Темные Ангелы / The Dark Angels (статья)

Перевод в процессе: 8/? Перевод произведения не окончен. В данный момент переведены 8 частей из ?.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Темные Ангелы / The Dark Angels (статья)
Переводчик	Alkenex
Издательство	Forge World
Серия книг	Ересь Гора / Horus Heresy
Входит в сборник	Ересь Гора, том 9: Крестовый поход / Horus Heresy Book Nine, Crusade
Предыдущая книга	Ключевые миры Восточной Окраины
Следующая книга	Проклятый легион: Повелители Ночи в Трамасе
Год издания	2020
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Нумерация: I Легион

Прародитель: Лев Эль’Джонсон

Прозвание (Ранее): Ангелы Смерти, Некоронованные Принцы (архаичное)

Замеченные стратегические предпочтения: Не имеется; на каждую дисциплину войны в Легионе имелось по меньшей мере одно Воинство или Орден.

Владения, заслуживающие упоминания: Калибан, Грамари, Терранские Анклавы

Преданность: Феделитас Константус

«Империи, монументы и легенды создаются теми, кто просто побеждает. Мы рождены убивать, а не строить. Мы не тратим время на то, чтобы оставлять монументы, и уничтожаем всякий след врага, способный породить легенды. Мы – Первый Легион, а по нашим стопам идет смерть.»

— приписывается Гектору Тране, Смотрителю Черных Врат и первому магистру Темных Ангелов, 828.М30

Стойкие и несгибаемые Темные Ангелы были первым из Легионов Императора и лучше остальных соответствовали образцу, по которому создали Легионес Астартес. Они – самые лучшие и безупречные убийцы, которые не ведают иной судьбы, нежели жизнь, посвященная войне, и смерть во имя Империума и человечества. Они не строили империй, не пытались освоить мирные пути или заняться ремеслами художников, ремесленников и дипломатов. Темные Ангелы не оправдывали свою натуру и не шли на уступки, выполняя возложенные на них обязанности. Первый Легион с готовностью платил любую цену, будь то собственная кровь, дурная слава или одиночество. Их величайших битв не найти в перечнях Согласия или на почетных досках, поэты не воспевают эти триумфы, а мудрецы не вспоминают тех, кто пал ради приближения одержанных побед, ибо легионеры сражались против врагов столь кошмарных, что Империум посчитал нужным стереть из истории все упоминания о них. Такова природа службы Темных Ангелов, которые не только двигали вперед Великий Крестовый поход, но и были самым крепким бастионом человечества на пути неведомых ужасов, скрывающихся во тьме меж звезд.

Происхождение: выкованные из тайн и тьмы

Согласно геральдике Темных Ангелов, они были первыми из Легионес Астартес Императора, но помимо этого простого факта нам мало что известно о происхождении Легиона и его исходной генетической линии, да и тема возникновения Легионес Астартес сама по себе окутана плотной завесой секретности. Это, наверное, величайший и самый длительный из всех многочисленных проектов Императора, информацию о котором в поздние дни существования Его Империума держали подальше от ученых. С уверенностью можно говорить то, что из всех многочисленных представителей рода этих постчеловеческих воинов, именно Темные Ангелы задумывались Императором как шаблон для тех, кто последует за ними, ибо воины Первого Легиона несли в себе генокод самого стабильного из всех Его примархов. Кроме того, им не прививали специально какие-то особенности, а необычные свойства генетической линии, от которой произошли Темные Ангелы, никто не пытался обуздать. Но даже при всем при этом, процесс создания первых образцов оказался длинным и трудным. Он начался примерно за столетие или даже больше до конца войн Единства, и прежде, чем удалось получить горстку стабильных прото-Астартес, погибло огромное количество подопытных. Найденные в имперских архивах обрывочные записи называют эти первые творения Первозданным Родом. Почти никто из них не пережил начальные боевые испытания и хирургические проверки, но именно они заложили основу ранних культур Первого Легиона, а учитывая то, что их создание позволило усовершенствовать процесс сотворения Астартес, эти воины также повлияли и на формирование других Легионов.

Извечный отец Нам известны имена лишь горстки подопытных из всех тех десятков тысяч, что истекали кровью и умирали в тайных лабораториях Императора. Многие были и остаются безымянными сосудами, в которых выращивали первые партии не до конца созревшего геносемени, полученного из крови примархов, а так же ранние органы, культивированные благодаря этому самому геносемени. Все они считались расходуемым материалом, без которого бы не было космических десантников, однако некоторые стали чем-то большим: функциональными прототипами новой породы воинов, которых Император задумал как инструмент завоевания не только Старой Земли, но и всей галактики. Скорее всего, эти творения не очень походили на своих современных собратьев, ибо были недоработанными и уродливыми, хоть и могучими. Они также представляли собой мост между уникальной силой примархов и их сыновьями; формулу, позволяющую повторить и усовершенствовать процесс создания. Большая часть этих воинов несла в себе геносемя первого из примархов, известное своей стабильностью, а в старейших записях, которые удалось спасти и поднять из глубин Архивов Имперского Дворца, по имени был упомянут лишь один: Абраксас из четырнадцатого набора в Генте. Эта личность больше не встречается ни в имперских анналах, ни в боевых расписаниях Легионес Астартес, и всплывает только в некоем загадочном тексте – кратком отчете, написанном одним из советников при Императоре во время Осады Имперского Дворца. Там можно прочесть о воине по имени Абраксус Гент, который носил неукрашенный силовой доспех и был одним из множества стражей, охраняющих необъятные залы того почитаемого сооружения. Он сражался вместе с аръергардом, в чью задачу входила защита внутренних районов Дворца от орд предателей, пока Император вместе со своими примархами возглавлял штурм флагмана Гора. В отчете не упомянута смерть Абраксуса, но его имя также не найти и на досках почета с длинными списками ветеранов кульминационного сражения, ни среди мертвых, ни среди живых.

Этот грандиозный эксперимент требовал сбора кровавой дани с контролируемых Императором территорий, ибо самым важным его компонентом являлись незапятнанные люди-подопытные определенного возраста и физического состояния. Учитывая состояние Терры после войн Старой Ночи, количество подходящих кандидатов было крайне ограничено, ибо поверхность планеты подверглась загрязнению из-за двух бедствий – ядерной бомбардировки и применения генофагов. Первые опыты ставились над детьми-подростками побежденных врагов Императора и теми, кого выкупали у многочисленных кочевых кланов рабовладельцев, обитающих в пустошах Терры времен до Единства. Позже, все возвращенные в лоно Империума земли стали выплачивать десятины плотью, и не важно, пришлось ли их подчинять силой или они присоединились добровольно. В связи с этим, Темные Ангелы не несли на себе отпечаток какой-то одной генетической линии, как некоторые другие Легионы в ранние годы своего становления, чей характер определяли прирожденные качества членов начального набора. Первые рекруты Темных Ангелов отбирались в лучших источниках, доступных Императору, а также отличались друг от друга по происхождению и культурному наследию, которое влияло на то, как легионеры стали бы вести войны. Конечно же, многообразие корней новобранцев породило внутри зарождающегося Легиона огромное количество разношерстных воинских традиций. Непреклонные пехотинцы с франкских равнин и островов Альбии принесли с собой жестокую коду, позволившую завоевать половину опустошенных земель Европы, воины далеких анатолийских степей привнесли навыки применения в войне бронекавалерийских частей, а берсерки морозной Скандии поделились с Легионом своей кровожадной эффективностью. Дюжины прочих культур еще сильнее разнообразили искусство войны Первого Легиона – горнила, куда попали все свирепые учения Старой Ночи, все горькие знания и окровавленная мудрость. Эти плоды тысячелетий войны очистили и превратили в необычайно могущественное оружие.

В те ранние годы, когда грандиозный эксперимент под названием Легионес Астартес еще только делал нетвердые шаги, протовоины Первого Легиона, едва насчитывавшего несколько сотен бойцов, отказывались от имен своих народов и создавали новое единство, не отмеченное старыми привязанностями. Они часто брали себе имена героев из древних преданий, что пережили Эпоху Раздора. На первых досках почета Легиона можно увидеть Гильгамеша, Геракла, Тархона, Хенгиста и другие имена, вдохновленные силой из легендарных времен. Эти воины, которых геносемя первого примарха наделило несгибаемым характером, быстро заработали себе репутацию в разнородном сборище, в то время представляющим собой армию Императора, ибо легионеры казались смертным невиданными ранее, могучими богами. Поначалу они сражались в рядах воинства Императора небольшими группами и оттачивали свои навыки, дарованные им происхождением легионеров и менторами из имперских лабораторий. Вскоре они станут известны как Некоронованные Принцы или просто Короны. Это было данью уважения как их месту на передовой линии, так и судьбе, дарованной им создателем. Сей титул вдохнет в первых космических десантников ощущение сплоченности и неизменное чувство превосходства, а также побудит их встать во главе растущего братства Легионес Астартес.

Уже в те ранние дни возникли Воинства Первого Легиона, которые примарх Лев Эль’Джонсон впоследствии усовершенствует и превратит в Крылья Темных Ангелов; внутри первых рот Легиона существовало бесчисленное множество неформальных объединений, занимавшихся адаптацией боевых доктрин, появившихся в результате разнообразного происхождения легионеров, и создававших коду войны, подходящую постчеловеческим армиям Императора. Воинства можно было найти по всему Легиону, и они стояли отдельно от рот и командиров. В каждой битве или столкновении присутствовало небольшое количество членов того или иного Воинства, которые могли помочь своим братьям советом и направить их. В первые годы своего существования Первый Легион насчитывал гораздо больше Воинств, чем сейчас, а в ранних записях о войнах Единства можно обнаружить отличительную геральдику без малого 18 подобных формирований. В третьей осаде Антиоха, что произошла в 603.М30, приняли участие четыре роты Легиона, включающие в себя девять различных «Воинств», хотя на тот момент каждое насчитывало менее 30 воинов. Кроме того, их методы прорыва стен древнего анклава имели значительную тактическую схожесть между собой.

Многие Воинства, существовавшие в те полные хаоса годы, очень быстро растворились в более сосредоточенных формированиях, чье количество сократилось, но в самом начале пути, когда остальные Легионы еще не сформировались полноценно и насчитывали лишь горстку воинов, Первый Легион был чем-то вроде испытательной лаборатории тактик и доктрин, впоследствии использованных для создания «Принципии Белликоза». К тому моменту, как численность других Легионов позволила им принимать участие в мелкомасштабных боевых действиях, некоторые из узкоспециализированных Воинств устарели с появлением воинов, которые лучше осваивали эти методы ведения войны, а другие исчезали из-за непригодности их подхода и жестокой природы войн 30-го тысячелетия. Однако, сей процесс кровавой эволюции не нанес Первому Легиону вреда, а лишь сделал его сильнее, превратив в оружие, доведенное до совершенства сражениями на Терре. Он также выковал связь между сильно непохожими друг на друга воинами, составляющими ранний Легион; связь, в основе которой лежало чувство превосходства и отличия, привитое легионерам тренировавшими их слугами Императора, а также трепет, внушаемый членами Первого Легиона в тех, кто воевал рядом с ними.

Первый Легион

Первый Легион, как и все Легионес Астартес, должен был заменить бригады Громовых Воинов – нестабильный эксперимент, который к середине Объединительных войн уже исчерпал себя. Полки Громовых Воинов стали необходимым инструментом для своего времени, неотшлифованным и грозным оружием против безжалостных тиранов и развращенных монархов, унаследовавших Древнюю Терру. Тем не менее, на фоне Легионес Астартес Громовые Воины были грубой породой, несомненно могучей и может даже превосходящей своих новых родичей в индивидуальной силе, но неспособной обуздать гнев, чтобы действовать слаженно. Они представляли собой ораву, бурю ярости и клинков, что опрокидывала врага, в то время как Легионес Астартес сформировали настоящую армию, чья сплоченность позволила бы легионерам выдержать любой натиск.

Первый Легион наглядно продемонстрирует сей потенциал, ибо это был полноценный Легион, насчитывающий примерно 10,000 воинов. Остальные же, в свою очередь, состояли из всего нескольких сотен. В 668.М30 при Самеркенде Первый Легион впервые был развернут полным составом, а возглавил его Сам Император. Там Легионес Астартес предстояло пройти первое настоящее испытание – не проверку индивидуальной силы или генетической чистоты, а проверку их ценности как армии. 10,000 воинов Первого, поддержанные контингентами из четырех других Легионов, начали сражение против 200,000 генетически сотворенных Удуг Хул – элитных солдат-рабов Короля Аккада. Удуг Хул, по чьим венам вместо крови струился яд, и которые превосходили силой 10 не улучшенных воинов, были кошмаром Верхнего Азиатского Бассейна и врагом, что продолжал сдерживать наступление армий Императора.

