827
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас= 3740
|Всего = 43
}}
Кольцюань отправился в телепортариум, оставив после себя лихорадочный обмен координатами, пока флот-примус готовился стереть армию Мортариона с лица земли.
== Тридцать восьмая глава ==
'''ЗА ИМПЕРАТОРА'''
Он почувствовал исчезновение котла, как бой часов, как звон колокола, ощущаемый, но неслышимый.
Сад содрогнулся от землетрясения. Обитавшие в нём странные демонические существа издали какофонию криков и стонов. На участках Иакса, которые он перекрывал, реальность задрожала и вновь проявилась, и сад начал исчезать.
– '''''Невозможно''''', – прошептал Мортарион.
Труп его брата дёрнулся. Доспехи судьбы превратились в проржавевшую оболочку, но каким-то образом их силовой ранец перезапустился, и по броне замигали огни систем.
Почерневшее лицо Жиллимана повернулось и посмотрело на него. Мортарион почувствовал, как что-то огромное и опасное движется сквозь варп. Что-то, чего он не чувствовал уже очень давно.
Спина Жиллимана изогнулась. Броня теперь гудела, испуская психическую сигнатуру, когда в ней включались тайные механизмы.
Земля снова затряслась. Второй звон невидимого колокола поверг обитателей сада в панику. Деревья трещали, вытаскивая корни и пытаясь уползти. Миллион разновидностей демонических мух с жужжанием взлетели с трупных земель и покинули их растущими стаями. Нурглинги визжали и ковыляли так быстро, как только позволяли их маленькие ножки.
Мортарион поспешно встал, вскинул Тишину и попытался со всей мощи опустить её, чтобы окончательно уничтожить Жиллимана, принести его душу в жертву великому богу Нурглу, даже если тот не сможет забрать его миры.
Но он не смог пошевелиться.
Глаза Жиллимана светились чистой, белой силой. Последние остатки разлагавшейся плоти сгорели, и на их месте образовалась сеть перистых капилляров, несущих свежую кровь, незапятнанную Божьей болезнью. Металл доспехов судьбы мерцал, невозможно преображаясь. Патина потрескалась и отпала и появились яркие украшения. Провода удлинялись и соединялись так же уверенно, как нарастала снова кожа Жиллимана.
Невозможная земля в саду сильно затряслась. Демоны, большие и маленькие, кричали, выбираясь из укрытий и убегая в буйном паническом бегстве. Вдалеке, видимое из любой точки сада, Чёрное поместье Нургла вздрогнуло, и Мортарион почувствовал другое присутствие, такое же мощное, как и первое, посмотревшее на него из-за вечно закрытых ставнями окон.
Земля треснула и раскололась. Ослепительная белизна полыхала из расщелин. Труп Жиллимана поднялся и повис в воздухе, поддерживаемый столбом света, и медленно повернулся, встав прямо. Он протянул руку, и меч Императора появился в его ладони, вспыхнув огнём тысячи солнц.
– Он говорит со мной, брат, – произнёс Робаут Жиллиман. – Разве Он не говорит с тобой?
Невыносимое сияние окутало Жиллимана, такое яркое, что Мортарион вскинул руки.
– '''''Отец?''''' – сказал Мортарион, и его голос дрогнул, как у маленького мальчика, уличённого в каком-то мелком, но непростительном преступлении.
– Я – Его правая рука, брат, – сказал Жиллиман. – Я – Его полководец, Его защитник. Я – Мстящий Сын. Его могуществом я сохранен.
Пейзаж мерцал между разрушенным полем битвы на Иаксе и садом Нургла. Земля в саду вздымалась волнами.
– '''''Это невозможно! Ты должен был умереть!'''''
Из поместья донёсся скрип двери, слабый, но зловещий. Двери в дом Нургла так и не открылись.
Мортарион очень, очень медленно повернулся и посмотрел на огромный дом. Единственный крошечный ставень на ничем непримечательном фронтоне был открыт – квадрат более глубокой черноты в чёрном дереве.
– '''''Прости меня, Дедушка''''', – дрогнувшим голосом произнёс он.
Жиллиман посмотрел мимо него, и что-то смотрело сквозь него, видя все миры сразу. Глаза, яркие, как центры галактик, уставились на чёрный, неприступный дом.
