Принц крови / Prince of Blood (рассказ)

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Принц крови / Prince of Blood (рассказ)
Автор	Лори Голдинг / Laurie Goulding
Переводчик	Ulf Voss
Издательство	Black Library
Серия книг	Ересь Гора: Примархи / Horus Heresy: The Primarchs
Входит в сборник	Сыны Императора / Sons of the Emperor
Год издания	2018
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

– Я – в крови. Зашел так далеко, что, если остановлюсь, возвращение будет таким же скучным, как и путь вперед.

– приписывается безымянному тану Старой Альбии

Флагман пытался убить их. Другого объяснения не могло быть.

Изможденная Лотара смотрела на флягу, которая лежала на подлокотнике командного трона. Из-за жажды язык вздулся и еле ворочался во рту. Она рассеянно встряхнула крошечную серебряную коробочку для пилюль, и внутри застучали несколько последних болеутоляющих таблеток. Голова раскалывалась, напоминая о том, что она ничего не пила почти два дня.

И, конечно, у нее не было ничего, чтобы запить болеутоляющие.

«Завоеватель» точно пытался убить их.

Ее корабль. Ангрона корабль.

Ангрона тюрьма.

Ее первый офицер ходил по кругу позади возвышенной платформы. Раньше Ивар Тобин был эталоном морского офицера Легиона, теперь он постоянно расхаживал по палубе, напоминая нервной возбужденностью наркомана. Его лоб тускло блестел высохшим холодным потом.

Он резко остановился, прикрыв наушник одной рукой.

– Дверь закрыта изнутри, мадам. Они послали за резаком. По-прежнему нет связи с госпожой Андрастой и ее свитой.

Лотара нахмурилась. Ей никак не удавалось собраться с мыслями.

На мостике было тепло и душно, хотя это, возможно, был еще один эффект обезвоживания. Экипаж предпочитал тусклое освещение, потому что люмены-канделябры стали беспорядочно мигать и шипеть, словно разозленные шершни, и даже самые закаленные из членов экипажа не выдерживали полную вахту без приступов мигрени и галлюцинаций. Лотара лично приказала закрыть вентиляционные отверстия систем рециркуляции воздуха в попытке избавиться от вони скотобойни, цепляющейся к каждой нитке их униформы. В пространстве, предназначенном для более чем трехсот душ, этой ночью вышли на вахту едва ли шестьдесят, у многих были покрасневшие глаза, и они разделись до запачканных комбинезонов. Некоторые растянулись на своих постах и спали урывками.

Капитан мало что могла с этим поделать, разве что притащить их по одному на мостик и колотить уставшими руками в двери каждой каюты в поисках пригодной смены. Все ее надсмотрщики – нет, мастера дисциплины, поправила она себя – были заняты в других местах корабля. «Завоеватель» должен продолжать полет, а жажда мучила его двигатели даже сильнее, чем экипаж.

Тобин выпрямился, безучастно глядя мимо своего командира, как чумазый рекрут на плацу. Это был его новый способ напомнить Лотаре о ее обязанностях и вышестоящем положении, не говоря ни слова. И это ее очень раздражало.

– Мадам… Вы можете попросить уважаемого капитана вмешаться, – предложил он. – Возможно, отправить одного или двух легионеров в покои навигаторов? Мы отстаем от «Трисагиона» и остального флота Несущих Слово, а терпение лорда Аврелиана не беспредельно. – Тобин замолчал ровно настолько, чтобы создалось впечатление, будто он ждет ответа, а затем обратился к воину напрямую. – Милорд, что скажете?

Кхарн был единственным легионером на мостике, хотя в этом не было ничего необычного. Он, как обычно стоял, на открытом пространстве слева от платформы, немного раскачиваясь и потирая виски ободранными костяшками. Лотара знала, что его голова болит намного сильнее, чем когда-либо у нее. Боль усиливалась, когда они плыли по течениям варпа, как сейчас, и не имела никакого отношения к количеству воды в его крови. Она не помнила, когда капитан прошел через главные двери, но он явно снимал свой боевой доспех, когда приступ боли в очередной раз выгнал его в коридоры флагмана. Левая рука воина была обнажена, а правая перчатка висела на поясе.

Кхарн пробормотал ответ сквозь стиснутые зубы. Он не открыл глаза, не повернулся к ним, но продолжал массировать голову.

Тобин поднял бровь.

– Милорд?

– Они называли моего отца Повелителем Красных Песков… – повторил он громче. Дернулся бицепс, как внешний признак более глубокой нервной судороги.

Лотара сердито уставилась на него. Она трижды попыталась сглотнуть, прежде чем смогла прохрипеть ответ.

– Мы все называли.

Теперь она редко удосуживалась обращаться к нему по имени или званию. Кажется, он не обращал внимания.

– Он был Непобежденным, – продолжил Кхарн. – Его веревка триумфа удлинялась. Он стал Палачом Народом, Пожирателем Городом, а потом и Миров, с нами подле себя. Кое-кто даже осмелился назвать его «Красным Ангелом»…

Словно в ответ корабль заскрипел и содрогнулся. Это напоминало левиафана, который пошевелился во сне, дрейфуя по невидимым течениям эфира за закрытыми иллюминаторами. Лотара неуверенно поднялась на ноги, бросив беспокойный взгляд на обезумевший от помех окулюс, который располагался высоко над головой. У нее часто возникало ощущение, что она не знает, был ли ее некогда почитаемый корабль все еще…

Кхарн резко развернулся и схватил ее, от чего Тобин вздрогнул. Искаженное лицо легионера почти стало похожим на шлем его любимой модели Сарум.

– Это не его имена! – прошипел он, его глаза вспыхнули в тусклом свете, и Лотара почувствовала тошнотворную вонь немытого трансчеловеческого тела. – Ни одно из них. Моего отца зовут Ангрон. Это все, что у него осталось.

Последовала долгая неловкая пауза. Кхарн вцепился в рукав кителя Лотара все сильнее дрожащей рукой, но она удерживала его взгляд. Тобин все так же пристально смотрел мимо них, претворяясь, что ничего не заметил.

Затем взгляд легионера опустились на Красную Руку, украшавшую грудь Лотары – неаккуратный отпечаток, который он лично оставил в честь ее образцовой службы. Сейчас казалось, что это было в прошлой жизни. Похоже, его решимость растаяла, и он снова отвернулся.

