3890
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
м
- — Почему? – — спрашивал он у всей Вселенной, когда мёртвый легионер рухнул наземь, его голова сказалась раздувшейся от крови, вытесненной из разорванных сердец.
- — Почему? – — взревел он с пеной у рта, снова и снова колотя по лицевой пластине Пожирателя Миров тяжёлым прикладом болтера, каждый удар вызывал в его организме всплеск дофамина<ref>Дофамин – — гормон и нейромедиатор, отвечающий в том числе за чувство удовлетворения / удовольствия.</ref>, за которым следовал всё более резкий грохот. – — Почему? Почему? Почему? Почему? – — Он колотил по дыхательной решётке Пожирателя Миров так, что она стала неузнаваемой, керамит прогнулся, а череп за ним наконец-то поддался и треснул, что вызвало прилив эндорфинов в измученном мозгу Дрора.
- — Брат, - — мягким, но уверенным тоном произнёс облачённый в бирюзу воин, говоривший как человек, произносивший те же самые слова в аналогичной манере много раз прежде. – — Это же я.
- — Мы должны уйти, брат. - — Глаза Клорона, тусклые из-за блеска линз, пытались отыскать истинного Дрора. Образ монстра, которого Пожиратель Миров увидел там, в отражении линз шлема своего друга, вызвал у него жгучие слёзы.
- — Мы должны уйти, - — повторил Клорон твёрже, сжимая руку Дрора, словно пытаясь таким образом заставить его признать истину сказанных слов. – — Уйти прежде, чем они вернутся с большими силами.
- — Да, – — сказал Клорон. – — Да, брат мой, – — увидев, что его брат по оружию наконец-то вернулся, Сын Гора хлопнул Дрора по руке и опустил собственную на болтер. – — Мы должны продолжать сражаться.
- — Сдавайся, Фуркан.
- — Фуркан! Жукель!
- — Сколько раз мне ещё придётся наказывать тебя, прежде чем ты начнёшь слушаться?
- — Прекращай драться с братом своим…
- — Ты и в самом деле спас наши жизни, - — заметил Клорон.
- — Снова дурные сны? – — спросил Пирам.
- — Мои сны не хуже того, что я вижу вокруг, - — отозвался Дрор.
- — Всё это испытание, - — мрачно пробормотал Глаум.
- — Он сломается, - — сознательно понизив голос, заметил Клорон, когда они с Дрором наблюдали за тем, как нездорово Глаум перемалывает кости, чтобы сделать клей. – — Ты только посмотри на него.
- — Он из Гвардии Смерти, - — не раздумывая, ответил Дрор. – — Они не ломаются.
- — В конечном счёте ломаются все.
- — О каком испытании ты толкуешь? – — вежливо спросил Пирам.
- — Выносливости. О том, как мы переносим страдания. Бледный Король испытывает нас по причинам, которые нам знать не дано.
- — Мы не Гвардия Смерти, брат, - — мягко напомнил ему Пирам, но в ответ Глаум лишь покачал головой и вернулся к своему разбитому идолу.
- — Он нас испытывает...
- — Вера, братья мои. Просто верьте, - — лучезарно улыбнулся своим товарищам Пирам. – — Нам стоит оставаться сильными ещё совсем чуть-чуть. Мой лорд Фулгрим сейчас далеко от системы Исстван, на конклаве с владыкой Десятого, но как только он, наконец, вернётся, что случится совсем скоро, то увидит всё, что пошло наперекосяк, и исправит это, не сомневайтесь. Какое бы колдовство не овладело лордом-командующим Эйдолоном, благородному Фениксийцу оно не навредит. Он знает, что делать. Его появление на Исстване будет подобно восходу солнца, что ослепит даже Ангрона с Мортарионом и заставит их рыдать от ужаса за всё, что они натворили. Я видел собственными глазами, как он способен влиять на других, на меня, моих братьев. Если кто и способен воззвать к лучшей части души магистра войны, Гора, и вернуть их всех к свету истинного «я», то это будет мой повелитель, лорд Фулгрим.
- — С тобой всё в порядке, брат? – — Клорон потянулся к запястью Дрора с явным намерением помешать Дрору разодрать голову до костей, но тот отмахнулся от него.
- — Ты не мой брат, - — прошипел Пожиратель Миров.
- — Что ж, а вот ты мой, - — сказал Клорон, уверенно взяв Дрора за руку и заставив его оторвать окровавленные ногти от лица, после чего отпустил её.
- — И мой тоже, - — добавил Пирам.
- — Я думаю, это наша награда, - — вымолвил он наконец.
- — Наша награда за что? – — переспросил Клорон.
- — За нашу верность.
- — Брат!
- — Эта цитадель потеряна, - — сказал он, опуская болтер и приближаясь к своему товарищу. – — Нам следует уходить, если мы хотим продолжать сражаться.