– Ты предатель, – сказал Жиллиман, и голос не полностью принадлежал ему. – Ты растоптал всё, что только мог, но ты в такой же степени жертва, как и чудовище, Мортарион. Возможно, однажды ты будешь спасён. А до тех пор ты должен вернуться к хозяину, которого выбрал.
– '''''Нет!''''' – закричал Мортарион, но было слишком поздно. Какая-то сила потянулась к нему и сильно толкнула. Он полетел назад, всё дальше и дальше через сад, к чёрному дому Чумного бога. Он почувствовал мгновение совершенного ужаса, прежде чем влетел в открытый портал, и тот захлопнулся за ним, заключив в ловушку с ещё более ужасным богом.
Нургл был недоволен.
Жиллиман оглядел сад Нургла. Тот находился между двумя мирами. Варп был изменчивой вещью, никогда не постоянной. Сад представлял собой собрание идей. У него не было истинной формы, и сквозь него он мог видеть миллион других миров, которые поддерживали его, сны душ, живых и мёртвых, и за ними, как будто мельком увиденное сквозь пелену сверкавшего морского тумана, который испарялся перед утренним солнцем, поле битвы на Иаксе.
– Слушай меня! – Голос Жиллимана гремел сквозь вечности. Меч вспыхивал всё ярче, пока его пламя не стало угрожать сжечь время. – Я – Робаут Жиллиман, последний верный сын Императора Терры. Твоей судьбе не суждено закончится сегодня, Чумной бог, но знай, что я иду за тобой, и я найду тебя, и ты сгоришь.
Он сжал меч Императора двумя руками и высоко поднял. Вздымавшиеся волны огня ворвались в сад. Из большого особняка донёсся крик ярости, когда стена пламени, более горячего, чем миллион солнц, поглотила всё на своём пути, наконец, сломавшись и отступив в нескольких ярдах от чёрных стен дома Нургла. Его бесконечные залы содрогнулись. С крыши посыпалась замшелая черепица. От промокших досок повалил пар.
– Это предупреждение. Варп и материум когда-то находились в равновесии. Слишком долго ты склонял чашу весов. Пойми, что не только варп способен давить. Это царство нереально. Реальна только воля. И никто не может превзойти мою волю. Не сомневайся, Повелитель Чумы, и передай это послание своим братьям, что я говорю не за себя.
– Я говорю от имени Императора Человечества.
Затем он падал, падал, падал вечно, пока его колено не коснулось земли, и он снова очнулся в реальности.
Жиллиман открыл глаза. Он стоял на коленях на равнине Иакса. Меч Императора был воткнут острием вниз в потрескавшуюся землю. Его пламя превратило всё вокруг в стекло. Повсюду валялись обгоревшие доспехи. Только он был невредимым.
Мортариона нигде не было видно.
Он встал. Какое бы присутствие ни вселилось в него, оно исчезло. Воздух был чистым. Поблизости не было никаких признаков порчи, и он знал, что меч Императора выжег Божью болезнь. Психический щит Натасе по-прежнему ограничивал место поединка, но сквозь него он мог видеть ясное небо и облака, пробитые огнём лансов. Свирепая орбитальная бомбардировка опустошала армию Мортариона, которая отступала без предводителя и в меньшинстве под прикрытием отравленных туманов.
Воздух затрещал. Вокруг него появились золотые гиганты. Ещё дальше другие всплески энергии возвестили о прибытии новых кустодиев в тылу Гвардии Смерти. Ещё до конца дня предателей ждёт великая резня.
Малдовар Кольцюань шагнул к нему.
– Значит, дело сделано?
– Сделано. Мортариона больше нет. Его сеть разорвана, – ответил Робаут Жиллиман. – Чумные войны закончились.
И вложил меч Императора в ножны.
Телепортация являлась мгновенным средством перемещения, но между мгновениями существовал бесконечный промежуток, когда можно было почувствовать варп. Иногда это длилось целую вечность, но всегда забывалось.
Понт Варсиллиан Многославный снова пережил этот момент, как и много раз раньше. Только на этот раз всё было по-другому.
В книгах его ордена было написано, что в древние времена Император касался разума каждого из Своих Кустодианских Гвардейцев. Что Он видел их глазами, и что они разделяли Его мысли. В течение десяти тысячелетий они были лишены этого общения – одни, не осознавая своего одиночества.
На тот краткий, вечный миг, когда Варсиллиан завис между материумом и имматериумом, этот пробел был заполнен. Он мог поклясться, что что-то смотрело сквозь него, что он был одинок всю свою жизнь, не осознавая этого, а теперь это изменилось.