– Тебе стоит просто выпить ее, – пробормотал Кхарн. – Через некоторое время вы едва будете замечать вкус.

Лотара собралась разгладить складки на своей форме, но поняла, что не видит в этом никакого смысла. Вместо этого, она взяла флягу, открутила крышку и вылила содержимое на палубу.

– Я не сделаю этого, Кхарн. Ты знаешь, что не сделаю.

Это была кровь.

В какой-то жуткой пародии на древние терранские верования, «Завоеватель» превратил каждую каплю воды, которую они смогли очистить, в густую, вязкую, медленно сворачивающуюся кровь.

Воины Легиона, казалось, получали удовольствие, глотая ее, когда не было выбора. Особенно, Поглотители примарха. Хотя это усиливало их одержимость, их гнев и соперничество, и приводило к большему, чем обычно, числу смертей в бойцовских ямах.

Но у смертных членов экипажа она вызывала тошноту. Конечно, вызывала, даже у тех, кто больше всех стремился впечатлить своих легионных хозяев. Это была кровь…

Этого хотел Ангрон? Никто, даже Кхарн, не мог сказать.

Отвращение Лотары выросло, и она поняла, что у нее кружится голова от усилий, которые она прикладывала, чтобы оставаться на ногах. Она позволила фляге выпасть из ее пальцев, продолжая другой рукой осторожно трясти крошечную коробочку для пилюль, и пытаясь придумать, что бы сказать о разнице между людьми и зверьми. Но слова просто путались в ее затуманенных мыслях.

И в этот момент варп выбросил их.

Кхарн явно заметил что-то неправильное за долю секунды до того, как это случилось. Его голова резко повернулась, а тело рефлексивно присело в защитную стойку.

Тогда и Лотара почувствовала – выворачивающий рывок неожиданного варп-перехода. Миг растянулся в бесконечность, но снова сжался вопреки своей воле, холодная хватка варпа соскальзывает с корпуса, поля Геллера растягиваются с почти бесконечным замедлением между имматериумом и реальностью…

Палуба накренилась. Заработали ревуны и сигналы тревоги. Лотара покачнулась, но удержалась на ногах даже на скользкой поверхности пролитой крови. Более старый Тобин оказался не настолько проворным, и их головы столкнулись, когда он споткнулся об угол площадки. Лотара упала, на периферии зрения поплыли яркие пятна. Она испустила болезненный выдох за миг до того, как ее плечо ударилось о металлическую палубу.

К чести ошеломленных рулевых офицеров, они смогли взять под контроль вращательное движение бедствующего «Завоевателя», когда корабль вывалился в реальное пространство.

Сверху на Лотару взглянул Кхарн. Его боевые рефлексы все еще были на высоте.

Он покачал головой.

– Что…

Другой корабль, возможно, эскортный фрегат «Мецгерай» врезался в кормовую четверть флагмана.

«Завоеватель» заревел от боли.

От удара Кхарна сбило с ног. Лотара увидела, как он сначала столкнулся головой с вертикальной кристалфлексовой панелью тактического дисплея истребительного патруля, мгновенно разбив ее. Тобин заскользил по палубе в том же направлении и покатился в отсек сенсориума правого борта.

Люмены на мостике, мигнув, погасли. Воздух быстро наполнился едкой вонью невидимого электрического возгорания. Сервиторы тараторили непонятные полуслова, их механические мозги работали на несколько миллисекунд быстрее, чем могли справиться аугмиттеры. Кто-то кричал. Корпус содрогнулся от второстепенных взрывов, возможно, произошла детонация в одном из небольших складов боеприпасов.

В замкнутом пространстве замигали маяки предупреждения о декомпрессии. Надстройка корабля застонала, когда он пришел в себя от столкновения, ковыляя прочь из растущего поля обломков.

В ушах Лотары звенело. Он не могла сказать, где заканчивались сигналы тревоги, а начинался собственный звон в ушах. Но, к счастью, он заглушал крики. Перевернувшись и встав на четвереньки, измазав при этом форму кровью, она сумела осмотреть пространство вокруг командного трона.

У нее отвалилась челюсть.

Это был Кхарн. Он стоял на коленях.

Он кричал.

Одной рукой капитан сжимал изувеченное лицо. От левой глазницы до открытого рта свисал влажный багровый лоскут. В свете аварийных ламп мостика среди кровавой массы блестели зубы, десна и скула.

Другой рукой он держал за шею то, что осталось от Ивара Тобина.

В бессознательной агонии Кхарн разорвал человека на куски.

Они называли моего отца Повелителем Красных Песков. Какое-то время они любили его.

Он был Непобежденным. Его веревка триумфа удлинялась. Он стал Палачом Народов. Пожирателем Городов, а затем и Миров, с нами подле себя. Кое-кто даже осмелился назвать его «Красным Ангелом»…

Но это не его имена. Ни одно из них. Он был всего лишь рабом, который стал мясником, но мясника короновали примархом, а примарх превратился в чудовище.

Несмотря на все это, мы тоже любили его. Какое-то время.

Моего отца зовут Ангрон. В эти все более краткие мгновения ясности, между яростью, застилающей глаза кровью, и бесконечностью боли, которая, кажется, выжигает его череп изнутри, имя Ангрон – все, что у него осталось. Только оно и ничего больше, так как я подозреваю, что он больше не узнает существо, отражение которого видит в лужах пролитой крови вокруг скрипучего неустойчивого трона, которые мы сделали для него.

Мы должны благодарить за это только его ханжеского, лицемерного брата Лоргара.

И однажды мы так и сделаем.

Кровь. Выпей ее всю. Ее вкус…

Как только Терра сгорит, а претензии Магистра войны на Трон подтвердятся, XII Легион украсит Империум черепами сынов Лоргара, вероломных Несущих Слово. Мы убьем их, искалечим их и сожжем останки. Возможно, тогда наш отец обретет толику покоя на своем пути сквозь вечность. Нравится ли он мне? Идем ли мы с ним тем же путем?

Возможно. Я знаю, что отмечен… чем-то.

