Урок о железе / A Lesson in Iron (рассказ)

Перевод коллектива "Дети 41-го тысячелетия" Этот перевод был выполнен коллективом переводчиков "Дети 41-го тысячелетия". Их группа ВК находится здесь.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Урок о железе / A Lesson in Iron (рассказ)
Автор	Дэвид Гаймер / David Guymer
Переводчик	Ulf Voss
Редактор	Str0chan, Татьяна Суслова, Григорий Аквинский
Издательство	Black Library
Серия книг	Ересь Гора: Примархи / Horus Heresy: The Primarchs
Год издания	2017
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Орочий убойный крузер сильно тряхнуло, и он, теряя множество кусков кое-как собранной надстройки, устремился к уродливому нарыву горизонта событий.

Аномальный регион, смазанное пятно изувеченной реальности, достигал миллиона километров в поперечнике, но чудовищные внутренние силы сжали его в частичку от этого размера по высоте, а его глубину ауспик невозможным образом определял как нулевую. Там обрывались зоны восприятия сенсоров. Вселенная в данной точке прекращала существовать. В растущем Империуме насчитывалось всего полдюжины известных варп-разломов, а если учесть, что речь шла о территории с десятью миллиардами звёзд, то такие феномены встречались примерно в миллион раз реже, чем чёрные дыры. Действующий эдикт Навис Нобилите и терранских академий ВКФ предписывал обходить подобные объекты стороной. Если не верить горстке сомнительных рассказов вольных торговцев, никто ещё не осмеливался так близко подойти к ним.

Эсминец «Стронциевая волна», относящийся к типу «Яд», прекратил преследование почти сразу же, как его пустотные щиты забурлили от эфирных искажений.

Убойный крузер безоглядно нырнул вслед за двумя такими же массивными хлам-кораблями, которые уже растворялись в искривлённой реальности внутри ока аномалии. Блоки его сопел раскалились, а примитивные щиты содрогались под чудовищным натиском.

Орки бежали не от «Стронциевой волны».

За их кормой затмил пустоту «Железный кулак». Линкор типа «Глориана». Самый технологичный боевой корабль, спущенный с верфей Луны после окончания Долгой Ночи.

Флагман Горгона.

Он нередко действовал с сопровождением из одного корабля, ведь Феррус Манус понимал войну и её орудия так, как никогда не разберутся в ней волки Русса и Хоруса. «Железный кулак», уникальный боевой корабль в недавно сформированном 52-м экспедиционном флоте под началом вновь обретённого примарха, обладал достаточной огневой мощью для победы над этим врагом без поддержки.

Так его возможности использовались эффективно.

Примарх сидел на троне из чёрного железа и базальта со склонов Карааши, следя за мерцанием и вспышками на экране главного окулюса мостика. Это металлические обломки, отвалившиеся от убойного крузера, сгорали на навигационных щитах или разлетались под яростным огнём установок точечной защиты. Тело Ферруса, грозного могучего гиганта, будто высеченного из камня, покрывали толстые пластины чернёного керамита и тяжёлая кольчуга. Пока он наблюдал за пиротехническим представлением, его глаза поблёскивали, как пустые серебряные сосуды.

— Ближе подходить точно не стоит, — произнёс Харик Морн, ветеран-сержант Первого ордена клана Аверниев, глядя на испещрённый пятнами экран окулюса с таким видом, будто съел что-то кислое.

— Похоже, орки мыслят, что справятся, — заметил Габриэль Сантар, стоявший по левую руку от трона Ферруса, и усмехнулся загорелому старику-терранцу.

Геносемя их примарха не особенно щедро одаряло красотой, а весёлостью — ещё меньше, и никто в легионе не олицетворял отсутствие подобных черт так, как сержант Габриэль Сантар. Его улыбка напоминала тектонический разлом.

Какое-то время назад первый капитан Железных Рук, которого Манус унаследовал от Амадея Дюкейна и эпохи Буреносцев, погиб в бою со свирепыми чужаками, и его мантию предстояло унаследовать либо Морну, либо Сантару. Они оба знали об этом, но Феррус не спешил принимать решение.

Каждый из них должен показать себя достойным чина, зная, что есть другой, готовый занять почётный пост в случае неудачи соперника.

— Известные мыслители эти орки, — сухо проговорил Морн, скрестив руки поверх древнего нагрудника замысловатой конструкции. — Нет такого края, с которого бы они не прыгнули. Хочешь последовать за ними… туда?

Он движением головы показал на окулюс.

В любом из детей Ферруса обитал бес: независимые, склонные к поспешным действиям, они шли на поводу у своих эмоций и гордыни. Такой недостаток сильнее всего проявлялся у медузийцев вроде Сантара, но они старались обуздывать это пламя той же беспристрастностью и логикой, которым Манус научился в их суровом родном мире.

