848
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =2324
|Всего =36}}
{{Книга
==='''Глава двадцать третья'''===
Дума осторожно ступал по движущимся пескам, а его уши и ауспик вслушивались в их свистящую песнь. Пустынный ветер грозил содрать лак с брони капеллана и вихрился над рыхлой поверхностью дюн, порождая сотканных из струящегося света и песчинок призраков. Они манили Расчленителя пальцами, существовавшими на границе реальности, чтобы заманить глубже в пустыню, где тот погиб бы от жажды или голода. Из-за разницы в температурах воздух дрожал, и преломляющиеся лучи солнца создавали чудесные миражи, которые сулили Думе горные гряды и реки, однако, сие облегчение находилось во многих милях от него, если вообще существовало. Он выкинул из головы этот соблазн, сосредоточившись на пути перед собой.
Когда раздался сигнал ауспика, капеллан остановился с поднятым кулаком. Двигавшиеся за ним двадцать шесть Расчленителей, выбранных для его миссии, также замерли, нацелив оружие на дюны. Секунды тянулись как часы, а сердца гулко и размеренно били по грудине. Полуденная жара накаливала поверхность наплечников, пот же высыхал спустя считанные мгновение после того, как покидал поры. Вокруг шейного затвора образовался толстый слой соли, которая натирала кожу до мяса, отчего возникал раздражающий органы обоняния запах.
— Далеко ещё, смертный? — спросил Дума.
Их проводником был кретациец, хоть и другой породы нежели те, с кем капеллан встретился в первый раз. Этот являлся странником, отщепенцем, изгнанным в дебри Кретации, чтобы выжить или умереть, как уж решит Император. Вокруг его глаза виднелось клеймо – участок почерневшей кожи в форме хвоста змеи, который говорил о том, что он не принадлежал ни к одному клану. Мало кому удавалось долго прожить в самых глухих местах планеты, и такие индивидуумы становились превосходными охотниками, продававшими свои услуги враждующим племенам. Жизнь в пустыне сделала голос кочевника грубым. Дума ненавидел проводника, чьи подкупность и корысть вызывали у космодесантника абсолютное отвращение.
Существование таких псов на их мире было оскорблением для капитула.
— Над той возвышенностью, ангел, — ответил смертный. — Скорпидусам туда не попасть, так как им не под силу создавать ходы в скале. Там безопасно, и вы сможете переговорить.
Хмыкнув, Дума показал остальным двигаться дальше.
Расчленители продолжили шагать, внимательно следя за песками. Скорпидусы оказались чрезвычайно неприятной проблемой – покрытые хитином и орудующие клешнями и ядовитыми шипами, они были грозными хищниками-засадчиками, которые калечили своих жертв ударами или ядом, после чего исчезали в песке. Самый крупный из встреченных ими зверей не уступал размерами боевому танку «Хищник» и успел убить двух воинов, прежде чем погибнуть самому. Проводник утверждал, что скорпидусы охотятся по звуку и мельчайшему давлению ног на песок, поэтому Расчленители осторожно передвигались между скалистыми участками, из-за чего их поход затянулся на несколько часов.
Как только группа без проблем забралась на возвышенность, Дума беспощадно убил проводника, сломав тому шею. Смертный не успел даже захрипеть. Это не принесло капеллану радости, так как он действовал из необходимости обезопасить их и предотвратить возможное предательство человека.
Перед ними раскинулся военный лагерь клана изменников, в котором небольшие скопления палаток из шкур стояли вдоль остатков мощённой камнем дороги. Воины-смертные либо ходили между кострами и палатками, либо собирались в небольшие группы и отряды. Они были вооружены разнообразными дубинками, заострёнными костями и копья, а носили тяжёлые меховые шкуры, дублённую кожу и хитиновые пластины, содранные с подземных чудовищ и обитающей на поверхности добычи. Астартес-еретик, что шагал среди них в потрескавшемся и обожжённом доспехе, игнорировал возносимые ему рабами-людьми молитвы. Капеллан даже с такого расстояния чувствовал запахи животного жира, пота, жарящихся кореньев и навоза, горевшего в кострах вместо сухой древесины.
Дум поморщил нос.
— Мой лорд, это последний? — спросил Кастиэль, смотря на лагерь со звериной жаждой.
Именно его воины понесли потери в бою со скорпидусом, поэтому сержант хотел отомстить за их смерти.
— Этот сброд едва-ли стоит наших усилий, — заметил Адариэль. Угрюмый штурмовой сержант крепко сжимал цепной топор. — Мы уже сломили кланы, и врагу не получить от них военной помощи помимо тех отбросов. Задача выполнена.