Чье око обращено на меня. Несомненно, то же бдительное и немигающее око наблюдало за моим отцом всю его жизнь. Я чувствую этот злобный взгляд, невидимо пылающий в небесах с силой сверхновой. Восьмеричный жар проходит через основание моего черепа, покалывая кожу между плечами в минуты отдыха. Эхо полузабытого имени звенит внутри черепа.

Око следит за всем. Оно видит все, чем я являюсь и все, чем я никогда не смогу быть.

Кхарн. Кхарн. Кхарн. Предатель.

Убей их. Искалечь их.

Хотел бы я, чтобы меня судили за мои злодеяния. Я мог бы ответить им без колебаний и плюнуть в любого, кто сказал бы, что надлежащая роль для легионера – не быть цепным псом.

Но меня скорее будут осуждать за те немногие крупицы милосердия и здравомыслия, на которые я все еще способен после того, как убийства заканчиваются, а Гвозди Мясника сыты. Такие понятия, как «милосердие» и «благоразумие» не представляют интереса для того, кто таится по ту сторону реальности.

И покой для души моего отца нисколько не волнует его.

Сожги их. Сожги их.

Тьма отступает. Пламя в мозгу остывает. Что…

Кровь.

Кровь, и боль, и ничего больше.

Флот XII Легиона сомкнулся вокруг терпящего бедствие лидера. Большая часть флота. Основная боевая группа «Завоевателя» приготовилась выйти из варпа, как только корабли обнаружили колебания в схемах работы его двигателя. За исключением «Мецгерая», чей нос был разбит, они совершили относительно упорядоченный переход и построились стандартным дозорным ордером вокруг зверя типа «Глориана». Другие группы, в частности «Красной гончей», «Безжалостного» и «Рогимнала», продолжали поход более часа, пока не поняли, что происходит нечто необычное, и были вынуждены развернуться.

Несколько других беззаботно продолжили путь в эфире. То ли намеревались не отстать от Несущих Слово, то ли решили испытать свою судьбу где-то в Ультима Сегментум, сказать было невозможно.

– Вздернуть бы их всех, – едва слышно пробормотала Лотара, добравшись до неотмеченного коридорного пересечения. – Пусть эти непослушные псы потеряются и зовут это свободой.

Она замолчала и попыталась сориентироваться. Оговоренный док был одним из трех в этой нижней секции, и из него редко совершались полеты, кроме как межгрупповые доставки припасов. Она вбила номер, который записала на тыльной стороне руки, в клавиатуру пустого экрана, затем прочистила горло и насколько смогла успокоилась.

Честно говоря, Лотару больше беспокоили действия Лоргара. «Трисагион» и «Благословенная Леди» даже не остановились, когда «Завоеватель» выскочил из варпа. Единственный эсминец с багровым корпусом, имя которого намеренно скрыли на данных ауспика, появился на считанные минуты после инцидента, обошел эскорт с открытыми орудийными портами, затем вернулся в варп. За долгие последующие часы ни один корабль Пожирателей Миров не смог вызвать XVII Легион ни на одном воксе среднего и дальнего действия. Астропатические вызовы также остались без ответа.

Стало очевидным, что Несущие Слово умышленно бросили их.

Перед ней со скрипом тяжелых пневмомеханизмов открылся люк пустотного шлюза. За ним оказались несколько армсменов с боевой баржи «Скатлок», спускающиеся по рампе шаттла. Капитан почувствовала некоторое облегчение, обнаружив, что они выглядят такими же неорганизованными и неопрятными, как и ее экипаж, но встретила их неуверенные приветствия настолько суровым взглядом, насколько смогла.

Двигаясь с некоторой осторожностью, они расступились перед своим начальником – самым своеобразным представителем рода людского со свитой угодливых подхалимов.

– Капитан корабля Саррин, – поздоровался он, подходя танцующей походкой с жезлом-астролябией в руке. – Вы никого не привели из Легиона, чтобы поприветствовать нас на борту флагмана?

Он был высок и жилист, одет в непомерно длинное парчовое пальто, сшитое так, чтобы он выглядел еще выше. На лоб была надвинута бархатная шапочка. Он замер на минуту, рассматривая Лотару и потягивая из серебряной фляги, пока его сопровождающие перешептывались друг с другом. Она задумалась: сколько пройдет времени, прежде чем содержимое этой фляги тоже покраснеет?

– Я – флаг-капитан Саррин, дорогой господин, – ответила она, цокнув языком. – У этого корабля другой хозяин. Вы, возможно, слышали о нем.

Человек виновато кивнул.

– Прошу прощения, флаг-капитан. Мы не хотели проявить неуважение. Мы – Навис Сцион Рамош, из дома Теву.

– Что, все четверо?

Рамош скривил губы.

– Мы… Для нас будет большой честью ответить на вызов лорда Ангрона и предложить наши услуги на борту могучего «Завоевателя». Мы просто удивлены, что даже из его центурионов никто не соизволил присутствовать при этом важном событии. Ненадежный и сомнительный дом Андраста подвел Двенадцатый Легион, и примарха, и новый Империум Магистра войны, в последний раз, а дом Теву…

Лотара шагнула в сторону, приглашая его внутрь и ограничившись всего лишь вздохом и пожатием плеч.

– Дам совет, господин, – сказала она. – Лучше оставьте подобные мысли при себе.

Немного смущенный навигатор спустился по рампе, но резко остановился, когда его нога коснулась палубы корабля. Он задрожал, кожа побледнела, а его спутники тревожно вцепились в рукава его пальто.

– О, это странно, – пробормотал он. – Очень странно.

– Господин?

Рамош крепко сжал жезл. Сделал следующий шаг.

– «Завоеватель»… Он не такой, каким мы его помним. Здесь… есть… что-то еще. Мы чувствуем это повсюду, даже в его железных костях. Он искренне жаждет крови и хочет… освободиться. И мы ему не нравимся.

Он вынул из кармана истрепанный кружевной платок и приложил к шее.

– Нет, мы ему совсем не нравимся.

Один из армсменов зажег палочку лхо в пустом коридоре за люком. Лотара выбила ее из его рта, когда проходила мимо.

– Просто подождите встречи с Кхарном, – бросила она через плечо. – Он вас тоже возненавидит.

