Изменения

Перейти к навигации Перейти к поиску

Ассасинорум: Делатель королей / Assassinorum: Kingmaker (роман)

222 976 байт добавлено, 15 март
Нет описания правки
{{В процессе
|Всего=40
|Сейчас=3136
}}
{{Книга
'''Вольные клинкиКлинки'''
Сэр Линолий Раккан — «Шут» — рыцарь Страйдер-Рау — рыцарь модели «Оруженосец» модификации «Глевия»
Люсьен Яварий-Кау (Страйдер-Рау) — «Венец Доминиона» — Верховный монарх — рыцарь модификации «Кастелян»
Баронесса Сильва Ачара (Рау) — «Голос Власти» власти» — Глашатай — рыцарь модификации «Паладин»
Барон Тит Юма (Рау) — «Щит трона» — Королевский страж — рыцарь модификации «Хранитель»
Баронесса Симфония Даск (Страйдер) — «Взор Василиска» василиска» — Привратница — рыцарь модификации «Странник»
Барон Раллан Фонтейн (Страйдер) — «Падение топора» — Магистр двора правосудия — рыцарь модификации «Бравый»
Дортия Тесселл — архихранительница
==Часть три: Делатели королей==
 
 
===Глава тридцать первая===
 
'''>>Расшифровка записи наблюдения [Обозначение устройства: 22-Бета]'''
 
'''>>Операция: Делатель королей'''
 
'''>>Файл № 5782-Гамма-ДККР'''
 
'''>>День миссии: 23'''
 
'''>>Объект прослушивания: барон Тит Юма'''
 
'''>>НЕ ПЕРЕДАВАТЬ<<'''
 
 
ЮМА: Как это случилось? Как Даск допустила подобное?
 
АЧАРА: Тит, по-моему, сейчас не время перекладывать вину…
 
ХОТОРН: А это точно, что он скончался?
 
ЮМА: Ясное дело, скончался. Он и так был не в лучшей форме. Слишком долго прожил, сидя на троне. Недалеко ушел от дредноутов Адептус Астартес.
 
КРЕЙН: Почему домам не сообщили о его состоянии? А мне почему не сказали? Ради предков, Юма, я твой чертов брат. Ты только и знал, что талдычил, какая он выдающаяся личность…
 
ЮМА: Он ''был'' выдающимся, Тиберий. Великие люди все равно стареют. И если бы его состояние стало достоянием гласности, Страйдеры и Рау перегрызли бы друг другу глотки.
 
АЧАРА: Это конфиденциальная информация, Тит.
 
ЮМА: Теперь это вряд ли имеет значение, верно? После того выступления на турнире его недееспособность стала уж слишком явной.
 
[ЗВУК: Дверь открывается и закрывается.]
 
ХОТОРН: Рада, что ты смогла побыть с нами, привратница Даск. В конце концов, это всего-навсего величайший кризис за последние четыре десятилетия, и мы понятия не имеем, что происходит, так зачем нам начальник разведки?
 
ДАСК: Боюсь, что Верховного монарха, хотя он и был еще крепок телом, убили…
 
[Хоторн смеется]
 
ЮМА: Они знают, Симфония. Я им сказал.
 
ДАСК: Последствия этого могли быть ужасающими…
 
ЮМА: Что ты знала, Симфония?
 
ДАСК: Минутку, Тит. Там творится настоящий хаос. Толпы на улицах набрасываются на всех, кого принимают за врага нашего покойного монарха. Четверо моих людей болтаются на фонарных столбах на площади базилики. Другая группировка, похоже, подожгла крыло арены. Всех привело в ярость, что мы открыли стрельбу по людям, когда они пытались поймать убийцу. И эта речь…
 
ЮМА: Заговор.
 
ДАСК: Операция бунтарей из внутренних районов. Кто знает, как им удалось проникнуть так далеко во Дворец собраний. Полагаю, вместе с потоками крестьян из близлежащих деревень. Они разгромили контрольно-пропускной пункт ложи и послали ударную группу, но, очевидно, это был просто обходной маневр, чтобы позволить иномирянину — какому-то наемнику, судя по найденному и восстановленному нами фрагменту маски — убить нашего оплакиваемого короля…
 
ЮМА: Я так понимаю, это тот самый иномирянин, за беседой с которым видели тебя?
 
ДАСК: На что это ты намекаешь?
 
ЮМА: Ты вечно разглагольствуешь о своих шепотках и слухах, о своих вездесущих агентах — и что это дало, а? Его не стало. Наш король погиб на твоих глазах, а ты не раскопала и намека на заговор.
 
ДАСК: Полегче, Королевский страж. Это ты носился по полю, а монарха бросил без охраны. Персона Верховного монарха — в твоей компетенции. Если я села в лужу, то и ты тоже.
 
ЮМА: Выкладывай. Сию же минуту. Расскажи все, что знаешь.
 
АЧАРА: Юма, убери булаву.
 
[АУДИО: Звуки потасовки.]
 
КРЕЙН: Брат! Брат! Выслушай ее.
 
ДАСК: Несколько месяцев назад мои агенты обнаружили предательницу из числа обслуги во Дворце Собраний. Придворный посыльный. Хорошо обученная: когда ее обнаружили, она сбежала. Мы преследовали ее до станции вещания. Сэр Саббан убил ее, но, похоже, она передала сообщение за пределы планеты.
 
ХОТОРН: Попахивает Империумом.
 
ЮМА: И ты не подумала, что это имеет отношение к безопасности монарха?
 
ДАСК: Сор из избы выносить нельзя было: слишком взрывоопасная информация. Ты-то умалчивал насчет здоровья короля без зазрения совести, Юма.
 
ЮМА: Это другое!
 
ДАСК: Фракция сепаратистов могла бы использовать это как предлог для продвижения вперед. Эта их идея отделения может снискать популярность в палатах представителей, но не является политикой действующего правительства. Вы управляете семьями, а мы — политикой; так было всегда.
 
КРЕЙН: Звучит так, будто это была политика монарха, если бы ты дала ему высказаться, Ачара.
 
АЧАРА: Правительство — это больше, чем его глава. Монарх не может контролировать двор по своей прихоти, точно так же как ты не можешь контролировать весь дом Рау. Руководство по монаршему указу — это не правительство, это тирания. Особенно, когда монарх не в своем уме!
 
ЮМА: Сбавь обороты…
 
АЧАРА: Он уже не был монархом, Юма. С каждым днем он становился им все меньше. Под конец из короля он стал просто человеком в кресле. Сам знаешь, мне больно это говорить, но я говорю правду.
 
ЮМА: Она до сих пор не сказала, кто убийца.
 
ДАСК: Я не знаю. Тот тип утверждал, что был одним из иномирян Саббана, и его послали передать отчет, который должны были сдать еще прошлой ночью. Теперь я подозреваю, что бунтовщики перехватили это сообщение, убили Саббана и подменили его человека. Я разговаривала с Саббаном часов десять назад, даже меньше, а потом его отслеживающий имплантат замолчал. Сэр Раккан убил ассасина тепловым копьем. К сожалению, в той драке мелта-оружие применялось без ограничений, и количество трупов… словом, его тело невозможно опознать.
 
ХОТОРН: О ком Саббан наводил справки?
 
ДАСК: О Раккане. Я отправила ему повестку с требованием явиться во дворец. Я хочу, чтобы за ним наблюдали.
 
ХОТОРН: Так, по-твоему, это Раккан убил Верховного монарха? Раккан? Мой сын?
 
ДАСК: Он только что вернулся, еще и со свитой из чужаков. Я точно не знаю, как он подключается к сложной вокс-системе. Но он мог действовать по указке более могущественных сил. Инквизиция. Возможно, даже Официо Ассасинорум…
 
АЧАРА: Что за ерунда, Симфония, все знают, что его не существует.
 
ХОТОРН: Слуги завязывали Раккану шнурки, пока ему не исполнилось десять. Его печень похожа на артиллерийский полигон. Не поймите меня неправильно, я люблю этого мальчика, но он не свергает никакие правительства. Черт возьми, он же ''пилот'' «Оруженосца».
 
ЮМА: Давайте пока оставим Раккана. Потому что я хочу кое-что прояснить: у тебя были подозрения насчет человека Саббана… и ты пропустила его? Какого-то посредника…
 
ХОТОРН: Я признаю, что ловушка дала обратный эффект. Я принимаю…
 
КРЕЙН: Хоторн, ты куда?
 
ХОТОРН: Да так, никуда. Просто хочу оповестить дом Страйдер, что двор был замешан в государственном перевороте против нашего любимого монарха, что они упекли его в тюрьму и связали ему руки, когда внутренние районы разорял мятеж, а планету наводнили имперские шпионы. Я считаю, это убедило бы колеблющихся проявить больше интереса к имперскому вопросу, правильно?
 
[Пауза: 2 секунды]
 
[ЗВУК: Дверь открывается и закрывается.]
 
ТЕССЕЛЛ: Вы не можете этого сделать.
 
ХОТОРН: Боже, какие у тебя чуткие уши, архихранительница. И с какой же стати я не могу уйти? Это приведет к гражданской войне? Мы бы ее выиграли.
 
ТЕССЕЛЛ: Нет, потому, что по закону никто из вас не может покинуть эту комнату.
 
АЧАРА: Она права. Мы на конклаве.
 
КРЕЙН: По-твоему, нам надо заседать здесь, пока дома снаружи вот-вот устроят войну?
 
ТЕССЕЛЛ: Вот именно. Потому, что это — наш долг, это часть нашей сути. После смерти Верховного монарха двор и главы домов собираются на конклав и голосуют за нового монарха. Контроль над улицами могут установить силы безопасности. Да, я воспользовалась моим правом и ввела в действие протокол Конклава, и если кто-либо попытается выйти из этой комнаты, иноки-ризничие на страже вам не дадут. В том числе с применением силы.
 
[Пауза: 1 секунда]
 
ТЕССЕЛЛ: В начале мы применим нелетальные методы. Но если вы станете упорствовать, есть и другие средства. Вступил в силу запрет на использование благородных машин во время конклава, и мои ризничие взяли под охрану все рыцарские костюмы. До коронации на войну не отправится никто, по крайней мере, наши предки — боги войны точно.
 
ЮМА: Она допустила, что моего монарха убили, архихранительница. Это навеки запятнает как мою честь, так и честь моей благородной машины, а…
 
ТЕССЕЛЛ: Это пятно можно смыть лишь усердной службой новому монарху, Юма. Пусть прошлое останется в прошлом. Это наш общий провал. Среди нас — Королевский страж, который не уберег короля, Привратница, которая не сумела устеречь ворота, Глашатая, которая заставляла своего монарха молчать, и главы двух домов, которые не могут сохранить трезвость мысли или удержать людей в узде. И я — хранительница, которая не сберегла здоровье своего короля, хотя он и обитал внутри величественного сосуда. Скоро к нам присоединится Магистр правосудия, которому потребовались месяцы, чтобы снять головы нескольким смутьянам.
 
АЧАРА: Фонтейн уже в пути?
 
ТЕССЕЛЛ: Да, я поставила его в известность. Он уже на подходе, во главе армии.
 
АЧАРА: Но нельзя же вывести войска на улицы Дворца Собраний — в наших-то обстоятельствах! Население воспримет это как предательство и заговор, отвернется от них и разнесет город-дворец по камушкам!
 
КРЕЙН: Я не позволю Страйдеру, хотя бы и члену двора, вводить войска во Дворец Собраний, пока мы на конклаве.
 
ХОТОРН: Он нам нужен.
 
КРЕЙН: Ты хотела сказать, что тебе нужен его голос.
 
ТЕССЕЛЛ: Я отправила наши условия барону Фонтейну. Он согласился во исполнение закона покинуть фирд<ref>Фирд — национальное ополчение в англосаксонской Британии, представляющее собой армию, созываемую королем из свободных землевладельцев для защиты территории страны от внешней агрессии.</ref> за горами на перевале Пайкридж и поспешить к нам в одиночку. Армия останется неподалеку — в трех днях марша от Дворца собраний, это сдержит уличные беспорядки. Хотя, полагаю, во время конклава в домах кого-нибудь могут и убить — ну, как это обычно и бывает. Я считаю, это приемлемо?
 
[Пауза: 3 секунды]
 
ТЕССЕЛЛ: Хорошо. Ну, раз вы все вспомнили о себе и своих почетных обязанностях, думаю, не помешает заказать еду и вино. Если мне не изменяет память, чтобы выбрать монарха, потребуется время.
 
 
— После всего! После всех этих попреков, что нужно следовать плану, выполнять приказы, не импровизировать, быть осторожным, избегать разоблачения! Что нужно устранить Раккана из-за чрезмерного риска! Он просто... подходит и стреляет в монарха.
 
Сикоракса снесла башку тренировочному манекену и всадила фазовый клинок ему в брюхо, вывалив имитированные внутренности.
 
Она была в своей естественной форме, — или, по крайней мере, в той форме, которую каллидус выбирала по умолчанию, — в комбинезоне из синтекожи с откинутым капюшоном. Кельн решила, что ей так удобнее.
 
Сикоракса использовала ярость, чтобы познакомиться заново с телом, которое, без сомнения, вскоре ей пригодится. В некотором смысле Кельн делала то же самое — выплескивала свою досаду в таблицу с печатными пиктограммами и заметками, которую она прикрепила к внутренней стене командного центра, замаскированного под транспортный контейнер. По нажатию кнопки одна из стен открывалась, как подъемный мост; снаружи было столько предостерегающих надписей насчет опасных материалов, что они могли бы отвратить даже самую фанатичную поисковую группу.
 
— Я тоже не в восторге, — ответила Кельн, не отрываясь от своих схем.
 
Сикоракса восстановила тренировочный манекен и расчленила заново.
 
— Он сказал, что ему нужен наш опыт. Что мы задействуем все наши навыки. И все это было вранье! Он просто хотел подобраться поближе, чтобы выстрелить самому. Утвердить свое убийство.
 
— Он — командир. Он вправе делать все, что взбредет ему в голову... — Кельн замолчала. — Ликан-Баст — двоюродный брат или троюродная сестра?
 
— Второе, — ответила Сикоракса, ударяя снизу вверх в пах второму манекену так, чтобы лезвие пронзило гениталии, кишечник, желудок и отделило оба легких. — И ты это так оставишь?
 
— По мне, здесь ничего не исправить, — сказала Кельн. — Лучше сохранять выдержку и прикинуть, как бы обернуть все это в нашу пользу.
 
— Итак, он становится Сикарием Примус, а мы получаем на наши головы скоростной регицид с убийцами в рыцарских доспехах. Юма, знаешь ли, влез ко мне в мозг. Приказывал. Навязал свою волю как мою собственную. Я тоже чувствовала больше, чем он. Все это принуждение, исходящее от «Оруженосцев»... Из-за этого я вспомнила, как ко мне в мозг проник этот еретех Квавариан!
 
Каллидус остановилась; она четвертовала манекен, как пойманную птицу, и клинок замер.
 
— Черт, ну вот как ты можешь быть такой спокойной?
 
— При помощи протоколов активной медитации и песнопений для сосредоточения, — Кельн выдохнула сквозь сжатые губы, будто выпуская дым от палочки лхо. — И некоторых препаратов.
 
— Думаю, я к вам присоединюсь, — сказал Абсолом Рэйт.
 
Виндикар вышел из переднего отсека, ступая настолько тихо, что никто и не спросил, как ему удалось пробраться внутрь незамеченным. Мокрые волосы были зачесаны назад. Правую руку он засунул в карман комбинезона, а левой умудрился обхватить горлышко бутылки амасека и при этом держать пальцами три стакана.
 
— Ты, — сказала Сикоракса. — Надо же, как мило, что ты нас навестил. Вижу, ты и для душа нашел время.
 
— Чтобы вернуться, понадобилось некоторое время, — ответил виндикар, ставя бутылку и стаканы на бочку из-под машинного масла и откидываясь на спинку складного стула. Кельн мельком показалось, что у Рэйта дернулся глаз, когда он усаживался, но с виндикарами трудно сказать наверняка. — После того, как надел маску на гражданского, а ты его поджарила, — кстати, спасибо за это, — я затерялся в давке. Потом нашел люк в подземные камеры, где держали хищников, и отыскал небольшой сточный канал. Сначала это была канава, которая постепенно превратилась в трубу. По счастью, в дополнение к маске я захватил одноразовый дыхательный аппарат. Меня выбросило в одном из самых убогих районов Дворца собраний.
 
— Мы облажались, — сказала Сикоракса, подходя вплотную. Ее клинок, как подметила Кельн, остался обнаженным. — Ты вел беседы лицом к лицу с их начальником контрразведки, а затем угробил Явария-Кау на глазах у всех шишек Доминиона. Затеял чертову контрреволюцию на улицах…
 
— Мне пришлось пробиваться с боем вместе с Ракканом, — сказала Кельн. — Я устроила пожар, чтобы тебя прикрыть. Как я понимаю, убила нескольких пейзанов. Нашего гостя это в некотором роде потрясло, он уснул. Но, по крайней мере, на данный момент двор приписывает все, что мы натворили, мятежникам. Они думают, что ты наемник, завербованный ими с другой планеты, и что нападения были спланированы. Раккан до сих пор под подозрением. Его вызвали обратно во дворец, и за ним установят наблюдение.
 
— Нам есть за что поблагодарить этих селян, — сказал Рэйт. Он взял бутылку в левую руку и налил три порции, почти под завязку. — Операция чуть не сорвалась. Даск меня раскусила. Смекнула, что я не из команды Саббана. В любом случае, мне бы не удалось отступить по-тихому, но благодаря нападению у них не возникнет вопросов, за кого я. Пусть лучше думают, что Верховного монарха убили бунтовщики, чем кто-то извне. Кроме того, толпы людей обеспечили мне полезное прикрытие. Я наткнулся на несколько баррикад фанатиков, но, учитывая, что я был по уши в грязи, они приняли меня за немого попрошайку и отпустили.
 
— Еще не все потеряно — можешь стать им, когда я с тобой разберусь, — прорычала Сикоракса.
 
