6335
правок
Изменения
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =34
|Всего =20
}}
Он моргнул опять, после чего встал из центра эннеаграммы. Он потянулся волей, и его доспех поднялся с пьедестала и разделился на составные компоненты, которые на мгновение закружились вокруг него. Одежда растворилась в воздухе за миг до того, как латы собрались уже на его теле. На голову опустился шлем. Мир перед глазами расцветили крутящиеся отметки, сияние таинственных знаков и вращающихся геометрических фигур. Плоть, броня и рассудок объединились с тихим бормотанием неврального подключения и мысли. Слова и письмена, выгравированные на пластинах, поймали поток льющейся из его разума эфирной энергии и озарились мощью. Ею наполнились кристаллы, встроенные в шлем, кирасу и наплечники. Он почувствовал, как боевое облачение сращивается с разумом, уплотняя мысли и волю в формы и образы, наполняя силой, ограждая. Наконец, пришёл черёд Чёрного Посоха. Азек протянул руку, и он оказался в ладони — не порхнув по воздуху, но просто возникнув прямо в ней. Мгновение чародей стоял, наслаждаясь вернувшимися равновесием и сосредоточенностью восприятия. Он уже собрался сделать шаг, как вдруг замер и оглянулся. На самой границе мыслей Ариман услышал, как из тьмы прозвучало его имя.
=== ГЛАВА III ===
'''КЛЮЧ К БЕСКОНЕЧНОСТИ'''
Игнис наблюдал за тем, как в наполненном дымом воздухе вращается модель флота Изгоев. Он был в расплавлено-оранжевой и угольно-чёрной терминаторской броне, и всякий, увидевший его впервые, решил бы, что он вполне заслуживал своё место в Высшем кругу Аримана в качестве последнего великого магистра ордена Разрухи — разрушителя и уничтожителя. Конечно, они были бы правы, но только не в этот конкретный момент. Сейчас его больше занимали вопросы созидания.
Модель, парившая перед ним, представляла собой не голокартинку, а физическое подобие: корабли отображались с помощью крупиц расплавленного серебра, помещённых на идеально сбалансированные дуги телекинетической энергии, которые корректировали расположение каждой горящей капли в соответствии с движениями реальных звездолётов в пустоте. Помещение, где находилась модель, имело форму сферы, стены состояли из серого железа и свинца и были покрыты золотыми линиями, что описывали эфирно-геометрические фигуры, которые сохраняли и поддерживали образ. Помимо прочего, они корректировали и реальность, посылая импульсы корабельным экипажам, если их суда нарушали построение. От таких корректировок, к сожалению, было не деться. Игнис давно смирился с несовершенством Галактики по сравнению с мощью и чистотой нумерологии, геометрии и соотношений. Вот что делало истинность цифр и фигур высшей правдой бытия — факт, что физический аспект был весьма далёк от идеала. Наблюдая за тем, как угасающая инерция медленно, но верно разрушает строй космолётов, он недовольно поморщился. Геометрические татуировки, покрывавшие его голову, пришли в движение. Он ощутил дрожь, когда помещение направило команде сбившегося корабля приказ изменить скорость. Игнис упёрся взглядом в точку горящего металла, дожидаясь, пока та скорректирует позицию.
Такая выверенность в построении флота служила не просто для услады его взора. Суда и их перемещения являлись частью макропостроения высшего порядка, что расходилось от них к звёздам и кровоточащей ране в космосе, коей являлось Око Ужаса. Это построение сплеталось с разумами и мыслями, сознанием и подсознанием миллионов душ на борту кораблей. Они резонировали друг с другом. Между ними происходили числовые и символические преобразования, которые затем воздействовали на окружение. Всё это представляло собой необъятный самоподдерживающийся механизм, который вытягивал из Великого Океана энергию, смысл и цель, запасая их до того момента, когда в них возникнет потребность. До того момента, когда он высвободит их мощь. Это была одна из сложнейших задач ритуальной инженерии, которую когда-либо доводилось решать Игнису, и она вполне могла бы стать венцом его существования, не встань у него на пути несовершенство реальности и смертной природы. Чародей нахмурился, когда огненная пылинка сбившегося корабля сместилась на микрон назад, занимая нужную орбиту.
