Боевой том: Сыны Бегемата (2 редакция) / Battletome: Sons of Behemat (2nd edition) (боевой том)

Перевод коллектива "Warhammer Age of Sigmar — Чертог Просвещения" Этот перевод был выполнен коллективом переводчиков "Warhammer Age of Sigmar — Чертог Просвещения". Их группа VK находится здесь.

Боевой том: Сыны Бегемата (2 редакция) / Battletome: Sons of Behemat (2nd edition) (боевой том)
Переводчик	Mike, Игорь Алымов, Warhammer Age of Sigmar — Чертог Просвещения
Издательство	Games Workshop
Год издания	2020
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Экспортировать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Даже последний сажевый ребёнок во Владениях Смертных прекрасно знает, что один единственный гаргант способен в два счёта разрушить дом своими кулаками. Немало историй сказано об этих чудищах, пожирающих неосторожных путников, сминающих железодубы в щепки и разбивающих стены замков. Но все они умалчивают о том, что гарганты собираются в кланы, ведь о таком даже помыслить страшно. Коли один великан сеет столько разрушений вокруг, целая банда оных станет ходячей катастрофой.

А ещё они эволюционируют.

Ныне гарганты не просто злобные чудища массивного телосложения и недалёкого ума, да к тому же не знающие меры в жратве и пойле. С тех пор, как воинства Зигмара погубили их отца, богозверя Бегемата, гарганты вышли на тропу войны, и теперь эта страшная орда сокрушает всё на своём пути. Хуже того, учёные вольных городов полагают, что они становятся только больше. Отдельные особи достигают таких размеров, что запросто перешагивают через стены, построенные в попытке отгородиться от них, а затем лакомятся мясными заморышами под собственный оглушительный рёв.

Люди, дуардины, альвы – всё это расы слабаков по мнению гаргантов. Сами же они – эти гигантские болваны – без устали орут и гогочут, топча коротышек под ногами и наслаждаясь хрустом ломающихся костей и хлюпаньем плоти между пальцев. Они давят опытных воинов в лепёшку, а бронированных лошадей швыряют в стены щитов. Сражение для них – не что иное, как развлечение. Опьянённые азартом своего разрушительного похода, они подначивают друг друга сеять ещё большие беды и упиваются гибелью каждого сокрушённого полка, смертью каждого боевого зверя, разорванного на куски.

Гарганты прошлого исчезли, и на место их прибыли Сыны Бегемата – сущее олицетворение силы.

О громадине звероподобной

Под гулкий рёв и оглушительный топот Сыны Бегемата крушат всё на своём пути, и едва ли кто-то способен остановить их. Верностью они никому не обязаны, но многие служат наёмниками и встречаются в каждом Владении Смертных. Рванув в наступление, группа гаргантов может сравнять с землёй целую армию, в отместку заработав лишь пару ран да сломанных пальцев на ногах.

Гаргантов остерегаются в каждом владении, ибо они невероятно сильны, а их размеры варьируются от огромных до совершенно колоссальных. После смерти зодиакального богозверя Бегемата, которого многие гарганты считают прародителем всей расы, они становятся только больше. А поскольку на их долю не приходится ни один естественный хищник, гарганты практически всегда действуют по собственной прихоти или следуя зову инстинктов. Свои дни они зачастую проводят за охотой, а кроме того – спят, жрут людей без разбору, осушают бочки трофейного эля, снова спят, рыгают, портят воздух под носом у сородичей и громят чужие жилища забавы ради. Встать на пути у гарганта – крайне дурная затея: те, кто меньше размером – в лучшем случае игрушки для них, в худшем – лёгкая закуска.

Некоторые гарганты ведут затворнический образ жизни, не показываясь за пределами своей обширной территории. Другие пребывают в постоянном движении, их аппетит к битве поистине неудовлетворим. Когда же на тропу войны встают титанические создания, известные как Мега-Гарганты, в обществе гаргантов – каким бы оно ни было – появляются лидеры, пробуждающие даже в самых затворнических натурах жажду безудержного насилия. Они отыскивают добычу по запаху, куда бы она ни спряталась, и разрывают её на куски. Со временем гарганты сбиваются в ватаги, следуя друг за другом по массивным следам на земле, и так до тех пор, пока не становятся практически неудержимой силой разрушения, грубой, но эффективной, способной в щепки разнести целый город, пустить армию по ветру или обрушить одно из Великих Чудес Владений Смертных.

Когда речь заходит о меньших расах, гаргантов смело можно назвать близорукими. Им нет дела до различий между одними «заморышами» и другими, сколь большой ни была бы шляпа, сколь ярко ни сиял бы меч. Некоторые из гаргантов научились заключать союзы с армиями меньших рас: так они могут не только поучаствовать в славной драке, но ещё и обзавестись немалой долей трофеев в награду за свои хлопоты. И всё же на каждого нанимателя, который успешно подкупает гарганта – вероятно, взобравшись на утёс или крышу высокого здания, чтобы поравняться с глазами великана – приходится дюжина других, на долю которых выпадает беспощадная кончина в желудке. Избежать встречи с гаргантом не то чтобы сложно. Его приближение легко предсказать по грохоту тяжёлых шагов, а его мясистые руки недостаточно проворны, чтобы изловить притаившуюся добычу. Однако на поле боя дела обстоят иначе.

Столкнуться с Сынами Бегемата – значит ввязаться в битву с настоящими титанами из легенд. По мнению гаргантов, враги, окружающие их, – всего лишь крошечные паразиты, которые существуют лишь за тем, чтобы быть раздавленными, запущенными вдаль или съеденными. Удар смертоносного клинка – едва ли царапина. Метко пущенная стрела – не более чем укол. Огненное заклинание обожжёт, но не замедлит. Лишь у самых доблестных и хитрых есть шанс одержать верх над гаргантами.

Привлекательность полномасштабной битвы для гаргантов вполне объяснима, ведь их досуг сопряжён с голодом и болью. В Эпоху Хаоса их земли подверглись опустошению: естественная среда обитания гаргантов была осквернена, и с тех пор они изо дня в день борются за возможность прокормить себя. А в военное время, как известно, можно наесться до отвала. Каждое трупное поле – это пир, устроенный для всякого, кому хватит сил на него претендовать. Однако гарганты не просто падальщики; многие из них рыщут в поисках битвы, словно первобытные охотники – в поисках хищных зверей. Война для гаргантов – это не только возможность набить своё брюхо, но ещё и источник острых ощущений. Они более не громадные монстры, борющиеся со стихиями, не чудища, которым бросают вызов будущие герои и которых собственный прожорливый метаболизм частенько доводит до изнеможения; в день битвы они становятся богами во плоти.

Все гарганты знают, как распознать следы марширующей армии. По этим самым следам они и идут размашистыми и решительными шагами, надеясь рано или поздно наткнуться на славную добычу. Владения Смертных находятся под постоянной угрозой со стороны орд анархии и разрушения, и потому долго искать побоища великанам не приходится. Когда ветер доносит до него вопли и шум битвы, гаргант срывается на резвый бег, оставляя за собой вереницу глубоких отпечатков. В Срединных землях Гура любой, кто заслышит характерный топот наступающего гарганта, предпримет всё возможное, чтобы укрыться в безопасном месте, пока эта громадина не вознеслась над горизонтом и не принялась орудовать своей великанской дубиной.

К несчастью, когда гаргант находится в полной боевой готовности, даже скорость и ловкость не способны защитить от него. Стоит врагу рассердить гарганта и умчаться далеко-далеко, тот просто-напросто подхватит валун размером побольше или даже вражеского солдата и со всей силы швырнёт в убегающего заморыша – прицел у большинства не самый точный, но любого, в кого прилетит столь разрушительный снаряд, вероятнее всего, раздавит насмерть.

Размер – это всё

Многие среди наиболее жестоких рас во владениях считают, что право на стороне сильного. Эта простая концепция, можно сказать, заложена в основу большинства зеленокожих сообществ. И хотя гарганты в них не вхожи – по крайней мере, от рождения, – они придерживаются тех же принципов. Некоторые даже верят, что «чем сильнее сильный, тем он правее». Поэтому всякий раз, когда два действительно крупных гарганта внезапно натыкаются друг на друга, они затевают драку, раздают тумаки, ревут и устраивают силовые состязания, чтобы доказать своё превосходство. На их увлечённость собственным размером, со временем ставшим показателем мастерства, во многом повлияла их вера в богозверя Бегемата: среди гаргантов принято считать, что Мировой Титан был таким ошеломляюще огромным, что ладонью мог сокрушить горные пики. Но даже он не был первым в своём роде. В гаргантских легендах упоминается ещё и праотец всей их расы, Имног, которого за всю его жизнь одолеть смог только Зигмар. По слухам Имног был так высок, что голова его царапала сами звёзды, а Богу-Королю пришлось схитрить: якобы он поборол титана не собственной силой, а магией бури. Точно сказать нельзя, поскольку истина затерялась в тумане времён. Бегемат, сын Имнога – всяко более близкий предок гаргантов, и потому глубоко почитаем ими. До недавних пор Мировой Титан отсыпался в Землях Вечной Весны после своей – не самой удачной – дуэли с Зигмаром. Однако попытки Архаона Всеизбранного поработить Бегемата в ходе Войн за Врата Владений и последующая милосердная смерть богозверя под ударом молота Гхал-Мараза навсегда изменили всё общество гаргантов.

Богоступ

Гарганты любят свои ноги, любят топать ими и пинать всё, что на пути подвернётся. Однако такое увлечение взялось не на пустом месте: оно напрямую связано с представлениями гаргантов о Горкаморке, божестве, которое некоторые племена знают под именем Богоступа. Уважения достоин лишь тот, кто больше их самих, так они считают. А кто может быть больше Двухголового бога? Сражаясь бок о бок с орруками, гарганты неоднократно наблюдали воплощение огромной зелёной ступни Горкаморки, призванное шаманами зеленокожих. Собственными глазами они видели, как эта божья пятка топчет вражескую кавалерию и давит драконов. Такого рода проявления божественной силы служат для них доказательством того, что Горкаморка действительно огромен, а значит – достоин уважения.

Некоторые племена гаргантов верят, что Горкаморка вовсе не гуманоид, а скорее пара огромных ножищ с жёлтыми ногтями: Ступагорка, которая топчет, но может и пинка поддать, и Ступаморка, которая пинает, но может и притопнуть хорошенько. В конечном счёте, и Бегемат, и даже Имног были обязаны верностью Горкаморке. В Эпоху Мифа Горкаморка фактически был предводителем Бегемата, его «большой пятой», а Мировой Титан, в свою очередь, служил его чемпионом. Много веков они странствовали вместе, с удовольствием сокрушая всё, что только попадалось на пути. Но когда Хаос стал просачиваться во владения, их дружба обернулась яростным соперничеством, а вскоре и жестокой гибелью титана.

Заразительная Вааа!

Орды Разрушения славятся тем, что, собираясь вместе, способны набирать поистине ужасающую силу. Когда же она достигает критической точки, воинства зеленокожих устремляются к своей цели под рык и вопли, провозглашающие так называемую «Вааа!» Энергия такого явления крайне заразительна и может распалить разум тех гаргантов, которые его слышат. В конце концов, когда все вокруг ревут и топают, у гаргантов нет ни малейшего желания оставаться в стороне, ведь рёв и топот – вообще-то их конёк. Грохот и всеобщее возбуждение оказывают на гаргантов опьяняющее воздействие; и, хотя их кровь не закипает внутри от неудержимого рвения, как это происходит у орруков, они всё равно становятся более агрессивными и воинственными. Оживление охватывает гаргантов, и они отправляются за зеленокожими, вопя во весь голос и иногда срываясь на бег из-за непомерной жажды подраться. Племя распалённых гаргантов может во мгновение ока сокрушить вражеские ряды, прыгая по земле и сминая врагов в лепёшку, пока в армии противника не поднимется суматоха. Стены огромных крепостей рушатся под натиском Мега-Гаргантов: одного удара плечом хватит, чтобы стереть в порошок древнюю каменную кладку, одного взмаха дубины – чтобы сравнять с землёй сторожевые башни, усыпанные жалящими пушками. Эти чудовища – отвратительный лик разрушительных орд, рыщущих во владениях. И когда все они отправляются в одну и ту же сторону с одним и тем же намерением, цивилизованным расам приходится туго.

Пушечное ядро угодило прямо в грудь Оддро Акуложеваки. В приступе болезненного кашля Оддро поднял глаза на артиллерийские орудия, размещённые на вершине дуардинской дамбы. Он почувствовал влагу на губах, вытер рот и обнаружил красное пятно на руке. Кровь напомнила ему о том дне, когда он разбил целый галеон со всеми его пушками. Похоже, на утро вскочит премерзкий синяк. – Ну, вы сами напросились, жалкие заморыши, – пророкотал он. – Вы все тут помрёте. Мочи их, парни! Оддро махнул своему племени, и гарганты бросились вперёд, поднимая фонтаны ледяных брызг над рекой. Ещё несколько пушечных ядер прилетели в Оддро. Одно пробило ему ногу, разорвав артерию. Второе снесло нос галеону, который висел пристёгнутым к его плечу. Третье шлёпнулось в воду и угодило ему в колено. Стрелки дуардинов, спрятавшиеся в глазницах резных бородатых лиц, украшающих фасцию дамбы, дали залп, и Оддро почувствовал жалящие укусы стреляющих палок. Он напряг мышцы, оттолкнулся от речного дна и, в один прыжок преодолев расстояние, остававшееся до дамбы, обрушил судоломную дубину на стену. По камням прошла паутина трещин. С грохотом и воплями причудливые пушки, артиллерийские бригады и всё остальное сгинуло в ледяной воде. Бошдо Чёрный Колпак с разбегу влетел в стену, едва не свалившись с ног – да, умом Вратолом не отличался, – но от такого удара стена дамбы треснула ещё сильнее. На Гаррада Пса Войны, словно стая насекомых, накинулись роторные машины, и тот, размахивая ручищами и сбивая дуардинские «жужжалки» с небес, с силой ударил ногой по дамбе. Оддро снова и снова молотил дубиной по одному и тому же месту, пока, наконец, вода не хлынула через дюжину брешей. Всего через мгновение дамба обрушилась, и сотню бородатых коротышек снесло приливной волной. Оддро ухмыльнулся, глядя, как вода забурлила вокруг. Пора было приниматься за жратву.

 

Эпоха Мифа

История гаргантов не отражена в письменных источниках. Она передаётся из уст в уста матриархами каждого племени. Обрывки древней легенды о Богоступе Горкаморке и его чемпионе, Бегемате, учат гаргантов вовсе не мудрости и даже не осторожности, а скорее честолюбию. Впрочем, вкус к деяниям истинно-мифической жестокости они тоже прививают.

Среди гаргантов существует традиция рассказывать истории, в том числе и некоторые предания из Эпохи Мифа. Большинству из них началом служит соперничество между Горкаморкой и Бегематом. После того, как Зигмар вызволил Зеленокожего бога из заключения внутри Живой Лавины, Дракатоа, у беспорядочного существования Горкаморки появилась своего рода цель. На него была возложена обязанность уничтожать монстров, которые держали в страхе города Зигмара. Вскоре Владение Зверей было усеяно трупами чудовищ, и некоторые из них были столь велики, что внутри их черепов поселились целые племена варваров.

