827
правок
Изменения
Нет описания правки
''Тридцать шестой день''
'''ДАРГРАВИЙ'''.
5-й день. Посмертно удостоен благодарности за защиту заправочного комплекса Торшев.
Геносемя: '''Возвращено'''.
'''ФАРУС'''.
7-й день. Найден на перекрёстке Курул, окружённый не менее двенадцатью убитыми врагами.
Геносемя: '''Возвращено'''.
'''ТАЛИАР'''.
10-й день. Пропал при взрыве нефтехимикатов на станции "Белая звезда".
Геносемя: '''Не найдено/не возвращено.'''
'''КОРИТ'''.
10-й день. Пропал при взрыве нефтехимикатов на станции "Белая звезда".
Геносемя: '''Не найдено/не возвращено'''.
'''ТОРАВАН'''.
10-й день. Пропал при взрыве нефтехимикатов на станции "Белая звезда".
Геносемя: '''Не найдено/не возвращено.'''
'''АМАРДЕС'''.
11-й день. Не смог выжить после ожога 83% поверхности кожи во время взрыва на станции "Белая звезда". Дарована Милость Императора.
Геносемя: '''Уничтожено/не возвращено.'''
'''ХАЛРИК'''.
13-й день. Очевидцы из 101-го Стального легиона повествуют о впечатляющем проявлении храбрости и героизма перед огромным численным превосходством врага. Посмертно награждён ”Печатью за отвагу” крестового похода за сплочение побежавших гвардейцев у Грузового моста тридцать.
Геносемя: '''Возвращено'''.
'''АНГРАД'''.
18-й день. Собственноручно подбил пять вражеских танков при защите вокзала Амалас. Предательски повержен врагами и погиб под гусеницами танка.
Геносемя: '''Уничтожено/не возвращено.'''
'''ВОРЕНТАР'''.
18-й день. Сражался при защите вокзала Амалас.
Геносемя: '''Возвращено'''.
'''ЭРИАС'''.
18-й день. Сражался при защите вокзала Амалас.
Геносемя: '''Возвращено'''.
МАРКОСИАН.
18-й день. Сражался при защите вокзала Амалас. Особо стоит отметить убийство орочьего вожака в поединке на командирском танке врага. Посмертно награждён ”Печатью за непревзойдённую отвагу” крестового похода. Враг испепелил тело в яростной контратаке.
Геносемя: '''Уничтожено/не возвращено.'''
Это должно было случиться.
И от осознания неизбежности реальность не стала легче, а горечь поражения слаще. Но когда всё произошло — имперцы были готовы.
Всё началось на восемнадцатый день на вокзале Амалас на перекрёстке Омега-9б-34. Именно так обозначалось то место на имперских экранах.
Полковник Саррен смотрел тяжёлым притупившимся усталым взглядом на мерцание гололитических картинок, медленно отступающих со своих позиций. Такая мелочь — всего лишь несколько рун мигая сдвинулись на два-три сантиметра от места, обозначенного на карте как ''вокзал Амалас, перекрёсток Омега-9б-34.''
За мерцающими гололитическими рунами был изображён иллюзорный съезд, который вливался в гораздо более широкую дорогу. Саррен наблюдал за отступающими вдоль улицы значками и пытался вздохнуть. Получилось только с четвёртой попытки.
— Это полковник Саррен, — произнёс командующий в наручный вокс. — Всем подразделениям в квартале Омега, микрорайон девять. Всем подразделениям, приготовиться к отступлению. Отменить передислокацию на запасные позиции, повторяю: отменить отвод войск на запасные позиции. Когда поступит новый приказ, вы начнёте отступать, повторяю: отступать, отступать на резервные позиции.
Он проигнорировал вихрь запросов о подтверждении, предоставив вокс-офицерам отвечать вместо себя.
— Мы всё делали правильно, — пробормотал полковник. — Мы чертовски хорошо сдерживали ублюдков так долго.
Восемнадцать дней — больше половины месяца осады. У него были основания подсластить горечь неудачи толикой гордости.
Минуты длились размеренно и спокойно. Подошла адъютант и тихо привлекла внимание командующего:
— Сэр, ваш ”Гибельный клинок” готов.