Ощущение прошло.
Вспышка телепорта открыла путь к месту опустошения. Он и его группа из одиннадцати воинов прибыли на поле, где произошла и была проиграна битва. Разбитые танки усеивали грязные склоны холмов. В нескольких сотнях ярдов маячил остов военного поезда Экклезиархии. Повсюду валялись тела, в основном зелёные кости, которые, казалось, лежали здесь десятилетиями. Пятна слизи отмечали места гибели демонов. Что бы здесь ни произошло, теперь всё закончилось. Дым стелился по земле под напором усиливавшегося ветра. Туман вырвался перед ним, скрывшись за горизонтом. Была ночь, но на востоке, над болотами, виднелось обещание рассвета.
– Рассредоточиться, – сказал Варсиллиан своим братьям. – Найдите выживших. Гелистан, Адриан, за мной.
Варсиллиан направился в медицинский комплекс. По пути они миновали пару гравитационных танков Адептус Астартес. Оба лежали на земле с выключенными гравитационными полями. Внутри и вокруг находилась дюжина Новадесантников. Некоторые были ещё живы, все без сознания.
– Отметьте их местоположение, – сказал Варсиллиан. – Вызовите эвакуационные медицинские транспорты.
Они вошли внутрь. Заброшенные залы приветствовали их, заросшие за столетия упадка, хотя после захвата комплекса прошло не так много времени. Повсюду виднелись завядшие заросли мясистых растений и ещё более ядовитые лужи, где умерли демоны. Но они не видели никаких признаков активных Нерождённых, ни глазами, ни на сложном сенсориуме брони.
Они направились дальше. Вокруг царила мёртвая тишина. Не было никаких признаков жизни, кроме ветра. Вверху рассеивались облака. Появились клочки неба.
– Фиксирую пятерых живых Адептус Астартес в центральном зале, – передал по воксу Адриан. В шлеме Варсиллиана появились точки местоположения.
– Тогда давайте начнём оттуда, – сказал кустодий.
Они пробирались по заваленными обломками коридорам, по пути натыкаясь на трупы погибших Новадесантников. Они отметили их местоположение. Хотя космические десантники были слишком сильно поражены чумой или быстрой мутацией, чтобы собрать геносемя, им и их боевому снаряжению окажут надлежащие почести.
Пять признаков жизни слабо пульсировали из боевой брони, работавшей на аварийных системах. Кустодии вошли в центральный зал и обнаружили Адептус Астартес, лежавших вокруг источника взрыва.
– Несомненно, место артефакта, – сказал Гелистан. От котла ничего не осталось, только чёрная звезда на полу. Варсиллиан подошёл к ней, пока его товарищи проверяли Адептус Астартес, и обнаружил шестое тело, обычное человеческое, такое маленькое, что он сначала принял его за груду тряпья.
– Этот тоже жив, – сказал Варсиллиан. Адриан присоединился к нему.
– Как это возможно? – спросил он. – И остальных отбросило взрывом. Почему он по-прежнему здесь?
– Он болен, – сказал Варсиллиан. Он осторожно перевернул тело. Больное, измождённое лицо смотрело на него слепыми глазами. – Милитант-апостол.
Матьё с хрипом втянул воздух. Его руки судорожно сжались.
– Помогите мне, – сказал он.
– Успокойтесь, помощь уже в пути, – сказал Варсиллиан.
– Не поможет, – простонал Матьё. – Я должен… Я должен пойти к нему. Мне нужно передать последнее послание по приказу Императора.
– Я должен поговорить с примархом.
== Тридцать девятая глава ==
'''ГАМБИТ ДОЖДЕВОГО ОТЦА'''
– '''''Дело в том, что вы, псайкеры''''', – произнёс Гнилиус, и обрушил поток вонючей воды на Тигурия, – '''''переоцениваете себя'''''.
Щит синей духовной силы вспыхнул перед Тигурием, и поток Гнилиуса обрушился на защиту. Вода плескалась вокруг библиария, отклоняемая его силой, смывая бесценные тома и превращая их в груды мокрого мусора, из которых выросли кусты ежевики.
Дождевой Отец продолжил швырять заклинания в библиария, оттесняя его назад. Тигурий взмахнул посохом и отразил разряды разрушающей силы, но они попали в книги в протянувшиеся вдоль коридора клетках, разлагая их, трансформируя или поджигая. Дым и зловонные газы заполнили узкий проход.