- — До последнего выстрела, брат, - — продолжал Клорон, словно пытаясь убедить самого себя. Взяв Дрора за плечо, он увёл его в сторону. – — До последней капли крови.
- — Почти дошли! – — крикнул Клорон.
- — Они наконец-то организовались, - — выдохнул Клорон. – — Не знаю, как и почему, но они это сделали, - — он кивнул в сторону Дрора. – — Ты пуст.
- — Я верен, - — пробормотал он, стукнув болт-пистолетом по макушке своего шлема. – — Я верен.
- — Брат?
- — Я верен! – — взревел Дрор, перешагивая через изуродованное тело своего друга, желая вступить в перестрелку и найти ещё кого-нибудь, кого можно убить.
- — Вперёд. Вперёд.
- — Нету здесь геносемени, - — крикнул он, повернувшись и махнув «Поборнику». – — Двигаемся дальше.
- — Думаешь, один из наших? – — раздался позади резкий голос, столь же приятный, как нож, вонзающийся между двумя позвонками. – — Или один из них?
- — Разве это имеет значение?
- — О, этот мне по нраву. - — Он прижал свою тяжёлую длань к болтеру Солакса, отводя его в сторону. – — Думаю, оставить его в живых будет куда менее милосердным.
Нет описания правки
Пожиратели Миров продвигались вперёд лишённой дисциплины цепью, стреляя от бедра, прорываясь сквозь завалы. От грохота их шагов и отрывистых очередей болтерной пальбы обрушились наземь целые секции крыши торгового комплекса. По белым, словно кость, наплечникам посыпался песок. Воздух был напоён дымом. Линзы шлемов светились во мраке, подобно тлеющим углям. В сотне метров впереди космодесантники в потрёпанных ливреях III, XIV и XVI легионов отходили вглубь разрушенного комплекса, периодически огрызаясь ответным огнём.
Сквозь свои мёртвые линзы Жукель Дрор наблюдал за тем, как отступление лоялистов привлекло внимание Пожирателей Миров. Его светлая броня была хорошо замаскирована под слоем песка и со всех сторон окружена обломками, бледно-голубые наколенники и наплечники практически утратили былой цвет от пыли и пепла, вдобавок доспех пятнало слишком много кровавых брызг. Если бы кто-нибудь из бывших братьев Дрора посмотрел в его сторону, то не увидел бы ничего, кроме очередного трупа в разбитой броне, а уж на Исстване III таковых было предостаточно, чтобы мимо очередного прошли, не обращая на него внимания. Но никто из них этого не сделал. Пожиратели Миров слишком упорно сосредоточились на враге перед собой – — в точности, как и ожидал Дрор.
Поскольку реактор его брони работал на минимальной мощности, взгляд Жукеля на перестрелку был лишён стандартного тактического наложения, но в данном случае легионер не испытывал в нём нужды. Ему много раз доводилось сходиться со своими братьями в огромных гладиаторских ямах на борту «Завоевателя», и он скрепя сердце проливал кровь VI и XII легионов средь развалин Генны. Дрор слишком хорошо знал, на что способен космический десантник. Он знал, какой участок брони способен пробить болт-снаряд, а где он отрикошетит от закалённых керамитовых пластин.
Нейронный спазм от Гвоздей Мясника заставил его палец дёрнуться на спусковом крючке болт-пистолета. Он стиснул зубы, сопротивляясь порыву стрелять. Веко правого глаза дёрнулось от переполнявшей легионера ярости.
«Пока нет, - — подумал он про себя. - — Пока нет».
Воин, облачённый в побитый имперский пурпур, в шлеме с перьями и всё ещё великолепной Аквилой на нагруднике, высунулся из-за груды каменной кладки и разрядил свой болтер в наступающих легионеров. Звали его Пирам. Крича во всю глотку на языке, неподобающем его патрицианскому облику, он стрелял то в одну, то в другую сторону, взрывы масс-реактивных зарядов вырывали огромные куски из оставшихся прилавков и осыпали торговый зал осколками скалобетона. Любого человека или ксеноса свалило бы наземь такой чередой согласованных взрывов, но Пожиратели Миров проигнорировали обстрел, продолжая опустошать собственные болтеры прямо во время наступления под огнём легионера Третьего.
Яростный крик сорвался с потрескавшихся губ Дрора, вырываясь наружу через помятую решётку аугмиттера боевого шлема.
Значки наведения рассеялись по всему дисплею лицевой пластины шлема, словно птицы, всполошённые взглядом Дрора. Некоторые из атакующих Пожирателей Миров в замешательстве замедлили свой бег, повернувшись к нему лицом, но большинство просто побежали дальше – — слишком усердные в своём стремлении атаковать или же попросту игнорирующие оставшуюся за их спинами опасность.