Рамош и его свита старались не отставать от нее, хотя нарядная стража вокруг них перешла на легкий шаг, прижимая к груди снятые с предохранителей лазерные карабины. Изредка Лотара замечала, как хмурые матросы или сервы Легиона украдкой смотрели на них сверху, прежде чем нырнуть обратно в тени. «Завоеватель» продолжал рычать и стонать. Здесь, ближе к центральным батарейным секторам, шум приводил в замешательство, напоминая звуки огромного пустого желудка.

Лотара протянула руку и Рамош сразу передал ей флягу. Она разочарованно почувствовала вкус не холодной воды, о которой так долго мечтала, но какого-то утонченного пряного вина.

«По крайней мере, пока».

– Мне бы хотелось сказать вам, что вы привыкнете к тому чувству тревоги, что описываете, – со вздохом сказала она. – Но это не так. Найдите утешение в том, что вы отчасти будете защищены от него в покоях навигатора. Полагаю, что они самые уютные.

Они прошли мимо лежавшего на палубе трупа. Юноша был мертв несколько недель, а на его оборванной униформе отсутствовали все знаки отличия. Личного оружия тоже не было, как и ботинок.

Рамош прикрыл рот. Его спутники впервые с момента прибытия не издавали ни звука.

Лотара вернула флягу.

– Извините. Наши команды техобслуживания…

У нее не хватило сил закончить извинение.

К счастью, до артиллерийского отсека, где разместили медицинский сортировочный пост, было не больше, чем девять уровней без транспортера. Когда они повернули за угол ведущего к посту перекрестка, первые два армсмена остановились, как вкопанные, а один из спутников навигатора испуганно захныкал.

В широком дверном проеме стоял на страже легионер. Он держал наготове два зазубренных топора, а некогда белый доспех был измазан старой кровью и другой, менее приятной грязью. На нем был кольчужный плащ, а на пояса висели три удручающе маленьких черепа.

Воин не пошевелился, чтобы остановить Лотару или сопровождающих ее смертных. Он просто взглянул на них через холодные изумрудно-зеленые линзы, медленно перенес вес с одной ноги на другую, шумно дыша через вокс-решетку шлема.

Оценки потерь от столкновения менялись, так как точная численность действующего экипажа флагмана оставалась неизвестной, и конечно не хватало людей для проведения организованного осмотра наиболее пострадавших участков корабля. Отсеки, в которые произошла полная декомпрессия, были автоматически изолированы, и Лотаре пришлось признать, что они будут оставаться в таком состоянии какое-то время. Она лично видела замерзшие в пустоте тела по другую сторону внутренних иллюминаторов переборок.

Но даже при этом, в медицинском отсеке находилось десятки тел.

Многих упаковали в мешки. Когда последние закончились, трупы накрывали снятыми кителями или грузовым брезентом, или всем, что попадалось под руку. Водостоки палубы стали темно-красными, теперь довольно обычное зрелище в любом месте корабля. А несколько оставшихся адептов-медиков больше походили на учеников мясника.

К счастью, о Кхарне позаботились. Апотекарий Каргос сидел на его бронированной груди, сшивая скобами ему лицо.

На то, чтобы усмирить его, ушло время. Его безумие стоило жизни еще двум матросам с мостика, прежде чем прибыли на помощь легионеры, а Каргос ввел ему достаточно транквилизаторов, чтобы убить огрина. Когда спустя почти два часа Кхарн пришел в сознание, он оказался на удивление вменяемым и не помнил ничего из произошедшего.

Руки капитана держали этот ухмыляющийся бледный упырь Скане и воин из отделения разрушителей, хотя Лотара не была уверена, что в этом все еще есть необходимость. Сержант посмотрел на нее и усмехнулся. Возможно, улыбка должна была напоминать акулью, но капитан видела больше пустые десна, чем зубы, а акулам не было свойственно пускать слюни.

– Флаг-капитан, – прохрипел он, напрягая аугметические голосовые связки. – Мы пытаемся решить, кто наградил его этими новыми шрамами – рулевой «Мецгерая» или ваш навигатор. Ну, бывший навигатор. Не припоминаю никого, кто бы разрезал ему лицо, даже в бойцовых ямах. Это стоит отметить. И все же счеты надо свести.

Лотара не ответила. Капитан привыкла видеть Кхарна в крови, но она выглядела ярче и неприятнее, когда принадлежала в основном ему.

Она повернулась. Рамош и группа его спутников не отрывали глаз с собственных ног.

– Кхарн, – позвала Лотара. – Он здесь.

В ответ она услышала всего лишь вопросительный рык. Лотара дал знак Рамошу пройти вперед.

– Главный навигатор с «Скатлока». Он из дома Теву. Мы не нашли никаких кровных уз с Андрастой.

Рамош низко поклонился и даже опустил свою астролябию.

– Лорд, для нас честь служить вам и примарху. Безусловно, у вас нет причины вспоминать подобный пустяк, но несколько лет назад мы какое-то время состояли в свите госпожи Ниши.

Кхарн зарычал.

– Больше не произноси ее имя. Безвольная сучка.

Сделав паузу, чтобы бросить на Рамоша язвительный косой взгляд, Лотара приготовилась, чтобы снова проявить свое упрямство.

– Он – лучшее, что у нас есть. Никто и близко не подойдет, чтобы направлять «Глориану».

К ее удивлению протестов больше не было, но Кхарн беспокойно пошевелился под весом апотекария.

– Ты еще не закончил? Слезь с меня Плюющийся кровью. Сейчас же.

Каргос поднялся, вытерев свои инструменты о тыльную сторону кожаной перчатки, пока двое разрушителей поднимали сопротивляющегося пациента.

– Восстань, Кхарн Кровавый! – рассмеялся Скане, хлопнув его по наплечнику. – Будь…

Кхарн свалил сержанта одним ударом голой руки в голову. Тот отлетел в подъемную телегу для пустых гильз. Наступила долгая пауза.

– Где мы? – спросил капитан. Кожа вокруг креплений из грубого металла опухла и покраснела, левый глаз был наполовину закрыт и налился кровью. – Ты. Навигатор. Можешь сказать хоть это?

Рамош по-прежнему не поднимал глаз.

– Мы сверили позицию флота с картами, лорд. Мы думаем, что находимся где-то на периферии Рутанской марки. Безусловно, за пределами радиуса местной системы обнаружения.

– Рутан. Одно из завоеваний Дорна. Нам ожидать присутствия Седьмого Легиона?

