Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3092
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
м
{{В процессе
|Сейчас =13
|Всего =14
}}
Дюорн Дюрн опустился на колени и опять зажал девушке рот рукой в перчатке. Она что-то бормотала, но неразборчиво.
[[Категория:Перевод в процессе]]
Нет описания правки
{{Книга
|Обложка =Outlander.jpg
Гандомель также был кавдорцем, равно как и лидер соседствующей банды Аддек, и каждый из них правил другим фрагментом владений культа. Территория Аддека – большая часть Пепельного Обрыва и Осевого Шипа – граничила с Падучими Песками, а Гандомель располагался дальше.
Союз и его аналоги представлял представляли собой простые банды, ничем не отличавшиеся от других, однако поскольку буквально каждая группа кавдорцев в округе одинаково поклялась служить культу, их дела неизменно шли лучше, чем у разрозненных и неуживчивых бригад других Домов. Благодаря хорошей защите общих границ, прочие Дома были не слишком опасны для хорошо организованного Кавдора. Мало-помалу этот уголок подулья становился не ни чем иным, как единым царством, которым правил культ и его магистр, Катафенги. Любая угроза одной из составных частей являлась угрозой всему культу, и Лакатос вполне сознавал, что убийство Гандомеля знаменовало неприятности для них всех, и не в последнюю очередь – для его собственной территории, Падучих Песков.
– Вы хотите, чтобы я разобрался с этим Лаго, повелитель? – выжидательно поинтересовался он.
– Желал бы, – с нарочитой прохладцей сказал Катафенги, – однако не могу оставить Падучие Пески без лидера. Они слишком ценны, и я не стану делать ничего, что еще сильнее ослабит Аддека, коль скоро Гандомель и так уже мертв.
– Великий магистр Катафенги, – произнес Лакатос, демонстрируя формальностью обращения, как отчаянно ему это нужно. – Я займусь одновременно обоими этим вопросами, а затем присоединюсь к вам, где потребуется.
– ''Обоими'' вопросами? – переспросил Катафенги.
– Лаго послали за ''тобой''? – спросил Лакатос, сделав акцент, понятный Мордену, но мало что значивший для Юргена и прочих.
– Да, – сказал Юрген, нервничая еще сильнее, – и он не остановится, пока не доберется до меня. Он психопат. Занимается этим не ради награды. Он считает себя кем-то вроде святого, посланного достать всех грешниковагрешников. Не остановится, пока меня не убьет. Что происходит? Почему вы говорите о Лаго?
Лакатос поднял левую руку в перчатке и щелкнул пальцами. На миг последовала сумятица, а затем через толпу протолкался Морден с плакатом о розыске, который он передал Лакатосу. Эркет тревожил его в наименьшей степени, поэтому бандит отошел в сторону и встал между Юргеном и дверью – чисто для надежности.
Когда они продолжили путь, ветры казались менее суровыми, а может это Деверес отдохнул лучше, чем думал. Он был рад, что они избежали самых скверных бурь, однако из-за следования этим южным маршрутом вдоль стены им предстояло гораздо более долгое странствие до Рудного Разлома, чем ему бы хотелось. Тем не менее, поскольку он путешествовал в более мягкие сезоны, то знал, что самый прямой путь пролегает через полудюжину высоких, открытых и незащищенных глубин, и не мог даже вообразить, наскольку насколько сильнее там будет штормить. Прошло три дня, и Деверес уже был близок к изнеможению. Кавдорец сомневался, протянул бы он три дня на любом другом маршруте.
Впрочем, Юрген выглядел таким же крепким, как и всегда, и никогда не сбавлял шага. Девересу становилось все труднее за ним успевать, и вскоре он обнаружил, что вынужден бежать трусцой, чтобы поддерживать пешую скорость Юргена. Тот не раз предлагал идти помедленнее, однако Деверес не собирался признаваться в слабости и, невзирая на измождение, хорошо сознавал: если он не станет держать темп, они могут провести здесь несколько дней, а этого он боялся больше всего.
– Не совсем так, Берзель, – заметил Лакатос. – В свое время он сумел наделать изрядно ошибок, и я уверен, немало из них были сознательными.
Вернее верного, подумал Дюорн Дюрн про себя, откладывая заточку и медленно выходя на середину комнаты, где было лучше слышно. Он потер по металлу левой руки грубой кожей правой. У него из головы не шел Бок.
– Возможно, мы можем помочь бедному малышу Годдлсби, – сказал Лакатос. – Только на этот раз.
– Тебе это так не сойдет, – произнесла она уже более спокойно, когда Дюрн медленно убрал руку. – Я расскажу всем до единого, чем ты занимаешься, как тебе это нравится, и что ты…
– Заткнись, – шепотом сказал Дюрн ей на ухо. – Прокляни Император твою ложь. Если скажешь подобное снова, я убью тебя
Он снова перевел взгляд на дверь, и как раз успел увидеть, как тяжелый стаббер падает на пол. Прошло еще мгновение, и поверх него завалился Бок, мертвый. Огромное тело грохнулось наземь, и Лирбус рефлекторно вскочил, поставил одну ногу ему на спину и направил пистолет в голову Бока. Однако тот определенно был мертв, и как бы Лирбусу ни хотелось выстрелить, но это означало бы только пустую трату пули.
– Какого?.. – нервно пробормотал он себе под нос, а потом осознал, что у него за спиной стоит третий человек. Лирбус в ужасе обернулся… и увидел лишь узмыляющееся ухмыляющееся лицо Юргена с крепко зажатой в зубах токсигаретой.
– Расскажешь мне, что случилось, или так и будешь стоять и делать вид, будто ''ты'' его пристрелил? – поинтересовался Юрген и подмигнул, возвращая свой пистолет в тайник на пояснице.
– Я не буду этого делать. Не могу, – произнес Годдлсби. Его грязную кожу местами дочиста отмыли нескончаемые ручьи пота, прокладывавшие себе дорогу с лысой головы на морщинистое лицо. Он всем своим видом воплощал ужас, однако тем не менее держался решительно.
– Этого человека ни за что ни не разыскивают, ни живого, ни мертвого, и я не заплачу за него ни единого кредита награды, – сказал мэр.
– Вот у меня плакат о его розыске, – отозвался Лирбус, достав из кармана пергамент и ткнув его в лицо Годдлсби. – Или ты не помнишь?
Антал пересек решетчатый мостик и вошел в тускло освещенные комнаты за ним. Все они были одинаковыми – всего лишь крошечные спальни рабочих, которые когда-то, должно быть, требовались для функционирования резервуара. Все эти помещения соединял сквозной коридор, и Антал двинулся по ним, минуя одно за другим в поисках Хобба.
Комнаты либо пустовали. Либо , либо были заполнены всевозможным мусором. Кавдорец прошел пять или шесть, прежде чем отыскал одну, хотя бы отдаленно похожую на обитаемую. Единственными признаками жизни являлись яркая лампа, пристроенная на каменной скамье в углу, и койка, покрытая грязью не до полной непригодности, однако этих признаков хватало.
Впрочем, там не было никаких признаков Нирина Хобба.
== '''Глава 13''' ==
– Подойди, – произнес Аддек, поманив незнакомца к себе. Он уже слыхал об этом чужаке, но еще не видел того воочию. Увидев же, был чрезвычайно поражен.
Руководствуясь этой странной решимостью, Аддек вновь вывел своих людей в неистовый шторм.
=='''Глава 14'''==
Юрген преодолел невысокий утес. С прошлого раза, когда он его видел, очертания успели измениться, но местонахождение оставалось знакомым. Добравшись до гребня, он разглядел ниже пологий склон, уходивший к Падучим Пескам, силуэт которых смутно просматривался сквозь бушевавшую вокруг пепельную бурю. Путешествие было длинным, но привычным и доставило Юргену мало проблем. По правде сказать, он получал удовольствие. От уединения, одиночества в глуши. Он всегда был сам по себе, всегда был чужаком.
Довольно скоро он снова окажется один, подумал Юрген про себя, спустившись по дальней стороне утеса и снова направляясь к совсем не гостеприимным огням Падучих Песков.
– Аддек его видел, – произнес Юрген, понизив голос и приблизив лицо к уху Лакатоса, когда они вдвоем втиснулись в крошечный альков. Эти новости уж точно не хотелось объявлять остальным. – Три дня назад, так что он управился быстро.
– Тогда какого черта он не вернулся? – спросил Лакатос.
Юрген нахмурился, но больше ничего не ответил. Этого и не требовалось, поскольку все было написано у Лакатоса на лице. Дюрн погиб снаружи, в бурях, совсем как Деверес. Лакатос отправил их обоих туда, отправил их обоих на смерть, это была правда. Он действительно послал их на смерть, каким бы образом они ее ни встретили.
– Вот послание, которое мне дал Аддек в обратный путь, – сказал Юрген, передавая Лакатосу сложенный вчетверо лист пергамента.
– Ты его читал? – поинтересовался Лакатос.
– Аддек сам мне его прочел, – отозвался Юрген. – Дело скверно.
– Если Дюрн покинул Осевой Шип, но не добрался сюда, значит Лаго рядом, – произнес Лакатос.
Юрген лишь кивнул, мрачно соглашаясь с ним. Лакатос сложил лист и отдал его Юргену, а тот вернул пергамент во внутренний карман на груди куртки. Содержание не стало неожиданностью: что Лаго все еще гуляет на воле, что он убил Гандомеля, а позднее зачистил его банду, а также что он намеревается проделать то же самое с Союзом.
Похоже, Лакатоса не особо озаботило, как Аддек об этом узнал, а Юрген был мало склонен давать пояснения, если ему не задавали вопросов. Предводитель явно думал о другом: его сильнее тревожили новости, а не способ, которым их добыли.
