Урок во тьме / A Lesson in Darkness (аудиорассказ)

Перевод коллектива "Дети 41-го тысячелетия" Этот перевод был выполнен коллективом переводчиков "Дети 41-го тысячелетия". Их группа ВК находится здесь.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Урок во тьме / A Lesson in Darkness (аудиорассказ)
Автор	Йен Сент-Мартин / Ian St. Martin
Переводчик	Йорик
Редактор	Str0chan, Татьяна Суслова, Григорий Аквинский
Издательство	Black Library
Серия книг	Ересь Гора: Примархи / Horus Heresy: Primarchs
Входит в сборник	Повелители Терры / The Lords of Terra
Год издания	2017
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

— Начать запись.

— Повинуюсь.

— Доклад о приведении к Согласию мира Восемьдесят пять — Сорок, надиктован летописцем Ташиусом Галаном и передан в архивы военного совета Терры. Пиамен сверкал в пустоте, словно жемчужина. Его континенты покрывали тёмно-зелёные леса, окружали их огромные океаны, а над ними тянулись тонкие ленты облаков. Планета так походила на Терру, родину наших предков, какой она была в древности… И, как на Терре, люди жили и процветали здесь.

Но так было не всегда. После катаклизмов Долгой Ночи пиаменцы столетиями прозябали под игом злобных ксеносов. Наконец чужаки отступили пред гневом восставших людей, и в течение века планета вкушала покой, одинокая в ночи. Но безмятежность оказалась под угрозой, когда явились огромные корабли… Нет, это не вернулись ксеносы, намеренные вновь поработить мир. Звездолёты несли в себе таких же людей, как на Пиамене.

Мы прибыли как эмиссары Императора Человечества, вестники его мечты о сплочении всех людей в единый Империум. Она сулила прогресс, технологическую и культурную утопию, о которой местные не могли даже мечтать. Мы обещали им всё это в обмен на покорность. Но пиаменцы, помня о своей истории, о ярме рабства, сброшенном так недавно, отвергли наше предложение. Мы умоляли их передумать, предупреждая, что тех, кто откажется войти в разрастающуюся империю, в следующий раз посетят уже иные посланники. Но пиаменцы не могли и подумать о том, чтобы отдать свою судьбу в руки пришельцев, пусть даже и людей.

Они решили, что их мир останется свободным, и так продолжалось вплоть до того мгновения, когда на краю системы возникли орудия обещанного возмездия Императора.

Мы подвели пиаменцев. Мы не имели права посылать к ним нечто подобное…

— Нату пеннемора!

Триарии-пиаменцы с оружием в руках мчались по коридорам своего флагмана. Вражеская армада появилась в системе из ниоткуда, словно возникнув из самой пустоты. С того момента пиаменцы сражались и проигрывали.

— Волиас тодол! Анторис тодол! Креадо тодол! Халабу скилаветтис.

Корабли оборонительного флота гибли один за другим. Поступали доклады о жутких красноглазых гигантах, бесчинствующих на нижних палубах. Слыша их, триарии крепче сжимали оружие. Первые посланцы Империума предупреждали их о рыцарях, генетически сотворённых богах войны, а не о чудовищах.

Отделение остановилось на перекрёстке. Кишки солдат скрутило от страха, языки обожгло статическое электричество. Волосы на шеях и руках поднялись дыбом, уши заложило от резкой смены давления. Потом в конце коридора что-то сверкнуло и загремело, а бойцы повалились на палубу.

Отнимая руки от глаз, триарии кое-как поднимались на ноги и спешно занимали места в защитном построении. Они вглядывались во тьму, смаргивая пятна после-образов, пока вокруг их сапог клубился маслянистый дым. Из прохода, лишённого света, за ними наблюдало нечто, сливающееся с мраком наподобие тени, упавшей на поверхность нефти…

Загадочное создание медленно зашагало к солдатам. По его рукам, оканчивающимся серебристыми когтями-косами, пробежали разряды молний, осветившие нечеловечески высокий силуэт. Вспышки озарили исхудалое лицо, скрытое за немытыми тёмными волосами, в ухмыляющемся рту блеснули остро заточенные зубы.

— Вим пассак!