После десятичасовой битвы Самеркенд лежал в руинах, Удуг Хул оказались разбиты и рассеяны, а голова Великого Короля Аккада висела трофеем на поясе новоназначенного великого магистра Первого Легиона по имени Гектор Тране. Восхвалявшие его за эту победу князья Терры даровали Гектору титул Синестры Императора – левой руки Полководца Терры и Его самого устрашающего орудия завоеваний. Император приказал Первому Легиону сравнять Самеркенд с землей, а почти все записи о встреченных в той битве ужасах были уничтожены. За триумфом последовало увеличение темпов набора и подготовки новых Легионов, так как победа наглядно продемонстрировала их потенциал, а Первый Легион заработал мрачную славу в рядах армий Единства. Легионеры Первого зашли в пасть ада, и не только вернулись обратно, но и оставили за спиной разрушенную преисподнюю. Первая победа определила характер следующих битв Легиона во время покорения Старой Терры и системы Сол, ибо легионеров Первого натравливали на самых ужасных врагов с одной-единственной задачей – уничтожать противника под корень.

От Крепости Тридцать-один в Тулеанских пустошах Древней Терры до Битвы при Карнаконе среди криовуалканических гор Седны, Первый Легион встречался с худшими угрозами армиям Единства и повергал их. Столь жуткими оказывались враги Первого Легиона, будь то ксено-кошмары, лежащие за гранью здравого смысла, или же психические феномены, грозившие разорвать реальность на части, что после битв с ними почти ничего не оставалось кроме воинских почестей легионеров, ибо все подробности стирались даже из инфостеков библиотеки Императора. Для ведения этих невероятных сражений Император даровал им доступ к оружейным хранилищам Имперского Дворца, где покоилось все запрещенное вооружение. Одному лишь Первому Легиону доверили свободно пользоваться страшнейшими творениями человечества. Именно по приказу великого магистра Гектора Тране были стерты с лица земли извращенные города Хадун и Моле в восточных пределах Древней Терры, а также развернуто генофаговое вооружение, с помощью которого легионеры очистили Энцелад от заражения хравами. Данные сражение наложили неизгладимый отпечаток как на способы ведения войны, так и на личности воинов, что добились в них победы, а Тране заслужил репутацию безжалостного и гордого полководца.

Среди армий Объединения Первый Легион стал ассоциироваться со смертью, ибо казалось, что следом за его легионерами неизбежно скачет бледный всадник. Это породило множество давних предрассудков касательно отчужденных воинов Первого. Трепет, испытываемый теми, кто служил рядом с Первым Легионом, лежал где-то между уважением и ужасом, ибо ходили слухи, что нанесший оскорбление легионерам Первого привлекал к себе пристальное внимание их покровителя, самой Смерти. В рядах воинства Императора они считались не героями, а породой чудовищ, чья верность обеспечивалась лишь волей повелителя этих монстров. Воинов Первого скорее задабривали, дабы смягчить их гнев, нежели восхваляли за храбрость. Когда прибывал Первый Легион, простые солдаты имперских армий часто нарушали предписания Имперской Истины и ставили на границах своих лагерей небольшие обереги и амулеты, чтобы отвести беды, которые, как казалось многим, следовали за первородным Легионом Императора. Подобные суеверия родились не на пустом месте, ибо те имперские соединения, коим выпадала доля поддерживать Первый Легион в бою, зачастую находили лишь свою кровавую смерть. С некоторыми солдатами жестоко расправлялись чудовища, что становились целью недавно получивших свое имя Ангелов Смерти, а другие просто исчезали. Как утверждается, их утихомиривал сам Первый Легион, дабы выжившие не несли обратно в лагеря рассказы об ужасном враге.

Помеченные как первые Вокруг Громовых Воинов и их внезапного исчезновения из истории Империума ходит бесчисленное множество легенд и теорий, большая часть которых представляет собой гнусные вымыслы и софистику, хотя некоторые версии действительно заслуживают внимания. В частности, стоит отметить одно подобное сказание, что ходит среди кочевых племен, населяющих пустоши вокруг горы Арарат. Там говорится не только о Громовых Воинах, но и об армии бойцов «облаченных в серые, темные как грозовые облака доспехи, и помеченных как первые». Они, если верить обитающим среди холмов кочевникам, ждали возвращения немногих выживших Громовых Воинов, изнуренных победой. Последним не отдали честь за проявленную доблесть, их скосили опустошительным шквалом болтов и плазмы. Это сказание сильно отличается от героических историй, коими летописцы отмечают конец войн Единства, однако прекрасно согласуется с жестокой необходимостью далеко идущих планов Императора. Возможно, те «помеченные как первые» воины могли быть легионерами Первого Легиона, которые носили на доспехах подчеркнуто выраженный символ своего цифрового обозначения. В конце концов, битвы Первого Легиона часто убирались из имперских записей, а детали о них уничтожались и забывались. Тем не менее, полноценных доказательств этого не существует даже в архивах Имперского Дворца. Однако, несколько эпизодов из поздних лет Великого Крестового похода, судя по всему, можно считать подтверждением данной теории. Все они связаны с едва ли не одержимой озабоченностью выслеживанием и уничтожением тех немногих Громовых Воинов, которым удалось выжить и сбежать с Терры. Это усердие легионеров Первого выходило далеко за рамки положений Имперского Двора касательно устранения всех подобных ренегатов, и по меньшей мере трижды флоты Первого Легиона меняли курс, чтобы вступить в бой c Громовыми Воинами и уничтожить выживших. Зачастую, даже простых слухов об активности ренегатов хватало, чтобы воины Первого делали значительные изменения в изначальных маршрутах. Подобная одержимость примечательна для стоического во всех иных отношениях Легиона и намекает на более личную заинтересованность в устранении всех встречающихся Громовых Воинов. Может, здесь даже кроется чувство стыда за то, что легионеры позволили ренегатам выжить во время некоего сражения в прошлом. Учитывая знаменитую секретность Первого Легиона и ту частоту, с которых их кампании и деяния скрываются имперскими указами, истина, скорее всего, так никогда и не откроется.

Прагматичные воины Первого Легиона вскоре приняли тот облик, коим их наделяли другие, и взяли себе скелетообразный образ Смерти, начав украшать доспехи погребальными символами. Это добровольное изгнание из братства меньших слуг Императора стало поводом для гордости в рядах легионеров Первого, ибо такую жертву они принесли ради защиты смертной армии от кошмаров, с которыми мог справиться лишь Первый Легион, однако некоторые сражавшиеся вместе с Ангелами Смерти воины, особенно другие Легионес Астартес, видели в этом скорее тщеславие и высокомерие, нежели смиренную жертвенность. Владыки Первого не обращали особого внимания на подобное неуважение и ограничивались лишь тем, что поддерживали окружающие Легион дурные слухи, сражаясь в битвах, о которых нельзя было говорить вслух, дабы не сломить разум тех, кто смотрел на заработанные в них знаки отличия. В то время как более молодые Легионы заслуживали меньшие почести, одерживая заурядные победы в завоевательной войне, Первый Легион удостоился высшей чести, ибо он стал левой рукой Императора – зверски эффективным оружием, что отражало мрачную сторону Его планов, скрытую под ярким блеском Имперской Армии.

Ангелы Смерти Императора

Эту честь он пронесет через войну за объединение системы Сол и дальше, а возложенный на него долг отделит Первый Легион от прочих, созданных по его образу и подобию. Пока более молодые Легионы медленно набирали номинальную силу, необходимую для начала Крестового Похода Императора, Легионеры Первого отправились в долгое бдение вдали от света Сола, где они зачищали Облако Оорта и несли дозор вдоль границ гелиопаузы, дабы защищать недавно занятые Императором владения от ужасов, что стремились незаметно проникнуть в систему. Сей долг Первый Легион принял без всяких протестов, ибо он гордился избранной для него Императором ролью. Воины Первого были Его Ангелами Смерти, и в то время это имя принадлежало лишь им. На протяжении примерно десяти лет Первый Легион пребывал в темных глубинах, очищая огнем ледяные луны во внешних областях системы и освобождая те немногие аванпосты человечества, коим удалось выжить на самых дальних границах системы Сола.

Здесь, неформальная сеть специалистов внутри Легиона образовала первые Ордены, сосредоточенные на отдельных направлениях войны, в то время как Воинства охватывали более широкие области. Члены Орденов отточили профессиональное мастерство в битвах на темных границах Сола, а те сложные шифры и ритуалы, которые содержали в себе их знания, за долгие годы изоляции внедрились в повседневную практику. Именно благодаря с трудом добытому опыту этих легионеров, Первый Легион станет вновь и вновь одерживать победы в самых изнурительных и опасных сражениях, которые только приходилось вести воинам Императора, ибо их жертвы позволили раскрыть слабые места каждого врага, позже зашифрованные в обычаях Орденов, и занести в архивы секреты ведения войны в любой окружающей обстановке. Легион вернется к внутренним мирам, очищенный от слабостей и закаленный невзгодами, а доспехи его воинов больше не несли тускло-серый цвет, как у других Легионов. Он сменился глубоким и невозмутимым черным. Возвращение Первого Легиона к Императору прошло без фанфар и победных парадов. Легионеры получили лишь молчаливое одобрение Повелителя Человечества и место в авангарде воинства, собиравшегося обрушить войну на враждебную галактику. Облаченные в черное воины заняли место во главе армии, и каждый, кто смотрел на их лица, в которых сквозила мрачная решимость и несгибаемая гордость, не сомневался в том, что они победят, какие бы трудности и могучие враги не ждали легионеров Первого впереди.

Там, во время огромного сбора вокруг верфей Сатурна, среди недавно построенных кораблей модели «Сатурнин» и древних судов, вновь пробужденных и поднятых из макро-хранилищ Марса, на фоне остальных выделялся дарованный Первому Легиону флот, ибо Ангелов Смерти удостоили небольшой части тех немногих терранских кораблей, которые еще сохранились. Почти все эти древние суда были построены еще в годы до Старой Ночи и являлись остатками забытых технологий да утраченных стремлений к величию. В их число входили гигантские линкоры типа «Глориана», крейсеры типа «Прометеев», защищенные мощными и многослойными пустотными щитами, а также нашпигованные вооружением эсминцы типа «Тиамат». Каждый из этих кораблей обладал гораздо большим могуществом, нежели более современные образцы, и почти никто не имел их в своем распоряжении, если не считать собственных стражей Императора. Остальным Своим Легионам Он передал лишь горстку таких судов, но Первому Легиону даровал целый флот.

Этот дар был не простой наградой за героизм, проявленный во время сражений на Старой Земле и за ее пределами, а необходимым орудием для ведения грядущих войн. Когда армии Императора отправились в Великий Крестовый поход и вышли за пределы тех немногих звездных карт, что пережили Старую Ночь, они столкнулись с ужасами, по сравнению с которыми битвы на Терре казались незначительными В этой тьме меж звезд Первый Легион нашел применение своей награде. Император предвидел, что на Его пути встанут чудовища, а для сражений с ними Ангелам Смерти потребуется чудовищное оружие. Среди всех Легионес Астартес лишь они будут широко использовать запрещенное вооружение Старой Ночи, вроде генофагов или рад-волн, с помощью которого уничтожались гнездилища врагов слишком ужасных, чтобы вступать с ними в открытый бой. Первый Легион был ядром гнева Императора, средством вымещения Его ненависти, ибо легионеры несли не просто разрушение, а абсолютное забвение и тотальное уничтожение. Они были Ангелами Смерти Повелителя Человечества. Однажды, сей титул перейдет всем космическим десантникам Императора, но в те жестокие дни завоеваний и крови он принадлежал лишь Первому Легиону.

Пока другие Легионы сражались ради приведения к Согласию человеческих колоний, обнаруженных экспедиционными флотилиями, Первый Легион сдерживал ненависть полнившейся ужасами галактики. Легионеры без страха или сомнений приносили войну в логовища чудовищ и легенд, уничтожая кошмары, что грозили будущему Человечества; какие-либо записи о тех битвах хранятся лишь в самых засекреченных хранилищах Имперских Архивов. Они повествуют о том, как 3-й капитул, состоящий в основном из легионеров Воинств Камня и Железа, штурмовал мир Бехтельген IV, чьи выдолбленные изнутри горы и земная кора стали крепостью для роя существ из протоплазмы и гиперкислотной слизи. Планета была ядром заразы, которая распространилась через пустоту и поразила дюжину миров, превратив миллионы людей в питательную кашицу для тварей. Еще можно обнаружить разрозненные пикты, на которых изображены опустошенные оболочки некогда покрытых зеленью миров Осиринского Кластера, где 19-я экспедиционная флотилия Первого Легиона вступила в бой с гигантским разумным убийцей планет – технологической мерзостью, порожденной какой-то давно забытой империей и оставленной сеять разрушения в равнодушной вселенной. Записи о той битве засекретил лично великий магистр Тране. Воины Первого Легионы уничтожили эти и еще тысячу других кошмаров, а все следы кампаний оказались стерты из анналов Великого Крестового похода, чтобы уберечь душевное равновесие тех, кто не готов встретиться с неприкрытой и бездумной ненавистью галактики.

