Изменения

Перейти к навигации Перейти к поиску

Чужак / Outlander (роман)

31 580 байт добавлено, 22:33, 4 февраля 2022
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =1011
|Всего =14
}}
Лирбус потащился обратно в убежище. Ему было жутко находиться там. За день они потеряли двоих человек – после того, как уже год никто не выбывал из строя – и все это в довесок к новостям, что часть их важных союзников погибла, по всей видимости порвав друг друга на куски.
И действительно, когда он вернулся, атмосфера была до болезненного напряженной. Каждая пара глаз поднялась посмотреть, не принес ли он новых дурных вестей. Лирбус молча дошел до ступеней в глубине комнаты и опустился в угол. Он не смыкал глаз и не осмеливался сказать ни слова кому-либо из остальных. Несмотря на изнеможение, Лирнбус Лирбус практически жалел, что это Дюрн, а не он ушел в шторм.  == '''Глава 11''' ==Мэр Эрб Годдлсби сглотнул. Глоток означал глубокую и неотступную нервозность. – О нет, – произнес он. – Только не Бок. Это были плохие новости, действительно плохие новости. Он еще раз взглянул на плакат о розыске, лежавший у него на столе лицевой стороной кверху. Там совершенно точно был Бок. Эрб не мог в это поверить. Бок был крутым, грубым громилой, но при том никогда и мизинцем ноги не заступал за границы закона. Разыскивается, гласил плакат, за кражу вооружения, разрешенного к использованию сугубо блюстителями, стражей и патрульными агентами в городе-улье. Это же наверняка не могло быть правдой, так ведь? Эрб снова сглотнул. – Что вы собираетесь делать? – спросил он. Двое кавдорцев не спешили отвечать ему. Им нравилось заставлять его ежиться, а ему никогда по-настоящему не удавалось этого избежать. Того, что справа, звали Берзель. Он знал его. Насчет имени второго особой уверенности не было. Годдлсби не мог точно сказать, что видел его прежде, или, скорее – что мог бы отличить его от любого другого из злобных головорезов, одолевавших городок. – Ничего, – произнес Берзель. – Совсем ничего. За нас все сделаешь ты. – Что? – переспросил Эрб. – О чем вы? Я не могу его арестовать! Только не Бока! Он до сих пор сомневался, что плакат настоящий и что Бок и впрямь сделал то, о чем там говорилось. Даже если плакат был настоящим, а Бок сделал то, в чем его обвиняли, Эрб уж точно не собирался оказаться тем, кто станет арестовывать Бока. Против такого человека у него не было ни единого шанса. Гражданский долг мог катиться в пекло, когда дело касалось огромных торговцев оружием с тяжелым характером. Гражданский долг нужен не для того, чтоб с такими разбираться, робко сказал себе Эрб. – Не волнуйся, коротышка, – сказал Берзель. – Мы не хотим, чтобы ты его арестовывал. Мы приглядим за Боком. Защитим его. Так же, как защищаем всех вас в этом городе. Мы же всегда за тобой приглядывали, так ведь, Годдлсби? Годдлсби определенно не считал, что за ним приглядывают, но не хотел рисковать быть избитым, сказав им такое. – Ч-что вы собираетесь делать? – промямлил он. Его и без того малые запасы выдержки быстро истощались. – Ну, уговор вот какой, – произнес второй кавдорец: тот, чьего имени Эрб не знал. – Мы защитим Бока и позаботимся, чтобы никто не взялся за часть «Разыскивается живым или мертвым», но за это придется заплатить. Эрб уже привычно сглотнул. Он предчувствовал это всякий раз, когда нервничал. Нервничал он часто. И сглатывал часто, особенно когда поблизости был Союз. Они не просили его арестовать Бока, однако просили сделать нечто, почти настолько же гибельное. Они хотели, чтобы он собирал с Бока ''налоги.'' Бок был единственным из всех горожан, кто отказался подчиниться вымогательству Союза, и ему это сошло с рук. Иные пытались и поплатились, или же быстро