— Спасибо, сержант.
Гвардеец отдала честь и удалилась. Наконец, Саррен снова заговорил в наручный вокс.
— Всем подразделениям в квартале Омега, микрорайон девять. Отступать, отступать, отступать. Враг прорвался к Магистрали Хель.
'''МАЛАТИР'''.
19-й день. Пропал без вести во время успешного вражеского наступления на военную базу "Янгарн".
Геносемя: '''Не найдено/не возвращено.'''
'''СИТРЕН'''.
20-й день. Пал в поединке с вражеским дредноутом на перекрёстке Данаб в расположении центра перевооружения титанов.
Геносемя: '''Возвращено'''.
'''ТХАЛХАЙДЕН'''.
21-й день. Пал в поединке с вражеским дредноутом на перекрёстке Данаб в расположении центра перевооружения титанов. Для сохранения жизни требовалось множественное и незамедлительное использование аугметики. Дарована Милость Императора.
Геносемя: '''Возвращено'''.
'''ДАРМЕР'''.
22-й день. Тело обнаружено среди уничтоженного подразделения 68-го Стального Легиона на баррикаде МЮ-15.
Геносемя: '''Возвращено'''.
'''ИКАРИОН'''.
22-й день. Тело обнаружено среди уничтоженного подразделения 68-го Стального Легиона на баррикаде МЮ-15.
Геносемя: '''Возвращено'''.
'''ДЕМЕС'''.
30-й день. Пропал без вести после захвата врагом жилого квартала ”Процветающие небеса”. Отмечены многочисленные жертвы среди гражданских.
Геносемя: '''Не найдено/не возвращено.'''
'''ГОРТИС'''.
33-й день. Возглавил контратаку после прорыва противником обороны Бастиона IV. В бою также были потеряны два титана типа ”Владыка Войны” Легио Инвигилаты.
Геносемя: '''Возвращено'''.
'''САЛАГОН'''.
33-й день. Пропал без вести при неудачной обороне Бастиона IV. Последние доклады свидетельствуют о достойном восхищения командовании перед лицом превосходящих сил противника.
Геносемя: '''Не найдено/не возвращено.'''
'''НАКЛИДЕС'''.
33-й день. Организовал и вдохновлял последнее сопротивление в Бастионе IV, стремился сплотить ополченцев до подхода подкреплений.
Геносемя: '''Возвращено'''.
'''КАЛЕБ'''.
33-й день. Участвовал в контратаке на Бастион IV. Тело было расчленено и изувечено врагами.
Геносемя: '''Уничтожено/не возвращено.'''
'''ТОРИАС'''.
33-й день. Пилот ”Громового ястреба” ”''Мстящий''” — корабль сбит противовоздушным огнём гарганта во время штатного патрулирования.
Геносемя: ''Не найдено/не возвращено.''
'''АВАНДАР'''.
33-й день. Второй пилот Громового ястреба” ”''Мстящий''” — корабль сбит противовоздушным огнём гарганта во время штатного патрулирования.
Геносемя: '''Не найдено/не возвращено.'''
'''ВАНРИК'''.
35-й день. Потерян при минировании дороги перед колонной бронетехники врага.
Геносемя: '''Возвращено'''.
Неровар опустил руку, прекратив работать с закреплённым на перчатке нартециумом.
Кадор лежит на потрескавшейся дороге, броня старого воина сломана и разбита.
— Брат, — говорю я Неро, — сейчас не время для скорби.
— Да, реклюзиарх, — отвечает апотекарий, но я понимаю, что он не слышит меня. Не осознавая происходящее, с трудом и механически бездумно рыцарь кладёт руку на грудь Кадора. Нас окружает пустое шоссе, заваленное телами с нашей последней охоты. Здесь не идёт сражение — звуки войны доносятся из соседних кварталов — но мы настолько углубились в расположение противника, что всё вокруг тихо и неподвижно. Спокойное и мирное небо не нарушает стрельба турелей.
Резкий щёлк! работающего редуктора раскалывает тишину. Сначала один раз, потом ещё. Слышен мясистый влажный звук извлекаемой плоти.