Существо по-прежнему неторопливо подходило к триариям. Снаряды, с лязгом вырывавшиеся из кинетических картечниц и громоздких копьемётов, при попаданиях лишь обдирали краску с гудящей брони. Враг даже не сбился с шага.

Через считаные секунды в живых остался лишь один боец, стоящий посреди растерзанных остатков его товарищей.

— Бота! — произнёс потрясённый триарий. Он упал на колени, выронив оружие.

Гигант не знал языка пиаменцев, но этого ему и не требовалось. Он всё понимал по глазам солдата.

— Бота! Бота!

Самое привычное слово в Галактике. Слово, которое великан считал неразрывно связанным со всеми людьми.

И из-за этого слова он до мозга костей ненавидел всё человечество.

«Пощады…»

— Я — Кёрз.

Полубог склонился над жертвой, глядя на неё холодными акульими глазами.

— К… Курц? — дрожа, с акцентом повторил за ним триарий.

В его глазах Кёрз заметил искорку надежды — такой, что гасла от взмахов его когтей. Конрад подал энергию на клинки, широко развёл их, и пиаменец распался на куски. Человек даже не успел закричать. На протяжении нескольких ударов сердца Кёрз смотрел, как кровь вскипает и испаряется с клинков, пока в его ноздри проникал знакомый аромат жжёной меди. Он шевельнулся, и один из наплечников издал тихое недовольное рычание. Конрад неуютно чувствовал себя под тяжёлыми, гудящими латами из керамита. Не потому, что он ощущал какое-то неудобство, — его раздражала сама необходимость надевать броню.

Примарх опустил взгляд на раскромсанные тела.

— Всю свою жизнь я не носил ничего, кроме лохмотьев и обносков, а убивал кусками металла и осколками стекла. Простая одежда и простые средства, но для моих целей они годились. Мне никогда не требовались никакие высокие технологии, чтобы уничтожать то, что окружало меня. И всё же я уступил уговорам, как уступал в столь многом после того, как меня нашли и забрали. Утверждают, что крайне полезно выстраивать своё обличье, что в самой природе твоего вида укоренился образ рыцаря в доспехах, — благородного защитника для друзей, грозного противника для врагов. Внешний облик! Как будто я не заставил целую планету умолкнуть, полагаясь на него. Как будто я не представлял, как добиться от людей согласия и покорности, опираясь на их восприятие меня. Эти истины известны мне на уровне инстинктов, как наверняка и задумывал мой создатель. Несомненно, Император знает, что таится в сердцах его детей, понимает, что́ мы такое и что мы сотворим в грядущие годы. Но, возможно, для него это неважно?

Внимание Конрада привлёк грохот сабатонов, но он не сдвинулся с места. Появилось отделение облачённых в полночь воинов, во тьме коридора вспыхнули турмалином их смотровые линзы. При виде примарха его легионеры сбились с шага, и теперь в их позах читалась внутренняя борьба. Повелителей Ночи охватило столь сильное желание преклонить колени перед отцом, что они едва двигались, шаркая керамитовыми подошвами. Впрочем, как только их офицер взглянул на воинов, они двинулись вперёд, разбивая по пути любые источники света, чтобы погрузить во тьму весь корабль.

Перед взором Конрада промелькнул образ этого капитана, Нивалуса, окружённого лужей крови на палубе, и его разум окутала калейдоскопическая пелена видений.

— Я вижу, как протяжно кричит ребёнок в тюремных катакомбах под землёй Терры. Теперь я вижу Нивалуса уже в легионе, чувствую его ликование. Его генного прародителя наконец отыскали. Больше никогда он не будет сражаться без примарха, чья кровь струится через его сердца. Нивалус говорит с родичами, гадая, каким же будет их примарх. Окажусь ли я решительным и несокрушимым, как Дорн? Или склонным к эзотеризму и мистике, как Алый Король? Или величественным, но сентиментальным, как Сангвиний?

— Мой господин…

Кёрз, сидевший на корточках, не выпрямился и не обернулся к капитану.

— Корабль зачищен, — продолжил тот. — Потери экипажа сведены к минимуму. Все системы в рабочем состоянии, как вы и приказали.

— Мостик наш?

— Да, повелитель.

Конрад поднялся под рычание запитанных сочленений и что-то бросил на палубу. Нивалус не различил, что именно.

