170
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =34
|Всего =12
}}{{Книга
А красный свет сменился белым.
== '''2 Путь открыт / Отголоски прошлого / Возвращение из мертвых''' ==
– Нам всем следует, – сказал Велунд.
== '''3 Совет изменников / Лунные голоса / Отличная победа''' ==
Войдя на мостик «Сизифея», Кадм Тиро увидел Ульраха Брантана за кафедрой капитана, чего совсем не ожидал после миссии на Эйрене Септимус. Он скрыл свой шок от вида Брантана гримасой боли, ужаснувшись, в кого превратился его брат-воин.
Когда Шарроукин и Велунд тащили искалеченное тело Тиро из «Грозовой птицы», он мельком увидел Брантана. В своем наполненном болью бреду Кадм подумал, что вернулся брат Бомбаст, пока не вспомнил его смерть на старом мире эльдар.
На мостике пахло горячим металлом и электричеством. Сервиторы трудились, чтобы вернуть в рабочее состояние различные посты. Инфоэкраны шипели помехами, а удары молотов по металлу странным эхом разносились по надстройке. Вверху с пиллерсов вспорхнул Гаруда. Щелканье его крыльев сливалось с грохотом машин.
Атеш Тарса шел за Тиро. Кадм сказал апотекарию держаться позади, а не рядом с ним. Он не должен выглядеть, как инвалид. Игнаций Нумен стоял рядом с Брантаном, поблизости находился и Фратер Таматика. Никона Шарроукин, как обычно, притаился в стороне, возле поста ауспика, а Сабик Велунд сидел за пультом управления.
Пропасть между воинами бросалась в глаза.
При виде Тиро Железнорукие выпрямились и приосанились. Несмотря на угрозы их единству, он все еще был их капитаном и заслуживал уважение.
Тиро поднял кулак и мягко ударил им по груди. Он хотел надеть доспех, чтобы показать, что он вернулся в боеспособном состоянии, но Тарса категорически запретил. И Тиро в виде исключения уступил требованию.
– Братья, – обратился он. – Слухи о моей смерти оказались сильно преувеличенными.
Велунд вышел вперед, и они пожали руки в воинском приветствии – за запястья.
– С возвращением, капитан Тиро, – сказал Велунд.
Шарроукин уважительно кивнул ему. Тиро шагнул к братьям Железным Рукам, прочитав двойственные эмоции радости и настороженности от его оживления. Радости, потому что он был их капитаном и вел их в битву против изменников и примархов. Настороженности, потому что его возвращение могло стать невольной причиной раскола среди них.
Таматика низко поклонился и сказал: «Я рад снова видеть тебя среди живых».
– А я как рад, – заверил его Тиро и повернулся к Нумену.
– Ты хорошо выглядишь, брат.
Ветеран получил тяжелые раны от рук Гаскона Малтака, одного из убийц Альфария, но чтобы покончить с одним из Аверниев нужно было нечто большее, чем Альфа-легионер.
– Саламандр знает свое дело, – сказал Нумен, умудрившись высказаться одновременно признательно и скупо.
Тиро, наконец, обратился к Ульраху Брантану.
Тарса и Шарроукин предупредили его об ужасной трансформации, произошедшей с Брантаном, но Тиро все равно испытал шок, увидев, насколько сильно изменился капитан. Что не изменилось – так это неистовый пыл, горящий в его глазах. Чудовищный капитан всегда был одним из самых рьяных приверженцев Железной Веры, но Тиро тут же убедился в правоте Гвардейца Ворона.
Во взгляде его брата осталось мало от Ульраха Брантана, только бездна безумия и боли, пугающая своим видом.
– Мне жаль, брат, – сказал Тиро. – Видеть тебя таким…
– Избавь меня от своей жалости, – ответил Брантан. – Я благодарен этому новому шансу служить Императору. Отныне боль – моя кровь, она поддерживает меня. Придает мне силы.
Тиро кивнул, не зная, как ответить на то, что напоминало слова их врагов.
– «Сизифей» прошел тяжелый бой, – сказал он. – Он бился с честью, ведь так?
– Ты говоришь так, будто его война закончился, – заметил Брантан.
Тиро нахмурился.
– Разве нет? Железный отец Велунд информировал меня о его состоянии. Даже половина от полученных им повреждений приговорила бы «Сизифей» в глазах корабела-аналитика.
