Трон света / Throne of Light (роман)

Перевод в процессе: 2/43 Перевод произведения не окончен. В данный момент переведены 2 части из 43.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Трон света / Throne of Light (роман)
Автор	Гай Хейли / Guy Haley
Переводчик	Alkenex
Издательство	Black Library
Серия книг	Огненная заря (серия)
Предыдущая книга	Время Волка / The Wolftime
Следующая книга	Железное королевство / The Iron Kingdom
Год издания	2022
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Похвалы роману «Мстящий сын» за авторством Гая Хейли – первой книге серии «Огненная заря»

«Начало принципиально новой эпопеи: героической, катаклизимческой и масштабной. Гай выдал именно то, чего жаждут читатели 40К, и поджёг фитиль Тёмного Тысячелетия. Это далёкое будущее готово вот-вот взорваться…» Дэн Абнетт, автор «Возвышения Хоруса»

«Начинается новая грандиозная сага, не уступающая размахом Ереси Хоруса с её внушающим ужас масштабом.» Питер Маклин, автор «Костяного капеллана»

«Идеальное смешение сюжетов. Живые и удивительно человечные персонажи без прикрас противопоставлены друг другу на фоне битв и мифологии.» Дени Уйэр, автор Ecko Rising

Десять тысяч лет миновало с тех пор, как примарх Гор обратился к Хаосу и предал своего отца, Императора Человечества, ввергнув Галактику в разрушительную междоусобную войну.

Вот уже сотню веков Империум противостоит бесконечным вторжениям ксеносов, внутренним распрям и злонамеренным козням Темных богов варпа. Владыка Людей неподвижно восседает на Золотом Троне Терры, служа бастионом против сил преисподней. Лишь по воле Его продолжает сиять Астрономикан, что удерживает Империум от распада, но за все прошедшее время с Его губ не сорвалось ни слова. Лишенное мудрости Императора, человечество далеко отклонилось от пути к просвещению.

Светлые идеалы эпохи Чудес окончательно забылись. Родиться в такое время — незавидная доля, ибо лучшее, на что можно надеяться, — это жизнь в изматывающем служении или быстрая смерть, которая всякому видится несомненным милосердием.

Пока Империум продолжает неумолимо двигаться к упадку, Абаддон, последний истинный сын примарха Гора, ныне принявший титул Магистра войны, воплотил свой замысел, зревший несколько тысячелетий. Разорвав ткань самой Галактики от края до края, он выпустил на волю неслыханные силы. Видимо, после стольких веков отважной борьбы человечество все же обречено.

Но тьму пронзает слабый луч света. Колдовство чужаков и таинственная наука пробудили от гробового сна примарха Робаута Гиллимана. Вернувшись на Терру, сын Императора поклялся восстановить пошатнувшееся равновесие, раз и навсегда сокрушить Хаос и возродить великий план, задуманный Императором для человечества.

Однако прежде всего нужно спасти Империум. Галактика разделена на две части. На одной стороне оказался Империум-Санктус — осажденный, но не сломленный. На другой — Империум-Нигилус, вероятно, сгинувший во тьме. Для освобождения царства людей и восстановления его былой славы созван могучий крестовый поход. Человечество готовится к величайшей кампании нынешней эпохи. Провал означает гибель всего, а путь к победе ведет только через войну.

Наступила эпоха Индомитус.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ФЛОТ ПРИМУС

Робаут Гиллиман, Имперский Регент, Мстящий Сын, Последний Верный Сын, Возвратившийся и Святейший Примарх

Сержант Берин Хетидор, 21-й Катачанской лёгкой пехоты, прикомандированный

308-Я ФАКЕЛОНОСНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ, ПОДКРЕПЛЕНИЕ АНЖУЙСКОМУ КРЕСТОВОМУ ПОХОДУ

Расей Люцерн, сержант, Неисчислимые Сыны Дорна

Авиас, технодесантник, Неисчислимые Сыны Дорна

Ликопей, апотекарий, Неисчислимые Сыны Дорна

ЧЁРНЫЕ ХРАМОВНИКИ, АНЖУЙСКИЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД

Беортнот, кастелян

Алан, брат Меча

Мортиан, капеллан

Бото, неофит

Хенгист, неофит

Алкуин, серв-воин

ЛОГОС ИСТОРИКА ВЕРИТА

«Четвёрка основателей»