— Выпей, я всегда не прочь выпить после попадания в цель. — Рэйт поднял бокал в тосте. — За Явария-Кау, которому все еще удается нас удивлять.
 
Сикоракса выбила бокал из рук виндикара. Хрусталь разбился о пол.
 
— Слушай сюда, ты, самодовольный кретин, — она приставила к подбородку Рэйта фазовый клинок. — То, что ты сделал, подвергло опасности нас всех. Ты поставил операцию под угрозу. Мне пришлось бороться с этой машиной, чтобы не дать ей тебя убить, и теперь она отвергает меня. Личность Раккана раскрыта. «Шут» даже не позволил мне к себе подключиться.
 
— Я увидел возможность и воспользовался ею. Учитывая, что импровизации — как раз в твоем стиле, я подумал, ты это оценишь.
 
— Чушь гроксова! Ты увидел возможность совершить пятидесятое убийство. Стать Сикарием Примус. К черту остальную часть операции, кого волнует, если ты умрешь при эвакуации? Мы бы все равно за тобой прибрались. Главное, чтобы ты добился своего. Вот так вы, виндикары, и работаете! Нажатие на спусковой крючок — зарубка на прикладе винтовки, и ты был таков. Вам никогда не придется иметь дело с последствиями ваших действий. Вам лишь бы заполучить добычу, а там хоть трава не расти...
 
— Это не было убийством, — сказал Рэйт, беря другой стакан. — Не возражаешь, если я выпью?
 
Сикоракса лишь моргнула:
 
— Что?
 
Кельн отвернулась от своих записей; теперь все ее внимание было приковано к разговору.
 
— Что значит «не было убийством»?
 
— Я пробил иллюминатор люка. На это ушло шесть турбопробивных выстрелов. Патроны закончились, поэтому я полез внутрь, чтобы прикончить его вручную. Но он уже околел. Это не было убийством.
 
— Шок? — спросила Кельн. — Сердечный приступ, когда ты на него напал? По записям с моих жучков, у него было скверно с самочувствием…
 
— Вначале я так и подумал, — сказал Рэйт. Кельн видела, как он уставился Сикораксе прямо в глаза. — Что мало ли — просто неудачный выстрел. Остановка сердца, или там голову пробило осколком иллюминатора. Но он был холодным, как камень. Трупное окоченение уже прошло. Его раздуло, пошло разложение. Яварий-Кау уже несколько дней, а то и недель, как скончался — еще до того, как мы сюда прибыли.
 
Сикоракса убрала клинок, отступила на шаг назад и рассмеялась. Это был холодный, горестный смех.
 
— Я слушала трансляции с конклава, — сказала Кельн. — С помощью жучка, который Сикоракса установила на Юме. Они признались главам домов, что Яварий-Хау повредился рассудком, что они изолировали короля и выступали от его имени, чтобы предотвратить войну между домами. Однако не сказали, что он ''мертв''. Может, придерживали это до подходящего времени.
 
— Тогда кто говорил за короля на турнире? — спросила Сикоракса. — Эта его вспышка гнева. Если он преставился...
 
— Кто-то из придворных? — предположила Кельн. — Ачара казалась удивленной, но она вполне способна и притвориться.
 
— Его отключила архихранительница, — сказала Сикоракса. — Вероятно, она главным образом и спровоцировала то, что случилось. Или Даск, — она-то точно способна на такую безжалостность.
 
— Да какое это имеет значение? — спросил Рэйт. — Учитывая, что они на конклаве, любая стратегия, предполагающая, что Яварий-Кау жив, спорна. Если во время конклава какая-то фракция попытается выехать на силе толпы, тут-то мы и узнаем, кто несет ответственность. Прямо сейчас нам надо действовать быстро и жестко, чтобы посадить на трон нашего короля или королеву.
 
— У нас нет плана, — сказала Сикоракса.
 
— У Кельн есть, — возразил Рэйт. Он отхлебнул амасек. — По крайней мере, готовится.
 
— Ситуация меняется, но у меня есть идеи. Лорд Базил Даггар-Крейн, безусловно, лучший кандидат. Наиболее проимперский, и с правильной родословной. Но он — сын барона Крейна, а это означает, что у Страйдеров будет несколько других предпочтительных кандидатов. Им не понравится, если на трон пилота воссядет прямой потомок главы дома Рау. Нельзя просто так убить одного-двух человек, чтобы расчистить ему дорогу. Скорее всего, его не изберут в первых турах голосования. Процесс будет непростым, и потребуется не одна санкция…
 
— Сикоракса, — сказал Рэйт. — Ты хотела, чтобы я доверял вам. И нам придется работать на лету. Поражать несколько целей с интервалом в несколько часов и приноравливаться к изменчивой ситуации. Аваарис следит за конклавом и определяет цели, мы с тобой — в роли нападающих. — Рэйт вытащил правую руку из кармана и повертел ей, будто загребая воду. Кельн увидела, как напряглась челюсть виндикара: Рэйт стиснул челюсти.
 
— Как думаешь, справимся? Я справляюсь.
 
Сикоракса улыбнулась и задумчиво постучала ногтем по зубам.
 
— Ты как, в норме? — спросила Кельн, кивнув подбородком на плечо Рэйта.
 
— Более чем, — ответил тот. — Просто разминаюсь. Что скажешь, каллидус? Готова к небольшой импровизации?
 
— Король умер, — сказала Сикоракса, улыбаясь своей насмешливой, кривой ухмылкой и воздевая бокал в тосте. — Да здравствует король.
 
 
===Глава тридцать вторая===
 
 
ХОТОРН: Мы препираемся уже девятый час. Надо бы вынести это на голосование.
 
КРЕЙН: Не надо!
 
ХОТОРН: Это почему же? Потому что ты знаешь, что он проиграет?
 
КРЕЙН: Тарн-Кегга — блестящий кандидат.
 
ЮМА: На поле он впечатляет. К тому же он — действующий чемпион летнего турнира.
 
ХОТОРН: Но уже середина зимы. Да и та миновала. Срок его чемпионских полномочий истек.
 
АЧАРА: Ну... не совсем. Чемпион Летнего турнира передает Знамя Победы чемпиону Зимнего в конце турнира. И вот тогда-то он и прекращает быть чемпионом…
 
КРЕЙН: И лишается дополнительного голоса на выборах. Иными словами, этот голос у Тарн-Кегги еще имеется.
 
ХОТОРН: Абсурд какой-то! Никто не потерпит, чтобы всякая церемониальная чепуха решала судьбу целой планеты.
 
АЧАРА: Это не пустяки, это традиция. Священный институт.
 
ХОТОРН: Ты бы не считала этот институт таким уж священным, если бы Кегга отдавал предпочтение Страйдерам. И даже в этом случае у тебя нет голосов. Я права, барон Крейн?
 
ФОНТЕЙН: У него их нет.
 
ДАСК: Нет. Кегга хороший воин, но у него неподходящий норов для правителя. Он может вспылить даже из-за того, что его назвали «Тарн-Кегга».
 
ТЕССЕЛЛ: Согласна. Он грубиян.
 
КРЕЙН: А если я предложу герцогство Вейвшаттер?
 
ХОТОРН: Вейвшаттер? Эта голая скала? У Вейвшаттера есть только одна причина для существования — поставлять моллюсков мне в тарелку. Уж если торговать короной, то я хочу получить побольше.
 
КРЕЙН: А как насчет Каирна Радерфолл?
 
[Пауза: 2 секунды]
 
ХОТОРН: Больше.
 
 
— Рено Тарн-Кегга, — сказала Кельн, закрепляя кинжалом пикт-снимок. На снимке был мужчина с квадратной челюстью, редеющими волосами и анатомическим имплантом глаза. — Предсказуемо, учитывая, что он чемпион Летнего турнира.
 
— Всеобщий любимчик? — спросила Сикоракса.
 
— Как ни странно, нет, — ответила Кельн. — Он довольно открыто отдает предпочтение дому Рау. По крайней мере, так сказал Раккан во время наших брифингов.
 
Все согласились, что со смертью Явария-Кау роль Раккана себя в основном исчерпала, и дальнейшие попытки изображать его лишь усиливают риск разоблачения. Оперативники решили, что Раккан с Гвинн отправятся по вызову Даск в свои покои во Дворце собраний, чтобы гарантированно увидеть Кельн и Рэйта по прибытии эскорта живыми и невредимыми. Отстранив Раккана от этого этапа операции, все вздохнули с облегчением. В конце концов, убийство Верховного монарха было грехом, с которым Линолий, вероятно, смирился бы, учитывая их взаимоотношения, но Кельн утверждала, что он вряд ли согласится с устранением, скажем, леди Ликан-Баст или Мовека Каве.
 
— Крейн проводит досрочное голосование, — сказал Рэйт. — Делает ставку на то, что заваруха на улицах и нехватка времени помогут ему выиграть голоса у архихранительницы Тесселл, а еще он норовит подкупить Хоторн землями. Как думаешь, сработает?
 
— Все может быть, — ответила Кельн. — Мои вокс-жучки во дворце приносят кое-какой улов. У Кегги сепаратистские замашки, а Хоторн их разделяет и вполне может поставить это выше интересов Страйдеров, — конечно, если Крейн передаст достаточное количество доменов, чтобы она могла уйти с конклава с гордо поднятой головой. В конце концов, Кегга уже не юноша, а Страйдеры тем временем укрепят свои позиции. Вам нужна моя оценка?
 
— Жажду услышать, — кивнул Рэйт.
 
— Крейн в курсе, что это его лучший шанс, и что для его реализации нужно пошевеливаться. Хоторн тоже это знает. Конклав сделал перерыв на ночь, но я засекла посыльных, снующих туда-сюда между комнатами Крейна и Хоторн, и еще одного, курсирующего от Хоторн к Даск.
 
— Хоторн обдумывает сделку, — сказала Сикоракса. — Она планирует выжать из Крейна все, чем он богат, а потом отдать свои голоса и голос Даск за Кеггу.
 
— Вот именно, — подтвердила Кельн.
 
— Итак, что у нас на Кеггу? — напомнил Рэйт.
 
— Истребитель зверей, охотник. Этим и знаменит. Победил на Летнем турнире, разорвав карнозавра перчаткой.
 
— И где его найти? — спросила Сикоракса.
 
— У него есть заповедник экзотической дичи, — сказала Кельн. — В пятидесяти милях к югу отсюда, за болотами. «Манор хищников». Как я понимаю, большую часть зверей ему поставляли через Саббана.
 
— Я разберусь с ним, — сказала Сикоракса и обернулась к Рэйту. — Следующий на тебе.
 
 
'''«Манор хищников». 22:06 по доминионскому стандарту.'''
 
 
Подобно самым свирепым животным, Рено Тарн-Кегга вел ночной образ жизни.
 
Именно по ночам он предпочитал рыскать в своих угодьях: вскочить на трон благородного «Рогатого охотника» и мчаться по вересковым пустошам, отстреливая стада разоркинов, — он разводил их специально, чтобы всегда иметь под рукой опасных тварей, которых можно убить.
 
Здесь, в подземном зверинце, содержались особые животные: исключительно опасные или же просто контрабандные. Это было царство укрепленных клеток, цепей, закрепленных на блоках, и сладковатого душка от разделанного мяса.
 
Кегга опустился перед камерой на колени, держась футах в шести от прутьев, и подпер подбородок правой рукой, как часто делал в задумчивости, указательным пальцем потирая нижнюю губу.
 
Он наблюдал за движениями животного в клетке.
 
— Я понимаю, что они — ваши вассалы, милсдарь, — сказал Ворций Арун; старый смотритель казался смущенным. — И вы вольны поступать с ними, как вам заблагорассудится. Но...
 
— Ближе к делу, — проворчал Кегга. — Мало того, что «Рогатый охотник» заперт в стойле, и им приходится повсюду следовать за мной…
 
Кегга мотнул головой в сторону полудюжины слуг в его гербовых ливреях, стоявших в центре комнаты. У одной стены размещался боевой сервитор с руками, замененными зажимом и электрошокером, подсоединяющимися через кабель.
 
— Так ты еще и донимаешь меня брюзжанием простонародья.
 
— Ваша милость, быть может, лучше освободить их от уплаты десятины, пока вашу кандидатуру рассматривают на трон?
 
— Это еще с какой стати?
 
— Чт… по политическим причинам. Ради вашей репутации, повелитель.
 
— Барон Крейн все устроит. Кого интересует мнение простолюдинов? И потом, я прошу не так уж многого.
 
— Это же их тела, ваша милость.
 
— И что они собираются делать с этими своими телами после смерти, — рыком парировал Кегга, — зарыть их в землю? Пустая трата хорошего мяса. Вдобавок чем еще можно накормить это существо досыта?
 
Он протянул руку к клетке — и отдернул ее: в темноте блеснул приоткрытый фиолетовый глаз.
 
— Гроксятиной, ваша милость?
 
— Ему не по вкусу гроксы. Ему по вкусу люди. По большей части живые, но я не чудовище. — Кегга кивнул на корзину с только что разделанными частями тела. — Подай руку.
 
Арун полез в корзину, выхватил руку почище, чтобы не замарать одежду, и передал ее Кегге. В глубине клетки метались и скручивались чернильно-черные чешуйки.
 
Кегга протянул к клетке отрубленную руку, и та исчезла с таким звуком, будто кто-то царапал по пергаменту. На миг Аруну показались подвижная, переливающаяся чешуя и треугольная голова длиной с лазружье, с крючковатыми зубами, предназначенными для захвата плоти.
 
— Эта бестия будет последней, кого я убью верхом на «Рогатом охотнике», — сказал Кегга почти задумчиво. Арун заметил, как глаза господина заблестели от слез. — Перед коронацией я выпущу его на волю в меловых туннелях, а затем выслежу. К тому времени он достаточно озвереет от голода и электрошока, чтобы охота была увлекательной. Я буду скучать по «Охотнику», Арун. «Корона» вооружена только оружием дальнего боя, у нее нет ничего столь примитивного, как перчатка «Удар грома». Но подумай, кого я мог бы убить верхом на этой огромной машине! И какие дикие причуды природы я мог бы приобрести, если бы стал верховным монархом…
 
— Да, но это такое ненадежное слово, — сказал Арун, отступая назад.
 
— Какое?
 
— «Если», — сказал Арун, поставив ногу между лопаток Кегги.
 
И подтолкнув.
 
Кегга завалился вперед, кувыркнулся, раскинув руки в попытке затормозить. В панике он вытаращил глаза, широко разинув рот, и шлепнулся на камнебетон, отчаянно отталкиваясь ладонями от прутьев.
 
Слишком поздно! Огромная змея поймала его за правую руку и потащила к клетке.
 
Обостренные чувства Сикораксы позволяли ей подмечать каждую подробность. Она разглядела страх в глазах Кегги, заметила, как он скрежетал ногтями свободной руки, пытаясь найти опору на каменных плитах. Как он брыкался и лягал большого малкаванского констриктора в защищенные чешуей фиолетовые глаза.
 
''Лязг'' тела, ударившегося о прутья. И звук сухого пергамента, — когда хвост толщиной с бочку обвился вокруг живота Кегги и стиснул.
 
Когда слуги опомнились, Сикоракса уже убегала. Мимо нее мелькали лазерные разряды, летя во тьму решетчатой клетки. Боковым зрением каллидус уловила, как слуга подбежал к поверженному господину и попытался разжать кольцо, сомкнувшееся на нем, — к тому времени лицо Кегги уже побагровело.
 
Другой слуга поймал оперативницу за одежду.
 
Сикораксу это не заботило: она перестраивалась на бегу. Балахон смотрителя ничуть не стеснял ее — стройную, жилистую, так что Сикоракса сбросила его, как малкаванский констриктор сбрасывает кожу; руки слуги все еще были заняты пустым тряпьем, когда оперативница развернулась и снесла ему голову фазовым клинком.
 
Натянув капюшон, Сикоракса ринулась влево; мимо проносилось «''треск-треск''» выстрелов из лазпистолета. Лазерным разрядом зацепило безголовое падающее тело слуги, и оно кувыркнулось.
 
Зигзагом Сикоракса метнулась к двоим, открывшим по ней огонь, упала и проскользнула между ними; одного ударила по коленям, и, сделав прыжок по спирали, вонзила мерцающий ксено-клинок второму в спину.
 
Сикоракса пригнулась, сжавшись в комочек, и попыталась сориентироваться в схватке. Оценила хаос, который устроила. Один из слуг потянул Кеггу за руки, пытаясь вырвать его из хватки змеи. Другой нацелил лазпистолет в упор на голову рептилии, — его выстрелы срикошетили от отражающей чешуи, и он отпрянул и зажмурился.
 
Последний оставшийся слуга стоял позади боевого сервитора, пытаясь отыскать кнопку его активации. Но внезапно тактические расчеты изменились.
 
Кеггу переломило: его позвоночник и ребра с влажным хрустом раскололись, грудная клетка сложилась пополам, и змея протащила его тело сквозь прутья.
 
И стеклянные глаза боевого сервитора вспыхнули красным.
 
Сервитор метнулся к Сикораксе; пневматические стимм-инъекторы зашипели, шокер заискрил. Оружие осветило синеватыми электрическими вспышками бледную, омертвевшую плоть.
 
Вытащив из-за пояса нейрошреддер, Сикоракса почувствовала жужжание, когда газ активировался, и выпустила вздымающийся конус эмпирической энергии, который омыл сервитора и его поводыря. Слуга привалился к стене; его нервная система отказала, и произвольно двигаться он больше не мог. Но сервитор, состоящий больше из аугментики, чем из плоти, по-прежнему приближался.
 
Он вцепился в оперативницу когтистой лапой, и она нырнула ниже, рассекая его внутренности. Фазовый клинок мелькал в реальности и исчезал из нее, проходя мимо бронированных аугментаций и разрезаемой плоти.
 
Именно этого ей было и ''не нужно''.
 
Когти обрушились на ее спину, словно молот, оглушив. Красный кинжал сверкнул перед ее лицом, временно ослепив синей дымкой и светом.
 
