Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3088
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
Ох ты ж фраг, подумала она, когда ей зажала рот рука в перчатке, и она ощутила холод стали приставленного к горлу кинжала.
== '''Глава 10''' ==
Лирбус ненавидел стоять на часах, особенно стоять на часах у передней двери. Никто и никогда не будет настолько тупым, чтобы атаковать переднюю дверь, так какой смысл выставлять там часовых? На других караульных постах хотя бы было чем заняться. С тех пор, как кто-либо всерьез угрожал Союзу, прошло уже несколько месяцев, однако раньше на часах как минимум случалось несколько славных перестрелок. Даже сейчас, неся дозор на более отдаленных постах, можно было неприцельно постреливать в толпу горожан, чтобы те не расслаблялись. Но только не у хреновой передней двери.
Еще хуже было то обстоятельство, что Лирбуса назначили в часовые у передней двери вместе с Эркетом. Малолетки – это уже достаточно скверно. Эркет был худшим из них. Лирбусу доводилось встречать скромных малолеток – из тех, которые так рвутся тебе угодить, что быстро начинаешь об этом жалеть – а еще доводилось встречать трусливых малолеток. Он мог ужиться и с теми, и с другими, поскольку они выполняли его распоряжения.
Эркет был непослушным мелким коротышкой с самомнением, обратно пропорциональным по размерам своему владельцу. За все время, пока малолетка стоял на посту, он ни разу не опустил пушку. Его насупленное лицо постоянно было чуть-чуть слишком серьезным, пистолет он сжимал чуть-чуть слишком крепко, и из-за стойки держал оружие чуть-чуть слишком близко к своим причиндалам. Все это давало Лирбусу вполне веские основания относиться к Эркету с неприязнью. Прочие же вещи, которые делал Эркет, давали Лирбусу основания в той же мере относиться к нему с недоверием.
Уже скоро Эркету, похоже, снова захотелось покрасоваться своим вооружением. Он продолжал покачивать в одной руке пистолет, но теперь еще и вытащил нож, который выставил вертикально, стиснув левой кистью. Малолетка сидел неподвижно и прямо, напрягая каждую мышцу в теле и усердно сжимая пистолет и нож. Лирбус не мог уразуметь, чего именно пытается добиться Эркет, но тому это, похоже, доставляло удовольствие. Торчащий вверх нож заставил Лирбуса задуматься, сумеет ли он треснуть Эркета по затылку достаточно сильно, чтобы тот сам себя заколол. Он выдвинул магазин автопистолета в ладонь перчатки, предвкушая попытку.
Этого шанса ему не представилось. Впереди показались Лакатос с Морденом, и Лирбус подумал, что лучше не бить по голове одного из малолеток перед вожаком и его самым доверенным членом банды. По крайней мере, Морден был ближайшим сподвижником Лакатоса раньше. Нынче Лирбус уже начинал гадать, не занял ли место Мордена чужак.
Когда они приблизились, Лирбус заметил, что за ними спешит Берзель. Внушительные фигуры Лакатоса и Мордена скрывали менее высокого мужчину из вида.
– Бери с собой одного из этих двух, – сказал Лакатос, проходя мимо. Лирбус мигом понял, о чем речь. Имелась насущная работа, и он мог либо пойти с Берзелем, либо остаться здесь с Лакатосом. Лирбус был очень высокого мнения о Лакатосе как о предводителе. В качестве же компании тот оставлял желать лучшего. Прежде чем Эркет успел хотя бы ослабить хватку на пистолете, Лирбус вскочил на ноги и сердечно хлопнул Берзеля по плечам.
– Ну, – произнес он, – что надо делать?
– Сборы, – елейно отозвался Берзель. Позади него Лакатос опустился на ржавые металлические ступени рядом с Эркетом. По крайней мере, он справедливо разделял обязанности и никогда не увиливал от поста часового.
– Положи нож, идиот, – велел Лакатос Эркету, и Лирбус невольно усмехнулся вслух, отворачиваясь, чтобы последовать за Берзелем вниз по лестнице на уровень улицы.
– Подождите, – сказал Лакатос, и внутри Лирбуса волной пробежал страх: страх, что его смешок приняли за неповиновение. Берзель забрался обратно, и они вдвоем терпеливо встали перед сидящим вожаком. Как и всегда, тот как будто не спешил, но в конце концов извлек сложенный пергамент, который был заткнут за обмотанный вокруг его руки шнур.
