Тёмный Империум: Божья болезнь / Dark Imperium: Godblight (роман): различия между версиями

Материал из Warpopedia
Перейти к навигации Перейти к поиску
(Новая страница: «{{В процессе |Сейчас= 2 |Всего = 43 }} {{Книга |Обложка =Ocr.jpg |Описание обложки = |Автор...»)
 
м
Строка 34: Строка 34:
 
– Прямо сейчас, – твёрдо сказал Феликс. – Я командующий Восточной четверти Ультрамара. Моё дело не может ждать.
 
– Прямо сейчас, – твёрдо сказал Феликс. – Я командующий Восточной четверти Ультрамара. Моё дело не может ждать.
  
Мой лорд… – начал человек, но Феликс перебил его.
+
Милорд… – начал человек, но Феликс перебил его.
  
 
– Вы сказали, что он просит.
 
– Вы сказали, что он просит.

Версия 13:07, 7 июля 2021

Pepe coffee 128 bkg.gifПеревод в процессе: 2/43
Перевод произведения не окончен. В данный момент переведены 2 части из 43.


Тёмный Империум: Божья болезнь / Dark Imperium: Godblight (роман)
Ocr.jpg
Автор Гай Хейли / Guy Haley
Переводчик Хелбрехт
Издательство Black Library
Серия книг Тёмный Империум / Dark Imperium
Предыдущая книга Тёмный Империум: Чумная война / Dark Imperium: Plague War
Год издания 2021
Подписаться на обновления Telegram-канал
Обсудить Telegram-чат
Экспортировать EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Первая глава

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Давление с хлопком выровнялось и штурмовые рампы “Властелина” с лязгом опустились на палубу Палатинского ангара. Пандусы были зафиксированы в боевом положении – жёсткое падение, никаких амортизаторов – не самый лучший выбор, когда посещаешь последнего верного примарха, но тетрарх Децим Андродин Феликс не был в настроении для тонкостей.

Феликс вышел из боевого корабля первым, за ним по пятам следовали Избранные Веспатора. Это были его телохранители, десять космических десантников в доспехах различных цветов, по одному от каждого Ордена Щитов Ультрамара. Они представляли собой пёструю толпу, бросавшую вызов некоторым чувствам, объединённые только украшавшим их левые наплечники золотым символом тетрарха. Их ботинки громко звенели, когда они рассредоточились, держа оружие наготове. Даже на борту флагмана примарха они осматривались в поисках угрозы. Каждый из них был повелителем битвы, и они не могли легко избавиться от военных привычек.

Феликса ожидала небольшая делегация немодифицированных людей. Из-за знамён и паривших сервочерепов им навстречу поспешил камерарий. Каким бы маленьким и слабым ни казался этот человек, он смело встал на пути гигантов Ультрамара, заставив их остановиться.

– Милорд Феликс, добро пожаловать обратно на “Честь Макрагга”. – Камерарий изобразил быстрый, но безупречный поклон. – Позвольте мне направить вас в покои, которые приготовил для вас примарх, где вы можете освежиться. – Чиновник окинул критическим взглядом повреждения, покрывавшие боевые доспехи каждого космического десантника. – И, возможно, привести себя в порядок?

Суетливое заявление суетливого маленького человечка. Феликс не собирался рычать, но раздражённый звук всё же вырвался из вокс-передатчик его шлема:

– В этом нет необходимости. У меня срочное дело. Я встречусь с примархом прямо сейчас.

– Он просит вас немного подождать – он знает о ваших усилиях в Альвейро и очень рад, что вы пришли к нему, но просит вас дождаться его вызова для надлежащей аудиенции.

– Прямо сейчас, – твёрдо сказал Феликс. – Я командующий Восточной четверти Ультрамара. Моё дело не может ждать.

– Милорд… – начал человек, но Феликс перебил его.

– Вы сказали, что он просит.

– Да, милорд, – согласился камерарий.

– Тогда скажите, велел ли имперский регент проследовать мне в мои покои? – спросил Феликс. – Вы озвучиваете мне приказы или предложения?

Чиновник колебался:

– Ваш комфорт и благополучие всегда на первом месте в мыслях имперского регента...

– Не приказы, – сказал сержант Комин, командир гвардии Феликса, чьи доспехи были красно-белыми, как у Сынов Орара. – Я правильно вас понял, камерарий?

Спокойствие мужчины не изменилось.

– Не приказы, – признался он.

– Тогда отведите меня к нему. Прямо сейчас. – Феликс наклонился вперёд, вес брони и генетически сконструированной плоти с холодным стеклом вместо глаз. Суставы доспехов “Гравис” угрожающе заурчали. От него по-прежнему пахло войной, кровью, маслом и огнём. Мало кто из людей устоит перед чем-то подобным.

У камерария было железное сердце, и поэтому даже подчинился он с изяществом. Он снова поклонился, на этот раз ещё медленнее, и отступил в сторону.

– Я провожу вас, милорд. Я…

– Не беспокойтесь, камерарий, я знаю дорогу.

– Тогда я пошлю впереди вас герольдов, чтобы объявить о вашем прибытии.

– Если вы настаиваете, – сказал Феликс. – Если они не отстанут.

К этому времени он уже двигался.

Герольды бежали в ногу с космическими десантниками, упрямо выкрикивая имя и звания тетрарха в каждом зале и коридоре, пока они поднимались из Палатинского ангара в Дворцовый шпиль, личные владения Робаута Жиллимана.

Прошло несколько месяцев после Освобождения Пармениона и битвы при Гекатоне. Флот-примус добился больших успехов в изгнании сил Мортариона из Ультрамара, но оставалась одна решающая кампания. Садовый мир Иакс, эпицентр порчи, по-прежнему находился в руках врага. Феликса не отозвали для участия во вторжении, но, хотя данное обстоятельство могло бы объяснить его ярость, не это являлось причиной. Феликс злился по более тёмной причине.

– Дорогу Дециму Феликсу! Дорогу тетрарху Веспатора, повелителю Восточных марок! – на одном дыхании кричали герольды. Их объявления вызвали некоторое замешательство, поскольку в коридорах царило оживлённое движение, и Избранные двигались так же легко, как бык-грокс, их шаги гремели по “Чести Макрагга”, словно артиллерийская канонада. По привычке Жиллиман держал дворец пустым, когда мог; даже такому необычному существу, как примарх, требовалось личное пространство, как и любому человеку. Но сейчас, во время визита Феликса, дворец был полон спешивших писцов и властителей. Мужчины и женщины, с которыми сталкивались Избранные, похоже, не привыкли к космическим десантникам и спешили уйти с их пути, несмотря на свои высокие звания. Все они были лордами и леди какой-либо адепты, потому что к этому времени Феликс и его спутники находились уже глубоко в шпиле, куда заходили только возвышенные и их слуги.

– Мне кажется, – обратился Комин к Феликсу по воксу, – или это место заражено бюрократами?

– “Заражено” – не то слово, которое я использовал бы для таких ценных имперских слуг, – сухо ответил Феликс. – Но, по сути, твоё наблюдение верно. Это не единственная война примарха. За пределами Пятисот Миров продолжается Индомитский крестовый поход. Он скоро завершит дела в Ультрамаре. Он готовится двигаться дальше, как только будет нанесён последний удар по Иаксу.

Они направились прямо в личный скрипторий примарха, из долгого общения с Жиллиманом Феликс знал, что это его любимое место. Герольды, очевидно, тоже ожидали, что имперский регент будет внутри, и не возражали, но расспрос историторов показал, что примарх находится в другом месте, и они были перенаправлены дальше вверх, в Палату Империус.