По ней открыли огонь. Не обращая внимания на сервитора, слуги ринулись в бой. Сикоракса вскинула фазовый клинок в защитной стойке, развернулась, чтобы обойти сервитора сбоку, укрывшись за его массивной фигурой от…
 
''Бумм''. Электрический разряд. Обуглившаяся кожа и мясо под ней. Холодный камень на спине. Сердце стучало в висках, как будто она приняла слишком большую дозу полиморфина.
 
Удар током. Судя по ощущениям – по ребрам. Сикораксу отбросило через всю комнату к стене, она врезалась головой в каменную кладку и лежала не двигаясь. Усилием воли она остановила дыхание.
 
Сервоприводы жалобно загудели: рывок замедлялся; сервитор почувствовал, что задача выполнена, и его тело заполнилось депрессантами. Но он еще приближался к ней — шаг за шагом.
 
''Стук. Стук. Стук.''
 
— Оно подохло? — спросил чей-то голос.
 
''Стук''.
 
— Трон, какое оно быстрое. Ты видел, как оно двигалось, Нек?
 
''Стук. Стук.''
 
— Да видел, видел. На бабу смахивает. — Судя по голосу, Нек не очень-то ясно мыслил от волнения. — Но это же староста? В старосте… демон, что ль? Хозяина угробил…
 
''Стук. Стук.''
 
— Не высовывайся. Шмальнем пару раз в эту штуку, чтоб уж наверняка.
 
Одно из преимуществ комбинезона каллидус — линзы на капюшоне закрывают глаза. Они сделаны так, что врагу непонятно, куда ты смотришь. В этот самый момент Сикоракса смотрела на приближающиеся ноги сервитора, выбирая момент, когда начать двигаться, и намечая маршрут.
 
И момент наступил. Сервитор наконец подобрался поближе, заслоняя слугам обзор, — и Сикоракса бросилась бежать, скользя по полу; оставшийся в организме полиморфин уходил на то, чтобы скрываться в тенях и просачиваться сквозь прутья пустых клеток.
 
— Черт! — вскрикнул Нек, стреляя из лазружья; парой выстрелов опалило стену, еще один угодил сервитору в спину.
 
Затаившись в тени, Сикоракса собралась с силами и вскарабкалась на клетку, чтобы оказаться над парой слуг, пока те носились по кругу, паля во все, что движется.
 
А в помещении, забитом пойманными животными, двигалось ''все''.
 
— Вылазь! — скомандовал старший. — Тебе не удрать. У нас в поместье сотня слуг…
 
— Да чихать мне на твоих людей, — сказала Сикоракса.
 
Слуги развернулись и выстрелили туда, где только что стояла каллидус. Их залп окрасил верхние галереи алым.
 
Сикоракса уже была за их спинами: она обхватила ногами одну из свисающих цепей и спускалась по ней вниз головой, шевелясь так плавно, что звенья даже не звякнули.
 
— Ты устроил кровавое месиво, — сказал Нек. — Улики. Магистр правосудия тебя вычислит.
 
— Это вряд ли, — скучающим тоном отозвалась Сикоракса. — Телами займется Душитель гроксов.
 
Они развернулись к каллидус. Но та уже нажала на руну активации, которая открыла ворота клетки. Огромная змея быстро ползла к ним, и лазерные выстрелы отскакивали от ее чешуи.
 
Вопли слуг еще слышались, когда Сикоракса соскочила с конца цепи и пролезла через решетчатое окно в крыше.
 
Шесть минут спустя она лежала на обочине проселочной дороги, наблюдая, как в окнах «Манора хищников» вспыхивают выстрелы. Наконец рядом с ней притормозил элегантный наземный автомобиль с опущенным верхом, и она запрыгнула на пассажирское сиденье вместо того, чтобы открыть дверь.
 
— Славная добыча? — спросил Рэйт; на руках у него были мягкие водительские перчатки.
 
— Славная, — ответила Сикоракса. — Погони нет.
 
Рэйт предложил ей палочку лхо; взяв ее, Сикоракса заметила, что она уже разрезана пополам.
 
— Зачем, Абсолом. У тебя же нет...
 
Рэйт щелкнул зажигалкой:
 
— Кельн сказала, что для тебя это обычное дело.
 
— Знаешь, — сказала она, наклоняясь вперед, чтобы прикурить, и прикрывая огонек рукой, чтобы он не бросался издали в глаза. — По части недостатков характера: в чрезмерной педантичности есть своя прелесть.
 
Рэйт надавил на педаль газа; автомобиль сорвался с места и помчался по проселку с потушенными фарами. Подсветка приборной панели была единственным островком света среди черных вересковых пустошей.
 
Сикоракса откинулась назад, выпуская дым в ночное небо и ощущая, как ее волосы развеваются на ветру.
 
— То, что надо, — сказала она, слегка улыбнувшись. — Итак, кто следующий?
 
 
КРЕЙН: И ты не имеешь к этому ''никакого'' отношения?
 
ХОТОРН: Он был жестоким парнем, который возился с жестокими зверюгами и был жестоко убит. Здесь нет никакой загадки.
 
ДАСК: Несмотря на то, что доказательства были переварены, мои люди тщательно всё изучили и не нашли признаков убийства.
 
ЮМА: Почтенные господа, а нельзя ли как-то поживее с решением? Эта неопределенность идет во вред стабильности. За сегодняшний день толпа людей трижды пыталась прорваться через дворцовые ворота. С каждым часом, пока мы тут препираемся, часть населения все больше убеждается в том, что Явария-Кау убили в результате государственного переворота.
 
ХОТОРН: Я в замешательстве. О чем речь — о перевороте, который двор совершал годами, или о каком-то другом?
 
ДАСК: Шутки в сторону, Хоторн, люди гибнут. Сэр Лоувек и дама Седана свисают из окна ратуши на площади, подвешенные за горло. Лорд Баталла сейчас в хирургеоне. Кто-то швырнул из окна кусок каменной плитки и проломил ему череп.
 
ФОНТЕЙН: Нас осадили наши же крестьяне.
 
ТЕССЕЛЛ: Я могу предложить кандидатуру. Лорд Базил Даггар-Крейн, пилот «Непоколебимого». У него умеренные взгляды и подходящая родос…
 
ХОТОРН: Нет.
 
ТЕССЕЛЛ: Он относительно свободен от политики дома. Его боевой оп…
 
ХОТОРН: Нет.
 
ЮМА: Ты ведешь заведомо проигранное сражение, Дортия.
 
ХОТОРН: Мы не сделаем Верховным монархом сына барона Крейна. Может, еще Раккана внести в кандидаты? Он тоже умеренный и имеет боевой опыт. Может, ''его'' посадить в «Корону Доминиона»?
 
КРЕЙН: Не говори ерунды. Назови реального кандидата.
 
ХОТОРН: Хорошо. Сакас-Варн.
 
АЧАРА: Эта сепаратистская пожирательница огня?<ref>Перед Гражданской войной в США на юге страны существовала политическая фракция, известная как «Fire-Eaters» — Пожиратели огня.</ref>
 
[Пауза: 1 секунда]
 
ФОНТЕЙН: Что-то в этом есть.
 
 
— Леди Вагара Сакас-Варн, — сказала Кельн, двигая пикт по походному столу. Несмотря на нечеткость изображения, Рэйт разглядел тонкое, как нож, лицо женщины и копну подобранных волос. В одну ноздрю вставлена трубка.
 
Виндикар запечатлел это лицо в памяти.
 
— Я могу это сделать. Где она?
 
— С группой, которая отправилась по своим поместьям после турнира, — ответила Кельн. — Но, на мой взгляд, мы можем организовать ее возвращение и перехватить по дороге.
 
— Рэйт, а твои методы подойдут? — Сикоракса приподняла бровь. — Если прямо за рулем у нее внезапно взорвется голова, это будет выглядеть подозрительно.
 
— Мои оперативные возможности выходят далеко за рамки…
 
— Расслабься, я тебя подкалываю.
 
— Вообще-то, — сказала Кельн, — я думала, что над этим делом можно поработать всем вместе.
 
 
Леди Вагара Сакас-Варн стукнулась макушкой о мягкий потолок авто-кареты и выругалась в адрес кучера. Она ударила кулаком по потолку:
 
— Какого черта ты там делаешь?
 
— Прошу прощения, сударыня, — ответил кучер через бронированный экран. — Дороги.
 
— Дороги-шмороги, — передразнила она. — Если меня еще раз так тряхнет, я привяжу его к задней части кареты, пусть рассмотрит дороги поближе.
 
Ее оруженосец, сэр Падгрейн, рассмеялся и записал остроту на своем планшете.
 
Это входило в его обязанности — смеяться и записывать. Отмечать триумфы, церемонии, колкие высказывания — и каждый удар, который она наносила на турнирном поле. С тех пор, как им исполнилось по семнадцать, Падгрейн собирал летопись деяний Сакас-Варн. Полную историю женщины, которая — он верил, даже когда это казалось маловероятным, — однажды станет Верховным монархом.
 
И если такая возможность подразумевала кое-какую помощь с его стороны: толику яда аддлера, подсыпанного сопернику в кубок накануне турнирного матча, или спровоцированный, а то и выдуманный грязный скандал, о котором раструбили бы повсюду, — что ж, это заботы двора.
 
Эта старая карга Ачара считала, что долг глашатаи — служить рупором. Каналом связи. Связующим звеном — да поможет нам Трон — между правителем и подданными.
 
Падгрейна мало трогали подобные старомодные представления. Как неофициальный глашатай Сакас-Варн, он помог создать ее. Они были партнерами по ее продвижению, активными участниками возвышения его госпожи.
 
И теперь она поднимется выше, чем когда-либо, а с ней — и Падгрейн.
 
— Чему улыбаешься? — спросила Сакас-Варн. Резко, но не без теплоты.
 
— Да вот, представил, как буду стоять по правую руку от твоего трона, а Ачара — внизу перед нами. Как, по-твоему, она пустит слезу, когда ты выдворишь ее со двора?
 
— Надеюсь. Думаю, что в день коронации мы увидим пару слезинок, верно? — Она потянулась, как кошка. — Прочти еще раз, а, Родди?
 
Падгрейн открыл сообщение на инфопланшете. Он перечитывал сообщение уже седьмой или восьмой раз, и это начинало слегка надоедать, если не приправлять чтение игривой подколкой.
 
— От Симфонии Даск, — начал он, а затем замолчал с озорной ухмылкой.
 
— Только не начинай эту игру снова. Ну же! Продолжай!
 
— «Приветствую вас, леди Вагара Сакас-Варн. Конклав всерьез обсуждает вашу кандидатуру. Голоса, скорее всего, будут поданы во второй половине дня. Приезжайте немедленно; из-за ситуации, связанной с безопасностью, ваше присутствие в столице жизненно необходимо. В связи с беспорядками, пожалуйста, воспользуйтесь главной дорогой через Латаринские пустоши. Могу я предложить вам свой…»
 
— Ох, только не снова.
 
— Его нет!
 
— Чего?
 
— Письма... оно было здесь, на планшете, но теперь его нет. Странно.
 
Сакас-Варн наклонилась к своей стороне авто-кареты и наморщила лоб:
 
— Что ты там нажал?
 
Оруженосец собирался что-то ответить, и вдруг до них донеслись какие-то выкрики.
 
 
''Дальность до цели: 82 мили''
 
''Температура воздуха: +5,3 градуса от точки замерзания.''
 
''Скорость ветра: 15 миль в час, северо-северо-восточный''
 
''Влажность и температура: выше допустимых значений для оборудования''
 
 
Рэйт наблюдал за автокаретой через оптику маски; показания приборов отражались по краям поля зрения. Громоздкая авто-карета подпрыгивала и раскачивалась на проселочной дороге, никак не защищая водителя от непогоды.
 
Маска была запасная. Сравнительно старая. С эффективностью примерно на пять процентов ниже, чем у уничтоженной на турнире, но при подключении через кабель к оптическому прицелу она работала практически не хуже.
 
Авто-карета была большим роскошным экипажем с мотором от грузового тягача. Пассажирский салон и кабину водителя поддерживали над землей шесть упругих резиновых шин высотой по шею стоящему человеку.
 
Из засидки за древней каменной пирамидкой на вершине семисотфутовой скалы ему было видно все до мельчайших подробностей: позолоченная окантовка по краям кареты, золотые статуи рыцарей «Квесторис», расписные фигурки рыцарей для украшения по углам крыши. Каждая фигурка держала в вытянутой руке молнию, а на бронированном плече сидел сокол в клобуке. В свете зимнего дня они сверкали.
 
Рэйт послал маске мысленный импульс. Она тут же тонировала линзы для глаз, чтобы Рэйта не ослепило случайным бликом солнечного света, когда он наведет прицел на цель.
 
— Приближаемся к точке перехвата, — сказал он.
 
В микро-бусине раздался один щелчок. Подтверждение от Сикораксы.
 
Движение на пустоши. Рэйт наблюдал за ним, не прекращая вести авто-карету. Темные силуэты ползли вперед по окружающим дорогу гребнистым холмам.
 
Для Кельн спровоцировать нападение было парой пустяков. На самом деле она сделала это загодя — за несколько часов. Сикораксе всего-то и понадобилось, что заглянуть в несколько забегаловок и пустить кое-какие слушки. Прибить к дверям гильдий и часовен наспех намалеванные листовки. «Леди Сакас-Варн — предательница». «Сакас-Варн — пособница в убийстве короля». «Сакас-Варн собирается забрать нечестивый приз — корону убитого монарха, она поедет за ним через Латаринские пустоши».
 
Сакас-Варн, которая всегда так лихо убивала крестьян-преступников на арене.
 
Кельн справилась отменно. Сикоракса внедрилась в группу крестьян, устроивших засаду внизу, но руководить ими или распалять страсти даже не пришлось. Яварий-Кау пробил брешь в плотине, Кельн осталось лишь направить поток.
 
Авто-карета скрылась из виду за невысоким холмом, и Рэйт передвинулся к прицелу, наводя его на заранее откалиброванный сектор обстрела, где проселок шел между холмами.
 
Аудио-датчики прицела зафиксировали нарастающий шум, крики и треск стаб-выстрелов за мгновение до того, как звуки эхом разнеслись по вересковой пустоши и отразились от встроенных в маску датчиков ближнего действия. Датчики также зафиксировали ускорение двигателя.
 
Рэйт подвигал плечом — сперва вперед, затем назад. Что бы он ни сделал, карабкаясь на «Корону», это не принесло плечу ничего хорошего, а подъем на скалу все только усугубил. Даже всего лишь сооружение укрытия из камней пирамидки и установка винтовки в нужном положении вылились в сильное жжение в связках и беспокоящую слабость.
 
Рэйт знал, что отдача будет болезненной.
 
И надеялся, что не настолько болезненной, чтобы испортить второй выстрел.
 
 
''Расстояние до цели: .82 мили''
 
''Температура воздуха: +5,4 градуса от точки замерзания''
 
''Скорость ветра: 14 миль в час, северо-северо-восточный.''
 
''ВНИМАНИЕ: Остерегайтесь локализованной аэродинамической трубы в местоположении цели''.
 
 
Затем в поле зрения Рэйта попала авто-карета, шедшая вверх по дороге. Сверху на нее обрушился огонь стабберов, расколов позолоченные статуи рыцарей «Квесторис» и разбив бронированные окна. Толпа крестьян выбежала на проезжую часть, перекрыв путь экипажу, и кучер прибавил скорость, чтобы сбить их.
 
Рэйт передвинул прицел на одну точку влево, чтобы поровнять его, нашел цель и нажал на спусковой крючок.
 
Отдача ударила в больное плечо, словно молот, забивающий сваи; виндикар почувствовал, как сухожилия заскрежетали и соскользнули с кости. Он втянул холодный, пахнущий вереском воздух сквозь зубы, перекрывая хлопок винтовки и свист летящей вниз пули.
 
Потеряв равновесие, авто-карета накренилась вперед из-за лопнувшей шины и завалилась набок с такой силой, что на мгновение встала на два колеса. Толпа отпрянула, опасаясь, что их раздавят.
 
Рэйт прицелился во вторую шину, как раз в то место, где протектор соприкасался с дорогой.
 
Выстрелил — и заорал от мучения.
 
 
— Леди! — Падгрейн потряс Сакас-Варн. — Леди, очнитесь! Варага, очнись, нужно идти!
 
Леди Варага Сакас-Варн открыла глаза и обнаружила, что они покраснели. Она поняла, что они налились кровью.
 
— Что?..
 
— Глубинный народ, — сказал Падгрейн. — Или крестьяне. Мы перевернулись.
 
Она села, прижала руку к голове — и заметила, что она вся в крови.
 
— Надо пересесть в кэб, — сказала она. — Возьми-ка вокс и вызови подмогу из Дворца собраний. Я стану королевой, а у этого мужичья, у грязежоров, кишка тонка убить королеву.
 
Но в щель между покореженной дверью и ее бронированной рамой врезался лом, и ручной мелта-резак вроде тех, что используются в оружейных залах Дворца собраний, негромко прошептал песню плавящейся стали.
 
И когда дверь открылась, леди точно узнала, на что способны крестьяне.
 
 
«''Хорошее убийство''», — передала по воксу Сикоракса. Рэйт услышал это у себя во внутренней микро-бусине, застегивая левой рукой «молнию» на чехле.
 
''«Хорошая добыча'', — ответил он, закидывая футляр, закрепляя мононитевой кабель из своего альпинистского комплекта и вытягивая леску из катушки с сенсорным управлением на поясе. — ''Встретимся внизу»''.
 
С этими словами Рэйт прыгнул вниз, раскинув руки и управляя спусковой катушкой левой рукой — потому что пальцев правой не чувствовал.
 
 
ДАСК: Я же сказала: оставаться на своих местах. Сказала это им ''всем''.
 
ЮМА: Гибель одного кандидата накануне голосования может быть и совпадением, но двоих… попахивает заговором.
 
АЧАРА: Разве что…
 
ФОНТЕЙН: Что?
 
АЧАРА: Там сложная обстановка. Бунт. Кровная месть между домами. За последние несколько дней убили не одного кандидата, — как и всегда. В сэра Казар-Стхолла стреляли из его же окна. Двое кандидатов — у дворцовых медикэ с подозрением на отравление. Это не прекратится, пока мы не примем решение.
 
