''.
 
Трупы зашевелились по всей площади, и Коракса охватило недоброе предчувствие.
 
― ''Осторожно!'' – крик Энкерна, раздавшийся из динамика вокса, заставил примарха обернуться. ― ''Они меня видят!''
 
Один из трупов поднялся из кучи и сел, уставившись на Энкерна. Трясущиеся пальцы бывшего мертвеца потянулись к легионеру.
Коракс нахмурился. Такого не должно быть. Он подключился к авточувствам доспеха Энкерна, чтобы взглянуть на происходящее вблизи, и обнаружил, что глаза его сына не обманывали. Человек действительно смотрел в упор на Владыку теней. Остальные мертвецы, пошатываясь, начали подниматься на ноги, и все они смотрели на Мор Дейтан. Оскалив зубы, они зашипели и зарычали.
 
― ''Не приближайтесь,'' ― велел Энкерн и повторил то же самое на общем каринейском арго. Мертвецы продолжали вставать. Коракс всмотрелся в их пустые глаза и сжатые зубы. Он никогда такого раньше не видел, но догадывался, что это может быть.
 
― Энкерн, уходи оттуда немедленно, ― велел он.
 
― ''Понял вас,'' ― откликнулся Владыка теней и начал отступать.
 
Подозрения Коракса только укрепились, когда он активировал высокоуровневую систему определения, встроенную в его доспех. Боевое снаряжение Коракса было сделано специально под него и снабжено уникальными подсистемами, усиливавшими его способности. В его сенсориуме было множество дополнительных авгуров и аналитических когитаторов. Его авточувства глотнули зараженного воздуха, разобрали его на составляющие и вычленили из генетического кода болезни ее происхождение. Это было нечто очень сложное и очень древнее. Нечто настолько зловещее, что могло родиться только на самом дне человеческой жестокости, и закалиться потом на самой вершине достижений прогресса.
 
Коракс выругался.
 
― Анимафаг, ― произнес он с отвращением. Древняя чума, созданная для изменения человеческого мозга, стирающая из него все высшие функции и превращающая жертву в неразумное животное.
 
― Всем немедленно уходить. Этим людям уже не помочь. Они скоро станут для нас опасны. Держите доспехи герметично запечатанными.
 
Работа с генным кодом была чудовищно сложной даже для сверхразума примарха, к тому же данных, полученных через системы брони, было слишком мало, чтобы Коракс смог определить степень угрозы для собственных сыновей. Однако он не отрицал возможности их заражения. Император мог создать выдающиеся шедевры генетики, но древние ученые Эры Технологий были истинными гениями смерти.
 
Где-то справа загрохотали выстрелы. Коракс посмотрел вниз. Один из его бойцов пробивался сквозь толпу на другом конце парка. Зараженные преследовали его. Там, где раньше он мог пройти незамеченным, теперь его видели, и легионер оказался в ловушке. Он торопился укрыться в здании, уходя от толпы при любой возможности, мастерски точно стреляя там, где уйти не получалось, и каждый снаряд неизменно поражал цель. Преследователей разрывало на части. Обычно болтерный огонь вызывал ужас, но сейчас толпа полностью лишилась разума.
 
Болтеры заговорили в двенадцати других местах по всему проспекту.
 
― Боеприпасы экономить, ― велел Коракс. – Уходим. У этих людей больше нет разума, чтобы дар тени мог обмануть их. Отступайте немедленно.
 
Откуда-то слева раздались глухие стоны. Целая группа зараженных спускалась на мостки из места доступа позади. Заметив Коракса, люди неуклюже заторопились вперед. В их остекленевших глазах не было ничего, кроме животной жажды рвать чужую плоть.
 
Они не боялись его. Как только они подошли ближе, Коракс принялся рубить их молниевыми когтями. Но звуки борьбы только привлекли внимание остальных, и те хлынули на мостки из ближайших проемов.
 
Выругавшись, Коракс окончательно перестал прятаться. Он активировал доспехи на полную мощность и открыл стратегический вокс-канал. Из динамика тут же полились сообщения из всех уголков города.
 
Все население пало жертвой анимафага. Против легиона теперь сражались двести тысяч каринейцев и восемь тысяч солдат Имперской армии, превратившихся из союзников во врагов. Каждый, у кого не было дыхательной маски, заразился, а там, где воздух был отравлен сильнее, не спасала даже она. Одним ударом Агарт обратил против Гвардии Ворона весь город. На смену хирургически точным ударам пришла битва всех против всех. По всему фронту толпы спятивших граждан атаковали воинов Коракса, а за линией фронта, где вместе с космическим десантом располагались отряды смертных солдат, вспыхнули беспорядки – лишившиеся разума люди набросились на своих союзников. Каждый доклад то и дело прерывался грохотом болтерного огня.
 
Зараженные продолжали валить на мостки через служебный проход. Спустя мгновение они окружили примарха, рыча и царапаясь. Они в ярости обламывали ногти о керамит его доспехов, выворачивали пальцы. Они так отчаянно царапали его, что кожа с их пальцев сдиралась, и вскоре черную броню покрыли мокрые красные разводы. Пробить его броню они были не способны, но утащить вниз вполне могли.
 
Коракс метался, рассекая когтями одного зараженного за другим, но на их место приходили другие, продолжая наступать. Они с болезненными стонами наваливались на него. Их глаза закатывались, изо рта текла слюна. Зубы тщетно пытались прокусить края брони.
 
Это могло продолжаться бесконечно, и одолеть их было невозможно. Коракс развернулся, сбрасывая их со спины, и начал пробивать себе путь к краю мостков.
 
Сбежать помешали кабели, поддерживающие мостки, и Коракс, стряхнув с плеча вгрызшегося в наплечник мужчину, рассек тросы когтями. Пласталь лопнула с мелодичным звоном, мостки покачнулись, но не упали. Коракс отодрал от спины очередного зараженного, пытающегося прокусить доспех, и взмахнул им, как дубиной, отгоняя остальных. Раскинув руки, Коракс снова набросился на боковину мостков, кромсая тросы. Раскаленные обрывки канатов разлетались прочь, отсекая конечности. Но зараженные продолжали сражаться, пока не истекали кровью.
 
Лишенный половины опор, мостик прогнулся под весом Коракса и толпы нападавших. Но освободиться примарх так и не смог. Как птица, угодившая в силок, он оказался заблокирован в толпе завывавших мужчин и женщин. Конечности тех, кто оказался ближе всех, вяло шарили по его доспеху, раздавленные самим Кораксом и напиравшей толпой. На звуки борьбы стекались сотни новых людей, и примарх понимал, что его вот-вот погребет под кучей безмозглого мяса.
 
Коракс мазнул когтями, рассекая решетку пола. В воздух взметнулось облако искр, из рассеченных труб повалил пар. Зараженные продолжали напирать, и он едва успевал их сбрасывать. Их руки едва не стащили с него шлем, и он крутанулся на месте, расшвыривая нападавших, и помедлив, раскрыл Корвидиново Оперенье, восхитительные механические крылья. Пласталевые перья распахнулись за его спиной, рассекая на части полдесятка противников. Но на их место тут же навалились другие. Коракс едва успевал поворачиваться, острые лезвие когтей и перьев сносили головы и отсекали конечности. Но зараженные продолжали напирать.
 
Взревев от ярости, примарх высвободил руки из неуклюжего захвата и еще раз ударил когями об пол.
 
Мостик покачнулся и упал, захлопали рвущиеся кабели. Трубы лопались, выплевывая искры. Человеческие тела повалились вниз, клацая зубами, пока удар об землю не убивал их еще раз, теперь – насовсем.
 
Очередной зараженный бросился ему в лицо, и Коракс увернулся. Его крылья рассекали одно тело за другим. Восстановив на секунду равновесие, он активировал двигатели прыжкового ранца, сжигая тех, кто вцепился ему в ноги.
 
Он тяжело взлетел по спирали вверх, увешанный прицепившимися безумцами. Он отбивался и стряхивал их, и, освободившись, устремился вверх. Он пролетел над толпой зараженных, тут же кинувшейся следом в тщетной попытке поймать его. Коракс быстро оценил ситуацию. Его воины, обладавшие редким даром повелевать тенями, были окружены. Конечно, они не были легкой добычей, но зараженных это не останавливало – они давили массой, и многих Мор Дейтан уже стащили вниз, содрали доспехи и разорвали их тела на части.
 
Один за другим болтеры замолкли.
 
Коракс увидел, как те, кому удалось выбраться, торопились забраться повыше на стропила крыш. Им помогала мощь брони – стоило им вырваться из толпы, как они тут же становились быстрее лишенных разума людей и легко уходили от преследования. Но зараженные были везде, и те, кому удавалось сразить одну группу визжащих людей, тут же нарывались на вторую.
 
Коракс мог отнести своих сыновей в безопасное место, но только по одному. С кого начать? Он переводил взгляд с одного воина на другого, рассчитывая последовательность и расставляя приоритеты. Поняв, что не сможет спасти всех, он взревел и бросился вниз к Энкерну.
 
Прежде чем коснуться земли, он резко остановился, и вспышки его двигателей обратили в пепел дюжину нападавших. Взмахом лезвий он уничтожил еще больше. Он приземлился, и его ботинки раздавили несколько тел. Выпустив когти, он начал пробиваться к сыну.
 
― Ко мне, Энкерн! – заорал он.
 
Патроны у того давно кончились, а дуло болтера забилось ошметками мяса, пока он отбивался им, как дубинкой. Сунув болтер в набедренное крепление, Энкерн метнулся к протянутой руке Коракса.
 
Одна керамитовая перчатка сжала другую, и Коракс взмыл вверх. Он оглянулся, выбирая безопасное место. Верхняя терраса дворца отдыха показалась ему подходящей. И не ему одному – туда уже забрался Мор Дейтан Леденнен.
 
Коракс оттащил Энкерна к его товарищу. Леденнен заблокировал двери, ведущие с балкона во внутренние помещения зоны развлечений. Богатое убранство здания было уничтожено, обломки мебели и осколки стеклянной посуды валялись на полу вперемешку с телами убитых Леденненом. У дальнего окна собралась толпа умалишенных. Они напирали на тех, кто стоял впереди, раздавливая их об стекло. Несчастные были окончательно мертвыми, из их сдавленных легких выходил последний воздух, но они продолжали стоять на ногах.
 
― В количестве – сила, ― проговорил Коракс. – Сражайтесь вместе. Я перенесу сюда остальных.
 
Он снова унесся прочь, ястребом нырнув к завывающей толпе. Он спас еще одного своего сына, затем еще одного. Четвертого Коракс вытащить не успел, и все, что ему оставалось – в ярости наблюдать, как тот сгинул в лесу дрожащих рук.
 
С ревом, едва не заглушающим рев двигателей, он взмыл вверх. Сигнум―руны его сыновей одна за другой гасли на ретинальном дисплее. Из двенадцати Мор Дейтан, добравшихся вместе с ним до самого центра города, осталось девять. Пятеро выбрались из парка самостоятельно – трое вместе, два поодиночке. Четверым на верхней террасе отступать было некуда, и Коракс вернулся, чтобы помочь им.
 
Тротуар под его ногами треснул от тяжелой посадки.
 
Четверо Мор Дейтан уже были наготове, держа стекло на прицеле. Энкерн успел очистить свой болтер. На четверых у них было едва ли три сотни патронов.
 
― Стекло не выдержит, ― проговорил Леденнен.
 
Коракс уставился на безмозглую толпу, заполняющую зал.
 
― Милорд, ― позвал Энкерн, ― Как мы уже могли убедиться, все выходы заблокированы зараженными, преследующими наших братьев. Я советую вам уходить. Мы останется здесь и постараемся продержаться до прихода помощи.
 
Стекло треснуло. В здание хлынули тысячи зараженных, давя тех, кто уже был внутри. У одного из тех, кого прижало толпой, лопнул живот. Но он был только первым.
 
― Нет, ― ответил Коракс. – Вы погибнете. Я не могу вам позволить так бездарно растратить свои жизни. Выход есть, ― сказал он, поднимая глаза на купол крыши. – В космос.
 
Он взлетел вверх, растопыривая когти, и ударил по одному из прозрачных куполов.
 
Мономолекулярные лезвия когтей, покрытые молниями, врезались в прочное, как алмаз, стекло. По его поверхности рассыпались искры, отскакивая к пласталевым средникам, отделявшим огромные треугольные панели друг от друга.
 
Коракс отшатнулся. Окно покрылось царапинами. Примарх бросился вниз, раскрывая крылья, гася инерцию тягой прыжковых двигателей. Развернувшись, он активировал двигатели на максимум и снова врезался в купол. Его когти безошибочно отыскали в стекле слабые места.
 
Он пробил купол. Тучи осколков тут же разлетелись прочь, легко преодолевая слабую гравитацию Зенита-312.
 
Следом со свистом вырвалось белое облако воздуха.
 
За ревом уходящей атмосферы Коракс с трудом расслышал вокс-сообщение от одного из сыновей:
 
― ''Милорд! Зараженные пробились сквозь стекло!''
 
А затем началась стрельба.
 
Коракс устремился вниз, навстречу ветру. Мощные потоки швыряли его в стороны, мешая добраться до террасы.
 
 
Общее стекло ряда окон разлетелось на части. Зараженные пробирались вперед, не замечая, как острые края кромсают их на части. Энкерн, Леденнен и остальные выпускали снаряд за снарядом в напирающую толпу, не тратя ни одного их них напрасно. Тела отлетали прочь. Разлетались на части головы. Зараженные поскальзывались на внутренностях собратьев. Но с таким же успехом космические десантники могли кидать камешки, пытаясь остановить лавину.
 
Схватив первого из сыновей за ранец, Коракс утащил его к пробоине, швырнул его как мешок в поток уходящего воздуха и снова бросился вниз. Мгновение спустя он уже тащил второго. К тому времени зараженные уже высыпали на террасу и окружали воинов Коракса со всех сторон. Патроны у Мор Дейтан подходили к концу, и толпа начала теснить их. Третьим Коракс подхватил Энкерна, ровно в тот момент, когда пальцы зараженных уже мазнули по черной броне. Леденнен остался на террасе один.
 
― Дождись меня, сын! – крикнул Коракс.
 
Ответом ему был грохот болтерной очереди.
 
Когда бушующий ветер подхватил Энкерна и вышвырнул наружу, в безопасный космос, Коракс бросился обратно. Леденнена уже погребло под шевелящейся массой, некогда бывшей людьми.
 
― ''Отец…'' ― пробился голос Леденнена сквозь помехи в динамике вокса.
 
Примарх пронесся над толпой, рассекая тела на части лезвиями когтей и крыльев, и, заложив вираж, пошел обратно. Приземляться было негде, террасу наводнили зараженные. Леденнен выбрался из-под горы изувеченных тел и перепрыгнул через перила, ускользнув от протянутых рук.
Коракс нырнул следом за ним, его крылья со свистом рассекали воздух. Поймав Леденнена, он неловко дернулся в воздухе – под весом легионера они оба едва не рухнули вниз. Там их уже ждали – вверх жадно тянулся целый лес рук.
 
Коракс выжал двигатели прыжкового ранца на максимум, успев превратить их падение в управляемый полет – ноги его сына промелькнули в нескольких сантиметрах от дрожащих пальцев, ― и устремился вверх, прочь от завывающей толпы.
 
Взлетев к пробитой дыре, Коракс вместе с Леденненом выбрался в космос. Со всех концов Зенита-312 поступали вокс-сообщения. Атака превратилась в резню.
 
Пустотные бои прекратились. Орудия умолкли во всех квадрантах планетоида. Как и Империум, каринейцы использовали сервиторов – у этих киборгов сохранялся человеческий мозг, пусть жалкий и лишенный половины массы, но и этого хватало, чтобы они пали жертвами агрессивного вируса-анимафага так же, как обычные люди. План Коракса по тихому и быстрому захвату Зенита-312 захлебнулся, и теперь городские улицы были охвачены сражениями.
 
Спасенные Владыки Теней угодили в слабый гравитационный колодец города, и теперь аккуратно дрейфовали обратно, контролируя направление вспышками стабилизаторов.
 
Крылья Коракса сложились обратно. Двигатели прыжкового ранца умолкли. В галерее сработали аварийные системы защиты, блокируя выходы в зал с пробоиной и не давая воздуху покинуть остальную часть города. Поток ветра смолк. Вскоре умалишенные гражданские, оставшиеся в галерее, умрут от нехватки кислорода.
 
Примарх остановился, покачиваясь в воздухе, и переключил вокс доспеха в режим общей трансляции.
 
― Слушай меня, Агарт из Зенита-Три-Один-Два, ― начал он, и в его голосе плескалась такая ярость, что содрогнулись все, кто услышал его слова. – Злодеяние, которое ты совершил над своим народом, не останется безнаказанным. Ты не спрячешься. Ты не сбежишь. Я найду тебя, и заставлю поплатиться за то, что ты сотворил сегодня.
 
Он умолк, и в динамике зашипела статика. Агарт не откликнулся.
 
Коракс обернулся, глядя на корабли своего флота.
 
― Выбирайтесь на поверхность, ― велел он Мор Дейтан. – Сигнум-маяки держать активными. Вас заберут. Я должен вернуться без вас.
 
Он перевел двигатели ранца в вакуумный режим, и со всей возможной скоростью устремился к «Спасителю в тени».
 
 
===XIV. ВОССТАВШИЕ ИЗ МЕРТВЫХ===
 
Занятый попытками связаться со своими полковыми офицерами, Кай Валерий не сразу заметил, что сражение прекратилось. По всем открытым вокс-каналам доносилось только шипение статики. Полковые переговоры из дисциплинированного обмена докладами быстро превратились в панику, крики, а затем и вовсе прервались. Кай велел вокс-инженеру проверить все доступные частоты.
 
― Что произошло? Есть какие-нибудь новости? – спросил Валерий.
 
Вокс-инженер, не отрывая сосредоточенного взгляда от аппаратуры, покачал головой.
 
Сначала они пытались связаться с собственными кораблями. Остальные отделения Когорты тоже исчезли из эфира.
 
Кай слушал, как вокс-инженер пытается вызвать одну роту за другой, потом по одному – каждое отделение Терионской Когорты, находящееся на Зените-Три-Один-Два. Он раз за разом повторял одни и те же слова, переключаясь с отряда на отряд – «Отделение восемь-девять-два, говорит Терионское командование, доложите обстановку», ― и, не получая ответа, с сухим щелчком подключал следующую частоту, затем еще одну и еще.
 
Щелк. «Отделение восемь-девять-три, говорит Терионское командование, доложите обстановку». В ответ – шипение змеиного клубка.
 