– '''''Я много слышал о том, что ты могучий воин. Как я разочарован, когда, наконец, встретившись с тобой лицом к лицу, обнаружил такой… такой…''''' '''экземпляр'''.
Гнилиус вытянул жезл вперёд. Кричавшие петли багровой силы устремились к Тигурию, и он с трудом отразил их. Они ворвались в клетки и взорвали их с металлическим скрежетом.
Тигурий ничего не сказал, отказываясь вступать в спор с Дождевым Отцом, но вместо этого ответил, продемонстрировав собственную мощь. Он так сильно потянул варп, что Фабиан почувствовал, как прогибается реальность. Молния вырвалась из навершия посоха. Гнилиус попытался заблокировать атаку стеной сотворённой из ничего кипевшей грязи, но энергия пронзила её, ударив великого нечистого в центр груди и оставив паутину ожогов на разлагавшейся коже.
Гнилиус закашлялся, и из его главного рта вырвался гейзер личинок.
– '''''Значит, ты умеешь кусаться''''', – сказал он, вытирая паразитов с губ. Он выбросил левую руку и швырнул в библиария клубок мух изо рта под ладонью. Они врезались с силой брошенного из катапульты камня, отбросив Тигурия, затем разорвались на его броне и начали грызть керамит. – '''''Но у меня больше зубов, чем у тебя''''', – добавил он.
Тигурий окутал себя пламенем, сжигая мух в пепел.
– Старайся лучше, демон, – сказал он.
Фабиан перевернулся на живот и встал на четвереньки. В этот момент он почувствовал головокружение и вынужден был остановиться, глубоко вдыхая спёртый, переработанный воздух. У него болело всё тело. Тошнота угрожала желудку. Под воздействием психического поединка реальность исказилась, как расплавленное стекло.
''Библиотека по-прежнему здесь'', сказал он себе. ''Я по-прежнему здесь''.
Он последовательно проверил системы защитного костюма, как его учили, чтобы отвлечься от учинённого Гнилиусом безумия. Воздух содрогнулся от неземного смеха. Шлёпающие черви размером с пальцы пробивались сквозь стены и вылезали из пола. Один задел его руку, и он в ужасе отшвырнул тварь, но паразит заметался и не причинил ему никакого вреда.
Это придало ему сил встать, хотя он чуть не потерял сознание, и ему пришлось прислониться к стене.
В боковой комнате сгущался дым. Гнилиус и Тигурий по-прежнему сражались, но отходили от него, возвращаясь к более высоким полкам.
Взгляд остановился на лежавшей на полу книге. Всё остальное в комнате превратилось в нечитаемое месиво. Какая ужасная тайна скрывалась между страницами уцелевшей?
Он не мог пошевелиться. Он должен уйти. Ему не следует поднимать её, но, рассуждал он, какой вред она может принести? Он видел немало запрещённых гримуаров, в которых содержались разрушавшие разум тайны. Эта, по-видимому, не была одной из таких, потому что хранилась в боковом помещении, которое, пусть и было защищено тяжёлой дверью, не обладало охранными символами или психическими схемами, которые обычно использовались для сдерживания таких вещей, как колдовские тома. Это была просто книга. Она лежала на полу лицевой стороной вниз, название было скрыто.
Звуки схватки эхом разносились по коридору. Тигурий атаковал Гнилиуса. Кристаллические матрицы внутри его посоха пылали, словно стены света, оставляя в теле демона раны в форме кратеров. Гнилиус обрушил жезл, Тигурий поймал его на рогатое навершие посоха и отклонил в сторону. Он ударил основанием посоха по полу, послав ударную волну, которая прокатилась по жировым складкам Гнилиуса, заставив челюсти демона лязгнуть. Пасть в животе оскалилась на библиария, и в ответ Тигурий раздробил её зубы точным разрядом энергии.
Фабиан не мог выбраться. Их рукопашная схватка перекрыла коридор. Он снова взглянул на книгу. Должен ли он взять её?
Гнилиус растянулся на полках в клетках, полностью уничтожив их. Тигурий вонзил навершие посоха в пасть на его руке, сломав клыки. Он отсёк язык и тот шлёпнулся на пол. Гнилиус взвизгнул, издав на удивление высокий и девчоночий звук, и схватился за рану.