ХОТОРН: Леди Кэтлин-Деншайн?
 
ТЕССЕЛЛ: Я бы предпочла лорда Тавона-Акаву. Он серьезнее, и его семья имеет давние связи с Культом Механикус.
 
КРЕЙН: Я за Тавона-Акаву.
 
ХОТОРН: Ну, ясное дело, он — тайный поклонник Рау. Раз так, думаю, я за Кэтлин-Деншайн.
 
ТЕССЕЛЛ: В таком случае, есть предложение: чтобы ускорить процесс, вместо голосования по каждому кандидату всем уйти на перерыв и проголосовать за кого-то одного.
 
ЮМА: Думаю, так будет лучше всего, учитывая, что количество жертв растет. Имейте в виду: нельзя допустить утечку информации, что мы рассматриваем этих кандидатов — это может быть опасно для них.
 
 
— Леди Балдонна Кэтлин-Деншайн. — Кельн постучала по пикту на планшете и проследовала по красной линии к другому пикту. — ''И'' лорд Саммел Тавона-Акава. Наше первое двойное задание.
 
— Значит, понадобимся мы оба, — сказала Сикоракса. Кельн заметила оценивающий взгляд, который каллидус бросила на Рэйта.
 
Рэйт снова сидел, держа руку в кармане, и выглядел обеспокоенным.
 
— Нужно стрелять на дальнюю дистанцию?
 
— Вообще-то я подумала, что возьму это на себя.
 
— А ты что, не будешь управлять воксом? — спросила Сикоракса.
 
Кельн подплыла к когитатору, просмотрела цепочку данных и нажала несколько клавиш.
 
— Я уже устранила одного кандидата, не покидая корабля. Убивать — это не обязательно. Можно просто сделать... неприглядными.
 
— Если ты уверена, что справишься, — сказал Райт, вставая и потягиваясь, — я тебе доверяю.
 
Он повернулся к своим покоям.
 
— Сикоракса, — сказала Кельн. — Не могла бы ты выполнить для меня небольшое поручение?
 
 
Из-за пылающих внизу, в городе, языков пламени толстые стекла освинцованного окна светились неземным светом. Охранка Даск пробыла в городе три дня, осаждая склад оружия, захваченный толпой. Бунтующие требовали, чтобы конклав назначил нового Верховного монарха и казнил всех, кого признают ответственным за смерть Явария-Кау. Слуги, устав от противостояния, подожгли здание и арестовывали всех, кто выбирался наружу.
 
В архиве между высокими книжными шкафами по-прежнему бродили рабы скриптория, шелестя мантиями по полу. Когда мимо проходил Раккан, никто не отрывал глаз от работы.
 
За ним наблюдали — он знал это. Охрану у дверей его детских покоев выставили не только для того, чтобы фиксировать приход и уход, но и для того, чтобы защитить его.
 
Бóльшая часть дворца была заперта и под охраной, но архив и библиариум — нет. Даск, видимо, надеялась, что дворян можно удержать в повиновении, если дать им достаточно обширный доступ к печатной продукции.
 
А Раккан хотел ей угодить.
 
''>В чем заключается долг раненого рыцаря?''
 
В течение дня он мало что мог сделать и ни с кем не виделся. Опять же, карантин. Но с еще бóльшим количеством выпивки.
 
Однако, откупорив за ужином первую бутылку амасека, он ее даже не попробовал. Даже от букета ему поплохело: вспомнился дух трубочного угля, обжигающего тело. Раккан заказал раенку — с тем же результатом. Пригубил бокал красного вина под холодную баранину, но так и не допил.
 
Вместо этого он уставился на шлем отца. Надел его, не обращая внимания на привкус крови.
 
''>В чем заключается долг раненого рыцаря?''
 
За последние два дня он уже дважды бывал в архиве, просматривая фолианты по истории семьи Фанг — размером со стол.
 
Род его отца был древним. Это Раккан знал. И странным.
 
Один ребенок. У каждого поколения был один ребенок — если только один из них не умирал, и в этом случае рождался еще один ребенок. В современную эпоху такое было обыденностью, но, судя по записям, это продолжалось три тысячелетия.
 
И эти дети. Всегда пилотировали «Шута». Никогда не поднимались выше своего положения. Другие семьи разветвлялись, создавали подсемейства. Их достаток взлетал и падал. Но Фанги всегда просто были… ''здесь''. В каждой крупной битве они участвовали, но никогда не отличались. Лишь сноски в любой истории. Единственной битвой, которую они пропустили, была защита самого Доминиона во время ереси. Сэр Бластин Фанг был тяжело болен, не смог подняться с постели и пропустил все действо.
 
Раккан ушел в прошлое слишком далеко; хроники закончились, и он попробовал взяться за старинные песни поселений. Они были отрывочными и ненадежными. Истории о «''Буревестнике»'', мифическом доблестном рыцаре Рау, который сражался с «Короной Доминиона» за честь восседать на троне монарха — и уничтожил себя в печали от поражения. Большинство историй были причудливыми, на грани приличия. Рыцари рожали детей от народа фейри, сражались с гигантами и хобгобами, а также действовали без пилотов.
 
Там была только одна ссылка на Фангов — сказка о дворянке, даме Сакааве Фанг, подружившейся с косматым Зеленым Человеком, который бродил по лесным чащобам, пожирая любого, кто на него посмотрит. Распространенное крестьянское суеверие. Когда Раккан был маленьким, у жителей глубинки еще ходили россказни о встречах с этим существом.
 
Это казалось забавной побасенкой, пока Раккан не дочитал до конца страницы.
 
''Ты ранена, сказал Зеленый Человек. При смерти. Выступишь против этих захватчиков — умрешь. В чем заключается долг раненого рыцаря?''
 
Раккан перевернул страницу — и обнаружил, что следующая вырвана.
 
 
— Он у нас, — сказал сэр Джарак Феофан. — Он в архиве. Доложите леди. Бегом, ''тихо''.
 
Кивнув, посыльный убежал трусцой.
 
— Пошли, — сказал Феофан, склонив голову набок. Двое мужчин — слуг дома Рау — зашагали следом.
 
Архивариус покосился в их сторону, и они свернули налево — в лабиринт томов в кожаных переплетах. В секцию семейных реестров. Пройдя два реестра, они его нашли.
 
Феофан слышал, как архивариус семенит за ним, медленно волоча старые ноги.
 
— Любезные хозяева? Любезные хозяева? — Голос его, сухой, как выскобленный пергамент, дрожал. — Здесь же закрытая зона.
 
Один из слуг схватил престарелого архивариуса за горло и что-то прошипел ему на ухо. Старик побледнел и, целуя серебряную подвеску на шее и бормоча, что ничего не видел, отстал от них.
 
Феофан подошел к Раккану; тот как раз просовывал какой-то тонкий документ между папками-гармошками, и с полки свисала ленточка с печатью.
 
— Сэр Раккан, — проворчал Феофан.
 
Слуги окружили Линолия по бокам, загоняя в узкий проход между стеллажами с книгами.
 
Раккан обернулся, и Феофан увидел в глазах пилота страх и замешательство. Раккан не был коротышкой, но и близко не дотягивал до размеров Феофана — почти семь футов ростом, крепко сбитый, с мускулами, специально натренированными утяжеленной броней. Его тень упала на невысокого пилота.
 
Раккан открыл рот, чтобы заговорить, и Феофан сильно ударил его.
 
— Ни гу-гу. Идешь с нами. Без глупостей. Мы — твои товарищи-оруженосцы, хей-хо? Мы все на одной стороне.
 
— Гд…
 
Феофан снова ударил Раккана наотмашь. Сжал кулак — костяшки пальцев заныли от удара.
 
— Еще раз вякнешь, и я выверну тебе суставы, как куренку. Может, зацеплю тебя за «Алым небом» и погуляю по двору несколько часов.
 
Позади раздались шаги: это вернулся посыльный.
 
— Сударь...
 
— Что? — буркнул Феофан вполоборота, раздраженный тем, что его прервали.
 
— Леди… леди сказала, что это какая-то ошибка. Раккан читает у себя в покоях. Она видела его самого и его ризничую через окно.
 
Феофан воззрился на посланника, соображая, уж не шутит ли тот. Посыльный, дрожа, заглядывал Феофану через плечо.
 
Феофан поджал губы и медленно повернулся обратно к Раккану.
 
Раккан улыбнулся кривой улыбкой, не подходящей к его лицу.
 
— Ох, мальчики, мальчики, мальчики, — сказал он с легким упреком. — Вы выбрали не того Раккана.
 
Из рукава выскочило зеленое лезвие.
 
Они умерли, не успев даже вскрикнуть.
 
 
Когда гвардейцы Привратницы прибыли на место, они ничего не могли понять.
 
Четверо покойников. По-видимому, погибли в результате внезапной драки, при этом не издав ни звука. Единственной зацепкой был наполовину вытащенный из книжного шкафа документ с печатью чистоты на ленточке, которую невозможно было не заметить.
 
Как только гвардейцы его прочли, все стало ясно. Они показали его старому архивариусу, который поспешил со всех своих старых ног — предъявить начальнику свидетельство о крещении.
 
Ибо оно доказывало, что леди Балдонна Кэтлин-Деншайн, кандидатка в Списках, семь лет назад тайно родила у себя в загородном поместье.
 
 
Убийцы пришли за лордом Саммеломом Тавона-Акавой, когда тот спал. Его личный лакей умер, когда первый из убийц приблизился к нему с протянутой рукой; тот протянул руку и скрестил предплечья в приветствии, второй вытащил лазерный пистолет и дважды выстрелил ему в сердце.
 
Выстрелы разбудили лорда, но именно треск дверной рамы заставил того вскочить на ноги, и именно из-за него завизжала служанка, лежавшая под его простынями.
 
Льющийся из открытой двери свет ослепил Саммелома, и, хотя он поднял руки, чтобы защититься, удар убийцы пришелся прямо между раскрытых ладоней и сломал нос. Тавона-Акава врезался спиной в стену, дыхание у него перехватило, и он не упал только потому, что его удержали за рубашку.
 
— Предатель, — прорычал пришелец. — Негодяй, ты — убийца!
 
— Л-лизилль? — пробормотал Саммелом. Его глаза привыкли к резкому свету фонаря, а покрытое шрамами лицо Ликан-Баст почти прижалось к его собственному. — Ч-что это…
 
— Двое моих двоюродных братьев — в медикэ, им промывают всю пищеварительную систему. — Она подтащила его вперед и прижала спиной к стене. — Отравление куаллой. Один может умереть. Ксантий, как я понимаю, в Списках, но Толлину всего четырнадцать!
 
— Я тут ни при чем, — ответил лорд. — Я никогда...
 
— Там аптечный флакон, — произнес второй пришелец. В полумраке Тавона-Акава разглядел и узнал его: личный лакей Ликан-Баст. Ходили слухи, что это с ним она спуталась. Он понюхал откупоренный флакон. — Это куалла.
 
— Лизилль! Лизилль, я не знаю, откуда это взялось, — Тавона-Акава заколебался.
 
Выражение ее лица было таким, что у него опорожнился мочевой пузырь.
 
— Это растение. Я…
 
— Не убивайте меня, — взмолилась служанка. Подручный Лизилль выволок ее из постели за руку. — Пожалуйста. Я… я купила это для него. В городе. День назад. Я не знала, зачем это ему понадобилось.
 
Ликан-Баст одарила ее испепеляющим взглядом:
 
— Ты засвидетельствуешь это?
 
— Да.
 
— Тогда живи, — сказала она. — А тебя, ваша милость, я вышвырну из дворца.
 
— С-спасибо те…
 
Лорд понял, что Лизилль имела в виду, только когда она развернула его и отпустила. Когда его хребет с сокрушительной силой ударился об окно и выгнул его наружу, и со звуком трескающегося дерева и бьющегося стекла он почувствовал кожей холодный ночной воздух.
 
И увидел Ликан-Баст в обрамлении светящегося окна, все уменьшающегося по мере того, как он погружался во тьму.
 
 
Рэйт прочистил ствол шомполом, подготавливая к следующему убийству.
 
Виндикару очень хотелось бы, чтобы его тело тоже можно было бы так же легко очистить и подготовить. Следы износа и загрязнения от использования были начисто выскоблены, удалены и замазаны.
 
Боль распространялась от шеи до кончиков пальцев. Непроходящая тупая ломота сменилась прострелами, пробегающими по бицепсу каждый раз, когда Рэйт засовывал шомпол в ствол. С этим ничего нельзя было поделать. Ни отдыха. Ни сна. Он не знал, как прекратить их.
 
Поэтому Рэйт сел за стол: пусть хотя бы его винтовка будет в хорошем состоянии и готова к стрельбе. Даже поворачивать ручку, чтобы открыть дверь в каюту, было мучительно. Впервые за много лет Рэйт прочитал Литанию о преодолении боли.
 
Рэйт отложил работу, потянулся, положил руку на мышцу и медленно завращал плечом назад; плечо скрежетало и щелкало так, что асассин втянул воздух сквозь зубы.
 
— Ты ранен, — сказала Сикоракса.
 
Оглянувшись через плечо, Рэйт боковым зрением увидел каллидус. По крайней мере, на этот раз не на кровати. Вместо этого она прислонилась к дверному косяку, скрестив руки на груди.
 
— Я думал, мы договорились насчет визитов без приглашения, — сказал он. — И нет, я просто делаю растяжку перед заданием. Помогает убрать синяки от отдачи.
 
— Хороший был выстрел, чистый. Я понимаю, почему у тебя такая репутация.
 
— Спасибо.
 
— Но ты все равно дурак.
 
Прервав медитативную чистку, Рэйт опустил ствол и развернулся на стуле.
 
Шея двигалась лишь с приступами головокружительной боли, поэтому он вращал плечами, поворачиваясь в кресле всем телом.
 
— Это еще почему?
 
— Потому что тебе больно, а ты это скрываешь. — Рэйт попытался было возразить, но Сикоракса перебила: — Не спорь, пожалуйста, посмотри на себя. Движения скованные, — может, мышцу порвал. А может, нерв защемило. Я бы заметила это и раньше, но была слишком занята тем, что ненавидела тебя.
 
— Командиры… должны внушать доверие. Если бы я признался вам…
 
— Ты не очень-то хорошо умеешь быть командиром, да?
 
— Ты права, — согласился он. — Меня учили быть снайпером. Воспитали меня как убийцу. Но никто не обучал меня лидерству. Честно говоря, я чувствую себя не на своем месте так же, как и вы.
 
— Члены команды должны знать пределы возможностей друг друга. Чтобы подстраховать в случае чего.
 
— Кроме того, я полагаю, что вы вмешаетесь и возьмете управление операцией в свои руки. А меня объявите недееспособным. Ты еще удивляешься, почему я не поднимал этот вопрос?
 
— Нет, гроксова твоя башка, я вмешаюсь и помогу тебе.
 
Сикоракса подошла ближе и опустилась на колени, ее карие-зеленые мозаичные глаза — Рэйт мимоходом отметил, что вчера глаза были цвета серебряной монеты — уставились на его плечо:
 
— Давай посмотрю.
 
Рэйт подобрал подол спортивки и стянул ее через голову. На полпути он замер, вскрикнув от боли.
 
— С таким количеством шрамов, и так орешь.
 
Рэйт бросил взгляд на свое отражение в зеркале. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз смотрел на свое тело. По-настоящему смотрел. Внешность его не волновала; он пекся лишь о функциональности. О том, как мышцы ходят под кожей, о механических толчках и вытягивании при их напряжении и расслаблении. На сеть шрамов он по большей части не обращал внимания: привык.
 
— Это, — Рэйт указал левой рукой на сморщенную белую линию поперек живота, — на память от ведьмы друкари. Тогда меня спасло плетение синтекожи. Вот этот, с моей стороны…
 
— Выглядит неряшливо, много разрывов.
 
— Получил на Говии, пятое задание. Угодил в засаду Альфа-Шакала и сильно треснулся о кроссовый мотоцикл.
 
— Держу пари, что это себя оправдало. — Сикоракса положила руку Рэйту на плечо. — Поверни — ''медленно''.
 
Рэйт так и сделал, почувствовав, как в плече что-то хрустит — словно ребенок сминает в горсти пластековую упаковку.
 
— Златый Трон, Рэйт. Ты глупее, чем я думала. Удивляюсь, как ты еще дверь открываешь. И давно это с тобой?
 
— Со времени моей последней операции, так что... несколько месяцев.
 
— Так надо было сделать операцию. Может, даже аугментироваться.
 
— Рискованно. Малейшая ошибка при операции — и я не смогу нормально держать винтовку. Все равно, что спустить десятилетия тренировок и опыта в шлюз. Ну, и ты же знаешь, как бывает, когда тебя отстраняют от работы: никогда не знаешь, получится ли потом вернуться обратно. Перед этой миссией я восстановил плечо на девяносто процентов, но с тех пор, как…
 
— Теперь повтори движение, но в обратном направлении.
 
— Гаааггггххх!
 
Сикоракса покачала головой:
 
— Тебе еще повезло, что ты не оторвал мышцу от кости полностью. Тогда бы никакая пластическая операция в Галактике не помогла.
 
Каллидус вытащила флакон с иглами. Рэйт отпрянул.
 
— Только не говори, что человек с такой массой рубцов боится уколов.
 
— Что внутри? Никаких обезболивающих. Это может повлиять на зрительное восприятие и время реакции…
 
— Это полиморфин. Микродоза. Помогает мышцам найти правильное место. Восстанавливает и заживляет.
 
— Я... — Он подумал. — Это поможет поставить все на место?
 
— Временно. — Сикоракса воткнула иглу. Активировала сиретт<ref>Сиретт — шприц-тюбик.</ref>. — Старый добрый полиморфин. Если бы ты прошел обучение, эффект заживления длился бы дольше. Но это годы сосредоточенной медитации, более высокие дозы и тренировки организма. Теперь покрути.
 
Рэйт, моргая, провернул плечо. Боль еще оставалась, но уже не такая сильная. Скорее как от сильного ушиба, а не как от штыкового ранения.
 
