3885
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Всего=40
|Сейчас=1516
}}
{{Книга
А когда она подняла голову, на него смотрело его собственное лицо.
===Глава пятнадцатая===
'''>>Протокол допроса 8'''
'''>>Операция: «Делатель королей»'''
'''>>Файл № 5782-Гамма-ДКРР'''
'''>>День миссии: 12'''
'''>>Записывающее устройство: Аугментика слухового канала [стерео]'''
'''>>Регистратор: Аваарис Кельн'''
'''>>Разрешено для чтения: Аваарис Кельн; Абсолом Рэйт; Сикоракса [СПИСОК ЗАКАНЧИВАЕТСЯ]'''
'''>>Уровень допуска: Пурпурный, особо привилегированный.'''
'''>>НЕ ПЕРЕДАВАТЬ<<'''
'''>>НЕ ДУБЛИРОВАТЬ<<'''
'''>>УДАЛИТЬ ДАННЫЕ О НАЧАЛЕ МИССИИ<<'''
[Запись начинается в 1:01, подготовка к интервью вырезана]
КЕЛЬН: Вы не возражаете, если мы проведем это интервью на низком готике, а не на бинарике?
ГВИНН: Вы знаете бинарик?
КЕЛЬН: Да, правда, у меня ярко выраженный ризийский акцент.
ГВИНН: Вы бывали на Ризе?
КЕЛЬН: Нет, но меня обучал ризианец из Священного архива.
ГВИНН: Изумительно. Выражаю вам искреннюю зависть. Вам и установленным на потолке датчикам; полагаю, что вы отслеживаете мои мысленные цепочки.
КЕЛЬН: Вы правильно полагаете.
ГВИНН: Крайне интригующе. Это невероятный корабль. На первый взгляд ничего особенного, но стоит заглянуть под обшивку, и можно найти все что угодно.
КЕЛЬН: А вы довольно любопытная малая, не так ли?
ГВИНН: Все так говорят. Мне жаль. [неразборчивое жужжание]
КЕЛЬН: Что это?
ГВИНН: Катехизис увещания. Учителя наставляли пользоваться им, чтобы поправлять себя всякий раз, когда я… ну... Это ощущение возникает, когда я что-то делаю, особенно если задаю вопросы. Мне не дόлжно этого делать.
КЕЛЬН: Задавать вопросы?
ГВИНН: Да. Или удивляться. Видите ли, ризничий, в сущности, далеко не то же самое, что техножрец. Мы не археологи и не исследователи. Наша стезя — это поддержка. Поддержка благородных рыцарей, которым мы служим, устранение их повреждений, наблюдение за тем, чтобы их человеческая составляющая оставалась в безопасности…
КЕЛЬН: Человеческая составляющая… вы имеете в виду пилота?
ГВИНН: Пилота, да.
КЕЛЬН: Итак, вы знаете все о работе «Шута».
ГВИНН: [смеется] А вы забавная. Смертным вроде нас не суждено знать принципы работы священных рыцарей, это сакральная тайна. Я могу починить эту священную машину, «Шута», убедиться в том, что он функционирует корректно, но я не должна изучать принципы его работы. Подобный поступок стал бы самым ужасным оскорблением его древних создателей и надругательством над обитающими внутри предками.
КЕЛЬН: Выходит, вам совсем не любопытно?
ГВИНН: Ну, как же я могу не испытывать любопытства? Божественная машина, подобная «Шуту», созданная Омниссией и обслуживаемая тысячами слуг Бога-Машины… И все же испытать исследовательский зуд и перейти к действиям — это разные вещи. Но даже простого любопытства хватило, чтобы получить выговор от архи-хранительницы Тесселлы. Я смутно помню то, что происходило до повреждения моих мнемобанков, но отчетливо вспоминаю, как она говорила, что я вечно совала свой диагностический датчик туда, куда не следовало. Кроме того, мне не хватает самообладания, мой тон слишком легкомысленный, и вообще…
КЕЛЬН: Слишком много всего.
ГВИНН: Мои хозяева думали так же. Но «Шуту» я, похоже, понравилась.
КЕЛЬН: Это крайне удачно. Потому как прямо сейчас я предпочла бы иметь плохого ризничего, чем хорошего.
ГВИНН: И зачем же? Несмотря на подготовку, я заинтригована.
КЕЛЬН: Расскажите об ордене ризничих на Доминионе.
ГВИНН: Рассказывать особо нечего. Мы служим рыцарям.
КЕЛЬН: Машинам или человеческой составляющей?
ГВИНН: Благословенным машинам, конечно же. Человеческие составляющие изнашиваются или ломаются, затем заменяются другими, а их души остаются заключенными в троне или шлеме, но рыцари вечны. Сам «Шут» существует со времен заселения, он был активирован и сделал первые шаги десять тысяч лет назад.