– Ты недооцениваешь этот корабль, – сказал Брантан, спустившись с командной трибуны и переходя от поста к посту гулкой железной поступью. – Он вырвался из бойни на Исстване V и поддерживал нас годы партизанской войны. Он прорвал блокаду предателей и пролетел через проклятый космос к затерянному миру эльдар. И, наконец, под моим командованием он атаковал «Железное сердце», намного более крупный корабль.
Брантан вернулся к командной кафедре и встал за ней.
Явный символизм не укрылся от Тиро.
«Это больше не твой корабль…»
– Пока «Сизифей» не растерял боевой задор, мы продолжим нести смерть предателям. Ты не согласен с этим или возвращением ко мне командования?
– Я не оспариваю ни то, ни другое, мой капитан, – сказал Тиро. – Но «Сизифей» не может сражаться в таком состоянии. Мы не можем сражаться в таком состоянии. Оглянись. Экипаж ударного крейсера состоит из шести легионеров и горстки сервиторов. Нам не справится.
– Мы справлялись, – ответил Брантан. – В Юпитерианском сражении мы уничтожили «Завет истины», корабль-охотник типа «Оберон».
– Я изучил схему маневрирования в том бою, – ответил Тиро, следуя примеру Брантана и переходя от поста к посту. – Это была отличная победа, идеальная. Добытая отвагой, но вам несказанно повезло. Не будь капитан «Завета» одержим собственной охотой, мы бы все были мертвы.
Брантан спустился ему навстречу.
– Это война за выживание Империума, Кадм, – сказал он. – Без отваги нам не победить. Гор захватит Терру, и все, за что мы сражались и проливали кровь, станет напрасным.
Напряжение усилилось, каждый на мостике, за исключение сервиторов, замер и молчал. Вспыхнули световые экраны, по ним, подобно светлячкам, потекли каскады сенсорных данных. Очередями помех заскребли по воздуху искаженные голоса.
Визги призрачного бинарного кода то вспыхивали, то замолкали.
Сверху слетел Гаруда и приземлился на край пульта между двумя капитанами, словно готовясь рассудить спор. Кибер-орел переводил взгляд с одного капитана на другого.
– Честь удовлетворена, Ульрах, – сказал Тиро тихим и ровным голосом. – Оглянись. Посмотри на наш корабль. Посмотри, как мало нас осталось. Никто не скажет, что мы не сражались изо всех сил, но время Разбитых Легионов прошло. Наша война в тенях завершена, и мы должны воссоединиться с нашими братьями, чтобы взглянуть врагам в лицо. В противном случае мы отвергнем приказ Рогала Дорна.
– Ты говоришь от имени повелителя Седьмого?
– Я не возьму не себя подобную смелость, – сказал Тиро. – Но все верные сыны Императора услышали призыв вернуться на защиту Тронного мира. Настало время нам ответить на этот призыв, Ульрах. Пришло время вернуться из пустоты.
Брантан выслушал страстную речь Тиро, но прочесть что-либо по его изувеченным чертам было невозможно. Капитан долго молчал, а затем повернулся к Сабику Велунду.
– Через какое время мы будем на ходу?
– «Сизифей» пригоден к полету, но некоторые критически важные системы все еще не полностью функциональны. Ауспик дальнего действия, полное управление вооружением и вокс все еще не работают.
– Сколько времени?
Велунд взглянул на Тиро. Брантан заметил это и отреагировал: «Командир этого корабля не Кадм Тиро, а – я! Отвечай мне».
– Реакторы по-прежнему работают, – доложил Велунд. – Мы можем отправляться по команде.
– Команда дана, – сказал Брантан.
– Ульрах… – начал Тиро.
– Хватит! – отрезал Брантан, возвышаясь над ним. – Я – капитан этого корабля и мы будем сражаться, пока не погибнем. Нет никакого поворота, нет отступления на Терру. Думаешь, горстка нас, прячась за стеной, сделает больше, чем мы можем со звездолетом? Развернуться и бежать к воображаемой безопасности Терры – это не почетный отказ от нашего бремени, это ''трусость''. Я этого не позволю. Не на моем корабле.
Словно в ответ на вспышку Брантана, из станции связи за спиной Сабика Велунда посыпались искры. Из вокс-горнов на согнувшихся пиллерсах вырвался пронзительный вопль бинарика.
– Отключи это, – приказал Брантан, направившись к посту и оттолкнув несчастного сервитора с дороги. Пульт был разбит, почти каждая панель снята, демонстрируя его внутренности из проводов и электронных ламп.