– Можете сказать Годдлсби, что у него новый плательщик, – произнес Лакатос. Берзель взял пергамент и развернул лист, а Лирбус заглянул поверх его плеча. – И скажите, чтобы проследил за сбором.
Лирбус прищурился. Он был не силен в чтении, особенно того заковыристого языка, каким пользовались гильдейцы, но все же узнал в документе плакат о розыске, а еще немедленно узнал лицо торговца Джема Бока, давней занозы в боку Союза.
– Скажу, – ответил Берзель. Он крепко похлопал Лирбуса по плечу и снова свернул пергамент, прежде чем второй кавдорец успел разобрать, в чем обвинялся Бок. Берзель засеменил по лестнице к пыльным улицам внизу, и Лирбус, не тратя времени, последовал его примеру.
– Нож ''положи'', – только и услышал Лирбус, выходя за пределы слышимости и продолжая хихикать про себя.
Этот путь Лирбус проделывал нечасто. На самом деле, собирать «налоги» с Годдлсби было работой Берзеля, а тот не водил с Лирбусом дружбу. Впрочем, сегодня, столкнувшись с выбором между Берзелем и Эркетом, Лирбус с радостью предпочел первого. Берзель, со своей стороны, выглядел менее недовольным, чем обычно. Возможно, он тоже считал везением, что ему не выдали в напарники бесполезного мелкого малолетку.
Следуя за Берзелем, Лирбус вскарабкался по узкой вспомогательной шахте, по которой пролегал кратчайший маршрут к хибаре мэра Годдлсби. Выбравшись на узкий выступ, он поднялся с колен и распахнул круглую гермодверь, отделявшую Годдлсби от внешнего мира. Похоже, Берзель уже давно перестал стучать, когда приходил к мэру, а мелкому мерзавцу хватало ума никогда не запираться от Союза.
– Так быстро вернулись? – спросил Годдлсби, совершив редкий акт смелости. Она довольно быстро угасла, стоило паре кавдорцев зашагать через комнату, и Годдлсби торопливо съежился в углу позади стола.
– Мы по тебе скучали, – произнес Берзель.
– А ты по нам не скучал? – вклинился Лирбус.
– Сегодня без компании, Годдлсби? – поинтересовался Берзель.
Лирбус не имел ни малейшего представления, о чем идет речь. Он был не в восторге от грубоватой манеры Берзеля угрожать, однако та, кажется, работала с Годдлсби, так что он решил вести себя соответственно.
– Ничего страшного, коротышка, у нас для тебя есть новый друг, – сказал он, щелкнув пальцами и протянув к Берзелю повернутую вверх ладонь. Берзель передал ему сложенный плакат. Лирбус неловко развернул его, слегка надорвав по сгибам, а затем бросил на стол Годдлсби. Мэр глянул на лист и в ужасе сглотнул.
– О нет, – проговорил он. – Только не Бок.
Двое бандитов вышли обратно на воздух.
– У этого недомерка яиц не хватит, чтобы встряхнуть Бока, – сказал Лирбус.
– Хм, даже не знаю. Кого он сильнее боится? – произнес Берзель. – Его или нас?
Это дало Лирбусу повод задуматься. Действительно, Годдлсби плясал под дудку Союза из-за страха и только страха, но и Бок представлял собой пугающее дело. Он был единственным торговцем в городке, кто не боялся Союза, и ни разу не заплатил им ни единого креда налогов. Его товар, несомненно, являлся лучшим оружием в этой части улья, и даже Союзу приходилось отдавать за него немалые деньги. Дом Бока представлял собой настоящую крепость, а сам он был ростом с чешуйника и почти так же широк. Союз мог бы заставить его исчезнуть давным-давно, как они поступили с другими проблемными индивидуумами, однако Бок не был обделен друзьями, и всегда казалось, что с ним не стоит связываться. Теперь же, когда он замазался, ситуация явно изменилась. Извещение о розыске делало более легкой целью кого угодно, даже Бока.
– Что он сделал? Ну, в смысле, что попал в розыск, – поинтересовался Лирбус. Передавая плакат Годдлсби, он успел взглянуть еще раз, но невежество не позволило ему разобраться получше. Берзель лишь рассмеялся.
– Что он сделал? Перешел нам дорогу, вот что, – ответил он.