Щелк. «Отделение восемь-девять-четыре, говорит Терионское командование, доложите обстановку». Треск статики, ровный и зловещий.
 
― Вирусный агент. Он убил всех, ― проговорил старший медик. – Я никогда еще такого не видел.
 
Щелк. «Отделение восемь-девять-четыре, говорит Терионское командование, доложите обстановку».
 
― Замолчи, Корделл, ― ответил ему Кай, чуть резче, чем хотелось бы. Он внимательно слушал шипение статики, надеясь, что выжил хоть кто-нибудь еще.
 
Вокс-инженер продолжал вызывать отделение за отделением. Щелк. «Отделение восемь-девять-шесть, говорит Терионское командование, доложите обстановку».
 
С каждым разом лицо инженера становилось все более мрачным.
 
― Префектор, я советую немедленно уходить отсюда, ― заявил старший медик. – Если агент попадет сюда…
 
― Без приказа примарха мы никуда не уйдем, ― отрезал Кай.
 
― А если это он велел выпустить агент? Может быть, это наше собственное оружие? – спросил медик, но Кай покачал головой.
 
― Лорд Коракс не любит фосфекс, ядерное и биологическое оружие. Слишком много жертв.
 
Последний шелчок, последнее отделение.
 
«Отделение девять сто, говорит Терионское командование, доложите обстановку».
 
Вокс-инженер снял наушники и поднял усталый взгляд.
 
― Все, сэр. Я вызвал каждое отделение. Никто не отвечает.
 
Кай кивнул. Вокс-инженер настроил передатчик на прием, и из динамиков снова зашуршала статика.
 
― Значит, они все мертвы, ― заключил Корделл.
 
И после этих слов командное отделение наконец-то заметило, как зловеще тихо стало вокруг – как будто голос вокс-инженера, раз за разом повторяющий одни и те же слова, загипнотизировал их, и теперь офицеры очнулись ото сна.
 
― Сэр… ― позвал младший лейтенант.
 
Кай посмотрел под ноги. Палуба больше не содрогалась от грохота взрывами
 
― Пушки, ― проговорил Милонтий. – Они молчат.
 
― Снаружи тоже ничего не слышно. Флот прекратил обстрел города.
 
― Соедините меня с командованием легиона, ― велел Кай. – Немедленно.
 
― С кем? – уточнил вокс-инженер.
 
― Да с кем угодно! – огрызнулся префектор.
 
Кто угодно нашелся быстро. Змеиное шипение мертвых каналов резко сменилось треском и грохотом болтеров. От неожиданной перемены все офицеры на наблюдательной палубе едва не подпрыгнули.
 
― На связи Кай Валерий из Терионской Когорты. С кем я говорю?
 
― ''Капитан Эффе Деллий'', ― последовал резкий ответ. Похоже, капитану сейчас было не до разговоров. – ''Не ожидал, что вы еще живы.''
 
― Вентиляционные системы в нашем отсеке не работают.
 
Капитан взрыкнул. Раздался грохот болтера, и бессвязный вой, приглушенный керамитовым шлемом, прервался.
 
― Я думал, что бои прекратились, ― продолжил Кай. – Доложите об изменениях обстановки.
 
― ''Город потерян'', ― ответил капитан Деллиус, задыхаясь от напряжения. Грохот битвы затих, отдаляясь, а затем смолк и гул силовой брони ― капитан остановился, чтобы перевести дух. – Т''иран Агарт выпустил в вентиляционные системы анимафаг. Все, кто не погиб, обезумели. Против нас восстал весь город. Легион рассеян. Нас окружают со всех сторон'', ― добавил он громче, пытаясь перекричать леденящий душу визг.
 
― А Имперская армия?
 
― ''Вы – единственные, кто остался'', ― ответил капитан. – ''Мой апотекарий утверждает, что вирус очень скоро погибнет самостоятельно, если уже не погиб, но зараженные повсюду. Оставайтесь на месте. Вы не сможете отбиться, их слишком много''. – Снова раздался рев, бессвязные вопли, а затем прогрохотал выстрел. – ''Желаю удачи, префектор''.
 
С этими словами капитан Эффе Деллиус оборвал связь.
 
Вокс-инженеру удалось связаться с еще с несколькими командирами, и все сообщали одно и то же – легионеров Гвардии Ворона теснили толпы взбесившихся граждан. Вместо армии в несколько тысяч дисциплинированных солдат им пришлось сражаться с целым городом безумных зверей, не знавших страха смерти. Легион был в смятении. Примарх пропал. Ждать приказов терионцам было неоткуда.
 
― Свет Терры, ― прошептал Кай. – Анимафаг. Я полагал, что это миф. Кем надо быть, чтобы использовать такую вещь?
 
― Тем, с кем мы сейчас воюем, ― ответил старший медик Корделл.
 
Как выглянул в разбитое окно на ангарную палубу. Там дожидались пять посадочных шаттлов, из вентиляционных решеток их двигателей струились пары охлаждающей жидкости. Еще четыре посадочных площадки были заняты обломками, сложенными его людьми.
 
― Полностью перекрыть доступ в этот отсек, ― распорядился Кай. – У основных точек доступа разместить абордажные команды. Удвоить скорость очистки оставшихся площадок. Вызвать дополнительные десантные корабли.
 
― Если мы вернемся к остальному флоту, вы только еще больше наших людей этим фагом заразите, ― возразил старший медик.
 
― Но мы-то не заразились, а? А капитан сказал, что вирус пожрал сам себя, ― ответил Кай и посмотрел на вентиляционную трубу. – Я не брошу гражданских. Приготовьте шаттлы к запуску. Начинайте эвакуацию! – рявкнул он и зашагал прочь из зала.
 
Кай приказал оставить открытой дверь, ведущую на галерею ангара. Этот жест был продиктован милосердием к людям, оставшимся внизу, хотя вряд ли это помогло бы ощутимо снизить температуру. Жар тысячи тел, томящихся в замкнутом помещении, мощным потоком ударил Каю в лицо, когда тот подошел к двери. По бокам от нее стояли двое элитных терионских десантников в тяжелой броне. Проходя мимо них, Кай уже успел вспотеть, а пока он спускался по лестнице, жар становился все сильнее. Воздух был влажным и пах живым теплом и потом. Кай не мог отделаться от ощущения, что спускается в глотку огромного монстра.
 
Еще один терионец из абордажной команды обнаружился на лестнице, наблюдающий за показаниями громоздких атмосферных датчиков. От его пояса к аппарату тянулся шнур питания. Его доспех был рассчитан на работу в космосе, и потому обладал несколькими слоями дополнительной изоляции. Несмотря на встроенные системы охлаждения, в таких доспехах всегда было жарко ― это Кай помнил еще с тех пор, как сам ходил в строевых офицерах. Но какое-никакое охлаждение было лучше, чем вовсе ничего.
 
Лоб Кая покрылся испариной, затем капля за каплей потек, как дождевой поток, сразу и везде. Рубашка тут же прилипла к спине. Кожа запылала. Но все-таки он чувствовал себя лучше, чем арестованные, томящиеся внизу, на складах.
 
Сброшенная верхняя одежда кучами лежала вокруг гражданских. Вялые люди жадно присасывались к флягам с водой, которые раздавали терионцы. Дети перестали играть – некоторые провалились в сон, другие заходились криком. В воздухе висел кислый запах человеческих экскрементов. В хранилище были оборудованы две уборных для местных работников, но на тысячу человек их не хватало.
 
Терионцы, следящие за порядком внизу, выглядели хуже всего. Сонные от горячего и сырого воздуха, они медленно ковыляли по хранилищу, разнося ведра с водой. Люди страдали от жажды, и, разлив воду по подставленным чашкам и флягам, солдаты ковыляли за следующей порцией. Их униформа была мокрой от пота. Те, кто возился с датчиками, рявкали на каждого, кто осмеливался их потревожить.
 
На перилах, подвешенный на крюке, виднелся вокс-транслятор. Кай взял его и глубоко вдохнул. Воздух был горячее его собственных легких. Ощущение было странным. Как будто он тонул.
 
Прежде чем заговорить, он быстро повторил слова себе под нос. Он довольно неплохо освоил местный язык, но все еще делал ошибки, а выглядеть дураком ему не хотелось.
 
― Жители Каринэ! – сквозь вокс-транслятор голос Кая дребезжал и скрипел. Из-за эха, откликнувшегося от пласталевых стен и грузовых контейнеров, он и вовсе перестал быть похожим на человеческий. Пластек рупора под его губами мигом отсырел и нагрелся. – Война, призванная освободить вас от гнета тиранов этой системы продолжается. К сожалению, мы не сможем позволить вам вернуться по домам в ближайшее время.
 
Люди заволновались, по хранилищу прокатился ропот.
 
― Мы задыхаемся! Вы же не собираетесь нас здесь оставить?! – крикнул кто-то.
 
― Скоро мы начнем перевозить вас из этих складов на наши космические корабли, ― продолжил Кай, не обращая внимания на этот крик. – Где о вас позаботятся до тех пор, пока ситуация здесь не стабилизируется.
 
Атмосфера на складах мигом изменилась. В воздухе повисло напряжение. Кай опустил рупор, палец на вокс-трансляторе расслабился. Толпы становятся опасными, если с ними неправильно обращаться. Значит, слова надо выбирать как следует. Но Кай понятия не имел, что им говорить.
 
Мужчина в длинных оранжевых одеждах поднялся на ноги. Рядом с ним жались две его жены и стайка ребятишек. От его уха к носу тянулась нитка бусин, выдававшая в нем мелкого чиновника.
 
― Какая ситуация? – требовательно спросил он. – Что случилось?
 
Кай задумался, что будет, если сказать правду. По залу прокатились недовольные шепотки. Их много, и они легко могли заглушить его голос, даже разговаривая тихо. От безумного шума и невыносимой жары у Кая закружилась голова.
 
Он поднес рупор ко рту. Честность будет лучше всего.
 
― Ваш правитель выпустил вирус в городскую вентиляцию. Все районы, кроме нашего, попали под его действие. Если вы хотите выжить, я должен вывезти вас. Обещаю – вы вернетесь домой сразу же, как только это станет возможно.
 
Еще не договорив, Кай уже понял свою ошибку.
 
Толпа разразилась испуганными криками.
 
― Что? Он хочет сказать, что все мертвы? – расслышал Кай чей-то голос. Остальные слова утонули в шуме. Кай прислушался, пытаясь понять, о чем они говорят, но язык был слишком нов для него, а говорили слишком быстро.
 
― Это ложь! – крикнул чиновник. Ему пришлось повторить несколько раз, прежде чем его услышали. – Это ложь!
 
Люди на мгновение притихли, и чиновник продолжил:
 
― Вы что, не понимаете? У старшего контролера Агарта нет такого оружия, а если бы и было, разве он стал бы использовать его против собственных людей?
 
Снова воцарился шум. Люди начали кричать. Чиновник поднял руки и опустил, призывая к тишине.
 
― Они лгут нам, чтобы мы подчинялись, ― он обличительно ткнул пальцем в сторону Кая. – Они захватили город! Они хотят поработить нас!
 
И без того близкая к панике, толпа заволновалась сильнее.
 
― Они нас всех убьют! – крикнул кто-то.
 
Терионцы, сидевшие за столами, повскакивали с мест и отступили назад, прочь от толпы, нашаривая табельное оружие. Несколько караульных, присматривающие за складами, бросились на помощь, вскидывая оружие, но пока что ни в кого конкретно не целясь. Каринейцы, которых допрашивали в это время, настороженно замерли между своими пленителями и собственным народом.
 
― А что, если он прав? Что, если он не лжет? – раздался одинокий голос разума, но почти сразу же затих.
 
Кай понимал, что сейчас начнется. Его слова только приблизили неизбежную развязку.
 
― Успокойтесь! – заорал он в рупор так громко, что голосовые связки откликнулись болью. – Я не лгу! Город заражен.
 
― Уходим! Они не смогут нас удержать! – крикнул чиновник. – Мы справимся! Их мало, нас много! Откройте основные грузовые двери – они ведут в разгрузочную зону. Это самый короткий путь в жилой сектор. Они не смогут нас остановить!
 
― Стойте! – закричал Кай, но чиновник был прав: он не мог остановить их.
 
Толпа дружно потекла вперед. Семь раз сверкнули лазерные лучи, несколько каринейцев упали и скрылись под ногами напирающих людей. Строй мужчин и женщин обрушился на терионцев.
 
Каринейцы были выше терионцев, и, несмотря на тонкость и гибкость, они привыкли двигаться при слабой искусственной гравитации планетоида. Их было в сотни раз больше, чем охраны, и терионцы в мгновение ока бесследно сгинули в толпе.
 
― Не открывайте двери! – заорал Кай. Лестница содрогнулась – мужчины с решительным видом направились по ступеням, ведущим наверх. Охранник на балконе перестал палить по толпе и сосредоточился на тех, кто поднимался по лестнице.
 
― Не открывайте двери! – повторил Кай.
 
Ружье десантника отрывисто рявкнуло. Один из каринейцев рухнул назад, на тех, кто карабкался следом. Дети закричали, женщины столпились вокруг них, чтобы защитить от толпы, напирающей вперед единой волной.
 
Над огромными грузовыми дверями вспыхнули желтые лампы.
 
Хрипло завыли сирены. Стены содрогнулись от гулкого лязга подключившихся механизмов. Замки отключились, и двери разошлись в стороны, перекрещивающиеся зубцы распахнулись, как голодная пасть.
 
За ними раскинулась восьмиугольная зона разгрузки. Из раскрывшегося проема задул свежий воздух. От поворотных столов, кранов и прочих машин, неподвижно замерших у дальней стены, исходил приятный металлический холодок. Остальные двери, ведущие в соседние хранилища, были наглухо закрыты.
 
Температура упала так резко, что от наступившего облегчения толпа остановилась. Люди опускали веки, подставляя мокрое лицо свежему ветру.
 
― Видите? Видите?! – прокричал чиновник, и люди снова открыли глаза. – Они лгут! Нет никакой эпидемии!
 
― Сэр, вам нужно уходить отсюда, ― проговорил десантник, и, схватив Кая за плечо, толкнул к себе за спину. – Я задержу их.
 
Он расправил плечи, с сухим щелчком взводя винтовку, и приготовился встречать нападавших, поднимавшихся по спиральным лестницам.
 
Кай тупо уставился на них. Его словно парализовало. В лицо бил холодный ветер.
 
Он должен был позвать охрану, стоящую наверху, на лестницах, ведущих в ангар. Он должен был что-то сделать, но все, что он ему оставалось – наблюдать. Зрелище, разворачивающееся внизу, казалось давно забытым воспоминанием, словно он вспомнил о каком-то ужасе, пережитом много лет назад.
 
Толпа направлялась в разгрузочную зону, сначала медленно, а затем, убедившись, что никто не пытается их остановить, люди перешли на бег. Впереди бежала нетерпеливая молодежь, все остальные торопились следом. Толпа хлынула между погрузочными механизмами, направляясь к узкому пешеходному коридору сбоку от одних из грузовых ворот.
 
Люди начали заходить внутрь.
 
А затем раздались первые крики.
 
Толпа замедлила шаг. Люди из задних рядов вытягивали шеи. Те, кто был впереди, отшатнулись назад. Из коридора, расталкивая очередь, выскочил мужчина. Его крики повторили остальные, и вскоре вся толпа с воплями бросилась прочь из хранилища, в которое они только что так рвались. Люди сгрудились у задней стены, вся толпа слилась в одно большое яркое пятно. Им было некуда идти. Люди из последних сил заходились криком.
 
Из коридора в погрузочную зону выбрались первые зараженные. Они странно двигались, шатались, как пьяные. Их пальцы цеплялись за одежду и руки убегающих каринейцев, сжимали их мертвой хваткой. Схваченных утаскивали назад, и те пропадали под напором изогнутых пальцев и оскаленных зубов. Терионцы, покрытые кровью от недавних побоев, поднялись на ноги и принялись проталкиваться сквозь толпу, но там их поджидали зараженные, и солдаты снова пропадали в толпе, на этот раз – насовсем.
 
― Сэр! – крикнул терионец-караульный, оборачиваясь на мгновение. – Уходите отсюда!
 
Каринейские мужчины между тем преодолели последний лестничный пролет. Они думали только о том, чтобы выбраться из складов. Караульный выстрелил, но Кай успел оттолкнуть его ружье, и лазерный луч прошелся мимо.
 
― Вверх, по лестнице, в ангар! – крикнул Кай своим возможным убийцам, наконец-то придя в себя, и активировал бусину вокса. – Пропустите их! Как только поднимутся – пропустите!
 
Времени проверять, выполнят ли его приказ, уже не было. Кай снова добрался до вокс-транслятора, но крики заглушали его команды. На зараженных было страшно смотреть, они визжали и хрипели, как охваченные бешенством звери.
 
Первый из каринейцев остановился прямо перед ним, тонкие пальцы потянулись было ударить, но на лице обозначились сомнения.
 
Кай перехватил инициативу.
 
― Вверх по лестнице! – заорал он прямо мужчине в лицо. – Вверх по лестнице! Это единственный выход отсюда!
 
Мужчина недоуменно отшатнулся, затем развернулся и бросился к остальным. Больше никто из них не пытался напасть.
 
― Ты! – повернулся Кай к караульному. – Отстреливай зараженных. Очисти путь гражданским.
 
Солдат кивнул.
 
Люди торопились к лестнице, ведущей вверх, к одинокой маленькой двери, и ее вооруженная охрана отчаянно пыталась навести хоть какой-то порядок. Толпа растягивалась по мере того, как все больше людей забирались наверх, вытягиваясь в узкую цепочку, отчаянно карабкаясь по ступеням. Зараженные ковыляли следом.
 
Караульный стрелял так быстро, как только мог, индикатор заряда на его лазгане постепенно приближался к нулю. Кай взлетел вверх по лестнице и выскочил в ангар. Караульные ждали у дверей, сбежавшие каринейцы стояли на коленях, подняв руки за голову.
 
― Отделения три-три-два, три-четыре-пять, прикрыть дверь! – заорал Кай. Солдаты побросали дела, похватали ружья и выстроились рядами по диагоналям от двери. – Поднимите этих с колен и уберите их отсюда! – рявкнул префектор, указывая на каринейцев. – Открыть все посадочные рампы. Немедленно начинайте эвакуацию. Спасти столько, сколько сможете. Они идут!
 
В ангаре вскипела работа. Милонтий с готовностью подбежал к хозяину и протянул ему одну из своих лаз-винтовок.
 
