Шепот / Whispers (рассказ)
 | |
| Автор | Алек Уорли / Alec Worley |
| Переводчик | Foghost |
| Издательство | Black Library |
| Входит в сборник | Повелители и Тираны / Lords and Tyrants |
| Год издания | 2017 |
| Подписаться на обновления | Telegram-канал |
| Обсудить | Telegram-чат |
| Экспортировать | EPUB, FB2, MOBI |
| Поддержать проект
| |
| Входит в цикл | Сестра Адамантия |
| Следующая книга | Репентия / Repentia |
Марк Аморий замер на ступенях деревенского святилища, когда над его головой заложил вираж «Громовой ястреб». Вынырнувший из утреннего тумана самолёт своим внезапным появлением был подобен мифической хищной птице, нарушившей утренние ритуалы деревенских обывателей и запугавшей их до полусмерти. Из распахнутых дверей хижин с воплями выбегали матери, устремляясь к впавшим в благоговейный ступор детям, торчавшим посреди поднятого мощными турбинами транспортника вихря из листвы и мусора. Мужская часть населения деревни уже столпилась неподалёку от заходящего на посадку самолёта, потрясая охотничьими топориками, вызывающе жестикулируя и бросая воинственные кличи в сторону «Громового ястреба». Деревенский шаман, стоя на коленях, неистово молился своему архаичному божеству.
Марк постарался подавить улыбку. Он любил посмаковать этот момент – миг, когда пелена падает с глаз новообращённых, и те впервые видят истинный свет Императора.
– Люди Расколотого Когтя, – воззвал Марк, полы его истрёпанных одеяний развевались в потоках восходящего воздуха, – ваша вера в меня в этом сезоне была вознаграждена.
Он овладел нюансами местного диалекта за пару недель. Лингвистический талант не потускнел за годы, прошедшие с того момента, как он, круглая сирота, прошёл обучение в стенах одной из священных академий Схолы Прогениум.
Его пронзительный голос достиг ушей вождя племени, грубо сбитого дикаря размером почти с орка, с парой громадных чемпионов за спиной. Вождь поднял над головой церемониальную мотыгу, являвшуюся не чем иным, как Расколотым Когтем – грубым орудием, оголовка которого была изготовлена из когтя какого-то доисторического зверя, и рёвом призвал собравшихся к тишине. Все, кто услышал вождя, мигом прекратили балаган и, прищурившись от сильного ветра, во все глаза уставились на имперского миссионера, продолжавшего говорить.
– Проклятье, довлеющее над вашим священным лесом, скоро будет снято, – прокричал Марк. – Пришёл конец жертвам среди благородных охотников племени.
Он простёр руки в эффектном жесте в сторону «Громового ястреба», будто бы тот появился по его велению.
– Разве не обещал я положить конец голоду? Разве не обещал я даровать освобождение?
Самолёт продолжал кружить над деревушкой, сканируя происходящее внизу. Мощные двигатели разрывали дымку на небольшие вихрящиеся сгустки, и в образовавшихся просветах можно было разглядеть полуостров, покрытый низкими холмами на юге, потом искусственный ветер разметал ветви бездонного соснового леса, окружавшего деревню глухой стеной.
– Ваши досточтимые предки называли одного и того же бога множеством имён, – проникновенно продолжал Марк. – Серый отец, Несущий облака, Страж леса. Но он внял моим молитвам и наградил меня частичкой своей власти лишь потому, что я знаю его истинное имя.
– И вот мой дар вам, – изрёк миссионер. – Истинное имя вашего бога…
Марк оглядел море окружавших его голодных и восторженных лиц, под взглядами несмышлёных жителей деревни он чувствовал себя рассказчиком страшилок у костра на привале. Марк приветствовал столь сильное внимание слушателей. Доверие туземцев грело его, и миссионер ощутил что-то насытившееся внутри себя.
Он выдержал паузу, наслаждаясь напряжением момента.
– Император.
У толпы перехватило дыхание. Некоторые рухнули на колени, не выдержав обрушившегося на их головы откровения. Шаман что-то говорил на ухо озадаченному вождю. Не обращая на них внимания, Марк взглядом выделил из толпы худенькую женщину с впалыми от голода щеками, прижимавшую к груди плачущего ребёнка. Он протянул к ней сложенные в молитвенном жесте руки.
– И Император не стоит в сторонке, пока дети его апостолов мучаются от голода.
Он вновь указал на «Громового ястреба», обращаясь уже к остальному племени, но заключённая в словах сила, адресовалась непосредственно вождю.
– Император прислал святое воинство, храбрых мужчин, пришедших очистить охотничьи угодья от зла.
«Громовой ястреб» наконец спикировал к пригоркам неподалёку от деревни. Марк прямо лучился, представляя себе, как предъявит ошарашенному вождю взвод имперских гвардейцев – спустившихся с небес воинов в диковинной броне. Дикари прежде не видали оружия, и Марк подумывал о том, чтобы приказать гвардейцам дать залп в воздух из лазганов, чтобы внушить туземцам благоговейный страх перед мощью Императора.
Едва пыль хоть немного рассеялась, Марк сумел внимательней присмотреться к приземлявшемуся на самый высокий из находившихся рядом с деревней холмов «Громовому ястребу». У него вытянулось лицо при виде двух багрово-чёрных «Носорогов», подвешенных к брюху самолёта.
На бортах обеих боевых машин красовалось эмблема в виде белой лилии.
Эйфория уступила место панике очень быстро – едва он коснулся земли, спрыгнув с деревянного крыльца святилища. Во рту у него пересохло, Марк на бегу убеждал туземцев не высовываться из деревни до тех пор, пока он не поприветствует священных воинов и не убедит тех в сильной вере племени. Растолкав жителей, он со всех ног устремился к холму, проклиная про себя безымянного идиота на орбитальной сторожевой станции, передавшего его запросы в Министорум.
Он отправил просьбу о помощи две недели назад, и с тех пор оставалось только гадать – затерялось ли послание где-то в эфире или вовсе не было передано дышавшим на ладан вокс-передатчиком миссионера. Сельские амбары стремительно пустели, а шаман задавал слишком много вопросов и слишком часто шептал что-то на ухо вождю. Даже имевший богатый по части творческих гипербол опыт миссионер начинал испытывать кризис оправданий.
Марк добрался до вершины холма. Миссионер с трудом удержался на ногах, когда передняя рампа транспортника с грохотом опустилась на землю. Из мрачного зева корабля выступила могучая фигура в чёрной как смола силовой броне, мрачный образ дополнялся свисавшим с талии алым табардом. На правом бедре женщины висела кобура с пистолетом, а на левом покачивался на бисерной цепи имперский розарий. Чёрные прямые волосы воительницы были коротко подстрижены по канонам суровой моды Адептус Сороритас, Сестёр Битвы.
Следом за ней вышел, грохоча ботинками по стальной рампе, и остальной отряд. Пусть боевые сёстры и были меньше чудовищных космодесантников, но выглядели они не менее устрашающе. Некоторые сёстры были вооружены болтерами, на открытых лицах застыла безжалостная маска, а глаза метали пугающе пронзительные взгляды. Лица других, нёсших сдвоенные штурм-болтеры и полностью закованных в силовую броню, были спрятаны за непроницаемыми визорами увенчанных белыми гребнями шлемов.
Робкая утренняя заря осветила лицо командира. По цвету оно напоминало мрамор, изящное, но покрытое рубцами, по одной стороне к шее убегал у-образный шрам. Она остановилась у подножия рампы, лицо было полностью неподвижно, а взгляд зелёных глаз не выражал абсолютно ничего. Тяжело набухшие веки создавали впечатление усталости, а изогнутые чёрные брови придавали лицу выражение надменности. Если бы из её рта периодически не вырывалось облачко пара, Марк, пожалуй, принял бы воительницу за статую.
– Слава Императору, – произнесла женщина, не двигая губами. Голос, окрашенный металлическими нотками, исходил из вокс-решётки, вмонтированной в богато украшенный горжет доспеха. Она продолжила:
– Я сестра Адамантия. Старшая доминионка. Мне передали, что ты хотел бы, чтобы я что-то убила.