— Продолжай работать, не останавливайся. Просто верти плечом минут двадцать. Перед улучшением боль усилится. Но тебе станет лучше. Эффект должен длиться несколько часов, даже больше, если делать все правильно. Это временно, но тебе хватит, чтобы передохнуть. Если я не промахнулась с дозировкой, эффект станет постоянным, потому что плечо разжижится.
 
— Спасибо, — сказал Рэйт, проворачивая руку. — А можно раздобыть несколько штук таких флаконов для следующей операции? На всякий случай.
 
— Храм Каллидус ревниво охраняет полиморфин, — ответила Сикоракса, вставая. — Особенно от конкурирующих с нами храмов.
 
Рэйт кивнул, скривив губы.
 
— Но я никому не скажу, — продолжила оперативница, ставя флакон на стол, — если ты не скажешь.
 
 
ТЕССЕЛЛ: Итак, мы пришли к соглашению?
 
ДАСК: Прежде, чем мы проголосуем, я хотела бы отметить, что все кандидаты под охраной. Сюрпризов больше не будет.
 
ХОТОРН: Что-то поздновато для этого.
 
ТЕССЕЛЛ: У вас была прекрасная ночь. Теперь к вопросу о «Короне Доминиона», которая отдает свой голос за лорда Базила Даггар-Крейна. Я голосую «за».
 
ЮМА: За.
 
ФОНТЕЙН: Против.
 
АЧАРА: За.
 
ДАСК: Против.
 
КРЕЙН: За.
 
ТЕССЕЛЛ: Баронесса Хоторн?
 
ХОТОРН: Он — Рау. Сын Рау. Вам меня не убедить. И он — трус касательно Империума.
 
ТЕССЕЛЛ: Не время для речей, баронесса. Скажите «за» или «против».
 
ХОТОРН: Но… Тиберий согласился отдать мне половину нагорья, так что... Да здравствует Верховный монарх Даггар-Крейн, я полагаю.
 
КРЕЙН: Это значит «за»?
 
ХОТОРН: «За».
 
 
===Глава тридцать третья===
 
 
«''Духами моих предков, славой моего дома я клянусь защищать Доминион от всяческого зла — внутреннего и внешнего. Править этими благородными домами согласно почестям прошлого и достижениям будущего. Хранить чистоту в помыслах и благородство в делах, защищать всех родичей и сражаться с любым врагом. Сим я слагаю с себя все клятвы, принесенные дому или семье, и присягаю всю оставшуюся жизнь служить Доминиону в качестве верховного монарха''».
 
::::::::::Коронационная присяга «Короны Доминиона».
 
 
— Вот уж не думал, что увижу это своими глазами, — сказал Раккан. — В смысле, коронацию.
 
— Отчего же, сударь? — ответила Кельн в обличье магистра двигателей. — Яварий-Кау был уже в летах.
 
— Да, — сказала Гвинн. — Оплакиваемый монарх, да пребудет его душа в «Короне» вечно, страдал от значительной утраты функций из-за долговременного износа его биологических частей.
 
Их путь вел через укрепления перед базиликой — земляные пандусы и позиции из мешков с песком, сооруженные во время беспорядков и охраняемые пехотинцами Страйдер-Рау. Большинство последних, как заметил Раккан, были из персональной стражи барона Даггар-Крейна — подарок новоизбранному монарху от отца. Окна базилики выходили на торжественные поля, так что у них была ровная зона поражения, простирающаяся вплоть до заснеженных гор.
 
При виде личного оружия Раккана и опознавательных значков, нашитых на одежде у Гвинн, Кельн и Рэйта, офицер помахал им, пропуская через большие двойные ворота базилики.
 
— Ну да, он был уже стариком, — сказал Раккан, небрежно махнув офицеру в знак благодарности. — Но он казался таким солидным. Вечным. Мне и в голову не приходило…
 
— Раккан!
 
Они обернулись, и свита поспешно поклонилась, увидев, кто подошел.
 
Дама Восса вышла из часовни-баптистерия слева. Она была в своем официальном придворном наряде: застежка-горжетка пилотского костюма гравирована золотом, поверх — красный плащ с изображением штормового дракона барона Крейна, извергающего молнии из пасти.
 
— Нам не хватает пилота «Оруженосца» для почетного караула, — сказала она, поманив Линолия к себе. — Столько погибло во время кризиса. А по традиции среди «Оруженосцев» должен быть ветеран крестового похода. Ты — единственный, кто подходит.
 
— Но «Шут» в конюшне...
 
— Сядешь на «Алое небо» и будешь управлять им вручную, — отрезала Восса. — Поживее! Нам не хочется пропустить процессию во Дворец собраний.
 
Восса повернулась к двери, и Раккан, пожав плечами перед своей свитой, последовал за ней. Он заметил, как Кельн и Рэйт переглянулись, прежде чем прошмыгнуть в базилику.
 
Заиграли трубы.
 
Через несколько минут новый монарх будет коронован — и начнется новая эра Доминиона.
 
Пение труб донеслось до Раккана, когда они с Воссой были на полпути к монастырю. Звук гулко отражался от колонн крытого прохода. Казалось, идущий за ним приглушенный хор ризничих исходит от камней базилики.
 
У Раккана бежали мурашки по коже от перехода между жарким внутренним помещением переполненного собора и этим пустынным монастырем. И от мысли, что там собрались все сливки Доминиона — а он идет через безлюдный внутренний двор в противоположном направлении.
 
— Мне, как всегда, повезло, — сказал он. — Раз в жизни бывает коронация, и я ее пропущу.
 
— Твоя мать хотела, чтобы ты участвовал в почетном карауле, — рявкнула Восса. — И барон Крейн. Ведь с Линолием все так милы, хоть его и не взяли ни к кому в оруженосцы.
 
— И все же я...
 
— А чего бы ты больше хотел: наблюдать за историей или быть ее частью?
 
— Ну, если ты так ставишь вопрос…
 
 
В базилике собралось так много знати, что с того места, где стояла Гвинн, лорд Базил Даггар-Крейн казался не больше куклы, когда поднимался по золотой лестнице, ведущей к открытому люку «Короны Доминиона».
 
Каждую часть доспехов Даггар-Крейна украшали ленты и печати чистоты; шагая в сопровождении архихранительницы, будущий король произносил клятвы посвящения на каждом из всех пятидесяти шагов. Прошлую ночь он провел среди ризничих в глубинах склепов под Собором обслуживания, готовясь соединить свою душу с почтенной машиной, чтобы во второй раз пережить мучения.
 
Второй ритуал Становления.
 
Поговаривали, что его крики слышались на протяжении целых часов.
 
С ее места в самом конце Гвинн не видно было, перенес ли Даггар-Крейн какие-либо неприятные последствия от ритуала. Самые важные представители знати — члены двора, вернувшиеся с поля боя генералы, и главы домов, — стояли впереди всех, в тени огромной машины-трона. Затем шли другие значимые дворяне, расставленные по рангу и разделенные центральным проходом. И лишь за ними стояли пилоты «Оруженосцев» и дворяне из Списков, — по крайней мере, те, что остались в живых после нескольких дней кровопролития. В конце концов, было бы бестактностью допустить, чтобы первым, что увидит через оптику «Короны» новый верховный монарх, были возможные кандидаты на его замену.
 
И только тогда, в самом дальнем конце базилики, появилась свита.
 
<Мы помогли ему там очутиться,> передала Гвинн бинарное сообщение Кельн. <И вот мы позади всех.>
 
Она стояла с Кельн и Рэйтом позади неплотной толпы вассалов. Сквозняк дул в спину, приподнимая мантии, охлаждая ее стальные аугменты и устройства ввода данных, от чего те причиняли боль коже. Повезло, что они вообще там оказались — многие дворяне не оценили приглашения и остались ждать выхода «Короны Доминиона» на балконе бального зала Дворца собраний. Некоторые так и оставались у себя в поместьях.
 
<Таков наш путь>, — ответила Кельн. Учитывая шум хора, не было никаких шансов, что их разговор могут подслушать, но она на всякий случай использовала машинный язык. <Мы изменяем любое место, куда бы нас ни прислали, но никогда не признаемся в этом. В конце концов, мы предотвратили войну.>
 
<Доминион стоит, и нашими усилиями множество людей осталось в живых,> сказала Гвинн и добавила: <А нам нельзя никому об этом рассказывать.>
 
<Нет,> передала Кельн. <Ни в коем случае.>
 
Гвинн распознала в услышанном угрожающую нотку и отключила связь.
 
Начиналась коронация.
 
— Сикоракса, — едва слышно пробормотал Рэйт. — Что…
 
 
«''...тебе видно сверху?»''
 
Наверху, в тени сводов, на горгулье с головой сокола сидела Сикоракса. Вокруг нее толпились орлы, скелеты с мечами, ревущие мантикоры и извивающиеся драконы.
 
Стая свирепых бестий. Компания что надо — как раз для меня, подумала каллидус.
 
— Минутку, — прошептала Сикоракса.
 
Она подпрыгнула, чтобы лучше видеть, ухватилась за перекладину и скользнула под нее, как акробатка, пролетела между двумя знаменами и приземлилась на другую перекладину.
 
Из-за ее теперешней ноши это было тяжелее, чем обычно. На случай, если что-то пойдет не так, Рэйт попросил принести его снаряжение. Вес висящей за спиной сумки на «молнии» наводил оперативницу на догадку, почему он повредил плечо.
 
Здесь, наверху, мог черт ногу сломить. Баннеры беспорядочно висели на цепях или торчали, установленные рядами на стержнях, тянущихся по всей базилике. Столетиями здесь не бывало никого, кроме сервиторов, так что Сикораксе пришлось выбирать места для приземления с осторожностью: некоторые могли не выдержать ее веса. Даже ее ловкие движения вызывали потоки воздуха, в которых свободно висящие нити смешивались с золотыми хлопьями разрушающихся украшений.
 
Они падали вниз, как снег, подхваченные высокой циркуляцией воздуха в массивном своде, и рассеивались.
 
Если бы кто-нибудь наблюдал за ними, то заметил бы, что поток пылинок движется вперед.
 
— Я слежу за Даггар-Крейном, — сказала Сикоракса, устраиваясь там, где перекладина соединялась с опорной колонной. Идеальная точка обзора, если смотреть вниз сквозь изношенную ткань знамени, из-за которого снизу ее было не разглядеть. Нельзя было зайти так далеко — и сейчас все испортить. И она дежурила здесь, чтобы подстраховаться от неприятных сюрпризов, которые могли возникнуть в последнюю минуту.
 
В сорока футах ниже оперативница видела лорда Даггар-Крейна, восседающего на командном троне «Короны Доминиона». Благодаря обостренным чувствам Сикоракса могла разобрать и то, что он произносит: будущий монарх клялся защищать любого родича и сражаться с любым врагом, лицо у него хмурилось от почтения и сосредоточенности.
 
«''Он на троне?»'' — спросила Кельн.
 
— Подтверждаю, — ответила Сикоракса. — Надеюсь, они его сначала почистили.
 
«Странно видеть „Корону Доминиона“ без маски», — подумала она.
 
Посмертная маска Явария-Кау лежала между ног «Кастеляна», окруженная букетом желтых и белых цветов — цвета траура, как сказала ей Кельн. Очевидно, прах старого короля был запечатан в отделении позади глаз.
 
Вскоре эту маску повесят над большим алтарем, рядом с другими монархами, и «''Корона''» получит новое забрало, лежащее под бархатной драпировкой под присмотром соколов-сервиторов.
 
«''Ничего подозрительного?'' — спросил Рэйт. — ''Все на своих местах?''»
 
— Я не вижу барона Фонтейна, — ответила Сикоракса.
 
«''Он с армией, за горами'', — сказала Кельн. — ''Чтобы исключить вероятность мятежа во время коронации''».
 
— Не хватает кое-кого из оруженосцев, — прошептала Сикоракса. — Восса, новый оруженосец Хоторн… как его — Андрик, что ли? Нескольких дворян из Страйдеров и Рау.
 
«''Почетный караул'', — ответила Кельн. — ''Охраняют процессию. Восса подрядила на это и Раккана. Очевидно…''»
 
— Он приносит присягу, — сказала Сикоракса. — Осталось недолго. Минут тридцать?
 
«''Мы сделали это'', — произнесла Кельн. — ''Храни нас Трон, мы это сделали''».
 
 
— Не понимаю, — сказал Раккан, — почему я должен скакать на «Алом небе''»''?
 
Двадцать рыцарей-оруженосцев стояли наготове в конюшне базилики, выстроившись в ряд с двадцатью рыцарями «Квесторис». Почетный караул на века. Страйдеры. Рау. Придворные цвета. Ничего подобного Раккан никогда не видел.
 
Хотя он и коронации никогда не видел.
 
— Феофан погиб во время кризиса, — сказал Андрик. Он был младшим двоюродным братом Раккана — еще подростком, и казался слишком юным для плаща оруженосца, который ему пожаловала Хоторн после того, как Восса убила Гальвана. — Нужно, чтобы ты занял его место.
 
Раккан приостановился на нижней ступеньке лестницы, окруженный оруженосцами. Восса, казалось, заправляла всем; здесь был и сэр Брован Мортау, рыцарь Рау, оруженосец лорда Палладия. Дама Дастева Калтанис, оруженосец леди Джерсанны Страйдер. Их было больше, — около двадцати, стоящих в ряд, как разноцветные зубы.
 
Только оруженосцы — все рыцари были в базилике.
 
— Но… Я ведь должен участвовать в процессии верхом на «Шуте», разве нет? Вряд ли этому рыцарю понравится, что его оседлали так скоро после потери пилота.
 
Раккан сомневался, что сможет управлять «Шутом». Разве что вручную, но ему придется переформатировать и повторно освятить Рыцаря, прежде чем снова соединиться с ним. И Раккану стоило благодарить судьбу, что его уловка не вскрылась.
 
Но это ощущалось…
 
— Время поджимает, — сказала Восса. — Коронация уже началась. Нам пора быть на месте. Нечего медлить. Вперед!
 
Раккан поднялся на одну ступеньку, другую. Восса последовала за ним, подталкивая его вверх по лестнице.
 
— Теперь залезай.
 
Раккан бросил взгляд вниз — на оруженосцев, которые выжидающе пялились на них. И вдруг Раккан понял, что не давало ему покоя.
 
Там были Рау и Страйдеры. Бок о бок. Никакой толкотни, никаких язвительных замечаний. Оруженосцы, обычно готовые скрестить мечи в глухих переулках, спокойно стояли вместе, непринужденно, как инструменты в ящике стола. И... Восса же убила Гальвана, каково ей было рядом с тем, кто его заменил? Позади них полукругом стояли ризничие — жужжали и напевали, слегка покачиваясь в поклонах.
 
— Что это...
 
Восса с рыком вцепилась в него и начала заталкивать головой в кабину пилота.
 
— Да помогите же, дурачье! Достаньте нейроразъем.
 
Другие оруженосцы, словно борзые, взметнулись вверх по трапу и схватили Раккана. Они впились в него когтями, подняли, втащили на верхний панцирь «Оруженосца» и поволокли к открытому люку.
 
Раккан отбрыкивался ортезами; один из оруженосцев кубарем скатился вниз. Другому он врезал в челюсть, но несильно. Тем временем Восса нахлобучила ему на голову отцовский шлем, защелкнула крепления и пихнула Линолия вниз, в люк, в незнакомую теплую тьму «Оруженосца». Раккан отбивался, стукаясь головой о мягкую обшивку кабины, черепную коробку ему царапал нейронный разъем.
 
— Прими их, Раккан! — прорычала Восса. — Прими своих предков.
 
— Прими Восьмеричную силу, — эхом отозвались оруженосцы.
 
 
— Он почти закончил, — сказала Сикоракса. — Похоже, дело сделано. Приготовьтесь к окончанию операции.
 
Даггар-Крейн закончил приносить присягу, и архихранительница подняла корону, лежащую на подушке, поддерживаемой одним из механодендритов.
 
Тесселл воздела ее вверх.
 
— Достопочтенная «Корона Доминиона»! — нараспев произнесла Дортия Тесселл. Внутренние усилители возвысили ее голос далеко за пределы естественной громкости. — Вручается открыто по законам этого домена, со всей честностью и благородством. Выборщиками и главами домов, придворным орденом и ризничим королю Даггар-Крейну.
 
Корона была старой и на вид не представляла собой ничего особенного — обычный золотой обруч с драгоценными камнями, с тремя навершиями спереди, символизирующими дома и орден ризничих. Сзади имелся шарнирный черепной порт, и архихранительница, опустив корону на голову Даггар-Крейна, осторожно протянула руку назад и вставила инфо-шип в порт нового короля. Затем она поцеловала кабель передачи данных в троне Механикум и подсоединила его к короне.
 
— Доминион! — провозгласила она, отступая назад. — Приветствуй твоего верховного монарха!
 
 
«Корона» слилась с разумом нового монарха — и Даггар-Крейн напрягся, его глаза закатились. Он дернулся раз, затем другой, словно в припадке. Изо рта показалась пена. До Сикораксы донеслись гул реактора и запах, будто от горящих схем.
 
«''Пахнет озоном''», — предупредила Кельн.
 
— Тяжко ему, — прошептала Сикоракса. — Но я тоже чувствую этот запах.
 
Верхний люк закрылся, чтобы сохранить королевскую сдержанность, и Тесселл удивленно подняла руки и поклонилась, когда сервиторы оттащили в сторону вращающуюся лестницу для подъема.
 
 
— Ваш монарх! — сказала Тесселл. — Ваш монарх обращается к вам!
 
Голова Короны шевельнулась, приподнялась. Из установленного во рту открытого громкоговорителя, напоминающего насекомое без маски, донесся гулкий голос:
 
— ПОДДАННЫЕ ДОМИНИОНА. МЫ СТОЛКНУЛИСЬ С КРИЗИСОМ, НЕ ПОХОЖИМ НИ НА ОДИН ИЗ ТЕХ, С КОТОРЫМИ МЫ СТАЛКИВАЛИСЬ ПРЕЖДЕ. КОГДА КОНКЛАВ ОБСУЖДАЛ ЭТОТ ВОПРОС, ОН, НЕСОМНЕННО, БЫЛ ГЛАВНЫМ В ИХ СОЗНАНИИ — НАС ПРИЗВАЛИ К ВОЙНЕ
 
— Поехали, — сказала Сикоракса.
 