— Зачистите корабль.

— Уже сделано, гос…

— Удостоверьтесь в этом, а потом встретьте меня на мостике, — перебил его примарх.

— Как пожелаете, мой господин.

Примарх исчез во тьме, а капитан, посмотрев вниз, увидел содранные лица триариев. Они взирали на легионера пустыми глазницами, а их обмякшие рты застыли в безмолвном стоне.

Капитан Нивалус подошёл к двум сержантам, охранявшим в темноте взрывозащитную дверь на мостик флагмана. Оба посмотрели на него из-за безликих забрал шлемов. На их полночно-чёрных доспехах виднелись только незначительные повреждения — царапины и задиры, разве что попортившие краску.

— Во время штурма обошлось почти без потерь — сказал один из сержантов.

— Я ожидал более упорного сопротивления. Всего сотня легионеров, чтобы взять корабль, охраняемый отборными воинами целой цивилизации… — произнёс Нивалус.

Воин издал пренебрежительный звук.

— Неважно, как обучены или оснащены смертные. Перед мощью легиона им долго не выстоять.

— Вот такой урок Великий крестовый поход преподаёт тысячам миров. Сегодня ночью, братья, его выучит и Пиамен.

Сержанты отсалютовали ему, ударив кулаками по нагрудникам, и дверь-диафрагма раскрылась.

Нивалус шагнул внутрь, но вместо мостика глазам его предстала скотобойня. Повсюду лежали трупы, а на поваленных пультах управления неустойчиво покачивались руки и ноги, лишённые владельцев. Под сводчатым потолком на цепях и разорванных силовых кабелях висели тела, в большинстве своём освежёванные. Капитан повидал достаточно смертей, чтобы понять по глазам людей — открытым и застывшим, словно у кукол, — что кожу с них содрали заживо.

На мостике флагмана перебили весь экипаж, кроме созданий, которые, как предположил Нивалус, заменяли пиаменцам сервиторов. Худые как жерди мужчины и женщины висели в стеклянных выемках, и тела их уродовали наросты из пульсирующих пси-кристаллов, обеспечивающие связь с внутренними системами корабля. При виде такой технологии, явно имеющей чуждое происхождение, Повелитель Ночи инстинктивно растянул губы в гримасе отвращения.

Так или иначе, никого из рабов не тронули, а сами они даже не осознавали, что вокруг них учинили побоище.

Смерть была давней знакомой Нивалуса, ветерана подавления Внорийского мятежа на Терре и десятков других войн, победу в которых добыли клинки Восьмого легиона. Применяя насилие, они всегда основывались на холодном расчёте. Повелители Ночи знали, что страх — это оружие, средство для достижения цели, и действовали им, как скальпелем. Здесь же произошло нечто совершенно иное.

Капитан снял шлем, и вонь резни хлынула в его ноздри. Запах оказался таким горячим и насыщенным, что жалил глаза. Сердца Нивалуса по-змеиному стиснуло какое-то странное чувство, ледяное и чистое, как серебро, однако он не понял, что это за эмоция. Его шлем лязгнул о палубу, а меч будто со вздохом выскользнул из ножен — но тут глаза капитана, с рождения смотревшие во тьму, отыскали его прародителя.

— Корабль называется «Грозовая скала». — Кёрз сидел на спинке трона управления звездолётом, сгорбившись, словно гаргулья. Примарх водил когтями, глядя, как капли крови орошают труп пожилого человека на сиденье. — Ты знал?

— Да, мой господин, из докладов тех итераторов, которых первыми отправили на эту планету.

— А я узнал, когда съел сердце его командира.

Облизнув губы, Конрад слегка толкнул тело, и оно свалилось с трона.

— «Грозовая скала», — повторил название Нивалус, глядя на труп капитана. — Они назвали флагман в честь битвы, принёсшей им независимость от подвида ксеносов-эльдар с особенно садистскими наклонностями.

— Свобода, за которую они заплатили кровью тысяч сердец. Я вот думаю, стали бы они возражать против такой жертвы, если бы знали, сколь мало лет покоя она принесёт, каким никчёмным окажется их будущее…

Кёрз поднялся и, двигаясь сверхъестественно тихо — слышалось только осиное жужжание его доспехов, — подошёл к одному из пультов.

