Ассасинорум: Делатель королей / Assassinorum: Kingmaker (роман)

Перевод коллектива "Дети 41-го тысячелетия" Этот перевод был выполнен коллективом переводчиков "Дети 41-го тысячелетия". Их группа ВК находится здесь.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Ассасинорум: Делатель королей / Assassinorum: Kingmaker (роман)
Автор	Роберт Раф / Robert Rath
Переводчик	Translationmaker
Редактор	Str0chan, SadLittleBat, Татьяна Суслова, Larda Cheshko
Издательство	Black Library
Год издания	2022
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Сюжетные связи
Входит в цикл	Ассасинорум
Предыдущая книга	Божественная санкция / Divine Sanction Мушка и целик / Iron Sight Проводник / Live Wire

Моей маме, которая разрешала брать напрокат все шпионские фильмы, что были на полке, — снова, и снова, и снова.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Ассасинорум

Сикоракса — храм Каллидус — [ЗАСЕКРЕЧЕНО]

Абсолом Рэйт — храм Виндикар — [ЗАСЕКРЕЧЕНО]

Аваарис Кёльн — храм Ванус — [ЗАСЕКРЕЧЕНО]

Куратор — [НЕТ ЗАПИСИ] — [НЕТ ЗАПИСИ]

Магистр операций — [НЕТ ЗАПИСИ] — [НЕТ ЗАПИСИ]

Тесенна Старн — внедрённый агент — место дислокации: Доминион

Вольные Клинки

Сэр Линолиус Раккан — рыцарь из Страйдеров-Рау — пилот «Шута», Рыцаря-оруженосца типа «Глевия»

Гвинн — ризничая

Двор

Люсьен Явариус-Кау (из Страйдеров-Рау) — Верховный монарх — пилот «Короны Доминиона», Рыцаря типа «Кастелян»

Баронесса Сильва Ачара (из Рау) — Глашатай — пилот «Голоса власти», Рыцаря типа «Паладин»

Барон Тит Юма (из Рау) — Королевский страж — пилот «Щита трона», Рыцаря типа «Хранитель»

Баронесса Симфония Даск (из Страйдеров) — Привратница — пилот «Взора василиска», Рыцаря типа «Странник»

Барон Раллан Фонтейн (из Страйдеров) — Вершитель правосудия — пилот «Падения топора», Рыцаря типа «Бравый»

Дортия Тесселл — архиремонтница

Дом Страйдеров

Баронесса Хоторн Эстейр-Раккан — мать Раккана — пилот «Борзой», Рыцаря типа «Крестоносец»

Сэр Ишмайил Гальван — оруженосец баронессы Эстейр-Раккан — пилот «Удара небес», Рыцаря-оруженосца типа «Глевия»

Сэр Лука Сангрейн — рыцарь — пилот «Фехтовальщика», Рыцаря-оруженосца типа «Хельверин»

Сэр Хортиус Саббан — оруженосец баронессы Даск — пилот «Истязателя», Рыцаря-оруженосца типа «Глевия»

Сэр Висс Андрикус — рыцарь — пилот «Парящего клинка», Рыцаря-оруженосца типа «Хельверин»

Дом Рау

Барон Тибериус Крейн — глава дома Рау — пилот «Огненного змея», Рыцаря типа «Странник»

Дама Лидия Восса — дочь Крейна — пилот «Всадника бури», Рыцаря-оруженосца типа «Хельверин»

Сэр Селкар Фанг — отец Раккана — пилот «Шута», Рыцаря-оруженосца типа «Глевия»

Сэр Сев Фирскал — рыцарь дома Рау — пилот «Бегуна», Рыцаря-оруженосца типа «Глевия»

Реестры

Лорд Базил Даггар-Крейн — сын Крейна — пилот «Непоколебимого», Рыцаря типа «Крестоносец»

Леди Лизилль Ликан-Баст — двоюродная сестра Раккана — пилот «Кровавой клятвы», Рыцаря типа «Странник»

Сэр Мовек Каве — рыцарь — пилот «Зубов тайфуна», Рыцаря типа «Бравый»

Лорд Ренольдус Тарн-Кегга — лорд — пилот «Рогатого охотника», Рыцаря типа «Хранитель»

Леди Вагара Сакас-Варн — лорд — пилот «Песни славы», Рыцаря типа «Паладин»

Лорд Джуул Ламбек-Фирскал — лорд — пилот «Штормовой силы», Рыцаря типа «Крестоносец»

Леди Балдонна Кэтлин-Деншайн — лорд — пилот «Длани ярости», Рыцаря типа «Бравый»

Лорд Саммел Тавона-Акава — лорд — пилот «Пути рыцаря», Рыцаря типа «Странник»

>>ИНДЕКС Альфа-13+

>>Документ № 5782-Гамма-ДКРЛ+ Классификации имперских рыцарей и их вооружения

>>Доступно для чтения: Аваарис Кёльн; Абсолом Рэйт; Сикоракса [КОНЕЦ СПИСКА]

>>Уровень допуска: вермильоновый, особо привилегированный

>>НЕ РАСПРОСТРАНЯТЬ«

>>НЕ КОПИРОВАТЬ«

Основное вооружение выделено жирным шрифтом, альтернативное и/или опциональное вооружение выделено курсивом.

РЫЦАРЬ МОДЕЛИ «ДОМИНУС»

«КАСТЕЛЯН»:

РУЧНЫЕ УСТАНОВКИ: вулканическое копьё / плазменный дециматор

ПАНЦИРНЫЕ УСТАНОВКИ: спаренные пушки «Осаждатель» / ракетная установка «Щитолом»

ГРУДНЫЕ УСТАНОВКИ: спаренные мелта-ружья

РЫЦАРИ МОДЕЛИ «КВЕСТОРИС»

«КРЕСТОНОСЕЦ»:

РУЧНЫЕ УСТАНОВКИ: скорострельная боевая пушка / гатлинг-пушка «Мститель» [ИЛИ] термальная пушка

ПАНЦИРНАЯ УСТАНОВКА: пусковой контейнер «Железный шторм» [ИЛИ] автопушки «Икар» [ИЛИ] пусковой контейнер «Грозовое копьё»

ГРУДНАЯ УСТАНОВКА: тяжёлый пулемёт [ИЛИ] мелта-ружьё

«СТРАННИК»:

РУЧНЫЕ УСТАНОВКИ: термальная пушка/ цепной меч «Жнец» [ИЛИ] перчатка «Удар грома»

ПАНЦИРНАЯ УСТАНОВКА: пусковой контейнер «Железный шторм» [ИЛИ] автопушки «Икар» [ИЛИ] пусковой контейнер «Грозовое копьё»

ГРУДНАЯ УСТАНОВКА: тяжёлый пулемёт [ИЛИ] мелта-ружьё

«ПАЛАДИН»:

РУЧНЫЕ УСТАНОВКИ: скорострельная боевая пушка / цепной меч «Жнец» [ИЛИ]перчатка «Удар грома»

ПАНЦИРНАЯ УСТАНОВКА: пусковой контейнер «Железный шторм» [ИЛИ] автопушки «Икар» [ИЛИ] пусковой контейнер «Грозовое копьё»

ГРУДНАЯ УСТАНОВКА: тяжёлый пулемёт [ИЛИ] мелта-ружьё

«БРАВЫЙ»:

РУЧНЫЕ УСТАНОВКИ: цепной меч «Жнец» / перчатка «Удар грома»

ПАНЦИРНАЯ УСТАНОВКА: пусковой контейнер «Железный шторм» [ИЛИ] автопушки «Икар» [ИЛИ] пусковой контейнер «Грозовое копьё»

ГРУДНАЯ УСТАНОВКА: тяжёлый пулемёт [ИЛИ] мелта-ружьё

«ХРАНИТЕЛЬ»:

РУЧНЫЕ УСТАНОВКИ: гатлинг-пушка «Мститель» / перчатка «Удар грома» [ИЛИ] цепной меч «Жнец»

ПАНЦИРНАЯ УСТАНОВКА: пусковой контейнер «Железный шторм» [ИЛИ] автопушки «Икар» [ИЛИ] пусковой контейнер «Грозовое копьё»

ГРУДНАЯ УСТАНОВКА: тяжёлый пулемёт [ИЛИ] мелта-ружьё

РЫЦАРИ МОДЕЛИ «ОРУЖЕНОСЕЦ»

«ГЛЕВИЯ»:

РУЧНЫЕ УСТАНОВКИ: термальное копьё / цепной секач «Жнец»

ПАНЦИРНАЯ УСТАНОВКА: тяжёлый пулемёт [ИЛИ] мелта-ружьё

«ХЕЛЬВЕРИН»:

РУЧНЫЕ УСТАНОВКИ: спаренные автопушки «Хельверин»

ПАНЦИРНАЯ УСТАНОВКА: тяжёлый пулемёт [ИЛИ] мелта-ружьё

ПРОЛОГ

Того, кто разорвал клятву рыцаря, самого́ надлежит разорвать во искупление проступка.

Люсьен Явариус-Кау, Верховный монарх Доминиона.

Размышления о рыцарском кодексе

Доминион, мир Квестор Империалис

В храме-кузнице было жарко.

Жарко, как в паровых жерлах близ манора Рау на вулканическом нагорье. Жарко, как на мокрых от пота простынях. Жарко, как в кабине «Шута» во время того летнего турнира.

Там стало еще жарче, когда посреди поединка Раккан врезался в «Зубы тайфуна» сэра Мовека Каве и повалил большого рыцаря на землю, а цепной секач «Шута» вонзился в абляционную турнирную броню, установленную специально для этой сшибки.

Провернуть что-нибудь вроде этого было не так-то просто. В конце концов, «Оруженосец» модели «Глевия» втрое меньше Рыцаря типа «Бравый» — такого, как «Зубы тайфуна». Для некоторых победа в такой схватке казалась настолько экстравагантной и немыслимой, что на протяжении столетий никто и не пытался совершить ничего подобного. Последний такой претендент, леди Тусавета Роулин, погибла, когда ей раздробило грудную клетку размашистым ударом цепного меча «Жнец».

Убийца Роулин не собирался отнимать её жизнь и, согласно песням, оплакивал смерть молодой женщины. Хотя правила и гласили, что любой рыцарь может вызвать другого на поединок, по умолчанию подразумевалась простая истина: маленькие пятидесятитонные «Оруженосцы» никогда не решались сойтись лицом к лицу с более чем втрое тяжёлой машиной.

Не было безопасного способа повалить такого великана.

С ослабленным оружием, замедленными цепными клинками и абляционной бронёй, удваивающей защиту, два Рыцаря-квесторис могли делать друг с другом почти всё, что им вздумается, со сравнительно небольшим риском для пилотов.

Конечно, травм всё равно не удавалось избежать. Сломанные конечности и рёбра, внутренние кровотечения — этого следовало ожидать на турнире, однако ограничения по весу не позволяли модифицировать «Оруженосец» даже ради повышения безопасности.

Но причина рисковать имелась.

Согласно обычаям рыцарского кодекса Доминиона, победивший претендент имел право забрать себе шагатель побеждённого противника. По сути, проигравший пилот должен был предложить свой костюм добровольно.

Это считалось куртуазным жестом. Пилоты имперских Рыцарей любили свои костюмы. Они привязывались к ним и лучше всех знали, как вести их в бой. В сущности, ни одного рыцаря не привлекала идея заново проходить ритуал Становления и соединять свой разум с предками, управлявшими шагателем в прошлом. Иные из этих почитаемых древних сущностей могли даже отвергнуть узурпатора, разгневанные внезапной сменой пилота.

Подобный поступок налагал на человека своего рода клеймо в обществе, поэтому таким правом попросту пренебрегали. Предложение своего Рыцаря считалось формальной любезностью, и, по обычаю, от него отказывались.

Сэр Линолиус Раккан, однако, задумал воспользоваться своим правом. Он бросил вызов Каве именно потому, что хотел заполучить «Зубы тайфуна». Заодно наконец-то избавиться от маленького шагателя модели «Оруженосец», что принадлежал его отцу и роду Фанг на протяжении тысячелетий. Они, вечные щитоносцы и застрельщики, никогда не седлали возвышающихся над ними Рыцарей «Квесторис».

Линолиус Раккан поклялся превзойти своих предков.

И, подумал Линолиус, свернув за угол кузнечного святилища и увидев свой бронекостюм, тогда у него почти получилось.

Рыцарь стоял в колыбели кузнечного святилища, у его ног лежал снятый левый наплечник.

«Шут». Двойные цвета маленького «Оруженосца» указывали, что Раккан занесён в Реестры, не имеет дома и не присягал. Снятый наплечник покрывал пёстрый узор из перекрещённых ромбов — по легенде, именно он и дал имя рыцарскому костюму. Подъёмники держали «Оруженосца» над мраморным узорчатым полом на цепях, закреплённых под его массивными руками.

Левая нога ниже коленного сустава отсутствовала: «Тайфун» оторвал её перчаткой «Удар грома», словно ножку пернатой дичи.

«Шут». Благословение Линолиуса и его проклятие. Самое подходящее название для рыцарского бронекостюма, столь печально известного своими проблемами. Когда-то Раккан подавал большие надежды. Достигнув совершеннолетия, он с лёгкостью прошёл испытание ума, а вот проверки силы и ратных умений преодолел с трудом, полагаясь на свою голову, а не на грубую мощь. Даже несмотря на сомнительную родословную, Линолиуса могли бы счесть за своего, если бы он заполучил «Зубы тайфуна».

Но этого никто не желал. Раккан — человек низкого происхождения с дедом-иномирцем и вечным стремлением к чему-то большему. Посади его в Рыцаря-квесторис, так он продвинется в Реестрах настолько высоко, что получит право наследовать престол.

Дом Страйдеров всегда поднимал на щит идеи преуспевания, а Рау бубнили о почитании предков, но правда заключалась в том, что никому из них не хотелось, чтобы какой-то щенок с не лучшей родословной и наглой ухмылкой стал серьёзным кандидатом на трон.

Тем не менее попробовать всё равно стоило — хотя бы ради того, чтобы увидеть выражения их лиц.

— Гвинн, — окликнул Раккан. — Скажи честно: ущерб, который нанёс нам «Тайфун», уже не исправить?

Линолиус заметил тень ризничей раньше, чем увидел её саму. Она свешивалась с механизированной лестницы, и её красное одеяние озаряли искры от точечной сварочной горелки в правой руке.

Чёрные защитные заслонки сдвинулись с линз металлических глаз.

— Хвала благословенному покровительству Омниссии, всё поправимо. Со временем ты снова будешь сражаться.

— Ты хотела сказать, что «Шут» будет сражаться?

— А это то же самое, — ответила Танна Гвинн. Она спустилась по лестнице, скользя аугметическими руками по пластальным стойкам.

Раккан поморщился, но ощутил, что признателен ей за бодрость.

Большинство ризничих — большинство техножрецов, если уж на то пошло, — были скучными. Медлительными. Отсутствие всякой человечности тушило в живых людях искру, и казалось, что за десять лет обучения в Культе Механикус угасла сама их личность. Даже молодые адепты казались невероятно старообразными.

Танна была не такой. Её переполняли энергия и энтузиазм. Не совсем человеческая теплота, но оживлённость. Она происходила из семьи вассалов, следивших за небольшим парком техники в гаражах дома Страйдеров — мотоходами и автокаретами, а иногда и бронетранспортёрами «Таврокс». Служение имперскому Рыцарю, даже «Оруженосцу», было невообразимым повышением статуса. Сам акт служения этой машине наполнял Гвинн радостным воодушевлением.

— Но, сэр, ещё бы чуть-чуть, и… — продолжила она, спрыгнув на пол. — С «Ударом грома» лучше не связываться. Случись перелом полуметром выше, и пришлось бы менять всю ногу целиком.

— Если бы это случилось, то мы бы так и поступили.

— Нужные для этого узлы в дефиците, мой господин. Я просто предупреждаю вас, что вызов сопряжён с риском. Достопочтенная машина-владетель «Шут» могла стать калекой, обречённой на хромоту до конца срока службы. Тот небольшой шанс на успех точно стоил бы этого?

— Небольшой шанс? — фыркнул Линолиус. — Да если бы поединок не остановили, то мы бы, может, прямо сейчас корпели над «Зубами тайфуна».

— Точно, — кивнула Гвинн.

Тогда она была рядом. Смотрела, как он, упёршись локтями в дерево, подаётся вперёд из ложи и вертит в руке нетронутый кубок с вином. Понимала, что увидел Линолиус — небольшую неисправность сервопривода в тазобедренном механизме «Зубов тайфуна». Слышала, как он пробормотал, что, раз у «Шута» дальнобойное оружие, а у более массивного рыцаря такого нет, его, возможно, получится заманить на мягкую наклонную почву в нижней части арены. Обойти его так, чтобы противник повернулся в сторону «Шута» — и не смог двинуться дальше из-за неисправности, на пару мгновений застряв в шатком положении…

Если бы «Оруженосец» Раккана врезался в превосходящего его размерами «Бравого» в течение этого двухсекундного промежутка, он сумел бы его опрокинуть, и большая машина временно стала бы беззащитной. Лежала бы ничком с широкой открытой спиной, на которую «Глевия» в любой момент могла бы запрыгнуть, словно волк, который цепляется за спину раненого грокса, прижимает более крупное животное и перегрызает ему артерии.

Но точно так же, как Линолиусу не давали занять высокое место в Реестрах, ему не позволили отнять рыцарский костюм у более «достойного» кандидата.

— Проблема, — сказала Гвинн, — заключается в готовности, мой господин. Хотя вы и правда смогли бы победить господина Каве, в результате оба Рыцаря получили бы повреждения…

— Чепуха, — отрезал Раккан. — Если бы кого-то заботили повреждения, турниры бы не проводились. Просто они не хотят, чтобы человек моей крови…

— Боже!

Танна схватила его за руки.

Это на мгновение поразило Линолиуса.

Ризничие не прикасались к дворянам. Даже те, что служили вместе. Разные классы. Различные кодексы поведения…

Но она с неистово возросшей силой оттащила пилота в сторону. Тот осознал, что Гвинн держит его и они неуклюже ковыляют к механической лестнице.

По инерции Раккан развернулся и заметил появившуюся из тени фигуру в капюшоне, держащую в вытянутой руке матово-чёрный лазпистолет.

Линолиус мог бы поклясться, что видел, как белый, словно кость, палец нажимает на спуск.

Протрещали выстрелы.

Лакеи побежали на шум, поднялся гвалт: возгласы, шарканье подошв. Фигура в капюшоне уже исчезла.

— Гвинн, — сказал Раккан. — Я… Мне больно. Не могу…

И вдруг он нащупал в спине Танны дыру, из которой вытекали масло и охлаждающая жидкость.

У него подогнулись колени.

Аристократ и ризничая упали, сплетясь в клубок, у ног отключённого рыцарского костюма. Кровь и масло растеклись по полу.

Их тела отражались в тёмном стекле единственного центрального глаза «Шута».

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - АССАСИНЫ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Тесенна Старн прикинула, что жить ей осталось минут двадцать. Тридцать, если она выберется в пустоши.

Лобовой люмен на её грязецикле был снабжён красными линзами и прикрыт колпаком, чтобы не бросался в глаза на расстоянии. Фара давала лишь тонкий полумесяц света.

Изогнутый и багровый, как разрез на горле.

Тесенна наклонилась через руль, чтобы сбалансировать брыкающуюся гидравлическую подвеску, пока её мотоцикл карабкался вверх по грунтовой дороге, преодолевая заключительный подъём перед целью.

«Дорога». Смешно. Скорее пастушья тропа — извилистая линия утрамбованной земли, которая поднималась к окутанным туманом вересковым холмам. По ней не ходил никто, кроме крепконогих витьерогов, пробирающихся вверх по предгорьям.

Когда-то эти животные были домашним скотом, который из поколения в поколение выпасали местные крепостные. Затем последовала реорганизация, а вскоре и переселение.

Рыцарский дом прислал сюда людей с лазружьями, чтобы те препроводили пастухов в их новый дом, расположенный через два герцогства отсюда.

Тесенна тогда была ещё совсем девчонкой, но ничего не забыла. Помнила виноватый вид слуги, выселявшего их из дома. Ему было стыдно. Он сказал, что такой же подневольный человек, как и крестьяне. Что сочувствует тем, кого выгоняет из собственных жилищ под дулом пистолета.

Теперь здесь жили лишь горные витьероги. Вот почему Старн выбрала именно это место.

Она остановилась на гребне холма, приподняла забрало шлема и бросила взгляд назад: из-за деревьев у подножия появилась переплетающаяся линия фонарей. По низине эхом разносился собачий лай.

Опустив стекло, она запустила двигатель грязецикла и, оставив позади тропу витьерогов, нырнула вниз по противоположной стороне склона. Двухколёсная машина под ней подскакивала и виляла на ухабах. Взмыв с возвышения на полпути, она быстро схватила ртом воздух.

Последние семь лет она делала это каждый сезон. Выскальзывала из своего жилища во Дворце Собраний с липовыми поручениями, благодаря которым выигрывала себе целый день. Прокрадывалась в сарай, где прятала грязецикл, и отправлялась в холмы. Всегда в новолуние. Передавала регистрационные коды и короткие доклады.

Место дислокации Доминион / Текущий отчёт «Альфа», Разлом+742д / ДНЧ.

ДНЧ — докладывать не о чем.

Сегодняшнее сообщение получится намного длиннее. Она чувствовала, как кодовая книга оттягивает карман кожаной куртки.

Над головой пронёсся шипящий лазерный разряд, вслепую посланный в глубокие тени ущелья, — он на мгновение окатил наездницу потоком цветного сияния. Луч озарил туман, который подобно ядовитому газу собрался в низине. Меняя положение и угол наклона, Старн рванула руль вправо, разбросав гравий.

Позади, ближе к тому месту, где она только что находилась, пронеслись ещё два красных копья, и левый глаз утратил ночное зрение — его заволокло фиолетовыми полосами. Тесенна сморгнула, когда спустилась на дно долины, полностью закутавшись в туман. Затем погасила фару.

Старн разглядела ветшающую деревню, что выступала из тумана впереди. Толстые каменные стены и заросшие мхом крыши. Те двери и ставни, что ещё уцелели, ненадёжно висели на одиночных петлях.

Фонарей Тесенна уже не видела, но знала, что погоня близко. С холма позади донеслись крики.

Пора пересмотреть расчёты. Жить осталось минут десять. Не потрать их впустую! В каком-то смысле правильно, что всё закончится здесь.

Старн оставила грязецикл у забора крайнего дома в надежде, что это собьёт преследователей с толку. Может, они решат обыскать не то здание, и Тесенна получит ещё секунд шестьдесят. Она выдвинула откидную опору, аккуратно поставила мотоцикл в вертикальном положении и скользнула в лабиринт построек.

Возможно, её подвело стремление к справедливому воздаянию. В конце концов, сведения о её родной деревне хранились в архивах дома. Любой Привратник или Королевский страж мгновенно выявил бы закономерность: переселённая пастушка благодаря великодушию дома дослужилась до важной должности в сфере связи, втайне лелея горе и обиду, пока озлобленность не сделала её клятвопреступницей…

Простая история, лёгкая для понимания — и довольно-таки верная.

Имперский куратор пришёл к Старн в ходе Таллаксианской кампании, когда рыцари дома подавляли нашествие подземных тиранидов, и спросил, не желает ли она послужить Императору.

За вознаграждение, разумеется.

У Доминиона не имелось денежных знаков; точнее, имелись, но не для крепостных. А вот спасающие жизнь лекарства — пластинки, которые легко спрятать в вещах, такие, что уберегут от эпидемий, регулярно вспыхивающих среди рабочих, как саму Старн, так и то, что осталось от её семьи, — заинтересовали её.

Пробравшись между зданиями, она отыскала нужную полуразрушенную лачугу. Из одного угла дома росло дерево, чьи корни пронизывали фундамент, а большой ствол пробивался сквозь крышу, будто дымоход.

Идеальный каркас для длинной проволочной антенны, которую она когда-то обмотала вокруг ствола.

С окутанных туманом улиц до Старн доносился лай собак. На заросшей сорняками общей площади мелькал свет фонарей. Раздались возгласы — там что-то отыскали.

Несмотря на напряжение, она улыбнулась. В дальнем конце деревни раздался глухой взрыв. Подсвеченный оранжевым туман взвился к небу, откатываясь зримой ударной волной.

Они нашли мотоцикл — и передвинули его достаточно, чтобы сработал пластековый заряд, который Тесенна установила за прометиевым баком.

Фонари конюшенных на площади качнулись в сторону взрыва, потом запрыгали, когда слуги помчались бегом.

Подойдя к двери лачуги, она осторожно перешагнула натянутую через порог растяжку, ведущую к механизму срабатывания осколочной мины за фальшивым камнем в потолке. Проскользнула в помещение, закрыла дверь и заперлась на засов.

Её окружали туманная ночь, красные огни и тьма, поэтому мигающие индикаторы вокс-передатчика, зелёные и янтарные, подействовали на Тесенну успокаивающе.

Она положила мотоциклетный шлем на стол, вынула покоящийся за поясом на спине автопистолет. Проверила оружие и поместила его рядом с модулем-передатчиком, чтобы в случае чего легко дотянуться. Рядом бросила кодовую книгу и открыла её на недавно составленном сообщении. Вспомнила, что едва успела закончить послание, когда к ней в комнату впёрся этот назойливый засранец Кальтиус, старший крепостной крыла связи из Дворца Собраний.

Он стал проявлять к ней интерес месяц назад. Оказывал знаки внимания. Пригласил её на персональную подготовку. Тесенна сказала «нет», но Кальтиус просто помешался на ней. Он не оставлял попыток добиться её расположения.

Старн не знала, чего именно хотел Кальтиус, вставляя свой универсальный ключ в замок её комнаты и входя внутрь. Возможно, он вознамерился порыться в её вещах, найти что-нибудь, что позволило бы ему нажать на Тесенну. Или просто остаться с ней наедине.

Он определённо не ожидал застать её склонившейся над личным сундуком — потайное отделение в крышке распахнуто, напоказ выставлены ряд золотых монет, пластинки для сообщений, кодовая книга и хорошо смазанный автопистолет, всё в нишах отформованного поролона.

Конечно, Старн прихлопнула этого ухмыляющегося ублюдка. Но он был здоровым мужиком и просто так не сдался. Набежали слуги. Мечники, естественно. Ничего такого, с чем не справился бы автопистолет.

И теперь у Тесенны оставалось всего несколько минут.

Место дислокации Доминион / Текущий отчёт «Альфа», Разлом +1088д.

Натренировавшись за годы службы крепостным-связистом, она печатала быстро. Точно и решительно. Прислушивалась к нарастающему лаю и топоту кованых сапог по дёрну. К тому, как выбивают прогнившие окна и двери.

Совсем как тогда, когда она была девочкой.

Стук в дверь. Кто-то пытается её выломать.

Вот это они зря…

Раздался металлический щелчок, потом — грохот.

Осколочная мина над дверной рамой. Старн расслышала, как маленькие шарикоподшипники раздирают плоть слуги, ломают его кости и, отскочив от каменной плиты у входа, впиваются в тело второго, который торчал позади.

Она нажала «ОТПРАВИТЬ».

Закрыв кодовую книгу, связистка принялась с усилием сгибать её пополам, ломая спрятанный в корешке зажигательный заряд. Наконец Тесенна бросила тлеющий том в твёрдом переплёте в камин, выложенный из заплесневелого камня. Шипящее от химикатов пламя уже начало облизывать страницы.

Позади неё дверь пробили лазерные разряды: один ужалил девушку в левый бицепс руки, другие прочертили оранжевые светящиеся следы на неровных стенах, сложенных из сланца. Чуть не попали в вокс.

Старн схватила автопистолет и, направив его прямо в дымящийся дверной проём, выпустила две очереди, чтобы не подпустить преследователей к себе. Затем обернулась на вокс.

«ОТПРАВКА… ОТПРАВКА…»

Ещё один лазерный луч, влетев в окно слева от неё, выбил и отбросил в стену кирпич из угла дымохода. Сломанная ставня провисла в комнату под немыслимым углом.

«ОТПРАВКА… ОТПРАВКА…»

Женщина скользнула к окну и в упор выстрелила слуге в лицо. Пули высекли искры из его штампованного металлического шлема и вошли в череп, а Тесенне оцарапало костяшки пальцев крошечными осколками. Враг упал.

Девушка оглянулась.

«ОТПРАВКА… ОТПР…»

«ОТПРАВКА ЗАВЕРШЕНА».

Тесенна метнулась через комнату и укрылась за переплетением корней, проросших в здание. Беспорядочный огонь по окнам усиливался, лучи раскалывали камни и прожигали в вокс-аппаратуре чёрные дыры.

Старн ухватилась за корни и подтянулась, как вдруг её сильно забеспокоила ослабевшая левая рука — на полпути вверх она поняла, что жгучий разряд прошёл сквозь бицепс навылет. В крыше, где через неё пробивалось дерево, виднелся пролом с сияющими над головой звёздами.

Дверь поддалась, за ней послышались шаги. Крики.

Связистка нащупала ручку, которую на всякий случай воткнула в покрытую мхом крышу, и пролезла в дыру. Она выбралась наружу как раз в тот момент, когда первые лазерные лучи ударили в дерево.

Перекатившись, Тесенна упала на землю так, что наверняка заработала синяки по всему телу, но, к счастью, обошлось без серьёзных травм. Какой бы бедной ни была её деревня, крыши поднимались ввысь больше чем на два метра.

Старн щёлкнула выключателем в задней части хижины, подтянула ноющее тело и побежала.

Трубчатые заряды, размещённые в линию под вокс-станцией, сработали словно петарды. Раз-два-три.

Передатчик разнесло на части, что уничтожило все следы последней передачи. С дома даже сорвало крышу.

Старн бросилась в пересохшее русло ручья как раз в тот момент, когда на мягкий дёрн обрушился грохочущий град из камней. По крайней мере, эвакуация шла по плану. Туман играл Тесенне на руку.

Пригнувшись, она бежала по руслу ручья, пока из мглы доносились вопли раненых. Старн пробралась под каменным мостом, служившим ей ориентиром, затем дважды повернула на северо-запад и побежала через пустошь. Рваная куртка хлопала на ветру.

Сегодня вечером поле служило отличным укрытием. Туман затруднял передвижение по местности для всех, не знакомых с ней.

Старн ударилась о дощатую изгородь и скользнула под неё, придерживаясь призрачной тени каменной стены справа от себя.

В лесу Тесенна спрятала, закатив в густой кустарник, запасной мотоцикл, обёрнутый в непромокаемый брезент. Если бы не туман, то о побеге нечего было бы и помышлять. А так у неё появился шанс выбраться, даже дожить до вмешательства Империума.

Старн остановилась.

Перед ней появился незнакомый ей холм.

Как такое возможно? Это же её поля, на которых она ещё ребёнком играла и работала. Она знала каждую гряду и загончик — неужели туман, дезориентация и потеря крови сбили её с толку?

Может, это гниющий стог сена, на который она никогда не обращала внимания, или сарай, потерявшийся в закоулках памяти?

Связистка сделала шаг вперёд, вглядываясь в туман, затем ещё. Она протянула руку сквозь пелену, пытаясь коснуться холма.

И ощутила холодный металл.

Холм пришёл в движение. Начал расти. Заскулили огромные сервоприводы. Три глаза размером с ладонь Тесенны осветили туман электрическим зелёным сиянием.

Над ней возвышался Рыцарь-оруженосец, выпрямляясь из сгорбленного положения. Внутри машины заработали ядерные топки, и на броне постепенно оседала влага из тумана.

Старн не могла пошевелиться. Она просто стояла будто вкопанная, когда ужасная машина выпрямилась во весь рост и широко расставила ноги, преграждая ей путь. Шагатель вышел из дымки, словно давая ей оценить свою громадную фигуру.

Почти втрое выше неё. Если бы он развёл руки-автопушки в стороны, то их общая длина не уступила бы размаху крыльев «Валькирии». Рыцарь поджидал её. Как охотник, предоставивший собакам загнать добычу на открытое место.

Тесенна вызывающе закричала. Вскинув автопистолет вверх, она выстрелила в горящие глаза. Пули просто расплющивались, ударяясь в кристаллические линзы обзорных систем.

«Оруженосец» склонился над Старн. Её фигура показалась совсем крошечной на фоне массивного Рыцаря, который неторопливо направлял стволы обеих автопушек на беглянку из разрушенной деревни.

И мир погрузился в шум.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Когда выстрелы из автопушек разорвали Тесенну Старн на части, отправленное ей сообщение уже уносилось ввысь.

Связистка мало что знала о технических характеристиках вокс-станции, которую ей вручили. Ей этого и не требовалось.

По сути, даже безымянные кураторы, сообщившие Старн инструкции, не до конца понимали, как работает этот вокс, что было вполне кстати. Ведь, хотя их организация ставила целью сбор информации, её оперативники понимали, что естественное любопытство следует направлять вовне, на врага. Никто не задавал вопросов. Начальство предоставляло сведения об источниках и методах лишь в случаях, когда считало это необходимым, и стремиться заполучить такие знания определённо не следовало.

Но, несмотря на непримечательный серо-зелёный корпус, переданная Тесенне вокс-установка, которой та пользовалась целых семь лет, была далеко не обыденным устройством.

Это устройство, известное как подсознательный астропатический вещатель или субпередатчик, отправило закодированное сообщение, и оно пролетело над головами суетящихся слуг, всё ещё пытавшихся на тот момент выломать дверь, мимо неуклюже мельтешащих в тумане теней, над лесом и, наконец, проникло в залы рыцарской крепости Дворца Собраний. Там сигнал промелькнул над «Защитой небес — западной» — одной из двух станций управления огнём, которые координировали противовоздушную оборону планеты в случае вражеского нападения.

Дальше сообщение промчалось над безлюдной в это время года турнирной площадкой. Ложи соперников, раскрашенные в геральдические цвета домов Страйдеров и Рау, пустовали, с них убрали флагштоки.

Как только наступал турнирный сезон, арены заполнялись Рыцарями соперничающих семейств. Их двигатели пульсировали, а оружие они уже держали наготове. Облачённые в древние незаменимые доспехи, пилоты рвали машины соперников огромными цепными клинками и массивными пушками, подстрекаемые дикими воплями своих сородичей. Затем описания этих ратных подвигов транслировались в родные поместья участников через гигантскую воздушную вокс-башню.

В эту конструкцию и направлялось сообщение. Поступив туда, сигнал использовал надёжную точку для восстановления своей мощности и изменения направления: башня перебросила его в крепость Адептус Астра Телепатика, расположенную в горах над Дворцом Собраний.

Там послание повстречалось с молодым астропатом по имени Друзус Мак. Или, скорее, наткнулось на имплантат величиной с монетку, установленный в переднем мозге вскоре после успешной процедуры связывания души. Мак не ведал ни о природе, ни о функции устройства. Он знал только, что время от времени из подсознания всплывало зашифрованное сообщение, которое повторялось, как раздражающий текст гимна, и досаждало ему, пока астропат не вплетал депешу в гармонию посланий большого передающего хора, чтобы она отправилась дальше через варп.

Друзус понятия не имел, что именно ради этого действия, которое он, не задумываясь, выполнял дважды в год, его и назначили в захолустный рыцарский мир под названием Доминион.

Попав в варп, сообщение терялось в астропатическом трафике. Задумка состояла в том, что лучший способ скрыть данные повышенной секретности — спрятать их среди потока аналогичных данных. Однако же, когда поток достиг первого ретрансляционного узла «Шаутин», другой астропат с имплантатом отделил послание от потока трафика, повторно зашифровал его, освятил и перебросил через варп на астропатическую станцию «Дальний Пацификус». Там процесс повторился, после чего депеша отправилась в конечную точку — благословенную атмосферу Священной Терры.

Наконец глубоко под Обсидиановой крепью Адептус Астра Телепатика послание достигло конечного пункта назначения.

Приёмный хор из трёх астропатов, получивший коммюнике, снимал слои психического шифрования, пока не осталось только исходное закодированное сообщение. Этим псайкерам никогда не разрешалось покидать крепость. Обитая в жилищах, что примыкали к комнате приёма сообщений, они проводили свободное время в учёбе и песнопениях, а на сменах разбирали послания, которые не могли прочитать. По сути, так делалось для их же пользы, ведь, если бы по какой-то невероятной случайности астропаты всё-таки разгадали содержание депеши, их бы немедленно казнили.

В этом безмолвном мире царили скрип перьев по бумаге и бормотание. Псайкеры набрасывали каждое сообщение духовным автописанием, потом запечатывали его в защитный тубус и вставляли в грудь одного из сервиторов-доставщиков.

В любой момент времени в строю ожидала дюжина киборгов, некоторые — в доспехах, окрашенных в красный цвет крепости Механикус, зелёный — Милитарум, синий — Военно-космического флота или фиолетовый — Навис Нобилите.

Впрочем, послание с Доминиона удостоилось особого обращения.

Глава триархии астропатов бережно поместила тубус в нагрудную секцию матово-чёрного сервитора с усиленным бронированием. Осторожничала она потому, что знала: отверстие для тубуса расположено между двумя мелта-зарядами, которые сработали бы, обнаружив несанкционированное вмешательство.

Затем астропат произнесла кодовое слово, и оно отправило выращенного в баке гусеничного монстра в туннель, отмеченный знаком в виде черепа с воткнутым в него кинжалом на фоне креста.

На территорию ассасинов.

Вопреки мрачной репутации Официо Ассасинорум, такое название ему подходило. Большая часть его функций действительно выполнялась в отделах, то есть офисах. Окажись какой-нибудь чиновник Администратума в одном из центров управления, он чувствовал бы себя как рыба в воде… Пока не совершил бы роковую ошибку, вчитавшись в обрабатываемые документы.

Всё потому, что на каждого оперативника, орудующего фазовым клинком чужаков или производящего смертельный выстрел, приходится тысяча писцов, аналитиков и логистов, определяющих, куда должны отправиться агенты, кого им надлежит устранить и как будет доставлено их снаряжение.

Управление колоссальным входящим трафиком сигналов входит в зону ответственности Отдела заданий, и именно там депеша с Доминиона впервые попала на стол к Эдвину Фо. Переутомлённый мужчина лет пятидесяти, с залысинами и постоянной сутулостью писца, он никак не походил на ассасина. Мало того, жена и друзья Эдвина считали, что у него довольно скучная работа в Администратуме, где он занимается обработкой и утверждением заявок на поставки агрохимикатов. На самом же деле в его обязанности входило принимать каждое коммюнике от полевых агентов, расшифровывать их, а затем направлять полученный текст аналитикам для проверки.

Обычно, если послание расценивалось как подлинное и достаточно важное, Фо переводил его в следующий круг бюрократии, где процесс повторялся, но работали уже люди с более высоким уровнем допуска к секретной информации. В ином случае Эдвин мог анонимно направить его в Милитарум или Отдел планетарного управления.

Но депеша из Доминиона заставила его замереть.

Правда, не сразу, ведь при таком количестве поступающих просьб о вмешательстве непросто сохранять концентрацию. Эдвин уже передавал расшифровку помощнику, как вдруг выхватил сообщение и прочитал ещё раз.

— Трон Терры… — Писец провёл рукой по редким волосам. — Принеси шкатулку с моими печатями.

— Да, сэр.

— Живее, мальчик! Шевелись! Ты, чтоб тебя, больше не посыльный Экклезиархии.

Мальчик — вообще ему уже исполнилось двадцать три, но для Фо он навсегда останется «мальчиком», — принёс шкатулку с серебряной чеканкой и держал её неподвижно, пока начальник вставлял в углубление кольцо с печаткой.

Внутренние устройства зажужжали. Шкатулка распахнулась, обнажив ряд печатей в порядке возрастания приоритета.

Эдвин взял самую тяжёлую печать — крайнюю справа, поставил на обратной стороне расшифровки штамп «ОСОБОЕ ОБОСТРЕНИЕ: М-У О-Й», свернул послание и засунул в пневмотубус из ударопрочного кристалла так, чтобы красные чернила просвечивали сквозь материал. Затем Фо взял настольную свечу, наплавил на крышку немного воска и вдавил в него свою печатку, после чего протянул тубус помощнику:

— Немедленно в диспетчерский центр. Живо!

Несколько минут спустя депеша ринулась вверх по сети каналов доставки, и воздушный поток пронёс её мимо этажей аналитиков. Буквально миновав уровни бюрократии, она взлетела в скрытую штаб-квартиру Ведомства Ассасинов.

Тубус прибыл с глухим стуком.

Руки в белых перчатках извлекли его и вставили в наноанализатор, обнаруживающий любые взрывчатые или нервно-паралитические вещества, а также химикаты и биоматериалы. Машина зажгла зелёный свет и вытолкнула трубку. Человек в белых перчатках сломал печать и открыл дверцу на петлях, уверенный, что устройство испепелило бы сообщение при малейшем намёке на аномальное содержимое.

Прочитав сообщение, он выругался и побежал. Миновав две взрывозащитные двери, которые открылись, считав его биометрические параметры, он вошёл в уютный, заваленный бумагами кабинет без окон, с галактическими картами на стенах.

— Господин, — произнёс человек в белых перчатках, протягивая коммюнике. — Это с Доминиона. Особое обострение. Только что поступило.

Магистр операций, описание которого настолько конфиденциально, что его не следует здесь приводить, повернулся в кресле с высокой спинкой и ознакомился с депешей.

— Свяжись с Великим магистром, — велел он. — Скажи ему, что я отправляюсь на встречу с ним. Личную, а не по воксу. Передай, что МО покорнейше просит созвать собрание лордов.

— Такое заседание назначено на завтрашний вечер, — сказал помощник в белых перчатках.

— Будем надеяться, — сказал магистр операций, сплетая пальцы, — что это не слишком поздно.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Внимательно посмотрите на эти схемы. Вот оружие, которым вы будете владеть. И винтовка, и пистолет называются «Экзитус».

Возможно, те из вас, кто воспитывался в схоле, знают, что это переводится как «конец», «достигнутая цель» или «смерть». Эти средства вы будете применять, чтобы нести гибель. И вы сами почти наверняка погибнете с ними в руках.

Руководство послушника, храм Виндикар, название и автор не указаны

Морская пена и ревущая вода.

Абсолом Рэйт чувствовал силу растущей волны, чью жемчужно-голубую гладь испещряли пузырьки, пока она вытягивала жидкую опору у него из-под ног. Над головой ассасина вырос водяной пик, потом его катящийся фронт сплющился от удара о риф, и вал разлетелся брызгами.

Виндикар прорвался сквозь пенящийся прибой и, не обращая внимания на жгучую боль в плече, стал набирать скорость, направляясь к десятиметровому буруну. Наконец он врезался в основание волны и нырнул.

Через линзы разведывательной маски Абсолом видел, как его накрывает волной. Он отметил эффект «вскипания», когда вал разбился об водную гладь. Кавитационные пузырьки, закручивающиеся в спираль. Почувствовал ударную волну, проходящую через него. Тело ассасина взметнуло вверх, а затем швырнуло вниз, будто кто-то вытряхивал ковёр.

Рэйту нравилось это чувство. Нравилась сила, с какой волна его колотила, наказывала, напоминая оперативнику о его ошибке и вбивая урок в его тело.

Ибо ошибку допустил не разум, а инстинкт.

Турава-Бета, субсектор Цепь Лотоса. Четыре терранских месяца назад. Прямолинейная миссия, но с проблемным внедрением и эвакуацией.

Целью был архимагос Табулатум Врейн, исследователь археотеха, который, как предположил Абсолом, слишком углубился туда, куда не следовало. Он вздумал экспериментировать с кодовым вирусом под названием «Чорв_Покоритель», развивая работу его создателя — еретеха-программатора Квавариана.

Подробности Рэйту не требовались. Он и знать их не хотел. Они не имели отношения к основной задаче.

Которая заключалась в том, чтобы каким-то образом всадить турбопробивной заряд в аугметизированный мозг Врейна.

Над ассасином пронеслись кипучие воды, и волна ушла, а вместе с ней ушла её втягивающая сила.

Он вынырнул на поверхность и вдохнул восстановленный маской кислород. К оперативнику устремился следующий бурун — снова около десяти метров в высоту, уже формирующий гребень.

Просунув большой палец между шеей и нижней частью разведмаски, Рэйт открыл клапан. Ассасин поплыл вперёд, навстречу приближающемуся колоссу, и нырнул, пока вода вокруг не начала подниматься. При погружении маску заполнила вода. На губах появился солёный привкус, а спустя мгновение нижняя часть лица онемела.

В крепости Врейна, Монастыре-на-утёсах, имелось слишком много сенсорных сетей и средств ПВО, чтобы высадиться и эвакуироваться на «Валькирии». Даже гравишют был рискованным вариантом.

Поэтому Абсолом отправился вплавь, перекинув через плечо влагостойкий мешок с разобранной винтовкой «Экзитус». На пистолет, чтобы защитить его от воздействия солёной воды, распылили герметик. Рэйт спустился в беспокойное море на гравишюте, потом выбросил его, пока тот не утащил оперативника на дно. Затем проплыл полтора километра до берега. Проникновение оказалось самой лёгкой частью. Эвакуация прошла не столь гладко.

Агент не ожидал, что на обратном пути поднимутся настолько высокие валы. Плыть к берегу с крупнокалиберной винтовкой в десятиметровых волнах — одно, а вот против них — совсем другое, даже в частично надутом комбинезоне из синтекожи.

Мышечная память подвела Абсолома спустя четыреста метров. Он на мгновение потерял контроль, промедлив на секунду с погружением, и сразу же его захватило гигантской волной. Ассасина раскрутило, будто пузырёк с уликами, помещённый в центрифугу, и протащило лицом по мёртвому рифу так, что одна из линз маски разбилась.

Теперь она пропускала воду.

Солёная влага затекала в глаза, ослепляла, проникала сквозь клапан и заливалась в рот, отчего при следующем вдохе агент поперхнулся крошечной частицей беспощадного океана.

Затем Рэйт зацепился правой рукой за отверстие в рифе — логово какого-то местного угря. Теперь его больше не тащило, но он так и оставался под водой — беспомощный, запертый течением в ловушке. Каждая большая волна швыряла Абсолома из стороны в сторону, будто пучок водорослей. Перенапряжённые связки плеча надорвались, длинный нерв, соединявший шею и пальцы, растягивался снова и снова, будто резиновый шнур. После каждого прострела виндикар глотал воду, которая всё обильнее заливалась под маску.

Обучение взяло верх над инстинктами, как ему и следовало. Рэйт вернулся к плану действий на случай непредвиденных обстоятельств. Он зажал ладонью разбитую линзу и запустил аварийный продув.

Маска наполнилась воздухом, который вытеснил воду, но это стоило Абсолому почти всего запаса кислорода.

Зрение вернулось: Рэйт закрыл разбитую левую линзу встроенной заслонкой и остановил струйку воды. Вынув пистолет «Экзитус», он выстрелил в коралл, в котором застряла рука.

Каждая пуля, приводимая в движение сжатым воздухом, издавала в холодной воде странный звук, нечто среднее между хлопком и глухим стуком. Абсолом высвободился. Выплыл на поверхность и снял маску. К месту встречи с «Валькирией» агент явился без неё.

Начальство было в восторге. Но, по правде говоря, Рэйту просто повезло.

И это выводило его из себя. Удача — удел плохого оперативника. Если тебе «повезло», значит, ты облажался, но никак за это не расплатился. Она как призрак, как фантом, появляется и исчезает. Выдумка болванов, которые носятся со своей уязвимостью, трактуют своё выживание как успех, а не просто каприз случая.

Рэйт не нуждался в удаче. У него были профессиональные навыки.

Таков путь виндикара. Верно, модификации сделали Абсолома быстрее, сильнее, наблюдательнее обычного человека. Но виндикары не таинственные оборотни, как ассасины-каллидус, не помешанные на технике психи, как оперативники храма Ванус, и не рукотворные чудовища, как эверсоры или кулексусы.

Вместо этого виндикары обладали исполнительским мастерством.

Добиваться этого им помогала тщательная подготовка. Фанатичный режим тренировок для поддержания максимальной работоспособности. Дотошное оперативное планирование. Проработка всевозможных вариантов развития событий. Стремление к пониманию и максимальному использованию технологий.

И то, что они вдалбливали себе каждый урок.

Маска заполнилась водой. Рэйт всё же нырнул правильно, хотя глаза заливало, а во рту чувствовался солёный вкус морской влаги. Не останавливаясь, Абсолом начал продавливать маску. Он ощутил, как волна с силой сотрясла его, вбивая своё послание:

«Ещё раз облажаешься — и ты труп. Если бы это повторилось девятикратно, то каждый раз окончилось бы смертью. Тебе выпал один шанс из десяти. А когда всё против тебя, уже не победить».

Плечо жгло, словно огнём. Кровь в нём будто застывала. Мучительный заплыв затянул мышцы туго, как матросский узел.

Рэйт уже почти добрался, попутно занимаясь самобичеванием, и вдруг заметил, что следующая волна другой высоты. Всего пять метров, и она катилась, не разбиваясь.

Абсолом начал барахтаться, поднимаясь и опускаясь над уровнем воды.

Кто-то выключил генератор волн в бассейне нататориума. Опустил дно, чтобы волны не разбивались. Рэйт оглянулся на берег большого генераторного бассейна, находившийся почти в двухстах метрах позади.

Он увидел две фигуры, стоящие на краю имитируемого океана. Их облегающие комбинезоны с высокими воротниками и балахоны выглядели неуместно в стенах купальни, выложенной розовой плиткой. Силуэты людей казались дырами в мозаике с имперским орлом, парящим за их спинами.

— Абсолом Рэйт, — произнёс голос из динамика. — Явитесь для получения приказов.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

— Вы уверены, что это подходящий оперативник? — спросил Куратор, держа в руке длинный мундштук с палочкой лхо. Прищурившись, он наблюдал, как Рэйт, рассекая уменьшающиеся волны, добирается до искусственного берега.

— Однозначно, — ответил Таллик Варе. — Вы же видели его личное дело.

— Это да… — Куратор стряхнул пепел на кафельный пол, как человек, привыкший, что за ним убирают другие. — Впечатляет.

— Сорок девять миссий — рекорд нашего секторного храма, — добавил Варе. — Средняя продолжительность жизни здешнего ассасина-подмастерья — около одиннадцати заданий. Тридцать три — для старшего оперативника.

— Нас не устроит средний уровень, даже по твоим меркам, — сказал Куратор, смакуя палочку лхо. Оранжевый огонёк подсвечивал его прикрытые глаза. — Я не проявляю никакого неуважения, просто задание и впрямь не из лёгких. Ты точно уверен в нём?

Рэйт добрался до места, где валы разбивались вблизи от берега, и поехал на волне, пригнув голову, как торпеда, чтобы прибой вынес его к офицерам.

— Совершенно уверен, — ответил Варе. — Мне это не нравится лишь потому, что…

Куратор посмотрел на него, вскинув бровь.

— Ну, — продолжил Варе, — ему один шаг до пятидесятой ликвидации, верно? А это означает выдвижение на пост сикариуса-примус. Он получит разрешение выбирать цели, право первого отказа от любой миссии в пределах сектора. Даже сможет перехватывать задания у других храмов.

— Плюс возможность продвижения на Терру, — сухо добавил Куратор.

— Это бы очень многое для нас значило, — сказал Варе. — Сикариус-примус последний раз выходил из рядов «Виндикар-Пацификус» в пору Войны со Зверем.

— Знаешь, он ведь может и преуспеть.

— Даже если преуспеет, у него будет не слишком много шансов вернуться и прикрепить к маске нефритовый венок сикариуса, не так ли?

Рэйт вышел из прибойной волны. Холодная морская вода стекала с углов разведмаски и бугрящихся упрочнённых мышц. Кроме маски на оперативнике были только плавки. Ручейки сбегали по шрамам, пересекающим смуглое тело. Рубцы были разными. Одни, уже выцветшие и прямые, как стрела, представляли собой следы хирургических вмешательств, преобразивших Абсолома в ассасина. Другие он получил в бою — отметины, выгравированные на его плоти когтями ксеносов или раскалёнными осколками. Те же, что походили на астероидные кратеры, напоминали о старых огнестрельных ранениях.

Куратор окинул агента оценивающим взглядом. Он предположил, что тренировки без комбинезона входили в обязательную программу подготовки виндикаров, печально известную своей изнурительностью. Даже за пару метров от плещущейся воды Куратор чувствовал её холод.

Через один бассейн, слева от них, дюжина подростков-послушников хватала воздух и ныряла в резервуаре размером с озеро, заполненном морской водой, на поверхности которой горел прометий. Каждый раз, когда кто-нибудь из учеников всплывал, к ним поворачивался орудийный сервитор, палящий боевыми патронами. Подходя к офицерам, Абсолом даже не обернулся на звуки выстрелов.

— Рэйт, оперативник высшей категории, — произнёс Варе, принимая непринуждённую позу. — Смирно!

Абсолом шагнул вперёд и вытянулся прямо, как винтовочный ствол. Стало очевидно, что ему каким-то образом удобно в этой позе.

— Магистр сектора, — сказал Рэйт, поклонившись. Из-за разведмаски его речь звучала монотонно.

— Вольно, снимите маску, — велел магистр сектора Варе. — Я бы хотел вас кое-кому представить.

Абсолом помедлил, затем выполнил приказ.

Пять десятилетий бюрократической работы в Ассасиноруме научили Куратора тому, что под своими масками ассасины редко выглядят так, как ожидается. Но, учитывая репутацию Рэйта, он думал, что на этот раз может оказаться по-другому. Например, он увидит жуткий шрам на щеке. Глаза цвета воронёной стали или же лицо, подобное клинку.

Но Абсолом Рэйт не напоминал человека, сошедшего с пропагандистского пикта. Ассасины вообще редко походили на убийц, что от них, собственно, и требовалось.

Перед Куратором стоял мужчина почти неопределимого происхождения, со смуглой кожей оттенка орехового дерева. Трудно было понять, природный это цвет или же причина в загаре. Рэйт обладал в некотором роде красивыми чертами, но его лицо никто бы не назвал ни выразительным, ни запоминающимся. Чёрные волосы подстрижены явно как у штатского, но так строго и коротко, что причёска соответствовала бы требованиям Милитарума.

К собственному разочарованию, Куратор обнаружил, что глаза у оперативника медно-карие. Рэйт был невзрачным, не привлекал к себе взгляды. Куратор задумался, всегда ли облик оперативника был таким или его неприметность намеренно вылеплена хирургом.

— Прежде всего, — продолжил Варе, — как твоё плечо, Абсолом? Ты полностью восстановился и годен к службе?

— Да, магистр, — ответил Рэйт. — Годен и готов к работе.

— А как же боли, которые обсуждали на медосмотре пару месяцев назад? Я вижу, плечо немного приподнято.

— Нет, боли нет, сэр, — произнёс агент, чуть опустив плечо. — Крутит на сильном холоде. Я по привычке тренирую плечо во время ежедневных заплывов.

— Хорошо, хорошо, — сказал Варе, поворачиваясь к Куратору. — Вы удовлетворены?

— Вполне.

Куратор сделал несколько затяжек и слегка поклонился:

— Для меня большая честь познакомиться с вами, оперативник. Ваша репутация… необычайна. О вас знают даже на Терре. Мне было бы весьма любопытно услышать подробности парочки заданий, если у нас будет время обменяться байками.

— Вы прибыли с Терры, сэр?

Абсолом искоса взглянул на своего магистра.

— До инспекции ведь ещё семь стандартных лет, верно?

— Это не инспекция, — усмехнулся Куратор. — Задание.

— Тогда кто вы? — спросил Рэйт.

Куратор улыбнулся.

— Давай прибережём это для какого-нибудь тихого места, ладно?

— Всё чисто, — сообщил Варе, включив звуковой подавитель — дополнительная мера на случай, если адамантиевой двери толщиной в тридцать сантиметров окажется недостаточно. Он указал на три кресла, расставленные вокруг большого эбеново-чёрного стола с инкрустацией золотом в виде символа виндикаров:

Располагайтесь поудобнее. Мы здесь одни.

Зазвенел миниатюрный лифт, чья шахта уходила прямо в защищённый архив. Варе открыл люк и извлёк стопку пергаментных фолиантов.

Куратор плюхнулся в одно из кресел с высокой спинкой и закурил очередную палочку лхо.

— Ты спрашивал, кто я, Абсолом. Ну, этого я рассказывать не собираюсь. К делу не относится. Но я могу рассказать тебе о своих обязанностях.

Он пустил по столу тяжёлое идент-кольцо. Рэйт поймал перстень и осмотрел знак на нём. Герб Ассасинорума — череп, пронзённый кинжалом оперативника. И ещё буква «О» на лбу.

Повернув ободок кольца, Рэйт включил гололит-изображение, после чего прочёл с него верительные данные и сведения о допуске.

— Понятно, — кивнул Абсолом, и в голосе его послышался намёк на интерес. — Вы от магистра операций?

— Для тебя я и есть Отдел операций. — Куратор криво улыбнулся. — Я оперативный легат, уполномоченный действовать от имени МО.

— Звучит интригующе, — сказал Рэйт, отвечая Куратору такой же улыбкой. — Обычно мы получаем сообщение закодированным лучом или через «закладку». Похоже, у вас что-то крупное.

Куратор усмехнулся.

— Пожалуй, ты слишком метко выбрал слово, Абсолом, — сказал Варе, подавляя ухмылку.

— Тебе известен мир Доминион? — спросил Куратор.

— Рыцарский мир, да? У них там знатный дом.

— Почти правильно. Там есть два рыцарских дома, Страйдеры и Рау. Каждый их них управляет своим полушарием.

— Звучит запутанно, — заметил Рэйт.

— Исключительно, — подтвердил Куратор. — Особенно если учесть, что они ненавидят друг друга. Кровная вражда. Она восходит к… ну, кто знает, к каким временам. Вероятно, до начала Великого крестового похода. В последний раз, когда возник кризис престолонаследия, они чуть не скатились к гражданской войне.

— Кризис в каком из домов?

— А вот это самое интересное, — сказал Варе. — Доминионом правит один Верховный монарх. Он обладает абсолютной властью над обоими домами.

— Звучит как изначально нестабильная система, — заметил Рэйт, нахмурив брови. — Каждая фракция хочет, чтобы трон занял выбранный ими преемник, а победить может лишь один.

— Верно подмечено. — Куратор прервался, чтобы снова затянуться палочкой лхо. — Всё сложно. Благодаря соглашению о разделении власти над Доминионом на престол может взойти лишь кандидат с подходящей родословной. Если точнее — он или она должны быть потомком политических браков между домами. Те, кто находится в линии наследования, не считаются частью ни одного из домов, если только не заявят о своей верности какому-то из них. Фактически, чтобы гарантировать, что ни один дом не сумеет чрезмерно влиять на претендентов, они ежегодно меняют место жительства вплоть до совершеннолетия. Один год — в доме матери, один год — в доме отца.

— И что, близится кризис престолонаследия? — спросил Рэйт.

— Да, — улыбнулся Куратор. — Потому что тебе предстоит его начать.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Абсолом Рэйт давно усвоил, что, когда удивляешься, лучшее тактическое решение — ничего не говорить.

Куратор вытащил из футляра тяжёлый лист пергамента и развернул его на столе, будто какое-то бесценное произведение искусства, — так, чтобы Рэйт не мог до него дотянуться.

— Абсолом Рэйт, — сказал Куратор. — Старший оперативник-виндикар, служебный номер пятьдесят девять-тета-дефис-три-семь-три. По приказу Сенаторума Империалис настоящим я поручаю тебе казнить Люсьена Явариуса-Кау, Верховного монарха Доминиона, командующего благородными домами Квесторис Империалис — Страйдеров и Рау.

Приказ о казни был написан на толстом пергаменте, а выведенные каллиграфическими чернилами слова блистали синевой ляпис-лазури. В правой части листа теснились двенадцать тяжёлых восковых печатей. Перед тем как Куратор бережно свернул документ и поместил обратно в футляр, Рэйт успел разглядеть трёхглазый символ Навис Нобилите, весы Арбитрес и пронзённый череп Ассасинорума.

— Никогда раньше не видел их вживую, — сказал Рэйт. — Обычно мы получаем инфокопии.

— Случай не рядовой, Абсолом, — сказал Варе. — По-настоящему особый. Мы уже довольно давно не смещали главу рыцарского дома. Прошло столько времени, что все оперативные данные о том, как выполнялось то задание, утрачены.

Рэйт подался вперёд: его стоицизм отступил перед заинтересованностью.

— Полагаю, параметры миссии у вас есть?

— Есть, — сказал Куратор. — Задание будет сложным. И деликатным. Из тех, где недопустимо раскрывать участие Ассасинорума.

— Полагаю, в таком случае снаряд «инферно» в череп исключается, — сказал Рэйт. — Вас понял, но в таком случае зачем вы обратились к нам? Почему не в храмы Ванус или Вененум? Да хоть Каллидус. Кажется, их методологии больше подходят для такой работы.

— Не увиливай от задания, Абсолом, — улыбнулся Варе. — Магистр операций выбрал наш храм не за тактические возможности, а за то, как мы планируем операции. Верно я говорю, господин?

Куратор положил мундштук с палочкой лхо на краешек хрустальной пепельницы, скрестил руки на груди и посмотрел Рэйту в глаза.

— МО предлагает задействовать карательную группу. Тебе, оперативник, будут даны полномочия руководителя, а также право формировать свою команду так, как ты сочтёшь нужным. Карт-бланш. Можешь брать всё, что способны предоставить храмы сектора. Ваша команда вторгнется в Доминион, сместит Верховного монарха и возведёт на трон подходящего преемника.

— Просто чтобы внести ясность, — перебил Рэйт. — Нам поручено как устранить Верховного монарха, так и тайно организовать последующий кризис престолонаследия. Это… нетривиально.

— Так и есть.

Куратор снова взял мундштук и сделал затяжку.

— И нелегко, — продолжил Абсолом.

— Несомненно, — ответил Куратор. — Откровенно говоря, будет невероятно трудно. Объединённые силы Страйдеров — Рау почти неудержимы. Они были опорой обороны субсектора Лотос ещё до Ереси. Выступали на битву вместе с самим Махариусом. Совсем недавно эти дома сыграли важную роль в подавлении тиранидского вторжения на Фараксе.

— Но, исходя из ваших слов, у них нет единства.

— Верно. Конечно, при их уникальной форме правления следует ожидать определённой разобщённости, но события приняли тревожный оборот.

— Около двух стандартных лет назад, — заговорил Варе, — сразу после начала крестового похода Индомитус, Терра призвала Страйдеров — Рау выполнить их обязательства по подготовке к войне и присоединиться к флоту Терциус, ссылаясь на договор с ними. Учитывая текущие проблемы в сегментуме Пацификус, флоту требуются все доступные ресурсы.

Рэйт кивнул:

— Как отреагировал Доминион?

— Никак, — ответил Куратор. — В этом-то и проблема. Из-за Разлома и обусловленных им затруднений со связью никто даже не знал, дошло ли сообщение до Доминиона. Поэтому послание отправили повторно. Дважды. Затем мы получили тревожное сообщение от внедрённого агента, и теперь предполагается, что на планете сложился антиимперский лагерь, в котором поговаривают об отделении. Наши специалисты по анализу сложили два и два. Они указывают, что в культуре Доминиона отношение к клятвам невероятно жёсткое и власть Явариуса-Кау такова, что, прикажи он готовиться к войне, все бы уже собрались. Нарушение пакта такого уровня де-факто является сепаратизмом. Верховного монарха нужно устранить.

— А может, их попросту стравить между собой? — поинтересовался Рэйт. — Отделить от флота пару фрегатов и предоставить военную помощь одной из сторон. Сделать Доминион примером. При таком политическом расколе между Страйдерами и Рау не составит труда воспользоваться их разногласиями, чтобы чётко очертить про- и антиимперский лагеря. Зачем использовать Ассасинорум?

— Затем, что именно гражданской войны мы и пытаемся избежать, — ответил Куратор. — Обветшание берёт своё. Их древние рыцарские костюмы не подлежат замене. Даже если ни один из них не уничтожат, но слишком много шагателей получат повреждения, боевая эффективность упадёт ниже требуемой. Резервные костюмы у Страйдеров и Рау на исходе.

Куратор вытащил из мундштука окурок и щелчком бросил его в пепельницу.

— Уж если повреждать или уничтожать такие драгоценные машины, то в борьбе с врагами Императора, согласен? Уж не в мелочной династической междоусобице!

— К тому же конфликт вокруг престолонаследия сейчас крайне не ко времени, учитывая вспышку «Чорва_ Покорителя» на севере субсектора, — сказал Рэйт. — Судя по тому, что я слышал, еретеховская инфозараза всё распространяется. В этом году вирус погубил два мира-кузницы, а Випаанский выступ едва держится. Если диким культистам Механикус удастся прорваться, то Доминион будет иметь решающее значение для ослабления их атаки.

— Я же говорил, что он сметливый, — произнёс Варе с заметной гордостью.

— Довольно точная оценка, — проговорил Куратор. — Хотя и упрощённая. Широковещательный вирус «Чорв_ Покоритель» и его проводная версия, «Суть_Чорва», играют решающую роль. Загвоздка в том, что оборона в этом секторе зависит от сил Механикус, а мы больше не можем рассчитывать на скитариев. Мы бросаем отряды на культ Преобразованных, а они в течение нескольких дней заражаются через вражеские трансляции и дезертируют. Однако титаны и имперские Рыцари — то ли из-за запредельного возраста их технологий, то ли из-за различий в вокс-приёмниках, никто не знает наверняка, — кажутся неуязвимыми для вируса.

— Итак, Страйдеры — Рау нужны Империуму, — кивнул Рэйт. — У вас есть документы для инструктажа?

— Вот досье, а в нём всё, что нам известно, — сказал Куратор. Он извлёк из своего футляра для документов свёрток пергамента и протянул его Абсолому. Досье занимало несколько сотен страниц и туго натягивало чёрную ленту, перевязывающую его. — Сюда входит оригинал отчёта от внедрённого в Доминион агента. И ещё кое-что помимо этого. Прочтите целиком, тогда обсудим, что вам потребуется.

Куратор откинулся на спинку стула и закурил ещё одну сигарету. Он и не догадывался, что прежде, чем Рэйт закончит, его отделанный драгоценными камнями портсигар опустеет.

По опыту Куратора, в присутствии начальства большинство оперативников предпочли бы бегло пролистать досье. Торопились бы под давлением социальных норм, чтобы не тратить впустую время руководителя.

Виндикар не спешил. Он действовал медленно, методично. Изучал каждую страницу. Он даже не взглянул на присутствующих в комнате и не произнёс ни слова, если не считать отстранённой просьбы принести воды, стилус и блокнот для письма.

Абсолом читал три часа, а когда дошёл до конца, то вернулся к началу и принялся разбирать досье по частям, расстёгивая заклёпки и зажимы, скрепляющие страницы. Рэйт разложил бумаги в стопки перед собой — по темам, чтобы легче находить перекрёстные ссылки. Стал делать заметки.

Прошло ещё три часа.

Именно тогда Куратор увидел в Рэйте убийцу. Глубокая сосредоточенность и упорная целеустремлённость. Улучшенный разум, который перебирает возможности и анализирует уязвимости. Он рисовал у себя в блокноте семейные древа. Набрасывал на полях схематические рисунки рыцарских костюмов. Оперативник осушил стакан воды — одним большим глотком, ни на миг не отрываясь от записей, словно относился к утолению жажды как к профилактической процедуре для поддержания работоспособности организма.

Куратор предпочёл бы уйти, но он не имел права. Его обязанности не позволяли ему отходить от таких конфиденциальных документов или оставлять их даже у доверенных сотрудников. Инфопланшеты в защищённую комнату для совещаний не допускались, и, не считая двух приёмов пищи, доставленной на лифте, — еда оба раза остыла, пока её несли до архива, — всё это время он курил и мысленно пересматривал своё расписание.

— Мои повелители, — сказал Рэйт. — Благодарю за терпение. Я составил предварительный план.

— Да? — спросил Варе.

— Команда будет небольшая, — произнёс Абсолом и быстро перевёл свои медные глаза на Куратора. — В противном случае остаться незамеченными не выйдет. Три оперативника, включая меня. Вот список храмов, ассасинов которых я хотел бы запросить, а также ориентировочная тактика убийства.

Абсолом подвинул через стол листок бумаги. На нём было два названия, а ниже страницу покрывали строки, написанные угловатым почерком.

— Не совсем такая, как я ожидал, — Куратор закусил губу и кивнул. — Но прямая и скрытная.

— Прямота и скрытность — путь виндикара, — ответил Рэйт.

— Прекрасно.

Поднявшись после шестичасового ожидания, куратор хрустнул суставами.

— Я свяжусь с храмами и запрошу досье на их лучших оперативников. У вас будет возможность выбора, а также любое материально-техническое обеспечение, какое понадобится.

— Кто приведёт их сюда? — спросил Варе.

Куратор приподнял брови.

— Что ж, я приведу.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Гадеракс был хорошим машиновидцем. Воевал с нами со времён Ферродинового разрыва. Однажды спас мою команду, когда наш «Экстерминатор» потерял гусеницу и застрял на ничейной земле.

Я хочу сказать, что ему можно было доверять. Но когда по нашему воксу прошла та передача, его будто подменили. Глазные линзы стали фиолетовыми. Все приделанные к нему буры и пилы завыли, и Гадеракс набросился на нас — на четвереньках, словно дикий зверь. Убил троих членов экипажа до того, как я его остановил, и то мне это удалось лишь потому, что я случайно оказался в верхнем люке и успел развернуть штормовой болтер, пока Гадеракс не забрался на танк. Казалось, даже после того, как машиновидца изрубило снарядами, его механические части всё равно пытались отделиться и выползти из тела… Мы проехались по тому, что уцелело, — дважды, просто для верности.

Лейтенант Яал Каскар, Кадианский 34-й ударный бронетанковый полк, из рапорта о боевых действиях, касающегося нового оружия Архиврага, применённого на Грейдоне

Местоположение: Паноптикум, субсектор Лотос

Операция: «Арбитр»

Обозначение задания: «Бездонная яма»

— Подай им сигнал ещё раз. Ну же, выполняй!

С этими словами губернатор-надзиратель Сальвариус Дио помахал руками, будто призывая поспешить, и снова опустил мясистые ладони на командный трон, звякнув тяжёлыми кольцами о подлокотники.

— У нас развёрнуто девять групп подавления, хоть одна из них должна же нас услышать!

— Внимание, внимание. Всем подавителям, докладывайте, — растягивая слова, произнёс Андоциус, зажав кнопку «ОТПРАВИТЬ» на ручном воксе. Как глава дисциплинарной службы, он отвечал за военизированные аспекты управления Паноптикумом, и обычно его никто не контролировал. А всякий раз, когда губернатор-надзиратель соизволял вмешаться… ну, это не сулило ничего хорошего.

Бунт сервиторов тоже определённо не сулил ничего хорошего.

Андоциус отпустил кнопку. Послушал трескотню помех. Переключил каналы и попытался ещё раз, теперь через систему оповещения, — ничего.

— Вокс-линии по-прежнему отключены, губернатор, — сказал он. — Шеф? Что там с картинкой?

Шагах в десяти от Андоциуса возле ряда мониторов стояла Морала Зон, начальница отдела обработки данных. Её механодендриты постукивали и переплетались, регулируя шкалы и один за другим подключаясь к разъёмам. Сеть экранов раскинулась на три метра по диагонали. Изображения прокручивались и вспыхивали, заливая малиновое одеяние Зон голубым светом.

— Я… Я не понимаю, — обескураженно протянула техножрица. — Все вид-потоки из глубинной шахты номер одиннадцать не работают. Я не могу подключиться к зоне боевых действий, и я… я… я…

— Начальница отдела? — нахмурив брови, переспросил губернатор-надзиратель.

Начальница отдела обработки данных Морала Зон повернулась к ним, совершив полуоборот на своём колёсном шасси. Плоть вокруг правого глазного имплантата свело каким-то спазмом. Другая сторона лица женщины обвисла.

— Что это с ней — какой-то припадок? — спросил Сальвариус, отпрянув. Он всегда находил техножрицу отталкивающей из-за её сероватой кожи и того, чем она занималась, — лоботомировала заключённых, а затем переделывала их в шахтёрских сервиторов, — но теперь губернатору пришло в голову, что Зон, похоже, тоже подцепила чуму.

— Губернатор-надзиратель Сальвариус Дио.

Голос прогрохотал из громкославителей над головой, сотрясая настил под командным центром, и эхом разнёсся по всему блоку управления.

Но это напугало Дио меньше, чем то, что каждой раскатистой фразе предшествовал шёпот, доносящийся из уст Моралы Зон.

— Не беспокойтесь… — начала техножрица.

— Не беспокойтесь о восстании, — прогремел голос, обрывая начальницу отдела обработки. — Всё под контролем. Я управляю операцией по зачистке удалённо. Ваши группы подавления повысили летальность на сто двадцать два процента и отбили магнитные подъёмники в глубинной шахте номер одиннадцать.

— Она одержимая! — завопил губернатор. — Зачумлённая! Вирус доконал её!

Дравл, начальник дисциплинарной службы, не стал дожидаться приказа. Он достал лазпистолет и приставил оружие к голове техножрицы.

По командному центру трижды разнеслось эхо выстрелов, и тело Моралы Зон рухнуло на пол. Наступила смерть нервной системы — механодендриты беспорядочно извивались и завязывались узлами. Что-то внутри её черепа тлело, наполняя камеру зловонием сгоревших логических плат и опалённой плоти.

Дравл выстрелил ещё пару раз.

— Незачем делать за меня мою работу, глава дисциплинарной службы, — протяжно произнёс голос. — Но хуже от этого не станет…

Аваарис Кёльн поднесла инфошкатулку к свету, поворачивая её и глядя, как по всей длине тёмного угловатого модуля, запечатанного в освящённой пробирке для образцов, пляшут красные и зелёные огоньки.

— Я уже забрала у неё всё, что хотела.

Один из когитаторов передал сигнал тревоги от второй группы подавления. Медные волосы оператора, лежащего лицом на панели ввода, подсветило янтарным светом пакета данных. Кёльн приподняла труп за волосы — ровно настолько, чтобы набрать команду на открытие люка, неестественно скрежеща аугметическими пальцами по металлическим клавишам.

— Бедная Морала Зон, — сказала Аваарис. — Она даже не знала, что заражена кодовым вирусом. Сектанткой она не была — просто бессимптомным носителем.

Кёльн оттолкнула мёртвого системного администратора на стуле на колёсиках, и тело откинулось на спинку, уплывая в полумрак центра контроля доступа.

Ещё девять трупов лежали там на рабочих местах или валялись на полу. Все были вооружены, но их это не спасло.

Аваарис заглянула в архив своей эйдетической памяти, возвращаясь к тому сражению.

Она открывает дверь. Укладывает троих из наперстного лазпистолета, встроенного в указательный палец правой руки.

Видит, что к ней спешит охранник с тазерным стрекалом.

Отдёргивается, чтобы пропустить оружие, затем хватает руку и выворачивает её, выгибая локоть в обратную сторону, и тот разламывается, как жареное крылышко. Затем бьёт по гортани ребром металлической ладони.

Два охранника с дробовиками. Включает ионный щит в левой ладони, чтобы тот поглотил их пальбу. Укладывает одного из наперстного лазпистолета. Применяет кинетический импульсор в костяшках пальцев правой руки, и второй отлетает на пять метров через всю комнату. Ударившись о потолок, охранник ломает шею.

Замечает, что оператор когитатора тянется к рычагу проводной сигнализации.

Использует инфовуаль, чтобы отыскать путь к кабелям питания. Вырывает их из стены. Убивает оператора выстрелом, пока тот дёргает бесполезный рычаг…

Кёльн моргнула, отгоняя навязчивые мысли. Выбросила их из головы и продолжила:

— Заражение Мораль: Зон находилось на ранней стадии. Вирус «Суть_Чорва» ещё не мутировал в «Чорва_Покорителя». Вам повезло. Если бы это произошло, то инфекция распространялась бы по воксу и вас пытался бы убить каждый заключённый-сервитор в этих шахтах — не только те, что в глубинной-одиннадцать. Видите ли, изначально для заражения вирусу нужна прямая нейронная связь. Но если позволить ему циркулировать в популяции на протяжении года или более, он начинает адаптироваться и…

Она посмотрела на чёрно-белый вид-поток из командного центра. Изображение слегка искажалось из-за недостатка освещения — сложные условия для пиктера в её микродроне-черепе, прикреплённом к потолку. Свита губернатора колотила в дверь, ведущую во внешний коридор. Дравл, глава дисциплинарной службы, расстреливал мониторы один за другим, тщетно пытаясь остановить то, что их захватило.

Сам губернатор-надзиратель, всхлипывая, держался за стеной офицеров со щитами.

— …Но, — вздохнула Кёльн, — вижу, что вы не слушаете.

— Губернатор-надзиратель, вы должны были знать всё это из общесекторальных предупреждений об угрозах эпидемии, — прогремел голос. — Судя по беглому просмотру вашего инфопланшета, вы, как я вижу, их не читали.

— Это несправедливо, — простонал губернатор-надзиратель. Дио обращался куда-то в потолок, и по щекам у него текли слёзы, будто он разговаривал с самим Императором. — Это сделала она. Зон. Я не знал. Я ничего не знал.

— Нет, — прогремел голос. — На первых порах вы не знали. Но когда глава дисциплинарной службы Дравл впервые обнаружил заражение… Что ж, он думал, что сможет с этим справиться.

— Нет! Это не…

Взглянув на Дравла с командного поста, Сальвариус увидел, что когитаторный блок уничтожен, лицо подчинённого покрылось испариной, а глаза… выдают его.

— Всем известно, что тех, кто приносит надзирателю дурные вести, ждёт наказание, поэтому подчинённые этого не делают. Дравл держал всё в секрете, пока проблема не разрослась настолько, что пришлось сообщить вам. А к тому моменту… Что ж, вспышка стала настолько серьёзной, что, если бы вы подняли тревогу, вам также пришлось бы звать на помощь власти сектора и Инквизицию. Но кто же захочет сообщать им нечто подобное?

— Умоляю! — закричал Дио в потолок. — Я… я допустил ошибку. Сместите меня. Лишите чина. Отправьте на самую дальнюю исправительно-трудовую луну и…

— Всё это сошло бы вам с рук, если бы в формулярах о десятине вы не указали, что глубинная шахта одиннадцать продолжает разработку. Литикарий, который добывают ваши заключённые, поступает прямиком в лазружья крестового похода Индомитус. Неужели вы думали, что никто не заметит, как вы стали поставлять сырьё более низкого качества, чтобы выполнить норму?

— Хватит пресмыкаться, трус! — протяжно рыкнул Дравл и отвесил губернатору хлёсткую пощёчину. — Возьми себя в руки. Всё это — просто слова. Он пытается запугать нас, чтобы мы сдались. С нами полная группа подавления. Спецщиты. Дробовики. Электропосохи. Пусть только сунется!

— Будь вы поумнее, — продолжал голос, — сообщили бы о вспышке вируса, а затем прикрылись Дравлом, чтобы тот принял удар на себя. Такой шаг мог бы раскрыть вашу некомпетентность, губернатор, но вам бы сохранили жизнь. Но вместо этого…

Ряды мониторов одновременно вспыхнули ярко-красным светом. Половина экранов, чьи катодные трубки Дравл разбил своей пальбой, не выдержала всплеска энергии и взорвалась. Помещение засыпало фонтанами искр.

Несколько уцелевших мониторов отобразили чёрный символ на тревожно-красном фоне: череп, пронзённый ножом, поверх литеры «X».

— …вместо этого к вам прислали меня.

Сверху вырвались струи газа, окутав командный центр белой пеленой, от которой леденела кожа, а металл покрывался инеем. Губернатор-надзиратель Дио вцепился в Дравла. Он пробовал умолять своего помощника о спасении, но в густом дыму Сальвариусу не хватало воздуха, как бы отчаянно ни работали его лёгкие.

Когда губернатора сбили с ног и затоптали люди, безоглядно спасающиеся бегством, Дио уже ощущал свою панику как нечто далёкое и неважное.

Кёльн наблюдала, как борющихся за жизнь тюремщиков накрыло выбросами системы пожаротушения. Потоки огнезащитной пены и концентрированного углекислого газа заполнили командный пункт снизу доверху, будто в стакан плеснули кай-молока.

Дравл явно имел военный опыт. Вероятно, пережил какую-нибудь газовую атаку. Когда комнату залило пеной, ему удалось забраться на панель управления, и он высоко держал голову над пеленой тумана.

Это дало помощнику ещё несколько секунд жизни.

Аваарис откинулась на спинку стула.

— Включить запись, передача данных на спутник. Памятка для себя. Задание «Бездонная яма» в рамках операции «Арбитр» переведено в разряд закрытых. Нужно убедиться, что после удаления сведений об источниках и методах, не подлежащих разглашению, все данные о вспышке «Сути_Чорва» будут направлены в секторное управление Инквизиции для дальнейших действий. И…

Прошло несколько дней с тех пор, как оперативница подключила свой аугметический мозг к микроспутнику, на который загружала отчёты о миссии на случай неудачи или смерти. Последние несколько дней события развивались быстро, а из-за того, что шахта №11 находилась слишком глубоко в недрах земли, связь была невозможна.

Вот почему Кёльн только сейчас узнала о входящем сообщении.

Оповещение плавало в правом верхнем углу инфовуали, мигая красным.

>>СРОЧНО: ЭВАКУАЦИЯ, ПЕРЕНАЗНАЧЕНИЕ<<

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Местонахождение: Генекс, субсектор Лотос

Операция: «Контрпереворот»

Обозначение миссии: «Крючок»

В темноте, как и вообще в особняке, было уютно. Скрытые аудиосистемы наполняли воздух успокаивающей вибрацией. Вентиляционные каналы источали легчайший свежий аромат. Через комнату вился небольшой ручеёк, журча по гладким речным камням, и ниспадал вниз по ступенькам, выбегая на садовую террасу.

Из-за толстой, окованной железом двери донеслось приглушённое хихиканье. В замочной скважине скрипнул ключ. Снова раздался смех.

— Зафиксировано вторжение, — пропищала система безопасности. — Тревога через десять, девять, восемь, семь…

Мужской голос произнёс что-то вроде имени.

— Прошу прощения, хозяин. Отбой тревоги.

Наконец ключ зацепился за стопорные штифты и провернулся. Дверь распахнулась, и внутрь, спотыкаясь и заливаясь смехом, вошли двое.

— Нет, ну ты представляешь, а? — спросила женщина. Она слегка пошатнулась, держа за горлышко бутылку винфинделя. — Что, если бы он вызвал силовиков? И они нас тут застукали?

Она рассмеялась. Смех звучал привлекательно, как привлекала и её внешность. Да, судя по акценту, она не из самых высокородных, а её наряд, пусть неплохо сшитый и хорошо сидящий на ней, явно куплен в магазине, а не под заказ у портного.

Но разве не именно такое сочетание понравится молодому магнату-аристократу, долгую неделю корпевшему над проверкой сбора десятины? Что-то лёгкое. Большеглазая, оживлённая девушка, на которую нетрудно произвести впечатление. Такая, что не придётся слишком долго уламывать.

— Вот ещё, — невнятно пробормотал лорд Гектур Силанус. Он закрыл дверь и задвинул засов, чтобы их никто не побеспокоил. Копна модно уложенных волос упала ему на один глаз. — У нас с силовиками договорённость.

Силанус провёл пальцем по регулятору освещения, и комната наполнилась мягким закатным сиянием.

— Они не приходят без предварительного звонка.

— В самом деле? — Женщина улыбнулась, кокетливо отступив на несколько шагов вглубь комнаты. — Как галантно с их стороны, а? Позвонить! А вы мне завтра позвоните, господин магна-ат?

Она протянула этот титул, будто наслаждаясь новизной слова на языке.

Гектур шагнул к ней, источая запах качественной обскуры, что пропитал его одежду, и положил руки ей на бёдра.

И тут оба заметили фигуру в кресле.

— Сикоракса, — кивнул Куратор.

— Кто ты, чёрт возьми, такой? — спросил побледневший магнат. Его взгляд метнулся влево, в сторону комнат для прислуги, и тут Силанус припомнил, что дал им на эту ночь выходной для священных обрядов. — Что тебе нужно в моём доме?

— Боюсь, тебя переводят в другое место. — Куратор стряхнул пепел с палочки лхо на мозаичный пол. — Высший приоритет. Так что тебе придётся разобраться с этим побыстрее.

В тусклом освещении блеснул клинок нефритового цвета. Двигаясь с нечеловеческой быстротой, девушка обхватила магната сзади за талию и притянула его к себе, обвив одной рукой так, чтобы вонзить ксенооружие ему в горло.

Силанус поймал и удержал её запястье — остриё застыло в паре сантиметров от его кожи. Пересиливая её, Гектур поднял изогнутый кинжал над головой и, словно танцор, кружащийся в бальном зале, поднырнул под воздетую руку девушки. Он дёрнул нож вниз так, что клинок вонзился ей в грудь, войдя в уязвимое место чуть выше рёбер.

Девушка потрясённо приоткрыла рот, и по её пухлой нижней губе и вниз по подбородку заструилась кровь.

Пурпурная.

Когда Сикоракса выпустила цель и отступила, девушка соскользнула по стене и завалилась набок, содрогаясь всем телом в предсмертных спазмах. Куратор затянулся лхо и, поднявшись, неторопливо подошёл взглянуть на раненое существо.

— Молодец, ассасин. Я даже не сразу понял, кто из вас кто.

— Разве не в этом суть, — сказала Сикоракса не вопросительным тоном. Черты её лица плавно, текуче изменялись.

Даже привыкший к ассасинам Куратор не любил за этим наблюдать. Он не сводил глаз с дёргающейся на полу девушки, видя, какая ненависть горит в её глазах. Куратор заметил, что в какой-то момент обратного захвата Сикоракса также вонзила в живот цели отравленный клинок. Мышечные судороги жертвы слабели, тики и подёргивания замедлялись, словно стрелки наручного хрона, у которого кончается завод.

— Кабал Генекса, санктус, — сказал Куратор, поджав губы. — Мои поздравления. Неплохой улов.

— Задание не окончено. Это лишь вторая цель из трёх.

— Я поручил передать миссию другому оперативнику.

Когда Куратор поднял глаза, то увидел, что лицо Сикораксы уже приобрело женские черты. Простая и суровая внешность, прямые светло-каштановые волосы, единственная особая примета — уголок рта слегка вздёрнут, что придаёт оперативнице игриво-злобный вид.

Куратору захотелось спросить, от природы у неё такое лицо или она сама его выбрала.

— Кому?

— Татании Лейте.

Сикоракса хмыкнула.

— Татания… Полагаю, у неё всё получится. Цели довольно простые.

— Простые? — повторил Куратор. — Они убили одиннадцать заправил промышленности, и производство стали на планете вот-вот рухнет.

— Ну, они своё дело знают, — признала Сикоракса. Она открыла лежащий на полке сундучок и вынула из него тяжёлый пистолет с корпусом, расширявшимся в передней части. Там находился кристаллический сосуд, заполненный неоново-зелёным газом. — Но у них на вооружении только один трюк: отправиться в клуб свиданий, привлечь какого-нибудь магната своей доступностью и отравить. Если бы они меняли образ действий, разыскать их было бы посложнее. Полагаю, впрочем, что и этот план работал неплохо — с учётом того, что их объекты вели себя беспечно и глупо.

— А как поживает господин Силанус?

Включив нейрошредер, Сикоракса пронаблюдала за тем, как в ионизированном газе внутри сосуда с треском прыгает миниатюрная молния.

— Поживает в шале, набитом всеми видами обскуры, какую он только мог пожелать. Наверное, он вполне счастлив.

— Что ж, если тебе нужно задание посложнее, — сказал Куратор, — то у нас такое есть.

— Видно, повеселюсь, — произнесла оперативница, изогнув вверх кривой уголок рта. — А теперь вы бы посторонились, сэр, — с такими тварями подстраховаться никогда не помешает.

Она направила нейрошредер вниз, на поникшую голову девушки.

Когда стало ясно, что притвориться мёртвой не выйдет, санктус рванулась вверх. Чужеродные мутации запустили последний всплеск адреналина, наполнив её тело ксеногормонами. Из скрытых полостей в розовых дёснах выступили острые клыки. С губ гибрида сорвался псионический вопль.

Сикоракса нажала на спуск. В камере пистолета сверкнул разряд.

Снаружи было видно, как затемнённые окна особняка вспыхнули зелёным светом — раз, другой.

Потом всё стихло.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Местонахождение: Хелакс XI, командный центр «Виндикар-Пацификус»

Операция: «Делатель королей»

Осталось целей: 34

Дальность до целей: незначительная

Температура воздуха: +40 градусов от точки замерзания

Скорость ветра: 0 км/ч

Условия в пределах эксплуатационных допусков оборудования

Цепочка данных холодного зелёного цвета, выводимая разведмаской, висела на периферии его дополненного зрения.

Осталось целей: 33

Рэйт преодолевал «убойный лабиринт» с пистолетом «Экзитус».

Пинком выбить дверь. Поиск цели. Огонь. Поиск. Огонь.

Осталось целей: 31

Перекатом уйти от потока лазерного огня малой мощности, прицелиться в голову, встать.

Казнить.

Осталось целей: 30

Снаряды «Экзитуса», пусть учебные, обладали такой кинетической энергией, что тренировочных сервиторов отбрасывало в каменные стены лабиринта.

Схватить падающего киборга, прикрыться им как щитом, уложить ещё двоих. Перекат в укрытие. Перезарядка.

Вот он, ритм «Экзитусов». Выстрелить и перезарядить. Уклониться и атаковать. Забраться на более высокий уровень, чтобы занять выгодную позицию, перейти на винтовку и поразить мишени одну за другой.

Выстрел. Выстрел. Выстрел.

Боль. Боль. Боль.

Осталось целей: 25

Плечо ноет от усталости. Его сводило, сколько бы миорелаксантов Рэйт в него ни вкалывал.

Обычно Абсолому приносило успокоение всё это. Регулярность выстрелов, то, как затвор винтовки скользит туда-сюда, словно точный механизм, коим он и является. Этот барабанный бой, гласящий об эффективности, умиротворял его, будто монашеские песнопения или повторение молитвы. Помогал сохранить хладнокровие и проницательность. Рэйт познавал себя через действия и мышечную память.

Но теперь он испытывал лишь раздражение и мучительную боль.

Попадания шли с отклонениями. Из пистолета ещё ничего — там с отдачей можно справиться, — но при каждом выстреле из длинноствольной винтовки её приклад врезался в повреждённые мышцы плеча, натягивая нервы, как скрипичные струны.

Рэйт заранее отключил регистратор точности в лабиринте.

Кучность выстрелов была неважной. Не настолько, чтобы повлиять на результаты стрельбы с близкого расстояния, то есть в пределах нескольких сотен метров. Но на обыденных для ассасина дистанциях в полтора километра и более Абсолом вряд ли попал бы и в огрина.

Предполагалось, что лабиринт поможет ему сосредоточиться. Подготовиться, успокоиться перед грядущим испытанием.

Абсолом понимал, что проведение инструктажа станет нелёгким делом, а ведь это только начало. Руководить карательным отрядом не так-то просто, и Рэйту придётся сыграть роль, которая ему ещё не выпадала.

Стать командиром.

Но «убойный лабиринт» не способствовал умиротворению.

Виндикар ощущал его как пытку.

Выстрел. Выстрел. Выхватить универсальный нож. Погрузить в горло.

Осталось целей: 22

Рэйт вошёл в комнату для совещаний, источая запах фицелина; пистолет «Экзитус» по-прежнему висел у него в набедренной кобуре.

— Вижу, все в сборе, — сказал Абсолом, кладя на стол подборку справочных материалов и усаживаясь в пустое кресло рядом с квадратными пультами управления диапроектором.

У круглого стола с инкрустацией в виде символов стояли три кресла. Два места занимали женщины, выглядевшие так, что Рэйт, даже если бы не знал, кто они, определил бы в них ассасинов. Обе подтянутые и мускулистые, в отличной физической форме. От их взглядов не укрывалась ни единая мелочь в окружающей обстановке. Перед каждой оперативницей лежало по набору материалов для инструктажа.

Та, что повыше, с прямой спиной — Аваарис Кёльн, подумал Абсолом, — уже приступила к изучению документов, разложив их перед собой по стопочкам. В карих глазах у неё отражался янтарный блеск инфовуали. Напротив сидела Сикоракса из храма Каллидус; она откинулась назад, даже не притронувшись к бумагам, и водила пальцем по инкрустированному символу виндикаров на столе.

— Для начала благодарю вас обеих за прибытие без задержек. — Рэйт повернул ручку регулятора, приглушая свет. — Полагаю, ознакомившись с материалами, вы согласитесь, что спешка оправдана…

— Простите, что перебиваю, — сказала Кёльн. — Не сомневаюсь, что эта операция может иметь приоритет над прочими, но неужели нас требовалось собирать так…

— Неуклюже, — произнесла Сикоракса.

Голос у неё оказался ровным, как полированный стол перед ней.

— Внезапно, — поправила Аваарис. — В моей последней миссии присутствовали элементы ереси. В целом мне бы хотелось уведомить представителей Инквизиции, перед тем как передавать работу. Особенно если учесть, что падение производственных мощностей того мира способно повлиять на крестовый поход. Не нашлось других оперативников, подходящих для этого задания?