Они поднялись на лифтах на вершину Дворцового шпиля Жиллимана. Здесь располагался купол из бронестекла, место встречи по самым важным вопросам. Феликс хорошо это знал.

Он повёл своих людей по сводчатому коридору, украшенному и высокому, как неф собора. Когда они приблизились к большим дверям в палату Империус, двадцать воинов Виктрикс Гвардии Жиллимана вышли из помещений по обе стороны и встали перед воротами, образовав идеальный полукруг, и остановили продвижение Феликса. Они топнули один раз, опустили щиты, а затем с лязгом соединили их вместе, представив тетрарху украшенную черепами и крыльями синюю стену из керамита. В центре они оставили брешь, достаточно широкую, чтобы мог пройти один космический десантник, и через неё шагнул Сикарий, некогда капитан второй роты Ультрадесанта, а теперь командир личной гвардии Жиллимана. Он вышел без шлема и остановился перед Феликсом.

– Приветствую, тетрарх Феликс, – сказал Сикарий, слегка склонив голову. Он сжимал рукоять меча. Его рука никогда не отходила далеко от оружия, либо лежала на навершии, либо играла с украшением. Сикарию всегда не нравилось держать его в ножнах, и, похоже, эта привычка только усилилась после его возвращения из варпа. – Чем мы обязаны вашему присутствию?

– Я думаю, вы знаете чем.

Сикарий внимательно посмотрел на Феликса:

– Знаю, тетрарх? Просветите меня.

Феликс посмотрел на него сверху вниз. Сикарий был необычен для столь высокопоставленного космического десантника тем, что пока не пересёк Рубикон Примарис. Он был старше Феликса, по крайней мере, с точки зрения активной службы, хотя, если считать даты рождения, у Феликса было больше лет, чем почти у каждого живого человека.

– Примарх. У него мой пленник. Пропустите меня.

– У него, – согласился Сикарий, но отступил. Избранные Веспатора и Виктрикс Гвардия смотрели друг на друга. В воздухе повисло напряжение. Куда бы ни направлялись Адептус Астартес, насилие всегда сопровождало их. Между ними не было ненависти, зато присутствовало агрессивное любопытство. Обе группы хотели испытать себя друг против друга.

Феликс посмотрел поверх более низкого воина на двери палаты:

– Регент ждал меня?

Сикарий склонил голову:

– А как вы думаете, брат? Он – примарх.

– Тогда он предвидит каждый мой поступок.

– Это не ваш недостаток, уверяю вас, – сказал Сикарий.

– Он когда-нибудь заставлял вас чувствовать себя дураком, капитан? – спросил Феликс.

Сикарий фыркнул:

– По сравнению с ним, тетрарх, мы все дураки. Иногда я удивляюсь, как он нас терпит. Мы должны казаться ему такими ограниченными.

Феликс протянул руку и расстегнул зажимы шлема, снял его и вытащил из-под капюшона “Грависа”. Его лицо было шершавым от высохшего пота. Он не снимал броню уже несколько дней. Он намеревался помыться до прибытия, поскольку по стандартным меркам Альвейро находился в шести днях пути от Иакса, но варп был непредсказуем вдали от успокаивающего присутствия примарха во время штормов, и путешествие завершилось за считанные минуты.

Возможно, судьба. Феликс ожидал, что приедет, когда уже всё закончится, чтобы выплеснуть ярость после этого факта. Он не был готов к тому, что происходило сейчас. Он подозревал руку ухмылявшихся богов в ходе событий, подталкивавших его и его господина к конфликту.

– Никогда не сомневайтесь в нём, – сказал Сикарий. – Я думал, что вы достаточно долго были его советником, чтобы знать это.

– Был. Но это работает и против меня, потому что я иногда забываю, что он не человек.

Суровое лицо Сикария не изменилось:

– Как и мы.

– Он собирается допросить моего пленника. Таково его намерение, не так ли?

– Это ему решать, брат, – ответил Сикарий. Он посмотрел на Избранных, они не подняли оружие, но и не держали в покое. – Пусть ваши люди уйдут. Они могут подождать в передней по левому борту. Там достаточно для них места. Похоже, у вас есть несколько опытных воинов. Мы должны испытать себя и наших людей друг против друга. Вы завоевали высокую репутацию.

На лице Сикария не было ни намёка на улыбку, когда он делал предложение. Оно не было продолжением братства, а исходило из желания проявить себя против каждого встречного.

Феликс проигнорировал приглашение.

– Значит вы собираетесь пропустить меня к нему? – Ещё одна неожиданная возможность. Он думал, что ему придётся воспользоваться своей властью, поскольку он был старше Сикария по званию. Даже сражаться. Он был готов.

Сикарий был гораздо более флегматичен и пожал плечами. Его доспехи заурчали, когда наплечники сдвинулись с места.

– Я не позволю вам ничего сделать, тетрарх. Вас принимают по прямому приказу примарха. – Измученное битвой лицо Сикария стало менее суровым; в уголках глаз даже появился намёк на улыбку. – Вы были правы. Он ждал вас.

Двери палаты Империус широко распахнулись в темноту. Люменов не было, но ставни были открыты, впуская бледный свет звёзд из высоких окон в стенах. Как и купол над головой, почти все стены были из бронестекла, и их было достаточно много, чтобы предоставить практически полный обзор корабля, от его гигантского похожего на плуг тарана до внешних краёв двигателя размером с город. Феликс остановился, на мгновение опешив. Не существовало лучшего способа увидеть “Честь Макрагга”, один из последних оставшихся в галактике линейных кораблей типа Глориана, чем увидеть его из палаты Империус, и он был покорён его величием. Флагман примарха был настолько огромным, что не поддавался описанию. Его окружало множество более массовых кораблей, ядро ударной группы Альфа, главный наконечник копья флота Индомитского крестового похода. Но эти другие, хотя и огромные сами по себе, являлись всего лишь осколками металла в сравнении с “Честью Макрагга”. Не осталось людей, которые могли бы построить что-то подобное. Наука была утрачена. Воли не хватало. “[i]Честь Макрагга[/i]” представляла собой пережиток лучших времён, чудовищное оружие из более возвышенной эпохи, и в этом она ничем не отличалась от своего хозяина.

Робаут Жиллиман находился в дальнем конце зала, рядом с приподнятым партером, где заседали члены совета Экстерра. В этот момент никто не присутствовал, и помещение было совершенно пустым, если не считать примарха, отчего оно казалось ещё больше, несмотря на все кресла и троны, которые занимали пол.

Жиллиман стоял одинокой фигурой на фоне звёзд и кораблей. Примарх не смотрел на них, перед ним было гололитическое световое плетение, изображавшее планету, и именно ему он уделил всё своё внимание. Гололит освещал его лицо тусклым светом, придавая пепельный оттенок. Даже с дальнего конца зала Феликс узнал Иакс. Характерные особенности поражённой болезнями Нургла планеты были ясно различимыми и, казалось, заражали примарха самим своим отражением.

Уже не в первый раз Феликс подумал, что Робаут Жиллиман выглядит уставшим.

Жиллиман отвернулся от изображения. Тень поймала его взгляд.

– Децим, – произнёс Жиллиман. Имя Феликса эхом разнеслось по палате Империус, словно ища, где бы поселиться. Оно не нашло новый дом и тихо умерло, затерявшись под высокой вершиной купола.