Он повернулся к Велунду со стоном гидравлики и треском неизолированных кабелей.
– Ты же сказал, что вокс не работает?
– Так и есть, – ответил Велунд, бросившись к Брантану. – Антенная система разбита.
– Тогда объясни, что мы слышим.
Велунд повозился в связке кабелей, нашел нужные и воткнул их в гнезда на нижней стороне своей перчатки. Таматика поспешил к пульту и сделал то же самое. Двое железных отцов стояли, как вкопанные, бледный ореол света окружал их руки. Вокруг них шипели звуки сообщения, словно передаваемые по радио.
– Сигнал идет не из вокса корабля, – сказал Велунд.
– Тогда откуда? – спросил Тиро.
– Он поступает от Криптоса, – пояснил Таматика. – Существо направляет его на этот пульт.
– Криптос? – переспросил Тиро. – Он принимает какую-то случайную передачу Механикума?
– Это не марсианский код, – сказал Велунд, вращая ручки настройки и рычаги на разбитом пульте. – Это код Луны.
– О чем ты толкуешь? – спросил Тиро. – Луна захвачена.
– Сообщение передает уроженец Луны, – настойчиво повторил Велунд. – Только они могут отправлять в такой форме.
– Мы тренировались на Марсе, – пояснил Таматика. – Мы знаем код Механикума, и это не он.
– Тогда это передача предателей, – сказал Брантан. – Сыны Гора создали свой терранский плацдарм там. Должно быть, они взломали системы Селенара.
Лицо Велунда омыло серебристым светом от спиральной волны, мерцающей на последнем потрескавшемся экране.
– Стой, это…? – не поверил Велунд.
– Трон! Да… думаю, это он. Но как…?
– В чем дело, Фратер? – спросил Брантан.
Таматика отключился от пульта и сказал:
– Если мы правы, а я думаю, что так и есть, тогда это не передача Механикума или Империума. И не предателей.
– Тогда от кого она? – спросил Тиро.
– Это давно неиспользуемый канал, – объяснил Велунд. – Это сигнал культа Селенар.
– Но что он говорит? – спросил Брантан.
– Мы пока не знаем, – ответил Велунд. – Но геноведьма кричит в пустоту.
Атеш Тарса вспомнил, как впервые увидел Криптоса, когда Шарроукин и Сабик Велунд принесли его на борт «Сизифея». Его омерзительный вид вызвал у Саламандра отвращение. Он ненавидел его, но с прошедшими годами начал жалеть из-за того, что сделали с этим существом. Оно жило в агонии, навечно привязанное к единственной задаче жестокими хозяевами, которым было плевать на его страдания.
Это была не жизнь, но разве сам Тарса и экипаж «Сизифея» были лучше?
Криптос не покидал эту камеру из голого железа, оставаясь таким же рабом задачи, как и при прошлых хозяевах. Он сидел прикованным к железному трону, окруженный гудящими машинами и соединенный с вибрирующими когитаторами тщательно изолированными кабелями.
То, что такое существо вообще могло существовать противоречило всему, что Саламандр изучил в апотекарионе. Голова склонилась на бок, а бледная плоть, зловонная и засаленная, обтягивала кости черепа, словно мокрый пергамент. Нижняя часть лица состояла из абсурдных движущихся частей, аугмиттеров, вокс-имплантатов и звуковых устройств, которые стрекотали странными щелчками, свистами и стуками. Череп разобрали и переделали в мешанину из меди, кости и стекла, напоминавшую резервуар для хранения отвратительной медицинской аномалии. Жидкость внутри была мутной и неподвижной, а видимые части гибридизированного мозга прижались к стеклу белесой, давно мертвой массой.
Это существо не было полностью человеческим – часть мандибулярной конструкции явно имела ксенопроисхождение, хотя ничем не напоминала чужих, с которыми сражался Тарса. Криптос носил повязку, так как никто не мог взглянуть в наполненные болью глаза, не ужаснувшись от его страданий.
Гаруда переступил с ноги на ногу на вершине трона. Тарса подумал, что он похож на птицу-падальщика, ожидающую, когда висельник умрет, чтобы выклевать его глаза.
Из глотки Криптоса раздался влажный, похожий на органический бинарик. Из пасти капала желтоватая жидкость, пока существо снова и снова произносило не-слова. Привинченный к палубе столик перед ним мерцал светом, бормоча бесконечным повтором бессмысленные данные.
