17
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
м
Нет описания правки
– Да, сэр. Лейтенант Маро сообщает нам, сэр. Химера покинула штаб Корриса несколько минут назад и направляется в сторону наших позиций. Прибытие ожидается в скором времени.
«Это не проверка,– подумал Себастев. –Полковник прекрасно знает, что лучшего времени, чем сейчас не придумать, чтобы доставить нам неприятности, да и Маро не стал бы нас предупреждать, будь это хорошими новостяминовостями».
Себастев нахмурился под своим шарфом и сказал:
Себастев знал, что ему вряд ли придется повторять, услышав недовольное бормотание солдат рядом с ним, расстроенных возможностью потери своей порции алкоголя. Он гордился ими, своей пятой ротой. Их дисциплина была твердокаменной. Большинство его людей были так же преданны и верны, чего большего мог желать командир, посвятивший жизнь сражениям во имя чести Вострои и во славу Империи человечества.
«Вера – это броня души. – подумал Себастев. – Так обычно говорил комиссар Иззсиус».
Комиссар Иззсиус был еще одним другом и наставником, погибшим в этой кампании. Он был надежной опорой для роты Себастева после смерти Дудрина. Хорошо говорить он тоже умел.
После того, как атака орков была отражена, солдаты пятой роты принялись залечивать свои раны, снимать обмундирование с мёртвых и восстанавливать оборонительные сооружения. Снегопад немного стих, а воздух наполнил черный дым от сжигаемых тел ксеносов. Комиссар Дирид Аль Кариф следовал за капитаном Себастевым через продуваемый ветром лабиринт соединительных траншей к блиндажу.
Кислое настроение капитана совершенно очевидно было вызвано присутствием комиссара, так что он игнорировал все попытки намерения того завязать разговор. Попытки комиссара не составлять суждение о капитане слишком быстро не помогли. Первое впечатление от знакомства было испорчено.
Продвигаясь на юг, по вспомогательной траншее, они подошли к возвышающимся ступеням, вырезанным в промерзшей земле. Капитан поднялся по ступеням и набрал четырёхзначный код на рунной панели в косяке двери. Зашипев, дверь открылась и капитан зашёл внутрь. Кариф не стал ждать приглашения. Было слишком холодно, чтобы проявлять подобную учтивость. Вместо этого он поспешил зайти внутрь, быстро закрыл за ними дверь и хлопнул по глифу на внутренней стороне двери, запечатав помещение от холода. Обернувшись он увидел, что оказался в плохо освещенной комнате с глиняными стенами, небогатой обстановкой и потолком из деревянных балок, настолько низкого, что они задевали верхушку его фуражки.
Приземистый востроянец не испытывал такой проблемы. Кариф удивился, каким низким был капитан Себастев, когда тот снял свою меховую шапку. Его макушка едва доходила до плеча Карифа. С ростом под два метра, комиссара можно было признать достаточно высоким на большинстве миров, но он видел достаточно востроянцев, чтобы понять, что капитан ниже среднего роста своего народа. Казалось, блиндаж с чрезвычайно низким потолком был построен с учетом его пропорций.
Будь блиндаж Себастева даже вполовину меньше – всё равно здесь было бы определённо уютнее, чем в промёрзших окопах снаружи. Квартет из четырёх обогревательных катушек, по одной в каждом углу, зажужжал, пытаясь победить одолеть прохладу воздуха.
Оба сняли шинели и шарфы и повесили их на колышки, вбитые в замерзшие земляные стены. Караф Кариф чувствовал себя свободнее без тяжелой шинели, но он был рад, что она защищала защтила его от холода на открытом воздухе. С момента высадки Кариф не раз проклял этот мир и своё личное несчастье, приведшее его сюда.
Будь ты проклят, старик, думал он, вспоминая злорадство на лице лорд-генерала Бреггиуса, когда тот сообщал ему о новом назначении. Я не был виноват в смерти твойх сыновей. Тебе наверное пришлось дернуть за очень длинные ниточки, чтобы меня сюда отправить, но я постараюсь извлечь выгоду и из этого положения. В этой кампании можно , наверное , заработать немного славы.