Всем остальным послужной список Первого в ранние годы Великого Крестового похода казался, в лучшем случае, скудным по сравнению с братскими Легионами, а в худшем – фальшивым. У Ангелов Смерти было множество величайших триумфов, скрытых завесой тайны, и гораздо меньше заурядных побед, ассоциируемых с их именем: на горстку приведенных к Согласию миров приходились сотни сожженных в тишине. Мало кто знал, что именно в жертвенности и доблести Первого Легиона ковалось множество основополагающих доктрин Легионес Астартес, а такие тома, как «Принципия Белликоза», были отчасти составлены из стратегий и тактик, доведенных до совершенства Воинствами, каждое из которых прикладывало все усилия для того, чтобы улучшить свой стиль ведения войны на самых ужасных полях битвы Великого Крестового похода. Те Воинства, что добивались успехов, разрастались и передавали знания не только своим боевым братьям в Легионе, но и другим легионерам, которые пользовались уже сформированными доктринами, в то время как столкнувшиеся с трудностями подразделения исчезали из списков Первого Легиона, становясь жертвами безудержного голода войны.

Воинства Первого Легиона В дни до прихода примарха, Воинства Первого Легиона отличались названием и организацией от Крыльев, которые позднее создал Лев Эль'Джонсон. Создание доктрины, что привела к формированию Воинств, в историях Легиона зачастую приписывается Самому Императору как часть великого плана, уготовленного Им для первого из Его Легионов. Следующий список воссоздан по записям 753.М30 – медианной точки в ранней истории Первого Легиона – и перечисляет главные Воинства, все еще известные истории. Впоследствии Лев Эль’Джонсон перестроит структуру Воинств и превратит их в шесть Крыльев Гексаграмматона: Воинство Корон: Является старейшим из сохранившихся в записях Первого Легиона Воинств, которое было изначальным костяком Легиона, а его воины служили чемпионами в огромных армиях Терры во времена до Единства. Бойцы Воинства Корон специализировались на прорыве вражеских порядков и формировали передовые отряды. Они были экспертами в поединках чести, некогда являвшихся ключевой составляющей войн человечества, и символами победы в той же мере, что и воинами. Воинство Клинков: Было ядром Легиона, и по мере роста численности, стало выходить на поле боя как настоящая армия. Воинство Клинков состояло из когорт пехоты, что формировали шеренги и сдержали натиск врага. Ощетинившиеся оружием ряды легионеров отбрасывали воинов противника и, строясь в колонны, разбивали их боевые порядки. Члены Воинства Клинков были знатоками пехотных тактик сомкнутого строя, которые являлись основой боевого расписания ранних Легионес Астартес, ставящего во главу угла превосходство легионных тактических отделений, и важнейшим источником материалов при составлении первых томов «Принципии Белликоза». Воинство Пентаграмм: Воинство Пентаграмм, ныне ставшее для большинства не более чем забытой легендой, было первой попыткой включить в боевой строй смертоносных колдунов Старой Земли и обрушить мощь псайкеров на врагов Человечества. Те, кто бился рядом с адептами этого Воинства, часто порочили его репутацию, ибо в те ранние дни у боевых псайкеров Первого Легиона катастроф было не меньше, чем триумфов. Со временем, великий магистр Легиона закрыл этот эксперимент. Воинство Железа: Первых легионеров этого Воинства набирали из числа суровых кочевников тулийских племен Старой Земли, а их древние традиции адаптировали под современные реалии войны. Бойцы Воинства Железа стали экспертами в использовании бронетанковой техники Легионов на поле боя и первыми опробовали многие стратагемы, заложившие основу для ее применения – от громыхающих гусеничных транспортеров с установленными на них орудиями, которые можно было найти в рядах армий Старой Земли во времена перед Единством, до боевых машин, разработанных и сконструированных специально для Легионес Астартес Императора. Воинство Огня: Будучи одним из самых секретных ранних Воинств, Воинство Огня состояло из шпионов и убийц, а также пользовалось всеми коварными инструментами войны. На войне оно выполняло роль глаз и окровавленной левой руки Легиона. Воинство Огня первым появлялось на поле брани, посылая разведчиков с одинокими наблюдателями, и последним проливало кровь, а таланты его консулов-дознавателей многим внушали ужас. Воинство Кости: Иногда именовалось Скандийским Воинством – как за дикие и кровожадные тактики, которым оно отдавало предпочтение, так и за местность, откуда набирали основную часть рекрутов. Воинство Кости сражалось не ради прорыва порядков какой-то одной армии, оно стремилось полностью сокрушить боевой дух противника, найти слабое место, которое скрывал почти каждый противник, а затем разрубить его. Эти не имеющие себе равных налетчики ни во что не ставили благородные идеалы цивилизованной войны и поэтому использовали на поле боя самое ужасное оружие и тактики. Воинство Камня: Знатоки позиционной войны, мастера осад и специалисты по разрушению укреплений. Их непреклонность была характерной особенностью наиболее тяжелых оборонительных боев и кровавых штурмов в ранние годы Великого Крестового похода, ведь для адептов Воинства Камня вся война – это всего лишь вопрос упорства. Те, кто не уступает врагу, кто невозмутимо стоит пред лицом полного уничтожения, те и завоюют победу, а отступающие окажутся сокрушены под их пятой. Воинство Ветра: Застрельщики и кавалеристы Воинства Ветра превосходно показывали себя в тех случаях, когда боевые действия велись со скоростью урагана, который и подарил подразделению имя. Воинство Ветра, состоящее из мастеров по использованию легких доспехов и гравициклов, заработало репутацию самого знаменитого из всех Воинств Первого Легиона, которое, однако, имело и самый высокий уровень потерь из-за присущей его легионерам безрассудной отваги. Воинство Пустоты: Одно из последних Воинств, ставших значительной силой внутри Первого Легиона. Его адепты были мастерами низкоорбитальных штурмов с использованием телепортов, а также ведения боевых действий в самих небесах. Когда Первый Легион достиг звезд после войн на Старой Земле, все ударно-штурмовые подразделения с маяками телепортационного переноса, абордажные отряды и пилоты воздушных судов служили в рядах именно этого Воинства.

Крепость гордости

Эти испытания превратят Легион в устрашающее оружие. В ранние годы Великого Крестового похода никто из Легионес Астартес не мог сравниться с Первым Легионом в размерах и вооружении. Он мог выставить на поле боя больше всего воинов, обладал самым многочисленным флотом и имел доступ к оружию более могучему, чем у любого другого братского Легиона, даже у Лунных Волков и Космическим Волков, которые уже воссоединились со своими примархами. Великий магистр Первого Легиона стоял по левую руку от Императора и был одной из самых влиятельных персон при раннем Имперском Дворе, а выше его изволения стояло лишь слово Малкадора и Гора Луперкаля. Несмотря на тайную природу множества побед легионеров Первого, все считали, что они превосходили остальных представителей своего постчеловеческого рода и являлись самой мощной силой в сплоченных рядах имперских армий. В те бурные годы завоеваний и побед Первый Легион оставался верен своему имени, являя собой апогей могущества Империума. Он внушал ужас любому, кто решал встать на пути Императора и его мечты о единстве, и его уважали все, с кем сражались вместе Ангелы Смерти.

Тем не менее, как это всегда происходит и со всем остальным, слава Первого Легиона окажется хрупкой вещью, и пройдет совсем немного времени, прежде чем она померкнет. В дни до возвращения примарха величайшим врагом, который низвергнет Первый Легион с почетного места, станет не какой-то кошмар из внешней тьмы, а его собственная гордыня. Теперь, когда черные крейсеры Легиона бороздили границы карт и охотились на чудовищ в темноте меж звезд, легионеры испытывали извращенную гордость за то, что бросались в бой лишь против самых могучих противников, чья сила не уступала мощи Первого, и которые имели возможность одолеть Ангелов Смерти. Другие угрозы и враги, считавшиеся Первым Легионом слишком слабыми, чтобы представлять настоящий вызов, и неспособные подвергнуть испытанию стратегии или стойкость легионеров, зачастую игнорировались. Ангелы Смерти оставляли их полкам Имперской армии и флотам других Легионов, которые следовали за ними. Каждое сражение делало Первый Легион лишь сильнее; ни один враг, неважно сколь могучий или опасный, не мог остановить легионеров Первого, а любая одержанная ими победа лишь укрепляла щит высокомерия, созданный Легионом вокруг себя.

Упрямая гордость, что поддерживала их во время бесчисленных невзгод, теперь стала обоюдоострым лезвием, а Гексаграмматон, некогда бывший переменчивым комплексом знаний, который менялся таким образом, чтобы Легион мог совладать с любым трудностями, застыл на месте; как полагали воины Первого, они достигли вершины мастерства и больше не могли ничему научиться. В Легион почти перестали попадать новобранцы с территорий за пределами древних анклавов на Терре и нескольких других миров, являющихся традиционными местами набора, ибо эти кандидаты считались менее ценными. Каждая битва все дальше уводила легионеров Первого по пути осознанной надменности, каждая победа провозглашалась триумфом искусности Ангелов Смерти, а от любого поражения отмахивались, рассматривая их как глупость воинов и лидеров более слабой закалки, коих неудачи закономерно отбраковывали, очищая ряды Легиона. Традиции и ритуалы стали цениться больше новшеств, и Ордены с Воинствами начали ревниво охранять свои собственные небольшие фрагменты учений о войне, считая, что именно их клочок знаний являлся основным компонентом успехов Легиона.

Первый Легион обращался сам против себя, его открытость и любознательная натура ранних годов медленно сменялись скрытным и консервативным подходом. Воины Первого вошли в Великий Крестовый поход как наставники и советчики для других Легионов, искавшие стратагемы и тактики, с помощью которых можно было полностью реализовать потенциал могучих Легионес Астартес, но теперь они все сильнее и сильнее возмущались теми, кого некогда направляли. Другие Легионы захватывали во имя Императора мир за миром, и каждая такая победа в глазах Первого Легиона выглядела легкой, пустяковым завоеванием недостойных врагов, но почести и похвалу они получали те же, что и воины Первого за свои сражения, выигранные с таким трудом. Некоторые уже могли посоперничать с Первым силой: Ультрадесантники, воссоединившиеся со своим примархом, имели в своих рядах больше легионеров, а Имперские Кулаки под началом Дорна обладали огневой мощью таких гигантских реликвий как «Фаланга», ставших частью их флота. Легион, выстроивший свою гордость на основе чувства авторитетности, или, как сказали бы некоторые, превосходства, теперь оказался всего лишь одним из многих, и этот факт сотряс его устои.

Вероятно, окончательный удар хрупкая гордость Легиона получила на Канис-Балоре, где простое завоевание и упрямая самонадеянность закончились бесславием и катастрофой. Там, в на первый взгляд маловажной системе, обитала порода ксеносов, еще не каталогизированная братьями-мудрецами из Орденов Вымирания и Истребления, и великий магистр повел на штурм небольшой контингент Первого Легиона. Легионеры были уверены, что смогут одержать победу и взять мир под контроль благодаря проверенным стратегиям Воинств и Орденов, однако ксеносы Канис-Балора, чье описание вычеркнули из всех записей, оказались угрозой, не похожей ни на одну из встреченных ранее, ибо они сражались без какого-либо намека на нормальную тактику и использовали технологии, что не поддавались никакому рациональному объяснению. Ксеносы отразили первый удар Первого Легиона, и тот понес тяжелые потери. Такого унижения легионеры Первого не знали на протяжении десятилетий. Ангелы Смерти думали, что поражение было врагом, которого они победили, и гордость начала затуманивать их здравый смысл. За первой атакой, последовала вторая, а затем и третья, но ксеносы отбивали каждую, и потери Первого Легиона росли.

Великий магистр Тране, чей безупречный послужной список оказался запятнан, а самолюбие получило тяжелый удар, возглавил последний штурм, отказавшись признать то, что кто-то мог сравниться с его воинами в мастерстве и упорстве. Силы Первого Легиона, ослабленные уже понесенными потерями, пробились сквозь ряды защищавших планету ксеносов, уничтожив большую их часть, но им не удалось справиться с абсолютным численным превосходством врага. Теперь разгромленные легионеры балансировали на грани уничтожения. Великий магистр Тране осознал, сколь безрассудно поступил, пойдя на поводу гордости и бросившись в битву, а потому решил остаться на планете вместе с личной охраной и принести себя в жертву ради возможности спасти драгоценные боевые силы и средства Легиона. Канис-Балор обратили в пепел с орбиты, стерев всякий след жизни ядерным огнем и оставив лишь выжженную поверхность, и многие утверждали, что это нужно было сделать до того, как гордыня заставила легионеров вступить в бой на планете. Все записи об уничтоженном противнике засекретили, однако позже их достал Орден Обломанных Когтей, после чего вновь запечатал. Причины произошедшего остались неизвестны истории.

Проигрыш битвы и потеря великого магистра Тране стали катализатором смятения в рядах Легиона. Все магистры Воинств и настоятели Орденов были уверены в том, что если бы именно их доктринам отдали приоритет, это бы переломило ход битвы. Среди запутанных уровней командования в структуре Легиона вспыхнула малозаметная борьба за власть, борьба, которая замедляла темп завоеваний Первого и угрожала сбросить его с почетного первенствующего места раз и навсегда.