Стоявший возле него Жертвенник, зашипев поршнями, переступил с ноги на ногу. Он оглянулся на автоматона. Его чёрный корпус, увитый золотыми прожилками, походил на грозную тень закованного в латы великана. Орудие кибернетического прислужника резко дёрнулось к ведущей в зал круглой двери. Магистр перевёл взгляд туда же, вернувшись назад в реальность вне сконструированной модели. Татуировки на голове изменились снова.
К ним двигался человек, окружённый четырьмя стражами в серебряных доспехах с синими накидками. Их лица скрывали шлемы, безликие и лишённые прорезей для глаз. Копья, закинутые на плечи, гудели в низком режиме энергопотребления. Все они были псайкерами, отобранными из числа одарённых среди смертных трэллов и обученными низшими чародеями Тысячи Сынов на роль телохранителей для навигаторов, что вели их корабли по Великому Океану. Их называли Незрячими Хранителями. Все они были слепыми и безъязыкими, их силы и чувства направлялись посредством разумов, глаза — отданы ради того, чтобы беречь секреты тех, кого они защищали. Первейший из их подопечных плёлся к Игнису с Жертвенником, волоча за собой смявшиеся складки бархатного наряда.
С тяжёлым сипением Сильван Йешар подходил всё ближе. Две трости — одна эбеновая, другая серебряная, — цокали по полу в такт шагам, хотя державшие их руки оставались спрятанными в полах широких рукавов.
— Я не могу больше ждать, пора отправляться в путь, — произнёс Сильван, глядя на космодесантника. Лицо мужчины скрывалось за серебристой вуалью, однако Игнис всё равно различил под невесомой накидкой смутные чёрты: складки плоти, мягкие тени, где прежде могли находиться глазницы. Он ощутил, как у него по коже забегали мурашки, и, скривившись, покачал головой.
— Мы никуда не отправимся, пока этого не прикажет Ариман. До тех пор сиди в своей конуре и жди.
— Боль… — протянул Сильван, и вздрогнул. Ткань покачнулась, когда таившаяся за ней плоть задрожала. — Ты не понимаешь, если мы не отбудем, тогда… тогда…
— Тогда ты умрёшь, — просто сказал Игнис.
Сильван дёрнулся, но от несогласия, или по какой-то иной причине, магистр так и не понял.
— Океан… Великий Океан зовёт, и я должен идти… Мы должны идти. Пучины — наш дом, его течения — жизнь в нашей крови. Дай нам поплыть, дай ему течь сквозь нас. Прошу, дай нам жить.
Игнис шагнул вперёд. Незрячие Хранители встрепенулись, ощутив угрозу. Жертвенник сделал шаг к ним, его орудие повернулось, поршни сжали пальцы в кулаки. Охранники Йешара замерли. Игнис смерил их взглядом, после чего посмотрел на мужчину. В воздухе вокруг него витал странный приторный запах, напоминавший вонь курений и прокисшего молока.
Йешар был, или когда-то являлся, навигатором — разновидностью мутантов, что пилотировали корабли в варпе, позволяя им обходить ограничения физических законов и пересекать расстояния в световые годы за считанные часы или дни. Империум никогда особо им не доверял, хоть и нуждался в них. В этом они были чем-то схожи с Тысячью Сынами, что, впрочем, ничуть не умаляло недовольство Игниса, когда кто-либо из них оказывался в одной с ним комнате. Ариман забрал Сильвана с имперского космолёта, и с тех пор варп основательно поработал над плотью навигатора. Год за годом он деградировал всё сильнее, и теперь его разум стал таким же нестабильным, как его тело. У него осталось только два примечательных качества, а именно мастерство в распознавании течений эмпиреев, и ещё умение выживать. Это, а также нечто вроде благосклонности Аримана к навигатору, причин которой Игнис даже не мог себе представить, помогли ему продержаться так долго. Тем не менее, это совершенно не сказывалось на его презрении к жалкому существу.
— Ты со своим племенем — лишь составной элемент, не более того, — заявил Игнис. — Ты работаешь, когда этого требует механизм. Ты не споришь и не жалуешься. Ты ждёшь и исполняешь.