– Всё кончено, демон, – произнёс Тигурий, поднимая посох для нового удара.
По библиотеке пронёсся звон, слабый, но мощный. Три звона, которые заставили реальность искривиться ещё сильнее, и библиотека задрожала. Книги лавиной падали с полок и свисали на цепях, словно мёртвые птицы, подвешенные мстительным фермером. Тигурий пошатнулся.
Гнилиус снова выпрямился.
– '''''Именно так, человек'''''. – Он с силой опустил жезл на Тигурия. Психический капюшон вокруг головы старшего библиария взорвался, оглушив его. Его массивная броня свалилась на пол, и огни на капюшоне и вокруг посоха погасли.
– '''''Совсем не впечатляет''''', – сказал Гнилиус с усмешкой, затем, поморщившись, потёр раненый рот.
Гнилиус снова обратил внимание на Фабиана.
– '''''А, по-прежнему здесь. Очень хорошо'''''. – Он заковылял по коридору, сгорбившись, как обезьяна.
Фабиану некуда было деваться. Он оцепенел и не чувствовал ничего кроме страха. Гнилиус представлял собой такое ужасное зрелище, что было легко поверить, что демон не был реальным, и что Фабиан попал в кошмар. Но всё происходило наяву. Он стоял как вкопанный, когда подошёл Гнилиус.
– '''''Я не причиню тебе вреда, искатель истины. Посмотри, посмотри на меня!'''''
Он протянул руку к Фабиану, и она начала распадаться на глазах у историтора. Кожа соскользнула с позеленевших от разложения мышц. Вены сморщились. Сухожилия высохли и лопнули. Пальцы отвалились и растаяли на полу.
– '''''Видишь? Всё кончено''''', – сказал Гнилиус, демонстрируя культю. – '''''Планы Мортариона пошли прахом, и поэтому я должен уйти. Сеть распада, на создание которой он потратил столько сил, разрушена, и хватка варпа на Ультрамаре слабеет. Я прощаюсь с тобой. Наслаждайся книгой, маленький читатель'''''.
Гнилиус рухнул сам в себя, его кожа пошла рябью, как старый шёлк, и наружу хлынул поток грязной воды. Голова исчезла последней, свернувшись, как сброшенная маска, прежде чем раствориться в чёрном дыму.
После секундного раздумья Фабиан поднял книгу, спасая её от лужи грязи, сочившейся из останков Гнилиуса, и захромал по коридору к старшему библиарию. В коридоре горели те книги, которые не сгнили до черноты, и огонь распространялся на основную часть библиотеки. Он услышал, как вдалеке разбились кристаллы данных. Если бы на нём не было защитного костюма, он умер бы от болезней или дыма в течение нескольких мгновений.
Он активировал вокс и обнаружил, что частоты свободны от помех.
– Командование ордена, говорит Фабиан Гелфрейн, историтор-майорис, прошу помощи. Лорд Тигурий повержен, библиотека Птолемея в огне. Пожалуйста, ''пожалуйста'', придите и заберите нас.
Произошла небольшая задержка.
– ''Принято. Местоположение зарегистрировано. Пожарные бригады и апотекарий уже в пути. Оставайтесь на месте''.
– Не знаю, возможно ли это, – пробормотал Фабиан.
Вокс-связь отключилась.
В конце коридора с грохотом рухнула стопка книг, послав в его сторону вихрь тлеющих углей. Он почувствовал глубокую печаль из-за того, что утеряно так много знаний, и вознёс короткую молитву Императору, чтобы некоторые из них были спасены.
Побуждаемый этой мыслью, он перевернул книгу, которую держал в руках. Она оказалась ничем не примечательной. Не было автора, но было название. Фабиан прочёл его вслух.
– ''История правления Императора Сангвиния''.
Он нахмурился, прочитав название. Для него оно ничего не значило. Насколько ему было известно Сангвиний никогда не был императором. Неужели ему досталась фантастическая работа? Было ли это какой-то космической шуткой за его счёт?
Мысль о том, что бог хотел подразнить его, наполнила Фабиана ужасом.
Рука Тигурия дёрнулась. Шлем повернулся внутри дымившихся остатков психического капюшона.
Фабиан поспешно сунул книгу в патронную сумку на бедре. Она еле поместилась.
– Демон, – произнёс Тигурий.
– Он исчез, – сказал Фабиан.
