3885
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
м
Нет описания правки
{{В процессе
|Всего=40
|Сейчас=3436
}}
{{Книга
'''Вольные клинкиКлинки'''
Сэр Линолий Раккан — «Шут» — рыцарь Страйдер-Рау — рыцарь модели «Оруженосец» модификации «Глевия»
Люсьен Яварий-Кау (Страйдер-Рау) — «Венец Доминиона» — Верховный монарх — рыцарь модификации «Кастелян»
Баронесса Сильва Ачара (Рау) — «Голос Власти» власти» — Глашатай — рыцарь модификации «Паладин»
Барон Тит Юма (Рау) — «Щит трона» — Королевский страж — рыцарь модификации «Хранитель»
Баронесса Симфония Даск (Страйдер) — «Взор Василиска» василиска» — Привратница — рыцарь модификации «Странник»
Барон Раллан Фонтейн (Страйдер) — «Падение топора» — Магистр двора правосудия — рыцарь модификации «Бравый»
Дортия Тесселл — архихранительница
И он держался.
Перед глазами у нее немного прояснилось, и она увидела, как леди Ликан Баст на «Клятве крови Баста»«Кровавой клятве», рыцаре модификации «Странник» , разворачивается, чтобы парировать угрозу с фланга.
— ''Отлично сработано,'' — похвалил ее Юма.
— А чего бы ты больше хотел: наблюдать за историей или быть ее частью?
— Ну, если ты так ставишь вопрос …вопрос…
— Подтверждаю, — ответила Сикоракса. — Надеюсь, они его сначала почистили.
«Странно видеть Корону Доминиона „Корону Доминиона“ без маски», — подумала она.
Посмертная маска Явария-Кау лежала между ног «Кастеляна», окруженная букетом желтых и белых цветов — цвета траура, как сказала ей Кельн. Очевидно, прах старого короля был запечатан в отделении позади глаз.
— ...И МЫ СДЕЛАЕМ ЭТО, — прогремел верховный монарх, — ВОССОЕДИНИВШИСЬ С НАШИМИ БРАТЬЯМИ И СЕСТРАМИ ИЗ ДОМА МОРВЕЙН.
===Глава тридцать четвертая===
Шесть ярдов переднего огневого рубежа «Защиты небес Запада» взорвались изнутри; три группы тяжелых стабберов и минометную батарею, стоящих за ними, испарило взрывом.
Капитан Штаальхайм увидел небо и землю, землю и небо, пластальные траншеи провернулись вокруг него, и капитан опять свалился вниз. «Попадание скорострельной боевой пушки», — сообразил он и потащился к тому, что осталось от пожарной лестницы.
Пушки рыцаря из Морвейнов, порченого «Крестоносца», — первого рыцаря-предателя, высадившегося на Доминионе со времен Ереси. С тех самых времен, когда «Левиафан''»'', рыцарь без пилота, пожертвовал собой, чтобы убить барона-предателя Морвейна.
Но Штаальхайм боялся не этого. Что действительно привело его в ужас, так это то, что среди возвышающихся рыцарей Морвейна оказались знакомые машины.
Они неслись вскачь. Они крушили оборону. Рыцарь «Хелверин» — «Ураганный огонь», пилотируемый сэром Брованом Мортау. «Убивающий коготь», машина дамы Сариссы. Синие с красным фигуры уклонялись и отстреливались.
Пехотинцы «Защиты небес Запада» воевали с собственными господами. Он был готов и к этому. Временами, когда эти мерзавцы сгоняли деревни со своих мест или драли с них три шкуры, поднимая зерновые налоги, Штаальхайму этого даже хотелось бы.
Но по огненным полосам в небе он догадался, что сражение идет в центре управления огнем, расположенном в сердце звездного форта: отбивают высадку рыцарей-предателей на планету.
В оборонительной батарее за спиной Штаальхайма сработало вулканическое копье. Его красно-оранжевый выстрел рассек воздух над капитаном, и следующий вдох был с привкусом кузни. Капитан вырос в одной из них. На полпути через равнину он увидел, как луч копья пробил ионный щит и врезался в плечевой сустав рыцаря Морвейнов; тот пошатнулся, гатлинг-пушка опустилась. Массивное оружие мигом выкосило с дюжину зараженных рабов Механикус, которые суетились у его ног.
Со стороны лэнс-батареи раздались радостные возгласы, едва слышные из-за перезарядки орудия.
«''Погибель изменников! Погибель изменников!''»
Так назывался рыцарь, у которого они захватили это копье десять тысяч лет назад — в последний раз, когда ужасный дом Морвейн предательски ступил на Доминион. В тот день погибло три дюжины рыцарей Страйдер-Рау и полмиллиона пехотинцев. Тогда у Доминиона не было средств противовоздушной обороны — не то, что сейчас.
Теперь у них были «Защита небес Запада» и «Защита небес Востока». И пока эти крепости держались, почти всему, что имелось у Морвейнов, можно было преградить путь еще на орбите. Скорострельная боевая пушка «Турнирное поле» сделала выстрел из другого угла звездного форта; ее снаряд разорвался на ионном щите Морвейна.
Оба дома Доминиона и три рыцаря из Морвейнов пришли за ними.
Но капитан Штаальхайм вспомнил о полумиллионе тех погибших пехотинцев. И о том, что сказала им Даск в тот самый день, когда они влились в десятинную Гвардию Привратницы.