Фабиан Гвелфрейн, историтор-майорис

Солана Марсианская, историтор-майорис

Девен Мудире, историтор-майорис

Теодор Виабло, историтор-майорис

Йассилли Сулиманья, историтор возвышенный

Сериса Валлия, историтор назначенный

Гуйлинь, историтор

Резилису, архивариус

ФЛОТ ТЕРЦИУС, БОЕВАЯ ГРУППА «ИОЛУС», ВТОРАЯ ИТЕРАЦИЯ

Витриан Мессиний, капитан, 10-я рота, Белые Консулы/лорд-лейтенант флота Терциус

Элоиза Атаги, коммодор и командир группы

Финнула Диомед, первый лейтенант и командующая корабля

Симейн, второй лейтенант, первая смена

Ашмар, четвёртый лейтенант, первая смена

Гонанг, седьмой лейтенант, первая смена, начальник вокса

ФЛОТ ТЕРЦИУС, БОЕВАЯ ГРУППА «ИОЛУС», НЕИСЧИСЛИМЫЕ СЫНЫ ГИЛЛИМАНА

Феррен Арейос, капитан, первая рота, первый батальон, первая дивизия

Ван, сержант, первая рота, первый батальон, первая дивизия

Изупи, технодесантник, первая рота, первый батальон, первая дивизия

Коварн, сержант, первая рота, первый батальон, первая дивизия, 22-е отделение

Мекето, первая рота, первый батальон, первая дивизия, 22-е отделение

Собелий, первая рота, первый батальон, первая дивизия, 22-е отделение

АДЕПТУС АСТРА ТЕЛЕПАТИКА

Флот Чёрных кораблей

Филлия Торунда, рыцарь-экскьюбитор, Палата Астра нуль-дев

Ессей, адепт-капитан

Сайленсиори МакФерсон, навигатор, дом МакФерсонов

Сринагарская астропатическая станция

Румагой, первый транслитератор

Кол, транслитератор-помощник

Йолоста Сов, астропат-экзультация

Весу Свеен, верховный телепатикус

ИНКВИЗИЦИЯ, ОРДО КСЕНОС

Леонид Ростов, инквизитор

Хейден Лакранте, инвестигатус

Бенидей Антониато, дознаватель

Чилчи, опытный ксенос-стрелок

XVII ИЗМЕННИЧЕСКИЕ ЛЕГИОНЕС АСТАРТЕС, НЕСУЩИЕ СЛОВО

Кор Фаэрон, тёмный кардинал, Носитель Слова, повелитель Первого воинства

Придор Вракон, тёмный апостол, повелитель Третьего воинства

Ксокол Хрувак, капитан, Владыка гончих

Тенебрус, чернокнижник, Десница Абаддона

Тарадор Йенг, чернокнижница, аколит Тенебруса

FLEET PRIMUS – ФЛОТ ПРИМУС FLEET SECUNDUS – ФЛОТ СЕКУНДУС FLEET TERTIUS – ФЛОТ ТЕРЦИУС FLEET QUINTUS – ФЛОТ КВИНТУС FLEET QUARTUS – ФЛОТ КВАРТУС FLEET SEXTUS – ФЛОТ СЕКСТУС SRINAGAR – СРИНАГАР HALO STARS – ЗВЁЗДЫ ГАЛО SEGMENTUM OBSCURUS – СЕГМЕНТУМ ОБСКУРУС NAOGEDDON – НАОГЕДДОН PELEGERON CLUSTER – СКОПЛЕНИЕ ПЕЛЕГЕРОН DIMMAMAR – ДИММАМАР IMPE – ИМПЕ STORM OF THE EMPEROR'S WRATH – ШТОРМ ИМПЕРАТОРСКОГО ГНЕВА GOTHIC SECTOR – СЕКТОР ГОТИКА THE BLEAK COIL – БЛЕКЛЫЙ ВИТОК INFERNI GATES – ВРАТА ИНФЕРНИ SILENCE – ТИШИНА SCARUS SECTOR – СЕКТОР СКАРУС CALIXIS SECTOR – СЕКТОР КАЛИКСИДА FINIAL SECTOR – СЕКТОР ФИНИАЛ CYPRA MUNDI – КИПРА МУНДИ MORDIAN – МОРДИАН VALHALLA – ВАЛЬХАЛЛА ALARIC – АЛАРИХ MOLOV – МОЛОВ CICATRIX – ЦИКАТРИКС PISCINA – ПИСЦИНА FENRIS – ФЕНРИС BELIS CORONA – БЕЛИС-КОРОНА VIGILUS – ВИГИЛУС CADIA – КАДИЯ NACHMUND GAUNTLET – ПРОТОК НАХМУНДА AGRIPINAA – АГРИПИНАА DARKHOLD – ТЁМНЫЙ ОПЛОТ MACHORTA SOUND – ПРОЛИВ МАХОРТА HYDRAPHUR – ГИДРАФУР BANISH – ИЗГОН ARMAGEDDON – АРМАГЕДДОН ELYSIA – ЭЛИЗИЯ NOVA PURGATORIA – НОВА-ПУРГАТОРИЯ LASTRATI – ЛАСТРАТИ GOLGOTHA – ГОЛГОФА PLANET OF THE SORCERERS – ПЛАНЕТА ЧЕРНОКНИЖНИКОВ THE MAELSTROM – МАЛЬСТРИМ RYZA – РИЗА VORLESE – ВОРЛЕЗЕ TERTIUS SECTOR – СЕКТОР ТЕРЦИУС TERRA & MARS – ТЕРРА И МАРС SABATINE – САБАТИНА OLMEC – ОЛЬМЕК SEGMENTUM PACIFICUS – СЕГМЕНТУМ ПАЦИФИКУС SEGMENTUM SOLAR – СЕГМЕНТУМ СОЛЯР GATHALAMOR – ГАТАЛАМОР CATACHAN – КАТАЧАН CHOGORIS – ЧОГОРИС BADAB – БАДАБ NOCTURNE – НОКТЮРН SIREN'S STORM – ШТОРМ СИРЕНЫ TALLARN – ТАЛЛАРН NECROMUNDA – НЕКРОМУНДА LESSIRA – ЛЕССИРА LUTHER MCINTYRE – ЛЮТЕР МАК-ИНТАЙР OPHELIA – ОФЕЛИЯ KRIEG – КРИГ MACHARIA – МАХАРИЯ ULTIMA MACHARIA – УЛЬТИМА-МАХАРИЯ CHIROS – ХИРОС UHULIS SECTOR – СЕКТОР УХУЛИС SEGMENTUM TEMPESTUS – СЕГМЕНТУМ ТЕМПЕСТУС ANNIHILUS – АННИГИЛУС CRETACIA – КРЕТАЦИЯ SOLSTICE – СОЛНЦЕСТОЯНИЕ DELIVERANCE – ОСВОБОЖДЕНИЕ ILLUSTRIS – ИЛЛЮСТРИС GRYPHONNE IV – ГРИФОННА IV THE VEILED REGION – ВУАЛЕВЫЙ РЕГИОН V'RUN – В'РАН ALEUSIS – АЛЕВСИС BAKKA – БАККА RYNN'S WORLD – МИР РИННА NEPHILIM SECTOR – СЕКТОР НЕФИЛИМ REDUCTUS SECTOR – СЕКТОР РЕДУКТУС AGRAX – АГРАКС ANTAGONIS – АНТАГОНИС MALEFACTIS – МАЛЕФАКТИС IMPERIUM SAN – ИМПЕРИУМ-САН

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ЧОЗТЕКУЛЬПО

ОСТАНОВИТЕ, ВО ИМЯ ИМПЕРАТОРА

ДЕСНИЦА АБАДДОНА

— Тут наверху чёртова холодрыга, — сказала Чилчи. В вокс-бусине Лакранте слова чужака звучали резко, словно они являлись продолжением обжигающего лицо холодного ветра. Чилчи была права. Холодрыга. — Ростову лучше сильно не задерживаться. Этот дрекков климат меня прикончит. Говорю тебе, я в глыбу льда превращусь.

Лакранте взглянул наверх на башню, торчащую из утёса у него за спиной. Там, где-то внутри геометрического фасада, ждала Чилчи, целящаяся вниз из своей винтовки. Каменная кладка предоставляла множество выступов, откуда открывался вид на город. Настоящая мечта снайпера, если бы только не погода. Ветер бил по горе и устремлялся вверх, в поселение, а его порывы ощущались как удары кулаками. Он устремлялся вдоль узких, цепляющихся к скале улиц, кусая открытую кожу Лакранте своими снежными зубами. Мужчина мог следить за салуном всего несколько секунд, прежде чем ему приходилось прятаться в дверном проёме напротив. Там он мгновение приходил в себя, после чего возвращался обратно наружу на тот случай, если вдруг понадобится.

— Во имя моей неотложенной икры, ну долго ещё? — проворчала Чилчи.

— Они скоро появятся, — негромко ответил Лакранте. — Контакт был хороший. Только сделка, не более. Деньги в обмен на информацию. Туда и обратно, как сказал Антониато.

— Ага, а ты-то что об этом знаешь, новичок? Оно никогда не бывает так просто, — пробурчала ксенос. — Холодрыга.

— Я уже два года как инвестигатус, — ответил Лакранте.

Его раздражало, когда Чилчи проявляла в отношении него высокомерие, что случалось часто.

— Инвестигатус? Всё равно новичок, — сказала она. — Новенький и наивный. Всё пойдёт наперекосяк, просто жди и смотри. Всегда так происходит, чёрт подери.

Антониато бы её успокоил. Он всегда умел найти подход к Чилчи, чего не мог Лакранте. За время, проведённое в команде Ростова, инвестигатус так и не научился ласково обращаться с этим мелким раздражённым ксеносом. Иногда она действовала ему на нервы, и причина тут крылась не только в том, что его воспитание включало в себя презрение к любым чужацким формам жизни.

Лакранте потёр лицо, снова выглянул из дверного проёма и всмотрелся вверх, куда вела крутая улица. Он никого не увидел. Улица представляла собой не более чем узкий, ступенчатый проход между зданиями, неосвещённый и отвратно выглядящий из-за мусора и отходов. Все улицы здесь были такими, а строения – приземистыми, сложенными из массивных камней с незатейливыми чужацкими узорами. Монахи, выбравшие Азазен своим домом, приспособили постройки под себя. Из щелевых окон лился свет, чьи чётко очерченные полосы аккуратно рассекали мощённые ступени на участки тени, отделённые друг от друга сверкающими снежинками, играющими свои спектакли в воздухе. От таверны, за которой наблюдал Лакранте, доносился негромкий шум, но каждый взрыв смеха и бессвязная музыкальная фраза рвались на клочки ветром, а передаваемое ими ощущение тепла уносилось прочь.

Инвестигатус нырнул обратно в дверной проём. Его кожу щипало, а вместе с дыханием изо рта вырывался пар, забирающий драгоценное тепло тела. Чозтекульпо был городом посреди нигде, облепляющим гору посреди нигде, которая высилась на планете посреди нигде. Хоть Азазен и находился в сегментуме Соляр, он тысячи лет располагался вдали от основных варп-каналов. Труднодоступный мир на самой границе дикого космоса. По имперским меркам он едва ли имел какое-либо значение, а из-за изолированности его никак не затрагивали галактические события.

Однако, всё менялось. Разлом сдвинул варп-маршруты глубже в области, куда ранее не заносило человека, чем открыл доступ к неисследованным территориям, в результате чего монахам пришлось сосуществовать с преступниками и авантюристами, использующими мир в качестве стоянки перед путешествием в ненанесённые на карты секторы, и сосуществование это было нелёгким. Пусть война, по-видимому, и гремела далеко от Чозтекульпо, город стал опасным местом, особенно после наступления темноты, поэтому сейчас мало кто находился на улице.