― Префектор? – позвал он.
 
― Обреченные уже здесь, ― ответил Кай. Он схватил винтовку и посмотрел на индикатор заряда. Тот сиял ярко-зеленым. Префектор подошел к дверям, где шеренгами выстроились его люди. – В гражданских не стрелять. Повторяю – пропускайте их. Жертвы анимафага идут следом. Убейте их всех.
 
― А как мы отличим одних от других, сэр? – спросил Милонтий.
 
― Не перепутаете, ― ответил Кай и добавил в вокс:
 
― Часовым – вернуться в ангар.
 
Он махнул рукой отряду десантников с черными полосами по краям наглухо закрытых шлемов.
 
― Щитоносцы, занять позиции! По пять с каждой стороны. Будь готовы закрыть и удерживать дверь по моей команде!
 
Солдаты разобрали противоударные щиты, аккуратно сложенные у стены ангара, и с готовностью выстроились у дверей.
 
Первые каринейцы, выскочившие с лестничной площадки, остановились, увидев нацеленное оружие.
 
― Шевелитесь! – закричал Кай. – На корабли!
 
Остальные солдаты присоединились к объяснениям на смеси готика и ломанного каринейского.
 
Люди продолжали подниматься по лестнице, подпихивая стоящих впереди. Кай вскинул лаз-винтовку на плечо и начал пересчитывать пробегавших мимо мужчин, женщин и детей. Полсотни… Сотня… В круговерти цветных одежд промелькнули белые доспехи, и Кай с облегчением заметил, что караульный сумел выбраться вместе с толпой. Для командира не было ничего хуже, чем приказывать собственным людям жертвовать жизнью.
 
Еще десять, еще двадцать… Кай мысленно подгонял их, продолжая держать палец на спусковом крючке. Остальные офицеры направляли бегущих людей за линию огня, а оттуда – к ближайшему десантному кораблю. Тот был уже почти полон. Зажужжали турбины, набирая скорость, а затем их визг утонул в реве вспыхнувших плазменных двигателей. Терионцы поднялись на борт следом за каринейцами. Первый из кораблей взлетел, шею Кая обдало жаром двигателей. Корабль прошел сквозь атмосферное поле и рванул вверх, покидая Зенит-312. На его место тут же прилетел другой, развернулся и приземлился на площадке, с готовностью опуская заднюю рампу. Гондолы двигателей мелко дрожали, не сбавляя мощности – корабль был готов в любую минуту взлететь.
 
Еще один корабль поднялся в воздух, но рев его двигателей не сумел заглушить отчаянные крики, раздававшиеся на лестнице. В ангар выскочило еще несколько худосочных жителей Зенита-312. Их лица побелели от ужаса перед смертью, дышавшей им в затылок.
 
А следом за ними из дверей хлынули зараженные каринейцы.
 
― Огонь! – заорал Кай. Его слова утонули в реве двигателей десантных кораблей, но терионцы начали стрелять, не дожидаясь команды.
 
Узкое треугольное пространство между рядами солдат и стенами ангара заполнили ярко-красные лучи. Они коротко вспыхивали и тут же гасли, едва заметные для человеческого глаза, но их было так много, что они образовывали в воздухе светящийся полог – словно какой-то бог решил соткать покрывало из лучей света.
 
Зараженные начали падать, их тела покрыли дымящиеся дыры.
 
― Отделение три-четыре-пять, отступайте! – закричал Кай, срывая голос. – Щитоносцы, вперед, оттесните их назад и заблокируйте дверь! Отделение три-три-два, прикройте и помогите!
 
Не будь ситуация такой чудовищной, Кай позволил бы себе пару мгновений погордиться тем, как слаженно действуют его люди. Отделение 345 отходило назад, по-прежнему отстреливаясь, половина отделения 332 двойной шеренгой шла вперед. Весь огонь теперь велся по двери. Вторая половина оттаскивала тела, расчищая путь для ударно-штурмовых отрядов. Те сомкнули щиты, подступая к дверям, оттесняя зараженных, отбрасывая их обратно к стене и дверям. Когда весь ряд щитов окончательно сомкнулся, все тридцать человек из отделения 332 бегом бросились на помощь щитоносцам, закрывая собой десантные отряды от напиравших зараженных.
 
― Закройте дверь! – крикнул Кай.
 
Вокруг проема вспыхнули огни. Хрипло взвыли сирены. Двери были тяжелыми – они должны были перекрыть утечку воздуха при повреждении защитных полей ангара, ― и приводились в движение огромной шестерней, вращающей зубчатую цепь.
 
На полпути дверь с грохотом остановилась. Вытянутые руки застопорили механизмы. Один из солдат протянул руку, чтобы убрать помеху, и с криком отдернул ее. На руке остались следы чужих ногтей. Зараженные бросались на терионцев, карабкались на штурмовые щиты, пытаясь перелезть через них. Тех, кому удавалось подобраться ближе, отстреливали сержанты отделений. Одному из каринейцев выстрелом разнесло голову, и полуобгоревшие мозги полетели в воющую толпу.
 
― Двери не закрываются! – крикнул сержант.
 
Кай добрался до отряда, сдерживавшего натиск зараженных, и вытянул шею, пытаясь рассмотреть дверь за их головами. Десантные корабли улетали, и в ангаре оставалось все меньше людей.
 
― Придется поторапливаться, ― сказал Кай и вызвал пару звеньев из отделения 345, уже поднявшихся на борт. – Опускайте трапы. Готовьтесь к отступлению. Отстреливаться будем на ходу. Первым идет отделение три-три-два, тяжелые абордажные группы – за ними. Абордажные группы, оружие к бою!
 
― Оружие к бою! – эхом повторили сержанты отделений.
 
В амбразурах щитов показались лаз-пистолеты, «инферно» и даже пара лазерных резаков. Префектор гадал, хватит ли этого, чтобы уничтожить всех мертвецов. Залп наверняка получится мощным и коридор превратится в печь, но тогда расплавится и механизм двери. Если дверь все-таки закроется, это обеспечит дополнительную блокировку. Но префектор не был уверен, что дверь получится закрыть.
 
― Отделение три-три-два, готовьтесь к отступлению!
 
Приказ тут же повторили громкие голоса терионских сержантов.
 
― Десанту ― огонь!
 
Абордажные команды начали стрелять. Точные выстрелы лазганов уничтожали противников одного за другим, остальным было сложнее. Лазерные резаки не были предназначены для боя – они действовали только на коротком расстоянии и годились только для того, чтобы рассекать корабельную обшивку и перегородки. В основном ими пользовались тогда, когда требовалась работать аккуратно – но в некоторых случаях они превращались в смертоносные пушки ближнего действия.
 
Лазерные лучи веером расходились в стороны, рассекая на части передние ряды мертвецов. Ревел перегретый газ – вспышки фузионных пистолетов в мгновение ока поджаривали зараженных и разрывали их на части. Дымящиеся ошметки сыпались со всех сторон дождем. На лицо Кая угодили раскаленные брызги.
 
Дверь завалило трупами. Человеческий жир пылал, разжижался и вспыхивал, стоило мельта-лучам задеть его хотя бы краем. В ангар повалил черный дым.
 
― Отделение три-три-два, отступайте! – заорал Кай.
 
Люди бросили удерживаемые позиции и со всех ног бросились к кораблям, ждущим на площадках.
 
Мертвецы, не встретив отпора, удвоили силы, и основной удар пришелся на штурмовой отряд. Огонь возобновился, подарив штурмовикам короткую передышку. По лестнице покатились горящие трупы.
 
― Бегите! – заверещал Кай.
 
Отряд побросал тяжелые щиты и бросился прочь. В коридоре за их спинами царил настоящий ад.
 
Толпы зараженных каринейцев продолжали подниматься по лестнице. Их тела были охвачены огнем, глаза запеклись в глазницах, жир тек по рукам и ногам жидким пламенем, обгоревшая кожа свисала лохмотьями. Они не чувствовали жара и продолжали идти, пока их тела не выгорали окончательно, и тогда они падали на пол, сжимались в комки, рассыпались прахом.
 
За все пятьдесят лет, проведенных в боях, Каю всего несколько раз доводилось видеть нечто столь же ужасное.
 
― Сэр! – Милонтий схватил его за плечо. – Милорд префектор! Корабль!
 
Слаженные вспышки лазеров выкашивали пылающих зараженных, обрывая их страдания. Милонтий ухватил префектора за плечи и потащил сквозь густой дым. Вокруг взвыли сирены. Женский голос по-каринейски объявил о предстоящей разгерметизации ангара с целью тушения пламени. Это была запись. Каю подумалось, что теперь эта женщина могла быть среди тех лишенных разума трупов, что падали сейчас с лестницы, с головы до ног объятые огнем.
 
Лязг металлического пола под ногами сменился на глухой стук цельнолитой палубы, а затем на тонкий скрип трапа десантного шаттла. Чьи-то руки втащили Кая в забитый людьми отсек, залитый красным светом аварийных люменов.
 
Десятки глаз, каринейских и терионских, в ужасе смотрели на резню у дверей ангара.
 
Рампа поднялась еще до того, как голос закончил отсчет и отключились атмосферные щиты. Воздух вырвался из ангара мощным потоком, придавая дополнительное ускорение взлетающим кораблям.
 
― Пропустите меня! – рычал Кай, проталкиваясь сквозь толпу на верхние уровни корабля, где располагался кокпит.
 
Корабль был забит до отказа, и в какой-то момент Кай понял, что осторожность бессмысленна, и перестал смотреть под ноги. Людей сковал ужас, некоторые были близки к кататоническому ступору. От лестниц, ведущих в трюм, доносился тихий плач.
 
― Пропустите, чтоб вас, пропустите! – кричал Кай.
 
Наконец он добрался до небольшого кокпита. За толстым бронированным стеклом фонаря кабины раскинулась бездна. В ней черными тенями сновали корабли Гвардии Ворона, и сопровождавшие их серые корабли терионцев казались почти белыми на их фоне. Пушки флота молчали, но наверху, справа, мерцали пустотные щиты, выдававшие местоположение кораблей Двадцать седьмой экспедиции. Города Каринейского Содружества медленно двигались под непрекращающимся обстрелом.
 
― Кошмар какой-то, ― прошептал Кай едва слышно.
 
Из динамика вокса раздался треск помех, а следом – сильно искаженный голос:
 
― ''Терионский посадочный шаттл, на связи объединенное командование флота. Заглушите двигатели. Включите обратную тягу. После полной остановки ждите дальнейших указаний''.
 
Пилоты переглянулись.
― Мы направляемся на посадку в доках собственного корабля, ― сказал один из них. – Ждем указаний.
 
― ''Вы остановитесь там, где находитесь. Если вы пересечете границу флота, вас уничтожат.''
 
― У нас раненые и гражданские на борту. Корабль перегружен. Нам необходимо приземлиться, ― продолжил пилот.
 
― ''Остановитесь немедленно.''
 
― Они активируют орудия.
 
― Они боятся заражения, ― сказал Кай. – Дай мне микрофон вокса. И заглуши двигатели.
 
― Сэр?
 
― Делай, что они говорят. Живо, ― велел Кай.
 
Один из пилотов протянул ему изящную вокс-гарнитуру. Кай прицепил ее к уху и подбородку.
 
― Командование объединенного флота, это Кай Валерий, префектор Терионской Когорты. Выполняем ваши указания.
 
Кай окинул взглядом панель управления. Огоньки мерцали, предупреждая о наведенных оружиях. Он представил себе, как пушки с отвращением исполняют свой страшный долг, выплевывая пылающие сгустки плазмы в летящие терионские корабли.
 
Он поймал себя на том, что почти рад этому.
 
― Вирус пожрал сам себя. Я и мои люди избежали заражения, несмотря на быстрое распространение. Я прекрасно понимаю, что допускать попадания анимафага на наши корабли нельзя ни в коем случае, однако мы не можем ждать вечно. Системы наших шаттлов могут снабжать воздухом такое количество людей не больше… ― он вопросительно посмотрел на пилотов.
 
― Три часа, сэр.
 
― Не больше трех часов. – закончил Кай. ― Когда нам ожидать досмотра?
 
Повисла пауза. На приборной панели продолжали мерцать красные огоньки.
 
Они вот-вот нас расстреляют, понял Кай. Вот и все. Вся эта война, вся эта служба кончится с выстрелом моих собственных пушек из-за мер предосторожности.
 
― ''Оставайтесь на месте'', ― резко ответил голос из динамика. – ''Ожидайте дальнейших указаний''.
 
Следующее сообщение пришло только через долгих два часа. И то лишь потому, что примарх вернулся.
 
 
===XV. ДИЛЕММА ВОРОНА===
 
― Прошу вас, лорд Коракс.
 
Оператор стратегиума замедлил скорость пикт-трансляции. Нижняя часть голограммы Зенита-312 ярко вспыхнула. Луч света образовал сияющий конус, подсвечивая траекторию полета маленькой и шустрой металлической иглы.
 
Коракс подался вперед, и оператор отшатнулся, когда в нос ему ударил запах засохшей крови, покрывавшей доспех примарха. Коракс вернулся на корабль, отдал приказ о передышке для наиболее уставших подчиненных, а затем снова улетел вместе с отрядом терминаторов, чтобы как можно скорее вырвать своих людей из воцарившегося внизу ада. Роты, которые должны были захватить стыковочное кольцо, обращенные к солнцу ангары и орудийные палубы, обошлись по большей части малой кровью. Они развернули огневые позиции в просторных залах и проходах, а основные пути доступа перекрыли танки и дредноуты, которым поручили убивать все, что попадется на глаза. Их объединенной огневой мощи хватало, чтобы уничтожать зараженных каринейцев тысячами, а огнеметы поджаривали толпы сотнями. Роты смогли окружить толпы зараженных и отрезать их друг от друга. Поэтому эти районы оставались безопасными и продолжали находиться в руках Гвардии Ворона, хотя непрекращающаяся бойня беспокоила даже легионеров.
 
А вот маленькие передовые отряды, от одного до пятидесяти легионеров, отправленные для того, чтобы вывести из строя нужную аппаратуру или захватить ключевую точку, оказались в западне. Все они увязли в отчаянной борьбе, окруженные тысячами тысяч гражданских, превращенных вирусом в диких зверей. В узких трубопроводах и коридорах от болтеров было немного толку. Патроны быстро кончались, оружие перегревалось и выходило из строя. Десятки легионеров погибли, сотни пропали без вести.
 
Слаженными усилиями тех, кто оставался в безопасных районах, Зенит-312 очистили от его безумных обитателей. Проведенная разгерметизация позволила очистить некоторые из центральных секций, но на то, чтобы полностью обезопасить город, требовалось время, а апотекарии до сих пор не могли подтвердить, что вирус больше не активен.
 
― Это корабль Агарта, ― проговорил Коракс. Глядя, как маленький, едва заметный дротик несется на свободу, он чувствовал, как его сердце холодеет. Он думал, что, возможно, это был отчаянный акт сопротивления и старший контролер пожертвовал собой вместе со своим народом. Массовое самоубийство само по себе было страшным, но оказалось, что Агарт погубил своих людей только ради того, чтобы прикрыть собственный побег.
 
― Остановите трансляцию, ― велел примарх.
 
Остальная команда нервничала. Все ожидали, что примарх начнет расспрашивать о том, как они сумели упустить улетающий корабль, почему его не заметили и не уничтожили. Но Агарт был умным человеком. Корабль вылетел в самый разгар беспорядков, вспыхнувших из-за анимафага, ― мелкий, быстрый, не отражающий свет и спроектированный так, чтобы как привлекать как можно меньше внимания авгур-систем.
 
― Он спланировал это уже давно, ― продолжил Коракс, указывая на корабль. – Вот почему мой отец хочет объединить человечество – чтобы не допустить повторения таких чудовищных преступлений. Война – это одно. Но это – это просто низость.
 
― Агарт – подлец самого низкого пошиба, ― негромко проговорил Бранн. Его брат стоял рядом, такой же разгневанный. Большая часть из тех, кто стоял сейчас на широкой командной палубе, родились на Освобождении. И поступок Агарта был таким же бесчеловечным, как поступки их киаварских мучителей.
 
Корвус Коракс собрал экипаж на командной палубе «Спасителя в тени».
 
― Старшего контролера Агарта необходимо поймать. Флоту – принять максимально широкое поисковое построение. Отыщите его. Приведите его ко мне.
 
Раздались согласные шепотки, но с предложенным планом согласились не все.
 
― А как же остальная система? – спросил Агапито.
 
― Флот Двадцать седьмой экспедиции начнет немедленный штурм Тысячи Лун, как Фенк и планировал изначально.
 
Агапито помедлил, прежде чем ответить.
 
― Что такое, брат? – спросил Бранн.
 
― Если мы не будем их поддерживать, им придется туго. Вместе с нами они успеют провести штурм быстрее, чем планеты займут оптимальные огневые позиции. А без нас…
 
Коракс подался вперед, глядя на давних соратников по оружию.
 
― Агапито, ― проговорил он, не давая командору закончить, ― Агарт лишил нас возможности продемонстрировать убедительную силу. Он удрал. Если мы позволим Агарту сбежать, мы пошатнем веру Каринейского Содружества в имперское правосудие. Элита поймет, что может не бояться наказания, население отчается, потеряв надежду на спасение. Мы должны показать себя спасителями от тирании, несущими свет цивилизации всем людям. Нас назовут лжецами, если мы не призовет Агарта к ответу. Тех, кто преступает закон, нельзя отпускать. Мы поймаем его и уничтожим.
 
― Простите, милорд, ― поднялась со своего кресла Эфрения. – Но мы должны подумать над словами Агапито. Возможно, нам стоит обсудить это наедине?
 
Коракс недобро прищурился. Те, кто стоял рядом с ним, напряглись. Для смертных было недопустимым говорить с примархом в таком тоне.
 
― Все, что ты хочешь мне сказать, Эфрения, ты можешь сказать при всех. Если только посмеешь.
 
Эфрения грустно ему улыбнулась. Она была рядом с Кораксом с того самого момента, когда его освободили из ледника глубоко внутри Ликея. Мало кто знал его так, как она. И они оба знали, что она не хотела ставить его в неудобное положение. Но они оба знали, что это не заставит ее промолчать.
 
― Милорд, ― начала она. – Экспедиционный флот изо всех сил старается сдерживать объединенную армию Содружества. Если мы не поможем им, то дадим каринейцам время скоординировать действия и усилить сопротивление, и тогда эта война растянется на месяцы. Их флот ждет подходящей возможности. Если мы уступим сейчас, они атакуют позиции Фенка.
 