– Маловероятно, – ответила Лотара. – За последние годы было мало докладов о его действиях за пределами Сегментум Солар, так что я сомневаюсь, что мы встретимся с ними раньше Тронного мира. Если только он все еще наша цель.

Под ногами тихо вибрировала палуба. Бросив беглый взгляд на ряды тел в комнате, Кхарн повернулся и собрался выйти без лишних церемоний.

– Прикажите всех сжечь. Не беспокойтесь на счет похоронных церемоний. И немедленно задействуйте нашего нового навигатора. Мы должны быть готовы.

– Готовы к чему? Лорд Аврелиан руководил нашими совместными нападениями от системы к системе, а теперь он ушел. У нас нет цели.

– Мне не нужно разрешение Лоргара на ведение войны, – прошипел Кхарн, переступив бессознательное тело Скане. – Теперь мы сами по себе, Лотара. Мы будем служить нашему примарху. И больше никакому.

Она устало кивнула, перевязав свои гладкие волосы.

– Так куда мы направляемся?

– Время на исход. Прошло больше месяца с тех пор, как мы проливали кровь врагов. Мне сказать Ангрону, что его брат бросил его здесь умирать? Или нам просто спросить его, кого нам убить следующим?

Легионеры из охраны расступились, но Кхарн неуверенно остановился у открытой двери. Он прижал ладони к черному железу переборки и медленно приложил одно ухо к металлу.

Другие Пожиратели Миров просто смотрели, не уверенные в том, что видят.

– Что-то не так? – спросила Лотара.

– Возможно, – пробормотал капитан. – Впервые за долгое время я не слышу рев моего отца.

Что за варпорожденное колдовство может превратить пласталь и адамантий в пульсирующую плоть? После возвращения на Нуцерию я часто проходил по этим залам, но они по-прежнему тревожат меня. Здесь пульс огромного реактора корабля словно становится настоящим сердцебиением.

Вот только сейчас меня больше беспокоит тишина за ударами сердца.

Когда-то это была широкая колоннада, которая вела к триумфальному залу Ангрона. Вестибюль с его огромными дверьми, широкие ступени, ведущие все вниз и вниз. Давным-давно, после Де’шеа, горстка нас стояла здесь и узнавала, что его продолжительные промежутки тишины могли предвещать.

Вздувшиеся и пронизанные венами эти живые залы почти, но не полностью, скрывали древние миры, которые украшали арку высоко над головой.

IRA VINCIT, IN SANGUIS LAVANTO.

XII Легион теперь и в самом деле купается в крови.

Два воина стоят под этой надписью. Их громоздкие доспехи «Катафракт» оставили вмятины на палубе, там, где они прохаживали вперед и назад. Они облачены в красное, медь и бронзу, в подражание марсианской броне примарха с поздних лет Великого крестового похода.

Мы, все мы – эхо Ангрона, в той или иной степени. А может быть, осколки его расколотой души?

– Поглотители, – обращаюсь я. – Расступитесь. Я пройду.

Первый поднимает клинковые кулаки, пренебрегая моим званием, узоры энергии извиваются между бритвенно-острыми когтями. Над краями его слишком большого зубастого горжета видны усталые глаза.

– Стой, капитан. Тебе здесь не рады.

Его зовут Таругар. Обычный, ничем не примечательный центурион, который занял свое место в предполагаемой почетной страже примарха после того, как я убил его предшественника Борока и ушел. Таругар даже не заслужил эту жалкое место.

Он – не чемпион Легиона.

Я не замедляю шага. Иду прямо на них. Второй воин поднимает цепную глефу и запускает моторы.

Щелчок-вой тяжелых приводов терминаторского доспеха выдают его намерения. За миг до слишком очевидного выпада, я одной рукой отбиваю лезвие вниз и ломаю сапогом рукоять оружия.

Таругар рубит когтями раз, другой. Нырок. Поворот. Заход за спину. Другой легионер пытается схватить меня, удержать на месте для убийственного удара. Его сила чудовищна. В легких не хватает воздуха. Я срываю комбиболтер с его бедра и прижимаю ствол к голому лбу.

Один выстрел.

Мозговое вещество, темная кровь.

Сколько Поглотителей я уже убил? Сколько еще убью?

Мертвый воин валится на спину, увлекая за собой меня. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы выскользнуть из его дергающихся рук. Я отбрасываю болтер.

Ошарашенный Таругар замирает. Он еще немного поднимает когти, но отступает на полшага, когда я без сопротивления подхожу вплотную. Я чувствую, как от энергетических полей клинков покалывают волосы на моей руке.

Я наклоняюсь. Уровень адреналина в его крови подскакивает. Я говорю холодным шепотом.

– Ангрон хоть знает твое имя, Таругар? Сомневаюсь. Прочь.

Он скрипит зубами. Он борется не со мной, но с Гвоздями Мясника. Я читаю моих братьев с той же легкость, как и нашего отца, и чувство самосохранения Таругара вскоре перевешивает его потребность дальше испытывать себя против любимого сына примарха.

– Будь ты проклят, Кхарн, – шипит он. – Надеюсь, он сожрет тебя заживо.

Я молча и свирепо смотрю на него, отодвигая засов и распахивая двери. Он отворачивается, ругаясь едва слышно на гортанном награкали.

Не чемпион Легиона. Не подходящий страж для нашего примарха.

Если у нас все еще есть примарх, которого нужно охранять.

Передо мной зияющий мрак, ступени ведут в импровизированную тюремную камеру Ангрона. Я медленно ступаю по ним, по одной за раз, отбрасывая краем сапога мусор. Воздух спертый. Я размеренно дышу, замедляя работу сердец.

Не ведай страха. Не показывай страха. Не показывай ни жалости, ни сомнения.

Раньше мы много раз играли в эту игру – примарх и я. Я пытался извлечь уроки из каждой полученной взбучки.

С последним шагом я оказываюсь в триумфальном зале.

– Отец?

Я замираю. Меня останавливает слово, наполовину сформировавшееся на моих губах, но произнесенное вслух другим голосом.

Я всматриваюсь вглубь зала. В пространство между грудами черепов. В своды высокого потолка. Единственный свет исходит из вестибюля за моей спиной. Я медленно осторожно решаюсь сделать еще один шаг вперед, и под ногой хрустят разбросанные осколки костей. Я не вижу моего примарха, но, по крайней мере, точно знаю, что он все еще здесь.