«Нельзя отдавать управление огнем в руки никому, кто бы ни явился: главы домов, „Корона Доминиона“, восставший с Трона Бог-Император или твоя любимая старенькая бабуленция. Любые попытки — пресекать всеми силами».
Порченый «Крестоносец» развернулся верхней частью корпуса и прошелся гатлинг-пушкой по брустверу звездной крепости. Спираль трассирующих снарядов прошла в сторону «Погибели изменников», и каждый снаряд поднимал комья земли размером с человека.
Почтенное копье лопнуло, его батарея разорвалась с раздирающим барабанные перепонки звуком лазерного разряда, во все стороны полетели брызги кислоты. На глазах у Штаальхайма ствол грохнулся вперед и покатился по внутреннему кольцу звездного форта в ров между защитными секциями.
— Расчеты лазерных орудий! — взревел капитан. — Товсь! Отражать атаки с близкого расстояния!
«Дадим отпор, — подумал он, — надолго ли?»
В базилике воцарилась тишина. Сикоракса смотрела вниз на коленопреклоненных людей, пытаясь прочесть выражение их лиц. Даже с высоты ей было видно, какое на них написано потрясение.
Те, кто уже принес присягу на помосте, отходили и освобождали место другим.
Сервиторы-соколы взмыли в воздух, вытаскивая из-под бархатного полотна новую маску «Короны». Она висела на цепи между ними, разделенная пополам по диагонали. Одна половина была красной, другая — синей, и вместе, на стыке, они сливались в пурпур дома Морвейн.
— ЕСЛИ КТО-ТО ХОЧЕТ ПРИСОЕДИНИТЬСЯ К НАШЕМУ НАЧИНАНИЮ, СДЕЛАЙТЕ ШАГ ВПЕРЕД И ДАЙТЕ КЛЯТВУ ПРЯМО СЕЙЧАС.
Никто не двинулся с места, не поднялся с колен, и вдруг в передних рядах началась потасовка.
Юма встал — вернее, попытался встать: Ачара схватила его за руку и принялась оттаскивать назад. С другой стороны Даск резко прошептала ему что-то на ухо.
— Отпустите, — рявкнул он. — ''Пустите''.
Королевский страж отшвырнул их и повернулся к народу.
— Трусы, — сказал он склонившимся людям. — Все, вы!
— Нет, Юма, — выдохнула Сикоракса. — Нет!
— Вы преклонили колени перед этим человеком. Признали его своим королем. Отдали за него свой голос — по крайней мере, некоторые.
Юма пристально взглянул на Даск и Ачару:
— Может, вы и забыли, что это значит, но я помню. Он — наш король!
Юма выпрямился и вышел к рыцарям на возвышении. Барон Крейн поприветствовал брата рукопожатием.
— КТО ЕЩЕ ПОДНИМЕТСЯ И ПОСЛЕДУЕТ ЗА НАМИ? КТО ОСМЕЛИТСЯ БРОСИТЬ ВЫЗОВ?
Несколько рыцарей протиснулись вперед с опущенными головами, словно стремясь остаться неузнанными.
— ЭТО ДОМИНИОН, — объявил верховный монарх Даггар-Крейн, — ЗДЕСЬ НЕ ЗНАЮТ ПОЩАДЫ К ПРЕДАТЕЛЯМ.
В толпе началось шевеление — это Кельн и Гвинн проталкивались вперед и что-то кричали Дортии Тесселл, стоящей на верхней ступеньке. Сикоракса открыла рот, чтобы предупредить их, успела окликнуть:
— Кельн!
И в этот же миг плазменный дециматор «Короны Доминиона» начал разогреваться; катушки орудия раскалились до синего цвета.
Раккан скользнул за погребальную колонну, на мгновение расстегнул шлем и прислушался, нет ли погони. Вслушался в то, что слышал.
Где-то капает вода. Приглушенная тишина подземелья. И…
Там. Движение. Большие ноги шлепают по соленой воде, просачивающейся сквозь камень. Этот район катакомб — секция Рау, она как раз вблизи от моря.
Всплески становятся быстрее. Скрип металла по стене. Скрежет адамантина об адамантин.
Восса нашла безжизненное «Алое небо».
От Раккана все еще разило его запахом — едкая вонь горелой электроники, смешанная со смрадом обожженной плоти. Расстрелянная им начинка «Боевого пса» не была чисто механической.
Подсвечивая себе двумя встроенными в шлем фонарями, Раккан снова застегнул шлем и шмыгнул поглубже в катакомбы. По воле то ли случая, то ли судьбы — или давно похороненной памяти? — он знал, куда направляется.
Поток обжигающей синеватой энергии прорезал толпу — и двенадцать рыцарей вместе с их свитой превратились в пепел, а еще шестеро ослепли, просто посмотрев на разряд.
Кельн схватила Гвинн и затащила ее за колонну, укрыв от обратного потока палящего воздуха. Над головой носились белые пылинки; на мгновение Кельн показалось, что выстрелом пробило крышу, и внутрь ворвался снежный вихрь. Но частички попали в рот, и стало понятно, что это пепел — все, что осталось от погибших дворян.
Справа виднелись скрюченные скелеты, тянущие руки к безопасной колонне — те, кто не успел укрыться за ней.