Когда ведущий орочий крейсер исчез в разломе, по экрану окулюса растеклись пятна цветов параллельного спектра. Смертные члены экипажа испуганно охнули, отворачиваясь от выпотрошенной радуги, излучаемой горизонтом событий. Даже Сантар выпятил нижнюю губу.

Свет экрана отразился от глаз Ферруса, непроницаемых, как зеркала.

— Внимание! — прочирикал Ксанф.

Сгорбленный представитель Механикума в 52-м флоте, носивший потрёпанный алый плащ, стоял за специально модифицированным пультом управления, опираясь на стальной посох с медной отделкой. Пальцами, покрытыми металлической чешуёй, он сжимал сводный экран авгуров. Из разрезов в его одеяниях вылетело дрожащее скопление рук-манипуляторов, которые набросились на тактильные устройства контроля, а сам адепт повернулся к Феррусу и его легионерам.

— У меня нет данных для прогнозирования условий внутри варп-аномалии, — сообщил он.

— Значит, мы станем первопроходцами, — заявил примарх.

— Господа!

Смертный командир линкора Лаэрик, коренастый мужчина за тридцать, уже лишился части волос. Из-за искажённых изображений в окулюсе пот на его залысинах переливался пурпурным и зелёным цветами, как маслянистая плёнка на воде. Он стискивал защитный поручень, окружавший пять неодинаковых созданий на командной платформе мостика, и его глаза полнились ужасом.

Но Манус не ведал ужаса. Примарха не страшили ни смерть, ни неудача.

Он боялся лишь того, что его превзойдут.

— Провести ликвидацию империи Ржави поручили нам. Даже если Серафинское наступление проводилось до того, как командование перешло ко мне, я не допущу, чтобы самую известную победу моего легиона омрачило наличие выживших. За ними, капитан. Полный вперёд!

Перед носом «Железного кулака» пылали растворяющиеся завитки энергии. От их сине-розового сияния навигационные щиты корабля вспыхивали так, словно он стремительно погружался в атмосферу ещё не материализовавшегося мира. По внутренним комм-сетям проносились зловещие обертоны, и из динамиков звездолёта раздавалось исковерканное смешение звуков — просьбы о пощаде, крики боли, умоляющий шёпот знакомых голосов. Резонансный эффект от пустотных заслонов. Своего рода атака извне. Но Феррус привык к территориям, способным убивать, и это инстинктивное понимание он вложил в конструкцию своего флагмана.

Примарх задумался, не сообщить ли Лаэрику и его подчинённым о происхождении шума, но решил, что не сто́ит.

На Медузе он сражался с исполинскими стихийными сущностями, обитавшими внутри гор, общался с древними духами, которые говорили посредством извержений магмы и землетрясений, помогал одному из железных отцов в обряде экзорцизма рассвирепевшей машины. И он знал, что «Истина» Императора — полезная ложь.

Пусть смертные пугаются.

Пусть встретят свои кошмары лицом к лицу, выдержат и станут сильнее, — или же сломаются, и тогда коллектив, из которого их изгонят, окрепнет, ибо в легионе Ферруса нет места для слабых духом.

— Авгурный обзор внутреннего пространства, — приказал Манус. — Сейчас же.

— Есть, господин, — ответил Лаэрик.

Крепко сжимая дребезжащий поручень, он выкрикнул распоряжения своим младшим офицерам.

— Колоссальный уровень искажения сигнала, — невозмутимо сообщил минуту спустя Ксанф, напрямую подключённый к раздражительному духу линкора. — Ложные отклики. Сенсорное эхо. Эффект усиливается по мере удаления от «Железного кулака», но эту закономерность невозможно описать ни одной математической функцией. Интересно.

Лаэрик, который по-прежнему держался за поручень обеими руками, получил доклады подчинённых и передал их примарху:

— Надёжный радиус работы наших авгуров в лучшем случае составляет несколько сотен метров.

— Орки где-то здесь, — нахмурился Сантар.

— Может, нам выглянуть в окошко? — предложил Морн.

— Вот ты и попробуй.

— Я программирую авгуры на сканирование траектории частиц из орочьих… — Адепт Механикума ненадолго умолк, подбирая подходящий термин. Его мыслительный процесс сопровождался звуком, похожим на тиканье часов. — …Двигателей. Они и мы вошли сюда по идентичному вектору. Выбросы из их двигателей должны быть заметны.

— И? — спросил Феррус.

— Идёт прокладка курса.

Примарх фыркнул.