– Проклятье, – сказал Лакатос. – И что нам теперь делать?
Казалось, Лакатос был искренне напуган последним поворотом событий, словно он вдруг осознал, что этот Лаго представляет куда большую угрозу, чем ему мнилось до сих пор. Юрген, разумеется, ни на минуту не преуменьшал опасность.
– Ты знаешь этого Лаго. Юрген, что нам теперь делать?
– Как мне видится, у нас есть два преимущества, – ответил Юрген, поднеся к губам токсигарету и разжигая ее. – Первое… пепельные штормы. Мы в них как дома, ну, насколько это возможно, и нам известна обстановка, а Лаго – нет.
Он сделал паузу.
– А второе… Лаго дурак. В нем нет изящества, нет хитрости. Просто не может удержаться, чтобы не порисоваться. Вероятно, он и его громилы завалятся прямиком в Падучие Пески, ожидая, что мы встретим их на самой улице. Это был бы очень глупый поступок. У нас нет шансов в перестрелке с Лаго, но есть шанс, если устроим ему засаду. Готов поспорить, он не сумеет обойтись без громкого появления. Мы должны подловить его в буре, пока он не доберется до города.
Лакатос повернулся и отступил от Юргена на шаг, стоя к нему спиной. В сумрачном алькове даже столь крошечного расстояния почти хватило, чтобы Лакатос полностью исчез в тени. И тем не менее, Юргену было очевидно, что вожак лихорадочно соображает, и что его поразила неуверенность. Подбитые гвоздями ботинки выстукивали во мраке быстрый ритм: он исступленно прохаживался. В конце концов, он решился.
– Ладно, Юрген. Я не вижу другого пути. Давай это сделаем. Идем за остальными.
Они все собрались вокруг него. Даже Лакатос выступал всего лишь зрителем, еще одним лицом в толпе, сбившейся у стола, за которым председательствовал Юрген. Здесь были все. По крайней мере, все, кто остался. Морден, Лирбус, Харгитай, Антал, Галамб, Кармен, Тодор, Рубик и Меро. Десять, считая Лакатоса, плюс сам Юрген. Тодор почти ни на что не годился, а Меро практически ничего не видел. Эта парочка была бесполезна снаружи, однако план не удалось бы хорошо подать, обойдя их. Они стояли и слушали точно так же, как все прочие. Они были Союзом, и для них настал час это продемонстрировать.
Даже Эркет находился в пределах слышимости, хотя его и заковали в цепи, а в предстоящем ему не отводилось никакой роли. Однако он ''был'' здесь и слышал, о чем говорили.
– Вы уже слышали, – произнес Юрген, и его голос раскатился по комнате, передавая своим тембром каждую йоту мрачной решимости, – что приближается Лаго.
Все до единого в собравшейся толпе выдохнули и либо повернулись посмотреть на соседа, либо повесили головы, уставившись в пол. Они знали, что предстоит, но от того не становилось легче об этом услышать.
– Вот что мы сделаем, – сказал Юрген, не смутившись. – Лаго здешние края незнакомы. Местность и бури – наши главные союзники. Используем их против него, и все у нас будет в порядке. Мы устроим ему засаду – ну, насколько сумеем в этот шторм – за пределами поселения, в запустелой части купола. Если позволим ему добраться до Падучих Песков, у нас будут проблемы.
– Кроме того, мы не станем выделяться, – продолжил Юрген. – Не станем выходить туда вот в таком виде, просто нарисовав себе мишени на спинах. Я хочу, чтобы вы все переоделись из ряс во что-нибудь такое, в чем он нас не признает. Ничего слишком кавдорского, ничего слишком искупительского, усекли? Вообще, давайте постараемся, чтобы это было что-нибудь тусклое. Чем лучше мы сумеем спрятаться среди пепла, тем больше у нас шансов, так?
Ответом стало несколько разрозненных кивков.
– Лаго где-то недалеко, где-то по дороге отсюда в Осевой Шип. Дюрн так и не добрался назад, но я смог, а значит Лаго не может быть так уж близко, иначе он бы меня подрезал на обратном пути в Падучие Пески. С той стороны в город всего одна дорога, поэтому устроим ему засаду там. Отойдем от поселения на достаточное расстояние, чтобы прикрыться бурей и выйти в дюны, но не настолько далеко, чтобы он сумел пробраться мимо нас, вам ясно?
В ответ последовало с полдюжины кивков, пара быстрых жестов руками, а также снова мрачное молчание. Этого было достаточно, и Юрген продолжил излагать свой план.
– Если там не будет признаков Лаго, мы можем подождать, время у нас есть. Займем господствующие позиции на дюнах и станем дожидаться, пока Лаго не зайдет в одну из лощин, где мы сумеем накрыть его перекрестным огнем. У него не будет никаких шансов. Он добрался до Девереса с Дюрном, и одному Императору ведомо, что случилось с Гандомелем и Черепами, но всё это скоро кончится. Проблемы нету, вы все меня поняли?
Пустоту, оставшуюся на месте властной речи Юргена, опять заполнило молчание. Тем не менее, это годилось. Все они впитали каждую деталь, уж хотя бы из страха. Они были готовы начинать, если слово «начинать» годилось для подобного финала. Нет, подумал Юрген, они были готовы ''закончить'' с этим, а он был готов лучше любого из них.
Юрген ни в чем не стал полагаться на авось. Он перевел банду из их обычного убежища в рассыпающуюся халупу где-то в паре сотен метров от трубы – на случай, если враги приблизятся, пока они будут готовиться. Соответственно, именно там Союз собрался в молчаливых раздумьях, здесь заполнялись магазины, рассовывались по карманам запасные, проверялось оружие, привешивались подсумки и настраивались умы.
– Галамб, Кармен, вы готовы? – спросил Юрген.
– Да. Я готов, – сказал Галамб. Младший малолетка у него за плечом просто кивнул. Вооружены они были скудно – Галамб автопистолетом, а Кармен ножом – и на подготовку им не потребовалось много времени. Юрген предполагал, что у Галамба тоже есть как минимум один клинок, хотя тот пока что предпочитал его не доставать. Одеты эти двое были в обычные лохмотья, но неприметные лохмотья цвета хаки, которые бы хорошо скрыли их в шторм. Не имея достаточно тряпья для нового колпака, ни Галамб, ни Кармен вообще не надели масок и выглядели совсем не похожими на себя в обычной кавдорской ипостаси. Конечно же, среди новых облачений банды не было видно никаких черных плащей. На этот счет Юрген высказался совершенно ясно.
– Отправляйтесь на край города, не дальше первой дюны, и спрячьтесь на противоположных сторонах подхода. Если кто-то появится, сразу давайте сюда. В противном случае ничего не делайте, пока туда не доберемся мы, поняли меня? – спросил Юрген.
Пара энергично кивнула, после чего Юрген вскинул руки и указал им на дверь.
Рубик был готов еще не до конца. Его огромная автопушка лежала на столе перед ним, разобранная на части, и как бы быстро он ни работал, но до завершения оставался еще почти час. Ранее он, похоже, хотел поспешить, отказаться от части привычных рутинных процедур, но Юрген велел ему успокоиться и принять все меры, какие принял бы в любой другой раз. Нужно было подготовиться как можно лучше, и если для этого требовалось время – пусть так. Даже кое-кто из остальных еще не закончил.
Боеприпасы были не в дефиците, но и не совсем в изобилии, так что Морден с Тодором сидели в углу на корточках, водя руками между импровизированной плавильней и каменным тиглем, где штамповали пули. Еще час этого занятия бы им не повредил, а кроме того, Юргену предварительно надо было позаботиться об еще одном деле.
Он пересек комнату, минуя людей, которые были до того поглощены работой, что почти не поднимали глаз, и приблизился к Лакатосу.
– Перед тем, как мы это сделаем, мне нужно посетить Катафенги, – произнес Юрген.
Удивленный Лакатос поднял взгляд.
– Хочешь рассказать ему об этом? – спросил он, явно сомневаясь.
– Нет, но я должен передать ему послание, – ответил Юрген.
– Отправь кого-то другого. Это не может подождать?
– Нет, – твердо сказал Юрген.
– Тогда, если оно требует такой срочности, я пойду с тобой, – произнес Лакатос. – В чем дело?
– Это сообщение от Аддека. Он хотел переговорить с Катафенги сам, лицом к лицу, но я не знал, как он сумел бы это сделать, пока все не закончится. Он дал мне послание и заставил поклясться, что я передам его Катафенги.
– И что в нем говорится? – спросил Лакатос.
– Это послание лично для Катафенги, и только для него одного, – сказал Юрген. – Прошу тебя, Лакатос, я лишь выполняю просьбу Аддека и к тому же тоже служу Катафенги. Не хочу выказать тебе неуважения.
Лакатос кивнул. Юрген удалился.
Возможно, делу предстояло пройти проще, чем полагал Юрген. Приготовления еще не были закончены, но шли гладко, и не произошло ничего такого, что навело бы Юргена на мысль, будто план может не сработать, или же вынужденно придется его менять. Нет, все развивалось очень хорошо, и после визита к Катафенги он будет готов начать всерьез.
Он не мог тратить время на головорезов у дверей и потому сполз с лестницы, не добравшись до вершины около метра. Ухватился за нижнюю сторону одного из прилегающих мостиков и, обнаружив там подходящий комплект труб и металлических ребер, стал враскачку продвигаться под ним, пользуясь только руками. В конце концов, он ввернулся в крошечную вентиляционную шахту, ширины которой едва хватило, чтобы поместились его плечи. Потребовалось протиснуться на метр, чтобы оказаться позади дьяконов, охранявших дверь. Выбравшись за ними, он вылез из шахты и вошел уже в сам купол.