Сильван всхлипнул и заковылял назад. Мгновение казалось, будто он хочет что-то сказать.
+Игнис.+ Послание громко зазвенело у него в голове. Он поднял руку, заставляя навигатора умолкнуть.
+Ариман.+ ответил он.
+Пора начинать.+
Магистр уже пришёл в движение, устремившись мимо навигатора с его телохранителями. Жертвенник последовал за ним, сотрясая своей поступью палубу.
— Ты понимаешь, — бросил ему вслед Сильван. — Да, понимаешь.
Игнис наблюдал, как на столе рассеивается кристаллический блок. Воздух в комнате не пах совершенно ничем, очищенный от всех, до последнего, свободных ионов и частиц в подготовке к… Он на мгновение задумался. На ум пришло слово «''изучение''», но затем его вытеснило другое. ''Допрос''… Да, это был допрос. Жертвенник ждал с одной стороны, Ариман — с другой, оба застыли в полной неподвижности. Они простояли так три часа, две минуты и пять секунд. Игнис не сводил мысленного взора с кристалла, разумом разбирая его атом за атомом.
Скелетообразное существо по-прежнему покоилось внутри. Неправильность сквозила в каждой детали его тела.
— Ксенос, — заявил Игнис, когда впервые увидел создание.
Мэхэкта кивнула.
— Представитель давно вымершей расы.
— Но этот ещё жив.
— То, что не было живым, умереть не может, — ответила ему пария.
— Его форма… она скелетообразная, и напоминает изображения смерти из человеческого прошлого, да и множества других чужацких рас.
— Они существовали задолго до появления людей, — пояснила женщина. — Их тени стали концепциями, которые наши разумы превратили в богов и грёзы. Неудивительно, почему они кажутся нам такими знакомыми. До того, как Галактика сотворила собственные кошмары, живущим внушали ужас они.
Игнис не стал выпытывать подробности.
Он спросил Мэхэкту лишь о том, кто запечатал существо в кристалле. Та едва заметно пожала плечами.
— Я не знаю. Возможно, правду не знает никто, но не думаю, что это сделала его раса.
Игнис с ней согласился. Кристалл был создан посредством психической манипуляции с веществом. Его структуру пронизывали молекулярные решётки, не пропускавшие к предметам внутри никаких форм энергии. Сами предметы не таили в себе ни искры, ни метки псионического потенциала, ни даже намёка на связь с варпом — они казались инертными и совершенно гладкими в эфире. Это указывало на то, что блок и его содержимое происходили из разных источников.
Он убрал последний кристаллический слой. Металлическое существо неподвижно лежало в стерильном воздухе. Игнис ощутил, как разум инстинктивно начал анализировать микроузоры и пропорции тела ксеноса. По нервным окончаниям пробежал холодок, прежде чем мгновение спустя он усилием воли оборвал изучение. Игнис не горел желанием узнать, что обнаружил бы, позволь процессу завершиться. Он послал команду висевшим над столом сервоманипуляторам. Хромированные конечности качнулись вниз и извлекли предметы, хранившиеся внутри блока вместе с существом: посох, его раструбная верхушка состояла из материала, напоминавшего чёрно-зелёное стекло; плащ из переливающихся чешуек; и, наконец, сферу. Игнис не смог определить, была ли последняя из металла, стекла либо чего-нибудь ещё. Серворуки опустили каждый предмет на отдельный постамент.
Он подождал. Ни предметы, ни ксенос не шевелились. Игнис проверил показания ауспиков на дисплее шлема. Ничего. Они были полностью инертны. И всё же…
— Жертвенник, протокол бдительности, — произнёс он. Автоматон заблокировал ноги. С гулом зарядились камеры оружия. Пушка у него на спине начала медленно поворачиваться из стороны в сторону, бдительно следя за комнатой. Игнис ввёл код, и выдвинувшиеся из стола цепи связали фигуру по рукам, ногам и в талии. Принимая во внимание то, что поведала Мэхэкта о потенциальных возможностях пришельца, оковы будут сугубо декоративными.
Игнис посмотрел на Аримана.