Из глубин Царства Хаоса Тёмные боги уже посматривали на Горкаморку. Затуманивая его рассудок, они нашёптывали, что Двухголовый бог – всего лишь раб воли Зигмара. Между тем, богозверь Бегемат разгуливал всюду так, как ему заблагорассудится; с головой, необременённой долгом и витающей в облаках (в самом что ни на есть прямом смысле), он убивал, ел и спал месяцами, ничуть не тревожась за судьбу этого мира. Горкаморку сильно возмутил тот факт, что его чемпион делает что хочет, пока он трудится над своим вечным заданием по поручению другого. Тогда он расщепился надвое, чтобы его стороне-Морку было проще придумать умное решение этой проблемы, и подозрительность Морка, который решил, что их нагло используют, вытеснила бесхитростную жажду Горка забивать всё и вся до смерти. Когда же бог вновь соединился в свете Дурной Луны, в налитых кровью глазах Горкаморки сверкнула ехидная злоба.

С тех самых пор, когда бы Горкаморка ни встречал Бегемата, он бросал вызов отцу гаргантов. Сказать «нет» собственному владыке чемпион никак не мог, и на протяжении многих лет ему предстояло повторять подвиги Двухголового бога или же сложить в голову в попытке преуспеть. Первым таким заданием стало великое наводнение, способное захлестнуть целый город, камня на камне не оставив. Однажды, после длившейся целый год охоты на чудовище в Высыхающей пустыне Хиша, Горкаморка утолил свою божественную жажду, выпив столько воды из Мерцающей бухты, что опустился уровень моря. Океан дождался, когда Зеленокожий бог уберётся восвояси, и хлынул обратно. Вода поднялась настолько, что потопила прибрежный город Омнитопия, и это «великое орошение» Горкаморка приказал повторить Бегемату. Отец гаргантов с радостью принял вызов и вскоре утопил другой город, пускай и неумышленно: Бегемат споткнулся о «морщинистые» скалы фьорда и плюхнулся своим пузом в Кольцевое море неподалёку от альвийского города Араксия. Вызванное цунами погребло столицу, окружённую золотыми стенами, под толщей воды, а бесценные сокровища, которые поднялись на поверхность, Бегемат не постеснялся прикарманить себе. Гарганты поговаривают, что с тех самых пор многие альвы решили переместить свои дома под воду, чтобы в будущем избежать подобных катастроф.

Вскоре после этого Горкаморка перебил целое потомство гигадротов, буйствовавших по всему Великому Пеклу, и тем самым спас разрастающиеся цивилизации Зигмара от гибели в языках пламени. Горкаморка вновь не преминул потребовать у Бегемата совершить похожий подвиг – положить конец рождаемости сотен прочих тварей в супервулкане Логовище Вулкатрицы. Бегемат сорвал верхушку горы Кролосид, оставив одно основание, перевернул её и не церемонясь затолкал в кальдеру Логовища, словно пробку в бутылку. Это привело к тому, что целый народ злых краснобородых дуардинов восстал против Бегемата. Но пока пылающие реки магмы сжигали всё на своём пути, отец гаргантов раздавил в лепёшку воинов, поклонявшихся вулкану. С тех пор горные дуардины рождались низкорослыми и коренастыми.

Согласно другой легенде, Дракотион решил отомстить Горкаморке за тот самый день, когда Зигмар освободил Зеленокожего бога из янтарной тюрьмы Дракатоа и тот первым делом оглушил Дракотиона по голове. Пока Горкаморка спал, на него обрушился дождь полыхающих метеоров, с огромной скоростью ниспосланных с небес. Однако кожа его была столь груба, что метеоры не оставили ничего кроме нескольких отметин да струпьев. По воле Зеленокожего бога его чемпиону выпало на долю пережить такой же огненный дождь. Бегемат забрался на вершину самой высокой горы Азира и принялся осыпать Дракотиона всеми оскорблениями, какие только можно вообразить: от просто-напросто грубых до откровенно обидных. И конечно же, поток небесных метеоров обрушился на землю. Добрую их половину Бегемат принял с достоинством, ничуть не унывая, однако, когда боль стала нестерпимой, он что было мочи саданул боевой дубиной по последнему метеору, отправив его обратно. Снаряд прилетел в Дракотиона, и чешуя Великого Змея осыпалась вниз градом серебристых метеоров поменьше, и когда они рухнули на землю, то обратились серафонами, похожими на ящериц, дабы те могли вечно кусать гаргантов.

Взяв новый курс в этом соперничестве, Горкаморка призвал Бегемата на великое состязание прожорливости, которое началось давным-давно ещё в Гуре. Горкаморка пожрал всех чудовищ, которых сразил за долгие годы – даже тех, что уж давным-давно прогнили насквозь, ибо его желудок не испытывал страха перед мертвечиной. Надо признать, Бегемат съел куда меньше монстров, но однажды он нырнул во врата Жадного Зева и, оказавшись прямиком в Шаише, поглотил гейстов собственной добычи. Таким образом, отец гаргантов объел Зеленокожего бога. Правда надолго гейсты чудовищ в его желудке не задержались, поэтому вскоре он уже проедал себе дорогу через людские племена. С тех пор у мертвецов Шаиша не осталось плоти на костях.  

Пробуждение Мирового Титана

Мировой Титан доказал, что поравнялся с самими богами – или так он, по крайней мере, думал. Породив тысячу отпрысков после смерти Имнога и преуспев в многочисленных испытаниях Горкаморки, Бегемат почувствовал себя неудержимым. Однако Бог-Король Зигмар и его воины поставили это под сомнение.

Последним из Подвигов Бегемата стало действительно серьёзное испытание. Ему предстояло сразиться с богом грома Зигмаром и продержаться до ничьей – то, что удалось Горкаморке, но не вышло у отца Бегемата, Имнога. Во время Великой Вердийской Бури Бегемат облачился в громадные плиты камня, сорванные со склонов Нецветущих вершин, и проревел вызов Зигмару, столь громкий, что леса на многие мили вокруг вздрогнули от страха. Местные деревья пришли в такой ужас, что дрожат по сей день, стоит буре собраться над этими землями. Но лишь когда Мировой Титан принялся крушить горные твердыни людей Зигмара, Бог-Король, словно метеор, спустился с небесного свода.

С такой яростью сцепились Зигмар и Бегемат, что их кровь потоками обрушилась с горных склонов, сотворив настоящие водопады. Наконец, удар Гхал-Мараза, который мог бы сокрушить горы, пришёлся прямо по подбородку Бегемата. Но даже это не убило его – столь крепким оказалось легендарное телосложение богозверя. Бегемат побрёл прочь, спотыкаясь на каждом шагу, и так добрался до Вельда Согласия. Всё ещё ошеломлённый ударом, он набил желудок местным зверьём, внезапно исторг из своей пасти целое поколение гаргантов и, свершив этот последний великий подвиг деторождения, споткнулся и, словно дерево, рухнул на землю – причём с такой силой, что его тело впечаталось в кору Гирана.

Тысячу лет Бегемат пролежал без сознания. Вся его неповоротливая необъятность, окутанная землёй, смешалась с окружающим пейзажем. Путешественники бродили по его распластавшемуся телу, даже не подозревая, что ступают по шкуре богозверя. Столь глубоким оказался его сон, что даже чумные вторжения Эпохи Хаоса не вызвали у него никакой реакции, кроме лёгких, случайных судорог. Жители Края списали это на землетрясения, но гарганты тех земель, давным-давно выползшие из пасти Бегемата, знали, что это шевелится их отец. Однако же о том, что инфекция, поразившая землю, стала преднамеренным актом войны со стороны Архаона, они не ведали.

Всеизбранный уже давно присматривался к Азиру, ибо то было единственное владение, не подвластное ему. Он рассчитывал поработить боготварей Игнакс и Бегемата и с помощью их непомерной силы и мощи вскрыть врата, ведущие во Владение Небес. Чтобы подчинить своей воле Бегемата, Архаон планировал заколдовать Великий Зелёный Торк – парящий подковообразный остров, который символизировал все двенадцать сезонов Гирана, – и нацепить его на шею богозверя, словно рабский ошейник. При виде Торка и Тернового Края, разорённых чумой, Мировой Титан будет сбит с толку и, наконец, покорится. Тогда-то Всеизбранный и спустит его с цепи прямиком на врата Азира.

Предвидев страшные последствия Архаонова плана для Гирана и, быть может, даже Азира, Бог-Король был вынужден вмешаться. Миссией Грозорождённых Вечных было уничтожить силы Нургла, отравившие Терновый Край, и истребить одурманенных варп-камнем скавенов из кланов Скрайр, которые бурили плоть Бегемата в направлении его нервных центров, дабы пробудить гнев богозверя. Объединёнными усилиями лорд Гард из Освящённых Рыцарей и Таддеон вен Денст из Наковален Молотодержца очистили Великий Зелёный Торк от порчи.

На земле под самым Торком Молоты Зигмара бок о бок с Рыцарями Превосходства сразились со скавенами, дабы помешать им пробудить Бегемата. Но они опоздали. Крысолюдские варп-бурилки вызвали безумную агонию у богозверя, и тот стал медленно подниматься. Оторвав свою громадную правую руку, он пустил трещины и раскрыл ущелья в земле. Горы затряслись и явили таранные кости, а города, возведённые на его пальцах, превратились в руины. Земля содрогнулась, и порождённые ею приливные волны обрушились на соседние континенты. Недалеко от Тор Крании моргнул налитый кровью глаз – размером с небольшое озеро – и безумно вперился в грозовые небеса.

Смертный приговор Мировому Титану вынесла богиня Алариэль. Из недалёкого Ательвирда она долгое время наблюдала за сном богозверя, однако не тревожила его покой. Одолеваемая тоской, она не смогла дать последний отпор воинствам Нургла, когда те захлестнули Гиран, и спряталась от всего мира. Она предчувствовала, что Бегемата заразили без всякой надежды на излечение. Трагическое известие о судьбе богозверя достигло не только Грозорождённых Вечных, но и самого Дракотиона. По приказу Великого Змея его драконьи отпрыски вступили в войну, верхом на них лучшие воители буревоинств атаковали поклонников Нургла, которые словно вши ползали по телу пробуждённого Бегемата. Однако даже резервные палаты во всём своём великолепии не смогли спасти разъярённого титана.

В конце концов, Бегемата сразили Великие Молнии, как когда-то случилось и с его отцом. Укрощённые Первым Целестантом, они зарядили могущественнейшее оружие Зигмара: Гхал-Мараз, реликвию из другого времени, которую люди называли Великим Сокрушителем. Первый Целестант впечатал увитый молниями молот в лоб Бегемата и преуспел там, где ярость резервных палат потерпела неудачу. Богозверь рухнул замертво. С тех самых пор его останки лежат в Терновом Крае, а его гниющая грудная клетка частично служит прибежищем для торгового чертога.

Смерть Бегемата повлекла за собой странный феномен среди его сынов и дочерей. Преследуемые мистическими отголосками его кончины, гарганты постепенно увеличивались в размерах, а некоторые – из первых поколений – преодолели отметку в сотню футов. Самые старые и искушённые странствиями гарганты поговаривают, что однажды пустеющее место Бегемата займёт новый Мировой Титан: якобы найдётся среди них гаргант, огромный настолько, что сможет сыграть свою роль в зодиакальном миропорядке космоса. Некоторые из их числа – сознательно или нет – начали подражать мифическим подвигам Бегемата, вызывая лавины в гористых регионах, потопляя прибрежные города приливными волнами и сокрушая ногами землю в местах геологических разломов, тем самым призывая землетрясения. Однажды объявится истинный претендент на титул Мирового Титана, и в этот день Владения Смертных содрогнутся от ужаса.

Имног, Предок Гаргантов Имног был одним из первых зодиакальных богозверей, и даже через тысячи лет после его гибели гарганты боятся вызвать гнев своего предка. Первый Титан был так вспыльчив, что однажды прорвал ткань реальности ударом своей дубины, разорвав её на три части, из которых потом родились земля, море и небесный свод. Затем Имног проглотил кометы, летающие над его головой, и запил их доброй половиной Первого Океана. Насытившись, он улёгся вздремнуть, и под его весом в земле раскрылись мировые бездны. Пока он спал, разинув свой рот, его слюни обернулись реками, его храп стал громом первых бурь, а во чреве его из камней выросли Бегемат и его братья. Отчаявшись сбежать, Бегемат сварил озеро крепкой бурды в хлюпких топях отцовского брюха. Варево оказалось таким скверным, что заставило Имнога отрыгнуть Бегемата и его братьев прямиком в свою пасть. Побег должен был вот-вот состояться. Однако гаргантов Горга и Ама-Горага мучала такая сильная жажда, что они вдоволь напились того мерзкого варева и, одурманенные выпивкой, прямо на языке Имнога сцепились друг с другом за кувшин с рвотой. С грохотом богозверь захлопнул свою пасть и проглотил двух братьев, теперь уже навсегда. Лишь Бегемату удалось выбраться наружу. Он долго колошматил зубы Имнога, но его прародитель больше не разверз свою пасть. Так из осколков клыков Первого Титана на свет появились первые горы.

 

Земля гаргантов

Гур, Владение Зверей, считается отчим домом всей расы гаргантов. Именно здесь Горкаморка одержал верх над величайшими из чудовищ, а могучие деяния Бегемата оставили свой след как в самом рельефе, так и в культуре диких племён, скитающихся тут и там. Лишь сильные выживают среди этих первобытных и вечно голодных пустошей.

Чтобы сдвинуть гарганта с места, на которое он целенаправленно уселся, потребуется приложить немало усилий. Некоторые из их рода столь велики, что спящую громаду нетрудно принять за элемент ландшафта. Гарганты встречаются в каждом владении: свои логова они устраивают в промозглых горных пещерах, внутри разрушенных храмов и посреди полян в глубине лесов, куда охотно заваливаются спать. В сером Улгу обретаются тенекожие гарганты, за которыми тянется шлейф тумана, пока они пробираются сквозь сумрак владения; в Вышнем Азире живут гигантские каменотёсы, служащие самому Зигмару; в сверкающем Хамоне гарганты с ног до головы облачаются в металлолом, а иногда и в доспехи, полученные в награду за услуги наёмников. Однако чаще всего эти огромные чудища встречаются в Гуре, Владении Зверей. Гурийские экосистемы под стать суровым и мускулистым гаргантам: это буквально мир, где в красном мясе не бывает недостатка, и оттого великаны могут по-настоящему процветать.

Все земли Гура – от самых первобытных и до тех, что силой присвоили себе сторонники Хаоса – подчиняются единственному правилу: охоться или станешь добычей. Даже сама местность следует этому фундаментальному закону. Путешественник может устроиться на ночлег, чтобы восстановить свои силы, и, проснувшись на утро, стать свидетелем перемен в окружении. Даже линия горизонта может немного отличаться по прошествии одних суток. Горы этого владения живут собственной жизнью, пережёвывая пески саванн медленными, но ощутимыми рывками. Деревья стремятся выкачать из земли всё живое, вонзая твёрдые кончики своих голодных корней в туши зверей и спящих путников. Реки бурлят в своих руслах, с огромной скоростью размывая почву, и камни, которые срываются с холмов и гор у речных истоков, уносятся течениями и, словно грызущие коренные зубы, крошат и крушат в неугасаемом буйстве вспененных вод.

Живые ледники жаждут заморозить реки или задушить внутренние моря, перекрыв все проливы своими ледяными отпрысками. Даже тектонические плиты Гура изо дня в день охотятся друг на друга, скрежеща огромными пластами земли и пытаясь похоронить соперников: меловые отложения у подножия скалы к концу дня могут оказаться погребёнными под этой громадой, пока край суши уверенно движется вперёд. В связи с этим землетрясения в Гуре – явление обычное; многие города Порядка были разрушены в силу безответственного отношения к переменчивым и нетерпеливым смещениям рельефа. Нестабильность владения по-разному воспринимается его обитателями. Гарганты считают, что озёра и балки сформировались на месте следов Имнога. Огорам утробных племён каждая бездна видится огромной, прожорливой пастью, сотворённой Глотающим богом. Гроты же представляют каждую трещину отметинами, оставшимися от когтей сквига-богозверя Прыг-гоба. Быть может, все они правы. Быть может, все они ошибаются.