Марк разглядел торчавшую из-за спины командира рукоять громадного двуручного эвисцератора. Миссионера замутило, и он принялся тараторить, опасаясь, как бы накативший ужас не заставил его забыть человеческую речь.
– Благословенная сестра, – выдавил Марк из себя, пытаясь улыбнуться, – видеть тебя – настоящая отрада для взора усталого пилигрима. Но боюсь, что имела место досадная ошибка. Я запрашивал отряд Астра Милитарум и имел на это достаточно веские причины.
На лице Адамантии не дрогнул ни единый мускул.
– Ставишь под сомнение решение Экклезиархии?
Левую щёку командира сестёр украшала одинокая татуировка красной слезинки, однозначно указывавшую на принадлежность дев к ордену Доблестного Сердца, о сестрах которого шла дурная слава параноидальных фанатичек. Марку доводилось слышать рассказы о том, что женщины этого ордена способны были видеть ауру греха, окружавшую слабых и малодушных.
– В мыслях не было спорить, сестра, – запинаясь, начал оправдываться Марк. – Мой долг – служить. Я просто подумал, что наши повелители не вникли в тонкости этого деликатного дела.
Обернувшись, он увидел приближавшихся к холму жителей деревни. Ледяной холод затопил вены Марка, когда он разглядел шамана, бормотавшего и активно жестикулировавшего в сторону боевых сестёр. Следом шёл вождь со своими неуклюжими чемпионами и деревенскими охотниками. Вид стоявших на холме женщин заставил всех их замереть на месте, а на лицах отразилось нескрываемое возмущение.
– Сестра, – поспешно выпалил Марк, – вы должны кое-что понять, эти люди – простодушные варвары. И по их традициям войти в священный лес может только мужчина! Нарушить этот закон, значит совершить богохульство.
Марк вскрикнул, когда Адамантия прошла мимо него, направившись в сторону собиравшейся толпы. Отряд не двинулся с места, а миссионер, чертыхаясь на ходу, устремился следом.
– Это племя является доминирующим в регионе, – принялся объяснять Марк, стараясь сдерживать ярость. – Миссионер Галаксия подсчитал, что их обращение распространит Имперское Кредо по всему континенту всего лишь за одно поколение. Ваше присутствие здесь подвергает риску всю проделанную мною работу.
– Постой тут, – велела ему сестра, когда они приблизились к туземцам.
Шаман ринулся вперёд, схватил Марка и начал бормотать проклятья прямо в лицо миссионера. Собравшиеся туземцы, чьи лица одновременно выражали ужас и удивление, наблюдали за тем, как старшая доминионка приближалась к внушительной фигуре вождя. Последний яростно фыркнул и сложил на груди руки, два его чемпиона, небрежно помахивая неказистым оружием, двинулись вперёд. Они были больше похожи на медведей, чем на людей, тела этих ветеранов с переразвитой мускулатурой покрывала сетка шрамов, свидетельствовавших о постоянных кровавых стычках с соседними племенами. Сестра Адамантия не обратила на них никакого внимания, продолжая идти к вождю.
Марку оставалось лишь беспомощно наблюдать, как месяцы кропотливой работы уничтожались краткой вспышкой насилия. Чемпионы направились к сестре Адамантии, видимо решив, что один их грозный вид заставит женщину отказаться от любых своих намерений. Но та продолжала, как ни в чём не бывало, приближаться к вождю, телохранителей для неё будто вовсе не существовало.
Один из ветеранов попытался схватить старшую доминионку за плечо. Эта попытка словно бы оживила Адамантию, аура абсолютного спокойствия исчезла, сестра резко уклонилась от протянутой лапы чемпиона. Схватив дикаря за запястье, она хорошенько врезала бронированным предплечьем по локтю чемпиона, воздух взорвался криками боли и треском сломанных костей.
Адамантия, мгновенно сократив дистанцию, атаковала второго телохранителя, не дожидаясь, пока тот воткнёт мотыгу в её плечо, руки сестры неуловимыми змеиными ударами прошли сквозь защиту дикаря. Резким движением старшая доминионка вырвала оружие из рук ветерана, а потом мощным ударом ногой в челюсть отправила опешившего дикаря отдыхать на землю. Она отбросила мотыгу прочь и переступила распростёртое тело, шагнув навстречу яростной атаке вождя, занёсшего Расколотый Коготь над головой.
Адамантия вытащила болт-пистолет и выстрелила ему в ногу.
Вождь вскрикнул и упал, туземцы в ужасе завопили, когда среди холмов подобно грому заметалось эхо выстрела. Дикари съёжились перед грозной пришелицей, вождь их всё ещё завывал, в ужасе разглядывая окровавленный обрубок, торчавший вместо его ноги. Марк с удивлением констатировал, что чувствует не праведный гнев, а жгучую зависть. Как это должно быть здорово, внушать страх и ужас одной лишь силой рук.
Адамантия повернулась к Марку.
– Я прибыла сюда не для игр с дикарями, – лицо её было абсолютно спокойно, несмотря на россыпь кровавых веснушек на щеках. – Я здесь затем, чтобы уничтожить то, что на них охотится.
Она уверенным шагом направилась в сторону корабля, бросив на ходу:
– Мне нужны дальнейшие инструкции, брат Марк, прямо сейчас. Ибо время Императора дорого.
Будучи миссионером, Марк не понаслышке знал, что такое ограниченный ум, поэтому не стал даже пытаться упрекать боевую сестру за проявленное безрассудство. Во всяком случае, туземцы воочию убедились в том, что мощь Императора действительно велика. Пилигрим ощутил ещё один прилив зависти, и чертыхнулся, поскольку ему приходилось бежать за сестрой, словно лакею. Дикари забрали раненного вождя и поспешили убраться восвояси, едва на холм выехали два «Носорога», ревевшие, как жаждущие войны былинные монстры.
Остановившаяся неподалёку Адамантия осматривала бескрайний лес. Остроконечные сосны терялись в дымке как раз на границе величественных гор, казавшихся не более чем призраками за плотной завесой тумана. В холодном чистом небе мелькали странные птицы.
– Сестра Адамантия, – обратился к ней Марк, постаравшись не выдавать голосом накопившейся досады и выбрав самый авторитетный тон, – я изучил этот регион до моей отправки сюда и считаю, что наши проблемы связаны с обитающим здесь хищником. Горная цепь к северу является домом для нескольких плотоядных видов, и еды там на всех не хватает. Одна или несколько тварей, видимо, мигрировали в наш район в поисках пропитания.
– Тела?
– Ни одного. Ни одна из поисковых групп охотников не вернулась назад.
Подошла одна из сестёр с докладом о готовности отряда. Адамантия кивнула и приказала грузиться в транспорты.
– Переданные тобой координаты указывают на древние руины, брат, – сказала она, направляясь к головной машине. – Экклезиархия почти уверена в том, что они – имперские. Историки утверждают, что цивилизация пришла в этот мир тысячелетие назад – во времена правления Тора.
– Мои изыскания привели меня к точно таким же выводам, – ответил Марк. – Однако, местное население окрестило их как «Город Шёпота». Они страшатся этого места и считают, что охотников забрали призраки. Теперь никто из них не осмеливается войти в лес. Они предпочитают подохнуть с голода, чем быть утащенными в ад.
– Местные суеверия порой основаны на ужасающих истинах, – промолвила Адамантия, лишённый плоти голос звенел как сталь, а губы были неодобрительно сжаты. – Тебе не приходила в голову мысль вызвать Инквизицию?
– Как вы сказали – время Императора дорого, – невинно улыбаясь, ответил Марк. – И я бы не рискнул тратить его на дела, в которых столь очевидны естественные причины. Локация расположена недалеко от крупного источника воды, изобилующего различной добычей, этот фактор делает руины естественным логовом для любого горного хищника, ну, например, ледяного волка или распространённого овражного медведя.
Хмурый взгляд Адамантии порадовал его.
– Охота на чудовищ – низкопробная работёнка, сестра, – промурлыкал Марк, сочувственно кивая. – Недостойная Адептус Сороритас, но fides ante vanitas. Вера превыше тщеславия. Так я обычно говорю.