— Хотя бы оружие функционирует?

— Лэнсы на полном заряде, повелитель. — Лаэрик считал данные с прерывисто светящегося экрана. — Макро-батареи заряжены и готовы. Прицельные матрицы… Ну, они включены, повелитель. Когда придёт время, увидим, насколько хорошо они работают.

Губы Ферруса едва заметно изогнулись в намёке на улыбку. Если он чем-то и восхищался, то прямотой.

— По крайней мере, мы знаем, что щиты действуют, — добавил Морн, нахмурившись, когда по комм-устройствам мостика пронёсся очередной визг помех.

— Контакты!

Женщина, крикнувшая из ячеек сенсориума, не соблюдала субординацию, но Манус и не требовал подобных формальностей. Он признательно кивнул, демонстрируя мостику железную невозмутимость. Примарх не обратил внимания на то, как загрохотали его сердца, и подавил желание стукнуть кулаком по подлокотнику, что Хорус и Русс, несомненно, позволили бы себе, окажись они на месте Ферруса.

— Дать реальное изображение. Сейчас же.

— Есть, господин. Выполняем.

— Скопления масс, — продолжила та женщина, перекрывая голоса других офицеров. Авгурные данные слетали с её губ в тот же миг, как поступали на экраны перед ней. — Две тысячи километров слева по носу. Примерно. Дистанция… переменчива. Общая масса эквивалентна четырём капитальным звездолётам ксеносов.

— Четырём? — Феррус посмотрел на неё, сдвинув брови. — Мы преследовали только три.

Женщина побледнела под прямым взором примарха.

— Возможно, четвёртый корабль уже был в аномалии?

— Они не бегут от нас, — сказал Морн. Он перевёл глаза с Мануса на Сантара, подчёркнуто задержался на нём, а затем оглядел Лаэрика и смертных. — Они заманивают нас в ловушку.

— «Железный кулак» одолеет и четыре орочьих крейсера, — произнёс Габриэль.

Лаэрик кивнул. Он явно испытывал сомнения, но оставил их при себе.

— А что, если за пределами нашей дальности обнаружения есть ещё? Мы всего-то в дюжине световых лет от прежней империи Крывой Клишни. Если выжившие оттуда начали обустраиваться здесь…

— Почти невозможно, — перебил Ксанф.

— Если они начали обустраиваться внутри этой аномалии, — повторил Морн с нажимом, — если они адаптировали свои системы к её воздействию…

Феррус прервал терранца, подняв металлический палец. Манус приветствовал рассуждения воина, но, приняв решение, уже не менял его.

— Настолько же вероятно, что данные по массе такие же «переменчивые».

Сантар согласно заворчал.

— Реальное изображение настроено, — объявил Ксанф, тем самым положив конец дискуссии. Все повернулись к окулюсу.

Большой овальный экран терзали помехи, не поддающиеся дешифровке энергетические характеристики, которые при наблюдении за ними приобретали конкретные очертания, будто картины, видимые человеком в облаках. Если, конечно, бывают такие моральные уроды, которые не воображают ничего, кроме жутких гримас и загребущих рук. Благодаря усердным трудам Ксанфа и усилиям экипажа удалось сгладить большую часть аудиопотока, поэтому всплески белого шума раздавались лишь изредка, пока в фокус вплывало скопление из четырёх кораблей капитального класса, дрейфующих в буре цвета стихий…

…Точнее, их обломков, разбросанных на несколько тысяч километров по измученному космосу.

— Ну, что я говорил? — пробормотал Морн. — Край, прыжок…

— Что произошло? — спросил Феррус у всего мостика.

— Анализируем, — ответил Ксанф.

Лаэрик перегнулся через изогнутый поручень, который толкал его в живот, сотрясаясь под воздействием сдвигающих сил, что деформировали корпус флагмана. С главной палубы под ним группа отмеченных наградами младших офицеров что-то настойчиво зашептала командиру. Феррус не разобрал, что они говорят, но услышал, как Лаэрик гневно велел им разойтись и дошёл до того, что замахнулся на молодого лейтенанта, который не торопился идти на свой пост.

— Проблемы, капитан? — уточнил примарх.

— Никак нет, повелитель. Еще один сенсорный «призрак».

— Это мне решать.

Командир корабля нервно откашлялся, явно жалея, что поспешил распустить подчинённых.

— Мои люди уверены, что это те самые корабли, за которыми мы последовали в аномалию, но данные термического распада и анализ вещества указывают, что с момента их гибели прошли многие годы. Десятилетия.

— Невозможно, — отрезал Ксанф.

— Повелитель… — Сантар указывал на тёмное пятно на очищенном участке экрана окулюса.

Корабль.