Влияние, которое гарганты оказывают на окружающую среду, довольно велико. Свой след они оставляют везде, куда ни забредут – и речь сейчас не только о массивных отпечатках ступней, но ещё и о разрушениях, которые тянутся за ними по пятам. Во время охоты за своей добычей или поисков новых пастбищ гаргант может опрокинуть парочку могильных плит, пообрывать ветви у священного древа или раздавить святилище, усыпанное свечами, и всё это просто, чтобы скоротать время.

Если же гаргант доберётся до гурийского пограничного городка или форта, который оптимистично настроенные переселенцы возвели на скорую руку для защиты какого-нибудь важного места, то он почти наверняка сравняет его стены с землёй, разрушит шпили и снесёт всю кирпичную кладку, лишь бы поглядеть, как жители в ужасе разбегаются кто куда, спасая свои жизни. Это делает гаргантов естественным врагом для тех немногочисленных храбрецов, которые взяли на себя смелость принести цивилизацию во Владение Зверей. Отследить гарганта по следу из разорванных, полусъеденных тел и дымящихся зданий совсем несложно, и потому работа потенциальных истребителей гаргантов не доставляет им много хлопот – до тех самых пор, пока они не натыкаются на голодных титанов.

Спрутожоры – субкультура Мега-Гаргантов, которые, как правило, рыщут вдоль побережий, – несколько выделяются из общей массы. Заходя по пояс, а иногда и по шею в воду, они оставляют очень скудные следы, по которым отыскать их способны разве что идонеты. Разрозненные обломки кораблей и галеонов, на которые охотятся Спрутожоры, не очень в этом помогают: волны уносят их в разные стороны и часто разбивают о зубастые скалы гурийских побережий.

Более того, охотники, мечтающие о сокровищах, оставшихся на судах, чаще всего возвращаются с пустыми руками; всё добро Спрутожоры забирают себе. Хитрых злоумышленников, которые устраивают кораблекрушения, может ждать ещё более неприятный сюрприз. В точности как акулы-рыболовы, манящие к себе добычу, ложные сигналы их фонарей, призванные заманить блуждающие суда прямо на скалы, могут привлечь внимание Мега-Гарганта: совершенно внезапно он вынырнет из воды, в два счёта заберётся на берег и проглотит мародёров, которые и от ужаса-то оправиться не успеют.

Фангатрак, Утробные врата Всеврата Гура не стоят на одном месте, в отличие от других гигантских порталов, ведущих в Восьмиконечье. Вместо этого они располагаются внутри зияющей пасти Фангатрака, мирового червя – чудовища столь огромного, что вслед за ним тянутся свежевскопанные долины. В прошлом этот невероятный монстр был прикован к Ползучим Фортам – огромным крабоподобным тварям, на спине которых стояли зловещие крепости, и от каждого форта к Фангатраку тянулась божественная цепь. Однако в конце Войн за Врата Владений воевода орруков Гордракк устроил битву трёх воинств между своими боевыми кланами, Грозорождёнными Вечными и поклонниками Хаоса. Все они стремились взять под контроль чудище Утробных врат. Разъярённый энергией Вааа!, мировой червь Фангатрак разорвал свои оковы и поспешил убраться как можно дальше от Ползучих Фортов. Последний раз его видели в Срединных землях Гура, направляющимся на юг.

 

Территория притопов

Срединные земли Гура находятся в вечной войне с самими собой: один континент пожирает другой, пока морские воды пенятся и терзают их своими когтями, желая подмять под себя новые берега. За последние столетия земли Донса, усыпанные каменными холмами-останцами, оказались раздавлены между Тондией на севере и Андтором на юге: два континента-противника соперничали за право обладать донсийскими горными хребтами. На западе Рондол смыкает свою береговую пасть на челюстях Галлета, пока скованная льдом земля Бьярла манит Ленду своими фьордами и душит южное побережье Андтора плавучими льдинами. Если учёному придётся изобразить карту Срединных земель, он столкнётся с тем, что его бумаги безнадёжно устареют всего за несколько десятилетий.

Срединные земли располагаются примерно в двух неделях пути к югу от самой глубинной точки Гура и принимают у себя некоторые племена гаргантов. С наступления Эпохи Зигмара люди принялись заселять этот регион. Эксельсис и Изаленд, возведённые на побережье Бивней, действительно выросли до огромных размеров в этих относительно стабильных землях, поскольку избранный ими континент, Тондия – это альфа-хищник среди себе подобных, и то, что его съедят – крайне маловероятно. Даже Империя Оссиархов оставила здесь свой след: рядом с морем Кракенов появилась костяная цитадель, которую никому ещё не удалось сломить.

• 

  Живая гора Могила Зверя – это необъятный, каменистый хищник, который заманивает неосторожных путников в своё брюхо, подобное лабиринту.

• 

  Будучи построенной из валунов и наречённой Великим Брюхофортом, эта громадная огорская крепость стала прибежищем утробного племени Мясного Кулака.

• 

  Эксельсис – город, возведённый вокруг колоссального Копья Маллуса. Именно здесь добывают пророческие «отблески».

 

Гнев распалённый

Смерть Бегемата до глубины души потрясла гаргантов, и вкупе с появлением Ночных охотников – которых нельзя было просто-напросто растоптать – Эпоха Зигмара стала временем великих перемен для всей их расы. Однако стоит оковам страха и неопределённости стиснуть скудный разум, и вскоре тот явит всю свою ярость.

Эпоха Мифа стала эрой гаргантского господства. Всё-таки во времена, когда могущественные существа, способные творить саму землю, перекраивали её по собственной прихоти, у гаргантов было естественное преимущество. Однако Эпоха Хаоса перевернула это превосходство с ног на голову. Когда ватаги поклонников тёмного пантеона обрушились на владения, и возглавили их десятки претендующих на славу великих захватчиков, жаждущих доказать свою силу, даже самые крупные гарганты стали добычей. Свирепость и изобретательность людского разума, объединённые с дарами демонических покровителей, довольно быстро показали, что новая порода врагов представляет серьёзную угрозу. Одни пускали в ход чуму и болезни, отравляя гаргантов перед тем, как нанести смертельный удар. Другие применяли иллюзии, целью атаки избирая разум нежели тело. Некоторых и вовсе окружали беспорядочные воющие потоки демонической энергии, столь мощной, что гарганты предпочитали держаться от них подальше или добровольно вступать в ряды Хаоса, чтобы выжить.

Эпоха Зигмара явила новую эру войны в жизни гаргантов. Присягнувшие на верность Тёмным богам сцепились с сияющими паладинами и великолепными наездниками на звёздных змеях и внезапно вновь стали жертвами бойни. Гарганты, которые опустошали земли бедных и невинных в поисках лёгкой добычи, тоже оказались под ударом новоявленных армий Зигмара. И всё же этих соперников гарганты могли понять и, что самое главное, раздавить своими ногами – даже несмотря на их дурную привычку развоплощаться во вспышке энергии и не оставлять сочных, лакомых тел после смерти. Но всё изменилось после грандиозных трудов Нагаша.

Если говорить о расах Владений Смертных в целом, то события, развернувшиеся во Времена Невзгод, коснулись гаргантов в наименьшей степени. Небеса, словно дождём поливающие землю тушками мёртвых ворон, необычные узоры, выложенные из костей на горных склонах, и прочие знамения – всё это, по мнению гаргантов, было не достойно их внимания. Даже шаишское Некротрясение они сочли за аномальное происшествие, которое их не касается – хотя их союзники зеленокожие, прозвавшие этот визжащий, воющий потоп шаишской энергии «Буремором», изрядно напряглись, казалось бы, без всякой на то причины.

А затем грянул Арканум Оптимар. Таинственные магические волнения захлестнули владения, а шаманы и колдуны овладели ещё более мощными заклинаниями. Богозверь Пожирака забился и завыл в своей гурийской темнице, его скрежещущие клыки обрели своё призрачное воплощение и бросились кромсать всё, что попадётся на пути – в том числе и гаргантов, слишком любопытных или бестолковых, чтобы вовремя не убраться восвояси. Гаргант-наёмник Дольф Чёрный, едва завидев Пурпурное Солнце Шаиша, проплывающее мимо него через долину Разбитых Черепов, бросился на хищное заклинание и хорошенько зарядил по нему ногой – мгновение спустя вся конечность Дольфа обратилась аметистовым кристаллом. Те гарганты, которым вздумалось прибрать к рукам Маятники Полутени, часто лишались руки или сразу двух за своё лиходейство – в том случае, когда их не перерубало пополам. Но в большинстве своём дикие заклинания, дрейфующие по земле, виделись гаргантам развлечением или курьёзом, но никак не серьёзной опасностью.

С пришествием Ночных охотников что-то переломилось в образе мыслей гаргантов. На первых порах звероподобные титаны всего лишь наблюдали, раскрыв свои рты, как мимо них проплывают толпы гейстов – вестников отмщения Нагаша. Когда же доходило до стычек, они просто-напросто топтали и давили Ночных охотников, словно те ничем не отличались от их обычных врагов. Лишь тот, кто разит гейста с мужеством и верой в себя, может надеяться на победу. Клинок труса пройдёт насквозь. Так и получилось, что чистая убеждённость гаргантов в своих собственных силах одарила их тем самым преимуществом.

Мортарх Скорби, леди Олиндер, первой показала гаргантам, что такое леденящий душу страх. Перейдя Великие горы Андтора ради переговоров с оссиархами из Воинства Бивня, она была застигнута врасплох местными гаргантами под предводительством воеводы Лорги Небокуса. Лорги атаковал не раздумывая, ибо хозяйка Ночных охотников показалась ему не более чем лёгкой дымкой. Лишь схлестнувшись с ней в дуэли на краю ущелья, громадный гаргант понял, что недооценил врага. Одним прикосновением своей тонкой, костлявой руки мортарх обратила Лорги россыпью чёрных роз, мигом унёсшихся на крыльях визжащих ветров.

Десятки гаргантов стали свидетелями гибели Небокуса, и так в каждом из них проросло семя неуверенности. По приказу Олиндер кружащие неподалёку духи накинулись на двух лейтенантов Лорги, и плоть кусками полетела на землю; титаны бросились наутёк, но даже это их не спасло. Банши выли и визжали, роясь вокруг голов остальных гаргантов, вытягивая из них последние капли рассудка. Те пробовали сопротивляться, размахивали руками и рвали на части потоки эктоплазмы, но всё напрасно. А затем чувство страха, вползшее, просочившееся в гаргантов под смертоносными чарами Олиндер, обернулось первобытным ужасом, и от веры великанов не осталось ни следа. Даже ордам гремящих цепями стопы великанов более не могли причинить вреда. Замешательство неторопливо переросло в панику, и к концу длинного и кровавого дня большинство гигантов было истреблено. Трём из них леди Олиндер намеренно позволила сбежать: её эфирные всадники бросились в погоню, но никогда бы не нагнали их. Весть о развернувшейся бойне должна была достигнуть племён Срединных земель.

Пережив Резню в Великих горах, эти гарганты не могли ни избавиться от наваждений, ни осесть на одном месте. Каждому встречному они рассказывали мрачные истории о призраках, которых нельзя растоптать, и ужас в их голосах производил на слушателей даже большее впечатление, чем слова из их уст. Истории эти распространялись, словно вирус. Отправляясь в дальние земли, наёмные гарганты и огоры уносили их с собой, и так, минуя врата владений и обрастая подробностями всё новых столкновений, слухи достигли каждого из царств, постепенно превращаясь в самоисполняющееся пророчество. Годы шли, и раса гаргантов усвоила, что драться с гейстами – идея не из лучших, и что даже самые тяжёлые стопы делу не помогут. Впервые за всю историю расы гаргантов их неукротимый дух дрогнул.

Спасение явилось откуда не ждали. Когда Притоп Бьярла объединился с Костоломами из племени Дракоступов против процессии кровавых гейстов, перешедших Гадючую реку, гарганты стали свидетелями того, как дикие орруки кромсают эктоплазменных духов на части, а проклятия смерти рассеивают всего-навсего непомерно громкими воплями. В тот день энергия Вааа! раздула пламя гнева в гаргантах Притопа Бьярла, и внезапно они поняли, что могут с лёгкостью сокрушить гейстов. Их лидер взял себе прозвище Духошлёпа и вскоре снискал славу среди остальных племён. Истории о Гадючей реке вдохновили столько же гаргантов, сколько полегло в Резне в Великих горах, и так началось чудное противостояние с безверием и нерешимостью. Возникшее замешательство быстро сменилось яростью, в которой племя Дракоступов распалило жар адских углей, и тогда грянула новая война – против мёртвых, – чтобы раз и навсегда доказать могущество расы гаргантов.

Осада Бивнехрона

Когда Владения Смертных захлестнула анархия Арканум Оптимар, грозовые хранилища Зигмара, спрятанные от чужих глаз, наконец, открылись. Сокровища, которые они таили, стали доступными для всех храбрецов и безумцев, способных присвоить их себе. В регионе Рондол, в Срединных землях Гура, чокнутый король Скрагротт собрал большую орду разрушения. Она была столь громадной, что Гордракк, Кулак Горка, согласился вести её за собой. Притоп гаргантов под предводительством Брогафа Мергга и его братьев Слорго и Мангора, ставших его лейтенантами, выступил в качестве передового отряда всего этого воинства. Целью их атаки стал Бивнехрон, расположенный в Шрам-землях Рондола. В своих видениях Скрагротт узрел, что внутри этой горной цитадели находится Осколок Колотилы, фрагмент личной дубины Горкаморки, который откололся во время его схватки с Зигмаром. По легенде каждый, кто орудует дубиной-осколком, может перенимать необъятную силу Зеленокожего бога. И хотя сам Скрагротт был слишком мал для такого орудия, Мега-Гаргант, поднявший дубину, под его чарами мог бы оказаться действительно грозным союзником. Когда Дурная Луна взошла на небосвод, как и предвидел чокнутый король, Скрагротт призвал дождь зубчатых метеоров, чтобы сокрушить Бивнехрон, уничтожить его защитные механизмы и вскрыть врата, ведущие внутрь.

Но грозовое хранилище было далеко не беззащитным. Леса на горном склоне содрогнулись, когда силы сильванетов заняли оборонительные позиции. Братство избранных Зигмара тоже выдвинулось им на помощь. Турам, лорд-мистик Молотов Зигмара, спустился с разбушевавшегося небосвода вместе с несколькими палатами, чтобы помешать альянсу Скрагротта получить доступ в хранилище. Получив поддержку со стороны Огненных убийц из ложи Востарг, Грозорождённые Вечные отбросили облачённых в металлические доспехи орруков, которых возглавлял лично Гордракк. Тем временем, гроты Паучьего Клыка подстроили засаду для сильванетов. Небесная магия Турама серьёзно ранила Брогафа, шарахнув гарганта электрическим током, когда тот попытался поймать лорда-мистика в свою рыболовную сеть. Брогаф был вынужден с грохотом отступить в безопасное место.