Дрожа, Лакранте снова выглянул и крепко сжал зубы, чтобы те не стучали. Мимо проковылял один из местных долговязых ксеносов, так укутавшийся в одежду из-за ветра, что смог бы сойти за человека, если бы не высокий рост и непропорциональность. Он сгибал голову, а исходящая от него вонь спиртного не уступала по силе парам прометия. Таких существ вокруг было много, хотя на более важных имперских мирах чужаков не встретить. Лакранте понятия не имел, как назывался этот вид. Он отступил обратно в дверной проём, и спотыкающееся создание не обратило на него никакого внимания.

Мучительно тянулись минуты. У инвестигатуса болели суставы.

— Пока ничего? — спросила Чилчи.

— Я отсюда вижу столько же, сколько и ты, — пробурчал Лакранте.

У него онемели пальцы.

— У меня левое глазное яблоко замёрзло в ледышку, я вот уверена. Даже не рискую прильнуть к прицелу, не то вытечет.

— Все вопросы к Ростову, — ответил инвестигатус и отключил вокс-связь. От стенаний Чилчи уже тошнило. — Если он вообще выйдет оттуда, — пробормотал он себе под нос.

В салуне было жарко и тесно из-за множества жавшихся друг к другу тел. В центре, под конической вытяжной трубой из отформованной глины, яростно горел сухой навоз, а дым так сильно вытягивался наружу ветром, что от дымохода исходил свист.

Ростов играл в таро. Он пристально смотрел в глаза сопернику и сгибал карты облачёнными в перчатки руками. Мужчина же глядел на инквизитора в ответ и старательно сохранял пустое выражение лица, покрытого чёрными геометрическими татуировками. Его намасленные волосы были скручены в два зеленоватых «рога», а сам он не отличался чистотой. Кожу между татуировками пятнала въевшаяся грязь, и, судя по морщинам, мужчина частенько кричал и хмурился. Перед Ростовом сидел подонок, возможно, убийца, уж точно вор. Оружие отчетливо виднелось на его кожаном жилете, причём настолько затвердевшим от грязи, что участок одежды над толстым брюхом приподнимался, когда мужчина склонялся над картами. Он был из тех людей, которых следовало остерегаться, но Ростов не считал соперника настолько опасным.

Инквизитор взглянул на карты. Игра в таро являлась в какой-то мере богохульным использованием прорицающего инструмента Императора и считалась запрещённой во многих цивилизованных местах, но, хоть Ростову и было противно от этой игры, он знал её достаточно хорошо. Карты ему выпали неплохие. Он взял стопку золотых монет и стал сбрасывать их по одной в общую ставку между ним и соперником.

— Самоуверенно, — сказал мужчина.

Он ухмыльнулся, демонстрируя подпиленные гнилые зубы.

Ростов выпустил последнюю монету, которая скатилась в кучу к остальным.

— Может, у меня есть на то причина, Сер Тапинд.

Ухмылка Тапинда стала ещё шире, и он театрально отвёл взгляд в сторону, задирая нос.

— Сер, да? Хорошие манеры. У нас тут их проявляют нечасто.

— Не принимай мою вежливость за слабость, — сказал Ростов. — Может, ты бы рассказал мне то, за чем я сюда пришёл, а я воздам тебе должное.

Мужчина сгорбился ещё сильнее.

— Пока рано. Я люблю играть. Закончим игру, и я расскажу тебе то, что ты хочешь знать.

— Не понимаю, почему мы не можем просто тебе заплатить, — произнёс сопровождающий Ростова ветеран Имперской Гвардии.

Он был уже немолод, но ещё и не стар. Седина не тронула его каштановые волосы, хотя на лице отчетливо виднелась сеть морщин. Бывший гвардеец обладал хорошей мускулатурой, а когда он двигался, носимая им под дохой латаная форма растягивалась. За стулом ветерана стоял прислонённый к стене плазмомёт – тяжёлое, склонное к катастрофическому перегреву оружие, требующее от своего владельца силы и крепких нервов.

— Потому что мне нравится играть, — ответил Тапинд и одарил бывшего гвардейца снисходительным взглядом. — О характере человека можно многое узнать по тому, как он раскладывает таро. Тебя я вижу насквозь, сынок. Ты похож на дезертира, а этот мужик, твой босс… Я никогда не встречал никого с такой красной кожей. В нём есть что-то чужацкое.

Людям в баре Ростов действительно казался странным. Его светлые волосы и борода ярко контрастировали с красноватым оттенком кожи. Инквизитор напоминал человека с солнечным ожогом, попавшим в город, где солнце светило очень редко.

— Я вписываюсь в принятые категории одобренных человеческих форм, — сказал Ростов. — Организация, которую я представляю, других бы в своих рядах не держала.

— Неужели? Я не продаю информацию кому попало. Нужно быть осторожным. Игра – это хороший способ определить, какой ты человек, поэтому играем.

Инквизитор пожал плечами.

— Как пожелаешь, но уверяю тебя, мы узнаем то, за чем пришли. — Он взглянул на своего компаньона. — Твой ход, Антониато.

В отличие от Ростова и Тапинда Антониато не умел скрывать собственные мысли. Мешкающий ветеран побряцал монетами в руке, но, в итоге, сделал ставку, после чего нахмурился и стал нерешительно раздумывать над тем, какую карту разыграть, кусая щетинистую кожу под губой. Его пальцы зависли сначала над одной из карт, затем над другой. В конце концов, Антониато взял третью, вытащил её из сжимаемого в руках веера и положил на стол, негромко выругавшись.

— Слепой провидец, — произнёс Тапинд, заламывая бровь. — Интересный выбор.

Под этим он имел в виду «плохой выбор», о чём дал знать ветерану ещё одной ухмылкой, обнажившей его чёрные зубы.

— Я не очень хорош в этой игре, ясно? — отозвался Антониато.

— Оно и заметно. — Тапинд походил быстро, так как всё обдумал заранее. Он сделал большую ставку. — Уравнивать собираешься или нет?

Тапинд обращался только к Ростову, уже не принимая бывшего гвардейца в расчет.

— Трон, мне-то откуда знать? — пробормотал ветеран.

Тапинд пристально взглянул на инквизитора.

— Я пасую. Посмотрим, что там у тебя.

— Ну как хочешь, — сказал мужчина и положил карту – воина в золотых доспехах, машущего пылающим мечом. Все верующие знали это изображение. — Император Среди Нас. Расклада выше нету, — продолжил Тапинд, выложив на стол все свои карты. — Я победил. Приятно было повидаться, парни. Теперь платите и проваливайте. Сегодня я слова не продаю. Не нравится мне ваш видок. Карты не лгут.

Тапинд потянулся к деньгам, но Ростов схватил его за кисть.

— Допустим, я поднимаю ставки.

Мужчина нахмурился.

— И чем же?

— Благоразумным соглашением.

— Никогда о нём не слышал, и в этом раскладе нет карты выше, чем Император Среди Нас. — Он резко повернул голову к Антониато. — Даже не думай наезжать. Я твоих мышц не боюсь. У меня есть влиятельные друзья в тутошних краях, так что отвалите. Вы проиграли, всё по-честному.

Ростов отпустил кисть мужчины, одновременно что-то выронив из рукава и поймав это рукой. Он держал неизвестный предмет над столом, скрывая за пальцами. Заинтересовавшись, Тапинд перестал сгребать выигрыш.

— Я говорю не о картах, — произнёс Ростов. — Я предлагаю тебе сделать умный выбор. Благоразумное соглашение.

Он с щелчком положил на деревянный стол небольшой амулет цвета слоновой кости. На нём было изображение имперской пересечённой буквы «I» поверх черепа, во лбу которого сверкнул маленький рубин. Шокированный Тапинд смотрел на амулет, хлопая глазами.