прогнулись, увидев, как поплатились другие, но Бок уперся, и, по сведениям Эрба, Союз уже несколько месяцев ему не докучал. Насколько он мог судить, они перестали пытаться выжать из Бока хоть один кредит. Так было до настоящего момента. – Я… я… – снова залепетал Годдлсби, которому не хватало самообладания сразу перейти к сути. – Бок не станет платить, – вышло у него наконец. – Боку придется заплатить, – ответил Берзель. – Он заплатит, иначе заплатит его шкура. У него других вариантов. Либо мы, либо гильдейцы, Годдлсби. Так можешь ему и сказать, когда пойдешь брать с него налоги. – Я… я… просто не могу. Не могу получить с Бока денег. Он рассмеется мне в лицо, или врежет по нему. Я не стану этого делать, я ''не могу'' этого сделать! Протест Эрба был пылким, но явно имел мало успеха у стоявших перед ним бандитов в капюшонах. Они проигнорировали каждое слово и уже направлялись к двери. – В то же время через неделю, Годдлсби, – произнес Берзель, и парочка удалилась. Выбора не было. Предстояло нанести визит Боку.   Дом Бока представлял собой внушительную крепость на краю городка. Эрб ненавидел это место. Ненавидел в нем все: то, как далеко оно располагалось от его собственной норки, каким крупным и  неприятным оно было на вид. Ненавидел его содержимое: все эти пушки, пули, самого здоровенного и злобного торговца оружием. Эрб ненавидел пушки, всегда ненавидел. Когда-то он в качестве символического жеста держал маленький шестизарядник, но избавился от него после того, как случайно отстрелил себе два пальца, когда лопнули подтяжки. Эрб остановился, не дойдя до входа в дом где-то десять метров. Ему не хотелось стучать в дверь, не говоря уж о том, чтобы входить без предупреждения. Вместо этого он замер на виду перед окнами, снял шляпу, помахал ей в воздухе и окликнул. – Бок! Бок! – позвал он. – Бок, мне нужно с тобой поговорить. Раздался одиночный выстрел, и шляпа Эрба вылетела у него из руки, приземлившись ему прямо под ноги. В центре была сквозная дымящаяся дыра. Мэр наклонился подобрать ее. Из дома впереди послышался тяжелый стук, и дверь распахнулась. Подняв глаза, Эрб увидел, что в проеме возник Бок, державший под мышкой лазган. – Так чего ты тогда там стоишь и машешь, будто мишень? – поинтересовался торговец. Эрб не мог точно сказать, в каком настроении пребывает Бок и зачем выстрелил в него, однако решил последовать совету и заторопился вверх по склону в направлении здания. К тому моменту, как он добрался до входа, Бок уже успел скрыться внутри. Эрб толкнул массивную дверь. Ее было сложно даже просто приоткрыть, и пока он протискивался в крошечный зазор, проделанный им между дверью и косяком, казалось, будто эта штука вот-вот захлопнется и раздавит его о раму. Едва ли это было солидное появление. С другой стороны, и он едва ли находился в солидном положении. – Бок, – произнес Годдлсби. – У меня снова проблемы. Понимаешь, там Союз, они, гм…. Они… Его монолог затих, затерявшись в очередной мгле нервозного сомнения. – Сукины дети, а я-то тут при чем? Они меня не достают, а мне плевать, что они там вытворяют, – сказал Бок. – Понимаешь, – проговорил Эрб, – они мне сегодня кое-что показали, эмм, показали мне, ну, вроде как плакат… Плакат о розыске. – И что они делают? Красуются? Кто-то наконец поместил их мерзкие рожи туда, где им и место? – Нет, Бок. Я хочу сказать, они мне показали плакат о розыске… на тебя, – произнес Годдлсби. Он умолк, теребя поля своей шляпы, и за эти несколько кратких мгновений осознал, что не имел совершенно никакого понятия, как отреагирует Бок. Впрочем, можно было и догадаться.  – Какого фрага?! – взревел Бок, и его кулак насквозь пробил оружейную стойку рядом с ним (к счастью, пустую), одним ударом превратив ее в щепки. Эрб сглотнул. Настал момент, когда надо сглотнуть. Он уже некоторое время это предчувствовал. – Они говорят, что ты, эмм… плакат, там сказано… – Давай выкладывай, Годдлсби!  Похоже, то долгое время, которое Эрб подбирал слова, никак не смягчало гнев Бока. – На плакате сказано, что некоторые из этих пушек – служебное оружие, оружие для стражи, для блюстителей, – произнес Эрб. – На плакате сказано, что ты их украл, Бок. От одной из отломанных частей стойки снова остались одни щепки: Бок подхватил ее и стал раз за разом лупить ей об пол, хотя это не слишком развеяло его ярость. Он поднялся на ноги, издавая злобный рев – звериный вопль, в котором Эрб не мог разобрать никаких слов. Мэр отчасти ожидал, что Бок примется бить себя в грудь. – Это подстава! – заорал тот. – Я такого не потерплю! – Бок, Бок, – проговорил Эрб. – Все в порядке. Я не считаю, что ты это сделал. Я здесь не для того, чтобы тебя арестовать. Годдлсби остановился, осознав глупость только что сказанной фразы, однако внутри громадного тела Бока, похоже, нашлась-таки толика спокойствия, и Эрб поспешно продолжил, стараясь загладить свой просчет: – Я не думаю, что из этого что-то выйдет, Бок, но они говорят, им нужна плата за молчание. – Не-а, – отозвался Бок. – Никогда ни единого креда этому жулью не платил и никогда не стану. – Бок, это всего лишь то же самое, что все остальные платили эти годы. На самом деле там не так уж и много, и если так они тебе не будут докучать, то… – Не будут докучать? – переспросил Бок, вклинившись прежде, чем Эрб успел закончить. – Я им ''по-своему'' не дам докучать, уж не переживай, и мне это не будет стоить ни единого клятого креда. Так им и скажи. Скажи, что ничего они не получат. – Бок, прошу тебя, я не могу им такого сказать. Ты для меня все усложняешь. Просто подумай, это ведь не так много за спокойную жизнь, – взмолился Годдлсби, но Бока было не сдвинуть. Тот уже стоял за своим прилавком и вытаскивал какие-то поистине монструозные ящики. Эрб не осмелился спросить, что внутри. – Бок, послушай,  я не знаю, что они сделают, если ты не заплатишь. Помнишь, что случилось с другими? Несомненно, Бок помнил. Он провел здесь достаточно времени, чтобы знать, как печально закончили все те, кто пытался сопротивляться требованиям Союза, когда тот только появился в городке, однако Бок избежал всего этого, и дела у него потом шли нормально. Было не похоже, что напоминание хоть сколько-нибудь на него повлияет. – Бок, пожалуйста, – предпринял Эрб последнюю попытку, но Бок напрочь его игнорировал, углубившись в лихорадочную сборку устрашающего орудия из тех деталей, которые он извлекал из металлических ящиков, теперь уже покрывших собой весь прилавок. Годдлсби обреченно вздохнул и повернулся к выходу. Он легко зашагал вниз по пепельному склону снаружи. Через одно-два мгновения его заставил вздрогнуть ужасающий скрежет, раздавшийся позади. Обернувшись, он увидел, как бронированный фасад дома поднимается в двух местах по сторонам от двери. Пока Эрб пораженно наблюдал  – не в последнюю очередь из-за того, что столь древние механизмы до сих пор работали – из-под противовзрывной защиты показались два высоких окна. Годдлсби неотрывно следил за этим с трепетом, быстро сменившимся ужасом, когда в окне по левую руку от него выдвинулся тот самый чудовищный ствол, который он ранее видел на прилавке. Вида этой штуки оказалось достаточно, и Эрб пустился в бегство, удирая так быстро, как только мог. Он не представлял, что будет делать Союз, если Бок не заплатит, однако осознал – то, что Бок планирует сделать, чтобы избежать платы, может быть куда хуже. Это означает неприятности для всех, подумал Годдлсби про себя, торопясь обратно в прогнившую мелкую дыру, которую называл домом.   – О нет, – проговорил Эрб, глядя сверху вниз в безжизненные, но все еще широко раскрытые глаза мертвеца. – Что вы наделали? Огромное тело Бока лежало на полу «мэрского кабинета» Годдлсби, как тот любил именовать свою маленькую хибару. К паре помертвелых белых глаз добавился третий – неаккуратный, почерневший, в крови и разбрызганных мозгах – который раскрылся посередине головы, словно цветущая сточная орхидея. Глупый вопрос, в сущности. И так было ясно, что они наделали – убили Бока. По всей видимости, довольно быстро: одним выстрелом ровно в затылок.   – Я не буду этого делать. Не могу, – произнес Годдлсби. Его грязную кожу местами дочиста отмыли нескончаемые ручьи пота, прокладывавшие себе дорогу с лысой головы на морщинистое лицо. Он боялся, однако тем не менее держался решительно. Он боялся Союза с того самого дня, как они пришли в городок. Он боялся и Бока: боялся идти к тому домой, боялся говорить, что того разыскивают, боялся говорить, что тому придется платить. Однако в конечном итоге он совсем чуточку сильнее боялся Союза. Поэтому он смирился и, несмотря на весь свой страх перед Боком, сделал то, что они велели. Если что-то – единственное – и пугало Эрба больше, чем Союз, так это гильдейцы. Неважно, что с ним мог сделать Союз, если он не выплатит награду. Выплати он ее, гильдейцы поступили бы хуже. Дело дошло до той точки, где Эрб в любом случае был обречен, и это не давало ему причин продолжать пресмыкаться. С ним было покончено, и все, что он мог сделать – уйти с некоторой гордостью, постояв за себя перед самым концом. – Этого человека ни за что ни разыскивают, ни живого, ни мертвого, и я не заплачу за него ни единого кредита награды, – произнес он. – Вот у меня плакат о его розыске, – сказал тот кавдорец, которого, видимо, звали Лирбусом. Он достал из кармана пергамент и ткнув его в лицо Годдлсби. – Или ты не помнишь? Разумеется, он все помнил, но совершенно в это не верил. Эрб был не самым могущественным человеком в городке, однако он являлся мэром. Пусть он и выступал марионеткой Союза, но его должность включала в себя определенные обязанности, и в их число входила выплата наград в отсутствие гильдейца. Маленький запас, оставленный ему гильдейцами ровно на этот случай, был единственным, что Эрб по-настоящему контролировал. Даже Союз боялся гильдейцев, или, как минимум, не видел смысла переходить им дорогу, и сколько бы кредитов ни было в запасе, кавдорцы никогда на них не посягали. Они в любой момент могли бы потребовать, чтобы Эрб его отдал. Он бы этого не сделал, но бандиты могли убить его и все равно забрать деньги. Теперь они, похоже, нашли способ обойти эту проблему – требуя, чтобы он выплачивал им награды оттуда – и не собирались отступаться сейчас, когда запас наконец-то оказался у них на прицеле. Эрб не мог помешать им его заполучить, однако уж точно не собирался быть тем, кто его отдаст. – Не знаю, что происходит, но будь Бок в розыске, я бы был в курсе. Я не стану платить. Не могу платить. В углу молча стоял чужак, у ног которого лежало тело Бока. С тех пор, как тот прибыл в городок, Эрб только и слышал, что разговоры об этом чужаке, но собственными глазами увидел его лишь теперь. Мэр не мог удержаться и украдкой поглядывал на него, стараясь рассмотреть получше, но постоянно опасался попасть под его стальной взгляд. Он задавался вопросом, чужак ли убил Бока – и был уверен, что это так – и поэтому тот представлялся несчастному, перепуганному разуму Эрба еще страшнее. – Это вообще не твои деньги, Годдлсби, – заметил Лирбус. – Я знаю, гильдейцы тебе оставляют специальный запас, чтобы платить от их лица. Ну же, будь хорошим мальчиком и рассчитайся. – Не