+Всё подготовлено,+ послал он.
Игнис коснулся разума чародея и почувствовал, как вокруг него усиливается энергия. Пока Повелитель Разрухи готовил комнату к допросу, Ариман занимался подготовкой своего разума и варпа. Игнис отметил крошечное изменение радужек и зрачков Азека, словно тот перевёл внимание с внутреннего мира на внешнее окружение.
+Начинай сопряжение,+ послал Ариман.
Игнис сделал вдох и собрал мысли и чувства в образ, закрутившийся вокруг ядра его воли. Священные числа стремительно завращались, описывая небольшие круги, пока восприятие медленно обретало остроту. Каждый фрагмент его разума приходил в равновесие с прочими элементами. Удар сердца он просто наблюдал за происходящими переменами, после чего открыл третье око.
Вокруг него ментальные конструкции Аримана расходились всё дальше и дальше, пока он не перестал их различать мысленным взором. Концепции и смыслы мчались наперегонки друг с другом подобно мирам в некоем огромном планетарии. Сферы заклинаний кружили, сталкивались, сливались и разделялись в танце бесконечных преобразований.
Игнис нечасто испытывал трепет; на своём веку он повидал и познал слишком много всего. Но, узрев творение Аримана, он ощутил нечто сродни изумлению. Он видел, как Азек совершал великие и ужасные вещи, призывы, заставлявшие реальность растекаться и взвиваться подобно подхваченному штормовым ветром стягу. Но это… это было почти что совершенством.
За время, ушедшее у Игниса на осмотр артефактов, Ариман придумал и создал нечто, что можно было описать лишь как эфирный механизм. Композиции из мысли и символизма пронзали побуждения воли и воображения, все детали конструкции работали и совмещались между собой без запинок или сбоев. Истинно гениальное творение, воплощённое в жизнь созидателем невозможного. И механизм предназначался для одной-единственной задачи: позволить мыслям и воспоминаниям преодолеть барьер темпорального потока.
+Восходим,+ послал Ариман. Игнис сомкнул глаза. Его сознание поднялось и сплелось с умозрительной конструкцией. Он услышал, как разум завторил мыслям, что принадлежали не ему. Почувствовал инстинктивное сопротивление, когда частицы его души вышли из-под контроля. Игниса захлестнули ощущения: прикосновение снежинок к лицу, отголоски ревущих течений в глубочайших пучинах океана, холодный камень, и серебро, и карканье ворона в безлистном лесу…
Игнис открыл глаза.
Ариман посмотрел на него и едва заметно кивнул.
— Начинаем, — произнёс он вслух и перевёл взгляд на металлическое существо на столе. Игнис ввёл новый код, и из модуля на потолке опустился ещё один сервоманипулятор, увенчанный длинным углеродным шипом. Генераторные катушки, подключённые к конечности, начали разгораться. Магистр ощутил, как от гула статики у него заныли зубы. Теперь оставалось лишь надеяться, что информация, предоставленная Мэхэктой касаемо пробуждения этого… создания, окажется верной. Остриё шипа коснулось груди пришельца. В воздухе сверкнула белизной псевдомолния.
Заключённый спрыгнул со стола. Его тело просочилось сквозь молекулы удерживавших его оков и врезалось в энергетический купол. Искры посыпались каскадом, как только силовое поле схлопнулось и пустило горизонтальную ударную волну. Пленник неуклюже приземлился на колени. Подняв взгляд, он увидел нависавших на них гигантов в доспехах. Один в оранжево-чёрной, второй — в синей броне. Позади них разворачивался их грубый роботизированный прислужник, сверкающий серебристыми и чёрными поверхностями своей оболочки.
Воин в оранжево-чёрных доспехах закричал. Автоматон тут же выступил вперёд, сотрясая палубу поршневыми конечностями. Пушка у него на плече ожила, и узник ощутил тёмную материю, накапливающуюся внутри неё. Ему хорошо были известны её внешние проявления и оставляемый привкус, ещё с незапамятных времён войн, что оставили шрамы на самих звёздах, когда те были молодыми.