 
Раккан резко распрямил ортезы, подбросив шлем вверх — прямо в незащищенное лицо Воссы. Он почувствовал, как что-то с хрустом ударилось о купол шлема, и вниз упал какой-то мелкий предмет, щелкнув о консоль управления.
 
Инфошип безвольно упал за спиной, и Раккан схватился за упор, пытаясь найти что-нибудь, чтобы опереться на него и подняться. Но каждый рыцарь были уникален; Линолий вслепую потянулся туда, где в «Шуте» располагались внутренние поручни, а они оказались в другом месте. Поручень сдвинулся.
 
Наверху послышался вопль боли; царапающие и молотящие по броне руки исчезли, и кабина погрузилась во тьму.
 
Подняв глаза, Раккан понял, что произошло. Он дернул рычаг аварийного люка и захлопнул верхний люк прямо на оруженосцев. В одном углу он увидел червей, извивающихся в прорезиненном уплотнителе люка и исчезающих по мере того, как вылезали наружу.
 
Пальцы. Пальцы барабанили по люку.
 
Сквозь расположенный над ним иллюминатор Раккан видел зверски оскаленное лицо дамы Воссы с окровавленным ртом.
 
Раккан вцепился в ручное управление, пробуждая рыцарский костюм. Он повернул верхнюю часть корпуса, стряхивая людей с верхнего панциря — те соскальзывали и кувыркались. Затем вдавил рычаги вперед и заставил «Алое небо» неуклюже побежать, едва не споткнувшись — первый же прыжок задавил упавшего оруженосца.
 
Остальные бросились по своим машинам, собираясь его преследовать. Раккан размахивал автопушками «Хелверин» «Алого неба» взад-вперед, попав по спине ризничему и отправив его в полет. Он нажал на курки, но оружие не отреагировало.
 
Разряжено? Деактивировано?
 
У Раккана не было возможности сбежать. Если бы он вышел на триумфальное поле, остальные бы его прижали. Если бы он выбрал сражение, то погиб бы за считанные секунды — ни один рыцарь, пилотируемый на ручном управлении, не может победить противника, объединенного со своей машиной.
 
Но в конюшнях базилики был только один запасной выход, который мог пропустить «Оруженосца», — катакомбы.
 
Поэтому Раккан развернулся и бросился вниз, во тьму.
 
 
— КОГДА ДОМА СТРАЙДЕР И РАУ ПРИЗЫВАЛИ К БОРЬБЕ, МЫ ВСЕГДА ОТКЛИКАЛИСЬ. И, СОГЛАСНО ДРЕВНЕЙ ТРАДИЦИИ, ВСЕ МЕЖДОУСОБНЫЕ КОНФЛИКТЫ И ВЕНДЕТТЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ПРЕКРАЩЕНЫ НА ВРЕМЯ ПОДГОТОВКИ К ВОЙНЕ.
 
 
С окуляров Гвинн потекли слезинки из смазочной жидкости, на губах чувствовался привкус машинного масла. Она никогда не видела коронацию, даже с галерки. Ризничая думала о своих родителях, занимающихся починкой авто-карет, и молилась, чтобы их духи были с ней и видели это.
 
Их дочь слушает речь короля.
 
Гвинн чувствовала, что их духи, казалось, приближаются. Они давили на ее разум, будто палец, нажимающий на вокс-приемник за правым ухом.
 
 
— В ТАКОМ ДУХЕ СЕБЯ ПРЕДСТАВЯТ СЛЕДУЮЩИЕ ЧЛЕНЫ ДОМОВ…
 
«''Восьмеричная сила''», — услышала Гвинн и нахмурилась. Эти слова пробудили в ней воспоминания. Чувства. Разве не эти слова повторял Архивраг в окопах? Когда они и «Шут» сражались с ним?
 
 
— БАРОНЕССА ХОТОРН АСТЕР-РАККАН ИЗ СТРАЙДЕРОВ.
 
Что за странности! Гвинн попыталась изолировать звук, заблокировать его. Воспоминание? Травма?
 
«''Прими Восьмеричную силу''».
 
 
— БАРОН ТИБЕРИЙ КРЕЙН ИЗ РАУ.
 
Трансляция. Пакет данных, поступающий в ее слуховую систему… Она протянула руку и выключила бинарный передатчик.
 
— Твой передатчик. — Гвинн затеребила Кельн за руку. — Выключи его!
 
— Что?
 
— У вас есть черепная аугментика с приемниками, — сказала Гвинн. — Это «Чорв_Победитель», кто-то его транслирует. Выключите внешние приемники, сию минуту!
 
Она крикнула так громко, что от колонн вокруг них отразилось эхо.
 
 
Глубже, глубже в катакомбы. Мимо тускло светящихся шаров, которые загорались при его приближении. Мимо гербов домов, живых и мертвых.
 
У каждой родовой линии было свое хранилище. В то время как маски королей, героев и придворных деятелей висели в базилике, остальные были погребены здесь.
 
Стремительным механическим шагом «Алого неба» Раккан оторвался от преследователей; его качало взад-вперед, будто в кресле авто-кареты с расшатанной подвеской.
 
Что-то, не переставая, дребезжало и щелкало на пульте управления, и Раккан внезапно понял, что это зуб. Клык. А на коленях валялся похожий на лопаточку резец. Он расхохотался, вспомнив разбитый в кровь рот Воссы, когда та уставилась в иллюминатор:
 
— Похоже, теперь ты улыбаешься мне, кузина.
 
Сбросив зубы с колен, Линолий заметил блеск кожи, закрепленной на сиденье пилота, — небольшой лазерный пистолет с пробивной батареей. Пилоты брали их на случай, если им придется экстренно покинуть машину.
 
Он мог пригодиться. Восса преследовала его. Раккан был уверен, что это была именно она. Он слышал эхо в туннеле. А автоматически зажигающиеся шары были очевидным следом, ведущим прямиком к нему.
 
Вскоре Ракану придется выбраться из машины. Пойти пешком. Свернуть в более компактные боковые проходы поменьше, куда рыцарь не пройдет…
 
Вдруг Раккан почувствовал, как по спине скользнул нейронный кабель — спустя мгновение тот обвился вокруг горла, перекрывая дыхательные пути, как удушающая змея, прижимая его к сиденью, к которому он так и не удосужился пристегнуться. Раккан боролся с толстым пучком шнуров на шее, и почувствовал, как черепную коробку царапает позвякивающий инфо-шип.
 
«''Восьмеричная сила''», вздохнуло «Алое небо», и консоль управления засветилась ярко-фиолетовым.
 
 
— СЭР ПАЛЛАДИЙ ИЗ РАУ. ЛЕДИ ДЖЕРСАННА ИЗ СТРАЙДЕРОВ.
 
 
Список продолжался, гремя так звучно, что Сикоракса не смогла разобрать тихое жужжание в имплантированной микро-бусине. Какие-то странные помехи — возможно, из-за близости к громкоговорителю «''Короны''».
 
«''Ты …дишь …то …ще?''»
 
Сикоракса трижды щелкнула себя по горлу, указывая, что не поняла сообщение.
 
— Попробуй еще раз, когда он закончит выступать, — сказала оперативница на случай, если ее сообщение сможет дойти до адресата. — Похоже, уже недолго — на сцене почти не осталось места.
 
Раскинувшаяся под ней возвышенность кишела знатью, разделенной на Страйдеров и Рау.
 
 
— ТЕПЕРЬ, ВСЕ ВЫ, ВОЗЬМИТЕ ЗА РУКИ СВОЕГО СОПЕРНИКА И ПОКЛЯНИТЕСЬ НЕ ЧИНИТЬ ДРУГ НАД ДРУГОМ НАСИЛИЯ, ОТБРОСИТЬ ВСЕ ЗЛО И БЫТЬ РОДИЧАМИ. ПРИНЕСИТЕ НОВУЮ КЛЯТВУ ВЕРНОСТИ — ПОКАЯТЬСЯ И ОБЪЕДИНИТЬСЯ ПЕРЕД ЛИЦОМ ВЕЛИКОЙ УГРОЗЫ.
 
 
Внизу Сикоракса увидела, как Хоторн схватила Крейна за руку. Рау и Страйдер из верхнего эшелона домов клялись друг другу в братстве и сестринстве вместе со своими оруженосцами. Многие выглядели смущенными, но улыбались от внезапного преодоления пропасти. Придворные с другой стороны стояли впереди и встревоженно перешептывались.
 
 
— ТАКОВ НАШ ПУТЬ. ДОМА ВСТУПАЮТ В ПРОТИВОСТОЯНИЕ С ВЕЛИКИМ ВРАГОМ. НАШИМУ СТАРЕЙШИМ ВРАГОМ. ЧТОБЫ ИСКОРЕНИТЬ ПРЕДАТЕЛЕЙ И ИНТРИГАНОВ СРЕДИ НАС И ЗАЛЕЧИТЬ СТАРЫЕ РАНЫ. ЛОРД-КОМАНДУЮЩИЙ ГИЛЛИМАН ПРИЗЫВАЕТ НАС К ВОЙНЕ.
 
 
Раккан потянулся за спину, чтобы схватить разъем, борясь с ним, словно с кинжалом, который пытались вонзить ему в шею. В правую руку Линолий взял лазерный пистолет.
 
Воздуха осталось немного — как и времени. В кабине посерело. Даже тошнотворный фиолетовый свет панели управления казался прозрачным и бесцветным.
 
«''Восьмеричная сила''», — прорычал «Оруженосец». Это был глубокий звериный звук. Рев.
 
Нет, не «Оруженосец» — «Боевой пес».
 
Раккан вскинул пистолет на плечо и выстрелил. Дульная вспышка освещала внутренности кабины белым светом — раз за разом, пока Раккан опустошал пробивную батарею прямо в системы шлема Механикум. Затем в глазах потемнело — и давление на шее ослабло.
 
Если бы не холодное, болезненное дыхание, Раккан подумал бы, что умер.
 
Но мертв был не он, а «Алое небо». Системы погасли. Змея кабеля лежала у него на плече, подергиваясь в предсмертных судорогах.
 
Раккан сбросил с себя кабель и потянулся к рычагу аварийного люка. Дернул его.
 
Возблагодарил Императора, увидев наверху туннеля слабый свет светящихся шаров.
 
И выбрался наружу, в город мертвецов.
 
 
Рэйту все это не нравилось. Ему было как-то не по себе. Слишком уж быстрым вышло воссоединение.
 
А еще эта трансляция. Откуда она шла?
 
Затем донесся громовой раскат. Почти не слышный за звуками труб и органа. Заглушаемый хором ризничих.
 
Гвинн и Кельн пробивались сквозь толпу, пытаясь добраться до архихранительницы и предупредить, чтобы она выключила свои приемники. И приказала другим ризничим сделать то же самое.
 
Рэйт выбрался от толпы и направился к распахнутым дверям базилики. Внутрь лился ясный зимний свет и пролетали снежные хлопья, тающие от тепла горящих свечей и прижатых друг к другу тел.
 
 
— В КРЕСТОВОМ ПОХОДЕ МЫ СНОВА СТАНЕМ ЕДИНЫМ ДОМОМ, НЕРАЗДЕЛЕННЫМ, КАК В БЫЛЫЕ ВРЕМЕНА.
 
 
«''Рэйт'', — передала Сикоракса, — ''не нравится мне все это: что-то здесь не так''».
 
 
— И МЫ УСЛЫШИМ ПРИЗЫВ ЛОРДА-КОМАНДУЮЩЕГО ГИЛЛИМАНА И ОТПРАВИМСЯ НА ПОЛЕ БОЯ. МЫ ОБЪЯВИМ ВОЙНУ ЗАКЛЯТОМУ ВРАГУ, КАК ОН ПРОСИЛ.
 
 
— Согласен, — сказал Рэйт, проскальзывая мимо дверей базилики в тень арки. Снаружи он увидел стражников, торопившихся занять позиции за каменными памятниками и надгробиями покойных вассалов. Затем поднял глаза к горизонту — и у него похолодело под ложечкой.
 
 
— МЫ ВЫСТУПИМ ПРОТИВ УГНЕТЕНИЯ И ТИРАНИИ, ОБЪЯВИВ ВОЙНУ ГИЛЛИМАНУ И ЕГО ТАК НАЗЫВАЕМОМУ ИМПЕРИУМУ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.
 
 
— Кажется, я нашел барона Фонтейна, — сказал Рэйт, не сводя глаз с гор.
 
Первым, что он увидел, были лазерные лучи и рассекающие небо трассеры. Противовоздушная оборона Доминиона на южном континенте давала мощный отпор. За горным хребтом шло сражение. И из горного перевала на равнину Сбора выступил отряд рыцарей. Во главе шел благородный скакун барона Фонтейна, «Падение топора». За ним — копье в костюмах модели «Квесторис». А по бокам от него — два рыцаря в пурпурных доспехах, знакомых Рэйту по материалам брифингов.
 
 
— ...И МЫ СДЕЛАЕМ ЭТО, — прогремел верховный монарх, — ВОССОЕДИНИВШИСЬ С НАШИМИ БРАТЬЯМИ И СЕСТРАМИ ИЗ ДОМА МОРВЕЙН.
 
 
===Глава тридцать четвертая===
 
 
Шесть ярдов переднего огневого рубежа «Защиты небес Запада» взорвались изнутри; три группы тяжелых стабберов и минометную батарею, стоящих за ними, испарило взрывом.
 
Капитан Штаальхайм увидел небо и землю, землю и небо, пластальные траншеи провернулись вокруг него, и капитан опять свалился вниз. «Попадание скорострельной боевой пушки», — сообразил он и потащился к тому, что осталось от пожарной лестницы.
 
Пушки рыцаря из Морвейнов, порченого «Крестоносца», — первого рыцаря-предателя, высадившегося на Доминионе со времен Ереси. С тех самых времен, когда «Левиафан''»'', рыцарь без пилота, пожертвовал собой, чтобы убить барона-предателя Морвейна.
 
Но Штаальхайм боялся не этого. Что действительно привело его в ужас, так это то, что среди возвышающихся рыцарей Морвейна оказались знакомые машины.
 
Они неслись вскачь. Они крушили оборону. Рыцарь «Хелверин» — «Ураганный огонь», пилотируемый сэром Брованом Мортау. «Убивающий коготь», машина дамы Сариссы. Синие с красным фигуры уклонялись и отстреливались.
 
Пехотинцы «Защиты небес Запада» воевали с собственными господами. Он был готов и к этому. Временами, когда эти мерзавцы сгоняли деревни со своих мест или драли с них три шкуры, поднимая зерновые налоги, Штаальхайму этого даже хотелось бы.
 
Но по огненным полосам в небе он догадался, что сражение идет в центре управления огнем, расположенном в сердце звездного форта: отбивают высадку рыцарей-предателей на планету.
 
В оборонительной батарее за спиной Штаальхайма сработало вулканическое копье. Его красно-оранжевый выстрел рассек воздух над капитаном, и следующий вдох был с привкусом кузни. Капитан вырос в одной из них. На полпути через равнину он увидел, как луч копья пробил ионный щит и врезался в плечевой сустав рыцаря Морвейнов; тот пошатнулся, гатлинг-пушка опустилась. Массивное оружие мигом выкосило с дюжину зараженных рабов Механикус, которые суетились у его ног.
 
Со стороны лэнс-батареи раздались радостные возгласы, едва слышные из-за перезарядки орудия.
 
«''Погибель изменников! Погибель изменников!''»
 
Так назывался рыцарь, у которого они захватили это копье десять тысяч лет назад — в последний раз, когда ужасный дом Морвейн предательски ступил на Доминион. В тот день погибло три дюжины рыцарей Страйдер-Рау и полмиллиона пехотинцев. Тогда у Доминиона не было средств противовоздушной обороны — не то, что сейчас.
 
Теперь у них были «Защита небес Запада» и «Защита небес Востока». И пока эти крепости держались, почти всему, что имелось у Морвейнов, можно было преградить путь еще на орбите. Скорострельная боевая пушка «Турнирное поле» сделала выстрел из другого угла звездного форта; ее снаряд разорвался на ионном щите Морвейна.
 
Оба дома Доминиона и три рыцаря из Морвейнов пришли за ними.
 
Но капитан Штаальхайм вспомнил о полумиллионе тех погибших пехотинцев. И о том, что сказала им Даск в тот самый день, когда они влились в десятинную Гвардию Привратницы.
 
«Нельзя отдавать управление огнем в руки никому, кто бы ни явился: главы домов, „Корона Доминиона“, восставший с Трона Бог-Император или твоя любимая старенькая бабуленция. Любые попытки — пресекать всеми силами».
 
Порченый «Крестоносец» развернулся верхней частью корпуса и прошелся гатлинг-пушкой по брустверу звездной крепости. Спираль трассирующих снарядов прошла в сторону «Погибели изменников», и каждый снаряд поднимал комья земли размером с человека.
 
Почтенное копье лопнуло, его батарея разорвалась с раздирающим барабанные перепонки звуком лазерного разряда, во все стороны полетели брызги кислоты. На глазах у Штаальхайма ствол грохнулся вперед и покатился по внутреннему кольцу звездного форта в ров между защитными секциями.
 
— Расчеты лазерных орудий! — взревел капитан. — Товсь! Отражать атаки с близкого расстояния!
 
«Дадим отпор, — подумал он, — надолго ли?»
 
 
В базилике воцарилась тишина. Сикоракса смотрела вниз на коленопреклоненных людей, пытаясь прочесть выражение их лиц. Даже с высоты ей было видно, какое на них написано потрясение.
 
Те, кто уже принес присягу на помосте, отходили и освобождали место другим.
 
Сервиторы-соколы взмыли в воздух, вытаскивая из-под бархатного полотна новую маску «Короны». Она висела на цепи между ними, разделенная пополам по диагонали. Одна половина была красной, другая — синей, и вместе, на стыке, они сливались в пурпур дома Морвейн.
 