Неро поднимает руку, установленные в перчатку хирургические бронебойные свёрла гудят, брызгая тёмной густой кровью астартес на броню апотекария. В руке с величайшей осторожностью он держит блестящие багряные органы, которые ранее находились в груди и горле Кадора. Они сочатся и подрагивают, словно всё ещё пытаются подпитывать хозяина силой. Неро подносит их к цилиндру с консервирующей жидкостью, который в свою очередь втягивается в защитный корпус перчатки.
Я неоднократно видел, как он выполнял подобный ритуал в течение последнего месяца.
— Сделано, — произносит неживым голосом в вокс рыцарь, вставая на ноги.
Он не смотрит на меня, когда я приближаюсь к трупу, а занимается вводом информации на экране нартециума.
'''КАДОР'''.
36-й день. Засада на контролируемых врагом участках Магистрали Хель.
Геносемя: '''Возвращено'''.
Тридцать шестой день.
Тридцать шесть дней изнурительной осады. Тридцать шесть дней отступлений, отходов, максимально долгого удерживания позиций, пока нас неизбежно не отбрасывают безумно многочисленные и до невозможности превосходящие силы врага.
Весь улей пропах кровью. Медным жгучим ароматом людей и тошнотворным грибковым зловонием мерзости из орочьих вен. Вместе с кровью ощущаются запахи умирающего города — от горящей древесины и расплавленного металла, до взорванных камней. Последнее собрание командующих состоялось в тени ”Гибельного клинка” полковника Саррена ''”Серый Воин”'' — там говорили, что зелёнокожие контролируют сорок шесть процентов города. Это было четыре ночи назад.
Почти половина Хельсрича захвачена. Потеряна в дыме и пламени невыносимо унизительного поражения.
Мне говорят, что у нас недостаточно войск, чтобы отбить что-либо. Из других ульев не будет подкреплений, а большинство гвардейцев и ополченцев, что ещё сражаются — это обескровленные остатки полков, вынужденные постоянно отступать, снова и снова, улица за улицей. Удерживаем перекрёсток несколько ночей, а затем, когда больше уже невозможно противостоять подавляющему численному превосходству врага, откатываемся на новые позиции.
Воистину, нам предстоит умереть в самом бесславном крестовом походе и запятнать имя Чёрных Храмовников.
— Реклюзиарх, — пришёл вызов по воксу.
— Не сейчас. — Я становлюсь на колени перед осквернённым телом Кадора и смотрю на увечья в его доспехах и теле — часть от огнестрельного оружия ксеносов, два от ритуальной хирургии свёрл Неро.
— Реклюзиарх, — снова раздался голос. Мигающая на ретинальном дисплее руна показывает, что вызов поступает с ”''Серого Воина”.'' Думаю, что Саррен снова будет просить вернуться к имперским линиям обороны и спасать положение на очередном бесполезном перекрёстке.
— Я совершаю обряд над павшим рыцарем. Сейчас не время, полковник.
Сначала он ответил ненужными вежливыми словами сочувствия моей утрате. Они были кратки. Десятки тысяч убитых за последние четыре недели сильно притупили восприятие полковником потерь. Это почти восхитительно. Я вижу, что он изменился в лучшую сторону.
— Реклюзиарх, — в голосе Саррена чувствуется, насколько командующий измотан. Если бы я был с ним рядом, то смог бы ощутить ауру усталости, исходящую от его тела. — Когда вы вернётесь из разведывательного рейда, то ваше присутствие потребуется в районе Форайт пять.
''Квартал Форайт. Самый юг доков.''
— Зачем?
— Мы получаем странные сообщения от нефтяных платформ Вальдеза. С прибрежных ауспиков поступает информация, что там какое-то возмущение, но у берега нет ничего подобного. Есть подозрение, что в море что-то происходит.
— Мы будем через час, — отвечаю я. — О каких аномалиях ты говоришь?
— Если бы я мог сообщить что-то дополнительно, то так бы и поступил, реклюзиарх. Чтецы ауспиков считают, что дело во внешнем вмешательстве. Мы полагаем, что платформы глушат.
— Через час, полковник.
— Так, по машинам, — обращаюсь я к братьям. Нам предстоит долгий заезд по Магистрали Хель, тем более что на шоссе хозяйничают ксеносы. Разведка теперь использует мотоциклы — риск, что ”Громовой ястреб” собьют, слишком велик.