— Ты ведь узнаёшь эту печать, верно? Теперь будешь со мной говорить? — спокойно поинтересовался Ростов.

Выражение лица мужчины сменилось на испуганное.

— Ты – инквизитор. Святой Трон Терры! Что, черт подери, тебе от меня надо?

Внушающее ужас слово прорезалось сквозь стоящий в таверне гвалт, и с десяток посетителей тут же обратили взгляды к игровом столу. Напрягшийся Антониато откинул меха в сторону. Одной рукой он тянулся к кобуре с лазпистолетом, а вторая лежала на луковицеобразном носу плазмомёта.

— Что ты делаешь тут, в такой дали? — спросил Тапинд, но потом резко встал, готовясь уйти, не получив ответ. — Я с тобой не говорю. Для меня это смертный приговор. Знал же, что с вами что-то не так.

— Смертный приговор ты себе подпишешь, если не станешь говорить, — сказал Антониато.

Тебе был его черёд ухмыляться.

Тапинд оттолкнулся от стола, позабыв о деньгах.

— Держитесь от меня подальше.

— За разговор со мной ты получишь большую награду, — произнёс Ростов.

— Недостаточно большую. Толку мертвецу от всех богатств Терры.

— Тогда перед нами дилемма, ведь если ты просто уйдёшь, от смерти не спасёшься.

Слова инквизитора оказались пророческими. Возле двери раздался хриплый лай энергетического оружия, а салун осветила жёлтая вспышка. Половина лица Тапинда измельчилась и брызнула на стену, чья штукатурка впитала кровь.

Напавших было двое: приземистый человек в грязном термозащитном костюме и поджарый гуманоидный ксенос в высокой шапке и с плоским лицом на тонкой цилиндрической голове. Времени на второй выстрел им никто не дал. Антониато выхватил пистолет и открыл огонь прежде, чем Ростов успел повернуться на своём стуле. В закрытом пространстве треск рассекающего воздух лазерного луча прозвучал очень громко. Ксеноса отшвырнуло к стене. Сползая на пол, он оставлял за собой полосу малахитово-зелёной крови. Человек же нащупал дверную ручку и неприцельно выпустил четыре энергетических заряда. Бросившийся под стол Антониато открыл ответный огонь. Ростов всё это время просто сидел, ничуть не смущённый щёлкающим вокруг него смертоносным когерентным светом.

Человек ещё раз выстрелил, дёрнул щеколду и убежал в ночь. Порыв морозного воздуха прижал пламя в очаге таверны к полу, но, когда дверь со стуком закрылась, огонь резко поднялся, словно приняв стойку «смирно».

Антониато рывком поднялся с пола. Загрохотал перевернувшийся стол, и всюду запрыгали монеты. Ветеран вновь выстрелил из лазпистолета, проделав в двери таверны дыру с мерцающими краями, но человек уже сбежал.

— Лакранте! — крикнул Антониато в наладонный вокс-передатчик. — Контакт убит! Один убийца, человек, с оружием ксеносов, движется к тебе.

— Веду преследование, — ответил инвестигатус.

Бывший гвардеец переводил прицел между посетителями. Люди держали руки поднятыми. Один сидящий мужчина шевельнулся.

— Никому не двигаться! — заорал Антониато.

Ростов оставался невозмутим. Неторопливо двигаясь, он подобрал с пола упавшую печать и встал со стула, словно только что закончил приём пищи в отличном ресторане.

— Чилчи, следи за целью, но не стреляй, — сказал инквизитор в свой вокс-вор на шее. — Этот нужен мне живым.

Он остановился у тела убийцы-чужака, быстро его обыскал и поднял висящий на шее талисман – восьмиконечный путевой компас, вытравленный на ладони с растопыренными пальцами. Символ главного служителя трижды-проклятого Воителя Абаддона.

— Проклятье. И теперь мы возвращаемся к началу, — произнёс Антониато.

— Убийца что-то знает, — отозвался инквизитор, выпрямился и указал на лежащие на полу деньги. — Оставь себе, это за беспокойство, — сказал он бармену.

С прикрывающим его ветераном, Ростов открыл дверь и зашагал в ночь.

— Лакранте! Контакт убит!

Дверь распахнулась, после чего наружу, шатаясь, вышел мужчина, чуть не поскользнувшийся на покрытых тонким снежным ковром ступенях. Он натолкнулся на дальнюю стену, а затем побежал прочь, исчезая в темноте. Индикаторы зарядки на оружии у него в руке ярко светились во мраке.

— Один убийца, человек, с оружием ксеносов, движется к тебе.

— Веду преследование, — сказал Лакранте и сорвался на бег, поднимаясь вверх по ступеням узкой улицы.

Инвестигатус снова включил вокс.

— Вы что там внизу делаете, млекопитающие? — спросила Чилчи.

— Ты не видела, как он вышел? Одна цель!

— Ну попробуй что-нибудь увидеть, когда твой глаз буквально заморожен, а прицел покрыт инеем.

— Просто следи за дверью, — произнёс Лакранте. — Не дай никому последовать за мной.

Он не услышал ответ чужака. Ивестигатус забежал за угол и столкнулся с зимой в полную её мощь. Ледяной воздух начал вырывать тепло из его тела. Лакранте находился в хорошей физической форме, но из-за тяжёлой одежды, высоты, крутизны улиц и холода дышал тяжело, словно заядлый любитель лхо в последние дни жизни.

К счастью для него, беглец был не лучше приспособлен к этой среде. Человек скользил на плотном снегу поверх камней, а Лакранте продвигался вперёд, невидимый для своей жертвы. Инвестигатуса заметили, когда прямо перед ним из бокового переулка вышла жавшаяся друг к другу от холода парочка.

— Прочь с дороги, черт подери! — крикнул он, едва не врезаясь в них.

Один упал, а Лакранте пришлось перепрыгнуть через его ноги, чтобы не запутаться. Они заорали вслед инвестигатусу, который поскользнулся и оттолкнулся от стены. Ему повезло не получить пулю промеж лопаток в таком месте. Лакранте доверился Императору, уповая на защиту Повелителя Человечества.

Стоило крикам пробиться сквозь ветер, как беглец оглянулся, и, заметив преследователя, побежал быстрее.

— Трон, — выругался Лакранте.

Инвестигатус достал лазпистолет и совершил выстрел, но из-за скользких булыжников точность была паршивая, поэтому от попадания взорвались плитки на свесе низкой крыши над улицей.

Добыча мчалась так, словно за ней гнался Хорус со своими дьяволами.

Двое поднимались всё выше, двигаясь по извивающимся улочкам в сторону центра города. Отскочив от стены, Лакранте раскидал ногами кучи замерзшего мусора и, чуть не упав, побежал дальше. Мужчина свернул за очередной поворот. Последовавший за ним инвестигатус выскочил на дорогу-принципию Чозтекульпы – Торговый ряд. Та едва ли оправдывала своё имя, будучи лишь немного шире, чем остальные улицы, и не очень протяжённой. Однако, она освещалась бочками с горящим в них животным жиром, а ещё на ней были торговцы, стоявшие около палаток с гончарными изделиями и уличных ларьков с едой, где на углях жарились пронзённые шампурами мелкие представители местной дикой фауны. Тут людей оказалось больше, и здесь они толпились, что замедляло цель Лакранте.

Пропихивающийся сквозь толчею беглец оглянулся, а инвестигатус смог мельком увидеть бледное лицо за очками. Вокруг клапанов термозащитного костюма в области горла поднимались клубы насыщенного потом пара.

— Остановите его! — крикнул Лакранте. — Остановите, во имя Императора!

Люди повернули головы. Призыв инвестигатуса к действию возымел прямо противоположный желаемому эффект. Не желающая принимать в этом участие толпа расступилась, освобождая проход мужчине. Тот выстрелил назад из какого-то маломощного плазменного оружия. Лакранте увернулся. Шипящий жёлтый шар рассёк воздух над его головой и заставил людей броситься врассыпную. Теперь цель инвестигатуса мчалась по образовавшемуся в толпе длинному проходу, но, если ему хватало открытого пространства для бега, значит и Лакранте хватит открытого пространства для выстрела.