— ЕСЛИ КТО-ТО ХОЧЕТ ПРИСОЕДИНИТЬСЯ К НАШЕМУ НАЧИНАНИЮ, СДЕЛАЙТЕ ШАГ ВПЕРЕД И ДАЙТЕ КЛЯТВУ ПРЯМО СЕЙЧАС.
 
Никто не двинулся с места, не поднялся с колен, и вдруг в передних рядах началась потасовка.
 
Юма встал — вернее, попытался встать: Ачара схватила его за руку и принялась оттаскивать назад. С другой стороны Даск резко прошептала ему что-то на ухо.
 
— Отпустите, — рявкнул он. — ''Пустите''.
 
Королевский страж отшвырнул их и повернулся к народу.
 
— Трусы, — сказал он склонившимся людям. — Все, вы!
 
— Нет, Юма, — выдохнула Сикоракса. — Нет!
 
— Вы преклонили колени перед этим человеком. Признали его своим королем. Отдали за него свой голос — по крайней мере, некоторые.
 
Юма пристально взглянул на Даск и Ачару:
 
— Может, вы и забыли, что это значит, но я помню. Он — наш король!
 
Юма выпрямился и вышел к рыцарям на возвышении. Барон Крейн поприветствовал брата рукопожатием.
 
— КТО ЕЩЕ ПОДНИМЕТСЯ И ПОСЛЕДУЕТ ЗА НАМИ? КТО ОСМЕЛИТСЯ БРОСИТЬ ВЫЗОВ?
 
Несколько рыцарей протиснулись вперед с опущенными головами, словно стремясь остаться неузнанными.
 
— ЭТО ДОМИНИОН, — объявил верховный монарх Даггар-Крейн, — ЗДЕСЬ НЕ ЗНАЮТ ПОЩАДЫ К ПРЕДАТЕЛЯМ.
 
В толпе началось шевеление — это Кельн и Гвинн проталкивались вперед и что-то кричали Дортии Тесселл, стоящей на верхней ступеньке. Сикоракса открыла рот, чтобы предупредить их, успела окликнуть:
 
 
— Кельн!
 
И в этот же миг плазменный дециматор «Короны Доминиона» начал разогреваться; катушки орудия раскалились до синего цвета.
 
 
Раккан скользнул за погребальную колонну, на мгновение расстегнул шлем и прислушался, нет ли погони. Вслушался в то, что слышал.
 
Где-то капает вода. Приглушенная тишина подземелья. И…
 
Там. Движение. Большие ноги шлепают по соленой воде, просачивающейся сквозь камень. Этот район катакомб — секция Рау, она как раз вблизи от моря.
 
Всплески становятся быстрее. Скрип металла по стене. Скрежет адамантина об адамантин.
 
Восса нашла безжизненное «Алое небо».
 
От Раккана все еще разило его запахом — едкая вонь горелой электроники, смешанная со смрадом обожженной плоти. Расстрелянная им начинка «Боевого пса» не была чисто механической.
 
Подсвечивая себе двумя встроенными в шлем фонарями, Раккан снова застегнул шлем и шмыгнул поглубже в катакомбы. По воле то ли случая, то ли судьбы — или давно похороненной памяти? — он знал, куда направляется.
 
 
Поток обжигающей синеватой энергии прорезал толпу — и двенадцать рыцарей вместе с их свитой превратились в пепел, а еще шестеро ослепли, просто посмотрев на разряд.
 
Кельн схватила Гвинн и затащила ее за колонну, укрыв от обратного потока палящего воздуха. Над головой носились белые пылинки; на мгновение Кельн показалось, что выстрелом пробило крышу, и внутрь ворвался снежный вихрь. Но частички попали в рот, и стало понятно, что это пепел — все, что осталось от погибших дворян.
 
Справа виднелись скрюченные скелеты, тянущие руки к безопасной колонне — те, кто не успел укрыться за ней.
 
— ВЫ НА СТОРОНЕ ЛЖЕ-ПРИМАРХА ГИЛЛИМАНА? ПРОТИВ СВОЕГО КОРОЛЯ?
 
Засыпанная человеческим пеплом, в белой ливрее Страйдер-Рау, Кельн активировала встроенное в правую руку лазерное оружие и подтащила Гвинн поближе.
 
Пока Сикоракса порхала под сводами, под ней внизу сверкнул красный разряд вулканического копья. Ярко вспыхнувший луч перерезал по диагонали колонну и взметнулся к потолку; ветхие знамена, во множестве висевшие вокруг каллидус, воспламенились от жара.
 
Края старинных гобеленов скручивались, в воздухе летали догорающие угольки. Брызги расплавленной каменной кладки взмывали вверх и поджигали древки знамен.
 
Последовал еще один выстрел, озарив своды синим светом, — как раз перед тем, как нарастающая из-за шквального огня температура дошла до точки возгорания, и потолок окутало огненными всполохами.
 
— Кельн! — кричала Сикоракса, прыгая сквозь ад. — Кельн!
 
«''Ты мне нужна'', — передал ей Рэйт. Она слышала в воксе выстрелы. — ''У главных ворот, немедленно''».
 
— Есть, — ответила Сикоракса, перескакивая к цепи, на которой висел ряд горящих флагов. Она приземлилась, перехватила цепь рукой, взмахнула фазовым клинком и перерубила звенья.
 
Выпав из огненного ада Страйдеров и разрушенного наследия Рау, Сикоракса погрузилась в бойню.
 
Знать Доминиона разбегалась от своего монарха — словно отхлынула волна кричащих лиц. Пешие пилоты падали и погибали под ногами оруженосцев, устремившихся к боковым часовням и главному входу. Сикоракса скользила сквозь давку, придав телу тонкость и гибкость. Она уже видела серый прямоугольник зимнего света над толчеей.
 
И вдруг снаряды тяжелого стаббера пробили ворота и впились в плотную массу бегущих дворян.
 
 
''Клац-клац. Клац-клац''.
 
Четверо пехотинцев попадали на землю, плотно сгруппировавшись. Рядом друг с другом. Один из них занял позицию у стаббера, установленного на треноге, — стаббера, из которого только что выпустили очередь по воротам базилики. В открытые ворота ворвались пехотинцы, загоняя убегающих дворян обратно.
 
Рэйт возблагодарил Императора за то, что тот наградил его столь острой паранойей. В противном случае он, возможно, не стал бы утруждаться и тайком пробираться в Малую клавель. Поскольку его снаряжение — у Сикораксы, необходимости в этом не было.
 
Хотя нет, необходимость была. Со снаряжением он чувствовал себя завершенным.
 
Несмотря на бедствие, Рэйт порадовался, что его задача внезапно стала простой.
 
Всаживать пули в тела.
 
Рэйт увидел, как пехотинец вскинул автомат. Виндикар навел мушку на его голову и проделал в ней аккуратную дырочку.
 
— Так нам не выбраться, — сказал Рэйт. — К ним подоспело подкрепление.
 
— Лучше там, чем здесь, — крикнула Лизилль Ликан-Баст. Она, как и большинство членов Списков — тех, что выжили, укрылись в баптистерии. Оружия ни у кого не было. Ради предотвращения покушений на жизнь монарха на коронацию, как правило, ничего, кроме мечей, не допускалось.
 
«''Жаль, что на этот раз все вышло наоборот''», — подумал Рэйт.
 
— Сикоракса, — произнес он вполголоса. — Пока движешься сюда, посмотри, вдруг получится загнать кого-нибудь из дворян в баптистерий. Нужно, чтобы выжило хотя бы несколько пилотов, когда все закончится.
 
Рэйт просчитал, что их захватят примерно за десять минут. Если до этого их не прикончит «Корона».
 
 
Из-за сырости и осевшей на стенах тоннеля соли Раккан ожидал, что ворота заскрипят, открываясь.
 
Но нет. Они открывалась внутрь, и петли были смазаны не хуже, чем шарниры у рыцарей. Толкнув их, Раккан обнаружил, что сама дверь — из железа, а петли — из устойчивого к коррозии адамантина.
 
Железная решетка сплеталась в узор из завитушек и спиралей, которые накладывались друг на друга. В центре из волн появлялся меч. А над ним — изогнутое спиральное устройство с надписью «ФАНГ».
 
В последний раз Раккан побывал здесь еще совсем ребенком. В тот день, когда они поместили внутрь обитый свинцом гроб его отца, все здесь казалось намного больше. Камера достигала в высоту двенадцать футов; каменные ниши, в которых покоились мертвецы, уходили на четыре фута вглубь.
 
Теперь все здесь выглядело тесным и загроможденным до того, что вызывало клаустрофобию. Не то, что мраморные склепы линии Астеров, к которой принадлежала его мать. Фанги никогда не отличались знатностью. Линия служителей, лишь на ступень выше вассалитета. Даже барон Крейн не слишком беспокоился на их счет — они были как бы в стороне, кроме того, за столетия все каменные ниши заполнились. Вместо того, чтобы расширять пространство, гробы просто ставили вдоль стен, будто ящики на складе.
 
На Доминионе душа обитала в рыцаре. Тело — лишь бренная материя.
 
Раккан без труда разыскал гроб. Он стоял сразу за воротами, справа, прижатый к влажной каменной кладке стены.
 
— Приветствую, отец.
 
Линолий снял перчатку и положил руку на свинцовый короб, нащупав нанесенные на него рельефные буквы.
 
 
''Сэр Селкар Фанг''
 
''Рыцарь-пилот «Шута»''
 
''Спаситель верховного монарха Явария-Кау''
 
''Убит в Победе''.
 
 
Рука Раккана сжалась в кулак, и он ударил по металлу.
 
— Я пытался, отец. Я правда пытался. Всю жизнь я потратил на попытки стать лучше. Вырваться из этой скудной мужской линии. Стать чем-то бóльшим, нежели ты, твоя мать, разорвать этот замкнутый круг. Стать первым Фангом — пилотом рыцаря «Квесторис». Стать оруженосцем самому себе... и посмотри, куда это меня завело.
 
Подступили рыдания, приглушенные гневом. Раккан вдохнул, глаза заволоклись слезами. И внезапно почувствовал, что тонет, вперив глаза в затянутое дымом небо и захлебываясь собственной кровью. В углу визора повторялся текст. Прокручивающийся. Петляющий. Дурацкий.
 
''>В чем заключается долг раненого рыцаря?''
 
''>В чем заключается долг раненого рыцаря?''
 
— Да не знаю я! — выкрикнул он. — Понятия не имею. Тебя не было рядом, чтобы научить меня. Вся твоя чуткость, и все, что я помню о тебе, — так это как ты умирал, а перед смертью повесил на меня это бремя. О чем, черт возьми, ты думал, когда оставил мне в наследство «Шута»? Что мне придется видеть тебя таким? Чувствовать к тебе такое? Надо же — оставил мне сообщение без всякой любви или заботы, просто: «''Скажите моему сыну восстать из крови''»!
 
 
''>ЗАЯВКА: ВОССТАТЬ ИЗ КРОВИ''
 
''>Заявка принята''
 
''>Линия Фангов установлена''
 
''>Назови себя, рыцарь''
 
 
Раккан запнулся, услышав движение.
 
Движение чего-то громоздкого.
 
Заставленная гробами задняя стена повернулась вокруг своей оси, открывая сияющий за ней свет.
 
''>Назови себя, рыцарь.''
 
— Линолий Раккан.
 
>''Приветствую тебя, Линолий Раккан, отпрыск рода Фангов, сын Селкара Фанга, пилота благородного рыцаря «Оруженосца», «Шута».''
 
 
''>СООБЩЕНИЕ ОБ УГРОЗЕ: сработала планетарная тревога. В верхних слоях атмосферы обнаружен корабль. Враги в секторе семь-два. «Защита небес Запада» в осаде. Гнусный дом Морвейн высадился на планету.''
 
''>Активация защиты разрешена''
 
''>Ты отправишься на защиту королевства?''
 
 
Идя на свет, Раккан сделал неуверенный шаг через движущуюся стену. Он снял шлем, чтобы лучше видеть.
 
И был настолько потрясен, что даже не заметил, как за ним захлопнулась дверь.
 
— ''Я ждал'', — произнес голос, подобный грому над красным морем.
 
 
— Баптистерий! — кричала Сикоракса, пытаясь разогнать толпу. — Туда, туда, там укрытие!
 
Вокруг ничего нельзя было разглядеть: базилика затянулась дымом. В его клубах метались перепуганные дворяне с перекошенными лицами и страшными, сочащимися ожогами. Сикоракса подталкивала их к спасению, но многие не послушались, поскольку никогда раньше ее не видели.
 
Сперва выживших было много, но теперь их становилось меньше и меньше.
 
— Кельн? Гвинн? — спросила Сикоракса по воксу, не потрудившись понизить голос.
 
В дыму полыхнула голубая вспышка; каллидус упала ничком, футах в тридцати перед ней полоса солнечного излучения ударила в столб, до того разогрев камень, что тот размягчился и поплыл, будто воск.
 
— Рэйт? Как там ворота?
 
«''Пока держатся''. — Сквозь его голос слышались хлопки выстрелов. — ''Мне нужно снаряжение''».
 
— Иду.
 
 
Из дыма, пошатываясь, выступила покрытая пеплом фигура. Сначала по очертаниям Сикоракса приняла ее за ризничего в рясе, но потом рассмотрела, что это женщина.
 
Пришедшая закашлялась, повернулась к оперативнице лицом, и Сикоракса наконец узнала, кто перед ней. Ее ранило в голову, часть волос обгорела. Юбка-колокол была разорвана в клочья.
 
— Баронесса Даск?
 
— Кто?..
 
— Идите в баптистерий, баронесса, там убежище.
 
Даск кивнула и попятилась, зажимая рану на голове ладонью.
 
Раздался гул лазерной батареи; обернувшись, Сикоракса увидела вулканическое копье. Она смотрела прямо в горловину дула и видела красное свечение внутри.
 
 
— Идем, идем, не тормози, — сказала Кельн.
 
Они побежали вдоль стены базилики, ныряя в часовни и выскакивая из них, перепрыгивая через упавшие святыни и ряды молитвенных свечей, пока не дошли до хоров. На хоры, пошатываясь и размахивая мехадендритами, по ступенькам сбежал какой-то ризничий. Глазная аугментика у него была темно-фиолетовой, и свет ее напоминал болезненное свечение линз самой «Короны».
 
Порченое создание, неестественно сильно вывернув голову, чтобы вытаращиться на них, зашипело и защелкало, как агрессивное насекомое.
 
— Воссссеммммь... — пробормотало оно.
 
Кельн прострелила ему голову и мимоходом всадила в череп еще один лазерный заряд. Ее пястное оружие было древним, с четкой фокусировкой — низкий уровень шума, никаких визуальных признаков.
 
— Теперь они Преобразованные, — сказала Гвинн, еле сдерживаясь, чтобы не вывернуть все из пищеварительной системы.
 
— Мы бы и сами стали такими, если бы ты не предупредила, — сказала Кельн. — Остается надеяться, что архихранительница тоже смогла деактивировать сигнал.
 
— А вдруг не смогла? — спросила Гвинн.
 
Кельн припала на колено и трижды выстрелила в ризничего, который набросился на них на четвереньках, как ящерица.
 
За спиной разнесся жуткий грохот и треск: часть верхних сводчатых арок обрушилась и замкнула потолочное силовое поле. Сквозь дым пробилось зимнее солнце.
 
— Тогда мы деактивируем ее, — ответила Кельн. — Раз и навсегда.
 
 
— Держи, — Сикоракса бросила сумку Рэйту, тот поймал ее левой рукой и вытащил пистолет «Экзитус» из наружного отделения. — У нас, может, минута, пока «Корона» до нас не доберется.
 
— Раккана не видела? — спросил Рэйт.
 
В ворота базилики, над самой его головой, врезались тяжелые болтерные снаряды. Виндикар выскочил на открытое место и дважды выстрелил в механизм подачи боеприпасов — те сдетонировали, и орудие взорвалось.
 
— Если они захватили его вместе с почетным караулом, то либо он с ними, либо убит.
 
— В баптистерии все спрашивают о нем. Они думают, что Раккан герой войны и знает, как быть.
 
Сикоракса выругалась и потянулась к встроенному в бедро инъектору.
 
— Я возьму это на себя.
 
 
Когда Раккан вошел в баптистерий, Лизилль Ликан-Баст читала молитву — последнюю молитву об избавлении.
 
Никто не спросил, почему на нем черный бронированный комбинезон цветов Страйдер-Рау, за что Сикоракса была им благодарна, решив, что в крайнем случае ей лучше смешаться с толпой.
 
Первым, кто ее заметил, был Каве.
 
— Раккан! — воскликнул он, подбегая и хватая кузена за руку. — Рад видеть тебя здесь.
 
Остальные оторвались от молитвы. Напуганные, разбитые. Безоружные и спешенные. Преданные.
 
Там были Ликан-Баст и Ламбек-Фирскал. Сэр Сангрейн, добродушный пилот «Оруженосца», «Фехтовальщика». Мовек Каве. Леди Каталея из дома Рау, пилот «Эгиды надежды». Еще несколько пилотов «Оруженосцев» и «Квесторисов».
 
И контуженная Симфония Даск.
 
— Нам бы не помешал ветеран кампании, — сказала Ликан-Баст. — Из нас лишь баронесса Даск бывала на войне.
 
— Что ж, у меня хорошие новости, — сказал Раккан, сверкнув улыбкой. — ''Это'' война. И вы до сих пор живы. Так что теперь мы все ветераны.
 
Пол задрожал, и с потолка посыпалась камнебетонная крошка.
 
— Что ж, времени в обрез, так кто лучше всех знает эту базилику?
 
 
Тесселл выдал силуэт. Множество рук, множество механодендритов. Такая фигура была только у нее.
 
К сожалению, они видели ее через бронированное окно коммуникационного туннеля возле помоста. К сожалению, дверь заперли на двойной замок с портом передачи данных и внутренним пин-кодом.
 
«Корона Доминиона» за их спинами по-прежнему стремилась к воротам, вымещая гнев на любом выжившем, который попадался на пути — остальные исчезли. Рыцари-предатели, Преобразованные ризничие...
 
