3862
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
м
Нет описания правки
|Переводчик =Brenner
|Издательство =Black Library
|Серия книг =Warhammer Horror
|Сборник =[[Анафемы / Anathemas (сборник)|Анафемы / Anathemas]]
|Источник =
С тех пор, как наш корабль сел здесь, прошло много времени – пять десятилетий. Надежды первых лет потерпели крах. Однако мы все же сделали этот мир лучше – неизмеримо лучше, чем та непроницаемая, утопающая в деревьях преисподняя, которая встретила нас при посадке. Я каждый день возношу за это благодарность в своих молитвах.
Сейчас мой старческий ум поражается той отваге, той самонадеянности, с которыми мы явились сюда, дабы изменить всю систему верований примитивных народов. ''Homo sapiens'', в котором было не так-то много ''sapiens''. И это относилось как к ним, так и к нам.
Меня изумляет наше высокомерие. Мы были в своем праве – на нашей стороне пребывала истина. Но в те дни вершились такие дела, от которых я до сих пор сплю неспокойно.
Кончина Гуннора впечатлила его убийц, ибо он до последнего остался предан своей вере и даже смог рассмеяться над ними в предсмертных муках. Хоть они были чудовищами и ублюдками, но уважали подобное поведение. Они признавали мужество.
Я была всего лишь юной девушкой, но в ту пору я была быстрой и смертоносной, словно змея. Получив неохотное благословение Исповедникаисповедника, я следующей вышла из ворот, да простит Трон мою самонадеянность.
Ни тогда, ни сейчас я не знаю точно, что я намеревалась сделать – проповедовать им, или же перебить их. У меня на бедре висел меч, а в одеянии был спрятан лазпистолет. Они отпрянули от меня, когда я бросилась к ним с широко раскрытыми глазами и разметавшимися темными волосами распущенных кос – о, какие же великолепные черные локоны у меня были в молодости, да простится мне суетность воспоминаний о них!
Сейчас даже мысль об этом заставляет меня чувствовать усталость. На протяжении сорока лет я пересекала этот континент вдоль и поперек, словно не знающий покоя призрак, и десятилетие за десятилетием те, кто стоял выше меня, умирали, занимаясь тем же самым. А когда обрушились варп-штормы, мы оказались по-настоящему отрезаны – те немногие, кто еще оставался. Единственные на Карканисе, воочию видевшие реальность иных миров, высший уровень бытия.
Мы делали некоторых из обращенных проповедниками, посвящая других в таинства нашего дела, но почему-то они как будто не приживались. Почему-то все отпадали. Никто из них не видел Галактику за пределами их спутанного кругозора , и мне отчасти кажется, что никто из них на самом деле не верил в ее существование. Я и мои товарищи-миссионеры представляли собой странное чудо. Людей, сошедших с неба с пугающими идеями и готовностью умереть за них.
– Прибыл хастмен с сообщениями от кастеляна, и ему нужно, чтобы вы их ему прочли, – говорит мне Бруни в своей обычной небрежной манере. Она всегда знает, когда прервать мои грезы наяву. – Он ожидает вас в атриуме.
– Мне нужно, что бы ты прочла это мне, ка́лек Дина. На них печать с песочными часами, так что время… есть существенно.
Он говорит на низком готике с гортанным акцентом своего народа и до сих пор временами запинается на сложных фразах. Метафор он не понимает, и именует меня карканским титулом, которым меня наделили вскоре после прибытия. «''Ка́лек''» означает «свидетель». Он никогда не общался со мной на своем наречии, хотя и знает, что я свободно им владею.
Я знаю, что ему не стоит предлагать чаю – никто из карканцев не любит задерживаться в стенах Приюта. Массивное каменное сооружение все еще приводит их в трепет, и когда они проходят в тени огромной имперской аквилы, венчающей ворота, то сотворяют знамение от сглаза, невежественные глупцы.
Я выхожу из Приюта через калитку в могучих воротах и запираю ее за собой железным ключом, который мне также доверил исповедник перед смертью. Уходящая от проездной башни мощеная дорога со всех сторон окружена подлеском и кустами, сверху нависают громадные вздыхающие ветви. Я двигаюсь осторожно, вспоминая умение ходить по лесу, и, скрипнув сталью о кожу, вытаскиваю пистолет.
Прямо впереди горит одинокий факел, трепещущий среди листвы на копейном древке. Приблизившись, я ощущаю, как живот сводит глухим ужасом. Рдом Рядом с гаснущим факелом в землю вбит кол – черная блестящая палка, воткнутая в зазор между камнями.
На него насажена голова Бруни.
