3879
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Всего=40
|Сейчас=2627
}}
{{Книга
===Глава двадцать шестая===
''«Подумайте о своих клятвах, прежде чем произносить их. Вспомните леди Саккаран, которая, будучи в приподнятом настроении, поклялась никогда не снимать кольчугу, пожалованную ей королевой Фавлой-Астер на празднике Середины зимы. Она сдержала свое слово, и теперь ее кости покоятся на дне озера Вадлар. Мы прославляем ее за то, что она предпочла вечную честь временной жизни, но если бы она выбирала свои клятвы более осторожно, у нее могло бы быть и то, и другое».''
::::::::::Люсьен Яварий-Кау, верховный монарх Доминиона, из личных «Размышлений о Рыцарском кодексе»
— Ну-с, — сказала Сикоракса. — Что делать будем?
Вражеский оперативник лежал в морге; голова у него заканчивалась чуть повыше нижней челюсти. В остатке ротовой полости сохранилось лишь около четверти того, что там было, — оторванного языка и нижнего нёба.
— У нас есть имя, — сказала Кельн. — А также аудио- и видеоматериалы. И еще у нас есть двадцать две минуты в запасе. Сикоракса, тебе хватит времени, чтобы воссоздать его облик для встречи с Даск? Эта встреча могла бы многое нам дать по части информации.
— Изучать и реконструировать лицо, имея только анфас, не так-то просто. — Сикоракса пролистала неподвижные изображения на инфопланшете. — У меня может получиться что-то приблизительно похожее, чтобы пройти несколько контрольных точек, но при личном разговоре прикрытие будет неубедительным, особенно если Даск хорошо знает этого оперативника. Внешность будет отличаться. Без всех этих привычных манер, походки, прически, микромимики… А еще нам некогда отстирывать кровь с его вещей. Даск — опытный офицер контрразведки, у нее возникнут подозрения. И даже если бы я могла экстраполировать отснятый материал, невозможно выполнить все вышеперечисленное и при этом прибыть вовремя. Обязательно было стрелять в голову?
Каллидус покосилась на Рэйта, который прислонился к переборке, скрестив руки на груди.
— Да, — ответил виндикар. Он наставил пистолет на Раккана. Выстрел в грудь мог привести к тому, что он нажмет на спусковой крючок из-за мышечного спазма или шока. — Помнится, мы сошлись на том, что Раккан пока что пригодится нам живым.
— ''Пока что''. И на том спасибо, — сказал Раккан, держа на коленях пакет с химическим льдом. — Правда, спасибо. Приятно знать, где я...
— Но еще мы договорились, — сказал Рэйт, — что в случае обнаружения Раккана следует устранить. Сикоракса, не хочешь оказать честь?
Сикоракса встала перед Ракканом, заслоняя того собой.
— Рэйт, это задание сложнее, чем кто-либо из нас мог подумать. Если бы не советы Раккана, меня бы уже раскрыли. Его мать. Собаки. У нас слишком сложная ситуация, которая к тому же развивается, — нельзя убивать его сейчас.
— Согласна, — сказала Кельн. — Кроме того, есть вероятность, что вследствие убийства Раккана нас разоблачит Гвинн.
— У нас был план, — прорычал Рэйт. Он вытащил пистолет «Экзитус». — И мы решили придерживаться этого плана.
— У меня тоже есть план, — сказала Сикоракса. — Если ты убьешь его, мне конец. Я сяду на эту палубу и откажусь от личины Раккана. Ты валяешь дурака. Не нужно идти до конца, если в этом больше нет смысла, только потому, что ты решил так раньше.
Рэйт посмотрел оперативнице прямо в глаза. Сикоракса наблюдала, как виндикар прикидывает, стоит ли ее убивать и как это сделать.
— Исправь все, сведи риски разоблачения к минимуму, и он будет жить. Но имей в виду, что надо пошевеливаться.
— Сэр Саббан пропустит назначенную встречу, — вмешалась Кельн. — И когда он не придет, Даск отправит команду для выяснения обстоятельств. Если он должен был связаться по воксу, подкрепление, возможно, уже в пути. Раккан, ты сказал, что Саббан ни разу не говорил по воксу после того, как обнаружил тебя. Он не делал никаких докладов или обновлений?
— Нет, — ответил Раккан. — Он просто вытряхнул уголь из трубки и...
— Перехват данных ничего им не дал, — сказал Рэйт. — Я проверил их вокс-устройство, когда осматривал место происшествия.