На плитах, словно брошенная игрушка, лежит изувеченная половина легионера – его нижняя часть. Она увенчана выступающей петлей сломанных позвонков. На вмятом керамите боевого доспеха следы больших зубов. Не вижу смысла гадать, кем он был и где остальная часть его тела.

Еще один шаг. Еще. Я осторожно поворачиваюсь спиной к ближайшей стене и позволяю зрению приспособиться.

Там.

Глаза Ангрона тлеют собственным адским светом, хотя намного меньше, чем в последний раз, когда я стоял перед ним в этом месте. Тогда его нечеловеческий взгляд был свирепым и зловещим, и никто из нас не мог долго выдерживать его. Убийственный взгляд самого смертоносного творения бога. Но сейчас демон-принц смотрит на меня с чем-то похожим на… настороженность?

Он присел в тени своего трона, и для существа с такими дарованными варпом размерами и великолепием это немалое чудо.

Нет. Не присел.

Сжался.

Я не могу понять, что вижу. В ушах и в моем разуме тикают аневризматическим пульсом Гвозди.

– Отец? – снова зовет он. Исчез звериный рык, хриплое урчание горла больше не способно издать настоящий крик. Я бы скорее сказал, что примарх говорит как раньше. Как старый он. Как прежний он. Сломанный воин, которым он был до… до его…

Я не знаю правильного определения. И у меня нет никакого желания знать. Это не касается меня, не касается любого из нас. Мы больше не утруждаем себя удивлением.

Его огромные когтистые пальцы соскальзывают с края трона, когда он отползает во мрак, отодвигаясь от меня…

– Отец… все кончено?

Он снова разорвал свои цепи. Я вижу, как они тянутся по полу. Никто и никогда не мог лишить свободы Ангрона. Не надолго. И все же он не пытался уйти.

Я беру себя в руки и делаю осторожный полупоклон. Отвести взгляд означает пригласить смерть. Я неотрывно смотрю на освободившееся чудовище.

– Сир, это Кхарн из Восьмой роты.

– Кхорн…

– Кхарн, сир.

Тишина. Затем: «Могильный червь Кхарн. Да. Да, я помню тебя».

Он уже много месяцев не был таким здравомыслящим. Смею ли я мечтать, надеяться, молиться, что это могло быть началом чего-то большего? Возможно, даже спасения, которое, как утверждал лорд Аврелиан, он искал для Ангрона?

– Где другая бумажнокожая?

– Сир?

– Зрячая. Я не чувствую ее рядом. Та… Та…

Он старается, но не может вспомнить.

– Главный навигатор Андраста. Мне жаль говорить об этом, сир, но она мертва.

Демон сдвигается, и сухие кости раскалываются под его огромным весом.

– Это ты прикончил ее? – спрашивает он. Вопрос застает меня врасплох.

– Нет. Она покончила самоубийством. – Я представляю, как этот разговор может закончиться, и решаю, что дальнейшие подробности станут ненужным риском. – Мы не знаем причины. Но подготовили замену.

Примарх медленно тянется к своему клинку, наполовину засыпанному осколками зала, но не забытому. Когда его пальцы смыкаются на покрытой чешуйчатой шкурой рукояти, вытравленные на черном металле руны начинают пульсировать несветом, от чего за моими глазами шипят и гудят Гвозди. Это оружие не похоже на Дитя кровопролития или Медный зуб, ни на любое другое, что раньше использовал Ангрон. Оно выковано исключительно для него, и оно всегда голодное.

Я видел, как оно разрубает корпуса имперских боевых танков.

Но сейчас примарх не поднимает огромный меч. Возможно, ему просто нужно вспомнить ощущения от клинка в руке. Звенья цепей царапают плиты.

– Как долго они живут, раз никто не забирает их черепа?

Я не могу вспомнить, когда в последний раз так долго разговаривал с ним. Я медленно и осторожно опускаюсь на пол, удостоверившись, что наши взгляды не отрываются друг от друга. Я отвечу на любой вопрос, каким бы рутинным он ни был, если это удержит его в этом состоянии еще ненадолго.

– Смертные – слабые существа, сир. Без улучшений они живут меньше ста лет, и большую часть этого времени проводят в страданиях. Но госпожа Ниша Андраста каким-то образом прожила дольше и обладала на удивление хрупким разумом. Возможно, она не позволила себе понять, чем становится ваш Легион.

Ангрон становится чересчур неподвижным для существа, способного на такой сверхъестественный и непредсказуемый гнев.

– Мой Легион, – рычит он.

Я не отвечаю. И жалею, что сел так близко к нему.

– Что происходит, Кхарн?

В моем возбужденном разуме возникают не прошенными слова тюремщик и игрушка, почти заставляя меня вздрогнуть. У меня нет причины считать, что демон-принц может читать мои мысли, но, тем не менее, они вызывают чувство вероломности и непочтительности. Я задумываюсь над ответом.

– Мы следуем за вами, сир. Мы пойдем за вами в вечность.

– Почему?

– Потому что вы – наш отец.

Кажется, истина этого заявления ставит его в тупик. Он осматривает меня с головы до ног, затем внимательно изучает свои когти, руки, кончики сложенных крыльев, задержавшись на миг дольше, чем я бы хотел, на тяжелых железных браслетах на кистях. Затем он трясет головой, дребезжат кабели-локоны, которые все еще обрамляют эти звериные черты. Я словно наблюдаю за сервитором с заблокированным разумом, который пытается осмыслить бесконечную фальшь Апокрифа Терры. Разум, который когда-то обладал способностью понимать, теперь разорван между воспоминанием о том, кем он был и обещанием того, кем он мог стать.

– Я не твой отец, могильный червь. Ты не похож на меня. Я не должен быть здесь.

Эти слова причиняют боль. Всегда.

Ангрон начинает медленно подниматься из-за трона. Он возвышается надо мной. Волочит сжатый в руке огромный меч, сутулые плечи отталкивают пустые люмены, висящие над головой.