Слорго Мергг носился через всё поле боя, хмурясь оттого, что стрелы вершителей торчат по всему его телу. Казалось, он неудержим. Но вскоре резервная палата во главе с Саргассом Хозяином Небес и самим Первым Целестантом организовала стремительную атаку метеорной силы, которая положила конец буйству гарганта. Однако Мангор всё же успел добраться до врат Бивнехрона. Гаргант снова и снова колошматил их громадным валуном, размером с настоящий флигель, а под конец навалился на врата всем своим весом – мучительный скрежет часовых и гидравлических механизмов заглушил грохот битвы.

Этого было достаточно. Хотя Мангору и пришлось отступить под натиском Огненных убийц, осыпающих его лодыжки ударами своих секир, Скрагротт и рой гротов из Лунных кланов ускользнули от воинства обвинителей, благодаря своим стрелялам, и проникли в Бивнехрон. Вскоре Грозорождённых Вечных и дуардинов захлестнула бешеная орда Гордракка. На какой-то ужасающий миг казалось, что вороватые гроты Скрагротта заполучат свой трофей. Тогда владыки Огненных убийц воззвали к своим самым могущественным заклинаниям. Они направили магму, протекающую в недрах земли, в сторону грозового хранилища, чтобы прорвать его горный свод. Баэль-Гримнир сообщил о своём плане Тураму, и маг поднялся в небеса на крылатом скакуне, обрушив молнии на Мангора, пока тот защищал ворота. До крайности разозлённый Мега-Гаргант взобрался на склон горы, в надежде сцапать Грозорождённого. Под его огромным весом, давящим на ослабленный магмой свод Бивнехрона, склон горы рухнул, похоронив грозовое хранилище под тысячами тонн обломков. К тому времени Скрагротт успел возвратиться на поверхность, а Братья Мергги в общем-то вышли сухими из воды. Однако Осколок Колотилы оказался запечатан вновь. Лишь время покажет, откопает ли его кто-нибудь или нет.  

След в истории

Раса гаргантов оставила большой отпечаток в истории Владений Смертных. Хотя они никогда не были достаточно организованными, чтобы покорять государства, гарганты разрушили бесчисленное множество городов и разбили сотни армий, тем самым изменив течение судьбы тысячью разных способов. И лишь сейчас обитатели владений осознают, какую угрозу эти титаны в действительности представляют.

Эпоха Мифа

Славная разруха

В первые дни Эпохи Мифа Горкаморка проводит много счастливых лет, забивая до смерти всё, что попадается ему под руку, упиваясь своей ролью божества грубой силы и сравнительной башковитости. Его правой рукой (или, возможно, правой ступнёй) становится богозверь по имени Бегемат, который топчет самых смертоносных существ владений и разносит в пыль многие недавно построенные города. Первые гарганты выползают из пасти Бегемата, пока он спит, в точности как в своё время он выполз из пасти своего отца Имнога. Эти гарганты бродят повсюду, стремясь подчинить себе близлежащие земли.

Атака Живой Лавины

Горкаморка встречает достойного соперника по имени Дракатоа, боготварь, которой нет равных. В сущности, не являясь монстром, которого можно огреть по голове дубиной, эта колоссальная масса первородного янтаря, наделённая зловещим сознанием, стремится схватить и переварить всё, что увидит – город Байразин убедился в этом на собственном опыте. Бросив вызов этой твари, Горкаморка обрушивает на неё свою дубину, однако не может нанести каких-либо повреждений, ибо в Дракатоа нечему ломаться и лопаться – кости и органы отсутствуют напрочь. Слишком поздно осознав свою ошибку, Двухголовый бог накрепко застревает в липкой жиже, и вскоре чудовищное тело его противника полностью поглощает его. Ничто столь приземлённое, как удушье или переваривание, не способно уничтожить бога, но несмотря на все свои старания, Горкаморке не удаётся высвободиться. Много лун он проводит, томясь во внутренностях Живой Лавины, и с каждой уходящей – его гнев закипает всё сильнее.

Помощь с небес

Освободить Горкаморку удаётся Зигмару Молотодержцу. Едва завидев Зеленокожего бога, запертого в янтарной горе, он срывается с небес верхом на Великом Змее Дракотионе и, взмахнув Гхал-Маразом, поражает бесформенного богозверя. Терзаемая чистой энергией грозовой бури, Живая Лавина выплёвывает Горкаморку, всё ещё покрытого густой янтарной слизью. Однако вместо того, чтобы поблагодарить бога, освободившего его, Горкаморка тотчас же бросается в драку. Ослеплённый яростью, он не задумываясь колотит всё, до чего может дотянуться. Первый удар обрушивается на голову Дракотиона, от которого Великий Змей падает на землю без сознания. Именно тогда чело созвездия Дракотиона украсила шрам-туманность, а сам Великий Змей обзавёлся скверным нравом.

Зигмар впадает в ярость. Он без колебаний нападает на Горкаморку, положив начало схватке, которая длится многие дни и ночи. От титанических ударов дубины Горкаморки образуются глубочайшие пропасти и бескрайние долины, а громоподобные взмахи Гхал-Мараза формируют в земле каньоны и плато. Даже чудовищные звери Гура прекращают буйствовать, дабы поглазеть на разрушения, которые учинили два этих божества. На двенадцатый день воинственные боги приходят к согласию, ибо сильный всегда уважает силу. Так зарождается союз между Горкаморкой и Зигмаром, при этом первый соглашается присоединиться к пантеону второго в обмен на неоспоримые права на охоту во Владении Зверей. В свою очередь, Бог-Король поручает божеству орруков избавить не только Гур, но и все прочие владения от самых смертоносных монстров, терроризирующих их. Такая задача приходится по душе Двухголовому богу.

Подвиги Бегемата

Ликующая ярость Горкаморки угасает, когда боги Хаоса нашёптывают ему, что он выполняет приказ Зигмара, а не действует по собственной воле. Двухголовый бог видит, как Бегемат беззаботно занимается своими делами, ест досыта и становится крупнее с каждой уходящей зимой, и решает поручить богозверю несколько заданий. Бегемату каким-то образом удаётся выполнить их все, порой даже намеренно. Тогда Горкаморка предлагает ему особое испытание, а именно бой с Богом-Королём. Естественно, заканчивается это плачевно, и Бегемат, избитый Гхал-Маразом, шатаясь, извергает сотни меньших гаргантов на земли Вердии, прежде чем наконец впасть в коматозное состояние, которое продлится сотни лет. Горкаморка получает некоторое удовлетворение от этого факта, пока в голову ему не приходит мысль, что теперь он лишился своего самого сильного и надёжного союзника.

Эпоха Хаоса

Заражённый край

Чумной бог очарован чудесной плодовитостью Гирана и решает сделать это владение своей вотчиной. В рамках завоевания Земель Вечной Весны последователи Нургла пропитывают чумой Терновый Край, регион, где лежит Бегемат. После долгих лет отчаянной, однако обречённой борьбы Вечной Королевы, на душе её, охваченной тоской, наступает зима, и Алариэль отступает в своё тайное убежище, Ательвирд. Веками армии Нургла безнаказанно распространяют своё влияние на земли Гирана. Однако Бегемат всё дремлет, его необъятные размеры защищают его от болезней, опасных настолько, что меньшие существа к тому времени успели бы погибнуть дюжину раз.

Пики Наратозиса

К западу от Внутренних земель Шаиша, горы, отдалённо напоминающие нечто человекоподобное и известные как Девять Братьев, почитаются местными племенами охотников из предгорий Фо-Тана. Носящие кости старейшины племён настаивают на том, что пики некогда были гаргантами, которые решили стереть в порошок рабочие легионы Нагаша, а в итоге навлекли на себя леденящую ярость Вечного Царя, отчего и застыли на месте. Однако с появлением близлежащего города Наратозиса все эти верования обращаются легендами. Вербовщики, которые нанимают юных жителей Фо-Тана для обслуживания своих мощных и весьма впечатляющих пороховых орудий, высмеивают примитивные суеверия, и молодые мужчины и женщины предгорий более не делятся историями предков с сотоварищами.

В самый разгар лета к городу приближается Адская Волна, конгломерат поклоняющихся Хаосу воинств, столь многочисленных, что даже Тысяче Ружей не удаётся сдержать их. В течение недели орда грабит Наратозис. Закованные в доспехи рыцари Хаоса растаскивают городские богатства, не обращая внимания на огнестрельные раны, от которых более слабые воины уже давно бы скончались. Издалека старейшины предгорий Фо-Тана наблюдают за пылающим городом, высказывая друг другу опасения за судьбу своих сыновей и дочерей. С мольбами о помощи они спускаются в глубокие зияющие пещеры, похожие на разинутые рты, и, свершив молебные ритуалы, обращаются к своим горным полубогам. На это уходит вся неделя, но их просьба оказывается услышанной – ценой их собственных жизней. Лишь Данатура, старший из клана, выживает в путешествии к вершинам, поскольку слабость преклонного возраста не позволяет ему спуститься в пещеры. Верхом на плече самого большого из Девяти Братьев он возглавляет второй поход на Наратозис, но на этот раз поражение терпят силы Хаоса. К концу недели и город, и его захватчики гибнут, а Девять Братьев отправляются к центру владения в поисках Нагашиззара, желая отомстить за тысячу лет заточения.

Спаситель Глосхейма

После целого сезона нападений воющих каннибалов с Черепоглазых холмов, израненных людей Глосхейма посещает Элог Мокротряп, гаргант, странствующий в поисках еды и выпивки. Горожане отдают ему большую часть урожая, собранного в этом году, дабы убедить его остаться. Какое-то время Элог довольствуется глосхеймской медовухой да время от времени портит воздух под окнами у местных. Когда же каннибалы вновь приходят с холмов, гаргант присоединяется к жителям для защиты Глосхейма и показывает себя ценным вложением. Горожане сопротивляются налётчикам изо всех сил, и кровожадные людоеды отступают. К сожалению, Элог слишком увлечён погоней и скрывается за холмами. Восемь дней спустя гаргант возвращается, с головы до ног заклеймённый руной Кровавого бога, смахивающей на череп. Он хватает бургомистра Глосхейма и, не обращая внимания на протестующие крики, съедает его целиком. Горожане в ужасе, ведь без помощи Элога им не справиться с ордой каннибалов. Гаргант же забирает обещанную долю добычи – половину трупов, оставшихся в результате бойни, – а выжившие людоеды доедают остальных. Всего за месяц Глосхейм превращается в дымящиеся руины, в которых не остаётся ни одной живой души.

Гарганты в доспехах

Поклоняющиеся Хаосу дуардины возводят извергающую огонь крепостную башню Жарр Викса в водах Внутренних земель Шаиша. С помощью своих адских машин они перекачивают энергию мёртвых из Акваэноса, подземного мира, расположившегося под водой, куда, согласно своим верованиям, древние мореплаватели давно утраченной цивилизации отправлялись после смерти. По мере того, как их подземный мир истощается, эмиссары Акваэноса поднимаются на поверхность, дабы заключить сделку с соседней Атаназией, надеясь одержать верх над крепостью Жарр Викса. Пообещав отплатить богатствами мёртвых королей-мореплавателей, эмиссары заручаются поддержкой дюжины прибрежных деревень Вершины Хель и четырёх Мега-Гаргантов Спрутожоров, которые соглашаются доплыть до Жарр Викса и разрушить её. К несчастью для новоиспечённого альянса, у дуардинов Хаоса есть собственные гарганты, закованные в доспехи из чёрного железа и зачарованные тёмной магией. Так начинается жестокая морская осада, в ходе которой Мега-Гарганты взбираются на крепость, где внезапно вступают в битву с бронированными людодавами и сотнями дуардинских артиллеристов. В конце концов, альянс отбрасывают обратно в море, а подземный мир Акваэнос полностью лишается своей магии и вскоре превращается в не что иное, как подводные руины. Во время обороны Жарр Викса так много крови и ихора проливается в воду, что пенящиеся волны моря Утопших Печалей окрашиваются в красный цвет.

Донсийское возмездие

Когда кочевое племя мародёров Хаоса перебирается через скалы над долиной Донса, десять старейших гаргантов, обретающихся неподалёку, решают изловить их и нагоняют в тот самый момент, когда ритуал вызова демонов подходит к своей кульминации. Выходит так, что кусок, на который позарились гарганты, они просто не в силах прожевать. Ожесточённая битва с кровожадными высшими демонами, появившимися в ритуальном круге, заканчивается гибелью донсийских старейшин. Поток густой крови заполняет сухую котловину посреди Хребта Донса, и в последующие годы из недр её выползает множество чудных форм флоры и фауны. Во всплеске такого плодородия группа молодых гаргантов тешит себя славной жратвой и достигает огромных размеров. После долгих лет неоспоримого правления они решают покинуть Хребет Донса в поисках драки. На своём пути они обнаруживают десяток крупных гаргантских скелетов, каждый без головы и с выгравированными на костях рунами Хаоса. При виде такой картины донсийцы клянутся друг другу, что будут сражаться до последнего вздоха и либо истребят легионы Кровавого бога, либо умрут пытаясь.

Эпоха Зигмара

Правление короля Бродда

В Гиране поколение гаргантов, выползших из пасти Бегемата перед его длительной спячкой, правит небесным королевством Великого Зелёного Торка. От рождения наделённые светлым умом и даже чувством элементарной морали, они поднимаются над примитивным бытом своей расы, изучая кузнечное дело и создавая артефакты: от гибких пластинчатых доспехов до огромных пушек, осыпающих ядрами-валунами любого, кто осмелится посягнуть на их твердыни. Однако за столетия изоляции и лишений, вызванных Эпохой Хаоса, Небесные Титаны начинают неуклонно деградировать. Они оставляют Великий Зелёный Торк гротам Паучьего Клыка и племенам зверолюдов и прячутся среди едких просторов Чадящего болота, спасаясь от эпидемий Нургла, что опустошают земли вокруг. Там гарганты прозябают веками. Лишь на заре Эпохи Зигмара они показываются из болот – могущественный король Бродд побуждает их присоединиться к борьбе с ордами Архаона.

Восхождение к Пламенным вершинам

Банда акшийских Вратоломов, известная как Братья в Огненных Капюшонах, взбирается на окутанные туманом Пламенные вершины – горы, расположенные в Великом Пекле и приютившие Око Бури среди своих склонов. Вскоре воздушные патрули региона замечают их, однако нападать не спешат: гирокоптеры и харадронские фрегаты держатся на пушечный выстрел от пришельцев. Гарганты же, только завидев корабли, мигом хватаются за валуны, и дуардины вынуждены отступить на среднюю дистанцию, ибо за минувшие столетия гаргантский лидер Данкег Водохлёб весьма поднаторел в соревнованиях по метанию больших камней. Однако учитывая, что Огненные Капюшоны карабкаются не на ту гору, корабли и дальше держат дистанцию, ничего не предпринимая. И так до тех пор, пока несколько харадронских броненосцев не возвращаются с торговой миссии. Воздушные суда выплывают из-за облачной завесы, намереваясь вступить в бой с братьями-гаргантами, которые к тому моменту уже достигли вершины соседнего с городом пика, и грандиозный план коварного противника внезапно становится ясным.

Когда эскадра броненосцев, готовых дать залп, приближается к самой вершине, парни Данкега предпринимают смертельно опасный прыжок в сторону кораблей. Первый, прыгнув слишком рано, разбивается насмерть, но сам Данкег и его сородич Бронк хватаются за планширы тех броненосцев, которые палят по ним из пушек. Гарганты раскачиваются на харадронских судах, перепрыгивают через невероятную пропасть между горами и с такой силой приземляются на противоположную вершину, что вызывают сход огромной лавины; дуардины же теряют управление над своими небесными кораблями, и в череде огненных взрывов суда обрушиваются на гору. В бой вступает гарнизон Повелителей Бури, стремясь любой ценой защитить свой город от двух братьев-гаргантов. И хотя в конечном счёте с Вратоломами расправляется подкрепление обвинителей, почти треть горного города лежит в руинах.