Адамантия кивнула в сторону приближавшейся с поклажей фигуры. Это была молоденькая туземка, которую Марк выбрал для обучения в качестве служанки. Он с явной неохотой позволил дикарке приблизиться. Несмотря на свирепствовавший голод, та была красивой и пышнотелой. Марк постарался проигнорировать пронзительный взгляд Адамантии, когда дикарка, опустив глаза, низко поклонилась и вручила ему походную жилетку. Он забрал куртку и жестом прервал девушку, собиравшуюся встать на колени и поцеловать его руку.
– Воистину, вера – превыше тщеславия, – произнесла Адамантия. Она наблюдала за тем, как смутившийся Марк отсылает дикарку, поспешно схватив рюкзак и завёрнутую в ткань лазвинтовку. Та ретировалась со столь замысловатым реверансом, что Марк успел глубоко раскаяться в том, что обучил ему девушку.
– Совершенно ясно, что эти люди очень ценят тебя, – сказала Адамантия. – Возможно, тебе лучше остаться здесь.
– Боюсь, это невозможно, – ответил Марк, яростно сражаясь со своим облачением, из которого в итоге выудил размалёванный коготь. – Видите этот кулон? Это тотем чести, носимый каждым охотником. Смысл в том, что я поклялся перед этими людьми, что отправлюсь в лес, найду их врагов и вернусь победителем. И хотя это доставляет мне неудобство, я вынужден придерживаться их глупых традиций, чтобы иметь хоть какую-то надежду привести их к истинному свету.
Адамантия уже отвернулась, направившись за последней сестрой через кормовой люк в тёмный провал отсека «Носорога». Расценив её молчание как согласие, Марк ступил на рампу, старшая доминионка повернулась к нему и голосом, похожим на очень тихое шипение, изрекла:
– Я слышала, что на Кордаиусе Квинта ты объединил воюющие орды дикарей, заключив между ними мир во имя Императора. Я также слышала, что теперь многие из них поклоняются тебе как пророку, как сказали бы некоторые, «чрезмерной» известности, – она наклонилась к миссионеру. – Как ты считаешь, слабохарактерный человек мог бы развить вкус к такого рода поклонению?
– Уверен, что мог бы, сестра, – холодно парировал Марк. – Я повидал немало воинов, чья доблесть превратилась в тщеславие. Но, конечно superbia vocat corruptionem. Гордость предшествует падению. Слова, произнесённые сестрой Люсией, основоположницей вашего ордена, насколько я помню.
– Мудрые слова, в самом деле, – зловеще ответила Адамантия, изучая пилигрима горящими зелёными глазами. Марк непроизвольно вздрогнул, когда собеседница вытащила из-за спины эвисцератор. Потемневшие от засохшей крови обеты под печатями чистоты затрепетали на ветру. Сестра нырнула в проём люка, заняв ближайшее к выходу место.
Марк забился в угол рядом с водительским люком, изо всех сил стараясь прогнать из головы ядовитые слова Адамантии. Эти боевые сёстры по жестокости не уступали космодесантникам, а по уму едва ли превосходили дикарей, просветлению которых он посвятил свою жизнь. Что могла знать сестра Адамантия о тонкостях такого дела, как обращение населения? Он знал, чтобы вдохновить массы, пробудить в них верность Трону, обычных людей недостаточно. Нет уж, людям нужны легенды. Герои саг и сказаний, красивые и доблестные.
Он позволил себе натянуто улыбнуться и взглянуть на Адамантию, когда рампа «Носорога» захлопнулась, а в специальных небольших нишах зажглись фотонные свечи. Как и все остальные члены отряда, она, касаясь лбом эвисцератора и полностью отрешившись от окружающего мира, глубоко погрузилась в молитвы. Марк чувствовал её дремлющую жизненную энергию, излучавшуюся подобно теплу.
Докажи свою значимость, Марк Аморий. Мысль явилась так, словно кто-то прошептал её на ухо миссионеру. Он кивнул сам себе, кресло под миссионером затряслось, когда «Носорог» устремился вниз по склону навстречу лесу.
– За мной, – пролаял голос.
Марк очнулся от тяжёлого сна и воззрился на одинокую боевую сестру. Она была молодой, с гладкой кожей, но впечатление портил уродливый шрам на перекошенном носу. Движением болтера она дала понять, что миссионеру надлежит быстренько выбраться из «Носорога» и окунуться в яркий мир снаружи. Марк моргнул и собрался с мыслями, он пребывал в смятении от того, что заснул. Вынув лазвинтовку из ткани и закинув за спину поклажу, миссионер, пошатываясь на затёкших ногах, пошёл следом за сестрой.
Аромат сосен и земли был приятным изменением обстановки, особенно, если сравнивать с пропитанным запахами пота и священных масел чревом «Носорога». Боевые сёстры установили периметр вокруг тарахтевших на холостом ходу транспортёров и просматривали окружающие деревья.
Марк фыркнул и вытер нос. До сумерек был ещё целый час, но воздух уже холодил. Белый пар обвивался вокруг деревьев и, проглатывая верхушки сосен, устремлялся всё выше и выше, где встречался с умиравшим светом солнца. Тишина была настолько напряжённой, что Марку почудилось, будто он может различить какое-то странное шипение, похожее на статику в эфире.
Его телохранительница подтолкнула Марка в сторону дороги, он перехватил лазвинтовку поудобней, изображая поиск опасностей вокруг, и пошёл к Адамантии. Старшая доминионка беседовала с двумя девушками из отряда, стоя рядом с упиравшейся в крошащийся, преградивший им путь уступ охотничьей тропой. Марка присмотрелся к тому, что лежало на той стороне мрачной бездны. Затем, задрожав от волнения, он поднялся выше, осознав, что лежит перед ним.
Город Шёпота. Мёртвая метрополия разрушенной имперской базилики. Куполообразные крыши напоминали пробитые черепушки, повсюду из руин торчали деревья. Величественные россыпи обломков простирались на целые мили и тонули в тумане, сливавшемся с далёким серым горизонтом. Ландшафт из некогда горделиво возносившихся бельведеров был оплетён и расколот назойливой растительностью, компанию им составляли громадные мрачные статуи, размышлявшие о вечности, пока время медленно, но верно отправляло их в небытие. Куда бы Марк ни направил свой взор, всюду он видел медленную и безнадёжную борьбу осколков веры против ползучего наступления природы.
Но, возможно, кто-то мог бы переломить ход этого конфликта… поднять камни с языческой земли и переосвятить их во имя Императора?
Марк видел перед собой не заброшенные руины города, но поле для огромных возможностей. Славу, ждущую, чтобы её взяли. Как только сёстры разберутся с той пакостью, что тут поселилась, Марк самолично сможет восстановить святое место, и тогда все, кому он принёс просвещение, придут, чтобы воздать ему должное. Конечно, благодарные последователи воздвигнут в честь него статуи. Вот уж, правда, доказательство его ценности. Как его будут величать? Аморий Неустрашимый? Милосердный? Отец правоверных?
Юная боевая сестра ухватила Марка за руку и стащила обратно по крутому подъёму, на который тот забрался, чтобы лучше разглядеть покинутый город. Он было запротестовал, но вдруг заметил, что стоит на самом краю обрывистых скал, которые когда-то давным-давно, видимо, были частью монументального рва, окружавшего город. Оглянувшись на осыпавшийся уступ, остановивший марш-бросок «Носорогов», он понял, что это обломки каменного моста, большая часть которого обрушилась в затянутый туманом каньон внизу. Мост, похоже, был частью огромного павильона, примыкавшего к верхнему ярусу экстравагантного собора. Насколько Марк мог судить, глядя со своего места, здание, скрытое за туманной дымкой, было относительно неповреждённым. Это вроде как лестничный пролёт, идущий наверх к открытой арке, а выше неё, похоже, остатки круговой решётки на том месте, где когда-то было огромное окно-розетка?
Он внезапно страстно захотел увидеть то, что внутри, и вновь почувствовал странное, похожее на призрачный дождь напряжение в воздухе . Это что, какой-то ветряной фокус? Атмосферный перепад давления? Становилось ясно, почему туземцы избегали этих мест.
– Уверен, что это правильный путь, брат?
Марк подпрыгнул от звука громкого голоса сестры Адамантии. Прежде чем он успел ответить, показались две боевые сестры, с трудом взбиравшиеся к ним по крутому склону каньона, раскинувшегося под рухнувшим мостом.