— Странно, — произносит Неро, покачивая шлем Кадора в руках, как будто старый воин просто уснул. — Я не хочу покидать его.
— Это уже не Кадор. — Я поднимаюсь с колен рядом с телом, помазав табард священными маслами, прежде чем снять его с брони. В лучшие времена табард Кадора поместили бы на хранение на ''”Вечном Крестоносце''”. А в эти времена, здесь и сейчас, я срываю облачение с тела брата и обматываю вокруг наруча, нося как память о старом рыцаре. — Кадор умер. Ты никого не покидаешь.
— Ты бессердечен, брат, — отвечает мне Неро. Стоя здесь посреди уничтоженного города и окружённый множеством трупов орков, я едва не рассмеялся.
— Но даже для тебя, — продолжает апотекарий, — даже для того кто облачён в чёрное, ты говоришь слишком равнодушно.
— Я любил его, как и любил всех воинов, что сражались рядом со мной в течение двухсот лет, мальчик. Такая привязанность создаётся десятилетиями из обоюдной преданности и закаляется на войне, её невозможно просто отбросить. Потеря Кадора будет со мной все те дни, что я ещё проживу в этой битве, пока и меня не убьют. Но нет, я не буду придаваться скорби. Он посвятил жизнь службе Трону, и тут нечего оплакивать.
Апотекарий склонил голову. В жалости? В раздумьях?
— Я понимаю, — просто произносит он.
— Мы обсудим всё позже, Неро. Теперь по машинам, братья. Мы направляемся на юг.
В любом случае, половина города уже превратилась в пустошь. Часть пылала, часть была окутана мёртвой тишиной — ксеносы ушли в другие кварталы, часть просто заброшена. Жилые башни стояли под жёлтыми небесами Армагеддона пустыми и покинутыми. Мануфактуры выпускали меньше оружия и слабее загрязняли небо.
Группы орков — подобно шакалам отставшие от основного наступления — грабили необитаемые районы. Сколько бы не было злобного умысла в головах тварей — немногочисленные выжившие гражданские были найдены и жестоко убиты.
Пять бронированных мотоциклов, рыча, мчались по Магистрали Хель. Их наклонные бронепластины были столь же чёрными, как и доспехи Храмовников. Двигатели сильно и хрипло ревели — требуя прометиум. Установленные на мотоциклах болтеры соединялись с ящиками боеприпасов, прикреплёнными к корпусам байков.
Приам сбросил скорость и поравнялся с Нероваром. Рыцари не смотрели друг на друга, когда проезжали по потемневшему камнебетону шоссе сквозь уничтоженный конвой неподвижных обгоревших танков.
— Он мёртв, — начал мечник, его вокс-голос потрескивал и искажался из-за шума двигателей. — Это беспокоит тебя?
— Я не хочу сейчас об этом говорить.
Приам объехал обугленный остов того, что ещё недавно было транспортом ”Химера”. Пристёгнутый к спине меч ударялся о броню в такт движению мотоцикла.
— Он умер недостойно.
— Я сказал, что у меня нет никакого желания обсуждать смерть Кадора, брат. Оставь меня.
— Я говорю, потому что был дружен с ним, как и ты, и я также скорблю. Он плохо погиб. Скверная, скверная смерть.
— Он убил нескольких прежде чем пал.
— Убил, — согласился мечник, — но ему нанесли смертельную рану в спину. Меня бы это опозорило чрезмерно.
— Приам, — в ледяном тоне Неровара было поровну и эмоций и угроз. — Оставь меня в покое.
— Ты невыносим, Неро, — Приам увеличил обороты двигателя и помчался вперёд.— Я пытаюсь выразить тебе сочувствие. Наладить отношения, а ты ругаешь меня. Я запомню этот разговор, брат.
Неровар ничего не ответил. Просто продолжил смотреть на дорогу.
Платформа "Джаханнам".
На расположенной в море промышленной базе работало шестьсот девятнадцать рабочих. На фоне неба возвышались подъёмные краны и топливные хранилища. Ниже был глубокий океан и богатые запасы сырой нефти, которую можно было переработать в прометиум.