— Что вы ищете, мой господин?

— Экипаж корабля — примерно двести семьдесят тысяч человек. Без учёта контингента сервиторов… остаются сто восемьдесят тысяч живых и дышащих созданий. — Вызвав каркасную гололит-модель флагмана, Конрад ловко провёл когтями по панели управления, выделив и увеличив ряд секций. — Вот главный ангар. Здесь и тут к нему примыкают комплексы грузовых трюмов. Уберите оттуда всё и снесите переборки. Нам потребуется много свободного места.

— Для чего, мой господин?

— Для экипажа… Соберите их всех, капитан. Всех до единого.

Сияние солнца пробивалось сквозь тонкие облака над кипящим жизнью Иррабастом, главным городом Пиамена. Когда же на улицах потемнело и загремели раскаты грома, то миллионы глаз обратились к небу. Люди увидели, что низкие облака приобрели оттенок тёмного янтаря.

Флагман «Грозовая скала» явился взорам горожан во всём своём величии. Вести о войне в небесах уже разошлись, так что каждый житель возносил молитвы за своих защитников, выступивших навстречу врагам, и за то, чтобы их планета сохранила свободу.

На борту корабля трубно взревели рога, звуковая волна раскачала деревья и разметала бумажки на широких проспектах. После битвы у Грозовой скалы, где сгинул последний из чужаков на пиаменской земле и люди сбросили их ярмо, такие же сигналы раздавались по всему миру. Этот победный мотив жил в сердце у всех обитателей планеты, и, услышав его вновь, они ликующе закричали. Под триумфальный зов улицы заполнились празднующими людьми. Они радовались, что захватчики изгнаны и что будущее мира по-прежнему в их руках…

А затем нечто рухнуло с небес.

На углу одной из улиц люди перестали веселиться и, повернув головы, увидели, как на перекрёстке собирается толпа их сограждан, кольцом окружившая место падения. Между ними лежало какое-то бесформенное месиво, размазанное по скалобетону. Один за другим люди умолкали. Всё чаще раздавались напуганные вопли, заглушая ликование, а непонятные предметы так и продолжали один за другим валиться с высоты.

Когда пиаменцы посмотрели вверх, их черты исказило смятение, переходящее в панику. Из «Грозовой скалы» выплывало розовато-красное облако, которое лавиной неслось вниз. Горожане разбегались, прячась от жуткого града. Одни объекты вреза́лись в дома, другие при падении расплющивали целые группы людей, не успевших отскочить. Какая-то женщина завопила, когда что-то раздавило крышу автокаба рядом с ней и перед её глазами возникла половина освежёванного лица.

Трупы… Целый дождь из тел…

Кёрз и Нивалус наблюдали по окулюсу «Грозовой скалы», как Иррабаст погружается в хаос. На латных перчатках капитана ещё не высохла кровь, густо покрывавшая доспехи до локтя. Он сделал то, что ему приказали, вот и всё.

Примарх не ошибся: чтобы исполнить его повеления, им потребовалось всё расчищенное место и даже больше. Им пришлось пробить в палубе ямы, чтобы сложить туда кожу некогда носивших её стенающих созданий, которых потом столкнули с корабля.

— Император… Он знал, что вы… Что мы здесь сделаем?

— Он же отправил меня…

Конрад на миг улыбнулся, показав зубы в кошмарном оскале синеватых губ. Повернувшись к Нивалусу, он посмотрел на капитана глазами, которые целиком почернели из-за расширившихся зрачков.

— И я тут не для того, чтобы дать им последний шанс. — Примарх зашагал по мостику. — Когда отец пришёл на Нострамо, когда вовлёк меня… во всё это… Он поручил моему брату Фулгриму поведать мне про Терру, про человечество, про великую мечту, воплощаемую в жизнь моим отцом. И знаешь, что я уяснил? — Кёрз поднял чью-то отсечённую голову и обвёл глазницы остриём когтя. — Что между людьми гораздо больше сходства, чем каких угодно различий, независимо от языка, культуры, истории. Любому человеку понятно одно общее для всех чувство… Страх… Страх глубоко укореняется в их маленьких звериных мозгах, делая их молчаливыми, податливыми, покорными. Ужас принесёт покой и порядок в царство моего отца. Мы скуём для человечества цепи из страха, такие прочные, что создать их из чего-то иного — безнадёжная задача.