Остались только тела.
 
— Куда идет тоннель? — спросила Кельн.
 
— К алтарю Собора поддержания, — ответила Гвинн. — Это наше святилище.
 
— А там что?
 
Гвинн пожала плечами:
 
— Ритуальные предметы. Маски погибших героев. Наши архивы и монастырские принадлежности.
 
— А какое-нибудь военное имущество?
 
— Нет, просто... — Глаза Гвинн расширились. — Ох, Омниссия. Там же наш резерв рыцарей! Неформатированных машин, готовых к принятию человеческого компонента…
 
— Перенаправляй управление дверью, а я займусь замком.
 
Гвинн подключилась к порту и, хмурясь, стала набирать комбинации. Кельн активировала встроенный в палец мелта-резак и нашла фиксирующий штифт. Через несколько мгновений она прошла сквозь него.
 
— Как дел... — начала ванус.
 
Люк скользнул в сторону.
 
— Доступ разрешен, — сказала Гвинн, затем остановилась, увидев тело. — Это?..
 
— Святой Трон, — сказала Кельн. — Похоже, да.
 
Крови было столько, что она мешала с уверенностью опознать тело, и все же у их ног умирала баронесса Ачара, Глашатая Доминиона.
 
 
— Ждал? — переспросил Раккан. — Ждал чего?
 
— ''Тебя, сэр Раккан'', — ответил голос. Он наполнил комнату раскатистым эхом.
 
— Где это я? — спросил Раккан. Он прищурился, чтобы разглядеть все получше. Но все равно не мог понять, для чего это понадобилось. Подземная пещера-купол футов тридцать шириной, с решетчатым полом из пластали…
 
Под полом зеленела морская вода, подсвеченная прожекторами. Струящаяся жидкость отбрасывала неземной призрачный свет на потолок и стены; Раккан понял, что глубины этой морской пещеры, должно быть, достаточно, чтобы скрыть ее под слоем водорослей.
 
Круглое отверстие посреди комнаты открывало доступ к какому-то изогнутому предмету, поднимающемуся из воды. Вначале Раккан принял его за какое-то животное, пока люк не открылся, и внутри не заплясали огоньки панели управления.
 
— ''Это твое наследие'', — сказал голос. — ''Наследие, которое завещал тебе твой отец. Которое завещала ему его мать. И ее отец оставил ей. Каждый, начиная с незапамятных времен. Секрет, который он бы открыл тебе, не оборвись его жизнь так рано и внезапно, но он оставил тебе ключ. Я не думал, что тебе потребуется так много времени, чтобы им воспользоваться. Но я был терпелив''.
 
— Ты знал моего отца?
 
— ''Наше знакомство было слишком коротким. Но он хороший человек. Он бы многого добился, если бы его призвали. Как ты поступишь теперь, когда Морвейн осквернил священную землю нашего королевства? Оседлаешь ли ты скакуна и воздвигнешься ли из кровавого моря?''
 
— Ты Рыцарь? Я... я не связан с тобой. Я никогда не пилотировал ничего, кроме скромной «Глевии». И как ты можешь говорить…
 
— ''Это покажется естественным. Мои элементы управления схожи с теми, что у «Глевии». Ты уже пилотировал оруженосца, теперь настал час пилотировать рыцаря''.
 
— Оруженосца?
 
— ''Благородный рыцарь, «Шут». Это моя пара. Мы связаны. Так повелось с тех пор, как корабли покинули Терру. Пилот одного — пилот другого''.
 
Раккан обнаружил, что его тянет к верхней части машины. За время, проведенное под водой, люк оброс зелеными водорослями, лохмато лежащими на толстом адамантине. Линолий спустился внутрь — хотя бы посмотреть, на что похожи его системы управления. Старая кожа заскрипела, когда он откинулся на сиденье.
 
— Полагаю, ты хочешь, чтобы я поскакал за славой, — сказал он, взглянув на панель управления.
 
— ''Нет'', — прогрохотал рыцарь.
 
Раккан чувствовал, как машина вибрирует под ним, трон Механикум был настолько мощным, что казался почти живым.
 
— Но…
 
— ''Эта машина — защитник. Она связана с Доминионом. В этой атаке нет чести, нет победных возгласов на турнирном поле, нет эмблем кампании или стягов. Лишь исполнение долга''.
 
— Какого долга?
 
— ''Восстать из кровавого моря, схватить врагов этого мира и зашвырнуть их, вопящих, обратно во тьму. Принести песню в сердца друзей и ужас в сердца врагов. Жаждешь ли ты этого?''
 
Раккан улыбнулся:
 
— Похоже на план!
 
— ''Тогда надень отцовский шлем, сэр Раккан''.
 
Линолий надел его, закрепив кабель трона Механикум.
 
«''Приветствую тебя, сэр Линолий Раккан'', — провозгласил шлем. — ''Обещаешь ли ты выступить на защиту королевства?''»
 
— Да, — сказал Раккан, стиснул зубы и приготовился к тому, что должно произойти дальше.
 
Информационный шип проник ему в череп, и за одно мгновение перед ним пронеслись поля сражений и турниры. Горящие звезды и пустоты, от которых сводило желудок. Места, которых он не помнил, и бесчисленные монстры. Калейдоскоп тысяч жизней, разбивающихся и разделяющихся. Мозаика памяти.
 
И отца. Раккан почувствовал своего отца.
 
''Скажите моему сыну, чтобы он восстал из крови''.
 
И когда Линолий открыл глаза, он был уже совершенно другим человеком.
 
 
Семьдесят ярдов. Вот и все расстояние до входа в склеп. Семьдесят ярдов почти открытой местности перед разъяренным «Кастеляном».
 
Выйти за ворота — нельзя. Вернуться в базилику — нельзя. Оставаться на месте — тоже: чертово здание рушилось вокруг них.
 
Следовало убираться.
 
Впрочем, у них в рукаве еще оставался кое-какой туз.
 
Рэйт взвесил винтовку в руке, ощущая ее выверенный вес — с учетом того, что винтовочная граната размером с ладонь была вставлена в приклад, а не в ствол. Выглянул из-за ворот, позволяя маске прицелиться. Ярдов сто или около того. «Корона» огибала огромную дыру, которую прожгла в полу.
 
— Имейте в виду, — сказал Раккан-Сикоракса. — Только до первой колонны.
 
Рэйт перевел дыхание, отрепетировал движение в уме, затем развернулся вокруг стены и сделал удар.
 
''Бум''.
 
Граната описала неглубокую параболу вверх, под своды, и попала прямо в лицо Рыцарю.
 
— Бежим!
 
И они бросились бежать.
 
Перед «Кастеляном» расцвело голубоватое облако, усеянное серебристой мишурой и пронизанное молниями. Ионный щит вспыхнул янтарным, и «Корона» взревела, открыв огонь из мелта-ружей.
 
Вслепую.
 
Рэйт прислонился спиной к первой колонне, повернувшись и поглядывая на бронированного монстра.
 
Рыцарь двинулся вправо, покачивая огромной головой.
 
— Заряжай, — сказал виндикар.
 
Раккан зарядил и вставил в приклад винтовки вторую электромагнитную гранату. Рэйт захватил их на случай, если по пути к Яварию-Кау им потребуется устранить одного-двух «Оруженосцев».
 
Одного или ''двух'' «Оруженосцев». Это была их последняя граната. Из-за логистических осложнений крестового похода Индомитус Механикус — даже с учетом высокой приоритетности заявок Ассасинорума — сумели доставить только две.
 
Рэйта похлопали по плечу, и он увидел необычную для Раккана кривую улыбку:
 
— Готово.
 
Рэйт развернулся, выстрелил, и они снова пустились бежать.
 
Снаряд разорвался у стены базилики; мозаика разбилась, в воздух брызнули разноцветные плитки размером с патрон для автомата. Одна из плиток врезалась в голову пилота «Оруженосца», которого Рэйт не знал. Куски каменной опоры величиной с наземный автомобиль повалились на кучку беспорядочно бегущих людей, раздавив сэра Кестегала из Рау. Вместе с опорой сошла целая лавина мельчайшей серой каменной крошки, уменьшив видимость до нескольких футов.
 
Рэйт перепрыгнул через обломки и заскользил по гладкой поверхности как раз вовремя: в ворота базилики ворвались пехотинцы и обрушили град выстрелов из лаз-карабинов; в затянутом пылью воздухе отчетливо виднелись красные вспышки пролетающих разрядов.
 
Все еще ослепленная, «Корона Доминиона» открыла огонь из плазменного деструктора — и до Рэйта донеслись крики. Его следующий вдох обжег легкие, забив их каменной пылью и обдав жаром плазменных снарядов.
 
Без маски Рэйт видел немногим лучше «Кастеляна». На мгновение оперативник едва не потерял ориентацию, пока Раккан — нет, Сикоракса — не вынырнул из серой пелены и не затащил его в укрытие под лестницей в склепе.
 
— Сколько выжило? — спросил он, кашлянув, чтобы прочистить легкие.
 
— Все, кроме троих, — сказала Сикоракса, пригнувшись поближе. — При сложившихся обстоятельствах — не так уж плохо.
 
 
===Глава тридцать пятая===
 
 
— Что? Умерла? — спросила Гвинн.
 
— Если и не умерла, — ответила Кельн, — то на грани.
 
Несмотря на это, ванус не поленилась забрать из ослабевших пальцев Ачары лазпистолет. Сюрпризы были ни к чему.
 
— Держи. — Кельн передала пистолет Гвинн. — Направь вдоль коридора. Увидишь, что кто-то идет в нашу сторону, — стреляй. Прицеливаться не трудись, а с остальным я сама разберусь.
 
— Р-р... кан, — заикаясь, произнесла Ачара. Одежду на ней прожгло до самой кожи тепловой волной от плазменного выстрела, а вспышка испепелила свитки пергамента, свисавшие с пилотского костюма. Глашатая получила ранения в грудь и в брюшную полость; по-видимому, задело легкое. Когда она заговорила, в уголке рта выступила розовая пена.
 
— Баронесса, попейте. — Кельн откупорила маленькую фляжку и поднесла ее к губам глашатаи. Вода в основном пролилась ей на грудь, но все же глашатая смогла сделать глоток и прочистить горло.
 
— Раккан, — сказала Ачара. — Вы — люди Раккана.
 
— Что случилось, баронесса? Как вы сюда попали?
 
— Меня задело первым выстрелом. Мысль… что уже мертва…
 
Она сглотнула.
 
Кельн не поняла, что имеет в виду Ачара: то ли что она умерла, то ли что предатели считали ее мертвой. Вероятно, и то, и другое. Она не стала перебивать, чтобы уточнить.
 
— У меня был… пистолет. Спрятала в ботинок, чтобы его не заметили. Не выгорело.
 
Она закашлялась со сдавленным звуком, и снова на губах выступила розовая пена.
 
— Что вы хотели сделать?
 
— Убить ее.
 
— Архихранительницу?
 
— А вышло, что это она убила меня. — Голова Ачары склонилась набок, в сторону, где было ранение. — Бесполезная. Какая же я бесполезная.
 
— Нет. Скажите, что делать, и мы доведем все до конца. Вы — глашатая, так говорите.
 
— Симфония… она, знаешь ли, думала, что ты из Инквизиции. Я ей говорила, что это паранойя. Но, наверное… наверное...
 
— Она угадала, — сказала Кельн.
 
Одна из основных заповедей храма Ванус: никогда не поправляй, если ошибка тебе на руку.
 
— Ха, — сказала Ачара. — Вот так штука. Я всегда знала, что вы нас раскусите. Всегда знала, что мы не сможем... скрывать это... вечно...
 
Веки Ачары опустились, затем закрылись. Подбородок склонился на грудь. Из приоткрытых губ потянулась струйка розовой слюны.
 
— Ну уж нет, — сказала Кельн. Она сняла кончик среднего пальца левой руки, открыв шприц, и вонзила его Ачаре через грудную клетку в сердце. Затем активировала инъектор мышечным сокращением.
 
Голова Ачары откинулась назад, рот распахнулся в судорожном вздохе, как у утопающего, вырвавшегося наконец на воздух. Посиневшие губы стали серыми.
 
Реанимационный укол. Коктейль из восстановительных препаратов и адреналина, поступающий прямо в кровь в сочетании с микроударной терапией, чтобы сердце снова заработало.
 
Кельн дала баронессе еще глоток воды.
 
— Что вы скрывали? Что, по-вашему, мы могли найти?
 
— Та-чхх... — Ачара выплюнула воду. В воде была кровь, но на сей раз недостаточно, чтобы придать ей розовый цвет. В ней также виднелись кровавые сгустки, похожие на кометы с хвостами, которые закручивались спиралью.
 
— Скажите мне, и, может быть, я смогу ее поймать.
 
— Он был хорошим человеком.
 
— Кто?
 
— Яварий-Кау. Хороший человек… на самом деле лучший. Мы подвели его. В битве за Пылающие небеса. Он был ранен. Очень тяжело. «Рассвет резни» его чуть не убил. Убил бы, если бы Селкар Фанг не пожертвовал собой. Вот тогда мы и предали короля. Мы думали… — Она кашлянула. — Мы думали, что спасаем его.
 
— Его затронула порча, — закончила Кельн.
 
— Думаю, что Тесселл подозревала. По совести, мы все подозревали. Тот предатель всадил в него столько этих своих странных гарпунов. Я подумала… подумала...
 
— О чем?
 
— Они выглядели как инфо-шипы, — сказала Ачара. Ее голова свесилась. — Мы не придали значения. Растерялись. Растерялись без него. Без его руково…
 
Кельн потянулась вперед и приподняла голову Ачары, слегка похлопав по щеке.
 
— А потом?
 
— Тесселл спасла его. Чудом. Он, конечно, так и не поправился полностью. Трон Механикум и его системы жизнеобеспечения сохранили ему жизнь. Мы кормили его через трубочку. Наш собственный маленький Император на Троне.
 
— Но он сошел с ума, — сказала Гвинн.
 
— Не сразу. — Ачара слабо встрепенулась. — Месяцы… с год он был в норме и сохранял здравый рассудок. Он был самим собой, умственно. Великий человек! Величайший монарх за многие поколения. Единственный, кто нас сплачивал, и когда начал терять рассудок, мы его защищали. От интриг, от заговоров, от него самого. Если бы мы делали то, что он говорил, начался бы бунт. Что бы ни поселил в нем «Рассвет резни», оно начало брать контроль над королем. Итак, мы замкнули круг, начали говорить за него. Конечно же, в этом была и доля эгоизма. Не было никаких гарантий, что нам бы удалось сохранить текущие позиции при новом монархе. Но это было и ради него. Бедный король, мой бедный король!
 
Слезы катились по щекам Ачары, смешиваясь с кровью на подбородке.
 
— Расскажите, что было дальше, — сказала Кельн. — Расскажите, и я оставлю вас в покое.
 
— Наш король был лучшим из людей, — сказала она. — Величайшим. Он боролся с этим. Но эпизоды помешательства затягивались. К концу он уже был не в своем уме. Слишком эксцентричным. А потом Даск нашла ту девицу, агента инквизиции. Начнись расследование — выплыло бы, что наш монарх запятнан порчей, и инквизиция наверняка предположила бы то же, что и все мы… то же... Они бы очистили нас, уничтожили наши прекрасные машины. И... и... мы решили удалить трубки. Его там больше не было. Просто сломленный человек, в бреду, разум его больше не мог бороться с тьмой. Это было не убийство, мы просто… отпустили его.
 
— Когда?
 
— Месяц назад. Но это заняло больше времени, чем мы ожидали. Он еще несколько дней продолжал говорить; видите ли, он был невероятно стойким. Архихранительница управляла «Короной» удаленно, через порты на задней панели. Наш марионеточный король, ожидающий, пока все уляжется, чтобы можно было назначить нового монарха…
 
— Невозможно, — сказала Гвинн. — Это не соответствует логике. Яварий-Кау выступал на турнире. Он не мог быть мертвым. Тесселл не могла этого сделать.
 
— Возможно, его дух, его безумие все еще отдавалось эхом в машине. Вот что я говорила себе, когда происходили подобные вещи. Что он присоединился к предкам внутри трона Механикум. Все, что нужно было сделать, — это посадить на трон нового монарха, незапятнанного, и все бы наладилось.
 
— Почему это не сработало? — спросила Кельн. — Даггар-Крейна свергли или совратили перед тем, как посадить на трон?
 
Ачара покачала головой, отплевываясь:
 
— Она... она знает. Твоя ризничая. Я вижу это по глазам. Спроси ее кредо.
 
— Машина не служит человеку, — повторила Гвинн. — Человек служит машине.
 
— О, Бог-Император... — Кельн опустила голову между согнутых коленей. Желудок свело сильным приступом тошноты. — Порча была не на Яварии-Кау, а на «Короне Доминиона».
 
Гвинн застонала.
 
— Король… — Ачара закашлялась, розовая пена выступила снова. — Он останавливал порчу, контролировал ее. Держал ее в узде, чтобы она не захватила «Корону». Он брал верх над этой заразой, даже когда она сводила его с ума. А затем мы убили его. И больше некому было бороться с порчей. Он был самым сильным человеком из всех, кого знала. А мы расправились с ним, а затем впустили Морвейна. Мне жаль... так... так…
 
Голова Ачары запрокинулась. Кельн сделала ей еще один укол адреналина.
 
— Как заразились остальные? Кто переносчик инфекции?
 
Ничего не произошло. С тем же успехом оперативница проткнула бы кусок мяса.
 
— У нее больше нет информации, которую она могла бы предоставить, — сказала Гвинн. — Остальное расскажет Дортия Тесселл.
 
— Архихранительнице за многое придется ответить, — произнесла Кельн, вставая.
 
— Она не архихранительница, — усмехнулась Гвинн, поднимая лазерный пистолет. — Она отказалась от этого титула, когда пригрела Морвейна.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Оффицио Ассассинорум]]
<references />
Dark Apostle
3879

правок

Источник — https://wiki.warpfrog.wtf/index.php?title=Служебная:Сравнение_версий/24386...24612

Навигация