Негодный рыцарь

Ожесточеннее всего борьба кипела в самом сердце Первого Легиона – в огромном Зале Совета на Грамари. Там, где магистры и настоятели Легиона когда-то породили большую часть знаний, что ныне направляют всех Легионес Астартес, разразился град оскорблений и упреков. Магистры не могли или не хотели видеть изъяны в собственной мудрости, стремясь приписать их своим товарищам, чтобы затем недостатки можно было искоренить. Больше всего споров разгоралось вокруг избрания нового великого магистра, ибо мало кто одобрил бы выбор легионера из другого Воинства. Ход завоеваний Первого Легиона замедлился, а обсуждения в Совете Магистров не сходили с мертвой точки, поэтому посредником выступил Малкадор, первый среди приближенных лиц Императора. Именно он нашел выход из тупика. Вместо того, чтобы вынести порицание от лица Повелителя Человечества, Малкадор решил сам предложить кандидатуру и вырвать Легион из подавленного состояния, дабы тот всецело вернулся к войне. Его слова произвели на Совет Магистров такое впечатление, что их выгравировали на архитраве зала: «Крепость может держаться на многих столпах, и могучи они лишь все вместе, ибо поодиночке каждый из них – ничто. Однако, у крепости должен быть владыка, иначе ее сила ничего не значит».

Выдвинутого Сигиллитом воина Совет избрал единогласным решением; то был не магистр Воинства или настоятель Ордена, а потрепанный войной капитан из многочисленных рядов Первого Легиона. Логика Малкадора оказалась безукоризненна, ведь его кандидат поддерживал не какую-то одну отрасль знаний Легиона о войне, а их все. Простой воин получил одобрение других легионеров там, где любой почтенный магистр нашел бы лишь несогласие со стороны своих товарищей. Новым великим магистром стал Уриан Вендрейг, бывший капитан 14-й роты 8-го капитула и терранец, принятый в Легион после того, как Император объединил истерзанную войной колыбель человечества. Он обладал впечатляющим списком побед, одержанных под его знаменем, но не был посвящен во внутренние таинства ни одного из Воинств или Орденов. Прошлое Вендрейга – это пролитая в сражениях кровь, воодушевляющие речи и славные бои на последних линиях обороны. Всю свою службу он сражался плечом к плечу со своими боевыми братьями, почти не тратя время на ритуалы или доктринальные споры.

Новой целью Вендрейга стало объединение разобщенного Легиона и возвращение его в Великий Крестовый поход. Сомнения и раздоры мешали Первому выполнять возложенную на него Повелителем Человечества задачу, поэтому новый великий магистр должен был исправить это. Будучи в первую очередь воином, Вендрейг считал необходимым полностью вернуть Легион в Великий Крестовый поход и вновь поставить легионеров Первого на заслуженное ими место во главе остальных братьев, дабы они перестали служить на задворках истории. Впервые за все время Великого Крестового похода небольшой группе тщательно отобранных летописцев было позволено присоединиться к свите великого магистра. Их закрепили за личной стражей Вендрейга и обеспечили им строго ограниченный доступ к записям Легиона, чтобы они узнали о том, как происходило вознесение Первого. После этого оставалось лишь найти достойный вызов, какого-нибудь ужасного врага, ненависть к которому вновь объединила бы легионеров, и вскоре Легион получил весть, что была словно дар от самого Императора. На дальнем краю Великого Крестового похода Империум столкнулся с новым кошмаром: расой, получившей в истории имя Рангда.

Рангда, обнаруженная 105-й первопроходческой ротой V Легиона на изолированном мире рядом с северным краем галактики, считалась серьезной угрозой расширяющемуся Империуму. Хоть на тот момент и считалось, что занимаемая рангданцами территория ограничивалась одной-единственной системой, они обладали нечистыми технологиями и внушающей ужас наружностью, чего хватило для того, чтобы Империум предпринял самые радикальные ответные меры. Собрав флот из сотен капитальных военных кораблей, новый великий магистр обрушился на удаленную систему Адвекс-морс, где Рангда создала рукотворную боевую луну гигантских размеров, строительство которой стоило жизни миллионов рабочих-невольников с сотни миров. Это чудовищное оружие защищала флотилия рангданских военных барок, что обладали уродливым и вульгарным видом. Экипаж ощетинившихся орудиями судов состоял из рабов, чьи невральные ошейники заставляли их подчиняться без всяких колебаний. После разразившейся битвы в Адвекс-морсе мало что осталось кроме пепла и развалин, а все шесть миров, захваченных рангданцами, стали необитаемы. Флоты Рангды превратились в плывущие в пустоте поля обломков, а ее огромные армии рабов были полностью уничтожены. Кампания продлилась четыре месяца и стоила Первому Легиону около 5,000 воинов, однако легионеры подняли знамя Империума над разбитыми фрагментами рангданской боевой луны, что обрушились на выжженные оболочки планет Адвекс-морса. Это напомнило Империуму об истинной мощи Первого Легиона.

Рангданские кампании Империум – хрупкая лучина здравомыслия в пустоте, со всех сторон окруженная силами, что внушают чудовищный ужас, и которые удается сдерживать лишь кровью и жертвой миллионов забытых героев. На каждый крестовый поход, заявляемый среди масс как бесспорное наследие триумфа и славы, вроде хваленой победы на Улланоре, приходится сотня мрачных рассказов об отчаянных битвах, когда войска Империума были поставлены в безвыходное положение врагами, чья злоба находилась за пределами понимания смертных. Если бы население Империума знало, сколь жуткие опасности грозили ему в дни, когда Великий Крестовый поход еще был шаток, тогда, скорее всего, ужас перед открывшейся истиной сделал бы людей пленниками Старой Земли и никогда бы не позволил им достичь звезд. Среди всех этих скрытых угроз и страшных войн против неизведанного, самыми печально известными для исследователей запретного знания являются Рангданские кампании. Эти кампании уже давно преданы забвению и находятся на задворках истории, а обычным историкам они малопонятны, ибо им известны лишь неясные упоминания о некоем забытом зле. На самом же деле, войны против Рангды могли привести к полному уничтожению всех владений Человечества, разрушению Его царства и жестокому убийству всех подданных Имперуима. Более 80,000 Легионес Астартес и бесчисленные миллионы солдат Имперской Армии отдали свои жизни, чтобы сдержать орды рангданцев и их когорты. Сражения с Рангдой растянулись примерно на два десятилетия Великого Крестового похода. В повествовании о тех событиях большую роль играют Темные Ангелы, и именно из-за них осталось так мало подробностей о Рангданских кампаниях, ибо Первый Легион посчитал, что ради блага Империума следует скрыть всю информацию о Рангде и войнах против нее. Большая часть фактов, касающихся тех битв, уже давно покрыта мглой слухов и вымыслов, и ныне забыта даже истинная форма представителей Рангды. Остались лишь несколько нечетких и размытых пиктов, на которых изображены павшие рангданские воины, и древние страшилки, в коих говорится о гигантских ксеносах, обладающих чудовищным обликом и ужасающим интеллектом. Они были завоевателями и истребителями, чье средоточие власти лежало близ самых краев галактики, а их нечистые технологии и безжалостные амбиции могли сравниться с оными у Империума. Эта раса была полна решимости установить свою власть над всеми остальными и угрожала утопить мечту Императора об империи в крови. Разбор всех последствий и разрушений, учиненных во время кампаний, что привели к окончательному искоренению рангданцев, лежит за рамками данного тома, хотя, возможно, будущие работы займутся исследованием этих пробелов. Тем не менее, учитывая ключевую роль Первого Легиона в событиях каждой из трех Рангданских кампаний, представляется целесообразным изложить здесь главные факты, по крайней мере в сжатом виде. Всего насчитывается три войны против Рангды. Первая из этих кампаний – штурм и уничтожение Адвекс-морса в 839.М30 – вероятнее всего является самым ранним боевым столкновением между силами Императора и рангданцев, и далее в этом научном труде будет освещена более детально. После победы Империум установит, что Адвекс-морс являлся не более чем маленьким аванпостом рангданской империи, второстепенной базой на границе ее владений. После имперского штурма рангданцы остановят свои завоевания в других регионах, а затем обратят внимание на Адвекс-морс и окружающие его системы, теперь изобилующие колониями и флотами Империума. Победа при Адвекс-морсе, несмотря на очень высокую цену, которую пришлось заплатить за захват этой системы, окажется лишь прелюдией к настоящему наступлению. В 862.М30 Рангда вернулась в пространство Империума, чем ознаменовала начало второй Рангданской войны. Теперь представители этой расы явились не с одним маленьким флотом, а с огромной армадой, насчитывающей тысячи кораблей с дюжиной боевых лун и в разы превосходящей силой все небольшие гарнизоны и экспедиционные флотилии в той области. Рангданцы ударили по северной границе Империма словно разряд молнии, уничтожая стоящие на защите формирующихся колоний флоты и насильно заковывая колонистов в невральные ошейники. Лишь благодаря усилиям экспедиционных флотилий под стягом V и XIX Легионов удалось задержать поток ксеносов и дать время имперским силам собраться, однако цена, уплаченная за эту отсрочку, оказалась ужасающей. Держа оборону на изолированном мире-кузнице Ксана, объединенные войска V и XIX Легионов восемь месяцев сдерживали силы Рангды. В этих жестоких битвах погибли 3,000 Легионес Астартес и многие сотни тысяч трэллов Механикум. Осаду снял яростный натиск Темных Ангелов и Гвардии Смерти, которые разбили блокаду рангданцев и пробили себе путь через рабские когорты на поверхности, вновь открыв доступ к кузнице и сделав ее плацдармом для контрнаступлений Империума. За этим последовало более двух десятилетий войны, миллионы миллионов смертей, опустошение 19 населенных систем и запрет на экспедиции дальше изоляционных постов на Эндирисе и Мороксе. Прежде, чем Империум объявил об окончании кризиса, в сражения были вовлечены контингенты из девяти разных Легионов, а в разгар конфликта, во время кульминационного штурма Таксалы, оказалось задействовано свыше 300,000 космических десантников. Из-за масштабов кампании боевые отличия не заслужил какой-то один военачальник. Известно, что в сражениях против Рангды свои войска вели трое примархов, однако, по широко распространенному мнению, именно примарх Темных Ангелов является самым выдающимся полководцем той войны. Считается, что последняя известная битва второй Рангданской кампании произошла в 882.М30, когда произошло случайное столкновение с потрепанным флотом Рангды – разбитыми остатками гигантской армады, которая бросила вызов Империуму и проиграла. В те годы было принято решение скрыть правду о Рангданской кампании, о понесенных потерях и о том, что Империум балансировал на грани уничтожения. Человечество забросило миры, оказавшиеся слишком порчеными для восстановления, а выживших ветеранов заставили поклясться молчать или же устранили. В итоге, посчитали так – чтобы можно было отстроить Империум, Рангде следовало исчезнуть. Большая часть легенд о случившемся родилась уже позднее. То были вымыслы летописцев и идеологов, жаждущих укрепить славу Великого Крестового похода, и состояли они больше из домыслов, нежели из фактов. Для большинства людей этот конфликт ознаменовал собой конец войн с Рангдой, конец одной из тысяч других угроз. Простой, пусть и кровавый, указатель на неотвратимом пути Великого Крестового похода. О третьей и последней Рангданской войне, более известной как Рангданский Ксеноцид, почти ничего не известно, а для многих историков она и вовсе не существует. Ее вели объединенные силы Темных Ангелов и Космически Волков, выполнявшие приказ Дивизио Милитарис, и она стала безоговорочным и окончательным решением проблемы касательно угрозы со стороны Рангды. Потери, понесенные во второй войне против Империума, нанесли могучей и чудовищной расе тяжкую рану, однако, рангданцы не были побеждены. Они вернулись к своим древним родным мирам и там, подпитываемые ненавистью и темным голодом, начали вновь копить силы. По стечению обстоятельств, после отмены эдикта об отчуждении их гнезда обнаружила рыскающая рота Белых Шрамов, а вести от сынов Джагатая достигли дворов Льва и Волка. Эти два полководца, нередко враждующих друг с другом, объединились ради одной мрачной цели, ибо если рангданцы остались живы, их следовало уничтожить быстро и окончательно до того, как они вновь возьмутся за оружие и разожгут очередную великую войну. Двое примархов и их Легионы обрушили на оставшиеся силы Рангды настоящий ад, зачищая последние миры ксеносов с орбиты и затем спускаясь на поверхность планет, чтобы довести до конца уничтожение каждого улья с крепостью клинком и огнем. Эта последняя кампания была не войной, а жестоким и односторонним изничтожением. Ни Русс, ни Лев не питали никаких иллюзий и не сковывали себя помпезным благородством, находя чистое, свирепое удовлетворение в полном истреблении всех оставшихся воинов и рабочих рангданской породы. В течение года они стерли с лица галактики всякий след Рангды, ее последние твердыни порушили, а все свидетельства деятельности ксеносов уничтожили. От самого мира Рангда, который некогда был гигантским и омерзительным городом, остались лишь равнины из трещиноватого стекла, созданного атомным огнем. Там же Первый Легион построил часовню, ставшую домом для Ордена Обломанных Когтей – хранителей последнего свода манускриптов, в которых подробно описаны рангданцы и их слабости. Именно Рангданский Ксеноцид стал как концом Рангды, так и кампаний против нее. То была тайная и недостойная бойня, проведенная со стоической решимостью, являвшейся характерной чертой двух соперничающих примархов Калибана и Фенриса. Быть может кто-то из представителей породы ксеносов, известных Империуму как рангданцы, и пережил истребление на каком-то далеком аванпосте за пределами галактики, но они не вернулись отомстить. Тем не менее, оставленные Первым Легионом стражи продолжают нести дозор и ждать. Если в каком-то отдаленном будущем, где Легионы прекратили существование, Темные Ангелы отступят от своих обязанностей, то я боюсь за Империум.