Библиарий медленно поднялся. Фабиан отбросил мысль о том, чтобы помочь ему. Он никак не мог сдвинуть с места такую массу металла и плоти. Он только помешал бы.
– За нами идут, – добавил Фабиан и указал на комнату. – Я предлагаю подождать там, за закрытой дверью. Вы, наверное, выживете здесь, но я не хочу сгореть заживо.
Пошатываясь, Тигурий согласился.
== Сороковая глава ==
'''СВЯТОЙ МАТЬЕ'''
– Он по-прежнему жив? – спросил Жиллиман.
Хиромант-капитан Бажири с карантинного корабля “''Убежище''” мрачно кивнул. Жиллиман сомневался, что у этого человека было какое-либо другое выражение лица, кроме мрачного, потому что его долг был весомым. Судно, которым он командовал, было кораблём смерти, и мало кто из поднявшихся на него остался в живых. Болезни, которые лечил Бажири, были болезнями как души, так и тела. Он видел худшее, что мог вызвать варп. В силу необходимости он и сам был псайкером, среднего уровня, редким человеком где-то между хирургом и колдуном.
“''В такие времена'', – подумал Жиллиман, – ''такие люди, как он, должны служить Императору''”.
– Да, лорд-регент, – ответил капитан-хиромант. – Он жив.
Жиллиман задумчиво вдохнул, что было похоже на вздох. Он устал, но ему ещё так много предстояло сделать. Он спросил себя, была ли встреча с Матьё скорее уступкой, чем необходимостью. С одной стороны, назначение жреца можно было рассматривать как одну из его редких ошибок. С другой стороны, он задавался вопросом, был ли это вообще его выбор, а если нет, то многие ли из его выборов принадлежали ему.
Он мысленно вернулся в сад.
Он заглянул через тройной слой бронестекла в процедурный кабинет. На каждой панели были выгравированы священные символы. Где-то поблизости работал сдерживавший влияние варпа эзотерический механизм.
Матьё занимал односпальную кровать в центре комнаты. Медицинское оборудование заполняло пространство вокруг него. Он был завернут в белые одежды, испачканные кровью, вытекшей из его многочисленных язв. У него не было ран; все повреждения, покрывавшие его кожу, были результатом болезни. Он больше походил на вязанку хвороста, чем на человека, грубо собранного в человеческую форму и обтянутого кожей. Одной из немногих вещей, которыми Матьё гордился, были его волосы, и они выпадали, покрывая подушку. Его щеки запали под кислородной маской. Глаза равнодушно смотрели в потолок и плакали гнойными слезами.
– Как возможно, что он всё ещё жив? – Жиллиман посмотрел на врача. – С чисто физической, медицинской точки зрения.
– С медицинской точки зрения? – переспросил Бажири. – Я не знаю, как это объяснить. Это невозможно. Он отправился в самую заражённую часть Иакса без защиты. Из того, что мне рассказали Адептус Астартес, которые доставили его сюда, он противостоял одному из величайших чумных существ врага. Он коснулся испорченного артефакта. Он подвергся всевозможным болезням и пагубным воздействиям варпа, как вы можете видеть. Но он жив.
– Я вижу, – сказал Жиллиман.
– Хотя психический элемент его недугов больше не активен, мы позаботились об этом, само количество поразивших его заболеваний должно было убить его часы назад. Этого человека не должно быть в живых.
– Как ты и сказал, – тихо произнёс Жиллиман. – И каково твоё мнение с немедицинской точки зрения?
– Он желает видеть вас, милорд. В других случаях я сказал бы, что это поддерживает в нём жизнь. Я видел солдат, которые должны были умереть от ран, но цеплялись за жизнь часами, чтобы получить последнее благословение от полковых жрецов. Я видел, как другие получали травмы, которые сразу убили бы космического десантника, но выполняли поставленную перед ними задачу, прежде чем позволить себе умереть.
– Но не в этом случае?
– Нет. Он всё равно должен быть мёртв. Здесь происходит что-то, с чем я не знаком. Я почти уверен, что его поддерживает в живых внешнее влияние. Они защищают от любого вида психической энергии. – Он указал на символы в стекле. – Мы защищены технологически и в соответствии с лучшими способностями псайкеров флота. Но даже в этом случае что-то доходит до него извне.
Жиллиман некоторое время молчал.
– Это его вера?