– Он обрушился недавно, сестра, – выпалила одна из них. – Похоже, буквально вчера.
Молниеносным движением Адамантия выхватила лазвинтовку из рук миссионера. Прежде чем он понял, что происходит, он кинула винтовку его телохранительнице, а самого Марка швырнула к борту «Носорога», придавив ему гортань предплечьем.
– С кем ты разговаривал? – вокс-решётка делала её голос холодным и размеренным.
– Я не знаю, что…
Адамантия поднажала предплечьем на его гортань, бесстрастно наблюдая, как Марк задыхается и корчится.
– Никакое животное не могло сделать это. Кто-то знал, что мы идём, – сказала она. – Куда ты надеялся нас заманить?
Она подержала Марка ещё чуть-чуть, разглядывая его пустыми зелёными глазами, потом отпустила, чтобы выслушать торопливый ответ.
– Троном клянусь, – миссионер прокашлялся, в словах звучал ужас, смешанный с замешательством. – Я понятия не имею, в чём дело.
Теперь их окружали несколько сестёр, недвусмысленно направлявших дула болтеров Марку в грудь.
– Сестра Клариса, – подозвала Адамантия телохранительницу Марка. Юная боевая сестра с обезображенным носом немедленно подошла к миссионеру, ухватила за руку и, поставив на колени, стащила со спины Марка рюкзак. В груди мужчины закипела бессильная злоба, когда девушка стала обшаривать его куртку.
– На обломках моста нет следов взрывчатки, – произнесла одна из сестёр. – Выглядит так, будто кто-то вынул краеугольный камень, обрушив опоры инструментами.
Мысли Марка понеслись галопом. Как мог кто-то пронюхать, что они идут? Заговор среди деревенских? Происки шамана? Не похоже. Это были голодные простофили, боявшиеся развалин. Так кто же обрушил мост? И если они хотели сгубить отряд, то почему не ослабили камни и не подождали, пока бронетехника не заедет на мост? Кто-то хочет, чтобы они, или он, остались в живых?
– Вокс-передатчика нет, старшая доминионка, – доложила сестра Клариса, подводя итог своим поискам в рюкзаке Марка. – Пусто.
Марк стёр грязь с лица и поднялся.
– Присматривай за ним, – велела Адамантия.
Клариса кивнула, и Адамантия отдала приказ отряду начать спуск по склону к закрытому туманом дну каньона под мостом. Сёстры, пробормотав в пугающем унисоне молитву святости, отправились в путь.
Клариса закинула лазвинтовку на плечо и втолкнула Марка в строй.
Миссионер обратился к сопровождающей с мольбой в голосе:
– Сестра, дальше вдоль обрыва должны быть другие мосты и входы в город. Очевидно, что мы идём в засаду. Зачем?
– Затем, – ответила вместо неё Адамантия с неким подобием улыбки, легко тронувшей её окаменевшие губы, – что мне не терпится встретиться с теми, кто считает себя вправе оспаривать волю Императора.
Марк не мог унять дрожь. С приближением вечера на болотистом дне каньона стало ещё холоднее, а туман и вовсе стал почти непроницаемым. Густая пелена вокруг них, казалось бы, поглощала все звуки, кроме позвякивания брони и хлюпанья сапог. Несколько боевых сестёр шли в авангарде, пытаясь отыскать следы, а сжимавшие штурм-болтеры доминионки шли в нескольких шагах позади них. Адамантия, с болт-пистолетом наготове, кралась рядом. Марк плёлся в арьергарде. Едва отряд, руководствуясь расположением висевших над ними остатков павильона, направился в сторону видневшегося вдалеке собора, сестра Клариса сразу же заняла место рядом с ним.
Руины вокруг них вырастали подобно гигантским могильным плитам. Марк чувствовал себя чем-то микроскопическим, всё это смахивало на абсурдный сон. Воздух был насыщен смрадом мульчи и застоявшейся воды, казалось, что он потрескивал и сгущался подобно застывающей ледяной каше. В нём вились перешёптывания, отчего Марку мерещилось, будто затопленные кучи щебня шипят на него.
Тут явно чувствовалась работа какого-то злобного разума. Очевидно, что боевым сёстрам придётся кое-что тут искоренить, прежде чем Марк просветит этот мир и надлежащим образом обезопасит своё наследие. Он ощутил прилив веры, может не веры в святого Императора, но в себя самого, свои способности, таланты выживания. Несмотря на то, что миссионер лишился лазвинтовки, он каким-то странным образом не чувствовал страха.
Докажи свою значимость, Марк Аморий.
Марк повторял мысль вновь и вновь, словно мантру. Он настолько ушёл в собственное благословение, что лишь с большим опозданием осознал, что во главе колонны происходит какая-то деятельность. Произошёл быстрый обмен жестами, и сёстры незамедлительно начали менять построение. Мужчина с интересом наблюдал за тем, как одна из боевых сестёр швырнула какой-то предмет в сторону обвалившейся кладки, находившейся на пути следования отряда.
Догадка, что это была граната, пришла к Марку за доли секунды до того, как воздух наполнился громом расколотого камня, пылью и кружащимися листьями. Визжащие фигуры понеслись к отряду сквозь завесу, словно взрыв вызвал их из-под земли. Доминионки молниеносно отреагировали на появление противника, открыв шквальный огонь из шторм-болтеров. Сердце Марка провалилось в пятки.
Паника завладела им, когда противник в качестве приветствия получил второй массированный залп болтерного огня. Боевые сёстры палили по выпрыгивавшим на них из тумана завывающим фигурам, дульные вспышки рассылали по руинам скачущие тени. Один из укутанных в меха нападавших ринулся вперёд, и в ту же секунду болт оторвал ему правую руку и швырнул обрубок обратно в туман. Страшная рана не замедлила бегуна, он вместе с одним из товарищей набросился на сестру Кларису, увлекая ту на землю. Когда эта троица принялась отчаянно сражаться подобно обезумевшим животным, что-то плюхнулось рядом с Марком. Лазвинтовка.
Он ринулся к оружию, подгоняемый хором болтеров, клятвами сестёр и завываниями чудовищных тварей, атаковавших их. Что-то врезалось в миссионера сбоку, охватило его и принялось душить громадными ручищами. Пытавшийся вырваться Марк встретился взглядом с безумными глазами своего врага. Слюнявые губы застыли в ухмылке, за которой виднелись сломанные зубы. Кожа существа была покрыта пятнами, грязевые подтёки напоминали ожоговые полосы, из зияющей носовой впадины с хлюпаньем вытекала слизь, тварь определённо хотела утащить Марка прочь от поля битвы.
На шее существа висел тотем охотника племени.
На его пути встала сестра Клариса, на измазанном кровью и грязью лице выделялись широко раскрытые глаза девушки. Она с размаху ударила уродливого похитителя болтером по черепу. Охотник пошатнулся, выпустив добычу. Марк едва успел схватиться за винтовку, а Клариса уже разрядила болтер в уродца, вспышки выстрелов озарили её застывшее в экстазе перепачканное лицо. Звуки громкой, радостной молитвы влились в окружающий гам.
Марк взял винтовку наизготовку и стал искать цели. На сестру Кларису накинулся ещё один обезображенный охотник, сызнова сломав ей нос рукоятью мотыги. Девушка отшатнулась, хлынувшая кровь залила ей губы, охотник сделал мощный замах с явным намереньем вонзить острие мотыги в череп боевой сестры. Приклад лазвинтовки надёжно упирался в плечо Марка, он нажал спусковой крючок, и красная стрела вонзилась в затылок безумца.
Сестра Клариса подняла взгляд. Сплюнув кровь, она запела, присоединившись к молитве сестёр, глаза её были широко распахнуты, в них светилось восхищение. Их громогласный гимн заглушал вопли отступавших к скрытым в тумане деревьям охотников. Марк открыл бешеный огонь по разгромленным тварям. Его сердце радостно затрепетало, когда он стал подпевать сестрам, воздух был тяжёлым и насыщенным дымом от стрельбы. Сестра Клариса жестом приказала миссионеру прекратить огонь, едва охотники скрылись в тумане.