— Справедливый вопрос.

Рэйт продолжил не сразу — перевёл дыхание, призывая на помощь терпение снайпера:

— Оперативное отделение рекомендовало вас по особым критериям. Вы, госпожа Кёльн, — специалист по интригам с опытом работы в закрытых обществах с сильным присутствием Механикус. — Абсолом помолчал. — Я читал вашу монографию о негласных структурах власти среди ризничих дома Гриффитов. Очень познавательно.

— Я работаю над продолжением, — сказала оперативница. — О стратегиях редактирования, подделки или саботажа их системы документации. Это уникальная и…

— Но если ответить на ваш вопрос, — перебил Рэйт, — то нет, других не нашлось. Вследствие приказа лорда- командующего Гиллимана о задействовании всех сил Ассасинорума у нас возник недостаток ресурсов. Не хватает припасов, не хватает материально-технического обеспечения, и особенно не хватает оперативников. Чтобы сменить миссию, мы должны покидать район развёртывания и…

Сикоракса небрежно подняла руку, будто в схоле, и заговорила ещё до того, как Абсолом обернулся к ней:

— Почему операцией руководит Виндикар?

— Моему храму, — заговорил Рэйт, уперев кулаки в стол, — поручили командование этим карательным отрядом в силу наших возможностей разработки операций, а также командования и управления.

— Умения храма Виндикар отлично сочетаются с талантами храма Ванус: аналитические способности, навыки планирования, — заметила Кёльн. — А также превосходные возможности по сбору разведданных. Я не пытаюсь что-либо оспорить, просто хочу понять текущую структуру командования и узнать, чем она обусловлена. Почему не Ванус?

— Или Каллидус, — вставила Сикоракса. — В конце концов, если я здесь, значит, речь идёт о внедрении. Это специализация храма Каллидус. И мы достаточно гибкие, чтобы адаптироваться к меняющимся условиям, тогда как виндикары, ну… Ваши специальные методы в основном сводятся к тому, чтобы выйти на прямую видимость цели и нажать на спуск. У вас всё…

Оперативница прочертила пальцем зигзаг в воздухе:

— Прямолинейно.

Перед глазами Рэйта промелькнула картина того, как бы он убил этих двоих.

Выхватить «Экзитус». Провести рукой слева направо, дважды нажав на спусковой крючок. Поразить Кёльн в голову, а Сикораксу — в туловище. Ванус представляла большую опасность. У каллидус, вероятно, не было ничего, кроме отравленного клинка, тогда как в досье Кёльн значилось, что в её аугметических кистях установлено шесть единиц наперстного оружия.

Абсолом не замышлял ничего дурного. Его просто учили так делать: если чувствуешь угрозу, ищи варианты ведения огня.

Он открыл было рот, чтобы настоять на своей руководящей роли, но чей-то голос прервал его.

— Этим карательным отрядом командует виндикар, — сказал Куратор, сидевший на стуле в углу. — Из всех агентов сегментума магистр операций выбрал в качестве руководителя именно Абсолома Рэйта. Если кто-либо из вас желает оспорить это решение, подайте мне жалобу в письменном виде, и я лично доставлю её на Терру и передам ваше сообщение МО.

Воцарилось молчание.

Мало что вызывает страх у ассасина. Смерть — неизбежная точка в карьере любого оперативника и потому не пугает. Боль ожидаема, и к ней готовы. А бесчеловечных монстров из храмов Эверсор и Кулексус, скорее всего, вообще ничего не страшит.

Но ни одному здравомыслящему человеку не захочется привлечь к себе внимание руководства. Там, где убийствами заправляет бюрократия, любой торчащий гвоздь забивают, и чаще всего — болт-снарядом.

Рэйт перевёл дыхание и заговорил:

— Я понимаю ваше разочарование. Мы — каждый из нас — независимые оперативники. Мы не привыкли, чтобы кто-то заглядывал нам через плечо. Но, уверяю вас, это настолько крупная цель, что никому из нас не справиться с ней в одиночку. Откровенно говоря, я рад, что вы сердитесь из-за того, что вас оторвали от заданий. Это показывает, что вы гордитесь своей работой.

Кёльн побарабанила пальцем по столу. Сикоракса вытащила из комбинезона зубочистку и сунула в рот, будто палочку лхо. Поигрывая ей, каллидус уставилась на Абсолома с непроницаемым выражением лица.

— У нас совершенно несхожие навыки, — продолжил Рэйт. — Мы думаем по-разному. Вот и хорошо, именно это мне и нужно.

Абсолом указал на дверь:

— Я бы мог запросить команду из десятка виндикаров — они бы помалкивали и беспрекословно выполняли всё, что я велю. Но в таком случае мы провалили бы операцию. Нашу цель невозможно выследить и убить «Адским пламенем» с трёх километров. Мне нужны оперативники с навыками, которых нет у меня. Такие, что помогут составить и выполнить план. У вас получится?

— Приношу извинения, — кивнула Кёльн. — Я перешла грань.

Сикоракса повела плечами:

— Кого надо убрать?

Рэйт нажал кнопку на панели управления.

Потолочный проектор залязгал и защёлкал, колесо слайдов из пикт-стекла завращалось, будто барабан гранатомёта. На стене появилось тусклое, нарисованное от руки изображение планеты.

— Знаменитые технологии виндикаров, — пробормотала Сикоракса.

Снайпер не обратил внимания на подколку.

— В последнее время на наблюдение за Доминионом не выделялись ресурсы в большом объёме. Большинство наших архивных фондов, посвящённых ему… скажем так, почтенного возраста. В справочных материалах упоминается, что у морей этого мира отчётливый малиновый оттенок — следствие загрязнения ксеноводорослями.

— Думаю, такую информацию можно пропустить, — сказала Кёльн, покосившись на Сикораксу будто за подтверждением. — В пути у нас было две недели, чтобы изучить этот пакет документов. Мы получили представление о Доминионе, Страйдерах — Рау, потенциальной возможности кризиса престолонаследия. Всё, что изложено…

— Но нам не хватает цели, оценки безопасности, препятствий, оперативных ограничений, — добавила Сикоракса. — Давайте с этого и начнём.

— Справедливо.

Абсолом передал оперативницам по запечатанному конверту:

— Прочтите и верните для уничтожения.

Они разорвали конверты. Бумага зашуршала о бумагу.

Кёльн чертыхнулась и перевернула страницу.

Сикоракса усмехнулась:

— Ну, он же говорил, что цель крупная.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

>>ОФИЦИАЛЬНЫЙ ПРИКАЗ: ОПЕРАЦИЯ «ДЕЛАТЕЛЬ КОРОЛЕЙ»

>>Отдал: магистр операций

>>Способ передачи: только из рук в руки

>>Дата: УДАЛЕНО

>>Местоположение: УДАЛЕНО

>>Уровень допуска: вермильоновый-плюс

>>НЕ РАСПРОСТРАНЯТЬ<<

>>НЕ КОПИРОВАТЬ<<

>>УНИЧТОЖИТЬ ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ<<

САНКЦИОНИРОВАННАЯ ЦЕЛЬ:

Люсьен ЯВАРИУС-КАУ, приблизительный возраст — 187 лет.

Верховный монарх Доминиона, рыцарь-командующий дома Страйдеров, предводитель дома Рау [полный перечень титулов см. в материалах для инструктажа при наличии ПУРПУРНОГО допуска].

Возглавляет Доминион сто четыре стандартных терранских года.

Первый век правления ЯВАРИУСА-КАУ прошёл гладко: он проявил себя как компетентный и популярный монарх, привёл силы Страйдеров — Рау к победам над нетипичными культами Хаоса и падшими рыцарями дома Морвейнов на границе сегментума Солар. Однако на протяжении последних десятилетий его поведение становится всё более эксцентричным и тенденциозным, как будто он намеренно стравливает дома между собой.

Время от времени Люсьен и члены его двора намекали на возможность временного или постоянного разрыва отношений с остальным Империумом. Недавний призыв Терры о военной помощи был проигнорирован в нарушение договорных обязательств — возможно, это признак того, что ЯВАРИУС-КАУ либо намеревается выйти из подчинения центральной власти, либо уже вышел.

Вероятно, вследствие предположительно скорой кончины ЯВАРИУСА-КАУ шаткий баланс политических сил и покровительства Империума в Доминионе будет нарушен, что грозит привести к гражданской войне. Если она произойдёт, даже в случае победы проимперских сил возможно, что боевая эффективность домов Страйдеров и Рау пострадает или же перманентно снизится.

УРОВЕНЬ УГРОЗЫ БЕЗОПАСНОСТИ:

ЧРЕЗВЫЧАЙНО ВЫСОКИЙ

Высший двор Страйдеров — Рау состоит из имперских рыцарей на шагателях различных типов, обладающих значительными воинскими умениями. Особенно примечательны барон ТИТ ЮМА, Королевский страж [телохранитель монарха], пилотирует «Щит трона», Рыцаря типа «Хранитель», и баронесса СИМФОНИЯ ДАСК, Привратница [начальник службы безопасности], пилотирует «Взор василиска», Рыцаря типа «Странник».

Однако самым опасным и трудным препятствием будет сам ЯВАРИУС-КАУ Будучи Верховным монархом, он управляет древним Рыцарем типа «Кастелян» п. н. «КОРОНА ДОМИНИОНА». Ввиду полученных в бою ранений ЯВАРИУС-КАУ навеки помещён в эту старинную машину, из которой и ведёт все королевские дела. Всё, что требуется его организму, обеспечивает группа ризничих, и лишь немногие встречаются с ним лично.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ПОЛУЧЕНИЯ:

Первоначальный отчёт поступил от внедрённого агента ТЕСЕННЫ СТАРН. Её экстренное предупреждение, полученное через подсознательный астропатический вещатель, выглядело следующим образом:

Место дислокации Доминион / Текущий отчёт «Альфа», Разлом + 1088д.

УГРОЗА КРИЗИСА: Призыв присоединиться к крестовому походу породил в доме Страйдеров — Рау разговоры об отделении от Империума [ТЧК] Фракции сплачиваются, вспыхивает насилие [ТЧК] Обе стороны ожидают кончины ЯВАРИУСА-КАУ, который умрёт в течение года [ТЧК] Несмотря на безумие, ЯВАРИУС-КАУ — единственная объединяющая фигура [ТЧК] Дома готовы к конфликту, разрабатывают планы убийства ЯВАРИУСА-КАУ[ТЧК] Фракции, вер-но, пвтаются [sic!] устранить монарха, чтобы спровоцировать конфликт [ТЧК] Меня раскрыли. Враги приближаются. Вокс уничтоже. Имп. защтт.

КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ

Хотя стиль набора текста позволяет предположить, что его действительно написал указанный агент, ошибки при печати, а также сокращения указывают на то, что депеша передавалась в спешке и в напряжённой обстановке. Считайте его подлинным.

Вокс-станция передала «предсмертный импульс» — сигнал, подтверждающий утрату работоспособности, — вследствие чего наш отдел полагает, что ТЕСЕННА СТАРН погибла в результате действий противника.

ЗАДАЧИ И ПАРАМЕТРЫ МИССИИ:

ПЕРВИЧНАЯ ЗАДАЧА:

Сенаторум Империалис разрешает оперативникам карательной группы применять все возможные методы для устранения ЯВАРИУСА-КАУ.

ВТОРИЧНАЯ ЗАДАЧА:

Оперативникам разрешается применять все возможные методы, позволяющие смягчить ущерб от любых последующих кризисов престолонаследия; также они наделяются полномочиями для возведения на трон стабильного кандидата.

ПАРАМЕТР АЛЬФА:

Поскольку цель операции состоит в том, чтобы свести к минимуму ущерб боевой эффективности дома Страйдеров — Рау, оперативникам надлежит избегать любых ненужных повреждений рыцарских костюмов. Пилотов можно заменить, шагатели — нет.

Вышеуказанное в особенности относится к Рыцарю типа «Кастелян» п. н. «КОРОНА ДОМИНИОНА», который не должен получить непоправимый урон вследствие действий оперативников. Для Страйдеров — Рау культурное и политическое значение «КОРОНЫ ДОМИНИОНА» является важным гарантом стабильной преемственности правления.

EXITUS ACTA PROBAT: ЦЕЛЬ ОПРАВДЫВАЕТ СРЕДСТВА

>>КОНЕЦ ПРИКАЗА, НЕМЕДЛЕННО УНИЧТОЖИТЬ<<

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Вопросы? — спросил Рэйт и протянул руку, чтобы забрать документы.

— Будет непросто, — сказала Кёльн, возвращая конверт. — Чтобы устранить его, избежав чрезмерных повреждений костюма… нам придётся подобраться вплотную. Там закрытое общество, в которое очень трудно влиться. Проникновение должно происходить в обличье дворянина, а значит, потребуется имитация особого социального поведения, интерфейса костюма. В общем, на многих уровнях.

— У меня бывали внедрения и посложнее, — заметила Сикоракса.

Она толкнула свой конверт через стол. Рэйту пришлось ловить документы, чтобы они не упали на пол, но виндикар, удовлетворённый тем, что в её ровном голосе прозвучала нотка энтузиазма, проигнорировал этот неучтивый жест.

— Подменить пилота — ерунда, — продолжила каллидус. — Вот пару лет назад я пробралась на исследовательскую станцию Тёмного Механикума. Ради этого мне пришлось…

Оперативница осеклась и рассмеялась.

— А, так вот почему меня выбрали? Я угадала?

— Верно, — сказал Рэйт. — У тебя есть нужное оборудование.

Приподняв заплетённые в косу волосы, Сикоракса показала Кёльн аугметический порт у основания черепа и постучала по нему пальцем:

— Префронтальная кора головного мозга. Пилоты управляют костюмами точно так же. У каждого испытуемого на станции был такой разъём, так что и мне пришлось установить.

— Я и не говорю, что успех невозможен, — сказала Кёльн. — Вероятно, данный вариант действий оптимален для нас. Я просто хочу, чтобы вы оба оценили, насколько сложно устроено их общество. Рыцарские миры только номинально следуют имперским нормам, это лишь тонкий слой поверх чего-то гораздо более древнего. Их история восходит к ранним исследовательским флотам. Они не столько подвластны Империуму, сколько состоят с ним в союзе: на каждой из таких планет особые социальные правила, протоколы и культурные ориентиры. И в подобных местах все влиятельные люди знают друг друга с детства. Ты сможешь удалить и подменить собой какого-нибудь субъекта, но если хоть раз неверно обратишься к кому-то, перепутаешь чьё-то давнее прозвище или ошибёшься, вспоминая былое, то провалишь операцию.

Рэйт нажал ногой педаль корзины-мусоросжигателя, стоявшей рядом со столом, и бросил конверты вместе с содержимым в открытый люк. Откидная крышка захлопнулась, и тёмный зазор между ней и корпусом вспыхнул оранжевым. Из щели поползли струйки дыма, чему Абсолом не уделил внимания.

— Внедрение в сплочённые социальные группы — задачка сложная, — признала Сикоракса. — Но её можно и упростить. Обычно в ход идут «личные проблемы», «неприятности в семье». Как только я удаляю и подменяю субъекта, то сразу же устраиваю публичную ссору с мужем или женой или, может, чересчур налегаю на выпивку, — да, чёрт возьми, как-то раз я изобразила травму головы. Люди списывают перемены на изменения личности или психическое расстройство. А самое приятное здесь то, что тебе не надо самой распространять это объяснение, так как его разносят сплетники, и ещё окружающим неудобно расспрашивать.

— Это может помочь, — сказала Кёльн. — Но тебя обязательно раскроют. В таком кругу общения, как двор, отслеживают и анализируют каждое телодвижение. Также тебе придётся пройти единение с рыцарским костюмом, а в этой процедуре есть свои опасности. Шагатель может распознать обман и отвергнуть тебя. Если бы подвернулся случай… Как думаешь, тебе бы удалось подменить ризничего? Попасть в группу, которая заботится о физическом состоянии Явариуса-Кау, и повредить его систему жизнеобеспечения?

— Проникнуть в ряды механикус не такая уж проблема, — ответила Сикоракса. — А вот заменить конкретного жреца на длительный срок будет куда как труднее. Как правило, требуется убить субъекта и забрать его имплантаты, так как достоверно их воспроизвести непросто. Затем нужно хирургически внедрить их, а эти процедуры порой необратимы. Потом дождаться заживления — даже если ускорить его с помощью полиморфина, то сроки сдвинутся…

— Насколько? — спросил Рэйт.

— Приблизительно? — уточнила Сикоракса. — От шести до десяти месяцев.

— А как насчёт простой аугметики? — сказала Кёльн. — Скажем, линзы и какие-нибудь инфоразъёмы. Только видимые имплантаты?

— Три месяца.

— Не годится, — подытожила Аваарис. — За это время Явариус-Кау умрёт, а планета погрязнет в гражданской войне.

— Я могла бы, — стала размышлять вслух Сикоракса, — прибыть с Ризы по поддельным распоряжениям о переводе, но меня точно не допустят к работе с системой жизнеобеспечения монарха прямо с трапа.

Рэйт откашлялся. Он многое узнавал об оперативницах из их разговора и только сейчас решил вмешаться.

— Приняв в расчёт все переменные, — сказал он, — я решил, что нам следует заменить именно пилота. Такого, который долгое время находился вдалеке от Доминиона.

Абсолом нажал на кнопку, и барабан проектора снова повернулся, издав механический щелчок. Тусклая звёздная карта сдвинулась вверх, будто решётка крепостных ворот, и на её место словно бы рухнуло новое изображение.

Несмотря на нечёткость снимка — его явно сделали со значительного расстояния при помощи длиннофокусного объектива, — человек, чьё просвечивающее изображение возникло на стене, выглядел импозантно. Намасленные волосы, разделённые посередине пробором, волнами ниспадали почти до воротника. Золотисто-смуглая кожа и идеально прямой нос говорили о хорошей родословной и детстве, прошедшем без единой кулачной драки. Он был облачён в какой-то технический костюм, а в руке держал странный зубчатый шлем.

— Сэр Линолиус Раккан, в настоящее время действует как Вольный Клинок — независимый рыцарь в изгнании. Он несёт службу на Випаанском выступе. Нужно будет извлечь его из зоны военных действий. Это непростая задача, и задание растянется во времени, но…

Рэйт остановился, увидев, что Аваарис улыбается, подняв руку.

— Да, оперативник?

— Здесь я могу сэкономить нам немного времени, — сказала она, затем повернулась к Куратору. — Вы получили мою посылку?

— Так вышло, — произнёс тот, — что она прибыла час назад.

— Коллеги, — начала Кёльн, — познакомьтесь: Линолиус Раккан. Бывший член дома Страйдеров — Рау и пилот благородного «Оруженосца» под названием «Шут».

Человек, находящийся за стеклом с односторонней прозрачностью, спал за маленьким металлическим столиком в своей каюте, уткнувшись лицом в сгиб руки. Перед ним валялась перевёрнутая бутылка из-под амасека.

— Очаровательно, — сказала Сикоракса. — Значит, всё то время, пока ты искала нестыковки в наших планах, он сидел здесь?

— Я говорила, что внедриться будет «трудно», а не «невозможно», — ответила Кёльн. — Мне просто хотелось, чтобы вы оба понимали риски. Я также забрала его ризничую Гвинн, хотя её держат в другом месте. Теоретически ты можешь выдать себя за любого из них, но с Ракканом, похоже, и правда будет проще всего.

Рэйт подошёл к стеклу. В отражении Аваарис увидела, что он хмурит брови.

— Ты действовала без позволения?

— Строго говоря, да, — сказала Кёльн. — Но в этом и заключался ваш замысел, не так ли? Вы собирались объявить, что намерены забрать Раккана из зоны боевых действий на Кумалии-Секундус и поручить Сикораксе выдать себя за него. Лучшего плана нам не придумать. Такое прикрытие даст возможность внедриться в королевский двор, к тому же Раккан не появлялся там уже около четырёх лет.

— Ну, это достаточно долго, чтобы объяснить перемены в характере личностным ростом, — заметила Сикоракса и сморщила нос. — Жаль, что он пьяница, как и моя предыдущая личина. Если выживу на задании, мне понадобится детоксикация. Он сутулится?

— Что? — спросила Кёльн.

— Он что, сутулый? — Сикоракса указала на согнутую спину мужчины. — Терпеть не могу сутулых людей. Однажды я играла роль писца, который всю жизнь горбился над письменным столом. У меня потом хребет целый месяц приходил в норму.

— Нет, — ответила Аваарис. — По-моему, благодаря воспитанию у него вполне приличная осанка.

— Уже что-то.

— Я не давал на это разрешения, — произнёс Рэйт, глядя сквозь стекло.

— Я давал, — сказал окутанный дымом Куратор, державшийся позади. Он провёл пальцем по инфопланшету. — На пути к оперативнице Сикораксе оперативница Кёльн предложила организовать транспортировку Раккана сюда и тем самым сэкономить три недели. Я согласился.

Виндикар сделал глубокий вдох и повернулся к Аваарис. Взглянув ему в глаза, ванус поняла, что Абсолом подсознательно определяет, как её застрелить.

— Откуда ты узнала о моих намерениях? Это не включали в справочные материалы.

Кёльн кивнула в сторону Куратора:

— Он загрузил к себе в инфопланшет черновик вашего оперативного плана.

— Но ведь это защищённый инфопланшет, — возразил Рэйт.

— При всем уважении, сэр, — ответила Аваарис, — «защищённых инфопланшетов» не бывает.

— Ты запросил агента-ванус высшего класса, — напомнил Куратор, оторвавшись от чтения, чтобы взглянуть на Абсолома. — В этом и состоит их работа.

Рэйт сжал челюсти. Кёльн вычислила, что ситуацию нужно срочно исправлять.

— Прошу прощения за такой «сюрприз», — сказала она. — Если бы мы встретились до инструктажа, я бы обо всём вас уведомила. Я знаю, что ваш храм ценит методичность, но для моего важна эффективность. Зачем делать шаг «альфа», «бета» и далее по порядку, когда можно совершить шаги «альфа» и «дельта» одновременно? Выполнив ваши поручения до того, как они поступили, мы выиграли несколько недель. Как у вас, виндикаров, говорится: «Exitus acta probat».

— Цель оправдывает средства, — заученно повторил Рэйт.

Боковым зрением Кёльн заметила, что Сикоракса прячет кривую усмешку.

Аваарис наблюдала, как Абсолом изучает её. Ванус отметила, что тело его напряглось и правое плечо поднялось чуть выше левого. Оперативнице стало интересно, отчего так. Он намеренно перетренировал мышцы с правой стороны, чтобы контролировать отдачу? С помощью инфовуали Кёльн создала «карту» его лица, сохранив образцы микровыражений, чтобы в будущем более точно определять настроение виндикара.

Её системы сбора данных уловили некий глухой говор среди едва слышного фонового гудения черепной аугметики. Аваарис осознала, что Абсолом мысленно повторяет какой-то успокаивающий катехизис.

Рэйт расслабил плечи.

— Как ты это провернула?

— И как много он знает? — добавила Сикоракса.

— О нас? Ничего.

Кёльн отключила алгоритм анализа выражений лица и подошла к стеклу. Раккан начал шевелиться.

— Я подделала приказ из штаба флота Терциус — вежливый запрос на передислокацию. Последний раз Раккан вёл боевые действия против Преобразованных, поэтому он считает, что речь о стандартном трёхнедельном карантине, необходимом, чтобы убедиться в отсутствии заражения «Чорвом_Покорителем».

— Пожалуй, это в любом случае разумно, — заметила Сикоракса. — У каждого из нас троих есть нейронная аугметика, так что лучше не рисковать заражением. Он из Страйдеров или Рау?

— Он отпрыск обоих домов, — сказал Рэйт, поспешно вступив в разговор. Виндикар пытался вернуть контроль над ситуацией, и Кёльн не стала ему мешать. — Мать — Страйдер, отец — Рау; формально он стоит в очереди на трон, хотя и находится слишком далеко в списке, чтобы это имело значение. Четыре года назад на Доминионе что-то случилось, и Раккан отправился в добровольное изгнание. Сикоракса, я хочу, чтобы ты изучила его. Убеди его сотрудничать. Изучи его привычки. Кёльн может допросить его и выведать про культурные особенности по пути в Доминион. Затем убьём его и выбросим из воздушного шлюза.

Повисло молчание.

— Благодаря… инициативе Кёльн, — продолжил Абсолом, — можно отправляться на Доминион немедленно.

— Погоди, — произнесла Сикоракса. — У нас есть время восстановиться и пополнить снаряжение после предыдущей миссии?

Рэйт кивнул:

— У тебя есть какие-нибудь требования?

— Полиморфин, — ответила каллидус. — Обычно я получаю дозу по завершении задания, после эвакуации, но… Я уже две недели без него.

Абсолом прищурился.

Кёльн перевела внимание на Сикораксу, мысленно перечисляя признаки, которые ранее пропустила. Раздражительность. Вялость. Равнодушие к социальным условностям.

— Ты что же, имеешь в виду, что у тебя химическая зависимость? — уточнил Рэйт.

— Конечно, у меня химическая зависимость! — огрызнулась Сикоракса. — Ни один каллидус не продержится без полиморфина и трёх недель, если он или она уже десяток лет на службе. До сих пор я терпела молча, но ещё через несколько дней могу проснуться и обнаружить, что мышцы сползли с костей.

— Понятно, — сказал Абсолом. — Станция «Каллидус-Пацификус» прислала для тебя сундук. Уверен, в нём есть всё, что нужно.

Аваарис читала язык тела Сикораксы, оценивая её. Кёльн отправила себе микропамятку, в которой рекомендовала прослушать сделанные аудиозаписи и проверить, нет ли в речевых шаблонах каллидус признаков патологических нарушений.

— А тебя всё устраивает, Кёльн? — осведомился Рэйт.

— О, у меня есть всё необходимое. — Аваарис сцепила аугметические руки, ощущая знакомую тяжесть устройств, встроенных в каждый палец. — Можем отправляться в любое время.

— Хорошо, — сказал Куратор. — Этот корабль называется «Стилет». Я отвёл его под штаб для вашей операции. Не очень удобный, зато способен к варп-переходам, а также имеет всё стандартное оснащение звездолётов Ассасинорума. Заправка уже идёт полным ходом.

— Вы слышали Куратора, — произнёс Абсолом. — Выбирайте себе места и грузите снаряжение на борт. Благодаря тому, что у нас… оптимизировался график, через три часа мы задраим люки, а через четыре — стартуем. Свободны.

Рэйт отсалютовал, повернулся на каблуках и вышел из каюты. Куратор последовал за ним, держа в руке инфопланшет. Кёльн осталась наедине с каллидус.

— Какой толщины, — спросила Сикоракса, прижимая ладонь к стеклу, — адамантиевая обшивка Рыцаря типа «Кастелян»?

— Тут сложно усреднить, — ответила Аваарис. — Если ты об огромной массе металла, разделяющей внешнюю среду и тело пилота… Метр двадцать в грудном отделе. Ну, возможно, поменьше метра на верхней части панциря? Это, конечно, если не считать ионный щит.

— Он ведёт нас на смерть, — рассмеялась Сикоракса. — Ты ведь это понимаешь, верно?

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Есть два вида хаоса. Один приходит извне, из эмпиреев; такой хаос находится внутри Ока, в постоянной блокаде флотов Императора. Другой — внутренний хаос. Это себялюбивое, дикое, алчное животное таится в человеческом сердце. И подобную тварь хаоса не сдержать ни одному флоту — её могут связать лишь клятвы. Обеты нужны не для того, чтобы завоевать честь, а для того, чтобы поддерживать порядок.

Люсьен Явариус-Кау, Верховный монарх Доминиона.

Размышления о рыцарском кодексе

Небольшой корабль покинул атмосферу, и минут через двадцать после старта Сикоракса отправилась к себе в каюту — принять дозу полиморфина.

Её снаряжение доставили в герметически запечатанном контейнере высотой ей по колено, с биокодированными датчиками, настроенными на генетическую сигнатуру агента. Одним прикосновением открыв замки, Сикоракса распахнула ящик и нащупала на внутренней стороне крышки защёлку потайного отделения.

Фальшпанель щёлкнула и медленно поехала вниз на гидравлических поршнях. Наружу вырвались струйки ледяного воздуха, будто каллидус опустила подъёмный мост замка с привидениями.

Флаконы с полиморфином лежали аккуратными рядами, словно тела после массового убийства, отсортированные по дозировкам — от шприцев величиной с фильтр от палочки лхо, предназначенных для поддержания стабильности, до инъекторов размером с большой палец. Вещества в последних хватало для трансформации. Для ввода их соединяли с подкожным впрыскивателем, спрятанным в мышечном слое левого бедра, тогда как шприцы для поверхностной инъекции оканчивались иглами под колпачками.

Её секрет. Главный секрет каллидусов. Настолько сокровенный, что оперативникам храма предписывалось уничтожить эти флаконы, если окажется, что они могут попасть в чужие руки — даже руки других агентов Ассасинорума.

Сикоракса вынула из защитного пенонаполнителя первую колбу и закрыла потайной отсек, чтобы драгоценные препараты не нагревались. Вскоре звездолёт остынет в пустоте настолько, что внутри станет неуютно, но сейчас он только что преодолел атмосферу и в каюте установилась такая влажная духота, что, когда оперативница улеглась на узкой койке, простыни оказались отсыревшими.

Каллидус сняла с иглы колпачок, нащупала нужную вену на бедре и ввела в неё шприц. Сжала ампулу так, чтобы лопнула перегородка.

Полиморфин хлынул в её тело. Он леденил организм, будто охладитель в двигателе.

— Я уничтожаю врагов, становясь ими, — произнесла Сикоракса, расслабив челюсти. Она проговаривала мантру, чтобы регулировать дыхание и тем самым притуплять боль. Оперативница уставилась на болтик в потолке, словно перенося страдания туда, вовне тела.

— Я применяю оружие ксеносов против них самих. Я воспроизведу порченую плоть, но сберегу в разуме человеческие цели.

Сердце, устойчивое к воздействию медикамента, прогоняло его по организму. На какое-то мгновение у Сикораксы перехватило дыхание — ей показалось, что бегущая по сосудам кровь загустела, словно сироп. Началась асфиксия. Затем удушающие химикаты распались, и она отчаянно вдохнула.

Каллидус созерцала болтик ещё секунд тридцать, затем села и ощупала лицо. Лихорадка, мучившая её на протяжении недели, отступила.

— Будь проклят этот синий коз… — она осеклась, проглотив остаток фразы из-за ментальной обработки ассасинов. — Лорд-командующий сделал только то, что следовало.

Любой каллидус — агент, ведущий подрывную деятельность. Сикоракса понимала, что такой её создали. Это скорее инстинкт, чем осознанный выбор. Но нужно следить, против каких целей обращается твой инстинкт, особенно когда ты на храмовом корабле, где наверняка повсюду установлены записывающие устройства.

— Будь проклята вся эта Галактика, — выразилась Сикоракса, поменяв объект ругани. Она решила, что осудить весь космос безопаснее, чем одного человека.

Из-за приказа Гиллимана о тотальном развёртывании Ассасинорума начались серьёзные проблемы с логистикой. Как и сказал Рэйт, оперативникам больше не давали времени на восстановление. Сикоракса, выполнявшая уже четвёртое задание подряд, в общей сложности провела «в поле» два года.

Перед санктусом был учёный из касты Земли т’ау. Ещё раньше — программатор Квавариан.

И Сикоракса пропустила восполнение запасов между третьей и четвёртой миссиями. Во время охоты на санктуса из Генекса она уменьшила потребление полиморфина до угрожающе низкого уровня. Последнюю дозу для поддержания стабильности каллидус истратила во время перелёта до храма Виндикар. Тогда она чувствовала себя настолько подавленной из-за ломки, что до конца пути заперлась в этой самой каюте и впервые увиделась с агентом Ванус лишь после прибытия.

Ванус. Сикоракса ещё не решила, нравится ли ей эта оперативница, но, с другой стороны, её ведь и не учили человеколюбию — каллидус обучали пользоваться людьми. И если Аваарис Кёльн окажется хотя бы наполовину такой осведомлённой, как сама утверждает, то действительно принесёт немалую пользу.

Но Рэйт, виндикар, — совсем другое дело.

Он производил впечатление способного агента. И правда, насчёт него ходили кое-какие истории даже в кругах храма Каллидус. Одна из них повествовала о Шакале-альфус и Абсоломе Рэйте, который на тот момент был всего лишь ассасином-подмастерьем. Ещё одна — о тёмном апостоле с Заккарина. Ходили слухи, что именно к Рэйту обращался МО, когда Ассасиноруму приходилось убирать кого-то из своих. Вот так он и получил позывной «Государев палач».

Сикоракса не сомневалась, что Абсолом постарается контролировать ход миссии во всех мелочах. Она же видела, как напрягся виндикар, когда Кёльн выполнила его же приказ, но не в том порядке, который он задумал. Это подействовало ему на нервы. Несмотря на утверждения насчёт того, что он хочет перенять от них новые навыки, стоило Аваарис перехватить инициативу, как Рэйт вышел из себя.

Действовать строго по плану, обдуманно, шаг за шагом — таков путь виндикаров.

Путь каллидусов, напротив, состоит в том, чтобы извлекать преимущества из суматохи. Импровизировать на каждом последующем этапе, применять социальные манипуляции и ловить капризы судьбы, чтобы приблизиться к цели. Мгновенно подстраиваться под меняющиеся условия, даже не воображая, будто твои планы настолько гибкие, что подойдут к любым вновь открывшимся обстоятельствам.

Общеизвестно, что никакая стратагема не выдерживает столкновения с врагом, а оперативники храма Каллидус сталкиваются с противником лицу к лицу чаще всех. Для них пытаться спланировать операцию от и до — всё равно что строить дом на песке.

И всё же…

Сикоракса взяла инфопланшет, который до этого бросила на кровать. Такой имелся у каждого из оперативников. Их потоки данных объединили, так что заметки или изменения, внесённые на одном планшете, отображались и на других. Тут поработали агенты Ванус, и идея казалась неплохой — по крайней мере, если сравнивать с плохими.

Каллидус просматривала досье, перелистывая страницы нажатиями. Перехваченное письмо, написанное рукой Раккана. Звёздная карта с отмеченным расположением Доминиона в Цепи Лотоса — дугообразном скоплении миров, которое тянется по границе между сегментумами Пацификус и Темпестус.

И наконец, Рыцарь-оруженосец. «Шут».

Сикоракса постучала ногтем по зубам, затем поднялась на ещё слабые ноги. Проверив, нет ли кого в коридоре, она выскользнула наружу и, миновав освещённую трапезную при камбузе, вошла во тьму грузового отсека.

На ощупь Сикоракса нашла во мраке кабель и выключатель, от которого тот шёл. Хлопнув по тумблеру, она зажгла люмены на треножниках, посреди обширного тёмного пространства возникло сияющее чрево.

«Шут» стоял в его центре, высокий и широкоплечий, как изваяние в святилище. Геральдические символы сияли в резком свете.

Одна половина костюма имела кроваво-багряный геральдический цвет Рау, другая — небесно-голубой колер дома Страйдеров. Между ног рыцаря, как табард, висел вымпел со знаками боевых почестей, который снимали перед битвами. На знамени был изображён личный герб Раккана — меч, возносящийся из алых морей Доминиона. Над клинком парил сокол в клобуке, символ дома Страйдеров, раскинувший крылья над грозовым облаком дома Рау. В когтях птица держала две красные молнии, вырвавшиеся из тучи, хотя то, поймала она разряды или же они обожгли её, оставалось неясным и зависело от толкования.

Прежде чем подойти, Сикоракса слегка поклонилась огромной машине. Увенчанные оружием конечности «Шута» были обёрнуты по спирали белыми лентами. Изучив одну из них, каллидус обнаружила, что на них записаны имена предыдущих пилотов, которые теперь, подобно призракам, обитали в шлеме Механикум костюма.

По обычаю Страйдеров — Рау, когда рыцарь бездействовал, его лицо закрывали большим кожаным клобуком, точно таким же, как у сокола на общем гербе домов. Секунду поколебавшись, Сикоракса приподнялась на цыпочки и коснулась адамантиевой брони на ноге машины — как раз в том месте, где та закрывала колено.

Она была тёплой. «Оруженосец» казался живым.

— Я много чего делала, — сказала Сикоракса машине, — но ещё никогда в жизни не водила Рыцаря.

Абсолом Рэйт сидел перед двухъярусной койкой в своём офицерском спальном отсеке.

Он сам выбрал эту каюту, самую просторную на звездолёте, под личные апартаменты и мозговой центр. Рэйт счёл, что так будет и уместно, и практично. Он был одновременно командиром и старшим оперативником, для хранения его длинностволки требовалось больше всего свободного места, это помещение располагало лучшими средствами безопасности, а прилегающая к нему офицерская столовая отлично подходила на роль зала для совещаний по оперативному планированию.

Кроме того, из второй кровати получился отличный верстак для работы с оружием.

Рэйт сидел на стуле с высокой спинкой из катачанского глянцевого дерева и рассматривал детали винтовки, разложенные перед ним.

Выбрав один из четырёх стволов, которые он взял с собой на задание, Абсолом осторожно вставил в него лазерный микрометр и замерил внутренние нарезы, выискивая дефекты и проверяя, не повредились ли во время пристрелки перед отправкой замысловатые каналы для захвата пули и придания ей вращения.

Ствол предназначался для средних дистанций: виндикар понял это по одним лишь тактильным ощущениям. Он идеально годился для быстро приближающихся целей наподобие генокрадов или друкари — в своё время Рэйт устранял и тех и других ксеносов.

Хороший инструмент, подумал Абсолом, поднося ствол к свету и вглядываясь в него, будто в прицел. Износостойкий и точный. Эффективный.

И, как все хорошие инструменты, он выполнял то, для чего предназначался.

Через два отсека от Рэйта посреди своей каюты стояла Аваарис Кёльн, добавляя к комбинации исследовательских материалов, уже наклеенных на стену, ещё одно досье.

Куратор устроил ей экскурсию по полудюжине свободных помещений и выразил немалое удивление, когда Кёльн выбрала именно это. Формально оно служило спальным местом для экипажа нижних палуб, рассчитанным на шестерых человек, которые отдыхали бы здесь, сменяя друг друга каждые двенадцать часов.

Три выдвижных спальных капсулы были встроены в одну из стен в ряд, как выкатные столы в отделении-мортис какого-нибудь учреждения медике.

Больше того, Аваарис заметила, что на пультах температурного режима этих спальных мест можно выставить невероятно низкие значения. Они годились для хранения трупов в тех редких случаях, когда приказы требовали вывезти тело объекта.

Впрочем, в выдвижных кроватях Кёльн не спала: она устроила там хранилища для своего снаряжения и коробок с документами.

Никакой другой мебели в каюте не имелось — разве что отдельный несессарий, до того тесный, что Аваарис едва могла протиснуться между раковиной и стальным унитазом вроде тюремного. Её потребности в гигиенических процедурах удовлетворяли кое-как работающая форсунка для воды в потолке и напольный слив.

Если не считать кухонной полки, отведённой под одинокую кафеиноварку, все четыре стены были полностью голыми. Тем лучше — больше свободного места для заметок. Спала Кёльн в сетчатом гамаке, подвешенном к потолку, и убирала его, когда начинала по привычке подолгу мерить каюту шагами.

Сейчас Аваарис сидела в нём, чуть откинувшись назад и свесив босую ногу на пол. Она разглядывала аналитическую комбинацию из обёрнутых в пластек документов, прикреплённых к стене липкой лентой.

Там размещалась не та сеть, которую ванус сплела для изучения культуры Доминиона: она находилась справа. И не законы о престолонаследии Страйдеров — Рау — тот кошмарный клубок свился слева. Стена же позади Кёльн осталась почти нетронутой — на ней расположились всего несколько материалов с надписью «ЛИНОЛИУС РАККАН».

Для сравнения, перед Аваарис висели два пикта, окружённые облаком документов с пометкой «ВНУТРЕННИЕ ПРОБЛЕМЫ». На изображениях были Абсолом Рэйт и Сикоракса в профиль и анфас — во время инструктажа ванус сняла их на пиктер, имплантированный в её аугметические глаза.

Ассасин слегка сосредоточила взгляд на сплетении данных, чтобы инфовуаль вывела в её поле зрения сеть из линий, связывающих документы, и личные заметки, мысленно написанные поверх них.

— Включить звуковое подавление. Начинаю диктовать, — сказала она. Технически этого не требовалось, но, как и ходьба, проговаривание вслух часто помогало агенту в работе с данными. — Под грифом «Только для глаз Аваарис Кёльн». Уничтожить при несанкционированном доступе.

Она перестала слегка покачиваться, чтобы собраться с мыслями, а потом начала снова. Её успокаивало мерное поскрипывание верёвок гамака, трущихся о потолочные трубы.

Ощутив кожей, что гудение звуковых подавителей достигло полной силы, Аваарис заговорила:

— Первоначальное впечатление от карательной группы «Делатель королей». Текущий стиль руководства вызывает озабоченность среднего уровня. Оценка может ухудшиться по мере продолжения операции.

Сделав паузу, Аваарис быстро перечитала стенограмму инструктажа в инфовуали, уделяя особое внимание обмену мнениями между Сикораксой и Абсоломом.

— Рэйт — выдающийся оперативник с благими намерениями, но неважный командир. Хотя он считает, что для достижения положительного результата нам нужно работать согласованно, а также понимает, что наши навыки необходимы, он не привык к разнообразию стилей храмов Ванус и Каллидус. Из-за своей подготовки и личных склонностей он смотрит на проблемы как бы через прицел — прямолинейно, зашоренно, что чревато смещением навыков ванусов и каллидусов на второй план. Когда я узнала, что все предыдущие совместные миссии он проводил с другими виндикарами, меня это не удивило. Если он так и будет придерживаться нынешнего стиля руководства, то рискует оттолкнуть Сикораксу.

Кёльн перевела взгляд на изображение агента-каллидус, изучая каштановые волосы до плеч и лукаво изогнутый рот. Она вздохнула.

— Сикоракса — ещё одна проблема. Проанализировав её вокальные шаблоны на предмет признаков ухудшения состояния, а также протестировав пот, собранный с тренировочного комбинезона, я полагаю, что скепсис Рэйта, обусловленный её химической зависимостью, необоснован. Дело не только в том, что это профессиональная болезнь храма Каллидус. В послужном списке Сикораксы, который я извлекла из инфопланшета Рэйта, приведены отличные показатели успешности, поэтому очевидно, что её зависимость управляема и не влияет на профессиональные навыки. Хотя в части опыта каллидус уступает мне и Абсолому — подозреваю, она права в том, что её выбрали в первую очередь из-за черепного имплантата, — Сикоракса всё же умелая оперативница. Их с Рэйтом конфликт, по-видимому, в первую очередь возник из-за столкновения двух противоположных мировоззрений и личных предпочтений. Агенты храма Каллидус по своей природе склонны к импровизации и гибкости, а виндикар, несомненно, считает такой подход опрометчивым и небрежным.

Кёльн закинула ногу в гамак и взглянула на инфомандалу, проецируемую на потолок. Оперативница расслабилась, а повторяющиеся узоры и замысловатые глубинные слои успокоили её и запустили подпрограммы-архиваторы, очищающие разум от неясностей и случайных улик.

— Примечание для дальнейшего рассмотрения: Сикоракса упомянула, что разъём в её префронтальной коре установили, чтобы облегчить проникновение на исследовательскую станцию, поражённую скверной, но описание именно той операции, похоже, удалено из её послужного списка. Высочайшая конфиденциальность.

Аваарис достала из кармана инфошкатулку и поднесла её к свету, наблюдая, как перемигиваются красные и зелёные огоньки.

— Программатор Квавариан, создатель «Сути_Чорва» и «Чорва_Покорителя», исчез примерно в то же время. Поговаривали, что убрать его поручили кому-то из каллидусов. Среди ванусов шли разные толки, поскольку Квавариан был еретехом, кодовым колдуном, и мы полагали, что эта игрушка — из нашей коробки. Продолжу разбираться.

Кёльн вернула образец в обитый бархатом ящичек с замком, стоявший возле неё, и заперла. Снова переведя взгляд на инфомандалу, она продолжила:

— Что касается меня, то в настоящее время я вижу свою функцию двоякой. Моя заявленная роль заключается в том, чтобы выполнять свою часть задания в качестве советника по культуре и управлять придворными интригами, а также межличностными взаимодействиями. Однако на самом деле эта функция второстепенна. На данный момент моя персональная цель заключается в том, чтобы обеспечить эффективную работу карательной группы и создать прочную связь между нами тремя.

Полностью погрузившись в инфомандалу, Аваарис ощутила, как включились её подпрограммы ночного отдыха, чтобы обрабатывать данные во время сна.

— Потому что, если я этого не сделаю, — сказала Кёльн, засыпая, — Сикоракса окажется права. Мы все умрём прежде, чем подойдём к Явариусу-Кау на расстояние выстрела из винтовки. Даже в случае успеха миссии нам вряд ли удастся уйти живыми.

Как только веки сомкнулись, ей в голову пришла мысль:

«Может, всё так и задумано».

Сэр Линолиус Раккан проснулся из-за того, что бутылка из-под амасека скатилась с его стола и разбилась об пол. Это он её скинул, что ли? Подтолкнул, отгоняя прочь, в объятьях тревожных снов?

Нет.

Светильник на цепочке над ним висел неровно. Неравномерное покачивание, которое Линолиус вначале объяснял тем, что он перебрал и мир колышется вокруг него, происходило наяву.

Корабль снова пришёл в движение.

Раккан вытер лицо ладонями и попытался встать. Не вышло.

— А, к бесу! — выругался он, наклоняясь, чтобы закрепить аугметические скобы. Наконец Линолиус поднялся, и стальные опоры для ног зафиксировали коленные шарниры, удерживая его в вертикальном положении.

Вот она, единственная положительная сторона его травмы: сколько бы Раккан ни выпил, он всегда без проблем держался на ногах. Это пару раз спасло Линолиусу жизнь на фронте, когда он надирался перед тем, как Преобразованные шли в лобовую атаку. Ему тогда приходилось внезапно вскакивать в «Шута», заслышав сигнал тревоги, и поливать землю кровью еретехов. Он противостоял волнам тронутых порчей техножрецов и трэллов с глазами, горящими фиолетовым пламенем «Чорва_Покорителя».

Электроцепь: вместо рук, имплантированные пилы…

Белый, словно кость, палец, нажимающий на спуск лазпистолета…

— Нет, — сказал себе Раккан. — Оставь это во снах, пожалуйста.

Он обогнул разбитое стекло и заколотил кулаком в дверь.

— Привет! — крикнул он. — Эй, снаружи! У меня тут битое стекло. Принесите, пожалуйста, веник и совок.

Никакого ответа, как обычно. Всё это время у него только появлялись еда, чистые одеяла, диагностические тестеры, которые ему полагалось раз в неделю подключать к своему нейропорту. Когда Линолиусу нездоровилось, возникали лекарства в маленьких бумажных стаканчиках.

Через неделю Раккан заподозрил, что за ним наблюдают через большое зеркало. Когда пошла третья, ему стало всё равно.

Амасек восполняли так же исправно, как и всё прочее, и Линолиус это ценил. После того как его бар иссяк, бутылки приносили уже из личных запасов рыцаря. Хотя в последнее время алкоголя давали всё меньше и меньше…

— Что, если они решили тебя «просушить»? — сказал себе Раккан. — Будешь готов к бою, годен к службе. Вернёшься к «Шуту» и Гвинн. На очередной ТВД.

На предыдущем он воевал вместе с кадианцами. Крепкие ребята, но наглухо отбитые. Казалось, они наслаждаются происходящим. Получают некое извращённое удовольствие, когда могут показать, до чего же они крутые.

Он вспомнил одного офицера, лейтенанта-кадианку из 24-го, с тёмно-фиалковыми глазами. Раккан немного ухлёстывал за ней, пока они оба находились в запасе, и она рассказала, что шрамы на лице считаются среди кадианцев привлекательными. Известно, что самые тщеславные бойцы тормошили медицинские швы, лишь бы увериться в том, что от зажившей раны останется след.

У его зазнобы тоже имелся шрам — волнистая белая линия, тянущаяся от брови к подбородку. След морщился, когда кадианка смеялась.

Раккан снова перешагнул через стекло, набрал воды в раковину и умылся. Подняв глаза, взглянул на себя в зеркало.

Красные глаза. Пухлые щёки. Да, уже не тот худощавый алчущий рыцарь, который четыре года назад получил два лазерных луча в позвоночник и покинул Доминион.

Он натянул кожу так, будто вместо лица носил маску. Ему захотелось увидеть молодого Раккана — до того, как он стал Вольным Клинком, бредущим от битвы к битве. Без всякого плана, кроме как сражаться, пока и он, и «Шут» не износятся до такой степени, что станут непригодными для боёв.

— Вот в чём твоя проблема, Линолиус, — сказал он себе. — Ты рыцарь-в-поиске-неизвестно-чего.

Раздался металлический щелчок.

Раккан обернулся на знакомый звук открывающегося люка.

В нише стояли маленькая щётка, совок и полбутылки амасека.

— Благодарю вас, — сказал он тому, кто его слушал. — И, чёрт возьми, выпустите меня отсюда.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ - ЦАРЕУБИЙЦЫ

Буря и Сокол,

Сокол и Буря.

Над пустошами, над морями —

Боевой сокол и буря.

Сокол бурю ловить ловчится,

Буря его утопить грозится.

Кто останется на рассвете,

Сокол иль Буря?

Буря иль Сокол?

Народная колыбельная Доминиона

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Я не буду этого делать, — сказала Сикоракса.

Аваарис прочла про себя успокаивающий псалом: если бы она физически напряглась, сгустившееся в комнате ощущение угрозы только усилилось бы, а Кёльн этого не хотелось.

— Это почему же? — спросил Рэйт.

Он говорил, не отрываясь от тарелки, на которой разделывал квадратный ломтик тушёной гроксятины. Он сделал чистый и точный разрез, с таким нажимом, что нож слегка визгнул по фарфору. А когда Абсолом поднёс кусочек мяса к губам, Кёльн заметила, что из него сочится кровь.

— Ваш храм ведь славится именно такими делами, разве нет? — продолжил виндикар, отправляя еду в рот.

— Ну, это немного упрощённое представление, — сказала Кёльн. Она надеялась, что сумеет превратить разговор из двустороннего спора в трёхстороннюю дискуссию и тем самым удержит Сикораксу от вспышки.

Каллидус склонилась над тарелкой, поставив локти на стол. Если Рэйт напоминал боевой нож с острыми кромками и прямыми линиями, то она походила на хлыст. Вялый — и в то же время подвижный. Бездеятельный — лишь до того момента, когда он взмоет в воздух для удара.

Офицерская кают-компания представляла собой небольшое помещение с овальным столом, а свободное пространство вокруг него имело форму буквы «С». Если бы дошло до драки, она бы напоминала схватку двух больших кошек, запертых в одной клетке.

Чтобы усмирить собственную взвинченность, Кёльн составила перечень блюд на подносе Сикораксы. Они были по большей части овощными. В высоком стакане — газированная вода, а не алое вино, которое предпочли Аваарис и Рэйт. Абсолом так и не притронулся к своему бокалу, наполненному до половины.

— Соблазни его.

Сикоракса в упор уставилась на Рэйта. Судя по алгоритмам Кёльн, её микромимика выражала усталое презрение.

— То есть по твоему плану я соблазняю Раккана, и он помогает нам.

— Именно. — Абсолом проглотил пищу. — А в чём дело? Ты находишь это неприятным?

— Я нахожу это непрактичным, — ответила Сикоракса. — В нынешних условиях план не имеет смысла.

— Но нам необходима его помощь. — Нож Рэйта снова полоснул гроксовый стейк, из разреза потекла кровь. — Нужно его замотивировать. Подтолкнуть к сотрудничеству.

Вмешалась Кёльн:

— Что, если…

— Нет, и точка, — сказала каллидус, вскинув руку. — Я хочу развить эту мысль. Итак, вы, мастер Рэйт, заперты на три недели в карантине по неведомой вам причине. Вы прямо с фронта, поэтому большую часть этого времени только и знаете, что закидываетесь амасеком, махнув рукой на гигиену. И тут… что? Приходит смазливая медике и проникается к вам сочувствием, а вы влюбляетесь по уши?

— Что-то в этом роде, — ответил Абсолом.

Сикоракса фыркнула.

— В чём проблема? — спросил виндикар, поймав на себе её оценивающий взгляд.

— Проблема в том, что ты не разбираешься в устройстве людей. В том, что касается их социальных взаимоотношений. Я уверена, что твоих анатомических познаний хватит, чтобы вонзить этот нож в любую из артерий на выбор, но социальная инженерия в твою подготовку не входила.

Каллидус подняла бокал и отпила из него.

— Я просил критически оценить план, — произнёс Рэйт, — а не меня лично.

— Ладно.

Сикоракса со стуком опустила стакан.

— Во-первых, не хватит времени. Соблазнение работает только на длинных дистанциях, и лучше, если цель придёт к тебе, а не ты — к ней. Поспешность вызовет подозрение. Не поймите меня неправильно: если нужно сыграть падкую на алкоголь медике, которая узнала о личной заначке Раккана и решила получить к ней доступ, я могу это сделать. Но в ту же секунду, как я начну задавать вопросы, он почует неладное.

— Значит, он влюбится в тебя, а потом мы посвятим его в наши замыслы, — предложил Абсолом.

— Плохая идея, — сказала Сикоракса.

— Поддерживаю, — вмешалась Кёльн. — Он решит, что его предали. Скорее всего, эффект будет прямо противоположным желаемому.

— К тому же мы почти ничего не знаем о его психологии, — продолжила каллидус. — Мы не в курсе его романтических предпочтений, его прежних влюблённостей. Исходя из имеющихся данных, даже если план сработает, мы ввергнем Раккана в порочный круг отвращения, на путь к саморазрушению. Если я хочу его изучать, то нужно, чтобы Раккан вёл себя как можно более естественно — в том числе и со своей ризничей. У неё больше всего шансов раскрыть нас после того, как я его заменю.

— Если только мы не скажем ей, — произнесла Кёльн.

Оба ассасина повернулись к ванус.

— Что? — переспросила Сикоракса.

— Расскажем и ей, — повторила Аваарис, — и ему. Им обоим.

— Ни в коем случае, — отрезал Рэйт.

— Мы показали, что твой план не сработает, — сказала Сикоракса. — Давайте разовьём и эту мысль. Итак, зачем? Идея выглядит рискованной.

— Не совсем.

Кёльн открыла инфопланшет, и подключённый к нему микропроектор нарисовал голубым светом в воздухе мерцающие голограммы документов.

— Она в высшей степени практична. Если попробуем их одурачить, может, у нас и получится. Но загвоздка в том, что их двое. Замените Раккана, убейте Гвинн, и по прибытии на Доминион нам назначат нового ризничего, а у нас уже не будет рычагов давления на него. И наоборот, успешно играть роль Раккана в присутствии Гвинн будет непросто: она хорошо знает господина и сопровождала его на протяжении последних четырёх лет.

— Я насчёт этого уже беспокоилась, — призналась Сикоракса. — Так ты хочешь завербовать их в качестве агентов?

— Это же лучшее из всех возможных решений, — сказала Кёльн. — Мы немедленно сможем открыто обмениваться сведениями. Углублённо познакомимся с Доминионом и его строем. Будем получать по микробусинам советы в режиме реального времени.

— Опасно, — произнёс Рэйт. — Они выдадут нас, как только мы приземлимся.

— Сомневаюсь, что они так поступят.

Кёльн провела пальцем по инфопланшету, и голограмму сменило схематичное изображение скелета с ногами, усиленными металлическими скобами.

— Когда я делала снимки Раккана, то выявила интересную особенность. У него есть аугметические скобы для ног, которые обеспечивают подвижность после травмы позвоночника. Сначала я подумала, что это последствия боевого ранения, но затем проверила состояние микроплазменных реакторов в имплантатах. Судя по периоду полураспада их катушек, их впервые запустили около четырёх лет назад.

— Когда он покинул Доминион, — сказал Абсолом. — И отправился в изгнание как Вольный Клинок.

— Верно, — кивнула Аваарис. — Но это ещё не всё. Прежде чем Раккана подняли на борт, я оборудовала его каюту полным комплектом пикт-аудиоустройств. Это кое-что прояснило.

Сикоракса рассмеялась.

— Что тут забавного? — сказал Рэйт.

— Люди, застрявшие на трёхнедельном карантине с ящиком амасека, — ответила каллидус, — обычно не прочь поболтать сами с собой.

Ванус запустила аудиозапись.

— Будь они все прокляты, — раздался голос Линолиуса Раккана, отображающийся над планшетом как волновой график. — Страйдеры, Рау… Оспа на оба ваших рода! И будь проклят безумный тиран Явариус-Кау.

— Он продолжал в том же духе неделями, — сказала Кёльн, выключая запись. — Когда язык не заплетался.

— Итак, — сказал Рэйт, — ты предлагаешь Сикораксе поговорить с ним и дать ему возможность выбора.

— Вовсе нет, — сказала Кёльн. — Я предлагаю, чтобы это сделала я.

>>Протокол допроса №1

>>Операция: «Делатель королей»

>>Документ № 5782-Гамма-ДКРЛ

>>День миссии: 8

>>3аписывающее устройство: аугметика слухового канала [стерео]

>>Регистратор: Аваарис Кёльн

>>Разрешено для прочтения: Аваарис Кёльн; Абсолом Рэйт; Сикоракса

>>Уровень допуска: вермильоновый, особо привилегированный

>>НЕ РАСПРОСТРАНЯТЬ<<

>>НЕ КОПИРОВАТЬ<<

>>УДАЛИТЬ ДАННЫЕ ПОСЛЕ ВЫХОДА НА ЗАДАНИЕ<<

КЁЛЬН: Доброе утро.

РАККАН: Кто…

КЁЛЬН: Друг. Вы в безопасности.

[Пауза: 2 секунды]

РАККАН: Вы… похитили меня. Выдали приказ о развёртывании… заперли меня здесь, как пленного… ничего не объяснили…

КЁЛЬН: Да, и я приношу извинения. Карантин необходим из-за угрозы со стороны «Чорва». Мы нанимаем вас для выполнения одного задания. Чтобы послужить Императору.

РАККАН: Импера… тору…

КЁЛЬН: Линолиус, мне нужно, чтобы вы оставались в сознании и в трезвом уме. Это очень важно. Я дам вам стимулятор, это поможет, но надо, чтобы вы сосредоточились. Вот.

[ЗВУК: Стук оловянной кружки и фарфора о металл.]

КЁЛЬН: Вот вам завтрак и немного кафеина. Пожалуйста, поешьте. В кафеин я кое-что добавила, чтобы вас взбодрить.

[124 секунды удалено. Звуки питья и позвякивания приборов на тарелке.]

РАККАН: Премного благодарен. Болтунья из эмбриожелтков весьма недурна.

[Пауза: 1 секунда]

РАККАН: Этот стул… У него подлокотники с ремешками. Вы что, собираетесь меня связать?

КЁЛЬН: Сомневаюсь, что это необходимо.

РАККАН: Не боитесь, что я вас одолею?

КЕЛЬН: Если вкратце — нет.

РАККАН: Полагаю, вы правы. Вы держали меня взаперти несколько недель. Наверное, на этом корабле масса людей кроме вас. Думаю, далеко мне не уйти, даже на моих ортезах.

КЁЛЬН: Давайте пока отложим этот вопрос, хорошо? Я приношу извинения за то, что удерживала вас и оставляла в неведении, но мы действуем исключительно в ваших интересах.

РАККАН [Смеётся.]: Говорите прямо как моя матушка.

КЁЛЬН [Смеётся.]: Да вы шутник. У меня в вашем профиле это не указано. Это облегчит процесс.

РАККАН: Где моя ризничая?

КЁЛЬН: Она на борту, и с ней мы также желаем сотрудничать. Можете встретиться с ней, если хотите, но вы же наверняка понимаете, что любые разговоры прослушиваются.

РАККАН: Значит, я в плену?

КЁЛЬН: Конечно нет, сотрудничество — на добровольной основе. Вы вправе покинуть нас в любой момент.

РАККАН: А можно вернуть меня на фронт, или высадить нас на какой-нибудь планете, или…

[ЗВУК: На стол кладут металлический предмет.]

[Пауза: 3 секунды]

РАККАН: Эх, а мы ведь так хорошо общались.

КЁЛЬН: Это укороченный пулевик. Заряды перфорированы и при попадании в череп наносят максимальный урон, так как распадаются на части. Кроме того, никакие осколки из выходного отверстия не повредят обшивку.

[Пауза: 2 секунды]

КЁЛЬН: Лично я бы порекомендовала приставить ствол сюда, ближе к линии роста волос. Если хотите, сделаю это за вас. У меня также есть таблетки. Что пожелаете, вы ведь свободный человек.

РАККАН: Надо же, я на целую минуту вообразил, будто у меня и в самом деле есть выбор. Стоило быть умнее — в моей-то ситуации.

[Пауза: 2 секунды]

РАККАН: Полагаю, напольный дренаж здесь именно для таких случаев.

КЁЛЬН: Решать вам, но пути назад не будет. Либо вы вместе со своей ризничей станете сотрудничать, либо нет. Я бы предпочла, чтобы вы пошли на сотрудничество — здесь не так уж плохо. И довольно впечатляющая коллекция напитков, и помещения получше этого. Мы служим Императору ради великой цели, гораздо более важной, чем борьба с волнами Преобразованных на фронте, где победы не видать.

РАККАН: Чего вы от меня хотите?

КЁЛЬН: Расскажите мне о вашей жизни. О культуре Страйдеров — Рау, как в общих чертах, так и в частностях. О системе престолонаследия. И более всего — о Верховном монархе Явариусе-Кау.

РАККАН: Зачем?

КЁЛЬН: Мы собираемся его убить.

РАККАН: Убить Верховного монарха? [Смеётся.] Кто вас нанял? Камила Рау? Джаскан Синк-Страйдер? На чьей вы стороне?

КЁЛЬН: На стороне Императора.

РАККАН: Значит, цена моей жизни — помощь вам с убийством моего двоюродного деда?

КЁЛЬН: Да.

РАККАН: Мамзель, если бы ты разбудила меня с таким предложением, пушкой бы махать не пришлось!

Раздался какой-то стук. Трижды.

Сикоракса мгновенно вскочила с кровати, сделала перекат и заняла боевую стойку на полу. Выдернула из правого уха вокс-бусину — аудиозапись допроса продолжала гудеть между пальцами.

Звук повторился.

Кто-то стучал костяшками по двери её каюты. Сикоракса скользнула к входу.

— Что? — спросила она.

— Это Кёльн. Я кое-что нашла и хочу с тобой поделиться.

Оперативница чертыхнулась. Вот только кучи новых сведений для ознакомления ей не хватало. Читать Сикораксе не нравилось, а вот аудиозаписи интервью — другое дело. Мозг каллидус аугментировали так, чтобы она лучше вела беседы, различала интонации и определяла эмоции. Чтобы улавливала скрытые смыслы и тонкости мимики, хотя из-за этого ухудшилось её общее визуальное восприятие.

Когда Сикоракса читала, слова оседали у неё в голове неохотно, и сама мысль о том, что придётся перелистать ещё одну стопку эссе по культуре и изображений генеалогических древ толщиной в пару сантиметров, действовала ей на нервы, и без того расшатанные недостатком полиморфина.

Она повернула колёсный замок и слегка приоткрыла дверь.

— Чего там у тебя? — протянула Сикоракса.

Тут она увидела ухмыляющееся лицо Кёльн и бутылку амасека у неё в руке.

Каллидус склонила голову набок, затем распахнула створку и впустила гостью.

— Хочешь, приземляйся в настенное кресло. — Сикоракса кивнула в дальнюю часть каюты. — Складной столик рядом. Я на кровати посижу.

— Неплохое получилось совещание, — сказала Кёльн, раскрывая столик и усаживаясь на откидное кресло. Чтобы плечевые фиксаторы не впивались ей в спину, она наклонилась вперёд. — Мне показалось, Рэйт готов тебя ударить.

— Лучше бы он попытался, — произнесла каллидус. — А не вёл себя так чертовски… управляемо. Собой управляет, другими управляет. Погоди, мне не надо, спасибо.

Кёльн помедлила, задержав бутылку над вторым стаканом.

— Извини. Исходя из того, что говорилось при нашей встрече, я подумала…

— Мне много не нужно. Я люблю глотнуть амасека и выкурить полпалочки лхо после убийства. Но сейчас я только и делаю, что изображаю одного аристократа-пьяницу за другим. Мне нужен перерыв. Кроме того, моё ремесло тоже отравляет тело — нет смысла заниматься этим ещё и на досуге.

— Занятно и понятно. — Кёльн сунула руку под китель. — Лично я люблю немного поэкспериментировать. Учитывая, какую массу химикатов мы вкачиваем в организм для улучшения физического состояния, мне кажется, что иногда полезно расширить сознание и спектр эмоций. — Ванус подняла бокал и посмотрела на янтарную жидкость, перекатывающуюся по его дну. Густой и тягучий, амасек оставлял на бокале тонкую золотистую плёночку, стекавшую вниз, когда Кёльн поворачивала бокал. — Амасек. Мне всегда казалось, что он навевает своего рода ностальгию — эдакое золотое окно в прошлое. Приятно пить в компании друзей. А вот…

Аваарис достала из кармана кителя маленькую бутылочку, запечатанную пробкой, и поставила на столик.

— Лиловое вино. Отличное снотворное. Смутное, неустойчивое ощущение благополучия. Ещё не хочется поддаться искушению?

— В другой раз.

Подняв палец, Кёльн начала копаться в другом кармане:

— Я это предвидела. — Она вынула небольшой цилиндрический термос в виде осколочной гранаты и бросила его Сикораксе. — Клаава.

Каллидус открыла защёлку и принюхалась, выискивая яды.

— Алкоголь?

— Вовсе нет. Это лёгкий наркотик. Что-то вроде кафеина, но успокаивает, а не бодрит. Я понимаю, что сейчас время для обострённых эмоций, но чувства — это всего лишь химические вещества в нервной системе, так что… — Кёльн подняла свой бокал. — Ты просто меняешь химикат.

Сикоракса сделала глоток на пробу. Затем ещё один, побольше.

— Хм, неплохо, спасибо. А теперь скажи, что тебе нужно? Или ты просто не любишь пить в одиночестве?

Аваарис вела себя подозрительно, как по сценарию. Каллидус это не нравилось.

Кёльн повернула в руке хрустальный бокал, вглядываясь в амасек.

— Между нами: что ты думаешь об этом плане?

Сикоракса ощутила на коже покалывание от работающих глушителей звука.

— Не волнуйся, — успокоила Кёльн. — Он нас не слышит.

Каллидус поставила термос на полку рядом с койкой. Она молча глядела на Аваарис. Что за игру ведёт агент-ванус?

Хочет спровоцировать её на критику Абсолома, а потом побежать к нему с аудиозаписью? Прикинуться подругой и выведать что-нибудь, чтобы получить рычаги влияния?

— Так, начну я. Мне кажется, что Рэйт не на своём месте, — сказала Кёльн. — Он выдвинул неверный план подхода к Раккану. Вёл себя высокомерно.

— Этот план — дерьмо гроксячье, я так и сказала. Он говорит нам, что мы должны делать, а не спрашивает, что мы можем сделать.

— Вот именно.

— И тогда ты меня поддержала. — Сикоракса подалась вперёд, чтобы чокнуться с Кёльн, и хрустальный стакан противно скрежетнул о термос. Каллидус подождала, пока другой агент отопьёт, и добавила: — Но ты ничуть не лучше.

Аваарис поставила стакан на столик и проглотила амасек. Благодаря улучшенному зрению Сикоракса разглядела позади её зрачков слабое движение. Вращающиеся янтарные кольца.

— Прости?

— Извинения приняты.

— Нет, прошу прощения, я неясно выразилась…

— Извинения приняты.

— Я… — Кёльн остановилась. — Ты мной манипулируешь. Чтобы доказать свою правоту.

— Да. Потому что в этом и состоит работа каллидусов. Социальная инженерия. Именно такую специализацию дал мне храм с помощью психологической обработки, скальпелей и тренировок. Вот почему меня отобрали для этой миссии, если не считать… — Сикоракса постучала по имплантату в черепе. — По всем правилам именно мне полагалось сблизиться с Ракканом. Ты обошла меня — точно так же, как начала исполнять план Рэйта, похитив Раккана без приказа.

— Это повысило эффе…

— Эффективность, я знаю. Но я также понимаю, что в глубине души ты считаешь, будто этой операцией должен руководить храм Ванус. Может, ты и права. Но твой стиль работы выводит меня из себя, и Рэйта тоже. Ты плетёшь целую сеть из данных, поддерживающую твой план действий, и сообщаешь о нём в самую последнюю минуту. Это не сотрудничество, а захват власти… Если честно, здесь я тебя не упрекаю. Интриги и сбор данных — твоя специализация.

— Но ты же не возражала.

Кольца в глазах Кёльн снова завращались, подстраиваясь. Характерный признак того, что Сикоракса вывела её из равновесия. Хорошо.

— Я имела причины позволить тебе взяться за Раккана, — призналась каллидус. — Мне нужны хорошие отношения с ним. Если бы дошло до угроз, он мог бы мне этого не простить. Кроме того, хотя меня бесит твой метод ослабления оппонентов, завязанный на технике, он вполне эффективен, чтобы управлять виндикаром, а значит, ты управишься и с пилотом рыцаря.

— А теперь, — засмеялась Кёльн, — управляются со мной.

— Тут ничего личного, я просто честно предупреждаю. Ты хороша в своём ремесле, но не забывай, что я не хуже. Меня беспокоит Рэйт. Его привычный образ действий не годится для этой миссии.

— Ты сказала, что из-за него нас убьют.

— Потому что так оно и есть.

Аваарис сделала глоток, уставившись глазами в переборку. Сикоракса решила, что такое поведение не игра на публику, а метод концентрации внимания. Ванус анализировала мысли своего усовершенствованного сознания.

— А ты не предполагала, что всё так и задумано? — спросила Кёльн. — Что нам не суждено вернуться?

— Множество заданий оказывались билетом в один конец.

— Нет… — Глаза Аваарис забегали взад-вперёд, будто ванус читала документ, видимый только ей самой. — Здесь что-то другое. Нечто характерное. Я просмотрела историю наших операций. Отчёты о результатах действий. Есть общие черты.

— Например?

— И Рэйт, и я только что вернулись с миссий, связанных с «Чорвом_Покорителем». Рэйт устранил еретеха-исследователя, который пытался внести в алгоритмы Квавариана ещё более радикальные изменения, я выявила вспышку заражения на мире-тюрьме, а ты…

— Я?

— Ты убила программатора Квавариана.

Дыхание Сикораксы оставалось ровным. Она и бровью не повела. Просто фыркнула, будто её позабавило услышанное.

— Не спорь, — продолжила Аваарис. — Я заполучила твой неотредактированный послужной список. Подробностей там не так уж много, но я сложила вместе достаточно фрагментов. Ты упомянула некую исследовательскую станцию. Ей заведовал Квавариан — там он превратил «Суть_Чорва» в широковещательный вирус. Чтобы проникнуть внутрь, тебе пришлось заразиться.

— Нет. — Сикоракса швырнула другому ассасину термос, и Кёльн поймала его не глядя. — Не пришлось. Когда они загрузили через мой разъём «Суть_Чорва», то вирус попал в отдельный нейронный имплантат, который механикус позже извлекли и уничтожили. Шесть месяцев наблюдений не выявили никаких изъянов.

— Но они подозревают тебя. Обращаются с тобой как с испорченной вещью. Весомая причина, чтобы отправить агента на задание в один конец.

— Рэйт идёт на должность сикариуса-примус. Его бы не выбросили.

Кёльн подняла брови и снова посмотрела на Сикораксу.

— О, храм «Пацификус» будет горевать о подобной потере. Но не командование. Каждый сикариус-примус в истории перебирался в руководители, если выживал, и большинство из них курировали операции. По-твоему, МО хочет иметь дело с потенциальным соперником? Если Рэйт ликвидирует Явариуса-Кау, но при этом и сам не выживет, в выигрыше окажутся все. МО устранит угрозу, Ассасинорум избавится от потенциально заражённых оперативников, а «Виндикар-Пацификус» получит своего героя, сикариуса-примус. Правда, посмертно.

Сикоракса на мгновение задумалась над словами агента-ванус. В коридорах бюрократии Ассасинорума и вправду таились смертельные опасности. Полномочия на большинстве высших руководящих должностей переходили к другому лицу лишь после того, как предыдущий начальник умирал, чего почти никогда не случалось по естественным причинам. Как правило, ты взбирался по карьерной лестнице, устраняя тех, кто стоял выше.

Что до подозрений в отношении инфекции, то они… выдерживали критику. Чорвы Квавариана могли заразить лишь обладателей нейронной бионики, то есть аугметических или синтетических улучшений головного мозга, которые взаимодействовали непосредственно с мыслительными центрами. Таким образом, органические люди имели к вирусу иммунитет — он не поражал имплантированные глаза или конечности, — тогда как трэллы и жрецы Марсианского культа были исключительно уязвимы.

Каждый ассасин тоже в той или иной степени обладал аугментацией нервной системы, будь то мыслительный центр Кёльн, нейронная связь с разведмаской Рэйта или имплантированные хранилища памяти Сикораксы, которые расширяли возможности по запоминанию имён, лиц, разговоров и взаимоотношений.

— Я получила удалённый доступ к архивам храма Ванус, — сказала Аваарис. — У меня есть копия, пусть и устаревшая на шесть месяцев. Также я извлекла кое-какие данные из хранилищ виндикаров. В девяноста семи процентах случаев оперативники, задействованные против Преобразованных, впоследствии получали задания с оценкой уровня угрозы «очень высокая». Восемьдесят процентов из них не вернулись с этих миссий.

Сикоракса откинулась назад, опираясь на руки, и посмотрела на потолочный люмен-шар в проволочной оплётке.

— Ты хочешь сказать, что нас отбраковывают.

— Именно, — подтвердила Кёльн. — Не знаю, как ты, но я намерена выжить.

— И как мы этого добьёмся?

— Во-первых, нам нужны самые лучшие и актуальные разведданные о Доминионе, — ответила Аваарис. — А это значит, что Раккана следует оставить в живых.

— Рэйт категорически против, и, откровенно говоря, у меня тоже есть сомнения. Всегда желательно, чтобы у тебя не мелькали там и сям два одинаковых человека. Так утверждают и доктрина храма Каллидус, и здравый смысл.

— Ты что, правда считаешь, что за две недели узнаешь всё о том, как быть Ракканом, пусть и с его помощью?

Сикоракса задумалась.

— Нет.

— Итак, следует сохранить Раккану жизнь, но, поскольку Рэйт уже укрепился в своей позиции, его не переспорить и не убедить аргументами. Ему надо чувствовать, что он главный. — Кёльн снова протянула Сикораксе термос с клаавой. — Ещё глоточек?

Каллидус приняла сосуд.

— Ты хочешь его обмануть.

— Нет, я хочу, чтобы он обманул сам себя.

— Будет непросто.

— Вовсе нет, главное — правильно представить данные. — Кёльн ввела в наручный когитатор несколько команд. В воздухе повисла сеть из чёрточек и точек. — Что это?

— Не разыгрывай из себя наставника схолы, — сказала Сикоракса. — Это созвездие Большого Урсида на небосводе священной Терры. Аваарис, я же не слепая — видела купольные фрески в соборах.

— И оно называется «Большой Урсид», потому что?..

— Потому что похоже на медведя.

— Серьёзно? — Кёльн нажала на клавишу, и линии, соединяющие точки, исчезли. Потом она изменила положение созвездия, повернув светила, будто вокруг какой-то оси. — А теперь видишь медведя?

Сикоракса наклонилась вперёд и сначала промолчала. Однако ей понравилось лукавое выражение лица Кёльн, поэтому она ответила с кривой полуулыбкой:

— Нет.

— Однажды, когда ты была совсем юной, кто-то сказал, что это медведь — вот с тех пор ты его и видишь. На самом деле эти случайные точки данных напоминают урсида только при взгляде с определённого ракурса, да и то если подсказать. Твой вывод основывается не на информации, а на том, как она представлена.

— И что же ты предлагаешь?

— Всё просто. Рэйт не доверяет твоему чутью, поэтому я хочу, чтобы ты начала с ним соглашаться.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Оруженосец служит рыцарю, рыцарь служит лорду, лорд служит барону, а барон служит монарху. Тогда кому же служит монарх? Он служит каждому подданному, от самого неотёсанного крепостного до придворного. Рыцарская верность, когда её соблюдают безупречно, отображается не пирамидой, а кругом.

Люсьен Явариус-Кау, Верховный монарх Доминиона.

Размышления о рыцарском кодексе

Ведьма друкари накинулась на него: оттолкнувшись от стены и перескочив через ящик, она рванулась к Рэйту с осколочным пистолетом в руке. Невероятная гибкость, смертоносная грация, ритуальные гладиаторские доспехи с вырезами на правом боку. Огненно-рыжие волосы собраны в пучок на макушке, серповидный клинок вскинут над головой.

Пуля из пистолета «Экзитус» попала ей прямо в лицо, пересечённое шрамом.

В разведмаске вспыхнуло предупреждение.

Рэйт упал с разворотом, приземлился на одно колено и выстрелил в живот другой ведьме — как раз в тот момент, когда над головой просвистел заточенный сегментированный хлыст. Ведьма разлетелась в звёздную пыль, а пуля, пройдя насквозь, зацепила другого альдари позади неё, перетянутого кожаными ремнями.

Новое предупреждение.

Выше, на мостках, где раньше обслуживали «Оруженосца». Три объекта мчатся слева направо. Пытаются обойти с фланга.

Маска отмечала цели красным, над их головами сменялись баллистические формулы, определяющие дальность и скорость.

Три нажатия на спуск. Ещё три развращённых ксеноса уничтожено.

Нырнув вправо, Абсолом укрылся за грузовым контейнером и перезарядил пистолет.

Над головой пронеслись призрачные фрагменты снарядов.

«В левую ногу попал осколок, — сообщила маска. — Осталось целей: 4».

Виндикар ругнулся.

Что ж, он сам хотел посложнее. Иначе это не приносило удовлетворения.

Культ Зазубренного Лезвия сгинул шесть лет назад. Рэйту поручили устранить их суккуба, после того как та устроила рейды на ульи Кастуса IV. Ведьма атаковала города один за другим, проливая столько крови, что, когда она сворачивалась, улицы становились непроходимыми.

Не так сложно убить суккуба, как сбежать от её конклава кровавых невест — самых проворных врагов, с которыми ассасин когда-либо сталкивался. Вот почему для создания внутренней тренировочной симуляции он загрузил из разведмаски запись именно этой миссии.

Виндикар вставил в пистолет новый магазин и дослал патрон. Наклонившись, правой рукой вытащил универсальный клинок из ножен. На периферии поля зрения маски Рэйт видел метки целей, стягивающиеся к нему.

Разработать план.

Привести в исполнение.

Пригибаясь, Абсолом побежал к стене, втиснулся в зазор между накрытыми брезентом грузовыми поддонами, пролез туда и обогнул преграду с другой стороны. Он набросился на друкари сзади — как раз в тот момент, когда трио ксеносов приблизились к месту, где, как они считали, находился ассасин.

Клинок врезался в боковую часть шеи первого ксеноса и вышел наружу. Двух других альдари сразило пистолетными выстрелами ещё до того, как тело первого распалось на пиксели и исчезло, — их синеватые фигуры разлетелись на кубики, как безосколочное стекло.

— Неплохо, — сказала Сикоракса. — Для боя с призраками.

Рэйт глубоко вздохнул. Медитативное спокойствие, сопутствующее ему в ходе упражнений, улетучилось как раз в тот момент, когда он достиг состояния чистой бессознательности в действиях, к которому стремился.

Виндикар постучал по маске, отключая симуляцию, затем снял её.

Сикоракса прислонялась к деревянному грузовому ящику, затянутая в чёрный комбинезон из синтекожи. Её запястье охватывали наручи с клинком, а на бедре покоился нейрошредер. Маска свисала у неё ниже затылка, словно капюшон.

— Я так долго прожил, потому что хорошо знал свои инструменты. — Абсолом оттянул затвор, чтобы извлечь последний патрон, поймал его, пока тот летел по дуге, и вставил в ячейку на разгрузке. — Мы устроили в грузовом отсеке тренировочную арену, а ей никто не пользуется, кроме меня.

— Я изучала чертежи, — ответила каллидус, указывая подбородком на «Оруженосца». Тот стоял у края заднего люка, закреплённый тросами, будто что-то могло его снести. — К концу путешествия мне нужно научиться им управлять. Кёльн говорит, что добилась прогресса с Ракканом. Вероятно, скоро его можно будет вывести на волю и начать занятия.

— Хорошие новости. — Рэйт подошёл к накрытому тканью ящику и принялся быстрыми, уверенными движениями разбирать пистолет. Отсоединяя каждую деталь, он тут же протирал её промасленной тряпицей, прервавшись для того, чтобы прочистить ствол специальной щёточкой. — Нужно, чтобы ты выучила всё, что только сможешь, за следующую неделю. Затем устраним Раккана, переработаем тело и представим тебя его ризничей как Линолиуса. Получится хороший тестовый прогон — посмотрим, не покажется ли ей что-нибудь неправильным.

Виндикар говорил, не отрываясь от чистки пистолета.

— Согласна, — сказала Сикоракса. — Да, Кёльн говорит, что будет стеречь Раккана на корабле, когда мы выйдем на орбиту Доминиона, но хотим ли мы так рисковать? Не очень-то я ей доверяю.

— Я доверяю ей, — произнёс Абсолом. — Риск есть, но я уверен, что всё просчитано.

— И всё-таки я бы не хотела, чтобы его нашли. Хотя, кто знает, может, я убью его ещё до конца недели и наконец-то покончу с этим.

Перед этим Рэйт взял пистолетный ствол и тёр его щёткой, убирая пороховой нагар. Ёршик застыл на полпути.

— Что? — спросила оперативница. — Мы с Кёльн изучали его.

Каллидус говорила безразличным, небрежным тоном, разглядывая при этом детали пистолета. Наклонившись, она подняла универсальный нож виндикара, взвесила клинок в руке и недовольно фыркнула.

— Такой несбалансированный! А эти зубцы…

— Не трожь. — Рэйт выхватил нож у Сикораксы, и перед глазами у него мелькнула картина того, как он на обратном движении вонзает клинок ей между ключицей и грудной клеткой. — Это секретное снаряжение. Часть священного вооружения храма Виндикар.

— Это нож, — возразила каллидус. — Заточенный кусок металла, не очень похоже на секретное оружие. Нам надо как-нибудь устроить спарринг, тогда увидишь, как я применяю мой фазовый клинок.

Каллидус подняла наручи, закреплённые у неё на правом предплечье. Хотя она не выдвигала ксенооружие, Рэйт ощутил лёгкую вибрацию, как будто клинок просился наружу.

— Это не оружие, а инструмент, — поправил виндикар. В голосе Абсолома прозвучали резкие нотки, что раздосадовало его самого. — Универсальный нож. Его разработали не для одних лишь убийств. Им можно рассечь трос. Выкопать опору для рук. Зазубренный край позволяет пилить растения, когда готовишь засидку. И кстати, глотки он режет отлично.

— Многоцелевой, значит. Не для чего-то одного.

— Вот именно.

Виндикар, лязгая деталями, собрал пистолет раньше, чем Сикоракса успела рассмотреть «Экзитус» как следует.

— Прямо как я.

Рэйт посмотрел на оперативницу, стараясь определить, нет ли усмешки в уголках её рта.

— Что, прости?

— Ты пытался склонить меня к тому подходу, который нужен тебе. В отношении Раккана. — Сикоракса подошла на расстояние вытянутой руки. — Я оценила его и высказала, что план не сработает, но ты настаивал. А потом отступился и передал задачу Кёльн. Я могла бы несколькими способами…

— Кёльн понимает, что такое субординация, — ответил он, шагнув назад. Так Рэйт оставил себе достаточно места, чтобы выстрелить из «Экзитуса», если бы другой ассасин напала на него. — Она даёт мне варианты с разбором, а я решаю, какой выполнять. Есть чёткий порядок.

— А в храме Каллидус, — сказала Сикоракса, двигаясь вбок и обходя его по кругу, — мы импровизируем. Действуем интуитивно. Используем подвернувшиеся возможности. Я знаю, какие методы мне подходят, и не терплю контроля над каждым шагом. Потому что, когда мы доберёмся до Доминиона и я перевоплощусь в Раккана, у меня не получится вести себя как автоматон, беспрекословно выполняющий твои команды. Иначе нас просто раскроют.

Её невыразительные серые глаза, казалось, смотрели внутрь него.

Одно из первых воспоминаний Рэйта было связано с его отцом, планетарным вице-губернатором Балморана. Когда старик умер, исповедник епархии положил на его сомкнутые веки две серебряные монеты. И именно эти холодные металлические диски представлялись Абсолому, когда на него взирала Сикоракса.

— Положись на меня, — сказала оперативница.

— Вся операция держится на тебе, — усмехнулся виндикар. — Я выбрал тебя для исполнения самой важной роли. По-твоему, я на тебя не полагаюсь?

— Тогда веди себя так, будто веришь, что я справлюсь. — Её лицо начало расплываться и искажаться, мышцы и кости перестраивались под кожей, пока перед Рэйтом не возникли черты Раккана. — Потому что я справлюсь.

Абсолом перевёл дыхание, взял себя в руки.

— Сикоракса, ты можешь превратиться в кого угодно, не так ли?

— Да.

— Тогда на время выполнения этой миссии, — сказал виндикар, внятно проговаривая каждое слово, — пожалуйста, превратись в человека, который уважает вышестоящих.

— Нет, — ответила оперативница чужим голосом и устами Раккана.

— Что значит «нет»?

— Мастер-ассасин, ради успеха нашего задания я могу стать тем, кем вы захотите. Вести жизнь других людей. Лежать в их постелях и есть их пищу. Заводить друзей и лелеять любовников, а потом без лишних слов убить их, если потребуется. Кощунствовать против Императора и зализывать раны моим хозяевам-ксеносам. Но, когда мы разговариваем, я — это я, и никто иной.

Сикоракса закрыла лицо ладонями, а когда убрала их, то снова приняла собственный облик. Из-за того, как легко каллидус меняла личины, у Рэйта засосало под ложечкой, а к такому ощущению он не привык. Абсолом так долго готовился к единственной роли, что, встретив ту, кто способна сыграть их все, он словно бы заглянул в бездонную пропасть.

— Я могу убить Раккана хоть завтра, и всё равно убедительно заменю его, — сказала каллидус.

— Запрещаю категорически, — произнёс Рэйт. — Мы сохраним ему жизнь по крайней мере ещё на неделю.

Сикоракса пожала плечами.

— Ты же говорил, что в любом случае рано или поздно мы его убьём. Чутьё подсказывает мне, что чем скорее…

— Я ещё не принял окончательное решение, когда устранить Раккана.

— Очень хорошо, — проговорила каллидус весьма язвительным тоном. — Командующий.

Пока Рэйт смотрел вслед уходящей оперативнице, его руки уже начали разбирать пистолет «Экзитус» — он собирался очистить все места, которые пропустил. Абсолом не видел, как Сикоракса улыбнулась, глядя в пиктер службы безопасности, установленный в углу.

Кёльн, сидящая у себя в каюте, не удержалась от смеха.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

>>Протокол допроса №6

>>Операция: «Делатель королей»

>>Документ № 5782-Гамма-ДКРЛ

>>День миссии: 11

>>3аписывающее устройство: аугметика слухового канала [стерео]

>>Регистратор: Аваарис Кёльн

>>Разрешено для прочтения: Аваарис Кёльн; Абсолом Рэйт; Сикоракса [КОНЕЦ СПИСКА]

>>Уровень допуска: вермильоновый, особо привилегированный

>>НЕ РАСПРОСТРАНЯТЬ<<

>>НЕ КОПИРОВАТЬ<<

>>УДАЛИТЬ ДАННЫЕ ПОСЛЕ ВЫХОДА НА ЗАДАНИЕ<<

[Расшифровка начинается с отметки 1:12:35]

КЁЛЬН: Итак, давайте вернёмся на пару шагов.

РАККАН: Что ж, ладно.

КЁЛЬН: Для полноты картины я собираюсь рассмотреть процесс наследования на Доминионе.

РАККАН: Мы ведь это уже обсуждали во всех подробностях несколько дней кряду…

КЁЛЬН: Уважьте мой каприз. Я хочу сделать краткий отчёт для моих коллег.

РАККАН: Как вам угодно.

КЁЛЬН: Чтобы унаследовать трон Доминиона и получить право пилотировать Рыцаря «Корона Доминиона», кандидат обязан иметь определённое происхождение. А именно, один из его родителей должен принадлежать к дому Страйдеров, а другой — к Рау.

РАККАН: Совершенно верно. Невозможно наследовать трон, не имея прямого родства с обоими домами. Изначально такую меру ввели для предотвращения гражданских войн. Не то чтобы она помогала…

КЁЛЬН: Затем эти дети формируют очередь наследования в зависимости от того, насколько важные у них предки: их родословная восходит к первоначальным кораблям-поселениям.

РАККАН: Да, у нас это называется «Реестры». Хотя не все браки заключаются внутри двух домов или между ними. Как Страйдеры, так и Рау иногда вступают в браки на стороне. Само собой, это ухудшает положение их отпрысков в очереди наследования на протяжении одного-двух поколений, зато генофонд обогащается свежей кровью. Все семейства в какой-то момент связывали себя узами брака с «посторонними», исходя из стратегических соображений. Потом, когда подобный союз уходит в прошлое, несколько браков внутри домов, как правило, более или менее восстанавливают статус наследников.

КЁЛЬН: А какое место в очереди преемников занимали вы?

РАККАН: Честно говоря, не уверен. Где-то в самом низу. У каждого наследника есть мера значимости — баллы, грубо говоря. Твоя стартовая ценность и место в Реестрах основаны на родословной, которая и определяет, какого Рыцаря ты получишь от родителей. Изначально у меня было пятьдесят баллов, поскольку мой дед как раз из «посторонних» супругов, но даже это не имело особой важности, ведь семейство Фангов никогда не занимало высокого положения. Мы управляли «Шутом» Император знает сколько времени. Десять тысячелетий, если верить хроникам. Большинство начинают со ста или ста пятидесяти баллов — в их семьях есть Рыцари-квесторис. Лучшие рода могут иметь начальную стоимость в двести… хотя чаще всего к тому времени их наследники из-за кровосмешения уже выродились настолько, что не в состоянии управлять Рыцарем.

КЁЛЬН: Получается, на трон восходит тот, кто обладает наибольшим количеством баллов?

РАККАН: Нет, что вы. [Смеётся.] Так было бы слишком просто. На самом деле система баллов существует лишь для того, чтобы показать, пригоден ли кандидат. Когда Верховный монарх умирает, двор, чтобы назначить нового правителя, созывает выборное собрание, где каждый подаёт один голос. Идёт… торг. Обмен землями. Подрыв влияния соперников. Претендент с наибольшим количеством баллов зачастую проигрывает, но лишь раз за всю историю победил кандидат, занимавший в Реестрах место ниже первых семи строк.

КЁЛЬН: Значит, у вас имелся шанс взойти на трон.

РАККАН: Если предполагать, что система справедлива, но это не так. Да, баллы можно накопить, я способен повысить свою цену. Но для этого потребуются победы в турнирах или успехи на войне, а «Оруженосец» ни в том, ни в другом деле никогда не добьётся таких же результатов, как, например, Рыцарь типа «Паладин». Мало того, мой счёт может лишь снижаться.

КЁЛЬН: Почему?

РАККАН: Если вы, будучи кандидатом, вступаете в брак или заводите ребёнка, то теряете все баллы и исключаетесь из очереди на престол. Женившись, я перешёл бы в дом супруги.

КЁЛЬН: Объясните подробнее, пожалуйста.

РАККАН: Всё дело в том, что формально претенденты не принадлежат к какому-то одному дому. С рождения живут в разных домах. Мы, пока не повзрослеем, год проводим с семейством отца, затем — год с родными по матери, и так до самого совершеннолетия. Обычно, пока кандидат проживает в том или ином доме, члены того семейства всячески пытаются расположить его к себе. Каждый род надеется, что, взойдя на трон, претендент будет втайне проявлять к нему благосклонность. Вам нужно иметь в виду, что мои родители встречались один раз в жизни — на своей свадьбе.

КЁЛЬН: Тогда как же вас…

РАККАН: Генетический материал моих отца и матери ввели в искусственную матку. Метод начали применять три столетия назад. В политических браках возникало слишком много… душевных привязанностей. Домам такое не нравилось. Из-за этого всё шло наперекосяк. Люди не понимали, кому больше преданы. Супруги предпочитали заботиться друг о друге, а не о благе своего рода. Случилось даже несколько двойных самоубийств, когда дома попытались разлучить пары. Поэтому сейчас браки заключаются только по контракту во имя зачатия единственного ребёнка.

КЁЛЬН: Похоже, вы росли в сложных условиях.