— ВЫ НА СТОРОНЕ ЛЖЕ-ПРИМАРХА ГИЛЛИМАНА? ПРОТИВ СВОЕГО КОРОЛЯ?
Засыпанная человеческим пеплом, в белой ливрее Страйдер-Рау, Кельн активировала встроенное в правую руку лазерное оружие и подтащила Гвинн поближе.
Пока Сикоракса порхала под сводами, под ней внизу сверкнул красный разряд вулканического копья. Ярко вспыхнувший луч перерезал по диагонали колонну и взметнулся к потолку; ветхие знамена, во множестве висевшие вокруг каллидус, воспламенились от жара.
Края старинных гобеленов скручивались, в воздухе летали догорающие угольки. Брызги расплавленной каменной кладки взмывали вверх и поджигали древки знамен.
Последовал еще один выстрел, озарив своды синим светом, — как раз перед тем, как нарастающая из-за шквального огня температура дошла до точки возгорания, и потолок окутало огненными всполохами.
— Кельн! — кричала Сикоракса, прыгая сквозь ад. — Кельн!
«''Ты мне нужна'', — передал ей Рэйт. Она слышала в воксе выстрелы. — ''У главных ворот, немедленно''».
— Есть, — ответила Сикоракса, перескакивая к цепи, на которой висел ряд горящих флагов. Она приземлилась, перехватила цепь рукой, взмахнула фазовым клинком и перерубила звенья.
Выпав из огненного ада Страйдеров и разрушенного наследия Рау, Сикоракса погрузилась в бойню.
Знать Доминиона разбегалась от своего монарха — словно отхлынула волна кричащих лиц. Пешие пилоты падали и погибали под ногами оруженосцев, устремившихся к боковым часовням и главному входу. Сикоракса скользила сквозь давку, придав телу тонкость и гибкость. Она уже видела серый прямоугольник зимнего света над толчеей.
И вдруг снаряды тяжелого стаббера пробили ворота и впились в плотную массу бегущих дворян.
''Клац-клац. Клац-клац''.
Четверо пехотинцев попадали на землю, плотно сгруппировавшись. Рядом друг с другом. Один из них занял позицию у стаббера, установленного на треноге, — стаббера, из которого только что выпустили очередь по воротам базилики. В открытые ворота ворвались пехотинцы, загоняя убегающих дворян обратно.
Рэйт возблагодарил Императора за то, что тот наградил его столь острой паранойей. В противном случае он, возможно, не стал бы утруждаться и тайком пробираться в Малую клавель. Поскольку его снаряжение — у Сикораксы, необходимости в этом не было.
Хотя нет, необходимость была. Со снаряжением он чувствовал себя завершенным.
Несмотря на бедствие, Рэйт порадовался, что его задача внезапно стала простой.
Всаживать пули в тела.
Рэйт увидел, как пехотинец вскинул автомат. Виндикар навел мушку на его голову и проделал в ней аккуратную дырочку.
— Так нам не выбраться, — сказал Рэйт. — К ним подоспело подкрепление.
— Лучше там, чем здесь, — крикнула Лизилль Ликан-Баст. Она, как и большинство членов Списков — тех, что выжили, укрылись в баптистерии. Оружия ни у кого не было. Ради предотвращения покушений на жизнь монарха на коронацию, как правило, ничего, кроме мечей, не допускалось.
«''Жаль, что на этот раз все вышло наоборот''», — подумал Рэйт.
— Сикоракса, — произнес он вполголоса. — Пока движешься сюда, посмотри, вдруг получится загнать кого-нибудь из дворян в баптистерий. Нужно, чтобы выжило хотя бы несколько пилотов, когда все закончится.
Рэйт просчитал, что их захватят примерно за десять минут. Если до этого их не прикончит «Корона».
Из-за сырости и осевшей на стенах тоннеля соли Раккан ожидал, что ворота заскрипят, открываясь.
Но нет. Они открывалась внутрь, и петли были смазаны не хуже, чем шарниры у рыцарей. Толкнув их, Раккан обнаружил, что сама дверь — из железа, а петли — из устойчивого к коррозии адамантина.
Железная решетка сплеталась в узор из завитушек и спиралей, которые накладывались друг на друга. В центре из волн появлялся меч. А над ним — изогнутое спиральное устройство с надписью «ФАНГ».
В последний раз Раккан побывал здесь еще совсем ребенком. В тот день, когда они поместили внутрь обитый свинцом гроб его отца, все здесь казалось намного больше. Камера достигала в высоту двенадцать футов; каменные ниши, в которых покоились мертвецы, уходили на четыре фута вглубь.
Теперь все здесь выглядело тесным и загроможденным до того, что вызывало клаустрофобию. Не то, что мраморные склепы линии Астеров, к которой принадлежала его мать. Фанги никогда не отличались знатностью. Линия служителей, лишь на ступень выше вассалитета. Даже барон Крейн не слишком беспокоился на их счет — они были как бы в стороне, кроме того, за столетия все каменные ниши заполнились. Вместо того, чтобы расширять пространство, гробы просто ставили вдоль стен, будто ящики на складе.
На Доминионе душа обитала в рыцаре. Тело — лишь бренная материя.
Раккан без труда разыскал гроб. Он стоял сразу за воротами, справа, прижатый к влажной каменной кладке стены.