Но Марк слышал, как те завыли вновь. Они перегруппировались и понеслись в новую атаку, вырываясь из-под прикрытия тумана и деревьев. Боевые сёстры не открыли огонь. Навстречу охотникам в туман устремилась одинокая фигура, и в руках она сжимала рычащий двуручный эвисцератор. Сестра Адамантия ворвалась в лес подобно ударной волне. Раскрутив увесистый меч, она косила людей и деревья без разбору, оставляя за собой кровавую просеку. Она сражалась бесстрашно, безрассудно, мотыги охотников лишь высекали искры на её броне. Её атака была похожа на нападение обезумевшей змеи – никаких попыток отразить удар, только убить, Адамантия ринулась в битву, как в объятия самой смерти.
Марку вспомнились сёстры-репентии, те самые, которых изгоняли из Адептус Сороритас за ужасные проступки перед лицом Имперского Кредо. Эти опальные души облачались в красные лохмотья покаяния и тщились обрести искупление на поле битвы. Вооружённые лишь верой и церемониальным эвисцератором они принимали участие в самых отчаянных схватках любой войны, шансы на выживание их просто не волновали. Неистовые мученицы, ставившие на кон свои жизни, чтобы изредка кому-нибудь из них перепало дарованное всемогущим Императором искупление.
Глядя на Адамантию в бою, Марк задался вопросом, а не ходила ли когда-то сестра тропой репентии? Прощение, не говоря уж о выживании, было настолько редким явлением среди сосланных сестёр, что почиталось как чудо.
Отряд Адамантии бормотал благословения и молитвы почтения, некоторые сёстры стояли на коленях, другие – перебирали чётки розариев, пока меч Адамантии рвал на куски одну жертву за другой, едва чьё-то тело распадалось от чудовищного удара, как сразу же за ним возникал новый силуэт. Для Сестёр Битвы старшая доминионка являлась живым воплощением благосклонности Императора. Эта женщина творила святые чудеса, о которых Марк лишь проповедовал.
Докажи свою значимость.
От вновь пришедшей мысли он ощутил прилив воодушевления. Он поможет сёстрам очистить это место от зла. Он сразится плечом к плечу с Адамантией и сёстрами по вере и оружию. Он вернётся в племя победителем, живым доказательством того, что воля Императора непреодолима. Он станет пророком у дикарей, и когда Имперское Кредо распространится, то его собственная легенда затмит подвиги Адамантии. Ноги миссионера задрожали от прилива адреналина. Дыхание участилось, от чего голова слегка пошла кругом. Да, до его собственной легенды было рукой подать.
– Потери? – спросила Адамантия, кровь покрывала всё её лицо, с волос капало. Марк осознал, что все охотники мертвы, и старшая доминионка вернулась к отряду.
– Ничего такого, с чем не могла бы справиться молитва, – доложила одна из сестёр.
Обычная бесстрастность Адамантии полностью вступила в свои права. Выглядело так, словно она растратила всю жизненную энергию на битву и вновь превратилась в каменную глыбу. Она изучала взглядом тело одного из охотников.
– Твои пропавшие дикари, – изрекла она, не глядя на Марка. – Как я и ожидала.
– Но ожидали ли вы такое? – спросил Марк, указывая на лицо убитого.
Плоть выглядела так, словно её намазали на череп как глину. Рыбьи глаза пялились в разные стороны, рот был неестественно перекошен, черты лица были перемешаны так, словно их распределяли в крайней спешке. Ни один естественный хищник не мог вытворить такое. Что-то навело порчу на этих охотников, мутировало их и покорило своей воле.
Вновь Марку почудился шелест статики в воздухе. Чем больше он сосредотачивался на странном явлении, тем больше ему казалось, что оно каким-то образом исходит от видневшегося впереди собора. Внезапно у него пересохло во рту. Колени задрожали так, словно страстно желали вознести его по лестнице, чтобы он смог уничтожить то, что там притаилось. Страх отдалился, стал чем-то мелким по сравнению с той судьбой, которую Император предлагал ему.
Одна из доминионок позвала Адамантию, ретранслируя сообщения из своего вокс-приёмника:
– Похоже, «Носороги» обнаружили другой мост. Он цел и находится в нескольких милях к югу. Они запрашивают разрешение присоединиться к нам.
– Нет! – вскричал Марк прежде, чем Адамантия ответила. Её брови изогнулись от небывалого удивления.
– Нам не требуется такая помощь против этих уродцев, – затарахтел он, задыхаясь от волнения. – Пропадали охотники и из других племён. Мы вряд ли повстречаем их больше, чем пару дюжин. И это всё, я уверен.
– Последний раз ты был уверен в бродячих животных, – напомнила ему Адамантия.
– Мы должны выдвигаться немедленно, ударить по ним, пока они не соединились вместе, – зло ответил Марк.
– Я видела, как один из охотников пытался схватить его, сестра, – произнесла Клариса, указывая на Марка. Нижняя половина её лица не двигалась, покрывшись коркой запекшейся крови из носа. – Тварь могла убить, но вместо этого пыталась утащить его. Похоже, миссионера хотели взять живьём.
Адамантия пресекла попытку пилигрима что-либо ответить.
– Возвращайся к транспортам, сестра Клариса, – приказала старшая доминионка. – И возьми с собой брата Марка.
Марка продрал мороз по коже. Слова протеста застряли у него в горле, в голове шипела статика.
– Не переживай, брат, – продолжила Адамантия своим обычным металлическим голосом. – Мы вычистим это место для тебя, но честь этого деяния достанется тебе – для соблюдения данной племени клятвы.
Марк дотронулся до разноцветного когтя, висевшего на шнурке у него на шее, словно только что вспомнил о его существовании.
– Если ты и правда стремишься вывести этот мир к свету, – добавила старшая доминионка, – если ты ставишь служение Трону превыше всего, то ты пойдёшь с сестрой Кларисой без всяких возражений.
Марк почувствовал, как эти слова убивают его судьбу. Ощущения были такими острыми, что казалось, будто его свежуют заживо. Эта фанатичка презирала его, и ей был нужен лишь предлог, чтобы присвоить себе славу Марка. Она отвернулась, и голос её усилился многократно, возбуждая всех, кто стоял рядом.
– Сороритас! Пути Императора воистину неисповедимы. Он отправил нас сюда для охоты на чудовищ. Вместо них мы обнаружили порчу и ересь. Сёстры ордена Доблестного Сердца очистят эти священные стены от присутствия мутантов и искоренят их первоисточник, чем бы он ни являлся.
Она погладила окровавленный эвисцератор как любимого ребёнка, глаза сияли от предвкушения восхитительной бойни.
– Именем Люсии, не дозволим мутанту жить!
– Слава Императору! – грянул в ответ отряд восторженными голосами, пальцы воительниц стискивали розарии. Сестра Клариса взяла Марка за плечо, от её прикосновения по всему телу пилигрима разлился ужас, побудивший Марка действовать.
Он ударил её локтём в лицо, размазав и без того израненный нос. Рванувший к собору Марк услышал за спиной возглас смешанной боли и удивления, лазвинтовку он крепко сжимал в руках. Отряд пустился в погоню. Позади него сёстры громыхали в своей броне, пока пилигрим мужественно скакал через грязь, перепрыгивая камни и узловатые корни, норовившие ухватить его за ногу. Казалось, сам Император направлял Марка мимо всех препятствий, прямиком к его судьбе, той самой, которую высокомерная Адамантия пыталась у него отнять. Он слышал её металлические завывания в тумане. Она сильно отставала. Ему хотелось смеяться, ноги дрожали, будто наэлектризованные.
Розарий колотился о его бедро, поблёскивая в вечерних сумерках. Вооружённый лишь верой и лазвинтовкой Марк Аморий собирался доказать свою значимость делом. Он выманит мутантов на себя и нападёт на них с таким расчётом, чтобы Сёстры Битвы смогли присоединиться к нему. Совместными усилиями они вычистят это место, но сражение будет начато им, а не ей. Сегодняшний триумф станет краеугольным камнем в легенде о нём на этом мире.
Он больше не слышал выкриков боевых сестёр. Они затерялись где-то далеко позади него в тумане. Он продолжал бежать, сплёвывая горячую слюну на каждом тяжёлом выдохе, и, наконец, туман стал рассеиваться, явив взору Марка величественный лестничный марш, идущий к собору.
