848
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
м
Нет описания правки
— Принято к сведению, — сказала Итэйн, поворачиваясь к следующему трэллу-офицеру. — Рулевой?
— Мы продолжаем идти по прежнему курсу прежним курсом несмотря на сильное воздействие Разлома, — ответил рулевой, бывший молодым мужчиной с короткой остриженной бородой и светлыми волосами. Он нервно облизнул губы. — Навигатор советует повернуть назад, пока мы не затерялись в имматери…
Капеллан резко двинулся прочь от трона и за один удар сердце сердца пересёк мостик. Рулевой не смог не заскулить, взглянув в сверкающие глазные линзы Расчленителя, чьи ноздри наполнились терпким запахом животного страха. Все мышцы в теле космодесантника дрожали от напряжения, его вены обжигал адреналин, а разум плыл по морю жестокости. Видения о крови и смерти были словно чудовищный зов сирен, которому внимал скованный в его душе зверь. Он чувствовал, что за последние дни тот вырос, каждым своим касанием наполняя Думу горячим подобно солнцу гневом убитого ангела.
Расчленителю требовалась вся сила воли, чтоб сопротивляться порыву убивать.
Бездыханный серв лежал валялся на тёмных каменных плитах реклюзиама со сломанной шеей и белой как мел кожей. Пурпурный синяк скрывал две точечные отметины прямо над сонной артерией человека, а само тело лежало на буром поблескивающем пятне высохшей крови, однако нигде не было ни единой капельки жидкой витэ, лишь пыль да всё ещё витающий в воздухе запах крови.
Дума переступил через смертного, не обращая внимания на сухость и непрерывный зуд в горле. Прошло пять дней с тех пор, как он в последний раз принимал кровь, поэтому Жажда грозила выйти из-под контроля. Капеллан пересёк неф и подошёл к Расчленителю в полном комплекте доспехов, который преклонял колени в тени статуи Сангвиния, что находилась в трансепте по правую сторону помещения.
Капеллан выругался. Боль скрежетала о внутренние стенки черепа из усиленной кости, а порождаемая ей ярость превосходила по силе простое неистовство берсерка. То был вой скованного в его душе зверя, который теперь докатился и до глаз: красные ретинальные щели заполонили смешавшиеся гнев и скорбь убитого полубога. Дума потёр висок кулаком, одновременно подзывая Пашара другой рукой. Библиарий напряжённо сжимал челюсти, а его кожа туго обтягивала кости.
— Брат, ты можешь установит установить источник этого… ''раздражителя''?
— ''«Разъярённый ангел»'', — рявкнул Пашар, вытирая пошедшую из носа кровь. Его лицевые мышцы судорожно сокращались, глаза же распухли от боли, о которой знали лишь души псайкеров. — Поле Геллера корабля не выдержало, палубы захлестнула чистая варп-энергия, и теперь боль экипажа пропитывает волны имматериума. Это агония тысяч людей, сжатая до одного-единственного хора.
За маской в виде черепа что-то шевельнулось, некий светящийся туманный фантом с красными остроугольными глазами, в которых бушевало духовное пламя. Его мрачные смешки эхом отзывались в голове капеллана, а призыв устроить резню пронзал череп искрящимися щупальцами боли. Дума заскрежетал зубами словно жерновами, когда от растущего давления взор начали рассекать красные и чёрные полосы. Он укрепил разум и душу, отказываясь склониться перед агонией.
— Твоей Кровью я сотворен, — нараспев произнёс капеллан губами с капельками крови вокруг них. Вкус алой жидкости усиливал ярость зверя и побуждал того вопить, требуя убийств. — Твоей Кровью я был благословлённблагословлён, чтобы стать Расчленителем и войти в число славнейших твоих сыновей, превратиться в воплощение твоего чистейшего гнева.
Зверь завизжал, отвечая на молитвы Думы неистовым потоком презрения. Он боролся всё сильнее, чтобы, наконец, освободиться, и обрушивался на ментальную крепость Расчленителя. С каждым ударом пламя и страшная боль охватывали разум, чью мягкую податливую плоть рассекали когти. Однако, космодесантник наоборот погрузился в эту агонию и укрепил благодаря ей собственную решимость, после чего загнал зверя обратно в его клетку.
— Мы не могли пренебречь своим долгом сражаться против врагов Императора, — рявкнул капеллан. Ему приходилось игнорировать беспрестанно кидающегося на ментальную защиту зверя, в то время как из носа у космодесантника шла кровь. — Лишь трусы и слабаки бегут от обязательств ради своего удобства. Придерживайся ты изначального плана, Тамаэль и Каст не поддались бы Жажде.
Они смотрели друг на друга на протяжении нескольких долгих минут, и единственными звуами звуками были лишь гудение работающих доспехов, размеренный пульс двигателей и вопли помешавшегося на крови Каста. Дума чувствовал, как внутри шевелится зверь, бешено колотящийся в цепях, которыми он был прикован к душе капеллана.
— Это катастрофа, — вздохнул апотекарий, поворачиваясь обратно к экрану. — Пришлось запечатать целую секцию, чтобы сдержать боевого брата, ставшего жертвой безумия нашего проклятия. Полагаю, тебя это радует. Ещё одно доказательство того, что мы такие же сыны Сангвиния, как и братья из числа перворождённых.
— Это не наш путь, — ответил Дума, обеспокоенный тревогой апотекария.
За ней скрывалось нечто личное для Барахиэля, чем тот не хотел делиться. Капеллан подумал о собственных усиливающихся проблемах с самоконтролем, о запахи запахе серы и звуках стрельбы.
Капеллан закрыл трансляцию.
