3885
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Всего=40
|Сейчас=1718
}}
{{Книга
Учитывая текущий прогресс, прошу отменить предыдущие приказы об устранении Раккана и очищении мнемобанков Гвинн. Мы сделаем это по приземлении на планету.
===Глава семнадцатая===
''«То, что мы можем говорить с предками — это редкая удача. Или, если быть точным, то, что предки могут с нами поговорить. Мудрость умерших открыта для нас. К сожалению, мертвые, как и живые, не склонны с этим соглашаться».''
::::::::::Люсьен Яварий-Кау, Верховный монарх Доминиона, из личных «Размышлений о Рыцарском кодексе».
Сикоракса стояла перед «Шутом» — Рыцарем «Оруженосцем»; ее тело плотно облегал компрессионный костюм Раккана, на сгибе руки удобно расположился шлем.
— Будь осторожнее, — сказал Раккан. — Пилотировать «Шута» не так-то просто. Это прославленная машина. Она не всегда делает то, что от нее хотят. «Шут» также печально известен раздражительностью предков, населяющих его блок памяти.
— Он мне уже нравится. — Сикоракса протянула руку, и Раккан помог ей надеть вторую перчатку, подсоединив ее металлическую манжету к манжете на рукаве компрессионного костюма. Металлические кольца провернулись до конца и защелкнулись, герметично воссоединившись. — Ну что, уже можно начинать ритуал?
— Да, как мы и практиковались. — Он набрал воздуха и засопел. — Я так думаю, мне следует уйти. Если после пробуждения «Шут» увидит перед собой нас обоих, то распознает обман и… — Голос Раккана дрогнул. Сикоракса видела, как он сглотнул. — Да и вообще, наверное, я не смогу видеть другого пилота в его кабине.
Раккан похлопал Сикораксу по наплечнику и неспешно заковылял к выходу на костылях: его ортезы на время были закреплены на каллидус. Кельн уже делала для него другие ортезы, но еще не закончила работу.
Сикоракса оглянулась через плечо, — плечо Раккана, но каллидус слилась с прикрытием достаточно плотно, чтобы считать его собственным, — и посмотрела на Рэйта и Кельн. Виндикар прислонился к стене, засунув пальцы за пояс, и старался не выдавать напряжения. Кельн стояла рядом, широко расставив ноги, чтобы не потерять равновесие, и скрестив руки на груди. Ванус, скорее всего, записывала происходящее при помощи глазного имплантата, а такая напряженная стойка была нужна для того, чтобы свести тряску при записи к минимуму.
Сикоракса продемонстрировала напарникам поднятый большой палец, взяла в руки охладительный блок, подающий в ее костюм холодный воздух через прорезиненную трубку, и направилась к машине.
Перед ней стоял сверкающий «Шут»; его отсоединили от подвешенных цепей, покрыли маслами и отполировали до блеска. Оставшиеся после предыдущего боевого выхода сколы и царапины заделали. Вымпелы и знамена боевой славы свисали с рук и между ног, похожих на стволы деревьев; шелк колыхался от струй воздуха, испускаемых вентиляционными системами трюма.
На полу курились вазы с горящими благовониями, тщательно расставленные так, что поднимающийся дым окуривал скрытую клобуком голову. Перед «Оруженосцем» также лежал кусок жареной свинины — подношение для обитающих в машине предков. Обычно им преподносили целую тушку, но в этот раз ребра были самым большим куском из тех, что нашлись в корабельном мясном шкафу.
Сикоракса остановилась, дважды топнула пилотскими ботинками Раккана. Затем низко поклонилась.
Стоя на служебной лестнице, Гвинн сняла клобук.
На хромированном черепе «Шута» горел зеленый циклопический глаз.
— Достопочтенный «Шут», машина войны, орудие гнева Императора, колесница победоносных предков и мавзолей их мыслей. Пилот запрашивает твоего согласия на сближение и принесение клятвы.
Сикоракса уставилась в пол. Она не слышала ничего, кроме скрипа космического корабля, корпус которого двигался вокруг них. Варп был благосклонен, небольшие суда привлекали меньше внимания, но «Стилет» все еще стонал от напряжения, пытаясь не кануть в бездну.
Сикоракса поборола искушение поднять глаза на машину. Она знала, что Гвинн будет сканировать «Оруженосца», пытаясь предугадать волю Рыцарского костюма.
— Благородный пилот, — прожужжала ризничая своим странным, похожим на пчелиный рой голосом. — Вам дано разрешение приблизиться.
Сикоракса выпрямилась, сделала еще шагов пять вперед и снова поклонилась.
— Достопочтенный скакун, я прошу привилегии надеть Шлем Механикум и воссоединиться с хором предков.
Раккан сказал, что церемония крайне важна. К шлему нельзя было относиться легкомысленно: машинный дух костюма не стал бы сотрудничать с пилотом, если бы клятвы были принесены без надлежащих обрядов. Хотя Сикоракса уже больше недели управляла костюмом при помощи ручного управления, расхаживая взад и вперед по грузовому отсеку и проводя симуляции, это было немногим лучше элементарных движений. Неуклюжая процедура, предназначенная для того, чтобы перемещать костюм на небольшие расстояния или разместить его в отсеках технического обслуживания; чаще всего ее выполняли ризничие, которые ухаживали за машиной.
Соединить с машиной сознание — это совсем другое дело.