Капитан Себастев прошел в другой конец комнаты и устало опустился на край простой деревянной койки.
Кариф аккуратно присел на стул, стоящий рядов со столом в центре комнаты, ожидая, что он в любой момент под ним сломается. Когда стул принял весь его вес, он положил фуражку на грязную поверхность стола и достал из кармана сверкающую серебряную расческу. По привычке он делал так всегда, когда снимал фуражку, проходился расческой по намасленным черным волосам, зачесывая их назад.
Себастев хмыкнул, заметив это. Кариф не считал себя тщеславным, но он считал, что должен выглядеть соответствующим образом, занимая такую влиятельную позицию. Это было вопросом самоуважения. К тому такая же такой его внешность внешний вид оказывала влияние на некоторых женщин, а это тоже стоило затраченных трудов.
К сожалению его внешность так же привлекла сына лорд-генерала. Он был очарован мальчиком с большим потенциалом офицера, но он неверно воспринял дружбу Карифа, как что-то…большее. Кариф не ожидал, что его отказ повлечёт за собой самоубийство мальчика.
Себастев заворчал и помотал гловой.
– В моей секции траншей девятнадцать погибших, неприемлемые потери, и только одно это врядли вряд ли заслуживает ваших поздравлений.
Курифу девятнадцать казалось не большой цифрой. На самом деле, для такого жестокого сражения эта цифра была невероятно низкой. Ему доводилось участвовать в конфликтах, где ежедневно умирали тысячи людей. Но тон капитана давал ясно понять, что он сильно разозлён сегодняшними потерями. Может он винит себя?
– Возможно, вам стоит просветить меня, капитан, раз вы видите, что офицеры в Седдисваре не выполнили свою работу.
– Чертовски правильно, не выполнили. – сказал Себастев. – Кто в командовании двенадцатой армии может знать о реальном положении вещей дел на восточном фронте? Да почти никто, черт подери. Какую бы важную шишку ты не разозлилвы ни разозлили, он знал что делает, когда направил вас сюда. Вы прямо в центре всего этого, комиссар. Нас меньше, мы плохо экипированы и так плохо обеспеченны поддержкой, что иногда задумываешься, а не является ли Мониторум лишь вымыслом твоего воображения? Только вера в Императора и стойкость моих людей дают мне какую-то надежду.
– Никто из известных мне людей не держал на меня зла, – солгал Кариф, – может быть кроме вас. Меня послали сюда потому, что вашей роте нужен был новый комиссар, и мне неприятно слышать такие слова от офицера Имперской гвардии. Я достаточно терпим к фатализму, капитан. На самом деле, я стойко верб верю в силу простого человека. Гвардия может достич всего под хорошим командованием и обладая высоким моральным духом. Будьте аккуратны, капитан, я не должен слышать, что говорите такие вещи перед вашими людьми. Уверен, что вам не надо напоминать о моих полномочиях, как комиссара.
Себастев посмотрел на комиссара, в его взгляде не было страха.
Наступила тишина и Кариф снова принялся осматривать комнату.
Насколько бы плохо не был воспитан Себастев, он определённо был набожным человеком: на каждой стене аквылыаквилы, изображение Его Божественного Величества в алькове, несколько священных текстов под койкой, и даже маленький алтарь святой женщины, которую они так любили. Это было отрадно видеть.
Себастев, разглядывавший свой пустой стакан проследил за взглядом комиссара и сказал:
Кариф быстро среагировал, спрятав своё раздражение. Гневная мысль пронеслась в его голове: «Почему все, кого я встречаю, предполагают именно это? Неужели, если у тебя черные волосы и смуглая кожа, то ты должен быть родом из этого жалкого места?»
– Вообще-то ДельтаРадимаДельта Радима, – сказал он, возвращая своё самообладание и поспешил слегка поклониться, пожимая руку лейтенанта, – но я учился в Схола Экскубитос на Терраксе.
Посмотрим, что это им даст, подумал он.
В блиндаж вошел востроянец, он был необычайно худым, хлопья снега с его шапки и брони на плечах падали на пол. Лейтенант запечатал за ним дверь и приказал снять шарф.