― Она права, ― подал голос Бранн. – Меня неимоверно злит мысль о том, чтобы дать Агарту уйти, но мы должны ударить сейчас. Послушайте Фенка, ради этого крестового похода. Агарт – один человек, а на кону стоят жизни тысяч. Мы должны разбить Содружество сейчас.
 
― Бранн, ты что, смеешь спорить с моими приказами? Я – примарх, и…
 
― … а мы – просто кучка тюремной ребятни, да? – оборвал его Бранн. – Я был ребенком, когда мы впервые встретились. И я тридцать лет сражаюсь с тобой бок о бок. Мы знали тебя с тех пор, как мы все были детьми. Я знаю, что ты не прав. Твой исходный план звучал красиво, но испытания практикой не выдержал. Твоя жажда поймать Агарта продиктована одними эмоциями. Сейчас мы должны придерживаться плана Фенка.
 
― Не смей так со мной разговаривать, Бранн, ― ответил Коракс, вкладывая в каждое слово частичку внутренней силы. Дитя теней, Коракс редко позволял врожденному величию засиять сквозь подчеркнуто человеческий облик. Внешне он не изменился, но от него повеяло мощью. Бранн вздрогнул, когда великолепие его владыки волной разошлось в стороны, но не отступил.
 
― Я не буду молчать, глядя, как ты ведешь нас к катастрофе, Коракс. Я говорю сейчас, как твой друг.
 
― Ты будешь молчать! – рявкнул Коракс. Его голос прозвучал как раскат грома. Теперь он не спорил, но утверждал. – Угнетатели слабых не заслуживают милосердия, ― проговорил Коракс и окинул приближенных взглядом, не оставлявшим сомнений в его решении. – Вот ради чего был начат этот крестовый поход. Чтобы возвышать людей, спасать их от таких, как Агарт. Он должен поплатиться за устроенный им геноцид, или свобода, которую мы несем в эту систему, будет лишь пустыми звуком. Мы поймаем его и заставим заплатить.
 
 
===XVI. ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЛЕГИОНА===
 
Сержант Белтанн смотрел на Тенсата неодобрительно. Его взгляд был слишком тяжелым для такой маленькой комнаты, как зал совещаний под номером восемьдесят шесть, а все пространство, не дрожащее от раздражения Белтанна, занимал сам сержант. Он был огромным. По-настоящему огромным. Тенсат прекрасно понимал, что космический десантник мог свернуть ему шею, но все равно нашел силы смерить Белтанна укоризненным взглядом.
 
Космический десантник спокойно выдержал его взгляд и спросил:
 
― Вы закончили?
 
― Что? – переспросил Тенсат.
 
― Вы не совсем серьезно относитесь к этой работе.
 
С тех пор, как на параде в честь Дня Спасения прогремел взрыв, прошла неделя. Непропорционально большая часть этого времени ушла на то, чтобы Тенсат и Белтанн сумели побороть взаимное недоверие. Тенсата возмущало вмешательство легиона, Белтанна удручала необходимость работать с немодифицированным человеком – на самом деле, у Тенсата сложилось впечатление, что Белтанн считал не-легионеров недостойными его внимания. Ему казалось, что он начал раздражать сержанта через полчаса после их первой встречи.
 
Прокуратор механикум в их разборки не вмешивался. Он и сейчас парил в дальнем углу зала, наблюдая за их беседой с утомительной машинной невозмутимостью.
 
В зале были только они трое. За двусторонним зеркалом виднелась пустая комната для допросов. Лампы были выключены, а авто-допросчик был аккуратно сложен на стойке. Впрочем, от него было не больше вреда, чем от фармацевтических сывороток правды. Коракс не приветствовал пытки.
 
― Хорошо, ― сказал Тенсат наконец. – Попробую выразиться более прилично. Я спрашивал вот о чем – почему вы считаете, что эти «Дети Освобождения» ― крупная группировка? Это может быть мелкая банда мятежников, или вообще один человек, хотя последнее, конечно, маловероятно.
 
― Я – член Теневой Стражи, личных телохранителей примарха. Знать такие вещи – моя работа. Небольшому отряду не хватит ресурсов на такое количество нападений. Вспомните их послание.
 
Тенсат посмотрел на инфопланшет, который держал в руках. Послание было двухминутным видеороликом, в котором «Дети Освобождения» провозглашали себя ответственными за несколько преступлений против техногильдий.
 
― Слишком гладко сделано. Кто бы ни занимался их видеообращениями, он знает свое дело. Но само по себе это еще ни о чем не говорит, ― заметил Тенсат, стараясь говорить как можно более мирным тоном. – После того, как примарх присоединился к крестовому походу, на гильдии было совершено несколько плохо спланированных атак. И на Механикум, кстати, тоже. Некоторые из них были направлены непосредственно на сам легион.
 
― Я слышал о них, ― ответил Белтанн.
 
― В самом деле? Выглядит так, словно вы удивлены.
 
― Нет. Недовольные есть везде. Человечество по сути своей неблагодарно.
 
― А чего вы ожидали? Дай людям свободу – и они становятся чувствительными к тому, как с ними обращаются. Итераторы наобещали им многое, но ни одно из их обещаний еще не сбылось. – Тенсат отбросил инфопланшет на груду распечаток. Пара листов выпала из нее и спланировала на пол. – Слушайте, я извиняюсь за подозрительность, но это не те проблемы, в которые легион считает нужным вмешиваться. Вас не интересует, что происходит здесь, внизу. Территория легиона – это Ликей.
 
― Освобождение, ― поправил Белтанн.
 
― А какое значение для вас имеет Киавар? – Тенсат пропустил замечание мимо ушей. – Тут, внизу, мы все рабы, да? – добавил он с оттенком горечи. – Вам нет до нас дела. Вы предоставили таким, как я, спорить с такими, как он, ― махнул он рукой на прокуратора.
 
― Мы обращаем внимание на то, что здесь происходит, ― ответил Белтанн.
 
― Не так часто, как хотелось бы, ― ответил Тенсат.
 
― Мы – воины, ― Белтанн оперся на металлический стол, и тот заскрипел под его весом. – Не стражи порядка. Это – твоя работа.
 
― Что ж. Хорошо. Тогда объясните мне, почему вы здесь сейчас. Помогите мне сторожить порядок.
 
― Послание «Детей» адресовано примарху. Вот почему я здесь.
 
Тенсат недоверчиво усмехнулся.
 
― Вы слабо себе представляете, сколько людей тут, внизу, жаждет с ним поговорить. Никто не может сказать, сколько среди них обыкновенных психов. Он будет тратить время на них всех, вот прямо лично на каждого? Зачем вы здесь на самом деле? Если, конечно, здесь не происходит что-нибудь еще, о чем вы мне не рассказываете.
 
Белтанн не ответил. Его лицо по-прежнему оставалось непроницаемым.
 
― Хорошо. В таком случае, думаю, мы с этим справимся, ― Тенсат покосился на прокуратора механикум, и, не дождавшись поддержки, тихо выругался себе под нос. – Если от нас требуется продуктивное сотрудничество, то вам придется мне доверять. Нам, ― добавил Тенсат, многозначительно покосившись на прокуратора.
 
― Ладно, будь по-вашему! – Белтанн хлопнул по столу. Совсем легонько, но лежащие на столе вещи подпрыгнули, а на столешнице осталось три идеально ровных вмятины от латной перчатки. – У меня есть основания полагать, что за всеми этими нападениями на гильдии стоит кто-то, кого Коракс тренировал лично.
 
― В самом деле?
 
Белтанн торжествующе кивнул. Выражение самодовольства на его крупном лице смотрелось неожиданно по-детски.
 
― Вот теперь моя очередь удивляться, ― ответил Тенсат. – Значит, это легионер?
 
― Нет! – с жаром возразил Белтанн. – Это невозможно. Это может быть кто-то из его старых товарищей. Среди тех, кто сражался за Освобождение, было много таких, кто оказался слишком старым для вступления в ряды легиона. У нас есть некоторые соображения о том, кто это может быть.
 
― Один из первых повстанцев Коракса? – Тенсат присвистнул.
 
― Вот почему я здесь. – продолжил Белтанн. ― Вам раньше не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Ты не справишься с этим делом в одиночку.
 
― Значит, вы и правда присматриваете за нами.
 
― Конечно, очень присматривают, ― подал голос прокуратор.
 
― О, а вы, наконец, решили к нам присоединиться? – вскинулся Тенсат.
 
― Ваше поведение неприятно мне, старший оперуполномоченный Диорддан Тенсат, ― продолжил прокуратор. – Я прошу вас воздержаться от него.
 
― Что ж, если у вас есть какие-либо предположения, я вас внимательно слушаю, ― проговорил Тенсат.
 
― Атаки будут продолжаться, ― заявил Белтанн. – С этим мы ничего сделать не сможем.
 
― Не могу не согласиться с тем, что вы не страж порядка, ― откликнулся Тенсат. – Вы проделали такой путь ради того, чтобы сказать, что вы все видите, но делать ничего не будете?
 
― Этого я не говорил.
 
― Да вы вообще мало о чем говорите.
 
На лице Белтанна обозначилось откровенное раздражение.
 
― Вы будете меня слушать или нет? – спросил космический десантник и по его тону Тенсат понял, что слегка перегнул.
 
― Хорошо, хорошо. Приношу извинения. Прошу вас, говорите.
 
― Мы должны спровоцировать следующую атаку так, чтобы суметь ее проконтролировать и обратить на нашу пользу. Это самый быстрый способ выманить и поймать этих мятежников. Если в этом замешан один из бывших каторжан, там вполне могут быть и другие. Связи между ними довольно крепкие.
 
― Предлагаете выманить их на живца? – спросил Тенсат.
 
― Вы собираетесь использовать в качестве живца представителя гильдии, ― добавил прокуратор. – Это логичный курс действий.
 
― Да я только сказал то же самое! – не выдержал Тенсат.
 
― Вы не определили, кто будет живцом, ― ответил прокуратор. – Сержант Белтанн собирается использовать в качестве наживки представителя гильдии.
 
― Мы сами выбираем цель, ― добавил Белтанн. – Сами создаем условия. И получаем ожидаемый результат.
 
― Представитель будет подвергаться опасности.
 
― Судьба наживки в данном случае не имеет значения. Наша цель – поймать преступника.
 
― Вот с этим я согласиться не могу, ― заявил Тенсат. – Если представителя убьют, возникнет множество проблем.
 
― Мне говорили, что вы гильдиец, но не говорили, что вы привязаны к этим паршивым рабовладельцам больше, чем я, ― проговорил Белтанн.
 
― Может быть и нет, ― ответил Тенсат, ― но мы рискуем спровоцировать серьезные беспорядки. Возможно даже внутригосударственный конфликт.
 
Глаза Белтанна сверкнули.
 
― Я вырос на каторге, там, наверху. Третье поколение. Я ничего не сделал, мои родители ничего не сделали, а их родители сделали совсем мало, но и этого хватило, чтобы обречь мою семью на вечные страдания. Если бы не приказы лорда Коракса оставить гильдийцев в покое, я бы наверняка убивал их сам.
 
Тенсат покосился на прокуратора и перевел взгляд на легионера.
 
― Самый быстрый способ разрешить этот кризис – использовать в качестве наживки представителя гильдий, ― продолжил Белтанн. – Ему ничего не грозит. Если вам не нравится этот вариант, то вы можете отправиться в Вороний Шпиль и подождать, пока ситуация не улучшится.
 
Тенсат раздумчиво поскреб ногтем по столешнице, и, наконец, стукнул по ней пальцем.
 
― Ладно. Пусть так. Я согласен. Я посмотрю, что можно сделать, но, если что-то пойдет не так, я буду признателен вам, если вы дадите правительству не мою голову, а убедительные объяснения.
 
Прокуратор механикум в углу издал странный звук, по-видимому, означающий смех.
 
XVII. МОРИТАТ
 
Феданна Пеккса одолевали темные видения – стаи черных птиц кружили над полями сражений, где застыло все, кроме пирующих падальщиков. Тела лежали друг поверх друга, пронзенные собственным оружием. По пропитанным кровью пустошам, оглаживая лица мертвецов, расползался дым пожаров, подгоняемый сильным ветром.
 
А затем броня и оружие сражающихся резко преобразились. Мгновение назад их потрепанные металлические доспехи были вычурными и архаичными, плащи, одинаково покрасневшие от крови, покрывала яркая геральдическая вышивка. Окоченевшие пальцы сжимали рукояти клинков, а поверх убитых лежали их мертвые кони. А затем картина изменилась, и воины превратились в легионеров Гвардии Ворона, лежащих под ясным солнцем чужого мира, и их броня была изуродована болтерным огнем, а пальцы каждого из воинов сомкнулись на глотке товарища – древняя битва сменилась братоубийством.
 
Порой Пеккс смотрел на них сверху, иногда – бродил собственными ногами по землям своих кошмаров, закутанный в пепельно-серые одежды, проваливаясь в кровавую грязь. Он в отчаянии заламывал руки, не имея возможности сделать для убитых хоть что-нибудь, мучимый уверенностью, что мог бы предотвратить эту резню, если бы вмешался раньше. Вина терзала его душу грязными когтями.
 
К ней примешивалась бессильная злость. Пеккса злило, что он пропустил этот бой. Как и павшие воины, он жаждал крови, жаждал сжечь свою беспомощность и грядущую судьбу на костре боевой ярости.
 
Эти чувства захлестывали его волной, поднимали из пучины отчаяния, а затем снова бросали вниз, на самое дно.
 
В те минуты, когда он не скитался по полям сражений, он бродил сквозь серый туман по мрачным лесам, где на голых ветках не было ни одного листка, по костяным пустыням, по городу, где болезненно бледные лица осуждающе смотрели на него из окон, лишенных стекла.
 
Когда видения отпускали его, вокруг оставалась только непроглядная тьма его собственной камеры. Космическим десантникам требовалось куда меньше света, чем простым смертным, чтобы видеть четко – но в камере освещения не было вовсе. Она была так надежно защищена от малейшего проникновения света, как будто находилась глубоко под поверхностью планеты, лишенной солнца. Иногда Пекксу казалось, что он и правда похоронен под землей, и только рокот корабельных двигателей и редкие, отдаленные шорохи и голоса экипажа не давали ему окончательно увериться в этом.
 
Вокруг было так темно, что он не понимал, открыты его глаза или нет, и не мог с уверенностью сказать, мерещится ли ему это все или снится. Постепенно в темноте поселились ее собственные ужасы, и они так тесно переплелись с его видениями, что он больше не мог отличить одно от другого.
 
Пеккс даже не представлял, что существует настолько глубокое отчаяние. Если бы Имперская Истина не отрицала такие вещи, он бы решил, что его душу вырвали из тела и окунули в зловонный котел, наполненный самыми чудовищными грехами.
 
Он слышал собственное дыхание. Постепенно оно становилось более хриплым, и ему начало казаться, что он перестает быть человеком и превращается во что-то иное. Может быть, так оно и было.
 
Так прошло некоторое время – Пеккс не знал, как долго он провел в заключении, ― а затем раздался лязг замка. Слабый голубоватый свет, льющийся из тюремного коридора, показался Пекксу ослепительным, хотя на самом деле он был не ярче, чем предрассветные сумерки.
 
В камеру зашел Агапито. Пеккс узнал его запах.
 
― Как ты тут, брат?
 
Пеккс рассмеялся в ответ на этот вопрос, и его кандалы зазвенели.
 
― Паршиво, ― ответил он. – Меня оставили тут наедине с кошмарами – не самый приятный способ провести досуг.
 
― Этого следовало ожидать, ― сочувственно ответил Агапито. Будучи детьми, они с Пекксом участвовали в восстании Коракса. Они жили в таких камерах всю свою жизнь, пока Император не помог им подняться к звездам. Они сражались, чтобы освободить от такого существования остальных, а теперь Пеккс снова оказался там, откуда все началось, запертый во тьме.
 
― Неприятное местечко, ― заметил Агапито.
 
― Я должен пережить это. Дойти до самого конца. Если я хочу исцелиться, то сначала должен пострадать.
 
― Это как-то даже… религиозно звучит.
 
Пеккс прикрыл глаза и поднял голову, опираясь затылком на стену.
 
― Не вижу, чтобы это помогало, ― он покачал головой. Когда его только привели сюда, его голова была выбрита налысо, теперь же по шершавому металлу зашуршала щетина. – Никогда не думал, что паду жертвой черной метки. Мне казалось, у меня не тот характер.
― Это не от характера зависит.
 
― Что ж, ладно, ― горько откликнулся Пеккс. – Извините, капитан, но у меня сейчас нет настроения разговаривать. Если у вас есть, что сказать – прошу вас, говорите и уходите, ― он мрачно усмехнулся. – Если только вы не пришли сюда, чтобы выпустить меня. В таком случае, я пойду с вами.
 
― Есть такая вероятность, ― ответил Агапито.
Пеккс подался вперед. Он повернул голову, глядя на командира, щурясь от света. Тени скрывали половину лица Агапито, и голубое сияние делало его похожим на половинку луны.
― Я не поправился, ― проговорил Пеккс.
 
― Нет. Но есть другой способ.
 
― Теневые Убийцы, ― заключил Пеккс, и поднял руки, зазвенев кандалами. – Значит, дошло до Моритат.
 
― Служба в их рядах может помочь тебе, ― ответил Агапито.
 
― А может и нет. Исцелиться или умереть – постыдный выбор.
 
― Это уже не так. У них теперь новое имя и новая цель.
 
― Но чести по-прежнему нет.
 
― Ты слышал, что случилось? – спросил Агапито.
 
― Частично, ― ответил Пеккс. – Раз в два дня приходит апотекарий, чтобы накормить и осмотреть меня. Он говорит. Он утверждает, что между периодами изоляции полезно поговорить. Такое переключение между состояниями может вытащить разум из пучин этого проклятого самоедства.
 
― Висенте Сиккс, ― кивнул Агапито. – Я беседовал с ним…
 
''О моем состоянии'', мысленно закончил Пеккс, но вслух этого не сказал никто.
 
― Ты слышал об Агарте?
 
― Да. Анимафаг. То, что он сделал – чудовищно. Гораздо страшнее, чем мои видения. Мне жаль, что так случилось. И очень скверно, что ему удалось сбежать.
 
― Мы уже нашли его, правда, на это ушло много драгоценного времени.
 
Пеккс почувствовал, что капитан расстроен. Черная метка обострила его восприятие. Агапито хорошо скрывал свои эмоции, и ни выражение лица, ни тон, которым он говорил, не выдавало его психическое состояние, но тем не менее, каким-то шестым чувством Пеккс уловил его недовольство.
 