С тех пор, как Лакатос впервые показал ему это место, оно успело существенно преобразиться. Оно оставляло ощущение постоянства, которого ранее не было. Казалось, будто Искупление укоренилось тут практически так же крепко, как каменные стены вокруг. Возможно, замыслы Катафенги об огненном царстве праведников продвинулись дальше, чем было известно Юргену. А может и нет.
Юрген зашагал вверх по ступеням, с обеих сторон окруженным металлическими кольями, на которых находились черепа. В сущности, намного, намного больше черепов, чем при первом визите Юргена сюда всего двумя неделями ранее. Возможно, это был хороший знак. А может и нет.
Он проскользнул мимо внутреннего из пары металлических листов, накладывавшихся друг поверх друга и служивших входом в покои Катафенги. В помещении было оживленнее, чем при прошлом посещении. У ног великого магистра преклонили колени четверо послушников в рясах с капюшонами, принимавших от него пастырское наставление. Их преданность была очевидна, но явно не шла в сравнение со срочным делом Юргена, и тот, не сбиваясь с целеустремленного шага, двинулся по полу в направлении трона Катафенги.
– Мне необходимо переговорить, великий магистр, – произнес он. Должно быть, в его голосе прозвучала спешка, поскольку Катафенги тут же приподнял костлявый палец и подал послушникам знак оставить его. Те повиновались, и Юрген, лишь чуть-чуть припав на колено, перешел к насущному вопросу.
– В чем дело, Юрген? – поинтересовался Катафенги.
– Это срочно, – ответил Юрген. – Я видел Аддека, и он говорит, что приближается Лаго.
Само лицо Катафенги скрывал его огненно-красный колпак, и хмурое выражение передалось словесно.
– Лаго? – переспросил он.
– Да, – сказал Юрген. – Аддек хотел быть уверен, что сообщение попадет прямо к вам… и еще он послал вот это.
Юрген полез в карман и достал мятый пергамент. То, как неаккуратно его свернули, явно указывало на спешку.
Катафенги взял лист и развел его кромки. Тот был совсем чистым, и он сделал манящий жест рукой. Юрген извлек из-под куртки флягу и вручил ее великому магистру. Катафенги потянул за пробку, но та не поддавалась.
Терпения ему хватило ненадолго, и, вынужденно уронив пергамент себе на колени, он обхватил пробку обеими руками, выдернул ее и в сердцах отшвырнул прочь. Вылил содержимое фляги на лист и провел по нему рукой, чтобы растереть скопившуюся влагу.
Катафенги отодвинул пергамент на вытянутых руках. Он намочил его с обратной стороны, и текст был тускловат. Магистр поднял лист над головой, так чтобы через него прошел более сильный луч света, пронзавший драную крышу хибары, и надпись стала немного отчетливее.
''«Катафенги, ты покойник»'', – гласила она. Он свирепо поднял глаза на Юргена.
– Что это значит? – вопросил он.
Ответ ему мгновенно дала пуля в голову.
Юрген спустился по ступеням так же целеустремленно, как поднимался по ним. Он прошагал по полу купола и вышел на мостик между двумя дьяконами, которых с такими ухищрениями обходил несколькими минутами ранее. Сейчас ему уже было все равно: они никогда не останавливали никого на выходе, как бы их ни поразило его нежданное появление изнутри. Деловито протолкнувшись мимо, он удалился по мосту и быстро исчез в мутном сумраке подулья.
Возможно, пройдут часы, прежде чем они обнаружат тело Катафенги и осознают, что остались без лидера. И чем же они тогда станут? Всего лишь исступленной толпой, просто сборищем все тех же ожесточенных, полных ненависти и никчемных людей, какими были всегда. Лишенные предводителя, недовольные и не особо уживающиеся друг с другом.
Пусть у них оставались тот же фанатизм и жажда насилия, пусть оставались бессмысленная злоба и вспыльчивый нрав. Пусть оставались оружие и жестокие пыточные инструменты, но не имелось цели, которой их наделяла демагогия Катафенги, а без нее они были не опаснее тех бредящих безумцев, что вопили и орали на прохожих в поселениях по всему подулью.
Они станут просто раздраженными, капризными радикалами, чью ненависть к миру только усиливает осознание того, что они неспособны его изменить. Теперь они вообще ничего из себя не представляли. Как и должно было быть.
Юрген был доволен своей работой, уже близившейся к завершению. Он миновал старое убежище банды, где так и лежал закованный в цепи Эркет.
Эркет был отвратительным хнычущим негодяем. Порочным и озлобленным змеенышем, которого Юрген презирал с тех пор, как впервые увидел, однако невежественным и безвредным. Он не был посвящен во что-либо существенное и не нес ответственности за что-либо примечательное. Никчемное создание, но смерти он заслуживал не больше, чем спасения, и от руки Юргена его не ждало ни то, ни другое. Если бы не совершенно мерзкий характер, Эркет мог бы скорее стать объектом жалости Юргена, а не его возмездия.
Мог ли Эркет вообразить, что зверское избиение, устроенное ему Морденом, унижение и проведенные в цепях часы спасли его жизнь? Вероятно, нет. Это не имело значения. И все же он уцелел. Так требовалось.
Кому-то придется остаться. Кто-то должен был рассказать историю, передать легенду, поведать о ползучем страхе, который трусы вроде Эркета заслуживали носить в сердцах, куда бы ни пошли. В подулье было множество таких: людей, называвших имя и озвучивавших миф. Эркет станет еще одним и хорошо сгодится в этом отношении.
Юрген продолжал идти.
Он миновал место, которое три недели время от времени называл своим домом – тот грязный уголок, где творились его фокусы и создавались образцы. Именно туда пришла в его поисках бедная, отчаявшаяся девочка, чтобы совершить какую-то месть, которой он заслуживал в ее одурманенном разуме. Именно туда за ней последовал Дюрн, и там-то Юрген его и убил.
Тот встретил участь лучше, чем гибель в дюнах. Пуля Юргена не стала вынуждать Дюрна дожидаться конца, задыхаясь, иссыхая и угасая среди бури. Девересу он тоже не дал мучиться. Дав достаточно времени, чтобы сбиться с пути, он вернулся и прикончил его. Не было нужды заставлять их страдать – только не тех, кому в любом случае предстояло умереть.
Девушка никогда об этом не узнает, но она умно выбрала место для встречи с ним. Проходя мимо здания, он подумал о лабиринте забытых коридоров, тянущемся в глубине под несколькими оставшимися этажами. Из-за них-то он и выбрал этот дом, и посредством них тайком переправил ту несчастную девочку в безопасное место в одном отдаленном куполе, где ее никогда не узнают. Пригоршня его лучших подделок дала ей все необходимое, чтобы оплатить путь до самого Шпиля, пожелай она этого.
Юрген продолжал идти.
Он миновал «Трубу на дороге», где все началось. Где праведные впервые выдали свою истинную суть отвратительных лицемеров, сгрудившихся вокруг выпивки, словно она являлась тем спасением, которого они якобы взыскали, хотя каждый из них и знал, что это не так. И тем не менее, все началось здесь, и это место было ничуть не хуже любого другого. Он зашагал дальше – туда, где всему предстояло закончиться.
– Готовы? – спросил Юрген. Он провел в комнате едва ли с десяток секунд и пока что только окинул обстановку чрезвычайно беглым взглядом, но видел, что все они ждали его. Каждый из них полностью преобразился. Лица, как и всегда, оставались закрыты, но уже не массивными капюшонами или толстыми кожаными масками. Теперь вокруг них были обернуты рулоны блеклой материи, намотанной до того туго, что по контурам узнавались черты.
Тела были облачены схожим образом. Плотный материал бурого, желтого или тускло-зеленого цвета наспех покромсали на куртки, а вокруг рук и ног обмотали полосы, создав покров толщиной в шесть-семь слоев. Это должно было пригодиться в шторм – в качестве как защиты, так и маскировки.
Даже Рубик стоял наготове, удерживая в своих больших руках с побелевшими костяшками грозную махину автопушки.
Ответа на его вопрос не последовало, но Юрген знал, что они готовы все до единого, и он тоже.
Банда вышла на улицу. Над ними повисло зловещее предчувствие. Шагая во главе группы, Юрген немного провел ее по пыльной дороге до самого края города.
Их окутала кружащаяся буря, и Юрген остановился. Он кинул взгляды по сторонам, где вокруг них тенями выслись изменчивые дюны. Слева от него одинокая фигура съехала по склону отдаленного холма, снова появилась на виду, взобравшись на ближнюю вершину, и стремглав побежала к банде. Это был Галамб.
– Есть что? – спросил Юрген.
– Ничего, – ответил Галамб.
– Хорошо, – произнес Юрген.
Отряд продолжил продвижение, вышагивая шеренгой. Галамб забежал немного вперед, показывая дорогу до места, куда он осмелился дойти. Достигнув высокого обрыва, цепь остановилась, а в дюнах справа возникла еще одна фигура: Кармен.
– Никто тут не проходил? – спросил Юрген, когда второй малолетка снова присоединился к группе.
– Никто, – сказал Кармен. – Мимо меня вообще никто не проходил.
– И мимо меня, – добавил Галамб.
– Ладно, – отозвался Юрген, повернулся и повысил голос, обращаясь не только к малолеткам, а ко всей банде. – Вот что мы сделаем. Будем держать фронт здесь. Морден, Лирбус, Харгитай и Антал остаются со мной. Тодор, Рубик и Меро на другой стороне лощины вместе с Лакатосом. Кармен, Галамб, вы продвигаетесь дальше и разведываете местность впереди. Как только что-нибудь увидите, сразу возвращайтесь сюда и сообщайте нам, слыхали?