Солдат был голубоглаз, краснощек и с наивным лицом. В нем было больше от церковного певчего, чем от подготовленного гвардейца. Он выглядел еще совсем подростком, хотя чтобы попасть в полк, ему должно было быть не меньше восемнадцати лет. На его лице на не было шрамов, которые большинство призывников получали при прохождении начальной подготовки, а потом гордились ими.
Кариф сразу же узнал мальчика. От города до траншей он ехал в химере с горсткой других людей в задней части машины, однако он не мог вспомнить его имени.
«Лодкой», упомянутой лейтенантом Курицыным был Имперский военно-морской крейсер «Честь Гельмунда». В отличие от других полков Имперской гвардии, которые образовывали новые подразделения, Первенцы получали подкрепления прямо на боле боя. Эта особенность диктовалась древним договором, о котором не имели представления большинство ныне живущих. А если знали, то не говорили об этом.
Новички, покинувшие Вострою, уже заняли свои места, когда Кариф ступил на борт в порте Мав. Все те месяцы, что корабль прокладывал курс через варп, Кариф наблюдал за тренировками молодых востроянцев, подготавливавших себя к участию во второй Колдасской войне. Но когда Мир Даника был признан не просто болотом, а чем-то большим в плане тактики, то эти несчастливцы несчастные были приписаны в двеннадцатую армию и стрпдали страдали от насмешек остальных. Настоящая слава бала была на другой стороне кластера, там, где на Холдасском фронте они сдерживали огромную армаду орков идущую со звезд Гоул.
По пути на восточный фронт Кариф наслаждался произведенным впечатлением, когда рассказывал истории о своих боевых подвигах. Он рассказывал им об опыте столкновений с неподдающимися пониманию эьдарами. Затаив дыхание они слушали его истории о наводящих ужас тиранидах. Эго Карифа за время этого полета было удовлетворено. Что с того, что он немного приукрасил свои байки? Вспомнив это, Кариф улыбнулся мальчику, а мальчик широко улыбнулся ему в ответ.
– Ты чего такой счастливый, солдат? – взревел Себастев. – Скоро мороз отобьёт у тебя желание улыбаться.
Щеки Стевина Ставина вспыхнули, а взгляд уткнулся в пол.
– Ритс, – сказал Себастев, – кому сегодня досталось больше всех?
– Как хороший ра́звод, сэр. – сказал лейтенант чётко отсалютовав.
Комиссар поднялся со стула, задержался на секунду, одевая надевая фуражку. Он снял свою шинель с вешалки, накинул ей её на плечи и догнал Курицына и Ставина в дверях.
– Вы должны присутствовать на совещании, комиссар. – сказал Себастев. – Можете не сомневаться, полковник скажет что-то чертовски важное.
– Естественно, капитан. – ответил Кариф. На самом деле все его мысли сейчас сфокусировались на погоде снаружи. Его беспокоило, что он представлялто, сколько времени ему придется находиться на пронзительном морозе. Его так же немного беспокоил его порыв взять Ставина под своё крыло.
Осторожнее, Дарид, говорил он себе. Это твоя доброта к сыну Бреггиуса привела тебя сюда. Эткуда Откуда это взялось, эта необходимость приглядывать за ними? Кто присматривал за мной, когда я был в их возрасте? Ах, ну пусть будет так.
Лейтенант нажал руну защиты от холода, открыл дверь и повел за собой комиссара и его нового адъютанта на холод. Кариф небрежно отсалбтовал отсалютовал капитану перед тем, как выйти на пронизывающий ветер. Он плотнее укутался в шинель и спрятал подбородок в толстый мех. Лейтенант курицын вышел последним, он закрыл зверь в блиндаж за ними. Кариф услышал шипение, когда снова включилась изолирующая защита.
Значит вот он какой, Григориус Себастев, подумал Кариф. Это человек, с которым теперь вязана моя судьба. Император всевышний, неужели тебе нужно было делать его таким маленьким невоспитанным гроксом? Мне не терпится увидеть, как он будет себя вести с другими офицерами на совещании.