И это его обеспокоило.
 
― Сколько?
 
― Несколько недель, ― ответил Агапито. – К тому же в его поисках применялись некоторые… спорные методы.
 
― Например? – спросил Пеккс, но Агапито пропустил его вопрос мимо ушей.
 
― Агарт укрылся на аванпосте, скрытом в верхних пределах звездной короны, ― проговорил он. – Мы собираемся отправить за ним Моритат.
 
― И вы пришли, чтобы предложить мне присоединиться к ним. Они – убийцы. Психопаты. Отбросы легиона.
 
― Верно. Многие из них – рецидивисты, но, тем не менее, есть и такие, кто носит черную метку, как и ты. И некоторые из них смогли оправиться от нее на службе в этом темном братстве.
 
― Значит, вы приказываете мне присоединиться к ним, капитан?
 
― Не приказываю, предлагаю. Если хочешь знать мое мнение, то тебе стоит это сделать. Куда больше легионеров избавились от черной метки, сражаясь, а не сидя в камере, глядя в лицо темноте.
 
― Красивый эвфемизм для фразы «чокнуться и разорвать самого себя на части».
 
― Не без этого, ― ответил Агапито.
 
― Конечно же, я соглашусь.
 
― Я так и думал, ― Агапито нажал на кнопку небольшого пульта, висящего у него на бедре. Кандалы Пеккса расстегнулись, но стоило ему встать, как у него закружилась голова. Он слишком долго сидел здесь.
 
― Когда мы отправляемся? – спросил Пеккс.
 
― Прямо сейчас, ― откликнулся Агапито.
 
 
Солнце нестерпимо жгло. Даже сквозь метровый слой керамита и абляционную теплозащиту они все еще чувствовали его жар. Станция Агарта находилась на краю атмосферы звезды, и температура там исчислялась в миллионах градусов. В легионе долго спорили о том, как Агарту удалось обустроить это убежище. Возможно, оно сохранилось еще с тех времен, когда научные познания человечества были обширнее. В любом случае, оно существовало, скрытое от всего мира завесой огня.
 
Станция висела над океаном бурлящей плазмы. Ни один космический корабль не мог подойти к солнцу так близко. Боеприпасы взорвались бы от жара, а твердотельные снаряды ― расплавились. Лучи лазеров и пучкового оружия рассеялись бы из-за магнитного поля, окутывавшего звезду. Да и просто обнаружить станцию было непростой задачей. В конечном итоге информацию о ней получили от пленников, набранных командами захвата в самых близких к Зениту-312 городах.
 
Агарт на этой станции наверняка чувствовал себя в безопасности. Но еще никому не удавалось уйти от Гвардии Ворона.
 
Выпущенные из стартовых катапульт «Тенеброса», абордажные торпеды Моритат устремились к солнцу.
 
Так близко к звезде мог подлететь только безумец. Впрочем, Моритат были достаточно безумны для этого.
 
Моритат, сидящий напротив Пеккса, методично бился головой, словно пытаясь вырваться из магнитных креплений. Стук керамита о пласталь становился все быстрее, затем замедлялся, а затем ускорялся снова.
 
Воин, сидящий позади Пеккса, мрачно усмехнулся.
 
― Андоро опять разбушевался. Опять. Разбушевался! – прорычал он. В его голосе сквозь смех отчетливо слышалось отчаяние. – Опять головой бьется…
 
К счастью, остальные двое воинов молчали.
 
Моритат становились худшие из худших – преступники, каким-то образом угодившие в число рекрутов, убийцы, некогда оказавшиеся на Ликее и снова взявшиеся за старое, те, чьи причуды характера обострились из-за сбоя имплантов, в том числе и такие, кто пал жертвой черной метки. Генетического проклятия Коракса. Некоторые космические десантники комфортнее себя чувствовали в одиночестве, когда остальные братья не мешали им охотиться во тьме и оставаться незамеченными. Они сами просились в Моритат. С этими Пекксу меньше всего хотелось встречаться – он представлял, как они окружают его, дожидаясь, когда он оступится, чтобы можно было разделаться с ним, не дожидаясь официальных приказов.
 
Воображение рисовало ему черных каркающих птиц, безжалостный водоворот отчаяния захлестывал его, отравляя душу. Умом он все понимал и абстрагировался от этого – ему было мерзко видеть, как сильно черная метка влияет на его состояние, ― но несмотря на все попытки отвлечься, чернота продолжала опутывать его мысли. Он ощущал себя жалким куском бесполезной породы, а свои страдания – золотоносными жилами, которые судьба пытается добыть, разбивая киркой его разум.
 
Он помнил, какой грустной его жизнь была раньше. Когда он был ребенком, в тюрьмах Ликея было достаточно поводов для отчаяния, но то, что он переживал сейчас, ни шло ни в какое сравнение, и никакой силы воли не хватало, чтобы преодолеть это.
 
''Это неважно'', сказал он себе. ''Я в любой момент могу погибнуть''.
 
Абордажные торпеды были самым надежным способом добраться до солнечного аванпоста. Их было легко скрыть за беснующимися потоками радиации, окружавшей звезду. Но по большей части их выживание зависело не от скрытности, а от воли случая. Покрытие, защищавшее носы торпед от излучения их собственных мельта-установок, обеспечивало и некоторую защиту от солнца. И потому здесь имел значение даже угол входа в атмосферу – торпеды должны были входить строго носом к звезде, иначе бы они расплавились, как кусок сургуча.
 
Перед тем, как Моритат отправились выполнять задание, на торпеды спешно добавили всю возможною защиту, но от этого мало было толка. Даже сквозь плотный слой керамитовых панелей Пеккс чувствовал бесконечный поток солнечного жара так, словно стоял на экваторе пустынной планеты. Его ранец жужжал, старательно направляя энергию в системы охлаждения. Полупрозрачные руны каждые двадцать секунд моргали на дисплее шлема, напоминая о превышении температуры.
 
Интерфейс систем доспехов был для Пеккса в новинку – боевое снаряжение Моритат отличалось от обычного.
 
Они использовали абордажные торпеды меньшего размера, рассчитанные на пятерых человек. Возможно, разделять отряд из двадцать восьми Моритат было не самой лучшей идеей, но на практике это помогало минимизировать потери. Моритат были самоубийцами – в их ряды попадали те, кто не достоин был служить в легионе, и те, кто должен был искупить свои проступки. Никто не ждал, что они выживут.
 
Те, кто сейчас пересекал солнечную атмосферу, должны были пробиться сквозь зенитскую охрану Агарта и выполнить свою задачу. Как только станция выйдет из строя, им придется искать способ выбраться. Вслух, конечно, об этом никто не говорил, но на инструктаже стало ясно, что их выживание не входит в список приоритетов.
 
Слово «Моритат» было новым именем для старого наказания. Пекксу подумалось, что оно подходит как нельзя лучше.
 
Однако, как бы там ни было, он ни о чем не жалел. Рациональная часть его ума понимала, что ужас, который вызывало у него собственное состояние, рождался не из-за страха умереть. Его смерть будет бессмысленной, и он ощущал себя в не в силах это изменить. Осознав это, он немного успокоился, и ненадолго видения исчезли, а отчаяние отступило. Он снова был воином, запертым в маленьком керамитовом мирке, ждущим начала достойной битвы. Он позволил себе расслабить мышцы, и вибрация от торпедных двигателей убаюкала его, отгоняя безумие прочь.
 
Подключились реверсивные двигатели, торпеда резко сбросила скорость и Пеккса едва не вышвырнуло из креплений. А затем раздался рев мельта-установки, и торпеда врезалась в обшивку станции. Мощный толчок едва не переломал Пекксу кости. Торпеда со скрежетом остановилась, люк распахнулся, крепления отстегнулись, и Пеккс сообразил, что происходит, уже оказавшись в ярко освещенном коридоре, где терпкий запах космоса смешивался с запахом ферропены и расплавленного металла. Две волкитных серпенты, у него в руках, подключились автоматически. Их плазменные кабели, тянущиеся к его ранцу, нагрелись. Системы наведения в доспехах Моритат оказались сложнее – они тоже подключились автоматически, не дожидаясь его команды, и дисплей шлема наводнил сумбурный поток информации. Яркие иконки перед его глазами смешивались с силуэтами черных птиц, порожденных его воображением. Ни птицы, ни системы доспеха не давали ему сосредоточиться.
 
А спустя несколько мгновений он уже снова убивал.
 
 
Агарт основательно подошел к вопросу своей безопасности.
 
Коридоры станции охранялись автоматическими огневыми точками. Каждую панель здесь покрывали пикт-устройства и другие, куда более хитроумные сенсоры. Стационарные оборонительные сооружения охраняли боевые сервиторы. Пеккс обратил на них внимание в первую очередь. Волкитные заряды разнесли сервиторов на части прежде, чем те успели открыть огонь, но им на смену тут же пришли солдаты гвардии Зенита.
 
Воины, защищавшие станцию, входили в элитное подразделение – они носили броню, украшенную яркими красно-синими эмблемами, а оружие у них было куда мощнее, чем то, которым пользовались их ныне павшие товарищи на родной луне. Личная гвардия правительства частенько была элитной лишь на словах, и хорошо умела только ходить строем и издеваться на гражданскими, но в бою от них было не много пользы. Хорошие солдаты, как знал по собственному опыту Пеккс, защищали либо народное правительство, либо тех, кто обладал высокими моральными принципами. Те же, кто умел только угнетать население, редко оказывались умелыми воинами.
 
Защитники Агарта были получше многих, но все же недостаточно хороши. Почти элита, подумалось Пекксу, пока он шагал навстречу вражеским стрелкам. Пули-иглы отскакивали от его укрепленной брони. Пара волкитных зарядов превратила одного из воинов в кучу дымящегося мяса. Двое из отряда не выдержали и бросились бежать. Трусость, которую продемонстрировали эти люди, и храбрость тех, кто остался сражаться, мало походила на поведение солдат, которым промыли мозги. Значит, в какой-то степени они решили отправиться сюда добровольно и оставить свои семьи умирать, подумалось Пекксу, пока он разделывался с остальными. Их пулеметы хищно стрекотали, иглы отскакивали от изогнутых поверхностей его доспеха Моритат. Но вскоре последний из пулеметчиков пал, и стрекот оборвался.
 
Броня Моритат была модифицированной версией доспеха типа «Крестовый поход» ― медленной, но куда более прочной, чем обычная. Идеальный вариант для воинов, которые должны были отвлекать на себя внимание противника, позволявший им как можно больше сломать и убить перед тем, как погибнуть.
 
Усиленные авточувства позволяли Пекксу следить за ситуацией со всех ракурсов. Ему подумалось, что эта и остальные системы нужны были для того, чтобы его мозг постоянно был чем-то занят, не отвлекаясь на видения – стоило ему полностью отдаться сражению, как он с ужасом обнаруживал, что его внутренние кошмары переплетаются с внешним миром. Из динамика вокса раздавались фантомные крики, которые он сперва принимал за настоящие, а однажды, когда он убил офицера защитников Агарта, из груди у того вместо фонтана крови с карканьем вырвалась стая черных птиц.
 
Чтобы отвлечься, он постарался найти рациональное объяснение природе этих образов. Что делало их такими – геральдика легиона или что-то еще? Отличались бы галлюцинации выходца из зерийских племен от видений ликейца?
Пушки Пеккса выдохнули облачко раскаленного пара. Коридор впереди раздваивался. Судя по ошметкам тел и лоснящимся пятнам гари, здесь погибли уже тринадцать зенитских солдат. Оставшиеся бойцы отступали к центру станции, где клубился дым и сверкали вспышки ослепляющих гранат. Завеса химического дыма и электрические разряды частично скрывали их от сенсоров брони Пеккса. Солдаты отступали, защищая своего хозяина, и Пеккс не стал их преследовать. Агарт не погибнет от пули.
 
Смахнув ладонью иглы, торчавшие из нагрудника, Пеккс направился по левому коридору вперед. Убегающие зенитские солдаты были слишком напуганы и не заметили, что он не преследует их.
 
 
Без проблем пробившись через несколько лестниц и узких площадок, Пеккс добрался до центра станции. Небольшой картолит, мерцающий перед правым глазом, показывал ему точное местоположение, но даже и без него Пеккс чувствовал, что приближается к цели – температура повышалась на полградуса каждые пятьдесят метров. Его путь проходили вблизи от внешних стен станции.
 
Из коридоров впереди периодически долетал шум битвы. Вскоре после высадки отряд Моритат рассеялся – в основном они сражались поодиночке. Пеккса это радовало. Отчаяние от черной метки усугублялось его новыми статусом, и он не желал, чтобы другие видели его таким.
 
Динамик шлема звякнул. Он почти добрался до цели. Настенная турель развернулась, беря его на прицел, но Пеккс отстрелил ее на ходу. Температура стала подниматься быстрее – теперь она увеличивались на полградуса каждые десять метров.
 
Справа в стене обнаружилась дверь. Проходы здесь были узкими, чтобы занимать как можно меньше места, но достаточно высокими, чтобы длинным каринейцам не приходилось пригибаться. Пеккс неловко втиснулся боком и волкит на его правой руке отвернулся в сторону, позволяя дотянуться до перстневидного переключателя, видневшегося на стене. Механизм был рассчитан на тонкие пальцы людей, выросших при низкой гравитации, и рука Пеккса в латной перчатке была слишком большой. Он ткнул сначала одним, затем другим пальцем, и только третий подошел по размеру. Дверь с лязгом отъехала в сторону, и сквозь проем вырвался сжатый воздух, горячий и затхлый – основная вентиляционная система сюда не дотягивалась.
 
Внутри, вдоль трех стен двухэтажного зала, тянулась платформа, ведущая к огромной гудящей аппаратуре. Четвертую стену заменяло алое энергополе, выступающее острым углом и окутывающее механизмы внизу. Внутри поля в открытый космос уходил длинный радиационный отражатель. Магнитное поле, окружавшее его, переливалось разными цветами. А дальше, впереди, космос закрывало собой солнце. Оно было так близко, что краев было не видно, и казалось, будто внизу раскинулся бурлящий огненный океан. В помещении не было ни одного люмена, и накопители волкитов Пеккса отбрасывали странные голубые блики на ближайшие поверхности. Сияние солнца окрашивало залу в густой оранжевый цвет, и Пеккс с облегчением скользнул в темно-красные тени.
 
Энергополе удерживало атмосферу и обеспечивало термозащиту, но здесь все равно было жарко, как в печи. Системы доспеха Пеккса перешли на максимум, чтобы не дать ему свариться заживо. Когда из коридора повеяло холодком, раскаленный воздух задрожал.
 
Судя по всему, здесь редко кто-то бывал. Пеккс подошел к одинокой панели управления, расположенной в центре платформы, обращенной к солнцу. На панели светилось только несколько ярких красных огоньков и вздрагивали, как во сне, стрелки датчиков.
 
Пеккс раздумчиво уставился на стрелки. Из динамиков вокса лилось мерное шипение. Он почти никогда не был так одинок, как сейчас, и его радовало это одиночество. Солнце впереди приглашающе сияло, манило подойти к краю платформы, перебраться через механизмы и спрыгнуть в пылающую бездну. Его жизнь оборвется. Вороны, истошно каркающие у него в голове, сгорят вместе с ним. Он будет свободен – никакой больше войны, никаких убийств. Одна быстрая смерть – и все закончится.
 
Он шагнул вперед…
 
…и неожиданно чья-то рука ухватила его за локоть.
 
― Не поддавайся черной метке, ― проговорил не пойми откуда взявшийся Моритат.
 
Пеккс вскинул свободную руку, и волкит уперся в левую линзу шлема воина, но тот даже не шелохнулся.
 
― Ты или меня из-за нее убьешь, или себя, ― продолжил он. На его доспехе, сплошь черном и блестящим, как вороньи перья, не было никаких опознавательных знаков.
 
Пеккс отключил пушку и опустил руку.
 
― Моритат-повелитель теней. Ты прямо весь комплект талантов собрал, а? – иронично проговорил он.
 
― Уже шутишь? – откликнулся повелитель теней. – Это хорошо. Может быть, ты и исцелишься.
 
― А ты, я смотрю, эксперт в таких вещах?
 
― Такой же эксперт, каким может быть любой, ― ответил повелитель теней.
 
Пеккса охватили смешанные чувства – радость от того, что ему может стать лучше, мешалась с паническим страхом пережить это снова.
 
― Порой нам приходится увидеть, кто мы есть, чтобы не сойти с ума, ― проговорил воин.
 
― Кто ты? – спросил Пеккс.
 
― Друг. Твой брат.
 
Пеккс дернул локтем и повелитель теней отпустил его. Пеккс повернулся к панели и оглянулся на новообретенного товарища.
 
― Ты бы уходил отсюда. Как только я отключу эту аппаратуру, нас больше ничто не закроет от жара звезды.
 
― Я останусь, ― ответил повелитель теней с оттенком горькой иронии, ― чтобы убедиться, что ты тут не останешься.
 
― Как пожелаешь, ― откликнулся Пеккс.
 
С аппаратурой проблем не возникло. Пеккс отключил радиационный отражатель, а затем – маленькие гравитационные стабилизаторы, рассеянные по всей обшивке. Взревела тревожная сирена. Вспыхнули предупреждающие огни, но их сияние меркло на фоне сияющего солнца.
 
Палец Пеккса лег на кнопку отключения защитного энергополя.
 
― Вырубай его и дуй за мной, ― велел повелитель теней. – Чем быстрее будешь бежать, тем больше шансов выжить.
 
Пеккс решительно нажал на кнопку.
 
Поле погасло и сквозь проем наружу устремился воздух.
 
Чистая мощь солнца едва не сбила его с ног. Системы доспеха разразились таким количеством предупреждений, что их звон слился в один непрерывный визг. Индикатор температуры из темно-оранжевого сменился на максимальный в мгновение ока. Пластины керамита затрещали от резкой нагрузки.
 
― Уходим. Живее, ― повелитель теней сграбастал Пеккса и выволок в коридор. За их спиной слышался грохот взрывов. Ревели сирены. Изолированные провода задымились.
 
Пеккс бросился было сквозь узкий коридор. От его доспехов поднимался пар – с поверхности испарялась краска, но цвет брони оставался прежним: металлокерамику покрывала черная гарь.
 
Повелитель теней повернулся было закрыть дверь, но Пеккс удержал его.
 
― Погоди! – крикнул он сквозь рев уходящего воздуха. Обернувшись, Пеккс выстрелил, разнося панель управления.
 