Инвестигатус встал на колено, сорвал перчатку, подпёр лазпистолет предплечьем и прицелился в удаляющегося беглеца, держа палец на спусковом крючке. Холодный металл обжигал кожу.

— Император, направь мою руку, — прошептал Лакранте, а затем плавно нажал на спусковой крючок.

Яркий красный луч догнал человека и попал тому в ногу, отчего он с грохотом упал на переносной гриль. По дороге рассыпались красные угольки и мясо на шампурах. Беглец попытался подняться и закричал, поставив руку на горячий уголь. Он всё ещё старался встать, когда сзади к нему подошёл Лакранте, приставивший лазпистолет ему к голове.

— Не двигайся, — сказал инвестигатус.

Мужчина застонал. Раненую ногу он держал прямо, а обожжённую руку прижимал к груди. Толпа с тревогой наблюдала за происходящим. Глаза людей за утеплёнными очками и в прозорах между шарфами и головными уборами были полны неприязни.

Обитатели планет наподобие Азазена чрезвычайно враждебно относились практически ко всем, кто имел хоть какую-то связь с властями Империума. Многие угрожающе посматривали на Лакранте, включая нескольких местных ксеносов, которые бросались в глаза. У них были веские причины ненавидеть людей вроде инвестигатуса. Руки окружающих потянулись к оружию.

— Это имперское дело, — как можно увереннее произнёс Лакранте. Он так замёрз, что едва мог говорить. — Отойдите. Занимайтесь своими делами.

— Не сработает. Ты совершил ошибку. Здесь нет губернатора. Нет закона. Даже вашего, — сквозь стиснутые зубы сказал убийца.

Лакранте переводил лазпистолет между лицами людей и дёргал им, чем подчеркивал серьёзность своих намерений. Большинство наблюдателей ушли, бросая испуганные и агрессивные взгляды. Трое остались на месте.

— Дерьмо, — выругался инвестигатус.

Убийца зашипел словно рептилия, и в звуке этом боль смешивалась с весельем.

— Одного ты прикончишь точно, возможно, двух, если достаточно хорош, но не трёх. Ты покойник.

— Заткнись, — велел ему Лакранте. Снег валил всё гуще и обжигал холодом глаза. Инвестигатус поднял голос. — Вы трое, уйдите. Я ничего не имею против вас.

— А может мы что-то имеем против тебя, — сказал один, носивший термозащитный костюм и промасленное пончо.

Он откинул пончо в сторону, показывая висящий на поясе длинноствольный пистолет-пулевик. Другие тоже продемонстрировали своё оружие. Один достал лазпистолет, а другой снял с ремня висевшую за спиной винтовку нечеловеческого происхождения.

— Ну давай поглядим, насколько ты хорош, пришелец, — произнёс лидер.

Он сплюнул, явно отвлекая внимание, чтобы достать пистолет, но стоило ему коснуться оружия, как Лакранте проделал у него в груди дыру. Выстрел был хорошим и быстрым. Инвестигатус навёл лазпистолет на второго, ожидая погибнуть от руки третьего.

Этого не случилось. Лакранте не попал во второго, но противника свалил протянувшийся сверху под большим углом луч, выпущенный из лазерной фузеи. Третьего о его гибели предупредил грохочущий кашель разряжающегося плазмомёта, хотя тот ему не помог. Он развернулся, и в него врезался поток плазмы. Человек засветился изнутри словно фонарь, а во рту и глазах вспыхнул солнечный огонь. Он разомкнул губы, чтобы закричать, но изрыгнул лишь собственные испарившиеся лёгкие. Спустя секунду человек превратился в обугленное месиво на снегу.

Пленник попытался уползти, однако, Лакранте наступил на него ногой в ботинке и прижал ко льду.

— Даже не думай об этом, — сказал инвестигатус. — Тебе крышка. Я не один.

В его вокс-бусине раздался треск.

— Скучал по мне? — спросила Чилчи.

— Да, — ответил Лакранте. — Отличный выстрел. Спасибо.

— Может ты не будешь такой бестолковой терранской обезьяной и в будущем не станешь убегать в одиночку, а?

По улице шли Ростов и Антониато. Люди в ужасе убегали прочь от инквизитора, и, как подумал Лакранте, причина этого заключалась не только в том, что Ростов был ведьмой. Над ним довлело нечто, какое-то дурное предчувствие гибели или же ощущение того, будто его глазами за тобой наблюдает Сам Император. Присутствие инквизитора заставило толпу убраться с улицы. Ушли даже торговцы, оставившие свои грили с затухающим на ветру огнём. Антониато, чья солнечная пушка выбрасывала в холодную ночь пар, смеялся.

— Фраза «Остановите во имя Императора?» – это лучшее, что у тебя есть, Лакранте?

— Мне она показалась уместной, — произнёс инвестигатус и спрятал оружие в кобуру.

— Ты его поймал, — сказал Ростов, хрустя ботинками по снегу. Он остановился и посмотрел на схваченную добычу. — Я доволен.

— Это инквизитор, — обратился Антониато к мужчине. — Тебе ведь известно о них, верно?

Ветеран вскинул плазменную винтовку на плечо, и вместе с Лакранте они подняли пленника на ноги. Тот что-то лепетал на непонятном диалекте.

— Минуту назад он довольно неплохо говорил на готике, — произнёс инвестигатус.

— Напомните ему, как надо общаться, — велел Ростов.

Антониато врезал человеку кулаком в лицо. Пленник выругался, и инквизитор впился в него не терпящим возражений взглядом.

— На кого работаешь?

Мужчина сплюнул кровь.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь.

— Не включай дурачка, — сказал Антониато.

Ростов провёл пальцем по шее человека, где подцепил веревочку и вытащил её наружу, притягивая к себе бронзовый амулет. Как и ксенос в баре, убийца тоже носил восьмиконечный компас Хаоса, выбитый на раскрытой ладони. Инквизитор посмотрел на предмет с глубоким презрением.

— Где Десница Абаддона? Ты носишь её символ. Тапинд что-то знал, но ты заткнул его. Кто отдал приказ на убийство? Начнём с этого.

Пленник прошипел какое-то местное проклятие. Антониато надавил коленом на его раненую ногу, и тот охнул.

— Выкажи уважение моему повелителю, — приказал ветеран.

Человек оскалил зубы.

— С чего бы? Я служу Воителю – истинному владыке человечества. Плевать мне на вашего злобного бога. Вам никогда не сломить меня.

— Сила ложных богов – ничто по сравнению с силой Императора. — Ростов дернул амулет, разрывая веревочку, и швырнул его в снег. — Они тебе не помогут. Ты под взглядом Императора, а Он видит всё. Расскажи мне всё и умри безболезненно, либо же придётся молить о пощаде, пока я не закончу. Я всё равно узнаю каждый твой помысел.

Пленник непокорно посмотрел на инквизитора. Ростов какое-то мгновение оглядывал мужчину, после чего взглянул сначала на Антониато, затем на Лакранте.

— Заберите его на корабль. В Чозтекульпо мы все свои дела сделали. Чилчи, пора отправляться.

— Поняла тебя, Леонид. Я спускаюсь.

Антониато и Лакранте потащили убийцу прочь, а Ростов ещё некоторое время стоял на месте, осматривая беспорядочное нагромождение поднимающихся вверх по горе улиц, словно человек, который ощущал на своей шее чужой взгляд и искал наблюдающего.

Ничего не увидев, он развернулся и ушёл.

Снег скрыл их следы спустя считанные секунды.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ЗАИНТРИГОВАННАЯ ЧЕРНОКНИЖНИЦА

ТЁМНЫЙ КАРДИНАЛ

ВЛАДЫКА ГОНЧИХ

— Не смотри прямо на него. Не обращайся к нему. Не задавай ему вопросов, мой аколит.