– Чего? – переспросил Лирбус. В нем вспыхнул гнев: он начал подозревать, что Берзель с ним играется.
– Его лицо попало на плакат о розыске только из-за этого, ничего больше, – сказал Берзель, – и это значит, что мы можем защищать его ровно так, как и говорили. Он раскошеливается, и никто никогда до него не доберется, как бы его там ни «разыскивали».
Бандит снова разразился низким, неблагозвучным смехом.
– Он должен был что-то сделать, – произнес Лирбус, – раз понадобился гильдейцам.
– Понимаешь, Лирбус, – отозвался Берзель. – Я не думаю, что он вообще понадобился гильдейцам.
– Чего?
– Я раньше видел, как Юрген, пока еще не ушел из города вместе с Девересом, что-то передавал Лакатосу. Почти наверняка это был тот плакат о розыске.
– Тогда где, черт возьми, его нашел Юрген? – спросил Лирбус, который так и не мог отделаться от ощущения, будто над ним потешаются.
– О, мне кажется. Юрген все это не нашел, – произнес Берзель. – Думаю, он их сделал. Вся та хрень, что он поддельщик – плакат о розыске, который нашли на трупе того охотника за наградой – это все правда, я уверен.
– Не догоняю, – сказал Лирбус. – У него были те гильдейские коды и тайные послания. Они у него были, и он знает, как их создавать. Он не поддельщик.
– Может, поначалу он им и не был, – ответил Берзель, – но даже если Юрген говорит правду, он ведь недолго на гильдейцев работал. Возможно, с тех пор взялся за подделки. Думаю, этим навыком он и пользовался, чтобы выходить сухим из воды в бегах, и им же пользуется сейчас для нас, хотя, сдается мне, Лакатос не хочет, чтобы мы об этом знали.
– Нет, не хочет, наверное, – все еще неуверенно произнес Лирбус. – Давай не будем наводить его на мысли, что мы знаем.
Берзель просто кивнул.
– Никаких проблем, – сказал Берзель, роняя на стол тяжелый мешок. На дальнем конце стола устроился Дюрн, державший в руке пучок заточек. Он поднял глаза и коротко кивнул Лирбусу в знак приветствия, но, похоже, не заинтересовался и быстро вернулся к работе.
– Я сказал Годдлсби, как ты велел, что лучше бы среди денег за следующую неделю был взнос от Бока, иначе они оба поплатятся, – произнес Берзель.
– Хорошо, – проговорил Лакатос, откидываясь на каменном стуле, – и что же на это сказал крысеныш?
– Ну, он поднял адскую вонь, – ответил Лирбус. – Сказал, что Бок никогда не станет платить. Дескать, он не может его заставить, это не его вина, и все такое.
– Все будет нормально, – произнес Берзель. – Годдлсби никогда не смел хоть раз нарушить правила.
– Не совсем так, Берзель, – заметил Лакатос. – В свое время он сумел наделать изрядно ошибок, и я уверен, немало из них были сознательными.
Лирбус и Берзель промолчали. Молчание, выдержав задумчивую паузу, нарушил Лакатос:
– Возможно, мы можем помочь бедному малышу Годдлсби, – сказал он. – Только на этот раз.
– Что? – переспросил Берзель.
– Ну, мы должны объяснить Боку, как это все работает. Кроме того, насколько мне видится, он должен нам вполне достаточно просроченных платежей, чтобы нанести ему визит, – ответил Лакатос. – Позаботься об этом.
Его мрачная интонация и отрывистая заключительная фраза особо не оставили Лирбусу с Березелем пространства для возражений. Обоим хватило ума этого не делать, и они вышли из комнаты.
Дом Бока и впрямь был крепостью. Раньше Лирбус никогда особо в него не вглядывался, но, впрочем, и реальной необходимости ведь не было. Он всегда с радостью оставлял все как есть, и теперь, оказавшись здесь с заданием, которое гарантированно должно было разгневать Бока, он вдруг заметил, насколько же это внушительное сооружение.
На самом деле жилище Бока представляло собой укрепленный вход в купол над Падучими Песками – Шпиль Паломника. Рассказывали, будто в давно сгинувшую эпоху этот купол действительно являлся высшей точкой улья (что, как рассудил Лирбус, со временем наверняка происходило со многими куполами). Легенда гласила, что в ту пору над Некромундой властвовал куда более благочестивый правящий дом, и верхний купол также был и самым почитаемым местом для молитв в улье, из-за чего его и прозвали Шпилем Паломника.