Падение Бегемата

В Землях Вечной Весны, с помощью своих машин-паразитов скавены пробуждают самого Бегемата. Богозверь поднимется на ноги, его разум охвачен гневом и болью, однако Первый Целестант убивает Мирового Титана прямо на месте, прибегнув к мощи великого Гхал-Мараза.

Битва в Смертощелье

В ходе войны за Утробные врата мегабосс Даккбад Гротохлоп заручается поддержкой гаргантов Смертощелья, впадины, которая рубцом пересекает Срединные земли Гура и которую по легенде пожелтевшим ногтём собственной ноги выдолбил Горкаморка. Лишь немногие, кто заблудился в недрах этой пропасти, когда-либо выходили наружу. Даккбад заманивает туда Грозорождённых Вечных, и так начинается великая битва между местными гаргантами, воинами Зигмара, зеленокожими Гордракка и силами Архаона, который тоже стремится захватить гурийские Всеврата. Посреди развернувшейся бойни богозверь Фангатрак внезапно рвёт на себе цепи и зарывается в земную кору Владения Зверей, оставив за собой дыру шириной в несколько миль. И даже гарганты Смертощелья не осмеливаются совать свой нос внутрь этой пещеры. Спустя годы Фангатрак выползает на поверхность в южной части Срединных земель Гура и оставляет за собой столь впечатляющий след разрушений, что даже от горных хребтов не остаётся ровным счётом ничего.

Головы острова Арбалестр

Тайна Каменных Голов Арбалестра, которые принято считать одним из Чудес Владений, раскрывается сама собой, когда Некротрясение сотрясает весь остров. Проклятие окаменения, которое их породило – наследие Архимага Теклиса и обитающих в горах альвов-провидцев, что своими заклинаниями погребли несчастных гаргантов по шею в земле, – наконец-таки рассеивается. Огромные каменные головы вновь обретают плоть, и на племена Костоломов, разбивших лагерь вокруг них, изливается поток гневных проклятий. Чтобы поддерживать в них жизнь, орруки отдают гаргантам на съедение около пятидесяти вепрей в неделю, а те, в свою очередь, покрывают кормильцев такой отборной руганью, что даже у зеленокожих уши вянут от подобных оскорблений. Однако проповедники вурргога настаивают на том, что чудища Арбалестра – это ожившие детища Горкаморки. Орруки верят им на слово, и через три месяца упорных раскопок им всё-таки удаётся вызволить захоронённых Мега-Гаргантов.

С племенем титанов за спиной – в полной боевой раскраске, да ещё и жаждущих кровопролития – следующая Вааа! зеленокожих оказывается неудержимой. Десятки статуй, высеченных из каменных валунов по подобию гаргантов Арбалестра, оживают благодаря магии шаманов, и вскоре зеленокожие захватывают не только Северный Хвост – остров, населённый людьми, – но и целый архипелаг подземных миров к востоку от Империи Оссиархов.

Глубинная война

Спрутожоры с Беспокойных утёсов, доведённые до белого каления постоянными налётами идонетов, посягающих на их жизни, собираются с силами. Гарганты прекрасно знают, что альвы – родом из недалёкого анклава, ведь после каждой попытки покушения они поспешно возвращаются в одно и то же место. Альвы чувствуют себя в безопасности, поскольку их город располагается прямо на морском дне. Тем не менее, они не учли двух вещей – твердолобого упорства местных гаргантов и огромной вместительности их лёгких. Посреди ночи гарганты отправляются к месту, где последний раз видели идонетских налётчиков. Каждый из них хватает за щупальца по пригоршне сияющих медуз и, сделав максимально глубокий вдох, ныряет под воду. Но море оказывается не так-то просто победить. Когда свет тускнеет и на глубине во много лиг воцаряется кромешная тьма, гарганты сдаются один за другим и с трудом всплывают на поверхность.

Йапет Пушкохлоп и его старый друг Донк Пройдоха не собираются сдаваться. Они возвращаются в своё логово, вытаскивают небесный корабль харадронцев из своей трофейной пещеры и плывут обратно, захватив с собой неповреждённый корпус дуардинской работы. Перевернув его вверх дном и тем самым сохранив воздух внутри этого импровизированного резервуара, гарганты спускаются на морское дно. Там, за поверхностью магического пузыря, мерцают очертания идонетского анклава Дара’маэдх. Йапет и Донк, не теряя ни минуты, бросаются на город: они сносят красивые минареты и убивают агрессивных аллопексов. По счастливой случайности ахелианцы анклава отправились в очередной набег, и на защите города остался всего один гарнизон. Резня, которую гарганты устраивают среди башен и шпилей анклава и в сердце самого хоррилема, поистине ужасающа. В конечном счёте согласованная атака ишараннцев вынуждает гаргантов вернуться на поверхность, однако ущерб, нанесённый идонетам столь велик, что набеги на прибрежные логова Спрутожоров полностью прекращаются.

Паучий Король

Выпив слишком много «тошнотного луноспирта», подаренного ему злобными гротами-бурдоварами из Гаррентии, гаргант Жадный Хекк спотыкается и с головой летит в Ползучие Ямы, наводнённые пауками. Но до дна не долетает. Хекк застревает в паутине, чьи нити, – сплетённые пауками арахнароками и достаточно крепкие, чтобы удержать настоящего гарганта, – протянулись через всю бездну, от края до края. И пока гроты, виновные в произошедшем, опасливо заглядывают в пропасть, из сотен трещин и пещер показываются их соперники, Паучьи Клыки. Хекк приходит в себя как раз вовремя: арахнарока, известная как Крака-Кусака, уже ползёт по нему, готовая впрыснуть свой смертельный яд. Гаргант в ярости вырывает её жвала и ломает три ноги, прежде чем разбить её многоглазую голову о стену пропасти. Племена Паучьего Клыка в ужасе отступают, но Хекк только больше звереет. Из-за похмелья он становится практически неуязвимым для паучьего яда, растекающегося по гаргантским венам. Он выползает из глубокого ущелья, прихватив с собой парочку трофеев: похожие на стволы деревьев ноги Краки-Кусаки, которые он подвешивает к поясу, и корону из гигантского арахнида, которую водружает себе на голову. С этого дня и бурдовары Гаррентии, и гроты Паучьего Клыка из Ползучих Ям зовут Жадного Хекка своим лидером. Так на свет и появился Паучий Король.

Живое угощение

Владения Смертных тонут в захлестнувшей их энергии Некротрясения. Это событие чрезвычайно плохо отразилось на всех живых существах, и гарганты не исключение. Получив мощный удар в висок от снаряда, выпущенного катапультой оссиархов, гаргант родом из Шаиша по имени Дарба Тугоух забредает в земли союзников Костяных жнецов – Пожирателей плоти из близлежащего Гробового Двора. В конце концов, Дарба решает, что пора бы вздремнуть, и недолго думая ложится посреди чёрного леса. По прошествии нескольких недель безмятежного сна он пробуждается от странного покалывания в боках. Дарба открывает глаза и обнаруживает, что его окружают самодельные бревенчатые троны со скрюченными горбунами на каждом, и все они буквально едят великана заживо. В распластавшейся туше Дарбы тронувшиеся умом вурдалаки из великого двора Измождённых узрели банкетный стол, что ломится от обильных яств. И посреди разгульного веселья и королевских церемоний они всё это время жадно пожирали гарганта, пока тот спал.

Дарба поднимается на ноги, ревя от боли и ярости. Он вырывает из земли два дерева, и десятки вгрызшихся в него вурдалаков валятся на землю, пока он колотит себя стволами. И всё же, покрытый ранами и истекающий кровью, гаргант вскоре падает замертво. Не оставив ни единого кусочка плоти на раскинувшемся поле боя – и на теле Дарбы, – Пожиратели плоти со двора Измождённых покидают это место, решив, что лес населён привидениями. Через несколько недель поисковый отряд оссиархов натыкается на это место и собирает все разбросанные по лесу кости – большие и маленькие. Костяные жнецы находят им хорошее применение, и так на свет появляется ещё больше катапульт-ползунов…

Старый Шнурок

Племена, зимующие на проклятом острове Декриптия, поминают Старого Шнурка вполголоса. Ходят слухи, что ночами по этому тёмному острову бродит ужасный Мега-Гаргант, и длинные полосы разлагающейся плоти свисают с его конечностей, словно мох со старого дуба. Тех, кого он ловит, великан не опускает в свою огромную пасть, а вместо этого – перевязывает их гниющими мышцами и вдавливает в кожу своего гноеточивого тела. Таким образом он пожирает свою добычу, будто плесень, поглощающая питательные вещества на трупе. Легенда о Старом Шнурке достигает сильванетов из Вердии, и по велению Алариэль их боевой отряд отправляется на остров, дабы убить гарганта. Когда же сильванеты достигают северных пределов Декриптии, они не находят ни единой живой души – только след гнили и свернувшейся крови, уходящий прямо в море.

Новая эра

Движимые каким-то безымянным желанием собраться вместе, Мега-Гарганты образуют племена и ватаги по всем Владениям Смертных. С тех пор, как гибель постигла их отца Бегемата, земля не видывала таких страшных неистовств, грозящих положить конец самой цивилизации.  

Племена гаргантов

Гарганты от рождения наделены страстью к путешествиям, и потому их сборища частенько распадаются. Однако после смерти Бегемата их всё чаще замечают в одном месте и в большом количестве. При условии, что еды у них вдоволь, а самые свирепые держат остальных в узде, гарганты могут собираться в шумные и готовые к драке племена – пускай всего время.

Скопления гаргантов впечатляют. Станешь свидетелем такого зрелища, и на душе останется неизгладимый след. Тем, кто смотрит издалека, они могут показаться истинными наследниками владений – первобытными божествами, вышедшими из тумана времён. Ибо кто осмелится встать на пути такой колоссальной силы?

Цивилизованные расы Владений Смертных именуют такие сборища «катастрофами», и на то у них есть веские причины: запустение, которое эти чудовища оставляют после себя, не иначе как повсеместно. Всего за один день они могут нанести такой сильный ущерб, который одна большая армия производит в течение месячной военной кампании. Пытаясь выговорить такие сложные слова как «ка-та-стро-фа», гарганты сдаются после второго слога. Поэтому свои сборища они зовут «притопами».

Ноги крайне важны для гаргантов, ведь это неотъемлемая часть их анатомии, которая большую часть времени помогает им взаимодействовать с владениями – они любят давить всё ногами и получают несказанное удовольствие при виде своих размеров и необоримых мускулов. Тем не менее, от стычек с воинами Хаоса многие гарганты предпочитают воздерживаться: как правило, те носят чрезвычайно шипастые доспехи. С тем же успехом босой человечишка может прыгать на кровати с торчащими оттуда гвоздями. С тех пор, как во владениях разразились «Войны Подошв», изрядно покалечившие немало гаргантских стоп, некоторые из них стали носить грубую обувь из кожи морских змеев или других крепких созданий, чтобы во время прыжков враги не причиняли им столько беспокойства.

Собственные кулаки гарганты берегут на тот случай, когда появится потребность отколошматить что-то высокое – будь то замок или одна из боевых зверюг врага – или уладить какой-то вопрос между сородичами. Драка голыми ручищами или борцовское состязание – традиционные методы разрешения споров и доказательства своего превосходства среди гаргантов. И горе той земле, которая становится ареною для этих потасовок. В битве же давить врагов голыми руками – дело занятное, но постоянно наклоняться значит подставить спину под удар. Поэтому гарганты предпочитают пинать свою жертву, пока та не испустит дух, и именно эта склонность даёт нам представление о том, как гарганты организуют свои племена.

Каждый притоп состоит из гаргантов, которые достаточно хорошо знают друг друга, чтобы из раза в раз не ввязываться в драку между собой. Многие из них могут даже происходить из одной семьи и при этом время от времени принимать в свой притоп гаргантов-чужаков. Великанов в притопе обычно не более пары дюжин; от природы они создания капризные, и потому, если собрать куда большее число гаргантов в надежде, что они будут работать сообща – проблем с ними не оберёшься. И всё же есть у них своя, довольно расплывчатая иерархия, – «топтунский порядок», если будет угодно, – которая берёт за основу след от гаргантской стопы и определяет каждый притоп.

Самый громадный и свирепый гаргант в притопе зовётся «Большой Пятой». Чаще всего это Мега-Гаргант или, в ином случае, самый крупный член племени, которому ещё только предстоит достичь «большевитости». Остальные Мега-Гарганты племени находятся, как принято говорить, «под Пятой» – обычно потому, что они проиграли в драке со своим нынешним лидером. Ожидается, что они будут везде следовать за Большой Пятой племени, пока его место не займёт кто-то посильнее. Эти гигантские зверюги и составляют основу каждого притопа.

По следам гаргантов

Гарганты-людодавы, которые присоединяются к притопу, олицетворяют скрюченные, жёсткие пальцы на ноге Мега-Гарганта и зовутся «следоступами». Иногда эти людодавы собираются в собственные группы внутри большого притопа. Число людодавов, «подступившихся» к своим громадным сородичам-повелителям, может варьироваться от притопа к притопу, прямо как количество пальцев на ногах у гаргантов: их может быть по три на каждой, по четыре, по шесть или, как в случае с Косолапым Горгом, не быть вовсе. Такая неточность не представляет особых проблем, ведь гарганты редко умеют считать больше трёх.

Причин, по которым меньшие гарганты разыскивают своих громадных сородичей, довольно много: одни видят в них шанс на лучшие грабежи, другие – на разорение целого города или даже поддержку в противостоянии со сравнительно маленькими, но опасными существами вроде Грозорождённых Вечных или помешанных на битве Огненных убийц. Да и по сути своей все гарганты равняются на тех, кто крупнее их: эта склонность, можно сказать, заложена у них в костях. Собираясь вместе, они вступают в нечто вроде семейных отношений, пускай даже родословная их никак не связывает. Громадины берут под своё крыло тех, кто поменьше – пускай и неохотно, а те в свою очередь делают то, что крупные гарганты им велят – по крайней мере, большую часть времени. И даже если напрямую члены группы не связаны, близость по притопу (и нависающая тень самых больших и жестоких) объединяет их в настоящую ватагу на многие годы, а то и десятилетия вперёд. Поэтому-то в беспорядке гаргантских племён можно лицезреть самые разные трофеи, одеяния и оттенки кожи.

Притоп Рондола

Притоп Рондола – это сборище гаргантов, получивших своё прозвище в честь истоптанного ими гурийского континента. На войну этих прослывших алчными великанов ведёт до ужаса хитрый Спрутожор – Бандо Китокус.

Притоп, во главе которого стоит Спрутожор, называется «племенем запасчика», которым командует Вратолом – «племенем крушилы», которым управляет Топтыга – «племенем топтуна».

Большая Пята

Большая Пята обладает верховной властью над притопом. В силу его необузданной мощи и выдающейся личности людодавы под его руководством стремятся перенять его культуру и излюбленную тактику (какими бы они ни были).

Под Пятой

Непосредственными соперниками Большой Пяты могут быть его отпрыски или чужаки, прибывшие издалека, которые возомнили себя альфами притопа. Стоит Большой Пяте показать свою слабость или заработать тяжёлое ранение, и один из этих чемпионов наверняка бросит ему вызов.

Следоступы

Следоступы – гарганты-людодавы притопа – шагают на войну за Большой Пятой, подражая своему лидеру в бою. Правда, для альфы они не что иное, как расходный материал.