Шёпот Тенебруса рассекал тьму с шипением режущего шёлк ножа.

— Да, мой повелитель, — сказала Тарадор Йенг.

Когда Тенебрус обратил на неё взгляд, сетчатки его глаз вспыхнули серебром.

— Ты начинаешь нравиться мне, Йенг. Если кто-то и убьёт тебя, то это буду я. — В скрывающих его лицо тенях возник и тут же исчез намёк на улыбку, обнажившую острые изогнутые зубы. — Ничем не вызывай у Кор Фаэрона неприязнь, иначе всё закончится плохо.

— Да, мой повелитель, — произнесла Йенг.

— Важно, чтобы ты ничего не говорила. В моих планах сейчас наступил деликатный момент. Помни, зачем мы здесь. У нас много обязанностей, много целей. В этом мире есть более высшие силы, нежели Кор Фаэрон. Именно им мы выражаем почтение, а не ему.

Йенг нервничала. Силы аколита выросли, а чувство связи с богами было глубоким. Она бы могла стать военачальником любого великого воинства смертным, в чём заверил её Тенебрус, и, тем не менее, здесь, в тёмных глубинах «Господствующей воли» – соборного корабля Кор Фаэрона – женщина чувствовала себя слабой из-за прихоти Вселенной, перед которой оказалась беспомощна. Ныне не освещаемая, слепая. Тьму вокруг неё сгустили намеренно, и та смеялась над неведением Йенг. Аколит знала о любви Несущих Слово к метафорам. Женщине не следовало пугаться простого отсутствия света, ибо она всю жизнь прожила в катакомбах Гаталамора, но ни знание, ни знакомство с темнотой не приносили ей успокоения в этом длинном чёрном зале. Тут Йенг не хозяйничала ни над чем. Насколько аколит ненавидела Тенебруса, настолько же была благодарна за его компанию.

В зале присутствовал лишь намёк на свет, не более – достаточно для того, чтобы иметь возможность скользнуть взглядом по краям грозного вида обсидиана и заметить во тьме очертания, наводящие на мысли о неприятных лицах, чьи обладатели толпились за пределами видимости. Йенг ощущала, что здесь высокий потолок, а стены находятся не более чем в десяти метрах по бокам. Она шагала прямо посередине, боясь тех, кто мог вынырнуть из тьмы и схватить её. Если бы Тенебрус пожелал, то смог бы дотянуться до аколита сзади и задушить своими длинными отвратительными пальцами, так как держался достаточно близко. Однако, Йенг всё равно от него не отходила, испытывая ненависть к чувству комфорта, которое даровал повелитель.

Тенебрус шаркал ногами по камню, а постукивание его посоха аккомпанировало звону драгоценностей на теле Йенг. Это был тихий шум, схожий с тем, который производили грызуны, ничто по сравнению с тьмой, тишиной и чувством тревоги в зале, но из-за отсутствия других звуков он казался громким и отчётливым. За колдуном и аколитом следовало безмолвие, оскорблённое их присутствием.

Женщина сильнее прижала к телу собственный посох, чувствуя соблазн призвать холодные огни Сил для освещения пути, хоть ей и запретили использовать магию. Она не знала когда. Она не знала кто. Она не помнила, как вошла в этот длинный угнетающий коридор и лишь смутно понимала, что идёт внутри корабля Кор Фаэрона. Они вполне могли быть и не на нём. Они могли быть где угодно. Йенг могла находиться здесь целую вечность.

Аколит вновь обратила помыслы к своим заклинаниям, и Тенебрус прочёл её разум, что делал слишком часто.

— Даже не вздумай воспользоваться колдовством, — сказал он. — Применишь силы в этом месте, и привлечёшь к себе такое внимание, которого ни ты, ни я сейчас не желаем. Стены реальности здесь тонки. Мы не владеем ситуацией.

Они дошли до лестничного марша. Йенг не упала лишь благодаря проведённому под землёй детству, так как острое зрение позволило ей заметить отблеск на стекле или полированном камне. Подъём был долгим и тяжёлым. Лёгкие и бёдра женщины горели от нагрузок, ибо лестница оказалась не только крутой, но и скользкой.

— Повелитель?

— Да, Йенг?

Тенебрус не сильно напрягался и потому отвечал снисходительно.

— А вы бы не могли проявить свою волю и отогнать тьму?

— Мог бы, — сказал чернокнижник. — Я бы мог воспротивиться изучению со стороны любого создания, запертого здесь тёмным кардиналом. — Он издал странный звук. Йенг не поняла, был ли это смешок или вздох. — Ты же чувствуешь их, верно? Ощущаешь, как они смотрят на нас? Такие голодные. — В его голосе слышались меланхоличные нотки, словно Тенебрус вспоминал какие-то приятные времена в прошлом. — Но я не стану обращаться здесь к своим дарам. Из-за дипломатии. Кор Фаэрон высокого о себе мнения. Это важно для таких… жрецов. — Последнее слово чернокнижник произнёс с некоторой пренебрежительностью. — Они должны показывать себя мастерами, посредниками между жалкими смертными и богами. Я не хочу вызывать у него враждебную реакцию. Они не любят чернокнижников, Йенг. Не любят таких, как я, и им не понравятся такие, как ты, несмотря на всю твою преданность дорогому, ныне покойному Кар-Гатарру.

Опять мерцание серебряных глаз и блеск грозного вида зубов.

— Ты думаешь, что я – Тенебрус, что я – Десница Абаддона, и что даже к таким могущественным личностям как Кор Фаэрон мне следует приходить не в качестве просителя, а в качестве владыки самого по себе. — Чернокнижник позволил себе сорваться на негодующий крик, а затем вновь рассмеялся. Этот чистый звук был одновременно и прекрасным, и мерзким. Он притягивал Йенг к её повелителю и завлекал подобно биоогонькам хищных животных. — Если между нами, то да, я согласен, — продолжил Тенебрус, снова театрально зашептав. — Этим спесивым священникам следовало бы признать моё превосходство, но они не признают, поэтому я должен проглотить гордость. У Воителя есть собственные планы, и он требует, чтобы я хорошо обходился с Несущими Слово. Сейчас Абаддон – мой повелитель, как и повелитель Кор Фаэрона, пусть тёмному кардиналу и не нравится с этим соглашаться. Нам необходимо прийти к согласию.

Они добрались до вершины лестницы. Где-то в структуре корабля раздавался глухой гул. По полым барабанам били цепи. Двери перед чернокнижниками начали со скрипом открываться, и нарушу излился свет от пламени, который на мгновение ослепил Йенг. После темноты он воспринимался очень ярким, так что глазам аколита понадобилось некоторое время привыкнуть к скачущим огонькам, освещающим стены, потолок и пол коридора, сделанного из того же чёрного глянцевитого материала. Каждый миллиметр поверхности стен покрывали глубокие рельефы с изображением как будто бы живых фигур. Казалось, будто те беспрепятственно переплетались друг с другом в запретных действах, но затем свет умерщвлял их и мгновенно обращал в камень.

Танцующее пламя подсвечивало настоящую боль, настоящее наслаждение. Йенг была уверена – это не скульптуры. Аколит смотрела прямо перед собой из страха, что они могут соблазнить её присоединиться к ним.

Двери открывались со всё нарастающей скоростью, а потом резко замерли со звуком, напоминающим выстрел из пушки.

За ними лежал огромный собор.

Встречающие стояли сразу за вратами: трое тёмных апостолов Несущих Слово в тяжёлых терминаторских доспехах, охраняемых ещё дюжиной терминаторов. За время обучения у Кар-Гатарра Йенг многое узнала о его родительском легионе. Гигантские телохранители являлись Помазанниками – величайшими воинами Истинного кредо, некоторые из которых были такими же старыми, как и сам Империум. Их святость не волновала Тенебруса, но волновала Йенг, поэтому она низко поклонилась им.