― На всякий случай, ― пояснил он. – Вот теперь закрывай.
 
Повелитель теней повернул замок и дверь с грохотом закрылась. Вой ветра замолк.
 
― Нам нужно убираться отсюда, ― сказал повелитель теней, глядя, как стены коридора начинают светиться. – Через пару минут здесь будет небезопасно.
 
Пеккс кивнул. Его доспех постепенно остывал, но все еще был достаточно горячим, и нос щекотал запах тлеющего поддоспешника.
 
Они направились обратно. Впереди в коридоре и внизу, у лестницы, послышались испуганные крики.
 
― Похоже, даже придется пробиваться, ― заметил Пеккс.
 
― Не самое плохое занятие, учитывая твое состояние, ― ответил повелитель теней.
 
Оставшееся время они сражались бок о бок. Пеккс не спрашивал имени повелителя теней, а тот его так и не назвал. Станция то и дело содрогалась: ― отключались и взрывались важные механизмы. По едва уловимым ощущениям они поняли, что аванпост постепенно уходит с орбиты, притягиваемый гравитацией звезды. Времени на то, чтобы выбраться, оставалось все меньше, но приказа отступать все не поступало.
 
Понимая, что впереди ждет смерть, солдаты Агарта сражались с отчаяньем раненых зверей. Почти никто из них не пытался больше сбежать – уходить было некуда. Моритат погибали тоже – все больше их присоединялось к тем, кто не сумел добраться до станции.
 
Повелитель теней был вооружен одноручной автопушкой. Ее снаряды пробивали противников насквозь с легкостью бумажных мишеней, оставляя дыры в стенах. Из поврежденных труб заструились газ и вода.
 
Они шли вперед, оставляя за собой пожары. Они бесстрашно бросались под самый мощный вражеский огонь, и, пока Пеккс отвлекал противников на себя, повелитель теней мастерски расстреливал их из своей пушки. Так они одолели несколько сотен вражеских солдат.
 
― Их неожиданно много, ― заметил Пеккс.
 
― Агарт сообразил, что мы делаем, и выпустил против нас всю свою армию. Поздновато спохватился.
 
Помимо солдат, им встречались перепуганные техники, торопившиеся восстановить поврежденную Моритат станцию. Пеккс и его спутник убивали их без всякой жалости.
 
― Починить станцию уже невозможно, ― сообщил повелитель теней, расстреливая вражеский отряд. Иглы отскакивали от его брони. – Мы не должны позволить им даже попробовать.
 
― Можешь не объяснять, у меня тридцать лет боевого опыта, ― огрызнулся Пеккс, раздраженный его тоном. – Я сражался вместе с Кораксом за Освобождение.
 
― Это ты о чем сейчас? У меня опыта нет, или я за свободу не сражался?
 
― Я о том, что тебе не надо мне объяснять, как сражаться! – ответил Пеккс, продолжая стрелять. Волкитные пушки были восхитительным оружием – они работали на максимуме достаточно долго, не перегреваясь.
 
― Мне кажется, у тебя наступает ремиссия...
 
― Ты всегда так много говоришь? – Пеккс швырнул в коридор дымовую гранату. Зенитские солдаты, сбитые с толку дымом, тут же стали добычей пушки повелителя теней.
 
― А то! – откликнулся тот со смехом.
 
― Весьма удручающая черта для такого, как ты, ― заметил Пеккс.
 
― Может быть...
 
Они добрались до третьего из круговых коридоров, тянущихся вдоль станции. Моритат побывали всюду. Электропроводка сгорела и на смену ей пришли аварийные люмены. Под потолком клубился дым. Из поврежденных стен вырывались искры. Повсюду полыхал огонь, а все системы отключились.
 
Ожил общий вокс-канал, и Пеккс прислушался.
 
― Отступайте к основному доку, ― раздался голос убийцы Кедаса Некса, переведенного из четырнадцатой роты на должность командира ударных сил Моритат – если только в таких войсках вообще мог быть командир. – Наша миссия выполнена. Обеспечьте безопасность вылета. Оставьте один корабль, остальные – уничтожить.
 
Как вспугнутые птицы, разлетевшиеся было в стороны, Моритат бросились обратно, к указанной точке встречи.
 
В тоннелях, ведущих к ангарам, творился настоящий ад. Каринейцы из разных группировок грызлись промеж себя, пытаясь первыми удрать со станции до того, как та упадет в огненный океан. Пытаясь выбраться, подразделения зенитских солдат сражались друг с другом так же отчаянно, как с Моритат. Когда Пеккс и повелитель теней добрались до основного коридора, там все было завалено трупами. Среди них было несколько высокопоставленных каринейцев – их выдавали затейливые головные уборы и нити бус. Пеккс остановился, рассматривая одного из них – красные одежды каринейца потемнели от его же собственной крови, точеное лицо побелело. Вокруг него лежали трупы его солдат. Всех их расстреляли из болтеров.
 
― В смерти все мы одинаковы, ― сказал Пеккс, глядя на тело. – Неподвижные, бесцельные, завершившие все дела. Единственное, что отличает нас, когда мы умираем – наши поступки при жизни.
 
― В таком случае, это была жалкая смерть, ― ответил повелитель теней. – Идем. Ты уходишь.
 
Они добрались до входа в ангар. Он был здесь один, но зато внушительных размеров. Со всех сторон раздавались выстрелы, четыре из пяти шаттлов, стоявших в доках, уже дымились. Шаттлы были крупными, куда больше, чем штурмовые корабли легиона, а вместительностью они не уступали десантным кораблям Имперской Армии. Уцелевший шаттл окружало мерцающее энергополе. Трое Моритат, отстреливаясь, стояли на опущенной рампе. Палубу усеивали тела зенитских солдат. Вскоре на смену павшим пришли другие. Они рассредоточились по укрытиям, забрались повыше, и продолжали расстреливать космических десантников. Было видно, что смертные отчаялись вырваться со станции, которую раньше так упорно защищали. Теперь вместо магнитных игл они стреляли болт-снарядами – болты казались им убедительнее перед лицом смерти.
 
Пеккс и его напарник добрались до одной из многих входных точек, рассредоточенных по всему ангару, и приняли расстреливать солдат, укрывавшихся за погрузочным краном в нескольких метрах внизу. Палубу залило кровью. Пеккс заметил, что уложил всего троих – остальных семерых разнесла в клочья автопушка повелителя теней.
 
― Гвардия Ворона – на борт вражеского шаттла. Мы вылетаем немедленно, ― раздался из динамика ледяной голос Некса, лишенный любого намека на милосердие. Все, кто не успеет подняться на корабль, останутся здесь. Он не будет их ждать.
― Идем, ― окликнул Пеккс своего безымянного приятеля и бросился сквозь открытую площадку между дверями и транспортником. Он ни разу не оглянулся, чтобы проверить, бежит ли повелитель теней за ним. Иглы застучались по его доспеху сразу с нескольких сторон. Несколько штук пробили керамит, с аккуратностью пыточных булавок пронзая слой искусственных мускулов. Сквозь отверстия начал утекать воздух и перед глазами Пеккса замерцали красные предупреждения. На левой ноге доспех начало клинить.
 
Помимо него в ангаре было еще девять Моритат – похоже, все, кто выжил. Их местонахождение можно было отследить по значкам на дисплее и по кучам вражеских трупов. Они со всех сторон бросились к шаттлу. Судя по данным на дисплее Пеккса, дорогу до станции и выполнение миссии пережили в общей сложности тринадцать воинов. Сорок шесть процентов выживших с учетом всех выполненных задач. Для всех остальных подразделений легиона такие потери повлекли бы наказание для командования. Но для Моритат это был настоящий успех.
 
Пеккс пробежал по рампе, и в ту же минуту двигатели шаттла взревели. Доспехи Пеккса скрежетали, левую ногу приходилось подволакивать, а тонкие иглы, покрывавшие пол, хрустели под его сапогами.
 
Чьи-то руки затащили Пеккса внутрь, и шаттл содрогнулся, подключая примитивные двигательные системы. Следом забежали оставшиеся Моритат. Они пренебрегли всякой предосторожностью, и их ранцы были утыканы блестящими иглами, а из пробоин в броне вырывался воздух. Пеккс заметил воина, с которым сражался бок о бок, и махнул ему рукой. Мор Дейтан кивнул ему и скрылся в тенях отсека, как черный камень, утонувший в нефти.
 
И тут Пеккс понял, что что-то не так. Внутри зашевелился страх, и он отошел туда, где только что стоял повелитель теней.
 
Но там никого не было.
 
― Брат, ― позвал Пеккс другого Гвардейца Ворона, сидевшего рядом на лавке. – Ты знаешь воина, который только что здесь был?
 
Легионер обернулся.
 
― Какого воина?
 
― Уходим немедленно, ― раздался из динамика голос Некса.
 
Больше Пеккс ничего сказать не успел. Оглушительно взревели двигатели.
 
В ангаре не осталось ни одного Моритат. Те трое, что прикрывали отступление, развернулись и ушли внутрь. Оставшиеся зенитские солдаты выскочили из укрытий и бросились к кораблю, продолжая стрелять, но подключившиеся орудия шаттла оборвали их безумный бег. Последним, что увидел Пеккс, был солдат, исчезающий в облаке концентрированной энергии. А затем рампа захлопнулась и шаттл взлетел. Он завис на мгновение, а затем развернулся и устремился к дверям ангара. Резко стало жарче, а затем внутренности Пеккса сдавило нарастающее ускорение. Пилоты Моритат повели его прочь от солнца, и шаттл жалобно заскрежетал, а температура внутри приблизилась к критической. Но затем они неожиданно оказались в тени умирающей станции, и шаттл легко пошел вперед.
 
Вслед им никто не стрелял.
 
Пеккс ощущал усталость, но вместе с тем – спокойствие. Гнетущее чувство неотвратимой погибели отпустило его, мрачный настрой улетучился. Он гадал, был ли повелитель теней настоящим, или это просто воплощением черной метки. В любом случае, Пеккс был благодарен ему. Без этого воина он бы покончил с собой.
 
Пеккс оперся затылком на стену десантного отсека и позволил вибрации шаттла убаюкать его.
 
И ни один ворон не кружил над ним во сне.
 
 
=== XVIII. МЕСТЬ ОСВОБОДИТЕЛЯ===
 
На борту «Спасителя в тени» собрался весь легион. Всем хотелось увидеть, как примарх исполнит свой приговор старшему контролеру Агарту.
 
Корвус Коракс в задумчивости сидел на командном троне. Экипаж молча занимался своими обязанностями под немигающим взглядом каринейского солнца. Диафрагменные заслонки были раскрыты, реактивированное бронестекло потемнело до полной непрозрачности, скрывая палубу от вредоносного излучения. Солнце почти полностью закрывало собой все остальное, и лишь по краям виднелась маленькая черная полоска космоса, испещренная языками коронального пламени.
 
Раскрывать заслонки было довольно опасно – «Спаситель в тени» находился очень близко к солнцу, и его сияние слепило глаза экипажа и датчики систем. Без многометрового слоя брони, которым служили заслонки, командная палуба была уязвима перед самоубийственной атакой вражеских истребителей и выстрелами дальнобойных орудий.
 
Но Коракс хотел собственными глазами увидеть все.
 
Аванпост летел к солнцу. После того, как отключились гравитационные импеллеры и двигатели, уже ничего не мешало каринейской звезде притягивать станцию все ближе. На первый взгляд аванпост выглядел, как черный силуэт, медленно, почти грациозно уходящий в огненное море, но Коракс смотрел сквозь оптическую иллюзию – станция неслась к звезде на огромной скорости и продолжала ускоряться. Медленным ее полет казался только из-за расстояния и размеров солнца.
Модель ее полета висела в воздухе в сияющей сфере гололита. Коракс переключил его в температурный режим, и умирающая станция превратилась в затухающее бело-оранжевое пятно, за которым тянулся бледный красный хвост.
 
В тишине слышался только голос Агарта – вокс-трансляция шла на мостик, а оттуда инженеры-связисты «Спасителя в тени» вели ее по остальным городам Содружества.
 
Прошло почти четыре часа с тех пор, как Моритат вернулись на «Тенеброс». Почти четыре часа Агарт пафосно разглагольствовал о суверенитете Тысячи Лун и поливал грязью Империум. Все это время температура на борту станции повышалась. Порой Агарт ненадолго умолкал. Но затем его ярость и страх перевешивали, и он снова начинал говорить. Коракс запретил вступать с ним в диалог. Многочисленные запросы адмирала Фенка, требующего связаться с ним, тоже оставались без ответа.
 
Сначала нужно было покончить с Агартом.
 
Во второй сфере гололита, более крупной, отображалась битва с оставшейся тысячей городов, которую Фенк по-прежнему вел. В центре сферы виднелись маленькие точки миров, выстроившиеся в неплохой защитный порядок. От них вылетела армада Содружества, а крепости, по-прежнему перемещавшиеся, успешно огрызались в ответ на атаку двадцать седьмого экспедиционного флота, даже под непрекращающейся бомбардировкой. Войска Имперской Армии вместе с союзными Гвардии Ворона терионцами брали штурмом один город за другим, но за прошедшие недели они потеряли много людей и кораблей. Некоторые из офицеров примарха были недовольны методами войны. Все офицеры Фенка были солидарны с ними, но Коракс оставался непреклонен. Справедливость была важнее всего.
 
Примарх посмотрел на стратегический дисплей, и иконка очередного корабля вспыхнула, сводки окрасились в красный, а затем исчезли.
 
Коракс снова перевел взгляд на падающую станцию.
 
Некоторые из ее щитов по-прежнему функционировали, и вокруг них клубилась полупрозрачная дымка частиц, окрашенных в яркие цвета солнечным ветром. В такой смерти была своя красота, но Агарт ее не заслуживал.
 
― Пора уничтожить станцию, ― негромко проговорил Коракс. Его слова оборвали гневный поток слов Агарта, как лазерный скальпель.
 
― Еще двенадцать минут, милорд, ― ответил дежурный авгур-офицер. – Последняя термозащита вот-вот отключится.
 
Станцию окутало желтое пламя, почти невидимое на фоне солнца.
 
Когда станция начала ломаться, сломался и ее хозяин. Речь Агарта резко изменилась.
 
― ''Прошу вас!'' – начал он. Мощный поток электромагнитного излучения искажал его голос. – ''Пожалуйста, я осознал, что поступил неправильно. Я должен был выслушать вас. Я должен был отнестись к вашему предложению со всем должным вниманием. Если вы спасете меня, я обещаю вам – мы вернемся к переговорам. Я могу поговорить с остальными правителями Тысячи Лун. Содружество уже увидело вашу силу, милорд. Мы можем отыскать компромисс! Я могу стать для вас могущественным союзником!''
 
Он разорялся так несколько минут, не прерываясь, даже когда на заднем плане послышались крики остальных. Станция вспыхнула в термопроекции так ярко, что невозможно стало рассмотреть ее форму. Сквозь иллюминаторы ее уже было невозможно разглядеть – цвет ее обшивки теперь почти не отличался от солнца.
 
― Время пришло, ― сказал Коракс. Он встал с трона, жестом велев не выключать гололит. – Старший контролер Агарт. Я осудил тебя не как завоеватель. Любой человек, не лишенный морали, должен судить тиранов, где бы они ему не встретились.
 
― ''Пожалуйста, послушайте меня!'' – начал было Агарт, но Коракс заговорил снова, оборвав его на полуслове.
 
― Когда мы прибыли сюда, ты был среди тех, кто громче всех настаивал на суверенитете власти Каринэ. В качества аргумента своей правоты ты указал, что защита населения от внешней тирании – одна из основных твоих обязанностей как правителя. А затем, перед лицом неминуемого военного поражения, вместо того, чтобы сдаться и спасти жизни тех, кого ты клялся защищать, ты лишил их разума. Ты превратил их в безмозглых тварей просто ради того, чтобы замедлить моих воинов. Ты убил сотни тысяч людей, чтобы избежать смерти самому. Ну, что же, теперь ты там, на гибнущей станции. Ты умираешь, старший контролер. Пока температура в твоем убежище будет подниматься, а твоя плоть – поджариваться прямо на костях, ты поймешь, почему я был обязан так поступить. Император Человечества начал Свой крестовый поход, чтобы спасти людей от чудовищ вроде тебя. Ты, по крайней мере, будешь знать, что ждет тебя впереди – в отличие от тех несчастных, которых ты обрек на бездумный голод, чтобы спасти свою никчемную жизнь. Я приговариваю тебя к смерти через сожжение, старший контролер Агарт. Я пообещал, что мое лицо будет последним, что ты увидишь перед гибелью. Так и вышло. Так будут погибать от моей руки любые угнетатели.
 
― ''Будь ты проклят! Будь ты проклят вместе со своим Императором! Будь ты проклят вовеки веков! Почему мы должны стать рабами, когда мы уже сами себе императоры? Почему мы должны… Почему…'' ― Агарт поперхнулся последними словами и зашелся криком.
 
― Вот ты и показал свое истинное лицо – как и любой другой человек перед смертью, ― ответил Коракс. – Прощай, старший контролер.
 
Крик Агарта не смолкал целую минуту. Канал трещал от солнечных помех, но голос контролера был слышен до тех пор, пока огонек пылающей станций не погас, как догоревшая свеча.
 
― Все кончено, ― проговорил Коракс и перевел взгляд на остальной экипаж.
 
― Отзовите легион от звезды. Свяжитесь с адмиралом Фенком, сообщите ему, что Гвардия Ворона присоединится к сражению. Трансляцию не шифровать. Последние три минуты разговора с Агартом транслировать по всей системе на зацикленном повторе. Пусть все эти жалкие правители пожалеют о том дне, когда они отклонили щедрость Императора.
 
Пылающий шар солнца плавно поплыл вбок – «Спаситель в тени» разворачивался, набирая скорость, и постепенно вместо оранжевого пламени за иллюминатором разлилась непроглядная чернота космоса.
 
― Пусть знают, что я иду.
 
===XIX. ГАМБИТ БЕЛТАННА===
 
Тенсат скрывался в толпе. Гвардейцы Ворона были не единственными в этой суб-системе, кто умел быть незаметным. Компактный омниспик, торчащий у Тенсата из кармана, мог бы его выдать, если бы его кто-то заметил, но оперуполномоченный принял все меры, чтобы этого не допустить. Он ссутулился, а тяжесть устройства замаскировал под хромоту от старой производственной травмы – в толпе хватало рабочих с такими травмами, и он вполне мог сойти за одного из них.
 