— Нужно убить всех, кто объединился с предателями, — рявкнул Дума. — Мы не оставляем вероломство безнаказанным. Нельзя оставить ни следа этой грязи, чтобы никто не усилил изменников и не помог им после падения крепости.
—Мне кажется, это пустая трата нашего времени и талантов, лорд, — высказался Бурлок.
В воксе раздалось согласное бормотание.
— Мне не интересно ваше мнение, сержанты, — сказал Дума, отправляя в их сенсории последние картографические данные. Из всех кланов и племён в пределах восьмиконечной звезды, сформированной укреплениями, остался только этот. Все подходы и пути отступления по земле были перекрыты, а ''«Судья»'' наблюдал за небесами, если вдруг там появятся корабли флота предателей или улетающие штурмовики. — Их смерти помогут нам взять крепость-монастырь и выгнать оттуда засевших еретических ублюдков.
Свирепо ухмыльнувшись, он начал чертить на песке план битвы.
— Отделение Адариэля идёт со мной в авангарде. Бурлок, твои заступники наступают с нами и ведут огонь на подавление. Изничтожители Кастиэля обеспечат прикрытие со средней дистанции.
— Вы считаете их настолько опасными? — усмехнулся Кастиэль.
— Я считаю, что они сделают всё ради выживания, — ровным тоном произнёс Дума. — Нельзя позволить им сбежать и распространять порчу среди тех, кто ещё верен Императору и благословенному Сангвинию. Стреляйте по палаткам и каменным лачугам. Выгоните их на открытое пространство, прямо на наши клинки. Сжечь всё, и пусть не останется ни одной души, которая бы смогла рассказать об этом дне.
Они кивнули с такими же свирепыми ухмылками и вернулись к своим отделениям.
Когда отделение Бурлока добралось до позиции, на дисплее Думы замигала зелёная руна. Фармакопея впрыснула в тело капеллана боевые наркотики, и его вены запели об огне и священной ярости. Он разогнал по мышцам витэ, готовясь к грядущему бою. Ещё одна возникшая зелёная руна появилась после того, как на свои позиции вышло отделение Кастиэля. Находившиеся рядом с Думой штурмовые заступники были напряжены от обуявшего их желания пролить кровь, мышцы воинов давили на керамит с такой силой, что тот скрипел. Капеллан разделял жажду других Расчленителей, от которой в его горле зародился влажный рык.
— Начинаем! За Сангвиния и Императора!
— Мы – гнев! — завыли Расчленители, и день ярко вспыхнул ионизированной плазмой и дульными вспышками болт-винтовок.
Раздались панические крики, а воздух наполнился треском пламени и горящей плоти. Капеллан сорвался на грохочущий бег, его крозиус загудел, окружённый смертоносными энергиями. Воины в центре лагеря похватали оружие и тяжелые щиты, проявив поразительную дисциплину.
— Мы – возмездие! — проревел Дума. — Мы – смерть!
Его первый удар пришёлся мускулистому воину в грудь, отделив туловище смертного от ног. Огонь болт-винтовки оставил от другого лишь тонкую багровую дымку, а взрыв плазмы превратил группу одетых как торговцы мужчин в факелы. Стремительным ударом снизу вверх капеллан разорвал череп и туловище ещё одного противника. Пылающий дикарь с отслаивающейся кожей заключил космодесантника в свои объятия, но тот с рыком разорвал человека надвое, локтем вминая внутрь лицо очередного врага. Не обращая внимания на огонь, от которого пузырился лак на броне, Дума ревел в исступлённой ярости. Пока он вырезал смертных, в его крови громко пел гнев Ангела.
Дикарь перед ним выгнулся словно непрочный щит от удара палашом.
Одни воины собирали родичей в плотные группы и гнали прочь, в то время как другие покупали остальным время своими жизнями. Некоторые убегали в одиночестве, напрочь забыв о товарищах. Такие умирали первыми, ибо их трусость вызывала у Расчленителей отвращение. Они тащили родственников или уносили ценные для них безделушки, но болты разрывали им спины, плазма превращала людей в пепел, а цепные топоры и боевые ножи разрезали тела на куски. Палатки из потемневшей от возраста кожи и чешуйчатых шкур горели, каменные лачуги сносились и обращались в пыль гранатами и плазмой.
В воздухе висели полные страха крики и физически осязаемая боль.
Гнев подпитывал каждый удар Думы, сопровождавшийся кровавыми брызгами и треском сломанных костей. Капеллан бросился к лидеру сопротивления – астартес-еретику с кольчугой из железа и стали поверх доспеха. Воин вытащил изогнутый цепной меч из груди заступника и указал им на Думу. От такого вызова Расчленитель разъярился ещё сильнее, пробиваясь к космодесантнику Хаоса.