– Что говорит эта мерзость? – спросил Ульрах Брантан, наклонившись так, что его изуродованное лицо оказалось в сантиметрах от Криптоса.
Ирония того, что Брантан звал Криптос мерзостью, не ускользнула от Тарсы.
– Когитаторы пытаются разобрать, – сказал Велунд, вставив перфокарты с медными краями в логическую машину. – Это нерабочая вокс-частота. Этими каналами никто не пользовался веками. Тот, кто передает, должно быть действительно отчаялся, если надеется, что сообщение примет кто-то способный перевести его. Говорят, Селенар использует органическую форму генобинарности, лингва-технис, использующий периодически сменяющийся код на основе уникальной геномной последовательности отправителя. Что делает его почти невозможным для дешифрования.
– Значит, мы не можем знать, что оно говорит? – спросил Брантан.
– Я не говорил этого, – ответил Таматика, помахав предостерегающе пальцем.
– Ты можешь взломать код? И избавь меня от лекции по истории. Да или нет?
– Я скорее предположу, что Селенар не предусмотрели существование Криптоса, когда разрабатывали эту форму связи, – сказал Таматика. – Что удивляет меня, так как некоторые из биоинженерных химер, которых они создали в своих хранилищах, не очень то и отличались, и…
– Я просил «да» или «нет», Фратер.
– Да! – ответил Велунд, когда когитатор выплюнул светящиеся строки текста.
– Получилось? – поинтересовался Таматика.
– Получилось, – подтвердил Велунд. – Ты был прав. Мне пришлось прокрутить образец генома на множество итераций назад, пока Криптос не смог взломать его.
– Что он говорит? – спросил Тарса, прежде чем двое железных отцов не углубились в технические детали криптографии.
Велунд кивнул и начал:
– Он говорит: это слова Та’лаб Виты-37. Моя итерация – это мое имя. Моя последовательность подтверждает правдивость моих слов. Волки спущены, и Луна снова падет. Моя правда в том, что я потерпела неудачу. Я веками оберегала Магна Матер, но Первый сын Гора передал сигнал Аэбатан своему господину. Тот, кто это слышит, я молю вас уничтожить лунный купол Геродот Омега. Сотрите там все признаки жизни, прежде чем он взломает седьмую печать.
По спине Тарсы пробежала дрожь.
– Магна Матер…? – произнес он.
– Эти слова что-то значат для тебя, апотекарий? – спросил Брантан.
– Да. Это значит, что мы должны как можно скорее добраться до Луны, – ответил Тарса.
Прежде чем Брантан успел спросить что-то еще, Криптос завизжал в приступе агонии.
Его спина выгнулась, и он забился в припадке, когда визги откуда-то из пекла ворвались в его открытый разум.
– Забойщик! Забойщик! Забойщик!
– Уводи нас отсюда! – рявкнул Тиро, становясь за командную кафедру.
Шарроукин попытался разобраться в том, что видел на станции ауспика. Экран изливал сумасшедший вопль приближающегося корабля. В этом реве обрело голос безумное торжество и немыслимая агония.
– Мы все еще пристыкованы к сухому доку, – доложил Шарроукин.
– Тогда отстыковывай нас!
– Я работаю над этим!
«Сизифей» содрогнулся, когда вражеские снаряды взорвались в его кормовой четверти.
– Поторопись, – приказал Тиро.
По надстройке «Сизифея» прокатился низкий рокот. Раскатистый лязг отсоединяющихся стыковочных зажимов вызвал сильную вибрацию палубного настила.
– Отстыковка, – доложил Шарроукин.
– А теперь найди этот корабль.
Как только Тиро направил энергию в двигатели, под ногами накренилась палуба. Как только «Сизифей» отошел от заправочной станции, гравитация на корабле странно изменилась. По нему пронеслись новые волны вибрации, стальной каркас деформировался под воздействием сил скручивания и сдвига.
Мощный взрыв сотряс корабль. Гравитация уменьшилась, затем усилилась. Недавно восстановленные системы снова вышли из строя. Сервиторы защебетали друг с другом визгом упрощенного бинарика.
– Где он, Шарроукин?
– Думаю, под нами.
– Покажи.