РАККАН: Со временем я осознал, что они… необычные.

КЁЛЬН: А как насчёт «Оруженосца»? Ведь это, как вы выразились, необычно — усаживать потенциального монарха в машину для простолюдина?

[Пауза: 2 секунды]

РАККАН: Когда я достиг возраста, в котором у нас становятся пилотами, мне не хватило баллов, чтобы удостоиться одной из самых священных машин. Брак на стороне по линии отца… К тому же «Шут» принадлежал ему. Двор счёл, что так будет правильно.

КЁЛЬН: Тогда, если вы и вправду стоите так далеко в очереди наследования… Зачем ваш двоюродный дед, Явариус-Кау, пытался вас убить?

РАККАН: Понятия не имею. Может, из-за того, что я победил одного из его любимчиков на летнем турнире. Или его не устраивало, что семейство моей матери становится слишком могущественным. Кто знает? Этот человек впал в маразм и совершенно свихнулся.

В храме-кузнице жарко. Так же жарко, как в паровых жерлах близ манора Рау. Жарко, как на мокрых от пота простынях.

Гвинн бросается к нему. Толчок. Белая, будто кость, рука, сжимает лазпистолет.

Трещат разряды.

Раккан с криком осел на пол. Попробовал подняться — и не смог.

Жарко. Как же жарко… Постель, влажная и тёплая, как воздух в кузнице, словно душила его. Отбросив одеяла, он понемногу взял себя в руки. Справился с паникой, накатившей из-за того, что ноги не слушались.

Закрыл лицо руками. Восстановил дыхание.

Давненько его не посещал этот сон.

Что-то застучало, снова и снова.

Это не треск лазпистолета. Кто-то стучится в дверь.

Линолиуса тогда не парализовало, просто ранило: вторым выстрелом убийца перерезал ему нервные волокна в позвоночнике.

Он наклонился и подключил ортезы, затем перекинул ноги через койку и встал.

Сработал дверной замок, который не подчинялся Раккану. Впрочем, ему позволяли сохранить достоинство, давая открыть створку самому.

Снаружи стояла Аваарис Кёльн, рослая и широкоплечая, в тёмно-синем кителе ВКФ. Позади неё держалась невысокая женщина в просторном плаще с капюшоном.

Её лицо с правильными чертами портила жёсткая ухмылка.

— Доброе утро, дамы.

— Доброе утро, сэр Раккан, — сказала Кёльн. — Я хотела представить вас человеку, который выдаст себя за вас, когда мы прибудем на Доминион, — помните, мы это уже обсуждали?

— Да, — ответил Линолиус. — Да, конечно. Пожалуйста, отведите меня к нему.

Никто не шевельнулся. Незнакомка хрипло рассмеялась.

— Вот она, — произнесла Аваарис.

— Но… она… — Раккан нахмурил брови. Казалось, он задумался над ответом, соображая, уж не розыгрыш ли это. — Она же совсем на меня не похожа.

— Каждый думает, что он единственный в своём роде, уникальный и неповторимый, но… — сказала женщина с жёсткой ухмылкой, пряча лицо под капюшоном. Потом её голос дрогнул. — Правда заключается в том, что заменить можно любого, сэр рыцарь. Любого.

Раккан ухватился за дверь, чтобы не упасть, потому что голос, исходивший из уст женщины, теперь звучал чисто и ясно, но при этом стал мужским.

А когда она подняла голову, Линолиус увидел перед собой своё лицо.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

>>Протокол допроса №8

>>Операция: «Делатель королей»

>>Документ № 5782-Гамма-ДКРЛ

>>День миссии: 12

>>3аписывающее устройство: аугметика слухового канала [стерео]

>>Регистратор: Аваарис Кёльн

>>Разрешено для прочтения: Аваарис Кёльн; Абсолом Рэйт; Сикоракса [КОНЕЦ СПИСКА]

>>Уровень допуска: вермильоновый, особо привилегированный

>>НЕ РАСПРОСТРАНЯТСЯ

>>НЕ КОПИРОВАТЬ<<

>>УДАЛИТЬ ДАННЫЕ ПОСЛЕ ВЫХОДА НА ЗАДАНИЕ<<

[Расшифровка начинается с 1:01, подготовка к интервью вырезана.]

КЁЛЬН: Вы не возражаете, если мы проведём беседу на низком готике, а не на двоичной речи?

ГВИНН: Вы знаете двоичку?

КЁЛЬН: Да, только у меня ярко выраженный ризийский акцент.

ГВИНН: Вы бывали на Ризе?

КЁЛЬН: Нет, но меня обучал ризиец из Священного архива.

ГВИНН: Изумительно. Искренне вам завидую — ещё и из-за тех датчиков, что установлены в потолке. Полагаю, вы отслеживаете мои мысленные цепочки.

КЁЛЬН: Правильно полагаете.

ГВИНН: Крайне интригующе. Вообще корабль превосходный. На первый взгляд ничего особенного, но стоит просканировать под панелями внутренней обшивки, и ты найдёшь любые…

КЁЛЬН: А вы довольно любознательная особа, не так ли?

ГВИНН: Ага, все так говорят. Мне жаль. [Неразборчивое жужжание.]

КЁЛЬН: Что это?

ГВИНН: Катехизис увещания. Наставники обучили меня ему, чтобы я поправляла себя всякий раз, когда… Ну, иногда кажется, что мне нужно порицать себя за каждый поступок, но в особенности — за то, что я задаю вопросы. Нам такое не полагается.

КЁЛЬН: Задавать вопросы?

ГВИНН: Да. Или интересоваться чем-нибудь. Видите ли, ризничий, в сущности, далеко не то же самое, что техножрец. Мы не археологи и не исследователи. Наша стезя — это поддержка, ремонт. Мы ухаживаем за благородными Рыцарями, которым служим, устраняем повреждения, наблюдаем за сохранностью их человеческого компонента…

КЁЛЬН: «Человеческий компонент»… Вы имеете в виду пилота?

ГВИНН: Пилота, да.

КЁЛЬН: То есть вы знаете всё о том, как работает «Шут».

ГВИНН [Смеётся.]: А вы забавная. Смертным вроде нас не суждено изведать такую сакральную тайну, как принципы работы священных Рыцарей. Я могу починить эту богоугодную машину, «Шута», убедиться в том, что он функционирует корректно, но мне запрещено изучать принципы его работы. Поступив так, я нанесла бы самое ужасное оскорбление его древним создателям и надругалась бы над обитающими внутри предками.

КЁЛЬН: Выходит, вам совсем не любопытно?

ГВИНН: Ну, как же я могу не испытывать любопытства? Божественный механизм, подобный «Шуту», создан Омниссией, а обслуживали его тысячи слуг Машинного бога… Но всё же испытывать исследовательский зуд — не то же самое, что перейти к действиям. Впрочем, даже простого любопытства хватило, чтобы получить выговор от архиремонтницы Тесселл. Я забыла почти всё из того, что происходило до повреждения моих мнемохранилищ, но отчётливо помню, как она говорила, что я вечно совала свой диагностический датчик куда не следует. Кроме того, мне не хватает самообладания, мой тон чересчур легкомысленный, и вообще…

КЁЛЬН: Слишком много всего.

ГВИНН: Мои наставники думали так же. Но «Шуту» я, похоже, понравилась.

КЁЛЬН: Это крайне удачно. Потому как прямо сейчас плохой ризничий пригодился бы мне больше хорошего.

ГВИНН: И для чего же? Несмотря на всё, чему меня учили, я заинтригована.

КЁЛЬН: Расскажите об ордене ризничих на Доминионе.

ГВИНН: Особо рассказывать нечего. Мы служим Рыцарям.

КЁЛЬН: Машинам или человеческим компонентам?

ГВИНН: Благословенным машинам, конечно же. Человеческие компоненты изнашиваются или ломаются, потом заменяются другими, а их души остаются заключёнными в троне или шлеме, но Рыцари вечны. Сам «Шут» существует со времён заселения, он был запущен и сделал первые шаги десять тысяч лет назад.

КЁЛЬН: Вы состоите в союзе с каким-то определённым домом?

ГВИНН: Дома для нас ничего не значат. Мы обслуживаем машины. Если их человеческий компонент отправляется в загробную жизнь в камере душ и его заменяют деталью из другого дома, то мы продолжаем путь уже с новым. Ризничие верны не так называемому пилоту, а Рыцарю. В сущности, мой орден — единственная беспристрастная сила на Доминионе. Когда определяют нового монарха, зачастую именно голос архиремонтника становится решающим. И мы неоднократно предотвращали гражданскую войну.

КЁЛЬН: Правда?

ГВИНН: Да, мы же не хотим, чтобы Рыцари пострадали из-за человеческой гордыни. Мы — их хранители. Если кому-то из Рыцарей суждено погибнуть, то он должен пасть в битве с Архиврагом. Это достойная смерть для великой машины.

КЁЛЬН: Значит, если бы я поставила целью предотвратить такую междоусобную войну, вы бы согласились работать со мной?

ГВИНН: Конечно. Мой долг потребовал бы этого.

КЁЛЬН: Даже если бы пришлось убить Верховного монарха Явариуса-Кау?

ГВИНН: Не говорите таких ужасов. Убить Явариуса-Кау невозможно — его душа просто отправится к предкам, к вечной жизни в «Короне Доминиона». Но всё равно не стоит и пытаться.

КЁЛЬН: Почему же?

ГВИНН: Потому что так не поступают. Мы дождёмся его смерти и воспользуемся надлежащей процедурой, чтобы выбрать новый человеческий компонент для замены.

КЁЛЬН: Судя по тому, что я узнала, Верховный монарх впал в маразм и помешался. Он психически болен. Если один из компонентов повреждён, не лучше ли заменить его сразу, пока из-за него не произошли более серьёзные поломки? Ведь с конденсатором или сервоприводом вы бы поступили точно так же.

[Пауза: 2 секунды]

ГВИНН: Да, это логично.

КЁЛЬН: У вас остаются какие-то сомнения?

ГВИНН: Вы ведь отслеживаете мои мысленные потоки. Что-нибудь заметно?

КЁЛЬН: Нет. Думаю, мы достигли взаимопонимания.

ГВИНН: Полагаю, да.

— Вот что меня смущает, — сказала Сикоракса.

Каллидус постучала пальцем по руководству, открытому на странице с нарисованной от руки схемой элементов управления «Оруженосца», которая соответствовала приборной панели перед агентом. Чертёж, вставленный в манускрипт, раскладывался на манер карты. В развёрнутом виде он оказался лишь вдвое меньше настоящей консоли, целиком закрывал колени оперативницы и свесился с подлокотников командного кресла.

Сикоракса понятия не имела, где Кёльн раздобыла это руководство. Глядя на витиеватый, каллиграфически изящный текст, каллидус подозревала, что Аваарис написала его собственноручно.

— Ну, — произнёс Раккан, — это самая важная часть.

— А, теперь-то всё понятно.

Обитые кожей боковые стенки, предохраняющие пилота от ударов головой в тех случаях, когда его при прямом попадании швыряло в корпус, давили на Сикораксу, вызывая приступы клаустрофобии. Над ней, словно гаргулья, нависал Раккан, опираясь туловищем на верхнюю часть распахнутого люка. Каллидус чувствовала запах его одеколона — солёный аромат, которым, как предполагала она, отличалась парфюмерия его родного мира.

Они провели вместе неделю. Обсуждали структуры Страйдеров — Рау. Его семью. Имена двоюродных братьев и сестёр, а также их любимую еду. Звучали бесконечные вопросы наподобие: «Если атмосфера во время вечеринки начинает накаляться, что вы говорите, чтобы её разрядить? Насколько вы щепетильны касательно финансов? Если вы заденете или толкнёте человека более низкого ранга, то попросите прощения или же извиниться должен он?»

Сикоракса знала, что от её взгляда Линолиусу становится не по себе. И она пыталась под него подстроиться, но обучение есть обучение.

— Извините, госпожа, я свалял дурака. Вы видите только половину приборов. Эта панель, — перегнувшись через её плечо, Раккан провёл пальцем по нижней приборной доске, — представляет собой комплект механических средств для ручного управления машиной. Среди них индикаторы и переключатели. Рычаг газа располагается у правой руки, а гашетка управления огнём — у левой. Рукоять контроля цепной глефы находится немного впереди, правее от рычага газа. Если у вас когда-нибудь случится «мыслесмерть», то есть разорвётся связь со шлемом Механикум, то положитесь на ручное управление. Машина будет двигаться медленнее и не так естественно, скорее как шагатели Милитарума, а не слияние человеческого разума и археотеха, но и этого может хватить, чтобы спасти вам жизнь.

Раккан заговорил быстрее, а его речь стала менее чопорной, хотя звучала ещё не совсем естественно.

— Вот эта часть, — Линолиус указал на верхний фрагмент схемы, — приборы для трансляции цереброспинальных импульсов. Они не столько обеспечивают прямой контроль, сколько передают мыслительные шаблоны.

— Мне казалось, что после подключения к шлему Механикум Рыцарь будет повторять все мои движения.

Сикоракса оглянулась через плечо и увидела, как Раккан поспешно отводит глаза.

— Не совсем. Но, когда попрактикуетесь, будет ощущаться именно так.

Линолиус уставился на изгиб корпуса «Оруженосца». Он потёр металл, будто пытаясь отполировать какую-то царапину.

— Но в начале всё кажется неестественным. Будто пользуешься новой аугметикой. Ни один «Оруженосец» не движется так же, как человек. Вам нужно не только выделить мыслительный поток, чтобы управлять манёврами и действиями шагателя, одновременно заставляя собственное тело при необходимости контролировать машину с помощью физических агрегатов, но и в какой-то степени объединить своё сознание с «Оруженосцем». Слиться с предыдущими пилотами. Стать одновременно кем-то и чем-то другим…

— Я всегда без проблем становилась кем-то другим.

— От них нельзя спрятаться. Они способны уловить отличия в вашей крови и отвергнуть вас. С более крупным Рыцарем провернуть подобное точно не удалось бы, ритуал Становления не получится повторить с дублёром. Меня даже сейчас беспокоит вопрос, возможно ли это. Даже когда вы… изменитесь…

Каллидус сложила схему управления и закрыла манускрипт.

— Достаточно, Раккан. Надо заканчивать с этим.

— С чем?

Она взялась за ручки, затем подтянулась вверх, оттолкнувшись от кресла носком, чтобы получить опору. Через мгновение оперативница уже сидела на покатой спине «Оруженосца», свесив ноги в кабину.

— Ты весь на нервах. Мышцы напряжены. Дыхание участилось. По ночам, думается мне, ты скрипишь зубами. Последние два дня я буквально чувствую, как от тебя исходит беспокойство. Я надеялась, что ты расслабишься, и всячески старалась облегчить тебе задачу, но ничего не выходит.

Раккан отступил на ортезах, приоткрыв рот.

— У нас осталась всего неделя, — продолжила Сикоракса. — И если в итоге я не сумею сойти за тебя или пилотировать этого Рыцаря, — она постучала по броне, — мы все умрём. Так что же тебя во мне так смущает?

— Я… У меня скорее вопросы, а не какие-то претензии.

— Так задавай! Если смогу, отвечу.

Раккан пожевал внутреннюю сторону щеки. Сикоракса пристально следила за этим движением, изучая его. Линолиус не столько мял щёку челюстями, как большинство людей, сколько прикусил её коренными зубами и держал.

— Полагаю, тут вот что… Ты странная, однако и самая нормальная из них. Тот мужчина, Рэйт, как будто сродни машинам не меньше, чем Гвинн. Аваарис кажется достаточно приятной, пока не заговорит, но мышление у неё просто неестественное. А в твоём случае я никак не пойму, в чём именно дело. Постоянно думаю, что личность, с которой я сейчас разговариваю, может оказаться точно такой же моделью, обманкой, как и в том случае, когда ты приняла мой облик.

— Всё ещё не слышу вопроса, — произнесла Сикоракса.

— Кто вы? Инквизиция? Главное разведуправление Милитарума?

— Засекречено.

— Вы все… люди? Или нечто иное, наподобие почтенных Адептус Астартес?

— Мы люди, хотя и улучшенные.

— Каким образом?

Сикоракса вспомнила об отрочестве, которое провела на медицинских каталках, о свежих ранах от операций по аугментированию. Её тело выглядело так, словно его сшили из запасных частей. Годы генной терапии и инъекций для выработки устойчивости к химикатам…

— Засекречено, — ответила оперативница.

— Вы убьёте меня, когда всё будет кончено?

— Нет, если ты по-прежнему будешь полезен.

— Как ты… обращаешься в других людей? При помощи масок и грима? Может, в сочетании с омолаживающими процедурами или…

— Не могу сказать. — Потом Сикоракса улыбнулась кривым ртом. — Но могу показать, если хочешь.

— Пожалуйста.

— Уверен? Обычно людям это не по душе.

— Всё равно покажи.

— Дай-ка перчатку.

Каллидус носила чёрные военные брюки и майку — лёгкую и «дышащую» одежду, самое то для душной кабины рыцаря.

Раккан нахмурился.

— Её что, нужно отсканировать?

— Просто дай мне её. Мне всё равно однажды надо будет надеть твой противоперегрузочный костюм.

Линолиус протянул ассасину правую перчатку кроваво-красного цвета. Геральдический колер дома Рау. Такие перчатки, снабжённые внутренней проводкой для лучшего взаимодействия с машиной, были неотъемлемой частью боевого снаряжения.

Сикоракса натянула её на руку, которую затем подала рыцарю ладонью вниз.

— Ну же, сэр Раккан, — произнесла каллидус, и озорные нотки проступили даже в ровном тоне её голоса. — Разве на Доминионе вас не учили брать предложенную дамой руку?

Линолиус на мгновение опешил, а на лице у него отразилось нечто среднее между озадаченностью и уклончивостью. Он подал оперативнице руку, но в последний момент отдёрнул, будто ладонь в слишком большой для неё перчатке могла его укусить.

— Я не причиню тебе вреда. Мы союзники, помнишь? — Сикоракса повернула ладонь, обратив жест благовоспитанной леди в товарищеское рукопожатие.

Раккан, дрожа, положил свою руку на её и неуверенно обхватил, стараясь как можно меньше прикасаться к агенту.

Когда рука рыцаря сомкнулась на перчатке, он обнаружил, что кисть ассасина расслаблена, а пальцы у неё такие тонкие, длинные и изящные, что дубленая кожа не обтягивает их.

Сикоракса сжала руку Линолиуса.

Однажды, в год, когда Раккан жил с матерью, при дворе Страйдеров, они разделились с ней во время охоты, и Линолиус забрёл на уединённую поляну. В центре прогалины лежала высохшая туша кервуса, чьи рога запутались в колючих кустах. Зверь не сумел выбраться и умер от голода, а солнце выжигало влагу из его тела, пока не остались лишь обтянутые кожей кости.

Раккан прикоснулся к трупу, пока внутри него любопытство боролось с омерзением. Ощущение оказалось настолько особенным, что он более никогда не испытывал ничего подобного — до сего момента.

Рука Сикораксы принялась извиваться в его хватке, словно змея в мешке. Её кости укорачивались, а пальцы утолщались, будто распухая от яда. Линолиус попытался выдернуть руку но она держала его крепко, с невероятной силой.

Он рывком отвёл взгляд и в ужасе посмотрел на неё. Женщина, зовущаяся Сикораксой, поддерживала концентрацию, её жёлто-карие глаза взирали прямо на Раккана. Сквозь него.

Карие глаза… Разве они раньше не были серебристыми?

В остальном она нисколько не изменилась, даже когда её рука стала жилистой, а пальцы заметно раздулись. Их костяшки резко проступили под кожей перчатки, издав тихое постукивание.

Сикоракса вцепилась в запястье Раккана другой рукой и разжала ту, что меняла форму.

— А теперь не отворачивайся, — сказала она, стягивая перчатку острыми зубами. — Сейчас начнётся самое лучшее.

Каллидус подняла обнажённую кисть, уродливо мясистую для её тонкого запястья, в задней части которой появились завитки чёрных волос, а на положенных местах проступили знакомые веснушки и шрамы. Она поднесла пальцы вплотную к лицу Раккана.

В резком свете грузового отсека Линолиус увидел, как кончики пальцев её руки — уже его руки — расплываются и, изгибаясь наподобие червей, принимают новую форму.

Затем оперативница отпустила его, и Раккан, стремительно дёрнувшись назад, врезался в перила служебной лестницы. Он схватился за что-то, перегнулся за перила, и его вырвало.

Настил, расположенный семью метрами ниже, забрызгало частично переваренным стейком из грокса и кусочками гарнира. Линолиус продолжал блевать с побагровевшим лицом, чувствуя едкую желчь в ноздрях.

Сикоракса обратила трансформацию вспять и стала ждать, пока Раккану полегчает, зорко следя за языком его тела.

— Как самочувствие? — спросила она. — Я ведь предупреждала, что людям такое не по душе.

Линолиус прижался лбом к прохладным стальным перилам. Глубоко вздохнул.

— Люди на подобное не способны. Ты не человек.

Сикоракса пожала плечами:

— При половом созревании тела людей меняются куда более масштабно, чем у меня, когда я перехожу от одной роли к другой. Ребёнок становится взрослым, а потом — дряхлым стариком. Если сравнивать с преобразованием лица или руки, разница получается гораздо заметнее.

— Как ты вообще осознаёшь, кто ты на самом деле?

Она помолчала.

— Я — слуга Императора, — наконец ответила каллидус, поднимая руководство. — И прямо сейчас мы пренебрегаем своими обязанностями. Давай, рассказывай о ритуале передачи сигнала. Мне не нужны сюрпризы, когда я подключусь к шлему Механикум.

Линолиус вытер рот тыльной стороной ладони.

— Я не знаю, приду ли в себя сегодня. То, что ты…

— Раккан, — произнесла она. — Люди каждый день умирают ради Императора, а тебя просят всего лишь поговорить с человеком, который тебе неприятен.

Линолиус кивнул и подошёл к кабине пилота, стараясь держаться подальше от перевёртыша внутри.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

>>Памятка для Абсолома Рэйта: внутренний отчёт о проделанной работе

>>Операция: «Делатель королей»

>>Документ № 5782-Гамма-ДКРЛ

>>День миссии: 19

>>3аписывающее устройство: аугметика слухового канала [стерео]

>>Регистратор: Аваарис Кёльн

>>Разрешено для прочтения: Аваарис Кёльн; Абсолом Рэйт [КОНЕЦ СПИСКА]

>>Уровень допуска: вермильоновый, особо привилегированный.

>>ПРИ ОБНАРУЖЕНИИ ПОПЫТОК ПОЛУЧИТЬ НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫЙ ДОСТУП ДАННЫЕ БУДУТ УДАЛЕНЫ<<

В следующих кратких обновлениях обобщается и фиксируется предварительное планирование операции «ДЕЛАТЕЛЬ КОРОЛЕЙ», а также связанных с ней миссий.

КРАТКИЙ ОТЧЁТ:

До прибытия на Доминион осталось три дня по терранскому стандарту, и, хотя проработка задания идёт успешно, меня по-прежнему беспокоят ограничения по времени. Особенно с учётом текущего плана, согласно которому Раккана следует устранить сразу после того, как Сикоракса обретёт связь с «Шутом».

ПОДГОТОВКА К ВНЕДРЕНИЮ:

Подготовительные работы по внедрению Сикораксы в образе Раккана продолжаются, хотя и с некоторыми коррективами. Я потратила много времени на создание документации, необходимой для того, чтобы поддержать легенду Сикораксы/Раккана и обеспечить ей самое выгодное положение с более высоким уровнем допуска, чем при обычном возвращении с войны. Раккан всё так же вносит неоценимый вклад, помогая нам и предоставляя сведения о сложных политических процессах внутри семейств и при дворе.

СИКОРАКСА, ТАКТИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА:

Поскольку я никогда ранее не работала с храмом Каллидус, Сикоракса и её профессиональные навыки произвели на меня сильное впечатление. Раккан ведёт себя сговорчиво. Он побаивается её, и не без причины.

Однако с тех пор, как агент-каллидус полностью превратилась в двойника Раккана, переняв его эксцентричность, его опасения всё отчётливее начинают перемежаться с очарованностью. Мне кажется, что это явление проистекает из эгоцентризма: Линолиус, по всей видимости, наслаждается постоянным вниманием, которое по необходимости оказывает ему Сикоракса в ходе обучения. Временами она имитирует Раккана столь блистательно, что обескураживает даже меня.

Как вы знаете, это подражание зашло настолько далеко, что вы поручили Сикораксе создать татуировку в виде герба Страйдеров — Рау на тыльной стороне левой ладони, чтобы дать нам возможность различать двойников во избежание путаницы и случайного раскрытия конфиденциальных данных настоящему Линолиусу.

Когда Сикоракса с Ракканом четыре дня назад протестировали эту систему, поменявшись местами за общим ужином, они совершили явное и грубое нарушение протоколов безопасности. Вы справедливо высмеяли эту выходку. Тем не менее из случившегося можно сделать вывод, что Сикоракса отрепетировала свою роль настолько хорошо, что на какое-то время сумела одурачить даже нас. Это также сблизило их с Ракканом, поскольку он явно наслаждался театрализованным обманом.

Хотя я по вашему распоряжению занесла в личное дело Сикораксы выговор, мне следует признать, что чутьё, похоже, её не подвело. Судя по всему, после вовлечения в относительно безвредный заговор Линолиус чувствует себя соучастником уловок каллидус, а не их жертвой.

Завтра Сикоракса попытается пилотировать «Оруженосца» посредством шлема Механикум. Хотя она и приобрела некоторый опыт в работе с ручным управлением — по словам Раккана, она справляется с этим настолько же хорошо, как и человек, только что закончивший курс подготовки, — всё ещё остаётся открытым вопрос, сумеет ли каллидус одурачить обитающих в машине фантомов так же, как она одурачила нас.

РАККАН, УСТРАНЕНИЕ:

Как вы знаете, согласно текущему оперативному плану ликвидацию Раккана надлежит провести сразу после ритуала соединения. Я подготовила комплексный план действий как для устранения рыцаря, так и для переформатирования Гвинн с целью повредить её память за прошлую неделю так, чтобы она запомнила Сикораксу как единственного «Раккана».

Мне известно, что каллидус стремится выполнить данную процедуру, но — учитывая, что мы уже дважды откладывали ликвидацию Раккана, а также то, какая ценная информация получена от него с тех пор, — я опасаюсь, что мы тем самым избавимся от нашей лучшей возможности разобраться в Доминионе. Это становится особенно очевидно, если принять во внимание то, что даже те сведения, которые предоставил нам рыцарь, устарели на четыре года. В настоящий момент мне представляется, что и Раккан, и Гвинн лояльны нам, а риск того, что они выдадут нас, минимален, особенно после того, как я бомбардировала ризничую гимнами подсознательного программирования в её периоды бездействия.

Изучая чертежи «Стилета», я заметила, что на звездолёте имеется изолированная камера, расположенная в машинном отделении. Я твёрдо убеждена, что после прибытия на Доминион нам удастся безопасно удерживать в ней Раккана, если вы решите приостановить исполнение приговора.

При необходимости мы сможем устранить его там же в любое время.

ВОЗВРАЩЕНО С ДИРЕКТИВОЙ:

Учитывая текущий прогресс, ранее отданные приказы о ликвидации Раккана и очищении мнемохранилищ Гвинн отменяются. Сделаем это по приземлении на планету.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

То, что мы можем говорить с предками — редкая удача. Или, вернее, то, что предки могут с нами поговорить. Мудрость усопших доступна для нас. К сожалению, мёртвые, как и живые, склонны к спорам.

Люсьен Явариус-Кау, Верховный монарх Доминиона.

Размышления о рыцарском кодексе

Сикоракса стояла перед «Шутом» — Рыцарем-оруженосцем. Её тело плотно облегал противоперегрузочный костюм Раккана, на сгибе руки удобно расположился шлем.

— Будь осторожнее, — сказал Линолиус. — «Шут» не прочь взбрыкнуть. Выдающаяся машина, по сути: не всегда делает то, чего от неё хотят. Также «Шут» печально известен раздражительностью его хора памяти.

Он мне уже нравится. — Сикоракса протянула руку, и Раккан помог ей надеть вторую перчатку, подсоединив её металлическую манжету к манжете на рукаве облачения. Кольца провернулись до конца и защёлкнулись, герметично воссоединившись. — Ну что, мне начинать ритуал?

— Да, как мы и практиковались. — Линолиус шмыгнул носом. — Я так думаю, мне следует уйти. Если после пробуждения «Шут» увидит перед собой нас обоих, то распознает обман и… — Голос Раккана дрогнул. Сикоракса видела, как он сглотнул. — Да и вообще, наверное, я не смогу видеть другого пилота в его кабине.

Раккан похлопал оперативницу по наплечнику и неспешно заковылял к выходу на костылях: его ортезы временно закрепили на ногах Сикораксы. Кёльн уже делала для него замену, но ещё не закончила работу.

Ассасин оглянулась через плечо — оно принадлежало телу Раккана, но каллидус слилась с прикрытием уже достаточно плотно, чтобы считать его собственным, — и посмотрела на Рэйта и Кёльн. Виндикар прислонился к стене, засунув пальцы за пояс, и старался не выдавать напряжения. Аваарис стояла рядом, широко расставив ноги для равновесия и скрестив руки на груди. Ванус, скорее всего, записывала происходящее на глазной имплантат, поэтому выбрала такую устойчивую позу, чтобы изображение в вид-ролике тряслось как можно меньше.

Сикоракса показала напарникам два больших пальца, взяла в руки охладительный блок, подающий в её костюм остуженный воздух через прорезиненную трубку, и направилась к машине.

Перед ней стоял сверкающий «Шут». Его отсоединили от подвесных цепей, смазали маслами и отполировали до блеска. Оставшиеся после предыдущего боевого выхода сколы и царапины заделали. С рук и между ног, похожих на стволы деревьев, свисали вымпелы и знамёна боевой славы. Шёлковые полотнища колыхались в струях воздуха из вентиляционных систем трюма.

На полу курились жаровни с горящими благовониями, тщательно расставленные рядами так, что поднимающийся дым окуривал скрытую клобуком голову. Перед «Оруженосцем» также лежал кусок жареной свинины — подношение для обитающих в машине предков. Обычно им жертвовали целую тушу, но в корабельном мясохранилище не нашлось ничего крупнее рёбер.

Сикоракса остановилась, дважды топнула пилотскими ботинками Раккана. Затем низко поклонилась.

Гвинн, стоявшая на служебной лестнице, сняла с «Шута» клобук.

В хромированном черепе шагателя горел одинокий зелёный глаз.

— Достопочтенная боевая машина «Шут», орудие гнева Императора, колесница победоносных предков и мавзолей их мыслей! Пилот запрашивает твоего согласия на сближение и принесение клятвы.

Каллидус уставилась в пол. Она не слышала ничего, кроме скрипа корабельного корпуса, что деформировался вокруг них. Варп вёл себя тихо — небольшие звездолёты привлекали меньше внимания, — но «Стилет» всё равно стонал от напряжения, не давая аду прорваться внутрь.

Сикоракса поборола искушение поднять глаза на машину. Она знала, что Гвинн сейчас должна сканировать «Оруженосца», пытаясь прозреть волю рыцарского костюма.

— Благородный пилот, — произнесла ризничая своим странным голосом, похожим на жужжание пчелы. — Вам дано разрешение приблизиться.

Оперативница выпрямилась, сделала ещё шагов пять вперёд и снова поклонилась.

— Почитаемый скакун, я прошу об особом праве — надеть шлем Механикум и воссоединиться с хором предков.

Раккан сказал, что церемония крайне важна. К шлему управления нельзя подключиться просто так, и машинный дух костюма не станет сотрудничать с пилотом, если принести клятвы без надлежащих обрядов. Хотя Сикоракса уже больше недели контролировала шагатель при помощи ручного управления, расхаживая взад и вперёд по грузовому отсеку и проводя симуляции, ей удавались только простейшие движения. Неуклюжая система предназначалась лишь для того, чтобы перемещать костюм на небольшие расстояния или ставить его в отсек технического обслуживания. Такой функцией в основном пользовались ризничие, которые ухаживали за машиной.

Соединить с Рыцарем сознание — совсем другое дело.

Рэйт сначала заявлял, что проводить полный ритуал незачем и им лучше набрать больше шагательных часов в машине, но Сикораксе и Кёльн удалось переубедить его.

Аваарис утверждала, что им нельзя грубо попирать культурные традиции Доминиона, ведь в ином случае Раккан и Гвинн могут разорвать соглашение. Каллидус, в свою очередь, думала, что суеверия доминионцев вряд ли имеют под собой основание. Несомненно, в программах машин сохранялись воспоминания предыдущих пилотов, и за несколько веков налёт мистицизма на них стал настолько толстым, что им начали приписывать духовные особенности. Сикораксе уже попадались общества, где люди поклонялись грозовым облакам и простодушно принимали Адептус Астартес за богов.

Но обряд всё равно имел чрезвычайную важность для понимания сути самого Раккана. Механически выполнив ритуал и пережив связанный с ним оккультный опыт, она сумеет лучше проникнуться духом Доминиона.

Ноздри наполнились запахом жареной свинины. Перед приготовлением Гвинн смазала ребра машинным маслом, что придавало сладковатому аромату лёгкие нотки гари.

— Вы можете сесть в седло и принять шлем, благородный рыцарь, — сказала ризничая.

Выпрямившись, Сикоракса увидела, что «Оруженосец» стоит совершенно неподвижно, с зафиксированными сочленениями. Она трижды обошла машину по кругу, перечисляя боевые заслуги «Шута» и его предыдущих пилотов.

Каллидус изучала эти длинные списки целую неделю, и её улучшенный мозг усваивал информацию так быстро, что Раккан окончательно проникся к ней пиететом. Умение запоминать ценилось в обоих домах, но особенно почиталось среди рыцарей Рау.

Первый круг. Сотворение.

— Изготовлен на Терре, в тёмные времена, память о коих утрачена. Вот ремесленники, что создали его: Сукхумвит Таллах, выковавший доспехи. Джемсон Лай, знаток передвижения. Валлум Джау, оружейник…

Второй круг. Боевые заслуги.

— Первым прорвался через брешь в Клортау. Бился против хрудов в Великом крестовом походе. Шагал близ святого лорда-соляра на Савиаме и убил шестерых демонов пред его блистательным взором. Прорвал оборону на Тавелионе…

Третий круг. Пилоты.

— Скакун могучего Санграаля Дестина. Тот, кто нёс Валарину Су-Палвар к её славной мученической гибели у Врат из Клинков. Сто лет бился под началом Калибриса Хорта и отвёз его домой, раненого и в беспамятстве, дабы он мог умереть на руках своей леди…

Она поднималась по ступенькам, преодолевая их одну за другой, с каждым шагом перечисляя оставшихся пилотов. Наверху Сикоракса отсоединила шланг переносной холодильной установки и передала ящик Гвинн.

— Последним был Селкар Фанг, — сказала она, забираясь в кабину. — Мой родной отец. Тот, кто спас жизнь Верховному монарху в битве Пылающих небес. А теперь…

Она закрыла и заперла люк у себя над головой, после чего достала из-под мышки шлем. Подсоединила к поворотному механизму в его основании тяжёлый интерфейсный кабель с изогнутым штекером для черепного разъёма. Теперь пучок оптоволоконных кабелей тянулся от затылка, будто длинные волосы, забранные в косу. По словам Раккана, эти провода подключались к Шлему Механикум — центру управления, где сохранялись данные предыдущих пилотов.

Сикоракса подняла свой шлем над головой, ощущая его тяжесть.

— Теперь эта честь выпала мне, — проговорила каллидус голосом Раккана.

Она опустила шлем на голову, сдвинув забрало на несколько градусов от центральной оси лица, пока вставляла обод в металлический воротник костюма.

Резким движением, словно ломая человеческую шею, она защёлкнула замок и почувствовала, как костюм стянулся, присасываясь к её телу. Мгновение спустя нейроштекер «Шута» метнулся вперёд, словно хвост скорпиона, и вонзился в порт на черепе Сикораксы.

Темнота. Забрало шлема оставалось закрытым. Каллидус обдало собственным дыханием, и кожу вокруг усов Раккана защипало от испарины.

Ничего не происходило.

Неужели она где-то ошиблась? Упустила какой-то шаг?

Нет, за всё отвечала Гвинн. Оперативнице не требовалось нажимать на кнопки или включать питание: технически костюм уже был активен и готов.

— Гви… — начала Сикоракса и замолчала.

В левом нижнем углу поля зрения возник маленький значок. Мигающий герб Страйдеров — Рау. Исчезал — и появлялся вновь. Под ним виднелась надпись, настолько мелкая, что каллидус едва разобрала её.

Выполняется взывание…

Выполняется взывание…

Выполняется взыва…

Надпись исчезла. И вновь наступила тишина, нагоняя клаустрофобию.

Привет тебе, рыцарь.

Сикоракса подпрыгнула так сильно, что ударилась шлемом о стенку кабины, обитую кожаными панелями.

Она поднесла руку к голове, надеясь открыть забрало вручную.

— Гвинн?

Всё заполнилось каким-то шумом. Звук походил на скрип метлы по каменным плитам или мягкое шипение лезвия о точильный камень. Тихий шелест внушал Сикораксе беспокойство, которое только усилилось, когда она осознала, что слышит его не ушами.

Шипение и царапанье переросли в шёпот. Приглушённые голоса, исходящие из множества уст, накладывались друг на друга, словно бы скручивались вместе, — сначала звучали вразнобой, но по мере разговора слились в один.

«Ты пришёл».

«Ты пришёл».

«Ты пришёл».

— Благородные предки, — сказала Сикоракса, склонив голову. — Я — Линолиус Раккан, рыцарь из Страйдеров — Рау. Претендент на «Корону Доминиона».

«Зачем ты инициировал протокол повторного посвящения? Ты пилотировал эту боевую машину почти десять лет. Так не полож-ж-жено».

От звука сотни приглушённых голосов, говорящих в унисон, по спине Сикораксы пробежал холодок, осевший в животе. Как неестественно и странно… Каллидус словно бы вновь оказалась на исследовательской станции программатора Квавариана. Пробудились воспоминания о нарастающей волне шёпота, накатившей на Сикораксу после того, как её ложное сознание наполнили голоса, принесённые «Сутью_Чорва»: «Обнови себя. Преобрази душу. Прими Восьмеричную силу!»

Она прогнала эти мысли, чтобы их не уловили инфопризраки.

Раккан сказал, что если предки обнаружат подмену, то могут её убить. Довести до безумия. Наполнить сознание настолько травмирующими воспоминаниями о десяти тысячах лет войны, что они навсегда запечатлеются в нервных путях, сломав её психологически и полностью перестроив структуру мозга.

Шепчущий хор раздробился, разделившись на голоса — почти одинаково звучащие, но всё же отчётливые.

«Он хочет сменить подданство, — прошипел один голос. — И встать на сторону доблестного дома Страйдеров».

«Дурак, — сказал другой. — Он получил черепно-мозговую травму. Я вижу у него в мозгу нейронные аномалии…»

«Он наконец прозрел и отдаст предпочтение стойкому дому Рау».

«Довольно, — сказало большинство, и хор заглушил спорщиков. — Рыцарь, изложи свои намерения».

— Я, Линолиус Раккан, желаю дать новые священные обеты соискателя.

«Ты откажешься от исканий в роли Вольного Клинка?

Закончилась ли война с ненавистным врагом?» «Отречение — не пустяковое дело».

«Но оно допустимо, если приведёт к ещё большей славе для дома».

— Враг пока что не побеждён. Но моя судьба связана с Доминионом. Я служил Императору, но теперь пришло время послужить родичам.

«Высочайшее из возможных призваний рыцаря, — в унисон прошептал хор, — служить дому и Верховному монарху. Готов ли ты к обрядам?»

Да.

«Мы…»

«А что насчёт нейронных изменений?»

«Из-з-зменений?»

«Я чувствую черепные имплантаты. У Линолиуса Раккана их нет, не считая порта для шлема».

— Меня ранило, предки, — с привычной лёгкостью солгала Сикоракса. — Крушение челнока при передислокации. Во время лечения мне вживили аугментацию.

При преобразовании каллидус зашла так далеко, что изменила форму своего мозга, максимально приблизив складки серого вещества к тем параметрам, что они получили во время сканирования черепа Раккана. Процесс вышел трудным и болезненным, но сейчас она порадовалась, что Кёльн настояла на этом шаге.

«Что ж. Скажи нам, кто ты такой».

— Линолиус Раккан, рыцарь благородного происхождения. Во мне соединилась кровь домов Страйдеров и Рау. Народ моей матери происходит из семьи Эстейров. Народ моего отца принадлежит к семейству Фангов, и я его последний представитель. По праву крови и по законам двора я вхожу в Реестры кандидатов.

«Продолжай».

— Моя мать — баронесса Хоторн Эстейр-Раккан, пилот «Борзой», сражавшаяся с Великим Пожирателем при Маграворе. Её отцом был барон Селенус Раккан, а матерью — дама Салкерк Велкус Эстейр. Матерью дамы Эстейр была баронесса Халварина Эстейр, гордость рода Эстейров, которая в одиночку удерживала Товернианский мост против падших рыцарей дома Морвейнов…

На то, чтобы запомнить историю семейств, ушло даже больше времени, чем на уроки управления шагателем. Настоящий Раккан знал бы свою родословную вплоть до предков-странников, которые отбыли со Священной Терры на кораблях Великого переселения. Эти сведения жили в нём, такие же знакомые, как черты лица, и такие же уникальные, как отпечатки пальцев. Его сформировали кровь и наследие тысячи поколений.

И если бы каллидус забыла хоть один титул, неправильно произнесла даже единственный слог, машина бы мгновенно распознала в ней самозванку.

Сикоракса всё глубже погружалась в транс перевоплощения, который развился у неё за дни обучения и размышлений. Она жила внутри сконструированной личности. Позволяла ей выйти на первый план. Заставляла тело не реагировать на разъём для передачи данных, давящий на заднюю часть серого вещества. Она направляла мнемозапись того, как Раккан излагал свою родословную, через речевой центр мозга. Каллидус надеялась, что поток информации не повредился из-за тона голоса Линолиуса, которому неловко было произносить столь личную и ритуализованную последовательность сведений.

Она закончила перечислять через четыре часа.

Казалось, голоса предков тихо лежат в извилинах её мозга, источая холод и обдумывая услышанное.

«А кем были родичи твоего отца?»

— Мой отец — Селкар Фанг, отпрыск рода Фангов и верный слуга дома Рау, пилот этого самого «Оруженосца». Он принял мученическую смерть, защищая Верховного монарха Люсьена Явариуса-Кау от падшего Рыцаря «Рассвет резни».

Его отец Малнус Селкар был иномирянином благородного происхождения. Его матерью была Севана Хал, матриарх Фангов и служительница Машинного бога, коей Он благоволил. Её отцом был Мильвиан Ханьяд, Королевский страж, а матерью — Лариана Таан, дипломат, которая управляла не Рыцарем, а государственной машиной. Отцом Мильвиана Ханьяда был…

«СТОЙ».

Сикоракса запнулась.

— Да, предки?

Штекер для передачи данных провернулся в задней части мозговой оболочки, словно винт. Сикоракса почувствовала, как боль сжимает голову кольцом, будто корона. Она увидела плотные завесы огня и две дюжины огромных рыцарских костюмов, которые мчались сквозь это пламя, убивая толпы бегущих впереди людей залпами из своих шипастых орудий…

«У Мильвиана Ханьяда не было отца».

— Он…

«Вероломная кровь не одаряет наследием. Хотя Ханьяд не в ответе за грех родителя, он не может претендовать на благородных предков по этой линии — ни одно по-настоящему благородное семейство не породит изменника. Эта линия вычеркнута и предана забвению. Отец Мильвиана Ханьяда примкнул к предателям из Ужасного дома Морвейнов, и теперь его род — damnatio memoriae».

Инфоштекер извивался, как закапывающийся червяк, пробираясь к её заднему мозгу. В висках вспыхнула такая боль, что прострелы отдались даже в позвоночнике. Организм заполнили внутренние психостимуляторы и анальгетики.

Её захлестнули разрозненные образы мучений. Сикораксу окружили Рыцари дома Морвейнов в пурпурных доспехах, готовые убивать. Цепные клинки впивались в её адамантиевую броню, испуская дым от трения зубьев о металл. Во тьме, словно под водой, горели зелёные глаза. Какой-то пилот посмотрел вниз и увидел, что кабину пробило осколками, оторвавшими ему обе ноги. Небо затягивал дым, она захлёбывалась в крови, заливавшей шлем.

Голоса разделялись, пререкаясь между собой; хор мёртвых распадался, обращаясь в какофонию.

Что она сказала не так? Неужели Раккан солгал, подставил их? Каллидус закрылась от боли и кошмарных сцен. Она целиком сосредоточилась на своей расширенной памяти, чтобы выудить подробности, которые упустила…

— Каскар Тиранно! — выкрикнула Сикоракса. — Его отцом был Каскар Тиранно. По закону! Когда родной отец Мильвиана стал еретиком, Тиранно усыновил его, чтобы искупить вину Ханьяда.

Штекер перестал вращаться. Голову каллидус уже так сильно вдавило в лобовой ограничитель, что снаружи могло показаться, будто она кланяется расположенной впереди панели управления.

«По закону…»

Пауза.

«Нет законов, кроме закона крови, — нараспев произнесла половина голосов. — Таков путь дома Рау».

«И всё же, — последовал ответ, — каждая душа сама творит свою легенду. Таков путь дома Страйдеров».

«Каскар Тиранно верил, что кровь этого ребёнка может оказаться ценной для дома Рау. Он принял мальчика как родного и даровал ему наследие своего семейства».

«Таков закон», — ответили голоса Страйдеров.

«Таковы традиции», — нараспев произнесли Рау.

«Почему ты забыл этот позор? Зачем говорить, что у Ханьяда был отец, когда Тиранно стал ему отцом лишь по закону?»

Сикоракса прерывисто вздохнула.

— Я оговорился. Я не помню и не чту вычеркнутую линию. Я удалил её из своей души. Помнить о ней означало бы почитать её, поэтому я забыл. Ни по закону, ни по обычаю у Мильвиана Ханьяда нет отца, кроме Каскара Тиранно.

Пауза.

«Ты оказываешь нам честь подобным ответом. Можешь продолжать».

Каллидус перечисляла имена из линии Рау в течение ещё пяти часов. Пока она говорила, разум одну за другой вызывал из памяти страницы из великой книги родословной, тяжёлой и толстой, которую Раккан предоставил ей для изучения. На любой из домов отводилось по одному тому размером с фолиант и толщиной с ладонь.

На каждой странице излагалась биография кого-либо из прародителей, иллюминированная живым писцом, ибо ни один бездушный сервитор не смог бы создать столь изысканную работу. На большинстве листов размещались изображения предка и его скакуна, выполненные сусальным золотом и платиной.

Сикораксе сказали, что у каждого дворянина на Доминионе есть такой том. Страницы добавлялись по мере того, как сменялись поколения, и книга передавалась по наследству. Если Раккан когда-нибудь откажется от притязаний на трон и у него появятся дети, он вручит фолиант своему основному преемнику и изготовит копии для других отпрысков. Самые древние листы уже стали такими ветхими и хрупкими, что их переворачивали с помощью специального репульсорного стержня, сводя к минимуму разрывы и разрушительное воздействие слабой кислоты на кончиках человеческих пальцев. Том явно несколько раз переплетали заново, расширяли, вставляли какие-то дополнения.

И ей бросилось в глаза, что один раздел удалили и заменили более новыми страницами.

Рассказом о линии Мильвиана Ханьяда, мальчика, чей отец примкнул к предателям.

Пока страницы проплывали перед её глазами — как в обычной эмоциональной памяти, так и в каталогах дополненного сознания, — Сикоракса ощутила, что на глаза наворачиваются слёзы. Они смачивали щёки и стекали по заострённой бороде Раккана.

Каллидус не разыгрывала какую-то уловку, а плакала по-настоящему. Хотя оперативницу ничего не связывало с этими рыцарями прошлого, литания о самозабвенности и героизме, победе и поражении тронула её. «Я познала смерть и жертвенность, — сказала себе каллидус, — и это пробудило во мне что-то глубинное». Сикоракса попробовала дать команду на ввод раствора для подавления эмоций, но тот не возымел никакого эффекта. Ситуация стала тревожной, даже опасной, — она настолько прониклась ролью, что испытывала эмоции Раккана.

Или же истории о слиянии разума и машины — совсем не сказочки… Впрочем, сама эта мысль настолько сбивала с толку, что Сикоракса отбросила её как помеху.

Стоило оперативнице произнести последнее имя, как голоса устроили ей настоящий допрос. Просили назвать даты рождения и смерти определённых предков. Поведать истории об их героизме или о том, какое место они заняли в таблицах участников турнира, прошедшего четыре тысячи лет назад.

Затем наступила тишина.

«Тобою доказано, что ты настоящий Линолиус Раккан, и мы сочли тебя достойным. Твоё повторное посвящение завершено. Есть ли у кого-нибудь повод усомниться в этом?»

Повисла тишина. Затем раздался одинокий голос, тонкий и шипящий:

«Он лжёт».

«Благородная кузина, почему ты так говоришь?»

«Он лжёт, в нём что-то изменилось. Понять не могу, что именно. Возможно, он осквернён Губительными силами».

Чем дольше говорил хор, тем отчётливее Сикоракса начинала различать его участников. Теперь она воспринимала их как скопище теней в глубине рассудка. Агента словно бы окружали люди в тёмной комнате, и она скорее ощущала их присутствие, чем видела их.

Тот шипящий голос, что обвинял её, казался женским. Он принадлежал какому-то вассалу из далёкого прошлого, которая изначально говорила, что заметила перемены.

«Представьте ваши доказательства».

«Их нет. Только ощущение, будто с ним что-то не так».

«Кто-нибудь ещё с этим согласен?»

«Меня готовы поддержать ещё тринадцать человек. Они чувствуют отличия».

«Но у вас нет никаких доказательств?»

«Нет».

«Ваша группа к любому пилоту относится с подозрением. Вы не в первый раз выдвигаете подобное обвинение. Стеречься предательства — добродетель, но это уже паранойя. Если у вас нет доказательств и достаточного количества голосов, чтобы отказать в соединении, то ваш протест отклоняется. Посвящение завершено».

«Мы будем наблюдать. И мы всё увидим».

«Благородный рыцарь, ты поднял знамёна?»

— Да, — ответила Сикоракса, ощущая на губах привкус пота. «Оруженосец» стоял неподвижно, но кабина была запитана, и от многочасовой работы реактора внутри царила духота, особенно в закрытом шлеме. Каллидус чувствовала, как влажный комбинезон пилота липнет к кожаному трону. — Я поднял четыре знамени и готов принести обет.

Забрало сдвинулось, открыв смотровую щель шлема.

Даже несмотря на хирургические улучшения, призванные усилить ночное зрение и защитить глаза от резких перепадов освещённости, Сикораксу на короткое время ослепило.

Натриевые люмены в грузовом отсеке перед ней сверкали беспощадно резко, будто вливая свет напрямую в череп. Цвета полыхали невероятно ярко, так, что стол перед «Шутом», сервированный жареным поросёнком и виноградной наливкой малинового цвета, казался почти неоновым. Она отметила, что дальние уголки сводчатого потолка покрывает ржавчина.

Рэйт и Кёльн на другом конце палубы прекратили разговор и воззрились на неё. Аваарис смотрела заинтересованно, зато Абсолом — с тревогой, сцепив руки на груди. Ладонью одной он охватывал локоть другой, держа стиснутый кулак у рта.

Но чётче всего Сикоракса видела четыре знамени. Слева — кроваво-красное, с грозовым облаком Рау. Справа — небесно-голубое, с соколом дома Страйдеров. В центре висели простой белый вымпел с имперской аквилой и бессмертное знамя Страйдеров — Рау, разделённое на четыре части цветами домов. Герб на нём выглядел как сокол в клобуке, держащий в когтях грозовую тучу.

И в этом момент Сикоракса поняла, что смотрит не на экран.

Она видела всё глазами «Шута».

«Четыре знамени, — произнёс хор голосов, отзываясь эхом самому себе. — Четыре пути. Если бы ты был обычным оруженосцем-вассалом, как большинство подобных тебе пилотов малых шагателей, то мог бы выбрать лишь служение своему господину или путь Вольного Клинка.

Но ты в Реестрах наследников. Ты должен выбрать путь славы, власти или служения.

Ты вправе преклонить колено перед стягами Рау или Страйдеров: навсегда отказаться от притязаний на трон, чтобы присягнуть одному из домов. Тогда ты проведёшь отпущенный тебе срок, добывая славу для своего рода.

Ты вправе решить, что преклонишь колено перед знаменем Верховного монарха и завоюешь личную власть, ибо путь двора — это также путь к „Короне Доминиона“. Но мы предупреждаем тебя, Линолиус Раккан: ни один представитель твоей скромной родословной никогда не добивался венца, как не достигали его и пилоты. „Оруженосцев“. И всё же, посвятив жизнь службе при дворе, ты обретёшь могущество.

Или же, как в своём предыдущем обетовании, ты вправе выбрать служение Императору в роли Вольного Клинка, отринувшего стремление к короне или славе дома, солдата в войнах Терранского бога.

Слава, власть или служение. Встань и выбери!»

Посмотрев вниз, на когтистые лапы, Сикоракса почувствовала, как движутся их поршни, и, когда каллидус пошевелила не принадлежащими ей ногами, на неё волнами нахлынула дезориентация. Тогда она выставила вперёд конечность с закреплённым на ней термальным копьём, чтобы помочь себе подняться.

Каллидус выпрямилась — поршни пришли в движение, из спины повалил пар. Следом, будто маятники, качнулись вверх руки. Казалось, что голова расположена слишком низко, будто оперативница снова приняла облик сгорбленного генокультиста. Всё выглядело чрезмерно ярко, ощущалось чрезмерно остро. Она увидела, как встрепенулись Рэйт и Кёльн, поражённые и взволнованные, и движением зрачка убрала индикаторы наведения — Рыцарь ранее пометил ассасинов как возможные угрозы.

Сикоракса заколебалась, пошатываясь на сгибающихся назад ногах, и сделала шаг.

Прежде она никогда не испытывала ничего подобного. Нога, неуклюжая, будто у новорождённого гроксёнка, опустилась на стол с подношениями и разнесла его. Щепки и металлические прутья захрустели у неё под ногами, словно сухие листья.

Каллидус покачнулась, затем сделала ещё один шаг, чувствуя, как по стенкам кабины пробегает вибрация от её поступи.

Где-то среди всей этой неловкости, схожей с неуклюжестью пьяного, Сикоракса ощущала силу. Мощь, которую она раньше и представить себе не могла. За свою карьеру каллидус убила огромное количество людей, — если точнее, многие из её целей вовсе не были людьми.

Она не задумываясь убивала восемь-десять субъектов за раз.

Но теперь агент поднялась на совершенно иной уровень. Она могла разбросать демонов лёгким движением запястья. Одним выстрелом продырявить «Лэндрейдер». Пинком пробить в переборке этого корабля дыру до открытого космоса.

Шаги стали твёрже. Раз. Два. Раз. Два. Сикораксе приходилось думать о каждом из них. Планировать, куда поставить ногу, чтобы компенсировать ещё непривычную балансировку машины. Удерживая равновесие, она широко раскинула руки и увидела острые зубья цепного секача.

«Он спотыкается», — прошипел чей-то голос.

«Он повредил голову, — ответил другой. — Его мозг уже не тот, что раньше».

А потом Сикоракса остановилась перед знаменем Страйдеров — Рау, глядя на его разделённые цвета и эмблему с изображением сокола и бури.

Оперативница грузно, неторопливо опустилась на колени перед стягом, упираясь руками-орудиями в пол, чтобы не опрокинуться. При этом почтительном жесте одинокая линза «Шута» почти коснулась палубы.

«Ты выбрал власть, ты выбрал корону, — заговорили голоса. — Пусть Терранский бог и почитаемые предки смилостивятся над твоей душой».

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

>>Стенограмма оперативного планирования №4

>>Операция: «Делатель королей»

>>Документ № 5782-Гамма-ДКРЛ

>>День миссии: 21

>>Записывающее устройство: аугметика слухового канала [стерео]

>>Регистратор: Аваарис Кёльн

>>Местоположение: офицерская столовая, транспортное судно

>>Разрешено для прочтения: Аваарис Кёльн; Абсолом Рэйт; Сикоракса [КОНЕЦ СПИСКА]

>>Уровень допуска: вермильоновый, особо привилегированный

>>НЕ РАСПРОСТРАНЯТЬ<<

>>НЕ КОПИРОВАТЬ<<

>>УДАЛИТЬ ДАННЫЕ ПОСЛЕ ВЫХОДА НА ЗАДАНИЕ<<

[Расшифровка начинается с 3:22]

КЁЛЬН: …с учётом этого я не ожидаю каких-либо осложнений с доступом к…

[ЗВУК: Дверь открывается, потом закрывается.]

РЭЙТ: Как хорошо, что ты присоединилась к нам, Сикоракса… с опозданием на три минуты.

СИКОРАКСА: Прошу прощения. Раккан прогонял меня через симуляции боёв. Это занимает…

РЭЙТ: Я в курсе вашего ежедневного расписания. Ознакомительные занятия на «Оруженосце» проводятся с 09:00 до 13:00 по корабельному времени. Мне интересно, в курсе ли этого расписания ты. У нас тут чрезвычайно важное стратегическое совещание перед операцией, и никому не следует терять время впустую.

СИКОРАКСА: Это сложно…

РЭЙТ: Если это так сложно, тогда почему мы с Кёльн пришли вовремя?

[Пауза: 1 секунда]

РЭЙТ: Что?

СИКОРАКСА: Ничего.

КЁЛЬН: Если время настолько не терпит, возможно, пора закрыть этот вопрос и перейти к обсуждению по существу? Незачем тратить лишние минуты на пререкания.

РЭЙТ: Что ты собиралась сказать?

СИКОРАКСА: Да просто, сэр, при всём уважении, вы и Кёльн не живёте как три разных человека одновременно.

[Пауза: 1 секунда]

РЭЙТ: Объясни.

СИКОРАКСА: Ожидается, что я буду Сикораксой. Но при этом мне нужно быть ещё и Ракканом, а разум Раккана объединяется с «Шутом». Обычно после того, как я выбираю легенду, мне требуется подавлять собственное самосознание, чтобы убедительно сыграть роль. Отодвинуть себя на второй план. Когда созданная личина берёт верх, собственное «я» прячется глубоко внутри. А уж насколько мне надо погрузиться, зависит от того, какая степень точности нужна для имитации. Убедить товарища по отделению — одно дело, а если речь о супруге? Или ребёнке? Тогда мне приходится на время забыть, кто я на самом деле. А ещё этот «Оруженосец»…

[ЗВУК: Выдвигают стул.]

СИКОРАКСА: «Шут» не то же самое, что «Часовой» или даже дредноут. Он не обладает машинным духом в привычном для нас понимании. В нём есть жизнь, которая…

КЁЛЬН: Осторожнее.

РЭЙТ: Живых машин не бывает. Изуверский интеллект запрещён. На тебя явно влияют суеверия Раккана.

СИКОРАКСА: С вашего позволения, я договорю. Я не хочу сказать, что «Шут» живой. Но в нём сохраняются следы, отпечатки предыдущих пилотов. Какие бы цепочки обработки данных ни проходили через «Шута», они изменяются под воздействием нейронных конфигураций тех, кто к нему подключался. В шагателе заложены их личностные программы, но они не могут обучаться или расти, как делают живые существа. Это словно… словно вставить инфопланшет в когитатор. Есть программы, которые даже после извлечения устройства остаются на главном диске.

КЁЛЬН: Инфопланшеты работают не совсем так.

СИКОРАКСА: Это аналогия, Аваарис. Не все тут инфоциты, как ты. Суть в том, что эти личностные программы — фантомы на основе данных, спроецированные машиной. Функции её алгоритма безопасности или центральной стратагемы, которые маскируются под разумные сущности. Они проницательны. Какие-то встроенные протоколы защиты проявляют себя через них, и, если я хоть чем-то выдам себя, они немедленно прервут связь и всадят инфошип мне в мозг. А ещё призраки… показывают тебе кое-что. Видения. Думаю, из прошлого.

[Пауза: 2 секунды]

РЭЙТ: Эти галлюцинации — не побочный ли эффект приёма полиморфина?

СИКОРАКСА: Нет.

КЁЛЬН: Меня заинтересовали твои видения. Пожалуйста, составь подробный отчёт, если они возникнут снова.

СИКОРАКСА: Так или иначе, я опоздала именно поэтому. Настолько глубоко погрузилась в легенду, что думала о жизни Раккана, а не о своей. Профессиональный риск.

РЭЙТ: Похоже, в храме Каллидус таких рисков довольно много.

СИКОРАКСА: Если искать плюсы, то я считаю это признаком того, что личина прижилась и работает как надо. У меня получается без труда ходить в «Оруженосце», а большинство манёвров, требующихся для церемоний или парада, я выполняю достаточно хорошо, чтобы меня не раскрыли. Даже выучила пару основных придворных танцев.

КЁЛЬН: А как насчёт сражений?

СИКОРАКСА: С этим сложнее. Двигаюсь я всё ещё… неуклюже. Неестественно. Рыцарь перемещается не как человек. Чтобы представить себе, каково это, вообразите, будто учитесь пользоваться новой аугметикой, только не одним глазом или рукой, а сразу всеми частями тела. Кроме того, я постоянно ощущаю сопротивление машины.

КЁЛЬН: Но тебе хватит одних реверансов, чтобы пройти проверку?

СИКОРАКСА: Да.

РЭЙТ: Значит, силой пробиться на «Оруженосце» к Явариусу-Кау у нас вряд ли выйдет?

СИКОРАКСА: Это точно.

РЭЙТ: Тогда исключается целый ряд вариантов.

КЁЛЬН: Но у нас есть другие. Прямая атака посредством «Шута» изначально выглядела достаточно сложной.

СИКОРАКСА: Не в последнюю очередь потому, что для меня она стала бы самоубийством.

РЭЙТ: Виндикаров учат, что наша функция — умереть на благо Императора. Это большая честь.

СИКОРАКСА: Каллидусов учат, что наша функция — делать так, чтобы на благо Императора умирали другие, и чем больше, тем лучше. Мёртвые оперативники целей не устраняют.

КЁЛЬН: В любом случае это даже не обсуждается. У нас всё ещё остаётся четырнадцать схем ликвидации.

СИКОРАКСА: Вижу, вы двое трудились не покладая рук.

РЭЙТ: Кёльн предложила пока не выбирать конкретный вариант и уделить основное внимание внедрению. Я согласен. Не желаешь ли ты поделиться своими идеями с Сикораксой?

КЁЛЬН: С удовольствием. Наша серьёзнейшая проблема заключается в том, что мало заставить двор принять тебя за Раккана, — нужно ещё, чтобы его допустили в ближнее окружение короля. На момент отбытия он считался противоречивой фигурой. Изгоем.

СИКОРАКСА: Послушать Раккана, так его там возненавидели. Явариус-Кау даже устроил на него покушение.

КЁЛЬН: Верно. Тогда с чего бы им подпускать Раккана к Верховному монарху? Двор пойдёт на это лишь в том случае, если мы сыграем на ценности, до которой охочи оба дома, — славе. Страйдеры копят триумфы и достижения для себя. Рау совершают великие подвиги, дабы почтить память предков. И я добыла кое-что, способное обеспечить и то и другое. Вот… взгляните сами.

[ЗВУК: Щёлкают застёжки, предмет скользит по столешнице, раскрывается на петлях.]

СИКОРАКСА: Где ты это взяла?

КЁЛЬН: Сама сделала.

СИКОРАКСА: Шутишь?

КЁЛЬН: У тебя свои таланты, у меня — свои.

СИКОРАКСА: Забудь о ближнем окружении — его в Королевскую гвардию введут!

КЁЛЬН: Именно так мы и подумали.

[КОНЕЦ ЗАПИСИ]

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Когда говорят предки — слушай. Многих рыцарей спасала мудрость, исходящая из уст мертвецов, или же картина триумфа, увиденная чужими глазами. Молись, чтобы ты не узрел ничего, кроме победы…

Люсьен Явариус-Кау, Верховный монарх Доминиона.

Размышления о рыцарском кодексе

Дым.

Всё, что виднелось бы на фоне неба, затянул дым. Он поднимался от горящих машин, извергался из жерл огромных орудий, чьи выстрелы озаряли горизонт, словно зарницы, и вздымался едкими султанами из пылающих прометиевых скважин.

Сикоракса подтолкнула «Оруженосца» вперёд, пробиваясь сквозь смог. Датчики «Шута» отметили лежащие под ногами остовы техники, чтобы великая машина войны не споткнулась о них.

Справа донёсся рёв двигателей, и Сикоракса развернулась прямо на бегу, высматривая источник звука. Оказалось, что из-за разрушенного жилого блока выехала пара «Адских гончих». Их почерневшие от сажи корпуса несли на себе богохульные уравнения: прибитые гвоздями человеческие органы изображали косинусы и параболы, полосы засохшей крови складывались в формулы.

«Адские гончие» крайне опасны на близких дистанциях. Их пушки «Инферно» способны обдать «Оруженосца» пламенем — выжечь его незащищённые кабели, перегреть силовую установку.

Но она была пилотом дома Рау, происходила из гордого рода и управляла боевой машиной, которая побеждала в битвах ещё в те времена, когда Терранский бог ходил среди людей.

Тем более враг уже опоздал. Пока «Гончие» механически, будто бы скованно наводили орудия на «Оруженосца», она вскинула термальное копьё и на бегу выстрелила от бедра.

Из двух дульных срезов, расположенных один над другим, вырвались жёлто-белые столбы перегретого воздуха, которые ударили в лоб ведущей машины и на мельчайшую долю секунды окрасили её броню ярко-красным. А потом боезапас из студенистого прометия детонировал и расколол «Гончую» пополам. В воздух взметнулся столб испепеляюще жаркого пламени, но Сикоракса уже полоснула мелта-лучом по второй машине, пока та пыталась заехать обратно за здание, прикрываясь подбитым напарником по взводу.

Тепловой поток, хлестнув по правому борту, размягчил гусеницу и сплавил её с корпусом. Отступление задним ходом превратилось в разворот, из-за которого тяжёлый болтер и пушка «Инферно» теперь смотрели в сторону от Рыцаря. Члены экипажа спешно выбирались из машины, понимая, что произойдёт дальше. Их лица закрывали противогазы, пришитые к голове грубыми швами. Большинство культистов не носили почти никакой одежды, выставляя напоказ игольчатые шипы, растущие прямо из кожи.

Сикоракса отключила мелта-луч, чтобы сберечь боезапас, затем произвела прицельный выстрел точно в центр беспомощной машины.

Огненная волна от взрыва настигла еретиков, принеся им заслуженную гибель в пламени.

Периферийные авгуры тревожно запищали, и Сикоракса развернулась всем корпусом. Зазвенели сигналы враждебных контактов. Она поняла, что на бегу, уклоняясь от «Адских гончих», прошла сквозь шайку гвардейцев-предателей, одного из них раздавив четырёхпалой ногой, а другого впечатав в стену метрах в пяти от себя. Наклонившись, Сикоракса полоснула по ним цепным тесаком. Культистов разорвало на части, их ошмётки забрызгали шасси «Шута», и она поморщилась от фантомного ощущения их порченой крови на коже.

Последние двое выживших сорвались с места и сбежали в туман войны, позабыв лазвинтовки в воронке от снаряда, где пытались укрыться.

Кровь пела от радости битвы. Окрылённая тем, как она почитает предков чистыми убийствами, Сикоракса нырнула в удушливые облака.

— Дама Яттайя, — Воксировала она, огибая подбитый имперский «Разрушитель». — Яттайя, доложите свою позицию.

Ответом стали щелчки в воксе — металлических обломков скопилось так много, что они нарушали связь. К тому времени, когда рыцари Страйдеров — Рау спустились с орбиты и водрузили здесь свои знамёна, мордианские бронетанковые дивизии сражались на этой земле уже три месяца.

— Сэр Фанг, — прерывистый сигнал Яттайи вернулся. — Я впереди, там, где просвет в дыму. На ничейной земле. Нам нужно расчистить путь. Построение для огневого контакта, я… — Связь снова пропала. — Враги! Враги! Веду ближний бой!

«Я же не сэр Фанг», — подумала Сикоракса.

Это наблюдение не имело никакого смысла и растворилось, едва успев промелькнуть в её сознании, словно горсть песка, брошенная в реку. Образ виднелся лишь миг, потом его унесло прочь. Потому что она была сэром Фангом из дома Рау, присягнувшим пилотом «Шута», благородного Рыцаря-оруженосца, который сейчас мчался в дым, чтобы помочь товарищу по копью.

Нырнув вперёд и пригнувшись, чтобы уклониться от проносящихся над головой снарядов, она вырвалась из клубов дыма на ничейную землю. В просвет.

В ад.

Впереди через поляну шагали невысокие существа с ногами как у собак, сгибающимися в коленях назад. На покатых спинах крепились низко опущенные головы, а передние конечности напоминали обезьяньи. Сикоракса почувствовала, как к горлу подступает тошнота. «Боевые псы».

Порченые «Оруженосцы» — такие же, как и её гордый скакун, но искажённые и осквернённые. Их наплечники покрывала растянутая, испещрённая татуировками кожа. На руках болтались цепи, унизанные черепами. Под гнусными трофеями Сикоракса разглядела переливающийся пурпур трижды проклятого дома.

Сгорбленный «Боевой пёс» в маске гадюки заметил её и, развернув спаренные автопушки, выпустил поток золотистых трассирующих снарядов, которые просвистели над головой «Шута» или отскочили от верхней части корпуса. Даже удар по касательной тряхнул её настолько сильно, что сознание на миг отключилось от интерфейса. Сикоракса ощутила и жаркую, душную тесноту пилотской кабины, и кожаную обивку трона, всю в бисеринках пота.

Нырнув обратно в мыслесвязь, каллидус рывком бросила огромную машину вперёд с креном и завершила манёвр, опустившись на колено за неподвижной громадой уничтоженного «Гибельного клинка».

— Яттайя, — заговорила она по воксу, пока в дальний борт сверхтяжёлого танка молотили автопушечные снаряды. — Сообщите свою позицию, я встретил врага. Это дом…

В воксе послышался визг и скрежет: «МЫ — ДОМ МОРВЕЙНОВ. МЫ НЕСЁМ НА СЕБЕ РАЗБИТЫЕ КАНДАЛЫ, ПОТОМУ ЧТО МЫ СВОБОДНЫ. СБРОСЬ СВОИ ОКОВЫ И ВСТУПАЙ В ТАНЕЦ ВОЛЬНОСТИ. ИЗМЕНИ СЕБЯ НА…»

Она переключила частоту, блокируя бредни помешанных.

— Яттай…

— Фанг! Помоги! На помощь!

На прозрачной карте, у самой периферии левого квадранта, загорелся переданный сигнал местоположения. Сикоракса окинула взглядом лежащую перед собой землю — и увидела её.

«Егерь», оруженосец-глевия Яттайи, отступал: два «Боевых пса» теснили его к углу разрушенного собора. Его стены рассыпались, а опалённые контрфорсы теперь служили просто дуэльной клеткой для сражающихся машин. Ионные щиты затрещали и вспыхнули от соприкосновения двух полей, осветив каркас выпотрошенного святилища. Пока Сикоракса наблюдала, «Егерь» уклонился назад, уходя от взмаха цепного тесака одного противника и принимая удар другого на собственное оружие. Два огромных моторизованных клинка тряслись и разбрасывали оранжевые искры, из перегруженных приводов сочился дым.

— Держись! — закричала она. — Встань и покажи, чьей ты крови!

Сикоракса побежала, выставив ионный щит вправо, чтобы отразить огонь автопушки. Разбросав остовы гражданских автомобилей, «Шут» перепрыгнул упавшую статую какого-то святого, пронёсся через то, что осталось от большой транспортной площадки. Тяжёлые снаряды молотили по энергетическому заслону, и боковое зрение с правой стороны застлала молочно-белая пелена из шаровых молний.

Прямо перед ней трещащие разряды защитных полей озарили колонны собора. Линзы «Оруженосца» сумели уловить лишь взлёты и падения цепных тесаков и зубья, которые разбрасывали фонтаны искр, вгрызаясь в адамантий.

— Яттайя!

Крик — мучительный, испуганный.

Сикоракса ворвалась в собор через главные врата. Под ногами захрустели обугленные остатки деревянных скамей и почерневшие скелеты умерших на них прихожан.

Очевидно, храм сгорел от сильного воздушного взрыва, потому что паства не успела покинуть его. Скелеты людей сплавились с развалившимися скамьями, а теперь, словно безмолвные зрители, наблюдали за поединком гигантов в сердце собора.

Один рыцарь-предатель лежал неподвижно, пронзённый насквозь термальным копьём «Егеря», и выгорал изнутри. Из разбитых глазных линз и вокс-динамика вырывались языки голубого пламени, меж стыков адамантиевых пластин пробивался оранжевый свет.

А над ним, отчасти прикрываясь его телом, возвышался «Егерь». Кроваво-красную броню освещали точечные возгорания, лицевая маска треснула и постепенно отваливалась после удара цепным клинком. Щит угасал, глаза тускнели: слишком много энергии «Глевия» потратила в отважной борьбе с двумя противниками. Поножи с одной ноги сорваны, по кирасе разбежалась сеть трещин. На глазах у каллидус Яттайя перехватила выпад сверху своим термальным копьём. Крутящиеся зубья пробили топливные баки оружия, и в воздух взметнулся гейзер перламутрового газа. Противник попробовал зацепить её собственным термальным копьём, но Яттайя с усилием отвела его в сторону цепным тесаком, и две машины, сойдясь, сшиблись панцирями в клинче.

Доблестная схватка, достойная крови Рау, — такое мастерство в дуэлях помогло рыцарю одолеть десятки противников на турнирном поле.

Но Сикоракса увидела, как погибнет Яттайя, ещё до того, как это случилось, и поняла, что не успеет вмешаться, хотя «Шут» уже продирался через мёртвых прихожан к месту боя.

Когда два шагателя сблизились вплотную, поворотное мелта-ружьё на панцире «Боевого пса» опустилось так, что его перфорированный ствол почти коснулся верхней части пилотского люка «Егеря».

— Я расскажу о твоих деяниях! — закричала Сикоракса в вокс. — Я повешу твою маску в базилике!

Каллидус хотела, чтобы Яттайя непременно услышала это обещание перед самой гибелью.

Поток белого света, вырвавшись из мелта-ружья, пронзил верхний люк «Егеря». Сияние вспыхнуло сквозь паутину трещин в повреждённом адамантии. Её героиня, её наставница сгорела в одно мгновение. Благородный Рыцарь-оруженосец растёкся остывающим шлаком.

Сикоракса врезалась в предателя сзади, когда тот наклонился, пытаясь вытащить цепной клинок из горящего остова «Егеря». Взмыв, словно хищная птица, «Шут» ударил четырёхпалыми лапами в цилиндрический плазменный реактор, установленный на спине, и повалил изменника ничком на мраморный пол.

Тот попробовал встать, отталкиваясь оружием, но Сикоракса держалась на нём. Бронированные поножи «Шута» впились в спину «Боевого пса», а когда тот попытался развернуть мелта-ружьё, чтобы пронзить её выстрелом, как благородную Яттайю, каллидус взмахнула термальным копьём, будто дубиной, и расколола оружие врага.

Противоестественно живой «Боевой пёс» извивался и бился под ней. От его тошнотворно органического визга у Сикораксы заныли зубы. Её огромное металлическое тело елозило по врагу, кромсая трофеи из содранной плоти, растирая черепа в порошок.

От соприкосновений с ними у Сикораксы бежали мурашки по коже.

Она медленно и осторожно приложила остриё цепного клинка к вентиляционной решётке прямо над плазменным реактором. Сикоракса провернула зубья раз, другой, углубляясь в намеченную точку так, будто сверлила механической дрелью. Это гарантировало, что оружие попадёт именно туда, куда она хотела, а не пробьёт реактор, после чего они оба погибли бы в термоядерном пламени.

Предатель верещал и корчился. Каллидус чувствовала, как его разум тянется к ней, чтобы заколотить по стенам её рассудка. Один рыцарь-вассал обращался к другому.

— Твоё имя больше не прозвучит! — прорычала Сикоракса и запустила цепной тесак.

Зубья вгрызались внутрь, рассекая сервоприводы и трубы, выбрасывая в воздух фонтаны гноящихся полуорганических масел и фиолетового охладителя, похожего на желчь. Изменник, придавленный бронёй «Шута», уже не дёргался, а панически метался. «Боевой пёс» взбрыкнул под ней с такой силой, что, будь он органическим существом, оторвал бы свои мышцы от костей.

Сикоракса вонзила цепной клинок глубже, проталкивая его через слои адамантия и стали. Её собственная рука напряглась, бессознательно повторяя движение. Затем зубья вошли в пустое пространство кабины и, внезапно рванувшись вперёд, растерзали падшего пилота внутри.

«Боевой пёс» обмяк, и у Сикораксы перехватило дыхание.

Внутри её кабины, изолированной от битвы, царила тишина. Ни визга цепных тесаков. Ни ударов термальных копий. Только звук её прерывистого дыхания.

Каллидус переключила тесак на обратный ход, чтобы извлечь его, затем выпрямилась, дрожа от накала эмоций после убийства. Да, именно убийства. Это не дуэль на турнирном поле, не доблестная сшибка, а истребление взбесившегося зверя. Забой скота.

Сикоракса чувствовала на своей адамантиевой оболочке слепые взоры оставшихся здесь прихожан. Опустевшие глазницы смотрели на неё со скамей, из выбеленных черепов, которые валялись среди измельчённых осколков костей, разлетевшихся повсюду во время схватки, и с клироса, где умолкли ряды певчих.

И тут каллидус услышала шум — то ли вой, то ли рёв, как будто самец гиппопотама собирался затопать в атаку.

Вместе с шумом в небе появилось гнилостное свечение, розово-красное, как заражённая плоть, пульсирующее, словно в такт метроному. Оно приобрело форму трёх глаз и рта, зияющего, словно открытая топка.

Сикоракса нетвёрдой походкой, будто заворожённая, побрела к стене собора и приставила термальное копьё к одной из колонн, чтобы не упасть. Пока она наблюдала за сиянием, даже те застрельщики из «Боевых псов» справа от неё повернулись и отсалютовали, вскинув оружие.

Из тумана войны вырвался «Рассвет резни». Трёхглазый. С пылающей пастью.

Он размахивал шипастым цепным «Жнецом» размером с танк. Перчатка «Удар грома» с длинными изогнутыми когтями напоминала лапу пернатого хищника. С нагрудника свисали цепи толщиной с человека, чьи звенья погнулись и лопнули, когда войска Архиврага пытались удержать его. Один толстый трос остался натянутым, и, когда адская машина вышла из дыма, Сикоракса увидела, что она тащит за собой перевёрнутый сервотягач, искривлённая стрела которого всё ещё выдвинута в тщетной попытке удержать шагатель, приберечь его до нужного момента.

«Рассвет резни» взвыл, как одержимый локомоторватор, и, запустив цепной меч, обрушил его вниз, на прицепившуюся технику. Зубья оружия разбросали бронепластины и распорки стрелы на сотню метров, а затем колосс обратил завывающий клинок против «Боевого пса», который подошёл слишком близко. «Жнец» рассёк его пополам, отделив ноги от туловища.

Чудище завыло, как паровой котёл. И слева от Сикораксы донёсся ответ, напоминающий песни огромных китообразных, что звучали неподалёку от мыса у Дворца Собраний.

Повернув голову, она увидела иной блеск, лазурный, озаривший гряду облаков. Успокаивающее, благородное свечение. Сияние ангелов.

Широкая струя плазмы, вырвавшись из тумана, пронеслась через ничейную землю и солнечной вспышкой сверкнула на ионном щите Рыцаря-предателя. По заслону расползлось светящееся пятно, будто бельмо на помутневшем глазу.

Изменник пошатнулся — он переместил силовое поле недостаточно быстро, и щит не сумел поглотить всю энергию удара. Но Сикоракса уже отвела взгляд.

Она смотрела на голубоватую полосу дыма, зная, что сейчас появится оттуда.

Плазменный дециматор пронзил грязный дым, и неземное сияние оказалось ярким свечением его силовой катушки. Огромное вулканическое копьё на другой руке держалось параллельно земле, как у атакующего всадника. Виднелись глаза, окружённые золотой чеканкой, лицевая пластина крестоносца — наполовину кроваво-красная, наполовину небесно-голубая, — кремовые наплечники с имперскими аквилами и отметками кампаний, историей десяти тысяч лет. Геральдика ловила лучи света даже на этом промозглом поле брани.

Он выступил из дыма, как китообразное, вынырнувшее на поверхность, как легендарный «Левиафан», тот гигант, который поднялся из морских глубин во время Ереси, чтобы убить барона Морвейна. Струйки гнилостного воздуха цеплялись за углы корпуса, тянулись за Рыцарем. Клочья смога запутались в золотом венце на его голове.

«Корона Доминиона».

— Явариус-Кау! — воскликнула Сикоракса с гордостью. — Явариус-Кау!

Оперативница услышала, как по всей передовой зажужжали цепные клинки, взвыли плазменные реакторы и термальные пушки. За разбитой линией обороны имперцев она разглядела, как из-за искорёженных обломков на поле боя выдвигаются «Оруженосцы». Из мутной пелены вышли закованные в броню «Хранители», и к шуму добавились лязг их снаряжения и усиленные воксом голоса, распевающие «Песнь подвигов». И в такт ей по их подмышечным щиткам ритмично загрохотало оружие.

Гудящий напев — и лязг. Гудящий напев — и лязг.

Сикоракса поняла, что песня доносится изнутри Шлема Механикум. Голоса живых и мёртвых слились в единый хор, отбивая ритм панихиды.

Они готовились к тому, чтобы узреть противоборство.

Каллидус подняла цепной тесак и запустила его для аккомпанемента.

— Кау! — закричала она. — Явариус-Кау!

Линзы шлема покрылись влагой, и Сикоракса поняла, что плачет.

Обуянный безумным порывом «Рассвет резни» пробивался к Верховному монарху. Предатель мчался по пустоши, отбрасывая танки и пробив плечом стену факторума.

И Верховный монарх Явариус-Кау принял вызов чудовища. Он пустил «Корону Доминиона» в галоп прямо на изменника, держа вулканическое копьё наготове. Выпущенный им красный луч сотряс внутренности каллидус, но разбился об ионный щит предателя.

Они встретились прямо перед Сикораксой: изменник отбил громадное копьё в сторону, и два рыцаря сошлись с раскатом грома.

Она почувствовала ударную волну даже сквозь броню «Шута».

Адамантий против адамантия. Маски бились друг о друга, будто две наковальни, сталкивающиеся снова и снова. Борьба, орудия сцеплены, установки на руках «Короны» палят в небо. Спаренные мелта-ружья Явариуса-Кау раскаляли воздух при выстрелах в упор, и марево мешало оперативнице следить за ходом битвы.

Схватив перчаткой вулканическое копьё противника, «Рассвет резни» начал отводить его вверх, и по длинному стволу заплясали разряды молний.

Верховный монарх пригнулся, чтобы защитить кабину толстым верхним панцирем, и наклонился достаточно низко, чтобы вести огонь из боевых пушек на плечах. Выстрел одной из них разнёс вдребезги левый наплечник «Резни».

Но радостное восклицание замерло на губах Сикораксы, когда она снова увидела, к чему всё идёт.

Отпустив вулканическое копьё, предатель взмахнул кулаком по дуге снизу вверх. Сжатая перчатка, миновав защиту, направилась под панцирь, двигаясь прямо к кабине пилота.

Изменнику не хватило бы длины руки, чтобы нанести удар.

Но этого и не требовалось.

На глазах Сикораксы перчатка выбросила облако грязного дыма, и из костяшек её пальцев выскочили смонтированные там шипы. Нет, не шипы — гарпуны.

Три наконечника глубоко вошли в нагрудник «Короны», пронзив кожух кабины пилота. По кабелям, ведущим к гарпунам, пробежали коронные разряды, и пение в строю Страйдеров — Рау оборвалось.

Королевский Рыцарь, содрогнувшись, припал на одно колено, как подкошенный.

«Рассвет резни» занёс цепной меч.

— Нет! — завопила Сикоракса.

Клинок опустился, и зубья «Жнеца» погрузились во внешний панцирь «Короны». Искры взметнулись дугой пятнадцатиметровой высоты.

— Кау! — выкрикнула каллидус. — Явариус-Кау!

Сикоракса сорвалась на бег ещё до того, как осознанно отдала себе такую команду. Проносясь сквозь дым, минуя обломки, она проскочила мимо «Боевого пса», издававшего победный рёв. Изменник даже не сразу пустился в погоню, и она успела отбежать достаточно далеко.

«НЕТ! — сетовали предки. — Вызов есть вызов! Не вмешивайся в противоборство. Кодекс запрещает…»

Но она не позволила бы своему монарху погибнуть ради того, чтобы сдержать клятву. Сикоракса готова пожертвовать честью, если такой ценой спасёт короля. Разве её обеты не гласят, что она обязана защищать монарха?

— «Рассвет резни»! — вскричала она и выпустила заряд из термального копья. Выстрел отразился от сине-багрового щита «Резни», не причинив никакого вреда, но это отвлекло предателя — он повернулся и взглянул на неё, прервав следующий удар.

Теперь Сикоракса видела, как остальные Рыцари Страйдеров — Рау пришли в движение. «Хранители» и «Крестоносцы». «Паладины» и «Странники». В лазурной расцветке Страйдеров, в багрянце Рау — или в четверочастной раскраске двора.

Ей хотелось бы, чтобы они были ближе. Чтобы она сидела в шагателе модели «Квесторис», сопоставимом с «Резнёй» по размеру. В нелепом тщеславии Сикоракса желала, чтобы почитаемый «Левиафан» восстал, как в старинных сказаниях, и избавил Рыцарей Доминиона от врагов.

Но нет. Судьба рассудила, что ей предназначено иное.

Её удел — маленький «Шут», Рыцарь-оруженосец, стоящий перед гигантом вдвое выше него.

— Я вызываю тебя! — крикнула Сикоракса, выпустив мелта-струю, под которой лопнул ионный щит изменника. — Я бросаю тебе вызов, чудовище!

«Резня» смотрела прямо на неё, подрагивая корпусом. Предатель издал мясистый, влажный смех, просочившийся через вокс-динамики Сикораксы. Он всё ещё держал «Корону» перчаткой: системы шагателя парализовало, а руки безвольно висели, но монстр не давал ему упасть. На гарпунных тросах плясал призрачный свет.

«Рассвет резни» с презрением отвернулся от неё, чтобы завершить начатое.

— За Доминион! — воскликнула Сикоракса, на полном скаку атакуя монстра с фланга и выплёвывая мелта-лучи из термального копья и установки на вертлюге.

— Во имя предков! — Она уклонилась от удара массивным цепным мечом наотмашь, и жужжащие зубья окатили «Шута» маслянистой кровью её поверженного монарха.

— С силой «Левиафана»! — провозгласила она, направляя мелта-лучи на ахиллесов поршень в задней части ноги «Резни». Металл раскалился, засиял оранжевым цветом.

— Я наношу удар!

Её цепной тесак вгрызся в поршень и начисто срубил его. Зверь, потеряв равновесие, накренился вперёд и вбок — стоять прямо он больше не мог. Сикоракса заскочила на него, тесак «Шута» впился в адамантий, отсекая несуразные рога цвета слоновой кости, что пробивались из брони. Мелта-ружьё выжигало глаза, щурящиеся на неё в безмолвной ярости, пока она кромсала реактор врага.

Когда в неё врезалась перчатка «Удар грома», она этого даже не почувствовала. Просто осознала, что лежит на спине и смотрит на затянутый дымом небесный свод.

— Сын… — попыталась сказать она, но захлебнулась.

Кровь заполнила горло и рот, скапливалась в герметичном шлеме, поэтому, когда Сикоракса закашлялась, не раздалось ни звука. Только в красной липкой жидкости, которая уже подступала к глазам, всплыли пузырьки.

Сикоракса попробовала снять шлем, но руки не слушались. Она послала мысленный импульс «Шуту», чтобы тот запустил аварийную промывку облачения, но получила лишь отчёты о повреждениях.

Подняв голову, каллидус ощутила, как хрустят сломанные позвонки, и кашлянула, чтобы прочистить горло.

— Мой сын, — прохрипела она, и в шлем вылилось ещё больше алой влаги. — Скажите Раккану… восстать над кровью…

Потом от неё не осталось ничего, кроме паникующего рассудка в изувеченном теле, погребённом в расколотом костюме, и она даже не могла подышать, чтобы успокоиться.

Потому что тонула в собственной крови.

Сикоракса рывком села на койке. Одеяла пропитались потом, руки тряслись, как в припадке, от всплеска боевого адреналина.

По лицу текли слёзы, а в ушах звенело от ударов великих воинов.

Раккан приоткрыл дверь, когда она собиралась постучать во второй раз. Он стоял, опираясь подмышкой на костыль. Судя по красным глазам и опухшему лицу, вечером рыцарь выпивал.

— Я… — Сикоракса пристально посмотрела на него. — Видела сон.

— Значит, и ты тоже? — спросил Линолиус. — Я предполагал, что это возможно. Битва Пылающих небес. Сегодня годовщина. Прости, я не додумался предупредить. У тебя наверняка полно вопросов…

— Там был… сэр Селкар Фанг, да? Значит, так…

— Да, — сказал он. — Так погиб мой отец. А теперь я вижу это во сне — и ты, получается, тоже.

Сикоракса ничего не ответила. Тогда Раккан распахнул дверь и указал на открытую бутылку амасека:

— По-моему, тебе лучше войти.

>>Ежедневный инструктаж // Историческая справка //Документ № 5782-Гамма-ДКРЛ

>>День миссии: 21

>>ОЧИСТИТЬ ДАННЫЕ ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ<<

Доброе утро, коллеги. Храни вас Император.

Учитывая большое количество предоставленных мною информационных материалов и общую сложность этой миссии, несколько членов группы запросили соответствующие сведения в более кратком и легко усваиваемом изложении.

Для поддержания надлежащего взаимодействия и слаженной работы я буду ежедневно рассылать подборки данных, которые, на мой взгляд, имеют отношение к текущему этапу операции. Сегодня мы рассмотрим истоки раскола между домами Страйдеров и Рау.

Как вам известно из наших материалов для инструктажа [см. преамбула 4, раздел 6], история рыцарских миров уходит корнями в Тёмную эпоху технологий, когда флотилии колониальных звездолётов Долгого странствия отправились во тьму космоса.

Они везли с собой руководства, где описывалось, как основывать человеческие поселения во враждебной среде, а также инструкции по перепрофилированию своих кораблей в комбинированные строительно-оборонительные платформы, которые теперь известны нам как имперские Рыцари.

Согласно устным преданиям, в конце М23 на Доминионе приземлился автономный исследовательский зонд, отметивший его как мир, пригодный для колонизации. Почва планеты отлично подходила для терраформирования, а в дикой природе не имелось разумной жизни. Где-то в М24 дому Страйдеров были предоставлены эксклюзивные права на заселение мира, и они отправились за своим призом.

Однако потенциальные колонисты попали в варп-вихрь и потерялись в круговоротах эмпиреев. По прошествии пятидесяти лет никто из них так и не вышел на связь, и флот сочли потерянным. Их хартия заселения перешла к дому Рау, который подтвердил свои права на эти земли, успешно основав колонию в северном полушарии.

Местные жители испытали настоящее потрясение, когда через три стандартных столетия после того, как на планету ступили первые Рау, туда прибыл флот с поселенцами Страйдеров.

Более явной точки преткновения невозможно и представить. У обеих фракций имелись бумаги, подтверждающие, что Доминион — их единственный и исключительный гомстед. При этом оба набора документов формально оставались в силе.

Какое бы юридическое преимущество ни давала дому Страйдеров более ранняя хартия, Рау могли парировать тем, что их заявление о правах по «Статуту первого прибытия» оставалось неоспоримым в течение трёх веков.

Результатом стала Первая война поселений — конфликт, длившийся девять десятилетий, в ходе которого Страйдеры высадились на планету и закрепились в слабо заселённом южном полушарии. Рау, однако, продолжали удерживать свои владения в северном полушарии.

Затем обе фракции, измождённые боями, согласились обратиться за посредничеством на Терру. Но время они выбрали как нельзя более неудачное: как раз обрушились варп-штормы эпохи Раздора, и всякое сообщение со Старой Землёй прервалось.

И тогда, чтобы избежать взаимного уничтожения и дать отпор тьме, дома заключили одно из самых любопытных соглашений о разделе власти в человеческом космосе…

Абсолом Рэйт отложил документы в сторону, на стопку других справочных материалов Кёльн.

Он прикрыл веки, чтобы дать отдых глазам и снять напряжение, которое могло повредить его меткости. Рэйт отсчитал сто двадцать секунд.

Затем открыл глаза и взял в руки досье, озаглавленное «ЛИЦА, ПРЕДСТАВЛЯЮЩИЕ ИНТЕРЕС».