Летописцы, сопровождавшие флот, распространили по Империуму эпические поэмы и описания кампании в Адвекс-морсе. Первый Легион лицом к лицу встретился с одной из страшнейших угроз, явившихся из-за границ Империума, атаковал средоточие силы ксеносов и окончательно сокрушил их без всякой пощады, не оставив и камня на камне. Тем не менее, это была лишь одна великая победа среди тысяч других, ибо другие Легионы могли похвастаться столь же впечатляющими достижениями, а их вернувшиеся примархи ковали собственные легенды, которые будут эхом отдаваться на просторах галактики еще тысячи лет. Раздоры внутри Первого не только не прекратились, но и, казалось, лишь усилили чувство неудовлетворенности, крепко схватившее сердце Легиона. Недуг этот грозил разложить некогда не имеющую себе равных силу. Гордыня овладела воинами и магистрами Легиона, и лишь кровь могла утолить ее голод.

О Пентаграммах и Шепотах Не все забытые Воинства из ранних лет существования Первого Легиона просто-напросто исчезли, не оставив после себя наследия в крови, пролитой под их флагом. Среди тех доктрин, что стали жертвой превратностей битв и проявили себя непрактичными для повсеместного использования в Легионах, были те, чьи достоинства опробовали в других формах и адаптировали для службы Императору, даже несмотря на гибель создавшего их Воинства. Самым выдающимся из этих «провалившихся» Воинств было Воинство Пентаграмм – собрание тех членов Первого Легиона, которые выказывали склонность или заметную сопротивляемость переменчивым и капризным сверхъестественным силам. Данные практики находили одобрение со стороны некоторого числа самых нечестивых полководцев, побежденных Императором на Древней Терре. Используя знания, добытые в захваченных святилищах тех тиранов Старой Земли, Первый Легион предпринял попытку создать собственную колдовскую секту. Воины-адепты распространились по всему Легиону, чтобы улучшить дарованный им Императором психический шаблон с помощью эзотерических искусств и иметь возможность давать советы командирам Первого при столкновении с врагом, который имеет в своем арсенале подобные знания и способности. Зенит и упадок недолгого существования Воинства случились во время Запечатывания Черных Врат в 810.М30. Ту битву уже давно держали в тайне, а известно о ней лишь тем, кто имеет доступ к самым глубоким хранилищам Имперских Архивов. В том темном царстве, куда человечество вторглось без предупреждения и приглашения, адепты Воинства, известные как квезиторы, стали для Легиона и величайшим оружием, и самым опасным изъяном. Обладатели слабой воли, которым недоставало какой-либо специальной подготовки в использовании защитных техник, не выдерживали и переходили под власть существ, что находились за гранью понимания смертных людей. Эти легионеры успевали нанести серьезный ущерб боевым порядкам собственных братьев, прежде чем их удавалось убить. Первый Легион выиграл битву лишь благодаря силе духа и крови магистра Воинства Пентаграмм, а также талантливейших квезиторов Воинства, которые запечатали брешь и заперли ворота в царство той реальности с помощью психических сил. После этого катастрофического сражения Воинство Пентаграмм расформировали, его квезиторов вернули в ряды Легионы и направили в другие Воинства. Их могучие, но неотшлифованные способности сочли слишком опасными и непредсказуемыми для использования. Из записей Темных Ангелов исчезли все упоминания об Идрике Кибалосе, бывшем магистре Воинства Пентаграмм, а сам он больше не занимал какие-либо посты внутри Легиона. Кибалос появляется почти столетие спустя, когда становится одним из создателей устава либрариуса, наряду с такими корифеями как Магнус Красный и Джагатай Хан. Его работы, вне всяких сомнений, хранились по приказу Императору до тех пор, пока не потребовались вновь. Большая часть ранних программ подготовки либрариуса действительно включала в себя техники, впервые введенные адептами Воинства Пентаграмм и смешанные с традициями Просперо и Чогориса. Это было данью уважения жертве и мастерству забытых историей воинов.

После кампании в Адвекс-морсе недавно назначенный великий магистр стремился добыть для своего Легиона и другие знаки отличия и триумфа. Первый завоевал еще дюжину побед, одержанных в битвах, каждая из которых была еще отчаяннее предыдущей, но Дивизио Милитарис на далекой Терре продолжали считать их лишь тем, чего и так ждали от легионеров. Подгоняемый жаждой славы, росшей после каждой кампании, что приносила Легиону почести, великий магистр со своими воинами прибыл к цитадели на поверхности не приведенного к Согласию мира-крепости Каркасарн, который почти месяц сопротивлялся Гиллиману и его хваленым отборным силам. Терпеливый военачальник Ультрадесантников разработал свои стратегии таким образом, чтобы обстоятельно взять твердыню в осаду и уберечь Легион от неоправданных потерь, неизбежных при рискованной лобовой атаке. Прибытие великого магистра Вендрейга и его воинов не повлияло на планы примарха, ибо Владыка Ультрамара ожидал, что воины Первого прислушаются к его совету и прибудут в лагерь Ультрадесантников. Однако, увидев возможность посрамить великого примарха, Вендрейг со своими легионерами выстроились перед гигантскими вратами мира-крепости Каркасарн, достигающими километра в высоту, и ринулись в атаку.

На привратницкую, что не уступала размерами городу, обрушился клин из облаченных в черные доспехи воинов и боевых машин. Силы Первого Легиона насчитывали 10,000 бойцов, а возвышались над ними стяги, которые некогда несли в бой подле Самого Императора. Сотни пали во время первого удара, разорванные снарядами пушки на крепостном вале и испепеленные сгустками плазмы, выпущенными из скрытых в укреплениях машикулей. Ценой своей жизни они пробили в обороне брешь и открыли путь тяжелым орудиям, что прожгли дыру в огромных воротах. Через нее воины Вендрейга ринулись в лабиринт укрепленных проспектов внутри крепости. Действия Первого не оставили Гиллиману выбора, и примарх вместе со своими легионерами перешел в наступление, однако вел он его медленно и осторожно, захватывая цели методично и с минимальными потерями. Вскоре авангард Первого Легиона обогнал Ультрадесантников и прибыл к центральной площади, в центре которой стояла цитадель. Хоть воины Вендрейга и добрались до нее раньше примарха, последний акт предательства со стороны отчаявшихся владык Каркасарна отрицательно сказался на победе Первого Легиона: взрыв спрятанного под башней крепости атомного фугаса убил второго великого магистра Легиона, когда тот стоял на пороге триумфа, а обломки цитадели погребли под собой как Вендрейга, так и кадр его личной охраны из Воинства Смерти.

Хоть Первый Легион и понес ужасные потери, лишившись многих легионеров и ценных боевых средств, он все-таки держал победу в своей окровавленной хватке. Более того, триумф был еще слаще из-за той цены, которую пришлось за него заплатить. Тем не менее, Владыка Ультрамара, чьи воины опоздали на битву и не успели добыть победу, не поздравил легионеров Первого. Примарх не отметил мастерства или стойкости Первого Легиона, не отдал честь храбрости легионеров или павшим. Вместо этого, он произнес перед потрепанными рядами победивших воинов Первого, стоящих над телами своих погибших чемпионов, следующие слова: «Тщеславие – скверный стратег, ибо оно делает триумф горьким трофеем и пустой наградой. Сегодня вы доказали силу вашего Легиона, но не его мудрость».

По лезвию ножа

Лишь в смерти великий магистр Вендрейг смог наконец достичь своей цели, ибо его гибель первой разожгла объединившую Легион ненависть. Однако, она же породила и злобу, которая начала гноиться после бесславной победы на Каркасарне. Первый Легион покинул этот мир и оставил его воинам Ультрамара, а заработанные на его поверхности боевые отличия стерли из записей Легиона. На знаменах та победа отмечалась лишь пустым лавровым венком. С Каркасарна Ангелы Смерти унесли с собой лишь едва заметную порчу, не исчезающее чувство унижения, что омрачало их завоевания и достижения, толкая легионеров на все более великие деяния, чтобы доказать свою доблесть. Несмотря на подвиги Первого Легиона в прошлом и победу на Каркасарне, Ультрадесантники смотрели на Ангелов Смерти как на равных, считая их братьями, а не наставниками. Для Первого Легиона, который держался подле Императора и был создан Им раньше всех остальных, это казалось гораздо больше оскорблением, нежели резкие слова Гиллимана.

Название: Калибан Классификация: Родной мир Легионес Астартес [феодальный мир/мир смерти] Сведения о системе: [Засекречено, необходим уровень допуска агеизин/черный] Сетка звездных координат: 04-ДЕ-7751/Тета Сегментум: Обскурус/Проксиме Обозначение: Опасный (фауна)/феодальный, умеренный/многолесный, [Засекречено, необходим уровень допуска агеизин/черный] ++[ВОТЧИНА ЛЕГИОНА ТЕМНЫХ АНГЕЛОВ]++ ++[В УПРАВЛЕНИИ I ЛЕГИОНА]++ ++[ТЕКУЩИЙ СТАТУС/МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ [016.M31] ЗАСЕКРЕЧЕНО, НЕОБХОДИМ УРОВЕНЬ ДОПУСКА АГЕИЗИН/ЧЕРНЫЙ]++

Совет Магистров вновь взял на себя руководство Первым Легионом, этим сильнейшим оружием войны, и рассеял его среди звезд, дабы оправдать репутацию Ангелов Смерти в самых ужасных боях, какие только могли найти легионеры. Каждый магистр желал доказать ценность своего Легиона и Воинства. Первый Легион сражался безо всякой жалости к себе и добивался побед невзирая на цену, которую приходилось платить за добытые трофеи. 9-й и 14-й капитулы взяли коралловые цитадели Мелноха из Фра’ала за одну-единственную ночь, полную резни и жестоких ближних боев, хотя и потеряли десятую часть своих сил ради того, чтобы опередить Лунных Волков, ведущих стремительное наступление в остальной части звездного скопления. В ржавых пустынях Ворсингана группировка из 1,000 посвященных Воинства Железа, набранных из 11 рот и составляющих экипаж свыше 400 боевых машин, сразилась против сонмища громадин свирепых оркоидов. Несмотря на то, что техники в распоряжении орков насчитывалось более чем в три раза больше, чем у Ангелов Смерти, последние обогнали главные штурмовые силы ради того, чтобы добыть себе победу ужасной ценой. Тем не менее, несмотря на все эти триумфы и битвы, почести в которых зарабатывались кровью воинов Легиона, Первый так и не приблизился к возвращению себе славы, заработанной вскоре после своего рождения.

Легионес Астартес по всей галактике превращались в уникальное оружие войны, беря доктрины «Принципии Белликоза», разработанные Первым Легионом во время тяжелых кампаний, и улучшали их, адаптируя под свои нужды. В Ультрамаре, грандиозном королевстве Ультрадесантников, выстроенным рукой Гиллимана, примарх XIII Легиона пошел еще дальше и написал новый трактат о войне, призванный усовершенствовать структуру организации Легионов, не меняющуюся со времен отбытия Легионес Астартес с Терры. Золотая эпоха Первого Легиона, те благословенные дни, когда лишь он стоял на страже зарождающегося Империума, подошла к концу. Битвы из прошлого Ангелов Смерти были тайными, а значит, существовали лишь в памяти старейших воинов Легиона и среди секретных данных Имперских Архивов. Первому из Легионов Императора пришлось заплатить горькую цену за свою славу, ибо его величайшие достижения оказались навеки скрыты ото всех остальных. Гордость, которая поддерживала и помогала Ангелам Смерти пройти через кошмары прошлого, их проведенные в одиночестве крестовые походы и с доблестью отстаиваемые последние рубежи – все это не позволяло им принять более низкое положение в боевом порядке Империума. Ангелы Смерти скорее позволили бы гордости стереть Первый в мелкий порошок, нежели дали бы младшим Легионам затмить их.

К тому моменту, как Великий Крестовый поход достиг своей срединной точки, а в войне Императора по завоеванию галактики случился коренной перелом, Первый Легион стоял на краю пропасти. В последующие за смертью великого магистра Вендрейга годы численность Ангелов Смерти уменьшилась, но их дух не ослаб. Там, где другие Легионы процветали и крепли, Первый растрачивал свою силу в самоубийственных штурмах и кампаниях столь тяжелых, что находились за пределами разумения смертных солдат. Те войны стоили Ангелам Смерти легионеров и боевых машин, и, вероятно, эти потери были выше разумных, однако бойцы Первого довели свои боевые навыки до совершенства, превратившись в острое, но хрупкое лезвие. Союзники видели в них мрачных искателей собственной смерти, постоянно разыскивающих самых могучих врагов, дабы помериться с ними мастерством, и никогда не отступающих из сражения даже перед лицом полного уничтожения. Управление Легионом разделилось между членами Совета Магистров, а его воины были поглощены лихорадочной жаждой битв. Рассеянные по галактике Ангелы Смерти вели бесчисленные войны, и все капитулы, Воинства и Ордены пытались вернуть себе утраченное. Если бы Первый Легион продолжил идти этой дорогой, то, скорее всего, он бы пал, медленно и неумолимо разрезанный на части обоюдоострым лезвием своей гордости. Однако, подобного не произошло, так как небольшой флот рыскающих охотников Джагатая, Белых Шрамов, обнаружил мир под названием Калибан, в темных лесах которого Император нашел спасение Первого Легиона.