– Рад тебя видеть, – искренне продолжил он.

Феликс подошёл к своему лорду. В теле Феликса было множество дополнительных органов и спирали дополнительных нитей генетического кода, все взятые у примарха. Жиллиман на самом деле не был его отцом, но Жиллиман был самым близким родственником для Феликса. Их кровь была смешанной.

Феликс с трудом опустился на колени, тяжёлые доспехи мешали ему двигаться, и склонил голову. Он ждал, пока Жиллиман заговорит. Когда он этого не сделал, вместо него заговорил Феликс.

– Вы не сердитесь, что я пришёл? – тихо спросил он, ожидая упрёка.

– А должен? – мягко ответил вопросом на вопрос Жиллиман.

– Я пришёл посоветовать вам не делать то, что, по моему мнению, вы собираетесь сделать.

Улыбка Жиллимана была слышна в его голосе:

– Ты настолько не одобряешь мои действия, что не хочешь уточнять их? Откуда мне знать, что мы с тобой имеем в виду одно и то же?

– То, что вы задумали, не следует называть, – сказал Феликс.

– Возможно, – произнёс Жиллиман. – Но ты не должен соглашаться со всем, что я делаю, сын мой. Ты исполняешь свой долг так, как считаешь нужным. Ты не бездумный человек, ты не боишься бросить мне вызов. Из-за этого я сделал тебя тетрархом. В любом случае, я рад, что ты пришёл.

– А если бы я вместо этого остался на Альвейро?

– Тогда я тоже был бы доволен, – сказал Жиллиман. – Но ты здесь. У тебя хорошие инстинкты. То, что мы собираемся предпринять, – это риск. Ты видишь это. Ты пришёл предупредить меня. Добрые намерения не должны наказываться.

Феликс поднял голову. Он был озадачен. Не важно, как сильно он считал, что понимает примарха, он осознал, что никогда не поймёт. Если бы кто-то из людей Феликса повёл себя так же, как он, Феликс без колебаний наказал бы их. Часто Феликсу казалось, что он оставил человечность позади, но Жиллиман никогда по-настоящему и не был человеком.

– Вы собираетесь допросить его. Вот почему вы вызвали его, вместо того чтобы позволить мне уничтожить, когда оно было найдено. Я прав?

Жиллиман не ответил, но посмотрел на него сверху вниз, впервые уделив ему всё своё внимание. Феликс чувствовал, как его взгляд давит на душу.

– Нет необходимости опускаться на колени, Децим. Пожалуйста, встань.

Феликс поднялся. Малейшие шумы в зале становились громче. Его акустика была совершенной, рассчитанной на то, чтобы усиливать самый пронзительный голос самого древнего мудреца, и она придавала звукам его доспехов, даже шуршанию его плаща по мозаичному полу, повышенную напыщенность.

– Вот так-то лучше, – сказал Жиллиман. Он сжал кулак в центре гололита, отключая его. Примарх оглядел Феликса с ног до головы и одобрил то, что он увидел.

– Ты выглядишь хорошо. Сильный. Должность тебе подходит, сын мой, – сказал он. – Как тебе нравятся твои новые владения?

Феликс по-прежнему был зол и не мог полностью скрыть это в своём ответе, поэтому его слова прозвучали излишне лаконично:

– Я пробыл на Веспаторе ровно двадцать три часа, прежде чем двинулся дальше, чтобы продолжить осмотр провинции, милорд. Я не могу сказать точно после столь непродолжительного визита, но он кажется вполне хорошо защищённым.

Жиллиман снова улыбнулся. У него была грустная улыбка, полная понимающей боли. Его меланхолия погасила горевший в сердце Феликса огонь.

– Я имел в виду людей, Феликс, я имел в виду планету.

– Оба кажутся вполне хорошими, – ответил Феликс, теперь уже не так сердито. – Но ни первое ни второе не будут ничего значить, если их нельзя защитить. Всё ваше королевство под угрозой. Орды Мортариона – не единственная опасность.

Жиллиман кивнул. Он отвлёкся. Бегущие огни космических кораблей рядом с “Честью Макрагга” наполнили его глаза звёздами:

– А как насчёт остальной части Восточной четверти? Сможешь ли ты взять её под наш контроль?

– Могу я говорить честно?

– Разве я когда-нибудь просил тебя поступить иначе?

– Это полный бардак, – сказал Феликс, и, вспомнив своё путешествие по мирам, за управление которыми он отвечал, почувствовал бремя примарха. – Почти на всех планетах царит беспорядок. Армии Мортариона не причинили большого прямого вреда востоку, но Сотарианская лига сильно пострадала от тиранидов и набегов орков, а недавно и некронов. Человеческие пираты также являются проблемой. Но флоты-ульи – хуже всего. По крайней мере, дюжина обитаемых миров была очищена до скальных пород. Я не знаю, сколько неизвестных планет постигла та же участь. Но мало нам одной хищности ксеносов – годы коррупции опустошили старую лигу. Я не был ни на одной планете, где оборона или любой другой актив, не важно военный или иной, соответствовали записям. Десятина фальсифицирована. Значительная часть финансов сектора растрачена. Многое было украдено, иногда открыто. Они не боятся имперской власти, но будут бояться. Я начал расследование. Мне помогают агенты ордо Еретикус и Адептус Арбитрес. Будут казни. Великое множество.

Лицо Жиллимана оставалось непроницаемым, что побудило Феликса извиниться:

– Простите, милорд, у меня нет времени на нежности. Требовалось преподать урок.

Примарх покачал головой.

– Нет, нет, ты прав, лига была худшей из всех политических систем, – сказал Жиллиман. – Достаточно централизованной власти, чтобы поощрить элиту, но недостаточно, чтобы держать её под контролем. Беспрепятственный поток монет усиливает жадность. Это потворствует стяжательству, в то же время позволяя уклоняться от ответственности, и поэтому страдают слабые. Это должно быть исправлено с максимальным предубеждением. И снова передо мной встают мои ошибки. Я ещё раз повторяю, что Ультрамар никогда не должен был быть разделён.

– Всё изменится, – сказал Феликс. – Сотарианской лиги больше нет. Население найдёт прямое правление Ультрамара более справедливым решением. – Он ненадолго замолчал. – Мне интересно, о чём думали Косы Императора, настолько всё запустив.

– У них были свои войны, – сказал Жиллиман, – и они дорого платили за выполнение своих обязанностей. Не их дело вмешиваться в гражданское управление. Это тоже изменится.

Феликс не мог не согласиться. Тираниды опустошили Соту, столицу лиги и родной мир Кос Императора, и почти уничтожили Кос в процессе. Он обменялся несколькими сообщениями с поредевшим орденом, продолжая переговоры о предоставлении им подкрепления из примарисов, чтобы восстановить полную численность, но они были разрушенным братством, и стыд сочился из каждого сообщения, которое они ему посылали.

– Из хорошего стоит отметить, что люди были рады нас видеть, – сказал Феликс. – Мы не встретим большого сопротивления восстановлению прямого правления, если правящие классы знают, что для них хорошо.

– Исходя из твоего опыта, люди часто знают, что для них хорошо? – спросил Жиллиман.

Феликс ответил не сразу:

– По правде говоря, я не знаю. Я был ещё мальчиком, когда меня забрали агенты Коула. Я был активен всего дюжину лет с момента пробуждения из анабиоза, и за это время я не знал ничего, кроме войны. Вы сказали мне, что я сохранил большую часть своей человечности, в отличии от многих перворождённых братьев-примарис, но мне пришлось принять это на веру. Я не знаю людей, милорд. Поэтому как я могу ответить на ваш вопрос?