Гвардеец Ворона перевел данные с дисплея на обзорный экран. Каскады сверкающих фотонов рухнули в водопад света и выплыли в виде схем искажения, максимумов и минимумов энергетических сигнатур, выбросов радиации и пятен высокой температуры.
Шарроукин мало понимал из того, что видел, но Тиро был мастером пустотной войны и тут же разглядел возможность в буйстве атомных вспышек и лазерных разрядов.
– Он поврежден и слишком нетерпелив, – сказал Тиро. – Его ауспик не смог точно распознать нас на фоне заправочной станции, поэтому он выстрелил слишком рано.
Вокс-горны взревели.
– Забойщик! Забойщик! Забойщик!
– Он приближается со стороны нашей вентральной оси, – сказал Тиро. – Пытается выпотрошить нас.
– И ты знаешь, как помешать этому?
– Разве я не вывел нас из Исствана V?
– Тогда это должно быть просто.
Нижнюю часть корабля сотрясли новые удары, огонь с минимальной дистанции должен был лишить крейсер щитов. Но их еще не подняли, и каждое попадание наносило тяжелый урон. Пламя вспыхнуло вместе с потоками замерзающего кислорода. Кровь «Сизифея» вытекала в вакуум космоса.
– Пожалуйста, скажи, что Таматика решил восстановить носовое орудие, – попросил Тиро.
– Не знаю, капитан.
– Все равно дай мне расчеты данных для стрельбы.
– Расчеты данных? Как? Система управления огнем разбита.
– Тогда дай навскидку. Держись.
Шарроукин налетел на пульт управления оружием, когда Тиро отключил основной двигатель «Сизифея» и запустил все маневровые в противоположном текущему курсу направлении.
Корабль протестующе застонал в ответ на такое радикальное снижение скорости. Сила сжатия терзала киль от носа до кормы. Шарроукин врезался в пульт управления. Недавно приваренные бронеплиты оторвались, а гидравлические линии лопнули по всей длине ударного крейсера.
Из-за вышедших из строя ближайших отражателей по сводам мостика пронесли оглушительные шквалы помех. Приближающийся снизу «Забойщик» вынырнул прямо перед «Сизифеем».
Затрубили сигналы опасного сближения, когда два корабля размером с город практически задели друг друга.
– Мы столкнемся, – сообщил Шарроукин.
Однажды он видел, как столкнулись два капитальных корабля на низкой орбите Киавара. До бойни на Исстване V это было одно из худших зрелищ в его жизни. Древние творения искусства кораблестроения были разорваны на части невообразимыми силами. Десять тысяч погибли в первый же миг, мгновенно замерзнув в сильном вакууме, ворвавшемся в пробитые корпуса. Еще сотня тысяч сгорели в кислородном пламени, которое пронеслось по остовам и испарило все на своем пути.
Ауспик «взорвался» электромагнитным выбросом. Остался только «Забойщик», затмивший все своей тушей убийцы.
– Забойщик! Забойщик! Забойщик!
Сигнатура была такой огромной, что полностью заполнила ауспик. Шарроукин переключился на обычный вид через отсек окулюса. На обзорном экране появился зазубренный, измазанный кровью корпус «Забойщика».
– Огонь! – завопил Тиро.
Шарроукин передал приказ, надеясь вопреки всему, что доводы Нумена взяли вверх.
Снаряд бомбардировочного орудия преодолел дистанцию до цели за долю секунды, а его бронебойный наконечник проник сквозь обшивку командной палубы полсекунды спустя.
«Забойщик» содрогнулся от силы взрыва. Конус плазменной струи рассек подобно силовому мечу хребет переигранного врага. Киль корабля предателей разрезало начисто, и две половинки сложились внутрь.
Экран заполнили шлейфы огня. Пылающее пекло поглотило каждую молекулу кислорода внутри «Забойщика». Его корпус вспучился и лопнул, когда второстепенные взрывы пробежались по всей его длине каскадом уничтожения.
«Сизифей» пролетел через взрыв. Свет разрушения «Забойщика» залил мостик адским заревом пустотной гибели. На каждом посту загорелись сигналы тревоги и значки повреждений, но это не имело значения.
«Забойщик» погиб.
– Отличная победа, – подытожил Тиро.
[[Файл:SoS3.jpg|мини|center|''Воскрешение Кадма Тиро'']]
Bittersweet Reunion – Горькое воссоединение
Aebathan – Аэбатан
Lunar Dome Herodotus Omega – лунный купол Геродот Омега
[[Категория:Империум]]