Его нос, подобный тарану, склонялся под лёгкими касаниями эфемерного пламени, а дорсальный хребет выглядел так, словно его грубо разодрали напополам. Чудовищно толстую броню корпуса покрывали выбоины, будто поверхность астероида. На менее доступных для атак участках — между бронеплитами, под башнями макробатарей, — сохранилось немного полос чёрной краски, стёршейся в других местах. На боковой части носовой цитадели едва виднелся почти полностью стёртый силуэт аквилы.

Ударный крейсер Легионес Астартес.

— Один из моих, — проронил Феррус.

— Невозможно, — повторил Ксанф.

— Определённо невозможно, господин, — сказал Лаэрик. Как ни поразительно, присутствие брошенного имперского звездолёта встревожило его даже больше, чем проникновение в разлом. — Мне известен каждый корабль в Пятьдесят второй экспедиции.

— У меня есть и другие дети. Те, что по-прежнему сражаются под началом Императора в Первом экспедиционном флоте. А может, этот из Восемнадцатого или Тридцать третьего?

— Нет, повелитель! — Лаэрик удержался от слов, о которых позже бы пожалел. Он потёр затылок. — Я даже не уверен, что узнаю́ тип корабля.

Феррус снова обратил взор серебристых глаз к окулюсу. Тем временем покинутый звездолёт вырос в размерах: «Железный кулак» приблизился к нему достаточно близко, чтобы стало видно, как обломки орочьих крузеров беззвучно отскакивают от его разбитого остова, а по обшивке кружат языки неестественного пламени. Оно загоралось само по себе, хотя в аномалии царил вакуум.

— Подготовить абордажные партии и мой штурмовой корабль. Сантар, Морн, Ксанф — вы отправитесь со мной.

Корабль являл собой загадку. Вызов.

А Феррус никогда не отступал перед вызовом.

Аркал Метрициан постучал по своему шлему, по той угловатой секции из спаянной пластали и микрозаклёпок, где размещалась вокс-антенна доспеха. Убогое поведение. В каких только кампаниях он не побывал, — Африкейской, Ионической, на Ржави, — и во всех дрался, не полагаясь на преимущества брони типа II. Как же быстро попадаешь в зависимость от них…

Просто убого.

— С сержантом Боросом по-прежнему нет связи?

Худое лицо Руугала казалось белым в свете фонаря Метрициана. Зрачки тёмных глаз сужены в булавочные головки, над носом и ртом закреплена дыхательная маска из пластека. Воин носил открытый шлем, похожий на фрагмент глянцевитого чёрного панциря, но при этом оснащённый системами слежения и воксом ближнего действия, чему позавидовали бы те легионеры, которые сталкивались на полях битв с периодическими сбоями связи в силовых доспехах типа I.

— Рано переживать, парень. Во время Ооранийского бунта я со своим отделением целых три дня обходился без вокс-передач.

Руугал нахмурился, совсем не вдохновлённый очередной историей из Объединительных войн в окрестностях Сола. Повернувшись, плавно зашагал от взорванного люка вперёд по неосвещённому коридору.

Металл скрипел под нагрузкой, отзываясь и шагам скаутов, и столкновениям с фрагментами орочьих кораблей, и даже едва заметным колебаниям гравитации, вызванным «Железным кулаком», что пытался удержаться на якоре посреди шторма. Корпус стонал.

Метрициан вдруг осознал нечто странное: в отличие от флагмана примарха, этому безжизненному остову не требовалось так упорно бороться, чтобы сохранять неподвижность.

Переборки окрасились пятнами света — на них упали лучи люменов, прикреплённых к ложам дробопушек и автовинтовок других разведчиков. Как только темнота ушла, голый металл заблестел наподобие серебра, и Аркал подавил дрожь.

Отсеки корабля, хотя и открытые пустоте, но всё-таки защищённые от наихудших воздействий разлома лабиринтом внутренних коридоров и проходов, выглядели именно так, как и следовало помещениям на погибшем звездолёте. В люках находились ниши с инструментами для техобслуживания. Имелись предупредительные надписи на имперском готике, а также атмосферные костюмы для смертных, висящие в застеклённых шкафчиках. Один из них оказался открытым. Чёрная ткань внутри сверкнула отражённым светом, когда по ней пробежался луч нашлемного фонаря Метрициана.

Всё знакомое, однако же… другое.

Из неблизких залов кренящегося корабля донёсся лязг: что-то металлическое било по палубному покрытию. Шесть лучей люменов тут же сошлись в дальнем конце коридора. Они подрагивали. По вокс-каналу отделения раздавались звуки тяжёлого дыхания.

Крайне убого.