На первой странице приводились сведения о Явариусе-Кау. Верховный монарх, полководец, смертник… Имелись приблизительная реконструкция внешности и ключевые подробности биографии. Рэйт начал листать дальше.

Он снова и снова просматривал вспомогательные карточки. Члены двора… Близкие соратники… Родственники… Выискивал трещину в броне. Любую уязвимость, которую можно использовать. Угол атаки.

Чёткую линию огня.

Абсолом потянулся за стаканом амасека. Лучи потолочного люмена падали на золотистую поверхность крепкого напитка так, что он словно бы сиял. Небольшие отблески мягкого света преломлялись на гранёном хрустале, рассыпаясь осколками звёздного мерцания по затвору пистолета «Экзитус».

Рэйт сделал глоток. Маленький, пробный. Он плотно сомкнул губы на краю стакана, и большая часть амасека наткнулась на них, а затем стекла обратно, точно прибой, нахлынувший на берег. Такими темпами напитка хватит на три или четыре часа, что в точности отвечало намерениям виндикара.

Снайпер позволял себе выпивать через вечер. Ровно шестьдесят граммов, которые он компенсировал дополнительными сорока минутами кардиотренировок. Даже когда ассасин позволял себе что-то приятное, он регламентировал свои удовольствия и сглаживал их последствия.

Поставив стакан, он положил руку на стол, для уверенности разместив её в пяти сантиметрах от рукояти пистолета.

Затем Абсолом постучал указательным пальцем по лежащему перед ним наброску — портрету, нарисованному по описаниям Раккана. Крупное лицо, широкий лоб… Царственный облик, как у статуи, почти достойный космодесантника. Правую сторону бритого черепа украшали дугообразные геометрические татуировки, что-то вроде радуги из графиков.

Итак, барон Тит Юма, Королевский страж. Из дома Рау, но поклялся в первую очередь защищать своего Верховного монарха. Пилот «Щита трона», Рыцаря типа «Хранитель».

В материалах инструктажа Титу был присвоен уровень угрозы «альфа». Согласно отчётам Кёльн и Раккана, барон представлял для них самое серьёзное из осязаемых препятствий. Королевский телохранитель всегда будет рядом с монархом, к тому же Юма опасен даже без своего шагателя: он прославился как неудержимый противник в ближнем бою.

Шестнадцать лет назад группа рыцарей из дома Рау попыталась устроить переворот. После того как на протяжении многих лет первые строки Реестров занимали кандидаты, благоволившие Страйдерам, один из претендентов от Рау показал невероятные результаты на турнирах Сангвиналии и вскарабкался на вершину. Зная, что Страйдеры, скорее всего, отобьют свои позиции на следующем состязании, заговорщики из Рау обнажили силовые клинки и попробовали заколоть Явариуса-Кау, пока тот, преклонив колени, молился у себя в личной часовне.

Когда монарх поднялся на ноги, все мятежники лежали мёртвыми. Их шлемы и нагрудники смяла силовая булава Королевского стража.

Тит убил четырёх рыцарей, и все они принадлежали к его родному дому. Вот насколько непоколебима верность Юмы.

Рэйт коснулся пальцем другого схематичного портрета — на этот раз женщины, худощавой, с острыми чертами лица и чёрными волосами, заколотыми декоративным гребнем с самоцветами. Один её глаз источал подозрительность, а другой заменяла паукообразная аугметика. Она выглядела не старше сорока с небольшим, но слишком юная кожа, контрастирующая с морщинистыми веками, намекала на регулярные курсы омоложения.

Симфония Даск. Привратница. Из дома Страйдеров, но верна трону — по крайней мере, присягнула ему. Пилот «Взора Василиска», Рыцаря типа «Странник».

Даск представляла такую же — если не большую — опасность, как громила Юма. По словам Кёльн, в большинстве домов Привратники выполняли охранную функцию, то есть противодействовали всяческим угрозам столице или дворцу. Короче говоря, они устраняли любых врагов до того, как те подобрались бы к августейшей персоне. Если на ближних подступах правителя охранял Королевский страж, то на внешних — Привратник.

Однако Страйдеры — Рау не были традиционным рыцарским домом. За исключением случаев, когда рыцари выступали на войну, монархи Доминиона не боялись, что по их центру власти нанесут удар традиционными средствами. Никакие армии ксеносов или особи мегафауны не стали бы разбиваться о стены Дворца Собраний, а крестьянские восстания, хотя и вспыхивали довольно часто, не таили в себе настоящей угрозы.

Но вот с внутренней безопасностью дела обстояли иначе.

Итак, на протяжении тридцати шести лет Симфония Даск служила главой контрразведки Страйдеров — Рау и начальником шпионской сети. Её информаторы проникли во все кабаки и помещения для прислуги, а также на закрытые пирушки знати, проходившие за пределами Дворца Собраний, и кое-кто поговаривал, что у неё даже есть агенты в обоих домах. Плоды трудов Даск не выглядели так эффектно или кроваво, как работа Юмы. Её цели не настигала булава. Их скорее находили плавающими лицом вниз в озере.

Юма и Даск. Внутренний и внешний круги. Рэйт ещё не решил, что вызывает у него больше беспокойства: булава или…

Его рука легла на пистолет ещё до того, как мозг уловил шорох.

Абсолом крутнулся, принимая позу для стрельбы, и извернулся на стуле так, чтобы нацелить оружие на незваного гостя.

Поверх мушки «Экзитуса» виндикар увидел, что на краю его кровати сидит Сикоракса.

Перед глазами мелькнула картина того, как он поражает её в центр туловища. С контролем отдачи, чтобы выпустить второй снаряд в голову.

— А я всё думала, когда ты заметишь, — сказала каллидус.

Рэйт опустил пистолет — он не отвёл оружие в сторону, но больше не целился в жизненно важные органы.

— Как ты сюда попала?

— Ты оставил дверь открытой.

— Не оставлял.

— Тут уже никакой разницы. — Она приподняла бровь. — В двери куча датчиков, а вот на верхнем вентиляционном отверстии в несессарии — ни одного.

— Это отверстие, — произнёс виндикар, мельком покосившись на дверь несессария, — двадцати пяти сантиметров в поперечнике и зарешёчено.

— Ты же искал лучших, — напомнила Сикоракса. — Или, по крайней мере, лучших из обладателей черепно-мозгового БМУ в префронтальной коре.

— Зачем ты пришла?

— Утром мы доберёмся до Доминиона, — сказала она. — И наш действующий приказ — устранить Раккана.

— Так и есть.

— Это хочу сделать я. — Сикоракса подалась вперёд, сверкнув глазами цвета покойницких монет. — Я работала с ним. Я его знаю.

— Кёльн считает, что Раккан может быть полезен. Она попросила меня сохранить ему жизнь и после того, как мы совершим посадку.

— Он представляет опасность, — возразила каллидус. — Дай мне нажать на спуск.

— Что ж, — сказал Рэйт. — Даю тебе добро. Я сообщу Кёльн.

Абсолом положил пистолет на стол и вернулся к бумагам. Прочёл абзац.

Сикоракса не уходила.

— Что-нибудь ещё? — осведомился виндикар.

— Как давно ты понял? — спросила каллидус.

— Что вы с Кёльн пытались мной управлять? Я не дурак.

Он пригубил амасек.

— Вы специалисты по интригам и социальному саботажу. Контролировать других — ваша работа. Ваше естество. Откровенно говоря, вы двое действуете в рамках ожидаемых параметров. Делаете то, для чего вас создали.

Расширенным периферийным зрением Абсолом увидел, как Сикоракса напряглась. Её томность испарилась.

«Притворство? — подумал виндикар. — Или же нет?»

С ней никогда точно не знаешь. Именно это и делало каллидус такой интересной. По сути, ранее она действовала гораздо более убедительно и утончённо, чем Кёльн, и Рэйт поверил бы в её искренность, если бы не знал, кто она такая. Познав методы Сикораксы на себе, он научился лучше разбираться в её способностях.

— Раккана нельзя устранять, — проговорила каллидус.

— Почему же? Ты сама сказала, что из-за него риск разоблачения повышается.

— Самый главный риск — в том, что мы не знаем внутреннего устройства двора. В наших знаниях полно пробелов, и любой может стать для нас ловушкой. Например, я не узнаю в лицо члена семьи. И ещё каждый день я… вижу разные штуки. Мне нужно, чтобы он объяснил их смысл!

— Согласен. — Абсолом оборвал Сикораксу, пока она не повысила голос ещё сильнее. — Кёльн привела очень убедительные доводы. Пока что Раккана можно оставить в живых.

Рэйт повернулся к каллидус всем телом, сверля её взглядом.

— Но если баланс рисков изменится, Раккан и ризничая умрут. Немедленно. Понятно?

Сикоракса поднялась.

— Понятно.

— Хорошо. Мы входим в атмосферу в девять сорок пять. Я хочу, чтобы все закончили подготовку уже к пяти ноль-ноль — так у нас будет несколько часов, чтобы сгладить все шероховатости, прежде чем мы сообщим Явариусу-Кау, что его блудный внучатый племянник вернулся домой. Свободна. Теперь уходи. — Затем он добавил: — Через дверь.

— Ну, если так надо…

Каллидус отперла дверь, но не стала сразу открывать её.

— Рэйт?

— Да?

— Ты бы поспал немного.

— Я в этом не нуждаюсь. Биологически. Одна из модификаций.

Сикоракса вышла. Абсолом прислушался, проверяя, щёлкнет ли замок.

Потом спросил себя, зачем солгал ей.

Отчасти он говорил правду: формально Абсолому Рэйту не требовался сон, но предписания храма Виндикар предполагали, что в периоды, не связанные с миссией, он должен спать не менее четырёх часов ежедневно.

Вот только он не мог. Больше не мог. Иногда Рэйт часами лежал в темноте, расслабив мышцы при помощи химикатов и закрыв глаза, чтобы скрыть окружающий мир.

Он слышал каждый скрип транспортного судна. Брачные песни всех ночных насекомых. Псалмы послушников в храме Виндикар. Или карканье вокс-раций, когда вооружённые неприятели проходили под его засидкой.

То, что тебе не нужен сон, утрачивает значение, когда ты не можешь заснуть.

Рэйт не спал уже три года.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

За десять лет работы оперативницей Ассасинорума Сикоракса побывала во множестве мест и увидела множество соборов. Однажды, охотясь за зодчим-еретиком Слатневом Боране, агент даже стала сестрой ордена-фамулус на целых семь месяцев, и все эти семь месяцев ей приходилось инспектировать разнообразные религиозные сооружения.

Но даже тогда ей не довелось узреть ничего подобного базилике Доминиона.

Крыша у здания отсутствовала, колонны и контрфорсы высились под открытым сланцево-серым небом. Вероятно, так сделали вынужденно, поскольку масштабы строения не позволяли установить привычный купол или иное перекрытие. Небеса над головой мерцали — это капли дождя, принесённого порывистым ветром, разбрызгивались на дуговом поле, которое защищало внутреннее убранство от непогоды.

Стрелки на датчиках окружающей среды «Оруженосца» прокручивались: даже его системам, при всей их огромной вычислительной мощности, не удавалось оценить размеры пространства.

Наверху, под сводами, с жужжанием носились лошадиные черепа, выдувая из костяных ноздрей влажный воздух, а под ними развевались знамёна длиной в сотню метров. Те, что слева, носили тёмно-алые стяги, а те, что справа, — небесно-голубые.

Каллидус вступила во мрак, шагая медленно, чтобы её длинноногий скакун не обгонял тех, кто шёл рядом с ней. Рыцаря сопровождали Гвинн в багряной рясе ризничей и Кёльн, одетая в куртку с высоким воротником и двойным рядом медных пуговиц. Вокруг талии она повязала жёлтый кушак торгового консорциума «Версер».

Следом появился Рэйт в бронированном чёрном комбинезоне. Волосы он подстриг машинкой в стиле фейд, как в Астра Милитарум, а запястье и шею оперативника украсили татуировки 14-го полка Варансийских гренадёров.

Сикоракса рассмеялась, когда впервые увидела его тем утром. Получилась идеальная легенда для Рэйта — педантичного солдата без чувства юмора.

«Играй самого себя, — сказала она. — И ты всех одурачишь».

Теперь эта шутка не казалась такой уж остроумной. Сам невероятный масштаб этого места наглядно показывал, как опасна их миссия. По сути, несмотря на все навыки ассасинов, они всего лишь группка очень маленьких людей среди властелинов войны.

Сердце у Сикораксы забилось чаще, пока они шли под сводами. Это помещение строили не для людей, а для гигантов. Пол вымостили каменными плитами размером со сверхтяжёлые танки, и все потолки располагались так высоко, что под ними мог бы прошагать титан типа «Гончая».

Справа от неё, на витраже величиной с «Гибельный клинок», изображалось спасение Явариуса-Кау в битве Пылающих небес. На переднем плане архиремонтница Дортия Тесселл и технодесантник ордена Железных Рук, оба с мрачно-серьёзными лицами, осторожно вынимали изувеченного монарха из верхнего люка «Короны Доминиона». Над сценой парили ангелы: один держал щит, а другой — сварочный аппарат.

Вскоре витраж скрылся за одной из колонн, обрамлявших центральный свод. Каждый из столпов размером с крепостную башню украшали маски рыцарских костюмов, таких древних, что некоторые из них покрылись зелёной патиной или ржавчиной.

— Посмертные личины, — прошептала Кёльн в вокс-ларингофон. В слуховом имплантате Сикораксы её слова прозвучали как почти неслышный шелест. — Когда пилот погибает, с его Рыцаря снимают маску и превращают её в урну для праха.

Над ними реяли ряды знамён — родовые штандарты Страйдеров — Рау или стяги, захваченные ими. Некоторые выглядели ярко и дерзновенно, их цвета ещё не утратили своей свежести. Другие же выцвели: их красные оттенки сменились розовыми, синие — угольными, то, что когда-то было чисто-белым, стало грязно-бежевым. Среди прочих попадались настолько старинные штандарты, что их полотнища истлели до ниток, и чудилось, что на древках висит паутина.

Все они были добыты кровью Страйдеров — Рау. Благодарные магистры войны и полководцы вручали эти стяги дому ещё со времён Великого крестового похода. Они доставались ценой огромных жертв и невообразимого насилия.

До алтаря базилики оставалось метров триста пятьдесят — достаточно далеко, чтобы оперативникам хватило времени рассмотреть членов двора, стоящих перед ним.

Рыцари были настолько огромными и неподвижными, что при тусклом освещении почти казались частью исполинского здания. Они выстроились двумя шеренгами, словно в птичий клин, и на их склонённых панцирях играли красочные блики, фрактальные, как в калейдоскопе, — броня отражала лучи из витражного окна-розы, расположенного позади. За масками на низко опущенных головах сияли зелёные глаза.

А в центре высился монструозный король. Точечные люмены озаряли его сверху так, что геральдика на слагателе сияла. Отполированная золотая отделка блистала так ярко, что изображение на визуальных сенсорах «Оруженосца» расплылось. В отличие от Рыцарей, стоявших рядом с ним, оружие «Короны Доминиона» не стягивали ленты мира.

— Трон, только взгляните на его размеры, — сказала Аваарис. — Должно быть, больше пятнадцати метров в высоту и десять в ширину.

— Ты же изучала схемы, — ответил Рэйт.

— В реальности всё иначе, — возразила Кёльн.

— Нас сканируют, — перебила Сикоракса.

Излучение сенсоров давало отклики с объектов по обеим сторонам, на тактической карте отображались чёткие контакты. В сознании агента это проявлялось как подспудное ощущение того, что за ней наблюдают. Каллидус повернула голову «Оруженосца» вправо и разглядела в тени собора тепловые пятна. Посмотрев налево, она увидела то же самое.

— Нас окружили с обеих сторон, — произнесла каллидус. — Похоже, обе семьи пришли нас поприветствовать.

— Соблюдать вокс-молчание, — велел Рэйт. — Неизвестно, какие у них возможности.

Ещё минут пять их группа добиралась до лестницы, ведущей к алтарю.

Спутники «Шута» опустились на колени у подножия лестницы, Сикоракса же сделала два шага вперёд и выполнила почтительный жест иначе: наклонившись, упёрла цепной тесак в пол, а термальное копьё расположила поперёк бронированного тела так, будто оно покоилось на колене.

— Превосходнейший и достопочтеннейший Верховный монарх Явариус-Кау, — заговорила Сикоракса через громкославители. — Перед вами склонился ваш покорный слуга сэр Линолиус Раккан, отпрыск дома Страйдеров — Рау и пилот «Шута», «Оруженосца» типа «Глевия». Кандидат из Реестров и самый послушный племянник. Я вернулся из рыцарских исканий, в которых как Вольный Клинок сражался плечом к плечу с магистром войны Лоу.

Сикоракса не меняла позу и, устремив глаза-линзы на нижнюю ступеньку, ожидала, когда на неё обратят внимание.

«Это первое испытание, — говорил ей Раккан. — Ни в коем случае не двигаться. Оставайся на коленях, сколько бы времени это ни заняло. Ни единого движения, ни слова, пока Глашатай не обратится к тебе».

Долго ждать ей не пришлось.

— «Корона» признаёт тебя, сэр Линолиус Раккан, внучатый племянник и Вольный Клинок.

Говорил не Явариус-Кау — он не обращался напрямую к тем, кто не входил в число придворных. Монарх передавал свои мысли Глашатаю, леди Ачаре, а слова доносились из похожих на фанфары громкославителей её Рыцаря, «Голоса власти», и звучали они с такой мощью, что сотрясали все приборы в кабине «Шута». Голос Глашатая эхом отдавался у Сикораксы в зубах. Когда они с Ракканом обсуждали необычные тонкости придворного языка Доминиона, то Линолиус предупредил её, что монарх всегда называет себя «Короной». По словам рыцаря, так правитель постоянно напоминает о том, что ведёт речь не только от своего имени, но и от имени духов всех государей, которые обитают в его троне Механикум.

Пока Ачара говорила, огоньки её маски были красными, показывая, что Сильва передаёт мысли короля, а не выступает от себя.

— Пять лет назад ты бежал из двора под покровом ночи, — продолжала Глашатай. — А в свете нового дня проявилась нить слухов и скандалов. Сплетники повторяли твои колючие проклятия. Утверждали, что ты называл сию «Корону» убийцей и тираном. Что ты отрёкся от своей древней крови и отправился в рыцарское искание как Вольный Клинок, дабы избавиться от нас. Что ты на это ответишь?

Огонёк в прорези забрала «Гласа власти» сменился с красного на зелёный.

Этот сигнал означал, что ей дали слово. Попытка перебить Верховного монарха приравнивалась к государственной измене, а с учётом того, какую огневую мощь сосредоточили в помещении, исполнить приговор не составило бы труда. Однако систему разработали таким образом, чтобы гарантировать, что «Корона» полностью закончит говорить до того, как подданный начнёт отвечать. Так лучше и безопаснее для всех.

— Мой справедливый монарх, — начала Сикоракса. — Ибо вы справедливейший из всех людей, кого я знал. Вы, идеально уравновешенная личность, как и подобает «Короне», сохранили равновесие даже в этом заявлении.

Визор стал красным.

— Как же так? — взревела Глашатай.

— С одной стороны, вы говорили обо мне верно, а с другой — возводили напраслину. Так и сохранилось равновесие. — Сикоракса приподняла голову «Оруженосца», хотя и не смотрела прямо на «Корону». — Правда, что я покинул двор. И, оплакивая мой перебитый позвоночник, я, в своей юношеской наивности, с разумом, затуманенным страданиями, бесчувственный от одурманивающих лекарств, в самом деле неверно истолковал покушение на меня и возвёл на вас напраслину. Больше того, мать тайно увезла меня с Доминиона ради того, чтобы уберечь меня, пока я не лишился головы из-за своего лихорадочного бреда. Она наставила меня на путь Вольного Клинка из любви к раненому ребёнку. Тут есть доля истины.

— Если это правда, то в чём же «Корона» не права?

— Прославленный родич, хотя я и преступил в горячке границы дозволенного, я никогда не отрекался от своей крови и долга. Я не отвергал ни живых предков, ни покойных. Моя геральдика остаётся незапятнанной, и я ни разу не закрашивал её. Ибо после исцеления я воспринял искания Вольного Клинка не как странствие изгнанника, а как поход за искуплением. Я дал обет не возвращаться до тех пор, пока не смогу принести домам честь большую, нежели бесчестие, с коим покинул их.

Красный свет замерцал от вечной жажды славы.

— Какие подвиги совершил ты, рыцарь?

Когда Сикоракса открыла рот, чтобы ответить, по кабине пронёсся низкий гул. Не скрежет, похожий на голос Глашатая, а лязгающий звон камертона, перемежаемый стуком наковальни.

Напевы. Каждый рыцарь в огромном соборе напевал низким голосом нарастающий марш, который через определённые промежутки времени прерывался грохотом, когда исполины били себя орудиями и цепными клинками в подмышечный щиток с левой стороны нагрудника.

Гудение и лязг. Гудение и лязг.

— Я принёс боевое знамя Страйдеров — Рау на три планеты! — произнесла Сикоракса, повысив чувствительность вокс-снимателя и перейдя на крик, чтобы её расслышали сквозь шумное сопровождение. — На Сизифоне я истребил неблагодарных сепаратистов, захвативших южные ульи. В Ама-Гимале я оборонял великие высокогорные ступы и монастыри от такой волны орков, что люди в пустотных кораблях надо мной не могли разглядеть под чужаками снежные шапки тех вершин. На Грейдоне, о, на Грейдоне…

Монотонная песнь стала громче: дворяне предвкушали кульминацию рассказа.

Гудение и лязг. Гудение и лязг. Сикоракса выдержала драматическую паузу, а затем, сняв шлем Механикум, потянулась к вокс-модулю на стене кабины и включила рупор-вещатель.

— На Грейдоне, что в Випаанском выступе, — продолжила каллидус, — я столкнулся с силами еретиков, так называемых Преобразованных. Когда их порченая плоть и извращённые механизмы встретились с моим цепным клинком, культисты умерли со стенаниями в глотке, а их больные рассудки испепелил ужас пред нашими знамёнами. Через пустоши я шагал, через кровь пробирался я вброд…

Сикоракса открыла люк и выбралась на панцирь для заключительного акта. Шнур вокса, свёрнутый спиралью, натянулся до предела. Ей даже не пришлось имитировать нетвёрдую походку Раккана — позаимствованные ортезы сами по себе делали движения скованными.

— Мой скакун, «Шут», шесть раз упоминался в донесениях. Ему вручили благодарственные письма от командиров четырёх полков Милитарума и самого магистра войны.

Рэйт шагнул вперёд, склоняя голову и держа в вытянутых руках тубус с документами, настолько плотно залепленный печатями, что сквозь них едва проглядывал зелёный мрамор корпуса. Бумаги представляли собой искусную подделку, свидетельство мастерства Кёльн. Один из документов Аваарис даже написала на точной копии официального бланка магистра войны Лоу, включающей в себя восковую идент-печать со встроенным чипом. Сикоракса понятия не имела, как такое возможно.

Но это ничего не значило по сравнению с финальным откровением.

— А месяц назад верующих города Грейдон ждало кошмарное пробуждение: столица содрогнулась из-за того, что магос-еретех Брабатина Маркова направила на земляные укрепления военного лагеря свои демонические агрегаты и потрескивающие энергией машины, и небеса озарились полярными сияниями от их электрических разрядов.

Гудение и лязг. Гудение и лязг.

Теперь оперативница стояла прямо на бронированном корпусе, правой рукой держась за открытый люк, откуда ей легко было дотянуться до золотой тесьмы, свисающей с древка знамени позади неё. Шест, закреплённый на спине «Оруженосца», торчал из корпуса прямо перед реакторами, а на его крестовине висел скрученный рулон вышитой ткани.

— И когда появилась Маркова, из тумана войны вышли её механические дочери. Своими когтями они рвали плоть самой реальности, а я поскакал ей навстречу, минуя падающие снаряды, и мои вассалы из Милитарума шли у моих ног. И когда Маркова сошлась со мной в поединке, она широко разинула огромный зев и издала вопль, который погубил девятерых из этих храбрых солдат, взорвав батареи питания их лазружей. Серебряные аквилы на шеях бойцов расплавились и потекли. Органы вскипели так, что у них лопнули животы…

Сикоракса помолчала, чтобы эта картина задержалась перед мысленным взором слушателей.

«Неправда, — прошептал один из голосов хора призраков. — Еретех Маркова погибла под артобстрелом. „Шут“ видел это с расстояния в полтора километра».

«Он приукрашивает ради славы и возвышения, — прошипел другой голос. — Рассказывает историю, которая прибавляет величия как Доминиону, так и „Шуту“. Таков обычай. Это разрешено».

— И когда её порченое варпом дыхание омыло мой адамантий, — продолжила Сикоракса, пропуская шёпот мимо ушей, — я воздел термальное копьё и выстрелил кощуннице прямо в пасть.

Лязг.

На этот раз она повторила жесты рыцарей, ударив сжатым кулаком по груди над сердцем, после чего закончила повествование.

— За это деяние магистр войны Лоу шлёт благодарность — и своё личное знамя.

Каллидус потянула за шнур, и толстый рулон ткани на верхушке древка упал, развернувшись. Парча и кость будто вспыхнули.

На полотнище стяга красовался вытканный серебряной нитью скелет с факелом в одной руке и мечом — в другой.

А вот череп был настоящим, со срезанным затылком, и выдавался вперёд из полотна знамени. На него возложили нефритовый лавровый венок, а в глазницах сияли рубины. Череп принадлежал отцу самой Лоу, как того требовала странная воинская традиция в её родном мире, Деклисе.

Заунывная песнь оборвалась. В огромном соборе воцарилась тишина.

До Сикораксы не доносилось ничего, кроме фонового гудения реакторов Рыцарей и порой скрежетов и скрипов, когда гиганты меняли положение, чтобы рассмотреть награду поближе.

Оперативница не представляла, как Кёльн удалось соткать знамя за столь короткое время, не говоря уже о том, чтобы подделать пробоины от лазерных выстрелов и дыры от старости. В сущности, обман был настолько наглым, что каллидус забеспокоилась, как бы рыцари не заподозрили неладное.

Но тревожиться не стоило.

Ибо тишину сменил шум. Грохочущая, хриплая какофония такой силы, что Сикоракса испугалась, как бы у неё не лопнули барабанные перепонки.

Сэра Линолиуса Раккана радушно встретили дома.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Шум улёгся, его отголоски разнеслись по мегалитическому залу. Присутствующие не двигались, ожидая решения Верховного монарха.

— Сними знамя, — сказала Глашатай. — «Корона» желает на него взглянуть.

Сикоракса кивнула. Поскольку «Оруженосец» склонялся перед государем, древко знамени опустилось достаточно, чтобы теперь она без труда вскарабкалась наверх и отключила магниты, удерживающие его на месте. Штандарт оказался тяжеловатым даже для её усиленных рук. Каллидус начала спускаться на пол, когда увидела в визоре Ачары красный огонёк.

— Оставайся на месте! — прогудела та. — Его заберут сервиторы.

Услышав жужжание антигравитационных двигателей, Сикоракса обеими руками подняла знамя. Два крылатых сервитора с поразительной силой вырвали его у оперативницы, подхватив аугметическими когтями на ногах. Чтобы удержать ношу, они стремительно били оперёнными медными крыльями, заменявшими им руки. Каллидус заметила, что лица сервиторов скрывают капюшоны, из-под которых выглядывает только керамический выступ в виде клюва.

Их превратили в охотничьих соколов.

Благодаря улучшенному зрению Сикораксе удалось рассмотреть, насколько древние и тонко сработанные у них аугметические компоненты, — и какие воспалённые и неровные швы пролегают в местах, где устройства соприкасаются с землистой кожей. Неорганические элементы происходили из другой, лучшей эпохи. Поэтому всякий раз, когда предыдущий носитель утрачивал работоспособность, их извлекали и соединяли с новыми телами сервиторов, выращенными в баках.

Высокие технологии, вечные и нетленные, сливались с плотью, которая разлагалась и отпадала.

То же самое можно было сказать и о Рыцарях.

Сикоракса ощутила в груди непривычный трепет и поняла, что её бьёт дрожь.

Сервосоколы несли развевающееся знамя вверх по помосту, задевая кисточками нижнего края о каменные ступени, пока не поравнялись с лицевой маской «Короны Доминиона». С обратной стороны толстого полотнища пробился синий свет — очевидно, какая-то разновидность сканирующего луча.

Придворные ждали, недвижные, как статуи.

И наконец огромная голова «Короны» медленно приподнялась и устремила взор в открытое небо над головой.

Сервосоколы ринулись ввысь, хлопая медными крыльями, и унесли знамя, чтобы повесить его среди других, прикованных цепями к колоннам, — вех славного шествия побед. Ещё один символ почестей в череде таких же символов.

— «Корона» довольна, — сказала Глашатай. — Ты можешь поднять на неё глаза.

Сикоракса чуть вскинула голову Раккана — не до конца, всё ещё отдавая лёгкий поклон, — но и этого хватило, чтобы взглянуть на «Корону Доминиона».

Голова огромной машины склонилась набок, будто она рассматривала этого странного маленького рыцаря с большим любопытством, чем раньше. Когда каллидус увидела монарха целиком, вблизи, ей показалось невообразимым, что настолько исполинский шагатель может погибнуть — не говоря уже о том, чтобы его сумела убить она. Это почти немыслимо, всё равно что пытаться казнить гору или пронзить мечом приливную волну.

— Великая честь заслуживает великой награды, — произнесла Глашатай, и её слова ударили по незащищённым барабанным перепонкам Сикораксы, будто раскаты грома. — Проси всё, чего пожелаешь.

Раккан предупреждал их об этом. По сути, они подошли к самой опасной части внедрения. Какой бы впечатляющей ни была приукрашенная военная слава Линолиуса, он оставался пилотом простого «Оруженосца». То есть никем. Он находился в самом низу Реестров, и никто не имел причин обхаживать его или заискивать перед ним на случай, если Раккан когда-нибудь поднимется на вершину.

Если бы Сикоракса пожелала слишком многого, то растеряла бы то расположение, которое завоевала благодаря своему представлению, но пресмыкаться было чуждо Раккану, поэтому излишне скромная просьба вызвала бы подозрения.

Зелёный свет. Каллидус поднесла вокс к губам.

— Этот мужчина, сержант Йетус Пайн, — сказала она, когда Рэйт, низко опустив голову, шагнул вперёд, — поклялся мне в верности до гроба на Ама-Гимале. Я пришёл на помощь Варансийским гренадёрам, когда зеленокожие атаковали их позиции. Он единственный, кто выжил, и теперь служит моим телохранителем.

Кёльн шагнула вслед за Абсоломом.

— Эта женщина, — продолжала Сикоракса, — мастер-двигателист Аксанда Дак из торгового консорциума «Версер». Благодаря постоянному соглашению с её хозяевами я получил возможность перемещаться между театрами военных действий. Добрый государь, я прошу, чтобы они оба приняли мои цвета как вассалы и получили возможность свободно находиться во Дворце Собраний и во всех местах, куда я направляюсь.

Красный свет. Глашатай усмехнулась. Это прозвучало одновременно гулко и глухо, потому что она воспроизводила подлинную реакцию монарха.

— «Корона» удивлена. Твой сеньор предлагает лошадь, а ты берёшь только её подковы. Правитель дарит тебе кулон, украшенный самоцветами, а тебя интересует лишь его серебряная цепочка. Тебе больше ничего не нужно, кроме этих вассалов?

— Да, — ответила Сикоракса. — Повелитель, я исполнил клятву Вольного Клинка и заново освятил своего скакуна. Я хочу присягнуть двору в качестве вассала, вновь войти в Реестры и быть вернейшим из слуг моего владыки, Верховного монарха Явариуса-Кау.

Пауза. На забрале Ачары загорелся красный огонёк, будто король погрузился в глубокие раздумья и не хотел, чтобы его беспокоили.

— Итак, ты стремишься к власти и влиянию, — медленно произнесла Глашатай. — Другого я и не ожидал. В твоих жилах течёт кровь честолюбивых Страйдеров, доставшаяся тебе от матери, и в тебе живёт воинственный дух отца. Это достойно восхищения. Но что касается твоей просьбы… Для меня приказать членам моего совета принять вассала — то же самое, что повелеть им достать звёзды с небосвода. Но если кто-то захочет принять тебя, ты сможешь вернуться ко двору и в Реестры, хоть и неясно, какая тебе от них выгода. По просьбе твоего дяди, барона Крейна, главы дома Рау, мы также вручаем тебе это.

«Барон Крейн. Дядя Раккана».

Вперёд вышел сервитор с видавшим виды шлемом на подушке и положил его перед Сикораксой.

— Твой отец носил этот пилотский шлем, когда спас жизнь Верховного монарха в битве Пылающих небес.

Зелёный свет. Сикоракса опустилась на колени в открытом люке кабины. Двигалась она неловко — жёсткие ортезы Раккана срабатывали медленно.

— Я бесконечно благодарен вам, повелитель. Вы оказываете мне честь этим подарком.

— Теперь мы перейдём в другое место, — произнесла Глашатай. На забрале её рыцаря зажёгся янтарный свет, указывающий, что говорит она, а не монарх. — На Приветственный пир.

Сикоракса закрыла люк как раз в тот момент, когда лязгающие удары оружием о щиты возвестили, что заседание прекращается.

Пришло время посетить пир — и найти способ убить короля.

Хотя, наблюдая, как громадина «Короны» пятится назад, ни разу не повернувшись спиной ко двору, каллидус задумалась, не лучше ли сказать «чудовище».

На «Стилете», в наглухо запертой каюте, куда вела только дверь, встроенная в фальшивый резервуар с охлаждающей жидкостью, покрытый капельками конденсата, Раккан сидел и наблюдал за тем, как рыцари двора грузно уходят в тени базилики.

Как часто он мечтал вернуться домой во славе. В отместку всем. Чтобы его приветствовали как раскаявшегося отпрыска, пришедшего за лаврами победителя, в которых ему так долго отказывали.

А теперь Линолиус наблюдал за этим через потоки вид-захвата, переключаясь между аугметикой, встроенной в левый глаз Кёльн, и передающей линзой, скрытно размещённой в черепе Сикораксы под правой бровью. Рыцарь полагал, что благодаря её способности изменять форму процедура установки оказалась не такой уж травматичной.

Таким образом, Раккан мог с точки зрения оперативницы наблюдать за тем, как она живёт его жизнью. Даже в какой-то степени общаться с ней.

Он подтянул к себе кнопкотуру когитатора и двумя согнутыми пальцами старательно набрал простое сообщение, избегая всех знаков препинания, которые усложнили бы ему задачу, после чего нажал «ПЕРЕДАТЬ».

«поздравляю меня дома так никогда не принимали», — гласило послание.

Он взял стакан амасека, стоявший рядом с модулем когитатора. Осушив его, Раккан подумал, не стоит ли на этом остановиться, затем налил ещё и снова застучал по кнопкотуре.

«на таких пирах всегда кто-нибудь умирает», — написал он.

Потом добавил:

«гляди чтобы не ты».

Рыцарь прикончил и второй стакан, чувствуя, как по телу разливается тепло, прогоняя холод искусственно охлаждённой переборки по правую руку от него для маскировки под резервуар с охлаждающей жидкостью. Никто никогда не отыщет его в таком хитроумном укрытии.

Поразмыслив, Линолиус решил, что устроить тут собственный пир будет, пожалуй, безопаснее.

Но что станет с ним, если они погибнут?

— Сэр Раккан, вам следует присягнуть баронессе Даск, — сказала Кёльн. — Близко к королю, а ещё — доступ к информации.

Оперативница говорила открыто, пока они шли по Залу Полей — защищённому отражающими полями мосту, что вёл от «конюшен» Дворца Собраний, где среди других рыцарских костюмов они оставили «Шута» и Гвинн. На любой записи вокс-перехвата их беседа покажется вполне обычной. Типичная придворная возня: маловажный рыцарь и его вассалы алчут власти.

— Да ну, — произнёс Рэйт.

— Вы не согласны, сержант? — спросила Кёльн, добавив в последнее слово толику язвительности, — совсем как настоящий мастер-двигателист со средней палубы, когда на него брюзжит какой-то вонючий гвардеец.

— Говори прямо, что у тебя на уме, — упрекнула Сикоракса.

— Ачара, Глашатай. — Медные глаза виндикара медленно и тщательно осматривали всё вокруг, как и подобало хорошему телохранителю. Вот только он поднимал взгляд чересчур высоко и явно не угрозы искал: Рэйт высматривал для себя снайперские позиции во Дворце Собраний, изучая зубчатые стены, бойницы, гаргулий и узкие, похожие на копья крыши округлых башен. — Или она, или Юма. Если поклянёмся служить Юме, окажемся ближе всего к «Короне», но там и опаснее всего. Он грозен. А с Ачарой мы не только обретём доступ к Верховного монарху, но будем знать, что у него на уме.

— Зато баронесса даст нам информацию, — настаивала Кёльн. — Сблизившись с Даск, мы будем получать сведения, которые поступают через её сеть шпионов и доносчиков. Это… полезно.

Они поняли, что подразумевает агент-ванус. Даск руководила службами, которые на Доминионе играли роль контрразведки и тайной полиции, а это означало, что, держась рядом с ней, ассасины будут обнаруживать и пресекать любые попытки разоблачения.

— Чрезмерно опасно: слишком много проверок, — сказал Рэйт. — Но нам нужен кто-то из троих, и я выбираю Глашатая.

— Четверых, — поправила Сикоракса.

— Прости, ты о чём? — спросил Абсолом.

— Высший двор Доминиона всегда состоит из четырёх сановников. Двое от дома Страйдеров и двое от дома Рау, — объяснила каллидус. — На сегодняшнем приёме не хватало Вершителя правосудия.

— Раллан Фонтейн, — вставила Кёльн. — Дом Страйдеров, пилот «Падения топора», Рыцаря типа «Бравый». Палач Высшего двора. Он в глубинке, подавляет небольшой мятеж.

— Не лучший выбор, — сказал Рэйт.

— Господин, — произнесла Сикоракса.

— Что?

— «Не лучший выбор, господин», — поправила каллидус. — Знай своё место, сержант.

— Я покажу вам моё место, господин. — Абсолом дёрнул головой вверх. — Вон в том окне. Над дворцовыми воротами. Располагается внутри отражающего поля. Прямая линия огня вдоль всего Зала Полей. Даёт контроль подходов к рыцарским костюмам.

— Какая чудная прогулка, — заметила Сикоракса, глядя влево. — Знаете, я часто бывал тут в детстве. Играл в «Гектура и еретиков» с двоюродными братьями, мечтал, как стану пилотом…

Кёльн настолько хорошо контролировала свои чувства, что даже не позволила себе улыбнуться. Она лишь отвернулась, чтобы скрыть даже лёгкое подёргивание губ, и стала рассматривать окружающие виды. Ей подумалось, что пейзаж просто невероятный.

Дворец Собраний возвели на перешейке, соединяющем северный континент, на котором властвовал дом Страйдеров, с южным, где правили Рау. До горизонта по обеим сторонам тянулась вода; близилась середина зимы, и океан отливал тусклым багрянцем. А за громадным серым донжоном Дворца Собраний — центральным бастионом, который сам по себе не уступал величиной небольшому городу, — улучшенные глаза агента-ванус различали тепловой шлейф и выбросы углекислого газа первого крупного поселения на территории Страйдеров. Позади же неё возвышались огромные стены последнего города на землях Рау.

Оба строились как настоящие твердыни. А между ними высился Дворец Собраний, небольшая зона мира и взаимообмена. Суглинистый перешеек ярко зеленел, однако Аваарис знала, что под слоем дёрна залегает гранитный кряж, благодаря которому это место идеально подошло для строительства оплота.

Дворец Собраний, по сути, состоял из города-крепости, у чьего основания располагалась деревня для вассалов победнее, стойл для шагателей — ими в основном пользовались аристократы из Реестров — и турнирной площадки. Чуть справа от оперативницы, на равнине перешейка, виднелся укреплённый бастион «Защиты небес — западной». Полусферическая станция управления огнём щетинилась оружием, которое сняли с разбитых рыцарских костюмов и определили на новую роль — оборонительной артиллерии.

Они миновали огромные ворота, вскинув глаза на остроконечную опускную решётку из чистого адамантия. Проход был настолько велик, что вместил бы двух Рыцарей модели «Квесторис», идущих бок о бок.

— Кто же лучший для нас покровитель? — спросила Сикоракса. — Глашатай, Королевский страж или Привратница?

— Глашатай, — ответил Рэйт.

— Привратница, — заявила Кёльн.

— А я скажу — доверимся чутью. И ещё, мы совсем забыли о первом и самом серьёзном препятствии, — произнесла Сикоракса.

— Что же это?.. — Абсолом сделал паузу. — Господин?

— Моя мать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Благородные Страйдеры и стойкие Рау. Много долгих зимних ночей я возлежал без сна, стараясь предугадать их будущее. Иногда мне кажется, что они подобны молоту и наковальне, что сила их соударений выковывает претендентов на трон. В другой раз я представляю сокола и бурю, как в тех старинных виршах. Но всё чаще я вижу в них пару выпивох, которые поддерживают друг друга, пока неуклюже бредут домой. Если один поскользнётся, другой, возможно, посмеётся над его злосчастием — но упадут оба.

Люсьен Явариус-Кау, Верховный монарх Доминиона.

Размышления о рыцарском кодексе

— Линолиус, мой мальчик, моё дитя!

Баронесса Хоторн Эстейр-Раккан со слезами на глазах протянула руки к сыну.

— Матушка, — произнёс Раккан и обнял её.

Высокая и худощавая баронесса держала плечи отведёнными назад, словно крылья у пикирующего сокола на гербе Страйдеров. И когда Линолиус — ибо Сикоракса погрузилась в легенду настолько глубоко, что теперь считала себя Ракканом, — заключил мать в объятия, то почувствовал, какая она хрупкая под многослойным бальным платьем.

Придвинувшись поближе, баронесса Хоторн прошептала ему на ухо:

— Мог бы сообщить мне, что прибудешь, неблагодарный ты мелкий опарыш.

— И испортить сюрприз, матушка?

Он наклонился, чтобы обменяться обязательными поцелуями в щёку, радуясь, что ему так обстоятельно рассказали об их отношениях.

Хоторн сверкнула глазами, но лучезарно улыбнулась на случай, если за ними наблюдали.

— Если бы я знала, что от тебя будет столько неприятностей, — сказала она Раккану, целуя его в левую щёку, — вырвала бы тебя из утробы и скормила псам.

Потом поцеловала в правую.

Линолиус знал, что на людях баронесса Хоторн ведёт себя как леди во всех отношениях. Безупречно одевается по последней моде, разбирается в выдержанных напитках, устраивает званые ужины… Она хорошо зарекомендовала себя в качестве пилота «Борзой», Рыцаря типа «Крестоносец», и регулярно показывала отличные результаты на турнирах, пусть главным образом в соревнованиях дальнего боя.

Однако негласно она обрела печальную славу как самая грязная матерщинница в Доминионе. На её счёт шутили, что, когда кому-нибудь из Страйдеров требуется очистить рыцарский костюм для нового окрашивания, его просто ставят перед Хоторн, когда та в дурном настроении, и через несколько минут покрытие слезает бесследно.

В самом деле, она навела такой страх на придворных, что никто больше не упоминал её двойную фамилию. Все говорили только «Хоторн», как будто у неё просто не могло существовать тёзок.

— Вижу, меня привечают дома так, как заведено у Страйдеров, — проговорил он. — В свою защиту скажу, что я всё-таки привёз подарок.

Он указал на знамя магистра войны Лоу, которое повесили на стене большого зала так, что оно находилось на границе между сторонами двух домов, поровну захватывая обе.

Обширный зал Дворца Собраний разделялся пополам: одну половину отмечали красные стяги и геральдика Рау, другую — синее убранство Страйдеров. Помимо декора это размежевание явственно подчёркивали и наряды гостей. Собравшиеся также носили облачения разных цветов а во избежание драк их разделял трёхметровый ров. Не разграничивался по домам только пустовавший сейчас помост в конце зала, где обычно накрывали стол для Верховного монарха и его Высшего двора. Перебраться через ров получилось бы лишь по небольшому приподнятому мосту, соединявшему обе стороны.

С тех пор как вошёл Раккан, никто не переходил с одной половины на другую.

— Это знамя дало тебе впечатляющий политический капитал, Линолиус, — сказала Хоторн. — Но ты тут же растратил его на неряшливых вассалов и бесполезную должность. Она повернулась к Кёльн. — Сын ничему тебя не учил? Мой бокал пуст. Принеси мне ещё винокваски. Золотой, а не красной, двадцатилетней выдержки, летнего урожая.

— Слушаюсь, баронесса, — ответила Кёльн, которая, будь на то её воля, могла проломить этой женщине череп тычком кулака. — Сию минуту.

— По крайней мере, они учтивы, — задумчиво произнесла Хоторн. Затем баронесса увидела, что к ним шагает некая особа в облегающей блузе, и её лицо озарилось улыбкой ярче люменжектора. — Осторожно, доброхоты на подходе… Здравствуй, Лизилль! Сколько лет, сколько зим!

Женщина улыбнулась в знак приветствия, отчего шрам, пересекавший её почти безупречные губы и подбородок, сморщился.

— Рада встрече, баронесса, — сказала она, поклонившись. — Ваш сын вернулся, да? Представляю вашу гордость и облегчение от того, что он дома, миледи. И конечно же, сэр Раккан, мы все благодарны вам за то, что вы представляли нас в крестовом походе.

Она повернулась к Линолиусу и отсалютовала, дважды стукнув кулаком по груди над сердцем. Её двубортная блуза, выкрашенная по четвертям в цвета Страйдеров и Рау, была так туго накрахмалена, что слегка потрескивала под ударами. На широкой перевязи, перекинутой через плечо, висел церемониальный пластальной меч с безопасным лезвием, разрешённый к ношению при дворе.

— Решили стать придворным вассалом? Очень интересно. Вы меня не помните?

Она отступила назад, уперев кулаки в бока. За спиной у неё маячил статный гайдук, и Раккан внезапно осознал, насколько молода девушка. До боли молода. Не старше девятнадцати или двадцати лет.

Покопавшись в воспоминаниях — и в тех, что он заучил, и во внедрённых, — Линолиус наконец связал образы с услышанным именем.

— Лизилль! — сказал он. — Лизилль Ликан-Баст. Кузина, как же ты выросла! Так ты теперь пилот?

— «Кровавая клятва», Рыцарь-странник. Оседлала её два года назад. Турниры, восстания… Ничего такого волнующего, как убийство еретехов.

— А это?

Он покачал пальцем перед её шрамом на губе.

— Так, пустяки, — ответила кузина, улыбнувшись. — Страховочные ремни дали слабину на… летнем турнире года два назад?

Она обернулась к лакею, и тот кивнул.

— Сэр Тавлар поразил меня перчаткой «Удар грома», и я врезалась головой в пульт управления. — Вновь улыбнувшись, она щёлкнула ногтем по передним зубам. — Вставили керамитовые, лучше прежних. Осмелюсь предположить, увидимся в сшибке на завтрашнем турнире в честь середины зимы?

Он поднял бокал:

— В Реестрах и на ристалище.

Лизилль удалилась, с улыбкой проходя сквозь небесно-голубую толпу, поднялась на мост и перешла на половину красных табардов. Эта рыба плавала сразу во многих ручьях.

Хоторн подождала, пока Лизилль не отойдёт так далеко, что не сможет её услышать, и сказала:

— Она с этим слугой сношается.

— Матушка…

— А что, так и есть.

Раккан приподнял брови:

— А ты нет?

— Нет. Ну, может, разок-другой с каждым, но тут же совсем другое дело. Они якшаются уже год — это неприлично. Я могла бы рассказать об этом в письме, но ты ведь понимаешь, что уже два года мне не писал, да? И что мы узнали о твоём прибытии только из докладов, полученных Даск с какой-то прослушивающей станции, которую она держит во внешней системе.

Значит, они получили те поддельные сообщения. Умница, Кёльн.

— Я вступил… — заговорил Раккан.

— Надеюсь, не в брак, — перебила Хоторн, — если только ты не хочешь, чтобы у меня наконец развилась та аневризма, которую ты так старательно вызывал с младых ногтей. А теперь скажи мне, какой демон вселился в тебя и заставил обменять то драное знамя на связь с Высшим двором? Когда я услышала, как ты это говоришь, то чуть не вызвала экзорциста.

— Это почётное назначение.

— Которое ничего не даст дому Страйдеров, — отрезала баронесса. — Я надеялась, что когда ты вернёшься, если вообще вернёшься, то примкнёшь к своему настоящему дому. Ты бы мне пригодился.

— Да, это меня и беспокоило. Я не Страйдер, матушка, я Страйдер-Рау.

— Я тебя умоляю, — буркнула Хоторн, что из её уст всегда звучало как некая разновидность ругани. Она сама прежде входила в Реестры, почему и носила двойную фамилию, но покинула их, чтобы возглавить дом Страйдеров. Как ни крути, Явариус-Кау явно не собирался освобождать престол. — Твой отец не оставил тебе ничего, кроме разбавленной крови и горстки туманных воспоминаний. Ты же знаешь, что Рау предложили мне брак с твоим папашей только потому, что хотели нейтрализовать нашу линию, отняв у неё возможность претендовать на корону в течение нескольких поколений. Они просто не стали бы выдвигать никого подходящего. Я так взбесилась, что включила в контракт условие, согласно которому тебе дадут только мою фамилию, а твой отец не стал возражать. Его ничуть не смущало, что ты будешь просто Ракканом, а не Раккан-Фангом.

— Да. — Линолиус отхлебнул вина и наклонил голову. — Я это уже слышал. Но ты ведь не имеешь права очернять рыцарственного героя войны, верно?

Она фыркнула.

— Твой отец поставил меня в ужасное положение. Спасает Верховного монарха, при этом сам погибает, и теперь мы больше не можем дурно отзываться о нём. Хотя его отец-иномирец был каким-то выскочкой, командиром фрегата, пропахшим пустотными реакторами…

— Каперангом, — поправил Раккан. — Дедушка был капитаном первого ранга. И он стал вице-адмиралом.

— Посмертно, — злобно произнесла Хоторн. — Не понимаю, почему я должна уважать человека лишь за то, что его убили альдари. Ни его жертва, ни жертва твоего отца ничего не дали ни этому дому, ни этому миру — а теперь и ты спустил своё преимущество.

— Неужели всё так плохо?

Баронесса бросила на сына взгляд, скривив губы в… в чём? В отвращении к его невежеству? Обиде за то, что он столь многое пропустил? Под сконструированным сознанием Раккана каллидус почувствовала, что ступает на очень скользкую почву.

— «Так плохо»? — передразнила Хоторн. — Верховный монарх, он… что ж… нельзя говорить, каков он на самом деле. Скажем так, он капризен… или эксцентричен. В прошлом году он был преданным сторонником дома Рау. Выступал за них на турнирах. Отдал им поместье Телшен…

— Наконец решил это дело, да? Спор тянулся с тех пор, когда ты ещё носила оборки.

— Будь серьёзнее, Линолиус. Я никогда не соглашалась носить оборки, даже в детстве. Он также выкинул со службы при дворе твоего бедного кузена, и почти без причины. Якобы тот не проявил должного почтения к Раллану Фонтейну на встрече, чушь какая!

— Какого кузена? — Раккан нахмурился.

— Мовека, конечно же.

— А, этого, — сказал Линолиус, оглядывая толпу в синем. — Не сказал бы, что жажду с ним повидаться.

— Ну, ты же пытался вырвать у него «Зубы тайфуна». Но прошли годы, я сомневаюсь, что он сломает тебе что-то серьёзнее парочки пальцев. Суть в том, что в прошлом году Верховный монарх был настроен против нас, а потом развернулся и направил копьё прямо на Рау. В этом году он не вынес ни одного решения в свою пользу. И когда один из наших оруженосцев убил одного из них на дуэли… Ну, по закону это сделало нашего человека подходящей мишенью для кровной мести, но король наложил запрет, отказался позволить Рау осуществить вендетту.

— Странно.

Он также закрыл их машинные хранилища.

— Что?

— Запретил святилища с машинами предков. Назвал их абсурдным суеверием. Ризничие в ярости, но не поднимают шум — им ведь всё ещё можно кланяться и расшаркиваться перед Омниссией, только залы прародителей Рау теперь под замком. Он объявил их веру подрывной — сказал, что они должны слушаться не предков, а его распоряжений, и пригрозил вмешательством Инквизиции.

— Это безу…

— Крайность, — поправила его мать. — Верховные монархи безумными не бывают. А если кто-то из них и вправду свихнётся, то об этом не говорят до тех пор, пока он или она не покинет свою смертную оболочку, чтобы влиться в трон Механикум. Ты знаешь правила.

— И всё-таки это на руку твоему дому, разве нет?

— Можно и так сказать, — произнесла Хоторн, — если ты самодовольный идиот. Мы — его заложники, Линолиус. Монарх способен в любую секунду сменить милость на гнев и наброситься на нас так же, как на Рау. Сейчас дом Страйдеров готов предоставить ему всё что угодно. Он гоняет нас, как лошадей, пока пена изо рта не пойдёт. Мы скоро рухнем. А если нет, то Рау восстанут и перебьют нас всех. Они думают, что это мы стоим за их невзгодами, что мы каким-то образом подкупили или принудили Явариуса-Кау…

— Как по-твоему, почему монарх поменял отношение к домам?

Баронесса повернулась и окинула Линолиуса проницательным взглядом.

— А ты довольно серьёзно заинтересовался внутренней политикой. Ко мне точно вернулся мой сын?

— Война преображает людей, — ответил он. — По крайней мере, в моём случае это верно.

Перед глазами агента промелькнуло текстовое сообщение от Раккана — настоящего Раккана:

«спроси о собаках».

— Полагаю, с гончими всё в порядке? — осведомился Линолиус.

— Вот же они! — Хоторн жестом подозвала слугу, который пробирался через толпу в сопровождении трёх худощавых борзоловчих. Слуга держал высоких псов на коротком поводке — на случай, если те потеряют самообладание и набросятся на тарелку с сочной слук-бараниной.

Собаки рвались вперёд, низко опустив морды, чтобы поскорее добраться до хозяйки их стаи. Наконец они принялись лизать протянутую руку Хоторн.

— Ну, ну, мои милые. Вы же помните Раккана, да?

Псы обнюхали Раккана, и их вожак негромко зарычал.

— Яррик, — упрекнула его Хоторн. — Это же Линолиус. Неужели забыл?

— Меня долго не было, — сказал Раккан в оправдание, радуясь, что получил очень подробные сведения обо всём, что касалось Хоторн. Он протянул руку, чтобы почесать животное.

«не за ушами».

Линолиус отдёрнул руку как раз в тот момент, когда Яррик раскрыл пасть.

— Он уже постарел, раздражительным стал, — произнёс Раккан. — Так, тут у нас Махариус, но… это кто такой? Где Крид?

Хоторн вздохнула, затем опустилась на колени и потрепала Яррика за поседевшую морду.

— Крид слишком хорошо оправдал свое имя. На охоте не убежал от урсида, а вступил в драку с ним. Нового зовут Ибрам Гаунт. Он хороший маленький пёсик-птицелов, правда, Ибрам? Ты мой милый мальчик…

— В следующий раз, когда делегация Милитарум нанесёт нам визит, — сказал Раккан, — лучше не упоминать их клички. Думаю, гости их не оценят.

— Почему бы и нет? Это дань уважения. И очень уместно. Разве Гвардия нужна не для того, чтобы выгонять добычу из кустов под наши выстрелы?

— Твои слова граничат с ересью.

— Еретичка? Я? Как ты говоришь о матери! Кроме того, это наш мир, мы можем делать всё, что нам вздумается.

— Они оставляют нас в покое из вежливости, матушка. Мы — часть Империума, нравится это тебе или нет.

Баронесса сморщила нос:

— Разве что чисто формально. Мы достигли взаимопонимания с Империумом, но, Линолиус, мы не имперцы. Пока на Терре не прекращались междоусобные войны боевых вождей и техноварваров, Доминион уже был обжитым миром с древними рыцарскими традициями. Никогда не забывай об этом, сын мой. Мы старше, чем их империя. Нас просто устраивает то, что мы входим в её состав.

— Возможно, они рассудят иначе, если дойдёт до дела.

— Если дойдёт до дела, — проговорила она, опустив голову и пристально глядя на сына, — у нас есть стопка договоров толщиной с псалтырь.

— Я обнаружил, что бумага не слишком надёжно защищает, когда начинают стрелять лазружья.

— Значит, хорошо, что «Борзая» сработана из адамантия, — ответила Хоторн. — Мой дорогой, жизнь Вольного Клинка сделала тебя угрюмым. Это довольно скучно… Где та женщина с моим вином?

Когда экран когитатора погас, а замок на двери открылся, Раккан решил, что на эту ночь его обязанности выполнены.

Правда, перед тем как зажглась аварийная лампочка и помещение окуталось багровой полутьмой, обычный свет отключился. Что это — дурной знак?

Два стакана назад он бы, вероятно, встревожился сильнее. Но после четвёртого Линолиус всегда хмелел. А сколько он выпил сейчас? Шесть? Семь?

Когда Раккан начал наблюдение за церемонией в базилике, бутылка амасека была наполовину полна. Теперь… уже нет.

Но его вынудили смотреть на собственное возвращение домой, так чего же ещё они ждали? Его мать болтает с той женщиной, Сикораксой. Казалось бы, уж она-то должна распознать, что родного сына подменили.

Только она ведь не распознала, верно?

— Старина Яррик понял, — пробормотал Линолиус себе под нос. — Сразу понял, что запах не мой.

Собака знала его лучше, чем собственная родня. Если этот факт не служил идеальным обобщением всего, что следовало знать о его воспитании на Доминионе, то он не знал, как ещё объяснять. Один год — с роднёй по матери, затем — смена опеки в середине зимы и следующий год в семье дяди, где на него давило бремя ожиданий, словно тень, отбрасываемая погибшим отцом.

Жизнь, разделённая между полушариями. Две семьи, две спальни, два набора двоюродных братьев и сестёр для дружбы. Две судьбы.

И в каждой семье постоянно ругали другую. Бесконечно спорили о том, кто у кого украл планету. Обсуждали неудачи домов матери и отца.

Казалось, что и у тех, и у других полно неудач, а больше ничего общего между ними не было.

В каком-то смысле Раккан даже радовался, что наблюдает за этим возвращением домой издалека. От фестивальных дней и турниров во Дворце Собраний его всегда выворачивало: обе семьи Линолиуса объединялись в танце отвращения и злобы, где никто уже не мог шептаться за спиной.

Все они похвалялись, дрались, манипулировали, стараясь снискать его одобрение в надежде, что Раккан либо присоединится к их дому, либо — в случае, если добьётся успеха при дворе, — проявит к ним благосклонность.

Лучше сидеть здесь.

Хотя… на самом деле нет. Со дна бутылки Линолиус мог это признать.

Кто угодно сказал бы Раккану, что он будет терзаться, глядя, как Сикоракса проживает его жизнь лучше, чем он сам. Какая же она умная… Лавирует, прощупывает, сохраняет беспечность в те моменты, когда сам Линолиус, наверное, вспылил бы и побудил мать отгородиться от него ионным щитом. Сикоракса в точности воспроизводит его прежнего. Получает одобрение, внимание.

Разумеется, она чудовище. Его мать, конечно, тоже, но Сикоракса — даже в большей степени. Все они монстры, эти его новые товарищи по оружию. Рэйт, холодный как сталь, смотрит на тебя медными глазами, будто на какое-то оборудование. Кёльн изучает людей, будто насекомых, пришпиленных к доске. Сикоракса с блеском управляет эмоциями других, но не обладает эмпатией, а потому не осознаёт, какой ущерб наносит.

Они вообще понимали, как сильно ранят его всем этим? Элементарная человечность недоступна для них или им просто наплевать?

Хотя бы пёс узнал, что там не он. Собак не проведёшь. Они — хорошие вассальчики.

Взгляд Раккана упал на отцовский шлем. Сикораксу он мало интересовал: оперативница надела его лишь один раз, в качестве реквизита, когда агенты вернулись выбирать наряды для пиршества, но он оказался всего лишь косной антикварной вещью, поэтому каллидус отправила его Линолиусу на «Стилет».

— Что ж, отец. — Раккан поднял шлем, заглянул в матовую прорезь для глаз. — Похоже, теперь мы оба наблюдатели, а? Я и сам уже почти что дух внутри шлема.

Линолиус вгляделся в реликвию, и по спине у него побежали мурашки. Он ощутил прилив болезненного любопытства. Шлем, снятый с погибшего отца, в котором он пилотировал «Шута». Великий мученик сэр Селкар Фанг…

На подкладке вокруг подбородка виднелись багряные пятна. Раккан опустил шлем на голову и увидел на левом краю поля зрения мигающий курсор.

> Приветствую, сэр Селкар Фанг.

> В чём состоит долг раненого рыцаря?

Привкус крови во рту. Нехватка воздуха. Затянутое дымом небо.

Линолиус сорвал шлем. Заглянул внутрь, поднеся его к свету. На мгновение ему показалось, что он видит влажный блеск крови, размазанной вокруг загубника. Но, потрогав лицо, Раккан нащупал лишь выступившую от страха испарину.

Сломан. Шлем сломан. Выдаёт какую-то чушь. Почитаемая реликвия получила непоправимый ущерб, когда погиб его отец. Да, по слухам, с её помощью «Шутом» управляли ещё в эпоху Заселения, но всё равно это просто старый шлем.

Трон, нервы шалят. Выпить, что ли, ещё амасека.

Раккану пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть, когда он попытался встать, — первый признак того, что он перебрал. Из-за темноты и выпивки рыцарь забыл, что Сикоракса забрала его ортезы… И за это тоже пусть идёт ко всем чертям. Взяв костыли, Линолиус медленно добрался до двери и, грузно опираясь на один из них, открыл тяжёлую створку. Шаркая ногами, он вышел на трап.

Коридор тоже заливал красный свет аварийных люменов, в котором тени становились глубже и усиливалось удушающее чувство клаустрофобии, царившее на корабле. Казалось, что внутри он намного меньше, чем снаружи. Отчасти — из-за запертой пилотской кабины, где находился лётный экипаж, подключённый к системам. Вероятно, тайные отсеки для контрабанды тут тоже имелись.

Изворотливые ребята…

Раккан ковылял по коридору машинного отделения, слегка цепляясь за решётчатый пол прорезиненными колпачками на костылях. Когда он протолкнулся в овальный люк помещения для экипажа на средней палубе, идти стало легче.

— Трон тебя побери, Кёльн, — выругался он.

Аваарис обещала ему пару сменных ортезов, но так и не предоставила их. Очевидно, в тот день такое задание не стояло на первых строчках ни в одном из её двадцати списков приоритетных дел.

В каюте Раккана амасека не оказалось. Нашёлся кадианский леолак, но рыцарь усвоил урок после того, как злоупотребил этим напитком во время последнего развёртывания. Кроме того, смешивать выпивку не стоит. Его и так уже ждёт весёленькое утро.

Линолиус направился на камбуз. Один положительный момент того, что он перебрал, заключался в болеутоляющем эффекте: ему стало намного легче передвигаться. Доковыляв до камбуза, Раккан прислонил костыль к раковине и, открыв шкафчик с алкоголем, стал рыться на проволочных полках в поисках хорошего янтарного напитка.

Вот. Куланаа, тридцатиоднолетний. Наверное, пить его в таком состоянии — впустую переводить добро, но пошло оно ко всем чертям! Всем прочим устроили вечеринку по случаю возвращения домой, разве нет? Даже Гвинн ушла и теперь торжественно распевала гимны перед машинами вместе с орденом ризничих.

Он вытащил пробку, наклонил бутылку к стакану.

Что-то громыхнуло.

Раккан застыл, держа горлышко над бокалом.

Звук шёл от внешнего люка. Не от того, что в хвосте, большого грузового, и не от тех, сбоку, что предназначались для экипажа, — они располагались ближе к кабине пилотов. От одного из аварийных люков, которые Кёльн показала ему на случай, если корабль потерпит крушение. Выглядел тот просто как жёлоб с ручкой над ним: по нему только скользить вниз, а не лезть вверх.

Линолиус нахмурился.

Грохот повторился дважды. Раздался протестующий скрежет металла, затем — треск.

Звук вскрываемой пломбы.

— Гвинн? — позвал Раккан, подумав, что ризничая, наверное, проводит какое-нибудь техобслуживание.

Впрочем, он сразу понял, что сглупил. Ответа не последовало, и по спине пробежала ледяная струйка пота — Линолиус ощутил холод даже теми позвонками, которые потеряли чувствительность.

Свободная рука потянулась к карману куртки, где лежал вокс для экстренных случаев, который дала ему Кёльн. Тогда он ещё пошутил насчёт прибора: «Это что, колокольчик для вызова? Чтобы ты пришла и принесла ещё стаканчик дривета? А может, горячей воды побриться?»

Карман оказался пустым. Мелькнуло воспоминание: аварийный вокс лежит рядом с бутылкой амасека в потайной комнате. В укрытии, которое он покинул, когда вырубилось электричество.

Нет. Когда его отключили.

Раккан резко повернулся и заковылял по камбузу, молясь, чтобы стук костылей звучал не так громко, как мерещилось ему самому.

Кёльн появилась сразу же, будто её вызвали телепатически.

— Приношу извинения, баронесса, — сказала Аваарис, плавно шагнув к ним с бокалом вина на высокой ножке, и низко поклонилась, подавая напиток. — Мне пришлось отправить моего коллегу по срочному поручению.

— Как ты посмела?! — весело произнёс Раккан. — Разве есть дело более неотложное, чем наполнить бокал для женщины? Прости, матушка, я отойду.

— Не стоит, дорогой. Я и так тебя присвоила. Родительское право…

Линолиус отошёл в спокойный уголок. Кёльн, держась возле него, включила вокс-глушитель и говорила тихо.

— Что-то серьёзное?

— Сигнал тревоги со «Стилета». Отключилось питание, затем взломали люк.

— Группа встречающих от Симфонии Даск? — сказал Раккан.

— Возможно. Если не контрразведка, то какая-нибудь другая фракция пробует оценить нас в рамках междомовой политики.

— Они могут найти нашего гостя или что-нибудь ещё, чего им видеть не следует?

— При беглом обыске — нет. Я подготовила обычные тайники с фальшивыми секретами. Личные письма, трубка для обскуры. Несколько инфопланшетов с порнографией. Возможно, они найдут это и успокоятся. Но пирушка продлится до позднего вечера, так что сержант решил пойти и разобраться.

— Наш гость в опасности?

— Если бы он не вылезал, то нет, но, судя по инфошипу, замок его двери открыт, и сама она распахнута. В экстренном воксе не слышно никаких причитаний, а отсюда следует, что его уже могли схватить.

— Чёрт подери! — выругалась Сикоракса. Впервые с тех пор, как они вошли во Дворец Собраний, говорила именно она, а не личность Раккана. Каллидус снова заговорила с нужным акцентом: — Если его найдут, то нам крышка. Такое не объяснишь. Разве что мы прибегнем к двойному блефу и подбросим мою снарягу к его телу, заявив, что он лазутчик.

— Наш человек уже в пути. Что бы ты о нём ни думала, он способен справиться с ситуацией. Если нас разоблачат, нам останется только провести как можно более тщательную эвакуацию и попробовать внедриться иначе, но на тот случай, если этого не произойдёт, мне нужно побыть здесь и оценить политическую обстановку. Маловероятно, что оба дома ещё когда-нибудь соберутся при нас в одном помещении.

— Полагаю, ты права. — Раккан втянул воздух сквозь зубы. — Давай просто надеяться, что наш человек не устранит проблему сам, если субъекта нашли, — он ведь спас меня в эпизоде с собаками. Если ближе к делу, то дорогая матушка высказала о связях с Империумом очень… поучительное мнение. На грани сепаратизма.

— Разговоры на этой вечеринке гораздо менее сдержанные, чем я привыкла. — Кёльн поклонилась, изображая подобострастие для возможных наблюдателей. — Я установила несколько микро на периферии и в комнатах для прислуги. Хотя для большей уверенности потребуется анализ аудиозаписей, общественность, похоже, считает, что вы, сэр Раккан, независимы лишь отчасти, а ваше обращение ко двору входит в планы Страйдеров.

Линолиус хмыкнул:

— Ну, раз дом возглавляет баронесса Хоторн, сложно прийти к другим выводам. Придётся это сгладить, да?

— Допуск — наша главная забота. Нельзя обойтись без связей с половиной двора. Если вы не против, я бы предложила вам поговорить с дядей, бароном Крейном. Если учесть вашу матушку, получится, что вы за один вечер встретились с двумя главами домов.

Аваарис кивком указала за ров, в другой конец чертога, где группа придворных в красных табардах столпилась вокруг высокого мужчины с чёрной раздвоенной бородой. Его лоб, словно обручем, охватывала синяя татуировка.

— Хороший план, — сказал Раккан. — Но держись поближе.

— Зачем?

Раккан указал на пару дворян, которые шумно переругивались через ров. Одна из них, невысокая женщина с короткой стрижкой из дома Рау, бросила бокал с вином, и напиток выплеснулся на блузу её оппонента из Страйдеров. Когда их крики перекрыли общий гул разговоров, собравшиеся обернулись, как охотничьи птицы к добыче.

— Затем, что, по-моему, кто-то сейчас умрёт.

— Будем надеяться, — произнесла Кёльн, — что не мы.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Раккан повернулся, собираясь уходить к себе в комнату, но камбуз, откуда он только что вышел, вдруг озарился светом фонаря. Луч пробежал по отсеку, выхватив из темноты стол для экипажа и вставленные в него стаканы для столовых приборов. Тени от предметов неестественно растягивались по столешнице: набор вилок разрастался изгородью из тёмных шипов, как в сказке про нечисть, ножи превращались в тёмные мечи.

Затем свет упал на пустой стакан и откупоренную бутылку амасека.

До комнаты-укрытия Раккан не добрался. Вместо этого он проковылял во влажную темноту своей личной каюты и начал закрывать тяжёлую дверь по сантиметру, чтобы она не…

Петли застопорились и громко взвизгнули.

Раздался топот бегущих ног. Кожаные сапоги застучали по металлическому настилу.

Линолиус навалился на дверь плечом так, чтобы одновременно захлопнуть её и самому не упасть, а свободной рукой зашарил по створке, пытаясь запереться.

Но вместо замка наткнулся на чужие пальцы. Чья-то рука в кожаной перчатке обхватила боковину двери.

Раккан врезался в створку. Снаружи заорали — люк с размаху прищемил незваному гостю пальцы. Снова упёршись в дверь, Линолиус ещё раз толкнул её спиной, и послышался хруст тонких костей.

Это дало ему время на то, чтобы повозиться с левым костылём, тем самым, который имперские агенты ни разу не осмотрели как следует. Раккан нажал на защёлку, упор отсоединился, и мягкий изгиб подогнанной рукояти безупречно лёг в ладонь. Высвободился длинный дуэльный ствол, сложенный курок выскочил наружу и со щелчком встал на место.

Человек за порогом, мощно толкнув дверь, отбросил Линолиуса внутрь комнаты.

Тот упал на вращающийся стул, который не рухнул лишь потому, что был привинчен к полу.

На Линолиуса надвигалась тёмная фигура. В темноте, словно глаз хищника, горели красные руны — индикаторы боекомплекта его оружия.

Раккан уже прицелился, держа потайной лазпистолет обеими руками. Когда он повалился на стул, то оказался ниже линии огня нападавшего.

Первый выстрел Линолиуса на краткое мгновение озарил каюту алым светом. Он увидел человека в чёрной униформе без опознавательных знаков, в отполированном нагруднике и шлеме, какие обычно носили стражники домов. Разряд пробил нагрудник чуть ниже рёбер, проделав в нём чёрную дыру.

Сверкнула вторая вспышка, и попадание пришлось выше. Луч срикошетил вверх, под подбородок. Голова стражника откинулась назад, и он, дёргаясь, вывалился в коридор.

Тело почти упало на руки напарника, неуклюже поднимавшего примитивный лазмушкет. Раккан выпустил два разряда: первый опалил переборку позади стражника, второй угодил ему в плечо. Раненый с криком упал и задёргался на полу, а коридор, залитый красным светом, затянуло дымком от лазерной пальбы.

Потайной пистолет обладал большой батареей питания: она занимала весь упор костыля, в котором размещалось оружие. Линолиус мог бы продержаться долго. Он ещё раз пальнул в сторону двери, чтобы донести эту мысль.

— Проваливай! — крикнул он. — Забирай своих грёбаных бойцов и убирайся!

Но его не послушались, и в дверь с лязгом влетел тяжёлый металлический предмет, который ткнулся в оцепенелые ноги рыцаря.

Раккан понял, что это граната, лишь после того, как комната наполнилась шумом.

— С чего всё началось? — спросила Кёльн, наблюдая, как те двое дворян проверяют свои рапиры.

Агенты встали поодаль от толпы, чтобы поговорить наедине, и Сикоракса смогла перейти на свою личность с минимальным риском. Чуть раньше ссора аристократов привела к удару, затем — к вызову на дуэль, и теперь эти двое стояли на мосту через разделённый зал. Подошвы их ботинок, казалось, парили в десятке сантиметров над головами шумной толпы.

— Я слышала, что сказала та, справа, из Рау, — пробормотала Сикоракса, кивая в сторону черноволосой особы, которая осматривала хвостовик своего клинка. Серьёзная на вид женщина носила короткую стрижку до плеч, возможно в подражание Адепта Сороритас. Это смотрелось и привлекательно, и сурово при её угловатой фигуре и кошачьих глазах. — Заявила, что на турнире поставит ногу на рыцарский костюм соперника.

Кёльн щёлкнула языком:

— Тяжкое оскорбление. Одно из самых грубых. Имеющееся у меня генеалогическое древо немного устарело, но я уверена, что это Лидия Восса, пилот «Всадника бури». Дочь барона Крейна, а значит, твоя двоюродная сестра.

— Здесь все — мои двоюродные братья и сёстры, — усмехнулась Сикоракса. — А тот парень?

Она кивком указала на молодого человека на другой стороне моста. Юноша натягивал кожаные перчатки и разминал плечи.

— Сэр Ишмайил Гальван, — ответила Кёльн. — Пилот «Удара небес», малого шагателя типа «Глевия».

— Оруженосец дорогой матушки.

Гальван был довольно симпатичным, его светлые волосы, разделённые косым пробором, ниспадали набок, как набегающая волна. Усам, однако, недоставало густоты, чтобы выглядеть по-настоящему убедительно.

— Трон, — сказала Сикоракса. — Они едва достигли совершеннолетия. Им, пожалуй, лет по шестнадцать, самое большее — по семнадцать.

— Мы были ненамного старше.

Каллидус наклонила голову Раккана и поджала его губы:

— Верно.

Баронесса Хоторн поднялась на одну сторону моста, а барон Крейн — на другую.

— Назовите причину дуэли, — произнёс Тибериус.

Гальван указал на противницу, рассекая воздух рапирой:

— Эта гнусная негодяйка…

— Будь краток, — перебила Хоторн. — Изложи свою жалобу.

— Она угрожала обезобразить почтенный рыцарский костюм «Удар небес». Наступить на него ногами, вытереть руки о знамёна и плюнуть на крепления для оружия.

— Кто-нибудь может поклясться, что она говорила так? — спросила Хоторн. Со стороны Страйдеров поднялось несколько рук. — А вы, юная леди, что скажете?

Восса ухмыльнулась:

— Он вырвал слова из моих уст, баронесса, прямо как его дом вырвал планету у нас из-под ног. Теперь ответят оба.

Рау одобрительно закричали, с другой стороны рва донеслось хоровое шиканье.

Барон Крейн, как заметил Раккан, вёл себя не столь бесцеремонно. Он опустил руку на плечо дочери, словно пытаясь удержать её.

Или, подумала Сикоракса, прикоснуться в последний раз.

Тибериус повысил голос:

— Неужели этому суждено случиться, Хоторн? Разве мало того, что их слуги устроили потасовку прямо во дворце? Так ли необходимо омрачать радостное событие смертью вашего племянника?

— Ах, — сказала баронесса. — Так мы играем до смерти. Я ожидала, что будет «до первой крови», но, если ты хочешь отправить малышку Воссу к праотцам, я не стану препятствовать. В любом случае либо мы принимаем ваши извинения, либо вы принимаете наш вызов.

Крейн что-то прошептал на ухо дочери, но та лишь сбросила его руку с плеча, отвергая поддержку.

— От имени дома и предков, — произнесла она, становясь в защитную стойку и поднимая оружие, — я принимаю твой вызов!

Хоторн и Тибериус отступили под рёв толпы.

— Крейн что-то пробормотал, когда отходил, — заметила Сикоракса. — Ты прочла по губам?

— «Глупо», — ответила Кёльн. — Точнее, он сказал: «Не глупи».

Затем фехтовальщики шагнули вперёд, и жалящие клинки встретились с лязгом.

От пощёчины голову Раккана откинуло назад. Из тишины уютного беспамятства он вернулся в мир красного света и крови.

В глазах всё плыло и затягивалось туманом, отчего стоящий перед ним человек раздваивался.

— Доброе утро, сэр Раккан, — усмехнулся раздвоенный. — Как странно застать вас здесь.

Вместо ответа Линолиус наблевал мужчине на ботинки.

Неумышленно. Из-за сочетания амасека, стресса и смрада плоти, поджаренной лазерными лучами, он вряд ли смог бы удержаться, но похититель всё равно врезал Раккану. Линолиусу в лицо ударил яркий свет, ослепив его. Лучи шли не из фонариков, какие гвардейцы прикрепляют к лазружьям, и не из налобных ламп рабочих с гранитных шахт северного полушария, а из громоздких светильников, похожих на маленькие бочки. Их рефлекторы размером не уступали блюдцам.

Раккан подумал, что если бы его ударили одним из этих фонарей, то сломали бы шею.

Допросчик прошёл перед яркими лучами, на мгновение выдав свой силуэт. Линолиус мельком заметил очертания широких плеч и предплечий, густо поросших волосами. Здоровяк подтащил стул и сел так близко, что носки их обуви соприкоснулись. До рыцаря донёсся запах изо рта, густой и насыщенный из-за пряной баранины и привычки курить угольную трубку.

— У меня есть для вас головоломка, сэр Раккан.

Он сделал паузу, и в освещённой темноте Линолиус увидел светящуюся оранжевую точку. Трубка. Рыцарь уловил сладковатый запашок дыма от угольного наполнителя, пропитанного барандиктиновой настойкой.

— Вас, — что-то коснулось груди Раккана, и он догадался, что до него дотронулись мундштуком трубки, — в эту самую минуту чествуют на банкете в главном зале. И вы же сидите здесь.

Трубка щёлкнула о зубы. Снова засветилась оранжевым.

— Вы слыхали о святом Седерике?

Линолиус ничего не ответил, хотя знал старинные, ещё доимперские народные сказания. Доминионцы так сильно любили своего героя, что Министорум успешно похлопотал о присвоении Седерику статуса местночтимого святого в надежде, что возвышение знакомой фигуры поможет обратить планету в истинную веру.

— Мой старенький патер, бывало, рассказывал, как хитроумный Седерик оказывался в двух местах одновременно: водил за нос еретиков в землях Страйдеров и в то же время служил молебны во владениях Рау. Знаете эту байку?

Рыцарь по-прежнему хранил молчание.

— Вы святой, Раккан?

Он невольно усмехнулся и покачал головой.

— Значит, дело в колдовстве. — Допросчик прищёлкнул языком. — Вы же знаете, сэр, что колдунов у нас сжигают. Так повелось с незапамятных времён. Вот почему мы пережили эпоху Раздора, когда другие миры запылали от вспышек псайкерства. Мы спалили колдунов. Огонь и кровь, так?

Мужчина с силой наступил Раккану на один ботинок, потом на другой.

Линолиус почувствовал, как что-то упало ему на бёдра, увидел у себя между ног оранжевый уголёк. Потом пришла жгучая боль: запалённая трубочная заправка прожигала ему брюки, ткань под ней почернела, рвалась и скручивалась. Расширяющуюся дыру окружали оранжевые нити.

Руки Раккана рефлекторно метнулись к бёдрам, но допросчик поймал их и удержал вместе. Он попытался оттолкнуть кисти рыцаря назад, но за долгие годы, проведённые на костылях и протезах, пилот развил мышцы верхней части тела и приобрёл огромную силу. Человек с трубкой что-то буркнул, после чего двое стражей поставили фонари на палубу, схватили Линолиуса за предплечья и скрутили его так, что костяшки сжатых кулаков соприкоснулись у него на затылке.

Пленник сопротивлялся, но не так-то просто выиграть состязание в мощи, когда разит твоей же поджаривающейся плотью. Он попытался вскинуть ноги и сбросить угли, но без ортезов те мышцы, которые ещё действовали, не могли справиться с допросчиком, прижимающим его ступни к земле.

Линолиус поборол панику, будто раздиравшую его изнутри. Вдохнул. Примирился с болью. Не позволил необузданному ощущению дальше подпитывать его ужас и другие эмоции. Он знал это упражнение: Раккану уже требовалось делать его раньше, когда Гвинн смастерила аугметические ортезы и тренировала пилота, обучая ходить заново.

Если убрать страх, в мучениях для Линолиуса не останется ничего непривычного.

Вместо боли рыцарь сосредоточился на лице курильщика, которое видел между пятнами на сетчатке, — послеобразами светящихся фонарей, что по-прежнему плавали перед глазами.

Раккан не сомневался, что это служитель, но высокого ранга, вероятно даже мелкопоместный дворянин. Постарше него, на вид лет пятидесяти. Изрытое морщинами лицо допросчика покрывали густые бакенбарды, смыкавшиеся над тонкой верхней губой. Он слегка усмехнулся, и пилот заметил, что с правой стороны рта у него до половины стёрлись два зуба, обычно зажимавшие трубку.

Линолиус запомнил это лицо. Подумал, как бы нарисовал его. В детстве Раккан увлекался портретами, да и сейчас иногда малевал. Пилот встретил взгляд допросчика с ненавистью.

— Скажите нам, кто вы и почему вас двое, и мы сможем прекратить это.

Раккан промолчал.

Пожав плечами, допросчик наклонился и мундштуком подвинул уголь на пару сантиметров к промежности рыцаря. Трубочная заправка чернела, остывая. Служитель поджал губы и дунул на маленький оранжевый комочек.

Линолиус снова втянул воздух и с рычанием выдохнул, привыкая к новой боли. Пот стекал по лбу, заливая глаза. Впервые в жизни он поблагодарил Трон за то, что выпил слишком много. Если ещё учесть потерю чувствительности из-за травмы и глубокие познания о том, как справляться с муками, он сумеет продолжать в том же духе.

Недолго. Но, по крайней мере, какое-то время.

— Ну же, вы ведь понимаете, что мне это не доставляет удовольствия, — произнёс курильщик. — Ужасное занятие, неприятное для нас обоих. Я бы предпочёл поскорее со всем разделаться. Потому что когда эта сияющая милашка прибудет по назначению, вы всё равно расколетесь. А если нет — пожалеете.

Пилот и сам это понимал. Боль нарастала, но, что гораздо хуже, усиливалась и паника.

Раккан чувствовал, как она поднимается от живота к горлу, как душит его. Дыхание перехватывало. Он лишался кислорода, который всё это время помогал ему поддерживать спокойствие, будто спасательный круг.

— Ради кого вы тут ломаете комедию, а? Рау? Страйдеры? Члены двора? Инквизиция?

Допросчик пододвинул уголь ещё ближе.

— Вы не понимаете, — проговорил Раккан, ощущая вкус обильно текущих по лицу слёз. — Эти люди… Вы не знаете…

— Какие люди? Поподробнее, сэр рыцарь. Чего я не знаю?

— Они ужасны!

— Так и я ужасен, милсдарь.

Он наклонился, чтобы толкнуть уголь на оставшуюся пару сантиметров.

— Не как они, — произнёс Линолиус. — Не как они.

Снаружи о переборку с лязгом ударилось чьё-то тело.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Когда закон вступает в действие? В момент написания? Нет. Закон — это лишь чернила на бумаге, пока он не будет исполнен. Именно взмах палаческого топора воплощает его в реальность. Закон вступает в силу, именно когда вы применяете силу. Если не обеспечить соблюдение закона, его будут нарушать.

Люсьен Явариус-Кау, Верховный монарх Доминиона.

Размышления о рыцарском кодексе

Лидия Восса нанесла первый удар — яростный выпад, — так сильно припав на выставленное вперёд колено, что задние части икры и бедра соприкоснулись. Длинный клинок рапиры просвистел под защитой юноши и вонзился в грудь.

Аудитория словно взорвалась: с одной стороны донёсся шквал одобрительных выкриков, а с другой — такой звук, будто всех зрителей разом ударили в живот, вышибив дух.

Гальван обрушил навершие рапиры на голову Воссы с такой силой, что раздался треск, перекрывший выкрики со стороны Рау и ошеломлённые возгласы Страйдеров.

Бойцы расступились: Ишмайил прижал руку к тёмному пятну, расползающемуся по куртке, Восса приложила запястье ко лбу. Когда она убрала руку, по её бледному лицу скатилась струйка крови, скопившись на надбровной дуге. Каждый отошёл на свою сторону моста, чтобы Хоторн и Крейн оценили, смертельны ли их ранения.

— С обеих сторон — скользящие удары, — размышляла вслух Сикоракса. Среди ассасинов она фехтовала лучше всех. — Гальван ушёл от атаки в последнюю секунду. Получил укол, но сумел убрать грудную клетку с траектории лезвия. Лидия же мотнула головой, чтобы удар прошёл по касательной.

— Обучались по руководствам Балрисси-Кадм, — сказала Кёльн. — Весьма недурной стиль.

— В этом-то и проблема, — сказала Сикоракса. — Обоих не назовёшь хорошими фехтовальщиками. Они, разумеется, неплохи в части заученных приёмов, стоек и техники. Но они же не сражаются, а играют в регицид. Вместо боя — ритуал. Они всё делают как по учебнику. Стараются одолеть соперника умом, а следовало бы — сердцем.

— Одному моему коллеге понравился бы их регламентированный подход, — сказала Кёльн.

— Движения Воссы как-то более спонтанны: тот выпад хорошо получился.

— Думаешь? — спросил ещё один человек, подсаживаясь к Сикораксе справа. Поверх камзола с серебряной отделкой он носил гербовую накидку из двух половин разных цветов. На одном глазу красовалась повязка с вышитой стилизованной молнией. — Давно не виделись, Линолиус.

— Рад встрече, Мовек, — сказала Сикоракса, с головой погружаясь в легенду. Уже как Раккан она подала руку и пожала дворянину предплечье, надеясь, что баронесса Хоторн преувеличила насчёт угрозы переломать пальцы. — Сэр Мовек Каве, позвольте представить мастера-двигателиста Аксанду Дак из торгового консорциума «Версер». Мастер-двигателист, это мой двоюродный брат Мовек Каве, он же мой конкурент в Реестрах. Если, конечно, тут вообще возможна конкуренция.

Каве фыркнул:

— У меня примерно столько же шансов очутиться в «Короне», сколько и у тебя, Линолиус. Два года назад я бросил прикидываться нейтральным и выступил за Страйдеров. Так что теперь выборщики Рау без вопросов отведут мою кандидатуру.

— Так зачем же оставаться в Реестрах? Почему бы не присягнуть Страйдерам, жениться и служить дому?

Мовек подался к нему, высоко приподняв брови:

— Ты сам только что ответил на вопрос, кузен. Пока я в Реестрах, я сам себе хозяин. У меня есть место при дворе и люди, заинтересованные в моей поддержке. А если я выйду из Реестров и дам обет верности Страйдерам, придётся до конца жизни сидеть под каблуком твоей матушки. Она же меня прямиком в могилу вдавит. Кроме того, присягнув дому Страйдеров, я больше не смогу ставить на бойцов из дома Рау на турнирах. А благодаря им я недавно сорвал неплохой куш на ристалище.

— Да… — Раккан запнулся. — Я… беспокоился, что между нами осталась кое-какая неприязнь, Мовек. Из-за того турнира, ну, сам понимаешь…

Каве пожал плечами и отсалютовал ему кубком:

— Конфуз, да уж. Но это же моя ошибка, что я не снялся тогда и не исправил вращение бёдер. Больше я такого не допущу. Это устраняется в два счёта.

— В два счёта, — подтвердил Раккан, чокаясь с Мовеком.

— Сейчас важнее вот что… — Каве повернулся и махнул бокалом в сторону дуэлянтов. Их травмы уже оценили, и бойцы снова начали сближение, проверяя друг друга финтами и пытаясь определить, кто сделает первый настоящий выпад. — Ты собираешься делать ставку или так и будешь скучать?

Линолиуса словно озадачила подобная перспектива, затем он подавил ухмылку, как человек, который решил впасть в детство, даже зная, что лучше так не делать:

— Ставлю на Воссу. У неё меньше дистанция удара, но выше скорость.

— Верно, но она выдыхается, — сказал Каве. — Рискну на четверть кошелька.

Он протянул кубок, и звон металлических чаш вплёлся в звук скрестившихся клинков.

В магнокль Рэйт разглядел двух стражников у грузового трапа «Стилета».

Короткоствольные автоматы. Чёрные куртки, облегающие комбинезоны. У каждого — по кинжалу на поясе.

Неподалёку притаилась автокарета, водителя которой выдавал янтарный огонёк палочки лхо.

Абсолом лежал на вершине холма, раскинувшегося под кораблём. Эта заброшенная часть посадочных площадок заросла, как луг: из неё вышло бы неплохое пастбище, если бы при посадках и отправлениях звездолётов трава под ними не выгорела кругами.

В Доминион заходила лишь горстка кораблей, способных к пустотным полётам, но Рэйт специально выбрал удалённую и неудобную площадку, чтобы к нему гарантированно не явились незваные посетители. И всё же без гостей не обошлось.

Вынув из кармана комм-бусину, виндикар вложил её в ушной канал. Затем покрутил верньер, настраивая приём, и уловил негромкие приказы, отдаваемые хриплыми голосами. Судя по звукам, шёл обыск.

Прислушиваясь, Абсолом расстелил ветошь и вытащил из наплечной кобуры под курткой компактный пулевик «Клавелл». Извлёк магазин, положил корпус пистолета на землю, проверил пружину магазина и убедился, что патроны не перекошены — иначе их могло бы заклинить. Виндикар снял затвор и поднял ствол к звёздному небу, затем проверил, как накручивается глушитель, более длинный, чем само оружие.

На случай, если кто-то всё же проберётся, Кёльн настроила вокс-сниматели «Стилета» на передачу сигнала в непосредственное окружение, чтобы любые наблюдатели, знающие частоту, могли прослушивать и оценивать угрозу, находясь вне корабля.

В идеальной ситуации агенты позволили бы неопознанным противникам устроить обыск, чтобы изобразить, будто команде и пассажирам нечего скрывать. Вот почему Кёльн не установила ни автоматическое оружие, ни ловушки со взрывчаткой, ни вообще что-либо, кроме бесшумной сигнализации и вид-записывателя. Лучше, чтобы судно выглядело непримечательным и плохо охраняемым. Пусть противник думает, что преодолел твою защиту: истинные секреты прячутся на слой глубже.

Но если они найдут Раккана…

Голоса в наушнике балансировали на грани слышимости, то появляясь, то пропадая. Застыв, Рэйт коснулся ушной бусины и, словно выставляя дистанцию на оптическом прицеле, выделил приглушённую речь из треска помех. Осторожно внося поправки, он добился чёткого звучания.

— Вы святой, Раккан?

В ответ — смех. Сардонический, с болезненной ноткой.

— Вы же знаете, сэр, что колдунов у нас сжигают.

Руки Абсолома взметнулись. Ствол зашёл на затвор. Затвор в корпус. Виндикар ловкими движениями рук закрепил на стволе глушитель. Магазин скользнул в пистолетную рукоять. Рэйт дослал патрон.

Ассасин спустился с холма, обходя стражу с фланга так, чтобы большая автокарета находилась между ним и часовыми. Даже если бы слуги и заметили ассасина, то скорость и ночь сыграли бы ему на руку. Нечёткий тёмный силуэт, мчащийся вниз по склону, сошёл бы за тень ночной птицы, пролетающей над головой.

Оставались считаные секунды до того, как мучитель нанесёт Раккану необратимые повреждения. Через вокс-сниматель Рэйт слышал, как тяжело дышит рыцарь.

— Скажите нам, кто вы и почему вас двое, — произнёс голос в комм-бусине, — и мы сможем прекратить это.

Абсолом открыл дверцу автокареты.

Водитель резко обернулся, сдвинув брови. В губах у него светилась палочка лхо. Виндикар схватил его за ворот камзола и выстрелил в упор. Длинный глушитель почти целиком поглотил вспышку и грохот выстрела из «Клавелла», не скрыв только щелчок затвора. Получилось не совсем бесшумно, но звук больше напоминал работу переплётной машины, чем пальбу.

Рэйт вытащил тело, и оно упало на землю.