буду, – ответил Годдлсби. – Хотите денег, сами тащите его к гильдейцам. Лирбус повернулся к чужаку и нахмурился. Они явно были недовольны, но Эрб не собирался уступать, и они это знали. Только этого он и надеялся достичь: побыть сильным, уверенным в себе, решительным, всего один раз. Все было кончено, и он понимал, что произойдет дальше. Его заставят исчезнуть. – Я возьму его с собой, – сказал Лирбус, поворачиваясь к чужаку – Нет, – произнес тот. – Я пойду. Похоже, мне снаружи везет сильнее, чем большинству. Чужак перешагнул через павшего Бока, схватил Эрба за воротник и поволок из комнаты. Эрб лишь сглотнул.   – Как вас зовут, господин? – поинтересовался Годдлсби. По какой-то причине его потянуло поговорить со странным чужаком, который вел его через дюны. – Тебе не нужно знать мое имя, – отозвался чужак. – Мне хочется, – сказал Эрб. – Тогда ты правильно угадал, меня зовут «господин», – последовал ответ. Эрб вздохнул. Какая жалость, что чужак был таким необщительным. Эрбу отчетливо казалось, что небольшая беседа могла бы слегка облегчить промежуток между настоящим моментом и финалом, хотя его приятно удивляло, как он держится. Поразительно, чего можно добиться, если постоять за себя, подумал Годдлсби. Иронично, в самом деле. Он знал, что этот день настанет. Всегда знал, что все кончится именно так. Знал с тех самых пор, как его сделали мэром. Они выбрали его исключительно потому, что он был настолько труслив. Эрб все еще помнил тот далекий день – как он возился в пепле, вычерпывая пригоршни этой дряни из-под огромной каменной плиты посреди городка. Тогда он запаниковал, нырнул наземь и начал отчаянно скрести пепел. Каким-то образом он выкопал достаточно много, чтобы получилась яма, куда он сумел поместиться. Яма, где он прятался, пока на площади перед ним все стихало. Он был всего лишь прохожим, но в неудачный момент. Он шел через площадь прямо возле дома мэра Хоука, и ровно тогда туда стянулся Союз. Хоук был хорошим человеком: сильным, мудрым и храбрым. При появлении Союза в городке он не стал ничего терпеть. Половина из них посидела у него в камерах, когда насилие впервые захлестнуло поселение, и Хоук ни разу не отступил, борясь со всеми их злобными мелкими замыслами.  Это сходило ему с рук до Сезона Пепла. Вот тогда-то они и пришли за ним. Вовне нельзя было передать никаких вестей, и старый мэр Хоук оказался против них в полном одиночестве. И вот опять, подумал Эрб, очередной Сезон Пепла, очередной мертвый мэр. Почему подобные вещи вечно происходят в Сезон Пепла? Он ненавидел Сезон Пепла. Это не имело значения. Этот точно стал для него последним. Чужак остановился, протянул руку и дернул Эрба за тыльную сторону пальто, чтобы тот тоже перестал идти. Эрб испытал смутное облегчение о того, что все наконец-то закончится. Его достало идти и гадать, как это будет. Лучше пускай просто случится. Незнакомец со щелчком вскрыл коробку с токсигаретами. Сноровисто откинув металлическую крышку жестянки, чужак подкинул одну токсигарету вверх и без труда поймал ее губами. Он выставил открытую коробку перед собой, предлагая содержимое Эрбу. – Нет, нет, спасибо, – сказал Годдлсби. – Сейчас уже нет смысла начинать. – Попробовать не повредит, – отозвался чужак. – Нет, может и нет, – проговорил Эрб, протянул руку и взял предложенную палочку. Повертел ее в пальцах, не зная наверняка, какой стороной класть в рот. Да какая разница, решил он, и сунул ее между губ. Незнакомец протянул искровой грифель, и кончик сигареты ожил, вспыхнув у Эрба перед носом. Эрб вздохнул и сделал первую затяжку. Попробовать не повредит, подумалось ему.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Некромунда]]
[[Категория:Перевод в процессе]]

Навигация