– Что такое вера, милорд? – спросил Бажири. – Это всего лишь ещё одно проявление варпа. Ни один смертный человек не может настолько сильно верить, чтобы выжить благодаря этому. Это невозможно. Эти обереги препятствуют действиям богов.
– Очевидный практический факт заключается в том, что он жив, – сказал Жиллиман. – Какова твоя теория?
Бажири видел в своей жизни слишком много ужасов, чтобы бояться чего-либо, даже примарха, и во взгляде, которым он посмотрел на гигантского сына Императора, был намёк на предостережение.
– Мы видим работу Императора. Чудо. Это моя единственная правдоподобная теория. Вы так не думаете, милорд?
Жиллиман предпочёл воздержаться от ответа.
– Я увижу его сейчас. Я хочу знать, что он желает сказать. Тогда, возможно, он сможет спокойно умереть. – Он повернулся лицом к капитану-хироманту. – Об этой встрече не будет сделано никаких записей. Ты уйдёшь. Ты отключишь всё
оборудование, отвечающее за сбор данных, ты понял?
– Да, милорд.
– Очистить эту область на двести ярдов во все стороны.
Ещё один короткий взгляд, ещё одна доза предостережения:
– Я не уверен, что это настолько необходимо...
– Это твой корабль, хиромант-капитан, но я приказываю как лорд-командующий и регент Империума Человека. Делай, как я говорю.
– С радостью, милорд. – Бажири поклонился. – Но я должен остаться, чтобы открыть палату.
– После этого ты тоже уйдёшь, – сказал Жиллиман.
– Да, да, как прикажете.
Бажири подошёл к шкафчику, где его ждал защитный костюм из мягкого пластека. Он был опытен в его использовании и быстро надел костюм. Жиллиман встал у двери.
Бажири застегнул застёжки:
– Милорд, я посоветовал бы вам надеть шлем. У него много болезней, и я не знаю, будете ли вы невосприимчивы.
– Мне не понадобится шлем, – сказал Жиллиман и повернулся лицом ко входу. – Открой дверь.
Бажири прикрепил дыхательные трубки и надул костюм.
– Очень хорошо, – сказал он.
Первое, что поразило Жиллимана, был запах. В помещении царила тошнотворная сладость, исходившая от отказывавших органов и разлагавшейся плоти. От него у Жиллимана заслезились глаза. Пот выступил на лбу, когда постчеловеческая биология настроилась на борьбу с инфекцией, и оборудование доспехов судьбы перешло в более высокое состояние активности.
Возможно, Бажири был прав, и в этой комнате было что-то, что могло повлиять на него, возможно, последний гамбит Мортариона. Его проницательный ум взвесил все эти возможности, но его это не беспокоило. Он не мог знать, что будет в безопасности, никакая теория не могла это подтвердить, но почему-то он верил в это.
Он подошёл к кровати, протискиваясь сквозь пластековую плёнку, не боясь заразиться.
Жрец смотрел в потолок, по-прежнему оставаясь неподвижным, если не считать вздымавшуюся и опускавшуюся грудь, но даже это было не его рук дело, потому что за него дышали машины. Когда он вдыхал и выдыхал, он делал это под щёлкающее шипение подключённого к груди лёгочного стимулятора.
– Милитант-апостол?
Матьё не пошевелился.
– Матьё, – тихо сказал Жиллиман. Он проанализировал свои эмоции. Он ожидал гнева. Ожидал неохотного принятия; в конце концов, жрец сослужил великую службу. Недавно он испытал замешательство, и это была эмоция, которую он не любил. Но, видя жреца таким, охваченным дюжиной различных болезней одновременно, больше всего он чувствовал жалость.
Корки в уголках глаз Матьё приподнялись. Его лицо дрогнуло. Совсем немного он повернул голову в сторону примарха. Потребовалось мгновение, чтобы выражение его лица прояснилось, а глаза сфокусировались.
– Милорд, это вы?
– Это я, – сказал Жиллиман, неуверенный, видел ли его Матьё.
– Да, да, регент, – произнёс Матьё, как будто это всё подтверждало. Его глаза закрылись и открылись, и он сглотнул, все действия выполнялись с ледяной медлительностью. – Вы пришли.
– Я слышал, ты хотел поговорить со мной. Я не мог отказать умирающему в последней просьбе.
– Но вы всё же подумали об этом, – сказал Матьё. Он улыбнулся. Кожа на его губах потрескалась и кровоточила.