В доме Кавдор часто пересказывали эту историю, ежедневно стремясь воссоздать образ улья, увенчанного непоколебимым оплотом веры. Для Кавдора Шпиль должен был быть величайшим и достойнейшим символом преданности человека Императору, а не просто высоким чертогом разложения нравов, откуда дряхлые правители-дилетанты безразлично взирают на лишенных веры подданных.
Тем не менее, пока эта мечта еще не сбылась, а Шпиль Паломника мало чем доказывал, что она вообще когда-либо существовала. Впрочем, он был построен впечатляюще хорошо. Стена купола, когда-то, должно быть, отделялвшая древний Шпиль от древнего города, до сих пор выглядела грандиозно, и в ней имелся всего один проход: широкие бронированные ворота высотой в двадцать метров. Многовековые пепельные штормы уже давно заблокировали створки, навалив такую массу отложений, что их уже никогда не удалось бы открыть вновь, однако их впечатляющие очертания до сих пор отмечали границу Падучих Песков.
Говоря точнее, дом Бока являлся одной из сторожек, примыкавших к старинному проходу. Теперь, когда главные ворота закрылись навеки, путь в Шпиль Паломника пролегал сугубо через другие подобные сооружения. Исключая жилье Бока, сторожки стояли заброшенными, так что стена, несмотря на всю свою прочность, не представляла собой реальной преграды. Через них мог довольно легко пройти пеший человек, но, разумеется, никак не могли проехать колоссальные транспортеры, для которых когда-то по-настоящему использовались ворота. Именно по этой причине места вроде Падучих Песков понемногу оказались в изоляции и пришли в упадок.
Дом Бока был сверкающим напоминанием об иных временах. Те части адамантиевой поверхности строения, которые еще не успела непоправимо изъесть ржавчина, поддерживались в как можно более начищенном состоянии, а все поршни, поднимавшие и опускавшие противовзрывные заслонки поверх двери и окон, сохраняли полную работоспособность – единственные рабочие поршни такого типа в этой части улья, как было известно технически мыслившему Лирбусу.
Поднимаемые ими защитные ставни было практически невозможно пробить, однако сегодня те стояли в убранном положении, так что в центре передней стены дома оставалась видна тяжелая металлическая дверь, по бокам от которой располагалась пара узких высоких окон. Из них торчали лазпушки, превращавшие смотровые проемы скорее в бойницы. Лирбусу никогда не доводилось видеть, чтобы пушки стреляли, но он был уверен, что те полностью исправны. В конце концов, это было жилище Бока.
Лирбус и сам нервничал, а Берзель, похоже, волновался все сильнее по мере того, как они приближались к мощной двери. Он бросил взгляд на Лирбуса, но затем, видимо, решил, что лучше не тратить время, и толчком широко распахнул дверь. Несмотря на всю массивность, ее не запирали. Как-никак, здесь находился торговый пост – по крайней мере, по меркам подулья.
Бока нигде не было видно. Это сразу же настораживало. Вдоль стен тянулись стойки с винтовками, автопистолетами, лазганами и болтерами. Пол покрывали сундуки с боеприпасами. Что самое зловещее – пол и потолок были изрешечены дырками от пуль.
Двое кавдорцев двинулись по неуютно тесному помещению, вдруг осознав, насколько мало света проникает через окна и как много места занимают адамантиевые стены метровой толщины. «Прилавок» на самом деле представлял собой разломанную старую консоль, с которой прежние обитатели сторожки получали показания сенсоров обо всем, происходившем снаружи их маленькой твердыни. Три экрана треснули, а три остались целыми, хотя все они, само собой, не подавали признаков жизни. Лирбус на секунду остановился поглядеть на консоль, после чего беззвучно и осторожно последовал за Берзелем в расположенный дальше вестибюль.
Ничего. Это помещение было убрано гораздо щедрее. В сущности, казалось, что когда-то оно непременно должно было быть комфортным. Впрочем, сейчас комната смотрелась куда скромнее, но все равно оставалась бесконечно гостеприимнее мрачной норы, откуда они только что вышли. Ну, она бы выглядела дружелюбнее, подумалось Лирбусу, если бы не зловещее отсутствие Бока. Что-то шло не так, совсем не так.