– Ты ошибаешься, Децим, ты знаешь людей. У тебя есть способность к сопереживанию. Что говорит твой инстинкт?

– Что-то мне подсказывает, что люди не знают, что для них хорошо. – Он заколебался.

– И?

– Как индивидуумы люди – разумные существа, но как группа они – животные, а животным нужна твёрдая рука.

– Я понял, – сказал Жиллиман, и между этими двумя словами было место для океана разочарования.

– Философия не важна, – поспешно сказал Феликс. – Важно действие. У меня не было особых проблем с имперскими губернаторами, и если кто-то выступит против нас, народ готов восстать. С них хватит человеческой жадности и ужаса ксеносов.

– Тогда я верю, что ты исправишь это для меня, сын мой, – сказал Жиллиман. Он посмотрел в окно. – Эта война никогда не закончится. Мы можем бороться только за краткие моменты мира. Как только Мортарион будет изгнан, появятся другие враги. Тираниды, некроны, т'ау. Я должен оставить тебя и остальных разбираться с ними здесь. Мне нужно спасти галактику.

Примарх казался необычайно встревоженным. Он смотрел в никуда, затем, казалось, пришёл в себя.

– Ультрамар почти наш, – быстро продолжил Жиллиман. – С большим опозданием. Эта война стала опасным отвлечением от Индомитского крестового похода, и несмотря на мои усилия избавить большинство его активов от обязанностей здесь, и опираться на силы, собранные из окружающих секторов, несколько боевых групп флота-примус по-прежнему заняты в Ультрамаре, хотя могли бы освобождать другие миры.

– Это одна общая битва, – сказал Феликс. – Хаос должен быть побеждён, где бы он ни находился. Это важная зона военных действий.

– Важная, – согласился Жиллиман. – Ультрамар важен по многим причинам. Но мы должны принимать во внимание политику, а политика не говорит на одном языке с логикой. Есть те, кто использует моё желание спасти Ультрамар как оружие против меня, называя это признаком фаворитизма для моего собственного народа. Терра по-прежнему кипит от недовольства. Агенты врага повсюду. Жадность человечества не ограничивается мёртвой лигой Соты, но встречается везде, куда идёт человечество. Алчность затуманивает зрение людей, она делает их слепыми ко всему, кроме краткосрочной перспективы и собственной выгоды.

– Совет Экстерра делает всё возможное, чтобы опровергнуть эти утверждения, но его члены не являются верховными лордами, и даже само его существование – всего лишь очередной факт, используемый для доказательства моего желания стать Императором. Политики в Императорском дворце называют их собачками на побегушках. На Терре произошло восстание, пока мы сражаемся за выживание, – сказал он, имея в виду заговор нескольких низложенных и новых верховных лордов. Жиллиман посмотрел на своего генетического сына. – У меня есть ограниченное время, чтобы спасти Империум от внешних угроз Хаоса и ксеносов, прежде чем вся эта прогнившая структура взорвётся. Я должен одержать здесь триумф. Сердце должно быть вырвано из рук Мортариона. Переход через Аттиланский разрыв в Империум Нигилус больше нельзя откладывать. Абаддон мощно атакует Перчатку Нахмунда и обходит остатки Кадианских врат. Марней Калгар должен скоро вернуться на Вигилус. Я здесь слишком долго. Без сомнения, это часть плана магистра войны. Он наносит удар по тому, что мне дорого, чтобы отвлечь меня, и мне стыдно признаться, что это сработало.

– Вы полагаете, что Мортарион сотрудничает с магистром войны?

Жиллиман разразился невесёлым смехом:

– Он не выполняет никаких приказов, кроме своих собственных. Это не Ересь. Нет никакого центрального командования, только каприз безумия. Нет, Мортарион хочет только унизить меня. Ему нет дела до Абаддона, но его действия работают на другие планы. Он не осознаёт, что, следуя своей якобы неукротимой воле, он всего лишь марионетка других, как и все последователи Хаоса. Им манипулировали. Мне нужно быстрое решение. Мне нужно знать, что происходит на Иаксе, прежде чем мы атакуем, и мне нужно знать это немедленно. Я в некоторой опасности. Я не могу действовать вслепую.

– Поэтому вы собираетесь поговорить с рабом инквизитора?

Жиллиман поджал губы:

– Мы подошли к сути наших разногласий. Ты не одобряешь. Вот почему я знал, что ты придёшь.

– Почему вы мне не сказали?

– Потому что, честно говоря, сын мой, я ожидал твоего несогласия и понял, что в этой ситуации будет легче справиться с твоим гневом, чем заставить тебя прийти с рабом. Я пришёл к выводу, что ты можешь попытаться уничтожить его на месте с ужасным риском для себя, чтобы спасти меня от ошибки.

– Вы совершаете ошибку.

– В этом нет ничего невозможного. Если это тебя успокоит, уничтожение раба только отсрочено. Он умрёт.

– Но не раньше, чем вы используете его. Это дело рук врага, милорд. Инквизитор Тьерен зашёл слишком далеко. Он опасный радикал, предавший свой пост.

– Его действия приводят тебя в ярость, и всё же он ускользнул от тебя, – сказал Жиллиман. Феликс почувствовал укол критики.

– К сожалению, он по-прежнему на свободе, – со стыдом признался он.

– Не важно, – сказал Жиллиман. – Тьерен раньше был слугой Императора. Он всё ещё верит, что является им. Он ещё может служить.

– Боюсь, он безнадёжен. Всё, к чему прикасается варп, подвержено порче.

Жиллиман окинул его взглядом:

– Тогда порча в каждом из нас, потому что в наших душах во всех нас заключена частичка варпа. – Он пошевелился. Доспехи судьбы заурчали.

– Вы видели раба? – резко спросил Феликс. – Вы видели, что Тьерен сделал с этим испрашивающим?

– Нет, я признаюсь, что нет, – ответил примарх. – У меня много других дел, которые требуют моего внимания.

– Тогда вы говорили бы по-другому, милорд. Ремо и его паразит не принесут вам ничего, кроме зла, – сказал Феликс.

– Ты недооцениваешь силу воли слуг Императора. Мне сказали, что испрашивающий Ремо сопротивляется. Он трэлл существа, которое находится в нём, но он желает оказать последнюю услугу, и я надеюсь, что это позволит существу оставаться правдивым, пока его допрашивают. Это возможность, Феликс. Пойми, что я не отношусь к таким действиям легкомысленно. Только тварь варпа может рассказать нам, что происходит на Иаксе. Планета балансирует на грани. Один толчок может привести к тому, что она превратится в демонический мир или полностью будет затянута в эмпиреи, и она может забрать с собой много других миров, независимо от того, какой ущерб мы нанесли планам Мортариона. Это возможность, которую я не могу упустить. Это спасёт миллионы жизней. Это может спасти мне жизнь. Я не смогу выиграть эту войну, если умру.

Феликс на некоторое время замолчал.

– Вы клянётесь, что потом убьёте его? – спросил Феликс. – Милорд, простите мою самонадеянность, но если бы вы видели, что оно сделало с истребительной командой, посланной задержать Тьерена...

Феликс позволил фразе повиснуть в воздухе. У него не хватило духу облечь воспоминания в слова.