В любом случае их судьба была предрешена: Пожирателей Миров изрешетили легионеры Четырнадцатого и Шестнадцатого, которых внезапно перестало интересовать отступление.
Почему они вынудили его поступить так?
Другой Пожиратель Миров развернулся в сторону своего верного Трону собрата, и в этот момент передняя часть шлема и здоровенный кусок лица предателя буквально взорвались, разлетевшись по наплечнику Дрора – — снайпер XIV легиона по имени Глаум захлопнул капкан лоялистов с противоположного фланга.
И всё же Дрору по-прежнему предстояло иметь дело с более чем половиной отряда предателей.
Никогда не достаточно.
Дрор нанёс ещё один удар цепным топором – — яростный выпад, который его изувеченный противник заблокировал своим наручем, правда, ценой раны глубиной в дюйм на оставшейся руке. Шок уже гарантированно сразил бы смертного врага, однако Пожиратель Миров встретил расчленяющий удар одним лишь ворчанием, готовый принять и новые. Он ответил ударом головы, достаточно мощным, чтобы прогнуть лицевую пластину Дрора и заставить его закачаться. Цепной топор верного Пожирателя Миров сердито гудел, требуя мяса, керамита и костей, но между двумя бойцами осталось слишком мало места, чтобы орудовать им должным образом. Сжав оружие обеими руками, Дрор прижал его рабочую часть к паховым сочленениям вражеской брони. Вращающиеся адамантиновые зубья завизжали, забрызгав обоих воинов измельчённым керамитом и принеся с собой смрад горелой резины.
Легионер-предатель в отчаянье нанёс ещё один удар по лицевой пластине Дрора. Дым, вырывающийся из цепного топора, окрасился розовым. Из-под решётки аугмиттера смертельно раненого воина вырвался слабый рык, но он продолжал наносить удары.
Дрор вогнал цепной топор глубже в пах воина. Пожиратель Миров дёрнулся, оросив кровью внутреннюю часть лицевой пластины, забрызгав линзы шлема ещё более глубоким оттенком красного. Мотор цепного топора заглох, зубья перестали жужжать. Издав вой разочарования, Дрор толкнул изувеченного Пожирателя Миров, оставив цепной топор застрявшим в паху воина, а затем бросился наземь, подхватив упавший болтер легионера и оседлав его грудь.
Его губы дёрнулись, а голова закружилась, когда он перехватил обеими руками побитый, но всё ещё исправный болтер и огляделся по сторонам.
Пожиратель Миров занёс импровизированную дубинку в виде болтера, чтобы нанести удар.
Дрор ещё раз оглядел воина. Сморщенные бумажные полосы с клятвами, принесёнными перед первой высадкой в Хорал-Сити, развевались над теплообменниками близ паховой брони, прикреплённые к доспехам воском. Однако все почётные знаки и символы его старого легиона подверглись тщательному удалению, занявшему не один день. В потрёпанной латной перчатке легионер сжимал болтер.
Его мышцы напряглись перед ударом.
Он снова поднял болтер и зарычал.
Дрор тряхнул головой, чтобы прояснить ситуацию, а затем медленно, очень медленно, опустил болтер.
«Да», - — подумал Дрор.
Он полагал, что так и должно быть.
Только когда мёртвые улицы вновь запылали, а истерзанные небеса заволокло дымом, артиллерия умолкла и позволила выдвинуться вперёд легионерам Пожирателей Миров.
Поскольку их «Носороги» и «Лэндрейдеры» с трудом преодолевали километр за километром разрушенных шоссе, лигу за лигой бесконечно раскинувшихся развалин, Пожиратели Миров двигались пешком. Не лучшим образом обстояли дела и у «Громовых ястребов»: их авионика<ref>Авионика – — бортовое радиоэлектронное оборудование.</ref> оказалась столь же чувствительной к нестабильным верхним слоям атмосферы, как и системы наведения на борту «Вихрей». Даже сверхтяжёлым «Мастодонтам» удавалось продвигаться всего на несколько километров ежедневно, пробираясь сквозь горы обломков, словно черепахи в поисках мест для гнездовья. Ухмыляющиеся легионеры на белоснежных «Лэндспидерах» мчались над зубчатыми крышами, управляя своими машинами рефлекторно и отслеживая добычу на глаз. Позади следовали терминаторы, их массивные силуэты шагали сквозь усеянную множеством препятствий местность, заливая каждый уголок струями горящего прометия.
Дрора создавали для совершенно иного типа войны, основанного на мобильности в атаке и быстром применении подавляющей силы, однако он приспособился к изменившейся тактической ситуации, ведь его улучшенные синапсы были спроектированы таким образом, чтобы дать возможность успешно адаптироваться.
Сознание информировало подсознание и, в свою очередь, подвергалось его воздействию, подобно внутреннему кровотечению, что проявляется на коже в виде синяка.