В этот полдень должно было пройти два традиционных мероприятия – одно ежегодное, а второе – недавно введенное. Оба они завершали двенадцатинедельный цикл Спасения. Киаварцы ожидали, что с тринадцатым ударом часов на мраморном балконе Старого дома собраний появится представитель гильдий, чтобы, как и в прошлые годы, благословить Технократию. А после короткой и сдержанной речи он натянет лучшую из фальшивых улыбок и в очередной раз принесет клятвы верности Механикум и Императору от лица всего Киавара.
 
Не такая уж и большая цена за влияние, подумалось Тенсату – сколько бы техногильдии не ворчали и не жаловались на подчинение Механикум, они сохранили достаточную власть.
 
Церемония вызывала у него смешанные чувства. С одной стороны, он сам был техногильдийцем, пусть и не самого высокого ранга, и ему было грустно видеть, как слабеют его люди. Однако в душе Тенсат был человеком чести, как бы он ни старался это скрыть, и история ликейской лунной тюрьмы, изученная им в схоле, заставляла волосы вставать дыбом. Техногильдии получили по заслугам. Сам он не считал, что заслуживает страдания за проступки предков, но именно страданиями считал жизнь ликейцев до прихода примарха. Какая-никакая, но справедливость восторжествовала. Жизнь вообще не совершенна. И порой решения одних проблем порождают другие. Хорошие люди не всегда так хороши, как бы им самим хотелось бы. Жизнь продолжалась, и Тенсат делал все возможное, чтобы поддерживать мир, но глубоко в душе он относился к Великому крестовому походу скептически. В таких пантомимах обычно мало толка.
 
― ''Сконцентрируйтесь'', ― прозвучал машинный голос прокуратора механикум из вокс-бусины, спрятанной глубоко в ухе оперуполномоченного.
 
― Я сконцентрирован, ― ответил он субвокально. – Вот так я выгляжу, когда концентрируюсь.
 
― ''Ваши мозговые волны показывают обратное''.
 
― Есть люди, которые назвали бы меня предателем за то, что я с вами разговариваю, ― заметил Тенсат.
 
― ''Есть другие люди, которые назовут вас предателем за арест этих убийц'', ― ответил прокуратор механикум. – ''Каждый должен выбрать свою сторону''.
 
― Мы все на одной стороне, разве нет?
 
― ''Сконцентрируйтесь!'' – резко повторил прокуратор.
 
Тенсат криво усмехнулся.
 
Вот-вот собирался пойти дождь, но, несмотря на это, в предвкушении церемонии собралась огромная толпа. На площади, памятуя о печальном опыте Дня Спасения, велась усиленная охрана силами городских стражей порядка и армии Механикум.
Хитрость Тенсата состояла в том, чтобы охрана выглядела достаточно рассеянной, чтобы не спугнуть террористов, но при этом не настолько рассеянной, чтобы вызвать подозрения. Тенсат неделю не смыкал глаз, добиваясь нужного баланса, и его нервы по-прежнему были на пределе. Он старался смотреть прямо на балкон, отгоняя прочь отчаянное желание оглянуться на удобные точки по периметру площади, где вполне могли засесть снайперы.
 
Часы на здании собраний отсчитывали минуты до тринадцати. По бокам от пласталевых дверей стояли две механические фигуры – изумительные образцы времен великой эпохи, но Тенсат, глядя на них, вспоминал пугающие рассказы отца о Темных временах, когда рабы человечества обратились против своих хозяев.
 
С возрастом Тенсату все больше начинало казаться, что старику просто нравилось его пугать.
 
Звук фанфар возвестил о появлении представителя гильдий. Он вышел на балкон величественным, как ему казалось, шагом. С точки зрения Тенсата, это больше походило на старческое шарканье. Представитель улыбнулся и приветственно помахал рукой собравшейся толпе. Ответом ему были редкие и вялые приветственные крики – по большей части толпе было совершенно наплевать на речи. В основном люди приходили сюда за бесплатной едой, которую раздавали после церемонии, и Тенсат не винил их за это.
 
― Да куда ж ты пошел-то… ― пробормотал Тенсат негромко, заметив, как представитель приближается к краю балкона и наклоняется, маша рукой остальной публике, старательно изображавшей радость. По плану он должен был остановиться у выхода.
 
― ''Почему вы волнуетесь?'' – спросил прокуратор.
 
― Он облегчает террористам задачу, ― субвокально ответил Тенсат. – Как по мне, так идеальное завершение этого дня – живой представитель и мертвый диссидент.
 
― Мои дорогие собратья-киаварцы, ― начал представитель. – Минуло тридцать два терранских года с тех пор, как сюда пришел Император, и великий спаситель, Корвус Коракс, принес нашему народу освобождение от старого порядка!
Толпа откликнулась без всякого энтузиазма. Пролетариат был скверно образован, но некоторые люди понимали, как мало изменилась их жизнь на самом деле, и на тех, кто остался у власти, несмотря на все идеалы примарха, смотрели с презрением.
 
Над площадью начал накрапывать дождь.
 
― Население Киавара и Освобождения рука об руку вошло в великий Империум Человечества. Я имею честь выступать сегодня в качестве представителя ваших гильдий, чтобы почтить память об этом важнейшем историческом событии. Несправедливость осталась в прошлом, и теперь мы с вами направимся в прекрасное будущее внутри Империума вместе с нашими друзьями из марсианских Механикум. За прошедшие века человечество пережило множество трагедий, и…
 
Позже, оглядываясь назад, Тенсату думалось, что убийца выбирала момент с каким-то нездоровым юмором. В воздухе прогрохотал одиночный выстрел, и представителя гильдий окутало сияние отражающего поля. Впрочем, толку от него было мало – представитель рухнул замертво. Во лбу у него зияла крохотная дырка. Вооруженные гильдийские солдаты повыскакивали из укрытий, поливая огнем все, что казалось им подозрительным. Начали погибать невинные люди, и толпа бросилась врассыпную.
 
Тенсат заковыристо выругался.
 
― Это оперуполномоченный Тенсат, ― закричал он в вокс, забыв о всякой маскировке. – Прекратите стрелять по толпе!
 
Перестав скрываться, он выпрямился и выставил плечо, не давая людскому потоку сбить его с ног. Убегавшие рабочие налетали на него, но Тенсат не сходил с места и лишь морщился, представляя, какими синяками покроется к завтрашнему утру.
 
― У них был пробиватель защитного поля! – крикнул Тенсат. – Где они его откопали? Да кто эти люди?!
 
Он вытащил омниспик. Датчики указывали на здание в полукилометре от площади. Тенсат завертел головой, выискивая, откуда стреляли.
 
― ''Я могу сообщить вам местонахождение убийцы, если это требуется'', ― сообщил прокуратор.
 
― Давайте, ― откликнулся Тенсат и, развернувшись, побежал прочь вместе с остальными навстречу транспортникам силовиков, въезжавших на площадь.
 
― ''Она в наземной машине, направляется к западу, вдоль Рекатализационного канала'', ― проговорил прокуратор.
 
Тенсат вытащил значок и поспешил к одному из младших сотрудников, в этот момент приземлившему на площади гравицикл.
 
― Он мне сейчас понадобится, ― бросил Тенсат, почти стаскивая сотрудника с сидения.
 
Из подъехавших машины начали выскакивать силовики в тяжелой броне. Опасаясь спугнуть террористов, Тенсат не предупредил их об истинной причине операции, и они бестолково носились теперь по площади, арестовывая случайных людей, забегали в здания, поднимались по лестницам, не зная, что убийца уже давно ушел.
 
Нужно было действовать немедленно – очень скоро сюда прибудут войска Механикум, не менее тяжело вооруженные, вмешаются в неразбериху вместе с силовиками и гильдийскими солдатами, и все они начнут грызться промеж себя, сваливая друг на друга вину и ответственность за последствия.
 
Тенсат завел гравицикл, вывел двигатели на полную мощность и взмыл в небо. Резкое ускорение вжало его в мягкое сидение.
 
― Дайте мне ее маршрут, прокуратор! – крикнул Тенсат сквозь ветер.
 
Ожил пикт-экран гравицикла, а дальше прокуратор механикум воспользовался каким-то технологическим чародейством и подключил Тенсату картограф. По линиям улиц неслась пульсирующая красная точка, опасно лавируя между медленно ползущими остальными. Тенсат заложил вираж, разворачивая гравицикл. Мощные двигатели разогнали его до нескольких сотен километров в час. Тенсат нырнул в металлические каньоны, испещрившие киаварскую поверхность, щурясь от грязного дождя, бившего в лицо, высматривая нужную машину.
 
Он едва не пронесся мимо, когда машина убийцы, визжа тормозами, влетела в боковой переулок. На мгновение промелькнула фигура, выбравшаяся с водительского места и бросившаяся наутек. С неба все сильнее хлестали потоки вонявшей металлом воды, кожу Тенсата начало покалывать, а глаза защипало от токсинов. Ему стоило поискать укрытие.
 
Он сдал назад. Гравицикл резко сорвался с места, и Тенсата едва не вышвырнуло с сидения. Он вцепился в рукояти руля, и гравицикл начал терять высоту, все хуже слушаясь управления. Стабилизирующие закрылки царапнули фасад многоквартирного дома, и машину бросило влево, но к тому моменту Тенсат совладал с управлением и сбросил скорость. Заложив вираж, он хлопнул по кнопке посадки и приземлился рядом с брошенной машиной убийцы.
 
Масляные дождевые капли потекли по его волосам. Редкие прохожие, оказавшиеся в то время на улице, торопились под крыши и навесы, спасаясь от дождя. Тенсат побежал по улице, чувствуя, как от химикатов печет в горле.
― Вы ее не упустили? – спросил он по воксу.
 
― ''В двухстах метрах от вашей позиции находится дверь, ведущая в подвал хранилища''.
 
Тенсат бросился вперед. Под ногами разливались лужи, и скалобетон стал скользким. Тенсат вытащил табельное оружие, и его вид заставлял попадавшихся навстречу людей разбегаться, уступая дорогу.
 
Убийца оставила дверь открытой. Тенсат замедлил шаг, сжимая оружие обоими руками.
 
Нырнув в проем, он направился вперед, поводя оружием из стороны в сторону – слева направо, хотя Тенсат прекрасно понимал, что если убийца ждала его с другой стороны, то эта ошибка будет стоить ему жизни.
 
Ничего. Покатый коридор резко уходил вниз, под хранилище. Над головой нависали округлые резервуары с химикатами, выстроившиеся почти вплотную друг к другу.
 
― Где Белтанн?
 
― ''Уже в пути'', ― откликнулся прокуратор механикум.
 
Укрывшись у одной из стен, Тенсат поднял глаза к небу. Грязно-серые облака ползли над его головой.
 
― Я ничего не вижу.
 
― ''Он сказал, что скоро присоединится к вам.''
 
― Тогда где его носит?! – огрызнулся Тенсат. ― Не стоило к нему прислушиваться. Это был скверный план.
 
Он умолк. По его плащу барабанили капли дождя.
 
― Я иду за ней.
 
― ''Я рекомендую вам подождать'', ― ответил прокуратор.
 
― Если бы вместо меня тут были вы, тогда бы вы и решали. Но здесь – я.
 
Тенсат побежал по коридору, держа оружие наготове. Его сердце бешено колотилось.
 
Тоннель резко уходил по спирали вниз, и Тенсат, охваченный азартом погони, перебегал от площадки к площадке с осторожностью охотника. Лампы здесь то и дело мерцали – электричество поступало с перебоями. Тенсат уходил в катакомбы под городом – в такие места силовики обычно не совались, не считая общих операций по зачистке, и Тенсат сильно рисковал, спускаясь туда в одиночку.
 
― ''Оперуполномоченный Тенсат'', ― зажужжал в ухе механический голос прокуратора, ― ''я теряю ваш след. Вы собираетесь принять опрометчивое решение. Остановитесь и дождитесь подкрепления. Белтанн вот-вот появится. Позвольте ему задержать подозреваемую.''
 
― Не сейчас! – выдохнул Тенсат, спускаясь все ниже в катакомбы, и вскоре голос прокуратора прервался.
 
Он в очередной раз завернул за угол и неожиданно столкнулся с женщиной лицом к лицу. Она оказалась чуть моложе его, ее волосы были наспех обкорнаны, а личико вполне можно было назвать хорошеньким. Несколько мгновений они оторопело смотрели друг на друга, затем женщина спохватилась и выстрелила. Тенсат успел увернуться, и убийца бросилась наутек.
 
Тенсат поспешил следом. Коридор вывел его в просторный зал с низким потолком, заполненный механизмами, поддерживающими город наверху. Идеальное место для засады. Убийца прошмыгнула куда-то между балками. Тенсат выстрелил трижды, и лаз-снаряды оставили оплавленные дыры в металле. Женщина добежала до стены, скользнула куда-то вправо и рывком распахнула цельную пласталевую дверь. Та с грохотом ударилась о пыльную скалобетонную стену. Тенсат выстрелил еще раз. Алая вспышка лазера в темноте оказалась ослепительной, перед глазами заплясали зайчики, и Тенсат едва не пропустил дверь. Споткнувшись, он едва не рухнул на ступени короткой лестницы. Откуда-то снизу раздался ответный выстрел, и пуля угодила в стену. Если бы женщина задержалась на лестнице, то вполне успела бы разделаться с Тенсатом, пока тот был все еще ослеплен вспышкой. Но ему повезло – она бросилась бежать. Ее сапоги грохотали по ступеням, пока она спускалась, а затем, после секундной паузы, по следующему пролету.
 
Тенсат поспешил следом, но теперь ступать приходилось осторожнее. Он продолжал держать оружие наготове.
 
Они были на самом краю катакомб, и электричества здесь уже не было. Коридор освещали тусклые биолюминесцентные панели, изголодавшиеся бактерии в них отчаянно нуждались в замене питательной массы. На некоторых панелях оставалось лишь несколько фосфоресцирующих пятен, от которых уже не было никакой пользы. Остальные заливали коридор зеленым грибным светом, более уместным где-нибудь в нижних ярусах диких джунглей. Лестница привела Тенсата в короткий переход, а следом – на еще одну лестницу, длиннее первой. Тенсат направился вниз. Под ногами хрустела шелуха, насыпавшаяся с гнилых стен. На сером скалобетоне виднелись влажные пятна, от которых расползалась черная плесень. Чем ниже уходила лестница, тем жарче становилось вокруг. Тенсат старался ступать как можно тише, опасаясь, что даже неглубокий вдох или стук сердца могут выдать его. Шагов убийцы он больше не слышал – либо она убежала слишком далеко, либо где-то затаилась.
 
Ему оставалась последняя ступенька. Тенсат осторожно шагнул вперед, готовый к бою. Он вышел в коридор, уходящий прямо вперед, освещенный еще более скудно, чем первый.
 
Стены здесь осыпались, и, судя по всему, уже давно. Пол покрывали обломки. Тенсат прижался спиной к одной из стен и проскользнул мимо кучи скалобетонного щебня.
 
«Сейчас», подумал он и бросился через коридор. Пуля мазнула его по щеке, и Тенсат на бегу выстрелил в ответ. Вспышка лазера снова его ослепила. Он налетел на стену, оттолкнулся и бросился на пол, укрываясь за очередной кучей обломков. Он обвел дулом пистолета темноту коридора. Кровь в ушах застучала еще громче. Если у женщины найдется граната, то он покойник.
 
В динамике вокса раздался треск. Сквозь помехи пробился голос прокуратора, но слов было не разобрать. Слой скалобетона, видимо, был слишком толстым и глушил сигналы коммов Механикум. Значит, Тенсат забрался еще глубже, чем думал.
Он пролежал в грязи четыре минуты и, наконец, рискнул поднять голову.
 
Выстрелов не последовало.
 
Тенсат перебрался через кучу мусора. Впереди, там, где коридора переходил в широкую трубу, в полумраке виднелась фигура. Некогда коридор отделяла от трубы тяжелая дверь, но теперь от нее остались только крепления. Там, где была контрольная панель, виднелась ржавая дыра, из которой торчали провода. Из-за пыли они все стали одного цвета.
 
Женщина лежала в проеме. От раны на ее груди поднимался дымок. Выстрел пришелся точно в сердце.
 
― Не двигаться, ― на всякий случай велел Тенсат. Он пихнул тело ногой и убедился, что женщина мертва. – Я догнал нашу убийцу, ― проговорил он в вокс. Динамик затрещал и зашипел в ответ. – Прокуратор?
 
Тенсат наклонился, обшаривая ее карманы. Ничего. Никаких документов или чего-нибудь такого. Тенсат заподозрил, что татуировка с личным кодом гражданина у нее тоже либо сведена, либо изменена.
 
― Привидение, ― пробормотал он. – На кого же ты работаешь?..
 
― На меня, ― раздался голос из теней. Дуло пистолета, ледяное в жарком воздухе катакомб, уперлось Тенсату в висок. – Брось оружие. Никому не нужно умирать, и тебе – меньше всех.
 
Тенсат медленно поднял руки, разжимая пальцы. Оружие выскользнуло и упало на пол. Чья-то нога отпихнула пистолет в сторону. Тенсат скосил глаза, но не сумел рассмотреть ничего, кроме руки, побелевшей от долгой подземной жизни. Рука была большой. Все остальное скрывала тьма.
 
― Я не один, ― предупредил Тенсат. – Сюда идут остальные.
 
― Я на это и рассчитываю, ― ответил незнакомец. – С твоей стороны было очень храбро спуститься сюда, не дожидаясь подкрепления. Думаешь, ты исполнил свой долг, оперуполномоченный?
 
Тенсат скорчил рожу.
 
― Когда убийца, прячущийся в темноте, берет тебя на прицел и ставит на колени, он делает это не праздной болтовни.
 
― В самом деле? – откликнулся незнакомец. Пистолет сильнее прижался к виску Тенсата, упираясь в кость сквозь тонкую кожу.
 
― В самом деле, ― повторил Тенсат. – Убийцы вроде тебя начинают такие речи, чтобы позлорадствовать, продемонстрировать свое превосходство перед тем, как разделаться с добычей. Надежда и отчаяние придают убийству особенный смак. Так что хватит болтать, переходи к делу. Речи оставь тем, кому интересно их слушать.
 
― Думаешь, я тебя убью?
 
― Я думаю, это наиболее вероятный исход, ― ответил Тенсат, сам удивляясь тому, как мало он боится смерти. – Может быть, меня даже посмертно наградят.
 
― Несмотря на то, чтобы ты просто тянешь время.
 
― Тяну, ― согласился Тенсат. – Попробовать стоило, хотя обычно в таких ситуациях от этого толку мало.
 