— Наверняка Лагетар, — проворчал Метрициан. — Двумя палубами ниже.

Напряжение спало. Скауты ослабили хватку на ложах и, вразнобой опустив оружие, со стуком прижали к нагрудникам приклады. Лучи света рассыпались, словно в поисках укрытия.

Салаги и старики: вот кого примарх всегда бросал в бой впереди всех. Испытать первых. Очистить ряды последних. Аркал не мог жаловаться. Вероятно, он бы поступал так же.

— Может, там ещё остались живые орки? — прошептал Руугал.

— Никаких шансов, — сказал Метрициан. Затем, в герметичном уединении своего шлема типа II, он проговорил: — Ответь мне, Борос. Во имя Императора, ответь.

Шерик Боррган, выставив перед собой короткий ствол боевого дробовика, ринулся во второй насосный отсек в ту же секунду, как Хемтаал взломал дверь. Луч люмена заскользил по каким-то стальным корпусам и крышкам вентиляционных отверстий, будто рикошетя от них. Все поверхности блестели от смазки, словно их обработали в этот самый день. Нет, в этот самый час… Установленные у стен огромные поршни предназначались для циркуляции воздуха по палубе, но сейчас они застыли в тишине. Их огромные меха-сильфоны пустовали.

— Сержант? — крикнул Шерик, углубляясь в пещеру из косного железа.

Стрельба, услышанная им ранее, определённо звучала в этом отсеке, но тут никого не оказалось. Ни следа сержанта скаутов. Ни следа орков.

Оклик Борргана разносился эхом через бреши в металле, пока он вручную настраивал частоты вокс-модуля на шлеме. Ничего, только негромко хихикают помехи.

Он жестом велел остальным бойцам отделения рассредоточиться.

— Сержант Борос?

Услышав резкий скрип и треск металла, Шерик быстро повернулся, вскинув дробовик на высоту шеи. Левая переборка искривилась — по ней пронеслась волна деформации. Хемтаал что-то предостерегающе закричал. Сталь выгнулась, лопнула, из смятого участка вылетели крепежи, и Боррган, что-то выкрикнув, втиснулся в ненадёжное укрытие за обшивкой поршня. Один болт, с глухим стуком попавший в наруч, оставил сочный кровоподтёк на бицепсе. Другой угодил в незащищённую глотку.

Булькая горлом, скаут зашарил пальцами в поисках болта, чувствуя, как между ними брызжет кровь. В голове мелькала мысль о том, чтобы вытащить его. Шерик нащупал крепёж, но никак не мог схватить — скользкие от крови пальцы то и дело соскальзывали. Однако же он ещё дышал. По-прежнему дышал. И он был космодесантником Железного Десятого, а значит, выбрался бы и из худшей переделки.

Преодолевая боль, Боррган вылез из укрытия, направил дробовик на переборку и попробовал сосредоточиться.

Там что-то есть. Точное определение дать сложно. Некие коронные разряды в металле.

Из раны на шее пошли пузыри, когда он попытался заговорить:

— Что… во имя Долгой Ночи?..

Крик со стороны входа в отсек воззвал к его вниманию. Хемтаал. Последовали выстрелы, резкий глухой перестук автоматического огня, потом зашумел огнемёт Зэгерра.

Неуклюже повернувшись, Шерик увидел, как что-то разрезало Йерека пополам от левого плеча к правому бедру. Его тело как будто опорожнили: улучшенные постчеловеческие органы вывалились на палубу, словно кто-то перевернул помойное ведро, а затем безо всякой причины загорелись. Выпотрошенный скаут пылал розовым пламенем, источая маслянистый дым, от которого у Борргана даже под дыхательной маской начались рвотные позывы. Боль как ножом пронзала его горло.

Зэггер снова дал волю огнемёту, с рёвом распыляя по отсеку зажжённый прометий.

Пламя, окутавшее стены и поршни, нанесло чему-то вред, но небольшой. Издав ультразвуковой вопль беспримесной ярости, оно принялось терзать переборки новыми волнами воплощённого неистовства и разорвало в клочья хрупкую систему сильфонов. Тем не менее сержанту Салему Гектуру хватило места в проёме, чтобы вытянуть Зэгерра в коридор, а затем сунуть свой болт-пистолет в «пасть» сущности.

Само присутствие этого ветерана-терранца, огромного в своём силовом доспехе, отмеченном боевыми почестями, внушало трепет.

А грохот его болт-оружия оглушал.