Вперёд вышел воин-жрец в центре. Несущий Слово не носил шлем, демонстрируя полное злобы лицо, покрытое выжженными с большим мастерством строками из «Книги Лоргара». Несмотря на всю свою мощь, он явно был человеком, улучшенным с помощью древних искусств, увеличившимся в размерах, но не затронутым мутацией. На Тенебруса же, с другой стороны, так сильно повлияли милости богов, что его человечность теперь стояла под вопросом. Он обладал чем-то глубоководным, некими отголосками древних океанических хищников: абсолютно чёрные глаза, отсутствие губ, рот, выглядящий как просто разрез на бледно-серой коже. Чернокнижник ухмылялся слишком уж широко, обнажая огромное множество крючковатых игловидных зубов, а его длинные многосуставчатые пальцы напоминали конечности ракообразных, словно ноги мёртвого краба, шевелящиеся в потоках загрязнённой воды. Тенебрус был слишком худым и, судя по сгибающейся в верхней части спине, слишком слабым, чтобы нормально держать собственный вес. Его уши постепенно исчезали, нос становился рудиментарным.

Ухмылка жреца говорила, что Тенебрус, видимо, оказался прав: Несущие Слово неодобрительно относились к чернокнижнику. Тем не менее, заговоривший тёмный апостол придерживался надлежащего церемониала.

— Тенебрус Чернокнижник явился в эти залы – на вершину нашей славы. Мы приветствуем тебя, Десница Абаддона. — Он наклонил голову. Носимый им гигантский комплект доспехов не сдвинулся. — Я – Придор Вракон, тёмный апостол Третьего воинства. Наш владыка – наимогущественнейший и благословенный тёмный кардинал, Кор Фаэрон, повелитель Первого воинства и Мастер Слова – ожидает тебя.

Вракон отошёл в сторону, как и двое других жрецов. Помазанники сделали по тяжёлому шагу назад, что сопровождалось рокотом доспехов, и оставили Деснице с его аколитом достаточно широкий проход, чтобы пройти. И всё же, свободного пространства оказалось так мало, что до нависающих багровых воинов можно было дотянуться рукой. Следуя за Тенебрусом, Йенг заставляла себя держаться прямо и скрывала страх.

Помазанники внушали ужас. Из дыхательных решёток их шлемов торчали бивни, а жуткие держатели трофеев с висящими черепами делали Несущих Слово ещё выше. Дыхание, вырывающееся из масок вместе с рычанием, звучало как всхрапывание быка. От брони исходил запах горячего металла и парфюмерных масел вперемешку со странными ароматами. В нём угадывались демонические нотки. Пройдя последнего, Йенг подавила вздох облегчения. Она не могла показывать свою слабость, но ей с трудом удавалось заставить себя не развернуться и не убежать. Весь путь до огромного нефа собора аколит ощущала на свой спине полные ненависти взгляды Помазанников.

Гигантские колонны тянулись вверх на такую высоту, что Йенг даже не была уверена, имелся ли вообще потолок за тьмой и мглой от ладана, где мелькали едва заметные, рассекающие дым крылатые создания. Дорогу чернокнижникам освещали факелы и чаши с огнём, чей свет трепетал на надписях, опоясывающих столбы. На бесконечно длинных цепях качались повешенные смертные, которые стонали в священном экстазе, а омертвение их тел помогало им приобщиться к богам такими способами, которые Йенг едва-ли смогла бы стерпеть.

В тенях вокруг таилось ещё несколько смертных, носивших маски рабов и татуировки своего культа, но вот обычных свободных людей, таких как Йенг, тут не было. Члены Первого воинства Фаэрона стояли на страже у каждой колонны. Их насчитывались сотни. Столь большое количество воинов заставило аколита задуматься, почему на Гаталаморе присутствовало так мало Несущих Слово. Неужели разногласия между слугами Абаддона, на которые намекал Кар-Гатарр, были настолько сильными, что один легион позволит другому потерпеть неудачу? Раньше она считала себя вполне готовой к любым интригам благодаря взрослению среди господ-прощелыг, но тут вероломство выходило на совсем иной уровень. Йенг попала на площадку, где друг с другом играли короли.

Облачённый в полный комплект доспехов Кор Фаэрон сидел на троне из пурпурного железа. Безмолвные чемпионы, сами по себе являвшиеся лордами, стояли вокруг его помоста с оружием наготове.

Это место было наполнено силой. Йенг ощущала невыносимое давление вечных созданий, которые выглядывали из своей преисподней, чтобы понаблюдать за делами смертных в соборе. Наступал момент величайшей важности.

Аколит не смогла удержаться и посмотрела на Кор Фаэрона, но затем вспомнила предупреждение Тенебруса и резко потупила взор. Тем не менее, величие Хранителя Веры уже выжглось в её разуме, и хоть она отвела взгляд, перед глазами продолжал стоять его образ. Йенг упала на колени и склонила голову, коснувшись лбом тёплого камня. Аколит крепко зажмурилась, но она всё равно как будто бы до сих пор смотрела прямо на Кор Фаэрона, словно сила тёмного кардинала требовала, чтобы Несущий Слово был видим даже слепым. Распростёртая ниц Йенг наблюдала за происходящим. Она зрила, не имея физической возможности зрить.

Невероятно старый Кор Фаэрон был обезвоженным и иссохшим, как мумия, пролежавшая тысячу или более лет, и которую пробудили в назначенный час, чтобы послужить её потусторонним владыкам. Он обладал длинным лицом, а его нос походил на пустынный кряж. Запавшие глаза смотрели в обе стороны из своих пещерообразных впадин с фиолетовыми кругами. Необычайно крупная голова выглядела большой даже внутри зияющей выемки под бронекапюшоном терминаторской брони. Полностью лишённый волос череп отличался высоким сводом, воткнутые в порты верхней части головы кабели висели абсолютно недвижимо. Если бы тёмный апостол не метал раздражённые взгляды то на Тенебруса, то на Йенг, она бы вполне могла посчитать его мёртвым. Аколит была знакома с воинами великих легионов и знала об их силе, интеллекте и стойкости, дарованных им древней наукой, но Кор Фаэрон получил свою мощь от богов, как сказал ей Тенебрус, намекая на некоторое различие между тёмным апостолом и другими космодесантниками. Различие, на котором он не хотел подробно останавливаться и которое, судя по всему, веселило чернокнижника. Теперь же Йенг всё увидела сама. Несмотря на возраст, Кор Фаэрон являлся величественным человеком, овеянным благословениями Сил. Вокруг Хранителя Веры колыхалась тёмная аура. Кор Фаэрон был внушительным, могучим и возвеличенным богами, но не входил в число Легионес Астартес, что аколит, находясь так близко к нему, видела отчетливо. Она попыталась подавить эту мысль, пока та не вырвалась наружу и не разгневала кардинала.

К большому облегчению Йенг, Тенебрус заговорил прежде, чем аколита выдали её собственные помыслы.

— Мой владыка Кор Фаэрон, пред взором Четырёх в варпе я приветствую тебя и предлагаю дружбу. Пусть наша встреча приблизит достижение целей истинной веры и освободит человечество от печального невежества.

Кор Фаэрон презрительно скривил губы. Пока у них с Тенебрусом шла борьба взглядов, тёмный апостол ни разу не моргнул своими запавшими глазами. Затем он медленно покачал головой и предупреждающе поднял палец. На тыльных сторонах его перчаток имелись пустые монтажные опоры, на которых должны были удерживаться когти, что сейчас покоились на паре стоек по бокам от трона. Когда Кор Фаэрон заговорил, узлы крепления начали щёлкать и гудеть.

— Ты изрекаешь слова верующего, но при этом не веришь, — произнёс тёмный апостол.

Он поднялся, обуянный внезапно вспыхнувшей яростью. Резко пришёл в движение металл загремевшей терминаторской брони.

— Я верю в богов так же, как и ты, мой повелитель, — ответил Тенебрус. — Иначе зачем Воителю избирать меня своим доверенным советником? Просто я почитаю их по-другому. Я уважаю твою ревностность. Разве ты не можешь уважить мою веру?