Лирбус успел сделать всего три-четыре шага вглубь комнаты. Вполне вероятно, то, что он остановился так скоро, спасло ему жизнь. Берзель впереди него уже неподвижно стоял посреди помещения, и когда Лирбус замер, их накрыла тишина, которая позволила расслышать едва уловимое «''тик-так, тик-так''», исходившее из горы коробок в углу.
Лирбус не стал ждать ни секунды. Он нырнул обратно в дверь, откуда только что вошел, но при этом споткнулся и упал. На него едва не приземлился ворвавшийся следом Берзель. Тот первым снова оказался на ногах и, вскочив на прилавок, помчался прямиком к двери. «''Тик-так, тик-так''» все продолжалось, а Лирбус был не уверен, что им хватит времени выбраться наружу. Отчаяние подстегнуло его разум, и уже через миг он поднял глаза на проем, который только-только миновал.
И впрямь, в раме до сих пор размещалась тяжелая противовзрывная дверь из адамантия. Бок поддерживал ее в безупречно рабочем состоянии, как и все остальное в доме, так что Лирбус без труда захлопнул дверь, несмотря на всю ее массу. Схватившись за перекидную рукоятку на штурвале по центру, он изо всех сил крутанул его. Дверь зарокотала: вращающее движение Лирбуса стремительно запустило запирающий механизм и крепко заблокировало проход, а тем временем из помещения на той стороне грохнуло гулкое ''«уумф»''.
Дверь выгнулась наружу, и потрясенный Лирбус упал на пол, но облегченно выдохнул – по ее краям потекли только шипящие струи дыма. Преграда устояла и сдержала взрыв. Он избежал пули, или, вернее сказать, бомбы. Трясущийся от страха Берзель медленно отступил от двери и протянул руку в перчатке, чтобы помочь Лирбусу подняться с пола.
Их радость была преждевременной. Скрежет сверху привлек внимание Лирбуса к круглому люку на потолке. Проклятье, подумал он. Ему никогда не приходило в голову, что в здании может быть два этажа. Он взлетел на ноги, схватившись за руку Берзеля, а затем протолкнулся мимо него и устремился к выходу.
Люк откинулся, и появился Бок. Он стоял над проемом, направив вниз тяжелый стаббер. Через оба его громадных плеча были перекинуты бандольеры с боеприпасами. Торговец открыл огонь, выпустив вдогонку убегавшим Берзелю и Лирбусу вереницу пуль, защелкавших по пятам. К счастью, их спас рост Бока вкупе с узким углом обстрела через люк, и очередь прекратилась, когда кавдорцы оказались в паре метров от двери. Однако они ни на секунду не перестали бежать.
Они неслись так резво, что Лирбус едва не свалился с ног, выпрыгнув из двери обратно на покров пепла. За ним вырвался Берзель, который проломился мимо и быстро заскользил вниз по пепельному склону, спускавшемуся от дома. Лирбус восстановил равновесие и последовал его примеру.
Он успел преодолеть всего метр, прежде чем замер и отпрянул обратно к стене здания. Прямо перед ним Берзель растворился в клубке дыма и огня. Установленные в окнах лазпушки с урчанием ожили, повернулись и срезали Берзеля в перекрестье своих секущих лучей. Лирбус юркнул к стене – слишком близко к пушкам, чтобы попасть в дугу прицеливания.
Он поспешил влево, пригнувшись и протиснувшись прямо под одним из пульсировавших стволов. Бандит держался поближе к стене и бежал со всех ног, опасаясь, что старина Бок бросит лазпушку и уложит его из того тяжелого стаббера. Выйди Бок сейчас из дома, Лирбус оказался бы готовой мишенью. Требовалось укрыться, да побыстрее.
У него едва ли хватило бы смелости сделать паузу и осмотреться, однако он мог ровно с той же вероятностью найти проблем, мчась без оглядки прочь от здания, поэтому кавдорец набрался решимости, упал наземь и дал себе секунду, чтобы поискать убежище.
И тут же его заметил – еще одну сторожку. Лучшее, на что Лирбус мог рассчитывать.
Он прижался к стене и рванул в ту сторону со всей возможной быстротой. Лязг сзади сообщил ему, что Бок выходит из дома, а когда он оказался возле сторожки, над головой пролетела череда снарядов. Он нырнул внутрь и захлопнул дверь – как раз перед тем, как по ней простучала очередь, которая, будто пытливые пальцы какого-то рассерженного гиганта, оставила на металле круг из вмятин.