Он катался по выцветшему мозаичному полу, обмениваясь ударами и пинками с другим парнишкой, который – — с беспочвенной уверенностью спящего Дрор знал это – — был очень похож на него самого. Та же непослушная копна чёрных волос, тот же серьёзный, хмурый взгляд, столь же задумчивые глаза. С разбитой губы стекала кровь. Его подбородок был ободран в том месте, которым соперник протащил его по полу. Один глаз заплыл от удара, а длинные волосы изрядно взъерошились.
Самое важное различие между мальчишками заключалось в том, что второй был немного меньше.
Дрор тяжело дышал, его щёки покраснели, как это часто водится у мальчишек в момент триумфа; перекатившись, он зажал извивающееся тело своего противника между ногами и занёс кулак.
Мальчик, которого он назвал Фурканом, повернулся и сплюнул.
Он прижал Фуркана к полу, сжимая кулак до тех пор, пока не единожды сбитые костяшки пальцев не щёлкнули.
Борьба для Дрора закончилась, страх и стыд устремились в его сердце, чтобы заполнить возникшую пустоту. Он задрожал и застыл, словно молодой заяц, глядящий в дуло охотничьего ружья. Подобный лаю голос послышался со стороны трона позади него, но Дрор не обернулся. Не осмелился. Он мог ощущать багровую угрозу гнева говорившего, и этого было достаточно. Тяжёлый, угрожающий в своей методичности хруст ботинок по мозаичной плитке. Горячее, влажное, гнилостное дыхание на затылке.
Этого было более чем достаточно.
Фуркан и Жукель вскрикнули в унисон, когда пара невыразимо могучих рук схватила обоих за шиворот и подняла в воздух, тряся мальчишек, словно беспомощных щенков в челюстях разгневанного отца.
Дрор пробудился от вторичного сердцебиения, мигрень уже отдавалась угрюмым барабанным ритмом по стенкам его черепа. Он схватился за голову и зарычал, харкая кровью на пыльный пол.
Со времён Предательства Дрор узнал о существовании нескольких баз, каждая из которых была меньше и хуже оборудована, чем та, из которой его изгнали.
Восьмой штурмовой роте, в составе тактического отделения которой он служил, первоначально была поставлена задача захватить и разрушить транспортную инфраструктуру города Хорал. Его отделение сражалось на центральной станции метрополитена, когда первые вирусные бомбы с «Духа мщения» начали поражать атмосферу. Прежде чем все вокс-передачи были прерваны, поступило достаточно предупреждений – — искажённых сообщений с фрегата Гвардии Смерти на высокой орбите – — чтобы Дрор и несколько сотен его братьев успели укрыться. Большая часть сил Восьмой роты, отправленных приводить Исстван IIII к Согласию, погибла в тот день. Как оказалось, Пожиратели Миров были принципиально плохо подготовлены к бездействию. Они прорвались через входные двери станции, отдельные воины и целые отделения, полные решимости встретиться лицом к лицу с вирусом Пожирателя Жизни, выпущенным магистром войны. Дрор слышал, как они выпускали свою ярость в небеса, паля из болтеров по кораблям на орбите, в то время как искусственно созданный вирус превращал их тела в органическую слизь. Другие же – — в гневе ли, замешательстве или движимые неверно направленным чувством вины – — просто обратили свои топоры друг против друга и были по очереди перебиты.
Оглядываясь назад, можно было утверждать с полной уверенностью – — произошедшему суждено было стать всего лишь преддверием последующих зверств.
Несколько дней спустя, когда капитан Кхарн и остатки его Восьмой штурмовой роты высадились на поверхность планеты, верным Пожирателям Миров попросту не хватило численности, чтобы должным образом противостоять им. Большинство братьев Дрора всё равно решили сопротивляться неизбежному, умереть так, как подобает Пожирателям Миров – — от дюжины выстрелов в грудь, а не одного в спину. Но для братства, уже наполовину сведённого с ума Гвоздями Мясника, само слово «выбор», похоже, было слишком жестоким.
Дрор больше не знал ни одного другого выжившего Пожирателя Миров.
И Дрор снова бежал.
С тех пор они прошли полный круг (во всяком случае, так казалось Дрору), вновь скрывшись в подземной транспортной системе Хорал-Сити, хотя и на периферийной станции, вдали от самых ожесточённых боёв. По слухам, Дворец регента, расположенный на севере города, удерживался значительными силами верных воинов III легиона, невзирая на яростные попытки предателей искоренить их. В то же время утверждалось, что на юге, среди укреплённых базилик Хорал-Сити и лабиринтов подземных гробниц, командир из Шестнадцатого по имени Гарвель Локен собрал под своим знаменем верных Астартес из числа всех находившихся на Исстване III легионов. Клорон, в частности, воспрял духом сразу же, как только услышал подобные разговоры, и часто говорил о том, что им следует пробиться к Песенной Твердыне на юге в надежде воссоединиться со своим братом. Дрор не ведал, присутствовала ли в этих историях хотя бы толика правды, или же они были порождёнными отчаянием байками, призванными хоть как-то обнадёжить верных легионеров. Всё, что он слышал, как с севера, так и с юга – — это звуки выстрелов. Ни единая попытка прорваться сквозь постоянно сжимающийся кордон XII легиона пока что не увенчалась успехом, и многие из попыток Сынов Гора пробиться наружу потерпели неудачу.