Подступившиеся

У каждой группы людодавов может быть собственный лидер, который, однако, никогда не сможет и помыслить о том, чтобы бросить вызов Большой Пяте за господство над притопом.  

Исполинские наёмники

Все гарганты склонны удовлетворять свои прихоти – да и в конце концов, кто их остановит? – поэтому они регулярно отбиваются от племени и отправляются воевать туда, куда им заблагорассудится, и так, как захочется. В последнее время Мега-Гарганты встречаются в рядах армий Зигмара и Архаона, а порою – даже у Нагаша.

Великое множество гаргантов во владениях служит наёмниками у всевозможных хозяев, готовых платить им за работу. Самые разумные из их числа считают, что постоянный источник жратвы и добычи всяко лучше редких запоев. Другие присоединяются к воинствам ради доброго «постука», третьи – просто потому что. Но так было не всегда. В былые времена гарганты владений наедались до отвала, когда подворачивалась такая возможность, а о том, чтобы набить желудок, беспокоились лишь когда живот начинал урчать. Война мало что могла им предложить, кроме хорошего мяса. С тех пор, как во Владениях Смертных началась Эпоха Хаоса, гарганты стали подходить к вопросу пропитания с умом: одни брали пищу с собой, когда отправлялись в путешествия, другие и вовсе перекладывали бремя её поиска на людей. Вдобавок ко всему, когда очередному господину требовалась помощь гаргантов-наёмников, на добрый эль и кой-чего покрепче он не скупился.

Именно в ходе длительного союза с утробным племенем Мясного Кулака гарганты Гура впервые узнали, что такое наёмнический образ жизни. Первыми его освоили Братья Гругги – страшно волосатая тройня из Гурийских Срединных земель. Всякий раз, когда огоры пользовались их услугами взамен повозок, нагруженных едой и выпивкой, гарганты с нахмуренными лицами наблюдали за поведением своих соратников и в какой-то момент усвоили, что значит получать оплату, делать то, о чём условились накануне, и не нападать на тех, кто обещал им заплатить – пока не начнёт мучить голод, конечно.

Под присмотром пресловутых наёмников людоедов, именующих себя Нажирателями Брюха, Братья Гругги познакомились с такими понятиями, как стратегия и военное дело; они узнали, когда лучше нападать (обычно на рассвете), что такое план битвы (обычно намалёванный в грязи какой-нибудь сломанной палкой) и в какой момент распределяются военные трофеи (перво-наперво между гаргантами – обычно, но не всегда). И хотя поначалу эти концепции казались им лишними, постепенно Братья Гругги осознали все их достоинства, следуя за огорами по пятам, по их утробному пути.

После кампании, в которой силы Мясного Кулака объединились с богатеями из утробного племени Подбрюшья, Братья Гругги обзавелись таким количеством добычи, что с собой было не унести. После этого пути гаргантов и огоров разошлись. Гругги поведали о секретах наёмничества дюжине гаргантских племён; те, одолевая мелководные моря и минуя врата владений – ещё дюжине, и так продолжалось до тех пор, пока наёмническое ремесло не стало неотъемлемой частью гаргантского общества. Знание это передавалось из поколения в поколение, и вскоре до гаргантов дошло: порой вместо того, чтобы в один присест проглотить крошечных пискунов и отобрать всю их жратву, лучше драться за них и снова и снова получать хорошее мясо, эль и сокровища. Открытие оказалось таким впечатляющим – для тех, кто его понял, конечно, – что гарганты нарекли его Великой Тайной.

С тех пор, как Великая Тайна разошлась по гаргантскому обществу, способов получать желаемое у титанов становилось только больше. Те, кто добровольно сражаются на стороне Порядка, с радостью забирают домашнюю скотину, которую им жалуют – правда, в живых она остаётся не то чтобы долго, – а наевшись, запивают мясо бочонками с медовухой и огненным вином. Среди гаргантов даже ходит молва, что работать на «ходячие бороды» – идея очень даже неплохая, потому что дуардины не только своевременно платят, но ещё и варят крепкие напитки исключительного сорта.

Гарганты, выступающие на стороне нежити, – даже по меркам своих беспечных сородичей порода странная. Часто бледные, с дряблой, обвисшей кожей, эти великаны в большинстве своём питаются трупами, а иногда переходят на диету из костей – как в случае с Притопом Ламбаста. Эти нечестивые страшилища крайне ценны для вампиров, некромантов и даже генералов, руководящих процессиями Ночных охотников, ибо магический круг, способный удержать гейстов, – вовсе не помеха для гарганта, которого отправили растоптать оберег.

Тех же наёмников, которые трудятся на благо армий Хаоса, кормят живым мясом – непослушными рабами или потенциальными беглецами, а порой и воинами, которые прогневали военачальника. Некоторым солдатам из ватаги Хаоса гаргант, шагающий с ними на битву, видится полубогом войны. Есть даже сведения о ватагах, которые не столько используют гарганта, сколько почитают его, в качестве даров принося ему мясо и сокровища, словно проситель – жертвы своему божеству. Вплетая кости и безделушки в его волосы и расписывая кожу гарганта рунами того бога, который, по их мнению, послал им своего избранника, эти варвары скандируют и вопят имя великана, пока тот стирает врагов в порошок. И хотя поначалу всё это может изрядно веселить гарганта, энергия Хаоса будет понемногу овладевать им, а его тело и разум начнут мутировать. Самые старые и бывалые гарганты этой породы становятся поистине ужасающими чудищами, анатомия которых бросает вызов всякой логике, а деяния – оставляют глубокие шрамы в анналах истории.

Развлечения гаргантов Подстрекательство и дальнейшее участие в подвигах несравненной глупости – характерная черта буйной культуры гаргантов, особенно в среде молодёжи: из-за больших размеров юношескую веру в собственную неуязвимость могут оспорить разве что старейшины племён, в отсутствие которых юные гарганты получают полную свободу действий (что нередко заканчивается полнейшей сумятицей). В числе их любимых дел соревнования по скалолазанию, выпиванию, прыжкам, поеданию и вышибанию всего и вся. С годами в обществе гаргантов распространились и более необычные развлечения, особенно в тех землях, где эль льётся рекой. «Конеброска» – примитивная игра, в ходе которой гарганты стараются как можно дальше запульнуть свою лошадь, а если несчастное животное ещё и раздавит кого-нибудь, шмякнувшись о землю, бонусные очки гарантированы. «Слопай вепря» – игра ничуть не сложнее первой: участники пытаются запихнуть в рот как можно больше поросят, а затем выплюнуть единую слюнявую и визжащую массу. «Подъём-отрыжку» практикуют только гарганты-наёмники из цивилизованных стран: посреди ночи они приходят в центр поселения, рыгают со всей силы, а затем считают, сколько возмущённых воплей от разбуженных прилетит в ответ. Самого ярого крикуна они обычно съедают, чтобы проучить. Иногда эти опасные игры разворачиваются прямо на поле боя, где рубка и резня придают дополнительную остроту пьяным выходкам этих буйных левиафанов. В последнее время популярность обрели «людокегли». В ходе этой игры гаргант подхватывает валун, мёртвую лошадь или даже живого воина и швыряет в стену щитов или копий, чтобы посмотреть, сколько врагов размажет по земле. «Танкошвырь» – пожалуй, самая необычная игра гаргантов, появившаяся в последние годы. Она получила широкое распространение во время Последнего боя Бонна Йенсена, когда командир знаменитого Железного Эскадрона Сероводной Цитадели спустил паровые машины прямо на клан Мега-Гаргантов, переправлявшихся через Вердийские утёсы. Несмотря на то, что великаны получили несколько неприятных ранений, они перевернули каждый из паровых танков на бок, а то и вверх дном. Каждый они разобрали на части, а «Довод королей» Вратолом Нагбог поднял над головой и целиком швырнул в море. С тех пор слухи о том, что в арсенале Сероводной Цитадели появился летающий паровой танк, невозможно развеять.

 

Мега-Гарганты Спрутожоры

Спрутожоры – самые старые и сварливые среди сородичей. Эти повелители разрушения питаются морскими чудищами и без колебаний развязывают драку с опаснейшими врагами. Свои пожитки они ценят превыше всего остального, и на пути к желанному трофею Спрутожор запросто сметёт целую армию.

Во владениях встречаются поистине редкие особи Мега-Гаргантов: загорелые, с длинными зубами и – в самых уж редких случаях – наделённые хитростью доподлинного интеллекта. Повидав много битв на своём веку и вдоволь наевшись людьми, дуардинами, орруками и альвами, они ищут уединения и обильных морских даров. Им всего-то и надо, что развалившись на камнях в одиночестве наблюдать за восходом солнца да время от времени давать отдых ноющим суставам, погрузившись глубоко в воду и ковыляя вдоль берега. Однако стоит кому-то вторгнуться на их территорию или покуситься на с трудом добытые сокровища, и неудержимое цунами покажется всплеском на луже в сравнении с их буйным наступлением.

Собственные владения Спрутожоры знают, как свои пять пальцев. Логовища они обычно устраивают в отдалённых морских гротах и среди заброшенных бухточек, о которых ведают разве что самые отважные моряки. О добровольной изоляции Спрутожоров говорить можно долго: она не только обеспечивает укрытие от произвола Хаоса, но ещё и даёт разгуляться их тактическому воображению. Бороздя неизведанные воды, отнюдь не одна корабельная команда повстречала на своём пути Спрутожора, по ошибке приняв его лысую макушку, торчащую на поверхности, за панцирь подбирающегося к ним ракушечника или желеобразного щупальцоида. Лишь когда Мега-Гаргант поднимается во весь рост, одной рукой сжимая судоломную дубину, и с плеч его каскадами срываются потоки солёной воды, моряки осознают, какими были глупцами. Всего мгновение спустя их драгоценное судёнышко разлетается на куски, а сами они отправляются в разверзшуюся пасть Спрутожора – каким бы сильным ни был пловец, сбежать от мозолистых пальцев, выбравшихся на охоту, у него не получится.

Моряки Владений Смертных не единственная пища в рационе этих ненасытных титанов. Уплывая или уходя по дну на мили от берега, Спрутожоры лакомятся обильными дарами океанов: от восхитительной морской живности, вроде меченосов и пилозубых скатов, до зеркальных китов и даже громадных морских змеев, которые скользят среди чернильных глубин. Бывает, что свою добычу они хватают голыми руками, запросто вылавливая из воды тех же чёрных акул, покрытых костяной шкурой, словно рыболовы, охотящиеся за форелью посреди речного потока. В их лапах зверюга бьётся недолго: стоит Мега-Гарганту вонзить гнилые зубы в хребет своей жертвы, и та теряет последний шанс на сопротивление.

Высокий статус Спрутожоров в обществе гаргантов определяет их крупнейшая добыча – кракен из тёмных океанских глубин. И хотя мало кто воочию видел столкновение Мега-Гарганта с этим морским чудищем, доподлинно известно, что титанические схватки между ними разворачиваются глубоко под водой. Моряки частенько обнаруживают тела кракенов, выброшенные на берег – громадные, раздувшиеся, с широкими отметинами от гаргантских зубов на шкуре или со связанными в узлы щупальцами. Некоторые умудрённые сединами Спрутожоры заходят ещё дальше и сдирают кожу с этих отвратительных морских созданий, которую затем носят в качестве плаща в ненастную погоду или наматывают на ноги, чтобы во время прогулок не стирать стопы в кровь об острые береговые скалы. Помимо всего прочего, в такой «обуви» ещё и безопаснее топтать фаланги альвийских копейщиков или ватаги воинов Хаоса – всё-таки обхватив раненную стопу руками и прыгая на одной ноге, гаргант рискует распластаться прямо по земле.

Мега-Гарганты – существа территориальные. Более активные особи видят в незваных гостях, забредающих к ним во владения, источник желанной жратвы, избавляющий их от необходимости выслеживать добычу. А вот Спрутожоры вторжениям чужаков, которые могут помешать их долгим и нерасторопным думам, как правило, не рады. Для некоторых из них захватчики Хаоса – то же, что норные звери или съедающие железо термиты: стоит оставить их в покое, и в один день эти паразиты станут серьёзной угрозой. Другие же просто-напросто стерегут трофеи, которые им удалось скопить за долгие годы бойни: покажись такому на глаза, и Спрутожор нападёт не раздумывая. Морские гроты и колончатые утёсы, которые становятся их логовами, усыпаны сокровищами кораблекрушений и разграбленных прибрежных деревушек: носовыми украшениями и вороньими гнёздами от судов, изогнутыми бивнями морских зверей, сундуками, набитыми драгоценностями, и пушками, сваленными штабелями. Стороннему наблюдателю этот небрежный тайник может показаться грудой бесполезного барахла, но для Спрутожора он будет представлять огромную ценность. С самыми дорогими своими трофеями они не расстаются никогда, привязывая их к спине или нося в качестве украшения.

Старейшие Спрутожоры на собственном опыте усвоили, что магия – штука мощная: оказывается, не обязательно размахивать тридцатифутовой дубиной, чтобы показать свою силу. Некоторые из них даже коллекционируют магические предметы и артефакты: подвязывают зачарованные клинки к поясу или используют мистические вещицы вместо украшений, напоминая того самого крестьянина, который носит на шее посеребренную птичью лапку, чтобы оградить себя от злых гейстов – каким образом и почему это работает, ему невдомёк. Однако время от времени тому или ному Спрутожору всё-таки удаётся обзавестись настоящими магическими оберегами или привести в действие силу, которая пробуждает в нём потенциал к сносному владению магией. И хотя, скорее всего, он нанесёт своим врагам ровно столько же вреда, сколь и себе, всё это баловство с участием таинственной силы становится необычайным новшеством в жизни Спрутожоров. Да и как может не тешить мысль о том, что даже магический взрыв не способен погубить виды видавшего Мега-Гарганта? Поэтому они будут и дальше пытаться, и может однажды придут к пониманию того, как пользоваться магическим оружием из сокровищниц своих жертв.

Бандо Китокус

Благодаря своему хитроумию Бандо Китокус стал настоящей легендой побережья Бивней. Однажды идонеты, явившиеся из водоворотных врат Ледяного Клыка, позарились на души той деревни, которую как раз громил Бандо в поисках жратвы. Разъярённый видом морских чудищ, «порхающих в своей жиже», он учинил такую резню, что идонеты были вынуждены убраться восвояси. Бандо нырнул в море и поплыл прямо за ними, следуя за мерцающим шлейфом, который оставили альвы в непроглядной темноте. Когда же он, наконец, нагнал источник света, то обнаружил не долгожданную добычу, а наспех собранную приманку, которая должна была сбить его с пути – одинокую клыкомору с прицепленным к её спине сияющим сосудом. Не растерявшись Бандо с жадностью проглотил угря, вернулся в своё логово и ни с того ни с сего нацепил захваченный артефакт на ухо в качестве серьги. Со временем мерцающий эфирокварц, помещённый в сосуд, увеличил его интеллект до опасного уровня, и с тех пор Бандо провёл несколько дерзких набегов, уходя всё дальше от побережий и требуя от всевозможных нанимателей всё большую награду в обмен на свои услуги. Таким образом Мега-Гаргант положил начало обычаю, который переняли многие его сородичи – хотя и с совершенно разным исходом: всё-таки подвешенный к уху сосуд, заполненный едким купоросным маслом из Акши или прожорливыми осами из Гура, может оказаться не чем иным, как неприятным сюрпризом, ожидающим своего часа.