Пока орудие словно затаило дыхание для выстрела, заключённый измерил расстояние между каждой точкой в помещении и замедлил течение времени до такого состояния, что о его ходе свидетельствовал лишь распад атомов. Короткая дистанция от него до дула орудия, от автоматона до его хозяев, от них до двери — каждая из этих величин образовывала мысленный кристалл, всякая грань и плоскость которого тянулась на несчётные измерения.
Затем роботизированный слуга открыл огонь, и луч абсолютной черноты рассёк пространство, отчего пронзительно завопил сам воздух. Тёмная линия вошла в туловище узника. Субстанция, из которой состояла его оболочка, стала распадаться, обращаясь в ничто по мере того, как луч углублялся. Процесс протекал невероятно стремительно. Для иных существ минуло бы всего мгновение, узник же медленно созерцал картину собственного уничтожения во всех подробностях. У него было достаточно времени понаблюдать, проанализировать и понять, что чёрная энергия выпущенного в него импульса поглотит его тело во вспышке коллапсирующего вещества. Ему ни за что не выжить, но этого в принципе и не требовалось. Ему нужно было только достать до сферы, лежащей на постаменте за его пленителями.
Его рука сомкнулась на сфере…
И вселенная пересоздалась во вспышке схлопывающегося времени.
Узник пришёл в сознание. К нему поочерёдно вернулись все чувства. После он расслышал рядом какое-то движение.
— Наут шал`кре`та? — говорил воин в оранжевых латах.
— Су`ван`ис, — ответил ему тот, что был в синем облачении.
Заключённый различил слова, и его мозг сразу принялся вычленять из них информацию. Количество возможных трактовок росло и группировалось. Он разгадал корни языка, но, чтобы его усвоить, требовались ещё примеры.
— Се`ша`он вер.
— Ка`ут ван`иск, крее ур`ению. Нет?
— Нев`мон уск да`ше, ша`он`вер ка`на`инк? Ка-ит не`ба…
Сам язык особой сложностью не отличался, но в его структуре использовалась необычная система знаков. В произносимых словах отдавались отголоски давно мёртвых цивилизаций.
— Функционирует эк`ит, — произнёс воин в оранжево-чёрном. — Кел технологии рал-ут бел`шарн.
Воин в синём взглянул на собеседника, прежде чем ответить.
— Се`ша`он се`ур`ерен, и ан`иск`хой де ра`ус`асон турду`сиск.
— И только вер-аш дэо-ну.
— Ех боюсь та`ха`ат мы к-выкнем.
— Это н-хет беспокоить.
Проведя дополнительный анализ, пленник наконец сумел проследить происхождение языка до его источника. Впоследствии эти сведения могли пригодиться, сейчас же это было неважно. Заключённому нужно было сбежать, и для этого ему требовалось только одно — время.
— Оно в курсе нашего присутствия? — спросил воин в синем.
— По его оболочке разливается энергия, — сообщил тот, что в чёрно-оранжевой броне.
— Это значит да или нет?
— Это единственные данные, которые я могу предоставить на твой вопрос. Мне ничего не известно о подобной форме… жизни.
— Жизни? Да… пожалуй, надо называть его именно так.
Как только визуальный сигнал вернулся, взору пленника предстали три фигуры. Две имели антропоморфные очертания неких существ в военных доспехах. Третья же представляла собой автоматона, грубо сделанную машину из микросхем и поршней. На плече у неё была установлена пушка с вытянутым стволом, вибрирующим от энергии. Узник не спускал зрительных приборов с этой троицы, пока его оптика проходила по всем диапазонам электромагнитного спектра. На субмолекулярном уровне обозревать он пока не мог, но ждать того момента оставалось недолго. Нужно было только время, и лучшим способом выиграть его было заговорить.
— Я… могу… слышать вас, — вымолвил он. — И могу видеть.
— Ты знаешь наш язык? — спросил тот, что в синем.
— Его корни и структура просты, — ответил пленник. — Поэтому освоить его и выстраивать обороты речи также весьма просто.
— Как твоё имя?
— Имя? Ха, да, понятие, ценимое в вашей системе псевдознаний. Самое близкое к нему, что я могу предложить — Сетех, слуга вечности династии Гиксосов.