Тварь оказалась смазанным пятном кошмарных очертаний: она словно бы стремительно меняла сюрреалистичные и невозможные обличья, взятые из какого-то бесконечного бестиария, не зная, какую форму выбрать, но Шерику почудилось, что он мельком увидел кое-что внутри твари. Скорее эмоцию, чем материю, однако в памяти скаута отпечатались длинные конечности, закрученные рога, тяжёлые когти. Впрочем, в таких пропорциях они не встречались ни у одного создания с естественными размерами, да и сами неузнаваемо преображались с каждым мгновением.

Очередь снарядов прошла сквозь тварь, не соприкоснувшись ни с чем, что имело бы массу, после чего болты взорвались в пылающей стене за спиной чудовища.

А вот оно могло прикасаться. Могло поднять космодесантника и убить его.

Что это за подвид ксенородцев?

Сержант Гектур решительно отложил подобные вопросы в сторону, и его цепной клинок с ужасающим визгом набрал полные обороты.

Ветеран рубил химерического фантома. Жужжащие адамантиевые зубья клинка вгрызались в металл вокруг него. Призрак отвечал атаками, словно подпитываясь яростью воина Железных Рук: из разрежённой атмосферы материализовались когти, которые рассекали доспех сержанта, с особым удовольствием кромсая триумфальные лавровые венки и пергаменты с клятвами, прикреплённые к латам. Из пронзённых сочленений со свистом вырывался воздух, а из пробитого доспеха — пузыри жидкого герметика.

Зарычав, Шерик направил дробовик в сторону схватки. Оружие стало скользким от крови, как и руки скаута до локтей. Выдавив рык, он решил, что силовой доспех Гектура должен выдержать его картечь, ведь воины много раз практиковали подобную тактику ближнего боя. Боррган выстрелил.

Картечь просвистела сквозь эфирного зверя так же, как рука проходит сквозь густой туман. Передёрнув затвор, легионер выбросил пустую гильзу из патронника, снова вскинул оружие и выстрелил. Существо испустило визг, который скаут скорее ощутил в сердце и животе, чем воспринял ушами и обработал мозгом. Шерик второй раз передёрнул затвор, но чужак уже начал рассеиваться. После себя он оставил въевшиеся следы гнева и кровожадный вой цепного меча Гектура.

Точно не орк.

Как оружие и физические улучшения, доступные Легионес Астартес, помогут им против чужака, которого нельзя коснуться?

— Сзади тебя!

Услышав голос сержанта Бороса, скаут сбросил оцепенение.

Развернувшись, Шерик в тот же миг резко охнул. Что-то пробило его нагрудный панцирь, рёбра, разрезало основное и вторичное сердца и вышло из брони над спиной. У скаута всё сильнее кружилась голова. Опустив глаза, он увидел, что его пронзило костяное копьё, с треском брызжущее энергией. Борргану стало холодно, будто в рану проникла пустота.

Воин ещё слышал рёв цепного меча Гектура, но тот стихал и менялся, превращаясь в рёв чего-то совершенно иного.

В узком отсеке-тамбуре, примыкающем к главному мостику, они нашли первые признаки экипажа.

Внутри поста управления из цементированной стали находился сервитор, размещённый под ореолом из проводов, большинство из которых вели к огромным дверям. Их створки преграждали путь к самому мостику. Феррус был знаком с такой системой управления, но никогда не видел, чтобы её так подчёркнуто конструировали в духе оккультизма. Подобное не встречалось даже в кабалистических технохрамах, которые упрямо не желали исчезать из кое-каких регионов Медузы, самых изолированных и отсталых.

Харик Морн запрокинул голову субъекта, подвергшегося лоботомии. Её иссушил вакуум, а из-за налёта изморози глаза, словно покрывшиеся катарактой, смотрели в потолок даже менее выразительно, чем обычно бывает у сервиторов. Терранец стал изучать киборга, чтобы выявить признаки жизни или причины смерти, а Сантар и остальные легионеры ветеранского отделения выступили вперёд, чтобы вручную открыть двери.

Глядя, как семеро легионеров в силовых доспехах испытывают на прочность замки тяжёлых громыхающих створок, Феррус прислушивался к докладам о боестолкновениях, которые нерегулярно поступали из вокса в шлеме. До сих пор примарх ничего особенного не видел, однако же его не покидало неприятное ощущение. Мануса как будто привели сюда. Играли с ним.

Сокрушитель Наковален — огромный боевой молот, выкованный братом Ферруса, — нагревался в хватке примарха, пока не раскалился докрасна, зашипев, словно мелта-горелка.

— Я полагал, что корабль покинут, а экипаж захвачен или убит, — произнёс Манус. — Каждый слышал истории о кораблях-призраках, дрейфующих в варпе.

— Мы ещё не видели настоящих членов экипажа, — заметил Морн.

— Но это-то здесь. — Феррус указал на мёртвого сервитора.