Оба малолетки кивнули, после чего устремились в шторм, а линия бандитов понемногу разошлась. Группа Лакатоса направилась через лощину и поднялась по пепельному склону, заняв дюну на той стороне. Их стало не разглядеть в буре еще до того, как они вообще пересекли низину, не говоря уж о том времени, когда они достигли своего укрытия на гребне наверху.
Юрген улегся спиной на дюну под собой. Слева находился Морден, лежавший плашмя на животе, направив пушку в лощину. Справа был Харгитай, сделавший то же самое, а дальше стоял Антал, изучавший горизонт – ну, или хотя бы ту дистанцию, на которую видел в яростный шторм.
Юрген не спешил и закинул в рот токсигарету, запалив ее маленьким грифелем, который почти незаметно извлек в ладонь из рукава. Это навело его на мысль о Годдлсби и о событиях, произошедших несколько дней назад. Юрген довел коротышку до этого самого места, а затем разобрался с ним соответственно его поступкам.
Он провел пальцами по неаккуратному пламенеющему узору, грубо вычеканенному на крышке жестянки с токсигаретами. Из этой же жестянки он предложил Годдлсби ту маленькую милость, хотя содержимое тогда несколько отличалось.
Годдлсби был хорошим человеком: слабым, но действующим из лучших побуждений, и не заслуживал никакого скверного обращения от рук Юргена. Токсигарета и впрямь была милостью: обманкой, начиненной успокоительным. От первой же затяжки Годдлсби погрузился в глубокий сон. Проснуться он должен был с чувством дезориентации, но хотя бы вдали отсюда, в нижних куполах за Спадами, доставленный Юргеном в безопасное место. Не хотелось так обманывать коротышку, однако он просто не мог допустить, чтобы тот задавал слишком много вопросов, и уж точно не мог допустить, чтобы тот отыскал дорогу назад. Одурманить и вывезти было лучшим, что он сумел сделать. Годдлсби действительно исчез, а иного от Юргена и не требовалось. Он лишь заставил Годдлсби исчезнуть в куда менее жуткой манере, чем это виделось остальным в Союзе.
Юрген сделал глубокий вдох из своей токсигареты. Выдохнул, но это осталось незамеченным: струя испарений мгновенно смешалась со столь же ядовитым пеплом, переносимым воющими ветрами сезонных бурь. Впрочем, токсигарета являлась лишь средством порисоваться. Имплантаты в его шее отфильтровывали ее токсины точно так же, как и все прочие, и к тому моменту, как дыхательный состав достиг легких Юргена, он стал просто свежим воздухом. Однако это была старая привычка, которая отмирала с трудом, невзирая на ее бессмысленность.
Он покончил с токсигаретой и приготовился. Время уже почти пришло.
Галамб продвигался осторожно, останавливаясь и оглядываясь по сторонам практически через шаг. Но даже несмотря на это, ему не удавалось отделаться от чувства, что он ушел слишком далеко, заблудился, и враг вполне мог пробраться мимо него.
Он снова двинулся вперед. Видимость неожиданно улучшилась: неустанный ветер в очередной раз сменил направление, отогнав от него наиболее густое облако пепла.
Вот тогда-то Галамб их и обнаружил: где-то с дюжину фигур в плащах, шедших через дюны навстречу им. Наверняка, Лаго и его люди. Он повернулся, готовясь бежать обратно к остальным, но едва успел сделать шаг, как заметил в отдалении еще одну фигуру. Это был Кармен.
Чтоб его, подумалось Галамбу. Отсюда было сложно оценить относительное расстояние, но он тут же понял, что Кармен удалился вперед еще примерно на сотню метров и уже находился слишком близко к приближавшимся охотникам за наградой. Хуже того, казалось, что он до сих пор их не видит.
Галамб с ужасом наблюдал, как от одной из фигур в плащах отделилась пульсирующая вспышка света, которая беззвучно пронеслась в насыщенном пеплом воздухе и свалила силуэт Кармена наземь. Вот дерьмо, подумал Галамб, слишком поздно.
Действуя инстинктивно, он открыл огонь из своего пистолета, выпустив по охотникам за наградой два, три, четыре автоматных заряда, хотя на такой дистанции и при таком обзоре у него не было шансов по ним попасть. Следовало бы убегать. Галамб знал, что ему следовало бы убегать, но он только что видел, как застрелили Кармена, и палил в порыве чувств.
Упорядоченная цепь охотников за наградой распалась, и четыре или пять фигур пропали из виду – видимо, съехав с дюн в одну из глубоких низин, разделявших их. Остальные развернулись прямо на него, и над головой пронесся град выстрелов. Галамб повалился на живот и пригнул голову к земле, а вокруг него разверзся ад.
При первом же звуке Антал поднял голову.
– Стрельба! – произнес он, адресуя свой оклик цепочке людей, сидевших рядом с ним. Харгитай и Лирбус пришли в смятение и повернули головы от Антала к Юргену, а потом обратно к Анталу, не зная точно, что им делать. Юрген с Морденом не выказали подобной нерешительности и разом поднялись на ноги. Через секунду все пятеро уже неслись по гребню дюны, углубляясь в бурю, но ни на миг не покидая драгоценной возвышенности.
К счастью для них, дюна образовывала огромный подковообразный хребет, и когда они приблизились на шум выстрелов, то оказались на самом высоком выступе, откуда просматривалось быстро вспыхивающее сражение.
Внизу были видны две группы фигур в плащах. Одна из них, в отдалении, уже вела перестрелку, хотя Антал не знал точно, с кем именно. Второй отряд, под ними, устремился через широкую лощину, направляясь прямиком к подножию дюны, на которой стояли Антал и прочие.
Антал вскинул руку и беззвучно указал на людей внизу. Юрген и Морден кивнули, Харгитай с Лирбусом последовали их примеру через секунду. Все пятеро опустили оружие и дали опустошительный залп по фигурам в плащах.
Двое упали сразу же. Один из них через мгновение снова встал, заставив себя подняться на ноги, а затем опять прозвучала какофония выстрелов, и он повалился обратно, на сей раз лежа совершенно неподвижно рядом со столь же мертвым товарищем.
Трое других рассыпались, но им было никуда не деться с открытого пространства. Антал поднял прицел повыше, отслеживая одну из фигур, бежавшую назад по низине. Сердце билось быстро, по телу тек адреналин, однако он сдержал нервы и не стал открывать огонь, пока медленное движение его руки не сравнялось со скоростью человека. В конце концов, он выстрелил. Жгучий лазерный импульс вырвался наружу и попал цели ровно между лопаток. Человек рухнул наземь, взметнув перед собой облако пепла. Еще до того, как представилась возможность увидеть, мертв он или нет, Антал пальнул по распростертому телу еще пару раз – чисто для надежности.
Дым начал рассеиваться, и Антал осознал свою ошибку. Добавочные выстрелы прошли мимо цели в круговерти пепла, поднятого целью при падении, а человек уже снова был на ногах и продолжал исступленно удирать прочь. Увидев это, Антал тут же выпустил еще один заряд, но выстрел был сделан навскидку и ушел далеко в сторону, а энергоячейка лазгана уже перегревалась. Кавдорец бросился по гребню дюны, пытаясь не выпускать человека из виду, но это была дурацкая идея.
Антал отклонился от вершины дюны и внезапно обнаружил, что съезжает вниз по крутому откосу. Он протянул руку, чтобы опереться, но потерял равновесие и неуклюже закувыркался с холма. Мягкий пепел прервал падение, и он остановился несколькими метрами далее, а потом медленно встал на ноги. Поднял глаза и уставился прямо на одного из замаскированных охотников за наградой – как раз вовремя, чтобы увидеть направленный ему в лицо автомат. Последним, что когда-либо услышал Антал – с ужасающей, отчетливой ясностью поверх обычного громкого «''шшш''» своего бионического имплантата – стал треск выстрела.
Услышав шум пальбы, Тодор встал. Огляделся по сторонам, но не сумел определить, откуда тот исходит. Снова разгорелось, а потом в другой стороне послышался еще один залп. Кто-то стрелял в ответ.
Взгляд Тодора упал на другой край лощины, где вдаль убегали пять силуэтов. Это были Юрген и прочие.
– Лакатос! Лакатос! – позвал Тодор.
Предводитель, уже услышавший звуки выстрелов, тут же обернулся к нему.
– Вон там, – произнес Тодор. – Юрген с остальными выдвинулся вперед. Должно быть, они нашли Лаго.
– Хорошо, – сказал Лакатос. – Идем.
Пока они пересекали низину, Тодор держался чуть позади вожака. Ему было крайне неуютно на открытой местности, и он оставался настороже. Лакатос выглядел совершенно не таким обеспокоенным и шагал вперед, прямо на звуки выстрелов.
Тодор остановился и повернулся, как следует всматриваясь назад из-за страха перед неожиданным нападением. Именно тогда он заметил справа фигуру, ползущую по пеплу. Он вскинул автомат, готовясь пальнуть, но тут человек не поднял голову, показав неприкрытое лицо. Это был Галамб.
Тодор бросился к нему, но в десяти метрах от малолетки затормозил, сообразив, что по тому стреляют. Он быстро упал на живот и стал пробираться к Галамбу. Все это время у них над головами проносились пули.
– Что происходит? – заорал Тодор, перекрикивая шум.
– Лаго… Он здесь.
– Знаю, – отозвался Тодор, хотя на самом деле до настоящего момента уверенности у него не было. – Но я видел вон там людей Юргена, – он указал вдаль. – Оттуда стреляли. Какого фрага?
– Они подстрелили Кармена, – сказал Галамб. – Я их видел, поэтому стрелял в ответ. Их было много, десять, может дюжина, и когда я открыл огонь, они разделились.
– Дерьмо! – воскликнул Тодор, внезапно осознав, что их вполне могли окружить. – Давай-ка возвращаться наверх.