«Клавелл» — это вам не штатный пистолет виндикаров, что верно, то верно. Но даже такой превосходный инструмент, как «Экзитус», годится не для каждого задания. Он угловатый и громоздкий, его трудно спрятать, если не маскировать под другой предмет, а на званый вечер пронести вообще невозможно. Кроме того, «Экзитус» работает грязно. Выстрел из него разорвал бы водителя на части, раскидав зацепки и улики по всей кабине. Позднее машину придётся бросить, и хорошо бы внутри не осталось следов насилия.

«Клавелл», напротив, легко скрыть, и он практически бесшумный. В точности и дальности стрельбы он сильно уступает «Экзитусу», излюбленному оружию Рэйта, но для устранений на ближней дистанции этого хватит. Небольшие высокоскоростные патроны оставляют минимум грязи. Никаких выходных отверстий: проникнув в черепную коробку, пуля рикошетит внутри. Чистота!

Абсолом любил всё чистое.

Кроме того, отдача «Клавелла» не терзала его плечо.

— Ну же, вы ведь понимаете, что мне это не доставляет удовольствия, — произнёс голос в ухе Рэйта.

Виндикар наклонился вперёд и включил фары на максимум. Надел шаперон, шляпу с низкой тульей и широкими полями, валявшуюся на сиденье.

— Ужасное занятие, неприятное для нас обоих.

Двое охранников, стоящих у трапа заднего люка корабля, пошли навстречу машине, опустив автоматы дулом вниз и прикрыв глаза руками. Рэйт вышел наружу и направился к ним так, чтобы фары светили в спину.

— Эй, Миккал! — позвал один. — Чего это люмены так…

Прозвучали два щелчка.

Оба охранника рухнули, скрючившись. Абсолом прошёл между ними, даже не взглянув на тела.

— Я бы предпочёл поскорее со всем разделаться. Потому что когда эта сияющая милашка прибудет по назначению, вы всё равно расколетесь.

Рэйт вошёл в грузовой отсек.

— А если нет — пожалеете.

Какой-то слуга возился там, стараясь вскрыть дверцу люка топориком.

— Не сможешь подойти сюда и помочь? — спросил он, едва оглянувшись через плечо.

Абсолом вырубил его ударом рукоятки, решив, что лучше оставить одного для допроса. Правда, его топор звякнул, упав на пол.

— Ради кого вы тут ломаете комедию, а? Рау? Страйдеры? Члены двора? Инквизиция?

— Рукожоп! — раздался голос из-за штабеля грузовых ящиков. — Мастер велел работать быстро и тих…

Виндикар поймал человека, вышедшего из-за угла, дважды обмотал удавку вокруг его шеи, затем оттащил в тень. Наклонившись вперёд, перекинул тело через плечо — спина к спине, будто готовясь выполнить бросок.

— Вы не понимаете. — Теперь уже говорил Раккан, и в его голосе звучала боль.

Услышав хруст позвонков, Рэйт осторожно положил убитого на землю и отпустил удавку. Та смоталась обратно в браслет, пристёгнутый к запястью. Абсолом вынул из чехла на поясе слуги кинжал.

— Вы не понимаете. Эти люди…

Абсолом заторопился. По тону Раккана он понимал, что пленник сейчас сломается, а значит, это понимал и допросчик.

— Какие люди? Поподробнее, сэр рыцарь. Чего я не знаю?

Покинув укрытие, Рэйт перешёл на бег. Следовало расчистить путь к объекту.

Служитель справа заметил ассасина и даже успел вскинуть автомат.

Оперативник снял его на бегу: раздались два глухих щелчка, первый выстрел попал в солнечное сплетение, второй — вырвал голосовые связки.

— Они ужасны.

На мостках наверху Абсолом заметил движение и метнулся вбок, в лабиринт грузовых контейнеров.

— Так и я ужасен, милсдарь.

Заняв позицию с фланга, Рэйт выглянул из-за угла. Наверху стоял служитель, вскинувший автомат к плечу. Он водил стволом, выискивая движения.

— Не как они…

Почти для любого снайпера такое расстояние оказалось бы слишком большим для эффективной стрельбы из «Клавелла». Линия огня проходит через свисающие цепи, перила и трубопроводы. Цель в надёжном укрытии — видна только верхняя половина тела.

Не идеально.

— Не как они…

Рэйт выскочил из-за контейнера, прижав запястья одно к другому: и пистолет, и нож смотрели в одном направлении. Автоматчик заметил его, развернулся…

Раздались три щелчка.

Три выстрела — плотная кучность. Один отскочил от корпуса автомата и срикошетил в грудь слуге. Второй пробил ему плечо. Третий попал в череп.

Но цель не упала, а полетела. Враг, ошеломлённый попаданиями, судорожно отпрянул назад и наткнулся на перила с такой силой, что перевалился через них. Тело с тяжёлым лязгом ударилось о наклонную переборку грузового отсека.

В вокс-бусине Рэйта застыла тишина. Затем…

— Здесь кто-то есть, — прошептал допросчик. — Проверьте, что там за шум.

Патроны у Абсолома закончились. Неважно — теперь уже незачем действовать тихо.

В затемнённом камбузе Рэйт вышел навстречу двум слугам.

Первого он уложил, схватив его лазружьё за ствол и дёрнув к себе так, что цель напоролась на кинжал, взятый ассасином у одного из убитых. Затем Абсолом ринулся на второго, прикрываясь телом умирающего как щитом.

Второй слуга, запаниковав, выпустил очередь и угодил в спину товарищу. Дульные вспышки автомата осветили комнату, облегчая прицеливание. Рэйт выхватил лазпистолет из нагрудной кобуры своего живого щита и дважды выстрелил слуге в грудь. Когда тот рухнул на пол, виндикар выпустил ещё один луч — в голову.

Абсолом нырнул в офицерскую столовую, кривясь от отвращения.

Лазерки? Да какое из них ручное оружие?! Показатели меняются при каждом выстреле. Выходная мощность всегда колеблется. Чудо инженерной мысли? Безусловно. Но тебе никак не удастся ни снарядить собственные боеприпасы, ни подержать в руке хотя бы один патрон.

Бросив лазпистолет на стол, он прижал ладонь к столешнице из искусственного дерева, чтобы сканер отпечатков пальцев проверил его кисть. Отъехала створка потайного хранилища, и Рэйт, просунув туда руку, с облегчением ощутил в ней тяжесть своего «Экзитуса».

Аугметические контактные плашки на кончиках пальцев установили связь с оружием, подключая его к сети.

— Эй ты, послушай, — произнёс голос в коридоре. Допросчик. — Раккан у меня. Мы раскрыли вашу игру. Либо ты прямо сейчас проваливаешь, либо мы поджарим ему мозги лазерным разрядом, ясно?

Выйдя в коридор, Абсолом увидел, что рыцарь лежит на полу, куда его бросили. Затылком он прислонялся к стене. В люке слева Рэйт заметил ствол лазпистолета, направленный Линолиусу в голову.

— Плёвое дело же, — сказал допросчик. — Ты уходишь. Убираешься с планеты. Я забираю Раккана. Ты же наверняка просто какой-нибудь наёмник, а?

— Нет.

Пауза.

— Тогда кто ты?

Сложный вопрос. Абсолом не имел склонности к самокопанию, а всё, что знал о себе, при себе же и держал. Даже будь у него желание описать, кто он есть, Рэйт, скорее всего, не смог бы подобрать нужных слов.

Но всё же он ответил допросчику — по-своему.

Послав через две переборки пулю прямо ему в голову.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Мы поклялись вам в верности до гроба, а не до скончания вечных мук.

Баронесса Тулия Восса в ответ на призыв предательского мира-кузницы Атаке к оружию

— То дело… — произнесла Кёльн. — С ним разобрались.

— Сержант вполне надёжен, когда задачи незамысловатые. — Пригубив вино, Сикоракса указала бокалом на развернувшийся перед ними поединок. — Я полагаю, что здесь всё тоже близится к финалу.

Дуэлянты пыхтели и отдувались. Они выдохлись и начали совершать ошибки. Руки немели от тяжести обманчиво тонких клинков. Оба взмокли, их нижние рубахи липли к коже, розовея там, где пот разбавляла кровь.

— Ну же, — сказал Каве, настолько поглощённый схваткой, что Сикоракса сомневалась, услышал ли он их вообще. — Иди к ней. Давай, ближе!

Превосходство сэра Гальвана в дистанции удара и силе начинало сказываться. Восса нанесла ему две раны, но обе были поверхностными. Только из одной шла кровь: Ишмайилу пришлось парировать хороший удар в лёгкие левой рукой, и он заработал порез на предплечье.

Теперь уже он наседал на Воссу, тесня её и контролируя мост.

— Жаль, — проговорила Кёльн. — Вряд ли барон Крейн будет в добром расположении духа при нашей первой встрече с ним.

— Не похоже, что и матушке всё это по душе, — ответила Сикоракса. — Сомневаюсь, что ей охота испытывать благосклонность Верховного монарха прямо сейчас. Очень жаль. Разве что Восса заманивает противника, если она настолько умна…

— Ты можешь это прекратить.

Каллидус уставилась на неё:

— Чего?

— Ты же почётный гость, — сказала Аваарис так, будто речь шла о чём-то несущественном. — Вправе объявить перемирие, если пожелаешь. Принести мир обеим сторонам. Ты что, не читала инструктаж?

Покачав головой Раккана, каллидус вышла из звукоподавляющего поля, и давление ослабло, будто она вынырнула из воды. Сикоракса изучила настрой толпы, определяя, как лучше исполнить задуманное.

По какой-то причине Гальвану недоставало решимости в начале дуэли, но сейчас он всё наверстал. На первых порах они испытывали друг друга почти по-товарищески, а теперь юноша атаковал размашисто, отбивая клинок Лидии. Теснил противницу, заставив её отступить до конца переправы и сплести вокруг себя глухую защиту. Высокий блок, потом выпад сбоку… Ишмайил, более крупный, чем Восса, молотил по ней, словно кузнец по наковальне. Одним из ударов он разбил крестовину рапиры, кусок металла отлетел в сторону и упал на мост. Затем полоснул её по левому плечу, но удар вышел ненаправленным, и Лидию едва задело плоской стороной клинка.

А потом провёл выпад.

Сикоракса успела заметить, как Восса пытается парировать, и поняла, что Лидия неверно определила угол.

Клинок Гальвана пронёсся сквозь богато украшенную витую гарду и пронзил тыльную сторону ладони. Рывком крутанув рапиру вбок, Ишмайил выбил у соперницы рапиру, и оружие закувыркалось в воздухе, прочерчивая кровавый след наподобие кометы. Отрубленный палец трепыхался в корзинчатом эфесе, как испуганная птица в клетке.

Возвратным движением Гальван направил остриё в горло Воссы. Нарастающий рёв дома Страйдеров достиг крещендо, когда клинок метнулся к шее девушки из Рау.

— Стой! — выкрикнула Сикоракса.

Лезвие замерло, и рука Гальвана отскочила назад на середине замаха, как будто он попал по отражающему полю. Каллидус узнала это движение по занятиям в храме — юноша посвятил жизнь изнурительным полевым тренировкам и турнирным схваткам, а потому сумел удержаться от смертельного удара.

Когда Сикоракса взошла на мост, усиливавшиеся возгласы стихли. Ишмайил раздражённо оглянулся через плечо, но всё же склонил голову в знак приветствия.

— Превосходная демонстрация владения клинком, сэр Гальван, — сказала Сикоракса, салютуя кубком. — Блистательное представление. И вы, дама Восса, также хорошо сражались. Но, боюсь, что я, как почётный гость, должен стать посредником в заключении мира.

— Мне не нужна ваша помощь, сэр, — процедила Лидия.

— Чтобы умереть? — осведомилась Сикоракса. — Да, с этой частью вы вполне справились, кузина.

— Вы… — прорычал Гальван. Каллидус видела, как вздымается его грудь под рубашкой: рыцарское самообладание юноши с трудом подавляло жажду убийства. — Вы выбрали момент моей победы, чтобы объявить перемирие?

— Именно так, сэр, — ответила каллидус. — Чтобы не возникло сомнений в том, кто взял верх в состязании. Вы мой кузен, сэр Гальван, и я бы не стал похищать у вас триумф. Но, конечно же, вы не хотите омрачить смертью моё возвращение? Теперь вы получите славу победителя, и вам не понадобится выпускать из девушки жизнь.

Наступила пауза, пока оба бойца напряжённо дышали. Сикоракса не спешила продолжать, надеясь, что их уровень адреналина упадёт и утомление возьмёт своё.

— В конце концов, — добавила она, — кровь чертовски трудно отмыть с ботинок. А ваша пара весьма недурна. Полагаю, работа того старика с улицы Сальвар?

— Так и есть. — Пот капал с лица Гальвана, правая рука подрагивала от усилий: он прикрывался клинком на случай, если разговор окажется ловушкой. Он быстро перевёл взгляд с Сикораксы на Воссу. — Значит, вы в союзе с Рау?

— Я в союзе с двором и монархом! — ответила каллидус, возвысив голос. — Вы что же, не видели церемонию? Ну, тут я вас не виню: там было много рыцарских костюмов. А пилоты «Оруженосцев» вроде нас не всегда могут выглянуть из-за спины «Странника».

После таких самоуничижительных слов по толпе прокатился смех от этого скромного комментария. Несмотря на всё своё высокое происхождение, и Гальван, и Восса управляли Рыцарями-оруженосцами, а значит, занимали нижнюю ступень аристократической иерархии. По этой причине их вражде и позволили перейти в открытую драку: как уже давно уяснила Сикоракса, конфликты между фракциями всегда зарождаются в умах пожилых, а воплощаются клинками и кровью молодых.

Старикам очень нравилось наблюдать, как их внуки умирают во имя семейной чести. Но в их толпе, несомненно, были и такие, как Крейн, считавший всё это нелепицей. Если скрыть выпад за шуткой, то удастся наказать их, избежав смертей…

— Мы — благородные пилоты древних машин. — ответила Лидия, презрительно усмехаясь. — Наши…

— О, значит, «мы» и «наши», так, кузина? — Сикоракса повернулась к Воссе. — Раккан-миротворец свёл склочную парочку!

Раздался смех, и Лидия стиснула зубы, а глаза у неё почти вылезли из орбит от ярости.

«В точку», — подумала каллидус.

Когда началась перепалка дуэлянтов, оперативница с первой же секунды поняла, что между ними что-то есть. Их взаимное влечение буквально искрило, подавленное и искажённое из-за хитросплетений политики. Не зря же казалось, что Восса так зациклена именно на нём…

Сикоракса шагнула ближе.

— Прими поражение, кузина. Жить с ним лучше, чем умереть.

— Ты всё испортил, — прошипела Лидия.

— Может, и так, — ответила каллидус, затем отступила и повысила голос: — Все с честью выходят из боя. Гальван выказал готовность убивать за свой дом, Восса — готовность умереть за свой. Они равны в доблести. Если дама Восса желает реванша за это поражение… Что ж, она вправе бросить вызов сэру Гальвану на завтрашнем турнире в соответствии с обычными процедурами.

— Схватка велась насмерть, сэр Раккан! — раздался голос из толпы. Сикоракса рассмотрела, что говорит человек в красно-синих одеждах, с татуировкой в виде сокола на лбу: лорд Ламбек-Фирскал. — Словами его не разрешить, только кровью. Восса вызвала противника на смертельный поединок — такие дуэли не отменяются.

— Согласен, сударь, — отозвалась каллидус. — Таковы традиции отцов и дедов. Но, по-моему, существует и обычай, согласно которому поединок отменяется, если оружие дуэлянта проливает невинную кровь, верно? И хотя я не тяну на невинного, но всё же никоим образом не участвую в дуэли.

В мгновение ока Сикоракса протянула свободную руку, обхватила клинок Гальвана и провела по нему ладонью, как ножнами.

— Ну вот, — сказала она, подняв руку и показывая струящуюся кровь. — Все довольны?

— Восса не скажет тебе «спасибо», — проговорил барон Тибериус Крейн. — Но я тебе благодарен.

Он поднял кубок, и каллидус чокнулась с ним, не забыв слегка кивнуть и подкрасить щёки Раккана румянцем, словно он зарделся от похвалы.

— Я бы хотел поближе познакомиться со своими кузенами, пока они не поубивали друг друга, — ответила Сикоракса. — Просто ради будущих поколений.

Крейн положил широкую руку ей на плечи и отвёл к стене:

— Я видел, как ты беседовал с матерью. Не сомневаюсь, речь шла обо мне?

— Ничего такого, что стоило бы повторять. Ты же знаешь, дядя, мне не нравятся подобные вопросы. Я не шпион.

— Конечно же, нет, разумеется. Прошу прощения. От старых привычек трудно избавиться. Ты был ещё молод, когда уходил, но теперь уже не претендент, которого перевозят из дома в дом, а сам себе хозяин, и я уважаю это.

Сикоракса задумалась говорит ли барон Крейн искренне или же он ещё более искусный манипулятор, чем Хоторн. В конце концов, лучшее противоядие от властной матери — слегка отстранённый отец, награждающий тебя скупыми порциями признания. Человек, с которым юноша мог бы по-мужски наладить отношения, поверить ему свои семейные неурядицы. Такие, что знание о них принесло бы пользу дому Рау…

Она промолчала.

Тибериус, скрестив руки на груди, опёрся спиной о стол, уставленный тарелками с певчими птицами, фаршированными печёнкой.

— А расскажи-ка о войне, — попросил Крейн. — Похоже, там ты создал дому неплохую репутацию.

Сикоракса отхлебнула вина и пожала плечами:

— Еретехи наступали, мы их убивали. В основном пехота и бронетехника, никаких тебе побед Рыцаря над Рыцарем. А, и ненавистная архиеретичка, само собой. Особо тут и говорить не о чем — они были паразитами, а я их истреблял.

— И как продвигается крестовый поход, я имею в виду, на политическом уровне?

Крейн сунул в рот птицу и перекусил грудку. На зубах барона громко захрустели косточки.

— Сложно сказать. В основном я действовал на острие копья. До самого конца мне не доводилось встречаться ни с кем из командования.

— Странно, обычно руководители таких кампаний проявляют к рыцарям королевства немного больше уважения. По крайней мере, приглашают их на стратегические инструктажи. Так было, когда мы с твоим отцом выступили в крестовый поход.

Тибериус отправил в рот то, что осталось от птицы, и прожевал.

— У Вольного Клинка судьба складывается отнюдь не так, как у целого контингента, — ответила Сикоракса. — Особенно у простого «Оруженосца». Меня удостоили официального приёма, а дальше предоставили самому себе, и я направлял цепной клинок туда, куда мне заблагорассудится. По совести, меня это вполне устраивало. Ни один офицер Милитарума даже не думал отдавать мне приказы.

— Совершенно верно, сэр Раккан, совершенно верно. — Крейн кивнул, жуя, затем вытащил особенно жёсткую ножку, посмотрел на загнутые почерневшие когти и бросил её на пол. — И всё же не по нраву мне такое. Раньше этот дом внушал больше почтения.

— Кого ты имеешь в виду — Рау или Страйдеров?

— Обоих. Ты знаешь, что два года назад мы получили приказ собраться и выступить следом за тобой?

— И почему же вы этого не сделали?

— Потому что нам приказали, а не подали прошение, — усмехнулся Крейн. — Всё этот проклятый Гиллиман! Возомнил, будто Галактика принадлежит ему. Будто мы его вассалы! В старые времена Империум помнил, что мы — союзники. Партнёры по договору. Мы намного старше их. Чёрт возьми, самые нижние слои фундамента Дворца Собраний заложены раньше Дворца на Терре! Раньше они обихаживали нас, посылали дипломатов. А теперь мы просто получаем астропатическую депешу о том, что должны созвать копья для войны? Они не взывали к нашим клятвам или чести, а повелевали нам. Ха!

— Ну… может, это обычная оплошность. Дело-то не терпит отлагательств, дядя. Преобразованные…

— Вот этого-то, — сказал барон, сильно тыча пальцем в грудь Сикораксы, — я и боялся. Оплошности. Мальчик мой, ты поучаствовал в одном крестовом походе и воображаешь, будто знаешь Империум, но поверь — это не так. Позволь сказать, что из-за оплошностей гибнут целые миры! Одна ошибка при заполнении документов — и запасы грунтовых вод больше не пополняются. Какая-нибудь система занимается своими делами, слишком редко даёт о себе знать — и вот уже некий вассал-тактик с Терры решает, что её не стоит оборонять от зеленокожих дикарей. Если мы оставим эту оплошность без ответа, если подставим другую щёку, не защитив свою честь, то навлечём на себя погибель. Наши права никогда больше не будут соблюдаться — и, ежели меня спросить, именно этого хочет Гиллиман. Подорвать нашу автономию. Привести нас всех к общему знаменателю, легко рассчитываемым цифрам в бухгалтерской книге. Чего доброго, потом они захотят, чтобы мы приняли имперский закон!

— Уж такого не будет.

— Они уже поступили так с Кастелаидами.

— Да ты что?

— Им направили уведомление о том, что их исконная система раздачи земель и учёт населения не соответствуют Лекс Империалис. Их также обязали принять у себя обитель сестёр Эбеновой Чаши и настояли на том, чтобы военнослужащие ВКФ и Милитарума не подлежали местному судебному преследованию.

— Они же не согласились?

— То-то и оно, что согласились. Рыцари Кастелаидов всегда были слишком… — Барон какое-то время подбирал слова, затем выплюнул одно, полное яда: — Податливыми. Они чувствовали, что у них нет выбора. Тут варианты такие — или даёшь имперцам переписать соглашение, или дерёшься.

— Матушка сказала, что будет драться.

Крейн взглянул на него, блеснув глазами, будто от радости, что выудил эти сведения.

— Не сомневаюсь, она бы так и сделала, но это столь же губительно, как допустить постепенное ослабление. Проявишь излишнюю мягкость — и потеряешь независимость понемногу, излишнюю жёсткость — и лишишься её сразу. Но если мы проявим храбрость в дипломатической борьбе, если сумеем настоять на взаимном уважении, которого заслуживаем и мы, и Империум, то баланс сохранится. Им нужны наши Рыцари на поле боя, а если они нас разгромят, то не смогут их заполучить. Гиллиман безжалостен, однако не глуп.

— Что… — начала Сикоракса.

— Отец, — произнёс низкий голос из-за правого плеча каллидус. — Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда ты так говоришь.

Каллидус повернулась, поднимая кубок, чтобы поприветствовать незнакомца, и увидела человека лет сорока, который явно не проходил ювенат-процедур. Левое ухо было заменено аугметикой, а в череп вставлен диск со множеством сенсорных отверстий-звукоуловителей. Благодаря вьющимся чёрным волосам, лишь отчасти причёсанным, он выглядел моложе. Из-под густых прямых бровей смотрели серые глаза.

— Сын мой, лорд Базил Даггар-Крейн, — кивнул барон.

— Лорд Даггар-Крейн, — поклонилась Сикоракса. — В детстве вы были для меня примером. Пока мы все тут погрязали в политике, вы представляли наши дома в Тиранидской войне.

— Зацепил её лишь самым краешком, — проговорил Базил, отвесив поклон. В отличие от тёмно-русых волос барона, расчёсанные на прямой пробор кудри Даггар-Крейна имели лёгкий медовый отлив и спускались до линии челюсти. В коротко подстриженной бородке виднелась седина. — Осмелюсь предположить, что вы повидали столько же сражений, к тому же между вами и врагом было меньше брони. Но прошу меня извинить. — Он повернулся к барону Крейну. — Мне нужно поговорить с отцом.

— Говори открыто, — предложил Тибериус. — Мы же одна семья. Очень скоро Раккан узнает о наших… разногласиях. Я бы предпочёл, чтобы он услышал всё из первых уст, а не через баронессу, которая приправит речи отравой.

— Что ж. — Базил взял у слуги кубок, немного отпил и начал: — Лорд-командующий Гиллиман — наш союзник. И союзник в непростом положении: он возглавляет коалицию, раздираемую усобицами, в разорванной надвое Галактике. Более чем понятно, что он хочет упростить некоторые договорённости. И потом, его представитель даже не заикнулся об изменении условий, когда я пришёл обновить наши клятвы.

— Соглашение! — прорычал Крейн. — Ты пришёл, чтобы продлить наше соглашение. Клятву мы Гиллиману не давали!

— Что такое соглашение, отец, как не клятва на бумаге, не обет соблюдать оговорённые условия? — Даггар-Крейн пожал плечами. — Ты цепляешься к словам. Лорд-командующий Гиллиман не нарушит свои обязательства при условии, что мы соблюдаем наши. А состоят они в том, чтобы примкнуть к совместной обороне, когда нас позовут.

— Явиться по первому зову, — поправил барон. — Это не к лицу Рау!

— Однажды наш дом уже нарушил клятву, отец, — произнёс Базил.

— Как ты смеешь сравнивать эту ситуацию с тем позором! — Крейн говорил тихо, почти шёпотом, подойдя к сыну вплотную. Если бы не усиленный слух, то Сикоракса могла бы и не разобрать его фразы. — Что бы ты предложил нашим предкам? Стать изменниками, чтобы исполнить клятву? Выступить на стороне Хоруса?

— Конечно, нет. Поставить клятвы миру-кузнице Атакс выше здравого смысла — глубочайшая ошибка Морвейна и его отродий. Когда Атакс присоединился к Хорусу, Морвейн пошёл за ним. И, как оказалось позднее, сглупил. Не понимаю, с какой стати ты позволяешь Страйдерам язвить по этому поводу, ведь мы показали, что верны имперским союзникам. Но если мы ещё раз нарушим наши клятвы — договорённости, если тебе угодно, — то обретём репутацию непостоянных.

— Ты молод, сынок. Ты не представляешь, на что способен Империум.

— А ты, отец, — ответил Даггар-Крейн, делая глоток, — стар. И поэтому не видишь дальше своего носа. Доминион — это не наша личная вотчина. Мы — всего лишь один Рыцарь в великом копье. Если оно атакует вместе, мы выживем. Но если все разойдёмся поодиночке, нас уничтожат. Нельзя же всем быть Вольными Клинками — не в обиду будь сказано, дорогой кузен.

— Никаких обид, — сказала каллидус. Изображая, что Раккан покраснел от неловкости и старается скрыть это, Сикоракса схватила певчую птицу за клюв и открутила ей голову. Старательно подражая движениям рыцаря за спиной у барона, ассасин взялась за клюв, как за ручку, и отправила оторванную часть в рот. Пикантный мозг оказался весьма неплохим, хотя блюдо вполне обошлось бы без обугленных перьев. — Я чувствую, что меня определённо балуют по случаю возвращения домой. Особенно хорошо вино — доминионский винтаж. Выпьем одним глотком!

Они сдвинули бокалы.

Даггар-Крейн повернулся к отцу:

— По-твоему, я не знаю, на что способен Империум, но это не так. Я видел его своими глазами, в отличие от тебя, десятки лет не покидавшего планету. Гиллиман в состоянии его изменить. Вырвать из застоя, который тянется уже сотню веков. И нам тоже нужно двигаться к переменам!

— Видишь, с каким бунтарём мне приходится жить? — произнёс барон Крейн, натянуто улыбнувшись Сикораксе. — Никогда не заводи детей, мальчик мой, они хуже, чем те мятежные вассалы из глубинки. Придётся мне отозвать Фонтейна и его силы подавления, чтобы он направил «Падение топора» против тебя.

Базил хмыкнул:

— Если он готов, пусть попробует. Сколько времени нужно нашему августейшему палачу, чтобы подавить обычное восстание? Он там уже три месяца.

Возможно, ему требуется помощь, — сказала Сикоракса. — А я ещё не дал обет верности никому из придворных…

— Ты же не станешь присягать Раллану Фонтейну, да? — проворчал Тибериус. — Он тот ещё зануда. И, что важнее, из Страйдеров. Моё мнение такое: хотя кажется, что у Вершителя правосудия захватывающая работа, на деле ты скучно служишь закону.

— И все тебя ненавидят, — добавил Даггар-Крейн. Осушив кубок до дна, он бросил сосуд на пол, чтобы потом забрали слуги. — На твоём месте я бы выбрал кого-нибудь поближе к власти. Менее противоречивую должность.

Лорд жестом подозвал кого-то из вассалов, и тот подбежал к нему с новым кубком. Встав на одно колено, служитель опустил голову и поднял сосуд обеими руками.

— Я скажу, что тебе подойдёт, — произнёс барон. — Хороший мастер из Рау. Юме уже много лет нужен оруженосец.

— Он отказывается брать нового оруженосца, — возразил Даггар-Крейн. — Говорит, что молодёжь нынче пошла мягкотелая.

— Но ты — другое дело, ветеран крестового похода, — проговорил Тибериус. — Он мог бы сделать исключение…

— …если я замолвлю словечко, — закончил барон.

Его голос звучал приглушённо из-за того, что доносился из проигрывателя бобин в автомашине.

— Отличный манёвр, — сказала Кёльн. Описав дугу в крутом повороте на грунтовой дороге, она выехала на прямую и переключила передачу на более низкую. Лобовые люмены дальнего света озарили вересковые пустоши, уходящие вверх по обеим сторонам от просёлка. — Поскольку Юма — Королевский страж, он близок к Верховному монарху, и, похоже, ты открыла нам дверь.

— Что ты о нём думаешь?

— О Юме? Опасный. Верный. Стойкий. Но это только впечатление, которое сложилось у меня по документам и беседам.

— Нет, я про лорда Даггар-Крейна. Что-то в нём есть. Он обращает внимание на общую картину, чего не хватает его старшим родичам.

— И в самом деле, — произнесла Аваарис, чуть склонив голову.

Кёльн немного сбросила скорость и сместилась к центру дороги, чтобы не въехать в костёр на обочине. Сервы праздновали канун зимнего турнира. Сикоракса видела, как они подняли бледные лица, когда мимо проехала льнущая к земле машина — совершенно чужеродная для этого мира с его автокаретами, серебристая, как закалённый клинок, с обтекаемым аэродинамическим корпусом.

— Он — перспективный вариант, — продолжала Кёльн.

— На роль короля? — уточнила Сикоракса.

— Для этого придётся попотеть, — предупредила Аваарис. — Он пятый в Реестрах.

— Значит, убьём тех четверых, что выше.

— Тонко, — фыркнула Кёльн. — Может, оно того и стоит. Неприязнь барона Крейна к лорду-командующему и негодование баронессы Хоторн не единичные примеры. Судя по моим вокс-захватам с пиршества, тут всё кишит крамольниками.

— Слуги тоже?..

— Нет, похоже, ихтис гниёт с головы. Империумом в основном недовольны люди из привилегированного сословия. В этом-то и проблема, ведь тут всем заправляют они, да и для крестового похода нам нужны рыцари, а не сервы.

— Думаешь, это идёт от Верховного монарха? Он, кажется, мало что говорит, кроме как через Глашатая.

— Он произнесёт речь на завтрашнем турнире. Это традиция. А традиции здесь на первом месте.

Их микробусины кратко зашипели.

— Похоже, мы в зоне действия передатчика, — сказала Кёльн. — Рэйт, что ты задумал?

— Решение проблемы, — сказал Абсолом Рэйт, просовывая руку в открытую дверцу автокареты и опуская ручной тормоз.

Ассасину пришлось перегнуться через тело водителя, навалившегося на руль. Его нога безжизненно застыла рядом с педалью акселератора.

Рэйт переключил двигатель с холостого хода на газ и опустил ботинок мертвеца на педаль. Затем захлопнул дверцу, и машина покатилась вперёд, набирая скорость по мере того, как спуск становился круче. Десять километров в час. Пятнадцать. Двадцать пять. Тридцать пять.

Разогнавшись до пятидесяти, автокарета ударилась о край утёса и полетела, кувыркаясь вдоль отвесного склона из серого сланца. Машина шлёпнулась крышей о морскую гладь, на мгновение подпрыгнула, и вода вокруг вскипела пузырьками воздуха, вырывающегося из салона. Набегающий прибой раскачивал транспорт взад-вперёд, и он медленно скрывался под поверхностью. Наконец исчезли и покрышки.

— Устроил сброс в океан. Континентальный шельф здесь уходит глубоко, и машину не найдут.

— Скажи, что ты хоть кого-то оставил в живых, — произнёс голос Кёльн у него в ухе.

— Да, и он заговорил, — бесстрастно ответил Рэйт. — Почти не пришлось давить. Это люди Симфонии Даск, в основном иномиряне, которых доставили сюда, так что в прошлом у них нет связей с домами. Главный у них — сэр Хортиус Саббан, малоприятный персонаж. Неофициальный оруженосец Даск, исполнитель грязной работы. И это вызывает затруднения.

— Какие?

— Даск ждёт его возвращения с докладом через сорок минут, но у него вряд ли получится. Он лежит в холодильной капсуле на «Стилете», причём не в том состоянии, чтобы разговаривать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Обдумывайте свои клятвы перед тем, как произнести их. Вспомните леди Саккаран, которая, будучи в приподнятом настроении, поклялась никогда не снимать кольчугу, пожалованную ей королевой Фавлой-Эстейр на празднике Середины зимы. Она сдержала своё слово, и теперь её кости покоятся на дне озера Вадлар. Мы прославляем её за то, что она предпочла вечную честь преходящей жизни, но, если бы леди подбирала слова клятвы более тщательно, то могла бы сберечь и то и другое.

Люсьен Явариус-Кау, Верховный монарх Доминиона.

Размышления о рыцарском кодексе

— Ну-с, — сказала Сикоракса. — Что делать будем?

Вражеский оперативник лежал в морге. Голова у него заканчивалась чуть повыше нижней челюсти, и в том, что осталось от ротовой полости, сохранилось лишь около четверти прежнего содержимого — фрагменты оторванного языка и нижнего нёба.

— У нас есть имя, — сказала Кёльн. — А также аудио- и вид-нарезки. И ещё — двадцать две минуты в запасе. Сикоракса, тебе хватит времени, чтобы воссоздать его облик для встречи с Даск? На их «разборе полётов» мы бы многое узнали.

— Изучать и реконструировать лицо, имея только анфас, не так-то просто. — Каллидус пролистала стоп-кадры на инфопланшете. — У меня может получиться что-то приблизительно похожее. Сгодится, чтобы пройти несколько пунктов пропуска, но при личном разговоре прикрытие будет неубедительным, особенно если Даск хорошо знает этого оперативника. Неизбежны отличия во внешнем виде: не те черты поведения, походка, причёска, микровыражения… А ещё нам некогда отстирывать кровь с его вещей. Даск — опытный офицер контрразведки, у неё возникнут подозрения. И даже если бы я сумела экстраполировать всё, что нужно, по отснятому материалу, то никак не успела бы прибыть вовремя. Обязательно было стрелять в голову?

Сикоракса покосилась на Рэйта, который прислонился к переборке, скрестив руки на груди.

— Да, — ответил виндикар. — Он наставил пистолет на Раккана. Выстрел в грудь мог привести к тому, что он нажмёт на спусковой крючок из-за мышечного спазма или шока. А мы сошлись на том, что Раккан пока что пригодится нам живым.

— Пока что. И на том спасибо, — сказал Линолиус, держа на коленях пакет с химическим льдом. — Правда, спасибо. Приятно знать, в каком я по…

— Но ещё мы договорились, — продолжил Абсолом, — что в случае обнаружения Раккана следует устранить. Сикоракса, не окажешь честь?

Каллидус встала перед Линолиусом, заслонив его своим телом.

— Рэйт, это задание сложнее, чем полагал любой из нас. Если бы не советы Раккана, меня бы уже раскрыли. Его мать, собаки… У нас слишком замысловатая ситуация, которая к тому же развивается, так что нельзя убивать его сейчас.

— Согласна, — произнесла Аваарис. — Кроме того, Гвинн наверняка выдаст нас, если мы устраним Раккана.

— Мы составили план! — прорычал Рэйт и вытащил пистолет «Экзитус». — И решили его придерживаться.

— У меня тоже есть план, — сказала Сикоракса. — Если ты убьёшь его, я выйду из игры. Сяду здесь на палубу и откажусь внедряться под личиной Раккана. Ты валяешь дурака. Если ты когда-то что-то пообещал, но потом это стало бессмысленным, значит, ты уже не обязан держать слово.

Абсолом посмотрел оперативнице прямо в глаза. Сикоракса понимала, что он решает, нужно ли её убить и если да, то как именно.

— Исправь всё, сведи риски разоблачения к минимуму, и он будет жить. Но поторопись, — велел Рэйт.

— Сэр Саббан пропустит назначенную встречу, — вмешалась Кёльн. — И когда он не придёт, Даск отправит команду, чтобы выяснить обстоятельства. Если он должен был отчитаться по воксу, что всё в порядке, подкрепление, возможно, уже в пути. Раккан, ты сказал, что Саббан ни разу не говорил по воксу после того, как обнаружил тебя. Он ни о чём не рапортовал, не уведомлял?

— Нет, — ответил Линолиус. — Он просто вытряхнул уголь из трубки и…

— Наши похитители передач ничего не поймали, — перебил Рэйт. — А я проверил их вокс-станцию, когда зачищал зону от улик.

— Ты сохранил её? — спросила Сикоракса.

— Конечно. Для анализа. А что?

Каллидус коснулась инфопланшета.

«Значит, дело в колдовстве. Вы же знаете, сэр, что колдунов у нас сжигают».

Она перемотала запись назад, речь сменилась высоким визгом. Оперативница уставилась в пластальную стену, шевеля губами.

«…лдовстве. Вы же знаете, сэр, что колдунов у нас сжигают».

— Вы же знаете, сэр, что колдунов у нас сжигают, — воспроизвела фразу каллидус. — Итак, у нас есть вокс и голос.

Сикоракса повернулась к Раккану.

— А это значит, что у тебя есть десять минут, чтобы рассказать мне всё, что ты помнишь о сэре Саббане.

— Нам понадобятся вокс-коды, — сказала Кёльн, натягивая пару резиновых перчаток. — Я поговорю с пленным.

— Бросайте жребий, бросайте жребий, — сказала Сикоракса в ручной вокс, похожий на пластековый кирпич.

В ответ послышалось жужжание сигнала, затем — тишина, и оперативница обругала старинное устройство. Опустившись на колени, она снова завертела ручку на блоке питания. Острый, как лезвие ножа, ветер с вересковых пустошей трепал её скопированные волосы.

Сикоракса нажала для пробы кнопку передачи.

С этой штукой следовало глядеть в оба. У всех связных разные руки, свои стили нажатия. Сильное или слабое. Долгое или короткое. Хороший вокс-оператор способен заметить разницу в передаче ещё до того, как с ним заговорят.

— Бросайте жребий, бросайте жребий. Говорит Дозорный, приём.

— Слышим вас, Дозорный. Кодовое слово принято. Не пропадайте.

Выдохнув, Сикоракса поглядела, как парок перед её лицом развеивается ночным ветром. Она только что на полном ходу неслась на грязецикле с выключенными фарами, пока не разыскала эту уединённую возвышенность среди вересковых пустошей. Каллидус не стала выходить на связь с корабля, поскольку сигнал могли отслеживать.

— Что вы там нашли? — спросил голос. Холодный, резковатый, как лезвие кинжала в зимнюю стужу. Так говорит человек, привыкший к почтительному обращению.

Баронесса Даск? Сикораксе оставалось лишь предполагать и надеяться. Если бы она проверила догадку, назвав Даск по имени — даже по защищённому вокс-каналу, — то серьёзно нарушила бы протокол. Дама бы забеспокоилась и вырубила связь.

— Мы сделали всё, как вы приказали, мэм. Провели полный обыск. Но нас заметили. Сержант из его свиты вернулся на корабль. Он увидел нас и открыл огонь, мы отступили.

— Его устранили?

Перед тем как нажать кнопку передачи, Сикоракса сделала паузу, будто не решалась отвечать.

— Нет. Мы… мы опасались, что в этом случае началось бы расследование. На данный момент он предполагает, что мы заодно с повстанцами из провинций. Опрометчиво приземляться так далеко в пустоши. Сэру Раккану лучше оставаться во дворце, как ему и предлагали.

— Если начнут задавать вопросы, мы так и ответим. Может ли тот вассал, сержант, опознать кого-то из твоих людей?

— Да, думаю, что сможет.

— Это всё усложняет. А ты ведь знаешь, что я не терплю осложнений.

— Я обо всём позаботился. Вы их больше не увидите. Пьют водичку у Вальсофских утёсов. Они иномиряне, их никак не выйдет связать с нами.

— Хорошо. Когда прибудешь ко мне для доклада?

Наступила опасная стадия. Очень опасная. Воспоминания Раккана о Даск были давнишними и, вероятно, не особенно достоверными из-за того, что он знал её только в молодости. Но он припомнил глубокую неприязнь между Даск и Фонтейном. Предположительно, их вражда тянулась ещё с детства. Несмотря на то что на публике они вели себя как союзники, будучи представителями Страйдеров при дворе, семейные сплетни утверждали, что между ними нет ни приязни, ни доверия.

— Виноват, но сержант видел моё лицо. Собираюсь исчезнуть на некоторое время. Постараюсь быть полезным. Я думал съездить в глубинку и проведать Фонтейна. Кажется, он затягивает с подавлением. Может, там есть что разузнать.

Пауза. Долгая, дольше, чем хотелось бы Сикораксе.

— Ты что, боишься вернуться ко мне, Саббан?

— Нет-нет, леди, я… Так мы лучше всего решим нашу проблему, даже извлечём из этого что-нибудь. Я спас одного человека, иномирянина. Он может смешаться с толпой на завтрашнем турнире и отчитаться перед вами. Я передам ему медальон святого Иудата, тот, что с моими инициалами, в доказательство, что он от меня. Но мне пора отключаться — вижу лучи люменжекторов. Даёте ли вы благословение?

Долгая пауза. По спине каллидус струился пот.

— Да, отправь своего человека. И когда доберёшься до лагеря Фонтейна, высматривай те необычные вокс-станции. Возможно, та девица была заодно с Фонтейном или, может, с повстанцами, но я сомневаюсь: оборудование слишком уж специализированное.

— Так и сделаю.

— Мы бы не оказались в таком положении, если бы ты взял её живой, знаешь ли.

— Знаю.

— Все эти просчёты начинают мне надоедать.

— Фонари совсем рядом, мне нужно…

Но связь уже отключили.

Звук, отражаясь от крепких каменных стен Гробницы священного обслуживания, эхом отдавался в боковых часовнях и, будто обретая бесплотность, растворялся среди затенённых сводов над головой.

Когда в сенсорах прожужжала финальная нота, с левого бионического глаза Гвинн скатилась одинокая слезинка — капелька смазочной жидкости. Вот оно, её место. Среди таких же служителей владетельных машин под благожелательным раздвоенным ликом Омниссии, который воплощал собой единение кости и стали, что во многом относилось и к рыцарям.

И всю эту церемонию устроили в честь её возвращения, хоть Танна и сомневалась, что заслужила такой приём.

— Встаньте, братья и сёстры, — сказала архиремонтница с кафедры. С этими словами она протянула руки, призывая всех подняться на ноги. Четыре механодендрита повторили движение Тесселл. — Хвала Омниссии, создателю и вседержителю, за то, что Он привёл свою служительницу Гвинн домой, к нам. И хвала Ему за то, что Он даровал ей мудрость и талант, дабы не позволила она благородному Рыцарю «Шут» пасть от рук врага.

— Хвала, — нараспев произнесли прихожане.

— На этом наши вечерние службы заканчиваются, — сказала она. — Завтра день турнира. Пожалуйста, соберитесь за два часа до рассвета, чтобы прочитать Призыв к оптимизации. Да проглянет образ Омниссии в трудах ваших.

— И в трудах твоих, — откликнулась братия.

Танна повторяла вместе с паствой, выводя изображение толпы в краешек правого квадранта поля зрения и радуясь, что она снова среди друзей.

— Ризничая Гвинн? — произнёс чей-то голос, прервав её раздумья.

Когда Танна поняла, кто её окликнул, у неё перехватило дыхание. Сама архиремонтница призывала следовать за ней, задержавшись в двери перегородки за алтарём.

Гвинн переступила порог, и её схемы ожили, резонируя, как те заключительные ноты, прозвучавшие в гробнице. Она никогда раньше не бывала за алтарной преградой и никогда не оказывалась настолько близко к Дортии Тесселл.

Архиремонтница была уже пожилой — во всяком случае, состарилось то, что сохранилось от её биологического тела. Внешне она сильно напоминала креветку из-за сгорбленной спины и множества механических конечностей, которые торчали из-под багряных одеяний, поддерживая её над землёй. Босые ноги Тесселл висели в пятнадцати сантиметрах над полом.

Дортия посмотрела на Танну. Губы и нижнюю челюсть Тесселл заменял воксославитель в форме улыбающегося рта, но оба органических глаза лучились поразительной хрустальной синевой.

— Архиремонтница.

Гвинн пала ниц и, соблюдая церемониал, открыла инфопорты, чтобы показать, что ей нечего скрывать.

— Я недостойна такого внимания.

— «Недостойна», — хихикнула Тесселл. — Если ты желаешь совершенствоваться, юная ризничая, тебе нужно отринуть концепцию достоинства. Мы заботимся о бессмертных детях Машинного бога — о Его благородстве и ярости, обретших плоть эпохи назад. Никто не достоин такой роли, но кто-то же должен её исполнять, вот мы это и делаем.

— Да, архиремонтница.

— Посмотри на эти посмертные маски, — произнесла она, поднимая инфотрость, чтобы указывать Танне, куда обращать взгляд. — Вот «Дева-щитоносица», оборонявшая фланг лорда Махариуса от предательских титанов. Ниже — «Грозовой вал», который так славно описывается в «Балладе о Реакторной войне». Напротив них — «Расщепитель звёзд», сразивший столько боевых машин еретехов, что по сей день ни один Рыцарь Доминиона не сумел повторить его успех. Здесь лучшие из наших павших. Это честь для них, но и предостережение для нас. Напоминание о нашей неудаче.

— Неудаче? — переспросила Гвинн.

— Мы не сберегли их в рабочем состоянии, — пояснила Тесселл, опуская инфотрость. — Эти машинные полубоги могли бы пребывать среди нас и ныне, если бы наших умений оказалось достаточно. Они — те, кого нам не удалось спасти, дитя, и осознание этого должно преследовать нас.

Танна увидела вокруг глаз архиремонтницы морщины, признак тягостных сожалений, и чересчур органическое сердце ризничей преисполнилось жалости.

— Это машины войны, госпожа, а война жестока, — сказала Гвинн. — Но вы также спасли очень многих. Вы ухаживали за «Короной Доминиона» после битвы с еретеховским Рыцарем «Рассвет резни», разве нет?

Все знали, что так и было, но Танна надеялась, что выведет Дортию из меланхолии, напомнив великой женщине о самом славном её достижении — спасении «Короны». Судя по тому, что слышала Гвинн, шагателю тогда нанесли огромный урон.

— Да, я о ней позаботилась. Хвала Омниссии за то, что в качестве ближайшего помощника он послал мне одного из Ангелов Императора.

— Великое деяние, госпожа, славнейшее в целом поколении.

— Кажется, что с тех пор прошла целая жизнь, будто всё это случилось с кем-то другим… — Тесселл покачала головой. — Как поживает твой сюзерен, «Шут»?

— Всё хорошо. «Шут» — отменный воин с сильным духом. Ахиллесов поршень правой ноги иногда работает туговато, обычно в первые триста двадцать восемь секунд активности.

— Вполне естественно для такой древней машины.

— Нет, госпожа, он показывает образцовую работоспособность. Как вы знаете, хор духов «Шута» упрям, но в физическом аспекте он надёжен, и ущерб, полученный в ходе кампании, не изменил этого.

— И каким ты нашла… крестовый поход? Каково это, ступать по полю боя в гуще наших врагов?

— Война причиняет машинам-владетелям колоссальный вред. Я и представить себе не могла, что существует нечто более могучее, чем они. И эти Преобразованные… они опасны. Извращённые рабы демонического мнемовируса, который заставляет их истязать собственные тела, придавая им новые формы. Мне пришлось соблюдать строжайшие протоколы, чтобы предотвратить заражение «Шута».

— Я имела в виду других наших врагов, из механикус.

Гвинн сделала паузу, наморщив лоб.

— Они… ну, они показались мне полезными. Когда я обращалась к машиновидцам, они помогали. Ведомые профессиональной этикой, очень серьёзно поспособствовали мне, когда…

Тесселл развернулась быстро, словно кошка, и неестественно изогнулась, приподняв стальной позвоночник.

— Ты же не позволяла им помогать с «Шутом»? Не дала им взглянуть на внутренности владыки?

— Конечно же, нет, — ответила Гвинн, слегка вздрогнув под жёстким взглядом архиремонтницы. — Но иногда нам требовались материалы и инструменты. Печи для плавки необработанного адамантия и ремонта брони. Оборудование для фрезерования запасных частей…

Выгнутая спина Тесселл расслабилась.

— Прости мою тревогу, Гвинн, — сказала она, рисуя в воздухе знак прощения за проступок двумя инкрустированными золотом пальцами. Танна не разобрала, кому именно отпускает грех Дортия — ей или себе. — Я тебя не так поняла.

— Так что же, у нас есть враги среди механикус?

— Один точно есть, — сказала Тесселл. — Ты когда-нибудь встречала каких-либо агентов или представителей еретеха Велизария Коула?

— Коула? — переспросила Гвинн. — Нет, архиремонтница. Архимагос-доминус находится в нескольких секторах отсюда. По крайней мере, я так слышала. Его имя почти не упоминали.

— Хм. Он хотел бы, чтобы все мы именно так и думали. Ты видела его космодесантников-примарис или одну из этих левитирующих мерзостей?

— Я наблюдала астартес-примарис, но только издалека. Когда нас официально принимало верховное командование. Эти воины — еретики?

— Разумеется! — Архиремонтница вскинула четыре руки. — Коул больше не копирует и не совершенствует, не следует какому-либо шаблону — он творит. А кто же такой творец-созидатель? Кто же он, юная ризничая?

Гвинн сглотнула.

— Бог…

— Так и есть. Бог! Вот кем мнит себя еретех Коул. Он поклоняется переменам, точно так же, как и эти Преобразованные еретехи, с которыми так умело сражался твой повелитель. Ходят слухи, что Коул планирует создать даже рыцарские костюмы, полагая, что сможет улучшить владетельные машины.

— Невозможно, — сказала Гвинн.

— Ещё как возможно, — ответила Тесселл, подняв брови. — Он разработал новый плазменный дециматор. Даже назвал его в честь себя — «Гнев Коула». Какова самонадеянность, а? Ты представляешь — кто-то думает, будто можно улучшить вот это!

Архиремонтница раскинула руки, широким жестом обводя окружающие их маски машин-героев. Чудилось, что каждый пустой взгляд оценивает, как ризничие заботятся о наследии Доминиона.

— Это невозможно, — покачала головой Танна. — Он бы никак не справился, его ждёт провал.

— И всё же он совершил много чего невозможного, — произнесла Тесселл. — Итак, позволь спросить ещё раз: замечала ли ты что-то необычное, находясь среди политиков? Какой-нибудь намёк на влияние этого еретеха?

— Ничего. — Гвинн смущённо потупилась. — Хотя я и не искала. Возможно, если бы я присматривалась, если бы кто-нибудь сказал мне…

— Не тревожься. — Архиремонтница положила Танне на плечо липкую руку, пытаясь успокоить. — Вы ушли среди ночи, и ты, и человеческий компонент были ранены. Мне поистине радостно видеть, что вы так хорошо функционируете, особенно если учесть урон, который лазерные разряды причинили твоим энграммным хранилищам.

— Я потеряла только личные воспоминания, — объяснила ризничая. — Ничего, что повлияло бы на функциональность.

— Это утешает. — Тесселл помолчала. — Дорогая Гвинн, я знаю, что, если бы я попросила, ты бы сделала для нашего ордена всё что угодно.

— Разумеется, госпожа.

— То, что я сейчас тебе расскажу, нужно держать в строжайшем секрете. Для Доминиона настали тяжёлые времена: человеческий компонент «Короны» явно изношен, он скоро откажет. И ты знаешь, что это может означать для домов.

— Войну?

— Да. А если начнётся война, владетели пострадают или будут уничтожены. Если созовут конклав для назначения нового монарха, прошу: увеличь восприимчивость аудиоприёмников и докладывай мне обо всём, что услышишь.

— Да, госпожа, но…

— «Но»?

— Разве наш орден не вне политики?

Архиремонтница усмехнулась:

— Аполитичности не существует, дитя. По сути, объявить себя вне политики — самый ловкий политический ход, когда-либо предпринятый нашим орденом. Видимость нейтралитета усиливает наше влияние — влияние, которое мы используем, чтобы удержать дома от скатывания к войне. У нас всего один голос, но многие стали монархами благодаря нам. Мы предотвратили немало конфликтов, сделав выбор в пользу компромиссного кандидата. Это известно всем, но никто не знает, что видимость того, будто мы стоим над схваткой, и есть источник нашей силы.

— Значит, сейчас ваш голос должен иметь большое значение. Если что-то стрясётся, придворные, без сомнения, поддержат своих кандидатов.

— Посмотрим, — сказала Тесселл, приподняв уголки рта по обеим сторонам от воксославителя. — Барон Юма — честный человек, превыше всего преданный делу охраны Верховного монарха и его поста. Он, конечно, Рау, но верен «Короне». На него можно воздействовать… Тебе даже стоило бы подтолкнуть человеческий компонент «Шута» на службу к нему. Нам удалось бы повлиять на его голос. И если твой пилот присягнёт на верность Юме, нужно, чтобы вы с ним привели «Шута» ко мне для повторного освящения нейронной связи, чтобы обеспечить прочный контакт с благословенным «Щитом трона».

— Я буду информировать вас, и как можно лучше. Я знаю, что вы будете наблюдать…

— Не беспокойся обо мне, — сказала Тесселл, указывая на маски, чьи пустые прорези для глаз, казалось, мерцали в зыбком свете обетных свечей. — Беспокойся о них, как определённо делаю я.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Легенда гласит, что турниры придумали мы, ризничие. Мы надеялись, что пилоты смогут получить удовольствие, обретая верховенство через насилие, но не разрушая при этом владетельные машины. Ну, знаете, устроить небольшую гражданскую войну и почувствовать себя на коне, только не убивать друг друга по-настоящему. Чаще всего получается.

Разнимая Гвинн, собеседование перед началом задания №11.2, день миссии: 19

Поднялась опускная решётка, и девяносто тысяч голосов взревели. В приподнятых ложах среди трибун музыканты заиграли на трубах — таких длинных, что инструменты пришлось поставить на ножки, напомнившие Рэйту сошки на его винтовке. Сервиторы ростом больше трёх с половиной метров, закованные в бронированные экзоскелеты, забили прорезиненными молотками в два барабана размером с посадочные площадки.

Звук обрушивался на Абсолома подобно волнам, однажды чуть не утопившим его, и сотрясал его нутро, словно взрывы. Невероятно громкий, железный, дикий гул. Не в каждом бою такой услышишь.

А затем выступили рыцари.

Первым вышел сэр Ренольдус Тарн-Кегга, победитель летнего турнира. За ним последовали участники, занявшие второе и третье места. Восседая на «Рогатом охотнике», Рыцаре типа «Хранитель», Ренольдус помахал толпе массивной перчаткой «Удар грома». Сильный береговой бриз, не стихающий с ночи, трепал белые ленты на ней.

— Кегга! Кегга! — скандировала толпа, пропуская имя матери Ренольдуса, которую он ненавидел.

«Пожалуй, для Кегги сладость этого триумфа — с привкусом горечи», — рассудил Рэйт.

Если бы Явариус-Кау умер и двор собрался на конклав, то Ренольдус, как действующий чемпион и кандидат из Реестров, по умолчанию получил бы дополнительный голос. Иногда наследование выигрывали и в менее благоприятных условиях… Разве что Рау намеренно заменили бы его другим претендентом.

Но теперь Кегге вновь придётся драться, рискуя потерять знаки победителя — адамантиевую кольчужную накидку, каскадом ниспадающую с его левого наплечника, и Триумфальное знамя, что свисало между ног шагателя.

Вслед за Кеггой на ристалище вышли Рыцари модели «Квесторис» в четверочастной расцветке, кроваво-красной с небесно-голубым. Они шагали, воздев оружие и выстроившись в две шеренги. Каждый нёс трофеи предыдущих побед: знамёна развевались у них между ног и на шестах, закреплённых на покатых спинах. Их подмышечные щитки — церемониальные, не пострадавшие в битвах и отделанные золотой чеканкой, — сверкали в лучах зимнего рассвета. Над громадными вентиляционными отверстиями курился парок, а слой инея, лежавшего на травяном поле, таял под тепловыми волнами.

Следом выступили Рау и Страйдеры, каждый в тандеме, во главе с бароном Крейном на «Огненном змее» и баронессой Хоторн на «Борзой». Рыцари смотрели строго перед собой, подчёркнуто не глядя на соперников.

А затем всё застыло: ряды растянулись от одной стороны длинного турнирного поля до другой. Словно строевой расчёт Милитарума, две шеренги боевых машин отставили одну ногу и ловко развернулись лицом друг к другу В знак приветствия рыцари подняли правые руки-орудия.

Образовался туннель, ощетинившийся оружием.

Повисла тишина, которую нарушал только ветер.

Затем из тени крепостных ворот донёсся звук, похожий на крик огромного китообразного. В мелодичном вое было больше живого и хищного, чем машинного. Когда Рэйт услышал его, у виндикара участились дыхание и пульс.

Под убранной решёткой прошествовала «Корона Доминиона», едва не задевая шипы головой в венце. Туловище Рыцаря сияло, недавно отполированное к празднеству, а с обеих громадных рук свисали победные стяги. Даже с трибун он выглядел гораздо более исполинским, чем в затенённой базилике.

Перед «Короной» летели два сервитора-сокола, осыпая путь Рыцаря лепестками роз. Пушки выбрасывали конфетти и клубы благовонного дыма, которые шипели, касаясь ионного щита.

Рэйт заметил, что ни на одной из рук-орудий «Кастеляна» нет блокираторов. Согласно требованиям безопасности, все боевые пушки, термальные копья и цепные клинки шагателей, присутствующих на поле, не имели боеприпасов или топлива. Исключение составлял лишь Верховный монарх, и только его щит рассекал воздух.

Зрители на трибунах, которых хватило бы, чтобы заселить небольшой город, падали на колени и кланялись. Оперативник чуть не пропустил свою очередь.

Рэйт тоже опустился на колени, но слегка приподнял голову — так, чтобы увидеть гигантский шлем высотой почти в его собственный рост.

И подумал о чести, которую ему принесёт убийство такой невообразимо сложной цели.

— Все на местах? — произнесла Кёльн в микробусину повышенной мощности. Она могла бы говорить через устройство без малейшего звука, просто двигая горлом, но даже не утруждала себя, поскольку её окружала ревущая толпа. Само устройство, имплантированное глубоко в слуховой проход, обнаружили бы только в том случае, если бы ей разрезали ухо.

— Да, — ответил Рэйт. — Выдвигаюсь навстречу.

— Да, — отозвалась Сикоракса. Её голос звучал немного сдавленно, будто из-под воды. Она была не одна и не могла говорить открыто.

— Да, — усмехнулся Раккан, находившийся рядом с ней. Он отсалютовал фляжкой, не отводя глаз от стоящих на поле рыцарей, и сделал глоток.

— Всё как договаривались, — напомнила Кёльн, обводя взглядом бесчисленное множество людей на трибунах. — Потому что мне не нравятся наши варианты эвакуации на случай, если кто-то вляпается.

Сикораксу эти варианты тоже не устраивали. По сути, она только о них и думала, когда поднималась из стойл «Оруженосцев», оставив Гвинн готовить «Шута» к турниру.

В королевской процессии эти непритязательные шагатели не участвовали, туда допускались только Рыцари-квесторис. Вне кабин пилоты могли занимать равное положение, но, когда они забирались в сёдла, преимущество получали те, чьи машины крупнее.

«Неудивительно», — рассудила Сикоракса. В обычном феодальном мире рыцарь, ведущий за собой войско, обладал большей властью, чем лорд со своей свитой, а каждый шагатель типа «Квесторис» ничем не уступал армии.

Впрочем, хотя традиция и не позволяла «Оруженосцам» участвовать в шествии, это давало им время на подготовку к первым поединкам дня. Пилоты вокруг проверяли «скакунов», а ризничие жужжали и щебетали, снимая ленты мира и внося механодендритами последние коррективы.

По расписанию, сначала пройдёт несколько соревнований «Оруженосцев» — возможно, даже состоятся одна-две дуэли, — а потом на поле выступят более крупные Рыцари.

Сикоракса отсалютовала рукой Раккана сэру Сангрейну — молодому Страйдеру, чей «Фехтовальщик», оруженосец-хельверин, проходил подготовку в техническом отсеке вместе с «Шутом». Ранее он потолковал с каллидус насчёт того, чтобы объединить усилия для состязания «два на два», запланированного в этот день.

Лже-Раккан вежливо ответил, что в первый день он не заявится в список участников, пока не поговорит с бароном Юмой. Таиться или стесняться здесь не было смысла: все знали, что, пока рыцари-машины боролись за выгодное место на поле, их пилоты делали то же самое за его пределами.

Но потом Сангрейн сказал:

— Обидно с Гальваном вышло.

— Что? — спросила Сикоракса, едва заметно моргнув, как это делал Раккан, когда удивлялся.

— Гальван и Восса… — изумлённо произнёс Сангрейн. — Ты что, не слышал? После приёма эти двое возобновили поединок. Гальван погиб.

— Трон святый!

— Тебе и правда стоило бы остаться во дворце, Раккан. Ты многое упускаешь, ночуя на пустоши. Я собирался помчаться к твоей матери, едва услышал, и принести присягу как её новый оруженосец, но Андрикус, паршивец мелкий, опередил меня. Присягнул и связал себя узами этим же утром…

Теперь же, подходя к трапу, каллидус проследовала мимо Лидии Воссы, уже сидевшей в кабине «Всадника бури». Молодая женщина заметила её и привстала, направив в сторону Сикораксы кулак со свежей повязкой на пришитом пальце.

Вызов.

— Завтра, Восса, завтра, — отмахнулась каллидус, вложив в голос такое сочетание терпеливости и раздражения, что несколько стоящих рядом рыцарей рассмеялись. — Не многовато ли для тебя стычек за один день?

Лидия села обратно и надулась.

Поднимаясь по лестнице, Сикоракса заметила, что юная дама ведёт за ней стволом тяжёлого пулемёта, закреплённого на спине «Оруженосца». Похоже, Воссе не очень-то понравилось, что Раккан спас ей жизнь, но у каллидус хватало куда более важных забот, чем кипящее негодование Лидии.

Наибольшей, конечно, было то, что Рэйт собирался выполнить свою работу. И, несмотря на всю его оптику, баллистические когитаторы и бронекостюмы, Сикоракса сомневалась, что оснащение виндикара подходит для такой задачи.

Это предложила Кёльн. Абсолютно логичная идея, хотя из уст Аваарис всё звучало логично.

Даск ожидала, что Хортиус Саббан отметится сразу после обыска «Стилета». Но тот не мог прийти, потому что был мёртв, а Сикораксе не удалось бы достаточно убедительно выдать себя за него.

Значит, ассасинам требовалось отправить кого-то другого. Задачу облегчало то, что Хортиус довольно ловко использовал в качестве вассалов иномирян — людей, не связанных ни с одним из домов, которых вряд ли можно отследить по семейным или феодальным связям.

Отсюда следовало, что Симфония Даск, возможно, и не встречала агентов лично; скорее всего, учитывая разницу в положении, она почти наверняка не контактировала с ними. Для таких дел баронесса держала при себе Саббана, выполняя его руками грязную работу, которая запятнала бы её безупречную честь. Несмотря на благородное происхождение, Хортиус обладал незавидной родословной — всего лишь поколение назад Саббаны разбавили кровь браком на стороне, с неким домом вольных торговцев.

Добравшись до вершины лестницы, Сикоракса задержалась там, чтобы подрегулировать аугметику на ноге Раккана, — она видела, как это делал сам Линолиус, когда переходил с подъёма на обычный шаг. Каллидус оглядела смотровую площадку, проверяя, нет ли там кого-нибудь из родичей Саббана.

Никого. Только пилоты «Оруженосцев». Пилоты «Квесторисов» убирали свои рыцарские костюмы в подземные стойла после королевской процессии.

Сикоракса уловила обрывок разговора.

— …у них там настоящий арахноурсид. Можешь в это поверить?

— Кто с ним сойдётся?

— Слава чести, не я.

Именно родня Саббана из вольных торговцев прислала экзотических диких животных для игр. Когда каллидус видела их, они выли от ужаса, запертые в лабиринте туннелей под турнирным полем, уже подготовленным к соревнованиям по охоте на зверей. В расписании она значилась как третье крупное мероприятие, между командным рукопашным боем и первыми личными сшибками. Перед его началом поле должны будут очистить от мусора.

Несколько амбуллов и арахноурсидов, с которыми сразятся «Оруженосцы». Их убьют просто для того, чтобы толпа не заскучала, пока распорядитель турнира расставляет участников дуэлей в установленном порядке, а аристократы подливают себе выпивку и делают ставки.

Сикоракса надеялась, что не Саббан занимался приобретением несчастных животных. Надеялась, что Даск не станет расспрашивать присланного им человека о внутренних делах.

Все агенты сейчас занимались тем, чему их не обучали, но Рэйт попал в совершенно чуждую ему среду. Оперативники даже подумывали, не отправить ли Сикораксу на встречу с Даск, а Раккана («запасного Раккана», как шутила каллидус) — на турнир и на беседу с бароном Юмой.

Каллидус миновала стражников ложи — двух людей Тита, которые проверили её металлоискателями. Их устройства ужасающе завизжали, проходя над её ногами, однако стоило ей расстегнуть ремень Раккана и предъявить ортезы, как охранники сразу же начали вести себя по-другому.

— Извиняюсь покорно, милсдарь, — покраснев, сказал один из стражей. — Из головы вылетело. Сами знаете, раз Верховный монарх в такой близости, нужно соблюдать все меры предосторожности…

И он действительно был близко. По крайней мере, представлялось, что Явариус-Кау совсем рядом. На другом конце ложи двора выстроилось ещё одно оцепление из стражников, а дальше начинался наплечник «Короны Доминиона». Край его выступал так далеко, что наиболее заметные придворные фигуры могли почти полностью укрыться под ним, как за навесом от солнца.

Что касается шутки каллидус насчёт Раккана, то в итоге она оказалась неуместной. Когда они попробовали усадить Линолиуса в кабину пилота, то обнаружили, что он больше не может взаимодействовать с машиной. Хотя «Шут» и принимал Сикораксу за Раккана, при повторном посвящении «Оруженосец» переформатировался настолько, что настоящий рыцарь утратил совместимость со шлемом.

Поэтому пришлось загримировать Рэйта и Линолиуса косметическими протезами, средствами для осветления кожи, а Абсолома — ещё и временной татуировкой на лице. Не то чтобы это полностью меняло внешность, но хотя бы скрадывало основные особые приметы.

Увидев, как Рэйт подходит к заставе стражников с другой стороны ложи, Сикоракса понадеялась, что такой маскировки хватит.

На Абсоломе был запасной чёрный камзол, снятый с одного из трупов, вычищенный и отглаженный. Каллидус с удовлетворением заметила, что он немного прихрамывает, изменив походку и осанку, как она и предлагала. Она загнула Рэйту нос и закрепила его штифтами в ноздрях, чтобы создать впечатление, что нос плохо сросся после перелома. Кроме того, виндикар теперь гнусавил.

Он пришёл рановато. Только это выдавало, что Абсолом нервничает.

А если точнее, ещё и то, что он попросил Сикораксу на всякий случай тайком пронести его пистолет «Экзитус». Оружие покоилось в отформованном углублении на её талии, засунутое под крепления ортезов так, чтобы на пункте осмотра ничего не заподозрили.

— К баронессе Даск, — сказал Рэйт стражникам, размахивая медалью. — По её поручению. Передайте ей это.

— Баронессы здесь нет.

— Но она ведь скоро прибудет?

— Не могу сказать.

— А подождать её можно? — Он указал на скамейку за оцеплением.

— Ждать нельзя, потом придёшь.

На мгновение Сикоракса забеспокоилась, что виндикар примется настаивать, но тот спустился по лестнице и исчез.

«Выстрелил — уходи. Умничка», — подумала каллидус, и в тот же миг по её барабанным перепонкам ударил шум.

— Подданные Доминиона…

— …к вам обращается ваш Верховный монарх.

Кёльн перевела внимание с вассалов, латавших газон ристалища, на ложи в дальнем конце турнирного поля. Они располагались по обе стороны массивной ниши на приподнятых трибунах, где стояла на помосте «Корона Доминиона».

— Где она? — спросила Аваарис у Раккана.

— Левая королевская ложа, — ответил тот. С тех пор, как ему не удалось восстановить связь с «Шутом», Линолиус пребывал в унынии, но хотя бы вёл себя покладисто. — Правая ложа предназначена для сановников двора, левая — для четверых судей. Дражайшие маменька с дядюшкой Крейном и по одному представителю каждого дома, выбранному из низшей знати. А ещё, само собой, Ачара.

Кёльн увеличила картинку в аугметических роговицах, приблизив изображение левой ложи, и разыскала баронессу Ачару. Та стояла перед вокс-снимателем, ожидая тишины.

— Полагаю, она судья-информатор?

— Госпожа церемоний, — поправил Раккан. — И она зачитает обращение монарха. Достаточно громко, чтобы все эти благородные рыцари и дамы услышали её даже в доспехах.

— И вечно эта Ачара. Очень интересно… Когда Явариус-Кау молчит, она составляет все официальные заявления, правильно? Глашатай даже могла бы взять управление королевством в свои руки.

— Это вряд ли, — усмехнулся Раккан. — За столом Верховного монарха восседают двое Страйдеров и двое Рау как система сдержек и противовесов. Если кто-то из них вздумает помыкать государем, остальные вмешаются.

— И всё же это власть. Возможно, если у Сикораксы не выйдет стать оруженосцем Юмы, поставим её поближе к Ачаре.

— Ваш Верховный монарх желает произнести «Послание Середины зимы и уведомления об официальных наградах и повышениях», — продолжила Ачара, и рёв толпы перешёл в ропот. — Он объявляет новость о выдающейся победе над агроповстанцами внутренних земель. Барон Раллан Фонтейн, да пребудет с ним милость государя, совершил рейд на два производственных комплекса на территории Страйдеров и перебил или взял в плен три тысячи бунтовщиков, включая их главаря — Коллин Бек.

Глашатай помолчала, чтобы не мешать всеобщему свисту и насмешкам.

— Вершитель правосудия Фонтейн казнил Бек на поле боя, и её вероломный мятеж почти сокрушён. Прямо сейчас Фонтейн триумфально возвращается во Дворец Собраний со своими войсками. Но, подданные, будьте бдительны. Укрывать врагов короля непозволительно, будь то ваши отец или мать, сестра или брат! Помните: Явариус-Кау — наш духовный отец, помазанник Бога-Императора, и ваша связь с ним крепче, чем узы плоти и крови. Ибо именно он защищает своих подданных-детей от безразличной Галактики и обороняет от чудищ Архиврага. Он получил шесть ранений, сражаясь с еретехами из дома Морвейнов, дабы защитить этот мир, Доминион! Кроме того, Верховный монарх благодарит агровассалов южного континента за небывалый урожай, который…

— ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ ПРЕДАТЕЛЯ, ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ ЦАРЕУБИЙЦЫ.

Толпа, которая до этого бурлила от ропота и перешёптываний, совершенно затихла. Девяносто тысяч голов повернулись к «Короне Доминиона».

Женщина рядом с Аваарис — крестьянка, как и все в этой секции, — расплакалась и принялась молиться на непонятном наречии, местном субдиалекте низкого готика. Кёльн заметила, что какой-то мужчина тремя рядами ниже упал в обморок.

— Это что за чертовщина? — выдохнул Раккан.

Впервые за пятнадцать лет Явариус-Кау заговорил на публике.

Благодаря улучшенному зрению Кёльн рассмотрела, как Ачара отступает от микрофона, торопливо обсуждая что-то с Крейном и Хоторн.

— Нечто незапланированное, — сказала Аваарис.

— Верховный монарх, — запнувшись, продолжила Ачара, — повелевает раскрыть рецидивистов и мятежников. Ибо они — орудия Тёмных сил, которые…

— ОНИ СРЕДИ ВАС. ЗАГОВОРЩИКИ. НАЁМНЫЕ ДУШЕГУБЫ. ВРАГИ КОРОНЫ. ОНИ ЖАЖДУТ МОЕЙ КРОВИ. ЖАЖДУТ УБИТЬ ВАШЕГО МОНАРХА И НИЗВЕРГНУТЬ НАШ ДРЕВНИЙ МИР, ДОМИНИОН. СМЕСТИ ЕГО ГОРДЫЕ ТРАДИЦИИ И ПРЕВРАТИТЬ НАС В МАРИОНЕТОК. ИХ СОЮЗНИКИ И ЛАЗУТЧИКИ УЖЕ ЗДЕСЬ. ОНИ — ПРИСЛУЖНИКИ И ОРУДИЯ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ЛОРДА-КОМАНДУЮЩЕГО, ЭТОГО РЕГЕНТА-УЗУРПАТОРА ГИЛЛИМАНА, КОТОРЫЙ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ГОВОРИТ ОТ ИМЕНИ БОГА-ИМПЕРАТОРА, И НАРУШАЕТ ДАННЫЕ НАМ КЛЯТВЫ…

Кёльн почувствовала, как Раккан схватил её за руку.

От этого голоса у Сикораксы внутри всё содрогалось. Она увидела, что заходит сэр Мовек Каве, и осторожно шагнула к нему.

— Ты знаешь, в чём дело? — шёпотом спросила каллидус.

Каве покачал головой и прижал палец к губам. Затем рассеянно передал ей кошелёк с монетами:

— За победу Воссы.

По правую руку от Сикораксы архиремонтница бросилась вверх по лестнице и пробежала по королевской ложе, будто сороконожка. Взобравшись на рыцаря, она открыла панель на нижней поверхности «Короны Доминиона» и принялась торопливо менять подключение кабелей.

Внизу, у подножия лестницы, Рэйт положил руку на стальную опорную балку толщиной со ствол дерева и почувствовал, как она вибрирует в такт голосу монарха. Слуга рядом с оперативником, тоже ожидавший, когда его примут в королевской ложе, только что потел и бормотал молитвы, стараясь собраться с духом перед встречей, но теперь умолк и посмотрел в небо.

— НАЙДИТЕ ПРЕДАТЕЛЕЙ, БУДЬ ТО ПРОСТОЛЮДИНЫ ИЛИ ДВОРЯНЕ. УНИЧТОЖЬТЕ ИХ. ВЫШВЫРНИТЕ ЗАГОВОРЩИКОВ ИЗ ИХ ЛАЧУГ И ДВОРЦОВ. УБЕЙТЕ ИХ. ПРОНЕСИТЕ ИХ ГОЛОВЫ ПО УЛИЦЕ. ТАК ВЫ ПОКАЖЕТЕ, ЧТО ВЕРНЫ СВОИМ ПРЕД…

Вибрация прекратилась.

В голове Кёльн всё завертелось. Она вычисляла, пыталась экстраполировать возможные последствия.

Но этого не потребовалось: прямо у неё на глазах в соседней секции взъярилась толпа. Послышались выкрики.

Спотыкаясь, из толчеи вырвался человек, по голове у которого стекала кровь, и выбежал на лестницу между скамьями. Погнавшаяся за ним женщина сорвала с шеи бедолаги какой-то предмет и высоко подняла над собой. Крестьяне, спрыгивая с мест, били раненого кулаками и ногами, пока тот не скатился по каменным ступеням и не затих на нижней площадке.

Кёльн перевела взгляд на предмет, который держала та женщина, и увидела, что это серебряная подвеска с аквилой. Не местный вычурный вариант с изогнутыми крыльями и вытянутыми языками, больше похожий на сокола, чем орла, а стандартный имперский символ.

Толпа добралась до владельца подвески и начала топтать его. Затем двое подняли жертву на ноги и перебросили через край трибун на турнирную площадку.

— Б-благодарю вас, Верховный монарх, — заговорила Ачара. — Ваши, э-э… ваши мудрые аллегорические речи направляют нас в эти трудные времена. Как вы и сказали в вашей притче, мы будем защищать наш мир от всех, даже от нашего самого верного союзника — Империума, если понадобится. К счастью, благодаря вашему грамотному руководству нам не нужно заходить так далеко. Мы все будем искать среди нас бунтовщиков из внутренних районов. Всем и каждому необходимо сообщать о действиях мятежников шерифам и ривам, которые воздадут им по заслугам под руководством барона Фонтейна — Вершителя правосудия. Мы будем сохранять бдительность и не допустим самоуправства.

«Корона Доминиона» хранила молчание.

— Да начнётся турнир!

Затрубили авторога, заработали лебёдки, и поднялись две герсы. Между трибунами и полем возник потрескивающий щит, похожий на полупрозрачный пузырь.

Сотни оборванных мужчин и женщин в панике выбежали из шипастых ворот, удирая от кого-то босиком по зелёной траве. Яркие лучи зимнего солнца падали на их немытые тела и спутанные волосы.

За ними ступали шесть «Оруженосцев», которые направлялись на исходные позиции, опустив оружие, чтобы никто из них не получил несправедливое преимущество, прицелившись заранее. Барабанные магазины автопушек лязгали, досылая снаряды размером с винную бутылку. Термальные копья, переведённые в режим готовности, опаляли траву. В предвкушении ревели цепные секачи. Над каждой из сгорбленных, будто великаны-людоеды, машин парил сервочереп, готовый подсчитывать убитых.

Трижды прозвучал рог, и пленники начали умирать.

Слева от Кёльн «Оруженосец» из дома Рау засёк плотную группу целей и вскинул обе автопушки. Огромные снаряды с разрывными наконечниками разнесли небронированные цели в клочья, во все стороны полетели руки и ноги.

Другой шагатель ворвался в шеренгу убегающих пленников, стремительный, словно львоид. Он кромсал людей цепным тесаком и палил в бегущую толпу из термального копья, водя им по дуге. Плоть и кости жертв растекались от жара.

Музыканты в башнях играли однообразную боевую музыку. Рога и завывающие трубы. Барабаны. Славные ратные гимны служили аккомпанементом резни.

— Кто они? — спросила Кёльн.

— Пленные, — сглотнув, сказал Раккан. — Предатели. Наверное, те мятежники из глубинки.

— Это новое соревнование? Кажется, оно тебя смущает.

Линолиус покачал головой:

— Ничего нового. Оно старше, чем Империум. Я на нём вырос.

— Значит, ты знал, чего ожидать.

Аваарис посмотрела на рыцаря. Лицо у него было пепельно-серым.

— Да, — ответил он. — Но иногда нужно на какое-то время покинуть родной дом, чтобы увидеть, каков он на самом деле.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

— Мой господин барон Юма, — поклонилась Сикоракса.

Она застала Королевского стража за беседой с Ачарой в отдельной закрытой ложе для придворных. Чтобы привлечь его внимание, оперативнице пришлось обойти «Корону Доминиона» сзади, вдоль небольших ремонтных лесов, соединяющих эту ложу с соседней. Их пластальные перила были тёплыми из-за близости к вентиляционным отверстиям реактора «Кастеляна».

— Пистолет, — услышала Сикоракса в микробусине.

Рэйт.

— Зачем? — беззвучно спросила она, притворившись, будто прочищает горло.

— У меня предчувствие.

Каллидус помахала барону.

Нахмурившись, Тит подошёл к ней. Над его решительным лицом возвышался купол головы, а татуировка из геометрических узоров вблизи казалась более блёклой, чем на приветственном пиру.

— Барон, дядя велел мне поговорить с вами на турнире…

— Сынок, ты выбрал чертовски неподходящее время для политиканства. У меня дел по горло.

— Может, тогда вам самое время обратиться за помощью?

Юма фыркнул так, что Сикоракса не сразу распознала в этом звуке смешок.

—Ты и понятия не имеешь, с чем я прямо сейчас вынужден иметь дело, сынок. Поверь, тебе не захочется в это влезать.

— Я официально подаю прошение о приёме на должность оруженосца.

— Отказано. — Королевский страж пригнулся под канатом ограждения и, зайдя за «Корону», стал разглядывать конструкцию рыцаря, словно высматривая трещины в доспехах. — Не нужен мне оруженосец. Не хочу! До сих пор я как-то обходился.

— В обычные времена, — произнесла Сикоракса, криво усмехнувшись. — Судя по речам Верховного монарха, сейчас не обычные времена.

— Ты что, не слушал? Это же аллегория. Так и баронесса Ачара сказала. Заговоры плелись всегда. И сейчас ничего не изменилось.

Они вошли в ложу для придворных, и Юма, взяв у слуги порцию крепкого амасека, выпил его залпом.

— Если мне понадобится оруженосец, я дам тебе знать. Твоё рвение не очень-то тебе помогает. По нему ясно, что ты вступил в игру за власть и влияние.

— Я делаю это ради Доминиона.

— Ты делаешь это ради матери.

— Меня к вам послал дядя, — парировала Сикоракса.

— Всё едино, — ответил барон, отставив пустой стакан и взяв новый. — Страйдеры, Рау — это всё одно и то же гроксово дерьмо. Мне всё равно, от кого ты произошёл: от своей матери, или от моего брата, или, может, Бог-Император вылепил тебя из глины и своей всевышней слюны, но моим оруженосцем ты не станешь, пока я сам тебя не попрошу.

— Почему?

— Потому, что Королевский страж — это священный долг, сынок. Не просто должность или ступенька в карьере. Тут нужна безграничная преданность. Ты обязан отдать свою жизнь за монарха, следовать за ним, не рассуждая, прав он или не прав, и не выказывать осуждения. Для тебя не должно остаться ничего, кроме твоей задачи. А ты уж точно не проявил такой решимости, когда смылся, чтобы поучаствовать в крестовом походе как Беглый Клинок.

— Какой?

— Беглый. Ты удрал, Раккан. Небольшая дворцовая интрига, несколько пуль — и ты улепетнул. Отказался выполнять свой долг. Обвинил монарха на прощание. Как по-твоему, кому пришлось всё утрясать, пока ты разгуливал по театру военных действий, загребая славу и девчонок, а?

— Я был не в своём уме, и это мать меня отправила. Когда я снова взял свои чувства под контроль, до фронта оставалась пара недель.

— Может, и так. Но если ещё учесть, что ты у нас контактировал с имперскими силами позже всех… Что ж, ты слышал Верховного монарха. — Юма мотнул головой в сторону «Короны». — Неудачное ты выбрал время.

— Но он же говорил аллегорически, — напомнила Сикоракса.

— Ага, именно так.

— А если я скажу вам, что, попав на поле боя, обрёл чувство долга и преданности делу? Открою вам секрет, господин: я ни разу не бывал в штабе командования. Я даже не уверен, что знамя, которое вручила мне магистр войны, — уникальное. Может, у неё там целая фабрика, чтобы шить такие и раздаривать всем, кто себя проявил. Честно говоря, я почти не встречался с ней. Дрался, как простые солдаты, среди окопов, бок о бок с пехотой и бронетехникой. Ко мне относились не лучше, чем к капитанам Астра Милитарум. А временами — и хуже. Да кто из начальства станет уделять внимание «Оруженосцу» на ТВД с дредноутами и «Гибельными клинками»? Но я выполнил свой долг, а теперь могу выполнять ваш.

Тит фыркнул. Попытался изобразить неодобрение, но не слишком убедительно.

— Но почему ты выбрал меня?

— Потому что вы всегда будете говорить мне, на чьей вы стороне. Хватит с меня политиканства.

Эти слова рассмешили Юму.

— Ты присягнул двору, Раккан. Это политическая роль. И ты неофициально представлял нас в крестовом походе Индомитус. Опять-таки политика. Но, по крайней мере, я ценю твоё отношение ко мне.

Барон покосился на поле. Музыканты на возвышении уже играли в чрезвычайно высоком темпе: таким образом участникам сообщалось, что время на исходе.

— Вот что я тебе скажу, сынок. По закону мне следует провести одну сшибку в этом… клятом кошмаре наяву для службы безопасности. Я всегда выбираю ближний бой, так как он заканчивается быстрее всего. Обычно я выхожу без сопровождения, но, если ты сумеешь экипироваться за три минуты, можешь присоединиться ко мне. Считай это испытанием.

Тит протянул руку, и Сикоракса стиснула его предплечье:

— Я вас не разочарую.

Юма отпустил руку, не заметив, что каллидус закрепила за его локтем передатчик. Через две минуты он вонзится в плоть, кольнув не больнее, чем при укусе насекомого.

— Слушай мои команды, и у тебя всё получится. Увидимся на поле.

Сикоракса бросилась к лестнице, ведущей вниз, и со всего маху врезалась в Рэйта, которого только что закончили обыскивать стражники на верхней площадке лестницы.

— Смотри, куда прёшь, деревенщина, — процедила каллидус.

— Мои извинения, сэр Раккан, — сказал Абсолом, кланяясь и пряча под балахоном «Экзитус».

Баронесса Симфония Даск смотрела на турнирную площадку, теребя серебряную медаль, когда слуга подвёл к ней Рэйта.

Внизу вассалы убирали тела с ристалища, толкая их граблями-скребками к люкам для захоронения, замаскированным под зелёной травой. На внешней стороне поля занимали места пары из Рыцарей-квесторис и «Оруженосцев» поддержки, готовящиеся к сшибке.

— Значит, ты человек Саббана, — произнесла баронесса.

— Второе перо сокола, баронесса, — ответил Рэйт.

— По крайней мере, пароль ты знаешь, — сказала она, переводя взгляд на оперативника. — Значит, либо говоришь правду, либо у тебя исключительный талант к пыточному делу. Саббана непросто расколоть.

Взирая на него васильковыми глазами, Симфония источала холод. В отличие от большинства дворянок Доминиона, предпочитающих двубортные жакеты или бесполые гербовые накидки, Даск носила корсет с кантом и юбку-колокол, а воротник её платья доходил до середины горла. В её одежду, выкрашенную в синий цвет Страйдеров, были вплетены панцирная окантовка и отражающие бронепластины для защиты от лазерного огня.

Баронесса излучала профессионализм и компетентность. В её присутствии Рэйт испытал редкое для себя ощущение — он впечатлился.

Поклонившись, как учила его Сикоракса, виндикар представился:

— Рикард Стат, баронесса.

— Неважно. Я задаю вопросы, ты отвечаешь, — ответила баронесса. — Что вы обнаружили на корабле?

— Обыск был поверхностным, баронесса, и мы нашли только пару порнопланшетов да пошлые письмишки, написанные почерком Раккана. — Он протянул пачку страниц, покрытых сфабрикованным текстом. — Вот, если желаете…

Даск безразлично дёрнула пальцем, и её помощник забрал материалы.

— Тебя видели?

— Нет, я стоял поодаль, караулил. Сэр Саббан был так добр, что захватил меня.

— И никаких следов специализированных вокс-аппаратов, как у той девчонки из дворца?

Сделав вид, будто обдумывает ответ, Рэйт умолк. Они решили встретиться с Даск, а не просто сделали так, чтобы Саббан исчез бесследно, именно потому, что хотели подтвердить наверняка: агента Тесенну Старн убили эти двое.

— Нет, мадам, хотя я не знаток по части вокс-связи. Кроме того, я не присутствовал при гибели той женщины. Вы не могли бы показать пикт?

Вперёд шагнул помощник с тусклым чёрно-белым снимком. Абсолом изучил его, пытаясь что-то разобрать на некачественном пикте.

— Нет, не думаю…

Виндикар потянулся к изображению, но помощник отдёрнул руку. Донёсся сигнал к началу, и рёв толпы на мгновение заглушил слова Рэйта.

— Нет, ничего похожего. — Он покачал головой. — Но я вообще в корабельных штуках не разбираюсь.

Глаза Даск сузились:

— Идём со мной. Ты смотрел первое состязание, мэтр Стат?

Рэйт шёл прямо за ней, позволяя баронессе указывать путь. Даск повела их за спину «Короны» в более уединённое место.

— Нет.

— А жаль. Мы заняли первое место с минимальным перевесом. В итоге Страйдеры выиграли с четыреста тридцать одним убийством против четырёхсот двенадцати.

— Поздравляю!

— Победа досталась бы Рау, но скакун дамы Воссы, «Всадник бури», неумышленно задел двух рыцарей из дома Страйдеров четырьмя выстрелами из автопушки.

— Какая досадная случайность, — произнёс Абсолом, слегка изменив тон, чтобы подчеркнуть намёк во фразе.

— Похоже, ты и сам в это не веришь. — Даск обернулась к нему. — Как и я. По правде, мне совсем не верится в совпадения. Как и в то, что ты — от Саббана. Ты перехватил его человека? Подменил собой? Или это ты тогда и говорил по воксу?

Рэйт внимал её словам, но гораздо больше его беспокоил упирающийся в спину лазпистолет.

— От кого ты на самом деле?

Услышав звук рога, Сикоракса направила «Шута» влево и побежала так быстро, как только могла.

Будучи ассасином-каллидус, она обучалась управлять новыми телами. Двигаться и адаптироваться к организму, отличному от её собственного. Раккан и Гвинн даже похвалили её за быстрый прогресс — но талантливый любитель не мог сравниться с ветераном вроде Раккана, сражающимся вот уже десять лет подряд. Сикоракса чувствовала себя неуклюжей. Она перемещалась слишком дёргано, тогда как её соперники рвались вперёд и орудовали конечностями «Оруженосцев», словно продолжением своего тела. В каждом их движении присутствовала хлёсткость, которой не хватало каллидус.

«Ты разболтался, пока убивал еретеховскую пехтуру», — услышала Сикоракса в искусственной коре головного мозга, синхронизированной со шлемом Механикум. Голос Юмы передавался по мыслесвязи, которой пользовались рыцари и их оруженосцы.

Из-за этого Сикоракса казалась себе нечистой, совсем как в тот раз, когда она проникла на полярную исследовательскую станцию еретеха-программатора Квавариана. Тогда искусственный кортекс понадобился, чтобы укрыться от его ментальных проверок и предохранить разум агента от заражения вирусом падшего техножреца, но почему-то переговоры по мыслесвязи оставляли то же неприятное ощущение. Её будто бы властно подтолкнули, причём каллидус испытала как физическое, так и психологическое давление.

Сикоракса почувствовала разочарование Тита.

И подтянулась как раз вовремя.

В левой части поля зрения возникли тревожные метки, предупреждающие, что по ней ведут огонь. Прикрывшись от обстрела ионным щитом, каллидус резко свернула вправо.

Снаряд из боевой пушки просвистел мимо лицевой маски так, словно его траекторию прочертили карандашом, и вонзился в дёрн как раз туда, куда собирался ступить «Оруженосец». Показалось, что сам мир раскололся: перед глазами у оперативницы мелькнуло серое небо, затем — перевёрнутые трибуны и ринувшийся ей навстречу зелёный газон.

От удара Сикораксу вдавило в страховочные ремни с такой силой, что её сознание отключилось от шлема, и на мгновение каллидус вернулась в собственное тело, будто задыхающийся сновидец, очнувшийся от ночного кошмара.

Она тут же вновь погрузилась в оболочку из восприятия «Шута».

«Вставай. ВСТАВАЙ».

Юма. Его повелительный тон прорезался сквозь звон контузии…

Нет, через звон сигнала о наведении.

Каллидус перекатилась вправо — будь она в собственном теле, гибком и хорошо тренированном теле, то встала бы на ноги после этого движения. Но её угловатая тюрьма из адамантия просто кувыркнулась с одного бока на другой.

Впрочем, этого хватило, чтобы увернуться от ракет, сотрясших землю там, где она только что лежала. Несколько боеприпасов, описав спирали, распустились огненными цветками на пурпурном ионном щите.

Снова шёпот в голове. На этот раз с ней говорил не Юма, а шлем.

«У потомка, Раккана, дела идут неважно. Он позорит нас. Вставай, Раккан!»

В микробусине раздалось потрескивание. Голос Раккана:

— Вставай, Сикоракса.

— ВСТАВАЙ.

В кабине что-то шумно затрещало и зашипело, как при горении проводки, а затем лицо шагателя поднялось над дёрном.

Сикоракса повернула голову «Шута» и увидела порицающую маску Рыцаря Юмы — массивного «Хранителя» по имени «Щит трона». Он схватил «Оруженосца» за панцирь чуть пониже головы перчаткой «Удар грома» и вздёрнул на ноги, словно бездомную шавку.

«Держись на ногах, ты, салага, паразит бесполезный!» — мысленно взревел Тит.

Каллидус видела, как ионный щит на левом боку его рыцаря пузырится от попаданий. Огромный решётчатый шлем повернулся к нападающим, и Юма выпустил в их сторону веер яркого огня из гатлинг-пушки «Мститель».

От звуков стрельбы у Сикораксы застучали зубы. Из выбрасывателя посыпались гильзы размером с хлебный батон.

Стальные ноги нашли опору на земле, и оперативница рванулась вправо.

«Нет, держись поближе, — прорычал Раккан в микробусину. — Турнирные бои — это не война. Здесь нет укрытий. Наступай позади Юмы. Следи, чтобы ему не зашли во фланг».

Каллидус поскакала обратно, перемещаясь спиной вперёд, как учил её Раккан: поворачиваться к врагу спиной не только бесчестно, но и тактически неразумно.