― Возможно, в твоем случае толк и будет, ― заявил незнакомец.
 
С обоих сторон трубопровода показались легионеры, возглавляемые Белтанном. Они умудрились незамеченными подойти близко, хотя при их габаритах, да еще в массивных силовых доспехах, их должно было быть видно еще издалека. Даже Тенсат, несмотря на весь свой цинизм, впечатлился.
 
― Здравствуй, Белтанн, ― проговорил незнакомец.
 
Туда, где он должен был стоять, уставился десяток болтеров. Тенсат главу мятежников по-прежнему не видел, но ему отчаянно хотелось верить, что на прицел взяли все-таки его, а не самого оперуполномоченного.
 
― Ты помнишь меня? – продолжил голос.
 
― Эррин, ― откликнулся Белтанн. – Я помню тебя. Отпусти оперуполномоченного.
 
― Ты и впрямь меня узнал, ― в голосе Эррина зазвучала искренняя радость. – А я уж думал, что ты забудешь меня, несмотря на все те годы, что мы сражались вместе. Оперуполномоченный, уходи отсюда. Ты мне больше не нужен. Но запомни – ты ошибался. Я не хотел тебя убивать.
 
Тенсат потер висок, размазывая остатки оружейного масла, и отошел к Белтанну.
 
― Вы его знаете? – спросил оперуполномоченный, оглядываясь в полумрак трубы. Своего пленителя он по-прежнему не видел, хотя был уверен, что смотрит прямо на него.
 
Сквозь динамик шлема голос Белтанна окончательно перестал походить на человеческий.
 
― Когда-то он был моим другом, много лет назад. Выходи, Эррин. Бежать некуда.
 
― А кто сказал, что я собираюсь убегать? – хмыкнули тени, и из сумрака показался высокий человек и тепло улыбнулся Белтанну. Из-за духоты, царившей в катакомбах, он был одет в легкую тунику без рукавов, обнажавшую руки с искусственно увеличенными мускулами. Но, несмотря на всю его мощь, у Эррина не было ничего общего с легионерами. Ему было по меньшей мере шестьдесят лет, и он выглядел соответственно, а шрамы и явно тяжелая жизнь состарили его еще больше. Его редеющие волосы были коротко острижены до сероватого ежика. У глаз виднелись татуировки в виде вороньих когтей. Рубцы на лице рассказывали о давно минувших войнах.
 
Улыбка Эррина болезненно искривилась и стала то ли хищной, то ли отчаянной.
 
― Годы пощадили тебя куда больше, чем меня, ― сказал он.
 
― Значит, за всем этим стоял ты? – спросил Белтанн.
 
― Я, ― Эррин скрестил руки на груди. – Дети Освобождения – это я. Я убил десяток гильдийцев. Я спланировал теракт на параде в честь Дня Спасителя. Я приказал убить представителя гильдий. Я сознаюсь во всех этих преступлениях, Белтанн, ― он снова улыбнулся шире. – И тебе лучше арестовать меня.
 
 
===XX. СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ===
 
Поредевший флот Двадцать седьмой экспедиции вернулся к Киавару под командованием Коракса и, без всяких торжеств, тут же отправился в орбитальные доки. В сражениях корабли основательно потрепало. Их количество заметно сократилось, а войска, переправленные на борт сопровождающих транспортников, понесли тяжелые потери. Старшие стратегосы докладывали, что месть Коракса обошлась экспедиции в восемьдесят семь тысяч убитых. В кулуарах примарха в открытую чихвостили за то, что тот пренебрёг своим долгом.
 
Слухи о походе на Каринэ разлетелись было, но тут же утихли. Терранские власти сочли проступки Коракса во время приведения системы к Согласию достаточно серьезными, чтобы позволить информации о них стать достоянием общественности. Поэтому о том, что Содружество вошло в состав Империума, объявили коротко и сухо, не выпустив ни одного доклада летописца об этом событии. А войскам, отправленным в гарнизоны Тысячи Городов, практически ничего не рассказывали о том, как те были захвачены.
 
Подобное отсутствие новостей само по себе не было удивительным – Гвардия Ворона часто действовала скрытно. Корвуса Коракса мало заботило общественное признание – для него успешное выполнение задания было достаточной наградой, ― но в этом случае кампанию умышленно предавали забвению.
 
Никто не должен был видеть, что примархи могут ошибаться.
 
Погрузившись в невеселые размышления, Коракс почти не разговаривал со своими сыновьями. Только братья Бранн и Агапито Невы пытались обсуждать недавнее Согласие, пока, наконец, Коракс не вызвал их к себе в личные покои в Вороньем Шпиле. Оба вышли оттуда подавленными и после того разговора оставили примарха в покое.
 
Император, без сомнения, знал о том, что натворил Его сын. Но что Он об этом думал, оставалось только гадать.
 
 
Скоростной лифт гудел, преодолевая многочисленные уровни крепости Гвардии Ворона. Освобождение было маленьким, его масса – небольшой, но после невесомого касания гравитации Тысячи Лун, каждый шаг казался Кораксу неимоверно тяжелым.
Легко крутившиеся колеса негромко зажужжали, магнитные тормоза постепенно замедлили движение лифта и служебный экран показал короткий номер. Отсюда совсем недалеко было до Красного Уровня – этажа, где в темные времена стражи Ликея пытали своих узников.
 
Коракс опустил глаза, глядя Белтанну в затылок. На мгновение он задумался, не обладал ли кто-нибудь из его сыновей достаточным упрямством, чтобы нарушать его запрет и заходить на ужаснейший этаж Вороньего Шпиля. Но лифт миновал еще пять этажей, и уже там остановился, распахивая двери.
 
― Его держат здесь, милорд, ― сообщил Белтанн.
 
― Он позволил себя арестовать, ― полувопросительно-полуутвердительно проговорил Коракс.
 
― Именно так, ― кивнул Белтанн и замолк на мгновение, явно подбирая слова. – Милорд, могу ли я говорить с вами откровенно?
 
― Любой из моих сыновей может, ― ровно откликнулся Коракс.
 
Белтанн помедлил, гадая, означает ли это разрешение, и, наконец, решился продолжить:
 
― Вы даете Эррину то, что он хочет, милорд. Он все эти два месяца желал поговорить с вами.
 
― Именно так, ― согласился Коракс. – Но любой, кто сражался рядом со мной за освобождение Ликея, имеет право поговорить со мной. Я обязан сделать для него хотя бы это, перед тем, как казню его.
 
К удивлению Коракса, Белтанн остановился.
 
― Почему вы вообще обязаны что-то для него делать? Он убивал только ради того, чтобы поговорить с вами. Он поставил под угрозу мир на Киаваре – и ради чего? Ради собственного тщеславия?
 
Коракс воззрился на Белтанна тяжелым, по-птичьи хищным взглядом.
 
― Может быть, именно поэтому я и должен с ним поговорить – чтобы узнать, почему он поступал так.
 
― Милорд, ― не отступил Белтанн, ― он рассказал мне о некоторых причинах своих поступков. Мои собратья-теневые стражи считают, что он сошел с ума.
 
― А ты что думаешь?
 
― Я так не считаю, ― сознался Белтанн.
 
― Тогда почему ты оспариваешь мои решения?
 
― Потому что, милорд, я опасаюсь, как бы вы не начали перед ним оправдываться.
 
― Даже если я и начну, тебе-то что за печаль?
 
Белтанн поднял глаза на своего генетического отца. Коракс с удовольствием отметил, сколько дерзости было в этом взгляде.
 
― Вы – мой отец и мой спаситель, милорд. Вы не должны оправдываться ни перед кем.
 
Коракс несколько мгновений сверлил его взглядом.
 
― Я делаю то, что нужно, сержант, а не то, что мне нравится. Отведи меня к пленнику и оставь нас. Я хочу поговорить с ним наедине.
 
Камера, в которой держали Эррина, была единственной освещенной на всем этаже. Легион на Красный Уровень почти не заглядывал, и потому в затхлом воздухе висел запах масла, а люмены мерцали, не сразу прогревшись после долгого бездействия. У Коракса почти не было нужды, и еще меньше – желания использовать эти камеры. Он предпочитал наказывать преступников по-другому. Те, кто нарушал его законы, должны были искупить вину службой или умереть. Поэтому Эррин был здесь совсем один.
 
― Коракс, ― воскликнул тот, когда примарх вошел в камеру. Он поднялся со стула и вытянул руки, заставляя зазвенеть цепи, сковывавшие его запястья и лодыжки. – Излишняя предосторожность, не находишь? Когда это место было тюрьмой, я еще мог удрать, но сейчас, когда оно превратилось в крепость легиона, не думаю, что у меня что-то получится.
 
― Эррин, ― откликнулся Коракс. Предатель отражался в его обсидианово-черных глазах. Эррин заговорщически улыбнулся, словно у них с Кораксом был общий секрет.
 
― Рад тебя видеть, Корвус. Как там поживают мальчишки Невы? А Эфрения?
 
― Живы и здоровы, хотя и очень огорчены тем, что ты натворил, ― Коракс смерил Эррина взглядом. Тот стал фанатиком, но явно оставался в своем уме.
 
― Я благодарен за то, что ты пришел.
 
― Вместе со мной против ликейских надзирателей сражалось очень много людей, ― бесстрастно проговорил примарх. – Ты думаешь, у меня есть время разговаривать с ними всеми? Расскажи мне, почему ты так поступил. У меня есть более важные вопросы, чем твоя дальнейшая судьба.
 
― Тогда зачем ты вообще пришел?
 
― Мне стало любопытно. Мы сражались плечом к плечу, чтобы принести мир на эту луну и ее планету, а ты сделал все, чтобы пошатнуть его. Ты так огорчился из-за того, что оказался слишком взрослым для имплантации? Для меня твои усилия по освобождению луны не стали меньше из-за того, что ты не вступил в легион. Ты мог прожить свою жизнь в почете.
 
― Ты думаешь, это все из-за могущества? Думаешь, это все потому что я не стал одним из твоих так называемых «сынов»? – Эррин от души расхохотался. – Мне не нужна сила, которую предлагал Император!
 
― Вступление в ряды легионеров – это ответственность, а не сила, подаренная из прихоти, ― ответил Коракс.
 
― Ну, тебе видней, ― Эррин пожал плечами. – Ты действительно считаешь, что все те, кто стал легионерами, чувствуют ее? Не допускаешь мысли, что кто-то из них может и возгордиться полученной силой?
 
― Большая их часть понимает, что это – ответственность, ― ответил Коракс. – Те, кто злоупотребляют этим даром, подвергаются суду и соответствующему наказанию.
 
Эррин уселся на грубую потертую скамью – единственную мебель в камере. Его цепи зазвенели, потащившись следом.
 
― Что ж, они не единственные, на ком лежит ответственность, ― улыбнулся Эррин. – Я делал это все для тебя, ― ткнул он пальцем в сторону примарха.
 
― Вот как?
 
― Ты бросил дело на середине, Корвус Коракс. У гильдий все еще есть власть, а люди страдают так же, как и раньше. Я хотел, чтобы ты увидел это.
 
― Люди получили свободу, ― ответил Коракс. – Ты ошибаешься.
 
― Они получили свободу страдать, ― отрезал Эррин. – Ты позабыл про нас, Коракс. Императору нет дела до людей. Наши тяготы ничего не значат для Него. А если Его это волновало, то почему Он отдал наш мир Механикум? У нас нет с ними ничего общего. Их религия оскорбляет здравый смысл! Они ''поклоняются машинам…'' ― издевательски протянул он.
 
― Ни твой, ни мой разум не в состоянии охватить весь замысел Императора, ― ответил Коракс. – Я видел только его часть. Уверяю тебя – все наладится. Человечество обретет законную власть над звездами.
 
Эррин покачал головой.
 
― Коракс, Коракс… Император – тиран. И положение Механикум как нельзя лучше иллюстрирует Его лицемерие! Он насаждает Имперскую Истину одной рукой, а другой при этом поддерживает марсианские суеверия, ― Эррин сочувственно покосился на Коракса. – Тебя водят за нос – единственного, кто, как мы считали, стоит выше заблуждений и низменных желаний. Ты разочаровываешь меня.
 
― Ты понятия не имеешь о том, что стоит на кону, ― Коракс спокойно посмотрел на него. – Ни малейшего понятия. В этой вселенной существуют силы, которые нельзя описать никакими словами. Я не могу править здесь, как того хотят граждане. Я не могу быть здесь для них. Они страдают. Я знаю. Но человеческие существа страдают повсюду. Есть миры, где сама жизнь состоит из таких ужасов, какие ты себе и вообразить не сможешь. По сравнению с ними чудовищные пытки Красного Уровня покажутся ласками. Я не могу остаться здесь, налаживая жизнь киаварцев, когда в спасении нуждаются миллиарды.
 
― Значит, ты прекратил борьбу, ― заключил Эррин.
 
― Я продолжаю бороться, но в куда более крупных масштабах.
 
― А как же справедливость?
 
― Для того, чтобы воцарилась справедливость, требуется много времени, но она наступит однажды.
 
― Ты ошибаешься. Справедливость нельзя дискредитировать. Ты не можешь жить, руководствуясь принципами лишь наполовину, Коракс. То, что справедливо для одного, справедливо для всех, так было во все времена. Не должно быть так, чтобы в одном месте было одно, а в другом – другое. Ты несешь возмездие, когда тебе это удобно, но при этом оставляешь в живых наших мучителей.
 
― Я несу возмездие всегда. Я принес его и Каринэ, и теперь меня за это осуждают. Справедливость восторжествует, но сейчас, здесь, возмездие – не самый лучший шаг, ― ответил Коракс. – Я отказался от мести техногильдиям. Они еще принесут свою пользу Империуму. Этот мир будет процветать. Все миры будут процветать. Грядет золотая эпоха, но за нее нужно побороться.
 
― Значит, справедливость ты пока отставил в сторону?
 
― Каждый мир, присоединенный во время Великого крестового похода – это еще один шаг ко всеобщей справедливости.
 
― А что тогда каждая смерть каждого голодного ребенка здесь, на Киаваре? Разве это справедливость? А каждый житель Освобождения, лишенный работы? Каждое проявление коррупции? Разве это не преступления?
 
Коракс вздохнул. Он неоднократно задавал самому себе те же самые вопросы.
 
― Порой нашими собственными чувствами, равно как и улучшением собственной жизни, необходимо пожертвовать во имя всеобщего процветания. Я не прошу от других жертвовать больше, чем я сам. Я всю свою жизнь провожу на войне. Думаешь, мне нравится роль убийцы? В каждой битве я вижу, как гибнут мои сыновья. Я стирал с лица земли целые цивилизации ради торжества другой, более великой. А теперь я вижу, что мои давние товарищи предали меня в моем собственном доме, пока я сражаюсь за судьбу всего человечества! Ты считаешь себя праведником, но на деле ты просто вредитель. Твой эгоизм застилает тебе глаза, и ты не в состоянии увидеть весь масштаб того, что пытается создать Император.
 
― Справедливость не терпит полумер! – возразил Эррин. – Если ты хочешь, чтобы в тебе видели справедливого судью, ты не должен подчинять правосудие своим прихотям. Или ты – несгибаемый заступник, или ты такой же политик, как и все остальные паразиты, сосущие кровь из тех, о ком ты так заботишься. Есть множество мест в разы страшнее Киавара. Но это не значит, что нужно бросать работу на середине. Здесь остались слишком глубокие раны, которые никогда не исцелятся. Лучшее решение – отрезать поврежденную конечность целиком. И если ты этого не сделаешь, то в конечном итоге поплатишься. Механикум завидуют секретам техногильдий. Техногильдии злятся на Механикум. Киаварцы, лишившись власти, сделали нужные выводы, а ликейцы по-прежнему страдают.
 
― Значит, они должны страдать! – оборвал его Коракс. – Ты и впрямь не понимаешь. Ты не можешь осознать, насколько все на самом деле сложно. И сейчас ситуацию нужно оставить такой, какая она есть.
 
― Коракс, я все понимаю. Я все прекрасно понимаю, ― улыбка Эррина заледенела. – Когда-то ты был свободным человеком. Ты учил нас ненавидеть тиранию, а теперь сам, сознательно, переходишь в услужение тирану. Все эти теоретики от политики учили тебя, учили, а ты бросил их вот так.
 
― Возмездие иногда нужно, но справедливость важнее, ― ответил Коракс. – Но даже тогда необходимы компромиссы. Благо человечества должно быть важнее всего.
 
Несколько мгновений примарх и смертный смотрели друг на друга, и, наконец, Эррин пожал плечами.
 
― Я сказал все, что должен был сказать. Я сделал все, что должен был сделать. На Киаваре неспокойно. Тебе придется вмешаться.
 
― Я не буду этого делать, ― отрезал Коракс. – С этим разберутся Механикум. Это не моя забота. Все эти убийства были напрасными, Эррин. Ты напрасно сломал свою жизнь.
 
Коракс смерил его долгим взглядом и направился было к двери.
 
― Полагаю, теперь ты убьешь меня? – раздалось за его спиной.
 
― Да, ― ответил Коракс, задержавшись у выхода. – За то, что ты предал лично меня. Этого я не смогу простить. Я оказываю милость техногильдиям, и я окажу ее и тебе. Ты умрешь тихо и быстро, и не покроешь свою голову еще большим позором.
 
― Ты не заслуживаешь моей верности. Ты погряз в насилии, ты стал рабом собственных прихотей. Ты несешь возмездие, когда захочется, и избегаешь правосудия, когда оно необходимо.
 
― Я воплощаю замысел Императора, ― ответил Коракс, и в его черных глазах полыхнула ярость. – Каким бы тот ни был.
 
― Однажды ты поймешь! – Эррин сорвался на крик. – Ты увидишь, Корвус Коракс! Ты ошибаешься! Ты не сможешь вечно прятаться в тенях!
 
― Это решать Императору, а не тебе, Эррин, ― ответил тот.
 
Дверь в камеру захлопнулась. Коракс помедлил, прислушиваясь к крикам Эррина. Мольбы, угрозы, настойчивые просьбы к Кораксу вернуться к своим людям… Примарх коснулся двери ладонью.
 
― Однажды я вернусь, ― сказал он себе. – Я вернусь сюда и сделаю Киавар идеальным образцом человеческого общества. Но все впереди, и до тех пор нас ждет множество черных дней.
 
С этими словами Коракс скрылся во мраке Вороньего Шпиля.
AzureBestia
68

правок

Источник — https://wiki.warpfrog.wtf/index.php?title=Служебная:Сравнение_версий/6732

Навигация