Я говорю ровным голосом: «Мы всегда хотели только одного – радовать вас, сир. Я и мои братья…»

– Я не должен быть здесь, – снова рокочет демон. Его внимание смещается к дверям на вершине лестницы. Взгляд набирает свирепости. Я должен вернуть его, удержать в этом сокращающемся моменте.

У моих ног лежит пустой мятый шлем. Он пригодится.

– Вы помните красные пески, сир? – быстро спрашиваю я. – Вы помните почет каэдере ремиссум? Помните, что он означает?

Ангрон дергается. Он снова смотрит на меня. Из рыла вырывается волна горячего дыхания.

Я продолжаю.

– Когда вы нашли нас, мы не знали, чего вы хотели от нас. Не совсем. Что бы мы ни делали, это не вызывало у вас одобрения. Правители Нуцерии, высокие всадники, быстро заключили договор о мире с Гиллиманом после окончания вашего мятежа и с радостью присоединились к империи Ультрамара. Хотя вы бы не позволили нам вернуться туда, мы решили отметить жертву, на которую вы и гладиаторы Деш’еа неосознанно пошли ради нас. Ради Империума.

Я подобрал шлем. Глазные линзы разбиты, решетка вмята внутрь.

Выражение примарха непонятно. Но он все еще не убил меня. Уже что-то.

Я повертел шлем в руках.

– Вот – двойной гребень ремиссума, напоминает клинковидные рога. Когда воин на арене понимал, что теряет разум, когда он проливал слишком много крови и больше не находил радости ни в чем другом, тогда он надевал его, как предупреждение врагам. Схватка будет сангвис экстремис. До смерти. Мои братья и я поняли, что было бы храбро и благородно объявить себя лишенным надежды, сир. Лишенным искупления.

– И когда Псы Войны стали Пожирателями Миров, многие из наших ветеранских рот украсили таким образом свои шлемы. Мы хотели, что вы знали – мы скорбим вместе с вами, и что каждая битва, в которой мы бьемся подле вас, будет до смерти.

– Не для тебя! – рычит он. – Этот знак не для тебя!

– Значит, вы помните достаточно, чтобы знать – это не привело ни к чему хорошему, сир? Мы пытались узнать ваше прошлое, и вы убивали нас за это. Мы пытались праздновать разрушение цепей, и вы убивали нас за это. Мы пытались научить вас, как Империум ведет войны, а вместо этого вы вбили Гвозди Мясника в наши черепа, чтобы мы, в конце концов, перебили друг друга, и избавили вас от хлопот.

Ангрон без предупреждения издает рев нечеловеческой ненависти и ярости, настолько громкий, что задрожали пластины моего доспеха. Огромный клинок опускается пылающей дугой, в один миг уничтожив его трон из черепов, который мы сделали по его приказу.

Дождем сыпятся щербатые зубы и фрагменты костей.

Я держу глазами закрытыми секунду или две – насколько мне хватает смелости. Меньше чем в метре от меня тяжело дышит демон. Когда он говорит, я вижу, как блестят в его пасти острые железные клыки.

– Если хочешь проявить себя передо мной, Кхарн из Легиона, тогда ты должен пойти этим путем до самого его конца. Мы все рождены проливать кровь, но благосклонность бога не дается легко или быстро. Ты должен заплатить за нее кровью и черепами. Кровью, чтобы залить звезды, и бесчисленными черепами. Крестоносец скажет тебе то же самое.

– Вы говорите о лорде Аврелиане?

Кажется, Ангрон не узнал имя.

Я медленно выдыхаю.

– Как мы и опасались, сир, Несущие Слово покинули нас. Наш флот теперь один, посреди Сегментум Ультима.

– Тогда почему ты держишь меня здесь? Почему держишь в темноте?

– Это ваш флагман, сир. Ваше место среди нас. Мы вместе проливаем кровь, чтобы вы могли остаться. Он вздрагивает, зажмуривается и испускает мерзкий звук, который почти похож на хныканье.

– Нет. Нет. Легион – не мой, больше нет. Кровавый Бог зовет меня. Зовет к себе… чтобы… чтобы…

– Сир, уверяю вас, вы свободны…

– Нет! – орет он. – Сама реальность сопротивляется этим несовершенным конечностям! Моя сила иссякает! Я должен быть намного больше, но ты… ты не позволишь…

Примарх начинает царапать собственное лицо.

– Это не свобода! Это рабство!

Я падаю на колени. Вид его страданий терзает мою душу, как и понимание, что мы держим его здесь по собственным эгоистичным причинам. Это гораздо больше, чем бойня ради бойни. Ради собственных грехов мы приковали Ангрона к материальному миру, к чему нас побудил Лоргар.

Мы просто не хотим снова потерять нашего отца.

Я не хочу потерять его.

Но, если потеря себя – это цена бессмертия, то я не хочу следовать по его стопам. Я не хочу потерять его, но я не потеряю себя.

Демон-принц поднимается в полный рост, раскрывает свои кожаные крылья так широко, что они почти касаются столбов по обеим сторонам зала. Палуба под его раздвоенными копытами начинает содрогаться от бушующих вокруг нас потусторонних энергий. Он снова ревет, от чего с арок сыпется пыль.

– Я получу кровь! Кровь! Кровь для Кровавого Бога! Кровь для моего повелителя Кхорна!

Руны на его клинке пульсируют в такт с его черным сердцем, освещая самые острые углы его выкованной в преисподней брони. Я жду, когда его удар снесет мою голову с недостойных плеч.

Прошло больше часа, прежде чем Кхарн вернулся на мостик. Он небрежно нес боевой шлем с растрепанным гребнем центуриона.

Лотара провела пальцами по внутренней стороне воротника униформы. Кожа на шее саднила.

– Я не знала, вернешься ли ты в этот раз, – пробормотала она. – Это была скверная тряска. Мы лишились энергии в системе жизнеобеспечения верхней части левого борта. Я приказала выполнить полную герметизацию посадочных палуб в качестве меры предосторожности.

Легионер, проходя мимо, на миг задержал на ней взгляд.

– Ты побрила голову.

Она пожала плечами и поднялась на командную платформу, вложив в ножны боевой нож.

– Да. Здесь всегда было чертовски жарко.

Лицо легионера скривила свирепая улыбка, но ненадолго. Кхарн поморщился, когда тонкая струйка крови выбежала из-под скобы под глазом. Она почти выглядела, как кровавая слеза.