Новая тень поднялась из глубин.
Подобно чёрной волне под поверхностью воды она приблизилась к вспомогательным подпоркам, что удерживали платформу на поверхности. Тени поменьше — похожие на острых рыб — выплеснулись перед первой, как ливень из тучи.
Сначала платформа задрожала, словно от холодных ветров, которые часто дули вдали от берега.
Затем, величественно и неторопливо, она начала падать. Многоуровневая, размером с город база опускалась в океан, разрушаясь под водой. Суда вокруг начали взрываться одно за другим. В них зияли пробоины — корабли затонули рядом с платформой "Джаханнам".
Шестьсот девятнадцать рабочих и тысяча двадцать один член экипажа замёрзли в воде в течение следующих трёх часов. Некоторым удалось добраться до вокс-передатчиков, и взывать о помощи, не понимая, что никто не услышит.
В конечном счёте, платформа утонула, оставив после себя плавающие обломки. Океан теперь был не носителем потенциальной прибыли, а металлическими обломками банкротства.
Хельсрич ничего не услышал.
Платформа "Шеол".
В центральном шпиле, расположенном между высокими, установленными друг на друга резервуарами, начальник технической службы Найра Расинова бросала недовольные взгляды на зелёный экран и неясное, смазанное и размытое искажение на нём.
— Ты шутишь, — сказала она экрану. Тот ответил белым шумом.
Она стукнула по толстому стеклу кулаком. Тот ответил уже более сердитым гулом. Найра решила больше не повторять попытку.
— Мой монитор сломался, — обратилась она к остальным в помещении. Оглянувшись через плечо, техник увидела, что ”остальные”, состоявшие обычно из грузного бывшего крановщика Грули, который отвечал за связь, ушли за кружкой кофеина.
Она снова посмотрела на пульт управления. По всему экрану радостно замерцали тревожные сигналы. На секунду на гидролокаторе внезапно появился входящий импульс. Сотни. Потом снова только пустой океан. И снова ничего, только небольшое искажение.
Помещение задрожало. Точнее задрожала вся платформа, как если бы началось землетрясение.
Найра сглотнула и опять взглянула на монитор. Сигналы из-под воды — сотни сигналов — появились снова.
Она бросилась через раскачивающуюся комнату, со всей силы ударив по кнопке активации вокс-передатчика.
Ей удалось сказать только: ”Хельсрич, Хельсрич, приближается…” А затем палуба ушла из-под ног, и вторая нефтяная платформа Вальдеза с разрезанными стальными конструкциями, изгибаясь и скрипя, затонула в ледяном море.
Платформа "Люциф".
На самом большом из трёх океанских комплексов работало вдвое больше людей, чем на "Джаханнаме" и "Шеоле". Они тоже не были способны предотвратить свою гибель, но зато, они рассмотрели, что именно к ним приближалось.
По всей платформе ауспики гидролокаторов внезапно подверглись той же буре помех, что предшествовала гибели "Джаханнама" и "Шеола". Но здесь полностью укомплектованный пункт управления отреагировал расторопнее — техноаколит низкого ранга сумел восстановить более менее приемлемое изображение.
Начальник технической службы Марвек Коловас незамедлительно связался по вокс-сети с материком.
— Хельсрич, это "Люциф". Приближается огромный, повторяю, огромный вражеский флот. Не менее трёхсот подводных лодок. Мы не можем связаться ни с "Шеолом", ни с "Джаханнамом". Они не отвечают. Хельсрич? Хельсрич, приём. — Скрипучим голосом докладывал Марвек.
— Ух…
— Хельсрич? — удивлённо переспросил Коловас в трубку вокса.
— Ух, это сотрудник доков Нилин. Вы подверглись нападению?
— Трон, ты что оглох, тупой ублюдок? Флот вражеских подлодок атакует все платформы снабжения. Нам немедленно требуется спасательное судно. Летающее спасательное судно. Платформа "Люциф" тонет.
— Я… Я…
— Хельсрич? Хельсрич? Вы меня слышите?
Новый голос ворвался в вокс-канал:
— Говорит начальник доков Томаз Магхрн. Хельсрич услышал вас и понял.
Коловас, наконец-то, смог вздохнуть. Мир вокруг дрожал и приближался к концу.