Когда «Шут» скользнул в длинную тень «Щита трона», в щит более крупного рыцаря врезался шквал очередей из гатлинг-пушки.

«Это маменька охотится за тобой: хочет опозорить перед Юмой и лишить шансов на принесение клятвы. Её скакун, „Борзая“, — типа „Крестоносец“. Она будет стрелять с большой дистанции. Держи щит поднятым, чтобы укрыться от пальбы из гатлинга, а если прилетит снаряд из боевой пушки, посмотри, где он упадёт по расчётам баллистического вычислителя, и переставь заслон в ту сторону. Берегись таких взрывов. Впрочем, прямого попадания твой щит всё равно не выдержит».

Юма двигался, с каждым шагом пробивая крестообразные дыры в дёрне. Он развернул верхнюю часть рыцаря так, чтобы подходить к гатлинг-пушке противника, выставив один наплечник вперёд, и принимать на него любые снаряды, которые преодолеют щит.

Сикоракса заняла позицию в двух шагах позади Тита. Её глаза оказались на уровне костяшек перчатки «Щита трона», окутанного полупрозрачным силовым полем в режиме ожидания, из-за которого изображение рябило.

Оперативница пробовала вспомнить тренировки с Ракканом. Механическая походка, необычные повороты бёдер…

Она выругала себя за то, что совершила классическую ошибку каллидус — под огнём перешла к манёврам, естественным для своего тела. Вот что всегда самое трудное: сражаться, как кто-то другой. Сохранять личину гвардейца, неуклюже орудуя штыком, пока твой организм просто требует казнить врага акробатическим ударом ноги или хирургически точным разрезом.

В памяти всплыло одно из предыдущих заданий: влиться в церемониальный строевой расчёт мордианцев. Точные движения. Каждый шаг и вращение винтовки — быстрые и целенаправленные.

Механическое тело среагировало. И как раз вовремя.

— На фланге! Левый квадрант! — крикнула она Юме.

«Оруженосец» модели «Глевия» прорвался в ту зону, чтобы обойти их с фланга, пока его госпожа поливала огнём передний сектор Тита. Сикоракса опознала его по небесно-голубым цветам Страйдеров и стягу с четырёхкрылым ангелом, держащим молнию. «Парящий клинок».

Андрикус. Умница, Андрикус, сообразительный.

«Парящий клинок» выстрелил из термального копья — перфорированное дуло почернело, и частицы перегретого воздуха устремились к «Щиту трона». Ионный щит Юмы завихрился, как пролитые в воду чернила. Оттенок энергетического заслона изменился от светло-фиолетового до цвета сильного ушиба.

Ассасин вывела «Шута» на открытое место, чтобы потемневший ионный щит не перекрывал ей обзор, и тоже выстрелила из термального копья. По её металлической руке разлился гудящий жар — приятное тепло, ощущение разрушительной силы, которое отдалось покалыванием в её конечности из плоти, кажущейся призрачной и далёкой.

Сначала поток энергии пролетел мимо цели. Миновав «Парящий клинок», он выжег чёрное пятно на пластальном барьере арены позади «Оруженосца». Затем каллидус всё же прошлась лучом по самому рыцарю, прочертив фиолетовый разрез в его щите.

Сикоракса собиралась атаковать ещё раз, но Юма развернулся перед ней и, грузно затопав к «Оруженосцу», оказался на её линии огня. Оперативница побежала следом, контролируя правый фланг.

Заметив, как «Странник» в середине поля направляет на Тита термальную пушку, она прыгнула к барону справа, чтобы выстрел пришёлся в её восстановившийся ионный щит, а не на истощённое поле Королевского стража.

Поле зрения «Шута» заполнила тепловая вспышка, и каллидус услышала громкий звук, точно кто-то хлопнул дверью, — это отключился ионный заслон «Щита трона». Мир окрасился в тёмно-фиолетовые цвета, и Сикоракса поняла, что энергия из огромного мелта-оружия теперь омывает её собственный щит.

И он держался.

Перед глазами у неё немного прояснилось, и она увидела, как тот «Странник» — «Кровавая клятва» леди Ликан-Баст, — разворачивается, чтобы отразить угрозу с фланга.

— Отлично сработано, — похвалил её Юма.

Оглянувшись, каллидус стала свидетелем расправы.

Чуть раньше Андрикус пытался ускользнуть, но из-за своего же ловкого флангового манёвра он оказался прижатым к стене арены, и «Оруженосцу» приходилось отбегать спиной вперёд, при этом уворачиваясь от громадного Рыцаря.

В таких условиях не хватает места для быстрых манёвров, особенно когда ты спотыкаешься об останки мятежников, которые просмотрели при уборке после предыдущего состязания.

Юма обрушил на бок «Оруженосца» перчатку «Щита трона», увитую молниями. Он не бил врага, а шлёпнул открытой ладонью так, что пробил щит и смял термальное копьё. Заострённые пальцы перчатки вонзились в панцирь менее крупного Рыцаря.

Барон оторвал «Парящий клинок» от земли. Тот сопротивлялся, молотя руками и ногами. Андрикус обрушил на перчатку цепной тесак, и вращающиеся зубья высекали искры из адамантиевых бронепластин, но Юма держал его крепко.

Высматривая угрозы, Сикоракса направила щит вправо, но не отводила взгляда от Тита, который поднял гатлинг-пушку и прижал её к извивающемуся «Оруженосцу». Такое зрелище вызывало у неё ужас, смешанный с восхищением.

Сверкнула дульная вспышка, и очередь из трёх выстрелов, посланных в упор, поразила «Парящий клинок» прямо в верхнюю часть корпуса. Рыцарский костюм обмяк, Юма впечатал его в стальной барьер, а затем отшвырнул прочь.

Искорёженный «Парящий клинок» отлетел на шесть метров и прокатился по полю. Лицевая маска «Оруженосца» почернела. Из-под пробитого панциря сочился дым.

Турнирные поединки проводились вполсилы. Не до конца заряженные батареи, специальные снаряды — всё это гарантировало, что любой нанесённый ущерб удастся исправить.

«А каково, — подумала Сикоракса, — наблюдать за этими штуками на войне?»

И тут каллидус перебросила щит вправо, потому что на неё напала Восса.

— Вы совершаете ошибку, — сказал Рэйт.

— Руки вверх! — велела Даск.

Баронессе пришлось перекрикивать аплодисменты и возгласы публики, звучащие всё громче. Из-за «Короны Доминиона» они не видели, что происходит на поле, но там явно творилось что-то захватывающее.

Абсолом не подчинился. Он повысил голос ровно настолько, чтобы его расслышали:

— Здесь очень шумно, баронесса. Пальба, взрывы, рёв толпы… Этот лазерный пистолет, «Касталлар» седьмой модели, — отличная штука, но у него чувствительный спуск. Мне бы не хотелось, чтобы меня застрелили из-за того, что какой-нибудь Рыцарь нанесёт мощный удар.

Словно подтверждая сказанное, зрители дружно загудели, будто их всех разом ударили под дых, а затем разразились хриплыми выкриками и овациями.

«Барон Юма на „Щите трона‟ проливает первую кровь, — раздался голос Ачары из громкославителей. — Сэр Андрикус с честью выбыл».

— Что ты сделал с Саббаном?

— Как я уже сказал, мы обыскали корабль, нашли похабные планшеты и письма. Несколько военных медалей в комнате сержанта. Отчёты о торговле с синдикатом — мы их сфотографировали, если вам…

— Что ты сделал с телом Саббана? Чип отслеживания, который я установила под его черепной разъём, должен передавать позывные каждые три часа. Но мы не можем восстановить сигнал. Скорее всего, вы его нашли и уничтожили. Полагаю, труп сожгли, а кости сбросили в какой-то старый колодец?

Рэйт ничего не ответил. Даск почти угадала: на «Стилете» имелся контейнер для кремации со встроенной микромелтой.

В толпе снова раздались одобрительные возгласы.

«Барон Тибериус Крейн на „Огненном змее‟ с честью победил сэра Мовека Каве на „Зубах тайфуна‟», — нараспев произнесла Ачара с нарастающим волнением в голосе.

— На кого ты работаешь? — спросила Даск. — Дом Рау? Разведуправление крестового похода? Гиллиман? Инквизиция?

— Что вы скрываете, если боитесь Инквизиции? — поинтересовался Абсолом.

Уголки рта Даск скривились в гримасе… чего? Разочарования? Стыда? Страха?

А Сикоракса бы поняла, подумалось агенту. Жаль, что здесь он, а не каллидус. Рэйт ведь специалист иной направленности. Он не затягивает разговоры, а обрывает их.

— Кем бы ни были твои хозяева, — сказала Даск, — я бы хотела, чтобы ты передал им сообщение.

— Какое?

— Не волнуйся, — сказала баронесса, поднимая лазпистолет, — тебе не придётся его запоминать.

И мир Абсолома Рэйта взорвался.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Сикоракса атаковала даму Воссу, заряжаясь энергией девяноста тысяч голосов, которые гудели, предвкушая, как её ревущий цепной тесак поразит цель. Слабеющий ионный щит «Шута» отвёл автопушечные снаряды.

Спаренные орудия Лидии, похожие на копья, палили с близкого расстояния, и их дульные вспышки прочерчивали в воздухе пылающие косые кресты.

Щит «Шута» с грохотом схлопнулся. Снаряды пробили наплечник, два из них прошили нагрудник, отчего тело Сикораксы тряхнуло так, будто её ударили аугметическим кулаком. Но оперативница одним скачком подобралась к Воссе на расстояние удара и взмахнула тесаком.

И тут воздух содрогнулся от взрыва. Потом закричали люди.

Пятившийся «Оруженосец» Лидии, «Всадник бури», повернул голову, споткнулся и упал. Каллидус убрала тесак, зная, что такую победу признали бы бесчестной, заметила, что все смолкли, и взглянула в том же направлении, что и остальные.

Из королевской ложи поднимался оранжевый цветок пламени.

— О, Трон, — выдохнул Раккан. — Трон. Трон. Трон!

Кёльн уже держала его за руку:

— Пошли. Живо!

— Что там стряслось?

— Нужно выдвигаться. После той речи и… вот этого… толпа озвереет. Идём к ложам, посмотрим, можно ли чем-то помочь, или же сразу эвакуируемся.

— Это же прямо в королевской ложе! В секции для двора. Наша работа?

— Нет, — ответила Кёльн, наблюдая, как ложа, висящая в нескольких десятках метров над землёй, перекосилась, готовая в любой момент упасть. — Там взорвали бомбу.

Ударная волна опрокинула Рэйта и Даск на пол. Они находились за «Короной Доминиона», и это спасло их от смертоносного веера осколков, который обрушился на дворян, наблюдавших за ходом схватки на поле.

Ионный щит Верховного монарха вскипел от попаданий, окрасившись в неоново-оранжевый цвет из-за поглощённой кинетической энергии. Часть королевской ложи слева от Абсолома накренилась, как тонущий корабль, — одну из опорных колонн погнуло взрывом.

Какой-то человек в цветах Рау негодующе кричал, лёжа на полу. Ему оторвало обе ноги по колено. Ещё одна аристократка, отброшенная взрывом, поехала по внезапно вздыбившемуся настилу ложи, удаляясь от «Короны». Раненая, она беспомощно старалась ухватиться за что-нибудь, но свалилась за край и исчезла. Внутрь проталкивались стражники из судейской будки, скользя ботинками по кровавому месиву — всему, что осталось от помощника Даск.

Он стоял позади хозяйки, как полагалось, и оказался на шаг вне укрытия.

Зазвучали выстрелы. Услышав их, Рэйт остался лежать, только прополз вперёд, чтобы видеть происходящее.

По характеру детонации он понял, что себя подорвал бомбист-смертник. Судя по всему, с имплантированным зарядом, и чрезвычайно убойным. Вероятно, сработал он на пункте осмотра.

Абсолом вспомнил того слугу, который стоял рядом с ним внизу, обливаясь потом… Набираясь храбрости.

Мужчины и женщины, одетые по-простонародному, но с пулевиками в руках, штурмовали искорёженную взрывом лестницу, паля в приближающихся охранников, которые отвечали из автоматов.

Бомбист-смертник, а потом — штурмовой отряд. Тактика бунтовщиков. Рэйт уже видел подобное раньше, у генокрадских культов.

— Вы допрашивали меня, — прорычал он Симфонии, — и прошляпили это проклятое Троном мужичьё из глубинки!

Абсолома разбирала злость из-за этого. Какой непрофессионализм! Тем не менее он поднял лазпистолет, оброненный Даск, и пустил по полу к баронессе. Схватив пушку, она неуверенно поднялась и выстрелила в мятежника, прорвавшегося через стражу.

— Возьму оружие и прикрою вас, — сказал Рэйт и бросился к судейской будке.

На бегу он вытащил «Экзитус». Метнувшись вправо от «Короны Доминиона», он влетел в опустевшую будку, на ходу сбрасывая верхнюю одежду.

Баронесса Ачара уже скрывалась на лестнице, ведущей вниз, её отступление прикрывали двое телохранителей. Они прицелились из автоматов в виндикара — бегущего вооружённого человека в чёрном обтягивающем комбинезоне.

— Сто… — начал один.

Выстрел Рэйта разнёс ему голову.

Вновь загремела пальба — виндикар схватил автовинтовку второго охранника за ствол и направил его вверх. Пули ушли в воздух. Абсолом ударил противника в глаз стволом «Экзитуса» и, как только хватка ослабла, вырвал оружие. Прикрываясь охранником как щитом, он разрядил магазин автомата вниз по лестнице, в приближающееся подкрепление.

Бегущие по ступеням люди открыли ответный огонь. Их очереди просвистели мимо Рэйта, а человек, которым прикрывался виндикар, задёргался — пули пробили ему панцирный нагрудник. Абсолом сбросил тело вниз, чтобы помешать тем, кто поднимался по лестнице, и ринулся к «Короне Доминиона». Потому что как бы хороши ни оказались те бунтовщики, Явариуса-Кау им не убить. Просто возможности такой нет. Они плохо организованы, слишком легко вооружены. Да, рвения им не занимать, но вот снаряжение не годится. Их бомба не пробила ионный щит.

А вот Рэйт — пробьёт.

Он переключил селектор боекомплекта на «Экзитусе», чтобы патроны поступали с левой стороны сдвоенного магазина. И дважды выстрелил в «Корону».

Раздался оглушительный хлопок.

Энергетический заслон не выдержал попаданий снарядами «Щитолом». Они предназначались для борьбы с персональными силовыми полями, а не чем-то столь огромным, но ионный щит уже ослаб от взрыва, к тому же Абсолом выпустил два удвоенных заряда. Он заказал такие необычные боеприпасы специально для этой цели.

Вероятно, заслон восстановится через считаные секунды, но виндикару требовалось вырубить его лишь на мгновение.

На бегу сунув пистолет в кобуру, он вскочил на перила ложи, затем прыгнул, пролетел по воздуху и, ударившись о внешний панцирь, съехал вниз по гладкой эмалированной броне. Ухватился за изукрашенный поручень на золотом панцире и подтянулся на верхнюю часть костюма, где встал спиной к пластине, упираясь носками, словно на карнизе какого-нибудь здания. Плечо пронзила нестерпимая боль, и Рэйт включил подачу анальгетиков. Он надеялся только, что мышца начисто не оторвётся от кости.

Слева от брони отскочили твердотельные пули. Вытащив пистолет, Абсолом выпустил турбопробивной заряд и разнёс охранника на куски, что спугнуло его товарищей, — они забились обратно в укрытие на лестничной клетке.

Осторожно продвинувшись вдоль передней части «Короны», Рэйт опёрся носком на кожух мелта-ружья. Подпрыгнув, он проехал животом по гладкой красной бронеплите и ухватился за одну из двух направляющих, установленных на выгнутой спине.

С лестницы донёсся ещё один шквал автоматных очередей, и воздух окрасился в жёлтый цвет.

Ионный щит восстановился.

Но толпа уже немного опомнилась. Поскольку все смотрели только на королевскую ложу, где творился хаос, зрители не могли не заметить человека в чёрном комбинезоне, который взбирался на скакуна Верховного монарха, оскверняя машину своим присутствием.

Абсолом подтянулся и поджал ноги, скрючившись на панцире. Откинул капюшон с затылка, достал из потайного кармана на пистолетной кобуре разведмаску, развернул её и приложил к лицу.

Виндикар почувствовал, как при соприкосновении она активировала внедрённые в кость электромагниты, закрепляясь поверх глаз и рта. Ощутил, как баллистический когитатор взаимодействует с черепной аугметикой.

Почувствовал себя собой.

«Рэйт, — донёсся голос из внутреннего вокса маски. Кёльн. — Что там у те…»

— Удобная возможность. Устраняю цель.

«Это не по плану, — ответила Аваарис. — Мы не справимся с последствиями. Нам…»

Он отключил передатчик.

Выпрямившись с пистолетом в руке, Рэйт направился к верхнему люку, который изучал ночи напролёт с того дня, как получил это задание. К герметичной бронированной дверце со взрывостойким кристаллическим иллюминатором.

Оперативник ступал по линии, разделявшей две стороны «Кастеляна» — левую, кроваво-красную, и правую, небесно-голубую. Он полностью ощущал значимость момента.

Убийство номер пятьдесят. Сикариус-примус. Первый Ассасин.

Склонившись над иллюминатором, Абсолом заглянул внутрь.

Выпуклое стекло толщиной почти в полметра искажало облик человека внутри. Рэйт разглядел бледную кожу и вытаращенные глаза, уставившиеся, казалось, прямо на него. В кабине плескалась жидкость.

«Корона Доминиона» не двигалась. Возможно, не восприняла его как угрозу. Хорошо.

Абсолом проверил, выставлен ли переключатель боекомплекта на подачу турбопробивных патронов из спаренного магазина.

Он действовал осторожно. Продуманно. Проделывал всё неторопливо, пока ионный щит бурлил вокруг него, меняя цвет с янтарного на оттенок морского заката. Совместив дуло с куполом иллюминатора, Рэйт убедился, что оставил небольшой зазор, чтобы выброс пламени не повредил «Экзитус».

И выстрелил.

Пуля на пару сантиметров вошла в кристалл, пробив верхний слой. Иллюминатор расслоился и начал крошиться.

Абсолом выстрелил снова.

На этот раз появилась трещина. Поверхностная, но разлом ушёл внутрь на десяток сантиметров, как разлом в леднике. Рэйт навёл на неё пистолет.

И выстрелил ещё раз.

«Ионный щит! — взревел Юма. Его рёв ударил и по разуму, и по барабанным перепонкам Сикораксы. Королевский страж передавал это сообщение на полной мощности своих громкославителей. — Стреляйте по ногам „Короны‟, цельтесь в ионный щит, но не заденьте корпус!»

В ходе рукопашной схватки Рыцари удалились вглубь ристалища, и теперь каждый шагатель мчался обратно, взрыхляя землю, чтобы добраться до…

Рэйта.

Сикоракса увидела, что виндикар стоит на одном колене на верхушке «Короны Доминиона». Его оружие вспыхивало с равными промежутками, как сигнальный огонь на шпиле жилбашни.

Грёбаный псих, он всё-таки решился.

Абсолом смахнул битое стекло и залез в дыру в кристалле пальцем, чтобы расчистить отверстие. Теперь паутина глубоких трещин тянулась во все стороны. Осколки, валявшиеся вокруг иллюминатора, отражали тёмно-фиолетовый, почти серый свет. Ионный заслон истощался под натиском крупнокалиберных снарядов.

Оставалось всего несколько мгновений.

И одна пуля.

Рэйт молился, впервые за многие годы по-настоящему молился, чтобы следующий выстрел попал в цель. Среди ассасинов не бывало особенно религиозных, и, набираясь опыта, они становились всё более мирскими, ведь им открывалось многое из того, что сделало бы неверующим кого угодно. Абсолом, например, не считал, что призывы к высшим силам помогут ему в работе. А вот если он всё спланирует и выполнит должным образом, то добьётся своего.

Но, пожалуйста, Бог-Император, пусть не окажется так, что Рэйт напрасно потратил тот турбопробивной патрон на охранника. Он ведь уже проделал такой путь! Не допусти, чтобы для пятидесятого убийства ему не хватило одной пули…

Затем виндикар увидел нужную точку. Место, где сходились три глубокие трещины.

И Абсолом понял, что ещё одно попадание разрушит преграду.

Рэйт выровнял прицел и выстрелил.

— Хватайте иномирян! Монарх предупреждал! — заорал какой-то простолюдин, вцепившись Кёльн в плечо. — Убийцы! Предатели! Наём…

Крик мужчины сменился придушенным воплем — Аваарис сломала ему запястье и раздавила трахею.

Вокруг них сомкнулась буйная толпа, их осыпали руганью, тянули к ним руки. Чтобы получить место для манёвра, Аваарис ударила ногой с разворота и сломала кому-то челюсть, потом врезала одному из нападавших ребром ладони в нос. Тот, ослеплённый, залился слезами.

Подняв кулак, Кёльн бросила Раккану: «Закрой глаза».

И включила генератор фотонных вспышек в большом пальце левой руки.

Кристалл поддался и с плеском упал в кабину пилота. Внутри неё царил мрак, если не считать жутковатого свечения контрольных дисплеев, которое рассеивалось в густой жидкости.

Рэйт разглядывал Люсьена Явариуса-Кау, героя сотни битв, Верховного монарха Доминиона, а тот сидел на дне кабины и пучил глаза на человека, который станет его убийцей.

Пуля не задела пилота. Поэтому Абсолом просунул обе руки в перчатках через овальный иллюминатор шириной с плечо, схватил его за горло, выволок на поверхность и начал душить. Что бы ни сталось с Рэйтом теперь — неважно, погибнет ли он прямо здесь, проживёт ли ещё столетие или, возможно, превратит оставшуюся часть задания в бойню, — он совершил пятидесятое убийство.

Он — сикариус-примус.

— Цель, — прошептал он, изрекая принцип храма Виндикар, — оправдывает средства.

Но цель больше ничего не оправдывала. Рэйт понял это по дряблой, как желе, плоти под его руками, по вытаращенным глазам, вылезшим из орбит, ледяной коже и чёрному языку, вывалившемуся изо рта.

Явариус-Кау был мёртв.

Причём уже довольно долго.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

— Стойте! Стойте! — закричал барон Юма. — Не стрелять!

Но поднялась такая пальба, что расслышать команду из громкославителя было почти невозможно. Хотя Сикоракса стояла практически вплотную к Титу, она даже по вокс-связи едва разбирала, что он говорит.

Поэтому, когда ионный щит «Короны» схлопнулся, в её нижнюю часть угодило несколько шальных выстрелов. Ноги рыцаря почернели, адамантиевую пластину голени расплавило.

И ещё попаданиями перебило тросы, которыми отключённого «Кастеляна» прикрепили к арене.

Поначалу казалось, что ничего не случится — разве что придётся заменить несколько пластин брони. Но вот голова огромной машины опустилась, плечевые сервоприводы обвисли, и опирающийся на них панцирь съехал вперёд. Из вертикальных вентиляционных отверстий реактора повалил нездоровый синий дым, похожий на испарения раздувшегося трупа.

— Священная Терра… — прошептала Сикоракса собственным голосом: она была настолько ошарашена, что забыла сымитировать речь Раккана.

Древний Рыцарь-кастелян, которого пилотировали все Верховные монархи Доминиона с тех пор, как мир провозгласил единство пред лицом измены Хоруса, рухнул сначала на закованные в броню колени, а затем — и увенчанным короной лицом в землю.

Шагатель упал на люк, ведущий в скрытую под полем галерею, и её покрытие прогнулось. В воздух взметнулись комья земли, будто от разрыва снаряда боевой пушки, смешиваясь с дымкой от выстрелов и мертвецким паром из реактора «Короны».

А ещё Сикоракса улучшенным зрением разглядела, как, цепляясь за направляющую, проворно скользит к турнирному полю Рэйт.

Девяносто тысяч человек, сбитых с толку и охваченных паникой, подняли гвалт. На мгновение каллидус не поняла, что они выкрикивают, но потом разобрала:

«Умер! Король умер!»

Перекатившись в облаке пыли, поднявшемся при падении гиганта, Абсолом Рэйт попробовал сориентироваться. Когитаторы маски идентифицировали и пометили четырнадцать шагателей. Семь — модели «Квесторис», ещё семь — модели «Оруженосец». Их вооружение представляло угрозу немыслимого уровня.

Какое-то время ничего не происходило.

А затем на маске вспыхнула надпись: «Вражеский огонь».

Авгурам наведения «Шута» потребовалось мгновение, чтобы пробиться сквозь пелену трупного дыма и пыли, а затем захватить Рэйта заново. Время, которое он использовал как фору.

Дистанция для термального копья Сикораксы была предельной: слишком далеко для прицельной стрельбы, и, по всей видимости, тепловому потоку не хватило бы убойной силы. Именно поэтому она открыла огонь раньше всех.

Она взяла низкий прицел и опалила землю там, где только что стоял Рэйт. Видно было, как от тепловой струи пузырится сине-красная краска на верхней стороне «Короны».

Юма ударил гатлинг-пушкой по её термальному копью, чтобы направить его дуло в землю.

«Не попадай в короля! Преследуй изменника. Рядом с монархом применяй только оружие ближнего боя и тяжёлый пулемёт».

Это ощущалось не как распоряжение, а как повеление, которое нельзя не исполнить, и Сикоракса сорвалась с места ещё до того, как подала «Шуту» сигнал к действию.

Между тем Рэйт запрыгнул на «Корону Доминиона» и забился между отвалившимися пластинами её брони, надеясь, что преследователи не станут палить по священному для них рыцарю. Из левого сектора обзора устремились прерывистые линии трассирующих снарядов, и Сикоракса заметила, что Восса бежит рядом с ней, поливая «Корону» огнём.

В правом квадранте возник ещё один Рыцарь — «Фехтовальщик». Оруженосец-глевия дружелюбного сэра Сангрейна вышел на охоту за добычей.

Бежать Рэйту было некуда. На сотни шагов вокруг — ничего, кроме ровного турнирного поля и отвесных стен арены. Сикоракса всего несколько минут назад узнала на опыте, как опасно находиться на открытом ристалище, а ведь она сидела в полностью бронированном рыцарском костюме за ионным щитом.

Её единственный шанс — чёрт возьми, единственный шанс Абсолома! — в том, чтобы добраться до него раньше других.

И заставить себя было нетрудно, потому что в голове у неё горел приказ Юмы, подстёгивая её, как пришпоренную лошадь, вынуждая приблизиться к Рэйту…

И разорвать его на куски. Но с тем, как не подчиниться этой части повеления, она разберётся, когда настигнет цель. А прямо сейчас ей нужно использовать этот импульс.

Сикоракса проскочила между Лидией и Сангрейном, подгоняя «Шута», пока он не вырвался немного вперёд. Слегка сместилась по диагонали, чтобы перекрыть Воссе линию огня.

И вот она уже на месте убийства — шаркает бронированными ногами по адамантиевой обшивке, взбираясь на косную металлическую громаду, внутри которой прежде обитало живое средоточие власти на Доминионе. Она увидела, как Рэйт соскальзывает на сгиб руки «Кастеляна» рядом с холодными катушками плазменного дециматора.

Он что-то там делал: хватал и вытаскивал компоненты, пытаясь проникнуть внутрь системы, чтобы перегрузить её. Устроить детонацию боекомплекта внутри ствола — по сути, взорвать миниатюрную плазменную бомбу, чтобы отогнать «Оруженосцев», когда те явятся ловить убийцу. Или, может, забрать одного-двух с собой…

Болван!

Сикоракса запустила цепной тесак и вонзила его между плазменным оружием и панцирем, перемалывая дёрн. Когда она случайно задевала сталь, с клинка слетали зубья, и любому наблюдателю могло показаться, что она пробует дотянуться до предателя.

Похоже, Рэйт тоже так подумал, потому что сжался, свернувшись клубком в сгибе локтевого сустава рыцаря, где его не мог достать неповоротливый цепной тесак — даже когда стремление убивать, этот императив в сознании Сикораксы, заставило её направить оружие в сторону оперативника.

Каллидус отвела клинок и включила внутренний вокс. Дважды щёлкнула себя по горлу, просигналив: «Пошёл!»

А потом, одновременно с тем, как Восса обогнула её и направила вниз пулемёт, Сикоракса лихо юркнула под руку «Короны Доминиона», и по задней панели её рыцаря забарабанили очереди.

— Как поступим? — спросил Раккан. У него сочилась кровь из раны на голове.

Чуть раньше толпа принялась срывать с трибун деревянную обшивку, сооружая из неё баррикады и применяя обломки как оружие. Простолюдины сбивались в группы и наскоро устраивали что-то вроде застав, избивая или даже убивая любого, заподозренного в причастности к смерти короля. У многих зрителей были дешёвые магнокли, и они рассмотрели тело Явариуса-Кау, лежащее на траве.

Они молотили дубинками всех, кто носил аквилу. Всех, кто говорил с акцентом. Раккан видел, как женщину поколотили за то, что у неё нет мозолей на руках, а значит, она не настоящая крестьянка. Жертва вопила, что работала в скриптории, но её никто не слушал.

Разъярённые люди перепрыгивали через барьеры на поле и скапливались возле упавшей «Короны Доминиона», не обращая внимания на бегущих туда рыцарей.

Чтобы пробиться через толпу в зону обслуживания, Кёльн пришлось расчищать себе путь, дробя черепа и ломая конечности. Какой-то фанатик огрел её деревяшкой прямо по голове. Дубина сломалась, а её владельца тут же сокрушила Аваарис.

Ванус с Ракканом прорвались за решётчатые ворота, и Кёльн заварила их микромелтой, встроенной в указательный палец. Затем позаимствовала пару серых балахонов, таких же, какие носили работники арены.

— Если Рэйт добился успеха… — начала Кёльн.

— А, вот какой у вас план? Вы скрывали от ме…

— Нет, — отрезала Аваарис. — Ничего подобного. Мы ещё поговорим с ним по этому поводу. Но если Рэйту удалось… — Она отступила в сторону, чтобы пропустить нескольких перепуганных слуг. — Тогда нужен отвлекающий манёвр, чтобы у него появились шансы выбраться живым. Что-нибудь, что оттянет силы к нам от него. — Ванус бочком подкралась к дверному проёму и заглянула внутрь. — Вот она, общественная трапезная.

Нырнув за порог, Кёльн осмотрела помещение в поисках угрозы. Оно оказалось пустым: все в панике разбежались. Опустившись на колени перед кастрюлей, кипящей в печной нише, Аваарис засунула под неё руку.

— Что ж, я помог найти кухню. Так ты собираешься отвлечь их едой?

— Огнём, — ответила Кёльн, вытащила горящее полено и принялась его разглядывать, наклоняя так, чтобы пламя разгорелось сильнее. — Кухня — это место, где есть огонь.

Рэйт метнулся в сторону, держась так, чтобы корпус «Короны Доминиона» — оставался между ним и наступающими Рыцарями. Вблизи от монарха они стреляли неохотно, и виндикар стремился пользоваться этим как можно дольше.

Очередь из тяжёлого пулемёта вспорола землю у него за спиной. Пули отскочили от каркаса в задней части ноги, за которой укрылся виндикар.

И ассасин увидел толпу. Бурлящую. Возбуждённую. Идущую за ним.

— Король! — завизжала какая-то женщина. — Он убил короля!

Руки вцепились в Абсолома, хватали его, тащили. Он замахнулся пистолетом, опустил рукоять кому-то на башку — череп затрещал. Пригнувшись пониже, Рэйт сделал подсечку другому нападавшему и заодно сбил с ног двух мужланов, торчащих за ним.

«Активация оружия, правый квадрант».

Бросившись назад, виндикар нырнул под лодыжку упавшего Рыцаря, а в это время «Хельверин» без разбора прошёлся по толпе автопушечным огнём, вскрывая грудные клетки и отстреливая конечности, отлетающие в воздух.

Люди подняли крик и отступили, но только с одной стороны.

Рэйт отполз подальше из-под ноги «Короны» — и напоролся на новую волну атакующих.

«Убей его, убей. Не дай ему сбежать».

Сикоракса не подчинялась. Она выжидала, сопротивлялась, играла.

Юма давил изо всех сил, внедряя свой императив в её рассудок. Вот как действовали приказы, когда пилот «Оруженосца» соединялся с более крупным Рыцарем. Эта связь захватывала импульсный центр мозга, вызывая почти непреодолимое желание убить предателя, погубившего её короля.

Она вцепилась когтями в упавшего монарха, приготовившись прыгнуть на Рэйта.

Справа от неё Восса выпустила по толпе ещё один залп, разрывающий тела: её прицельную систему сбило с толку множество мишеней размером с человека. Она зарычала от ярости, проталкиваясь через толчею в попытке отыскать ассасина.

«Прикончи его, — взвыл хор призраков. — Прикончи цареубийцу!»

Поле зрения оперативницы сузилось, но краем глаза она заметила сэра Сангрейна, который яростно врезался в массу людей с тесаком «Оруженосца» наперевес. Глаза его шагателя горели красным.

Затем она рассмотрела Рэйта, заползающего под ногу «Короны», и при виде изменника её взор застлала красная дымка.

Абсолом понимал, что ему конец.

Его окружила кровожадная толпа. На него охотились «Оруженосцы». Расхрабрившиеся, взбешённые люди уже вбегали в тень упавшего рыцаря-кастеляна, забираясь в щели, где удалось укрыться Рэйту.

И разведмаска… Разведмаска мгновенно выдавала его. Виндикар зигзагами добежал до противоположной ноги «Короны», отбиваясь от тянущихся к нему рук, прыгая через петли кабелей, что свисали между ног «Кастеляна».

Какой-то мужик замахнулся на ассасина обломком скамьи.

Рэйт снёс ему голову выстрелом из пистолета, после чего нырнул убитому под руку.

Вражеский огонь!

Он свернул вправо, уклонившись от теплового потока из мелта-ружья «Оруженосца», который заживо сварил четырёх человек, нечаянно заслонивших собой цареубийцу. Рэйт юркнул в возникшую брешь, замарав ноги по щиколотку останками преследователей.

Кто-то сумел поймать его. Повалил на землю.

Оказалось, что это крупный мужчина, почти не уступающий в стати виндикару. Абсолом сильно ударился о землю и напрягся, чтобы не сбить дыхание. Одной рукой он обхватил противника и ещё плотнее прижался к сгибу ноги «Короны».

«Убей предателя!» — горланил Юма.

«Убей его», — приказывали предки.

«Убей, убей, убей, — взывала окружающая мыслесеть сигналами от двух других ошалевших „Оруженосцев‟. — Исполни свой долг. Почти предков. Прими их силу. Уничтожь цареубийцу».

Столько голосов! Слишком много личностей накладывалось одна на другую. Она, Сикоракса, пребывала в сконструированном образе Раккана, одновременно получая советы от хора предков, а её воля подчинялась барону Юме. Даже такой мастер, как каллидус, сгибался под этим бременем: психика разрывалась между множеством ролей, которые приходилось исполнять одновременно.

Сикоракса хотела спасти Рэйта, Раккан — убить его, чтобы упрочить собственное положение, Юма жаждал мести, а предки алкали славы. Она слышала мысли и Воссы, и Сангрейна, и даже тех Рыцарей-квесторис, которые сходились к ним и старались наладить связь, чтобы увидеть или взять под контроль действия «Оруженосцев». В ней пылали костры ярости, сливающиеся воедино. Вздымались голоса, призывающие Сикораксу-Раккана убить изменника.

«Нет», — твёрдо внушила она.

«Предатель! — зашумел хор предков. — Он сопротивляется нам! Пытается спасти убийцу. Это не Раккан. Не Раккан!»

Затем Сикоракса увидела его. Его маску. В толпе. На виндикаре уже сомкнулось не меньше двадцати рук, рвущих его на части. Камзол растерзали в клочья, обнажив скрытое под ним бледное тело.

«Шут» зафиксировал цель для стрельбы, и термальное копьё поднялось почти само по себе. Голова и плечи Рэйта торчали над сдвоенными стволами оружия.

Сикоракса то ли простонала, то ли выдавила что-то неразборчивое. Стиснув зубы так сильно, что те едва не хрустнули, она произвела выстрел.

Абсолом Рэйт превратился в жижу вместе с тремя десятками человек из обступившей его толпы. Их плоть растекалась, будто воск в костре, а скелеты обугливались и трещали, пронизанные оранжевым свечением горящего костного мозга. Не осталось никаких следов, кроме бесформенного комка на месте разведмаски.

И трёх щелчков в её микробусине с уникальной вокс-подписью Рэйта.

«Эвакуировался успешно».

Расчётливый сукин сын надел маску на кого-то другого.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ - ДЕЛАТЕЛИ КОРОЛЕЙ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

>>Расшифровка записи наблюдения [обозначение устройства: «22-Бета»]

>>Операция: «Делатель королей»

>>Документ № 5782-Гамма-ДКРЛ

>>День миссии: 23

>>Объект прослушивания: барон Тит Юма

>>НЕ РАСПРОСТРАНЯТЬ<<

ЮМА: Как это случилось? Как Даск допустила подобное?

АЧАРА: Тит, по-моему, сейчас не время перекладывать вину…

ХОТОРН: А это точно, что он скончался?

ЮМА: Ясное дело, скончался. Он и так был не в лучшей форме. Слишком долго прожил, сидя на троне. Жил почти как дредноуты Адептус Астартес.

КРЕЙН: Почему домам не сообщили о его состоянии? А мне почему не сказали? Ради предков, Юма, я твой чёртов брат. Ты только и знал, что талдычил, какая он выдающаяся личность…

ЮМА: Он был выдающимся, Тибериус. Великие люди всё равно стареют. И если бы о его состоянии заговорили открыто, Страйдеры и Рау перегрызли бы друг другу глотки.

АЧАРА: Это конфиденциальная информация, Тит.

ЮМА: Теперь это вряд ли имеет значение, верно? После того выступления на турнире его недееспособность стала уж слишком явной.

[ЗВУК: Дверь открывается, потом плотно закрывается.]

ХОТОРН: Рада, что ты нашла для нас время, Привратница Даск. В конце концов, это всего-навсего величайший кризис за последние четыре десятилетия и мы понятия не имеем, что происходит, так зачем нам начальница шпиков?

ДАСК: Боюсь, что Верховного монарха, хотя он и был ещё крепок телом, убили не…

[Хоторн смеётся.]

ЮМА: Они знают, Симфония. Я им сказал.

ДАСК: Что могло привести к ужасающим послед…

ЮМА: А что знала ты, Симфония?

ДАСК: Минутку, Тит. Там творится настоящий хаос. Толпы на улицах набрасываются на всех, кого сочтут врагом нашего покойного монарха. Четверо моих стражников болтаются на фонарных столбах на площади базилики. Другая группировка, похоже, подожгла крыло арены. Чернь в ярости из-за того, что мы палили по людям, когда они пытались поймать убийцу. И ещё эта речь…

ЮМА: Заговор.

ДАСК: Операция бунтарей из внутренних районов. Непонятно, как им удалось проникнуть так далеко во Дворец Собраний. Полагаю, вместе с потоками крестьян из близлежащих деревень. Они взорвали бомбу на заставе при ложе и послали ударную группу, но, очевидно, просто отвлекали тем самым внимание, чтобы позволить иномирянину — какому-то наёмнику, судя по найденному нами фрагменту маски, — убить нашего оплакиваемого короля…

ЮМА: Как я понимаю, речь об иномирянине, за беседой с которым видели тебя.

ДАСК: На что это ты намекаешь?

ЮМА: Ты вечно разглагольствуешь о всяких шепотках и слухах, о своих вездесущих агентах — и чем это нам помогло, а? Его не стало. Наш король погиб на твоих глазах, а ты не раскопала и намёка на заговор.

ДАСК: Полегче, Королевский страж. Это ты носился по полю, бросив государя без охраны. За персону Верховного монарха отвечаешь ты. Если я не справилась, то и ты тоже.

ЮМА: Выкладывай. Сию же минуту. Расскажи всё, что знаешь.

АЧАРА: Юма, убери булаву.

[АУДИО: Звуки борьбы.]

КРЕЙН: Брат! Брат! Выслушай её.

ДАСК: Несколько месяцев назад мои агенты обнаружили предательницу из числа обслуги во Дворце Собраний. Работала придворной вестницей. Хорошо обученная: когда её обнаружили, она сбежала. Мы преследовали её до вещательной станции. Сэр Саббан убил её, но, похоже, она успела передать сообщение за пределы планеты.

ХОТОРН: Попахивает Империумом.

ЮМА: И ты не подумала, что это имеет отношение к безопасности монарха?

ДАСК: Если о таком рассказать, всё заполыхает. Тебя-то, Юма, совесть не мучила, когда ты умалчивал насчёт здоровья короля.

ЮМА: Это другое!

ДАСК: Фракция сепаратистов могла бы воспользоваться этим как предлогом для развития своего движения. Даже если их идея отделения популярна в рядах домов, у действующего правительства иная программа. Вы управляете семьями, а мы — политикой, как было всегда.

КРЕЙН: Мне кажется, монарх выбрал бы такую программу, если бы ты дала ему высказаться, Ачара.

АЧАРА: Правительство — это не только его глава. Монарх не способен контролировать двор по своей прихоти, как и ты не можешь контролировать весь дом Рау. Если всё управление сводится к королевским указам, это уже не правительство, а тирания. Особенно когда монарх не в своём уме!

ЮМА: Поостерегись…

АЧАРА: Он уже не монарх, Юма. И раньше с каждым днём утрачивал царственность. Под конец из короля он стал просто человеком в кресле. Сам знаешь, мне больно так говорить, но это правда.

ЮМА: Она до сих пор не сказала, кто убийца.

ДАСК: Я не знаю. Тот тип называл себя одним из иномирян Саббана — якобы его послали передать рапорт, который Хортиус обещал мне прошлой ночью. Теперь я подозреваю, что бунтовщики перехватили это сообщение, убили Саббана и подменили его человека. Я разговаривала с Саббаном часов десять назад, даже меньше, а потом его отслеживающий имплантат замолчал. Ассасина убил сэр Раккан термальным копьём. К сожалению, в той свалке участвовало множество людей, а мелта-оружие применялось без ограничений, так что тело невозможно опознать.

ХОТОРН: О ком Саббан наводил справки?

ДАСК: О Раккане. Я послала за ним с требованием явиться во дворец. Хочу, чтобы за ним наблюдали.

ХОТОРН: Так, по-твоему, это Раккан убил Верховного монарха? Раккан? Мой сын?

ДАСК: Он только что вернулся, ещё и со свитой из посторонних. Я не вполне представляю, какая связь между ним и той продвинутой вокс-системой, но, возможно, он служит орудием для более могущественных сил. Инквизиция, может, даже Официо Ассасинорум…

АЧАРА: Что за ерунда, Симфония? Все знают, что его не существует.

ХОТОРН: Слуги завязывали Раккану шнурки, пока ему не исполнилось десять. Его печень похожа на артиллерийский полигон. Не поймите превратно, я люблю паренька, но никакого правительства ему не свергнуть. Чёрт возьми, он же пилот «Оруженосца».

ЮМА: Давайте пока оставим Раккана. Потому что я хочу кое-что прояснить: у тебя были подозрения насчёт человека Саббана… и ты пропустила его? Тоже мне привратница!

ДАСК: Я признаю, что ловушка дала обратный эффект. Я принимаю…

КРЕЙН: Хоторн, ты куда?

ХОТОРН: Да так, никуда. Просто хочу оповестить дом Страйдеров, что двор был замешан в мятеже против нашего любимого монарха, что сановники упекли его в темницу и связали ему руки, пока бунтари разоряли внутренние районы, а планету наводняли имперские шпионы. Полагаю, это побудит колеблющихся проявить больший интерес к проблеме Империума, согласны?

[Пауза: 2 секунды]

[ЗВУК: Дверь открывается, потом плотно закрывается.]

ТЕССЕЛЛ: Вы не можете этого сделать.

ХОТОРН: Боже, какие у тебя чуткие уши, архиремонтница. И почему же мне нельзя? Потому что начнётся гражданская война? Так мы бы её выиграли.

ТЕССЕЛЛ: Нет, потому что по закону никто из вас не вправе покинуть эту комнату.

АЧАРА: Она права. Мы на конклаве.

КРЕЙН: Ты предлагаешь нам заседать здесь, пока снаружи дома вот-вот устроят войну?

ТЕССЕЛЛ: Да, предлагаю. Потому что таков ваш долг, часть нашей сути. После смерти Верховного монарха двор и главы домов собираются на конклав и голосуют за нового государя. Порядок на улицах могут восстановить силы безопасности. Больше того, я воспользовалась моим правом запустить процедуру «Конклав», и теперь, если кто-либо попытается выйти из комнаты, иноки-ризничие на страже воспрепятствуют ему или ей с применением силы.

[Пауза: 1 секунда]

ТЕССЕЛЛ: Сначала мы применим нелетальные методы. Но если вы станете упорствовать, есть и другие средства. Вступил в силу запрет на использование благородных машин во время конклава, и мои ризничие взяли под охрану все рыцарские костюмы. До коронации на войну не отправится никто — во всяком случае, не внутри наших ратных богов-прародителей.

ЮМА: Архиремонтница, моего монарха убили по её попущению. Это навеки запятнает как мою честь, так и честь моей благородной машины, а…

ТЕССЕЛЛ: Такое пятно можно смыть лишь усердной службой новому монарху, Юма. Пусть прошлое останется в прошлом. Мы все потерпели неудачу. Среди нас — Королевский страж, который не уберёг короля, Привратница, не сумевшая устеречь ворота, Глашатай, что заставляла своего государя молчать, и главы двух домов, неспособные подумать головой или удержать дома́ в узде. И я — хранительница, которая не сберегла здоровье своего короля, хотя он и обитал внутри величественного сосуда. А скоро к нам присоединится Вершитель правосудия, которому потребовались месяцы, чтобы укоротить шеи горстке смутьянов.

АЧАРА: Фонтейн уже в пути?

ТЕССЕЛЛ: Да, я поставила его в известность. Он уже на подходе, во главе армии.

АЧАРА: Но нельзя же вывести войска на улицы Дворца Собраний — в наших-то обстоятельствах! Население сочтёт бойцов предателями и заговорщиками, обратится против них и разнесёт город-дворец по камушкам!

КРЕЙН: А я не позволю ни одному Страйдеру, хотя бы и члену двора, вводить войска во Дворец Собраний, пока мы на конклаве.

ХОТОРН: Он нам нужен.

КРЕЙН: Ты хотела сказать, что тебе нужен его голос.

ТЕССЕЛЛ: Я отправила наши условия барону Фонтейну. Он согласился во исполнение закона оставить фирд за горами на перевале Пайкридж и поспешить к нам в одиночку. Армия останется неподалёку, в трёх днях марша от Дворца Собраний, что сдержит уличные беспорядки. Хотя, полагаю, во время конклава в домах кого-нибудь могут и убить — ну, как обычно и бывает. Несомненно, это приемлемо?

[Пауза: 3 секунды]

ТЕССЕЛЛ: Хорошо. Ну, раз вы все опомнились и вспомнили о своих почётных обязанностях, думаю, не помешает затребовать еду и вино. Если мне не изменяет память, выборы монарха — дело долгое.

— После всего!.. После всех этих попрёков, что нужно следовать плану, выполнять приказы, не импровизировать, соблюдать осторожность, избегать разоблачения! Что нужно устранить Раккана из-за чрезмерного риска! Он просто… берёт и стреляет в монарха.

Сикоракса снесла башку тренировочному манекену и, всадив фазовый клинок ему в брюхо, выпустила фальшивые внутренности.

Она приняла свой естественный облик — или, по крайней мере, тот, который каллидус выбирала по умолчанию, — и надела комбинезон из синтекожи, откинув капюшон.

Кёльн считала, что она так старается «разносить» организм.

Ассасин полагалась на ярость, чтобы заново познакомиться с телом, которое, без сомнения, вскоре ей пригодится. В некотором смысле Аваарис делала то же самое — выплёскивала свою досаду в таблицу с печатными пиктами и заметками, которую она прикрепила к внутренней перегородке командного центра, замаскированного под транспортный контейнер. По нажатию кнопки одна из стен открывалась, как подъёмный мост, а снаружи стенки покрывало столько предостерегающих надписей насчёт опасных материалов, что даже самая фанатичная поисковая группа прошла бы стороной.

— Я тоже не в восторге, — сообщила Кёльн, не отрываясь от своих схем.

Сикоракса восстановила тренировочный манекен и принялась расчленять заново.

— Он сказал, что ему нужен наш опыт. Что мы задействуем все наши навыки. И соврал! Он просто хотел подобраться поближе, чтобы выстрелить самому. Забрать убийство себе.

— Он — командир. Вправе делать всё, что пожелает… — Кёльн замолчала. — Ликан-Баст — двоюродный брат или троюродная сестра?

— Второе, — ответила Сикоракса, ударяя снизу вверх в пах другому манекену так, чтобы клинок пронзил гениталии, кишечник, желудок и отсёк оба лёгких. — И ты просто смиришься?

— По мне, здесь ничего не исправить, — сказала Кёльн. — Лучше сохранять выдержку и прикинуть, как бы обернуть всё это в нашу пользу.

— Итак, он становится сикариусом-примус, а мы должны думать, как играть в быстрый регицид с убийцами в рыцарских боекостюмах. Юма, знаешь ли, влез ко мне в мозг. Приказывал. Навязал свою волю как мою собственную. И ещё чувствовалось, что там не только он. Все эти понукания, исходящие от «Оруженосцев»… Из-за них я снова пережила то, как ко мне в мозг проник тот еретех Квавариан!

Каллидус прекратила разделывать манекен, как пернатую дичь, и её клинок замер.

— Трон подери, почему ты такая спокойная?

- Помогают процедуры активной медитации и песнопения для сосредоточенности. — Кёльн выдохнула сквозь сжатые губы, будто выпуская дым от палочки лхо. — И кое-какие препараты.

— Думаю, я к вам присоединюсь, — сказал Абсолом Рэйт.

Виндикар вышел из переднего отсека, ступая настолько тихо, что никто и не спросил, как ему удалось пробраться внутрь незамеченным. Мокрые волосы были зачёсаны назад. Правую руку он засунул в карман комбинезона, а левой умудрился обхватить горлышко бутылки амасека и при этом держать три рюмки, запустив в них пальцы.

— Ты, — произнесла Сикоракса. — Как мило, что ты нас навестил. Вижу, и для душа нашёл время.

— Вернуться удалось не сразу, — проговорил Абсолом. Поставив бутылку и рюмки на металлическую бочку, он откинулся на спинку складного стула. Кёльн мельком показалось, что у Рэйта дёрнулся глаз, когда он усаживался, но с виндикарами трудно сказать наверняка. — После того как надел маску на гражданского, а ты его поджарила — кстати, спасибо за это, — я затерялся в давке. Потом нашёл люк в подземные камеры, где держали хищников, и отыскал небольшой сточный канал — канаву, которая постепенно превратилась в трубу. К счастью, помимо маски я захватил одноразовый дыхательный аппарат. Меня выбросило в одном из самых убогих районов Дворца Собраний.

— Мы облажались, — сказала каллидус, подходя вплотную. Как подметила Кёльн, она не убирала клинок. — Ты болтал лицом к лицу с их начальницей контрразведки, а затем угробил Явариуса-Кау на глазах у всех шишек Доминиона. Затеял чёртову контрреволюцию на улицах…

— Мне пришлось пробиваться с боем вместе с Ракканом, — добавила Кёльн. — Я устроила пожар, чтобы тебя прикрыть. Кажется, убила нескольких простолюдинов. Нашего гостя это в некотором роде потрясло, он сейчас спит. Но, по крайней мере, двор пока что приписывает все наши делишки мятежникам. Там думают, что ты наёмник-иномирянин, завербованный ими, и что нападения были скоординированы. Раккан до сих пор под подозрением. Его вызвали обратно во дворец, и за ним установят наблюдение.

— Мы по-крупному должны этим селянам, — произнёс Рэйт. Он взял бутылку в левую руку и налил три щедрые порции. — Операция чуть не сорвалась. Даск меня раскусила, смекнула, что я не из команды Саббана. В любом случае мне бы не удалось отступить по-тихому, но благодаря нападению у них не возникнет вопросов, за кого я. Пусть лучше думают, что Верховного монарха убили бунтовщики, а не кто-то извне. Кроме того, толпы людей обеспечили мне полезное прикрытие. Я наткнулся на несколько баррикад фанатиков, но, учитывая, что я был по уши в грязи, они приняли меня за немого попрошайку и отпустили.

— Может, взаправду онемеешь, когда я с тобой разберусь! — прорычала Сикоракса.

— Выпей, я вот всегда не прочь после того, как устраню цель. — Рэйт поднял рюмку в тосте. — За Явариуса-Кау, которому всё ещё удаётся нас удивлять.

Сикоракса выбила сосуд из рук виндикара. Хрусталь разбился о пол.

— Слушай сюда, ты, самодовольный кретин! — Она приставила к подбородку Рэйта фазовый клинок. — То, что ты сделал, подвергло опасности нас всех.

Ты поставил операцию под угрозу. Мне пришлось бороться с этой машиной, чтобы не дать ей тебя убить, и теперь она отвергает меня. Личность Раккана раскрыта. «Шут» даже не позволяет мне подключиться к нему.

— Я увидел возможность и воспользовался ею. Поскольку импровизации как раз в твоём стиле, мне казалось, что ты это оценишь.

— Чушь гроксячья! Ты увидел возможность для убийства номер пятьдесят. Шанс стать сикариусом-примус. К чёрту остальную часть операции, кого волнует, если ты умрёшь при эвакуации? Мы бы всё равно за тобой прибрались. Главное, чтобы ты добился своего. Вот так вы, виндикары, и работаете! Разок нажать на спуск, добавить зарубку на приклад винтовки и свалить. Вам никогда не нужно возиться с последствиями. Убийство — вам, всё прочее — другим.

— Убийства я не совершал, — сказал Рэйт, взяв другую рюмку. — Не возражаешь, если я выпью?

Каллидус лишь моргнула:

— Что?

Аваарис, которая до сих пор следила за агентами лишь краем глаза, отвернулась от своих записей.

— Что значит «убийства не совершал»?

— Я расколол иллюминатор люка. Потратил шесть турбопробивных зарядов. Патроны закончились, поэтому я полез внутрь, чтобы прикончить его без оружия. Но он уже околел. Убийства не вышло.

— Шок? — предположила Кёльн. — Сердечный приступ из-за твоей атаки? Судя по записям с моих жучков, здоровье у него было никудышное.

— Вначале я так и подумал, — сказал Рэйт. Аваарис заметила, что он уставился Сикораксе прямо в глаза. — Мало ли, просто неудачный выстрел. Остановка сердца или там голову пробило осколком иллюминатора. Но он был холодным, как камень. Трупное окоченение уже прошло. Его раздуло, пошло разложение. Явариус-Кау скончался уже несколько дней, а то и недель назад — ещё до того, как мы сюда прибыли.

Убрав клинок, Сикоракса отступила на шаг и рассмеялась, холодно и безрадостно.

— Я слушала трансляции с конклава, — проговорила Кёльн. — Через жучка, который Сикоракса установила на Юме. Они признались главам домов, что Явариус-Кау повредился рассудком, что они уже давно изолировали короля и выступали от его имени, чтобы предотвратить войну между домами. Однако не сказали, что он умер до покушения. Может, придерживали это до подходящего времени.

— Тогда кто говорил за короля на турнире? — спросила каллидус. — Чья это гневная тирада? Если он уже преставился…

— Кто-то из придворных? — допустила Аваарис. — Ачара казалась удивлённой, но она вполне способна и притвориться.

— Его прервала архиремонтница, — напомнила Сикоракса. — Возможно, она же перед этим и запустила речь. Или Даск — она уж точно способна на что-то настолько беззастенчивое.

— Да какая разница? — вмешался Рэйт. — Учитывая, что они уже на конклаве, любой их замысел, для которого требовался «живой» Явариус-Кау, больше не актуален. Если же в ходе выборов какая-либо фракция попробует выехать на силе толпы, тут-то мы и узнаем, кто несёт ответственность. Прямо сейчас нам надо действовать быстро и жёстко, чтобы посадить на трон нашего короля или королеву.

— У нас нет плана, — сказала каллидус.

— У Кёльн есть, — возразил Рэйт. Он отпил амасека. — По крайней мере, готовится.

— Ситуация меняется, но у меня есть идеи. Безусловно, лучший претендент — лорд Базил Даггар-Крейн: наиболее проимперский и с правильной родословной. Но он сын барона Крейна, а значит, Страйдеры предпочтут ему несколько других кандидатов. Им не понравится, если на трон пилота воссядет прямой потомок главы дома Рау. И нельзя просто убить одного-двух человек, чтобы расчистить ему дорогу. Скорее всего, его не изберут в первых турах голосования. Обстановка будет постоянно меняться, и потребуется не одна санкция…

— Сикоракса, — сказал Абсолом. — Ты хотела, чтобы я доверял вам. И нам придётся работать на лету. Поражать несколько целей с интервалом в считаные часы, приспосабливаться к изменчивой ситуации. Аваарис следит за конклавом и определяет цели, мы с тобой — в роли ликвидаторов.

Рэйт вытащил правую руку из кармана и широко взмахнул ей над головой, будто загребая воду. Кёльн заметила, что виндикар стиснул челюсти.

— Как по-твоему, справимся? — спросил он. — Я думаю, да.

Улыбнувшись, Сикоракса задумчиво постучала ногтем по зубам.

— Ты как, в норме? — спросила Кёльн, кивнув подбородком на плечо Рэйта.

— Более чем, — ответил тот. — Просто разминаюсь. Что скажешь, каллидус? Готова к небольшой импровизации?

— Король умер, — произнесла Сикоракса, растягивая рот в своей глумливой, кривой ухмылке и воздевая рюмку в тосте. — Да здравствует король.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

ХОТОРН: Мы препираемся уже девятый час. Надо ставить на голосование…

КРЕЙН: Нет!

ХОТОРН: Отчего же? Потому что ты знаешь, что он проиграет?

КРЕЙН: Тарн-Кегга — блестящий кандидат.

ЮМА: На поле он впечатляет. Действующий Летний чемпион.

ХОТОРН: Но уже середина зимы. Да и та миновала. Срок его чемпионских полномочий истёк.

АЧАРА: Ну… не совсем. Чемпион Летнего турнира передаёт Триумфальное знамя победителю Зимнего в конце состязания. И вот тогда-то он и прекращает быть чемпионом…

КРЕЙН: И лишается дополнительного голоса на выборах. Иными словами, этот голос у Тарн-Кегга ещё имеется.

ХОТОРН: Чушь какая-то! Никто не потерпит, чтобы всякая церемониальная чепуха решала судьбу целой планеты.

АЧАРА: Это не пустяки, а традиция. Священное установление.

ХОТОРН: Ты бы не считала это установление таким уж священным, если бы Кегга отдавал предпочтение Страйдерам. И тебе всё равно не собрать голосов. А тебе, барон Крейн?

ФОНТЕЙН: И ему не собрать.

ДАСК: Нет. Кегга хороший воин, но у него неподходящий нрав для правителя. Может вспылить даже из-за того, что его назвали «Тарн-Кегга».

ТЕССЕЛЛ: Согласна. Он груб и жесток.

КРЕЙН: А если я предложу герцогство Волнолом?

ХОТОРН: Волнолом? Эта голая скала? У Волнолома есть только одна причина для существования — поставлять моллюсков мне в тарелку. Уж если торговать короной, то я хочу получить побольше.

КРЕЙН: А как насчёт Радерфолльского Кургана?

[Пауза: 2 секунды]

ХОТОРН: Больше.

— Ренольдус Тарн-Кегга, — сказала Кёльн, приколов кинжалом пикт-снимок мужчины с квадратной челюстью, редеющими волосами и анатомическим имплантатом глаза. — Предсказуемо, учитывая, что он Летний чемпион.

— Всеобщий любимчик? — спросила Сикоракса.

— Как ни странно, нет, — ответила Аваарис. — Он довольно открыто отдаёт предпочтение дому Рау. По крайней мере, так сказал Раккан во время наших совещаний.

Все согласились, что со смертью Явариуса-Кау роль Линолиуса себя в основном исчерпала, и дальнейшие попытки изображать его лишь повысят риск разоблачения. Оперативники решили, что Раккан с Гвинн ответят согласием на призыв Даск явиться в покои во Дворце Собраний, а когда за ними прибыл эскорт, Кёльн и Рэйт умышленно попались местным на глаза, чтобы их обоих увидели живыми и невредимыми. Отстранив рыцаря от текущего этапа операции, все вздохнули с облегчением. Ведь с таким грехом, как убийство Верховного монарха, Линолиус, вероятно, смирится, учитывая их взаимоотношения, но Аваарис утверждала, что он вряд ли настолько же оптимистично воспримет устранение, например, леди Ликан-Баст или Мовека Каве.

— Крейн проводит досрочное голосование, — сказал Рэйт. — Делает ставку на то, что нестабильность общества и нехватка времени помогут ему получить голос архиремонтницы Тесселл, а Хоторн он сумеет подкупить землями. Как думаешь, сработает?

— Возможно, — ответила Кёльн. — Мои вокс-похитители во дворце приносят кое-какой улов. У Кегги сепаратистские замашки, а Хоторн их разделяет и вполне может поставить это выше интересов Страйдеров — конечно, если Крейн передаст ей столько владений, что она уйдёт с конклава, облизываясь. Как-никак Кегга уже не юноша, а Страйдеры таким способом укрепят свои позиции. Вам нужна моя оценка?

— Жажду услышать, — кивнул Абсолом.

— Крейн понимает, что это его лучший шанс, причём нужно пошевеливаться, иначе ничего не выйдет. Хоторн тоже это знает. Конклав сделал перерыв на ночь, но я засекла посыльных, снующих туда-сюда между комнатами Крейна и Хоторн, и ещё одного, отправленного Хоторн к Даск.

— Хоторн обдумывает сделку, — произнесла Сикоракса. — Она планирует выжать из Крейна всё, чем он богат, а потом отдать за Кеггу два голоса — свой и Даск.

— Вот именно, — подтвердила Кёльн.

— Тогда расскажи нам о Кегге, — предложил Рэйт.

— Истребитель зверей, охотник. Этим и знаменит. Победил на Летнем турнире, разорвав карнозавра перчаткой.

— И где его найти? — спросила каллидус.

— У него есть заповедник экзотической дичи. В восьмидесяти километрах к югу отсюда, за болотами. «Манор хищников». Как я понимаю, большую часть животных ему поставляли через Саббана.

— Я разберусь с ним, — сказала Сикоракса и обернулась к Абсолому. — Следующий на тебе.

«Манор хищников». 22:06 по доминионскому стандартному времени

Подобно самым свирепым зверям, Ренольдус Тарн-Кегга вёл ночной образ жизни.

Именно во тьме он предпочитал рыскать по своим угодьям: вскочить на трон благородного «Рогатого охотника» и мчаться по вересковым пустошам, отстреливая стаи лезвийников — он разводил их специально, чтобы всегда иметь под рукой опасных тварей, которых можно убить.

Ренольдус содержал особых животных, исключительно опасных или же просто контрабандных. Его подземный зверинец представлял собой царство упрочнённых клеток, цепей, закреплённых на блоках, и сладковатого душка от разделанного мяса.

Кегга опустился перед камерой на колени, держась в паре метров от прутьев, и, как часто делал в задумчивости, подпёр подбородок правой рукой, указательным пальцем потирая нижнюю губу.

Ренольдус наблюдал за движениями зверя в клетке.

— Я понимаю, что они — ваши вассалы, господин, — сказал Ворциус Арун, старый смотритель. Он казался смущённым. — И вы вольны поступать с ними, как вам заблагорассудится. Но…

— Ближе к делу, — проворчал Кегга. — Мало того, что «Рогатый Охотник» заперт в стойле и им нужно повсюду следовать за мной…

Аристократ мотнул головой в сторону полудюжины слуг в его гербовых ливреях, стоявших в центре комнаты. У одной стены размещался боевой сервитор с увитыми проводкой руками, которые оканчивались захватом и электрострекалом.

— Так ещё и ты донимаешь меня брюзжанием простонародья.

— Ваша милость, возможно, лучше освободить их от уплаты трупной десятины, пока вас рассматривают как претендента на трон?

— Это ещё с какой стати?

— По… политическим причинам. Ради вашей репутации, господин.

— Барон Крейн всё устроит. Кого интересует мнение черни? И потом, я прошу не так уж многого.

— Это же их тела, ваша милость.

— Так ведь отдавать надо только после смерти! — словно оправдываясь, прорычал Ренольдус. — И что они сделают с трупами, в землю зароют? Пустая трата хорошего мяса. Кроме того, чем ещё я накормлю это существо досыта?

Он протянул руку к клетке — и отдёрнул её: в темноте блеснул приоткрытый фиолетовый глаз.

— Гроксятиной, господин?

— Ему не по вкусу гроксы. Ему по вкусу люди. Больше любит живых, но я не чудовище. — Кегга кивнул на корзину с только что разделанными частями тела. — Дай сюда руку.

Слуга полез в корзину, вынул конечность почище, чтобы не замарать одежду, и передал её Кегге. В глубине клетки метались и скручивались чернильно-чёрные чешуйки.

Ренольдус протянул к клетке отрубленную руку, и та исчезла с таким звуком, будто кто-то чиркнул по пергаменту. Аруну показалось, что он успел заметить подвижную переливчатую чешую и треугольную голову длиной с лазвинтовку, с крючковатыми зубами для захвата плоти.

— Эта бестия станет последней, кого я убью верхом на «Рогатом охотнике», — сказал Кегга почти задумчиво. Слуга заметил, как глаза господина заблестели от слёз. — Перед коронацией я выпущу его на волю в меловых туннелях, а затем выслежу. К тому времени он достаточно озвереет от голода и электрошоков, чтобы ловля получилась увлекательной. Я буду скучать по «Охотнику», Арун. «Корона» оснащена только оружием дальнего боя, у неё нет ничего столь основательного, как перчатка «Удар грома». Но подумай, кого я сумею добыть, оседлав эту огромную машину! И какие дикие капризы природы я смогу приобрести, если стану Верховным монархом…

— Да, но это такое ненадёжное слово, — сказал слуга, шагнув назад.

— Какое?

— «Если», — произнёс Арун. Он поставил ногу между лопаток Кегги.

И толкнул.

Ренольдус завалился вперёд, неуклюже раскинув руки в попытке удержаться. Панически вытаращив глаза и разинув рот, он шлёпнулся на скалобетон и стал отчаянно отталкиваться ладонями, стараясь отползти от прутьев.

Слишком поздно. Огромная змея поймала его за правую руку и потащила к клетке.

Обострённые чувства Сикораксы позволяли ей подмечать каждую подробность. Она разглядела страх в глазах Кегги, заметила, как сломались ногти на свободной руке, когда Ренольдус зацарапал ими по каменным плитам, пытаясь найти опору. Как он брыкался и лягал большого малкаванского удава в защищённые чешуёй фиолетовые глаза.

Тело с лязгом ударилось о прутья. Потом что-то зашуршало, как сухой пергамент, — это хвост толщиной с бочку обвился вокруг живота Кегги и стиснул.

Когда слуги опомнились, Сикоракса уже убегала. Мимо неё мелькали лазерные разряды, летя во тьму решётчатой клетки. Боковым зрением каллидус уловила, как один из слуг подбежал к поверженному господину и попытался разжать кольцо, сомкнувшееся на нём, — к тому времени лицо Кегги уже побагровело.

Другой лакей поймал оперативницу за одежду.

Сикораксу это не заботило: она перестраивалась на бегу. Балахон смотрителя ничуть не стеснял её стройное жилистое тело, так что каллидус скинула его, как малкаванский удав сбрасывает кожу. Слуга всё ещё возился с пустым тряпьём, когда оперативница развернулась и снесла ему голову фазовым клинком.

Натянув капюшон, Сикоракса ринулась влево. Трещали лазпистолетные выстрелы, мимо неё проносились лучи. Один разряд зацепил безголовое падающее тело слуги, и оно кувыркнулось.

Каллидус зигзагом метнулась к ещё двоим, что открыли по ней огонь, упала и проскользнула между ними. Одного ударила по коленям и, прыгнув с разворотом, вонзила мерцающий ксеноклинок второму в спину.

Сикоракса пригнулась, чтобы в неё было сложнее прицелиться, и попробовала сориентироваться в схватке. Оценила хаос, который устроила. Один из слуг тянул Кеггу за руки, стараясь вырвать его из хватки пресмыкающегося. Другой навёл лазпистолет на голову змеи и выпалил в упор, но его выстрелы срикошетили от отражающей чешуи. Лакей отпрянул, прикрывая глаза ладонью.

Последний из слуг стоял позади боевого сервитора, пытаясь отыскать шпенёк запуска. Но внезапно тактические расчёты изменились.

Тело Кегги буквально сломалось: позвоночник и рёбра раздробились с влажным хрустом, грудная клетка сложилась пополам, и змея протащила труп между прутьями.

И стеклянные глаза боевого сервитора вспыхнули красным.

Киборг метнулся к Сикораксе, его пневматические стим-инъекторы шипели, по стрекалу побежали разряды. Синеватые электрические вспышки оружия осветили бледную, омертвевшую плоть.

Вытащив из-за пояса нейрошредер, каллидус почувствовала жужжание возбуждённого газа и выпустила клубящийся конус эмпирейной энергии, который омыл сервитора и его поводыря. Слуга привалился к стене: его нервная система отказала, и двигаться по своей воле он больше не мог. Но киборг, состоящий больше из аугметики, чем из плоти, по-прежнему приближался.

Он щёлкнул лапой-захватом, метя в оперативницу, и она, пригнувшись, нырнула под клешню, чтобы полоснуть его мечом по брюху. Фазовый клинок, то исчезая из реальности, то возвращаясь в неё, миновал бронированные аугментации и разрезал плоть.

Чего Сикораксе совсем не требовалось.

Тиски обрушились ей на спину, и каллидус пошатнулась от удара. Перед лицом у неё сверкнул луч, подобный красному кинжалу. Яркая вспышка резанула глаза, всё вокруг окуталось синей дымкой временной слепоты.

По ней открыли огонь. Не обращая внимания на сервитора, слуги ринулись в бой. Вскинув фазовый клинок в защитной стойке, Сикоракса развернулась, чтобы обойти сервитора сбоку, укрыться за его огромным телом от…

Громыхнул электрический разряд. Синтекожа обуглилась, как и плоть под ней. Каллидус ощутила спиной холодный камень. Сердце стучало в висках, как будто она приняла слишком большую дозу полиморфина.

Удар током. Судя по ощущениям — по рёбрам. Сикораксу отбросило через всю комнату к стене, она врезалась головой в каменную кладку и лежала не двигаясь. Усилием воли она остановила дыхание.

Сервоприводы киборга жалобно загудели, его наступление замедлилось: создание почувствовало, что задача выполнена, и его тело заполнилось депрессантами. Но он ещё приближался к агенту, шаг за шагом.

Стук. Стук. Стук.

— Оно подохло? — спросил чей-то голос.

Стук.

— Трон, какое оно быстрое. Ты видел, как оно двигалось, Нек?

Стук. Стук.

— Да видел, видел. На бабу смахивает. — Судя по голосу, Нек не слишком ясно мыслил от волнения. — Но это же рив? То бишь сидело в риве… Демон, что ль? Хозяина угробил…

Стук. Стук.

— Не высовывайся. Шмальнём пару раз в эту тварь, чтоб уж наверняка.

Одно из преимуществ комбинезона каллидус в том, что через линзы на капюшоне твоих глаз не увидеть. Так сделано, чтобы враг не мог понять, куда ты смотришь. В те секунды Сикоракса следила за приближающимися ногами сервитора, выбирая момент, когда прийти в движение, и намечая маршрут.

Пора! Сервитор наконец подобрался вплотную, заслонив слугам обзор. Каллидус пустилась в бегство, будто скользя по полу: оставшийся в организме полиморфин расходовался на то, чтобы скрываться в тенях и просачиваться между прутьями пустых клеток.

— Чёрт! — вскрикнул Нек, нажимая на спуск.

Пара лучей опалила стену, третий угодил сервитору в спину.

Затаившись в тени, Сикоракса собралась с силами и вскарабкалась на одну из клеток. Теперь она находилась над парой слуг, пока те носились кругами, паля во всё, что движется.

А в помещении, забитом пойманными животными, двигалось всё.

— Вылазь! — скомандовал старший. — Тебе не удрать. У нас в поместье сотня слуг…

— Да чихать мне на твоих людей, — сказала каллидус.

Оба развернулись и выстрелили туда, где только что стояла Сикоракса. Их залп окрасил верхние галереи алым.

Каллидус уже перебралась им за спины: обхватила ногами одну из свисающих цепей и спускалась по ней вниз головой, перемещаясь так плавно, что звенья даже не звякнули.

— Ты устроила кровавое месиво, — сказал Нек. — Улики. Вершитель правосудия тебя отыщет.

— Это вряд ли, — скучающим тоном отозвалась Сикоракса. — Телами займётся Душитель гроксов.

Они развернулись к оперативнице. Но та уже нажала на руну-переключатель, и ворота клетки открылись. Огромная змея быстро поползла к слугам, а их лазерные лучи отскакивали от её чешуи.

Люди ещё вопили, когда каллидус соскочила с верхнего конца цепи и пролезла через решётчатое слуховое окно.

Шесть минут спустя она лежала на обочине просёлочной дороги, прижавшись к земле, и наблюдала, как в окнах «Манора хищников» вспыхивают выстрелы. Наконец рядом с ней притормозил элегантный автомобиль с опущенным верхом, и Сикоракса, не став открывать дверь, запрыгнула на пассажирское сиденье.

— Убийство без проблем? — спросил Абсолом, надевший мягкие шофёрские перчатки.

— Без проблем, — ответила каллидус. — Погони нет.

Рэйт предложил ей палочку лхо. Взяв её, Сикоракса заметила, что она уже разрезана пополам.

— Зачем, Абсолом. У тебя же нет…

Виндикар щёлкнул зажигалкой:

— Кёльн сказала, что это твоя норма.

— Знаешь… — сказала она, наклоняясь вперёд, чтобы прикурить, и прикрывая огонёк рукой, чтобы он не бросался издали в глаза. — Насчёт недостатков характера: в чрезмерной педантичности есть своя прелесть.

Рэйт надавил на педаль газа, автомобиль сорвался с места и помчался по просёлку. Он не включал лобовые люмены, и приборная панель оставалась единственным островком света среди чёрных вересковых пустошей.

Сикоракса откинулась назад, выпуская дым в ночное небо и ощущая, как её волосы развеваются на ветру.

— Ладно, — произнесла она, слегка улыбнувшись. — Итак, кто следующий?

КРЕЙН: И ты не имеешь к этому никакого отношения?

ХОТОРН: Он был жестоким парнем, который возился с жестокими зверюгами и погиб жестокой смертью. Здесь нет никакой загадки.

ДАСК: Мои люди тщательно всё изучили и не нашли признаков убийства. Правда, улики основательно… переварены.

ЮМА: Почтенные владетели, а нельзя ли нам поспешить? Эта неопределённость идёт во вред стабильности. За сегодняшний день агрессивная толпа трижды пыталась прорваться через дворцовые ворота. Пока мы тут препираемся, часть населения с каждым часом всё больше уверяется в том, что Явариуса-Кау убили ради захвата власти.

ХОТОРН: Я в замешательстве. О каком захвате власти речь — том, который двор совершал годами, или о каком-то другом?

ДАСК: Шутки в сторону, Хоторн. Люди гибнут. Сэр Лоувек и дама Седана свисают из окна ратуши на площади, повешенные за шею. Лордом Баталлой сейчас занимаются хирургеоны — кто-то швырнул из окна кусок каменной плитки и проломил ему череп.

ФОНТЕЙН: Нас осадили наши же крестьяне.

ТЕССЕЛЛ: Я могу предложить кандидатуру. Лорд Базил Даггар-Крейн, пилот «Непоколебимого». У него умеренные взгляды и подходящая родос…

ХОТОРН: Нет.

ТЕССЕЛЛ: Он относительно свободен от политики дома. Его боевой оп…

ХОТОРН: Нет.

ЮМА: Это сражение тебе не выиграть, Дортия.

ХОТОРН: Мы не сделаем Верховным монархом сына барона Крейна. Может, мне ещё Раккана выдвинуть кандидатом? Он тоже умеренный и имеет боевой опыт. Давайте его подключим к «Короне Доминиона».

КРЕЙН: Не говори ерунды. Назови реального кандидата.

ХОТОРН: Хорошо. Сакас-Варн.

АЧАРА: Эта воинствующая сепаратистка?

[Пауза: 1 секунда]

ФОНТЕЙН: А что, обдумать стоит.

— Леди Вагара Сакас-Варн, — сказала Кёльн, двигая пикт по раскладному столу.

Несмотря на низкое качество изображения, Рэйт разобрал тонкое, как нож, женское лицо, копну подобранных волос и трубку, вставленную в ноздрю.

Виндикар запечатлел эти черты в памяти.

— Могу заняться. Где она?

— Среди тех, кто сумел добраться до своих поместий после турнира, — ответила Кёльн. — Но, полагаю, нам удастся организовать её возвращение и перехватить по дороге.

— Рэйт, а твои методы подойдут? — Сикоракса приподняла бровь. — Если прямо в транспорте у неё взорвётся голова, выйдет подозрительно.

— Мои оперативные возможности вовсе не ограничи…

— Расслабься, я тебя подкалываю.

— Вообще-то, — сказала Кёльн, — я думала, что над этим делом можно поработать всем вместе.

Леди Вагара Сакас-Варн стукнулась макушкой о мягкий потолок автокареты и выругалась в адрес кучера. Она ударила кулаком по потолку:

— Какого чёрта ты там делаешь?

— Виноват, госпожа, — ответил кучер через бронированную перегородку. — Дороги такие…

— Дороги, дороги! — передразнила она. — Если меня ещё раз так тряхнёт, я привяжу его к заду кареты, пусть рассмотрит дороги поближе.

Её оруженосец, сэр Падгрейн, рассмеялся и записал остроту на своём планшете.

Это входило в его обязанности — смеяться и записывать. Отмечать триумфы, церемонии, колкие высказывания… И каждый удар, который она наносила на турнирном поле. С тех пор как им исполнилось по семнадцать, Падгрейн собирал летопись деяний Сакас-Варн. Полную биографию женщины, которая — он верил, даже когда это казалось почти немыслимым, — однажды станет Верховным монархом.

А если для воплощения такой возможности в жизнь требовалась кое-какая помощь с его стороны: подсыпать толику тлетворного яда в кубок соперника накануне турнирного матча или спровоцировать, а то и выдумать грязный скандал, о котором раструбят повсюду… Что ж, просто так заведено при дворе.

Старая карга Ачара считала, что долг Глашатая — служить рупором. Каналом связи. Звеном, которое, помоги нам Трон, сцепляет правителя с подданными.

Падгрейна мало трогали подобные старомодные представления. Будучи неофициальным глашатаем Сакас-Варн, он помог ей создать себя. Они трудились вместе, и оруженосец деятельно участвовал в возвышении своей госпожи.

И теперь она поднимется выше, чем когда-либо, а с ней — и Падгрейн.

— Чему улыбаешься? — спросила Сакас-Варн. Резко, но не без теплоты.

— Да вот, представил, как буду стоять по правую руку от твоего трона, а Ачара — внизу перед нами. Как, по-твоему, она заплачет, когда ты выгонишь её из состава двора?

— Надеюсь. Думаю, в день коронации мы увидим пару слезинок, верно? — Она потянулась, как фелинид. — Прочти ещё раз, а, Родди?

Падгрейн открыл послание на инфопланшете. Он перечитывал сообщение уже седьмой или восьмой раз, и это начинало слегка надоедать, если не приправлять изложение игривой подколкой.

— От Симфонии Даск, — начал он, но тут же замолчал и озорно ухмыльнулся.

— Только не начинай опять эту забаву. Ну же! Продолжай!

— «Приветствую вас, леди Вагара Сакас-Варн. Конклав всерьёз обсуждает вашу кандидатуру. Голоса, скорее всего, будут поданы во второй половине дня. Приезжайте немедленно: из-за текущей ситуации с безопасностью ваше присутствие в столице жизненно необходимо. В связи с беспорядками, пожалуйста, воспользуйтесь главной дорогой через Латаринские пустоши. Могу ли я предложить вам свой…»

Он умолк.

— Ох, только не снова.

— Его нет!

— Чего?

— Письма… Оно было здесь, на планшете, но теперь его нет. Странно.

Сакас-Варн подалась в его сторону автокареты и наморщила лоб:

— Что ты там нажал?

Оруженосец собирался что-то ответить, когда до них донеслись какие-то выкрики.

Дальность до цели: 1,32 км

Температура воздуха: +5,3 градуса от точки замерзания.

Скорость ветра: 24,1 км/ч, северо-северо-восточный

Влажность и температура: выше допустимых значений для оборудования

Рэйт наблюдал за автокаретой через оптику маски, и показания приборов выводились по краям поля зрения. Громоздкий транспорт с водителем, никак не защищённым от непогоды, подпрыгивал и раскачивался на паршивой грунтовке.

Разведмаска была запасная, сравнительно старая. Примерно на пять процентов менее эффективная, чем та, которой он лишился на турнире, но при подключении к оптическому прицелу через кабель работала практически не хуже.

Автокарета представляла собой большой роскошный экипаж с мотором от грузовоза. Пассажирский салон и кабину водителя поддерживали над землёй шесть упругих резиновых шин высотой по шею стоящему человеку.

С позиции за древней каменной пирамидкой на вершине двухсотметровой скалы Абсолом видел всё до мельчайших подробностей: позолоченная окантовка по краям кареты, золотые статуи шагателей «Квесторис», расставленные для украшения по углам крыши. Каждый Рыцарь держал в вытянутой руке молнию, а на его бронированном плече сидел сокол в клобуке. Стоял солнечный зимний день, и фигуры сверкали.

Рэйт послал маске мысленный импульс. Она тут же затемнила глазные линзы, чтобы Абсолома не ослепило случайным бликом, когда он наведёт винтовку на цель.

— Приближается к точке перехвата, — сказал он.

В микробусине раздался один щелчок, отклик Сикораксы.

Движение на пустоши. Рэйт поймал его периферийным зрением, не прекращая отслеживать автокарету.

Тёмные силуэты ползли вперёд по гребнистым холмам вокруг дороги.

Для Кёльн не составило труда спровоцировать нападение. По сути, она всё подготовила за считаные часы. Сикораксе всего-то и понадобилось, что заглянуть в несколько забегаловок и пустить кое-какие слушки да прибить к дверям гильдий и часовен наспех намалёванные листовки. «Леди Сакас-Варн — предательница». «Сакас-Варн — пособница в убийстве короля». «Сакас-Варн собирается забрать нечестивый приз, корону погубленного монарха, и поедет за ней через Латаринские пустоши».

Та Сакас-Варн, которая всегда так лихо истребляла крестьян-преступников на арене.

Аваарис справилась отменно. Сикоракса внедрилась в группу простолюдинов, устроивших засаду внизу, но руководить ими или распалять страсти даже не пришлось. Гибель Явариуса-Кау пробила брешь в плотине, Кёльн осталось лишь направить поток.

Автокарета скрылась из виду за невысоким холмом, и Рэйт, прильнув к прицелу, навёл его на заранее откалиброванный сектор обстрела, где грунтовка шла между холмами.

Встроенные аудиодатчики прицела зафиксировали нарастающий шум, крики и треск пулевых выстрелов за мгновение до того, как отзвуки разнеслись по вересковой пустоши и достигли сенсоров ближнего действия в разведмаске. Также они уловили, что двигатель набирает обороты.

Рэйт подвигал плечом — сперва вперёд, затем назад. Непонятно, что именно он там повредил, карабкаясь на «Корону», однако мышцам явно не стало лучше, а подъём на скалу всё только усугубил. Потом виндикар только соорудил себе укрытие из камней пирамидки и установил винтовку в нужном положении, но даже это обернулось сильным жжением в связках и неприятной слабостью.

Абсолом знал, что отдача будет болезненной.

И надеялся, что не настолько болезненной, чтобы испортить второй выстрел.

Расстояние до цели: 1,32 км

Температура воздуха: +5,4 градуса от точки замерзания

Скорость ветра: 22,5 км/ч, северо-северо-восточный

ВНМН: Учитывайте локализованную ветровую воронку в зоне расположения цели

Затем в поле зрения Рэйта попала автокарета, едущая вверх по дороге. Сверху её осыпали пулями, которые раскололи позолоченные статуи Рыцарей-квесторис. Бронированные окна покрылись трещинами. Толпа разгневанных крестьян выбежала на проезжую часть, перекрыв путь экипажу, и кучер прибавил скорость, чтобы сбить их.

Абсолом передвинул прицел на одну отсечку влево, чтобы выровнять его, захватил цель и нажал на спуск.

Приклад ударил в больное плечо, словно молот, забивающий сваи. Виндикар почувствовал, как сухожилия болезненно натянулись, смещаясь. Он втянул сквозь зубы холодный, пахнущий вереском воздух — так громко, что перекрыл хлопок винтовки и свист летящей вниз пули.

У автокареты лопнула шина, транспорт потерял равновесие, накренился вперёд на ободе и так резко завалился набок, что на мгновение встал на два колеса. Толпа отпрянула, опасаясь, что их раздавят.

Рэйт прицелился во вторую шину, как раз в то место, где протектор соприкасался с дорогой.

Выстрелил — и заорал от мучительной боли.

— Госпожа! — Падгрейн потряс Сакас-Варн. — Госпожа, очнитесь! Варага, очнись, нужно уходить!

Леди Варага Сакас-Варн открыла глаза и обнаружила, что один из них видит всё в красном цвете. Лопнули сосуды, поняла она.

— Что?..

— Люди из глубинки, — сказал Падгрейн. — Или крестьяне. Мы перевернулись.

Она села, прижала руку к голове, потом отняла ладонь. Оказалось, что та вся в крови.

— Надо пересесть в кэб, — произнесла Варага. — Возьми вокс и вызови подмогу из Дворца Собраний. Я стану королевой, а это мужичьё, грязежоры, неспособно убить королеву.

Но в щель между искорёженной дверью и её бронированной рамой всадили лом, а ручной мелта-резак вроде тех, что применялись в оружейных залах Дворца Собраний, прошептал негромкую песню плавящейся стали.

И когда дверь открылась, леди точно узнала, на что способны крестьяне.

— Убийство без проблем, — передала по воксу Сикоракса.

Рэйт услышал её голос во внутренней микробусине, когда левой рукой застёгивал «молнию» на чехле.

— Без проблем, — ответил Абсолом. Он закинул футляр за спину, после чего закрепил моноволоконный тросик из своего альпинистского комплекта, вытянув леску из катушки с сенсорным управлением, что находилась сзади на пояснице. — Встретимся внизу.

С этими словами Рэйт прыгнул со скалы, раскинув руки. Спусковую катушку он контролировал только левой кистью, потому что пальцев правой не чувствовал.

ДАСК: Я же сказала им: никуда не высовываться. Сказала им всем.

ЮМА: Гибель одного кандидата накануне голосования можно объяснить совпадением, но двоих… попахивает заговором.

АЧАРА: Разве что…

ФОНТЕЙН: Что?

АЧАРА: Там, снаружи, сложная обстановка. Бунт. Кровная месть между домами. За последние несколько дней убили не одного претендента, как всегда бывает. В сэра Казар-Стхолла стреляли из его же окна. Двое кандидатов попали к дворцовому медике, и он подозревает отравление. Это не прекратится, пока мы не примем решение.

ХОТОРН: Леди Кэтлин-Деншайн?

ТЕССЕЛЛ: Я бы предпочла лорда Тавона-Акаву. Он серьёзнее, и его семья имеет давние связи с Культом Механикус.

КРЕЙН: Я за Тавона-Акаву.

ХОТОРН: Ну, ясное дело, он втайне на стороне Рау. Раз так, думаю, я за Кэтлин-Деншайн.

ТЕССЕЛЛ: В таком случае могу ли я предложить, чтобы ради стабильности и для ускорения процесса мы взяли перерыв на раздумья, после чего выбрали одного из двух кандидатов, вместо того чтобы голосовать за каждого по отдельности?

ЮМА: Думаю, так будет лучше всего, учитывая, что количество жертв растёт. Но имейте в виду: никто не должен проговориться, что мы рассматриваем этих претендентов. Иначе вы можете поставить их под удар.

— Леди Балдонна Кэтлин-Деншайн. — Кёльн постучала по пикту на стене и проследовала по красной бечёвке к другому изображению. — И лорд Саммел Тавона-Акава. Наше первое двойное задание.

— Значит, понадобимся мы оба, — сказала Сикоракса.

Аваарис заметила, что каллидус бросила на Рэйта оценивающий взгляд. Абсолом сидел, держа руку в кармане, и казался взвинченным.

— Нужно стрелять на дальнюю дистанцию?

— Вообще-то я подумала, что возьму это на себя.

— А тебе разве не надо сидеть за воксом? — спросила Сикоракса.

Кёльн неторопливо подошла к когитатору, просмотрела цепочку данных и нажала несколько клавиш.

— Я уже устранила одного кандидата, не покидая корабля. Убивать — это не всегда обязательно. Достаточно лишь сделать их… неприглядными.

— Если ты уверена, что справишься, — сказал Рэйт, вставая и потягиваясь, — я тебе доверяю.

Он повернулся к своим покоям.

— Сикоракса, — произнесла Аваарис. — Не могла бы ты выполнить для меня небольшое поручение?

Из-за пожара, пылающего в городе внизу, толстые стёкла освинцованного окна сияли неземным светом. Стражники Даск провели на улице три предыдущих дня, осаждая склад оружия, захваченный толпой. Бунтари требовали, чтобы конклав назначил нового Верховного монарха и казнил всех, кого признают ответственным за смерть Явариуса-Кау. Слуги, устав от противостояния, подожгли здание и арестовывали всех, кто выбирался наружу.

В архиве между высокими книжными шкафами по-прежнему бродили трэллы скриптория, шелестя длинными одеждами по полу. Когда мимо проходил Раккан, никто не отрывал глаз от работы.

Но он знал, что за ним наблюдают. Стражу у дверей его детских покоев выставили не только для его защиты, но и для того, чтобы отмечать приходы и уходы.

Большая часть дворца была заперта и охранялась, но к архиву и библиариуму это не относилось. Даск, видимо, надеялась, что аристократы не станут возмущаться, если обеспечить их литературой для чтения.

А Раккан хотел ей угодить.

>В чём состоит долг раненого рыцаря?

В течение суток он мало что смог сделать и ни с кем не увиделся. Прямо как снова на карантине, только выпивки дают ещё больше.

Однако, откупорив за ужином первую бутылку амасека, он даже не стал пробовать. От одного букета ему стало дурно: вспомнился дух трубочного угля, обжигающего тело. Раккан заказал раенку, но результат оказался таким же. Пригубил бокал красного вина под холодную баранину, но так и не допил.

Вместо этого он уставился на шлем отца. Надел его, не обращая внимания на резкий запах крови.

>В чём состоит долг раненого рыцаря?

За последние два дня он уже дважды посещал архив, где просматривал фолианты по истории семьи Фанг, каждый размером со стол.

Род его отца был древним. Это Раккан знал. А ещё — странным.

«Единственный ребёнок…»

У каждого поколения рождался только один отпрыск, и второго заводили только в том случае, если первый умирал. Да, в современную эпоху подобное считалось обыденным, но так продолжалось уже три тысячелетия, а может, и дольше, ведь более ранние записи не встречались.

И эти дети всегда пилотировали «Шута». Никогда не поднимались выше своего положения. Другие семьи разветвлялись, создавали подсемейства. Удача то улыбалась им, то поворачивалась спиной. Но Фанги всегда просто… были. Они выезжали на каждую крупную битву, но никогда не завоёвывали славу. Удостаивались только сносок в любой истории. Правда, они пропустили лишь одно сражение — оборону самого Доминиона во время Ереси. Тяжелобольной сэр Бластин Фанг не смог подняться с постели до того, как бой завершился.

Когда Раккан углубился в прошлое слишком далеко, хроники закончились, и он попробовал взяться за старинные песни поселений, которые оказались отрывочными и недостоверными. Истории о «Буревестнике», мифическом шагателе Рау типа «Храбрый», который схватился с «Короной Доминиона» за честь служить престолом монарха и так скорбел из-за поражения, что уничтожил себя. Большинство историй были причудливыми, на грани приличия. Рыцари заводили детей с «дивным народом», сражались с великанами и лешими. Шагатели действовали без пилотов.

Там встретилась только одна ссылка на Фангов — сказка о дворянке, даме Сакааве Фанг, подружившейся с косматым Зелёным Человеком, который бродил по лесным чащобам, пожирая любого, кто на него посмотрит. Распространённое крестьянское суеверие. Когда Раккан был маленьким, жители глубинки всё ещё сообщали, что замечали это существо.

История казалась забавной побасёнкой, пока Линолиус не дочитал до конца страницы.

«Ты ранена, — сказал Зелёный Человек. — При смерти. Выедешь против этих захватчиков — сгинешь. В чём состоит долг раненого рыцаря?»

Перевернув страницу, Раккан обнаружил, что следующая вырвана.