– Это будет милостью для испрашивающего, если ничем иным. – Жиллиман отошёл от окна. – Ты хочешь присутствовать на допросе, раз уж ты здесь? Возможно, если ты увидишь допрос и казнь, это тебя успокоит. Я бы не хотел, чтобы между нами возникли разногласия.

– Вы убьёте его потом? – снова спросил Феликс.

– Клянусь, – ответил Жиллиман. – Не бойся, оно не сможет причинить нам вред. Консилия Псайкана удерживает его во главе с братом-капитаном Ионаном Градом.

– Серый Рыцарь? – спросил Феликс. – Тот, который победил Тифа на борту Галатана возле Пармениона?

– Именно он. Он сильный и неподкупный. Я спрашиваю, кто лучше Рыцарей Титана может держать в оковах демона?

Вторая глава

ДЕМОНХОСТ

Библиариум космических десантников занимал башню за дворцом, и именно сюда отправились Жиллиман и Феликс, двигаясь быстрыми подъёмниками и приватными коридорами, пока не оказались в залах из адамантия вдали от корпуса корабля. Тяжелобронированный, только уязвимый реактор был лучше защищён, чем внутренние обереги библиариума, и эта защита совсем не была лишней.

Большинство капитальных кораблей Адептус Астартес несли уменьшенные копии различных меньших владений их крепостей-монастырей: кузницу, реклюзиам, апотекарион и остальные, каждый из которых был необходим для сил космического десанта, чтобы действовать независимо в течение длительных периодов времени. Одна из частей таких кораблей всегда отводилась для псайкеров и нужд эзотерических сражений, в которых они участвовали. Империум сталкивался со множеством разновидностей сверхъестественного врага. Охраняемые камеры и ритуальные места были так же необходимы, как пушки и танки для самых элитных армий.

То, что библиариум “Чести Макрагга” отличался от библиариумов на других кораблях космического десанта, было лишь отчасти связано с масштабом – хотя он, несомненно, превышал размером большинство из них. Главное отличие заключалось в его назначении. Вместо мистиков одного ордена, библиариум “Чести Макрагга” принимал библиариев многих братств и людей, не принадлежавших к Адептус Астартес, в нём служили неаугментированные человеческие псайкеры, а также те, кто вообще не являлся человеком. Каким бы ни было их происхождение, они были могущественны в варпе, и их руководители составляли Консилию Псайкану Жиллимана: его совет провидцев. Когда-то, давным-давно, Жиллиман счёл бы саму идею такого совета нелепой – чем-то из детских сказок, кабалой колдунов, направлявших короля. Теперь он находил их незаменимыми.

Количество членов Консилия Псайкана было изменчивым, поскольку они приходили и уходили на задания или погибали в боях. Их никогда не было больше сотни, и никогда меньше дюжины. Хотя со временем Консилия менялась, в её составе была горстка, на которую Жиллиман особенно полагался, и они стали для него ценной константой в войне против богов.

Жиллиман и Феликс подошли к камере, полностью сделанной из железа, проржавевшего до цвета застарелой крови. Помещение было маленьким, едва ли пятьдесят футов в поперечнике, и формой напоминало пчелиный улей – выше, чем в ширину – с защитными рунами, вырезанными на металле в таком количестве, что не осталось ни одной гладкой поверхности. Единственного люмена в клетке под потолком едва хватало, чтобы осветить камеру. Кольца из потускневшего серебра лежали на полу, скобы, удерживавшие их на месте, глубоко вонзились в палубу. Узкие смотровые щели тянулись по всему помещению на высоте головы космического десантника. Глубоко в них поблёскивало чёрное стекло, а рамы и перекладины были сделаны из освящённого свинца, также отлитого со многими символами. Это было место крайней духовной опасности, на которое лучше всего смотреть снаружи, но Жиллиман и Феликс вошли внутрь.

– Мы должны увидеть всё своими глазами, – сказал Жиллиман, прежде чем они переступили порог.

Толстая дверь со скрипом отъехала в сторону. Жиллиман надел шлем, велел Феликсу сделать то же самое и наклонился, чтобы пройти. Войдя внутрь, он не остановился, а пересёк камеру и занял место у дальней стены. Феликс же колебался. Он почувствовал запах крови. Он почувствовал страдание. В полу был широкий раздвижной люк, и от него исходило предчувствие ужаса, настолько сильное, что волосы на шее встали дыбом.

– Это злое место, – сказал Феликс.

– Есть разные степени зла, – ответил Жиллиман. Его проецируемый машиной голос казался лишённым силы, притупленным злобой, колоколом с приглушённым языком. – В совершенной вселенной я бы не имел с этим никаких дел, но вселенная, которая нам досталась, несовершенна, и поэтому некоторое зло должно служить, каким бы опасным оно ни было. Входи, Феликс, с тобой ничего не случится, обещаю.

Феликс неохотно присоединился к примарху и повернулся лицом к двери. Вошёл эпистоларий космического десанта и два кодиция. Одного Феликс знал, как Донаса Максима из Ордена Авроры, других – нет. Они были в шлемах, глазные линзы уже светились собиравшейся психической силой. Они расположились одинаково, их молчание добавляло ощущение меланхолии к пронизывающему металл злу.

Следующий вошедший удивил бы некоторых на флоте, потому что не был ни космическим десантником, ни даже человеком, а альдари, облачённым в чёрную мантию и мистическое снаряжение ясновидца Ультве. Его высокий изогнутый шлем почти касался верхней части дверного проёма, когда он вошёл.

Это был Иллиянне Натасе, эмиссар Эльдрада Ультрана, союзника Жиллимана.

Феликс родился в более терпимой эпохе, и ксеносы вызывали в нём скорее любопытство, чем ненависть. Натасе был ценным советником Жиллимана, но о его присутствии в Консилии не распространялись, и в течение некоторого времени он находился вдали от флагмана, общаясь со своим народом, который пришёл помочь в боях на западе Ультрамара. Несмотря на близость Феликса к Жиллиману, даже его контакты с Натасе сводились к минимуму. Натасе был тайной, очень похожей на то, что должно было произойти. И первое и второе было тайнами самого разрушительного рода.

Натасе изящно приветствовал примарха, это было больше похожее на танец, чем на поклон. Если бы человек совершил те же действия, он показался бы нелепым, но альдари был грациозен, его движения прекрасны, а изящные амулеты, которые он носил, только подчёркивали его элегантность, когда качались в такт его приветствию.

– Милорд Робаут Жиллиман.

– Ты готов? – спросил примарх.

– Да, – ответил Натасе. – Я сверился с пряжей, каким бы трудным это ни было в окружении стольких грубых умов. Ты сможешь допросить демона. Он ответит тебе. – Ксеноса было трудно прочитать, язык его тела был богатым, но чужеродным. Жиллиман понимал это лучше Феликса.

– Ты на стороне Децима. Ты думаешь, что мы не должны проводить этот допрос, – сказал Жиллиман.

– Не должны, – твёрдо сказал Натасе. – Связанный с этим человеком демон – часть Великого Изменителя. Ничто из того, что ты услышишь из его уст, не будет правдой, даже если он говорит правду. Ты разумен для того, кто происходит от человеческого рода, лорд Жиллиман, но я боюсь, что ты не добьёшься ничего, кроме вреда, если продолжишь.

Жиллиман окинул ксеноса внимательным взглядом. Натасе казался Феликсу таким хрупким, как связка тростника, наряженная в одежды и собранная так, чтобы выглядеть как человек, таким слабым, что одна только тяжесть взгляда Жиллимана должна была бы сокрушить его, но он стоял твёрдо.