Лирбус был вполне уверен: дверь устоит против тяжелого стаббера, но он понятия не имел, что еще может пустить в ход обезумевший Бок. Бандит огляделся. Комната была такой же, как и в доме Бока, только без оружия и боеприпасов. Кое-что сейчас бы реально сгодилось, подумал Лирбус про себя.
Он сразу двинулся в вестибюль, уповая на то, что оттуда сможет пройти в Шпиль Паломника. Ровно в тот момент, когда он добрался до заднего помещения, по двери прошлась вторая очередь. Она била с яростным шумом, гораздо громче первой, и Лирбус убедился, что Бок приближается.
Кавдорец бросился к двери в глубине комнаты. Ржавая рукоятка оторвалась, когда он за нее схватился, а когда его плечо врезалось в столь же ржавую поверхность, дверь ничем не показала, что подается. Лирбус швырнул ручку на пол и вытащил из кобуры пистолет, нырнув за дверной проем, который соединял два помещения. Он был в ловушке, и ему оставалось уповать лишь на удачную засаду.
По сторожке разнесся тяжелый удар, за которым последовал глухой металлический лязг, а сквозь дверной проем заструилось яркое фосфорное свечение. Бок отделил дверь от петель при помощи мелта-бомб, и действительно – всего через мгновение завизжала очередь. Лирбус присел возле входа в вестибюль.
Металл лязгнул еще два, три, четыре раза – Бок тяжеловесно прошел по упавшей двери и оказался в первой комнате. Лирбус услышал, как хитроумный старый торговец недовольно заворчал, после чего послышалось весьма зловещее ''«блям-блям-бум».''
Граната. Вот дерьмо, подумалось Лирбусу. На середину пола вестибюля выкатился плоский металлический диск, и бандит в панике вскочил на ноги. Даже в таком состоянии слепого ужаса он понимал, что выйти через проем обратно означает мгновенную смерть. У него как-то сохранилось достаточно смекалки, чтобы втиснуться за дверь вестибюля, распахнутую до стены позади него. Совсем чуть-чуть толкнув ее вперед, он заполз в невероятно маленький просвет между ней и стеной.
Каким-то образом это сработало. Граната дала выход своей ярости, и Лирбуса едва не раздавило – мощь взрыва вплющила его в стену. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он сумел снова вдохнуть. Тяжелая металлическая дверь, пригвоздившая его, выжимала из легких весь кислород до последней капли, но он хотя бы был жив. В конце концов, дверь разжала свою медвежью хватку, и Лирбус осел на пол. Ребра болели – несомненно, их все переломало – но он не мог терять времени.
Кавдорец вывернулся из-за двери и присел на корточки, выставив пистолет в направлении открытого проема. Выстрелить удастся всего один раз, так что лучше бы постараться, решил он.
Снова раздалось ворчание, теперь уже довольное, судя по звуку. Должно быть, Бок считает, что я уже мертв, подумал Лирбус. Он даже осмелился понадеяться, что торговец может уйти, не поискав его тело.
Надежда была тщетной, поскольку через секунду в дверь просунулось дуло тяжелого стаббера, ходившее влево-вправо. Лирбусу понадобилось все самообладание, чтобы не открыть огонь сразу же, однако он должен был дождаться момента, когда получится сделать в Бока хороший, чистый выстрел. Ствол стал продвигаться вперед, один ржавый дюйм за другим, а затем в поле зрения появилась рука Бока, его ведущая нога, вторая рука. Ожидание было мучительным.
Внезапно прозвучал выстрел. Это был не стаббер – тот оставался неподвижен в дверном проеме перед Лирбусом – и кавдорец судорожно ахнул, ужаснувшись, что это его напуганные руки пальнули без приказа от нервозного разума. Он чуть-чуть приподнял пистолет вверх, чтобы посмотреть на ствол, но отсутствие дыма означало отсутствие огня.
Он снова перевел взгляд на дверь, и как раз успел увидеть, как тяжелый стаббер падает на пол. Прошло еще мгновение, и поверх него завалился Бок, мертвый. Огромное тело грохнулось наземь, и Лирбус рефлекторно вскочил, поставил одну ногу ему на спину и направил пистолет в голову Бока. Однако тот определенно был мертв, и как бы Лирбусу ни хотелось выстрелить, но это означало бы только пустую трату пули.