— Ты сохранил его? — спросила Сикоракса.
— Конечно. Для анализа. А что?
Сикоракса постучала по инфопланшету.
''«Значит, колдовство. Вы же знаете, что у нас сжигают колдунов, сэр».''
Она перемотала запись назад, слова сменились высоким визгом. Оперативница уставилась в пласталевую стену, шевеля губами.
''«…лдовство. Вы же знаете, что у нас сжигают колдунов, сэр».''
— «Вы же знаете, что у нас сжигают колдунов, сэр», — передразнила каллидус. — Итак, у нас есть вокс и голос.
Сикоракса повернулась к Раккану.
— А это значит, что у тебя есть десять минут, чтобы рассказать мне все, что ты помнишь о сэре Саббане.
— Нам понадобятся вокс-коды, — сказала Кельн, натягивая пару резиновых перчаток. — Я поговорю с пленным.
— Бросайте жребий, бросайте жребий, — сказала Сикоракса в пластиковую трубку ручного вокса. В ответ послышалось жужжание, затем — тишина, и оперативница от души обругала «это старье». Она опустилась на колени и снова завела ручку на блоке питания; острый, как лезвие ножа, ветер с вересковых пустошей трепал ее воспроизведенные волосы. Сикоракса нажала кнопку передачи, чтобы проверить работу устройства.
С этой штукой следовало глядеть в оба. У каждого связного были разные руки, разные стили нажатия на передатчик. Сильное или слабое. Долгое или короткое. Хороший вокс-оператор мог заметить разницу еще до того, как заговорят.
— Бросайте жребий, бросайте жребий. Это Аутрайдер. Прием.
— ''Слышим вас, Аутрайдер. Кодовое слово принято. Держите сигнал''.
Сикоракса выдохнула, глядя, как парок от ее выдоха развеивается ночным ветром. Она неслась на кроссовом мотоцикле с выключенными фарами в невероятной спешке, разыскивая эту уединенную площадку на причале. На всякий случай они попытались отследить ее сигнал и обнаружили, что он исходит с корабля.
— ''Что вы там нашли?'' — спросил голос. Холодный, резковатый, как лезвие кинжала в зимнюю стужу. Голос человека, привычного к почтительному обращению.
Баронесса Даск? Сикоракса могла лишь предполагать и надеяться. Проверить догадку, назвав Даск по имени, даже по защищенному вокс-каналу, было бы серьезным нарушением протокола. Она бы забеспокоилась и обрубила линию.
— Мы сделали все, как вы приказали, мэм. Провели полный обыск. Но нас заметили. Сержант из его свиты вернулся на корабль. Он увидел нас и открыл огонь, мы отступили.
— ''Сержанта устранили?''
Сикоракса сделала паузу, прежде чем нажать кнопку передачи, будто не решалась отвечать.
— Н-нет. Мы… мы опасались, что в этом случае началось бы расследование. На данный момент он предполагает, что мы заодно с повстанцами из провинций. Опрометчиво приземляться так далеко в пустоши. Сэру Раккану лучше оставаться во дворце, как ему и предлагали.
— ''Если Раккан начнет задавать вопросы, мы так и ответим. Может ли тот вассал, сержант, опознать кого-то из твоих людей?''
— Да, думаю, что сможет.
— ''Это все усложняет. А ты ведь знаешь, что я не терплю осложнений.''
— Я обо всем позаботился. Вы их больше не увидите. Кормят рыб у скал Вальсоф. Они с других миров, их никак нельзя связать с нами.
— ''Хорошо. Когда у меня будет твой доклад?''
Это была опасная часть. Очень опасная часть. Воспоминания Раккана о Даск были давнишними и, вероятно, не особенно достоверными из-за того, что он знал ее только в молодости. Но он припомнил глубокую неприязнь между Даск и Фонтейном. Предположительно, их вражда тянулась еще с детства. Несмотря на то, что на публике они вели себя как союзники, будучи представителями Страйдеров при дворе, судя по семейным сплетням, эти двое терпеть друг друга не могли, и между ними не было ни малейшего доверия.
— Прошу прощения. Сержант видел меня и мог запомнить мое лицо. Так что я собираюсь исчезнуть на некоторое время. Но постараюсь быть полезным. Я думал съездить в глубинку и проведать Фонтейна. Кажется, он затягивает с подавлением. Может, есть смысл кое-что разузнать.