– Твои прогнозы говорили об этом? – спросил Жиллиман.

– Эльдрад Ультран приказал мне быть с тобой как можно откровеннее, потому что ваш вид не слишком умён, и ты многого никогда не поймёшь, – ответил Натасе. – По правде говоря, я не вижу, что с тобой будет. Дороги, созданные Изменяющим Пути, извилисты и никогда не ведут туда, куда, как мы думаем, они могут привести, пока не достигнут своей неизбежной цели.

– Порча. Безумие. Проклятие, – произнёс Жиллиман.

– Лаконично, прозаично, но уместно, – сказал альдари. В том, как он подражал манере речи Жиллимана, был намёк на насмешку. – Мой совет тебе продиктован отчасти этой неопределённостью, а отчасти тем, что я знаю этих демонов древности. Каждое их слово – ловушка.

– Значит ты отказываешься помочь мне найти ответ?

– Нет, я не отказываюсь, – ответил Натасе, и его высокомерие смягчилось сожалением. – Я связан клятвой помогать тебе всем, чем смогу. Эльдрад Ультран сказал, что я должен выслушать тебя. Он сказал, что ты... – Ксенос тщательно подбирал слова. – В чём-то превосходишь даже нас. – Было очевидно, что ему неприятна эта мысль.

– Благодарю за совет, ясновидец. Мы продолжим. Давайте займёмся делом. Я не позволю Ремо страдать дольше, чем это необходимо. Приведите пленника, – приказал Жиллиман.

Как только эти слова были произнесены, температура в помещении опустилась. Раздвижной люк открылся. Колеса подъёмника заскрипели, из шахты засиял серебристый свет, и по ржавым стенам пополз иней. Руны с треском активировались, когда психическая сила ударила по металлу. Невидимый прежде окружавший люк гексаграмматический круг замерцал, а затем вспыхнул так ярко, что шлем Феликса отреагировал и затемнил линзы.

Одержимый и его охранник поднялись на платформе.

Несмотря на лишённую времени тюрьму стазисного поля, в котором содержался демонхост, Хаос глубоко укоренился в глине тела Ремо. Его кожа стала тошнотворно-розовой и покрылась язвами. Он был истощён, виднелись искривлённые кости, очевидно, вывернутые в процессе превращения во что-то новое. Из суставов торчали шишки и шпоры. Несколько рогов росли с одной стороны его лица, полностью закрывая черты слева, кроме рта, чьи опущенные клыки демонстрировали неизменную, слюнявую ухмылку. В кровоточивших дёснах теснились чёрные зубы, острые, как кремень. Хотя это должно было сделать демонхоста похожим на безмозглого дурака, каким-то образом выражение лица сумело передать опасную хитрость и веселье.

Что касается человека, которым был испрашивающий Ремо, от него мало что осталось, кроме страданий. Его руки были перекинуты через перекладину Т-образного распятия из блестящего металла, руки скованы за спиной цепями с рунами из такой же синей стали. Петли колючей проволоки вокруг локтей и талии удерживали его на месте. Яростно светившиеся защитные амулеты свисали с него гроздьями. Ноги были приколоты к металлическому столбу единственным серебряным гвоздём, на шляпку которого нанесли сложный знак. Он, как и все другие тайные символы вокруг него, светился неестественным жаром. Чёрное пламя лизало путы, обжигая плоть везде, где касались её. Это было мучительное положение – быть связанным столько времени, но Ремо оставался совершенно неподвижным, единственный жёлтый глаз смотрел вперёд. Испрашивающий встретился взглядом с Феликсом. “Какой глубокий взгляд”, – подумал он. Два зрачка плавали вокруг радужной оболочки, перемещаясь в постоянно менявшемся порядке, как Великий Разлом, который расколол галактику. За ними были бесконечности.

Прежде чем Феликс успел отвести взгляд, непрошено всплыло воспоминание.

Феликс вспомнил тот день, когда раскрыл заговор Тьерена. Так называемый ритуал прорицания, чтобы найти сеть порчи Мортариона. Он до последнего момента не знал, что инквизитор собирается привязать демона к своему слуге. Он вмешался, Тьерен сбежал. Ремо остался, уже проклятый. Феликс потерял шестерых хороших людей, прежде чем Ремо схватили. Стазис и психический замок просто удерживали его.

Опасения Феликса удвоились. Холод коснулся обоих его сердец. Он отправил Ремо обратно на Веспатор, чтобы его псайкеры благополучно разобрались с ним, опасаясь, что простое убийство может высвободить заключённого в плоти испрашивающего демона, потому что как даже сейчас можно было быть уверенным в таких вещах? И всё же, вернувшись с Альвейро, он обнаружил, что демонхост не мёртв, а находится на борту нулевого корабля Анафема Псайканы и направляется за пределы системы. Он был потрясён, узнав, что приказ поступил непосредственно от примарха. Его одолевали сомнения. Он любил Жиллимана как отца, но это, несомненно, был шаг в неверном направлении. Ремо был одержим Хаосом, и с ним ни в коем случае нельзя было иметь дело. Его воспоминания о борьбе с этой тварью рухнули в огонь, и он увидел кровавое будущее, где мрачная насмешка над Жиллиманом властвовала над Империумом отчаяния и страданий. Вот как началось проклятие, с одного плохого поступка, совершенного по доброй воле. История повернулась на острие копья.

Если бы только это можно было остановить”, – подумал он. Один удар мечом. Секундное дело. Он умрёт, но будущее будет…

Феликс оторвал взгляд от демона. Он вспотел под доспехами. Рука лежала на рукояти меча, готовая вытащить его.

Жиллиман посмотрел на него.

– Будь осторожен, Децим, – сказал Жиллиман. – Не прислушивайся к его посулам.

Феликс кивнул и пришёл в себя:

– Да, милорд.

С тех пор он избегал встречаться взглядом с пленником. На шее Ремо был ошейник, также украшенный защитными символами. От ошейника тянулась цепь. Её конец держал в руке охранник, воин в необычных терминаторских боевых доспехах, и он тоже был по-своему ужасен.

Там, где Ремо кипел от жара, Иона Град излучал холод, более глубокий, чем пустота вакуума, и Феликс понял, что именно под его влиянием появился мороз и замёрз воздух. Феликс привык к психическим проявлениям. Его собственные советники включали в своё число немало могущественных псайкеров, и он сражался против всевозможных мерзостей варпа и колдунов с тех пор, как его пробудили, но ощущение исходившей от Града силы было совершенно на другом уровне. Он представил себе, каково это – быть рядом с Самим Императором. Душа Феликса трепетала в его присутствии. Тетрарх был могучим воином, но он точно знал, что если капитан Серых Рыцарей обратится против него, он умрёт через несколько мгновений, и что вместе с его телом будет уничтожена и его душа.

Жиллиман не был подвержен влиянию ни демона, ни воина-мистика.

– Капитан Град, – сказал он, – ты готов?

– Я готов, – сказал капитан. Его голос звучал осуждающе, тон подчёркивался резкостью его вокс-передатчика.

– Натасе, – произнёс Жиллиман, – начинай.