Станция, на которой теперь оказался Дрор, была значительно меньше той, где он оставил своих собратьев по легиону, но в этом присутствовал и расчёт – — ибо меньшему числу воинов здесь было бы удобнее защищаться.
Лестницу на поверхность охраняло смешанное братство из пяти легионеров. Туннели выходили как на восток, так и на запад. Последний, погребённый обвалом, обрывался через двести метров. Ведущий на восток туннель служил лоялистам основным маршрутом для входа и выхода. За ним наблюдал постоянно сменяющийся патруль с последними вспомогательными орудиями поддержки и техникой в виде потерявшего одну гусеницу «Хищника» и дредноута XIV легиона, всё глубже и глубже погружавшегося в ступор с каждым прошедшим днём. Первоначально станция располагалась на глубине приблизительно пятидесяти метров под землёй, но в результате спорадических обстрелов её крыша просела, разрушив несколько билетных касс, продуктовых ларьков и барьеров, а всю платформу засыпало щебнем. Тонкие лучики солнечного света, казалось, исследовали образовавшуюся расщелину, однако так и не осмеливались коснуться её дна. Поскольку космические десантники прекрасно видели в практически полной темноте, свет, который они проецировали, был случайным: спорадическое мерцание глазных линз здесь, сбои на экране ауспика там.
Дрор не мог взять в толк, как ему это удавалось.
Дрор пожал плечами и ничего не сказал.
Воин III легиона сидел на камне, его багряный плащ был переброшен через плечо. Легионер подышал на свой золотой шлем и отполировал его до блеска. В отличие от Клорона, который намеренно удалил все символы Гора со своего боевого облачения, Пирам с гордостью сохранял геральдику своего легиона. «Пусть предатели избавляются от своих», - — говорил он. – — «Я всё ещё один из Детей Императора».
Пирам призадумался над сказанным, словно над учёной софистикой, и продолжил приводить в порядок своё снаряжение.
Все они повернулись к легионеру Четырнадцатого, сидевшему немного в стороне от своих братьев. Он присоединился к их отряду после той резни, что постигла контингент Гвардии Смерти в бункере Охлера. Говорил он медленно и редко, но в тех редких случаях, когда его рот открывался, было непросто понять, обращается Глаум к своим братьям или же к самому себе. Тем не менее, он был первоклассным стрелком. В одной поцарапанной и изъеденной латной перчатке Гвардеец Смерти сжимал несколько осколков керамики. Он отыскал какого-то нечестивого исстванского идола за расшатанным кирпичом в конце ведущего на запад туннеля, где тот, по всей видимости, был спрятан с момента первого приведения мира к Согласию<ref>Исстван III был приведён к Согласию легионом Гвардии Ворона под командованием примарха Корвуса Коракса при поддержке смертных солдат когорты Тэриона, а также титанов Легио Виндиктус и Легио Адамантус в 994.М30.</ref>, и провёл последние несколько дней, пытаясь собрать эту штуковину воедино.
Дрор никогда не горел желанием интересоваться, на кой ему это надо – — как, впрочем, и все остальные.
Дрор впился заострёнными ногтями в виски, но не смог добраться до источника боли, сокрытого под дюймом кожи, костей и мозга.
Клорон, Глаум и Дрор одновременно пробурчали что-то уклончивое.
Спустя четыре недели после смерти Исствана III всем им изрядно надоели слухи о Третьем легионе и его безупречном принце.
Все они вчетвером нередко обсуждали подобные вещи с тех пор, как Ангрон разгромил их воинство. В конечном счёте все эти дискуссии можно было свести к элементарному вопросу – — почему? Почему их примархи отправили на бойню десятки тысяч своих сыновей? Почему они четверо оказались среди тех, кто был выбран на убой? Почему кто-то из них всё ещё продолжал сражаться? Клорон, казалось, искренне верил, что победа должна быть достигнута – — если даже не им самим, то кем-то вроде капитана Локена, косвенно извлекая максимум выгоды из неприятной цены их продолжающегося непокорства. Пирам, разумеется, нисколечко не сомневался, что до пришествия Фулгрима осталось всего несколько дней (каждый раз «всего несколько дней»), и что по прибытии тот щелчком своих совершенных пальцев восстановит разрушенную для верных легионеров Вселенную. Что было на уме у Глаума, никто по-настоящему не знал, однако он оставался Гвардейцем Смерти. Слишком упрямым, чтобы умереть.