Подойдя к одной из вокс-станций, Нивалус отбросил с разбитого пульта тело оператора.

— Из Иррабаста идут передачи и послания через астропатический хор, сигналы бедствия… — доложил он. — Можем их заглушить.

— Не надо.

— Всем, всем… «Эпсилон»… Код: «Эпсилон»… Вызываем срочную… Повторяю… Код: «Эпсилон»…

— Господин?

Кёрз смотрел на голову так внимательно, что казалось, будто он о чём-то разговаривает с ней.

— Не пресекать! Усилить сигнал с помощью этого корабля. Вели всему флоту делать то же самое. Надо обеспечить громкую и отчётливую трансляцию. Пиаменцы хотят, чтобы их братские миры узнали, что с ними происходит. Я тоже.

Внизу по всему городу бесшумно вспыхивали огоньки разгорающихся пожаров. Порядку пришёл конец, его сокрушил град из трупов, население поглотило неистовое безумие и анархия. Иррабаст рвал себя на куски, хотя ещё ни один воин Империума не ступил на его поверхность.

— Мои братья, мой отец… Они возводят себе памятники из камня и золота. Я же возведу памятник из плоти, из самого человечества.

— Но гражданское население…

— Они враги Императора и прогресса, капитан. Им предлагали выбор, и таковы последствия их решения.

Голова смялась в хватке Кёрза, и он отшвырнул её.

— Достаточно девяти секунд, чтобы обескровить тело. Сколько нужно, чтобы сломить цивилизацию? Мне предписано привести этот мир к Согласию, и ужас поможет решить задачу быстрее любого вторжения. А уже скоро врагов будут покорять одной лишь угрозой нашего появления.

Конрад жестом велел капитану встать рядом с ним.

При всём том, что творилось вокруг, Нивалус не мог отвести взгляда от примарха. Несмотря на его полубезумные речи, несмотря на всю чудовищность его деяний, отец обладал той красотой, которую, как осознавал капитан, ему по природе своей понять не суждено. Прекрасный жестокий ангел…

— Моя кровь течёт в твоих жилах. Ты чувствуешь её, знаешь, что я говорю правду.

Нивалус же взглянул на другую кровь, засыхающую на его руках.

— Мы всегда несли возмездие Императора, служили его палачами. Но это, сир… Это назовут не войной, а бойней.

— Два слова, но суть одна. Тебе стоит примириться с этим, капитан. Теперь ты в моём легионе. Так будут воевать Повелители Ночи. — Кёрз провёл когтем по наручу Нивалуса, собрав немного крови на острие. — В первый раз это показалось странным, не так ли? Не бойся, сын мой. Просто твои глаза озарил свет истинной природы Галактики. Им надо привыкнуть. Всё пройдёт.

Нивалус наконец отвёл взор от своих красных рук. Оба сердца гулко колотились в груди. Мышцы лица расслабились, плотно сжатые губы раскрылись, обнажая зубы. Он улыбался.

— Я предназначение этого легиона, его сущность, его истинное воплощение, — заключил Конрад.

— Значит… В итоге мы все станем такими же, как ты?

— Нет, не все… — Медленно обернувшись, Кёрз посмотрел на своего сына измученным взглядом. — Не ты.

Улыбка умерла на губах Нивалуса. Примарх снова отвернулся к пустоте, и словно развеялись некие чары, наведённые его глазами. Из носа Конрада капала кровь, из-за чего на гололите возникали алые завихрения.

— Этот крестовый поход — не великое начинание, Нивалус, но завершение. Истинный конец, который растянется навечно… — Затем Кёрз моргнул, и его взгляд вновь сфокусировался. — Скажи мне, сколько людей живёт в здешней столице?

— Согласно последней переписи — восемь целых три четвёртых миллиона, мой господин.

Кёрз окинул взором Пиамен. Он упивался видом города с миллионами врагов, задыхающихся от сотворённого им ужаса.

— Веди легион на поверхность, капитан, — приказал Конрад. — Собери их! Всех до единого!