Галамб просто кивнул.
Тодор поднял руки над головой и выпустил пару зарядов. Выстрелы были удручающе неточными, однако заставили врагов притихнуть хотя бы на миг. Вслед за этим Галамб оттолкнулся руками, вскочил на ноги и рванул назад, подальше от обстрела. Тодор пальнул еще пару раз и начал отползать назад на коленях.
Через секунду он остановился и оглянулся через плечо. Галамб уже занял новую позицию где-то в двадцати метрах за ним. Тот вскинул руку, подавая сигнал, и Тодор кивнул в ответ. Галамб открыл огонь из своего пистолета, а Тодор поднялся на ноги и, воспользовавшись этой возможностью, стремительно отступил к небольшой гряде, где сейчас расположился Галамб.
– Тут недостаточно высоко, – произнес Тодор, с досадой обнаружив, что обзор у них не лучше, чем был до того. – Надо совсем назад вернуться, иначе мы их никогда не заметим.
Галамб снова кивнул, встал и побежал вверх по крутой дюне позади, а Тодор стал прикрывать его огнем.
Этого не хватило. Тодор остановился и повернулся, услышав за спиной вскрик, а затем глухой удар. Галамб успел одолеть едва ли с десяток метров, прежде чем его подстрелили. Сперва Тодор подумал, будто тот убит, но потом мелкий малолетка перекатился на спину, и стало видно, что его лицо искажено мукой.
У Тодора не было выбора. Он подполз на четвереньках в лежащему Галамбу и подсунул ему руку под шею, поддерживая голову.
– Идти можешь? – спросил он.
Когда Галамб открыл рот, чтобы заговорить, наружу потоком хлынула кровь, и его голова откинулась назад.
– Дерьмо! – взревел Тодор, но Галамб был мертв.
Тодор изучил местность вокруг, отчаянно ища путь, которым можно было бы пойти, не подставившись под обстрел. Шум пальбы продолжал раздаваться спереди, а также справа, где, как он был уверен, вел бой Юрген и вторая группа. Он оглянулся в направлении Падучих Песков, и у него челюсть отвисла от ужаса. К нему приближалась высокая фигура в плаще. Проклятье, как же они оказались сзади, подумал про себя Тодор, и прозвучал финальный, роковой выстрел, навсегда заглушивший его мысли.
Люди в лощине внизу были легкой добычей. Устроившемуся на возвышении Лирбусу хватило времени, чтобы тщательно прицелиться и выстрелить, ни на секунду не покидая укрытия. Когда он, наконец, нажал на спусковой крючок, получилось хорошо и метко. Заряд прошел ровно сквозь шею одной из фигур в плащах, тут же свалив ту на землю.
Слева от него Морден открыл огонь со своего места на отдалении в несколько метров. Он сместился по кругу, следуя изгибу дюны, и на глазах Лирбуса его позиция озарилась вспышкой пламени, и незадачливые охотники за наградой внизу попали под опустошительный перекрестный обстрел.
Лирбус бросил целиться точно. Охотники за наградой в смятении отступали через холмы, и огонь по площади ничуть не уступал бы в эффективности любому прицельному выстрелу. Он поднялся, встав на краю дюны, и дал из автомата беспорядочную очередь по хаосу внизу. С расположенной под углом позиции Мордена пронеслись спирали выстрелов, и еще один человек упал, изрешеченный пулями. Оставалось двое.
Один, похоже, сообразил, что бежать бессмысленно, замер на месте, развернулся и навел оружие прямо на Мордена. С треском выпустил пару зарядов, и позиция Мордена затихла. Лирбус был уверен, что попасть в того не могли, однако его как минимум оттеснили за гребень дюны.
Лирбус прицелился в смелого охотника за наградой и нажал на спуск. Ничего. Наемник внизу заметил его, повернулся и сделал по нему несколько беглых выстрелов.
– Проклятье, – пробормотал Лирбус, упав на колени и исступленно дергая магазин в попытке избавиться от клина. – Прикрой меня, пока я перезаряжаюсь, – велел он Харгитаю, так и сидевшему возле него. Ничего не произошло.
-Ты меня не слышал? Я сказал, прикрой…
Лирбус обернулся глянуть на сидящую рядом фигуру и осекся. Харгитай был мертв, ему пробило череп одиночной пулей. Беглый огонь охотника за наградой не мог так его достать, верно же?
– Юрген! – позвал Лирбус, окликая громче, чем прежде. – Юрген, прикрой меня!
Ответа снова не последовало. Лирбус чрезмерно увлекся своей беспорядочной пальбой. Когда он смотрел в прошлый раз, Харгитай находился около него, а Юрген – чуть дальше по гребню. Теперь Харгитай погиб, и не было видно никаких признаков Юргена. Лирбус остался один и в большой беде.
Он швырнул заклинивший автомат в грязь и выдернул лазган из теплых, но быстро цепенеющх рук Харгитая. С треском сделал пару выстрелов в направлении двух оставшихся наемников, а затем поднялся и бросился по дюне туда, где в последний раз видел Мордена.
Позади него раздался шум стрельбы. Он прыгнул, проехался по дюне и с облегчением обнаружил, что налетел на Мордена. Тот был в порядке, не высовывался и, похоже, испытал такое же облегчение, как и Лирбус, когда понял, что не один.
Морден поднял руку, выставив три пальца перчатки знакомым жестом. Лирбус кивнул, и Морден перекатился на живот, растянулся на верхушке дюны и открыл огонь по двум людям внизу. Его выстрелы заставили умолкнуть пальбу оттуда, и Лирбус тоже высунул голову над гребнем холма.
Один охотник за наградой ковылял прочь, а второй прямо-таки удирал. Лирбус тщательно прицелился и свалил хромавшего, насмерть уложив его зарядом, который прошел насквозь через середину спины.
– Пошли, – сказал Лирбус. – Достанем его.
– Давай, – отозвался Морден, и они вдвоем встали и устремились вниз по дюне, преследуя одинокого выжившего. В мутном штормовом воздухе их цель быстро бы пропала с глаз, и Морден явно был не намерен позволять ей исчезнуть из виду. Он убрал пистолет в кобуру и быстро побежал вдогонку за спасавшимся наемником. Лирбус, не задумываясь, поступил так же.
Они гнали человека через низину, к противоположному гребню. Там же должен быть Лакатос с остальными, подумал Лирбус. Почему они не стреляют?
Морден превосходил Лирбуса в скорости и быстро опередил его. Лирбус еще отставал на пятнадцать метров, когда увидел, как Морден врезался в спину бегущего человека, от чего оба закувыркались по земле среди мечущегося пепла.
Продолжая свой рывок, Лирбус кинулся прямо на фигуры, возившиеся на земле перед ним. В прыжке он увидел, как из свалки под ним взметнулся ботинок, и Морден отлетел в сторону, скривившись от крепкого пинка в грудь. Лирбус грохнулся прямо на фигуру в плаще и тут же ощутил сильнейшую боль. Инстинктивно перекатившись, он протянул руку вниз, к источнику своих страданий – кинжалу, глубоко вонзенному ему в живот. Он застонал, закашлялся и закрыл глаза, рухнув на спину и в глубокую тьму.
Морден поднялся на ноги. Наемник подполз к распростертому телу Лирбуса, отчаянно силясь вытащить из трупа свой нож. Морден не стал терять времени, прыгнул человеку на спину, обхватил его руками за плечи и полоснул собственным клинком по горлу врага. Тот еще несколько секунд продолжал отбиваться, лихорадочно пытаясь сбросить Мордена, однако кавдорец не разжимал хватку, пока противник наконец-то не повалился лицом вперед. Из его шеи потоком лилась кровь, образовавшая в грязном пепле перед ним темно-красное пятно.
Морден осел на колени, запыхавшись и тяжело дыша.
Едва он успел перевести дух, как треск пальбы заставил его инстинктивно упасть наземь. К счастью, целились не в него, и выстрелы канули вдаль. По звуку было очень похоже, что они прошли в стороне. Морден приподнял голову, но не смог увидеть источника огня и вдруг почувствовал, что совсем один и застрял на открытом месте.
Кавдорец огляделся, но он уже видел, как уйму людей – и друзей, и врагов – подловили во время отчаянного рывка в укрытие, и потому решил, что лучше не высовываться.
Это безумие, подумал Морден. Если предполагалась засада, они уже явно привели ее в действие, но сражение до сих пор не кончилось, и у Мордена было ощущение, что вся эта авантюра скатывается в хаос. План Юргена раньше казался хорошим, но теперь он был уже не вполне уверен, какой цели тот предполагал добиться, и добьются ли они хоть чего-то вообще.
Морден еще минуту-другую полежал, оставаясь начеку, пока впереди не возникло несколько фигур – три, насколько он сумел разобрать. Они не могли вести огонь, поскольку приближались совершенно не с той стороны. Только в этот момент Морден осознал, что перестрелка полностью затихла, и загадка усложнилась еще сильнее.
Морден поднес прицел лазгана к левому глазу и вгляделся, готовясь выстрелить, как только темные силуэты впереди окажутся в зоне досягаемости. Прицел не давал увеличения как такового, но сощурившись и тщательно сконцентрировавшись, Морден помедлил и отвел палец от спускового крючка.
Он позволил им подойти чуть ближе. Морден был уверен, что они в любом случае его не заметят – только не когда он вот так лежит, распластавшись на земле – но не мог ждать вечно. Они покрыли еще где-то с десяток метров, пока он не удостоверился. Это был Лакатос с остальными.
Морден поднял лазган и сделал три выстрела с отчетливыми и равномерными интервалами. Три выстрела вертикально в воздух, как им и велел Юрген. Это был единственный способ опознать друг друга среди бури. Зрение ничего не давало. Все решал звук.