Пауза. Долгая, дольше, чем хотелось бы Сикораксе.
— ''Ты что, боишься вернуться ко мне, Саббан?''
— Нет-нет, леди, я... Так лучше всего, чтобы разобраться с нашими вопросами. Из этого можно извлечь кое-какую пользу. Я спас одного человека, иномирянина. Он может смешаться с толпой на завтрашнем турнире и отчитаться перед вами. Я передам ему медальон Святого Иудата, тот, что с моими инициалами, в доказательство, что этот человек от меня. Но неподалеку рыщут с сигнальными люменами, так что связь придется прервать. Даете ли вы свое благословение?
Долгая пауза. По спине Сикораксы струился пот.
— ''Да, отправь своего человека. И когда доберешься до лагеря Фонтейна, будь начеку с этими экзотическими вокс-станциями. Возможно, та девица была заодно с Фонтейном, или, может, с повстанцами, но я сомневаюсь: оборудование было слишком специализированным.''
— Так и сделаю.
— ''Мы бы не оказались в таком положении, возьми ты ее живой, знаешь ли''.
— Знаю.
— ''Все эти оплошности начинают истощать мое терпение''.
— Огни уже совсем рядом, мне нужно…
Но на линии уже никого не было.
Звук отражался от каменных стен Гробницы Священного обслуживания, эхом отдаваясь в боковых часовнях и неземным образом растворяясь в затененных сводах над головой.
В сенсорах прожужжала финальная нота, и с левого бионического глаза Гвинн скатилась единственная слезинка смазочной жидкости. Вот оно, ее место. Среди товарищей — служителей машинных владык. Под благожелательным раздвоенным ликом Омниссии, который сам по себе был союзом кости и стали — как во многом и рыцари. А эта церемония была в честь ее возвращения, хоть Гвинн и сомневалась, что заслужила такой прием.
— Встаньте, братья и сестры, — сказала архихранительница с кафедры. С этими словами она протянула руки, призывая всех подняться на ноги. Четыре механодендрита повторили движение архихранительницы. — Хвала Омниссии, создателю и вседержителю, за то, что Он привел Свою служительницу Гвинн домой к нам. И хвала Ему за то, что Он даровал ей мудрость и талант, чтобы уберечь благородного рыцаря «Шута» от вражеского плена.
— Хвала, — нараспев произнесли прихожане.
— На этом наши вечерние службы заканчиваются, — сказала она. — Завтра день турнира, пожалуйста, соберитесь за два часа до рассвета, чтобы произнести Призыв к оптимизации. Пусть Омниссия прозреет через ваши труды.
— Через ваши труды, — откликнулся хор прихожан.
Гвинн повторяла вместе с ними, поглядывая на толпу краем глаза и радуясь, что снова среди друзей.
— Ризничая Гвинн? — произнес голос, прервав ее раздумья.
Когда Гвинн поняла, кто ее окликнул, у нее перехватило дыхание. Сама архихранительница на полпути к ширме, за которой скрывались двери за алтарем, подзывала следовать за ней.
Гвинн переступила порог, и ее контуры ожили, отдаваясь эхом, как финальные ноты, прозвучавшие в гробнице. Она никогда раньше не бывала за ширмой и никогда не оказывалась так близко рядом с архихранительницей Дортией Тесселл.
Тесселл, или, по крайней мере, то, что осталось от ее биологического тела, была уже в возрасте. Внешне она сильно напоминала креветку из-за сгорбленной спины и множества механических конечностей, которые торчали из-под малиновых одеяний, поддерживая ее над землей; босые ноги Тесселл висели в шести дюймах над поверхностью.
Архихранительница посмотрела на Гвинн; губы и нижнюю челюсть Тесселл заменял вокс-динамик в виде улыбающегося рта, но кристально-голубой цвет ее органических глаз был потрясающим.
— Архихранительница.
Гвинн распростерлась ниц и церемонно открыла датапорты, чтобы показать, что ей нечего скрывать.
— Я недостойна такого внимания.
— Недостойна, — хихикнула Тесселл. — Если ты желаешь прогрессировать, юная ризничая, тебе придется отказаться от идеи о достоинстве. Мы заботимся о бессмертных детях Бога-Машины, Его благородстве и ярости, воплотившейся много веков назад. Никто не достоин этой роли, но кто-то же должен ее исполнять, вот мы это и делаем.
— Да, архихранительница.