В голове Марка мелькнула мысль о том, что, наверное, стоило бы остановиться и позволить преследователям сократить дистанцию. Вместо этого он понял, что уже мчится вверх по лестнице, игнорируя дико болящие ноги и горящие лёгкие, изо рта бегуна вырывался пар.
Докажи свою значимость. Докажи свою значимость.
Бешено колотящееся сердце словно выстукивало слова. Мысль наполняла его, управляла им, дёргала его словно марионетку. Он воззрился на тёмный провал арки собора. По виду было похоже на приготовившуюся пожрать его пасть. Выбившись из сил, он решил, наконец, остановиться и подождать боевых сестёр, во всяком случае, дать им подобраться ближе. Но тело его не послушалось.
Холодный ужас затопил разум Марка, когда он осознал, что некая невидимая сила непреодолимо ведёт его вверх по разбитой лестнице, заставляя лёгкие биться в конвульсиях.
Он споткнулся и упал, получив краткую благословенную передышку. Но руки и ноги уже поднимали его, рассылая по измученному телу новые импульсы нестерпимой боли. Бисерная цепочка розария застряла в трещине ступени. Он захотел протянуть руку и высвободить её, но конечности не послушались. Вместо этого своевольное тело Марка напряглось так, что цепь не выдержала натяжения и лопнула, он продолжил подниматься на ноги. Миссионер слышал похожий на гул колокола перезвон заскакавшего вниз по ступеням розария и понял, что не способен даже на крик отчаяния. Захватившая над его телом контроль сила заставила Марка подняться на последнюю ступень, а дальше, делая один мучительный шаг за другим, он, шатаясь, побрёл сквозь тёмную арку внутрь разрушенного собора.
С обеих сторон нависали стены, вдоль которых громоздились горы обломков. Колоссальный купол собора сдался на милость сил гравитации тысячелетия назад, и теперь его обломки формировали скалистые островки далеко внизу. Марк споткнулся об остов железной люстры величиной с десантную капсулу. Он жадно глотал воздух словно загнанная лошадь, лёгкие молили о глотке воздуха, но ноги не щадили его. Он побежал в сторону мелькавших в глубине собора огоньков, расстояние было примерно с полмили, неясный свет факелов выхватывал из тьмы проёмы глубоких проходов, которые складывались в картину колоссального клироса. Пробегавший через каждый полутёмный проход Марк мог поклясться, что видел какие-то бледные фигуры, движущиеся внутри, но голова пилигрима отказывалась поворачиваться.
Докажи свою значимость, Марк Аморий.
Слова не были мыслью. Они были шёпотом, не его голосом, никогда его голос не был таким. Слова были произнесены силой, тащившей его вперёд к огням. Ужас захлестнул его.
Брось оружие.
Он почувствовал, как держащие лазвинтовку пальцы начали разжиматься. Потом что-то помешало им разжаться до конца. Что бы это ни было, оковы колдовства рухнули, в ту же секунду силы покинули Марка, и он упал у подножия холма из щебня. Он валялся там беспомощный и задыхающийся. Со всех сторон доносился шёпот голосов, обещавших ему немеркнущую славу, что ждала лишь момента, когда Марк достигнет своей священной цели.
Но над перешёптываниями возвысился другой голос, его славная песня заглушала всё остальное.
A morte perpetua, domine, libra nos.
Хор бесстрашных женских голосов. Рефрен звоном прокатился по залам, разгоняя тьму, словно церковный колокол, вливая силы в возвращавшиеся к жизни измученные конечности Марка. Он подобрался, но не сдвинулся с места. Бледная обезьяноподобная тварь спускалась по груде щебня прямиком к нему.
Существо было голым и бесполым, глаза без век таращились на Марка, пасть была разинута, а плоть сочилась, словно свеча, тающая в обратном направлении. Похоже, тварь была сродни подвергнутым порче охотникам, но находилась на более низкой стадии эволюции. Она походила на существо, вылепленное из какой-то живой глины. Существо прыгнуло на пилигрима, тот в панике выстрелил, дважды промазав ярко-красными зарядами мимо головы врага, после чего следующими выстрелами прошил грудь твари, убив её наповал. Марк повернулся, чтобы побежать прочь, и увидел спасение, взбирающееся на камень, лежавший неподалёку за его спиной.
Со стороны могло показаться, что фигуры в чёрной броне материализовались из самого мрака подобно ангелам, дульные вспышки болтеров озаряли их обрамлённые чёрными волосами бледные лица. Все они пели. Марк бросился на землю, когда вокруг него болты начали рвать на куски оплывших существ, окатывая пилигрима градом дымящихся кусков плоти.
Наполненный страстной верой голос поющей сестры Адамантии раскалывал воздух. Шрамы на её лице натянулись от напряжения, а вокс в горле усиливал звук до ужасающего рёва.
– Они могут прятаться и таиться, но ничто не укроет их от праведного гнева Его!
Она взмахнула рукой, и доминионки открыли огонь. От слитного грохота сверху посыпалась пыль и мусор. Марк пополз в сторону, потому что разрывные снаряды уничтожали тела наравне с булыжниками.
– Ни сталь, ни камень не укроют их от мощи несокрушимой веры! – взвыла Адамантия.
Словно стремясь подкрепить это заявление делом, доминионки шквальным огнём обрушили огромную статую, которая, медленно завалившись вниз, раздавила несколько пытавшихся разбежаться в стороны существ.
Марк вбежал в какую-то арку, там плюхнулся на землю, задыхаясь, плача и прижимая к груди лазвинтовку. Спрятавшись за колонной, он наблюдал за проносившимися мимо него в сторону боевых сестёр тварями. Предплечья скакавших по грудам щебня существ менялись прямо на ходу, принимая вид дубинообразных придатков. Один из монстров присел у каменной кладки неподалёку от убежища Марка, пилигрим в страхе отшатнулся, когда с оплывшего кулака твари откинулась кожа и под ней обнаружилась круглая зубастая пасть, внутри которой разгорался колдовской огонь.
Марк прочувствовал ужас всем своим нутром. Колдовской огонь! Эти существа были демонами, безумие ереси варпа слило воедино плоть и огонь. Он инстинктивно попытался нащупать рукой розарий, но вспомнил, что утратил амулет во время безумного восхождения по лестнице. Внезапно ему почудилось, что он падает, уменьшается, теряется в отчаянии. Даже литании защиты, которые он бубнил всю сознательную жизнь, не сумели сорваться с его скулящих губ.
Сёстры Битвы продолжали идти вперёд, не сбиваясь ни с шага, ни с песни, когда навстречу им выпрямились мутанты и выстрелили колдовским огнём. Пламя озарило стены, стали видны ряды потрескавшихся символов аквилы, взиравших на то, как внизу стена огня поглощает боевых сестёр.
Две воительницы зашатались, их тела были охвачены огнём, болтеры продолжали стрелять, а сами они кричали то ли от боли, то ли от ярости. Остальные открыли ответный огонь, изрешетив трёх мутантов, не успевших сделать и шагу в сторону. Однако из глубин собора продолжали появляться всё новые твари, присоединявшиеся к своим омерзительным собратьям. Строй боевых сестёр окутывался всё более яростным пламенем. В ответ извергавшим огонь монстрам неслось всё больше криков сестёр и всё меньше грохота болтеров.
Ослабший от ужаса и физических перегрузок, Марк отполз глубже в тёмную арку как раз в тот момент, когда рядом появился очередной что-то вынюхивавший монстр, отчего плоть вокруг его всматривающихся глаз омерзительно шевелилась.
– Не дозволяй мутанту жить!
Под звонкий выкрик Адамантии боевые сёстры, распевая молитвы, перешли в атаку. Даже когда две из них пали, объятые пламенем, стихи не умолкли и не сбились с ритма. Адамантия, сжав эвисцератор обеими руками, бросилась на одного из мутантов, не обращая внимания на устремившиеся ей на встречу потоки огня. Пламя окатило силовую броню, но старшая доминионка уже летела вперёд, размашистый удар развалил демона пополам. Останки зашипели и задымились, хлынувшая кровь погасила огонь.