Две незнакомцев переглянулись.
— Оно говорит совсем как человек, — подметила фигура в чёрно-оранжевом. — В его интонациях слышны эмоции: высокомерие, непокорность, презрение.
— Нет, не как человек. Как мы. Оно имитирует нас. Ведь так, Сетех?
— Ты — проницательное, но ограниченное создание, — ответил тот.
— Как посмотреть, ведь всё в нашем мире относительно. С моей точки зрения мы многое можем получить друг от друга.
Какую-то секунду Сетех не отвечал. Часть его сознания готовилась преобразовать молекулы его тела. И как только это случится, он сумеет совершить фазовый переход сквозь оковы. А затем… что ж, это уже в значительной степени зависело от того, где он находился. Наверное, на борту крупного корабля в космосе… Да, скорее всего. Но в какой части света этот звездолёт? Сетех прервал цепочку размышлений. Ответы на эти и другие вопросы ему, безусловно, понадобятся, но уместны они будут лишь тогда, когда он высвободится. А для этого ему нужно было дотянуться до хронометрона, лежащего на каменном постаменте сбоку от секционного стола, на котором он лежал. Ему не успеть существенно отмотать время, но он сможет перезапустить последние события и в следующий раз, когда будет переживать эти мгновения, произведёт некоторые значимые изменения в настройках. Он вычислил, что ему необходимо сделать, и составил чёткий алгоритм действий, который надлежит исполнить, едва он дотронется до хронометрона. Когда формула побега окончательно сложилась у него в голове, ему на миг показалось, будто он уже предпринимал те же шаги ранее.
— А как зовут вас? Ведь так обязывают спросить правила вашего разговорного шаблона?
— Меня зовут Азек Ариман, а моего соратника — Игнис.
— Хоть мне никогда прежде не доводилось встречаться с вашим видом, уверен, вы не являетесь его типичными представителями. Когда в последний раз я пребывал в сознании, существовали кое-какие создания, которые могли бы в итоге развиться в ваш биологический вид. Однако, я ожидал бы больших отклонений в физиологии и меньшего увеличения общих физических данных. Отсюда я делаю вывод, что вы появились не в ходе эволюции. Полагаю, вас вывели искусственно, вы — слияние примитивных знаний и генофонда родной расы. Такой ход мыслей правилен?
Игнис повернулся к Ариману, и чёрные линии биоэлектрических татуировок образовали новый узор.
— Ты собираешься, в конце концов, допрашивать эту… штуковину, или наш метод исследования теперь заключается в том, чтобы позволить ей задавать вопросы? Я нисколько не нахожу это забавным.
Ариман промолчал, но задержал взгляд на узнике. В его глазах что-то было. Сетех не испытывал ничего и близко похожего на подлинные чувства на протяжении долгих эонов, но ледяная пронзительность тех голубых глаз…
— Какие глобальные выводы с учётом столь скудных данных, Сетех, — отозвался Ариман.
— Вас впечатляют такие пустяки. После того, как поучаствуешь в создании и разрушении цивилизаций более великих, чем вы можете себе вообразить, изумление каких-то тварей, которые ползают по руинам, трогает как-то мало.
— Мне кажется, это он про нас, — вставил Игнис.
— Мой народ обуздал звёзды и сломал оковы смертности, когда биологический вид, от которого вы произошли, только-только покинул породившие его иловые пруды. Наши войны выжигали саму реальность, а власть наших царей беспредельна. Земля, что вы топчете, принадлежит не вам, а нам.
— И как называется ваш вид? — спросил Ариман.
— Зачем давать имя тотальности?
— Потому что, кем бы вы ни были, вы потерпели неудачу, — заявил Игнис. — Так что пережившие крах могут как угодно называть остатки прошлого.
Сетех залился смехом.
— Мы были, есть и будем. Я должен поблагодарить вас обоих, Ариман и Игнис. Этот незатейливый обмен бессмысленными речами оказался весьма поучительным. Теперь я узнал тебя, Азек Ариман, и я запомню тебя. Но ты этого не запомнишь!