«С точки зрения грубой силы главное достояние хаммерхольской экспедиции – это гаргант, которого они зовут «Китокусом». С человечишками-нанимателями эта гора мышц говорит полными, развёрнутыми предложениями, правда всё это сопровождается таким количеством рыков и хрюков, какое даже тундровому моржу не снилось. Как-то раз я слышал, как он произнёс: «это не в духе сделки», – при этом обильно брызжа слюной, и клянусь, прямо у него из пасти вывалилась рыбья голова. Во время битвы этот зверь внимательно наблюдает за врагами. Кажется, он учится прямо в бою, игнорируя незначительные угрозы, чтобы расправиться с самыми опасными целями. Борода Грунгни, это неслабо сбивает меня с толку. Подозреваю, что на зверя действует некое заклинание. Согласно эфироматическим данным, которые мне удалось снять, пока Китокус крепко спал, выпивши много грога, здесь замешана магия. Наверняка это дело рук альвов или этих дилетантов из Коллегии. Ничуточку не удивлюсь, если именно остроухие позёры спустили такой ужас на владения. К грозовым отпрыскам Зигмара это существо любви не питает, да и на нас, харадронцев, поглядывает косо, но похоже зла на наш род оно не держит от слова совсем. И это хорошо: всё-таки чтобы сбить с неба целый фрегат зверюге точно силёнок хватит. Слава Кодексу, что он сражается на нашей стороне. Должен признаться, предстоящих стычек с рогатыми умги я жду больше обычного. Они думают, что в прорыве вражеских рядов им нет равных со всеми их щупальцоидами, химерами и прочими тварями. Что ж, поглядим, как они заговорят, когда в атаку рванёт Китокус. Но ничто не вечно. Да, знаю, не очень-то это здорово ставить на то, как долго продержится здоровяк, пока не откусит больше, чем сможет прожевать, или пока нам не поступит приказ уложить его из пушек с дальней дистанции. Но судя по тому, какой увесистый у Айронссона кошелёк, мои пальцы так и чешутся». – Каталог уорент-офицера Кьярдона Трествола, четвёртая запись, третья неделя от Хаммерхольского Небоохвата

 

Мега-Гарганты Топтыги

Туда, где бушует самая ожесточённая битва, стягиваются Топтыги. Эти чудовища пристрастились к грохоту, кровопролитию и смраду войны и потому готовы преодолеть сотни миль, чтобы «взяться за дело». В драке они хороши настолько, что стаи птиц-падальщиков следуют за ними попятам в ожидании скорого трупного пиршества.

В бою Топтыги упиваются той абсолютной силой, которую являют их размеры. Они прекрасно знают, какой страх способны вселить в свою жертву, прыгнув на когорту элитных воинов или стерев в порошок кости великого боевого зверя, и не скрывая того наслаждаются хаосом учинённой ими бойни, когда враги бегут в ужасе.

Топтыги не устраивают логовища подобно Спрутожорам и не выискивают конкретную добычу, как это делают Вратоломы, разрушающие целые города. Они ведут кочевой образ жизни в поисках предательского дыма и воплей далёкой схватки. Если они повстречают армию до того, как начнётся битва, то они вполне могут предложить свои услуги в качестве могущественного союзника. Топтыгам нет дела до того, с кем сражаться – главное, чтобы битвы не кончались. Они охотно нанимаются к тем, кто уже встал на тропу войны, и питают большое уважение к силам Хаоса, живущим войной. Некоторые берут плату за сражение с одним врагом, но, когда битва подходит к концу, набрасываются на бывших союзников и устраивают кровавую резню, гогоча в разбойничьем восторге, пока их наниматели носятся и визжат в отрицании.

Самые хитрые Топтыги активно способствуют продлению войн, которые должны вот-вот закончиться. Они намеренно принимают сторону тех, кого ждёт поражение, чтобы конфликт не исчерпал себя, и топчут любого, кто поднимает белый флаг капитуляции. Порой они даже преследуют делегации почётных гвардейцев, которые отправляются в пустоши, и истребляют их, дабы те не добрались до места назначения, а связи мирные и торговые – не протянулись меж враждующими государствами. И до тех пор, пока Топтыги стукаются изо дня в день, они более-менее довольны.

Топтыги хорошо разбираются в кровавом ремесле войны. Они знают лучшие способы истребления своих врагов и готовы к драке со всевозможными военными подразделениями, которые, вероятно, будут выставлены против них. Стоит дисциплинированным рядам лучников затмить небеса тучей стрел, своё туловище Топтыга прикроет громадной дубиной, а лицо – мясистой рукой. Несколько стрел, вонзившихся в руки и ноги, его ничуть не побеспокоят. Если в прицел его возьмёт вражеская артиллерийская позиция, то Топтыга начнёт хватать ближайших солдат врага и швырять несчастных в окопы в отдалённом подобии контрбатарейного огня. Если же враг построится в стену щитов, то Топтыга или растопчет её своими прыжками, или просто-напросто перешагнёт, сея хаос и смерть в задних рядах, пока противники отчаянно пытаются перегруппироваться.

Кавалерийские атаки могут оказаться поистине смертоносными для гарганта, ибо копьё, летящее со скоростью боевого коня, запросто пробьёт его жёсткую кожу. Но Топтыги знают, что громкий топот и грозный рёв в направлении такой силы могут испугать скакунов, и те либо свернут в сторону, либо сбросят всадников из седла. Могучих змеев и магмадротов Топтыги хватают за шею и душат, пока боевые звери бьются в железной хватке и клацают челюстями на расстоянии вытянутой руки от них – Мега-Гаргант же в довесок ко всему не забывает пускать в ход большую дубину. Некоторые Топтыги даже умеют притворяться мёртвыми или делать вид, будто страшные раны вконец истощили их, падая на колени и выжидая подходящего момента. Стоит врагу приблизиться, и они поднимаются в полный рост и обрушивают на него всю мощь своего гнева.

У Топтыг есть привычка носить трофеи в память о своих выдающихся победах. Копья и мечи, глубоко вонзившиеся в их шкуру, они вырывают и хранят как талисманы, чтобы в будущем это оружие более не смогло причинить им вред. Из собранных щитов и металлических пластин, оставшихся от закованных в доспехи зверей Хаоса или боевых орудий Железнокованных, эти гиганты изготавливают примитивные железные и стальные рукавицы, которыми затем отбиваются от клинков и копий. Порою они облачаются в куски вражеской брони или подвязывают рога и бивни, которые вырвали у больших, внушительных зверюг – конечно, чтобы выглядеть ещё более устрашающими. И хотя мастера из них никудышные, Топтыгам хватает умения и терпения, чтобы создавать грубое, но эффективное оружие: привязать валун к стволу крепкого дерева, например, или выломать колонну, чтобы размозжить свою жертву.

Не так давно Топтыги нашли новую достойную цель для своей неудержимой агрессии – Грозорождённых Вечных из Азира. Стоит ослепительным столбам молний замаячить на горизонте, и Топтыги мгновенно переходят на свой фирменный бег вприпрыжку и уносятся в сторону сияющих воителей Зигмара, которые явились заявить о своём господстве над этими землями. Это нередко приводит к тому, что они врываются в битву между буревоинствами и поклонниками Хаоса, чтобы помочь силам Тёмных богов – не из-за какой-то лояльности к ним, но против общего врага. Если Грозорождённого застигнет врасплох удар достаточной силы, то он тут же развоплотится и сгустком энергии умчится в небеса. Такие фейерверки – первоклассное развлечение, однако Грозорождённые не оставляют трупы, которыми можно полакомиться, и Топтыгам остаётся довольствоваться тем, что при встрече с воителями Зигмара всегда можно рассчитывать на хорошую драку.

Одноглазый Грюннок

Одноглазый Грюннок – один из самых известных Топтыг во владениях. В бытность свою Грюнноком Крушебоем он напал на оссиархов, обосновавшихся в Гурийской Некрозии. За несколько дней до этого Костяных жнецов атаковали Владыки Харадрона в попытке изгнать их из Цитадели Бивня, раскинувшейся посреди плато. К моменту, когда Грюннок карабкался на высокие склоны, лидеры оссиархов и дуардинов зашли в тупик и решили заключить договор, согласно которому кости этой земли станут собственностью оссиархов, а эфирное золото небес отойдёт харадронцам. Грюннок застал обе стороны врасплох, и так велики были его размеры, что противники условились не злить великана. Тот же беззаботно разлёгся на вершине плато и, сам того не заметив, раздавил харадронского адмирала и оссиархского вассала. Грюннока удалось прогнать залпом из эфирострельной пушки, который выбил ему глаз и расколол черепушку; Мега-Гаргант пустился в бегство, но в начавшейся суматохе о договоре все позабыли, и в Гурийской Некрозии и по сей день бушует война. Что же до Грюннока, то с тех пор он нашёл дюжину новых конфликтов, принимая плату от каждого владыки и обрушивая гнев, вызванный невыносимой головной болью, на любую армию, которая перейдёт ему дорогу.

«Вы наверняка уже слышали о варп-машине, великий хозяин. Да-да, то, о чём шепчутся кланокрысы, – всё взаправду. Этими самыми лапами я отпер молниевый склеп. Своими лапами, своими и только своими! Я, великий и могучий владыка когтей Риккисквит, вскрыл клетку, запечатанную Богом-Королём. Хотя была у меня одна марионетка – этот Одноглазый Великан. Большущая, надо сказать, марионетка. Заключить сделку с людьми-железяками мне тоже острый ум подсказал! Я отправил их на смерть и победил! Ох, видели бы вы, хозяин. Он сильнее даже Великого Зверя Скавенскрола. Смертоноснее тысячи штурмокрысов. Он расколол молниевый склеп ударом своей дубинки, да-да. Раскрошил этот камень. Раскрошил дуардинский камень, хозяин, одним ударом. Ну а то, что выплеснулось наружу, это была сущая смерть. Маленькие механические скарабеи с ножами вместо ног. Они набросились на тупоголовых людишек, стали резать-кромсать их. Много крови, реки горячей крови, аж ноздри дрожат. Мы были хитрее, мы ждали. И в атаку пошли, как только почти всех скарабеев-убийц грохнули. Этот Одноглазый, он всё прыгал, и дубасил, и снова прыгал. Шестерёнки были повсюду. Смерть была повсюду. Все в куче, все валились с лап. Владыка когтей Барриктак, от него так и разило мускусом страха. Ничего нового. Трус. А вот я, я был храбрецом. Я накинулся на скарабея, пырнул его клинком, потом ещё одного, ещё и ещё, и вот уж сотню тысяч одолел! Экий смельчак. Потом раздался металлический скрежет, прям из-за ворот склепа. В ушах зазвенело. И наружу вышел механический голем, шипящий паром. Одноглазый Великан, он разворотил его, разнёс в щепки. Только представьте, каково будет кланам Скрайр, если выставить такую силищу против них! А потом мы увидели вашу варп-машину, в темноте. Так близко. Да-да, она была вся поломана. Но не моя это вина. Тут гаргант постарался. Дуболом наступил на неё в разгар боя, раздавил, ну и ремонту она не подлежит. Разлетелась на кусочки. Но не страшно! Мы одержали большую победу! Эти осколки, эти осколки варп-камня, они впились в ногу Одноглазого. Рано или поздно они сведут его с ума. Они извратят его. А потом, когда он захочет ещё, мы схватим его. Он покруче какой-то там варп-машины. Вот увидите, хозяин, вот увидите. Поверьте, хозяин. Теперь я – настоящий великан!»

 

Мега-Гарганты Вратоломы

К городам и крепостям цивилизованных народов Вратоломы испытывают глубокое презрение, и нет такого увеселения, которое они бы предпочли возможности пробить стену плечом, поднять вихри строительной пыли и обрушить тонны каменной кладки на разбегающихся в ужасе людишек.

Самые безжалостные и грозные Мега-Гарганты зовутся Вратоломами. Дело всей их жизни – снова и снова сминать городские стены, за которыми таятся жалкие убежища всякой мелюзги, козявок, возомнивших, будто аккуратненькая груда кирпичей оградит их от опасности. В истории сохранились сведения о том, как некоторые из этих ходячих осадных машин разметали стены зловещих цитаделей, инкрустированные черепами, и собственной головой обрушивали крепости и шпили альвийской работы – настоящие чудеса архитектуры; очередное доказательство тому, что перед действительно грубой силой и невежеством меркнет даже могущество этих сооружений.

Удивительное дело, но к нападению на поселения Владений Смертных Вратоломов побуждают сразу три мотива. Во-первых, будучи уроженцами тех мест, где новые цивилизации Зигмара пустили свои корни, Мега-Гарганты знают, что в городах можно неплохо поживиться. Некоторые из них настолько хитры, что во время набега на очередное поселение не равняют его с землёй, а оставляют в приемлемом состоянии; со временем поселение восстановится, соберёт ещё больше защитников и, как следствие, станет значительное более привлекательной целью для следующего набега. Во-вторых, ими движет потребность показать своё превосходство над заморышами, которые решили, будто могут присвоить себе их территории. Наконец, важнейшая причина их ненависти заключается в том, что цивилизованные народы нанесли им страшнейшее оскорбление, искупить которое не смогут до скончания веков.

На каком-то глубоко-наследственном уровне эти Мега-Гарганты знают, что именно силы цивилизации сгубили их предка Бегемата, как в своё время Зигмар, Бог-Король, убил Имнога. Они с радостью бы лично поквитались с Богом-Королём, однако понимают, что силёнок у них не хватит – по крайней мере, пока. По этой причине довольствуются они тем, что разрушают грозовые цитадели и городские районы, старательно устроенные людьми.

Притязания Вратоломов на повсеместное разрушение – вовсе не какой-нибудь пустой звук, и трофеи, которые они берут с собой на войну – лишнее тому доказательство. Гаргантская «деревенщина» довольствуется шкурами и черепами сражённых зверей, а вот настоящие «городские» Вратоломы гребут добычу из поселений, которые заведомо с огромным удовольствием разрушают. Храмовые колокола, болтающиеся на дубовых балках; драгоценные штандарты, некогда развевавшиеся над дворцовыми шпилями; вывески таверн, чьи пивные запасы Мега-Гаргант прикончил в одно рыло; даже надгробия из разрушенных некрополей – всё это Вратоломы таскают с собой в доказательство собственного мастерства. Многие носят капюшоны из тёмной кожи в подражание городским палачам – мрачным фигурам, вершащим единственное правосудие, понятное гаргантам. Но если палачи отнимают жизни, Вратоломы уничтожают целые города. Испещрённым рунами воротам или зачарованным опускным решёткам, оставшимся от барбаканов, тоже находится применение: Мега-Гарганты носят их в качестве паховой пластины. И если раньше они защищали важнейшие уголки города, то теперь оберегают причинные места гигантских завоевателей.

В бою Вратолом, как правило, импровизирует на месте, расшвыривая каменную кладку и орудуя упавшими статуями; творения людей, дуардинов и альвов обращаются против своих создателей, однако Мега-Гаргант не упивается сладостью такой иронии – просто монументы да каменные глыбы прочнее и тяжелее древодубин, которые предпочитают другие гарганты. Если же пристроить кусок обвалившейся статуи к тяжёлой цепи, то такой разрушительный цеп будет не только прошибать городские стены, но и – в тех редких случаях, когда громадный гаргант не дотянется до цели – перелетать через крепостные укрепления, сминая всех защитников на своём пути. Стоит дёрнуть такую «фортобойку», вклинившуюся между зубцами, и целый участок стены разлетится на части, а открывшаяся брешь станет приглашением для гиганта.