Еще секунда – и со стороны группы впереди раздалось три выстрела. Морден кое-как различил одинокую вскинутую руку, которая палила прямо в воздух из чего-то, на слух похожего на болт-пистолет.
Мордену не хотелось показываться, но если бы он этого не сделал, они бы никогда его не нашли. Он вскочил на ноги дал шумовой ответ, быстро выстрелив еще трижды. Невозможно было узнать, увидели ли они его и поняли ли, что это он стрелял, и что он друг, но больше времени терять было нельзя. Морден сорвался с места и побежал к далеким силуэтам.
– Просто для верности, – произнес Лакатос.
Рубик кивнул и направил свою автопушку на фигуру, приближавшуюся во мрачной мгле шторма. Просто для верности, подумал Рубик, просто для верности. Он, как и все прочие, слышал три выстрела, однако дела шли скверно, и, сказать по правде, не будь рядом Лакатоса, Рубик, вероятно, в любом случае пристрелил бы приближавшегося человека, просто для верности.
Фигура продолжала быстро надвигаться. Рубик отслеживал ее перемещения готовой автопушкой, и, что странно, она как будто смещалась вправо. Возможно, это была оптическая иллюзия, вызванная накатами бури, а возможно, на таком ветру никто просто не мог бежать по прямой.
Рубик следил за приближением человека, даже не моргая. Он почувствовал, как его кулак напрягается на массивной гашетке пушки, и тут очертания наконец-то обрели некую отчетливость.
Это был Морден. Благодарение Императору, это был Морден. Рубик разжал хватку на спуске и облегченно выдохнул.
Облегчение оказалось, мягко говоря, преждевременным, поскольку внезапно ему в плечо врубилась пуля. Вторая пришлась по касательной сразу над локтем, а третья просвистела мимо, не попав в цель. От шока и боли Рубик припал на одно колено, едва сумев удержать свою колоссальную массу даже при столь же существенной силе. Он страдальчески взревел, а приближавшийся Морден нырнул наземь, явно услышав свистнувшие около него пули.
Рубик схватился за гашетку своей пушки, но жгучая боль в руке помешала ему сделать хоть один выстрел. Взвыв от яростной муки, он пустил в ход те немногие силы, что оставались в раненой конечности и перекинул автопушку на другую сторону тела, в неповрежденную левую кисть. Покалеченная правая рука была слишком слабой, чтобы стабилизировать огромное оружие, и Рубику пришлось опустить на колени и положить массивную штуковину поперек бедра, после чего он выпустил в сторону невидимого стрелка плюющуюся, стремительную очередь пуль.
У его ног прополз Морден. Лакатос с Меро припали на колени рядом, стреляя в те моменты, когда громадное орудие Рубика замолкало. Совместно они создавали достаточную огневую плотность, поскольку враг, похоже, не мог ответить, хотя кавдорцы и застряли на виду.
Морден поднялся с земли позади Рубика. Тот ощутил палящий жар лазерного импульса, прошедшего мимо плеча – Морден перехватил обязанности по прикрытию, сменив Лакатоса, который возился на земле, отчаянно пытаясь перезарядить опустевший магазин одного из своих болт-пистолетов.
Рубик выпускал одну очередь за другой с промежутками всего в несколько секунд, но он не мог продолжать так бесконечно. Даже если бы он не чувствовал, как боль в руке с каждым мигом становится все сильнее, даже если бы не чувствовал, как на него, словно ночь, опускается вялость от кровопотери – в конечном итоге у него бы кончились боеприпасы, и пока этого не произошло, требовалось стрелять результативно.
– Должно быть, они пошли на мои выстрелы, – прокричал Морден рядом.
– Сколько их там? – отозвался Лакатос с другой стороны.
– Не уверен. Мы с гребня подловили пятерых, вроде бы, но они все мертвы.
– Есть еще. Я видел, как Галамб стрелял по другой группе. Наверняка они разделились, – произнес Лакатос.
– Галамб? Где он сейчас? – спросил Морден. Прежде чем Лакатос нашел время ответить, Рубик покачал головой, и Морден притих.
– Где Юрген и остальные? – сказал Лакатос, и в это время Рубик дал еще одну отрывочную очередь. – Где Юрген и остальные? – повторил он свой вопрос, когда шум пальбы немного поулеглся.
– Мы с Лирбусом спустились с гребня, преследуя отбившихся. Так я и оказался на открытом месте, – ответил Морден. – Юргена не видел. Должно быть, он все еще на гряде.
– Еще две! – заорал Рубик, перебив его.
– Что? – переспросил Лакатос.
– У меня пуль хватит еще на две очереди. Шевелитесь.
– Дерьмо, – прошипел Лакатос и начал отходить назад под прикрытием огневого вала. Меро опустился на колени возле Рубика, отстегивая с груди того перевязь. Рубик скривился от боли, когда Меро уронил тяжелую ленту на его раненое плечо.
– Двигай! – крикнул Лакатос, дав пару выстрелов со своей новой позиции где-то в пятнадцати метрах позади остальных. Они повиновались и рванули к вожаку, хотя редких болтов Лакатоса едва ли хватало для прикрытия, и мимо градом понеслись пули все так же невидимого врага.
Рубик присел за Лакатосом, позволив пушке опуститься наземь, и воспользовался возможностью для отчаянно необходимой передышки, пока Меро рядом с ним просовывал в лоток орудия очередную ленту с боеприпасами. Это была последняя, и при нынешнем положении дел ее хватило бы ненадолго.
Морден встал перед Рубиком и выпустил несколько лазерных импульсов, лениво держа оружие у бедра. Свободной от ведения огня рукой он подал остальным знак отходить – приглашение, которым они воспользовались, не тратя времени. Рубик снова вздернул автопушку с земли, прочувствовав ее вес больше, чем когда бы то ни было. Пристроил ее на запястье поврежденной руки, онемевшей от боли, и еще сильнее ощутил, как вымотался. Ему еле удавалось не отставать от Лакатоса и Меро, пока они бежали назад, направляясь к безопасному гребню.
Когда Рубик добрался до них, Лакатос отстрелял пару зарядов. Еще два выпустил Меро, пока он устраивался между ними. Морден обернулся, ожидая сигнала к отступлению, и Рубик без проволочек подал его. Он закинул автопушку на согнутое колено, чтобы как-то прикрыть Мордена огнем, и сжал гашетку здоровой рукой.
Ничего.
Рубик в ужасе поднял глаза, но Морден был уже на ногах и бежал. В отчаянии он надавил снова, однако никаких звуков не последовало. Спуск крепко застрял в утопленном положении и был совершенно бесполезен, пока не получится устранить клин.
Он снова поднял взгляд. Морден успел преодолеть, может, с четверть дистанции между ним и прочими, но даже с такого расстояния Рубик увидел выражение страха в его глазах, когда он сообразил, что происходит. Рубик вскинул руку, лихорадочно маша ладонью сверху вниз. Морден не нуждался в повторениях и нырнул вперед, со всей возможной быстротой кинувшись наземь, однако было уже поздно.
Мимо полетели лазерные импульсы, воздух заполнился пулями. После своего нырка Морден грохнулся на землю перед Рубиком, но это было не контролируемое падение. Его тело ударилось о пепел, опаленное лазерными ожогами, испещренное дырами и совершенно безжизненное. Когда облако пепла, подброшенное упавшим телом, развеялось, Рубик увидел на лице Мордена мертвенную гримасу и тяжело сглотнул от смеси злости и страха.
Посмотрев в другую сторону, Рубик заметил, что этот же самый страх охватил и Меро, однако ужас того не сдерживала злоба, и на глазах у Рубика он поднялся на ноги и инстинктивно помчался прочь. Чудо, что он вообще оторвался – мимо трех выживших кавдорцев неслись пули, и Рубик быстро потерял бегущего Меро из виду, поскольку был вынужден задуматься о собственной безопасности и вновь перевел взгляд в сторону приближавшейся стрельбы.
Наконец-то он их увидел: пять, нет, шесть фигур в плащах, возникающие из шторма. Лакатос прыгнул на Рубика, опрокинув его на землю и выпустив еще два выстрела из своего болт-пистолета. Лежа на боку, Рубик хотя бы освободился от бремени автопушки и, выкрутив здоровую руку из сбруи, взялся пальцами за забитый ствол. Будь проклят Меро, подумалось ему. Будь он проклят за бегство и будь проклят за то, что запорол перезарядку. Рубик выдернул из ствола перепутанное месиво из боеприпасов, устраняя засор.
Он упер оружие в землю и при помощи локтя перенес свой вес на заднюю часть, наклонив ствол вверх ровно настолько, чтобы прицелиться по приближавшейся группе. Выпустил поток огня, и шестеро стали пятью. Еще одна очередь – и пятеро стали четырьмя. Такими темпами ближе они не подойдут, подумал Рубик.
Такими темпами, подумал он снова, почувствовав, как гашетка оружия глухо стукнула. Такими темпами… Он внезапно осознал, что у него кончился боезапас.
– Проклятье, проклятье, проклятье! – заорал он, перекатившись на спину в попытке вытащить лазпистолет из кобуры на поясе, но та находилась с той же стороны, что и больная рука, и ему не удавалось приподняться в нужной степени, чтобы добраться до этой штуки.
Лакатос приблизился, наклонился и придвинул свое лицо поближе к Рубику.
– Какого черта? – спросил он.
– Патронов нет, – сказал Рубик.
В ответ Лакатос прошипел ругательство и обхватил здоровяка руками, наполовину неся и наполовину волоча назад. С поддержкой Лакатоса Рубик наконец-то достал свой лазпистолет из кобуры и опять поднял глаза на надвигавшиеся фигуры.