Сын Леса Как и в случае с большей частью информации о Первом Легионе и его повелителе, ранние годы примарха Льва Эль’Джонсона окружены огромным количеством слухов и лишь небольшим количеством достоверных фактов. Известно, что он, как и другие примархи, исчез из лабораторий Императора на Терре еще до начала Великого Крестового похода. Каким-то неизвестным образом, примархи покинули пределы скрытых помещений в самом сердце Его тайной крепости. Спустя более чем 150 лет юного Льва обнаружил в глубинах калибанских лесов охотничий отряд рыцарей Ордена. В тех чащобах обитала порода теперь не встречающихся в галактике существ, являющих собой чудовищное химерное оружие, оставшееся после эпохи Раздора и движимое неутолимым голодом. Эти создания могли за считанные секунды превратить бронированного воина в истерзанную мешанину крови и плоти. Доподлинно неизвестно, как долго молодой примарх выживал в зеленой чаще, ибо сам Лев нечасто говорил о тех временах. Исходя из облика и телосложения примарха, нашедшие его рыцари посчитали, что он не мог провести в одиночестве больше десяти лет, однако, рост и развитие примархов происходят не как у смертных людей, и они не стареют как те, кого не коснулся гений Императора. Лев мог рыскать в море деревьев гораздо дольше того времени, которое бы с легкостью уразумел простой человек. Более того, в легендах укрепленных городов, которые стояли на границе распростершегося леса, где нашли примарха, говорится об обитающем в чащобах лесном духе. Тот дух был небольшого роста, но имел очертания человека, а знали о нем лишь по оставляемым им загадочным следам. Если верить преданиям, он существовал примерно за сто лет до того, как нашли Эль’Джонсона. Вне зависимости от того, бродил ли Лев по лесам Калибана десятилетие или же век, это время наложило на него отпечаток. Темные чащи под пологом деревьев кишели ужасами, ненасытными убийцами, часто выбирающимися из глубин лесов, дабы устроить охоту в городах и деревнях людей Калибана, чья численность все сокращалась и сокращалась. Там, среди самых отвратительных чудовищ, которые только можно вообразить, и провел свое детство Лев. Он научился держаться тихо до тех пор, пока не заработает себе преимущество над теми, кто охотился на него, научился сражаться только в том случае, если мог победить, дабы не получить смертельных ран, и усвоил, что если битва началась, то закончиться она могла лишь смертью. Сильный выживет, а слабый погибнет. За свою жизнь примарх боролся лишь голыми руками и решимостью столь нечеловечески твердой, что она служила ему лучше любого клинка, выкованного из железа. Не дикий берсерк, но расчетливый охотник, которым руководила логика, а не простая ярость. Когда примарха, наконец, обнаружили люди, то его посчитали слишком опасным и решили убить, приняв за одного из зверей леса, настолько оказался похож на них Лев. Однако, один человек все-таки увел примарха от чудовищ и взял с собой в людское царство. Этого человека звали Лютер. Лютер, являвшийся чемпионом среди воинов, что защищали Калибан на протяжении долгих лет Старой Ночи, назвал своего нового подопечного Львом Эль’Джонсоном, Сыном Леса, и взрастил его как рыцаря одного из множеств Орденов Калибана. Он приучил его к законам и ограничениям Ордена, научил примарха вершить правосудие как человек, а не как зверь, и дал ему то, чего юный Лев никогда не имел прежде – причину сражаться за нечто большее, нежели простое выживание. Калибан был умирающим миром, ибо его людей окружали звери, которые во множестве обитали в скрытой глуби лесов. Население планеты медленно вымирало. Орден, построивший и управлявший огромными крепостями на границе с чащами, тщетно пытался сдержать волну зверей, но ему удалось лишь замедлить темпы разрушений, так как рыцари были слишком немногочисленны, и они мало что могли сделать кроме защиты собственных твердынь от постоянных нападений. Эль’Джонсон рос и учился быстрее любого нормального человека, и вскоре показал себя не только превосходным воином и стратегом, но и лидером, чья спокойная уверенность и железная воля привлекала в Орден рекрутов в невиданных до этого количествах. С каждой победой над лесными зверьми, с каждой срубленной головой, что водружалась на стены крепостей Ордена, все больше воинов бралось за оружие в надежде на нечто большее, чем простое выживание. Лев Эль’Джонсон стоял на переднем крае этого нового движения, но не по своей воле, ибо он был немногословен и тяготел к уединению, а из-за своих поступков, так как примарх всегда находился на первом плане каждой битвы. Лев не боялся говорить то, что думает, и действовать тогда, когда остальные могли колебаться. По указу примарха были упразднены древние традиции, согласно которым воевать могло лишь дворянство, благодаря чему ряды Ордена разрастались, хоть и ценой некоторого несогласия среди рыцарей более традиционного уклада. В течение десяти лет количество рыцарей в Ордене увеличилось настолько, что теперь они могли перенести свою войну за выживание уже в сами леса. Вместе со Львом Эль’Джонсоном и Лютером во главе, Орден начал крестовый поход по освобождению мира от его проклятья, принеся огонь и сталь в логово чудовищ, которые охотились на людей на протяжении бессчетных поколений. Война была долгой и кровавой, за каждое сожженное гнездо монстров расплачивались жизнью сотни воинов, и многие начинали уставать от резни, но только не мрачный рыцарь Эль’Джонсон. Лев знал, что на войне нет места милосердию, и если бы они не завершили дело, оставив врага в живых, то все принесенные жертвы во время крестового похода оказались бы напрасными. Здесь мог быть лишь один исход – полное уничтожение противника любыми методами. Примарх ставил рыцарей в засады на зверей, которые приходили кормиться, отравлял водоемы, где пили существа, и поджигал огромные участки леса, чтобы обратить их в бегство. Он не давал врагу передышки и преследовал зверей до тех пор, пока больше не мог никого найти. Когда воины Льва говорили о его доблести и победах, страх окрашивал их слова в той же мере, что и восхищение. Некоторые пугались новых методов и решимости примарха, провозглашая открытое восстание, другие же боялись перемен, которые он принес консервативному народу Калибана. Были и те, кто просто хотел заполучить себе оказавшуюся в руках Льва Эль’Джонсона власть. Предавших дело по спасению Калибана повергали безо всякой жалости, их солдат убивали всех до единого, а твердыни рушили, дабы сделать предупреждение другим. По окончанию крестового похода, когда и Лев, и Лютер были опустошены той ужасной ценой, которую им пришлось заплатить за все сражения, именно Эль’Джонсону достались боевые отличия и титул великого магистра Ордена. Награду он принял без фанфар, ибо подобные человеческие странности все еще казались нецелесообразными молодому примарху, возмужавшему среди чудовищ. Он мало что понимал в том, какое значение некоторые люди придавали титулам и наградам, так как из-за угрюмости и уединенного образа жизни между примархом и всеми остальными всегда сохранялась дистанция. Кроме того, он не увидел, как его возвышение повлияло на Лютера. Раньше они боролись за почести и победы как равные, но теперь примарх затмил своего наставника и брата. Нехотя приняв преклонение людей, Лев оставил Лютера позади. Эту рану примарх нанес ему по неведению, ибо Эль’Джонсон не увидел, как горящая внутри его брата искра гордости превратилась в пламя зависти к триумфам Льва, и в последующие годы рана в душе Лютера начнет гноиться. Возможно, если бы Император не прибыл вскоре после этой победы и не спустился с небес, чтобы забрать своего потерянного сына, то установившийся на Калибане новый мир исцелил бы рану Лютера, но подобного не произошло. Явившийся Император осыпал Льва еще большей славой и передал под его командование Первый Легион, которому Он дал новое имя – Темные Ангелы. Это название Император взял из древнего калибанского мифа, описывающего созданий с мрачной наружностью. В итоге, примарх стал генералом в огромной армии, стремящейся завоевать всю галактику. Вскоре Лев отправился к далекой Терре, навстречу своему новому предназначению, привнося в ряды сил Императора свой бескомпромиссный и беспощадный стиль ведения войны. Ему выпала роль стража на самой границе владений Повелителя Человечества, убийцы чудовищ и зверей, носителя оружия слишком ужасного, чтобы доверять его другим. Он стал бесчувственным и неумолимым разрушителем, погибелью, которую, однажды выпущенную, уже нельзя было отозвать, отклонить или задержать. Темные глубины лесов научили Льва по достоинству ценить стальное и свирепое упорство. Он был первым из всех своих братьев, а война очистила его сущность примарха, оставив ее в самой фундаментальной, непреобразованной форме. Эль’Джонсон превратился в шагающую среди людей смерть, и галактика навеки изменилась с его возвращением.

Перекованный клинок

Лишь немногочисленная почетная гвардия Первого Легиона сопровождала Императора к Калибану, так как силы Легиона все еще были разбросаны по зонам боевых действий вдоль линий фронта Великого Крестового похода. Всего 500 легионеров, по большей части ветеранов Воинства Смерти, двигались впереди Владыки Человечества, когда Он отправился встретить Своего потерянного сына, Рыцаря Калибана, известного как «Лев». При взгляде на облаченных в черные как уголь доспехи воинов с погребальными символами, что стали знаком Первого Легиона, казалось, будто ожили древние сказания из легенд Калибана, и перед цитаделью Ордена собралось воинство Темных Ангелов, преклонивших колени передо Львом. В эту начальную историческую встречу Легион получил от первого из примархов новое имя, ибо тот посчитал нужным проверить мужество своих новых последователей, проведя дуэль с капитаном роты. Лев вышел навстречу облаченному в доспех типа «Катафрактарий» воину и опробовал калибанскую сталь против окруженного силовым полем клинка своего противника. По итогу раненный капитан остался лежать в пыли. Примарх и легионеры оценили возможности друг друга, а также прониклись взаимным уважением. С того дня примарх называл их своими Темными Ангелами, и вскоре это имя распространилось по всему Легиону. Спустя короткое время вслед за легионерами прибыл Император, который забрал Своего потерянного сына и официально включил Калибан в Империум Человечества. Обширные леса планеты вырубили, освободив место под промышленность, а с населения взяли первые десятины рекрутами, чтобы пополнить оскудевшие ряды Первого Легиона.

Вскоре Совет Магистров на далеком Грамари услышал обо Льве Эль’Джонсоне, человеке, который был их примархом, и его вновь начали раздирать несогласия. Хоть никто и не сомневался в словах Императора о том, что этот рыцарь с Калибана являлся их владыкой, Совет раскололся из-за стыда и гордости. Некоторых охватило чувство вины из-за состояния Легиона, который предстояло унаследовать примарху, в то время как другие желали отправиться за подходящей победой, чтобы затем бросить этот трофей к ногам своего нового повелителя. Силы Первого Легиона по всей галактике отреагировали практически так же: некоторые подразделения удваивали усилия и бросались в бой с вновь обретенным рвением, дабы принести Легиону славу, а иные стремились выйти из текущих кампаний и отправиться к Калибану, где они собирались просить прощения у вернувшегося примарха. Сам же Лев отправился на Терру вместе с Императором, чтобы узнать о войне, ведение которой уготовил ему Повелитель Человечества, и о роли, что предстояло сыграть Эль’Джонсону в грядущие годы.

Из-за его мрачного настроения и безразличия к советам других, братья-примархи называли Эль’Джонсона угрюмым и замкнутым, однако Лев видел вещи четко и без ухищрений. На Терре он узнал, что та война, которую он вел в населенных чудовищами лесах Калибана, не закончилась, а только началась – галактика кишела монстрами, и их предстояло убить. Эль’Джонсон посвятил себя одной единственной задаче: убийству. Он не тратил время на рыцарские идеалы Сангвиния, необоснованную ненависть Мортариона или одержимость красотой Фулгрима, так как подобные увлеченности лишь затуманивали истинную цель: уничтожение врагов человечества. Будучи первым примархом, которого создал Император, Лев являлся чем-то большим, и одновременно меньшим, нежели остальные его братья: первобытной силой разрушения и обладателем несгибаемой целеустремленности, что делала его даже более нечеловеческим созданием, чем Магнус. Он мог противостоять любому из своих братьев, на равных скрестить клинки с Фулгримом и поставить в тупик стратегии Гиллимана. Хоть некоторые примархи и могли превзойти его в тонкостях некоторых задач, никто не мог считаться ему ровней в более грандиозном масштабе битвы, и ни один брат Эль’Джонсона не обладал волей, способной сравниться с жестокой решительностью Льва. Его таланты и непоколебимая уверенность в себе, которую некоторые назвали бы высокомерием, не дали ему завоевать много друзей, но позволили встать во главе своего Легиона быстрее любого из примархов, найденных до Эль’Джонсона.