Вратоломы частенько присоединяются к армиям нежити – в составе могильного скопища какого-нибудь некроманта, смертохриплого легиона или процессии бесплотных Ночных охотников. Эти беспринципные Мега-Гарганты давно прознали тактику мертвецов: устраивая набег на город, они с холодной и неутомимой решимостью вырезают всех его жителей, а военные трофеи оставляют гнить. Ни одного перепуганного вола, ни одного пивного бочонка не забирают эти выходцы с того света; и королевские кладовые, и лучшие безделицы, лежащие в лужах крови, они оставляют нетронутыми. Посмеиваясь и на ходу выковыривая останки защитников, застрявшие между пальцами, Вратолом пожинает эти плоды невиданной щедрости и утаскивает их в своё логово; затем он постоянно возвращается в разрушенный город, чтобы собрать как можно больше добычи, пока стервятники не обнесли его окончательно. И сколько бы ни выли гейсты над этим павшим поселением, Мега-Гаргант будет набивать своё брюхо до отвала, черпая силу в телах побеждённых.

Порою эти Мега-Гарганты подхватывают заразу от энергии смерти, но когда осознание нисходит на них, становится уже слишком поздно. Их кожа становится бледной и дряблой, глаза вваливаются в череп, а потребность в жратве и перерыве на сон снижается почти до нуля. Сокровища и трофеи, которыми они некогда гордились, тянутся по следам их непотребств, поскольку они теряют интерес ко всему, кроме убийства. Сородичи с опаской поглядывают на этих дряхлых чудовищ, но никогда не сторонятся их – гаргант есть гаргант, больше говорить тут не о чем. Да и раз уж на то пошло – стены городов бледные Вратоломы по-прежнему крушат с удовольствием, а вот свою долю трофеев и жратвы оставляют прямо на улицах, даже к ней не притронувшись…

Бальшой Дрогг Фортобряк

Бальшой Дрогг – это громадный зверюга из Шаиша, который уже давненько бродит по опустошённым землям Халлоста. Большинство местных гаргантов сложило головы под натиском захватчиков Хаоса, поисковых отрядов Грозорождённых или воющих духов, которые вырвались на волю с Некротрясением Нагаша. Но только не Бальшой Дрогг. Фортобряк умеет выбирать сторону победителей. Почти сотню лет он топчет всех, кто выводит его из себя, и за это время он успел разграбить десятки городов. Не так давно Бальшой Дрогг решил, что его внимания требуют непотребства небывалого размаха. Много раз он сражался бок о бок с некромантами и вампирами; однажды сам Маннфред фон Карштайн подкупил его, предложив напасть на орду орруков изнутри в обмен на три бочки королевской крови. Бальшой Дрогг с радостью переметнулся на другую сторону, ведь свернувшаяся кровь была ему ой как по нраву. Он сожрал столько трупов (на разных стадиях разложения), что заработал галитоз – его мерзкое дыхание, от которого чахнут растения, уже само по себе стало оружием. В ордах Разрушения есть те, кто кличут его отступником, но они ничего не знают об истинной цели Дрогга. Фортобряк надеется, что, став завсегдатаем армий Смерти, он завоюет доверие самого Нагаша – и хорошенько отделает его, когда тот повернётся спиной. Одной лишь судьбе ведомо, сможет ли он вынести такую ауру смерти и закончить начатое до своей запоздалой кончины.

Всё началось по чистой случайности, миледи. Процессия освободила Нарвихол от жителей – вернее, от их душ. Всё как Валентиан и обещал этим предателям. Однако вслед за гейстами, не отставая, брело чудовище. Оно было огромным, но на вид – обычный падальщик. Кажется, ему было только в радость громить дома да изредка останавливаться, чтобы пожрать тела павших. Те самые тела, которыми я намеревался пополнить ряды своих неживых слуг. Меня обокрали, и поначалу это сильно меня возмутило. Ввязываться в тяжёлую битву со здоровяком у меня не было ни малейшего желания. Но тот всё подбирался к моему временному пристанищу в библиотеке Нарвихола, закусывая безжизненными телами, которые оставил Трусливый Король. Со временем я заметил, что он держится в стороне от гейстов, которые кружат неподалёку. Приковав этих гейстов к себе с помощью «пляски смерти», которой вы меня так любезно научили, я взобрался на шпиль Нарвихола и звонил в колокол до тех пор, пока не привлёк внимание существа. Крича во весь голос, я заключил сделку; всю волю мне пришлось собрать в кулак, ибо из пасти чудовища разило как от свалки в летний солнцепёк. Условия были следующими: после каждого нападения на указанные мною цели чудище забирает себе половину трупного урожая, а мои гейсты держатся на расстоянии. Зверюга сыграл важную роль в разрушении магической защиты Аддиспорта и Маленхейма. А коли его послушание ослабнет, посмотрим, каков он в качестве ходячего трупа. Дарак Лор, могильный мастер Карштинии P.S. Из нашей общей истории вы наверняка помните, госпожа, что желудок у меня крепкий, но всякий раз, когда я имею дело с этим чудовищем, под рукой приходится держать платок, пропитанный нуламийскими духами. Прошу вас, пришлите ещё.

Гарганты-людодавы

Говорят, что страшнее гарганта, буйствующего на воле, может быть только гаргант, обретший цель в жизни. Те великаны, которые берут верх над голодом и присоединяются к своим более крупным сородичам, Мега-Гаргантам, становятся по-настоящему серьёзной угрозой и даже овладевают основами военного ремесла.

Праздность и непрозорливость – бич гаргантов во Владениях Смертных. Всю их голову занимают лишь мысли о следующей порции жратвы – конечно, если кто-то не пробудит в них жажду убивать. Всякий, кто запивает брыкающуюся скотину и визжащих крестьян бочонками краденого эля – а то и медовухи, – познаёт чувство головокружительной неуязвимости, накатывающее после каждого пиршества; не зря их называют «выпивохами». Похмелье, как правило, набирает грандиозные обороты, и хоть страшнее и опаснее пьяного гарганта чудищ надо ещё поискать, весь следующий день он проводит в промозглой пещере, укрывшись от солнечных лучей Хиша.

При всём при этом, едва заслышав ритмичную поступь Мега-Гарганта, даже самый замкнутый в себе великан мигом обойдёт родное логово, набьёт мешок тушами мёртвых зверей и отправится по стопам своего крупного сородича – причём в буквальном смысле этого слова, ведь выследить гаргантов не составит труда. Даже сильно захмелевший выпивоха запросто разглядит глубокие следы, оставленные Мега-Гаргантом, и догадается, что впереди его ждёт жесточайшая драка.

Погоня за крупным сородичем может длиться неделями: Мега-Гарганты делают всё неспеша, однако поспеть за их ножищами, переступающими по десять метров за раз, – задача не из простых. Да и чем крупнее гаргант, тем больше он нуждается во сне. То стены крушишь, то галеоны разбиваешь – так и вымотаться недолго, и потому большие гарганты часто спят по несколько дней. Озадаченный целью гаргант может топать по массивным следам сквозь бурю, метель и ливень, то и дело закусывая зверями и крестьянами, которые стягиваются к «водопою», уверовав в щедрость природы, – и так до тех пор, пока не услышит больших братьев, дремлющих где-то неподалёку. Разыскать спящего Мега-Гарганта не представляет особого труда: его храп – отрывистый, гнусавый рёв – напоминает звуки оползня, то нарастающего, то затухающего.

Стараясь не потревожить сон крупного сородича, гаргант сваливает пойманных зверей в кучу для завтрака, опасливо устраивается на земле и засовывает в каждое ухо по головке сыра или мёртвой кроторойке, чтобы тоже немного вздремнуть перед утренней работой. Несмотря на излишнюю осторожность, он наверняка будет шуметь как кровавый хрюндель в тяжёлых доспехах, покатившийся с высокого обрыва. К счастью для выпивохи, Мега-Гарганты спят очень крепко, а коли разбудить такого раньше времени, изголодавшегося и разъярённого, он может запросто прибить гарганта поменьше, чтобы преподать тому урок.

Если выпивохе удастся разбить лагерь и найти общий язык с Мега-Гаргантом, он обретёт новую цель и пример для подражания. Он будет семенить вослед крикливому чудищу – своему вожаку, надрывая живот над грубыми шутками Мега-Гарганта и бросаясь на любого, кто выведет хозяина из себя. Попойки, которые когда-то были смыслом жизни великана, останутся в прошлом: после каждой битвы Мега-Гаргант забирает себе львиную долю трофеев, а целую бочку крепкого алкоголя может легко прикончить в одно рыло, поделившись разве что довольной отрыжкой. Это означает, что даже после драки бывший выпивоха хмелеет редко. Он обретает чувство сопричастности, его разум проясняется, а тело крепнет, ведь изо дня в день он упорно борется за то, чтобы не отстать от обретённого брата. В погоне за новой целью он становится совершенно другим гаргантом, куда более опасным, нежели его прежнее «я», нетрезвое и совсем неуправляемое. Следуя за грозным хозяином, он ни на миг не сходит с тропы войны. Цивилизованные народы зовут таких гаргантов людодавами.

Великаны, живущие племенами, вместе устремляются на поиски Мега-Гарганта, пересёкшего их земли. Ну а тому только в радость обзавестись толпой почитателей – не в последнюю очередь потому, что это подпитывает его иллюзии о собственной божественности и претензии на роль следующего Бегемата. Известны случаи, когда даже Спрутожоры позволяли группе людодавов присоединиться к ним в походе. Новоявленные людодавы учатся кочевому образу жизни, довольствуясь существованием в тени Мега-Гаргантов и сражаясь изо всех сил, чтобы произвести на них впечатление.

В бою племя гаргантов-людодавов может постичь смертоносная сосредоточенность. Вместо того, чтобы шататься и спотыкаться, словно кучка пьяных фермеров, гоняющихся за обезглавленными курами, они нападают группами, перехватывая контратаки противника, пока их лидер громит всё, что покрупнее. Присутствие Мега-Гарганта, а лучше сразу нескольких, означает лишь одно: у гаргантов наконец-то появился шанс сделать что-то действительно стоящее, например, разрушить город или завалить легендарного монстра, а не разграбить таверну или погонять стадо волов. Всё больше и больше великанов собирается вокруг Мега-Гаргантов, живых тотемов, пока не образуются целые племена кочевых гаргантов. Эти сборища неумолимо растут, и вскоре их поступь до самого основания сотрясает владения, а их буйные набеги сметают любые армии, отважившиеся дать им отпор.

Король Бродд

Король Бродд – гаргант родом из дебрей Тернового Края, что в Гиране. По его собственным заверениям, Бродд – Истинный Сын Бегемата, который никогда не был молод, а уже взрослым выполз из бездны, прозванной Титановой Утробой. В прошлом некоторые осмелились оспорить эту истину, но, поскольку всем им вышибли мозги в череде жестоких и захватывающих расправ, более никто не подвергает сомнению его право на правление гаргантами Вердии. Бродд исключительно силён. Череп, который он носит как корону, принадлежал молдракону, которого Бродд одолел голыми руками. Куда бы он ни отправился, громадная гранитная колонна – символ его власти и его орудие в неспокойные времена – всегда при нём. Некогда этот каменный артефакт был частью старинного бегематского храма, давным-давно разрушенного циклопами-мутантами с хребта Тор Крании – той самой округлой горы, которая в действительности была головой Бегемата. В ходе Войн за Врата Владений, когда Грозорождённые Вечные предприняли попытку очистить Терновый Край от чумы и паразитов, лучшие воители Зигмара обманули Бродда и его сородичей, вынудив их учинить разрушительную бойню, которая знатно повредила планам Архаона и, однако, привела к гибели Бегемата. С того самого дня гарганты Бродда скитаются по владениям бок о бок со своим королём, жаждая отомстить тем, кто погубил его отца.

И кое-кто поменьше...

Олаг устроился в самой глубине своей пещеры. Мысли, словно айсберги, неторопливо скользили в тёмных водах его разума. Он на мгновение прикрыл здоровый глаз, опустил руки на колени и вслушался, прислонившись спиной к стене. Пока он спал, на камне то и дело возникали новые таинственные изображения. Иногда, в ночь перед большой битвой, рисунки появлялись и у него на коже. Красные, чёрные, белые узоры. Когда он просыпался, то всё чаще нащупывал пучки, в которые кто-то скручивал его волосы. Слышал топот маленьких ножек и царапанье когтей где-то вдалеке.

Он уже давно перестал злиться по этому поводу, перестал колошматить стены пещеры и расстраиваться из-за того, что кто-то или что-то возится рядом с ним, пока он спит. Это были прощелыги – бледные, грязные, крошечные существа с тонкими конечностями-палочками, прямо как изображённые на стенах. Они всегда старались держаться в стороне. Иногда он слышал, как они перешёптываются и поют в туннелях, видел, как их глазки сверкают во тьме, словно далёкие факелы. «Олаг, Олаг, Олаг Великий», – повторяли они своими причудливыми, глухими голосками. Всё было не так уж и плохо, особенно когда они оставляли ему жратву. «Пускай побудут здесь ещё, – решил про себя Олаг, – до тех пор, пока на глаза не попадутся».

Тяжело вздохнув, Олаг медленно встал, его старые суставы заскрипели, словно древние дубы во время бури. Снаружи светила жирная луна, а это значило, что ему предстояло отправиться на дело.

Человеческие козявки построились в ряд посреди своей дурацкой горной дороги, рассветное солнце переливалось на их блестящих доспехах. «Идиоты, – подумал Олаг. – Вас так тока проще прибить». Он перешёл на бег и со всей силы опустил свою лучшую ногу в сердце одного из формирований. Пятке стало больно, но козявкам было куда больнее. Он почувствовал, как юдишки лопаются у него под ногой, такие липкие и мокрые. Гоготнув, Олаг сделал ещё один шаг к обрыву, стряхнув тела, застрявшие между пальцами, и с размаху зарядил дубиной по одной из визжащих львиных птичек, на которых любили разъезжать повелители юдишек. С удовлетворительным хрустом дубина сокрушила зверя. Олаг почувствовал укусы на спине и повернулся: сзади собралась ещё одна группа юдишек, дым поднимался от их огненных палок. Издав яростный рык, он вышвырнул половину из них через обрыв, прямо в море. Рядом раздался грохот всадников на лошадях, которые мчались в его сторону с острыми штуками наперевес. «Бежать слишком поздно, – подумал Олаг. – Сча будет больно».

Громадная сеть пронеслась над вершиной утёса и, обрушившись прямо на всадников, утянула их через обрыв: и юдишек, и лошадей, и всех остальных. Через мгновение перед Олагом всплыла уродливая, беззубая рожа Солёного Борага. Он вытянул морщинистую, смуглую руку, по которой струилась морская вода, и сгрёб ещё с десяток юдишек.

Олаг захохотал. Он смеялся долго и громко, не забывая при этом давить одно сборище юдишек за другим. В такие моменты он чувствовал себя хорошо. Он был королём, а с миром всё было в порядке.

Вернувшись в пещеру, Олаг уселся на том же месте, приложил руку к ране на колене и морщась стал ждать, пока прощелыги выковыривали жалящие камешки из его спины. Он слышал, как они шепчутся, чувствовал, как верёвки натягивают его накидку обратно, как их ножки перебегают у него по коже. Он смирился с этим. Бой миновал, и теперь они заштопают раны и всё его тряпьё. Вся пещера провоняла кровью – работёнки у них будет немало. Но он всё ещё хорошо себя чувствовал, хотя и схлопотал много тычков и ударов.

«Правда, не так много, как этот старый поганец Бораг», – подумал Олаг, откусив палец от туши морского гиганта. Ему пришлось долго тащить его в пещеру, но оно того стоило. В эту ночь знатно они попируют: прощелыги и все остальные.