Адамантия, не задерживаясь, ринулась дальше. Эвисцератор оборвал жизни ещё двух мутантов, боевые сёстры расстреливали тварей в упор, убивали их боевыми ножами и раздирали порченую плоть бронированными пальцами. Жар был просто невыносим, казалось, что стоны умиравших сестёр побуждали их продолжавших сражаться боевых товарок петь ещё громче. Адамантия ринулась наперерез сразу нескольким отродьям, вознамерившимся добить раненых воительниц. Безрассудство возобладало над ужасом, и Марк поднял лазвинтовку. Но как раз в тот момент, когда он пытался прицелиться в ближайшую тварь, что-то упало на него сверху.
Студенистые пальцы вырвали оружие из рук миссионера, а самого его с визгами и пинками вышвырнули из убежища. Шёпот вернулся, заглушая яростные литании Адамантии и её сестёр. Марк смотрел на остававшийся позади пылающий мир, в то время как его самого тащили к неведомому ужасу, поселившемуся в сердце собора. По мере того, как Марк приближался к огонькам, мерцавшим на перекрёстке, перешёптывания усиливались, пламя факелов едва-едва освещало заброшенные гигантские трансепты, шедшие по обеим сторонам. Рядом с ним что-то тяжело шлёпало. Мутанты притащили его к тому, что когда-то было соборной купелью, и положили перед разрушенной святыней, словно подношение.
Марк взглянул на обветшалую двухярусную постройку. Потрескавшиеся колонны окружали глубокий крестильный колодец. Когда-то пилигримы со всей галактики прибывали сюда, чтобы возродиться в свете Императора, возможно, они становились миссионерами и несли веру дальше, куда бы судьба их ни занесла. Ныне же купель стала святилищем совсем другого существа – бледная, волнистая тварь что-то мурлыкала и булькала дрожавшему перед ней Марку.
Демон поднялся, чтобы лучше разглядеть Марка, хотя лица как такового у него не было. Монстр был примерно в четыре раза выше человеческого роста, тело было похоже на прорезанный пульсирующими венами длинный тонкий столб расплавленной плоти. Существо согнуло свои хлыстообразные конечности, разбрызгивая частички жира по полу. По всему телу демона струились глаза, они свисали гроздьями словно пузыри, разглядывая беспомощного миссионера.
Колодец, в котором плескалось кошмарное отродье, был доверху наполнен бурлящей плотью, какие-то неведомые силы варпа поддерживали её в жидком состоянии. Эта субстанция переливалась через края купели, образуя на полу гигантские полипы. Набухая и деформируясь, эти пузыри приобретали человекообразные формы, которые сразу же убегали, чтобы присоединиться к битве, которая, судя по тому, что слышал Марк у себя за спиной, продолжала бушевать вовсю. Миссионер скривил рот, не только от развернувшегося перед ним грандиозного святотатства, но и от того, что внутри него росло чувство, приветствовавшее происходящее.
Словно загипнотизированный, Марк не мог оторвать взгляд от того, как лицо демона закружилось в безумном хороводе, в центре образовался вихрь, зрачок из плоти, который, казалось, открывал проход в самой ткани реальности. Из образовавшегося отверстия хлынул звук, от которого у Марка зазудели все сухожилия – слова столь могущественные, что способны были навести порчу как на разум, так и на тело, способные управлять самой судьбой.
Существо вытянуло руку в приветственном жесте, плоть перестроила конечность в щупальце. Марк безмолвно возопил, когда увидел, что его рука сама по себе тянется навстречу.
Щупальце обвилось вокруг руки человека и словно змея скользнуло вверх по рукаву. Марк почувствовал, как его плоть горит от прикосновения. Тварь растворилась в руке, пробираясь через кожу и кости к глотке миссионера. Он почувствовал, что его душа сливается с душой существа. Марк моргнул, и вот он уже смотрит бесчисленными глазами на своё задыхающееся тело.
Ошеломлённый разум Марка затопило движущимися картинками – обрывками странных воспоминаний, неистовыми и возбуждающими – одно за другим они вливались в него, как вода в тонущий корабль. Сознание демона сливалось с его собственным, пока монстр поглощал душу и тело миссионера. Но по мере того, как восприятие Марка ширилось, пришло и кошмарное понимание того, что эти воспоминания принадлежали не демону, а ему самому. Существо проникло в его разум несколько месяцев назад.
Щупальца незримого влияния нашли бреши в вере ничего не подозревающего Марка. Демону были ведомы мысли миссионера, потому что он вложил их в голову Марка, разжёг гордость и поймал в ловушку желанием проявить себя.
Перед его внутренним взором всплыл новый образ – ещё одна душа, опутанная психическими кольцами демона. Марк обнаружил, что смотрит на мир глазами человека, рыскающего по лесу вместе со своими братьями. Все они были загипнотизированы шёпотом, носившимся меж деревьев, обещавшим удачу на охоте, а вместо этого заманившего охотников на погибель. Образ исчез, сменившись недвижимым ликом Адамантии. Демон подслушивал их разговор, когда Марк направлял отряд к Городу Шёпота. Образ сменился другим. Марк увидел перед собой искорёженные мутацией руки. Павшие охотники, их тела плавились в жидкой плоти, а потом восставали, чтобы исполнить приказ демона. Руки вытаскивали древние камни, крошили иссохший цемент на старинном мосту. Картинка погасла. Теперь они поджидали ничего не ведающего миссионера и его защитников. Он был нужен им живым, и Марк ощутил, как демон обжирается вызванным этой мыслью ужасом.
Страх. Повышенная чувствительность Марка регистрировала исходивший от древних стен страх, весь город излучал его. Жившие снаружи племена дикарей поколениями проецировали свои страхи на руины, которые воздействовали на ткань реальности как вода на пергамент, и в итоге образовался прорыв. Веками демон шептал через эту прореху, заманивая слабых, гордых, высокомерных, обращая их плоть в идеальное текучее состояние, собирая материал для создания легиона ужасов. Но демон хотел большего.
Марк закашлялся, когда щупальце затянулось вокруг его глотки. Миссионеру явился образ раскинувшейся по галактике гигантской паутины. Связка нитей, тянущихся к мирам, пряди влияния, напрягающиеся и дёргающиеся, тянущие судьбу к какой-то непостижимой цели. Перешёптывания слились в единое слово, подобно рвоте излившееся с уст Марка – имя его нового господина, кошмарного существа, обитавшего в центре галактической паутины ядовитого паука.
– Тзинч! Тзинч! Тзинч!
Его повелителю требовался посланник, миссионер, умело пользующийся словами и разными хитростями, чтобы распространять разрушительное кредо по отдалённым племенам, собирать последователей, которых Меняющий Пути мог бы склонить своими нашёптываниями к возведению собора порчи, излучавшего бы шёпот по всей этой планете, что в итоге привело бы к её покорению. Марк и впрямь скоро станет легендарным пророком, вестником Архитектора Судеб. Его жгучие амбиции скоро обретут плоть.
Мир вокруг погас.
Марк мысленно простился с жизнью, но довольно быстро осознал, что жив и валяется на полу, задыхаясь от боли. Рядом с ним, превращаясь в прах, трепетало обрубленное щупальце. Удушающая волна жара окатила миссионера, осветив заброшенные коридоры подобно восходящему солнцу. Извергавшаяся из отверстия в лице демона струя пламени преследовала бронированную фигуру, перебегавшую от столба к столбу. За низким рокотом эвисцератора воительницы Марк слышал зловещий перезвон, похожий на повторяющийся скрежет вытаскиваемого из ножен клинка. Сестра Адамантия смеялась.
Она атаковала, перепрыгнув сломанную кладку, набросилась на студенистого демона, пока тот готовился извергнуть новую огненную струю. Меч несколько раз просвистел, рассекая пустой воздух, старшая доминионка управлялась с эвисцератором с лёгкостью хорошего танцора. Демон крутился вокруг колодца, уклоняясь от града свирепых ударов.