— Приветствую, отец.
Линолий снял перчатку и положил руку на свинцовый короб, нащупав нанесенные на него рельефные буквы.
''Сэр Селкар Фанг''
''Рыцарь-пилот «Шута»''
''Спаситель верховного монарха Явария-Кау''
''Убит в Победе''.
Рука Раккана сжалась в кулак, и он ударил по металлу.
— Я пытался, отец. Я правда пытался. Всю жизнь я потратил на попытки стать лучше. Вырваться из этой скудной мужской линии. Стать чем-то бóльшим, нежели ты, твоя мать, разорвать этот замкнутый круг. Стать первым Фангом — пилотом рыцаря «Квесторис». Стать оруженосцем самому себе... и посмотри, куда это меня завело.
Подступили рыдания, приглушенные гневом. Раккан вдохнул, глаза заволоклись слезами. И внезапно почувствовал, что тонет, вперив глаза в затянутое дымом небо и захлебываясь собственной кровью. В углу визора повторялся текст. Прокручивающийся. Петляющий. Дурацкий.
''>В чем заключается долг раненого рыцаря?''
''>В чем заключается долг раненого рыцаря?''
— Да не знаю я! — выкрикнул он. — Понятия не имею. Тебя не было рядом, чтобы научить меня. Вся твоя чуткость, и все, что я помню о тебе, — так это как ты умирал, а перед смертью повесил на меня это бремя. О чем, черт возьми, ты думал, когда оставил мне в наследство «Шута»? Что мне придется видеть тебя таким? Чувствовать к тебе такое? Надо же — оставил мне сообщение без всякой любви или заботы, просто: «''Скажите моему сыну восстать из крови''»!
''>ЗАЯВКА: ВОССТАТЬ ИЗ КРОВИ''
''>Заявка принята''
''>Линия Фангов установлена''
''>Назови себя, рыцарь''
Раккан запнулся, услышав движение.
Движение чего-то громоздкого.
Заставленная гробами задняя стена повернулась вокруг своей оси, открывая сияющий за ней свет.
''>Назови себя, рыцарь.''
— Линолий Раккан.
>''Приветствую тебя, Линолий Раккан, отпрыск рода Фангов, сын Селкара Фанга, пилота благородного рыцаря «Оруженосца», «Шута».''
''>СООБЩЕНИЕ ОБ УГРОЗЕ: сработала планетарная тревога. В верхних слоях атмосферы обнаружен корабль. Враги в секторе семь-два. «Защита небес Запада» в осаде. Гнусный дом Морвейн высадился на планету.''
''>Активация защиты разрешена''
''>Ты отправишься на защиту королевства?''
Идя на свет, Раккан сделал неуверенный шаг через движущуюся стену. Он снял шлем, чтобы лучше видеть.
И был настолько потрясен, что даже не заметил, как за ним захлопнулась дверь.
— ''Я ждал'', — произнес голос, подобный грому над красным морем.
— Баптистерий! — кричала Сикоракса, пытаясь разогнать толпу. — Туда, туда, там укрытие!
Вокруг ничего нельзя было разглядеть: базилика затянулась дымом. В его клубах метались перепуганные дворяне с перекошенными лицами и страшными, сочащимися ожогами. Сикоракса подталкивала их к спасению, но многие не послушались, поскольку никогда раньше ее не видели.
Сперва выживших было много, но теперь их становилось меньше и меньше.
— Кельн? Гвинн? — спросила Сикоракса по воксу, не потрудившись понизить голос.
В дыму полыхнула голубая вспышка; каллидус упала ничком, футах в тридцати перед ней полоса солнечного излучения ударила в столб, до того разогрев камень, что тот размягчился и поплыл, будто воск.
— Рэйт? Как там ворота?
«''Пока держатся''. — Сквозь его голос слышались хлопки выстрелов. — ''Мне нужно снаряжение''».
— Иду.
Из дыма, пошатываясь, выступила покрытая пеплом фигура. Сначала по очертаниям Сикоракса приняла ее за ризничего в рясе, но потом рассмотрела, что это женщина.
Пришедшая закашлялась, повернулась к оперативнице лицом, и Сикоракса наконец узнала, кто перед ней. Ее ранило в голову, часть волос обгорела. Юбка-колокол была разорвана в клочья.
— Баронесса Даск?
— Кто?..
— Идите в баптистерий, баронесса, там убежище.
Даск кивнула и попятилась, зажимая рану на голове ладонью.
Раздался гул лазерной батареи; обернувшись, Сикоракса увидела вулканическое копье. Она смотрела прямо в горловину дула и видела красное свечение внутри.
— Идем, идем, не тормози, — сказала Кельн.
Они побежали вдоль стены базилики, ныряя в часовни и выскакивая из них, перепрыгивая через упавшие святыни и ряды молитвенных свечей, пока не дошли до хоров. На хоры, пошатываясь и размахивая мехадендритами, по ступенькам сбежал какой-то ризничий. Глазная аугментика у него была темно-фиолетовой, и свет ее напоминал болезненное свечение линз самой «Короны».
Порченое создание, неестественно сильно вывернув голову, чтобы вытаращиться на них, зашипело и защелкало, как агрессивное насекомое.
— Воссссеммммь... — пробормотало оно.