С этими словами Сетех обратил удерживавшие его цепи в пыль и метнулся к сферическому прибору. Ариман и Игнис среагировали с запозданием. Они были быстры, крайне быстры, но всё же не ожидали такого поворота событий, и потому Сетеху удалось схватить хронометрон. При контакте в устройство тут же начали перетекать вычислительные данные. Затем Игнис крикнул, и мир снова начал умирать.
— Жертвенник, протокол убийства!
Луч тьмы стремительно вылетел из дула орудия автоматона и угодил Сетеху в туловище. Хронометрон активировался, и настоящее стало прошлым.
Потоки времени потекли вспять вокруг Сетеха. Он не помнил прошлых вариаций данного момента, но имеющуюся у него информацию он не мог получить иначе, кроме как однажды уже пережив его. Он знал имена трёх фигур, нависших над ним. Знал расположение каждого объекта в камере, и, что самое важное, знал, что это последний цикл. С каждым повторением этой встречи хронометрон сдвигался немного ближе. И с каждым разом, как Сетех успевал добраться до устройства, прежде чем его уничтожали, он забирал у него на песчинку больше времени чем раньше. Раз за разом он повышал свою осведомлённость в происходящем и менял настройки хронометрона. Ему оставалось выполнить лишь ещё одну итерацию, и тогда он смог бы замкнуть петлю времени. Смог бы освободиться.
— Он в сознании.
— Да. В сознании.
Последовательность мыслей Сетеха нарушилась. Что-то изменилось в схеме событий. Что-то, чего он не предусмотрел. Впрочем, у него не было времени выяснять, в чём проблема. Каждой частичке его сознания требовалось сосредоточиться на фазировании сквозь оковы.
— Ты Сетех, криптек из династии Гиксосов. Ты понимаешь меня?
— Понимаю. Ваши лингвистические формы столь же бесхитростны, как ваши методы моего заточения.
— Ты знаешь, почему ты здесь?
Сетех застыл. Вопрос представлялся неуместным. В голове у Сетеха начали складываться строки логических выводов и ошибок, но он резко оборвал процесс. Всё это было несущественно, ему же требовалось целиком сконцентрироваться на взаимодействии с хронометроном, так как он был уже почти готов. Оставалось подождать ещё чуточку времени.
— Ты хочешь получить информацию, — произнёс он. — Хочешь тайны.
— Да, но твоё понимание происходящего ограничено.
— Этот разговор не к месту.
Кандалы растаяли, и Сетех соскочил со стола. Поверхность его оболочки переменилась с матовой до зеркально-чёрной. Автоматон начал двигаться, на ходу вращая свою пушку. Внутри неё стала образовываться тёмная энергия.
Рука Сетеха потянулась к хронометрону.
Копьё тьмы выстрелило, но теперь ему не суждено было попасть в цель. Рука криптека нависла над хронометроном. Он сжал на устройстве пальцы.
И замер.
Холод сковал его члены. Воздух замерцал. В уме Сетеха образовался парадокс: свет померк, энергия и масса поменялись местами, а затем и вовсе прекратили существование. Луч, выпущенный из орудия киборгизированного слуги, застыл в пространстве осколком черноты. Ариман и Игнис не шевелились, но их окружало переливающееся разными цветами сияние, разгоняющее тени. Незримые пути обвили Сетеха плотнее, как только он выдавил из себя слова.
— Я понял, вы рабы царства анафемы.
— Теперь-то ты осознал безвыходность своего положения, — заявил Ариман. — Наблюдать за твоим поведением было в высшей мере занимательно.
Ариман выставил руку, и хронометрон взмыл с постамента и лёг ему в ладонь. После он принялся вертеть его в пальцах, с любопытством изучая поверхность сферы, на которой играл свет. Игнис встал рядом, и на его невыразительном лице сменился рисунок татуировки. Ариман раскрыл ладонь, и хронометрон, пролетев по воздуху, упал в хватку соратника.
— Потрясающе, — выдохнул Игнис. — Влияние на течение времени совершенно незаметно. Даже ряби нет в варпе. События просто отматываются назад и снова идут своим чередом.
— И всё это благодаря какому-то шарику, который держал один из их техновизирей. Ну что, развеяло это твои сомнения в существования подобной технологии?