КЕЛЬН: Вы состоите в союзе с каким-то конкретным домом?
ГВИНН: Дома для нас ничего не значат. Мы обслуживаем машины. Если человеческая составляющая машины отправится в загробную жизнь в камеру души, и его заменят деталью из другого дома, то мы продолжаем путь уже с ним. Ризничие верны не так называемому пилоту, а рыцарю. На самом деле мой орден — единственная беспристрастная сила на Доминионе. Часто именно решающий голос архи-хранителя определяет следующего монарха. И мы неоднократно предотвращали гражданскую войну.
КЕЛЬН: Правда?
ГВИНН: Да, мы же не хотим, чтобы рыцари пострадали из-за человеческой гордыни. Мы — их хранители. Если кому-то из рыцарей суждено погибнуть, то он должен пасть в битве с Архиврагом. Это достойная смерть для великой машины.
КЕЛЬН: Значит, если бы я поставила целью предотвратить гражданскую войну, вы бы согласились работать со мной?
ГВИНН: Конечно. Это было бы моим долгом.
КЕЛЬН: Даже если это означало бы убийство Верховного монарха Явария-Кау?
ГВИНН: Не нужно впадать в такую мрачность. Убить Явария-Кау невозможно. Его душа лишь присоединится к вечной жизни с предками в «Короне Доминиона». Но все равно не стоит и пытаться.
КЕЛЬН: Почему же?
ГВИНН: Потому так дела не делаются. Мы дождемся его смерти и воспользуемся надлежащей процедурой, чтобы выбрать новую человеческую составляющую для замены.
КЕЛЬН: Судя по тому, что я узнала, Верховный монарх впал в маразм и выжил из ума. Он психически неуравновешенный. Если один из компонентов поврежден, не лучше ли заменить сразу, пока повреждение не привело к более серьезным поломкам? Ведь с конденсатором или сервоприводом вы бы поступили точно так же.
[Пауза: 2 секунды]
ГВИНН: Да, это логично.
КЕЛЬН: У вас есть какие-нибудь сомнения?
ГВИНН: Вы ведь отслеживаете мои мысленные потоки. Что-нибудь заметно?
КЕЛЬН: Думаю, нет; мы понимаем друг друга.
ГВИНН: Думаю, что так и сесть.
— Вот что меня смущает, — сказала Сикоракса.
Оперативница постучала пальцем по руководству, открыв нарисованную от руки схему элементов управления «Оруженосца», соответствующую приборной панели перед каллидус. Схему сложили на манер карты. В развернутом виде она была в половину человеческого роста, полностью закрывая колени и свисая с подлокотников командного трона.
Сикоракса понятия не имела, где Кельн раздобыла это руководство. Судя по изящному каллиграфическому почерку, Сикоракса подозревала, что ванус написала его собственноручно.
— Ну, — сказал Раккан, — это самая важная часть.
— Это все объясняет.
Обитые кожей боковые стенки, предохраняющие пилота от сильных ударов о переборку, давили на Сикораксу, вызывая приступы клаустрофобии. Сверху над ней, словно горгулья, нависал Раккан, упираясь всем телом в верхнюю часть распахнутого люка. Сикораксу обдало запахом его одеколона — соленые нотки, как предполагала оперативница, свойственные его родному миру.
Они провели вместе неделю. Обсуждали структуры Страйдер-Рау. Его семьи. Имена двоюродных братьев и сестер, а также их любимую еду. Бесконечные вопросы наподобие: ''«Если атмосфера во время вечеринки начинает накаляться, что вы говорите, чтобы ее разрядить? Насколько вы щепетильны касательно финансов? Если вы заденете человека более низкого ранга, то попросите прощения, или извиниться должен он?»''
Сикоракса знала, что от ее взгляда Раккану становится не по себе. И она пыталась под него подстроиться, но обучение есть обучение.
— Прошу прощения, леди, я свалял дурака. Вы видите только половину приборов. Эта панель, — Раккан перегнулся через ее плечо, чтобы провести пальцем по нижней панели, — представляет из себя комплект механических приборов для ручного управления машиной. Здесь есть индикаторы и переключатели. Рычаг газа располагается у правой руки, а управление огнем — у левой. Рычаг управления цепной глефой находится немного впереди, правее от рычага газа. Если вас когда-нибудь сочтут погибшей, если ваша связь со шлемом Механикум будет разорвана, то ручное управление может стать последней надеждой. Машина будет двигаться медленнее и не так естественно. В таком режиме скорее похоже на шагоходы Милитарума, чем на слияние человеческого разума и археотеха, но и этого может быть достаточно, чтобы спасти вам жизнь.
Раккан заговорил быстрее, а его речь начала терять былую напыщенность; это казалось немного натянутым, но ускоряло процесс.