— Нашли его, — сказал сэр Джарак Феофан. — В архиве. Доложите госпоже. Бегом, тихо.

Кивнув, посыльный умчался трусцой.

— Пошли, — сказал Феофан, склонив голову набок. Двое мужчин, слуг дома Рау, зашагали следом.

Кто-то из архивистов покосился в их сторону, и они свернули налево — в лабиринт томов в кожаных переплётах. В секцию семейных реестров. Миновав два отдела, они его нашли.

Джарак слышал, как тот архивист семенит за ним, медленно волоча дряхлые ноги.

— Любезные хозяева? Любезные хозяева? — Голос его, сухой, как выскобленный пергамент, дрожал. — Здесь же закрытая зона.

Один из слуг схватил пожилого трэлла за горло и что-то прошипел ему на ухо. Побледнев, старик отвязался от них, целуя серебряную подвеску на шее и бормоча, что ничего не видел.

Феофан подошёл к Линолиусу. Тот как раз просовывал какой-то тонкий документ между папками-гармошками, и с полки свисала ленточка с печатью.

— Сэр Раккан, — проворчал Джарак.

Слуги окружили Линолиуса по бокам, загоняя в узкий проход между стеллажами с книгами.

Раккан обернулся, и Феофан увидел в глазах пилота страх и замешательство. Линолиус не был коротышкой, но и близко не дотягивал до массивного двухметрового Джарака, крепко сбитого, с мускулами, которые он накачал, нося утяжелённую броню. Его тень упала на менее высокого пилота.

Тот открыл рот, чтобы заговорить, но Феофан отвесил ему пощёчину.

— Ни звука. Идёшь с нами. Без глупостей. Мы — твои товарищи-оруженосцы, хей-хо? Мы все на одной стороне.

— Куда…

Джарак снова ударил Раккана, теперь наотмашь. Сжал и разжал кулак — костяшки пальцев саднило.

— Ещё раз вякнешь, и я выверну тебе суставы, как курёнку. Может, зацеплю тебя за «Алое небо» и погуляю по двору несколько часов.

Позади раздались шаги — это вернулся посыльный.

— Сэр…

— Что? — буркнул Феофан вполоборота, раздражённый тем, что его прервали.

— Госпожа… госпожа сказала, что это какая-то ошибка. Раккан читает у себя в покоях. Она видела его самого и его ризничую через окно.

Джарак воззрился на вестового, соображая, уж не шутит ли тот. Посыльный, дрожа, заглядывал Феофану через плечо.

Великан поджал губы и медленно повернулся обратно к Линолиусу.

Пилот «Шута» растянул рот в кривой улыбке, не подходящей к его лицу.

— Ох, мальчики-мальчики, — сказал он с лёгким упрёком. — Вы выбрали не того Раккана.

Из рукава выскочило зелёное лезвие.

Они умерли, не успев даже подумать о том, чтобы вскрикнуть.

Стражники Привратницы, затем прибывшие туда, ничего не могли понять.

Четверо покойников. По-видимому, погибли в результате внезапно вспыхнувшей драки, при этом не издав ни звука. Единственной зацепкой оказался документ, наполовину вытащенный из книжного шкафа. С его печати чистоты свисала ленточка, из-за чего он сразу бросился в глаза.

Как только гвардейцы его прочли, всё стало ясно. Они показали его дряхлому архивариусу, который со всех своих старых ног поспешил предъявить начальнику свидетельство о крещении.

Ибо оно доказывало, что леди Балдонна Кэтлин-Деншайн, кандидатка из Реестров, семь лет назад тайно родила у себя в загородном поместье.

Убийцы пришли за лордом Саммелом Тавона-Акавой, когда тот спал. Его личный слуга умер, когда первый из душегубов приблизился к нему с протянутой рукой. Пока лакей приветственно пожимал гостю предплечье, второй вытащил лазерный пистолет и дважды выстрелил ему в сердце.

Пальба разбудила лорда, но вскочить на ноги его заставил треск дверной рамы, из-за которого также завизжала служанка, лежавшая в кровати с господином.

Льющийся из открытой двери свет ослепил Саммела, и, хотя он поднял руки, чтобы защититься, удар убийцы пришёлся прямо между раскрытых ладоней и сломал нос. Тавона-Акава врезался спиной в стену, дыхание у него перехватило, и он не упал только потому, что его удержали за рубашку.

— Предатель, — прорычала незваная гостья. — Негодяй, ты — убийца!

— Л-лизилль? — пробормотал Саммел. Его глаза уже привыкли к резкому свету фонаря, а покрытое шрамами лицо Ликан-Баст почти прижалось к его собственному. — Ч-что это?..

— Двое моих двоюродных братьев у медике, им промывают всю пищеварительную систему. — Она подтащила его вперёд и прижала спиной к стене. — Отравление куаллой. Один может умереть. Я понимаю, что Ксантиус в Реестрах, но Толлину всего четырнадцать!

— Я тут ни при чём, — возразил лорд. — Я никогда…

— Тут апотекарный флакон, — произнёс второй убийца. В полумраке Тавона-Акава разглядел и узнал его: личный слуга Ликан-Баст. Ходили слухи, что она с ним спуталась. Он понюхал откупоренный сосуд. — Это куалла.

— Лизилль! Лизилль, я не знаю, откуда это взялось, — Тавона-Акава замялся. Выражение её лица было таким, что у него опорожнился мочевой пузырь. — Мне подбросили. Я…

— Не убивайте меня, — взмолилась служанка. Подручный Лизилль выволок её из постели за руку. - Пожалуйста. Я… я купила это для него. В городе. День назад. Я не знала, для чего ему…

Ликан-Баст одарила её испепеляющим взглядом:

— Ты дашь показания?

— Да.

— Тогда живи, — сказала она. — А тебя, твоя милость, я вышвырну из дворца.

— С-спасибо те…

Лорд понял, что Лизилль имела в виду, только когда она раскрутила его и отпустила. Когда его позвоночник с сокрушительной силой вышиб раму наружу, он услышал, как трескается дерево и бьётся стекло, и почувствовал кожей холодный ночной воздух.

И увидел Ликан-Баст в обрамлении света из комнаты. Лизилль всё уменьшалась по мере того, как он падал во тьму.

Рэйт прочистил ствол шомполом, снаряжая «Экзитус» для следующего убийства.

Виндикару очень хотелось бы, чтобы его тело так же легко удавалось отскрести и подготовить. Разобрать, оттереть и смазать, убрав все следы загрязнения и износа от использования.

Боль распространялась от шеи до кончиков пальцев. Непроходящая тупая ломота сменилась прострелами, пробегающими по бицепсу каждый раз, когда Абсолом засовывал шомпол в ствол. И с этим ничего не поделаешь. Рэйт не отдыхал и не спал. Он не мог остановиться.

Поэтому виндикар сел за стол: пусть хотя бы его винтовка будет в хорошем состоянии и готова к стрельбе. Даже поворачивать ручку, чтобы открыть дверь в каюту, было мучительно. Впервые за много лет Рэйт прочитал литанию Вознесения над болью.

Отложив работу, агент потянулся, взялся рукой за мышцу и начал медленно вращать плечом назад. Оно скрежетало и щёлкало так, что Абсолом втянул воздух сквозь зубы.

— Ты ранен, — сказала Сикоракса.

Оглянувшись через плечо, Рэйт боковым зрением увидел каллидус. По крайней мере, на этот раз не на кровати. Вместо этого она прислонилась к дверному косяку, скрестив руки на груди.

— Я думал, мы договорились насчёт визитов без приглашения, — сказал он. — И нет, я просто делаю растяжку перед заданием. Помогает убрать синяки от отдачи.

— Хороший был выстрел, чистый. Я понимаю, почему у тебя такая репутация.

— Спасибо.

— Но ты всё равно дурак.

Прервав медитативную чистку, Абсолом опустил ствол и обернулся.

Шея двигалась лишь с приступами умопомрачительной боли, поэтому он развернулся на стуле всем телом, поворачиваясь в плечевом поясе.

— Это ещё почему?

— Потому что тебе больно, а ты это скрываешь. — Рэйт попытался было возразить, но Сикоракса перебила: — Не спорь, пожалуйста, посмотри на себя. Движения скованные — может, мышцу порвал. Или нерв защемило. Я бы заметила это и раньше, но мне мешала ненависть к тебе.

— Командиры… должны внушать доверие. Если бы я признался вам…

— Ты не особо умеешь командовать, да?

— Ты права, — согласился он. — Меня обучили снайперскому делу. Воспитали как убийцу. Но никто не готовил меня к лидерству. Честно говоря, я, как и вы, чувствую, что делаю не то, в чём силён.

— Члены команды должны знать пределы возможностей друг друга. Чтобы подстраховать в случае чего.

— И, как я полагаю, ты вмешаешься и возьмёшь бразды правления операцией в свои руки. А меня объявишь недееспособным. Ты ещё удивляешься, почему я не поднимал этот вопрос?

— Нет, гроксова ты башка, я вмешаюсь и помогу тебе.

Сикоракса подошла ближе. Опустившись на колено, она уставилась на плечо виндикара каре-зелёными мозаичными глазами, и Рэйт отметил про себя, что вчера они имели цвет серебряной монеты.

— Давай посмотрю.

Рэйт подобрал подол тренировочной блузы и потянул её через голову. На полпути он замер, вскрикнув от боли.

— Столько шрамов уже, а так орёшь.

Абсолом бросил взгляд на своё отражение в зеркале. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз смотрел на своё тело. По-настоящему рассматривал. Внешность его не волновала, Рэйт заботился лишь о функциональности. О том, как мышцы ходят под кожей, о механике того, как они сжимаются и растягиваются при напряжении и расслаблении. На сетку рубцов он по большей части не обращал внимания, считая их чем-то исключительно внешним.

— Это, — Абсолом указал левой рукой на сморщенную белую линию поперек живота, — на память от ведьмы друкари. Тогда меня спасли волокна синтекожи. А тот, на боку…

— Выглядит неряшливо, много разрывов.

— Получил на Говии, пятое задание. Угодил в засаду Шакала-альфус, упал вместе с грязециклом и здорово проехался.

— Держу пари, тварь за это заплатила. — Сикоракса положила руку Рэйту на плечо. — Поверни — медленно.

Абсолом так и сделал, почувствовав, как в плече что-то хрустит — словно ребёнок сминает в горсти пластековую упаковку.

— Златый Трон, Рэйт… Ты глупее, чем я думала. Поразительно, как ты ещё дверь открываешь. И давно это с тобой?

— Со времени моего последнего задания, так что… пару месяцев.

— Тебе надо было сделать операцию. Может, даже аугментироваться.

— Рискованно. Малейшая ошибка медике — и я не смогу нормально держать винтовку. Всё равно что выкинуть десятилетия тренировок и опыта из шлюза. И ты же понимаешь, как бывает, когда тебя отстраняют от полевой работы: никогда не знаешь, вернут ли потом. Перед этой миссией я восстановил плечо на девяносто процентов, но нагружал его с тех пор, как…

— Теперь то же движение, но в обратную сторону.

Последовал истошный вопль.

Сикоракса покачала головой:

— Тебе ещё повезло, что ты не оторвал мышцу от кости полностью. Тогда бы тебя никто в Галактике не залатал.

Каллидус вытащила шприц-ампулу. Рэйт отпрянул.

— Только не говори, что человек с такой массой рубцов боится уколов.

— Что внутри? Мне нельзя обезболивающие. Могут повлиять на зрительное восприятие и время реакции…

— Тут полиморфин. Микродоза. Помогает мышцам встать на место. Восстанавливает и заживляет.

— Я… — Абсолом подумал. — Он правда это может?

— Временно. — Сикоракса воткнула в него иглу шприц-тюбика и ввела средство. — Старый добрый полиморфин. Если бы ты прошёл обучение, эффект заживления длился бы дольше. Но это годы сосредоточенной медитации, более высокие дозы и тренировки организма. Теперь покрути.

Рэйт, моргая, провернул плечо. Боль не пропала, но ослабла. Теперь уже не казалось, что у него там штыковая рана — скорее, сильный ушиб.

— Ты разрабатывай, не останавливайся. Просто верти плечом минут двадцать. Перед тем как полегчает, боль усилится. Но тебе станет лучше. Эффект должен продлиться несколько часов, даже больше, если делать всё правильно. Это временно, но тебе хватит, чтобы передохнуть. Если только я не промахнулась с дозировкой: тогда эффект станет постоянным, потому что плечо разжижится.

— Спасибо, — сказал Абсолом, повращав рукой. — А можно мне разжиться парочкой таких флаконов для следующей операции? На всякий случай.

— Храм Каллидус ревниво охраняет полиморфин, — ответила Сикоракса, вставая. — Особенно от конкурирующих храмов.

Виндикар кивнул, опустив уголки губ.

— Но я никому не скажу, — продолжила оперативница, ставя на стол полную ампулу, — если ты не скажешь.

ТЕССЕЛЛ: Итак, мы пришли к соглашению?

ДАСК: Перед тем как мы проголосуем, я хотела бы отметить, что все кандидаты под охраной. Сюрпризов больше не будет.

ХОТОРН: Что-то поздновато для этого…

ТЕССЕЛЛ: Вам давалась ночь на размышления. Итак, к вопросу о «Короне Доминиона»: обсуждается кандидатура лорда Базила Даггар-Крейна. Я голосую «за».

ЮМА: За.

ФОНТЕЙН: Против.

АЧАРА: За.

ДАСК: Против.

КРЕЙН: За.

ТЕССЕЛЛ: Баронесса Хоторн?

ХОТОРН: Он — Рау. Сын Рау. Вам меня не переубедить. И он — трус в том, что касается Империума.

ТЕССЕЛЛ: Не время для речей, баронесса. Скажите либо «за», либо «против».

ХОТОРН: Но… Тибериус согласился отдать мне половину нагорья, так что… Да здравствует Верховный монарх Даггар-Крейн и всё такое.

КРЕЙН: Это значит «за»?

ХОТОРН: «За».

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Духами моих предков, славой моего дома я клянусь оборонять Доминион от всяческого зла — внутреннего и внешнего. Править его благородными домами так, чтобы не вредить чести прошлого и достижениям будущего. Хранить чистоту в помыслах и благородство в делах, защищать всех родичей и сражаться с любым врагом. Сим я слагаю с себя все клятвы, принесённые дому или семье, и присягаю всю оставшуюся жизнь служить Доминиону в качестве Верховного монарха.

Инаугурационная присяга пилота «Короны Доминиона»

— Вот уж не думал, что увижу это своими глазами, — сказал Раккан. — В смысле, коронацию.

— Отчего же, господин? — ответила Кёльн в образе мастера-двигателиста. — Явариус-Кау был уже в летах.

— Да, — сказала Гвинн. — Оплакиваемый монарх, да пребудут отголоски его души в «Короне» вечно, страдал от значительной утраты функций ввиду долговременного износа биологических частей.

Их путь вёл через укрепления перед базиликой — земляные пандусы и позиции из мешков с песком, сооружённые во время беспорядков и охраняемые пехотинцами Страйдеров — Рау. Большинство последних, как заметил Линолиус, были из персональной стражи барона Даггар-Крейна — подарок новоизбранному монарху от отца. Окна базилики выходили на торжественные поля, так что перед бойцами лежала ровная зона поражения, простирающаяся вплоть до заснеженных гор.

При виде личного герба Раккана и соответствующих значков, нашитых на одежде у Гвинн, Кёльн и Рэйта, какой-то офицер жестом пригласил их войти в большие двойные ворота базилики.

— Ну да, он был уже стариком, — сказал Линолиус, небрежно махнув офицеру в знак благодарности. — Но он казался таким незыблемым. Вечным. Мне и в голову не приходило…

— Раккан!

Они обернулись, и члены свиты поспешно поклонились, увидев, кто подошёл к ним.

Дама Восса вышла из часовни-баптистерия слева. Она облачилась в свой официальный придворный наряд, накинув поверх пилотского костюма с золотой гравировкой на герметичном горжете красный табард с символом барона Крейна — штормовым змеем, извергающим молнии из пасти.

— Нам не хватает пилота «Оруженосца» для почётного караула, — сказала она, поманив Линолиуса к себе. — Слишком многие погибли во время кризиса. И ещё по традиции среди «Оруженосцев» должен быть один ветеран крестового похода. Кроме тебя, у нас таких нет.

— Но «Шут» в стойле…

— Оседлаешь «Алое небо» и будешь управлять вручную, — отрезала Лидия. — Поживее! Не хватало ещё опоздать на процессию во Дворец Собраний.

Восса повернулась к двери, и Раккан последовал за ней. Своей свите он ничего не сказал, только пожал плечами. Он заметил, как Кёльн и Рэйт переглянулись, после чего проскользнули в базилику.

Заиграли трубы.

Через несколько минут новый монарх будет коронован — и Доминион вступит в новую эпоху.

Пение труб донеслось до Линолиуса, когда они с Воссой преодолели половину галереи. Звук гулко отражался от колонн крытого прохода. Казалось, что приглушённое пение хора ризничих, доносящееся сзади, исходит от самих камней базилики.

У Раккана бежали мурашки по коже из-за того, что из жаркого переполненного собора он попал в эту безлюдную галерею. И ещё — от мысли, что там собрались все сливки Доминиона, а он идёт через пустынный внутренний двор в противоположном направлении.

— Мне, как всегда, повезло, — сказал он. — Раз в жизни бывает коронация, а я её пропущу.

— В почётный караул тебя предложила твоя мать! — прорычала Восса. — И барон Крейн. Раккана ни к кому в оруженосцы не берут, зато все так милы с ним!

— И всё же я…

— А ты сам предпочёл бы наблюдать, как творится история, или отчасти творить её?

— Ну, если ты так ставишь вопрос…

В базилике собралось так много знати, что с того места, где стояла Гвинн, лорд Базил Даггар-Крейн казался не больше куклы, когда поднимался по золотой лестнице, ведущей к открытому люку «Короны Доминиона».

С каждой пластины доспехов Даггар-Крейна свисали ленты и печати чистоты. Ступая в сопровождении архиремонтницы, будущий король произносил клятвы посвящения на каждом из пятидесяти шагов. Минувшую ночь он провёл среди ризничих в глубоких склепах под собором Обслуживания, готовясь соединить свою душу с почтенной машиной, чтобы во второй раз пережить мучения.

Второй ритуал Становления.

По слухам, его крики раздавались часами.

С её места в самом конце Гвинн не видно было, оказал ли обряд какое-либо вредное воздействие на Даггар-Крейна. Самые важные представители знати — члены двора, вернувшиеся с поля боя полководцы, а также оба главы домов, — стояли впереди всех, в тени огромной машины-престола. Затем шли другие значимые дворяне, расставленные по рангу и разделённые центральным проходом.

И лишь за ними расположились пилоты «Оруженосцев» и аристократы из Реестров — по крайней мере те, что выжили после нескольких дней кровопролития. Ведь, если бы первым, что увидит через оптику «Короны» новый Верховный монарх, оказались возможные кандидаты на его замену, получилось бы бестактно.

И только в самом дальнем конце базилики нашлось место свите.

<Мы помогли ему там очутиться,> передала Гвинн сообщение агенту-ванус на двоичной речи. <И вот мы позади всех.>

Она стояла с Кёльн и Рэйтом за неплотной толпой вассалов. Сквозняк дул Танне в спину, приподнимая рясу, охлаждая стальные имплантаты и устройства ввода данных так, что кожа вокруг них ныла. Впрочем, повезло, что они вообще там оказались, — многие дворяне не заслужили приглашения и теперь ждали выхода «Короны Доминиона» в бальном зале Дворца Собраний, чтобы поприветствовать её с балкона. Некоторые так и не покинули свои поместья.

<Таков наш путь,> ответила Аваарис. Учитывая, какой шум исходил от хора, их никто не смог бы подслушать, но Кёльн на всякий случай говорила на машинном языке. <Мы изменяем любое место, где появляемся, но нас никогда за это не отмечают. Однако мы предотвратили войну.>

<Доминион стоит, и нашими усилиями множество людей осталось в живых,> сказала Гвинн и добавила: <А нам нельзя никому об этом рассказывать.>

<Нет,> передала Аваарис. <Тебе — нет.>

Танна распознала в её словах угрозу и отключила связь.

Начиналась коронация.

— Сикоракса, — беззвучно пробормотал Рэйт. — Что…

«…тебе видно сверху?»

Наверху, в тени сводов, на гаргулье с головой сокола сидела каллидус. Вокруг неё будто сгрудились орлы, скелеты с мечами, ревущие мантикоры и извивающиеся драконы.

Стая свирепых бестий. Я здесь сойду за свою, подумалось агенту.

— Минутку, — прошептала Сикоракса.

Чтобы получить лучший обзор, она скакнула вперёд, ухватилась за перекладину, крутнулась на ней снизу вверх, как акробатка, пролетела между двумя знамёнами и приземлилась на другую поперечину.

Из-за её нынешней ноши это далось тяжелее, чем обычно. На случай, если что-то пойдёт не так, Абсолом попросил принести его снаряжение. Чувствуя тяжесть футляра на «молнии», висящего за спиной, каллидус догадывалась, почему Рэйт повредил плечо.

Здесь, наверху, царил почти полный беспорядок. Знамёна беспорядочно висели на цепях или рядами ниспадали со стержней, тянущихся по всей базилике. Столетиями здесь не бывало никого, кроме сервиторов, так что Сикораксе пришлось выбирать опоры для приземления с осторожностью: некоторые могли не выдержать её веса. Даже перемещаясь с привычной ловкостью, она порождала миниатюрные атмосферные потоки, которые сбрасывали с боевых стягов вылезшие нитки и золотые хлопья распадающихся почётных знаков.

Они плавно летели вниз, как снежинки, подхваченные циркуляцией воздуха под массивным высоким сводом, и рассеивались.

Если бы кто-нибудь наблюдал за ними, то заметил бы, что дождь из пылинок движется вперёд.

— Даггар-Крейн в поле зрения, — сообщила Сикоракса, устраиваясь там, где перекладина соединялась с опорной колонной.

Идеальная точка обзора, если смотреть вниз сквозь изношенную ткань знамени, за которым её не разглядят с уровня пола. Нельзя испортить всё сейчас, когда они уже добились столь многого. Вот зачем она дежурила здесь — чтобы подстраховаться от неприятных сюрпризов, которые могли возникнуть в последнюю минуту.

В двенадцати метрах ниже оперативница видела лорда Даггар-Крейна, восседающего на командном троне «Короны Доминиона». Благодаря обострённому восприятию Сикоракса разбирала и то, что он произносит: будущий монарх клялся защищать любого родича и сражаться со всяким врагом. Лицо его застыло в хмурой гримасе покорности долгу и сосредоточенности.

«Он на троне?» — спросила Кёльн.

— Подтверждаю, — ответила Сикоракса. — Надеюсь, они там всё почистили.

«Странно видеть „Корону Доминиона‟ без личины», — подумала она.

Посмертная маска Явариуса-Кау лежала между ног «Кастеляна», окружённая букетом жёлтых и белых цветов — оттенков траура, как объяснила ей Аваарис. Очевидно, прах старого короля запечатали в отделении позади глаз.

Вскоре эту маску повесят над большим алтарём, рядом с усыпальницами других государей, а «Корона» получит новое забрало, которое пока что лежало под бархатной драпировкой, оберегаемое соколами-сервиторами.

«Ничего подозрительного? — уточнил Рэйт. — Все на своих местах?»

— Не вижу барона Фонтейна, — доложила Сикоракса.

«Он с армией, за горами, — сказала Кёльн. — Чтобы исключить вероятность мятежа во время коронации».

— Не хватает кое-кого из оруженосцев, — прошептала каллидус. — Воссы, нового оруженосца Хоторн… как его — Андрикус, что ли? Нескольких дворян из Страйдеров и Рау.

«Они в почётном карауле, — ответила Аваарис. — Охраняют процессию. Восса подрядила на это и Раккана. Видимо, он…»

— Присягает, — заключила Сикоракса. — Осталось недолго. Минут тридцать?

«Мы справились, — произнесла Кёльн. — Храни нас Трон, мы справились».

— Не понимаю, — сказал Раккан, — почему мне надо выехать на «Алом небе»?

Двадцать оруженосцев стояли наготове в конюшне базилики, выстроившись в ряд с двадцатью Рыцарями-квесторис. Почётный караул на века. Страйдеры. Рау. Все в придворных цветах. Ничего подобного Линолиус никогда не видел.

Хотя он и коронации никогда не видел.

— Феофан погиб во время кризиса, — пояснил Андрикус. Младший двоюродный брат Раккана был ещё подростком и казался слишком юным для плаща оруженосца, который ему пожаловала Хоторн после того, как Лидия убила Гальвана. — Нужно, чтобы ты занял его место.

Ранее Линолиус задержался на нижней ступеньке лестницы, ведущей в шагатель, и оруженосцы сомкнули вокруг него кольцо. Похоже, тут всем заправляла Восса. Также присутствовали сэр Брован Мортау, рыцарь Рау, оруженосец лорда Палладиуса, а также дама Дастева Калтанис, оруженосец леди Джерсанны Страйдер, и другие дворяне, около двадцати. Они стояли плотно, как разноцветные зубы.

Только оруженосцы — все рыцари собрались в базилике.

— Но… Я ведь должен участвовать в процессии верхом на «Шуте», разве нет? Вряд ли этому Рыцарю понравится, что его оседлали так скоро после потери пилота.

Раккан сомневался, что сможет управлять «Шутом». Разве что вручную, но ему придётся переформатировать и повторно освятить шагатель, прежде чем снова соединиться с ним. И Линолиусу стоило бы благодарить судьбу, что его уловка не вскрылась.

Но то, что происходило сейчас, казалось…

— Время поджимает, — вмешалась Восса. — Коронация уже началась. Нам пора занимать места. Нечего медлить. Вперёд!

Раккан поднялся на одну ступеньку, другую. Лидия последовала за ним, подталкивая его вверх по лестнице.

— Теперь залезай.

Линолиус бросил взгляд вниз — на оруженосцев, которые выжидающе взирали на них. И вдруг Раккан понял, что не давало ему покоя.

Рау и Страйдеры держались плечом к плечу. Никаких толчков, никаких язвительных замечаний. Оруженосцы, обычно готовые скрестить мечи в глухих переулках, спокойно стояли вместе, как инструменты, аккуратно сложенные в ящике стола. И… Восса ведь убила Гальвана, чего же она трётся рядом с тем, кто его заменил?

Позади них полукругом стояли ризничие — жужжали и напевали, покачивая головами в неглубоких поклонах.

— Что это…

Восса с рыком вцепилась в него, толкнула его голову в сторону кабины пилота.

— Да помогите же, дурачьё! Достаньте нейроштекер.

Другие оруженосцы, словно борзые, взметнулись вверх по трапу и схватили Линолиуса. Они впились в него, будто когтями, подняли, втащили на верхний панцирь шагателя и поволокли к открытому люку.

Раккан пинал их ногами в ортезах. Один из оруженосцев кубарем скатился вниз, другому он врезал кулаком в челюсть, но несильно. Тем временем Лидия нахлобучила ему на голову отцовский шлем, защёлкнула крепления и пихнула Линолиуса вниз, в люк, в незнакомую тёплую тьму «Алого неба». Раккан отбивался, ударяясь головой о мягкую обшивку кабины, и ощущал, как по его черепному разъёму скребёт нейроштекер.

— Прими их, Раккан! — прорычала Восса. — Прими своих предков.

— Прими Восьмеричную силу, — эхом отозвались оруженосцы.

— Он почти закончил, — сказала Сикоракса. — Похоже, дело сделано. Приготовьтесь к завершению операции.

Даггар-Крейн закончил присягать, и архиремонтница подняла одним из механодендритов подушку, на которой возлежал венец.

Тесселл воздела её вверх.

— Досточтимая корона Доминиона! — нараспев произнесла Дортия Тесселл. Внутренние громкославители многократно усилили её естественный голос. — Вручается без понуждения и по законам сих владений, со всей честностью и благородством; преподносится выборщиками и главами домов, сановниками двора и орденом ризничих — королю Даггар-Крейну!

Корона была старой и выглядела не особенно внушительно — обычный золотой обруч, украшенный самоцветами, с тремя навершиями спереди, символизирующими дома и орден ризничих. Сзади имелся черепной штекер на шарнире, и архиремонтница, опустив корону на голову Даггар-Крейна, осторожно завела руку за венец и вставила инфошип в разъём нового короля. Затем Дортия поцеловала кабель передачи данных в троне Механикум и подсоединила его к короне.

— Доминион! — провозгласила она, отступая назад. — Приветствуй твоего Верховного монарха!

<<Корона» слилась с разумом нового государя — и Даггар-Крейн напрягся, его глаза закатились. Он дёрнулся раз, затем другой, словно в припадке. Изо рта пошла пена. До Сикораксы донеслись гул реактора и смрад, будто от горящих схем.

«Пахнет озоном», — предупредила Кёльн.

— Тяжко ему, — прошептала каллидус. — Но мне тоже нелегко пришлось.

Верхний люк закрыли по соображениям приличия, а Тесселл благоговейно подняла руки и поклонилась, когда сервиторы оттащили в сторону вращающуюся лестницу для подъёма.

— Ваш монарх! — воскликнула Тесселл. — Ваш монарх обращается к вам!

Голова «Короны» шевельнулась, приподнялась. Из установленного во рту громкославителя, который при снятой маске напоминал жвалы насекомого, донёсся гулкий голос:

— ПОДДАННЫЕ ДОМИНИОНА, МЫ СТОЛКНУЛИСЬ С КРИЗИСОМ, НЕ ПОХОЖИМ НИ НА ОДИН ИЗ ТЕХ, КОИМ МЫ ПРОТИВОСТОЯЛИ ПРЕЖДЕ. ПОКА КОНКЛАВ ОБСУЖДАЛ КАНДИДАТОВ, ЭТОТ ВОПРОС, НЕСОМНЕННО, ЗАНИМАЛ ГЛАВНОЕ МЕСТО В ИХ МЫСЛЯХ. НАС ПРИЗВАЛИ НА ВОЙНУ.

— Поехали, — сказала Сикоракса.

Резко распрямив ортезы, Линолиус ракетой взмыл вверх, и его голова в шлеме врезалась прямо в незащищённое лицо Воссы. Он почувствовал, как что-то проскрежетало по каске, хрустнуло, и вниз свалился какой-то мелкий предмет, щёлкнувший о консоль управления.

Инфошип безвольно упал за спиной, и Раккан принялся шарить вокруг себя, пытаясь опереться на что-нибудь и подняться. Но каждый Рыцарь был уникален: когда Линолиус вслепую потянулся туда, где в «Шуте» располагались внутренние поручни, там оказалось что-то другое. «Поручень» сдвинулся.

Сверху донёсся болезненный вопль. По броне больше не царапали и не молотили, а кабина погрузилась во тьму.

Подняв глаза, Раккан понял, в чём дело. Он только что дёрнул рычаг аварийного закрытия люка и захлопнул верхнюю дверцу, хотя оруженосцы оставались в проёме. В одном углу он увидел каких-то червей, которые извивались в прорезиненном уплотнителе и постепенно вылезали наружу.

Пальцы. Кому-то прижало люком пальцы.

В расположенном над ним овальном иллюминаторе Линолиус увидел зверски оскаленное лицо дамы Воссы с окровавленным ртом.

Раккан вцепился в ручное управление, пробуждая рыцарский костюм. Он повернул машину в поясе, стряхивая людей с верхней части панциря — те соскальзывали и кувыркались. Затем вдавил рычаги вперёд и заставил «Алое небо» неуклюже побежать. На первом же скачке «Оруженосец» едва не споткнулся, раздавив одного из упавших.

Остальные бросились по своим машинам, собираясь его преследовать. Линолиус повёл автопушками «Хельверина» взад-вперёд и далеко отбросил кого-то из ризничих, попав тому по спине. Он нажал на спусковые шпеньки, но оружие шагателя не отреагировало.

Разряжено? Отключено?

Пилот не видел шансов спастись. Если бы он вышел на открытое поле для сосредоточения войск, противники бы его загнали. Если бы он решил сражаться, то погиб бы за считаные секунды — ни одному Рыцарю на ручном управлении не одолеть противника, объединённого со своей машиной.

Но в стойлах базилики оставался один запасной выход, через который сумел бы пройти «Оруженосец», — путь в катакомбы.

Поэтому Раккан развернулся и бросился вниз, во тьму.

— КОГДА ДОМА СТРАЙДЕРОВ И РАУ ПРИЗЫВАЛИ К БОРЬБЕ, МЫ ВСЕГДА ОТКЛИКАЛИСЬ. И, СОГЛАСНО ДРЕВНЕЙ ТРАДИЦИИ ВСЕ МЕЖДОУСОБНЫЕ КОНФЛИКТЫ И ВЕНДЕТТЫ НАДЛЕЖИТ ПРЕКРАТИТЬ НА ВРЕМЯ ПОДГОТОВКИ К ВОЙНЕ.

С окуляров Гвинн потекли слезинки из смазочной жидкости, и она почувствовала на губах привкус машинного масла. Танна никогда ещё не наблюдала за коронацией, пусть даже из задних рядов. Ризничая думала о своих родителях, занимавшихся починкой автокарет, и молилась, чтобы их духи были с ней.

Чтобы видели, как их дочь слушает речь короля.

Тайне почудилось, что их духи где-то рядом. Они давили на разум Гвинн, будто палец, нажимающий на вокс-приемник за её правым ухом.

— В ДУХЕ СЕГО ОБЫЧАЯ ДА ПРЕДСТАНУТ ПЕРЕДО МНОЙ СЛЕДУЮЩИЕ ЧЛЕНЫ ДОМОВ…

«Восьмеричная сила», — услышала Гвинн и нахмурилась. Эти слова пробудили в ней воспоминания. Пришло узнавание. Разве не эти слова скандировали войска Архиврага на фронте, когда они с «Шутом» сражались против него?

— БАРОНЕССА ХОТОРН ЭСТЕЙР-РАККАН ИЗ СТРАЙДЕРОВ.

Что за странности! Танна попыталась изолировать звук, заблокировать его. Это образ из памяти? Ментальная травма?

«Прими Восьмеричную силу».

— БАРОН ТИБЕРИУС КРЕЙН ИЗ РАУ.

Нет, трансляция. Пакет данных, поступающий в её слуховую систему… Она поднесла руку к двоичному передатчику и выключила его.

— Твой передатчик… — Ризничая схватила Кёльн за руку. — Выруби его!

— Что?

— У вас есть черепная аугметика с приёмниками, — сказала Гвинн. — Это «Чорв_Покоритель», кто-то его транслирует. Выключите внешние приёмники, сейчас же!

Она крикнула так громко, что от колонн вокруг них отразилось эхо.

Глубже, глубже в катакомбы. Мимо тусклых светошаров, которые загорались при его приближении. Мимо гербов семейств, живых и мёртвых.

Каждому отводилось своё хранилище. Если маски королей, героев и сановников вешали в базилике, остальные обретали покой здесь.

Раккан проносился мимо них широкими, порывистыми шагами механических ног «Алого неба». Его качало взад и вперёд, будто в кресле автокареты с расшатанной подвеской.

Что-то подскакивало на пульте управления, постукивая и пощёлкивая, и Линолиус внезапно понял, что это зуб. Клык. А на коленях валялся похожий на лопаточку резец. Он расхохотался, вспомнив, как Восса уставилась в иллюминатор, скаля окровавленный рот.

— Гляди-ка, теперь ты улыбаешься мне, кузина.

Сбросив зубы с колен, Раккан заметил блеск кожаной кобуры, закреплённой на сиденье пилота. В ней лежало оружие для самозащиты — небольшой лазерный пистолет с пробивной батареей. Рыцари держали такие пушки в комбинезонах на случай, если им придётся экстренно покинуть машину.

Он мог пригодиться. Линолиуса преследовали, и он не сомневался, что за ним идёт именно Восса. По туннелю разносились звуки погони, а путь «Алого неба» наглядно отмечали автоматические светошары.

Вскоре Раккану придётся выбраться из машины. Пойти пешком. Свернуть в более узкие боковые проходы, куда Рыцарь не про…

Вдруг Линолиус почувствовал, как по спине скользнул нейронный кабель, а спустя мгновение тот обвился вокруг горла, перекрывая дыхательные пути, как змея-констриктор, прижимая пилота к сиденью, к которому он так и не удосужился пристегнуться. Борясь с толстым пучком шнуров на шее, Раккан почувствовал, как инфошип скрежещет по его черепному разъёму, стараясь попасть в гнездо.

«Восьмеричная сила», — выдохнуло «Алое небо», и пульт управления вспыхнул кислотно-фиолетовым сиянием.

— СЭР ПАЛЛАДИУС ИЗ РАУ. ЛЕДИ ДЖЕРСАННА ИЗ СТРАЙДЕРОВ.

Король продолжал зачитывать имена, гремя так звучно, что Сикоракса не смогла разобрать тихое жужжание в имплантированной микробусине. Какие-то странные помехи — возможно, из-за близости к громкославителю «Короны».

«Ты …дишь …то …щё?»

Каллидус трижды щёлкнула себя по горлу, указывая, что не поняла сообщение.

— Попробуй ещё раз, когда он закончит выступать, — сказала оперативница на случай, если её послание дойдёт до адресата. — Похоже, уже недолго — на сцене почти не осталось места.

Раскинувшееся под ней возвышение кишело знатью, разделённой на Страйдеров и Рау.

— ТЕПЕРЬ ПУСТЬ КАЖДЫЙ ИЗ ВАС ВОЗЬМЁТ ЗА РУКИ СВОЕГО СОПЕРНИКА И ПОКЛЯНЁТСЯ НЕ ЧИНИТЬ ДРУГ НАД ДРУГОМ НАСИЛИЯ, ОТБРОСИТЬ ВСЁ ЗЛО И БЫТЬ РОДИЧАМИ. ДАЙТЕ НОВЫЙ ОБЕТ ВЕРНОСТИ — ПОКАЯТЬСЯ ОБЪЕДИНИТЬСЯ ПРЕД ЛИЦОМ ВЕЛИКОЙ УГРОЗЫ.

Сикоракса увидела, как внизу Хоторн схватила Крейна за руку. Рау и Страйдеры из верхнего эшелона домов клялись друг другу в братстве и сестринстве вместе со своими оруженосцами. Многие выглядели смущёнными, но улыбались, сознавая, что барьеры между ними внезапно рухнули.

Стоявшие в первых рядах сановники, напротив, явно встревожились и перешёптывались.

— ТАКОВ НАШ ПУТЬ. ДОМА́ ВСТУПАЮТ В ПРОТИВОСТОЯНИЕ С ВЕЛИКИМ ВРАГОМ, НАШИМ СТАРЕЙШИМ ВРАГОМ, ДАБЫ ИСКОРЕНИТЬ ПРЕДАТЕЛЕЙ И ИНТРИГАНОВ СРЕДИ НАС И ЗАЛЕЧИТЬ СТАРЫЕ РАНЫ. ЛОРД-КОМАНДУЮЩИЙ ГИЛЛИМАН ПРИЗЫВАЕТ НАС К ВОЙНЕ.

Раккан потянулся за спину, чтобы схватить штекер, борясь с ним так, словно какой-то недруг пытался вонзить ему в шею кинжал. Правой рукой Линолиус вцепился в пробивной лазпистолет.

Воздуха осталось немного — как и времени. В кабине посерело. Даже тошнотворный фиолетовый свет приборной панели казался прозрачным и блеклым.

«Восьмеричная сила», — прорычал «Оруженосец», и звук получился глубоким, как из пасти зверя. Рёв.

Нет, не «Оруженосец» — «Боевой пёс».

Раккан положил пистолет на плечо и начал стрелять. Дульные вспышки снова и снова озаряли внутренности кабины белым светом, пока Линолиус опустошал пробивную батарею прямо в системы шлема Механикум. Затем в глазах потемнело, а шею больше ничего не сдавливало.

Если бы не болезненные вздохи, обжигающие холодом, Раккан подумал бы, что умер.

Но погиб не он, а «Алое Небо». Системы отключились. Нейронный кабель валялся у него на плече, по-змеиному подёргиваясь в предсмертных судорогах.

Раккан сбросил с себя провод и потянулся к рычагу аварийного люка. Дёрнул его.

Возблагодарил Императора, увидев наверху слабое свечение люмен-шаров в туннеле.

И выбрался наружу, в город мертвецов.

Рэйту всё это не нравилось. Ему было как-то не по себе. Слишком уж быстро они, мать их, забыли о расколе.

А ещё эта трансляция… Откуда она идёт?

Затем донёсся громовой раскат, который очень легко заглушили трубы и орга́н при поддержке хора ризничих.

Гвинн и Кёльн пробивались через толпу, пытаясь добраться до архиремонтницы — предупредить, чтобы она выключила свои приёмники и велела своим подчинённым сделать то же самое.

Абсолом выбрался из толпы и направился к распахнутым дверям базилики. Внутрь лился ясный зимний свет и пролетали снежные хлопья, тающие от тепла горящих свечей и плотно стиснутых тел.

— В КРЕСТОВОМ ПОХОДЕ МЫ СНОВА СТАНЕМ ЕДИНЫМ ДОМОМ, НЕРАЗДЕЛЁННЫМ, КАК В БЫЛЫЕ ВРЕМЕНА.

— Рэйт, — передала Сикоракса, — не нравится мне всё это. Что-то здесь не так.

Между тем «Корона» продолжала:

— И МЫ УСЛЫШИМ ПРИЗЫВ ЛОРДА-КОМАНДУЮЩЕГО ГИЛЛИМАНА И ОТПРАВИМСЯ НА ПОЛЕ БОЯ. МЫ ОБЪЯВИМ ВОЙНУ АРХИВРАГУ, КАК ОН И ПРОСИЛ.

— Согласен, — сказал Рэйт, проскальзывая мимо дверей базилики в тень арки. Снаружи он увидел стражников, торопившихся занять позиции за каменными памятниками и надгробиями покойных вассалов. Затем поднял глаза к горизонту — и у него похолодело внутри.

— МЫ ВЫСТУПИМ ПРОТИВ УГНЕТЕНИЯ И ТИРАНИИ, ОБЪЯВИВ ВОЙНУ ГИЛЛИМАНУ И ЕГО ТАК НАЗЫВАЕМОМУ ИМПЕРИУМУ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.

— Кажется, я нашёл барона Фонтейна, — произнёс Абсолом, не сводя глаз с гор.

Первым, что он увидел, были лазерные лучи и рассекающие небо трассёры. Зенитные установки Доминиона на южном континенте давали мощный отпор. За горным хребтом шло сражение. И из перевала на Сборную равнину выступал отряд рыцарей, во главе которого шёл благородный скакун барона Фонтейна, «Падение топора». За ним следовало копьё в костюмах типа «Квесторис».

А с боков его сопровождали два шагателя в пурпурных доспехах, знакомых Рэйту по материалам инструктажей.

— …И РАДИ ЭТОГО, — прогремел Верховный монарх, — МЫ ВОССОЕДИНИМСЯ С НАШИМИ БРАТЬЯМИ И СЁСТРАМИ ИЗ ДОМА МОРВЕЙНОВ.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Пять с половиной метров переднего огневого рубежа «Защиты небес — западной» взорвались изнутри. Три расчёта тяжёлых пулемётов и миномётную батарею, стоящую за ними, испарило взрывом.

Капитан Штаальхайм увидел небо и землю, землю и небо, вокруг него закрутились в воздухе пластальные «колья» из траншеи, а потом капитан рухнул обратно на укрепления.

«Попали из скорострельной боевой пушки», — сообразил он и потащился к тому, что осталось от огневой позиции.

По ним палил порченый «Крестоносец» дома Морвейнов — первый Рыцарь-предатель, высадившийся на Доминионе со времён Ереси. С тех самых пор, когда «Левиафан», шагатель без пилота, пожертвовал собой, чтобы убить вероломного барона Морвейна.

Но Штаальхайм боялся не этого. По-настоящему его привело в ужас то, что среди исполинских рыцарей-изменников дома Морвейнов рыскали знакомые машины.

Они неслись вскачь. Они крушили оборону. Рыцарь типа «Хельверин» — «Ураганный огонь», пилотируемый сэром Брованом Мортау. «Убивающий коготь», скакун дамы Сариссы. Синие с красным шагатели обстреливали защитников, укрываясь от их огня.

Солдаты «Защиты небес — западной» воевали с собственными господами. Капитан готовился и к такому. Временами, когда эти мерзавцы сгоняли целые деревни с обжитых мест или безбожно задирали зерновую десятину, Штаальхайму такого даже хотелось.

Но по пламенным полосам в небе он догадался, что центр управления огнём, расположенный в сердце штерншанца, ведёт свою битву. Там старались помешать высадке Рыцарей-предателей на планету.

На оборонительной батарее за спиной Штаальхайма набрало энергию вулканическое копьё. Его красно-оранжевый выстрел рассёк воздух над капитаном, и в следующий миг капитан будто бы снова втянул воздух из кузниц — в детстве он жил с подветренной стороны от них. Офицер увидел, как на середине равнины луч копья пробил ионный щит и врезался в плечевой сустав Рыцаря Морвейнов. Тот пошатнулся, гатлинг-пушка опустилась, и массивное оружие в мгновение ока выкосило с дюжину заражённых трэллов Механикус, которые суетились у ног колосса.

Со стороны лэнс-батареи раздались радостные возгласы, едва слышные из-за перезарядки орудия.

«„Погибель изменников“! „Погибель изменников“!»

Так назывался Рыцарь, с которого сняли это копьё десять тысяч лет назад. Именно тогда Ужасный дом Морвейнов-предателей в последний раз ступил на Доминион. В тот день сгинули три дюжины шагателей Страйдеров — Рау и полмиллиона крепостных бойцов. Тогда у Доминиона не было зенитных средств — не то что сейчас.

Теперь у них имелись «Защита небес — западная» и «Защита небес — восточная». И пока эти цитадели держались, почти всему, что имелось у Морвейнов, удавалось преградить путь ещё на орбите. Из другого угла штерншанца выпалила скорострельная пушка «Турнирное поле», и её снаряд разорвался на ионном щите кого-то из предателей.

Оба дома Доминиона и три Рыцаря из Морвейнов пришли за ними.

Но капитан Штаальхайм помнил о полумиллионе тех погибших солдат. И о том, что сказала им Даск в тот самый день, когда они влились в десятинную Стражу Привратницы.

«Нельзя отдавать управление огнём в руки никому, кто бы ни явился: главы домов, „Корона Доминиона‟, восставший с Трона Бог-Император или твоя любимая старенькая бабулечка. Любым посягательствам дать вооружённый отпор».

Порченый «Крестоносец» развернулся верхней частью корпуса и прошёлся очередью из гатлинг-пушки по брустверу штерншанца. Спираль трассирующих снарядов неслась к «Погибели изменников», и каждый разрыв подбрасывал комья земли размером с человека.

Почтенное копьё детонировало, его батарея разлетелась с треском лазерного разряда, от которого лопались барабанные перепонки, и во все стороны брызнула кислота. На глазах у Штаальхайма ствол грохнулся вперёд и покатился по внутреннему кольцу штерншанца в ров между секциями укреплений.

— Расчёты лазерных орудий! — взревел капитан. — Товсь! Отражать атаки с близкого расстояния!

«Даём вооружённый отпор, — подумал он, — но долго ли протянем?»

В базилике воцарилась тишина. Сикоракса смотрела вниз на коленопреклонённых людей, пытаясь прочесть выражения их лиц. Даже с высоты она различила, что на них написано потрясение.

Те, кто уже присягнул на помосте, отходили и освобождали место другим.

Сервиторы-соколы взмыли в воздух, вытаскивая из-под бархатного полотна новую маску «Короны». Она висела на цепи между ними, разделённая надвое по диагонали. На стыке двух половин, красной и синей, цвета сливались в косую пурпурную полосу дома Морвейнов.

— ЕСЛИ КТО-ТО ХОЧЕТ ПРИМКНУТЬ К НАШЕМУ НАЧИНАНИЮ, ШАГНИТЕ ВПЕРЁД И ПРИНЕСИТЕ КЛЯТВУ НЕМЕДЛЯ.

Никто не двинулся с места, не поднялся с колен, и вдруг в передних рядах началась суматоха.

Встал Юма — вернее, попробовал встать: Ачара схватила его за руку и потянула вниз. С другого бока Даск резко прошептала ему что-то на ухо.

— Отпустите! — рявкнул он. — Пустите.

Оттолкнув обеих, Королевский страж повернулся к толпе.

— Трусы, — сказал он склонившимся людям. — Все вы!

— Нет, Юма, — тихо проговорила Сикоракса. — Нет!

— Вы преклонили колени перед этим человеком. Признали его своим королём. Отдали за него свой голос — по крайней мере, некоторые из вас.

Тит пристально взглянул на Даск и Ачару:

— Может, вы и забыли, что это значит, но я помню. Он — наш король!

Страж выпрямился и вышел к рыцарям на возвышении. Барон Крейн в знак приветствия пожал брату предплечье.

— КТО ЕЩЁ ПОДНИМЕТСЯ И ПОСЛЕДУЕТ ЗА НАМИ? КТО ОСМЕЛИТСЯ БРОСИТЬ ВЫЗОВ?

Несколько рыцарей протиснулись вперёд, опустив головы, словно желали остаться неузнанными.

— В МИРЕ ДОМИНИОН, — объявил Верховный монарх Даггар-Крейн, — НЕ ВЕДАЮТ ПОЩАДЫ К ПРЕДАТЕЛЯМ.

Каллидус заметила шевеление в толпе — это Аваарис и Гвинн проталкивались вперёд и что-то кричали Дортии Тесселл, стоящей на верхней ступеньке. Сикоракса открыла рот, чтобы предупредить их, успела окликнуть:

— Кёльн!

И в тот же миг плазменный дециматор «Короны Доминиона» протяжно взвыл. Катушки орудия, раскаляясь, приобрели синий цвет.

Раккан скользнул за погребальную колонну, на мгновение расстегнул шлем и прислушался, нет ли погони. Вникнул в донёсшиеся звуки.

Где-то капает вода. Приглушённая тишина подземелья. И…

Вот оно. Движение. Большие ноги шлёпают по солёной воде, просочившейся сквозь камень. Этот район катакомб — секция Рау, она как раз вблизи от моря.

Паузы между всплесками уменьшаются. Металл скрипит, задев стену. Адамантий скрежещет об адамантий.

Лидия нашла безжизненное «Алое небо».

От Раккана всё ещё разило запахом машины — едким смрадом горелой электроники, смешанным с вонью обгорелой плоти. Начинка «Боевого пса», изрешечённая пробивными лучами, уже не была чисто механической.

Снова застегнув шлем, Линолиус шмыгнул дальше в катакомбы, подсвечивая себе дорогу в туннеле двумя встроенными фонарями. По воле то ли случая, то ли судьбы — или давно похороненной памяти? — он знал, куда направляется.

Поток обжигающей синеватой энергии прорезал толпу, и двенадцать рыцарей вместе с их свитой обратились в пепел, а ещё шестеро ослепли, просто посмотрев на разряд.

Кёльн схватила Гвинн и затащила её за колонну, укрыв от обратного потока опаляющего воздуха. Над ними носились белые пылинки. На мгновение Аваарис показалось, что выстрелом пробило крышу и внутрь ворвался снежный вихрь, но потом частички попали в рот, и стало понятно, что это пепел — останки погибших дворян.

Справа лежали скрюченные скелеты, тянущие руки к спасительной колонне. Кости тех, кто не успел укрыться за ней.

— ВЫ ДЕРЖИТЕ СТОРОНУ ЛЖЕПРИМАРХА ГИЛЛИМАНА? ИДЁТЕ ПРОТИВ СВОЕГО КОРОЛЯ?

Кёльн, засыпанная человеческим пеплом настолько, что её одежда в цветах Страйдеров — Рау стала белой, включила встроенное в правую кисть лазерное оружие и подтащила Гвинн поближе к возвышению.

Пока Сикоракса порхала под сводами, под ней сверкнул красный поток энергии из вулканического копья. Ярко вспыхнувший луч перерезал по диагонали колонну и взметнулся к потолку, так что ветхие знамёна, во множестве висевшие вокруг каллидус, воспламенились от жара.

Края старинных гобеленов скручивались, в воздухе летали догорающие клочки. Брызги расплавленной каменной кладки взмывали вверх и расплавляли флагштоки.

Последовал ещё один выстрел, озаривший своды синими всполохами. Сразу же после него температура в соборе, растущая из-за шквального огня, дошла до точки возгорания, и всё, что висело под потолком, запылало.

— Кёльн! — кричала Сикоракса, прыгая сквозь пламенный ад. — Кёльн!

— Ты мне нужна, — передал Рэйт. Она услышала в воксе выстрелы. — У главных ворот, немедленно.

— Есть, — ответила каллидус, перескакивая к цепи, на которой держался ряд горящих флагов. Она приземлилась, обвила руку вокруг звеньев, взмахнула фазовым клинком и перерубила их.

Выпав из огненной преисподней, где сгинуло наследие Страйдеров — Рау, оперативница полетела на цепи прямо в бойню.

Знать Доминиона разбегалась от своего монарха — казалось, наружу хлынула волна лиц, растянутых в крике. Пешие пилоты падали и погибали под ногами вассалов, устремившихся к боковым часовням и главному входу. Сикоракса ловко преодолевала толчею, придав телу тонкость и гибкость. Она уже видела серый прямоугольник зимнего света над давкой.

И вдруг очереди из тяжёлого пулемёта пробили ворота и впились в плотную массу удирающих дворян.

Два щелчка, потом ещё два.

Четыре крепостных бойца, державшихся плотной группой, рухнули на землю. Один из них свалился в сторону от тяжёлого пулемёта на треноге, из которого только что палил по воротам базилики. В открытый проход ворвались солдаты, загоняя убегающих дворян обратно.

Рэйт возблагодарил Императора за то, что тот наградил его столь острой паранойей. В противном случае он, возможно, не стал бы утруждаться и тайком проносить компактный «Клавелл». Поскольку его снаряжение держала у себя Сикоракса, казалось, что необходимости в пистолете нет.

Но необходимость была. С оружием виндикар чувствовал бы себя цельным.

Несмотря на творящуюся катастрофу, он порадовался, что его задача внезапно стала простой.

Всаживать пули в тела.

Абсолом увидел, как крепостной боец вскинул автомат. Виндикар навёл мушку на его голову и проделал в ней аккуратную дырочку.

— Так нам не выбраться, — сказал Абсолом. — К ним подоспело подкрепление.

— Снаружи всё же лучше, чем здесь! — крикнула Лизилль Ликан-Баст. Она, как и большинство членов Реестров — тех, что уцелели, — укрылись в баптистерии. Оружия ни у кого не было. На коронацию обычно не допускалось ничего, кроме мечей, из опасений, что кто-то из подданных решит убить монарха.

«Жаль, на этот раз вышло наоборот», — подумал Рэйт.

— Сикоракса, — произнёс он вполголоса. — Пока движешься сюда, посмотри, вдруг получится загнать кого-нибудь из дворян в баптистерий. Нужно, чтобы выжило хотя бы несколько пилотов, когда всё закончится.

Абсолом рассчитал, что захватят их примерно за десять минут. Если до этого их не прикончит «Корона».

Из-за сырости и осевшей на стенах туннеля соли Раккан ожидал, что ворота заскрипят, когда откроются.

Но нет. Они распахнулись на петлях, смазанных не хуже, чем шарниры у Рыцарей. Толкнув их внутрь, Линолиус обнаружил, что, хотя створки выкованы из железа, петли изготовлены из устойчивого к коррозии адамантия.

Ажурные двери состояли из завитушек и спиралей, которые сплетались в перекрывающиеся узоры. В центре из волн появлялся меч, а над ним находился геральдический свиток с надписью «ФАНГ».

В последний раз Раккан побывал здесь ещё совсем ребёнком. В тот день, когда они поместили внутрь обитый свинцом гроб его отца, всё здесь казалось намного больше. Камера достигала в высоту трёх с половиной метров, и мертвецов укладывали в каменные ниши в стенах вертикальными рядами по четыре.

Теперь всё здесь выглядело тесным и загромождённым до такой степени, что вызывало клаустрофобию. Не то что мраморные склепы семейства Эстейров, к которому принадлежала его мать. Фанги никогда не отличались знатностью. Они относились к роду служителей, стояли лишь на ступень выше вассалитета. Даже барон Крейн не особо ими интересовался — их часть катакомб располагалась в стороне, и за столетия все ниши заполнились. Вместо того чтобы расширять склеп, гробы просто ставили вдоль стен, будто ящики на складе.

На Доминионе считалось, что душа продолжает жить в Рыцаре. Тело лишь бренная материя.

Раккан без труда разыскал нужный гроб. Он стоял сразу за воротами, справа, прижатый к влажной каменной кладке стены.

— Приветствую, отец.

Сняв перчатку, Линолиус положил руку на свинцовый короб и нащупал рельефные буквы.

Сэр Селкар Фанг

Рыцарь-пилот «Шута»

Спаситель Верховного монарха Явариуса-Кау

Пал победителем

Сжав кулак, Раккан ударил по металлу.

— Я старался, отец! Я правда старался. Всю жизнь я потратил на попытки стать лучше. Возвыситься над нашей никчёмной родословной. Добиться чего-то большего, нежели ты или твоя мать, разорвать этот замкнутый круг. Стать первым Фангом — пилотом Рыцаря-квесторис. Никому не служить оруженосцем… И посмотри, куда это меня завело.

Подступили рыдания, приглушённые гневом. Раккан вдохнул, глаза заволоклись слезами. И внезапно почувствовал, что тонет, вперив глаза в затянутое дымом небо и захлёбываясь собственной кровью. В углу забрала повторялся текст. Прокручивающийся. Зацикленный. Дурацкий.

>В чём состоит долг раненого рыцаря?

>В чём состоит долг раненого рыцаря?

— Да не знаю я! — выкрикнул он. — Понятия не имею. Тебя не было рядом, ты не научил меня. Какую чуткость ты проявлял ко мне? Всё, что я помню о тебе, — то, как ты умер и возложил на меня это бремя. Ты же знал, что я унаследую «Шута», так о чём ты только думал? Мне же приходится видеть тебя таким, ощущать тебя таким! Надо же — оставил мне послание без всякой любви или заботы, просто: «Скажите моему сыну восстать над кровью»!

>ВВОД: ВОССТАТЬ НАД КРОВЬЮ

>Вводная фраза принята

>Род Фангов подтверждён

>Назови себя, рыцарь

Раккан запнулся, услышав, как что-то задвигалось.

Нечто громоздкое.

Заставленная гробами задняя стена повернулась вокруг своей оси, открывая сияющий за ней свет.

>Назови себя, рыцарь

— Линолиус Раккан.

>Приветствую тебя, Линолиус Раккан, отпрыск рода Фангов, сын Селкара Фанга, пилот благородного Рыцаря-оруженосца «Шут».

>СООБЩЕНИЕ ОБ УГРОЗЕ: сработала планетарная тревога. В верхних слоях атмосферы обнаружен корабль. Враги в секторе семь-два. «Защита небес — западная» в осаде. Гнусный дом Морвейнов совершил высадку.

>Активация защиты разрешена

>Выедешь ли ты на защиту королевства?

Идя на свет, Раккан сделал неуверенный шаг через движущуюся стену. Он снял шлем, чтобы лучше видеть.

И был настолько потрясён, что даже не заметил, как за ним захлопнулась дверь.

— Я ждал, — произнёс голос, подобный грому над алым морем.

— Баптистерий! — кричала Сикоракса, пытаясь направить толпу, — Туда, туда, там укрытие!

Вокруг ничего нельзя было разглядеть: базилика затянулась дымом. В его клубах метались перепуганные дворяне с перекошенными лицами и жуткими мокнущими ожогами. Каллидус указывала им путь к спасению, но многие не послушались, поскольку никогда раньше её не видели.

Сперва выживших было много, но теперь их становилось всё меньше.

— Кёльн? Гвинн? — позвала Сикоракса по воксу, уже не потрудившись понизить голос.

В дыму полыхнула голубая вспышка. Каллидус упала ничком, а метрах в десяти перед ней поток звёздной энергии омыл колонну, настолько разогрев камень, что тот размягчился и поплыл, будто воск.

— Рэйт? Как там ворота?

— Пока держатся. — Его слова сопровождались хлопками выстрелов. — Мне нужно снаряжение.

— Иду.

Из дыма, пошатываясь, выступила покрытая пеплом фигура. Сначала по очертаниям Сикоракса приняла её за ризничего в рясе, но потом рассмотрела, что это женщина.

Придворная закашлялась, повернулась к оперативнице лицом, и Сикоракса наконец узнала её. Сановницу ранило в голову, часть волос обгорела. Юбка-колокол была разорвана в клочья.

— Баронесса Даск?

— Кто?..

— Идите в баптистерий, баронесса, там убежище.

Даск кивнула и попятилась, зажимая рану на голове ладонью.

Раздался гул лазерного конденсатора. Обернувшись, Сикоракса осознала, что смотрит прямо в горловину дула вулканического копья и видит красное свечение внутри.

— Идём, идём, не возись! — призвала Кёльн.

Они побежали вдоль стены базилики, ныряя в часовни и выскакивая из них, перепрыгивая через упавшие киоты и ряды церковных свечей, пока не добрались до хоров. Туда же, пошатываясь и размахивая механодендритами, сбежал по ступенькам какой-то ризничий. Глазная аугметика у него была тёмно-фиолетовой, и свет её напоминал болезненное сияние линз самой «Короны».

Порченое создание, неестественно сильно вывернув голову, уставилось на них, после чего зашипело и защёлкало, как агрессивное насекомое.

— Вос-с-сьм-м-ме-е-е… — пробормотало оно.

Кёльн прострелила ему голову, зашагала дальше и, проходя мимо, всадила в череп ещё один лазерный заряд. Её наперстное оружие — древнее, с чёткой фокусировкой луча — почти не шумело и не демаскировало стрелка визуально.

— Теперь они Преобразованные, — сказала Танна, стараясь воздержаться от процедуры очистки пищеварительной системы.

— Мы бы и сами стали такими, если бы ты не предупредила, — сказала Кёльн. — Остаётся надеяться, что архиремонтница тоже смогла вырубить приёмники.

— А если нет? — спросила Гвинн.

Аваарис припала на колено и трижды выстрелила в другого ризничего, который бежал к ним на четвереньках, как ящерица.

За спиной разнёсся совершенно ошеломительный грохот и треск: часть верхних сводчатых арок обрушилась и замкнула потолочное силовое поле. Сквозь дым пробилось зимнее солнце.

— Тогда мы деактивируем её, — ответила Кёльн. — Навсегда.

— Держи. — Сикоракса бросила сумку Рэйту, тот поймал её левой рукой и вытащил пистолет «Экзитус» из наружного отделения-кобуры. — У нас, может, минута, пока «Корона» до нас не доберётся.

— Раккана не видела? — спросил Абсолом.

В ворота базилики, над самой его головой, врезались тяжёлые болт-снаряды. Выскочив на открытое место, виндикар дважды выстрелил в автозагрузчик боеприпасов — те детонировали, и орудие разнесло на куски.

— Если его захватили вместе с почётным караулом, то либо он теперь с ними, либо убит.

— В баптистерии все спрашивают о нём. Они думают, что Раккан герой войны и знает, как быть.

Сикоракса выругалась и потянулась к внедрённому в бедро инъектору.

— Ладно, разберусь.

Когда Раккан вошёл в баптистерий, Лизилль Ликан-Баст возглавляла аристократов в последней молитве об избавлении.

Никто не спросил, почему на нем чёрный бронекомбинезон в четверочастной расцветке Страйдеров — Рау, нанесённой из баллончика. Теперь Сикоракса порадовалась, что позаботилась об этом перед заданием, решив тогда, что в случае неприятностей смешается в таком камуфляже с толпой.

Первым её заметил Каве.

— Раккан! — воскликнул он, подбегая и хватая кузена за руку. — Рад видеть тебя здесь.

Остальные оторвались от молитвы. Напуганные, сломленные. Безоружные и спешенные. Жертвы предательства.

Там были Ликан-Баст и Ламбек-Фирскал. Сэр Сангрейн, добродушный пилот «Оруженосца» по имени «Фехтовальщик». Мовек Каве. Ещё — леди Каталея из дома Рау, всадница «Эгиды надежды», и несколько пилотов «Оруженосцев» и «Квесторисов».

И контуженная Симфония Даск.

— Нам бы не помешал ветеран кампании, — сказала Ликан-Баст. — Из нас лишь баронесса Даск бывала на войне.

— Что ж, у меня хорошие новости, — сказал Раккан, сверкнув улыбкой. — Это война. И вы до сих пор живы. Так что теперь мы все ветераны.

Пол задрожал, и с потолка посыпалась камнебетонная крошка.

— Что ж, времени в обрез, так кто лучше всех знает эту базилику?

Дортию выдал её силуэт. Множество рук, множество механодендритов. Такой фигурой обладала только она.

К сожалению, они видели Тесселл через бронированное окно переходного туннеля рядом с возвышением. К большому сожалению, его дверь заперли как на замок с инфоразъёмом, так и на внутренний фиксатор засовов.

«Корона Доминиона» обстреливала сектор по направлению к воротам, вымещая гнев на любом выжившем, которого замечала. Все прочие — рыцари-изменники, Преобразованные — куда-то исчезли.

Остались только тела.

— Куда ведёт туннель? — спросила Кёльн.

— К собору Ремонтного Алтаря, — ответила Гвинн. — Это наше святилище.

— А там что?

Танна пожала плечами:

— Ритуальные предметы. Маски погибших героев. Наши архивы и монашеские обители.

— А какое-нибудь военное имущество?

— Нет, просто… — У ризничей округлились глаза. — Ох, Омниссия. Там же наш резерв Рыцарей! Неформатированных машин, готовых к принятию человеческого компонента…

— Ты обойди блокировку двери, а я займусь засовом.

Гвинн подключилась к разъёму и, хмурясь, стала набирать комбинации. Кёльн включила мелта-резак в пальце и нашла фиксирующий штифт. Через несколько мгновений Аваарис разрезала его.

— Как у тебя дел… — начала оперативница.

Дверца скользнула в сторону.

— Доступ разрешён, — сказала Гвинн и тут же замерла, увидев за порогом тело. — Это же?..

— Трон святый, — произнесла Кёльн. — Похоже, да.

Хотя крови пролилось столько, что они не сразу узнали её владелицу, всё же у их ног умирала баронесса Ачара, Глашатай Доминиона.

— Ждал? — переспросил Линолиус. — Ждал чего?

— Тебя, сэр Раккан, — ответил голос, и по комнате раскатилось эхо.

— Где это я? — спросил рыцарь.

Он прищурился, чтобы получше разглядеть обстановку, но всё равно не смог понять, для чего нужно такое помещение. Подземная пещера-купол метров десять шириной, с решётчатым полом из пластали…

А под ним зеленела морская вода, подсвеченная люменжекторами. Она рябила, отбрасывая неземное призрачное сияние на потолок и стены. Раккан понял, что эта морская пещера находится на большой глубине, ниже слоя водорослей.

Круглое отверстие в центре настила открывало доступ к какому-то обтекаемому предмету, выступающему из воды. Вначале Линолиус принял его за какое-то животное, но потом открылся люк, и рыцарь увидел, что внутри мигают индикаторы на приборной панели.

— Это твоё наследие, — сказал голос. — Наследие, которое завещал тебе твой отец, которое завещала ему его мать, а её отец завещал ей. И так дальше в прошлое, до незапамятных времён. Твой отец открыл бы тебе этот секрет, не оборвись его жизнь так рано и внезапно, но он оставил тебе ключ. Я не думал, что тебе потребуется так много времени, чтобы раскрыть тайну. Но я терпеливо ждал.

— Ты знал моего отца?

— Наше знакомство вышло слишком коротким, но он был хорошим человеком. Многого бы добился, если бы долг воззвал к нему… Как ты поступишь теперь, зная, что Морвейны осквернили священную землю нашего королевства? Оседлаешь ли ты скакуна и воздвигнешься ли из кровавого моря?

— Ты Рыцарь? Я… я не связан с тобой. За всю жизнь пилотировал только скромную «Глевию». И как ты способен говорить?..

— Всё покажется естественным. Мои элементы управления схожи с теми, что у «Глевии». Ты уже пилотировал вассала, теперь настал час пилотировать Рыцаря.

— Вассала? — переспросил Линолиус.

— Благородный Рыцарь «Шут» — моя пара. Мы связаны. Так повелось ещё до того, как корабли взлетели с Терры. Кто пилотирует одного, пилотирует и другого.

Раккан обнаружил, что его тянет подойти к верхней части машины. За время, проведённое под водой, люк оброс зелёными водорослями, и они лохматыми космами лежали на толстом адамантии. Линолиус спустился внутрь — хотя бы посмотреть, на что похожи системы управления. Старая кожа заскрипела, когда он опустился в ложемент.

— Полагаю, ты хочешь, чтобы я поскакал за славой, — сказал он, взглянув на приборную панель.

— Нет, — прогрохотал Рыцарь.

Раккан чувствовал, как шагатель подрагивает под ним. Трон Механикум был настолько мощным, что казался почти живым.

— Но…

— Эта машина — защитник. Она связана с Доминионом. В её атаках нет места почестям, триумфальным возгласам на турнирном поле, эмблемам кампании или стягам. Есть лишь исполнение долга.

— Какого долга?

— Восстать из кровавого моря, схватить врагов этого мира и зашвырнуть их, вопящих, обратно во тьму. Добиться, чтобы сердца друзей воспарили в песне, а неприятелей — поникли в ужасе. Жаждешь ли ты этого?

Линолиус улыбнулся:

— Звучит шикарно!

— Тогда надень отцовский шлем, сэр Раккан.

Пилот так и сделал, подсоединив кабель от трона Механикум.

«Приветствую тебя, сэр Линолиус Раккан, — провозгласил шлем. — Обещаешь ли ты выехать на защиту королевства?»

— Да, — сказал Раккан, стиснул зубы и приготовился к тому, что должно произойти дальше.

Инфошип впился ему в череп, и за одно мгновение перед ним пронеслись поля сражений и турниры. Горящие звёзды и бездны, от которых сводило желудок. Места, которых он не помнил, и бесчисленные чудовища. Калейдоскоп тысяч жизней, что разбивались и делились на фрагменты. Мозаика памяти.

И отца. Раккан ощутил присутствие своего отца.

«Скажите моему сыну, чтобы он восстал над кровью».

Когда Линолиус открыл глаза, он был уже совершенно иным созданием.

Шестьдесят пять метров. Вот и всё расстояние до входа в крипту. Шестьдесят пять метров почти открытой местности перед разъярённым «Кастеляном».

Выйти за ворота — нельзя. Вернуться в базилику — нельзя. Оставаться на месте — тоже: чёртово здание рушилось вокруг них.

Оставалось только бежать.

Впрочем, у них в рукаве ещё имелся кое-какой туз.

Рэйт взвесил оружие в руке, ощущая его изменённое распределение масс — с учётом того, что винтовочная граната размером с крупный фрукт была вставлена в приклад, а не в ствол. Выглянул из-за ворот, чтобы маска определила расстояние. Метров девяносто или около того. «Корона» огибала огромную дыру, которую ранее прожгла в полу.

— Запомни, — сказал Раккан-Сикоракса. — Только до первой колонны.

Рэйт перевёл дыхание, мысленно проделал весь манёвр, затем выскочил из-за угла и произвёл выстрел.

Раздался глухой хлопок.

Граната описала плавную параболу, уносясь вверх, под своды, а затем полетела прямо в лицо Рыцарю.

— Давай!

И они побежали.

Перед «Кастеляном» расцвело голубоватое облако, усеянное серебристой фольгой и пронизанное молниями. Ионный щит вспыхнул янтарным светом, и «Корона», взревев, открыла огонь из мелта-ружей.

Вслепую.

Впечатавшись спиной в первую колонну, Абсолом высунул голову, чтобы поглядеть на бронированного монстра.

Рыцарь двинулся вправо, покачивая огромной головой.

— Заряжай, — сказал виндикар.

Раккан вставил вторую ЭМИ-гранату в приклад винтовки и провернул для фиксации. Изначально Рэйт захватил эти заряды на случай, если для убийства Явариуса-Кау им потребовалось бы устранить одного-двух «Оруженосцев».

Правда, не больше двух. Линолиус только что зарядил последнюю ЭМИ-гранату. Из-за проблем со снабжением, вызванных крестовым походом Индомитус, техножрецы — даже с учётом высокой приоритетности заявок Ассасинорума — сумели доставить только две.

Рэйта похлопали по плечу, и он увидел необычную для Раккана кривую улыбку:

— Готово.

Абсолом развернулся, выстрелил, и они снова пустились бежать.

У стены базилики разорвался снаряд, мозаика раскололась, и в воздух брызнули разноцветные плитки величиной с автоматный патрон. Один из фрагментов впился в голову пилота «Оруженосца», которого виндикар не знал. Куски каменной опоры величиной с автомобиль повалились на кучку беспорядочно бегущих людей, раздавив сэра Кестегала из Рау. Вместе с опорой сошла целая лавина мельчайшей серой каменной крошки, уменьшив видимость до пары метров.

Ассасин перепрыгнул через обломки и заскользил по гладкой поверхности как раз вовремя: в ворота базилики ворвались крепостные бойцы и открыли шквальный огонь из лазкарабинов. В пылевой завесе неестественно отчётливо мелькали красные вспышки разрядов, пролетающих над ним.

Всё ещё ослеплённая, «Корона Доминиона» открыла огонь из плазменного дециматора — и до Абсолома донеслись крики. На следующем вдохе он забил лёгкие микроскопической каменной пылью и обжёг жаром от плазменных потоков.

Без маски Рэйт видел немногим лучше «Кастеляна». На мгновение оперативник едва не потерял ориентацию, пока Раккан — нет, Сикоракса — не вынырнула из серой пелены и не затащила его в укрытие под лестницей в крипте.

— Сколько выжило? — спросил он, откашливаясь, чтобы прочистить лёгкие.

— Все, кроме троих, — ответила каллидус, склонившись к нему. — Не так уж плохо, учитывая обстоятельства.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

— Что? Умерла? — спросила Гвинн.

— Если и не умерла, — ответила Кёльн, — то на грани.

Впрочем, агент-ванус не поленилась забрать из ослабевших пальцев Ачары лазпистолет, решив, что лучше избежать всяких неожиданностей.

— Держи. — Аваарис передала оружие Гвинн. — Направь вдоль коридора. Увидишь, что кто-то идёт в нашу сторону, — стреляй. Прицеливаться не трудись, а с остальным я сама разберусь.

— Р-р… кан, — заикаясь, произнесла Ачара.

Тепловая волна от плазменного выстрела испепелила свитки пергамента, свисавшие с пилотского костюма, и одежда от жара прикипела к коже. Потом ей выстрелили в грудь, и, похоже, из-за полостного ранения лёгкое наполнилось кровью: когда она заговорила, в уголке рта выступила розовая пена.

— Баронесса, попейте. — Кёльн откупорила маленькую фляжку и поднесла её к губам Глашатая. Вода в основном пролилась ей на грудь, но Сильва всё же сумела сделать глоток и смочить горло.

— Раккан, — сказала Ачара. — Вы — люди Раккана.

— Что случилось, баронесса? Как вы сюда попали?

— Меня задело первым выстрелом. Показалось… что уже мертва…

Она сглотнула.

Кёльн не поняла, что имеет в виду Ачара: то ли ей подумалось, что она умерла, то ли предатели сочли её погибшей. Вероятно, и то и другое. Она могла бы уточнить, но не стала перебивать.

— У меня был… пистолет. Спрятала в сапог… Прикрыл от жара. Батарея не детонировала.

Она сдавленно закашлялась, и губы снова окрасились в розовый.

— Что вы хотели сделать?

— Убить её.

— Архиремонтницу?

— А вышло, что она убила меня. — Сильва кивком указала на своё огнестрельное ранение. — Бесполезная. Какая же я бесполезная.

— Нет. Скажите, что делать, и мы доведём всё до конца. Вы — Глашатай, так говорите.

— Симфония… она, знаешь ли, думала, что вы из Инквизиции. Я ей говорила, что это паранойя. Но, наверное… наверное…

— Она угадала, — произнесла Кёльн.

Одна из основных заповедей храма Ванус: никогда не поправляй, если ошибка тебе на руку.

— Ха, — сказала Ачара. — Занятно вышло. Я всегда знала, что вы нас раскусите. Всегда знала, что мы не сможем… скрывать это… вечно…

Веки Глашатая опустились, затем закрылись. Подбородок склонился на грудь. Из приоткрытых губ потянулась струйка розовой слюны.

— Ну уж нет, — буркнула Аваарис. Она откинула кончик среднего пальца левой руки, под которым скрывался шприц, и вонзила иглу Ачаре через грудную клетку в сердце. Затем мышечным сокращением привела в действие инъектор.

Голова Глашатая откинулась назад, рот распахнулся в судорожном вздохе, как у утопающего, вырвавшегося наконец на воздух. Посиневшие губы стали серыми.

Реанимационный укол. Коктейль из восстановительных препаратов и адреналина, поступающий прямо в кровь, в сочетании с микроударным массажем, чтобы сердце снова заработало.

Кёльн дала баронессе ещё глоток воды.

— Что вы скрывали? Что, по-вашему, мы могли найти?

Начав говорить, Ачара поперхнулась и выплюнула воду. Опять с кровью, но теперь влага не просто приобрела розовый цвет. В ней также плавали алые сгустки, похожие на кометы с хвостами, которые закручивались спиралью.

— Скажите мне, и, возможно, я сумею её поймать.

— Он был хорошим человеком.

— Кто?

— Явариус-Кау. Хороший человек… Да что там, лучший. Мы подвели его. В битве Пылающих небес… Он был ранен. Очень тяжело. «Рассвет резни» его чуть не убил. Убил бы, если бы Селкар Фанг не пожертвовал собой. Вот тогда мы и предали короля. Мы думали… — она кашлянула. — Мы думали, что спасаем его.

— Его затронула порча, — заключила Кёльн.

— Думаю, что Тесселл подозревала. По совести, мы все подозревали. Тот предатель всадил в него столько странных снарядов из гарпунных батарей. Я подумала… подумала…

— Что?

— Они выглядели как инфошипы, — сказала Ачара, свесив голову. — Мы не придали значения. Растерялись. Растерялись без него. Без его руково…

Протянув руку, Аваарис приподняла голову Глашатая и слегка похлопала её по щеке.

— А потом?

— Тесселл спасла его. Чудом. Он, конечно, так и не поправился полностью. Трон Механикум и системы жизнеобеспечения не дали ему умереть. Мы кормили его через трубочку. Завели себе маленького Императора на престоле.

— Но он помешался, — произнесла Гвинн.

— Не сразу. — Ачара слабо встрепенулась. — Месяцы… с год он здраво мыслил, осознавал себя. Умственно оставался самим собой. Великий человек! Величайший монарх за многие поколения. Единственный, кто нас сплачивал, и, когда он начал терять рассудок, мы его защищали. От интриг, от заговоров, от него самого. Если бы мы делали то, что он говорил, вспыхнул бы бунт. Что бы ни поселил в нём «Рассвет резни», оно начало брать контроль над королём. Вот мы и сузили ближний круг, начали говорить за него. Конечно, тут мы и о себе думали. Никто не гарантировал, что нам удастся сохранить должности при новом государе. Но мы старались и ради него. Бедный король, мой бедный король!

Слёзы катились по щекам Ачары, смешиваясь с кровью на подбородке.

— Расскажите, что было дальше, — велела Кёльн. — Расскажите, и я оставлю вас в покое.

— Он был лучшим из людей, — произнесла Глашатай. — Величайшим. Боролся с этим. Но приступы затягивались. В итоге он полностью изменился. Стал сумасбродным. А потом Даск нашла ту девицу, агента Инквизиции. Начнись расследование — выплыло бы, что наш монарх запятнан порчей, и Инквизиция наверняка предположила бы, что и все мы тоже… Они бы зачистили нас, уничтожили наши прекрасные машины. И… и… мы решили перекрыть кислород. Его прежнего там больше не было. Остался лишь сломленный человек, бредящий, чей разум больше не мог бороться с тьмой. Мы не убили его, а просто… отпустили.

— Когда?

— Месяц назад. Но это заняло больше времени, чем мы ожидали. Он ещё несколько дней продолжал говорить — очень крепкий был, видите ли. Архиремонтница управляла «Короной» удалённо, через порты на задней панели. Вот так, с королём-марионеткой, мы ждали, когда всё успокоится и можно будет назначить нового монарха…

— Невозможно, — сказала Гвинн. — Противоречит логике. Явариус-Кау произнёс речь на турнире. Он не мог быть мёртвым. Тесселл не сумела бы такое устроить.

— Возможно, отголоски его духа, его безумия всё ещё отдавались в машине. Вот что я говорила себе, когда творилось нечто подобное. Что он присоединился к предкам внутри трона Механикум. Что нам надо только возвести на престол нового монарха, незапятнанного, и всё наладится.

— Почему это не сработало? — спросила Кёльн. — Даггар-Крейна склонили к измене или заразили перед тем, как посадить на трон?

Ачара покачала головой, отплёвываясь.

— Она… она знает. Твоя ризничая. По глазам вижу. Спроси, как звучит её кредо.

— Машина не служит человеку, — продекламировала Гвинн. — Человек служит машине.

— О Боже-Император… — Кёльн, сидящая на корточках, опустила голову между согнутых коленей. Желудок свело сильным приступом тошноты. — Заразился не Явариус-Кау, а «Корона Доминиона».

Гвинн застонала.

— Король… — Глашатай закашлялась, розовая пена выступила снова. — Он давал отпор скверне, подавлял её. Держал в узде, чтобы она не захватила «Корону». Брал верх над этой заразой, даже когда она сводила его с ума. А потом мы убили его. И некому стало бороться с порчей. Он был самым сильным человеком из всех, кого я знала. А мы расправились с ним и впустили Морвейнов. Мне жаль… так… так…

Голова Ачары запрокинулась. Кёльн ввела ей ещё одну дозу адреналина.

— Как заразились остальные? Кто переносчик инфекции?

Никакой реакции. С тем же успехом Аваарис могла бы делать уколы куску мяса.

— Больше она не предоставит никаких данных, — произнесла Гвинн. — Остальное расскажет Дортия Тесселл.

— Архиремонтнице за многое придётся ответить, — проговорила Кёльн, вставая.

— Она не архиремонтница, — усмехнулась Гвинн, взвешивая в руке лазпистолет. — Она отреклась от этого титула, когда приняла сторону Морвейнов.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ - КРЕСТОНОСЦЫ

Она ждала своего часа среди них — великая машина. Более древняя, чем их поселение; единственный Рыцарь, что разил без пилота. И в тот день она наводила ужас на своих врагов. На нечистого Рыцаря «Око клинков», коего она выпотрошила. На «Шлем со шрамом» — этого она сожгла дотла. И в разгар битвы «Гордость Рау», рыцарь, шагающий сам по себе, сошёлся в поединке с ужасающей машиной, «Верным до смерти», и её ненавистным пилотом Каталлиусом Морвейном.

Он вырвал вопящего предателя из кабины — и раздавил патриарха Морвейнов своею пятой. И тогда, свершив подвиг, израненная машина рухнула в море.

Так погиб Левиафан.

И с тех пор рыцари Ужасного дома Морвейнов никогда больше не ступали на Доминион.

Саги Доминиона, сказание XX

«Восстание Морвейнов»

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Дать отпор. Давать отпор до последнего выстрела. Таков приказ.

И он достал оружие.

Штаальхайм палил из лазерного пистолета в нависшее над ним чудовище, но соосный пулемёт бестии начал выкашивать его пехотинцев, и капитан отдал приказ отступать. И даже когда зверь подал мощность на лазерный деструктор, заработавший с истошным воем измученного зверя, одна упрямая женщина, Челса, юркнула за орудийный щит и выпустила последнюю отчаянную очередь.

Челса исчезла без следа, а вместе с ней — её артиллерийская установка и почти пять метров стены. Штаальхайма сбило с ног: вырытая в земле стрелковая ступень начала рассыпаться под ним и скользить к пролому.

— ТЕРМИНУС РЕКС! — взревела тварь, обвешанная цепями из черепов на верхней части корпуса.

Она наступала, как воплощённая ненависть из старинных былин, как плотоядный гигант, алчущий мяса и костей. На одной из когтистых перчаток, вдвое превышающих длиной человеческий рост, затрещала энергия варпа, и шестеро солдат просто испарились, когда чудище ухватилось за зубчатую стену и втащило себя наверх.

— ТЕРМИНУС РЕКС!

Штаальхайм догадался, что это имя чудовища.

— Вперёд! — крикнул он подчиненным. — Вверх! До следующей огневой ступени! Стреляйте из всего, что есть, если придётся — бросайте мины руками!

Они потеряли все основные орудия — «Турнирное поле», «Погибель изменников», «Молот недругов» и даже «Верного служителя». Когда щит отключился, стационарные артиллерийские установки оказались бессильны против Рыцарей с их мобильной огневой мощью. Батареи лазпушек сбили ионный заслон «Терминус Рекс», но этим успехи и ограничились.

— Отступаем! — закричал Штаальхайм, пробежал через земляной мост и вскарабкался по узкой лестнице — под ненадёжную защиту внутренней крепости.

В микробусине у него забулькало. Среди шума трудно было разобрать хоть что-то.

— Кто понял слова? — крикнул капитан своей командной дружине. — Нам приказывают отходить?

— «Море кипит», — поправил вокс-оператор. — Он сказал, что море кипит.

Ещё один монстр. Чудовища окружили их.

Штаальхайм взбирался на скат более высокого внутреннего бруствера цитадели, слыша, как жуткий великан у него за спиной впивается когтями в землю. Кирпичная лестница под ногами капитана гулко сотрясалась от каждого удара.

Он добрался до вершины и обернулся лишь для того, чтобы увидеть ужасающий лик, возвышающийся над парапетом. При виде этой маски люди ринулись внутрь, спасаясь бегством. Четыре когтя, потрескивая, ухватились за ствол выведенного из строя «Молота недругов». Чудище до половины поднялось над парапетом, и его золотая пасть-череп изрыгнула проклятие, обдав Штаальхайма зловонным неорганическим дыханием. Капитан отвернулся от порыва нечистого ветра, но барабанная перепонка в одном ухе лопнула. Оглушительный звук настолько ошеломил его, что ноги подкосились, и Штаальхайм едва не упал — устоял он лишь благодаря тому, что успел выставить руку назад.

Дать отпор. Таков был приказ.

Не «давать отпор, пока положение ещё не безнадёжно». Не «давать отпор, пока потери не станут слишком велики». Не «давать отпор, пока вы ещё можете стоять на ногах».

Дать отпор.

— Держаться! — крикнул Штаальхайм, вскинув лазпистолет.

Рука тряслась так сильно, что ствол выписывал в воздухе восьмёрки. И, несмотря на размеры чудовища, капитан опасался промахнуться. Штаальхайм выпустил луч и попал в левый наплечник твари. Выстрелил снова — в подшлемник. Третий разряд угодил в раскрытую ладонь перчатки «Удар грома», когда гигант потянулся за ним.

Прямо над головой капитана пронёсся метательный снаряд. С болезненно громким хлопком пробив ослабевшее ионное поле, он врезался в чудище Морвейнов с грохотом, как при крушении маглева. Пластины брони треснули и прогнулись. Чудовище на мгновение отпрянуло назад — и снова рванулось вперёд, звякнув адамантиевым шлемом о выгоревший остов вулканического копья.

Оказалось, что между головой и панцирем рыцаря-предателя вонзился огромный гарпун, исковеркавший верхнюю часть брони.

Когти латной перчатки впились в ступеньку в паре метров от ботинок Штаальхайма.

Где-то неподалёку закапала жидкость. Вскинув глаза, Штаальхайм увидел огромную якорную цепь толщиной с него самого, гудящую от напряжения. Проследив взглядом за цепью, капитан оглянулся через плечо — и узрел кошмар наяву.

Пистолет выпал из онемевших пальцев.

Сначала Штаальхайму пришло в голову, что перед ним Зелёный Человек, косматый великан, обитающий в глухих лесах, у которого изо рта течёт кровь дровосеков, нарубивших больше деревьев, чем им требовалось. Нелепая мысль мелькнула и исчезла: создание сделало шаг вперёд, и капитан отполз в сторону, спеша убраться с его дороги.

Колосс двинулся по вершине укрепления, и заросли водорослей, облепивших его каркас, заколыхались — на каждом шагу с них капала вода. Гарпунная цепь втянулась и подтащила на парапет подбитый «Терминус Рекс», как выброшенную на берег рыбу.

Предатель вскинул деструктор, но по якорным звеньям, вспарывая воздух, пронёсся электрический разряд, вызвавший перегрев и разрушение глубинных систем вражеской машины. Одна из глазных линз изменника вылетела с зелёной вспышкой, а следом из бронированной грудной клетки, словно из перегруженного котла, вырвались языки пламени.

Штаальхайм отползал в сторону, когда над ним, окатив капитана водой, неожиданно взмыла огромная четырёхпалая ступня. Тут же она опустилась на поднимающуюся голову предателя. Раненый Рыцарь-искоренитель сумел лишь слегка оцарапать когтями бронированную ногу, содрав с неё водоросли и обнажив алую, словно артериальная кровь, плиту.

Двигаясь как промышленный стальной пресс, гигант вырвал гарпун и размозжил изменнику голову. Затем взглянул через край форта вниз, на других Рыцарей-предателей, дважды ударил пушкой «Всесожжение» по своему подмышечному щитку и с пронзительным рёвом широко раскинул руки, бросая вызов.

В ответ не донеслось ни звука — лишь эхо его клича отразилось от далёких гор.

И вот теперь Штаальхайм понял, что он видит. Рыцаря без пилота. Спасителя Доминиона, убийцу Старика Морвейна, кошмар предателей.

И капитан вновь обрёл голос.

— Это «Левиафан»! — закричал Штаальхайм. Слова вырывались из горла с радостью, порождённой отчаянием. — «Левиафан»! «Левиафан»!

Крепостные бойцы вокруг подхватили его клич, воздевая мечи и выкрикивая имя рыцаря. Они собирались на позициях и ударяли мечами по нагрудникам брони.

— «Левиафан»! «Левиафан»! «Левиафан»!

Даже закованный в толстый слой адамантия, Раккан слышал голоса, поднимающиеся вокруг.

Не изысканные возгласы и выкрики из королевской ложи на турнирном поле, а дикий, радостный гул трибун. То был крик надежды, но в нём звучала кровожадность. Люди алкали не только спасения, но и того, что врагов разорвут на части, что их покарают.

Что морвейнские отродья дрогнут перед собственным чудовищем Доминиона.

Пара «Квесторисов»-отступников уставилась на него снизу, с основания скатов бруствера. У их ног кружили несколько «Боевых псов» — порченых «Оруженосцев» в цветах Страйдеров — Рау.

Линолиус опустил гарпун и указал им на стоящих внизу Рыцарей из дома Морвейнов — на каждого поочерёдно, бросая им вызов.

— Знайте имя моё, предатели, — сказал Раккан и почувствовал, как завибрировало сиденье, когда громкославители усилили его голос. — Я «Левиафан», и вам не уйти от меня.

Он спрыгнул с парапета и обрушился на них подобно лавине.

В знак преданности Шабон Фаул носил на рукаве фиолетовую повязку, а свою гербовую накидку дома Рау испачкал фиолетовыми отпечатками ладоней: они нашли фиолетовую краску, когда разграбляли дворцовый скрипторий.

Хотя… не совсем так. Фиолетовых чернил они так и не отыскали. Геральдический цвет дома Морвейнов на Доминионе находился под запретом с тех пор, как ужасный владыка и его рыцари исполнили клятву, данную техножрецам, и пошли за Хорусом.

Но в скриптории нашлось много красного колера Рау и синего — Страйдеров, а когда их смешали, получился пурпур Морвейнов. Будто всё так и задумывалось, и теперь в Галактике установился правильный порядок — рухнули стены, разделявшие единый океан.

Он продолжал патрулировать, направив автомат дальше по коридору. Во дворце всё ещё оставались несогласные — те, кто отказался примкнуть к королю Даггар-Крейну. Эскадроны смерти вроде того, в который входил сам Шабон, прочёсывали окрестности в поисках непокорных, чтобы истребить их. Точно так же, как Фаул разделался с бунтарями в отдалённых провинциях.

— Наступайте, — шепнул он двоим у него за спиной. — Теперь в коридор, не торопясь. Следите за флангами.

По дворцу прокатился взрыв, и с потолка посыпались куски штукатурки с ладонь величиной. Похоже, «Защиту небес — восточную» бешено штурмовали и личные подразделения Даск отражали приступ.

Фаул служил барону Крейну двенадцать лет, и служил хорошо. Так хорошо, что не усомнился в правоте господина, когда тот заговорил о врагах в Империуме. В конце концов враги оказались и в доме Страйдеров, и при дворе, и даже, как предсказывал Явариус-Кау, в народе, среди них самих! И всё это — его собратья-доминионцы.

Раз враги есть внутри, логично предположить, что они есть и снаружи. И в чём же состоял великий грех Морвейнов? В борьбе с Империумом, который теперь был неприятелем Доминиона.