Альдари дрожал, глубоко потрясённый сокрушительным присутствием Града. Ясновидцы являлись чрезвычайно могущественными псайкерами, но их таланты были менее агрессивными, чем у Серых Рыцарей, а чувствительность его расы была в целом выше, чем у людей. Он осторожно подошёл, словно приближался к бушующему пламени, и потянулся к висевшему на боку мешочку. Быстро говоря на своём языке, он вытащил несколько маленьких предметов; похоже, это были угловатые руны. С большой осторожностью он заставил их вращаться одну за другой на ладони, затем подбросил в воздух, где они заняли орбиты вокруг демона и его тюремщика, оставляя за собой серебристый свет, пока Град и Ремо не были окружены сложным, пересекавшимся узором. Феликс слышал имена различных божеств альдари в текучей речи, доносившейся из шлема ясновидца, но больше ничего не разобрал.

Когда клетка была сплетена, ясновидец отступил. Его руны продолжали двигаться по орбите.

– Он связан, – хрипло сказал Натасе.

Демонхост продолжал смотреть вперёд, только на Феликса. Тетрарх почувствовал, что существо пытается поделиться с ним какой-то личной шуткой.

– Дознаватель Ремо, – произнёс Жиллиман. – Поговори со мной.

Неожиданно голова существа дёрнулась вперёд и назад так быстро, что превратилась в размытое пятно, и одержимый издал глубокий кошачий рык.

– Ремо. Сражайся, – повелел примарх. – В тебе ещё осталась воля.

Голова демонхоста перестала дёргаться и замерла. Он рассмеялся.

Твоего слуги больше нет, он поглощён мной, он часть меня. Часть Владыки Перемен, как всё было, есть и будет, – сказал демонхост. – Нет надежды ни для него, ни для тебя, мой ничтожный смертный лорд.

Жиллиман посмотрел на Града. Серый Рыцарь сильно дёрнул цепь, потянув демонхоста вперёд. Голубой огонь побежал по звеньям и опалил плоть существа. Тот издал возмущённое рычание.

– Пусть вперёд выйдет дух Ремо, чтобы он мог поговорить с нами, – сказал Жиллиман.

Нет, – ответил демон. – Это тело моё. Его душа принадлежит мне. Я не позволю ему говорить.

– Ты уже показал свою слабость и лживость. Как его может не быть и одновременно он по-прежнему может говорить? Отпусти его, – сказал Жиллиман. Он снова посмотрел на Града.

Руны вспыхнули по всей броне Серого Рыцаря, когда он произнёс литанию на древнем готике, закончив серией звуков, которые мучили слух всех в камере и эхом отдавались в невидимых пространствах. Связанный демон закричал, услышав своё имя, и забился в оковах. Натасе отшатнулся. Библиарии космического десанта напряглись, их глазные линзы светились, когда они направляли свою грозную волю, сдерживая демона. Серый Рыцарь замолчал, и слова стихли, медленно, оставив шипение, которое казалось достаточно резким, как если бы в воздухе повисла кровь.

Ремо вяло свисал с шеста и перекладины. Теперь он казался более человечным, страдающим, а не опасным. Проволока умертвила его плоть, и кровь, ярко-красная, как у смертных, потекла по его телу.

– Я знаю твоё истинное имя, демон, – сказал Жиллиман. – Неужели ты думал, что я стану просить тебя, как какой-нибудь глупый колдун, готовый продать свою душу за обрывки знаний? Я последний сын Императора Терры. Ты будешь слушать меня и повиноваться!

Тогда говори со своим жалким сервом, – произнёс голос демона.

Ремо поднял голову, теперь уцелевший глаз был человеческим, карим и полным боли.

– Милорд, оно знает, что вы его уничтожите. Я... – Он поморщился и стиснул чёрные зубы. – Оно не скажет вам того, что вы хотите знать. Я не могу заставить... – Его сильно затрясло. Кровь хлынула у него изо рта, грудь содрогнулась. Он застонал и собрался с силами. – Милорд, помогите мне, я хочу служить, но не могу больше этого выносить. Убейте меня, умоляю вас.

– Оно скажет, – произнёс Жиллиман ледяным тоном. – У нас есть его истинное имя. У него нет выбора, не так ли?

Голова Ремо дёрнулась, и глаз закатился, совершив полный оборот, пока жёлтая радужка с двойным зрачком не показалась снова.

Будь ты проклят, сын Анафемы! – сказал он. – Будь проклят ты и весь твой немощный род! Великий Тзинч возвышается, и ты его пешка. Разве ты не видишь этого? Я ничего тебе не скажу!

– Ты будешь говорить. – Жиллиман положил руку на рукоять меча Императора. – Сейчас ты заговоришь, и затем этим клинком я выжгу твою сущность из бытия. Ты ничего не можешь с этим поделать. Я презираю тебя. Я отрекаюсь от тебя. Но прежде чем твоя злоба навсегда исчезнет из реальности, ты заговоришь и проклянёшь своего хозяина!

Демон корчился.

Никогда! – сказал он, хотя в его словах прозвучала боль.

– Скажи мне, какой план моего брата Мортариона?

Я не буду говорить.

– Говори! – крикнул Жиллиман, и Феликс был поражён силой его воли. Сцена в камере была уже сама по себе достаточно ужасающей, но под кожей реальности двигались соперничающие потоки, огромные течения психической энергии, которые разрывали тетрарха. Все они, ясновидец, Серый Рыцарь, библиарии космических десантников, были затронуты этим, но не Робаут Жиллиман. – Ты плетёшь интриги, твой хозяин – заклятый враг моего брата. Расскажи мне о его планах, и ты, по крайней мере, умрёшь, служа своему переменчивому сеньору, который сможет насладиться небольшой победой, когда я уничтожу своего родственника.

Нет!

Демон корчился. Колючая проволока впилась в украденную им плоть, вырезая кровавые полосы в теле Ремо. Вокруг его рук и ног вспыхнули чёрные огни, пожирая смертную оболочку. Едкий дым заполнил камеру. Феликс услышал слишком человеческие крики Ремо среди воя демона. Снова Серый Рыцарь произнёс имя демона, заставив того закричать. Один из библиариев рухнул, его броня громко лязгнула об пол. Руны Натасе вокруг демонхоста вращались всё быстрее и быстрее.

– Говори, – повелел Жиллиман.

Демонхост внезапно наклонился вперёд. Грубая волна противоречивой духовной энергии утихла. Наступила душная тишина.

Натасе что-то сказал на своем чужом языке.

– Сейчас наступает самый опасный момент, берегись! – добавил он на готике.

Демонхост поднял голову. Он заговорил двумя голосами, Нерождённый теперь подчинялся Ремо. Чёрные слезы побежали по его лицу.

Задавай свои вопросы, о сын Анафемы. Девять их у тебя будет, по числу благодеяний Тзинча.

Жиллиман был готов.

– Где Мортарион?

Демонхост вздрогнул:

Он ждёт тебя на Иаксе, как сам сказал тебе. Осталось восемь вопросов.

– Каковы его намерения?

Убить тебя. Семь вопросов осталось у тебя.

– Как? – спросил Жиллиман.

Болезнью, в честь своего бога Нургла, лорда болезней, повелителя семи и трёх. Ещё шесть ты можешь спросить.

Жиллиман остановился и обдумал услышанное. Связанный демон был верен обычаям своего вида, давая самые ограниченные ответы. Все они только вводили в заблуждение. Примарх должен быть осторожен.

– Я примарх, созданный Императором. У меня иммунитет ко всем болезням. Если Мортарион убьёт меня болезнью, это должно быть что-то сверхъестественное. Как это возможно?