Дрор, в свою очередь, был мыслителем, а не болтуном. Его бывшие братья называли его чувствительным. Звучало это не по-доброму. Хотя ему недоставало красноречия, чтобы говорить об этом открыто, как Клорон с Пирамом, Дрор провёл немало бесплодных часов в поисках момента из своего прошлого, когда Ангрон приговорил его к смерти.
Когда прежний магистр легиона Ибрам Грир, его друг и былой наставник, был найден мёртвым в недрах «Завоевателя», изувеченный так, словно его разорвал дикий зверь, Жукель Дрор промолчал, хотя многие из его собратьев-терран шептались между собой, что лишь у Ангрона хватило бы силы и варварства, чтобы нанести такие раны. И когда позднее та же самая старая гвардия подняла открытый мятеж против своего повелителя, разве Дрор не встал на сторону примарха, невзирая на очевидное безумие Ангрона? Вдобавок после подавления восстания на Генне Дрор одним из первых вызвался получить Гвозди Мясника.
Вина вонзилась в его мозг глубоко, словно тупой нож – — в глаз.
Дрор наклонился вперёд, лязгнув локтями о бёдра, и поморщился. Кровь, уже загустевшая кровь, потекла из его носа. Не обращая внимания на тщетность своих действий, он сильнее почесал затылок.
Оба посмотрели на Глаума, который в привычном для себя стиле ничего не сказал.
Происходящее не было испытанием.
Дрор одарил его горькой от боли улыбкой, потемневшей от крови и кислоты из железы Бетчера.
Эта война не пощадила никого из них.
Как только к Дрору вернулось зрение, а к его доспехам – — полная боеготовность, через проломленный потолок спустились штурмовые десантники XII легиона. За их спинами были закреплены громоздкие прыжковые ранцы, чьи огромные спаренные двигатели изрыгали вниз жар и дым, чтобы контролировать снижение. Загрохотали болт-пистолеты, оставляя в земле кратеры. Дрор увидел Сына Гора, который всё ещё пытался прикрыть пострадавшие глаза, хотя уже получил несколько последовательных попаданий в нагрудник доспеха. Он откинулся назад, в его броне образовалось с десяток дымящихся воронок, но легионеру всё же удалось поднять болтер, прежде чем он оступился на краю платформы и упал, грузно приземлившись на рельсы внизу. Над платформой воцарился настоящий содом: верные легионеры одновременно искали укрытие и вслепую вели ответный огонь.
Масс-реактивный снаряд разорвался о железобетон совсем рядом с тем местом, где стоял Дрор, разорвав шрапнелью его лицевую пластину.
Штурмовой десантник ударился о землю в двадцати пяти метрах дальше по платформе, сила его приземления разбила массивную железобетонную плиту. Дрор ощутил, как его качнуло, но благодаря массе своих собственных доспехов сумел удержаться в вертикальном положении. Реактивная струя из прыжкового ранца на плечах легионера до черноты опалила обломки вокруг его лодыжек. Шлем штурмовика был увенчан рогами. В дымке жары и смраде озона он выглядел нечеловечески, словно порождение чистой, безудержной ярости.
Дрор задался вопросом, не было ли зерна истины в вере Пирама, будто ведьмы Исствана III каким-то образом свели с ума их братьев – — ибо как ещё можно было объяснить превращение XII легиона в таких монстров?
Пожиратель Миров активировал цепной топор и бросился в атаку, громадная дополнительная масса работающего на холостом ходу прыжкового ранца заставляла его ботинки с каждым шагом пробивать всё новые и новые кратеры в железобетонной платформе. Находиться на его пути было равносильно попытке остановить вышедший из-под контроля «Носорог», однако Дрор не сделал ничего, чтобы убраться с дороги. Он отвёл в сторону прицел, зная, что действует слишком медленно, и что ему всё равно. Ему осточертели убийства, осточертел Исстван. Он просто хотел, чтобы всё это закончилось, но его тело во всём своём совершенстве не понимало, как можно сдаться.
Ему так хотелось погибнуть вместе со своими братьями из Восьмой роты и ничего не знать о том, что он видел и что творил с того момента, как они умерли.
Неожиданно воин в тщательно отполированной броне цвета пурпура и золота врезался в бок штурмовика – — не настолько сильно, чтобы остановить его, но вполне достаточно, чтобы оттолкнуть от Дрора в сторону края платформы. Дрор заметил украшенный плюмажем шлем и багряный плащ Пирама – — последний продолжал непокорно развеваться, когда легионер Третьего рухнул вместе со своим противником во тьму.