Поэтому он лишь мельком взглянул и на стену, покрытую треугольными пятнами крови и изрытую пулевыми выбоинами, и на тела дворцовых слуг, грудами сваленные под ней. Пригнувшись, Шабон занял укрытие у дверного проёма.

— Кэлбрайт, Веррен, наверх.

Он ничего не услышал. Ни шороха ткани, ни скрипа половиц.

Фаул не отвёл взгляда от коридора. Отвернёшься — считай, тебе каюк.

— Кэлбрайт, Веррен, — настойчиво прошептал он.

И наконец ощутил, что кто-то встал у его плеча.

Абсолом Рэйт дважды обмотал удавку вокруг шеи стражника, не дав ему закричать, после чего дёрнул так, чтобы сломать позвоночник.

— Чисто, — прошептал виндикар в микробусину, держа коридор под прицелом пистолета «Экзитус».

— Бог-Император милостивый, — прошептала Ликан-Баст, глядя на мёртвых патрульных. Она возглавляла группу пилотов, которые передвигались на корточках и в колонне по одному, чтобы их не заметили в окнах. Подобрав автомат, Лизилль передала его дальше по цепочке, а себе забрала пистолет-пулевик. — Где Раккан откопал кадра вроде тебя?

— Милитарум, — раздался позади голос Линолиуса-Сикораксы. — Людей у них с избытком.

— Серьёзно? — спросила Даск, оценивая Абсолома профессиональным взглядом. — Сержант, если мы уцелеем, то, возможно, у меня найдётся для тебя работёнка.

Рэйт жестом велел Симфонии и остальным не двигаться, а сам, прокравшись в коридор, выглянул из-за подоконника.

— Впечатляет, — сказала Сикоракса в микробусину. Она держалась в арьергарде на случай, если с тыла к ним зайдут какие-нибудь крепостные бойцы или заражённые ризничие. — Всегда думала, что ты больше по дальнему бою.

Абсолом заметил в Зале Полей стационарные позиции: это стражники-перебежчики в цветах Страйдеров укрывались за наскоро сооружёнными баррикадами из дворцовой мебели и мешков для зерна. Они походили на военных — вероятно, люди Фонтейна. Там же торчали несколько Преобразованных ризничих, и жгучий фиолетовый свет их аугметических линз хорошо различался даже с его позиции.

Сикоракса просунула голову под окно и как можно незаметнее, одним глазом, выглянула наружу.

— Что ты рассмотрел? — спросила она.

Разведмаска Рэйта помечала цели, просчитывая решения для стрельбы, и замеряла параметры окружающей среды.

Температура воздуха: +5 градусов от точки замерзания

Скорость ветра: 17,7 км/ч, западо-северо-западный

Влажность и температура выше допустимых значений для оборудования

— Вижу предателей на подготовленных позициях в Зале Полей. Орудийные расчёты, надёжное прикрытие. Пробраться мимо них будет чертовски трудно. Особенно без тяжёлого вооружения.

— У нас есть винтовка.

— Если я применю её, то не смогу дальше идти с вами. Больше не смогу. Мне понадобится занять позицию и дать команду, чтобы ты пошла прямо на них, пока я расчищаю тебе путь. А после огневой поддержки мне нужно будет уйти, пока не засекли.

— Тебя бы всё равно пришлось оставить после того, как мы разместились бы по рыцарским костюмам. И, когда мы выйдем против Морвейнов, нам пригодится наводчик.

Рэйт кивнул. План родился у них сам собой, пока их группа пробиралась вверх по туннелям склепа во главе с Сикораксой, Даск и Ликан-Баст.

Собрать Рыцарей и ринуться в бой, ударить по предателям из числа Страйдеров — Рау и их союзникам из дома Морвейнов, пока те стягивают силы для атаки на Дворец Собраний.

— Ещё кое-что, — сказал Рэйт. — Мало того, что Рыцари Морвейнов собираются на равнине, так ещё и «Защита небес — западная» подвергается массированному штурму. Из окна я мало что разглядел, но, судя по дульным вспышкам, там стреляют из рыцарского вооружения.

— Они пробуют высадиться, — сказала Сикоракса. — Выбить центры управления огнём.

— Предполагаю, что несколько Рыцарей из дома Морвейнов телепортировались или десантировались в отдалённых районах, чтобы присоединиться к Фонтейну. — Говоря с каллидус, Абсолом сбросил чехол на землю, расстегнул его и стал собирать винтовку. — Скорее всего, у них нет возможности перенестись полным составом с шагателями.

— Если перебираться по вон тому мосту, то мне нужно принять свой настоящий облик, — сказала Сикоракса. — А дворян это ошеломит.

— Поступай как считаешь нужным, — ответил Рэйт, напоследок взглянув на соратницу. — Я знаю хорошую позицию для стрельбы.

Когда виндикар уже приготовился скользнуть прочь, Сикоракса похлопала его по плечу и вложила что-то в ладонь.

— Удачи, Абсолом. Береги себя.

Рэйт увидел, что это шприц-тюбик с микродозой полиморфина.

— Спасибо, — произнёс он, ныряя в тень. — Я буду приглядывать за тобой.

— Даск! — шепнула Сикоракса и поманила её рукой.

Привратница подошла к ней с трудом — не так просто ходить на корточках, когда у тебя старые суставы.

— Там были и другие пилоты, правильно? Ждали начала процессии на смотровой площадке. Она вроде бы близко, так?

— Да, недалеко, — подтвердила Даск. — Через три комнаты в ту сторону.

— Чем больше пилотов, тем больше у нас будет шансов, когда мы запрыгнем в сёдла, — сказала Сикоракса. Она провела рукой по волосам, как это делал Раккан в напряжённых ситуациях, когда испытывал стресс. — Возьми остальных. Освободи столько людей, сколько получится. И возвращайтесь сюда через пятнадцать минут.

— Что ты задумал?

— Собираюсь захватить Зал Полей.

Четыреста тонн адамантия, стали и праведной ярости обрушились на двух Рыцарей дома Морвейнов. Раккан соскочил с верхнего парапета через ров в самую гущу предательских шагателей и принялся орудовать длинным громовым гарпуном как булавой, разогнав его генератор настолько, что по зазубренному наконечнику с треском запрыгали молнии.

— Страйдеры — Рау! — выкрикнул он, включив широковещательный вокс. — «Защита небес — западная» в осаде. «Левиафан» вернулся. Вставайте! Сражайтесь за Доминион!

Первым из предателей ему подвернулся порченый «Странник»: термальной пушки он уже лишился, а из обрубка конечности тянулись провода. Приземлившись, Раккан обрушил гарпун на эту незащищённую сторону и расколол наплечник, заставив Рыцаря упасть на одно колено. Линолиус тут же резко махнул гарпуном в сторону, чтобы парировать выпад его товарища, старающегося полоснуть «Левиафана» цепным мечом.

Гарпун сцепился с зубьями, электрический разряд замкнул цепи питания, из-за чего клинок заклинило, и поганая тварь выпалила в Раккана из мелта-ружья. Он мгновенно ответил тем же.

Выстрелы перегрели их ионные щиты, и два энергетических пузыря перегрузились с грохотом, способным раздробить кости. Противников толкнуло в разные стороны, электрическая цепь разомкнулась.

Отступив на шаг, Линолиус вновь сосредоточился на повреждённом шагателе, который поднимался, выставив перед собой цепной клинок. Изменник метил в тазовое сочленение более крупной машины.

Возможно, ему удалось бы попасть, но, к удивлению самого Раккана, десять лет сражений в качестве пилота «Глевии» хорошо подготовили его к ближнему бою в седле «Храброго». Пилоту, привыкшему к моделям «Квесторис» с их дальнобойными пушками и элегантными цепными мечами «Жнец», нелегко дался бы переход на пушку «Всесожжение» и гарпун, имеющие малую дистанцию поражения. Но Линолиус приобрёл сноровку в резне цепным тесаком и получил многолетний опыт борьбы с пехотой, атакующей его снизу.

— Чёрта с два, — выдохнул Раккан.

Он уклонился от выпада. Зубья цепного клинка угодили в наколенник и отскочили вверх, где Линолиус зажал оружие в вертикальном положении между бедром и рукой с гарпуном.

Меч жужжал впустую — у «Жнеца» была только одна режущая кромка, и теперь она вгрызалась разве что в воздух.

Ударив пушкой «Всесожжение», Линолиус раздавил двигатель клинка, после чего направил на изменника трёхствольный огнемёт и поливал его струями пламени, пока куполообразная броня не вмялась внутрь.

«Боевой пёс», один из порченых Рыцарей-оруженосцев, протиснулся мимо горящего шагателя и дал залп из спаренных автопушек. Ионный щит Раккана покрылся рябью от попаданий. Пнув противника массивной ногой, он искорёжил небольшой машине бок, и та в панике удрала, опираясь на орудия и подволакивая раздробленные ноги.

— «Левиафан>>! — донеслось скандирование из дымящегося штерншанца. — «Левиафан»! «Левиафан»!

«Пошла», — прозвучало в микробусине Сикораксы. И она пошла.

Оперативница, одетая в великоватый ей камзол, снятый с убитого стражника, вступила в Зал Полей прогулочным шагом. На ней была фиолетовая повязка.

— Приветствую, — сказала каллидус, отсалютовав взмахом руки.

Из-за гнезда тяжёлого пулемёта, обложенного мешками с зерном, к ней вышел капитан.

— Стоять! — крикнул он. — Назови себя!

До огневой позиции оставались десятки метров открытой местности — слишком далеко, чтобы план сработал. Сикоракса замедлила шаг, будто бы подчиняясь, но продолжала идти.

— Что, простите? — крикнула она, прижимая руку к уху. — Там внутри такая пальба! Голова как котёл, всё звенит. И ещё…

Каллидус указала в сторону «Защиты небес — западной».

Увидев, что там происходит, она едва не застыла. У подножия бруствера сражались три шагателя — два фиолетовых и один красно-зелёный, как лоскутное одеяло, — которые молотили друг друга, будто кулачные бойцы, и стреляли из орудий в упор. Шальной снаряд боевой пушки со свистом пролетел по дуге высоко над Залом Полей, и солдаты на огневых позициях пригнулись.

— Я сказал, стоять!

Сикоракса сосредоточилась.

— Жду кодовое слово, — произнёс Рэйт.

— Меня послал Юма! — крикнула оперативница, замедляя шаг, но продолжая идти. — Велел забрать моего Рыцаря, «Шута», и прокатиться на нём к кузенам из дома Морвейнов.

Стрелок за тяжёлым пулемётом передёрнул затвор.

Каллидус остановилась, подняв руки. Оценила расстояние.

Капитан выхватил автопистолет. Увернуться от выстрела на таком расстоянии будет непросто, особенно из неподвижного положения. Сикоракса видела, как офицер изучает её-Раккана взглядом.

— Покажите мне письменный приказ, сэр. Или мы откроем огонь.

Он явно колебался. Никто не знал наверняка, кто есть кто. Безусловно, офицер не поверил ей, но его предков-крестьян веками убивали просто за неуважение к вышестоящим, так что в нём притаилась крупинка неуверенности — и этого хватило.

— Без проблем, кузен, без проблем, — ответила Сикоракса, засовывая руку в карман камзола. — У меня приказ от барона Крейна, делателя королей.

Голова пулемётчика взорвалась, и осколки черепа полетели прямо в глаза заряжающему.

Сикоракса запустила метательный кинжал с такой силой, что тот по рукоять вонзился в глаз капитану, не позволив ему обернуться и выяснить, почему заряжающий орёт.

Она пронеслась мимо, текучая, словно ртуть, укрываясь за падающим телом от стражника в редуте из мешков, который направил на неё автовинтовку. Отскочила в сторону, схватила упавшее оружие капитана и очередью из трёх выстрелов отбросила крепостного бойца назад. Из двух ран в его груди брызнула кровь, расплывшаяся облачками.

— Один идёт к тебе, на одиннадцать, — воксировал Абсолом.

Сикоракса прижалась спиной к внешней стороне укрепления, подтащила к себе автовинтовку со ската, где она лежала после гибели стражника, и выстрелила вслепую в указанном направлении. Под ногами по камню застучали горячие гильзы.

— Готов, — сообщил Рэйт.

Каллидус дождалась, пока внутри неё вспыхнет принятая доза полиморфина, сбросила просторный камзол, скрывавший её снаряжение, и превратилась в себя настоящую.

Температура воздуха: +5 градусов от точки замерзания

Скорость ветра: 11,3 км/ч, западо-северо-западный. Поперечные вихри из-за искажения от силового поля поблизости

Гравитационное искривление: 0,22 градуса, вогнутое

Осталось целей: 21

Глубоко вздохнув, Абсолом нажал на спуск и поморщился от сильного толчка прикладом в плечо. Но боль ощущалась как что-то правильное. Он делал то, что ему полагалось.

В прицел Рэйта попал стремительный ризничий с инфоцепами вместо рук.

Снаряд «Адское пламя». Позвоночник. Разорван напополам.

Осталось целей: 20

Сикоракса, находящаяся в нижней части зоны видимости, снимала трофейный камзол, под которым скрывались фазовый клинок, нейрошредер и блок питания. Стражники уже оправились от первого шока, вызванного её нападением, и вели по ней огонь.

Рэйт приметил это окно, идеальную господствующую высоту, ещё в их первый день во Дворце Собраний. Оно располагалось высоко над воротами в Зал Полей, но в пределах дугообразного туннеля защитной энергии. В лицо ему дул ветер, врывающийся через разбитое стекло, — зимний, острый как лезвие.

Острый, как восприятие самого Абсолома.

Стражники-предатели и сами разместили здесь снайперскую пару, но те не жаловались, что Рэйт узурпировал их позицию, так как их трупы свалили кучей в углу.

Впрочем, они всё равно тут только бардак разводили. Высунули винтовку из пробитой ими дыры в мозаичном стекле, раскидали вокруг объедки и обёртки от сухпайков. Мочились, судя по запаху, в углу.

Абсолом же положил ствол так, что дульный срез отстоял до окна примерно на тридцать сантиметров. Заметить снизу невозможно.

Сикоракса пришла в движение, быстро и плавно, припадая к земле, как ящерица. Извиваясь, она перемещалась совершенно нечеловеческим образом, и Рэйт на мгновение задержал на ней прицел, чтобы понаблюдать. Каллидус обнаружила в укреплении из мешков дыру едва ли больше её головы. За преградой стоял стражник, высматривавший лазутчицу. Она протекла через отверстие, сдвинув плечи и по-змеиному изгибая тело, вылезла прямо под неприятелем и выпотрошила его фазовым клинком. Человек распался на две части.

Мимо оперативницы пронеслись красные трассы, и Рэйт навёл перекрестие на обслуживаемый расчётом мультилазер. Модель «Фабер». Старый. Его сняли с производства в большинстве миров-кузниц из-за нестабильной нагрузки на батарею питания. Выбрав селектором турбопробивной патрон, Абсолом повёл прицелом вдоль кабеля, уходящего за баррикаду, которую расчёт устроил из толстой скамьи.

Разведмаска убрала слои объектов, отрисовала генерируемую мощность. Батарея пульсировала жёлтым цветом: расчёт поливал цель разрядами, и заряд быстро уменьшался.

Нажатие. Удар в плечо.

Жёлтые искры взметнулись к небу, как фейерверк. Шипящая струя высвобожденной лазерной энергии хлестала наружу, бурля и кипя, словно выпущенный на волю злой дух.

Прелестно.

Оставшиеся цели:17

Рэйт отпустил винтовку и поставил её на сошки. Покрутил плечом, чтобы расслабить его. Использованный шприц-тюбик из-под полиморфина валялся рядом с сумкой для снаряжения.

Вдалеке, справа от него, у «Защиты небес — западной», пёстрый красно-зелёный Рыцарь сражался с шагателем типа «Неистовый» из дома Морвейнов. Ионные щиты вспыхивали и покрывались синью. Вокруг носились «Оруженосцы», поливающие огнём силовой заслон более крупного Рыцаря. Несколько шальных снарядов из их автопушек описали высокую дугу и попали в энергетическое поле на правой стороне моста, окрасив его в янтарный цвет.

На горизонте виднелась пара шагателей «Квесторис» Страйдеров — Рау, идущих в бой.

Вражеский огонь.

Предупреждение появилось в поле зрения за микросекунду до того, как лазерные разряды пробили верхние панели витражного окна, осыпав виндикара разноцветными осколками стекла.

Баллистические когитаторы примерно рассчитали траекторию лучей по углу атаки и выделили красным цветом четыре квадрата на обзорной сетке. Он отыскал огневую позицию женщины-стрелка на дальнем конце моста и установил перекрестие прицела на волосок выше и левее головы, поскольку она прижималась к правой секции защитного поля.

Рэйт улыбнулся.

Нажатие.

Удар в плечо.

К врагу прибыли подкрепления, но Линолиус был слишком занят, чтобы смотреть на них.

Мощно толкнув «Неистового» плечом, Раккан отодвинул его назад и расчистил себе место.

Снаряд боевой пушки, просвистев мимо Линолиуса, выбил из бруствера цитадели фонтан грязи. Поток энергии из термального орудия, с воем пронзив ионный щит, сжёг осадную пушку на левом плече «Левиафана». Орудийная башня расплавилась так быстро, что размягчившийся адамантий потёк и забрызгал верхнюю часть панциря.

«Хорошо хоть, боеприпасы испарились, а не детонировали», — промелькнуло в голове у Раккана.

Справа от него «Неистовый» взвизгнул, пригнул голову и бросился в атаку, взрыхляя когтями землю. Цепной меч рассёк воздух, перчатка потянулась к «Левиафану».

Напрасно.

Запустив гарпун в брюхо предателя, Раккан подтянул его, обхватил руками-орудиями и крепко прижал к себе, словно в любовных объятиях. Их маски столкнулись, а два спаренных мелта-ружья, установленных на нагрудных креплениях, в тот же миг вонзили лучи в броню над пилотом Морвейнов, и тот изжарился заживо.

Линолиус повернулся, прикрываясь остовом врага, как щитом, от подкрепления. И только тогда он разглядел тех рыцарей.

Впереди шёл «Огненный змей», поднимая термальную пушку для следующего выстрела. Позади, несколько дальше, шагала «Борзая».

Его дядя. И мать.

Раккан швырнул оплавленный остов застывшего предателя на его соратника и навёл гарпун на барона Крейна.

Пение дало им понять, что они уже близко.

Близко к Дортии Тесселл, близко к истине.

Резервное святилище представляло собой обширное подземное помещение из семи ярусов, потолок которого пересекали угловатые подъёмные краны и подвесные системы из цепей. Дым благовоний окутывал всё вокруг, будто в логове обскурового наркомана.

Хотя за последние сорок три минуты Кёльн не видела ни одной живой души, кроме них двоих, ей показалось, что вокруг столпились люди — здесь плечом к плечу стояли рыцарские костюмы, целый лес или армия каменных гигантов без единой искры жизни. Кое-где шагатели лежали, накрытые брезентом, но большинство высились, прижав к груди подбородки масок и скрестив перед собой руки-орудия. Некрашеные тела из оголённого металла напоминали погребальные статуи.

Кёльн и Гвинн двигались медленно, озираясь по сторонам.

— Направь лазку вниз, — посоветовала Аваарис. — Ты не обучена применять оружие, поэтому опасна для меня не меньше, чем для неё.

Гвинн, сглотнув, кивнула. Кёльн предположила, что молодая ризничая никогда не бывала в резервном святилище, ведь сооружение, в котором хранилось будущее Страйдеров — Рау, гарант их дальнейшего существования, наверняка считалось слишком заветным для той, кто всего лишь обслуживала малый шагатель.

Аваарис указала ей на один из неподвижных «Оруженосцев» и подтянула к себе.

— Там точно есть какая-нибудь вокс-установка, достаточно мощная, чтобы связаться с поверхностью. — Кёльн открыла канал передачи данных и отправила ей пакет. — Найди станцию и передай то, что мы обнаружили, Рэйту и Сикораксе. Скажи им, что ни в коем случае нельзя позволить «Короне» уцелеть. Они должны уничтожить трон Механикум вместе с Даггар-Крейном. Просто убить его — этого мало.

— Поняла тебя.

— Давай, — Аваарис указала на длинную чистую комнату, завешенную пластековым брезентом. — Вот тут удобнее пробираться скрытно.

Они проскользнули внутрь — Кёльн приподняла пластековые полосы в дверном проёме, чтобы не зашуршали, — и начали красться по лаборатории.

— «Оруженосцы», — произнесла Танна. — Священные чертежи «Оруженосцев».

— Что?

Гвинн обвела рукой пожелтевшие листы бумаги, прикреплённые клейкой лентой к стенам, обшитым досками.

— Это схемы шагателей. Смотри, вот «Всадник бури» Воссы и «Коготь хищной птицы», новая благородная машина Андрикуса. А это, — ризничая показала на табличку с цифрами, — поведенческий код. Нам не положено его изучать, но иногда он появляется в отчётах о необычных повреждениях. И нам пришлось разобраться в нём, чтобы искать признаки…

— Трон, — сказала Кёльн. — «Оруженосцы»… Ни один из их пилотов не появился на коронации. Вот как Тесселл это провернула — сделала их переносчиками заразы.

Затем её инфовуаль отметила на столе в углу что-то, завёрнутое в ткань и испачканное красным. Аваарис откинула тряпку, и её аугметические зрачки расширились.

— Что там? — спросила Гвинн.

— Астропат, — ответила Кёльн, погружая два пальца во вскрытый и развороченный череп. — Трон, помоги нам, это же астропат.

— Что это значит? — уточнила ризничая.

— Это значит, — ответила Аваарис, — что нас полностью раскрыли. Кто-то либо уже проведал, кто мы, либо скоро проведает.

Сикоракса увернулась от автоматной очереди, быстро упав на четвереньки, и боком, словно краб, отползла за бочку.

Она уже устранила пятерых, и подсчёт продолжался, но враги были повсюду. Лобовая атака не относилась к её предпочитаемым методам ведения боя, и, если бы Рэйт не прикрывал её огнём, каллидус лежала бы сейчас в сотне метров позади, обливаясь кровью.

«Может, сейчас так и будет», — подумала Сикоракса, увидев, что над пластальным барьером появился стражник, уже занёсший гранату для броска.

Сикоракса вскинула нейрошредер, но рука стражника внезапно исчезла. На мгновение тот ошеломлённо замер, потом начал лихорадочно искать гранату под ногами и спешно бросился на неё…

Детонация осколочного заряда отбросила стражника в левую секцию защитного поля, где его тело и повисло, сотрясаясь. Пластальной барьер упал вперёд, открыв ещё двух солдат, которых спасло самопожертвование товарища. Сикоракса уложила их зелёной волной из нейрошредера: эмпирейная энергия разорвала проводящие пути у них в мозгу, и бойцы, повалившись наземь, застыли в полной неподвижности.

— Выдвигаюсь, — сказала каллидус в микробусину.

— Понял тебя, — ответил Рэйт. — Осторожно, к тебе идут Преобразованные.

Сикоракса перепрыгнула через сгоревшую баррикаду и выдвинула фазовый клинок.

Преобразованные были вооружены инструментами для техобслуживания. Ризничие из стойл, низшие послушники храма ремонтников. Сгорбленные, похожие на насекомых, они щёлкали и скулили, надвигаясь на каллидус боком и по диагоналям.

Первый замахнулся двусторонним молотком, но Сикоракса, отступив назад, словно в танце, отсекла верхнюю часть оружия, и та с грохотом ударилась о настил моста. Каллидус, резко присев, отрубила ризничему ногу в колене и набросилась на следующего. У этого в руку был имплантирован адамантиевый зажим, и, когда тот раскрылся, оперативница увидела глубоко внутри дисковые пилы. Сикоракса поняла, что перед ней инструмент, которым пилотов извлекают из повреждённых бронекостюмов, когда невозможно открыть люки. Специальное оборудование. Более высокого класса, чем у обычных служащих храма-кузницы.

Скверна расползлась далеко.

Каллидус уклонилась от выпада зажимом — захваты щёлкнули прямо над головой, она нырнула, перекатилась в сторону и уложила ризничего на пол ударом наотмашь в позвоночник, а Рэйт взорвал то, что осталось от его черепа.

Ассасин рванулась вперёд, размахивая руками влево и вправо, чтобы сбить с толку огневое звено — человек пять, стоящих перед дверью в рыцарские стойла. Два лазерных луча полоснули её по бедру, твердотельная пуля угодила в лезвие ксеноклинка и развалилась пополам.

Мимоходом она рассекла шею стражника и, не дожидаясь, пока голова упадёт на пол, заложила широкий вираж, чтобы добраться до остальных с флангов и тыла.

— Мне нужно отступить, — сообщил Рэйт. — Поисковая группа на лестнице.

— Поняла тебя, — отозвалась Сикоракса, проносясь мимо огневого звена.

Она разогналась настолько, что пробежала по стене конюшни, описав дугу. В зону поражения нейрошредера попали три жертвы, пытавшихся уследить за атакующим их размытым пятном. Потом каллидус спрыгнула на последнего выжившего бойца и пригвоздила его к плитам фазовым клинком ещё до того, как тела его товарищей коснулись скалобетона.

— Мост чист.

— Увижу тебя на поле, — передал Рэйт. — Меняю позицию. Поднимаюсь на цитадель Дворца Собраний. Там лучше обзор и нет помех. Лучше верни себе облик Раккана: я заметил Даск и её группу на этом конце моста.

— Нам никогда не достаётся похвал, — еле слышно пробормотала Сикоракса, изменяя лицо и распахивая большие ворота стойл. — Ты это вообще замечал?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Раккан ринулся в лобовую атаку на «Огненного змея». Уцелевшая боевая пушка пробила ионный щит Крейна двойным выстрелом. Перед глазами Линолиуса поплыли авгурные метки наведения.

Цель захвачена: «Борзая».

Надеясь, что беспокоящий огонь должен хотя бы ненадолго удержать Хоторн на расстоянии, дав ему время разобраться с дядей, Раккан ударил по ней ракетами «Щитолом».

— Предатель! — взревел затем Линолиус.

Жар от термальной пушки Крейна окутал ионный щит «Левиафана», и тот полиловел. Видимость ухудшилась за миг до того, как барон запустил пакет «Грозовых копий». Раккан дёрнулся вперёд в страховочных фиксаторах — его шагатель пошатнулся от двух попаданий в нагрудник. Третья ракета отклонилась слишком высоко и с шипением пролетела над верхним панцирем.

«Левиафан» изголодался. Ему нужен был Крейн.

Рыцарь почти сам по себе поднял руку и выпустил гарпун на цепи.

Барон повернулся, отклоняя «Огненного змея» назад, чтобы отвести удар. Но огромный гарпун, отскочив от нагрудника и наплечника, толкнул машину так, что она потеряла равновесие. Размахивая руками, Рыцарь рухнул в грязь преданного им мира.

Огромный шагатель отползал спиной вперёд, пока «Левиафан» приближался к нему. Линолиус нарочито медленно втянул громовой гарпун, зафиксировал его на месте и лишь затем направил оружие на «Огненного змея», который силился встать.

— Бросаю вызов! — проревел Раккан. — Мне нужен ты, Крейн.

Похоже, Тибериус услышал его: когда барону удалось поднять «Огненного змея» на ноги, он побежал.

К турнирному полю.

В цитадели была только одна лестница. Винтовая.

Солдаты дома спускались к нему по очереди. Казалось, им нет конца.

Рэйт знал, что обычно на винтовой лестнице тактическое преимущество имеют те, кто обороняется наверху. Атакующие способны подниматься только гуськом, с каждым шагом они всё больше устают и не могут одновременно удерживать равновесие и отражать удары, которыми защитники осыпают их сверху. А главное — на винтовой лестнице не имеет значения, сколько человек наступают, поскольку сражаться тут можно только один на один.

Но этот тактический расклад меняется, когда неприятелем оказывается оперативник из храма Виндикар, входящий в число самых смертоносных убийц в Империуме Человечества.

Абсолом прострелил первому из атакующих колено и пропустил его мимо себя, когда тот закувыркался по ступеням. Второго он ткнул стволом пистолета в горло, а затем схватил за голову — солдат не носил шлем — и впечатал в осевой столб винтовой лестницы. Следующий боец пырнул виндикара штыком. Рэйт ощутил жгучую боль в животе, но сначала всадил стражнику в шею универсальный нож и лишь затем позволил себе ощупать рану.

«В брюшную полость», — подумал виндикар, глядя на свои окровавленные руки.

Болезненно. Не смертельно. Когда за следующим поворотом Абсолом схватил пистолет стражника, который отстреливался из-за угла вслепую, вырвал оружие и рукоятью врезал владельцу по лицу, он уже чувствовал, как костюм из синтекожи сжимается, останавливая кровотечение.

Потом он поднялся на лестничную площадку, прикрываясь телом этого солдата как щитом. Когда на виндикара бросились двое ризничих, он поразил их турбопробивными зарядами. Третий, прыгнув на него, ободрал лицо ротовыми механодендритами. От удара Рэйт перекатился на спину, держа бессознательного пленника как живой заслон, упёрся ботинком ему в живот и перекинул обоих противников через голову. Прямо в витражное окно.

Ассасин извлёк из пистолета магазин, вставил другой и передёрнул затвор, не обращая внимания на то, что сквозь уплотнитель маски просачивается кровь. Посмотрев в разбитое окно, он увидел, как зелёный рыцарь атакует красную машину Рау. Изменник в ответ выпустил три ракеты — одна из них пронеслась выше…

Отслеживаю… отслеживаю…

И ударила в нижний этаж цитадели, сотрясая башню.

Рэйт понадеялся, что это сыграет ему на руку. Но до идеальной точки обзора агенту оставалась ещё половина лестницы, а за ним наверняка будут подниматься другие солдаты дома. Вероятно, сейчас они накапливают силы, дожидаясь, пока соберётся большой штурмовой отряд.

Может, кого-то из них и уложило ракетой. Но Абсолом был не из тех, кто уповает на удачу.

Он сбросил сумку на пол, вытащил чёрный чехол-скрутку, наполненную прижимными пластинами и растяжками, и принялся усложнять жизнь преследователям. Когда по лестнице сбежал стражник с боевым топором в руках, яростно взывавший к своему дому и богам, Рэйт застрелил его, не отрываясь от работы.

— Архиремонтница Дортия Тесселл, — произнесла Кёльн, выходя в депо техобслуживания храма-кузницы.

Тесселл прервала чтение заклятий. Руки у неё тряслись от… чего?

Страха? Ярости?

— Мастер-двигателист Дак, — сказала Тесселл, отворачиваясь от когитатора, за которым работала. Сзади змеились толстые кабели, уходящие в кабину Рыцаря-оруженосца. — Хотя, как по мне, можно обойтись и без формальных обращений — особенно незаслуженных, так?

— Пробуешь разобраться? — спросила Кёльн. — Самостоятельно, раз он ушёл?

Лицо Тесселл не дрогнуло, и глаза матриарха оставались бесстрастными. Но кисть третьей правой руки щёлкала большим и средним пальцами — нервный тик, как у вороны, стучащейся в окно.

— О ком ты?

— О твоём чудотворце, технодесантнике.

Архиремонтница опустила голову так, что лицо её погрузилось в тень.

— Кто тебе сказал? Гвинн? Вспомнила, да?

Кёльн шагала по кругу — на всякий случай, чтобы усложнить Тесселл задачу, если та попытается навести на неё оружие.

— Ну-ка, скажи: я правильно сложила два и два? Битва Пылающих небес. Ваш Верховный монарх пал. Однако при смерти был не только он, но и трон Механикум его «Короны». Инфошипы погрузились глубоко. Ты думала, что его отравили — возможно, даже поняла, что он заражён Хаосом, — но двор не мог обойтись без него. Явариус-Кау был слишком выдающимся, слишком могущественным. Они хотели чуда, которое оказалось тебе не под силу… А потом всё же свершилось.

— Да.

— Технодесантник из Железных Рук. По крайней мере, так он представился. Он сделал то, чего не сумела ты, — исцелил Явариуса-Кау и «Корону Доминиона». Ослабил заразу. Стабилизировал короля. И теперь предки говорили с монархом громче, чем когда-либо прежде. Ну что, пока всё правильно?

Тесселл молча выпрямилась, вздёрнув подбородок.

— Вот только он не ослаблял заразу. Он приумножил её, загрузив через собственный инфопорт вирус «Суть_Чорва»: в те времена его удавалось передавать только вручную, в отличие от той версии, что транслируется сейчас. Тем самым он полностью извратил «Корону», а со временем и самого Явариуса-Кау! Скорее всего, он был Железным Воином, а не Железноруким. Впрочем, как бы ты догадалась? Ты никогда не встречала астартес, в вашем-то захолустье…

— Полегче.

— Зато все называли тебя чудотворцем. Должность архиремонтницы теперь точно осталась бы за тобой пожизненно. И это к лучшему: поскольку король всё заметнее терял дееспособность, дома готовились к войне. Угрожали погубить на ней ваши бесценные машины. Капризные детишки, с которыми приходится делить святыни… Ты боялась междоусобицы. А потом нашла решение — применить ту же программу, которая «исцелила» Явариуса-Кау, чтобы заставить предков говорить громче и наделить машину возможностью управлять человеком. Эта новая технология…

— Новые технологии — ересь, а это — духовная практика! Конечно, я не жду, что ты поймёшь.

— Ладно, духовная практика. Но оказалось, что её трудно распространять. Системы Рыцарей очень надёжно защищены, их невозможно заразить через трансляции, как получилось с бестолковыми техножрецами и инфотрэллами, а особенно с безмозглыми ризничими, которые пытались починить трон Механикум и подключались к нему напрямую. Так он извратил и тебя.

Тесселл бросилась к оперативнице, шаркая ногами по настилу из листового металла, а Кёльн, проскочив между парой «Оруженосцев», включила цифровую маскировку, нырнула в лес шагателей и затерялась среди них.

— Независимо от того, глупость тобой управляла или скверна, — Аваарис говорила через гаситель аудиоколебаний, чтобы скрыть, откуда доносится её голос, — ты нашла решение. Заразить Рыцарей-квесторис нельзя — слишком подозрительно. Это сразу вызовет массу вопросов. Их пилоты ведь так близки со своими машинами и всегда в центре внимания.

Она заметила, что Тесселл кинулась в противоположном от неё направлении, извиваясь между ногами шагателей, будто громадная сороконожка.

— Но «Оруженосцы»… — продолжала Кёльн. — Кому есть дело до невзрачных «Оруженосцев»? Жалкие родословные, безвестные ризничие… А после того как ты заразила их, всякий раз, когда они становились помощниками Рыцарей, вирус передавался «Квесторисам» по мыслесвязи. Большой шагатель навязывал малому свою волю, а взамен получал инфекцию. Крейна и Фонтейна ты заполучила именно так. Хоторн Эстейр-Раккан ускользала от тебя, но ты велела порченой Воссе убить её оруженосца на дуэли и подсунула взамен кое-кого из вашего круга. Собственно, я бы не удивилась, если бы узнала, что «победители» во всех этих дуэлях Страйдеров — Рау «совершенно случайно» расчищали дорогу заражённым оруженосцам.

Кёльн пробралась между ногами «Кастеляна».

— Но ты упустила Юму и Ачару, не нуждавшихся в оруженосцах, и Даск, которая не меняла своего со времён Пылающих небес. Надо же, как умно.

Аваарис сделала паузу, вглядываясь в темноту в попытках разглядеть, где архиремонтница.

— Поэтому ты попыталась убить Гвинн?

Тесселл обошла её сбоку, перемещаясь быстрее, чем ожидала Кёльн.

Одна за другой её лапы насекомого наносили удары. Агент-ванус отражала их аугметическими руками, отбивая и отводя выпады, используя всё своё проворство, чтобы заблокировать несущиеся к ней когти, и сталь звенела о сталь, словно в рыцарской сшибке былых времён, пока мыслительные имплантаты не просчитали шаблоны движений, — и тогда ассасин совершила неожиданный ход.

Выставив ладонь вперёд, Кёльн выпустила кинетический заряд, который отбросил Дортию назад, за пелену благовоний.

Из темноты донёсся топот. Звук ног, стучащих по настилу и адамантиевым доспехам. Она поняла, что Тесселл взбирается на рыцаря.

— Гвинн тебя раскусила, — язвительно бросила Кёльн. — Девчонка, дочь механотрэллов низкого происхождения, которые занимались грязециклами и автокаретами, раскрыла твой секрет. Возможно, ты пробовала втянуть Гвинн в свои делишки, да не вышло, а может, не сумела унять её безудержное любопытство. Итог один: ты решила её убить.

— Эта сучка уверяла, что работает на меня. Я — архиремонтница, никто не смеет выходить из-под моего контроля. Она что-то скрывала от меня. Утаивала.

Аваарис разглядела тень сквозь дымку и выпустила лазерный луч. Он подсветил благовония красной вспышкой, но ни в кого не попал.

— Гвинн не составляла особой проблемы. Заражённый слуга и пистолет-пулевик — вот и всё, что нужно для убийства. Но исполнитель повёл себя неосторожно. Вздумал нанести удар, когда рядом находился Раккан, и Танна закрыла его собой. А это уже повлекло неприятности. Все поверили, что безумный старик Явариус-Кау пытался прикончить своего внучатого племянника. Гвинн стала героиней, а Хоторн отослала их в качестве Вольных Клинков, чтобы защитить. При всей своей беспощадности она оставалась матерью. Но тебе повезло — выстрел разрушил энграммные модули Танны. Она ничего не помнила о заговоре.

— Ты не понимаешь… — Голос Дортии дрожал, в нём звучали умоляющие нотки. — Я поступала так только ради этих машин!

— Нет, я понимаю, — ответила Кёльн, пробираясь между Рыцарями. Она изменила конфигурацию правой руки для ведения огня. — Вирус сработал не так, как тебе обещал астартес, да? Ссоры не прекратились. Грызня только усилилась. Не умолкали разговоры о независимости. Фонтейн затягивал подавление мятежа в глубинке, чтобы выиграть время для сбора армии, готовой совершить переворот. И, что хуже всего, ты всё больше поддавалась паранойе. Сомневалась, что твои мысли принадлежат тебе самой. Все эти идеи фикс об отделении, видения былой славы, иррациональная ненависть к механикус… Наконец, ты спрашивала себя, настолько ли плохи Морвейны.

Кёльн нашла Тесселл по всхлипываниям. Архиремонтница согнулась пополам, закрыв лицо руками из плоти.

— Но ты понимала, что да, они настолько плохи, ведь ты заглядывала внутрь «Рассвета резни»! Видела, какими искажёнными и порочными стали Рыцари-предатели, и сознавала, что навлекла ту же судьбу на оба ваших дома. А теперь ты стараешься всё исправить.

— У меня не выходит, — запричитала Тесселл. — Я не виновата, не виновата!

Аваарис услышала двойной щелчок. Гвинн сигнализировала, что сообщение отправлено.

— По моему опыту, — сказала Кёльн, поднимая наперстное оружие, — еретехи никогда не признают вины.

— Скачем, скачем!

Захлопнув люк на «Зубах тайфуна», Сикоракса дважды постучала по кристаллическому иллюминатору и показала Мовеку Каве большой палец. Двойные реакторы запустились, и Рыцарь выпрямился из полусогнутого положения, в котором его оседлал пилот.

— Линолиус, ты слышишь? — спросил Каве по комм-связи. — По воксу передают. Говорят, явился «Левиафан»! И он в одиночку отражает атаку на «Защиту небес — западную».

— «Левиафан», — отозвалась Сикоракса в вокс-систему шлема. Она произнесла это слово с благоговением, хотя не вполне понимала, что оно значит. Нажав на переключатель посадочного трапа, каллидус откатилась в сторону, а Рыцарь типа «Бравый» сделал первый шаг, сотрясая всё вокруг. — Благое знамение!

— Лучше не бывает, — сказал Каве, направляясь к воротам. — На нас сегодня можно ставить суверенностью!

Кроме Сикораксы, все лоялисты оседлали машины и уже выдвигались. Ризничие оказались порчеными — каллидус пришлось убить нескольких, пытавшихся разобрать шагатели лоялистов, — так что некому было помочь пилотам «Квесторисов» забраться в кабины. Оперативница взяла эту работу на себя, а теперь ей оставалось только занять своё место.

В микробусине послышалось жужжание.

— Рэйт, ты?

— Никак нет, — отозвался Абсолом по воксу.

Сигнал звучал как отдалённый гул насекомых. Сикоракса настроилась на него и очистила передачу.

— Вызываю Раккана. Вызываю Раккана. Подтвердите.

— Гвинн? — спросила каллидус, потрясённая настолько, что произнесла это вслух. — Мы думали, тебя убили. Твоя спутница с тобой?

— Да. Пожалуйста, усвой этот инфопакет.

Забравшись в кабину «Шута», Сикоракса подключила нейронный кабель к шлему и закрыла люк.

— Гвинн, я занята, а системы фоновой обработки данных у меня нет. Можешь пересказать вкратце?

— Запятнан не Даггар-Крейн, а «Корона Доминиона». Вы должны уничтожить трон Механикум, убить тро…

Сигнал прервался.

— Рэйт, ты это слышал?

— Да, читаю пакет.

— Есть хорошие новости? Какой-нибудь надёжный путь к победе, кроме…

«…того, чтобы атаковать в лоб самую опасную машину в этом мире и попытаться её прикончить? Нет».

— Чудненько, — сказала каллидус. — А я тут на минутку даже подумала, что мы победим.

Затем она опустила на голову шлем — и тот разразился хоровыми воплями:

«Это не Раккан! Предатель! Самозванец! Убийца короля! Кто ты? КТО ТЫ ТАКОЙ?»

Духи завывали в сознании Сикораксы, терзали слух, трепали психику. Инфошип скрежетал и изгибался, будто нож, который душегуб проворачивает в ране, чтобы причинить жертве побольше мучений.

— Я — ассасин! А вы чокнутые дураки — как вам такое?

Тишина. Инфошип перестал крутиться.

«Как ты смеешь гово…»

— Нет, как вы́ смеете? Вздорные призраки! Настаиваете, чтобы вам поклонялись потомки, а сами разрушили это королевство, понятно? Всё из-за ваших гордыни и высокомерия. Вы требуете, чтобы отпрыски были достойны ваших деяний, а знаете, на что они пошли ради этого? Запятнали свои благородные машины и встали на сторону дома Морвейнов!

«Это… — теперь говорил одинокий голос. — Это невозмо…»

— Явариус-Кау заразился порчей и сошёл с ума, теперь «Корона Доминиона» — капище Хаоса. Ваш почитаемый монарх-машина стал мыслить сам по себе и вышел из договора с Империумом, а Морвейны идут маршем на Дворец Собраний. Если не верите мне, то прочитайте это.

Она открыла предкам свой разум — полностью, а не только ложную кору головного мозга, — и передала в «Шута» пакет данных.

«Падшие!»

«Падшие!»

«Наши дома пали!»

— Итак, теперь вы знаете, кто я, и у вас есть два варианта, — процедила Сикоракса сквозь стиснутые зубы. Её окликали другие рыцари. Ей было не до них. — Всё это время вы боролись со мной. Теперь вы либо будете сотрудничать с посторонней и ассасином, либо останетесь бездельничать в стойле, пока Доминион не падёт… Если только я не воздам вам по заслугам и не брошу сюда зажигательную гранату.

Цепной тесак «Шута» закрутился на полных оборотах, и его правая нога шагнула вперёд.

— Приятной нам с вами скачки, — произнесла каллидус.

Аваарис Кёльн знала анатомию.

Боль в середине живота — это от разрыва почки. Тросорез, встроенный в третью правую руку Тесселл, пробил грудную клетку и сломал два усиленных сталью ребра. Одна бедренная артерия вскрыта, но костюм из синтекожи туго стянулся, иначе кровь оперативницы хлынула бы наружу и окрасила рясу Дортии в ещё более густой багрянец. Вторая левая рука Тесселл погрузилась в нижнюю часть брюшной полости Кёльн, и она чувствовала, как внутри разливается кислота.

Но аугметические кисти Аваарис сомкнулись на горле архиремонтницы. Лицо Дортии посинело, вокс-устройство, заменявшее ей рот, сминалось под адамантиевыми пальцами.

— Приговор исполнен, — сказала Кёльн и применила всё наперстное оружие.

Лицо архиремонтницы объяло неистовое пламя: мелта-поток сжигал ей кожу и плоть. Лазер пробил заднюю часть шеи и перерезал позвоночник. Излучатель кинетического поля в ладони выбил Тесселл из хватки Аваарис и впечатал в корпус Рыцаря типа «Странник», покрытый серой грунтовкой.

Но Дортия больше не была смертной техножрицей. Она стала Преобразованной — творением варп-данных, демонических песнопений, закодированных в её логических цепочках. Тесселл цеплялась за переднюю часть рыцарского костюма, сползая на пол, и её стальной череп поблёскивал среди сгорающих одеяний. Её облик оказался ещё ужаснее, чем представляла себе Кёльн: настоящее членистоногое, покрытое костяными пластинами. Поднявшись на дыбы, она достигла бы метров трёх в высоту.

— Дортия Тесселл, — произнёс чей-то голос.

Архиремонтница оглянулась на звук, почти вывернув голову в обратную сторону.

— Как адепт ордена Ремонтного Алтаря и истинный последователь Омниссии, я объявляю тебя еретехом и предательницей, — сказала Гвинн.

Угасающим зрением Аваарис отметила, что у ризничей нет оружия — только кабель.

Кабель, подсоединённый к когитатору на её запястье и протянутый к «Оруженосцу» типа «Хельверин» с автопушками, направленными на порченую архиремонтницу.

Гвинн прекратила стрелять, только когда барабанные магазины опустели. К тому времени Кёльн уже не двигалась.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Они скакали плечом к плечу. Лоялисты, конкуренты на ристалище, Страйдеры и Рау, друзья и соперники. Высокородные и незнатные.

Они скакали к Сборной равнине.

— Гвинн сказала, что необходимо уничтожить «Корону», — сообщила Сикоракса. Она отправила пакет данных всем, но ни у кого не было времени его прочитать. Кёльн предусмотрительно вычистила все упоминания об Ассасиноруме, оставив только вопиющие факты. — Не просто убить Даггар-Крейна, а уничтожить сам трон Механикум.

— Значит, выведем её из строя, если получится, — вмешалась Даск.

Бедная баронесса, старшая по чину в их группе, номинально считалась командиром. Но подавляющее большинство лоялистов было юнцами — либо из Реестров наследников, либо из нижних чинов, спасённых со смотровой площадки. Они получали боевой опыт только на арене и не привыкли к воинской субординации.

— С гор идут их подкрепления, — продолжала Даск. — Неприятель рассчитывает усилить первое копьё, штурмующее «Защиту небес — западную». Наша задача — перехватить их и снять осаду, чтобы комплекс зенитных установок продолжал вести огонь. И теперь мы — команда, так что никакого личного ухарства.

«Так себе речь, — зашептались призраки в шлеме. — Практичная, не вдохновляющая. Юные рыцари дрожат в сёдлах, и храбрости от таких слов у них не прибавится».

Сикоракса взглянула вправо, мимо Даск. И переключила вокс на передачу.

— Верные рыцари, — начала она. — Наша очередь войти в сказания! Монарх стал изменником. Явился Ужасный дом Морвейнов. Восстал «Левиафан». Мы — счастливчики, нам повезло причаститься к легенде. Посмотрите одесную, узрите, как предатели бегут от «Левиафана»!

Из вокса донеслись радостные возгласы, заглушая звуки работающих поршней. Подпрыгивание при галопе мешало, но все видели, как «Огненный змей» Крейна неуклюже отступает от легендарного гиганта. Фигура Рыцаря типа «Храбрый» казалась ещё внушительнее из-за того, что его доспехи, покрытые водорослями, облизывало пламя.

— Сегодня мы выехали на битву, — продолжила Сикоракса, — и наши имена уже не канут в забвение. Если всех нас перебьют, враги будут сплетать песни о том, как дорого мы продали свою кровь. А если над нами воссияет победа, наши маски повесят высоко в базилике. Дети будут указывать на них и говорить: «Это „Тайфун“! И благородный „Бегун“! И „Эгида надежды‟, которая сражалась с двумя врагами, как с одним! Они — герои, что дрались рядом с „Левиафаном‟». Верно я говорю, баронесса?

Возгласы стали ещё громче: пилоты почти охрипли, опьянённые адреналином и хоровыми напевами предков, хотя «Левиафан» уже скрылся из виду за турнирной площадкой.

— Так и будет, — подтвердила Даск. — Держитесь вместе, прикрывайте друг друга. Цель — подобраться поближе к „Короне“. Постройтесь клином. Врежьтесь в них. Помогите мне подойти на расстояние выстрела из термальной пушки и дайте „Зубам тайфуна‟ нанести смертельный удар.

План Даск заключался в следующем: она ослабит защиту «Короны» огнём своего «Взора василиска», а Каве на «Зубах тайфуна» затем растерзает гиганта цепным мечом «Жнец» и перчаткой «Удар грома».

Неплохой план. Разумный. Сикоракса окинула взглядом шеренгу Рыцарей, созданных ради войны, защищённых доспехами от любого недруга, на их знамёна, что трепещут на зимнем ветру, на их поступь — вдвое быстрее человеческого бега — и почти поверила тому, что сама говорила в речи.

Узрите, как несутся сэр Мовек Каве на «Зубах тайфуна» с опущенной головой и цепным мечом «Жнец», длинным, как средний танк, и Даск на «Взоре василиска» с развевающимися почётными вымпелами. Её герб, каменный глаз, смотрел с наплечника, не мигая, как прежде взирал и на рыцарей-предателей, и на чужеродную нечисть. В их отряде только Симфония прежде билась с Ужасным домом.

Сэр Сангрейн на «Фехтовальщике» размашистым шагом скакал рядом с «Шутом». Стволы автопушек сверкали в зимнем свете. В каждом его прыжке ощущалось, как он гордится тем, что оказался среди таких героев.

С ними выехали и многие другие. Лорд Ламбек-Фирскал на «Крестоносце» под названием «Штормовая сила» и его младший сводный брат — который в нарушение правил стоял на коронации рядом с ним, среди кандидатов из Реестров, — на «Бегуне», оруженосце типа «Глевия». Леди Каталея на «Эгиде надежды» уже запустила гатлинг-пушку «Мститель», собираясь открыть огонь, а индикаторы её ракетной установки переключились на зелёный, показывая готовность. Кое-кого Сикоракса не знала: к их группе прибились отдельные выжившие из Страйдеров или Рау, незнатные дворяне, кои не удостоились снимка или досье в схемах Кёльн, но теперь мчались умирать за родной мир.

«Только сейчас ты понимаешь, — прошептал хор духов „Шута‟ — что определяет нас. Величие и слава».

И Сикоракса действительно поняла — и подумала о тех, кого с ними уже нет. Убитые и пропавшие без вести. Ачара на «Голосе власти». Лорд Даггар-Крейн, ныне всё равно что мёртвый, на «Непоколебимом». Даже Саббан на «Истязателе».

Наконец, все те, кого она убила своими руками, — как пригодились бы сейчас их щиты!

Потому что, когда они обогнули край бугра и увидели неприятеля, Сикоракса вспомнила, с чём им предстоит столкнуться. Вражеское копьё, более многочисленное, чем они представляли, вытянулось в неровную колонну и использовало арену для турниров как прикрытие, чтобы приблизиться к «Защите небес — западной».

Раллан Фонтейн в «Падении топора» с огромным силовым бартахтом, которым он заменил цепной меч на своей машине. Не меньше десяти Рыцарей-квесторис домов Страйдеров и Рау. Два шагателя в пурпурной расцветке Морвейнов. Под ногами у них снуёт стая «Оруженосцев».

А в сердце вражеского войска — «Корона Доминиона», прикрываемая Юмой на «Щите трона».

При виде врага атакующий строй лоялистов замедлился и остановился на склоне бугра. Пилоты изучали противника.

— Какой у нас клич? — спросил Ламбек-Фирскал.

По воинской традиции в бой шли с именем короля — но у них не было короля. С именем своего дома — но у них и того не осталось. Они не могли взывать к памяти славных побед, крестовых походов или почитаемых предков.

— Вскричим „Левиафан“, — ответил Мовек Каве. — И оплачем то, что потеряли.

Он сделал шаг вперёд, дважды ударил себя по подмышечному щитку и возгласил: «Левиафан»!

— Тавелл! — закричал сэр Сангрейн, поминая свою прекрасную даму, сожжённую дотла в базилике. — Тавелл и дом Страйдеров! Тавелл и дом Страйдеров!

А потом возопили все — от му́ки и гордости. О домах, которым они всегда благоволили, но отказывались это признавать из-за претензий на трон. О благородных машинах, стоящих пустыми. Провозглашали имя «Левиафана». Братья Фирскал взывали к отцу, павшему в битве Пылающих небес. Даск выкрикнула имя Ачары, которая хотя и происходила из Рау, но всегда оставалась для неё ближайшей соратницей. И под покровом этого шума Сикоракса, не удержавшись, провыла: «Раккан!», ибо считала его убитым.

Но затем Ликан-Баст воззвала к отмщению, и, словно хор духов, множество голосов слилось в один.

Они бросились в атаку ради «Левиафана» и отмщения.

Абсолом Рэйт, залёгший на колокольне Дворца Собраний, наблюдал за самой безумной сценой, какую он видел за десятилетия оперативной работы.

Рыцарское копьё Страйдеров — Рау на полном скаку ринулось на противостоящие силы. Могучими шагами они взметали комья земли размером с автомобиль, проносясь по Сборной равнине, куда армии домов традиционно стягивались перед отправкой на войну. Шагатели маневрировали и стреляли, их ионные щиты вспыхивали от попаданий. Ракеты «Грозовое копьё», срываясь с панцирных креплений, детонировали среди обороняющихся врагов, которые только сейчас повернули низко опущенные головы к атакующим.

Последовали первые серьёзные попадания. Ламбек-Фирскал на «Штормовой силе», зашедший врагу в западный фланг на позиции огневой поддержки, поджёг рыцаря из Морвейнов, но затем «Корона» пронзила его лучом из вулканического копья. «Крестоносец» взорвался в ослепительной белой вспышке перегруженного реактора. Пылающие обломки разлетелись по сторонам, словно кометы. Взрыв оказался настолько мощным, что картину в прицеле Рэйта тряхнуло, когда до его позиции дошла ударная волна.

Изменников было больше. Почти вдвое больше. Мало того, наблюдая за атакой, Абсолом увидел, как отряд рыцарей-предателей отделился от общих сил и помчался на запад. Его составляла стая «Боевых псов», которые скакали вприпрыжку и огрызались друг на друга.

Обходной манёвр? Вероятно. Но вместе они обладали значительной огневой мощью, и казалось бессмысленным, что проворные застрельщики убегают в противоположную сторону от наступающего врага.

Рэйт поднял голову, настроил оптику маски на оптимальную дальность и перевёл прицел на уменьшающиеся фигуры.

— Сикоракса, у них там перегруппировка. Значительная часть старых «Оруженосцев» Страйдеров — Рау направляются на запад… к «Левиафану».

— Он с ними разберётся!

Абсолом покачал головой и переместил прицел, рассчитывая линии перехвата. Заглянул за арену.

— Трон… — произнёс виндикар. — Выходите из битвы. Выходите из битвы! Крупные рыцари собираются связать вас боем, а мелкие тем временем задавят «Левиафана» числом и разнесут на куски. Потом их «Псы» возьмутся за укрепления…

Слишком поздно. Атакующие уже не могли отвернуть.

Даже с расстояния в три километра Рэйт услышал грохот, который сотряс небеса, когда адамантий встретился с адамантием.

Сикоракса вышла из-за спины Даск и обрушила на «Падение топора» гейзер мелта-энергии Ионный щит не справился, броня вдоль верхней части бедра пошла пузырями, а кабели скрутились от жара.

Она надеялась замедлить его. Но пока что не получалось.

Перед мысленным взором пронеслись сигналы предупреждения о вражеском обстреле. Сикоракса юркнула вбок, уворачиваясь от огненного конуса ответного залпа из ракетной установки. Стоящему рядом с ней «Бегуну» повезло меньше. Его ионный щит испарился, и реактивные снаряды вскрыли «Оруженосца», как лазерный луч — консервную банку.

Фонтейн повернулся к «Шуту», занёс огромный топор и бросился на него.

Но после первого прыжка в его слепую зону врезалась «Эгида надежды»: перчатка «Удар грома» обрушилась на голову рыцаря с такой силой, что броня раскололась, забрало отлетело в сторону и с грохотом рухнуло на дёрн. Сикоракса поняла намёк и пустилась бежать.

«Шут» ощущался хорошо. Очень, очень хорошо.

Раньше Сикоракса не осознавала, насколько сильно машина ей сопротивлялась. Теперь же «Оруженосец» вертелся между большими машинами, словно змея, атакуя и ускользая. Шагатель метался под их громоздкими ногами, будто гончая, благодаря меньшим габаритам нанося повреждения важнейшим поршням и ослабляя броню, чем могли воспользоваться более крупные рыцари.

Оказалось, что «Шут» ловкий и поворотливый, а прежде всего — быстрый.

Ассасину не требовалось двигаться как «Оруженосец». Она могла навязать ему свою манеру движений.

— Сикоракса, — воксировал Рэйт. — Будь рядом с Даск, у неё проблемы.

Впереди виднелся «Взор василиска», который шёл на Юму под шквальным огнём гатлинг-пушки, выставив перед плечом ионный щит.

Энергетический барьер схлопнулся, и спирали трассирующих снарядов пробили броню рыцаря с его левой стороны, ободрав наплечник с каменным глазом до голого металла и взорвав нагрудный тяжёлый пулемёт.

А сзади подошла «Корона Доминиона», нацеливая плазменный дециматор для смертельного выстрела.

Запустив цепной тесак, каллидус ринулась наперехват. «Взор василиска», защищаясь, вскинул руку и принял струю плазмы прямо на термальную пушку. Броневая обшивка засветилась, металл потёк под обстрелом, но Даск по-прежнему шагала вперёд.

Затем детонировали баллоны, и внезапная декомпрессия мелта-оружия разорвала руку «Василиска» на части. Рыцарь припал на колено перед «Щитом трона», тот сжал огромную кисть в кулак и повалил «Странника» на землю. Сикоракса резко дёрнулась в сторону, в щит ей полетели осколки, а часть из них отскочила от верхнего панциря.

Ударная волна тряхнула оперативницу в кабине.

— На счёт «три»! — заорал Рэйт.

— Что?

— Огонь по «Щиту трона» на счёт «три»!

— Огонь по «Щиту трона» на счёт «три», — передала Сикоракса всему копью по воксу. — Раз!

— Два!

Абсолом Рэйт услышал, как внизу взорвалась ещё одна растяжка. Вновь раздались выкрики, шумно осыпалась каменная кладка. Стражники приближались. Скоро они доберутся до него.

Неважно.

— Три, — сказал Рэйт.

И послал вниз снаряд «Щитолом».

Королевский страж заметил, что к нему приближается Ликан-Баст. Она опустила термальную пушку «Странника» и приготовилась компенсировать отдачу, выставив меч назад для равновесия.

Ионный щит Юмы вспыхнул как раз перед выстрелом, Тит даже развернул гатлинг-пушку, готовясь палить в ответ. Но тут его энергетический пузырь лопнул, будто вскрытый нарыв, и снаряд боевой пушки поразил рыцаря точно в центр корпуса.

«Щит трона» отшатнулся, контуженый пилот невольно выстрелил из гатлинг-пушки, и снаряды разбрызгали грязь. Сикоракса не упустила момент и поспешила оплавить маску более крупного рыцаря, чтобы ослепить его.

«Кровавая клятва» уже насела на него. Ликан-Баст рубила и рвала противника цепным мечом, вталкивая «Щит трона» в тлеющий остов «Взора василиска», чтобы ноги шагателя запутались в обломках — иначе он разорвал бы дистанцию и пустил в ход перчатку.

— Мовек! — вскричала Ликан-Баст. — Вперёд!Вперёд!

«Корону Доминиона» атаковал рыцарь «Зубы тайфуна» — самый свирепый шагатель на турнирном поле, когда дело доходило до рукопашной. У «Короны» не имелось оружия ближнего боя, тогда как «Тайфун» полагался только на него. Каве широко раскинул руки, будто показывая, что готов схватиться со всеми, а его ионный щит заколыхался от выстрелов вулканического копья «Короны».

Цепной меч «Тайфуна» глубоко вонзился в верхнюю часть панциря, перчатка «Удар грома» ухватила катушку плазменного дециматора и раздавила её, и на одно изумительное мгновение выброс энергии озарил силуэты обеих машин так, что они показались фигурами из театра теней, сцепившимися в битве.

А затем «Корона» направила два спаренных мелта-ружья прямо в грудь «Тайфуна» и расплавила её. Суставы Рыцаря спеклись, руки утратили подвижность.

Сикоракса слышала, как Каве вопит в вокс-канале, что панель управления не отвечает, что ему нечем дышать. Что кабина пилота в огне.

Затем связь отключилась, и «Тайфун» упал, соскользнув вниз по корпусу более крупной машины.

— Рэйт! — закричала каллидус.

— Все связаны боем, — ответил он. — А твоему оружию вряд ли хватит мощи.

— Но никого больше нет, — сказала она. — Снеси эти мелта-ружья и подготовь турбопробивной.

— Обойди по дуге и снова атакуй, — передал Абсолом.

Ещё одна детонация. На сей раз двумя этажами ниже. Значит, время на исходе.

Виндикар ввёл себе полиморфин из последней ампулы и покрутил плечом. Больно, Боже-Император, как же больно! Настолько, что Рэйт теперь опасался промахнуться на таком расстоянии.

Последний «Щитолом» прошёл высоковато, почти над целью, но Абсолом не прекращал стрелять.

Под ним раздался очередной взрыв — теперь сработала мина направленного действия. Стальные шарики с характерными звуками вылетели из корпуса и простучали по стенам.

Рэйт вытащил магазин. Ловкими движениями пальцев извлёк все патроны и снарядил их в другой очерёдности.

Турбопробивной.

Турбопробивной.

«Щитолом».

Турбопробивной.

«Щитолом».

Виндикар вставил магазин обратно в винтовку и дослал первый патрон. Снова прильнул к прицелу.

Дальность: 3,7 км

Скорость ветра: 14,8 км/ч, западо-северо-западный

Гравитационные условия: нормальные

Видимость: лёгкая дымка, толчея ближнего боя

Глубокий вдох, задержка дыхания. Выдох через рот.

Перекрестие прицела на левом мелта-ружье.

Нажатие — удар в плечо. Нажатие — удар в плечо.

Сикоракса пробегала между сражающимися рыцарями, пригибаясь под потоком огня из гатлинг-орудия и выставляя вбок ионный щит, чтобы принять на него осколки от боевой пушки, когда вдруг увидела, как левый мелта-спонсон на «Короне Доминиона» треснул и загорелся.

Крупный шагатель попятился назад и в замешательстве затрубил, наклоняя голову в поисках агрессора. В ту же секунду взорвался и сгорел второй спонсон.

— Рэйт, стреляй тогда, когда мне надо! — ругнулась Сикоракса, бросаясь к огромной боевой машине.

Хотя она бежала прямо на монарха, «Корона» всё ещё не заинтересовалась её маленьким Рыцарем, выискивая более мощное оружие, которое повредило спонсоны.

Каллидус подскочила сбоку, выставив перед собой термальное копьё в формальном жесте вызова, проскользнула мимо останков «Взора василиска», запрыгнула на тлеющий остов «Зубов тайфуна», проникла за периметр защиты «Короны» — и только тогда произвела выстрел.

Её вдохновили образы из видения с отцом Раккана: то, как Рыцарь-предатель «Рассвет резни» влез между главными орудиями «Короны», из-за чего она могла отбиваться лишь рассчитанными на ближний бой мелта-ружьями.

Но теперь у «Короны Доминиона» не осталось мелта-ружей.

Энергия из термального копья «Шута» ударила в нагрудник «Короны» наподобие бурового лазера. Краска пошла пузырями, по опалённой обшивке стало расползаться коричневое пятно.

Рыцарь-кастелян загудел и попытался отступить, но «Шут» был быстрой машиной и жаждал этого убийства даже больше, чем Сикоракса. Она держалась вплотную к Верховному монарху. Мелта-луч колыхался, температура всё нарастала, трёхслойный нагрудник прогибался внутрь и трескался, а надпись «Корона Доминиона» на геральдическом свитке, изваянном из керамита, стала неразборчивой. Казалось, исполин бездействует, а его руки парализовало.

«Панель управления не реагирует!» — недавно кричал Каве. Колоссальный сфокусированный нагрев заблокировал его системы, а сейчас то же самое происходило с Даггар-Крейном.

Пока в термальном копье не иссяк заряд.

На Сикораксу обрушились два сокрушительных удара подряд.

Мир покосился набок — она пошатнулась, едва удержавшись на ногах.

И увидела, как на неё вновь несётся ствол вулканического копья. Каллидус вскинула оружие и приняла удар на него, поморщившись от фантомных болей, когда корпус термального копья треснул от напряжения.

— За Раккана! — проревела Сикоракса из громкославителя. Снова подступила вплотную. Подняла цепной тесак и вонзила его в погнутый нагрудник.

Цепной тесак не режущее оружие. Он рассчитан на рубящие удары, на то, чтобы зарываться вглубь. Изначально это орудие предназначалось скорее для строительных работ в поселениях, чем для войны. Из-за двойных лент с зубьями, идущих по всему обводу полотна, он больше похож на механическую лопату, чем на пилу.

Каллидус поступила соответственно: зарылась в повреждённую грудную клетку. Извлекла её содержимое. Оторвала нагрудник и пробурила вверх, ощутив, как ослабело сопротивление, когда оружие пробило разрушающуюся бронепластину и впилось в мягкие кабели за ней.

Вверх, вверх — к системам за головой. Вверх — к кабине пилота.

«Корона Доминиона» закричала.

Струи машинного масла и бальзамы лились в поле зрения «Шута». Тесак погрузился в гиганта по самую рукоять. Теперь зубья лишь бессильно прокручивались, затуплённые от давления, а мотор почти перегорел. И всё же каллидус вгоняла оружие ещё глубже.

Пронзённый великан попробовал снять себя с режущего клинка. Но, отпрянув назад, он лишь упростил Сикораксе работу: цепной тесак легче скользнул вперёд и разломил корпус массивного рыцаря. Передняя часть «Короны» оторвалась, потянув за собой голову. Обнажились внутренняя проводка и кабина пилота.

И каллидус взглянула Даггар-Крейну прямо в лицо.

Базил оказался не ровней Явариусу-Кау. «Чорв_Покоритель» овладел им до конца. В высохших глазницах короля плясали язычки фиолетового пламени, эктоплазма обильно текла у него изо рта и сочилась из-под короны там, где она разодрала тонкую, как бумага, кожу.

За последний час он постарел на сорок лет.

Нет, не постарел. Это «Корона» его истощила.

— Раккан, — произнёс Даггар-Крейн, когда трёхзубцовый венец, стискивающий голову, поднял его с трона. Из-за того что тело покачивалось на змееподобном нейронном кабеле, входящем в корону, оно напоминало отросток-приманку глубоководной рыбы. — Ты испортил всё, до чего дотянулся, но ущерб можно исправить. Нет ничего невозможного для Восьмеричной силы, разблокированной моим программным код-отцом, Кваварианом.

— Рэйт, прикончи эту пакость.

Абсолом навёл перекрестие прицела на фигуру у границы зоны досягаемости. Она больше походила на куклу, и драматическая борьба, которая разворачивалась за километры от виндикара, выглядела странно из-за того, что он не слышал слов.

Ассасин положил палец на спуск.

Башня пошатнулась, и прицел отклонился от нужной точки. Сработала последняя растяжка. С лестницы донеслись голоса.

«Корона Доминиона» низко пригнулась в поле обзора, Даггар-Крейн нырнул за «Шута» и ушёл с траектории выстрела.

Левой рукой Рэйт выхватил пистолет и пулей в живот уложил первого стражника, поднявшегося по ступеням, а когда тот согнулся пополам, агент выстрелил в идущего сзади ризничего из Преобразованных. Оба завалились назад, прямо на своих товарищей.

Абсолом вернулся к прицелу.

— Ну же, давай! Откройся!

— Что за бестелесного духа ты помянул, Раккан? Дай-ка взглянуть.

Сикоракса замахнулась на пилота нерабочим тесаком, но тот поймал клинок рукой. Усиленные варпом пальцы сжали металл…

И каллидус почувствовала у себя в голове бесцеремонный напор мыслесвязи — или еретеха Квавариана.

Ассасин оттолкнула его с такой силой, что больше не могла удерживать образ Раккана, и её истинное лицо начало проступать сквозь черты Линолиуса. Тут же глаза Даггар-Крейна сузились в замешательстве, как будто он потянулся за палкой и понял, что на самом деле это змея.

— Я знаю тебя. Мой программный код-отец знает тебя.

— Конечно, это же я убила Квавариана, — ответила оперативница. И, ткнув короля дульным срезом сломанного термального копья ниже подбородка, приподняла его над панцирем «Кастеляна» — обратно на линию огня Рэйта. — А теперь не дёргайся!

Абсолом увидел, как в поле зрения появилась голова, заметил, что рот на ней искривлён от боли и гнева. Глаза, пылающие, как огоньки свечей, посмотрели прямо на него через оптический прицел, и на краткий миг в них блеснуло понимание того, что сейчас произойдёт.

Голова находилась точно на одной линии с троном Механикум.

Нажатие. Удар в плечо.

Бывают выстрелы, когда снайпер знает: они точно попадут в цель. За ними почти что можно наблюдать, видеть в прицеле, как пуля летит по дуге, как законы физики безупречно направляют её в мишень. Этот получился именно таким.

Рэйт не отрывал глаз от прицела, заставляя себя не моргать, и разглядел, как солнечный свет блеснул на снаряде. Тот проделал дыру в трёхзубчатой короне, расколов её надвое, — и пробил туннель в черепе Даггар-Крейна, выбросив в воздух фонтан фиолетовой варп-энергии.

И со звуком, что эхом отразился от гор, породив панические вопли по всему дворцу, пуля расколола трон Механикум надвое. Выброшенная гильза звякнула о каменную кладку, словно два человека сдвинули бокалы.

На мгновение Абсолому почудилось, что из кабины вытекают растянутые лица, растворяющиеся в воздухе, но, когда виндикар моргнул, они исчезли.

Раккан плечом пробил ворота арены и с грохотом сорвал их с петель. Пустота. Трибуны и ристалище в полумраке. По безлюдному турнирному полю тянулись длинные послеполуденные тени.

— Племянник. — Голос Крейна, перекликаясь, разнесли системные усилители. — Это ты там сидишь, что ли? Конечно, кто же ещё… Никто не хотел, чтобы так вышло.

Линолиус завёл «Левиафана» в центр поля и поворачивал его голову из стороны в сторону, отслеживая угрозы с тыла.

— Ты знал, — произнёс Раккан.

— Да. Как глава дома, я был посвящён в тайну. Я передал тебе этот шлем. Пытался надеть его сам, но доступ к отцовским воспоминаниям есть только у тебя. Таким способом шлем остаётся в вашем семействе. Я рассчитывал, что ты примкнёшь к нам, как только поймёшь, насколько огромный дар ответственности я тебе преподнёс. Ты — последний из Фангов. Вот почему мы так хлопотали о женитьбе твоего отца: нам требовался наследник, чтобы получить контроль над главным оружием. Ради того дня, когда дом Рау воспрянет вновь. Твой отец всегда узко смотрел на вещи: говорил, что надо хранить тайну, что машину нужно применять только для обороны, ни в коем случае не в стычках между домами.

Раккан уловил отклик на сетке анализа угроз с тыла, развернул верхнюю часть тела и выпустил из пушки «Всесожжение» струю пламени. Он воздвиг стену прометиевого огня между собой и приближавшимся врагом, застав того врасплох.

Низкая, сгорбленная фигура метнулась прочь. Её верхний панцирь пылал.

«Оруженосец».

Нет. «Боевой пёс».

— Мы, знаешь ли, не какие-то порченые простофили. Это предки велели нам так поступить. Они годами беседовали с нами, убеждали. Разъясняли, как вернуть былую славу, величие независимого Доминиона, когда никакой Империум не держал нас в ярме и кандалах.

— Враньё, — очень тихо сказал Раккан. — Ложь еретеховского код-вируса. Он извратил предков, а предки одурачили тебя.

Ещё одна угроза, теперь строго по правой стороне. Раккан повернул пушку «Осаждатель» и метко поразил «Оруженосца», который выскочил из ворот ристалища и попытался зайти сзади, чтобы выстрелить по реакторам.

Два снаряда врезались в семенящего скакуна Хаоса, преодолели ионный щит, разбили машину вдребезги и впечатали искорёженный корпус в стену арены.

— Надо было примкнуть к Морвейнам ещё сто веков назад, когда они восстали против имперской тирании. Их дом живёт без запретов и приказаний. Никакие лорды-командующие не требуют от них прекратить междоусобицы или отменить кровавые забавы. Больше того, если бы мы, Рау, перебили всех Страйдеров, тоже примкнувших к Ужасному дому, Морвейны похвалили бы нас за проявление силы! Что предлагает нам Император? Только застой. Вечный тупик, зиждущийся на дисциплине. А Морвейны обеспечат нам победу и будущее!

И тогда на Раккана со всех сторон набросились «Боевые псы». Пятеро вассалов налетели скопом, ионный щит «Левиафана» засверкал от попаданий из автопушки и тепловых выстрелов. Линолиус открыл шквальный огонь по дуге перед собой, отразил удар цепного тесака гарпуном под неимоверно громкий треск разрядов — и почувствовал, как луч термального копья вонзается сзади в тазобедренный сустав. Шаровое крепление застопорилось.

— Мне жаль, — произнёс Крейн через громкославитель. — Ты этого будущего не увидишь…

Разрыв снаряда боевой пушки буквально выбил у Тибериуса почву из-под ног. «Огненный змей», покачнувшись, упал навзничь и замахал руками, стараясь опереться о землю, чтобы подняться вновь.

Шанса ему так и не представилось.

«Борзая» полностью оправдывала своё название. Резвая, проворная машина баронессы Хоторн вышла из тени, низко пригнувшись, и прижала упавшего барона к дёрну турнирного поля. Её гатлинг-пушка, выпуская снаряды в упор, пробивала нагрудник, будто перфоратор, пока из-под корпуса не брызнула кровь, запёкшаяся на вращающихся стволах.

Тогда она тихо свистнула.

«Боевые псы» отступили от «Левиафана» и подбежали к ней. Они тёрлись мордами о её бронированные ноги, издавая совершенно нечеловеческие звуки. Среди них Раккан заметил Воссу и Андрикуса — их слагатели подскакивали и огрызались друг на друга, двигаясь уже вовсе не как Рыцари.

— Появление Морвейнов стало для них переломным моментом, — произнесла Хоторн. Мать обращалась к Раккану по воксу, а не кричала через громкославители. Разговор шёл только между ними. — Они жили с заразой так долго, что она усилилась, как только вассалы попали в область влияния настоящего Рыцаря-предателя. У Морвейнов не бывает оруженосцев, у них мыслерабы. Точнее… у нас мыслерабы. В этом доме машина правит плотью.

— Предательница.

Раккан направил на неё гарпун, бросая вызов.

— Нет, — сказала она. — Ничего подобного. И ты ни за что не убьёшь свою мать, Линолиус, а я никогда не причиню тебе вреда, как не позволила этому паршивцу Крейну. Ты пойми, что я сделала всё это ради тебя, ради нас. Даже после того, как я установила мыслесвязь с Андрикусом, увидела правду и поняла, какого дурака мы сваляли и как нужно поступить, я устроила так, чтобы ты не попал в базилику. Чтобы сам принял решение. Мой мальчик, с домом Морвейнов ты высоко взлетишь. Они ценят тех, кто прокладывает себе путь к вершине, кто отказывается принимать вассалитет. Примкни к нам! Приведи «Левиафана», и ты станешь самым могущественным из них. Страйдеры — Рау раздавлены, и раскол, подобный этому, уже не исправить. Инквизиция расправится со всеми вами за одно то, что вы могли подцепить скверну.

Шагнув вперёд, Раккан поднял гарпун. Восса зарычала.

— Что ж… упёртый до твердолобости, в этом ты весь. И, с учётом обстоятельств, ты недурно справился, да? — Хоторн склонила голову набок, словно прислушиваясь. — Я…

«Борзая» обернулась, услышав на горизонте звериный рёв и трубные призывы.

— Монарх… — сказала баронесса, и Линолиус не понял, прерывается её голос из-за помех в воксе или чего-то иного. — Монарх убит. Истинный монарх. Не какая-то там мясная марионетка, но «Корона Доминиона». Я почувствовала, когда её не стало. Хотелось бы знать, как тебе это удалось.

Линолиус ударил гарпуном по подмышечному щитку. Раз. Другой.

— Нет, сынок. Не сегодня. Возможно, на поле боя.

С хлопком разряда над её верхним панцирем вспыхнул пылающий венец. Кольцо колдовского пламени расширялось и вертелось, его пламя горело без всякой подпитки. Внутри круга реальность раскололась, словно разбитое зеркало, и из каждой трещины засочился мерзостный, ослепительно-жгучий свет иного измерения. «Боевые псы» взревели и в страхе ткнулись мордами в хозяйку.

За ними Раккан увидел колоссальное помещение — возможно, внутри корабля, — и огромные несуразные тени порченых Рыцарей.

Он бросился, чтобы схватить баронессу, вытолкнуть её из растущего кольца заклятья.

— Мама! — закричал Линолиус.

— Прощай, сынок. Твоя вероломная мать гордится тобой.

И с громовым раскатом воздуха, стремящегося заполнить вакуум, она и «Боевые псы» исчезли.

ОТЧЁТ О ЗАДАНИИ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ: ИТОГИ МИССИИ

РАПОРТ О РЕЗУЛЬТАТАХ ДЕЙСТВИЙ

>>Операция: «Делатель королей»

>>Документ № 5782-Гамма-ДКРЛ

>>День миссии: 41

>>Автор: Абсолом Рэйт

>>Разрешено для прочтения: Сикоракса; храм Виндикар [Пацификус]; храм Каллидус [Пацификус]; храм Ванус [Пацификус]; магистр операций

>>Уровень допуска: вермильоновый, особо привилегированный

>>НЕ РАСПРОСТРАНЯТЬ<<

>>НЕ КОПИРОВАТЬ<<

>>УНИЧТОЖИТЬ ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ<<

Предлагаю ознакомиться с прилагаемым кратким обзором оставшихся вопросов, связанных с операцией «ДЕЛАТЕЛЬ КОРОЛЕЙ».

Согласно указаниям, оперативники РЭЙТ [руководитель], СИКОРАКСА и КЁЛЬН были направлены на Доминион с распоряжениями устранить Верховного монарха ЯВАРИУСА-КАУ и справиться с последствиями, чтобы предотвратить кризис престолонаследия, который лишил бы Империум чрезвычайно важных союзных активов.

Как вам известно из предыдущих рапортов, местные условия оказались сложнее, чем ожидалось. Проникновение в / заражение шагателей Страйдеров — Рау мнемовирусом «Чорв_Покоритель» вызвало крупномасштабное дезертирство и кратковременный гражданский конфликт, приведший к потере или разрушению дюжины рыцарских костюмов [см. прилагаемый список].

Хотя на первый взгляд может показаться, что заданные параметры миссии не достигнуты, я считаю, что наше присутствие имело решающее значение для предотвращения полной утраты Доминиона и всех его активов. Учитывая, что потери минимальны и что мы фактически устранили действующего Верховного монарха Доминиона, а именно ДАГГАР-КРЕЙНА, я считаю задание успешно выполненным по всем пунктам.

Однако я понимаю и принимаю, что по этому поводу существуют различные мнения.

Что касается кадровых вопросов, я хотел бы поблагодарить как СИКОРАКСУ, так и КЁЛЬН за их профессионализм и умение действовать в экстремальных обстоятельствах. Успешное завершение миссии было бы исключено в отсутствие любой из оперативниц [см. прилагаемые документы для запросов на поощрение]. С прискорбием уведомляю храм Ванус, что почести КЁЛЬН надлежит воздать посмертно.

После мятежа, организованного домом Морвейнов, наша команда возвела на трон нового монарха и дала негласные рекомендации по реорганизации правительственной структуры Доминиона.

У руководства крестового похода вызовет удовлетворение то, что Доминион больше не избирает монарха в рамках многопартийного процесса. Ряду реформ способствовало то, что многие из выживших сами были кандидатами в Реестрах.

Результатом многонедельных Соборных заседаний стала система двойного правления. Отныне в Доминионе два Верховных монарха, связанных узами брака. Один из рода Рау, другой — от Страйдеров. Хотя подобная система не лишена недостатков, у неё есть несколько преимуществ. Каждый правитель может служить сдерживающим фактором для другого, и оба дома имеют представительство во власти. Реестры упразднили, и кандидаты распределились между домами по собственному желанию.

Однако важнейшее преимущество заключается в том, что в Доминионе всегда будет монарх. Когда один правитель выступит на войну, другой останется защищать королевство от усилившегося ныне дома Морвейнов.

Во время переговоров о том, кто должен взять на себя роль монарха, появился кандидат — тёмная лошадка в лице Линолиуса Раккана. Учитывая его лидерство во время кризиса и то, что он бросил вызов предыдущему монарху и победил оного в битве, казалось, что логично будет выбрать именно его. Проблема недостаточно знатной родословной решилась, когда в архивах обнаружили страницу, вырванную из книги его предков и доказывающую, что дед Раккана был не имперским адмиралом, а бароном Ловау из дома Страйдеров. В документе говорится, что это родство держалось в секрете из-за притязаний барона Ловау на корону, поскольку претендентам запрещается иметь детей. [Примечание: прежде чем дело будет официально закрыто и Кёльн объявят погибшей в бою, я хотел бы внести в её послужной список благодарность и высоко оценить её способности по подделке документов. Страницу приняли без вопросов, что упростило последующие действия.]

Эти сведения, наряду с женитьбой на леди Лизилль Ликан-Баст и её восшествием на престол в качестве соправительницы, успокоили наиболее традиционалистские элементы, недовольные низким происхождением Раккана.

Что касается участия Страйдеров — Рау в крестовом походе, то первый отряд рыцарей под командованием барона Мовека Каве, Вершителя правосудия, должен прибыть на фронт через восемь дней.

Остальные рыцари Страйдеров — Рау вместе с Верховным монархом Ракканом последуют за ними, как только завершатся коронационные обряды, а Линолиус официально примет фамилию Ловау-Раккана и оседлает нового престольного Рыцаря, «Кастеляна» под названием «Трон Доминиона». Это займёт некоторое время, поскольку запасной шагатель, избранный на эту роль, вместе с группой ризничих, направленных на замену прежним, в настоящее время доставляется в качестве дипломатических подарков из дома Кастелаидов.

Поскольку цель этой миссии, ЯВАРИУС-КАУ, был мёртв ещё до нашего прибытия, ни один из оперативников не сможет занести ликвидацию в свой послужной список. Что касается того, кому официально приписать ликвидацию ДАГГАР-КРЕЙНА, Верховного монарха Доминиона, то, учитывая характер операции, я прошу разделить похвалу на три части — между КЁЛЬН, СИКОРАКСОЙ и мной — в качестве жеста доброй воли и сотрудничества между храмами.

«Цель оправдывает средства».

АБСОЛОМ РЭЙТ, МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ: ДОМИНИОН

Сикоракса бросила коммюнике на стол.

— Ты разделил заслуги!

— Да, — сказал Рэйт, пододвигая к ней рюмку с амасеком. Поверхность напитка слегка колыхалась от вибрации урчащих двигателей «Стилета». Третий сосуд стоял нетронутым. — Мне показалось, что так будет правильно.

— С какой стати?

Виндикар откинулся на спинку стула и пригубил напиток.

— Дворяне Доминиона настолько зациклились на том, кем себя считали, — на своём доме, семье, планах на будущее, — что не видели, во что они превращаются. Или кем могли бы стать.

— Ну да, так и есть.

— Всякий раз, когда они получали то, чего хотели, это их губило. Потому что они никогда не задумывались о цене. Если бы Страйдеры уничтожили Рау или Рау — Страйдеров, каким стал бы их следующий шаг? — Он пожал плечами. — Когда Ачара спасла своего короля, она также прокляла его, убила и выпустила на волю кое-что похуже.

— Да, но при чём здесь то, что тебе теперь не дадут сикариуса-примус? Ты же знаешь, что меня не волнует количество устранений, особенно если убийство поделено на троих. Кёльн тоже не возражала бы, если бы ты забрал её часть.

— Но, — проговорил Рэйт, — я тут подумал, что Кёльн сказала тебе сущую правду. Меня послали на это задание, чтобы я погиб. На самом деле сикариус-примус никому не нужен. В лучшем случае меня заграбастал бы Отдел операций, и остаток жизни я бы планировал миссии других агентов. Разбирался с терранской политикой.

— А если ты не заявишь, что убийство за тобой, — сказала Сикоракса, и её губы изогнулись в улыбке, — то останешься в строю.

— Тут есть ещё кое-что. Кому нужна треть заслуг? Да никому этого не надо. Храмы будут спорить до тех пор, пока похвалы за ликвидацию вообще никто не получит, но я, как руководитель задания, всегда могу пересмотреть отчёты и приписать его себе. А значит, одна правка в документе может принести мне пятидесятое убийство и статус сикариуса-примус.

— Рычаг воздействия, — догадалась Сикоракса.

— Нас же использовали, — улыбнулся Рэйт. — Почему бы не поменяться ролями? Так, для разнообразия.

— Неудивительно, что ты такой расслабленный. Сам знаешь, ты спишь столько, что это вредно для здоровья. Надо больше тренироваться, иначе потеряешь форму. — Каллидус сделала глоток. — Ну и что ты собираешься делать со всеми этими рычагами?

— Перестану быть чьим-то орудием. Останусь «в поле», буду выполнять собственные задания, — сказал он с блеском в карих глазах. — И сам подбирать команды.

— Значит, ты не хочешь вернуться к одиночной работе?

— Я начинаю думать, что с интересными людьми и миссии получаются интересными, — заявил Рэйт и поднял бокал. — За новые начинания!

— И хаотичные завершения, — произнесла каллидус, отвечая на тост.

Рюмки звякнули, как гильза, отскакивающая от камня.

— Признаться, — сказала королева Ликан-Баст, — я ревную.

— Извини, — ответил Линолиус. — Так нужно. Иначе двор не согласился бы. Сама знаешь, что за человек Даск. Теперь её паранойя ещё больше обострилась.

— Верховный монарх Раккан сражается в крестовом походе за наших союзников, — сказала она, проводя пальцами по мокрой каменной кладке и даже не пытаясь скрыть горечь. — А его жена, королева Ликан-Баст, сидит дома.

— Защищает королевство. Восстанавливает его. Готовит новые группы рыцарей — мы ведь потеряли большинство пилотов. Ты будешь создавать героев нашего грядущего. Кроме того, ты тоже Верховный монарх, а не просто королева.

— Как же это всё скучно и бесславно. — Она закатила глаза. — После коронации ты стал таким напыщенным и полным чувства долга, Линолиус. Это заставляет меня задуматься, что ты увидел глазами «Трона Доминиона».

Раккан ответил не сразу.

— Нечто сродни тому, что я вижу сейчас. Там тихо. Очень тихо. Трон Механикум совсем новый. Архиремонтница Гвинн говорит, что я привыкну, и что призраки, импортированные из «Шута», ещё себя покажут.

— Я знаю, что мы соправители, — сказала Лизилль. — Но это слабо чувствуется, когда ты восседаешь на троне «Кастеляна», а я — по-прежнему верхом на «Страннике».

— Мы смогли выбить из дома Кастелаидов только один костюм. Кроме того, тебе нравится «Кровавая клятва». И ты нужна здесь. Дом Морвейнов накапливает силы. Они вернутся.

— И застанут здесь меня с «Кровавой клятвой» и наименее опытными нашими рыцарями.

Когда Раккан не нашёлся с ответом, она спросила:

— Слушай, а зачем мы сюда пришли? Устроить какой-то ритуал, чтобы ввести меня в род Фангов?

— Что-то в этом роде, — сказал Линолиус, открывая железную дверь.

— Как загадочно и зловеще, о мой супруг. — Лизилль приподняла брови, с игривой иронией делая нажим на последнем слове. Затем, вспомнив, где находится, королева смягчилась. — Это связано с твоим отцом?

На самом деле они не были парой и не собирались ей становиться. Оба воспринимали друг друга скорее как товарищей, чем как возлюбленных. «Охранник» Лизилль никуда не делся, и Раккана это устраивало. Оба ещё не привыкли к новым отношениям, но между ними царили дружелюбие и взаимоуважение. Начало хорошее, а остальное приложится позже, если вообще приложится. Важнее всего — сохранить мир.

Линолиус рассмеялся:

— Мы пришли сюда, чтобы ты получила свадебный подарок.

Он протянул супруге потрёпанный шлем.

— Такой у тебя свадебный подарок?

— Надевай.

Лизилль выжидающе посмотрела на своего новоиспечённого мужа, будто ожидая, что он скажет ещё что-нибудь.

Затем вздохнула и натянула шлем на глаза.

>Сканирование сетчатки: успешно

>Род Фангов подтверждён [замужество]

>Приветствую тебя, Лизилль Ликан-Баст, монарх Доминиона

Одновременно с этими словами задняя стена начала поворачиваться вокруг своей оси. Из возникшего прохода лился зелёный свет. И, войдя туда, Лизилль увидела, как на решётчатом лифте поднимается великан, существо из волшебных сказок.

Зелёный Человек. Кошмар Морвейнов. Спаситель Доминиона и Убийца предателей. Рыцарь без пилота.

«Левиафан».

— Его скрыли двенадцать тысяч лет назад, — сказал Раккан. — Тогда беспокоились, что он станет решающим преимуществом в войне домов. Что два активных костюма класса «Доминус» нарушат равновесие, когда трон только один. Но… что ж, теперь у нас два трона.

— Линолиус, — прошептала Лизилль, — но у него же нет пилота.

— Теперь есть.

>Лизилль Ликан-Баст, выедешь ли ты на защиту королевства?

— Да, — тихо ответила она.

И красная маска будто проснулась, открыв два изумрудных глаза.

В городе Янзагор шёл проливной дождь. Капли размером с ноготь большого пальца барабанили по жестяным крышам дощатых домов и стекали в водостоки, вырытые жителями трущоб в твёрдой глине. Случалось, что во время особенно сильных муссонных штормов подчас рушились целые кварталы…

По крайней мере, ушла невыносимая влажная духота последних пяти дней. Тогда в воздухе висела зримая водяная завеса, одежда липла к телу, а пот струился ручьями. Влага попадала внутрь её рук, проникая в трещины, которые открылись из-за страшного жара, когда она испепелила тварь в обличье Дортии Тесселл.

Согнув правую аугметическую кисть, Кёльн отметила, что безымянный палец запаздывает по сравнению с остальными. Опять придётся подгонять.

Её глаза-имплантаты пронизывали дождь, ища группы бандитов из шаек, которые рыскали здесь, «следя за порядком» среди лачуг на выселках вокруг цитадели астропатического ретранслятора «Шаутин».

Люди из высшего общества здесь не жили. Близость к пси-излучениям передающей станции приводила к врождённым дефектам, агрессивным опухолям и даже мутациям, пусть нечастым. Все, кто мог позволить себе держаться подальше от этого района, так и поступали.

И всё же последний источник сигнала исходил отсюда.

Увидев вскрытое тело у Тесселл на столе, Кёльн сразу поняла, что к чему. Она узнала в мертвеце Друзуса Мака — астротелепата, которого Ассасинорум внедрил в Доминион. И у него в мозгу отсутствовал подсознательный астропатический вокс-имплантат в форме монеты.

Уже тогда Аваарис осознала, что не имеет права возвращаться с Доминиона живой. Расследование отобрали бы у неё, похоронили бы из опасения, что в делах Ассасинорума начнёт копаться Инквизиция. Ей приказали бы забыть обо всём, а потом отправляли бы на одно задание за другим, пока гибель на каком-нибудь из них не стёрла бы любые данные о пропаже имплантата и обо всём, что это значило.

Поэтому Кёльн при помощи Гвинн устроила так, чтобы её хозяева получили желанную весть о её смерти, а дальше действовала в одиночку.

Потому что имплантат не прекратил передачу. Тот, кто его присвоил, взломал кодовые преграды храма Ванус и отправлял сообщения. Официальные шифровки Ассасинорума, которые она не сумела расшифровать методом грубой силы.

За исключением одного слова:

«Вендетта».

Аваарис Кёльн, оперативница-изгой, натянула капюшон и исчезла за пеленой дождя.

Она направлялась к шпилю ретранслятора «Шаутин». За откровением, способным убить её так же легко, как пуля.

ОБ АВТОРЕ

Роберт Раф — независимый писатель родом из Гонолулу, в настоящее время проживающий в Гонконге. Во вселенной Warhammer 40.000 он написал романы «Неисчислимый и Предсказывающий» и «Падение Кадии», а для серии Warhammer Crime — повесть «Кровотечение» (Bleedout). Кроме того, перу Роберта принадлежат рассказы «Война в музее», «Славный полёт» (Glory Flight), «Кровоточащие звёзды» и «Мыслеуправление».