Это дало ему как раз достаточно времени, чтобы увидеть с визгом несущиеся на него лазерные импульсы. Лазерные импульсы, которые тут же врезались Рубику в грудь и заставили его вдруг забыть о боли в руке и сонной вялости кровопотери.
Меро прижал свой лазган к плечу, поддерживая ствол левой рукой и глядя прямо в примитивный прицел, установленный сверху. На самом деле, он практически ничего не мог разглядеть во мгле, но использование прицела придавало ему уверенности, а та, Император свидетель, была ему сейчас нужна.
Он с треском выпустил заряд, потом еще один, а затем упал на землю в отчаянной попытке укрыться от любых выстрелов, которые могли последовать в его сторону в ответ.
Рядом с ним громила Рубик поднял руку и подал ожидавшему Мордену сигнал отходить – сигнал, на который Морден без промедления откликнулся. Пока Меро наблюдал, он изо всех сил бросился к ним, а Рубик в это же время вскинул автопушку, чтобы прикрыть его огнем.
Меро, ждавшему знакомого «''чух-чух-чух''» автопушки, показалось, будто прошла целая вечность. Он ждал, но ничего так и не произошло. Озадаченный, он обернулся к Рубику, но увидел, что лицо здоровяка застыло от ужаса, и тот безрезультатно возится с гашеткой заклинившего оружия.
Меро отвернулся от перепуганного лица Рубика, и его взгляд упал ровно в глаза еще одного такого же. Осознав, что столь сильно необходимый ему прикрывающий огонь крепко и основательно застрял на полпути по стволу автопушки, Морден совершил исступленный нырок к земле. Его падающее тело пронзили импульсы и пули, от чего оно безжизненно рухнуло наземь, а гримаса страха превратилась в гримасу смерти.
С Меро было довольно. Если он что-то и думал обо всем этом, так это что бежать лучше, чем оставаться на нынешнем месте, и что отчаянное бегство в духе «каждый сам за себя» дает больше шансов на выживание, чем якобы упорядоченное отступление, которое разваливалось у него на глазах.
Он пустился наутек, мгновенно развернувшись и рванувшись прочь от приближавшегося врага, прочь от Лакатоса с Рубиком и тела бедняги Мордена.
Должно быть, поначалу охотники за наградой его не заметили, и Меро оказался на отдалении в десять, пятнадцать, двадцать метров, прежде чем град выстрелов ожидаемо переместился в его направлении. Когда мимо засвистели пули, он упал на четвереньки и продолжил свое безрассудное бегство ползком на карачках.
Сзади снова послышалась пальба, но гораздо больше похожая на ответный огонь Лакатоса и Рубика, подумалось ему, хотя, судя по звуку, стреляла не автопушка. Как бы то ни было, она вроде бы отвлекла от него внимание, и Меро снова поднялся на ноги и возобновил лихорадочный забег. Шквал пуль миновал его, их владельцы полностью сосредоточились на другой цели.
Меро несся вперед. Удирая, он подумал о Рубике и на миг ощутил вину за то, что бросил его, но потом подумал о Лакатосе, и на смену пришел страх. Лакатос никогда не простит ему бегство. Он его убьет. Мысль об этом заставила Меро продолжить бежать еще быстрее, и он пожелал, чтобы Лакатос умер, прокляни его Император за подобные думы.
Он добрался до подножия высокой дюны, выходившей на тот гребень, откуда начиналась их засада. Гребень, где, как подумалось Меро, им следовало бы все время и оставаться. И что еще важнее – гребень, который дал бы ему драгоценное убежище.
Меро принялся карабкаться вверх по крутой дюне так быстро, как только мог, взбираясь по ее лицевой стороне. Брызнувшие прямо над головой пули сообщили ему, что это плохая идея. Подъем по видимому склону дюны делал его более легкой мишенью. Он съежился на земле, украдкой пробираясь по выбоинам в пепле, испещрявшим основание холма. Пули все еще проносились мимо его головы, но хотя бы появилось какое-то прикрытие.
Так он продолжал красться, пока не достиг края дюны. Он подумал, что мог бы нырнуть за нее и подняться с другой стороны, при этом не попадаясь врагам на глаза.
Меро выждал секунду, тщательно подбирая момент, а затем совершил внезапный рывок, показавшись всего на мгновение, после чего резко повернул и влетел в безопасное место за внушительной громадой дюны. Добравшись до ее тыльной стороны, он упал на землю, бросившись спиной в отвесную кучу пепла, и облегченно выдохнул. Он был вне поля зрения. Он был вне опасности.
Потратив немного времени, чтобы перевести дух, Меро поднялся на ноги и начал долгое, трудное восхождение по склону дюны. Там он сможет точно решить, что делать. Наверху он хотя бы будет в безопасности и сумеет лучше обдумать свой следующий шаг.
Снизу до сих пор слышались звуки выстрелов. Возможно, он мог бы искупить вину, если бы расстрелял наемников с вершины гребня и тем самым спас Лакатоса. Возможно.
А возможно, он мог бы просто притаиться и следить за охотниками за наградой, пока те не уйдут, а потом успешно скрыться и навсегда убраться из Падучих Песков. Он мог бы сбежать в Осевой Шип, на территорию Аддека. Если Лакатос умрет, никто не расскажет, что он удрал, и можно явиться к Аддеку с высоко поднятой головой. Он будет героем, единственным выжившим.
Цепочка размышлений Меро внезапно оборвалась, когда он заметил впереди фигуру, припавшую к земле на гребне. Кто, черт возьми, мог находиться на гребне? Затем он вспомнил: охотники за наградой разделились на два отряда. Лакатос, похоже, был уверен, что они преследуют ближайшую группу, а Морден говорил, что на другую они наткнулись у дальнего хребта. Как они забрались на гребень, чтоб их?
Меро осознал, что в хаосе напрочь перестал ориентироваться. Им просто повезло обнаружить Мордена на открытой местности, и можно было допустить, что наемники окружили их, вернулись по собственным следам, или же попросту прошли мимо. Он проклял свою удачу, но понимал: обратной дороги нет.
Меро был уверен, что человек пока что его не увидел, но и он, в свою очередь, не мог ничего рассмотреть за фигурой на гребне и понятия не имел, нет ли дальше и других. Он не осмелился пустить в ход лазган из опасения насторожить остальных неподалеку, а вместо этого вытащил нож и начал медленно, крадучись приближаться к сидящему.
Он сместился по дюне поперек склона и оказался позади человека. Отсюда ему было видно, что тот, к счастью, один. Собравшись с духом, Меро распрямился, бросился к фигуре и прыгнул на нее сзади, выставив перед собой нож.
Он тяжело приземлился на спину сидящего, но тут же отпрянул. Первое же прикосновение к застывшему жесткому телу сообщило ему: что-то не так. Он вцепился в человека и перевернул его.
Это был Тодор, совершенно мертвый, с остекленевшими глазами, в которых навеки остался запечатлен миг финального испуга.
– Какого?.. – проговорил Меро про себя, но этим словам было суждено стать для него последними.
Тело Меро завалилось на Тодора. Его сердце пробила одиночная пуля, выпущенная из оружия, которое он вообще даже не заметил, приставленного к его спине неясной фигурой сзади.
Лакатос просунул руки под плечи здоровяка, оттаскивая того назад, но в этом отсутствовал смысл. Рубик уже был мертв. Его убил первый выстрел, а следующие сделали бы то же самое с Лакатосом, если бы не врезались в чересчур крепкое тело Рубика. Пусть это и было совсем недостойно, но Лакатос вжался в землю позади мертвеца. После бегства Меро, будь прокляты его глаза, в наличии осталось лишь это укрытие.
– Дерьмо, – произнес Лакатос, хотя его явно никто не мог услышать. У него были серьезные проблемы. Он отстегнул магазин одного болт-пистолета, а затем и другого, проверяя, полны ли они. Полны они не были, но это он быстро исправил, прячась за огромным телом Рубика. Потом на перезарядку будет крайне мало времени.
Он убрал полностью заряженные пистолеты обратьно в кобуры и достал с пояса гранату. Выдернул чеку и швырнул ее так далеко, как только мог – не в сторону приближавшегося врага, а вбок от себя, чтобы справа от него произошел мощный взрыв. Это был отвлекающий маневр и ничего больше.
Едва успел прозвучать взрыв, как Лакатос уже был на ногах и бежал, на ходу вытаскивая оба пистолета. Граната выиграла ему пару секунд, и он слышал, как несколько выстрелов ушло в стороны взрыва, не причинив никакого вреда, прежде чем надвигавшиеся охотники за наградой заметили его стремительно несущуюся фигуру. Он выпустил из пистолетов несколько зарядов и продолжил бежать, изо всех сил укрываясь.
Когда мимо засвистели пули, Лакатос увидел на пепельном грунте неглубокую впадину и воспользовался шансом. Он прыгнул и съехал вниз по откосу, приземлившись на спину. Поскольку он распластался по земле, даже столь убогий окоп давал некоторое прикрытие.
Лакатос полежал секунду, переводя дыхание, но ему было понятно, что нельзя терять время впустую. Он перекатился на живот и медленно приподнялся – ровно настолько, чтобы выглянуть из-за кромки борозды. Четыре фигуры приближались, причем быстро. Они каким-то образом потеряли его из виду.
Он подтянул пистолеты повыше, положив руки на землю, и стал ждать. Много выстрелов сделать не удастся. При такой погоде становилось практически невозможно оценить дистанцию, но Лакатос был мастером. Фигуры продолжали надвигаться и оказались достаточно близко, чтобы Лакатос разглядел надетые на них массивные плащи, свисавшие позади ног и колыхавшиеся на ветру. Они хорошо подготовились к шторму. Это были профессионалы.