Демон зашипел. Ремо всхлипнул, с трудом выговаривая слова:

На Иаксе работает Ку’гат Чумной Отец, трижды проклятый Нечистый, первый в милости Нургла. Он сам мешает в котле Нургла. Именно чумой, сваренной в котле, он убьёт тебя, глупый смертный. У него твоя кровь. Ещё пять.

– Это был полный ответ, милорд, и он может быть полон предательства, – предупредил Натасе.

– Я не буду сбрасывать это со счетов, – сказал Жиллиман. – Скажи мне, демон. Я читал об этом котле. О нём известно моим хранителям знаний. Играет ли он какую-то роль в сети порчи, которую Мортарион набросил на моё королевство?

Демон взвыл:

Да! Да! Да! – Он бился и кричал, проклиная собственные слова, которые лились из его рта. – Это источник, выгребная яма, даритель разложения, сердце, которое качает грязь по всему твоему царству. Четыре ответа я дам тебе теперь, не больше!

– И если он будет уничтожен, власть Мортариона над Ультрамаром будет разрушена?

Ему, сыну чумы и сыну Анафемы, будет нанесён тяжёлый удар! Осталось три.

– Где он? – спросил Жиллиман.

Демон стал хитрым:

В варпе. В саду Нургла. Два.

Жиллиман раздражённо дёрнулся. Он плохо сформулировал свой вопрос.

– Где он на Иаксе?

Везде. Нигде. На Иаксе, – ответило существо. – Один.

– Не играй со мной! – произнёс Жиллиман и шагнул вперёд. Он вытащил меч Императора на ширину пальца из ножен. Яркий огонь вспыхнул вдоль обнажённого лезвия. – Ты знаешь этот меч. Через несколько мгновений я использую его, чтобы покончить с тобой.

Раздался булькающий смех. Хотя его источником был демон, тот, казалось, исходил из всех углов камеры и разъедал душу Феликса, как кислота.

Ты угрожаешь мне уничтожением, тогда зачем мне вообще что-то тебе говорить?

– Потому что ты связан! Скажи мне, где на Иаксе я найду котёл, чтобы его можно было уничтожить?

Он нигде, он везде. Иакс становится Мориаксом. Он больше не твой и не принадлежит этому царству.

– Говори! Расскажи мне больше!

Демонхост сжался. Голос Ремо стал сильнее, настойчивее:

Он утащит всё твоё королевство в варп, ты – ключ. Он станет вонючей игровой площадкой Чумного бога. Ты спешишь к этому концу, и твоё безрассудство приведёт к тому, что его планы осуществятся.

– Это не ответ на мой вопрос, где котёл? Я приказываю!

Демон задрожал, сопротивляясь давящему на него принуждению, внутренний конфликт поднял его с импровизированного креста. Тёмный свет засиял нимбом вокруг его искривлённой головы, и горелый пряный запах душил всех, кто находился рядом.

Место жизни, сотворённое из болезней, где ни земля, ни вода не властны, но оба они – владыки. Сад смерти, где играют повелители чумы. Окованный железом король оспы обрушивает свой смертоносный замысел на твою обыденность.

С огромным рывком демон выкашлял извивавшиеся кольца огней, которые позволили появиться недолговечным монстрам. Они ревели, дрались и брызгали ядовитым туманом на всех присутствующих, прежде чем раствориться с умоляющими криками.

Я больше не стану отвечать на вопросы, но обрету свободу и выполню порученное мне задание, – прогремел голос со всех сторон, заставив Феликса упасть на колени. Люмен погас. – Не Нургл получит твою голову, а следующий множеством путей Тзинч!

Кровь текла из его глаз, и Феликс едва видел, что произошло дальше, но пережил это как серию коротких эпизодов, запечатлённых в его памяти пульсировавшим психическим светом. Руны Натасе взорвались дождём призрачной кости, и ясновидца отбросило к стене. Клетка света рухнула внутрь, порезав броню капитана Града. Колючая проволока лопнула, и демон сбросил свои путы. Цепь на его шее вспыхнула красным и растаяла в дыму. Изуродованное тело Ремо содрогнулось и изменилось, замерцав переливавшимся светом. Из его рук и спины выросли перья. Его шея удлинилась и повисла, голова стала длинной и птичьей. Когти кроваво вырвались из пальцев. Серебряный гвоздь вылетел из его плоти, вонзившись в стену, и демон шагнул вперёд.

Град двинулся ему навстречу, его броня по-прежнему дымилась от разрезов клетки Натасе, но зверь, теперь уже двадцати футов ростом и продолжавший расти, отшвырнул его в сторону, отправив в одного из библиариев. Феликс попытался подняться, но голова твари повернулась на шее. Одного взгляда глаз-бусинок оказалось достаточно, чтобы пригвоздить его к месту. Его тело, казалось, пылало огнём, и он взревел от боли.

Затем появился свет, успокаивающее пламя, которое омыло его, словно бальзам, и он повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть Жиллимана, последнего верного сына, высоко поднявшего над головой меч своего отца. Демон на мгновение отпрянул от клинка, а затем атаковал, нанося удары быстрее, чем мог уследить глаз. Раздался взрыв и крик, который, казалось, длился вечно. Пламя меча вырвалось наружу и закружилось. Демон завопил. Из него повалил белый дым, его крики превратились в жалкий визг, и он съёжился, снова уменьшившись до человеческих размеров. Феликс увидел, как объятого пламенем Ремо пронзил меч Императора, а затем тот упал на пол.

Крики стихли. Огонь погас. В камере стало темно.

Целую вечность Феликс лежал ошеломлённый. Он даже не успел положить руку на меч.

Тишина прошла. Феликс пошевелился. Он чувствовал слабость, но мог стоять. Он увидел светившиеся линзы глаз Града, библиариев и, наконец, к его облегчению, линзы доспехов судьбы Робаута Жиллимана, безошибочно узнаваемые по их размеру и высоте.

– Люмен, – приказал Жиллиман.

Единственная лампа под потолком выплюнула искры, а затем медленно включилась.

Библиарии космических десантников стояли на страже, держа оружие наготове. Нимбы психической энергии вернулись, заиграв вокруг голов всех псайкеров. Натасе стоял в дальнем конце камеры, его украшенный шлем был сброшен. Его лицо было бледнее алебастра, чёрные глаза – казались маленькими щёлочками. Он тихо дрожал, и на взгляд Феликса был больше поражён силой меча Бессмертного Императора, чем появлением демона.

От Ремо остался только обугленный труп, его конечности сжались из-за свёрнутых огнём сухожилий, зубы белели в кричащем рту. Град подошёл к мертвецу и посмотрел, его линзы злобно сверкнули синим светом. Именно он заговорил первым, и он обратился к Жиллиману.

– Вы лорд Империума, имперский регент, лорд-командующий, последний верный сын Самого Императора, мой господин и мой генерал, – произнёс Град. – Но я никогда больше не сделаю для вас ничего подобного. Запомните мои слова хорошо, примарх, вы ступили в опасные воды с тем, что здесь произошло.

Позже Феликс узнал, что в тот день всё братство Града покинуло флот-примус, независимо от того, где находились его боевые группы, и какое-то время они не будут служить на стороне Жиллимана.

Жиллиман смотрел, как уходит Град. Меч Императора висел в ножнах на боку, словно и не покидал их.

– Действительно, опасный путь и тяжёлая цена. Этот человек отдал свою жизнь и душу, чтобы донести до нас эту информацию, – сказал Жиллиман. – Но теперь я знаю, что нужно сделать, чтобы убрать Мортариона из Ультрамара.