Унаследованный Львом Легион крайне нуждался в примархе и новом начале. Раздробленный и рассеянный, Первый оставался могучим воинским формированием, однако за долгие годы Великого Крестового похода он потерял свое предназначение. Перед приходом примарха Темные Ангелы были наставниками и советчиками для младших Легионов, однако их ученики уже давно обрели собственную мудрость. Теперь же Лев Эль’Джонсон даровал им новую цель в соответствии с его собственными методами и виденьем Великого Крестового похода Императора. Первое, что сделал примарх, это объединил множество доктрин техно-феодальной аристократии Калибана с доктринами Гексаграмматона Первого Легиона, взяв лучшее и от Терры, и от своего родного мира, чтобы создать нечто новое и усовершенствованное, а также собрать воедино рассеянные фрагменты Легиона. Вместе с первыми поколениями рекрутов, набранных из числа самых достойных рыцарей Калибана и все еще проходящих процесс имплантации геносемени, гипнотического обучения и огневой подготовки с боевой стрельбой, Лев приготовился начать собственный крестовый поход. Рядом с примархом были и те 500 воинов, что первые прибыли на Калибан, наряду с капитулами и боевыми группами, которые разыскали своего владыку, чтобы принести ему клятву верности. Помимо легионеров Льва сопровождали роты ауксилии, сформированные из населяющих Калибан людей, коим предстояло служить в Имперской Армии, и небольшая свита техномагов с кузни Ксана, желающих добиться расположения и проявить любезность по отношению к новому примарху. В общей сложности эта группировка насчитывала 20,000 воинов, что, предположительно, составляло треть Легиона. Все легионеры носили знак нового начала, с которым они связали себя обещанием, а их доспехи были украшены крылатым мечом Темных Ангелов Льва Эль’Джонсона, что заменил собой мрачные символы ныне закончившейся эпохи.

Лев Эль’Джонсон повел свое воинство вперед, разыскивая роты сыновей, что еще не нашли путь к примарху. Обнаружение этих разбросанных воинов среди хаоса Великого Крестового похода и бушующей по всей галактике войны, где участвовали десять триллионов бойцов, – далеко не самая простая задача, и выполнить ее удалось лишь благодаря гению самого Льва, а также искусству адептов Ксаны, быстро проанализировавших базы данных Дивизио Милитарис и определивших те кампании, в которых истекал кровью и умирал Первый. Для любого другого Легиона прибытие недавно найденного примарха могло бы стать поводом для бурного торжества или картинных парадов, но не для Ангелов Смерти. Зачастую, новости о приближении Льва Эль’Джонсона побуждали воинов Первого удваивать собственные усилия в бою и бросаться на врага без мыслей о выживании, чтобы затем, оказавшись перед отцом, они могли предложить ему окровавленные лавры победы. Каждая потрепанная битвами рота принимала нового владыку с одной и той же стоической сдержанностью, с безмолвным уважением и краткими, но торжественными клятвами преданности. Все роты примарх проверял в битве, прежде чем принять их в ряды своей растущей свиты. Таким и был Лев – то, чего он стоил, примарх демонстрировал собственными поступками и мастерством, а не словами и неопределенными обещаниями, позволяя любому, кто мог усомниться в нем, скрестить клинки в честном бою. Никто из легионеров не ставил под сомнение его право вести Легион после подобного испытания, хотя незначительное число воинов Первого таило в душе опасения по поводу стремительных изменений, внесенных примархом в вековые доктрины Ангелов Смерти, и смены власти, которую олицетворял Лев.

В течение нескольких коротких лет Лев собрал вместе значительное большинство Легиона, почти 100,000 воинов, и повел их к древней цитадели Первого Легиона на Грамари. Там его ожидали собравшиеся Совет Магистров и Конклав Настоятеля в окружении многочисленных триумфов, добытых за время долгой и славной истории Первого Легиона, и накопленной мудрости, почерпнутой из битв Ангелов Смерти. Здесь, среди пыльных трофеев прошлого, Лев Эль’Джонсон вновь сделал свой Легион единым целым; на арене чести он встретился с церемониальным чемпионом Совета по имени Пирхус Калагат, который являлся магистром Воинства Огня, и сразился с ним в часовой дуэли, вошедшей в легенды. Пройдя последнее испытание, примарх принял титулы великого магистра Первого Легиона и шести Крыльев Гексаграмматона, а также верховного настоятеля Орденов Милитант Первого Легиона. Он стал первым воином, собравшим весь Легион под один стяг. Присутствующим на Грамари Темным Ангелам, что уже принесли свои клятвы кровью и жертвами, новый примарх дал собственную, которая скрепила пакт между Львом и его сыновьями. Клятва эта была записана в книгах Совета Магистров: «Мы – Ангелы Тьмы, ибо для нас не существует ни мира, ни конца, лишь война и смерть. Мы не станем шествовать в золотых чертогах будущего Человечества, но будем твердо стоять в тенях за их пределами. Пока мы дышим, этот Империум не падет, и не познать нам поражения, ведь я отдам каждого воина и каждую каплю крови в Легионе во имя победы, невзирая на ее цену».

Название: Грамари Классификация: Мир-крепость Легионес Астартес [промышленный/примитивный мир] Сведения о системе: [Засекречено, необходим уровень допуска агеизин/черный] Сетка звездных координат: 11-ГУ-4903/Сигма Сегментум: Солар/Синестре Обозначение: [Засекречено, необходим уровень допуска агеизин/черный] ++[ВОТЧИНА ЛЕГИОНА ТЕМНЫХ АНГЕЛОВ]++ ++[ДО 846.М30 СЛУЖИЛ ЛЕГИОНУ В КАЧЕСТВЕ РОДНОГО МИРА]++ ++[В УПРАВЛЕНИИ I ЛЕГИОНА]++

Лежащий в тенях долг жертвенности

Принеся свою клятву, Лев Эль’Джонсон проследил за возрождением Темных Ангелов, поставив новых магистров во главе Крыльев, которые примарх создал из костей старых Воинств, и придав официальный статус различным неформальным Орденам, видоизменив их на манер рыцарских Орденов Калибана. К тому моменту первый приток новых рекрутов с Калибана уже был готов влиться в Легион. Это были взрослые воины, что предпочли пройти болезненный и ненадежный процесс аугметического улучшения, даровавшего им возможности, сравнимые с оными у настоящих космических десантников. Лев Эль’Джонсон быстро сделал их частью недавно созданной им новой структуры и позаботился о том, чтобы назначение на посты и командные должности происходило с оглядкой только на заслуги и качества легионеров, а не на происхождение или простое преимущество в виде выслуги лет. Несколько старых товарищей примарха оказались в его ближнем круге, и, вопреки пройденным ими жестким испытаниям, на которых настаивал Лев, некоторые опытные ветераны были не особо довольны тем, что им приходилось уступать свою власть этим относительным новичкам. Древнюю величественную часовню на Грамари снесли и возвели на ее месте крепость более скромного вида, чтобы обеспечить безопасность промышленных объектов, раскинувшихся на поверхности мира. Хоть Легион и держал на Калибане огромную укрепленную базу, но настоящим сердцем и средоточием власти Темных Ангелов стала святая святых примарха на борту его флагмана – древнего линкора типа «Глорианна» «Непобедимый разум». В глазах многих это возобновленное укрепление Легиона помогло развеять чувство неудовлетворенности, ранее охватывавшее Первый, отбросить в сторону показушность, что обесценивала победы, и принять чистоту виденья примарха; однако, столь внезапное и резкое исчезновение старых традиций наряду с притоком новой калибанской крови оставило у безмолвного меньшинства ветеранов непроходящее чувство сомнения.

Любые проявления непримиримости Лев встречал стоическим равнодушием, которое стало характерной чертой примарха. Он предпочел занять Легион войной и понадеялся на то, что его личный пример развеет все сомнения. Когда Эль’Джонсон рассредоточил Темных Ангелов под командованием магистров и рыцарей-командоров, Первый взялся за выполнение своей задачи. Сам же примарх, возглавивший свой собственный флот, ответил на зов о помощи, что совсем недавно был получен только что собранным на Калибане астропатическим хором. Его пунктом назначения стал далекий мир Каркасарн, где гарнизон Ультрадесантников вот уже более восьми месяцев сопротивлялся осаде, которая началась после внезапного восстания местного населения, жившего в разрушенных чертогах опустошенного мира-крепости. Отчаявшиеся мятежники открыли скрытые бронированные хранилища, лежащие глубоко под поверхностью планеты, и выпустили наружу биогенный бактериальный вирус, что изменил сломленных людей Каркасарна и превратил их в безумных, охочих до крови упырей. Вирус начисто выжег из разума тварей все, кроме жажды охотиться и убивать. Эти чудовищные создания обрушились на ничего не подозревающих легионеров XIII со свирепостью, которая привела в замешательство даже воинов Легионес Астартес. Так как большая часть сил Великого Крестового похода была сосредоточена на галактическом востоке, лишь единичные подразделения могли прийти на выручку осажденным Ультрадесантникам, а учитывая историю Каркасарна, мало кто ожидал возвращения Темных Ангелов. Поэтому, когда «Непобедимый разум» пробился сквозь имматериум и вышел в реальное пространство с уже открытыми десантными палубами, подготовленными к развертке боевых сил, претор Артэон, командующий фактически разгромленным гарнизоном XIII, на мгновение утратил знаменитую стойкую сдержанность Ультрадесантников и вскрикнул от радости при виде флагмана Льва Эль’Джонсона.

Примарх встал в авангарде деблокирующей группы и прорубил путь через кишащие орды плоть-гхолов, угрожавших опрокинуть Ультрадесантников. Возглавив 1,000 ветеранов Крыла Ужаса, что носили черные как смоль доспехи, новый владыка Первого стремительно разделался с противником, а завеса перегретой плазмы очистила стены и бункеры крепости от упырей. Следом за примархом на врага обрушилась вся мощь флота Легиона и 10,000 Темных Ангелов, чьи клинки обратили тварей в бегство. Полное уничтожение настигло плоть-гхолов после того, как те забились в свои подземные убежища. Ультрадесантники покинули свои укрепления, чтобы встретить Темных Ангелов среди моря трупов и пепла, но их не покидало чувство тревоги. Возможно, они ожидали чего-то вроде мести за последнюю встречу двух Легионов на Каркасарне, а может даже требования передать мир Первому за его помощь. Однако, Льву не было дела до старых обид или помпезных восхвалений да чествований. Как только резня закончилась, примарх без лишних слов покинул мир, оставив после себя лишь пустое знамя. Оно означало, что долг возвращен. Сражение на Каркасарне стало одной из первых битв Льва Эль’Джонсона не случайно, ибо таким образом примарх заявил о своих намерениях. Лев не политиканствовал, не строил империи и не возводил монументов, он посвятил всего себя войне и смерти. Примарх Темных Ангелов занимался лишь убийством врагов Императора и ничем иным.

Неизбежное предательство Из всех сынов Калибана именно судьба воина, известного истории как Лютер, продолжает оставаться загадкой. Этот рыцарь желал лишь освободить свой мир и находиться рядом с человеком, которого он считал братом. Кроме того, известно, что Лютер сыграл ключевую роль в ранних успехах сыновей Льва Эль’Джонсона. Тем не менее, как мог простой смертный, даже будучи первоклассным рыцарем, восседать подле бога войны и командующего легионами? Лютеру, вытащившему Льва из черных чащоб лесов Калибана и вырастившему примарха как рыцаря и брата, было суждено оказаться оставленным судьбой и выброшенным за борт истории. Тот, кого он звал другом и сподвижником, забыл его. Имя Лютера больше не произносилось рядом с именем Льва Эль’Джонсона, за исключением упоминаний вскользь при рассказах о возвышении примарха к славе, и теперь в рядах Первого Легиона не говорили о его подвигах. То, что этот заслуженный воин внезапно исчез из боевого состава Легиона после Битвы за Сарош и был отправлен в неявную ссылку за стены крепостей Калибана, является наименьшей из окружающих его тайн. Учитывая события, последовавшие за решающими битвами Ереси Гора на Терре, а именно внезапный отход Темных Ангелов и последующая гибель столь многих из их числа, наряду с карантином родной системы Первого, очевидно, что Легион постигла некая катастрофа. Скорее всего, произошедшее каким-то образом связано с загадкой Лютера, ибо впоследствии Темные Ангелы отказывались говорить о его судьбе. Более того, проследив за предшествующими этому действиями Лютера, мы можем увидеть некоторые связи с более широкими событиями Ереси Гора и заговорами Воителя, которые он начал плести с целью разжечь восстание: от разрастания Ордена Черного Ключа – Ордена Милитант, предположительно основанного Лютером для развития сотрудничества с другими Легионами, а если сказать точнее, то с Сынами Гора – до странной дислокации определенных подразделений Первого Легиона в последние годы мятежа Гора, когда Калибан был изолирован, а общеизвестные фавориты примарха отправлялись подальше от чертогов родного мира Льва. Все эти отдельные факты указывают на предательство, произошедшее на Калибане в заключительные дни Ереси Гора и тщательно сокрытое от глаз истории. Когда давно готовящийся там заговор наконец созрел и провалился, Легион закрыл свои ряды, после чего замкнулся. Мы не знаем наверняка, какую именно роль сыграл в этих событиях Лютер и как сильно повлияли на трагедию действия Воителя. На фоне неуступчивости Темных Ангелов нам остается лишь изобилие слухов и полуистин, и поэтому данному вопросу следует дождаться надлежащего времени, когда его можно будет раскрыть в более подходящем научном труде, нежели этот.