— Посмотри на эти посмертные маски, — сказала она, поднимая инфо-трость, чтобы Гвинн взглянула вдоль шахты. — Вот «Щитовая дева», защищавшая фланг лорда Махария от титанов-предателей. Ниже — «Грозовой вал», так хорошо запомнившийся по «Балладе о войне реакторов». Напротив них — «Расщепитель звезд», и по сей день ни один рыцарь Доминиона не смог уничтожить столько же машин еретехов. Это лучшие из наших павших, это честь для них, но и предупреждение для нас. Напоминание о нашей неудаче.
— Неудаче? — переспросила Гвинн.
— В поддержании их работоспособности, — пояснила Тесселл, опуская инфо-трость. — Эти машинные полубоги могли бы пребывать среди нас и ныне, если бы у нас не обнаружилось недостатка навыков. Это те, кого мы не сумели спасти, дитя, и напоминание о неудаче должно преследовать нас.
Гвинн почувствовала, как защипало в уголках глаз архисмотрительницы, увидела в них тягостное сожаление, и это разбило чересчур органическое сердце Гвинн.
— Это машины войны, госпожа, а война жестока, — сказала Гвинн. — Но вы также стольких спасли. Вы ухаживали за «Короной Доминиона» после битвы с рыцарем-предателем «Рассветом резни», разве нет?
Все знали, что так и было, но Гвинн надеялась, что напоминание о величайшем достижении архихранительницы — спасении «Короны» — выведет великую женщину из меланхолии. Ущерб, судя по тому, что слышала Гвинн, был изрядным.
— Да, я о ней позаботилась. Хвала Омниссии за то, что в качестве правой руки он послал мне одного из Ангелов Императора.
— Великое деяние, госпожа, величайшее во всем поколении.
— Кажется, что с тех пор прошла целая жизнь, будто все это случилось с кем-то другим. — Она покачала головой. — Как поживает твой сюзерен, «Шут»?
— Все хорошо. «Шут» — отменный воин с сильным духом. Ахиллесов поршень правой ноги иногда работает туговато, обычно первые триста двадцать восемь секунд.
— Оно и естественно для такой древней машины.
— Нет, госпожа, он показывает образцовую работоспособность. Как вы знаете, хор духов «Шута» упрям, но в физическом смысле он надежен, и от полученных в ходе кампании повреждений не изменился.
— И как тебе… крестовый поход? Шагать по полю боя среди наших врагов?
— Война наносит повелителям машин огромный ущерб. Я и представить себе не могла, что может быть что-то больше, чем они. И эти Преобразованные… они опасны. Извращенные рабы демонического мнемовируса, который заставляет их истязать собственные тела, придавая им новые формы. Мне пришлось соблюдать строжайшие протоколы, чтобы предотвратить заражение «Шута».
— Я имела в виду других наших врагов, из Механикус.
Гвинн сделала паузу, наморщив лоб.
— Они… ну, они показались мне полезными. Когда я обращалась к технопровидцам, они помогали. Жрецы проявили ко мне большую профессиональную вежливость, когда…
Тесселл развернулась быстро, словно кошка; ее стальной позвоночник приподнялся, когда она неестественно изогнулась.
— Ты же не позволяла им помогать с «Шутом»? Не дала им взглянуть на внутренности повелителя?
— Конечно же, нет, — ответила Гвинн, слегка вздрогнув под жестким взглядом архихранительницы — Но иногда нам требовались материалы и инструменты. Печи для плавки необработанного адамантия и ремонта брони. Оборудование для фрезерования запасных частей…
Выгнутая спина Тесселл расслабилась.
— Прости мою тревогу, Гвинн, — сказала она, рисуя в воздухе знак прощения за проступок двумя инкрустированными золотом пальцами. Гвинн не представляла, кто именно получил прощение — она или архихранительница. — Я тебя не так поняла.
— Так что же, у нас есть враги среди Механикус?
— Один точно есть, — сказала Тесселл. — Ты когда-нибудь встречала каких-либо агентов или представителей еретеха Велизария Коула?
— Коула? — переспросила Гвинн. — Нет, архихранительница. Архимагос-доминус находится в нескольких секторах отсюда. По крайней мере, это следует из того, что я слышала. Его имя едва упоминалось.
— Хм. Он хотел бы, чтобы все мы именно так и думали. Ты видела его космических десантников-примарис или одну из этих левитирующих мерзостей?