Когда начался обмен ударами, стало очевидно, что противники не уступали друг другу ни в силе, ни в ярости. Капеллан впился взглядом в угловатые руны, которые говорили о верности предателя Кровавому богу. Из трещин в его броне шёл запах гнилой крови, а с наплечников свисали тонкие цепи со снятыми скальпами. От их близости рот Думы наполнился слюной, ибо к обрывкам кожи и мышц до сих пор цеплялись отголоски загубленных жизней. С плавной стремительностью змеи, еретик сделал выпад в горло капеллана, но Расчленитель отбил удар, игнорируя впивающиеся в доспех зубья.
— Зачем вы явились сюда, на наш мир?
Из клыкастой вокс-решётки донёсся скрежещущий смех.
— За тем же, зачем и вы! Кровь! Кровь для Кровавого бога! Апостолы, жаждущие его благословения. Вы присоединитесь к нам, ибо ступаете тем же путём, Расчленитель. Присоединяйся! Омой себя кровью и насладись славным боем!
Дума бросился на изменника и разбил цепной клинок крозиусом. Оружие астартес разлетелось осколками керамита и пластали, что вонзились в броню капеллана и добрались до его плоти. Вспыхнула боль, а предатель откинул сломанный меч, после чего сжал кулаки. Не обращая внимания на удары и гневно вспыхивающие на дисплее предупреждения, Расчленитель впечатал крозиус в нагрудник противника, отчего рёбра последнего сломались. Затем он врезал рукоятью тому по голове, и череп врага раскололся. Дума прижал колено к горлу воина.
— Кто вы? — прорычал капеллан.
— Мы – ваше будущее, Расчленитель, — выдохнул умирающий астартес, а его губы тронула улыбка, в которой смешались презрение и восхищение. Дума впился в него пальцами, и по коже предателя потекли ручейки чёрного ихора. Капеллану хотелось немедля сокрушить череп изменника. — Кхорн жаждет заполучить твой род, сын Ангела, и ему плевать, откуда течёт кровь, главное, чтобы она текла. — Он усмехнулся, выкашливая витэ. — ''Добро пожаловать домой, маленький Расчленитель.''
После этого изменник зашёлся судорожным безумным смехом.
Дума обрушил на его голову мощнейший удар, и во все стороны разлетелись осколки костей. Секунды шли как изменчивые часы, пока внутренние весы капеллана взвешивали значение слов предателя и вопрос об их правдивости. Его братья, тем временем, забирали жизни клинками или выстрелами. Когда стоящих на ногах врагов не осталось, на поле брани опустилась жуткая тишина, нарушаемая лишь звуками добиваний цепными мечами и сабатонами. Дума не двигался, обдумывая скрытый в речи изменника смысл. Перед глазами у него стояла чернильно-чёрная тьма.
— Они уничтожены, мой лорд, — сказал Бурлок, на чьем нагруднике виднелась глубокая борозда.
Капеллан заворчал, его челюсти были крепко сжаты от ярости. Он вновь прислушался к песням песка и шёпоту ветра, свистящего меж камней. Абсолютное спокойствие и недвижимость вокруг раздражали космодесантника, и тот зарычал. Расчленитель пытался сдержать тьму внутри, сдержать желание отбросить благоразумие и начать убивать всех вокруг. Оно заставляло сердца биться в оглушительной какофонии, а также искушало космодесантника, суля ему резню.
Дума принялся бить по шлему костяшками, сопротивляясь медленно усиливающемуся зову.
Над головами Расчленителей клубились чёрные и угрожающие грозовые тучи. Они грохотали с яростью неистового бога, стегая воинов жгучими порывами ветра. Падающие с небес капли артериальной жидкости оставляли на костяной отделке его брони крапинки приглушённого пурпурного цвета, и всего за шесть ударов сердец мелкий дождь превратился в ливень. Сангвиновая буря разжигала жажду Думы, вызывая воспоминания о причитающих воплях Первого голоса, которые скрежетали по стенкам черепа как жернова.
Он взглянул наверх, где за грозовыми облаками скрывался ''«Кретацийский судья»'', готовый оказать поддержку в случае непредвиденных обстоятельств. Скривив губы, Дума зарычал. Это был не первый неестественный шторм в ходе текущей кампании, и капеллан осознавал, что проходит некий ритуал, хоть и не понимал его значения. Они больше не могли ждать. Крепость-монастырь должна была пасть, и пасть сейчас.
— Пилот. Готовься к эвакуации.
Тонкий голос смертного заглушил рёв в венах капеллана.