— Вот эта часть, — Раккан указал на верхнюю часть листа, — приборы для трансляции цереброспинальных импульсов. Они дают не столько буквальный контроль, сколько мыслительные паттерны движений.
— Мне казалось, что после подключения к шлему Механикум рыцарь будет повторять все мои движения.
Сикоракса оглянулась через плечо и увидела, как Раккан отводит взгляд.
— Не совсем. Но с практикой это будет ощущаться именно так.
Раккан устремил взгляд на изгиб корпуса «Оруженосца». Он потер металл, будто пытаясь отполировать какую-то царапину.
— Но в начале это будет ощущаться неестественно. Будто пользуешься новой аугментикой. Движения «Оруженосца» отличаются от движений человека. Вам нужно не только выделить мыслительный поток, чтобы управлять движениями и действиями «Оруженосца», но и в то же время, по необходимости, заставлять собственное тело управлять машиной при помощи физических агрегатов, при этом до определенной степени объединить свое сознание с «Оруженосцем». Смешаться с предыдущими пилотами. Стань одновременно кем-то и чем-то другим…
— У меня никогда не было проблем с тем, чтобы стать кем-то другим.
— От них нельзя спрятаться. Они могут почувствовать разницу в крови и отвергнуть вас. С более крупным рыцарем провернуть подобное совершенно невозможно, ритуал Становления не получится повторить с дублером. Меня даже сейчас беспокоит вопрос, возможно ли это. Даже с вами… заменить…
Сикоракса сложила схему управления и закрыла рукопись.
— Достаточно, Раккан. Надо заканчивать с этим.
— С чем?
Она потянулась к ручкам, затем подтянулась вверх, оттолкнувшись от кресла носком, чтобы получить опору. Через мгновение оперативница уже сидела на покатой спине «Оруженосца», свесив ноги в кабину.
— Ты весь напряжен. Мышцы напряжены. Дыхание участилось. По ночам, как я предполагаю, ты наверняка скрипишь зубами. Последние два дня я буквально чувствую, как от тебя исходит беспокойство. Я надеялась, что ты расслабишься, и всячески старалась облегчить тебе задачу, но ничего не выходит.
С разинутым ртом Раккан откинулся назад, опираясь на ортезы.
— У нас осталась всего неделя, — продолжила она. — И если я в конце концов не смогу сойти за тебя или пилотировать этого рыцаря, — оперативница постучала по доспехам, — мы все умрем. Так что же тебя во мне так смущает?
— Я… У меня накопились скорее вопросы, чем какие-то претензии.
— Так спрашивай! Если смогу, я тебе отвечу.
Раккан пожевал внутреннюю сторону щеки. Сикоракса уставилась на это движение, изучая его. Он сжимал челюсти не так сильно, как другие люди. Линолий зажал щеку между коренными зубами.
— Мне кажется, это… Ты странная, но при этом куда нормальнее остальных. Этот человек, Рэйт, — он ощущается такой же машиной, как и Гвинн. Аваарис кажется достаточно представительной, пока не заговорит: ход ее мыслей совершенно не человеческий. Но в твоем случае я не могу точно понять, в чем дело. Я не могу отделаться от мысли, что человек, с которым я разговариваю, может оказаться точно такой же конструкцией, такой же маскировкой, как и тогда, когда ты приняла мой облик.
— Я всё ещё не слышу вопроса. — сказала Сикоракса.
— Кто вы? Инквизиция? Главная разведка Милитарума?
— Засекречено.
— Вы все… люди? Или нечто иное, наподобие почтенных Адептус Астартес?
— Мы люди, хотя и улучшенные.
— Каким образом?
Сикоракса вспомнила об отрочестве, которое провела на медицинских каталках, о свежих ранах от операций по аугментированию. Ее тело выглядело так, словно было сшито из запасных частей. Годы генной терапии и инъекций для выработки толерантности к химическим веществам…
— Засекречено, — ответила оперативница.
— Вы убьете меня, когда все будет кончено?
— Нет, если от тебя будет польза.
— Как вы… обращаетесь в других людей? При помощи масок и грима? Может, в сочетании с омолаживающими процедурами или…
— Не могу сказать, — ответила Сикоракса, а затем ее кривоватые губы приподнялись. — Но могу показать, если хочешь.
— Пожалуйста.
— Уверен? Обычно люди не в восторге от этого зрелища.
— Все равно покажи.
— Дай-ка перчатку. — Каллидус носила черные военные брюки и майку — легкие и дышащие вещи для душной кабины рыцаря.
Раккан нахмурился.
— Ее что, нужно отсканировать?
— Просто дай мне её. В итоге мне все равно нужно будет надевать твой компрессионный костюм.