– Какого?.. – нервно пробормотал он себе под нос, а потом осознал, что у него за спиной стоит третий человек. Лирбус в ужасе обернулся… и увидел лишь узмыляющееся лицо Юргена с крепко зажатой в зубах токсигаретой.
– Расскажешь мне, что случилось, или так и будешь стоять и делать вид, будто ''ты'' его пристрелил? – поинтересовался Юрген и подмигнул, возвращая свой пистолет в тайник на пояснице.
– Мне уже много дней так чертовски не везло, – произнес Юрген. Лирбус трусцой бежал рядом с ним, все еще подрагивая от страха.
– Повезло гораздо больше, чем мне, – отозвался Лирбус.
– Думаешь? – поинтересовался Юрген.
Лирбус не вполне понял, что он имеет в виду.
– О чем ты? В чем невезение-то? – спросил он, решив вернуться к предыдущему этапу.
– Все скверно, Лирбус, все скверно, – сказал Юрген. – Я потерял Девереса по дороге. Проклятый дурак просто отбился. Надеюсь лишь, что он добрался сюда сам. Что же до остальных, ну, они уже никуда не доберутся.
– Что? – переспросил Лирбус, кусая губу. Он отсутствовал большю часть дня, однако на момент его ухода Деверес точно еще не вернулся в Падучие Пески. А раз не вернулся до тех пор… что ж, Лирбус был достаточно умен, чтобы понимать: вероятно, тот не вернется вовсе.
– Что с остальными? – уточнил он.
– Банда Гандомеля, Алые Черепа, или как там они себя называли, – произнес Юрген. – Они мертвы. Все мертвы.
Лирбус ошеломленно сглотнул.
– Как? – спросил он.
– Одно большое кровавое месиво, вот как, – ответил Юрген.
– Император нам всем судья, – взвизгнул Лирбус. – Думаешь, Лаго вернулся? Думаешь, он до сих их преследует?
– Ну, если так, то он до них добрался, – сказал Юрген.
– Тогда ты думаешь, ему нужны мы? – спросил Лирбус.
Сперва Юрген помолчал. Похоже, он просто обдумывал это про себя.
– Штука в том, – произнес он чуть погодя, – что половина людей Гандомеля лежала мертвой в их убежище – я нашел на стене граффити с эмблемой банды – а трупы еще нескольких валялись повсюду вокруг.
– И?
– И если это сделал Лаго – а я не утверждаю, что он этого не делал – то не уверен, что он сделал все.
– Чего? – переспросил Лирбус. Это был уже перебор: Деверес, Берзель, люди Гандомеля.
– Я задаюсь вопросом, не слишком ли сильно кто-то из тех Алых Черепов захотел заменить Гандомеля, поставив себя выше общего дела, если ты понимаешь, о чем я, брат, – произнес Юрген. – Не скажешь наверняка, что они не взяли да не перестреляли самих себя. Может статься, Лаго там и был, кто знает, но может статься и так, что они сами сделали себя легкой добычей для него.
Лирбус нахмурился. Он был озадачен, напуган, и ему уже не слишком хотелось драться. Остаток пути, который они с Юргеном проделали до убежища, он хранил молчание.
– Всех? – переспросил Лакатос с явным недоверием.
– Всех, – мрачно сказал Юрген. – Вам повезло, что я услышал шум, а то еще вот и Лирбуса могли бы к списку добавить.
– Проклятье, проклятье, проклятье, – проговорил Лакатос, повышая голос по мере нарастания злости. Он врезал кулаком по стене рядом с собой и прошелся вперед-назад.
Лирбус был прав: Деверес еще не вернулся. Никто не произносил этого вслух, но он не выбрался. Искать его тоже не было смысла.
Лирбус заново выслушал всю печальную историю, пока Юрген рассказывал ее Лакатосу: как Деверес потерялся в буре; как Юрген обнаружил, что банда Гандомеля, Алые Черепа, поголовно мертва, и скрылся со всей возможной быстротой, но прибежал прямиком в перестрелку у Бока. Хотя бы последняя часть радовала Лирбуса. Он не сразу проникся к чужаку, но теперь был обязан ему жизнью и, что важнее, безоговорочно доверял.