Дрор откинул голову назад и взвыл от разочарования. Помимо боли, которая присутствовала всегда, у него оставалась только ярость на то, что ему отказали в конце, которого он, несомненно, заслуживал.
Зачем ещё Ангрон отправил его на Исстван III?
Он отвернулся от края платформы – — к нему приближался Клорон, стрелявший короткими очередями по многочисленным рогатым легионерам во мраке.
Дрор покачал головой, постукивая по шлему ладонью своей латной перчатки, словно желая содрать кожу с собственного лица.
Борись. Вопреки всем нелепостям.
Ближайшим выходом со станции была ведущая на поверхность лестница, так что именно этим путём Клорон и повёл их, посылая концентрированную очередь заградительного огня в оставшуюся позади пелену через каждый десяток или около того шагов. Куда бы Дрор не повернулся, он всюду видел брата, сражавшегося против брата. Гремели отрывистые выстрелы болтеров. Огнемёты изрыгали прометий. Осколочные гранаты обрушивали ослабленные конструкции на головы их защитников. Лоялисты прожили каждый миг прошедшего месяца, оглядываясь через плечо. Они испытывали справедливую паранойю по поводу нападения – — и подготовились к нему, в любом случае, весьма недурно, но внезапность удара Пожирателей Миров застала всех врасплох.
Гвозди пульсировали в черепе Дрора, поднимая базовый уровень боли в ответ на подавляющую сенсорную атаку. Легионер взревел, боль становилась почти невыносимой; он обстреливал усыпанную обломками платформу выстрелами из болтера, практически не заботясь о том, во что попал.
Попасть на лестницу можно было через частично обрушившийся дверной проём. Его удерживала половина смешанного отделения тактических десантников XIV и III легионов, прикрывавших огнём своих пытающихся отступить братьев. Внезапно ужасающей силы взрыв отбросил тактических легионеров на землю, удушливая пыль посыпалась из открытого лестничного прохода, и в дверном проёме появилась пара терминаторов XII легиона. Свет установленных на их наплечниках мощных фонарей пробивался сквозь густую пелену. Рассчитанный на обычных людей в повседневной рабочей одежде вход позволял пройти одновременно только двум громадным постчеловеческим воинам, но узкое место боя не давало защитникам-лоялистам не малейшего очевидного преимущества. Болт-снаряды безо всякого эффекта отскакивали от массивных пластин тактической дредноутской брони. Ответные залпы роторной пушки и сгустки пламени безжалостно очистили от всякой жизни прилегающий участок платформы. Истребляя лоялистов, терминаторы хохотали.
Тот был разрушен с обеих сторон, половина крыши отсутствовала, но, по крайней мере, он представлял собой прочную скалобетонную стенку между ними и парой терминаторов.
Дрор посмотрел на болт-пистолет в своей руке взглядом неандертальца, увидевшего копьё с бронзовым наконечником. Боль сузила его поле зрения до пары размытых пятен. Казалось, что голова вот-вот взорвётся. В глазах пылал жар. Всё происходящее казалось чересчур резким. Клорон протянул ему свежий магазин. После двух неудачных попыток Дрору удалось извлечь опустевший рожок из пистолета. Щелчок перезарядки принёс такое облегчение, что в уголках его глаз собрались слёзы. Гвозди пели.
Клорон не слышал. Легионер Шестнадцатого выглянул из-за обрушившейся задней стенки своего убежища. Из дальнего конца платформы доносилось эхо звуков боя, рычание того, что могло быть лишь движущимися по туннелю транспортными средствами легиона. На скрытом за лицевой пластиной шлема лице Дрора появилась безумная ухмылка. Они тоже находились в восточном туннеле. Выхода не было. Он засмеялся, не в силах больше сдерживаться, и Клорон резко повернулся в его сторону.
В ответ Дрор просто покачал головой. Звуки битвы звучали в его ушах подобно грому. Пульсация Гвоздей столь сильно воздействовала на зрительные нервы, что он больше не мог различать фигуру перед собой – — лишь облачённый в керамит силуэт, говорящий на каком-то омерзительном наречии. Пожиратель Миров издал сдавленный вопль, боль разрезала выдыхаемый воздух на куски, и крепче сжал шлем. Его болт-пистолет поднялся почти что по своей воле. У легионера не было сознательного понимания того, как нажать на спусковой крючок. Выстрел масс-реактивного снаряда стал подобен взрыву, прорвавшему плотину внутри его мозга. Нечто внутри Жукеля Дрора сломалось и больше не подлежало ремонту, поток эндорфинов, хлынувших в его пересохший мозг, оказался настолько сильным, что от ощущения явного облегчения легионер на долю секунды потерял сознание. Когда же он пробудился, прояснившийся взор позволил Дрору увидеть Клорона Орбаддона, тупо взирающего на огромную дыру в своей грудной клетке. Физиология космических десантников обладала достаточной избыточностью, чтобы выдержать одиночный выстрел в грудь. Но именно предательство погубило Сына Гора.