Терранец пожал плечами.

— Чтобы вести корабль, не хватит одного сервитора. Или сервиторов.

— Надеюсь, вы завершили ваше… обследование, сержант Морн, — вмешался адепт Ксанф. Выглядел он почти так же, как на борту «Железного кулака», если не считать гибкого пластекового шланга, который выходил из тени его капюшона, обвивал плечо и снова исчезал под складками облачения. — Если это действительно корабль Десятого Легиона, тогда мне удастся преодолеть кодовые барьеры сервитора и открыть двери мостика.

— Тогда действуй, — приказал Манус.

Сквозь слои рваных одеяний на груди магоса высунулся пучок мехадендритов, которые с хорошо слышным чмокающим звуком присосались к портам интерфейса на тленной оболочке сервитора. Тот непроизвольно дёрнулся, и Морн выругался, едва не вскинув оружие.

— Спонтанная реакция, — пояснил Ксанф. — Ответ на введение кода. Не тревожьтесь.

— Могли бы сказать до того, как начали, — проворчал Харик.

Подняв болтер, терранец прошёл к дверям, где присоединился к Сантару и его братьям из клана Аверниев. Одни воины пригибались в стойках для ведения огня, другие удобнее перехватывали силовые клинки.

Феррус заставил себя немного разжать пальцы, и теперь металл его рук лишь медленно кипел.

— Почему так долго?

— Либо коды незначительно отличаются от стандартных протоколов, либо командные алгоритмы сервитора со временем пришли в негодность. Возможно, работа займёт… Поправка: вводные данные приняты. Двери открываются.

Засовы отодвинулись с чередой глухих металлических звуков, начавшейся внизу и закончившейся вверху. Исполинские створки заскрежетали и разъехались.

Лучи прожекторных ламп на шлемах, наплечниках и под стволами болтеров пронзили царивший на мостике мрак. Сверкнули металлические плиты, мешанина потолочных трубопроводов, контуры массивной эмблемы техножрецов. На секунду даже Феррус затаил дыхание, но внутри их встретил лишь тончайший аромат, похожий на запах анодированной стали. Воины каким-то образом ощутили его, хотя носили герметично закрытые доспехи, а в отсеке полностью отсутствовала атмосфера.

Первыми вошли Сантар и Морн, самый молодой и самый старший. Взяв с собой по паре воинов, они направились — соответственно налево и направо — к ходовым мосткам, которые опоясывали главную командную платформу. За ними последовал Феррус в сопровождении двух оставшихся ветеранов клана Аверниев и торопливо семенившего Ксанфа. Примарх устремился прямо к узлу управления.

— Ещё сервиторы, — раздался вокс-рык Сантара. — Вы были правы, повелитель. Никаких следов экипажа или чего-то ещё.

— То же самое, — доложил Морн. — Но рунические надписи на переборках выполнены не на готике и не на каком-либо известном мне варианте медузийского.

— Лингва-технис, — тихо сказал Ксанф.

— Это же не боевой корабль Механикума, — возразил Манус.

— Верно.

Поднявшись на командную платформу, они нашли один ответ и сразу несколько вопросов.

Тот, кто находился там, явно принадлежал к легиону Железных Рук, что подтверждали обозначения Десятого и клана Раукаан на его броне. Но его жутко изуродовали — разобрали на части и сложили заново самым безыскусным способом, какой только можно вообразить. Базовые свойства его организма сохранились лишь ценой утраты совершенства, которое Император вложил в плоть сотворённых им детей. Увиденное напомнило Феррусу результаты трудов зеленокожих: крепкие, функциональные, уродливые. Из-за бесконтрольной восстановительной хирургии также пришлось убрать многие элементы доспеха, изначально носимого воином, а то, что осталось, имело необычайно вычурный облик. Пластины покрывала гравировка в виде незнакомых символов, причём конструкция лат не соответствовала ни одной модели брони Легионес Астартес.

— Я проведу экстраполяцию, если позволите, — пробормотал Ксанф. — Варп, как известно, преобразует пространство и даже время. Исходя из данного условия, возможно ли, что некий корабль Десятого Легиона оказался захвачен данной эфирной аномалией в какой-то неизвестный момент будущего, а впоследствии вернулся — за неимением более подходящего термина в области имметеорологии — «в сейчас»?

Манус взглянул на тело, изуродованное бионикой.

Отвратительное будущее.

— Не бывать такому, пока я жив.

По вокс-связи донёсся вопль. Обернувшись, Феррус увидел колоссальное ксеносущество, возникшее над Габриэлем Сантаром. Левая рука кричащего легионера уже исчезла, на пузырящемся керамите его наплечника остался явный след укуса. Тварь взревела, и в такт этому звуку задрожал весь корабль, как будто она служила не более чем вокс-динамиком для чего-то даже более крупного, обитающего ещё глубже в варпе.