– Где Вел-Хередар? – спросил он, вытирая ее.

– Наблюдает за ремонтными работами.

– Вызови его, Лотара. Мне нужны его таланты.

Флаг-капитан вздохнула и заняла свое место на троне. С ее места Кхарн выглядел силуэтом на фоне мерцающего окулюса. Его внимание сосредоточилось на запятнанных палубных плитах.

– Восхищаешься своей работой? – спросила Лотара, резко цокнув языком. – Если хочешь, не стесняйся, бери щетку. Уверена, мне не нужно тебе говорить, что от крови практически невозможно избавиться без помощи воды.

Он не ответил.

Она вытерла воображаемую грязь между медными кнопками на клавиатуре подлокотника.

– Итак… лорд Ангрон отдал нам новые приказы? У нас есть конкретная цель?

Кхарн покачал головой.

– В таком случае, милорд, каковы ваши приказания?

Он устало прошел к своему обычному месту слева от площадки и осторожно надел шлем.

– Прикажи мастеру Теву связаться с его товарищами-навигаторами на флоте, – ответил он, – и проложить курс на ближайшую оккупированную систему. Если мы хотим, чтобы наш примарх продержался до того, как достигнем Тронного мира, то должны принести жертву.

Флот Пожирателей Миров бороздил пустоту во главе с «Завоевателем». За флагманом волочились несколько поврежденных Медвежьих когтей. Огромные магнитные гарпуны стучали об иссеченный корпус спешащего корабля. Он пренебрегал всякой стратегией, кроме как безотлагательной гонкой за кровопролитием.

Первым, на кого они наткнулись, стал мир леденящего холода Текели. Дом для одного из огромных комплексов-донжонов, возведенных Рогалом Дорном на пике крестового поход. Он задумывался как оплот, из которого будущие поколения смогут править значительным населением Рутанской марки. В те невинные времена искренне верили в идеи галактического Единства и Имперской Истины, и даже XII Легион неохотно согласился, что может наступить день, когда они смогут навсегда отложить свое оружие.

Конечно, этого не произошло.

Не было ни орбитальной бомбардировки, ни пустотной войны. Пожиратели Миров просто набросились на планету, отчаянно желая почувствовать под ногами твердую землю и оружие в руках. Небо почернело от ошеломляющей мощи десантного штурма – от высоких горных перевалов до замерзших морей. Защитники знали, что уже обречены.

Манипула машин из Легио Танатарис – единственного подразделения Титаникус в секторе – приняла командование над местным гарнизоном. Развернувшись на низменностях за стенами донжона с наземными силами секуторов, занявших земляные укрепления на их флангах, они собирались заставить предателей дорого заплатить за каждый метр земли.

Но когда первые волны десантных капсул изменников приземлились в гражданских центрах к северо-западу, принцепс понял, что совершенно неправильно оценил намерения Пожирателей Миров.

Легион прибыл не с целью разрушить бастион, но вырезать всех до последнего мужчин, женщин и детей на Текели.

Это продолжалось несколько дней. Пока действовала вокс-сеть открытые каналы наполнились какофонией мучительных криков, предложениями о капитуляции и мольбами о пощаде. Наконец, все растворилось в прерывистых помехах.

На восьмой день, когда пал последний из титанов, зловещая тень, наконец, раскинула крылья над самыми высокими бастионами донжона, а в небесах багровая молния разорвала тучи.

Окутанный дымом сотни погребальных костров, демон Ангрон воздел к небесам свой черный клинок и заревел в нечестивом триумфе. А через ворота ворвались его обезумевшие от крови воины.

Кажется, Вел-Хередар хорошо знает меня.

Архимагос перековал Дитя Кровопролития. Теперь он перековал меня.

22.

Я буду носить красное, медь, бронзу, только что из арсенала и выкрашенные моей собственной рукой, хотя я не Поглотитель. Я плюю на Таругара и остальных. Наш примарх – новорожденное существо варпа, принц крови. Ему не нужна защита, которую могут предложить легионеры.

Скорее я освящен цветами, которые, как говорят, более всего радуют нашего нового бога.

Но я не потеряю себя.

23.

Многие из моих братьев последовали моему примеру, равно как и следуют теперь за мной на полях войны. Пламя в мозгах поддерживает жар в нашей крови. С каждым взмахом наших клинков мы помазываем ледяную землю перед нами.

24. 25.

Мы последуем Восьмеричным путем.

Мы наденем знак каэдере ремиссум, даже если примарх запретил это.

Мы взбунтуемся, как он взбунтовался.

Мы будем убивать не потому что нам приказывали, но потому что мы живем ради этого. Кровь и боль, и ничего более.

26.

Это последнее дополнение к самой подлинной форме поклонения, которое я могу представить. Оно ярко и кроваво светится в углу дисплея визора. Это успокоительный противовес яростному тиканью Гвоздей…

Вел-Хередар в самом деле хорошо меня знает.

27.

Счет. Мера моего мастерства и узы для моей души.

Прочие могут делать, что хотят, но я не потеряю себя.

28.

Я не уподоблюсь нашему примарху.

29.

30. 31.

Это не братское состязание прежних дней. Это мои подношения Кровавому Богу. Я докажу свою ценность количеством их черепов, ведь они все, что я могу предложить вместо своего перед окончанием каждой новой битвы. Текели. Хорган Прайм. Даброск и все три его луны. Стенир. Орбитальные города над Парлиаксом. Следующий мир, чье название я забыл. Небе VI. Небе II. Потоп. И так далее до самого священного Тронного мира.

32. 33. 34. 35.

Моего отца зовут Ангрон. Это все, что у него осталось.

За это мы должны благодарить только Лоргара.

И однажды мы так и сделаем.

Глоссарий

Metzgerei – Мецгерай, нем. – резня

Scathlocke – Скатлок

Rohimnal – Рогимнал

Navis Scion Ramosz – Навис Сцион Рамош

Ruthan Marches – Рутанская марка

Tarugar – Таругар

Nisha Andrasta – Ниша Андраста

caedere remissum – каэдере ремиссум

Tekeli – Текели

Horgan Prime – Хорган Прайм

Dabrosc – Даброск

Stenyr – Стенир

Parliax – Парлиакс

Nebe VI – Небе VI

Deluge – Потоп