— Есть только одна вера, чернокнижник, – истинная вера, — сказал Кор Фаэрон. Он спустился по ступеням трона, сотрясая мир каждым своим шагом. — В твоём искажённом теле я вижу недостаток уважения. Ты принимаешь дары Сил, и они взимают с тебя плату. Если бы твоё поклонение было безупречнее, был бы безупречнее и облик.

Тенебрус сомкнул на посохе длинные пальцы.

— Другие считают мои изменения благословениями Четвёрки.

Кор Фаэрон улыбнулся. Его улыбка оказалась самая жестокой и неприятной из тех, которые когда-либо доводилось видеть Йенг.

— Они могут быть и благословениями, но на твоём теле я вижу лишь предупреждения. Ты берёшь слишком много и поклоняешься слишком мало. Ты, как и бессчётное множество других чернокнижников, считаешь, будто боги служат вам. Истинно же верующий отдаёт себя служению целиком. Силы раз за разом напоминают тебе об этом, но ты не слушаешь.

— И, тем не менее, я служу.

— Ты берёшь, — возразил тёмный апостол. — Быть служителем богов – значит отдавать им всё, не ожидая даров силы в ответ.

— У тебя есть сила, — спокойно произнёс Тенебрус.

— Я получил силу лишь для того, чтобы иметь возможность служить. Я не ищу для себя прославления, и желаю только одного – распространять по галактике истинную веру. Моя цель – спасение человечества.

— Какое занимательное теологическое различие, — сказал Тенебрус. — И всё же, мы должны сотрудничать, как того требует Воитель. У тебя великая репутация, тёмный кардинал. Ты бы мог неделю проповедовать мне, ни разу не повторившись. Ну или, по крайней мере, это я слышал от множества твоих почитателей. Однако, времени мало, поэтому я осмелюсь спросить: не перейти ли нам сразу к сути дела? У наших владык есть целая вечность, чем не можем похвастать мы.

Лицо Кор Фаэрона приняло выражение самой леденящей ярости, но затем оно быстро исчезло, подобно унесённому ветром облаку, которое закрывало солнце.

— Прежде, чем мы начнём обсуждать эти дела, я хочу увидеть тот кинжал, который ты вонзишь в сердце нашего величайшего врага. Я должен знать, правдивы ли слухи. Покажи мне кольцо.

Тёмный кардинал вытянул руку.

— Если именно оно требуется для получения твоего доверия, то должен разочаровать тебя. У меня его нет. Кольцо Бухариса в безопасности. Довольно скоро ты увидишь его в действии. Верховный магос Зиракс из Истинного Механикума уже сейчас трудится для воссоздания того, чего мы достигли на Гаталаморе. Когда оружие будет готово и окажется на позиции, ты станешь свидетелем его мощи, но не раньше.

— Надо полагать, у Зиракса тоже нет кольца, — предположил Кор Фаэрон.

— Ну конечно нет, — фыркнул чернокнижник. — Думаешь, я бы совершил такую глупость? Дар Бухариса – это великое оружие, судьбоносное оружие. Ключ к нему не должен находиться в руках того, кому Воитель не доверяет полностью. Он в безопасности.

Тёмный кардинал презрительно хмыкнул.

— Абаддон играет с огнём, позволяя тебе охранять нечто столь могущественное. Кольцо следовало передать нам, чтобы мы берегли его до назначенного времени.

— О, да брось, — сказал Тенебрус. — Абаддон – помазанный чемпион Хаоса. Его избрали твои боги, наши боги. Я нашёл кольцо и теперь владею им. Учитывая это, теперь ты, наверное, видишь, что есть больше одного способа почитать их?

Пока два лорда Хаоса говорили, Йенг вспомнились последние слова Кар-Гатарра. «Победа Абаддона важнее самой победы». Что имел в виду её бывший повелитель? В какое противоборство она себя втянула?

— Боги требуют – мы повинуемся, — произнёс Кор Фаэрон, хотя эти слова дались ему нелегко.

— У нас есть более насущные проблемы, разве нет?

— Ты узрел то, что узрел я.

Тенебрус помрачнел.

— Видел кое-что, да. Знамения, предвестия. Я уже размышлял о том, чтобы прийти к тебе, когда до меня дошёл приказ от Воителя. Таким образом, нашу с тобой встречу затребовал и он, и сама судьба.

— Что ты увидел? — поинтересовался тёмный кардинал. — Расскажи мне всё в точности, дабы я мог быть уверен в соответствии нашей информации.

Чернокнижник вздохнул. Из его широкого рта потекла слюна, закапавшая на пол.

— Я видел прикованную к трону золотую фигуру. Я видел, как рвутся её цепи. Я слышал крик ребёнка. Я видел разбитый крестовый поход Абаддона и уничтожение армий верующих. Я слышал предсмертные крики богов. — Тенебрус изменил позу, и посох с щелчком упал. — Я видел конец всего, во что мы верим, конец, который наступит в том случае, если мы станем совершать неосторожные поступки, — сказал он. — А что говорят твои авгурии?

— Они много чего показывают, но всё предвещает катастрофу, — ответил Кор Фаэрон, чьи монтажные опоры для когтей задёргались. — Святые, видения, растущее количество псайкеров, неукротимый дух внутри Империума там, где должна была умереть всякая надежда. Ложная вера почитателей трупа сильна. Анафема пробуждается. Он больше не спит, а действует через Своих слуг. И есть ещё кое-что. — Кардинал потемнел лицом. — Силы показали мне ребёнка. Ужаснейшего ребёнка. — На краткий миг окружающая его аура уверенности исчезла. — Появление дитя предвещает гибель всем нам.

— Возвращение нашего самого непримиримого врага.

— Возможно. — К Кор Фаэрону вернулось прежнее высокомерие, ставшее ещё сильнее. Он наклонился вперёд, а запавшие глаза налились ненавистью. — Ты найдешь для меня этого ребёнка. Так велит Абаддон. Так велю я. Ты найдешь его как можно скорее, либо же столкнешься с последствиями неудачи. Таков мой приказ, и ты подчинишься.

— Ясно, — произнёс Тенебрус и на мгновение задумался. — Очевидно, я не могу ответить на данный вопрос самостоятельно. Нужно посовещаться с вышестоящими инстанциями. Для привлечения того, кому я задам вопрос, мне кое-что потребуется. Или, точнее, кое-кто. Тебе необходимо обеспечить меня этим.

— Твоё условие было ожидаемо, — сказал Кор Фаэрон.

— Неужели? — спросил чернокнижник. — Я говорю не о простой просьбе, которую легко выполнить. Наш сосуд должен являться достойной жертвой. Тем, кто представляет собой идеальное смешение безысходности и веры, кто могуч в варпе, кто познал величайшие почести и глубочайшее отчаяние.

— Создать такое существо довольно несложно, — заметил тёмный кардинал.

— Разумеется, — подтвердил Тенебрус. — Со временем можно сломить любого могущественного последователя владыки-трупа, вот только времени у нас нет.

— Ребёнка нужно найти, — согласился Кор Фаэрон. — Как можно раньше. Боги позволили мне узнать это. Если мы не будем действовать, нас ждёт катастрофа.

— Если нет времени сформировать подходящего для нашей цели человека, значит такого необходимо найти и принести в жертву. Чёрные корабли. У вас есть средства для их обнаружения.

— Мы охотимся за ними, когда обращаем против повелителя-трупа Его же миры, — произнёс тёмный кардинал. — У нас есть средства.

— Внутренности Чёрных кораблей – хорошее место для поиска идеального сосуда.

Кор Фаэрон кивнул.

— Таких звёздолётов много, как и людей у них на борту. Скажи точно, что тебе нужно, и я это найду.

— Конечно, — сказал Тенебрус. — Я должен спросить шепчущих мне демонов, но информацию будет легко добыть.

— Тогда вот с чего мы начнём – с охоты. — Тёмный кардинал повернулся к одному из своих чемпионов. — Вызови Ксокола Хрувака. Вызови моего Владыку гончих.