И, будто бы в ответ на зов Льва, нагрянула война. Рангда, этот ужас, долгое время считавшийся истребленным, напала на северные рубежи Империума силами столь огромными, что в это невозможно было поверить. Почти десять лет ветераны Первого Легиона, ныне именуемого Темными Ангелами, сдерживали врага, угрожавшего уничтожить все миры человечества. В то смутное время Лев выковал собственную легенду, став мрачным воплощением смерти и мщения, которое с холодной яростью обрушилось на рангданцев. В первые страшные годы конфликта, когда казалось, что Империум накроет волна ксеносов-чудовищ и их рабов, оказавшийся в мясорубке Лев с достоинством встретил этот вызов. Он не был ни золотым героем, подобно его брату Сангвинию, ни обладающим черным юмором номинальным лидером, как Гор, но являл собой безмолвную скалу, незыблемую пред лицом бури. Лев не внушал верность или какую-либо иную добродетель. Вместо этого он, закованный в доспехи своей гордости и уверенности, шагал туда, где находился самый сильный враг, а другие шли за ним ради одной лишь чести биться рядом с Эль’Джонсоном.

Битвы гремели около десяти лет, за время которых в сражениях успело принять участие порядка девяти Легионов. Разорению подвергались колонии по всей территории северных секторов Империума, и многие Легионы, бившиеся против Рангды, понесли тяжелые потери. В частности, Космические Волки потеряли около 5,000 легионеров во время одного лишь прорыва осады Ксаны, а Темные Ангелы, вновь собравшиеся почти всем Легионом, уплатили войне собственную дань смертями: прорыв укреплений великой цитадели Ворксага, масштабное столкновение пустотных кораблей над Моркаром и семинедельная битва за Морро, где три роты Первого выступили против миллиона рангданских сервиторов, закованных в невральные ошейники. Темные Ангелы победили при Морро, но заплатили за это собственными жизнями и кровью старого Легиона, ибо когда победа наконец-то была объявлена, а рангданскую угрозу одолели, в живых оставалась лишь десятая часть от изначального числа легионеров. Как говорили некоторые, старый Легион сражался ради того, чтобы доказать, что он достоин нового повелителя. Если же верить другим, то Темные Ангелы истекали кровью, дабы искупить вину за неудачу в уничтожении Рангды при первом столкновении. Немногие шептались, что Лев отправил своих легионеров на бойню с одной целью – заменить павших более послушными воинами с Калибана.

Правдивы ли слухи или нет, но именно на Калибан Лев обратил свой взор, чтобы восполнить потери Темных Ангелов. Когда рангданскую чуму отогнали от границ Империума, в Легион влился первый приток настоящих космических десантников с Калибана. Если раньше калибанцы были представлены небольшой группкой старых товарищей примарха, то теперь они присутствовали во всех Крыльях и Орденах Первого. Темные Ангелы получили новое поколение воинов, коих больше направляли традиции и ритуалы, и на которых не давила ноша гордости, что была словно магнит для ветеранов с Терры. После второй Рангданской войны именно этот изменившийся Легион вернулся к выполнению своей работы и продолжил нести войны самым ужасным из врагов. Покидая Калибан, легионеры рассеивались среди звезд, ибо в отличие от других Легионес Астартес, Темные Ангелы держали мало крепостей, за исключением одиноких часовен-хранилищ, где Легион держал свои знания. Флоты Первого летели в различные уголки Имперуима и патрулировали лежащие во тьме области, где еще можно было обнаружить чудовищ. Сам же Лев встал во главе одного из таких флотов, не крупнее и не величественнее любого другого, ибо он ожидал, что каждая из флотилий Легиона станет машиной смерти, способной сокрушить любого врага. Затем примарх взял курс на мир, который был известен имперским картографам как Сарош.

Дредноут «Левиафан» Темных Ангелов Почтенный префект Кориолан, Архонт Камня Почтенный Кориолан, некогда занимавший пост маршала Воинства Камня, был воином, что самоотверженно служил делу Имперуима более двух веков. Его объявили погибшим в сражении на поверхности Надресса III, когда он возглавлял оборону внешних бастионов против Повелителей Ночи, пошедших на последний приступ этого мира. Тем не менее, его броня не украшает держатель для трофеев ни одного из чемпионов VIII Легиона, так как в последние мгновения штурма почтенный воин обрушил крепость вокруг себя с помощью грави-потоковой бомбарды, после чего и Кориолан, и авангард Повелителей Ночи оказались погребены под завалами.

Легионер Темных Ангелов Легионер Зедиил Ардарал из 42-го ордена Хоть Ардарал и был обычным линейным легионером, простым бойцом в воинстве Темных Ангелов, он также носил ранг проктора в Крыле Бури и ранг кеновита внутри Ордена Багрового Поля. Среди всех воинов своего подразделения именно он занимал самое высокое положение в Крыле Бури и часто давал советы сержанту отделения по поводу оптимальных тактик и организации легионеров. Кроме того, в двух разных боестолкновениях он служил вне состава собственного отделения в качестве киновита Багрового Поля. Таким образом, Ардарал является отличным примером децентрализованной командной структуры, используемой Темными Ангелами. Такая организация направлена на то, чтобы ставить мастерство и опыт выше обычного ранга, и она слишком сложна для простого использования теми, кто плохо разбирается в ее тонкостях. На этой пикт-записи стоит отдельно отметить Эдикт о Включении, прикрепленный к левому наручу. Внешний вид левой руки Ардарала ассоциируется с Боевыми Орденами и означает, что воин удостоился чести участвовать в сражении будучи одним из киновитов. Легионер Ардарал пережил Трамасский Крестовый поход и заслужил большие почести, сражаясь в авангарде при штурме Шеола IX. Там он и его подразделение стали критически важной частью сил, что отрезали Повелителей Ночи от их кораблей, позволив Льву и второочередным волнам наступления застать изворотливого врага врасплох и уязвимым. К концу сражения рота Ардарала потеряла примерно половину легионеров и едва не достигла отметки небоеспособности, хотя число уничтоженных ею противников с лихвой доказало мастерство и доблесть подразделения пред лицом столь свирепого неприятеля.

Острейший клинок

Лев Эль’Джонсон ответил на зов своего брата, Джагатая-хана, и отправился на помощь. Из всех примархов именно Хан держался ближе всего ко Льву, ибо, несмотря на все свои различия, каждый ценил прямолинейную и искреннюю натуру другого, и потому Эль’Джонсон не собирался игнорировать призыв брата. Когда прибыли Белые Шрамы Сарош предпочел присоединиться к Империуму без войны, но теперь мир бился в наброшенных на него оковах. После того, как Темные Ангелы взяли инициативу в свои руки, а за проблему с упертыми сарошанцами взялся неуступчивый Лев, те пошли на предательство. Они даже попытались убить примарха при помощи спрятанного ядерного заряда, однако их планы провалились. Тем не менее, из-за случившегося до ушей Льва дошли слухи о разладе внутри Легиона. Сарошанцы так и не узнали, насколько страшный удар они нанесли Первому Легиону, хоть рана от него будет гноиться еще много лет, прежде чем откроется ее истинная тяжесть.

Мятежники Сароша оказались сокрушены, и мощь Темных Ангелов вместе с силой армий Империума быстро поставила сарошанцев на колени, но многим эта победа оставила горький привкус. После сражения некоторые задавались вопросом, как представителям Сароша удалось с такой легкостью пройти через средства защиты Первого Легиона, и хоть никто не называл произошедшее предательством, нашлись те, чья верность новому пути Легиона была поставлена под сомнение. Лютер и некоторое количество других легионеров, в число которых входили ветераны как с Терры, так и с Калибана, вернулись на родной мир примарха. То было не изгнание, но и не триумф. Эти воины стали гарнизоном Калибана и смотрителями святилища Льва, однако им пришлось бросить Великий Крестовый поход, невзирая на годы службы среди лесов или звезд. Такова была устремленность Льва, что во имя долга он оставил в стороне даже тех, кем он дорожил более всего. Одни назовут подобные действия высокомерием, другие же, с высоты прошедших лет, опрометчивым решением, но Лев всегда поступал именно так. То была не холодная логика битвы, предпочитаемая некоторыми примархами, а благородная необходимость, продиктованная долгом и высокими стандартами – тех, кто оступился, следовало отодвинуть в сторону вне зависимости от того, сколь оправданна или незначительна их слабость, а достойных испытания сделают сильнее.

Воины Первого Легиона, Темные Ангелы, жили и умирали, следуя этому принципу и продолжая работу Императора в последние дни Великого Крестового похода. Они прибывали туда, где волна завоеваний тормозилась, и страшнейшим ужасам галактики противопоставляли свои сияющие мечи и мрачную решимость. Лев же, давно расставшийся с лесами Калибана и непоколебимо верующий в мечту об империи, проводил в сражениях каждый данный ему момент. Он не тратил время на парады, строительство крепостей или мелочные перепалки с другими примархами, а стоически вел своих воинов от одной битвы к другой. Темные Ангелы и их примарх начали сторониться собраний Великого Крестового похода и братства остальных Легионес Астартес. Первый Легион презирал тех, кого волновали подобные пустяки, ведь в галактике еще оставались могущественные и сильные враги, в сражении с которыми можно было проверить свое мужество. Проходили годы и войны, а дистанция между Темными Ангелами и другими Легионами Империума росла; мало кто из примархов хотел тратить время на то, чтобы разыскать своего отчужденного брата, пока он и его воины продолжали оттачивать клинки. Примархи стали забывать о подвигах Льва и Темных Ангелов, ибо Эль’Джонсон редко о них говорил. Об этом начали забывать все, кроме одного.

Вечно бдительный Гор Луперкаль уделял много внимания своему брату и действиям его Легиона. Некогда он пытался заставить Темных Ангелов повиноваться себе, но оказалось, что тайнопись, являвшаяся неотъемлемой частью уклада Первого Легиона, надежно оберегала сынов Льва от влияния Гора, а их гордость расстраивала любые манипуляции примарха Лунных Волков. Его ложи не могли укорениться в рядах Темных Ангелов, ибо настоятели Орденов Милитант и прокторы Крыльев Гексаграмматона чурались их, считая подобное занятие бесполезным и ниже своего достоинства. Легионеры Первого не подчинялись Гору и никогда не стали бы, а их владыка был таким же, как и его Легион – скалой, в которой Луперкаль не мог отыскать ни трещины, ни щели, чтобы закрепиться там своими зубцами. У Гора не нашлось узды на Льва, дабы повести Эль’Джонсона туда, куда хотел повелитель Лунных Волков. Владыка Первого Легиона не мог похвастаться всеобщим обожанием в братстве примархов, но все они уважали его, и, более того, ему доверял отец, даровавший Льву ключи к тайным арсеналам Терры. Если бы Императору пришлось возвысить одного из примархов над остальными и поставить его во главе Великого Крестового похода, то Лев стал бы понятным выбором, что беспокоило Гора. Поэтому, когда перед Луперкалем замаячило завоевание Улланора, он сделал все необходимое, чтобы направить Льва и Первый на далекие поля битвы, и не пригласил того на последовавший за этим великий Триумф.

Лев на стал свидетелем того, как Гора наградили титулом Воителя, что завистливый Луперкаль посчитал победой. Тем не менее, именно это стало одним из немногих просчетов хитроумного Воителя. Как считал Гор, все облеченные властью люди мыслили так же, как и он, однако, хоть Лев и разделял с Волком Луны много общих черт, они не были одинаковы. Когда вести о новом титуле Гора дошли до Льва, тот не приостановил свои кампании, не стал поздравлять Луперкаля или жаловаться на собственный жребий, что привело Воителя в замешательство большее, чем реакция любого другого его брата. Мы не знаем, в какой именно момент Гор задумал мятеж и предательство, но, вероятнее всего, когда это случилось, Льва он пометил как одну из самых больших угроз своим планам. Темные Ангелы были многочисленны, мастерски владели всеми искусствами войны, имели доступ к арсеналам Терры и пси-арканам, запрещенным для всех остальных, а верность их несгибаемого как железо примарха не подвергалась сомнению. Кроме того, решительность Льва позволяла ему выступить против любой угрозы.

Будучи примархом, Воитель не испытывал страха, как меньшие люди, но мысль о встрече со Львом Эль’Джонсоном в открытом бою вызывала у Гора тревогу, и если примарха Темных Ангелов нельзя было обратить на сторону предателей, то его следовало вывести из игры. Перед началом ереси Луперкаль собирался убрать со своего пути три Легиона. Белых Шрамов он надеялся приберечь для собственных нужд, а Кровавых Ангелов – уничтожить. Темных Ангелов же Воитель надеялся изгнать и отослать как можно дальше, чтобы к тому моменту, как Первый прибудет обратно, Гор бы уже завершил свое грязное дело. Этого не случилось, и Лев вернулся в Империум, как солнце возвращается на горизонт каждое утро, слепящий и неумолимый, чтобы добраться до сердца падшего брата. Гор высвободил зверя, равного любому из тех, которые скрывались во тьме меж звезд, того, что разорвет Империум на части ради победы, добытой среди пепла и крови.