Кельн прострелила ему голову и мимоходом всадила в череп еще один лазерный заряд. Ее пястное оружие было древним, с четкой фокусировкой — низкий уровень шума, никаких визуальных признаков.
— Теперь они Преобразованные, — сказала Гвинн, еле сдерживаясь, чтобы не вывернуть все из пищеварительной системы.
— Мы бы и сами стали такими, если бы ты не предупредила, — сказала Кельн. — Остается надеяться, что архихранительница тоже смогла деактивировать сигнал.
— А вдруг не смогла? — спросила Гвинн.
Кельн припала на колено и трижды выстрелила в ризничего, который набросился на них на четвереньках, как ящерица.
За спиной разнесся жуткий грохот и треск: часть верхних сводчатых арок обрушилась и замкнула потолочное силовое поле. Сквозь дым пробилось зимнее солнце.
— Тогда мы деактивируем ее, — ответила Кельн. — Раз и навсегда.
— Держи, — Сикоракса бросила сумку Рэйту, тот поймал ее левой рукой и вытащил пистолет «Экзитус» из наружного отделения. — У нас, может, минута, пока «Корона» до нас не доберется.
— Раккана не видела? — спросил Рэйт.
В ворота базилики, над самой его головой, врезались тяжелые болтерные снаряды. Виндикар выскочил на открытое место и дважды выстрелил в механизм подачи боеприпасов — те сдетонировали, и орудие взорвалось.
— Если они захватили его вместе с почетным караулом, то либо он с ними, либо убит.
— В баптистерии все спрашивают о нем. Они думают, что Раккан герой войны и знает, как быть.
Сикоракса выругалась и потянулась к встроенному в бедро инъектору.
— Я возьму это на себя.
Когда Раккан вошел в баптистерий, Лизилль Ликан-Баст читала молитву — последнюю молитву об избавлении.
Никто не спросил, почему на нем черный бронированный комбинезон цветов Страйдер-Рау, за что Сикоракса была им благодарна, решив, что в крайнем случае ей лучше смешаться с толпой.
Первым, кто ее заметил, был Каве.
— Раккан! — воскликнул он, подбегая и хватая кузена за руку. — Рад видеть тебя здесь.
Остальные оторвались от молитвы. Напуганные, разбитые. Безоружные и спешенные. Преданные.
Там были Ликан-Баст и Ламбек-Фирскал. Сэр Сангрейн, добродушный пилот «Оруженосца», «Фехтовальщика». Мовек Каве. Леди Каталея из дома Рау, пилот «Эгиды надежды». Еще несколько пилотов «Оруженосцев» и «Квесторисов».
И контуженная Симфония Даск.
— Нам бы не помешал ветеран кампании, — сказала Ликан-Баст. — Из нас лишь баронесса Даск бывала на войне.
— Что ж, у меня хорошие новости, — сказал Раккан, сверкнув улыбкой. — ''Это'' война. И вы до сих пор живы. Так что теперь мы все ветераны.
Пол задрожал, и с потолка посыпалась камнебетонная крошка.
— Что ж, времени в обрез, так кто лучше всех знает эту базилику?
Тесселл выдал силуэт. Множество рук, множество механодендритов. Такая фигура была только у нее.
К сожалению, они видели ее через бронированное окно коммуникационного туннеля возле помоста. К сожалению, дверь заперли на двойной замок с портом передачи данных и внутренним пин-кодом.
«Корона Доминиона» за их спинами по-прежнему стремилась к воротам, вымещая гнев на любом выжившем, который попадался на пути — остальные исчезли. Рыцари-предатели, Преобразованные ризничие...
Остались только тела.
— Куда идет тоннель? — спросила Кельн.
— К алтарю Собора поддержания, — ответила Гвинн. — Это наше святилище.
— А там что?
Гвинн пожала плечами:
— Ритуальные предметы. Маски погибших героев. Наши архивы и монастырские принадлежности.
— А какое-нибудь военное имущество?
— Нет, просто... — Глаза Гвинн расширились. — Ох, Омниссия. Там же наш резерв рыцарей! Неформатированных машин, готовых к принятию человеческого компонента…
— Перенаправляй управление дверью, а я займусь замком.
Гвинн подключилась к порту и, хмурясь, стала набирать комбинации. Кельн активировала встроенный в палец мелта-резак и нашла фиксирующий штифт. Через несколько мгновений она прошла сквозь него.
— Как дел... — начала ванус.
Люк скользнул в сторону.
— Доступ разрешен, — сказала Гвинн, затем остановилась, увидев тело. — Это?..
— Святой Трон, — сказала Кельн. — Похоже, да.
Крови было столько, что она мешала с уверенностью опознать тело, и все же у их ног умирала баронесса Ачара, Глашатая Доминиона.
— Ждал? — переспросил Раккан. — Ждал чего?
— ''Тебя, сэр Раккан'', — ответил голос. Он наполнил комнату раскатистым эхом.
— Где это я? — спросил Раккан. Он прищурился, чтобы разглядеть все получше. Но все равно не мог понять, для чего это понадобилось. Подземная пещера-купол футов тридцать шириной, с решетчатым полом из пластали…
Под полом зеленела морская вода, подсвеченная прожекторами. Струящаяся жидкость отбрасывала неземной призрачный свет на потолок и стены; Раккан понял, что глубины этой морской пещеры, должно быть, достаточно, чтобы скрыть ее под слоем водорослей.