Тварь вновь извергла пламя, но Адамантия уже вышла из боя и прыжками преодолевала провалы в лестничном марше. Ступени вели к нависавшему над колодцем балкону. С низко опущенным и отведённым назад эвисцератором она стремглав промчалась по окружности расположенной над демоном террасы, опережая струю пламени на доли секунды. Боевая сестра подхватила с пола камень размером с пушечное ядро и запустила им в голову демона. Камень попал в цель и раскололся на тысячи кусочков, тварь зашаталась от удара, пламя в её пасти заметалось. Воспользовавшись своим шансом, Адамантия, набрав хороший разгон, с криком, похожим на звук раздираемого металла, прыгнула с балкона. Ревущий эвисцератор описал почти полную дугу и вонзился в открытую шею демона.
Существо зашаталось, вверх взлетели отвратительные руки и охватили запястья боевой сестры, пытаясь остановить смертельный удар. Адамантия злобно зарычала, когда враг смог отцепить её ладони от рукояти, высвобождая курок. Зубья эвисцератора начали замедляться, застревая в мешанине плоти и крови. Глубоко погрузившееся в шею существа могучее оружие затихло, в ту же секунду по телу демона побежали потоки плоти, запечатывая огромную рану и восстанавливая положение наполовину отрубленной головы.
Демон налился ярко-красным цветом и швырнул Адамантию сквозь столб. Целая секция балкона осела вниз каскадом пыли и камней, когда демон вмял безвольное тело старшей доминионки в пол, силовая броня оставила на плитах пола растрескавшийся кратер. Прижав её своими лапами к полу, с торчащим в шее эвисцератором, демон начал заливать боевую сестру плотью через свои конечности, ручейки субстанции устремились к трещинам разбитой брони. Окутав её потоками плоти, демон поднял тело Адамантии в воздух, словно желал насладиться зрелищем её боли, когда воля сестры сломается под натиском существа.
Марк слышал крики и грохот болтеров. Сколько бы сестёр ни уцелело в жаркой схватке внутри храма – все они приближались, но, судя по приглушённым звукам, были слишком далеко, чтобы успеть спасти своего командира. Адамантия слабо трепыхалась в коконе текущей плоти, Марк зажал уши руками и застонал, потому что шёпот усилился. Сжимавший в своих объятиях сестру демон побагровел. Марк чувствовал, что существо хочет, чтобы Адамантия заговорила. Он буквально кипел от ярости, пытаясь заставить сестру произнести его имя, как до этого заставил это сделать миссионера. Глазами демона Марк видел боевую сестру, она смотрела на него в ответ, и во взгляде не было ни гнева, ни ненависти, лишь холодное спокойствие.
Она молилась. Вера её безупречна, неприступна для любых сомнений. Её стержень зиждился на одной непоколебимой истине – враг может уничтожить тело, но ничто в галактике не сокрушит её веры. Она была воплощением воли самого Императора, Его праведный огонь пылал в ней. Адептус Сороритас не нуждались в аугметике и генетических улучшениях, кто угодно, но не они – ведь их свирепая и чистая сила проистекала от самого Императора. Если тела их будут разорваны врагами, то лишь потому, что Он так пожелал.
Вера была истинной бронёй Адамантии. Она также была её величайшим оружием, силой, помогавшей творить ужасающие чудеса на поле брани. Эта непоколебимость ярким пламенем горела в сердце каждой боевой сестры, свирепый и непреклонный дух, который не обретёт покоя до последнего вздоха сестёр, когда Император призовёт их жить в Его вечном свете. Мученичество было их бессмертием. Смерть лишь подталкивала живых к достижению ещё большей доблести. В этом смысле Адамантия и её сёстры были бессмертными, а пламя их веры – негасимым.
Марк почувствовал текущие по щёкам слёзы благоговения перед силой веры Адамантии. Демон силился сломить её, но с тем же успехом он мог бы попробовать разговорить камень. Взвыв, тварь швырнула боевую сестру оземь, куски доспеха полетели во все стороны.
Демон, распухший от того, что высосал из своего резервуара всю жидкую плоть, навис над израненной женщиной. Измятый наплечник соскользнул с плеча Адамантии и звякнул, ударившись об пол. Упрямо цепляясь за обломки колонны, истекающая кровью старшая доминионка поднялась. Марк почувствовал, как внутри демона поднялись волны ненависти к стоявшей перед ним смертной, существо едва сдерживало адскую ярость, готовую извергнуться в любую секунду.
Адамантия всё ещё пыталась подняться, когда демон внезапно обрушил на неё лавину огня. Пламя разрасталось до тех пор, пока не заполнило собой всю постройку над колодцем.
Марк укрылся неподалёку. Зажмурив глаза, он хныкал от невыносимого жара, но продолжал видеть глазами демона кошмарную картину – бушующее пламя, способное превратить одинокую воительницу в кучку пепла. Фигура, выставив перед собой руки со скрюченными пальцами, пробивалась сквозь огонь подобно тигру. Защищённая лишь верой, сестра Адамантия, чудесным образом не получая повреждений, шагала сквозь стену пламени так, словно бушующий вокруг неё огненный вихрь был всего лишь лёгким бризом.
Внезапно прыгнув на грудь демона, она ухватилась за рукоять торчавшего из тела твари эвисцератора. Адамантия зажала спусковой крючок обеими руками, и оружие с рёвом пробудилось к жизни, выбросив из шеи демона целое облако ихора. Существо отшатнулось. Адамантия просто заскользила вниз, крепко держа клинок, боевая сестра вспорола демона, устроив настоящий кровавый водопад.
Она приземлилась на край колодца, когда существо, нависавшее над ней, стало лишь пустой оболочкой. Размахивая вокруг себя эвисцератором, старшая доминионка буквально разрывала демона на куски, которые, разлетаясь в стороны, начинали таять, полностью растворяясь в воздухе. Когда рядом, наконец, упала голова существа, Адамантия нанесла последний удар.
Мир Марка вновь погрузился во тьму. Голова закружилась, и он потерял сознание.
Очнувшись, он обнаружил трёх окровавленных боевых сестёр, стоящих рядом с ним на коленях. Они пели молитвы освящения, призывая свет Императора очистить осквернённое место. Они не остановились даже тогда, когда Марк завопил от внезапно пронзившей всё его тело боли. В ужасе он воззрился на свои руки, на которых плоть клубилась вокруг костей словно дым. Марк дотронулся до лица, и плоть подобно горячей смоле сползла с пальцев. Осознание того, что сотворило с ним прикосновение демона, обрушилось на миссионера подобно громовому удару. Он свернулся калачиком, погрузившись в боль.
– Сестра Адамантия? – его некогда властный голос превратился в карканье.
Старшая доминионка стояла на коленях рядом с выжившими сёстрами отряда. Кровь и грязь покрывали её с ног до головы. Задумчивые зелёные глаза мерцали на выпачканном лице. Горжет её доспеха был повреждён, а вокс-решётка и вовсе уничтожена, из-за чего стал виден небольшой кибернетический порт на горле и сеточка рубцов вокруг него.
– Выслушаете ли вы мою исповедь? – спросил Марк, касаясь тотема из когтя, висевшего у него на шее. Он стянул с себя амулет и протянул его Адамантии.
– Оденьте его и вернитесь в деревню, – попросил он. – Исполните клятву охотника вместо меня, и вы приведёте этот мир к свету.
Адамантия с мрачным видом приняла талисман. Лицо её разочарованно дёрнулось, когда она рассеянно коснулась большого шрама на горле не в силах ответить.
– Superbia vocat corruptionem, – произнёс он, запинаясь. – Воистину, гордость предшествует падению. Мой нарциссизм, потакание собственным амбициям затмили собой любовь к Трону. Прости меня, сестра, – он протянул к ней руки, потому что в голове зазвучал знакомый шёпот – имя поработившего его существа.
– Не дозволь мутанту жить! – прохрипел он прежде, чем шёпот сумел овладеть его разумом.
Казалось, эти слова сумели смягчить её лицо, словно он произнёс заклинание, способное оживить камень. Она вложила какую-то вещь в его истерзанные руки.
Его розарий.
– Слава Императору, – всхлипнул он, целуя икону. Адамантия поднялась. Наводящая ужас решимость вновь воцарилась на её лице. Уцелевшие сёстры пробормотали благословения над эвисцератором старшей доминионки, Марк склонил голову, обнажая шею. Под рёв ожившего меча Марк затрясся от слёз благодарности.
Спустя один удар сердца тьма освободила его от шёпота.