— Удачи, "Люциф", — произнёс за секунду до обрыва связи начальник доков.
— Ситуация такова, — начал полковник Саррен.
Мягко говоря, офис начальника доков в Форайт пять, был помойкой. Магерн и в лучшие времена был не слишком чистоплотен, а недавний развод только усугубил положение. В главной комнате валялась куча из использованных стаканчиков кофеина, которые уже начали зарастать плесенью, а в дополнение, повсюду были разбросаны неиспользованные бумажные бланки. Тут и там лежала старая одежда, которую докер снимал после ночей проведённых на работе, когда ему не хотелось возвращаться домой — в угнетающую холостяцкую квартиру или, как было раньше, к женщине, которую он называл лживой шлюхой.
Теперь он вспоминал её, причём с грустью. Томаз волновался о ней, сам того не желая. Может она уже погибла? Он не настолько был зол на жену, чтобы желать ей смерти.
С прибытием реклюзиарха раздумья отошли на второй план. Рыцарь в потрёпанной чёрной броне вошёл в помещение, быстро разогнав обслуживающий персонал и офицеров гвардии.
— Вы меня вызвали. — Раздался грубый голос из вокс-передатчика.
— Реклюзиарх, — кивнул Саррен. Усталость, словно сочилась из полковника, капля за каплей. В состоянии утомлённой размеренности командующий двигался, как будто находился под водой. Офицеры собрались вокруг грязного стола, внимательно изучая помятую бумажную карту города и побережья.
Гримальд приблизился к столу.
— Говорите, — произнёс капеллан.
— Ситуация такова, — снова начал Саррен. — Ровно пятьдесят четыре минуты назад мы получили сигнал бедствия с платформы "Люциф". Они сообщили, что их атаковал огромный флот субмарин, насчитывающий, по крайней мере, триста подводных лодок.
Стоявшие рядом бригадиры и офицеры разнообразно выругались и начали делать пометки на карте или спрашивать у Саррена подтверждение.
— Через сколько времени они достигнут залива…
— Нужно перебросить резервы…
— Батальоны штурмовиков соберутся…
Кирия Тиро стояла рядом с полковником:
— Так вот чем ублюдки занимались в южных Мёртвых землях. Вот зачем они приземлились там. Они разобрали десантные корабли и построили из них флот.
— Всё ещё хуже, — Саррен указал пультом управления на переносной гололитический стол, изменил масштаб изображения и продемонстрировал большую часть южного побережья Армагеддон Секундус.
— Улей Темпест, — прошептали несколько офицеров.
Вражеские руны мерцали, приближаясь к соседнему прибрежному городу. Их было почти столько же, сколько шло к Хельсричу.
— Они мертвы, — сказала Тиро. — Темпест падёт вне зависимости от наших действий. Улей вдвое меньше Хельсрича, и защитников у него также вдвое меньше.
— Мы все умрём, — раздался голос.
— Что ты сказал? — усмехнулся Фальков.
— Мы сделали всё, что возможно. — Возражал тучный лейтенант в униформе мобилизованного ополчения. Он держался спокойно, даже уверенно, произнося то, что уже давно обдумал. — Трон, три сотни вражеских судов? Мои люди размещены в доках, и мы знаем, что там сможем сделать. Наша оборона настолько тонка как… как… чёрт, как если бы её там вообще ''нет.'' Несомненно, мы должны эвакуировать город. Мы сделали всё, что могли.
Тёмный плащ Фалькова зашуршал, когда комиссар выхватил личное оружие. Но он не успел казнить лейтенанта за трусость. Что-то размытое, рычащее, огромное и чёрное пронеслось сквозь комнату. Ополченец с грохотом ударился спиной о стену, зависнув в метре над полом и подёргивая ногами, когда реклюзиарх сжимал его горло одной рукой.
— Тридцать шесть дней, жалкий червяк. Тридцать шесть дней мы бросаем вызов и ''многие тысячи героев уже погибли.'' Ты говоришь об отступлении, когда пришёл твой черёд пролить кровь врагов?
Лейтенант не мог ответить, пока его душили. Полковник Саррен, Кирия Тиро и другие офицеры молча наблюдали. Никто не отвёл взгляда.