Пополз запах жжёной электрики, достаточно сильный, чтобы воины ощутили его.

Вокс-каналы X легиона наполнились ответными криками. Внезапно загремела болтерная стрельба, покинутый мостик озарился дульными вспышками.

В блеске этих всполохов Манус увидел, что появляются новые ксенософормы. Выползая из толщи переборок, они вместе бежали вперёд, пылая розоватым пламенем, словно кто-то вытащил из-за внешнего корпуса частицы шторма и наделил их самостоятельностью, нужной им, чтобы резвиться и невнятно бормотать.

Морн изрешетил одно существо болтерными снарядами, но оно только колыхалось и насмешливо фыркало. Легионер словно стрелял в язык огня.

Сделав два гигантских шага с центральной платформы, Феррус бесследно уничтожил существо громоподобным ударом Сокрушителя Наковален, одновременно разбив квадратный метр палубы. Смех оборвался.

— Абсурдные формы жизни, — услышал примарх бормотание Ксанфа.

Между тем два ветерана, которым выпало оборонять их, встали в защитные стойки и начали методично кромсать мостик болтерными очередями.

На другой стороне платформы, слева от Ферруса, один из легионеров поднимал Сантара на ноги. Второй стрелял в постоянно меняющегося монстра, отгрызшего руку его сержанту. Отмахнувшись от помощи, Габриэль отключил магнитные ножны своего гладия и с рыком бросился на зверя.

Существо отпрянуло, терзаемое ударами клинка, тогда как болтерные снаряды, сопровождавшие атаку Сантара, лишь проходили насквозь.

Но какое-то чувство, от которого покалывало кожу, подсказывало Феррусу, что урон наносит не меч, а человек. Возможно, всё объяснялось неестественными условиями внутри разлома, но даже на расстоянии Манус буквально ощущал ураганную ярость Сантара. Она напоминала медузийский буран, и под натиском её беспощадной стужи гнусное отродье постепенно распадалось на куски.

А вот Морн просто утопал во врагах. Терранец чуть ли не пылал от неистовства, что притягивало к нему тварей, словно чары, наводящие на цель.

Следующее текучее создание Феррус сбил в прыжке. Лопнув, оно разлетелось водянистыми брызгами какого-то едкого вещества, которые светились, падая на примарха, и с шипением воспламенялись на его доспехе. Крепко сжав молот обеими руками, Манус издал оглушительный крик, звенящий металлом. Горгон был богом войны, рождённым сражаться, выпестованным для побед, и каждая сверхчеловеческая жила в нём напряглась в предвкушении боя. Но ради чего? Сантар преподал им убедительный урок о железе.

Хотя пылкость служила оружием для всех, кто принял кровь Горгона, в полезный инструмент её превращали только логика и разум.

— Это Феррус Манус, — заговорил он, открыв частоту Десятого, доступную каждому легионеру на борту проклятого брошенного звездолёта, а также на «Железном кулаке». — Отходим с боем к штурмовым катерам.

— Нет! — тяжело дыша, прорычал Морн, который нападал на круговорот алчущих ксеносов с болтером и силовым топором. — Мы на… корабле… легиона. Я не… брошу его… в руках этих… тварей.

— Данный корабль разрушен, — ответил примарх, оставаясь на общей частоте, чтобы его слышали все. — К чёрту честь.

Ксанф, не менее чем на треть уступавший в росте громадному примарху, поднял взгляд, из-за чего с головы адепта сполз капюшон. На миг обнажились металлические пластины и сокрытые внутри извивающиеся механизмы.

— Дело не в чести, господин примарх. Обратитесь к логике. Подумайте о технологическом прогрессе, который может даровать корабль из будущего, отстоящего от нас на две, три, четыре тысячи сидерических лет. Подумайте, какие катастрофы можно предотвратить, если узнать о них заранее.

Двое ветеранов, создавая перекрёстным огнём зону относительной безопасности, сопроводили адепта и примарха к взрывозащитным дверям. Сантар, пробившись к Морну, практически вытащил его из боя, пока их братья продолжали стрелять. Если Манус и мог чему-то научить своих детей, то лишь тому, что поражение ничего не значит, если ты извлёк из него уроки.

По крайней мере, сегодня Феррус понял, кто станет его новым первым капитаном.

Примарх в последний раз взглянул на жалкие останки легионера Железных Рук на командной платформе.

— Что бы это будущее ни сулило, магос, я не желаю иметь с ним ничего общего.