Круглое отверстие посреди комнаты открывало доступ к какому-то изогнутому предмету, поднимающемуся из воды. Вначале Раккан принял его за какое-то животное, пока люк не открылся, и внутри не заплясали огоньки панели управления.
— ''Это твое наследие'', — сказал голос. — ''Наследие, которое завещал тебе твой отец. Которое завещала ему его мать. И ее отец оставил ей. Каждый, начиная с незапамятных времен. Секрет, который он бы открыл тебе, не оборвись его жизнь так рано и внезапно, но он оставил тебе ключ. Я не думал, что тебе потребуется так много времени, чтобы им воспользоваться. Но я был терпелив''.
— Ты знал моего отца?
— ''Наше знакомство было слишком коротким. Но он хороший человек. Он бы многого добился, если бы его призвали. Как ты поступишь теперь, когда Морвейн осквернил священную землю нашего королевства? Оседлаешь ли ты скакуна и воздвигнешься ли из кровавого моря?''
— Ты Рыцарь? Я... я не связан с тобой. Я никогда не пилотировал ничего, кроме скромной «Глевии». И как ты можешь говорить…
— ''Это покажется естественным. Мои элементы управления схожи с теми, что у «Глевии». Ты уже пилотировал оруженосца, теперь настал час пилотировать рыцаря''.
— Оруженосца?
— ''Благородный рыцарь, «Шут». Это моя пара. Мы связаны. Так повелось с тех пор, как корабли покинули Терру. Пилот одного — пилот другого''.
Раккан обнаружил, что его тянет к верхней части машины. За время, проведенное под водой, люк оброс зелеными водорослями, лохмато лежащими на толстом адамантине. Линолий спустился внутрь — хотя бы посмотреть, на что похожи его системы управления. Старая кожа заскрипела, когда он откинулся на сиденье.
— Полагаю, ты хочешь, чтобы я поскакал за славой, — сказал он, взглянув на панель управления.
— ''Нет'', — прогрохотал рыцарь.
Раккан чувствовал, как машина вибрирует под ним, трон Механикум был настолько мощным, что казался почти живым.
— Но…
— ''Эта машина — защитник. Она связана с Доминионом. В этой атаке нет чести, нет победных возгласов на турнирном поле, нет эмблем кампании или стягов. Лишь исполнение долга''.
— Какого долга?
— ''Восстать из кровавого моря, схватить врагов этого мира и зашвырнуть их, вопящих, обратно во тьму. Принести песню в сердца друзей и ужас в сердца врагов. Жаждешь ли ты этого?''
Раккан улыбнулся:
— Похоже на план!
— ''Тогда надень отцовский шлем, сэр Раккан''.
Линолий надел его, закрепив кабель трона Механикум.
«''Приветствую тебя, сэр Линолий Раккан'', — провозгласил шлем. — ''Обещаешь ли ты выступить на защиту королевства?''»
— Да, — сказал Раккан, стиснул зубы и приготовился к тому, что должно произойти дальше.
Информационный шип проник ему в череп, и за одно мгновение перед ним пронеслись поля сражений и турниры. Горящие звезды и пустоты, от которых сводило желудок. Места, которых он не помнил, и бесчисленные монстры. Калейдоскоп тысяч жизней, разбивающихся и разделяющихся. Мозаика памяти.
И отца. Раккан почувствовал своего отца.
''Скажите моему сыну, чтобы он восстал из крови''.
И когда Линолий открыл глаза, он был уже совершенно другим человеком.
Семьдесят ярдов. Вот и все расстояние до входа в склеп. Семьдесят ярдов почти открытой местности перед разъяренным «Кастеляном».
Выйти за ворота — нельзя. Вернуться в базилику — нельзя. Оставаться на месте — тоже: чертово здание рушилось вокруг них.
Следовало убираться.
Впрочем, у них в рукаве еще оставался кое-какой туз.
Рэйт взвесил винтовку в руке, ощущая ее выверенный вес — с учетом того, что винтовочная граната размером с ладонь была вставлена в приклад, а не в ствол. Выглянул из-за ворот, позволяя маске прицелиться. Ярдов сто или около того. «Корона» огибала огромную дыру, которую прожгла в полу.
— Имейте в виду, — сказал Раккан-Сикоракса. — Только до первой колонны.
Рэйт перевел дыхание, отрепетировал движение в уме, затем развернулся вокруг стены и сделал удар.
''Бум''.
Граната описала неглубокую параболу вверх, под своды, и попала прямо в лицо Рыцарю.
— Бежим!
И они бросились бежать.
Перед «Кастеляном» расцвело голубоватое облако, усеянное серебристой мишурой и пронизанное молниями. Ионный щит вспыхнул янтарным, и «Корона» взревела, открыв огонь из мелта-ружей.
Вслепую.
Рэйт прислонился спиной к первой колонне, повернувшись и поглядывая на бронированного монстра.
Рыцарь двинулся вправо, покачивая огромной головой.
— Заряжай, — сказал виндикар.
Раккан зарядил и вставил в приклад винтовки вторую электромагнитную гранату. Рэйт захватил их на случай, если по пути к Яварию-Кау им потребуется устранить одного-двух «Оруженосцев».