— Кх. Агх. Сс. — Трус боролся с удушьем и смотрел на серебреную копию посмертной маски Бога-Императора. Гримальд наклонился ближе, ухмыляющийся шлем-череп заслонял паникёру весь обзор.
— Куда ты собрался бежать, трус? ''Где ты можешь укрыться так, чтобы Император не увидел твоего позора и не плюнул в твою душу, когда твоя никчёмная жизнь подойдёт к концу?''
— По… Пожалуйста.
— Не позорь себя, прося о жизни, которую не заслуживаешь. — Реклюзиарх напряг руку, пальцы сжались с влажным хлопком. Лейтенант задёргался в хватке, а когда рыцарь разжал руку, тяжело рухнул на пол. Гримальд возвратился к столу, проигнорировав упавшее тело.
Понадобилось несколько секунд, чтобы обсуждение возобновилось. Фальков отдал честь реклюзиарху. На что рыцарь не обратил внимания.
Магерн пытался разобраться в линиях, которые протянулись на карте по диспозициям войск, но для него они были всё равно, что на другом языке. Он прочистил горло и спросил, перекрывая шум.:
— Полковник.
— Начальник доков.
— Что происходит? Попроще, пожалуйста. Все эти линии и цифры ничего для меня не значат.
Ответил Гримальд. Рыцарь говорил тихо, смотря на карту немигающими ярко-красными глазами шлема.
— Сегодня тридцать шестой день осады, — начал Храмовник, — и если мы не отстоим доки против десятков тысяч зелёнокожих, которые прибудут через два часа, то к ночи город падёт.
Кирия Тиро кивнула и показала на карту:
— Мы должны эвакуировать докеров с максимальной скоростью, учитывая при этом и передислокацию войск.
— Нет, — произнёс Магерн, но никто его не услышал.
— Эти проспекты, — указал полковник Саррен, — они уже забиты прибывающими и убывающими транспортами снабжения. Мы попытаемся вытащить всех работяг — без обид начальник доков — вовремя. Не говоря уже о подводе войск.
— Нет, — теперь уже громче повторил Магерн. Но никто не обратил на него внимания.
Один из присутствующих майоров Стального легиона, штурмовик, облачённый в тёмную униформу со знаками отличия на плече, провёл пальцем по дороге на карте, что шла через центр улья к Магистрали Хель:
— Уберите дармоедов с нашего пути и очистите нам дорогу. Этого хватит, чтобы в центральных доках оказались обученные подразделения.
— Всё равно остаётся две трети доков, — нахмурился Саррен, — которые защищают только гарнизоны ополчения. И им придётся столкнуться с бегущими оттуда работягами.
— Эй? — произнёс Томаз.
— Мы можем проложить маршрут по второстепенным дорогам, — указала Тиро.
— Войска смогут пройти, — кивнул Саррен. — Этого будет недостаточно, но это лучший вариант в нашей ситуации.
Раздался механический и резкий звук, словно заработал на низкокачественном топливе двигатель ”Химеры”. Одна за другой все головы повернулись к Гримальду. Звук исходил из вокализатора в шлеме рыцаря. Реклюзиарх тихо смеялся.
— Я полагаю, — произнёс Храмовник, — начальнику доков есть, что сказать.
Все головы повернулись к Магерну.
— Вооружите нас, — произнёс докер.
Полковник Саррен закрыл глаза. Остальные смотрели на Томаза, неуверенные, что правильно его поняли. Когда воцарилась тишина, Магерн продолжил:
— В доках нас больше, чем тридцать девять тысяч, и это только рабочие, не считая ополчения. Раз вам нужно больше времени, вооружите нас. И мы дадим вам время.
— Через час вы будете мертвы. Все вы, — фыркнул майор штурмовиков.
— Может быть, — ответил начальник доков. — Но мы и не собирались пережить эту войну.
Майор не изменил мнения, но в голосе было уже меньше насмешки:
— Храбро, но безумно. Если мы позволим врагу вырезать докеров, то город не сможет нормально функционировать в течение десятилетий после окончания боёв. Мы сражаемся не только за наши жизни, но и за наш привычный уклад.