– Я обсуждал вопрос…
– Вам не нужно объясняться, милорд. Нас коснулся Император, вас и меня. У нас мало выбора в наших действиях.
– Ты в это веришь.
– Я это знаю! – В него вошло немного энергии, и он пошевелил рукой, заключённой в трубки. – И вы тоже. Вы были свидетелем этого, Его силы. Вы видели свет.
– Должен тебя разочаровать. Я не верю, что мой создатель – бог, – сказал Жиллиман. – Он что-то... – Примарх замолчал. – Он нечто иное, если Он вообще что-то собой представляет. Вся эта вера и желание спасения – слепая надежда. Он нам не поможет. Он не может. Мы должны спасти себя сами.
– Какая досада, – сказал Матьё. Его голос казался вокс-призраком на ненадёжной частоте, то появляясь, то исчезая из слышимости. – Всё было бы намного проще, если бы вы верили. Возможно, вы не можете. В любом случае не думаю, что это ваша вина. – Он вздохнул и, казалось, ушёл в себя, как будто каждый вдох истощал его. – Вы должны внимательно выслушать меня. Ваш отец поддерживает меня, но Его сила нужна в другом месте.
– Тогда говори, милитант-апостол, я слушаю.
– Это моя последняя проповедь, и это самая прекрасная новость из всех. Император просыпается, милорд, – улыбнулся Матьё. – Он пробуждается ото сна после долгих тысячелетий. Армии верных следуют за Ним, они возносят Его, они наделяют Его силой.
У Жиллимана было своё мнение на этот счёт, но сейчас было не время озвучивать его.
– Как?
– Это варп, милорд, – прохрипел Матьё. – Враг совершил величайшую ошибку, открыв Разлом. Это может обречь Империум на гибель, но также может спасти его. Разлом наполнил Императора силой. Энергия эмпиреев насыщает вселенную, возвышая человечество, даруя силу самому слабому псайкеру.
– Рост психической заболеваемости по всему Империуму. Вот о чём ты говоришь.
Матьё едва заметно кивнул. От этого движения лопнули гнойнички на его шее, из которых засочилась прозрачная жидкость:
– Да. Ваш отец – величайший псайкер из всех. Как это могло не затронуть Его?
– Тогда почему Он не сойдёт со Своего Трона? Если Он способен действовать, почему я должен делать за Него Его работу?
– Он не готов, вот почему, – ответил Матьё. – Пока нет. Вы должны помочь Ему.
– И как мне это сделать? – ровным голосом спросил Жиллиман.
– Я не могу ответить на этот вопрос. Это ваша задача. – Снова болезненный глоток. Матьё замолчал, прежде чем заговорить снова. Его слова были драгоценной валютой, и она быстро заканчивалась. – Он потратил тысячелетия на то, чтобы расставить фигуры таким образом, чтобы вы могли вернуться, милорд. Вы – Его единственная надежда. Вы – единственная надежда человечества. – На его лице отразилась боль. – Мы все должны сыграть свою роль. Ваша ещё впереди. Моя закончена.
Он закрыл глаза, и его следующие слова были ещё тише:
– Возрадуйтесь, Робаут Жиллиман, и вознесите хвалу. – Голова Матьё ещё глубже зарылась в подушку, размазывая жидкость по пластековому покрытию. – Хвала Ему, Император пробуждается. Вы должны руководить Его возвращением. Вы вернулись. Он может вернуться.
– У тебя глупый оптимизм.
Матьё улыбнулся в последний раз:
– Вы отрицаете свидетельства вашего собственного опыта. Вы знаете, что это правда. Вы найдёте способ. Верьте в своего отца... и всё... будет хорошо.
Голова Матьё склонилась набок.
Жиллиман повернул его лицо к себе. Хотя улыбка осталась, дух исчез, и примарх подумал, что никогда ни у одного человека не видел такого глубокого выражения покоя.
Он чуть не ушёл, затем низко наклонился, чтобы прошептать трупу:
– Мой отец не бог. Это люди делают за Него Его работу, как я должен сейчас. Он использует людей. Он всегда использовал. – Жиллиман выпрямился и опустил бронированную руку, чтобы закрыть глаза мёртвого жреца.
– Спасибо тебе, Матьё, за твою службу Империуму. Я уверен, что когда расскажу твоему преемнику о том, что ты сделал, они провозгласят тебя святым, и я не стану их разубеждать.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]