Лакатос еще несколько секунд проследил за их приближением. Они шли не прямо на него. В пятидесяти метрах так и продолжало сидеть в вертикальном положении тело Рубика, и охотники за наградой сходились к нему, видимо, не осознавая, что это всего лишь труп. Они медленно двигались в поле зрения Лакатоса, не приближаясь, и до пределов досягаемости им оставалась еще целая вечность. В конце концов, как только наемники сомкнулись вокруг Рубика, Лакатос посчитал, что взял прицел, и открыл огонь.
Он наводил огонь по низкой траектории, прижав пистолеты друг к другу и дав очередь справа налево. Это сработало, и болты прошлись по цепочке из четырех фигур. Две из них упали наземь, одна осталась лежать там замертво. Второй осторожно поднялся на ноги, а двое остальных отбежали и перекатились по земле. Именно на это и рассчитывал Лакатос. С такого расстояния он не мог гарантированно стрелять насмерть, но подсекая им ноги, он хотя бы препятствовал их продвижению. Раненый человек ковылял вперед, и Лакатос, без спешки подравняв линию, снес его еще одной струей пуль, опрокинув безжизненное тело, которое кувырнулось вверх тормашками в грязь.
По верху впадины, где прятался Лакатос, скользнул выстрел, и он инстинктивно пригнул голову вниз. Двое оставшихся наемников двигались к нему, и они были умными. Они разделились, держась где-то в десяти метрах друг от друга, и приближались синхронно, так что у Лакатоса не было возможности накрыть их обоих. Они явно сообразили, что он один. Ему требовалось их в этом разубедить.
Он отцепил еще одну гранату, завозился с чекой руками в перчатках, и уронил ее на землю прямо перед собой. Ну нахрен, подумал он, вскочил на ноги и бросился прочь от низины.
Вслед ему полетели пули, но он ответил тем же и выиграл несколько метров, прежде чем позади раздался звук взрыва осколочной гранаты. Похоже, сработало, и он услышал, как огонь охотников за наградой сошелся на его прежней позиции. Возможно, они по ошибке решили, что это дульная вспышка.
Лакатос понесся через дюны, но ему слишком не терпелось сбежать. Он оступился и упал. При падении один из болт-пистолетов выпал, вылетев из правой руки. Не чувствуя боли, Лакатос посчитал, что просто споткнулся, и поднялся. Затем его нога подогнулась, и, посмотрев вниз, он осознал, что лазерный импульс попал ему прямо в колено. Он вообще не мог на нее встать.
Припав на здоровое колено, он с грохотом выпустил из оставшегося болт-пистолета еще три заряда. Две фигуры, похоже, от этого не смутились и стремительно бежали к нему. Их огонь вынудил его припасть к земле, и Лакатос начал думать, что обречен. План казался таким хорошим. Какого черта произошло? Даже если он выживет, от банды остались ошметки, и Катафенги не вознаградит его за такой разгром. Выругавшись, он осторожно вновь приподнял голову и вытянул руку, еще два раза выстрелив из пистолета. Еще два раза, а потом попробовал в третий.
Ничего.
– Проклятье, – проговорил Лакатос. Отчаянно ища укрытие, он заполз в пепел так глубоко, как только мог, пытаясь со всей возможной быстротой перезарядить израсходованный магазин пистолета. Болты выпадали из нервозно дергавшихся рук, и он лихорадочно копошился в пепле, превращая рутинное занятие в ужасно тяжелый труд.
На Лакатоса упала темная тень, различимая даже в тусклом свете Сезона Пепла, и он поднял глаза.
– Вот дерьмо, – сказал он, посмотрев прямо в глаза двум людям в плащах. Они стояли над ним, направив свои лазганы точно ему в голову. Наверху послышалось «''бум''», и Лакатос вздрогнул и закрыл глаза. Он судорожно вдохнул, а затем открыл глаза, сообразив, что лазган не может сделать «''бум''». Он посмотрел вверх и как раз успел увидеть, как одна из двух фигур валится назад, а из ее головы бьет струя крови.
Другой человек поднял взгляд от Лакатоса, вдруг сильнее озаботившись не его смертью, а собственным выживанием. Он начал вскидывать лазган, но второе «''бум''» прозвучало быстрее, чем от этого вышел какой-то толк. Еще один выстрел, насквозь пробивший череп спереди, еще одна струя крови, и еще один наемник в плаще опрокинулся назад. Лакатос был ошеломлен и не мог вдохнуть.
Он поднял глаза и медленно повернул голову, отчасти ожидая, что раздастся третье «''бум''», которое убьет и его тоже.
Юрген. Император милостивый, подумал Лакатос, это Юрген.
И действительно, чужак стоял на расстоянии не более десятка метров, вытянув руку с еще дымящимся стаббером.
– Юрген, – произнес он вслух. Юрген ничего не ответил.
Несмотря на рану, Лакатос кое-как поднялся и оперся на здоровую ногу. Он подковылял к двум телам в плащах, лежавшим в пепле.
Упав на колени, Лакатос врезал кулаком по телу на земле перед ним, обрушивая на его ребра удар за ударом.
– Лаго, ты ублюдок! – заорал он, стянув со рта туго намотанную ткань и плюнув на распростертую фигуру. Занес ботинок и сокрушительно припечатал неподвижную голову.
– Фраганый ты ублюдок, Лаго! На!
Он кипел от ярости из-за того жуткого кровавого бардака, в который этот нечестивец Лаго превратил его планы, но бранился как победитель. Он выиграл, все кончено.
Отчаянно желая взглянуть в глаза убитого врага, Лакатос сдернул с лица Лаго респиратор. Маска упала, и он в ужасе отпрянул.
Это был вовсе не Лаго. Это был Диран. Он никогда толком не видел его лица, но вполне убедился, что это Диран, по татуировке банды на левой щеке. Лакатос переполз через тело, ко второму трупу, лежавшему рядом. На этом не было маски, просто поверх носа и рта свисал квадратный кусок ткани, завязанный на затылке, а глаза прикрывали инфракрасные очки.
Лакатос одной рукой сдвинул ткань, а другой стянул очки. Медленно провел пальцами по лицу и едва не разрыдался.
Это был Аддек.
Юрген медленно зашагал к Лакатосу, стоявшему на коленях над телами. Немного не дойдя до того, он нагнулся к земле. Пистолет Лакатоса лежал там же, где и упал, когда его владельцу в ногу попал тот первый выстрел. Он подобрал оружие и осмотрел магазин. Оставалось три заряда.
Юрген вдавил большой палец в туго подпружиненный магазин и вытолкнул верхний патрон. Перевернул его в руке и снова вставил обратно, так что кончик смотрел не в ту сторону. Со щелчком вставил магазин на место и двинулся к сидящему Лакатосу. Он не собирался предоставлять кавдорцу ничего вроде милосердно быстрого конца, или же удовлетворения от возможности винить кого-либо, кроме себя самого.
– Ты уронил свою пушку, – произнес он, оказавшись в пределах слышимости.
Лакатос медленно встал перед ним и принял пистолет из протянутой руки Юргена. Он не сказал ни слова. Просто отвернулся и отошел на один-два шага от Юргена, который продолжал неподвижно стоять около тел двух его последних жертв.
– Я думал, они тебя там поимели, – сказал Юрген.
– Я тоже, – ответил Лакатос. – Юрген, не знаю, что, во имя Императора, здесь случилось, но что бы там ни было, это твоих рук дело.
Он поднял пистолет, нацелив его прямо в голову Юргену.
– Ты проблема, Юрген, – сказал он. – Что бы ты ни сделал, ты проблема, и проблемы следуют за тобой. Вся эта проклятая неразбериха пришла сюда следом за тобой, и из-за нее убили чересчур многих.
– Слишком уж много от тебя проблем, Юрген, – произнес Лакатос, нажимая на спусковой крючок.
Пистолет отозвался впечатляюще непредвиденным образом. Каждый из разрывных болтов, которыми он стрелял, содержал в себе и топливо, и боезаряд, и когда Лакатос вдавил спуск, верхний снаряд влетел обратно в заднюю часть магазина. Ударившись в тыльный конец ствола, он сдетонировал и вызвал взрыв, сгустком пламени накрывший правый бок Лакатоса. Тот рухнул на колени, ревя от боли.
Юрген шагнул вперед и склонился над воющим Лакатосом. Правую руку кавдорца разнесло. По всей ее длине проглядывали хрящи и кости, и она была жутко искорежена, сплавившись с обгорелой кожей и опаленной тканью одежды. Вся конечность безжизненно свисала сбоку, а в десятках кровавых рубцов по всей груди, шее и лицу Лакатоса засели осколки. Он надрывался от муки, и страдальческие вопли обратились в единственное задыхающееся слово.
– Юрген! – выкрикнул он.
Чужак придвинулся еще ближе, задержав лицо в считанных дюймах от искаженных болью черт Лакатоса.
– Нет, – произнес он. – Я ''Лаго''.
Лаго поднес к губам токсигарету. Зажег ее и через мгновение исчез в круговерти бурь Сезона Пепла. Его не стало, совсем как Союза, совсем как Алых Черепов, совсем как Аддека с его людьми, Катафенги и всего их проклятого племени. Все они сгинули, как изначально и задумывал Лаго, и после этого сгинул и он.
Позади него по земле полз Лакатос. Короткий кровавый след служил плачевным свидетельством того, какое жалкое расстояние он преодолел, однако оно полностью истощило его силы. У него не было сил встать, или закричать, или даже схватиться за изуродованную руку и унять кровотечение. Над ним темными тенями в пепельном мареве кружили и плясали падальщики. Их скорбные крики были верным признаком грядущего пиршества. Ждать им предстояло недолго, если они вообще собирались ждать.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Некромунда]]