Одного или ''двух'' «Оруженосцев». Это была их последняя граната. Из-за логистических осложнений крестового похода Индомитус Механикус — даже с учетом высокой приоритетности заявок Ассасинорума — сумели доставить только две.
Рэйта похлопали по плечу, и он увидел необычную для Раккана кривую улыбку:
— Готово.
Рэйт развернулся, выстрелил, и они снова пустились бежать.
Снаряд разорвался у стены базилики; мозаика разбилась, в воздух брызнули разноцветные плитки размером с патрон для автомата. Одна из плиток врезалась в голову пилота «Оруженосца», которого Рэйт не знал. Куски каменной опоры величиной с наземный автомобиль повалились на кучку беспорядочно бегущих людей, раздавив сэра Кестегала из Рау. Вместе с опорой сошла целая лавина мельчайшей серой каменной крошки, уменьшив видимость до нескольких футов.
Рэйт перепрыгнул через обломки и заскользил по гладкой поверхности как раз вовремя: в ворота базилики ворвались пехотинцы и обрушили град выстрелов из лаз-карабинов; в затянутом пылью воздухе отчетливо виднелись красные вспышки пролетающих разрядов.
Все еще ослепленная, «Корона Доминиона» открыла огонь из плазменного деструктора — и до Рэйта донеслись крики. Его следующий вдох обжег легкие, забив их каменной пылью и обдав жаром плазменных снарядов.
Без маски Рэйт видел немногим лучше «Кастеляна». На мгновение оперативник едва не потерял ориентацию, пока Раккан — нет, Сикоракса — не вынырнул из серой пелены и не затащил его в укрытие под лестницей в склепе.
— Сколько выжило? — спросил он, кашлянув, чтобы прочистить легкие.
— Все, кроме троих, — сказала Сикоракса, пригнувшись поближе. — При сложившихся обстоятельствах — не так уж плохо.
===Глава тридцать пятая===
— Что? Умерла? — спросила Гвинн.
— Если и не умерла, — ответила Кельн, — то на грани.
Несмотря на это, ванус не поленилась забрать из ослабевших пальцев Ачары лазпистолет. Сюрпризы были ни к чему.
— Держи. — Кельн передала пистолет Гвинн. — Направь вдоль коридора. Увидишь, что кто-то идет в нашу сторону, — стреляй. Прицеливаться не трудись, а с остальным я сама разберусь.
— Р-р... кан, — заикаясь, произнесла Ачара. Одежду на ней прожгло до самой кожи тепловой волной от плазменного выстрела, а вспышка испепелила свитки пергамента, свисавшие с пилотского костюма. Глашатая получила ранения в грудь и в брюшную полость; по-видимому, задело легкое. Когда она заговорила, в уголке рта выступила розовая пена.
— Баронесса, попейте. — Кельн откупорила маленькую фляжку и поднесла ее к губам глашатаи. Вода в основном пролилась ей на грудь, но все же глашатая смогла сделать глоток и прочистить горло.
— Раккан, — сказала Ачара. — Вы — люди Раккана.
— Что случилось, баронесса? Как вы сюда попали?
— Меня задело первым выстрелом. Мысль… что уже мертва…
Она сглотнула.
Кельн не поняла, что имеет в виду Ачара: то ли что она умерла, то ли что предатели считали ее мертвой. Вероятно, и то, и другое. Она не стала перебивать, чтобы уточнить.
— У меня был… пистолет. Спрятала в ботинок, чтобы его не заметили. Не выгорело.
Она закашлялась со сдавленным звуком, и снова на губах выступила розовая пена.
— Что вы хотели сделать?
— Убить ее.
— Архихранительницу?
— А вышло, что это она убила меня. — Голова Ачары склонилась набок, в сторону, где было ранение. — Бесполезная. Какая же я бесполезная.
— Нет. Скажите, что делать, и мы доведем все до конца. Вы — глашатая, так говорите.
— Симфония… она, знаешь ли, думала, что ты из Инквизиции. Я ей говорила, что это паранойя. Но, наверное… наверное...
— Она угадала, — сказала Кельн.
Одна из основных заповедей храма Ванус: никогда не поправляй, если ошибка тебе на руку.
— Ха, — сказала Ачара. — Вот так штука. Я всегда знала, что вы нас раскусите. Всегда знала, что мы не сможем... скрывать это... вечно...
Веки Ачары опустились, затем закрылись. Подбородок склонился на грудь. Из приоткрытых губ потянулась струйка розовой слюны.
— Ну уж нет, — сказала Кельн. Она сняла кончик среднего пальца левой руки, открыв шприц, и вонзила его Ачаре через грудную клетку в сердце. Затем активировала инъектор мышечным сокращением.
Голова Ачары откинулась назад, рот распахнулся в судорожном вздохе, как у утопающего, вырвавшегося наконец на воздух. Посиневшие губы стали серыми.
Реанимационный укол. Коктейль из восстановительных препаратов и адреналина, поступающий прямо в кровь в сочетании с микроударной терапией, чтобы сердце снова заработало.
Кельн дала баронессе еще глоток воды.
— Что вы скрывали? Что, по-вашему, мы могли найти?
— Та-чхх... — Ачара выплюнула воду. В воде была кровь, но на сей раз недостаточно, чтобы придать ей розовый цвет. В ней также виднелись кровавые сгустки, похожие на кометы с хвостами, которые закручивались спиралью.