Ксартус Гедан вступил в ряды Апостолов Ярости уже больше семи сотен лет назад. Он мало что помнил о прежних временах, своей службе имперским космодесантником, родном мире или примархе, о родстве с которым заявлял. И был благодарен за это. От подобных слабостей Ксартус избавился в тот момент, когда ступил на истинный путь служения Кхорну в качестве апостола его божественной ярости. С тех пор он убивал каждого посланного галактикой врага, а собранная им груда черепов для трона Кровавого бога превосходила размерами те, коими могли похвастаться любые чемпионы, когда-либо сражавшиеся с ним плечом к плечу.
Однако, всё это не могло подготовить Ксартуса к сегодняшней задаче: доставке плохих новостей своему повелителю.
Он шагал по процессионному коридору, ведущему к тронному залу Расчленителей. Сбоку висел меч в ножнах, а к бедру был примагничен болтер. Мимо него носились рабы, которые визгливо возносили космодесантнику молитвы и одаряли благословениями бога войны, как будто и правда могли это делать. Ксартус не понимал, почему повелитель велел прекратить убивать их и оставил в живых верные Расчленителям кланы, продолжавшие поклоняться богу-трупу в своём ущелье и сражаться против тех, кого просветили Апостолы. Однако, затем решил, что ему плевать на причины Первого апостола. Ксартусу не нужно было знать мелкие подробности планов своего владыки, лишь насладиться славной битвой, которая неизбежно разразится.
Апостол толкнул двери тронного зала и вошёл внутрь.
Первый апостол и избранный Кхорна сидел, развалившись на троне магистра капитула, сделанном из грубо обтёсанного гранита. Ксартус презрительно скривил губы. Трон больше подходил грязному чертогу племенного монарха, чем помещению для аудиенций владыки космодесантников. Первый апостол снял силовые доспехи и носил простой балахон, хотя его топор с широким лезвием был прислонён к одному из подлокотников. Ксартус дерзнул взглянуть на своего повелителя, на оставленные возрастом и войной борозды, портившие орлиное лицо, на мощные древние мышцы и необычные красные глаза, которыми он смотрел на мир, и которые являлись источником множества легенд среди Апостолов Ярости и их смертных рабов.
Взгляд этих глаз ощущался так, словно Ксартусу сверлили череп алмазным сверлом.
Апостол преклонил колени в восьми шагах от трона, отводя взор.
— Встань.
Голос Первого Апостола был холоднее пустоты диких просторов космоса.
Ксартус поднялся, хотя и продолжал смотреть в сторону.
— Ты несёшь плохие вести, чемпион, — спокойно произнёс лорд Хаоса, и Ксартус едва расслышал озорное веселье в его голосе. Первый апостол правил за многие сотни лет до рождения чемпиона, и последний знал истории о том, как его владыка реагировал на неудачи. Мучения в варпе были ничем, по сравнению с этим. — Вот в чём дело?
— Да, мой повелитель. Они дошли до меня меньше часа назад.
— Говори. — В голос Первого апостола вкралось урчание с нотками угрозы. — Сними с себя это бремя.
Ксартус глубоко вздохнул и ощутил, как по спине побежали холодные мурашки.
— Слуги Ложного Императора разобрались с нашими последними укреплениями. Они собирают кланы, которые отказались от предложений стать вашими подданными, и прямо сейчас идут на нас. Спустя считанные дни они уже доберутся сюда. — Его голос стал сдавленным. — Эти воины отличаются от тех верных Трону псов, с которыми мы сталкивались раньше, но истекают и умирают так же просто.
— Сколько их? — спросил он с ещё более отчетливым урчанием.
Явно плохой знак.
— Меньше роты, мой повелитель. На орбите висит их ударный крейсер.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуком сухого дыхания и нарастающим львиным рыком.
Ксартус приготовился к изъявлению гнева своего повелителя. Апостол с бешено колотящимися сердцами ждал приказа, по которому он отправится в темницу в подвалах крепости, где проведёт сотни лет в нескончаемых мучениях из-за того, что подвёл владыку.
Однако, ничего такого не произошло, и Ксартус осмелился взглянуть на трон.
— Всё идёт согласно моему замыслу, — произнёс лорд Хаоса, и Апостол почувствовал облегчение, услышав искреннее веселье в голосе повелителя. Тот даже улыбнулся, хотя от вида этой улыбки по спине чемпиона вновь пробежали мурашки. — Следи за продвижением имперцев, мой чемпион, и готовь силы к осаде. — Он замолчал, и его улыбка стала ещё шире. — Пусть мои рабы-оружейники прибудут ко мне до конца дня.
Ксартус поклонился и удалился.
— Сию минуту, мой повелитель.
Выходящего из зала чемпиона преследовал смех его владыки.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