— Я видела космодесантников-примарис, ну… издалека. Когда нас официально принимало верховное командование. Эти воины — еретики?
— Разумеется! — Архихранительница вскинула четыре руки. — Коул больше не копирует и не совершенствует, не следует какому-либо шаблону — он творит. И кем же является творец, занимающийся созиданием? Кем же он является, юная ризничая?
Гвинн сглотнула.
— Богом?..
— Так и есть. Богом! Вот кем мнит себя еретех Коул. Он поклоняется переменам, точно так же, как и эти Преобразованные еретехи, с которыми так умело сражался твой повелитель. Ходят слухи, что Коул планирует создать даже рыцарские костюмы, полагая, что сможет улучшить машинных повелителей.
— Не может быть, — сказала Гвинн.
— Еще как может, — ответила Тесселл, вскинув брови. — Он создал новый плазменный дециматор. Даже назвал его в честь себя — «Гнев Коула». Какова самонадеянность, а? Ты представляешь — кто-то думает, будто можно улучшить это!
Архихранительница развела руки, широким жестом обводя окружающие обеих маски машин-героев, и каждый пустой взгляд оценивал их заботу о наследии Доминиона.
— Это невозможно, — покачала головой Гвинн. — Он не справится, у него ничего не получится.
— И все же он совершил много невозможных вещей, — сказала Тесселл. — Итак, позволь спросить еще раз: замечала ли ты что-то необычное, находясь среди политиков? Какой-нибудь намек на влияние этого еретеха?
— Ничего, — сказала Гвинн, смущенно потупившись. — Хотя я и не искала. Возможно, если бы я присматривалась, если бы кто-нибудь сказал мне…
— Не беспокойся. — Архихранительница положила на плечо Гвинн липкую руку, пытаясь успокоить. — Ты ушла среди ночи, и ты, и человеческий компонент были ранены. Я действительно рада видеть, что вы так хорошо функционируете, особенно если учесть урон, который лазерные разряды причинили твоим энграммным банкам.
— Я потеряла только личные воспоминания, — сказала Гвинн. — Ничего, что повлияло бы на функциональность.
— Это утешает. — Тесселл сделала паузу. — Дорогая Гвинн, я знаю, что если бы я попросила, ты бы сделала для нашего ордена все что угодно.
— Разумеется, госпожа.
— То, что я собираюсь сказать, составляет чрезвычайную тайну. Это тяжелое время для Доминиона: человеческая составляющая «Короны» меняется, она близится к краху. И ты знаешь, что это может означать для домов.
— Войну?
— Да. А если начнется война, повелители пострадают или будут уничтожены. Если созовут конклав для назначения нового монарха, прошу: держи ухо востро и докладывай мне обо всем, что услышишь.
— Да, госпожа, но...
— Но?
— Разве наш орден не вне политики?
Архихранительница усмехнулась:
— Аполитичности не существует, дитя. На самом деле объявить себя вне политики — самый ловкий политический ход, который когда-либо предпринимал наш орден. Видимость нейтралитета усиливает наше влияние — влияние, которое мы используем, чтобы удержать дома от скатывания к войне. Благодаря нашему единому голосованию многие стали монархами и предотвратили многие конфликты, сделав выбор в пользу компромиссного кандидата. Это-то известно; неизвестно то, что видимость, будто мы находимся над этой борьбой, и есть источник нашей силы.
— Значит, сейчас ваш голос должен иметь большое значение. Если что-то стрясется, члены двора, без сомнения, проголосуют за своих кандидатов.
— Посмотрим, — сказала Тесселл, ее губы приподнялись по обе стороны от вокс-приемника. — Барон Юма — честный человек, превыше всего преданный охране верховного монарха и его должности. Он, конечно, Рау, но верен «Короне». На него можно повлиять… Ты даже могла бы подтолкнуть свой человеческий компонент на службу к нему. Мы могли бы направлять его выбор. И если твой пилот присягнет на верность Юме, нужно, чтобы вы с ним привели «Шута» ко мне для повторного освящения нейронной связи, чтобы обеспечить прочную связь со священным «Щитом трона».
— Я буду держать вас в курсе и сделаю все надлежащим образом. Я знаю, что вы будете наблюдать…
— Не беспокойся обо мне, — сказала Тесселл, указывая на маски, чьи пустые прорези для глаз, казалось, мерцали в зыбком свете обетных свечей. — Беспокойся о них. Как беспокоюсь я.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Оффицио Ассассинорум]]
<references />