Раккан протянул ассасину правую перчатку — кроваво-красного цвета Дома Рау. Перчатки были неотъемлемой частью боевого снаряжения, прошитые проволокой для лучшего взаимодействия с машиной.
Сикоракса натянула перчатку и протянула ему ладонью вниз.
— Что ж, сэр Раккан, — сказала она. Озорство слышались даже сквозь ровный тон. — Разве на Доминионе вас не учили брать предложенную дамой руку?
Линолий на мгновение опешил, на лице проступила смесь озадаченности и чувства такта. Он подал оперативнице руку, но в последний момент отдернул ее, будто ладонь в массивной перчатке могла его укусить.
— Я не причиню тебе вреда. Мы союзники, помнишь? — Сикоракса повернула ладонь, обратив жест благовоспитанной леди в товарищеское рукопожатие.
Раккан, дрожа, положил свою руку на ее и неуверенно обхватил пальцами, стараясь прикасаться к каллидус как можно меньше.
Когда рука Раккана сомкнулась на перчатке, он обнаружил, что кисть ассасина расслабилась, а пальцы стали такими тонкими, длинными и изящными, что кожа на них будто бы натянулась. Она сжала пальцы на руке Раккана.
Как-то, когда Раккан еще жил с матерью при дворе Страйдер, они разделились с ней во время охоты, и Линолий забрел на уединенную поляну. В центре этой поляны лежал высохший кервус<ref>Кервус — в оригинале «cervus», т.е олень на латыни. </ref>; рога у него запутались в ежевике. Он угодил в ловушку и умер от голода, тело оленя иссохло на солнце, остались лишь обтянутые кожей кости.
Раккан прикоснулся к нему; внутри боролись любопытство и отвращение. Чувство было настолько особенным, что он более никогда не испытывал ничего подобного — до этих пор.
Рука Сикораксы выскользнула из его хватки, словно змея в мешке. Кости укоротились. Пальцы распухли, будто от яда. Раккан попытался отдернуть руку, но она держала его крепко, с невероятной силой.
Он отвел взгляд и в ужасе посмотрел на нее. Женщина, Сикоракса, — она выглядела сосредоточенно, ее желто-карие глаза смотрели прямо на него. Сквозь него.
Карие глаза — разве раньше они не были серебристыми?
В остальном она нисколько не изменилась, даже когда ее рука стала жилистой, а пальцы — намного толще. Костяшки пальцев резко проступили сквозь кожу, издавая мягкое «тук-тук-тук».
Сикоракса схватила запястье Раккана второй рукой и разжала трансформирующуюся.
— А теперь не отворачивайся, — сказала она, стягивая перчатку острыми зубами. — Сейчас начнется лучшее.
Каллидус подняла обнаженную руку — тонкое запястье огрубело и стало толще, сзади виднелись черные волоски, знакомые веснушки и шрамы проступали там, где они и должны быть, — и поднесла пальцы вплотную к его лицу.
Раккан видел, как кончики их пальцев переплетаются и принимают новую форму в резком свете грузового отсека.
Затем оперативница отпустила его, и Раккан отшатнулся назад, впечатавшись в перила служебной лестницы. Он схватился за подъемник, наклонился, и его стошнило.
Расположенный двадцатью футами ниже настил забрызгало частично переваренным стейком из грокса и кусочками гарнира. Остановить рвоту не удавалось, лицо Раккана побагровело, он почувствовал в ноздрях кислоту.
Сикоракса обратила трансформацию вспять и дожидалась, пока ему полегчает, внимательно наблюдая за языком тела Раккана.
— Как самочувствие? — спросила она. — Я ведь предупреждала, что людям не нравится за этим наблюдать.
Линолий прижался лбом к прохладным стальным перилам. Глубоко вздохнул.
— Люди на подобное не способны. Ты не человек.
Сикоракса пожала плечами:
— В период полового созревания люди претерпевают куда более масштабные физиологические изменения, переходя от одной роли к другой. Ребенок становится взрослым, а взрослый — дряхлым стариком. Различия куда больше, особенно если сравнивать с рукой или лицом.
— Как ты вообще осознаешь, кто ты на самом деле?
Она помолчала.
— Я — слуга Императора, — ответила каллидус, поднимая руководство. — И прямо сейчас мы пренебрегаем своими обязанностями. Давай, рассказывай о ритуале связи. Мне не нужны сюрпризы, когда я подключусь к шлему Механикум.
Раккан вытер рот тыльной стороной ладони.
— Я не знаю, смогу ли сделать сегодня что-то еще. Это было…
— Раккан, — сказала она. — Люди каждый день умирают ради Императора, а тебя просят просто поговорить с человеком, который вызывает дискомфорт.
Линолий кивнул и подошел к кабине пилота, стараясь держаться от каллидус подальше.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