— Давайте для начала, — Саррен открыл глаза, — сосредоточимся на выживании. Фактически, большую часть Стального легиона невозможно передислоцировать. Они удерживают город, и если отвести их с позиций, то улей падёт, как и в случае с оставленными без защиты доками. Инвигилата и ополчение не в состоянии удержать сразу всё.
— У нас небольшой выбор, — сказала Тиро. — Докеров перебьют без поддержки.
— Сначала вооружите их, — произнёс Гримальд не терпящим возражений тоном. — А уже потом обсуждайте, сколько они продержатся.
— Очень хорошо. Мы знаем, что нам делать, — откашлялся Саррен. — Начальник доков. Спасибо.
— Мы будем сражаться… чёрт возьми, сражаться изо всех сил, полковник. Только не затягиваете с подкреплением.
— У нас есть огромные запасы вооружений в доках, — кивнул Саррен Кирии Тиро. — Вы слышали реклюзиарха. Вооружите их.
Адъютант с мрачной улыбкой отдала честь и отошла от стола.
— Мы сможем выстоять, — обратился командующий к оставшимся офицерам. — После всего, что мы сделали, я отказываюсь верить, что нас сломает этот подлый удар. Мы сможем выстоять. Майор Крив, передислокация штурмовиков в доки уже идёт полным ходом, но мне необходимо, чтобы вы лично и незамедлительно приняли в ней участие. Если у вас есть гравишюты, то десантируйтесь из ”Валькирий” — сейчас на счету каждый лазган.
Майор отдал честь и направился к выходу со всей возможной скоростью и изяществом, которые позволял массивный панцирный доспех.
— Гражданские, — пробормотала Тиро, всматриваясь в гололит. Почти все запечатанные городские убежища располагались в районе доков. Шестьдесят процентов населения улья набилось в бункеры, но теперь они оказались совсем близко к линии фронта. — Мы не можем держать столько людей на передовой.
— Нет? Мы не можем выпустить столько народу в город, — покачал головой Саррен. — Им некуда бежать. А паника может вылиться на ближайшие улицы, и тогда Стальной легион не сможет прибыть в порт. Гражданские настолько в безопасности в убежищах, насколько это вообще возможно.
— Твари разрушат бункеры, — возразила Тиро.
— Да, разрушат. Но уже поздно что-либо делать. — Не смог сдержаться Саррен. — Не будет никакой эвакуации. Мы не успеем выдать им оружие, и не сможем защитить, если они покинут убежища. Они ничего не смогут поделать — только полягут на улицах, и затруднят подход подкреплений.
Тиро не стала продолжать возражать. Она понимала, что полковник был прав.
Саррен продолжил:
— Мне нужны шагатели и батальоны лёгкой бронетехники, двигающиеся по второстепенным дорогам здесь, здесь, здесь и здесь. ”Часовые”, мои друзья. ”Адские гончие” и ”Часовые”. Все что мы сможем собрать.
Большинство офицеров начали расходиться от стола.
— Реклюзиарх.
— Полковник.
— Вы знаете, о чём я собираюсь попросить. Существует только один способ сдерживать нападение достаточно долго, чтобы мы смогли наводнить доки проверенными и надёжными войсками. Я не могу приказывать вам, но всё же прошу.
— Не нужно просить. Я переброшу рыцарей на уцелевших ”Громовых ястребах”. Мы будем сражаться рядом с гражданскими. Мы удержим доки.
— Спасибо, реклюзиарх. Теперь мы готовы настолько, насколько вообще можно быть готовым в такой ситуации. И, тем не менее, это будет немалая нагрузка на Инвигилату и основную массу Имперской гвардии. Город будет истекать кровью, в то время как мы перебросим элитную пехоту в доки, в бой… это займёт несколько дней. В лучшем случае.
— Пусть Инвигилата остаётся в городе, — сказал Гримальд, показывая чёрной перчаткой на карту. — Пусть Стальной легион остаётся с ней. Сфокусируйтесь на ”здесь и сейчас”.
— Не будет воодушевляющей речи? Я почти разочарован.
— Никаких речей. — Храмовник уже покидал комнату. — Не для тебя. Не ты будешь сегодня умирать. Мои слова услышат те, кто будет.
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Космический Десант]]