— Более чем, но как оно работает?
Глаза Сетеха заволок белый шум, едва Ариман наклонился к нему. Зелёные линзы шлема чернокнижника на миг сверкнули.
— А вот это, брат мой, — промолвил Ариман, — и есть главный вопрос.
— Вам нужны секреты времени, — произнёс Сетех. Ариман отступил назад. Если честно, он не думал, что чужак ему ответит. Его умственные способности потрясали. Он собирал факты из крох информации с неслыханной скоростью и точностью. И это делало его одним из самых опасных существ, с которыми ему доводилось сталкиваться.
«''Он манипулирует тобой'', — прозвучал голос у него в голове. — ''А пока ты манипулируешь им, он адаптируется. Пока я думаю и просчитываю, он занимается тем же самым, наши мысли сцепились, подобно шестерёнкам механизма''».
+Факторы сопутствующего риска многовариантны,+ послал Игнис. +Дальнейшее существование данного индивидуума увеличивает вероятность катастрофы.+
+Я всё понимаю, брат,+ ответил Азек.
Глаза Сетеха сверкнули.
— За вами крадётся смерть, — заявил вдруг он. — Вы стоите на краю вымирания.
На лице Аримана не дрогнул ни единый мускул. Какой фрагмент информации привёл ксеноса к такому выводу? Впрочем, откуда бы он его ни взял, заявление являло собой провокацию. А это значило, что ему что-то нужно.
+Оно собирается предложить обмен,+ послал Ариман Игнису.
+Да,+ согласился тот. +Ты это допустишь?+
— Чего ты хочешь? — спросил Ариман вслух.
— Прямой подход, — ответил Сетех. — Исключение максимума допущений и недоговорок. Значит, ты пришёл к выводу, что я предложу нечто, нужное тебе, взамен на то, что требуется мне. У тебя поразительный интеллект как для представителя рождённого из слизи вида.
Ариман подождал. Спустя минуту ксенос издал перемежаемый статикой смешок.
— Ты умираешь. Твоя плоть предаёт и тебя, и тех, о ком ты заботишься. У тебя есть сила, однако тебе не удалось предотвратить неизбежное. В итоге ты обратился за пределы своей власти. Тебе нужен ключ, чтобы отпереть само время…
+Нельзя позволять ему говорить дальше,+ послал Игнис. +Оно вплетает в свою речь шаблоны эмоций и уязвлений. Оно знает нас, и скажет всё, что мы хотим услышать. Если мы дадим ему продолжить, прогрессия событий не сулит благоприятного исхода.+
+ Но что, если оно говорит правду?+ спросил Азек.
+Тогда прогрессия становится вовсе катастрофической.+
— Я могу дать вам этот ключ, — пообещал Сетех.
— Как? — поинтересовался чернокнижник.
— Устройство, что ты держишь в руке, способно ограничено управлять ходом времени. Для тебя это чудо, но мой вид умел гораздо, гораздо больше. Перед нашим уничтожением повелитель моей династии создал устройство, по мощности превосходившее это на целые порядки. Оно не просто могло отматывать крошечные отрезки времени или останавливать его, но воссоздавать заново — давало власть над парадоксом и причинно-следственной связью… Мы умели менять случившееся и контролировать настоящее.
— Если твой вид обладал таким могуществом, почему его не стало? — поинтересовался Ариман.
— Могущество порождает врагов. Чем большее могущество, тем опасней враги. Наши недруги почти не уступали нам по силе, и у них имелись средства, чтобы нас уничтожить.
— Но ты выжил?
— Я сбежал, и пока моя эпоха рассыпалась прахом, я спал, и ждал, и надеялся.
— Надеялся на что?
— Что однажды я проснусь, а наших врагов не станет. Что я вернусь на развалины дома и узнаю, уцелел ли из моей династии кто-нибудь ещё. Ты спросил, чего я хочу, и вот мой ответ. Я хочу отправиться на могилу своего народа. Доставь меня туда, и я дам тебе ключ к бесконечности.
+Оно не лжёт,+ послал Ариман Игнису.
+Нет, не лжёт,+ согласился тот. +И это делает его опасным.+