Лирбус был уверен, что Лакатос взорвется, когда Юрген предположил, что некоторые из Алых Черепов могли перебить друг друга в борьбе за лидерство. Это точно разозлило Лакатоса, но он, видимо, счел такую версию прискорбно предсказуемой. А еще Деверес и Берзель. Лирбус был уверен, что их гибель вызовет у Лакатоса приступ ярости, а вину возложат на них с Юргеном, однако вожак, похоже, был более склонен критиковать умерших за их идиотизм. Теперь он просто расхаживал туда-сюда. Никто, даже чужак, не осмеливался заговорить, пока предводитель ломал голову, что же делать дальше.
– Аддек должен знать, – произнес тот. – Если Черепов больше нет, ему нужно занять их территорию, да побыстрее, иначе он окажется без прикрытия. Кто-то должен его известить. Дюрн, отправляйся к Аддеку. Скажи ему, что случилось. Скажи, что надо захватить территорию Гандомеля, ''сейчас же''.
Не тратя времени попусту, Дюрн последовал приказу вожака, нырнул в дверь и отбыл, а Лакатос подошел к краю комнаты.
– Годдлсби, – произнес он. Его голос звучал чуть громче шепота, приглушенный кулаком в перчатке, которым он прикрывал рот.
– Что? – переспросил Морден со своего места в центре помещения.
– Годдлсби, недомерок мелкий. Должно быть, это его работа.
– Что?
– Ублюдочный коротышка сказал, что не станет собирать с Бока налоги, так ведь? – спросил Лакатос. Лирбус просто кивнул в ответ. – Бьюсь об заклад, он решил того предупредить.
В этом присутствовал смысл. Годдлсби был никчемным трусишкой.
– Ну что ж, – проговорил Лакатос. – Давайте дадим славному мэру нашего города последнюю возможность внести свой вклад, как полагается.
Злость предводителя обернулась жестоким смешком.
– Что нам делать? – поинтересовался Лирбус, осознав, что несобранные налоги, видимо, все еще его проблема.
– Сходите за телом Бока, – велел Лакатос. – Не забывайте, он в розыске.
Юрген поднял глаза и всего один раз кивнул Лирбусу.
Лирбус трижды кивнул в ответ. Все было предельно ясно.
– Я не буду этого делать. Не могу, – произнес Годдлсби. Его грязную кожу местами дочиста отмыли нескончаемые ручьи пота, прокладывавшие себе дорогу с лысой головы на морщинистое лицо. Он всем своим видом воплощал ужас, однако тем не менее держался решительно.
– Этого человека ни за что ни разыскивают, ни живого, ни мертвого, и я не заплачу за него ни единого кредита награды, – сказал мэр.
– Вот у меня плакат о его розыске, – отозвался Лирбус, достав из кармана пергамент и ткнув его в лицо Годдлсби. – Или ты не помнишь?
Юрген молча стоял в углу. У его ног лежало тело Бока. Лирбус проследил за взглядом Годдлсби. Испуганный до потери рассудка коротышка неотрывно смотрел на труп.
– Не знаю, что происходит, но будь Бок в розыске, я бы был в курсе. Я не стану платить. Не могу платить.
– Это вообще не твои деньги, Годдлсби, – заметил Лирбус. – Я знаю, гильдейцы тебе оставляют специальный запас, чтобы платить от их лица. Ну же, будь хорошим мальчиком и рассчитайся.
– Не буду, – ответил Годдлсби. – Хотите денег, сами тащите его к гильдейцам.
Лирбус повернулся к Юргену и нахмурился. Похоже, Годдлсби не оставил им иных вариантов. Он профукал свой последний шанс и теперь должен был исчезнуть.
– Я возьму его с собой, – сказал Лирбус.
– Нет, – произнес Юрген. – Я пойду. Похоже, мне снаружи везет сильнее, чем большинству.
Лирбус потащился обратно в убежище. Ему было жутко находиться там. За день они потеряли двоих человек – после того, как уже год никто не выбывал из строя – и все это в довесок к новостям, что часть их важных союзников погибла, по всей видимости порвав друг друга на куски.
И действительно, когда он вернулся, атмосфера была до болезненного напряженной. Каждая пара глаз поднялась посмотреть, не принес ли он новых дурных вестей. Лирбус молча дошел до ступеней в глубине комнаты и опустился в угол. Он не смыкал глаз и не осмеливался сказать ни слова кому-либо из остальных. Несмотря на изнеможение, Лирнбус практически жалел, что это Дюрн, а не он ушел в шторм.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Некромунда]]
[[Категория:Перевод в процессе]]