Так же, как оно уничтожило их всех.
Смеясь, как умалишённый, Дрор быстро выпустил ещё с десяток выстрелов в грудь своего друга. Ощущение внезапного отсутствия боли после столь длительного страдания довело его до безумия. С каждым выстрелом внутри его тела легионера Шестнадцатого отбрасывало всё дальше, пока, наконец, труп не споткнулся об остатки обращённого на восток продовольственного ларька, после чего с грохотом рухнул на платформу.
А кого именно – — его больше не волновало.
Солакс из Третьей штурмовой роты Пожирателей Миров скучающе помахал рукой, и «Поборник» XII легиона, которому он подавал сигнал, с рёвом устремился вперёд. Бульдозерный отвал танка врезался в осыпающуюся стену из скалобетона, подняв облако пыли, когда оставшаяся часть сборной конструкции рухнула. Наблюдавшие за этим Пожиратели Миров встретили происходящее криками ликования. Солакс одарил развалившихся средь развалин, как сытые псы, легионеров хмурым взором и жестом приказал водителю «Поборника» остановиться. Он подошёл ближе, провёл рукой по толстому слою пыли и передвинул часть обломков носком ботинка, с равнодушной миной осматривая свою добычу.
Этот корм для падальщиков не стоил того, чтобы нагибаться. На протяжении нескольких недель Третья штурмовая рота давила на них, обескровливала их, но таков уж был метод Гвардии Смерти: они просто никогда не знали, когда будут биты.
От Солакса не укрылась своеобразная ирония – — прорыв произошёл лишь после того, как верные магистру войны силы XIV легиона догнали атакующих Пожирателей Миров и приняли командование на себя. «Арарат пал не за один день», - — пошутил их капитан, проезжая мимо на своём «Мастодонте».
Когда Гвардия Смерти начинала проявлять мудрость, ты понимал, что становишься объектом для шуток. Солакс надеялся, что чувство стыда побудит некоторых из его начальников внимательно и пристально посмотреть на самих себя, но особо на это не рассчитывал.
Он уже собирался скомандовать отход, когда из-под обломков выскочила рука и вцепилась ему в лодыжку. Солакс зарычал, дёргая ногой, чтобы освободить её, но всё, что ему удалось – — это вытащить из-под обломков остальную часть тела. Воин носил цвета белой кости и синевы Пожирателей Миров, но его броня выглядела повреждённой до такой степени, что утратила функциональность. Сервоприводы на запястьях жужжали, а оголённые провода зашипели, когда он схватил Солакса за ногу. Его шлем, из-под которого доносилось почти что дикарское рычание, был наполовину сломан, обнажая один дикий, налитый кровью глаз. Его знаки различия и звания, пускай и сильно потёртые, указывали на то, что воин – — сержант Восьмой штурмовой роты. Банда Кхарна. Что он тут забыл?
Наконец, Солакс освободил ногу – — погребённый легионер ослабил хватку с визгом испорченных сервомоторов. Расположившиеся по соседству Пожиратели Миров гоготали над ним. Даже водитель «Поборника» открыл люк командирской башенки, чтобы поглазеть. Солакс обернулся было, чтобы гаркнуть на них – — но в этот момент легионер извлёк из-под обломков нижнюю часть своего тела и поднялся на ноги. Пожиратель Миров поднял бровь, когда сержант направил на него болт-пистолет, настолько сильно покрытый пылью, что со стороны казался окаменевшим, и в ярости нажал на спусковой крючок. Когда это не помогло, воин издал неровный рёв из своего искалеченного вокс-аугмиттера и попытался ударить Солакса. Тот небрежно наклонился назад, позволяя кулаку второго легионера пролететь мимо своей лицевой пластины. Затем Солакс перехватил болтер и врезал прикладом по челюсти «погребённого», челюсти, которую сломанный шлем защитить уже не смог. Голова воина откинулась назад, и он с грохотом упал на груду обломков, словно подрубленный секирой.
Перехватив болтер надлежащим образом, Солакс упёрся ботинком в грудь сержанта и прижал дуло к его глазнице.
Он всегда мечтал прикончить старшего офицера.
Сломанная челюсть воина шевельнулась, словно он пытался что-то сказать, но во рту его было слишком много крови, а в глазах – — безумия, и всё, что ему удалось из себя исторгнуть – — это бульканье кровавых пузырей.
Солакс повернулся и посмотрел через плечо.
Он пожал плечами.
Шака ухмыльнулся павшему легионеру, который всё ещё пытался разорвать ботинок Солакса изо всех сил, остававшихся в его разбитых перчатках.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Ересь Гора / Horus Heresy]]