— Скажите мне, и, может быть, я смогу ее поймать.
— Он был хорошим человеком.
— Кто?
— Яварий-Кау. Хороший человек… на самом деле лучший. Мы подвели его. В битве за Пылающие небеса. Он был ранен. Очень тяжело. «Рассвет резни» его чуть не убил. Убил бы, если бы Селкар Фанг не пожертвовал собой. Вот тогда мы и предали короля. Мы думали… — Она кашлянула. — Мы думали, что спасаем его.
— Его затронула порча, — закончила Кельн.
— Думаю, что Тесселл подозревала. По совести, мы все подозревали. Тот предатель всадил в него столько этих своих странных гарпунов. Я подумала… подумала...
— О чем?
— Они выглядели как инфо-шипы, — сказала Ачара. Ее голова свесилась. — Мы не придали значения. Растерялись. Растерялись без него. Без его руково…
Кельн потянулась вперед и приподняла голову Ачары, слегка похлопав по щеке.
— А потом?
— Тесселл спасла его. Чудом. Он, конечно, так и не поправился полностью. Трон Механикум и его системы жизнеобеспечения сохранили ему жизнь. Мы кормили его через трубочку. Наш собственный маленький Император на Троне.
— Но он сошел с ума, — сказала Гвинн.
— Не сразу. — Ачара слабо встрепенулась. — Месяцы… с год он был в норме и сохранял здравый рассудок. Он был самим собой, умственно. Великий человек! Величайший монарх за многие поколения. Единственный, кто нас сплачивал, и когда начал терять рассудок, мы его защищали. От интриг, от заговоров, от него самого. Если бы мы делали то, что он говорил, начался бы бунт. Что бы ни поселил в нем «Рассвет резни», оно начало брать контроль над королем. Итак, мы замкнули круг, начали говорить за него. Конечно же, в этом была и доля эгоизма. Не было никаких гарантий, что нам бы удалось сохранить текущие позиции при новом монархе. Но это было и ради него. Бедный король, мой бедный король!
Слезы катились по щекам Ачары, смешиваясь с кровью на подбородке.
— Расскажите, что было дальше, — сказала Кельн. — Расскажите, и я оставлю вас в покое.
— Наш король был лучшим из людей, — сказала она. — Величайшим. Он боролся с этим. Но эпизоды помешательства затягивались. К концу он уже был не в своем уме. Слишком эксцентричным. А потом Даск нашла ту девицу, агента инквизиции. Начнись расследование — выплыло бы, что наш монарх запятнан порчей, и инквизиция наверняка предположила бы то же, что и все мы… то же... Они бы очистили нас, уничтожили наши прекрасные машины. И... и... мы решили удалить трубки. Его там больше не было. Просто сломленный человек, в бреду, разум его больше не мог бороться с тьмой. Это было не убийство, мы просто… отпустили его.
— Когда?
— Месяц назад. Но это заняло больше времени, чем мы ожидали. Он еще несколько дней продолжал говорить; видите ли, он был невероятно стойким. Архихранительница управляла «Короной» удаленно, через порты на задней панели. Наш марионеточный король, ожидающий, пока все уляжется, чтобы можно было назначить нового монарха…
— Невозможно, — сказала Гвинн. — Это не соответствует логике. Яварий-Кау выступал на турнире. Он не мог быть мертвым. Тесселл не могла этого сделать.
— Возможно, его дух, его безумие все еще отдавалось эхом в машине. Вот что я говорила себе, когда происходили подобные вещи. Что он присоединился к предкам внутри трона Механикум. Все, что нужно было сделать, — это посадить на трон нового монарха, незапятнанного, и все бы наладилось.
— Почему это не сработало? — спросила Кельн. — Даггар-Крейна свергли или совратили перед тем, как посадить на трон?
Ачара покачала головой, отплевываясь:
— Она... она знает. Твоя ризничая. Я вижу это по глазам. Спроси ее кредо.
— Машина не служит человеку, — повторила Гвинн. — Человек служит машине.
— О, Бог-Император... — Кельн опустила голову между согнутых коленей. Желудок свело сильным приступом тошноты. — Порча была не на Яварии-Кау, а на «Короне Доминиона».
Гвинн застонала.
— Король… — Ачара закашлялась, розовая пена выступила снова. — Он останавливал порчу, контролировал ее. Держал ее в узде, чтобы она не захватила «Корону». Он брал верх над этой заразой, даже когда она сводила его с ума. А затем мы убили его. И больше некому было бороться с порчей. Он был самым сильным человеком из всех, кого знала. А мы расправились с ним, а затем впустили Морвейна. Мне жаль... так... так…
Голова Ачары запрокинулась. Кельн сделала ей еще один укол адреналина.
— Как заразились остальные? Кто переносчик инфекции?
Ничего не произошло. С тем же успехом оперативница проткнула бы кусок мяса.
— У нее больше нет информации, которую она могла бы предоставить, — сказала Гвинн. — Остальное расскажет Дортия Тесселл.
— Архихранительнице за многое придется ответить, — произнесла Кельн, вставая.
— Она не архихранительница, — усмехнулась Гвинн, поднимая лазерный пистолет. — Она отказалась от этого титула, когда пригрела Морвейна.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Оффицио Ассассинорум]]
<references />