Рэйт считал, что в проведении полного ритуала нет никакой необходимости, и им лучше сосредоточиться на управлении машиной, но Сикораксе и Кельн удалось убедить его. Кельн утверждала, что грубое попрание культурных традиций Доминиона может повлечь за собой разрыв их соглашения с Ракканом и Гвинн.
Со своей стороны, Сикоракса думала, что в суевериях Доминиона вряд ли было что-то особенное. Нечего было и сомневаться, что программная память предыдущих пилотов сохранилась в машине, и за прошедшие столетия наслоение этих мистических духов сделало их весомыми. Сикораксе уже попадались общества, которые поклонялись грозовым облакам и простодушно принимали Адептус Астартес за богов, — это случалось не в первый раз. Но это все равно имело чрезвычайную важность для понимания самого Раккана. Механическое выполнение ритуала и переживание связанного с ним мистического опыта помогли бы ей проникнуться духом Доминиона.
Ноздри наполнились запахом жареной свинины. Перед обжаркой Гвинн смазала ребра машинным маслом, что придавало сладковатому аромату легкие нотки гари.
— Вы можете сесть в седло и принять шлем, благородный рыцарь, — сказала Гвинн.
Когда Сикоракса выпрямилась, Рыцарский костюм оставался совершенно неподвижным, его сочинения были зафиксированы. Она трижды обошла машину по кругу, перечисляя боевые заслуги «Шута» и его предыдущих пилотов.
Сикоракса целую неделю изучала литании; ее улучшенный мозг усваивал информацию так быстро, что Раккан окончательно проникся к ней пиететом. Память ценилась в обоих домах, но особенно почиталась среди рыцарей Рау.
Первый круг. Сотворение.
— Сотворен на Терре, в темные времена, память о которых утрачена. Его мастерами-создателями были Сукхумвит Таллах, выковавший доспехи. Джемсон Лай, мастер по передвижению. Валлум Джау, оружейник...
Второй круг. Боевые заслуги.
— Первым прорвался через брешь в Клортау. Выступал в крестовом походе против хрудов. Шагал близ святого лорда Солара на Савиаме и убил шестерых демонов перед его блистательным взором. Прорвал линию на Тавелионе...
Третий круг. Пилоты.
— Скакун могучего Санграаля Дестина. Тот, кто привел Валарину Су-Палвар к ее славной мученической гибели у Врат Клинков. Сто лет бился под началом Калибри Хорта и отвез его домой, раненого и без сознания, дабы он мог умереть на руках своей леди…
Она поднималась по ступенькам, преодолевая их одну за другой, с каждой ступенькой повторяя последние строки из «Пилотов». Наверху она отсоединила шланг передвижной холодильной установки и передала коробку Гвинн.
— Последним был Селкар Фанг, — сказала она, забираясь в кабину пилота. — Мой собственный отец. Который спас жизнь Верховному Монарху на Пылающих небесах. А теперь...
Она закрыла и заперла люк у себя над головой и достала из-под мышки шлем. Подсоединила к поворотному механизму в основании шлема тяжелый интерфейсный кабель с изогнутым гнездом для черепа; пучок оптоволоконных кабелей протянулся, будто длинные волосы, забранные в косу. По словам Раккана, этот пучок проводов подключался к Шлему Механикум — центру управления, в котором сохранялись данные предыдущих пилотов.
Сикоракса подняла шлем над головой, ощущая его тяжесть.
— Теперь эта честь выпала мне, — проговорила Сикоракса голосом Раккана.
Она опустила шлем на голову, сдвинув визор на несколько градусов от центра, пока вставляла обод шлема в металлический воротник костюма.
Резким движением, словно ломая мужскую шею, она защелкнула замок и почувствовала, как костюм втянулся, всасываясь в ее тело. Мгновение спустя нейроразъем «Шута» метнулся вперед, словно хвост скорпиона, вонзившись в разъем на черепе Сикораксы.
Темнота. Забрало шлема оставалось закрытым. Каллидус обдало собственным дыханием, и кожу вокруг усов Раккана защипало от влажности.
Ничего не происходило.
Неужели она где-то ошиблась? Упустила какой-то шаг?
Нет, в ответе за все была Гвинн. Ей не нужно было нажимать на кнопки или включать питание; технически костюм уже был активен и готов.
— Гви... — начала Сикоракса и замолчала.
В левом нижнем углу появился маленький значок. Мигающий герб Страйдер-Рау. Исчезал — и появлялся вновь. Под ним виднелась надпись, настолько мелкая, что ее практически невозможно было прочесть.
''Выполняется подключение…''
''Выполняется подключение…''
''Выполняется подключе…''
Надпись исчезла. И вновь наступила тишина, нагоняя клаустрофобию.
''Приветствую тебя, рыцарь.''
Сикоракса подпрыгнула так сильно, что ударилась шлемом о стенку кабины, обитую войлоком. Она потянулась к шлему, надеясь открыть визор вручную.
— Гвинн?
Уши заполнило каким-то шумом. Звук походил на скрип метлы по каменным плитам или мягкое шипение лезвия о точильный камень. Этот шелест был тихим, тревожным, и он внушил Сикораксе еще большее беспокойство, когда она осознала, что слышит его не своими ушами.
Шипение и царапанье переросли в шепот. Приглушенный голос исходил из множества уст; голоса накладывались друг на друга по спирали, они звучали вразнобой, но по мере разговора сливались в один.
''Ты пришел.''
''Ты пришел.''
''Ты пришел.''
— Благородные предки, — сказала Сикоракса, склонив голову. — Это Линолий Раккан, рыцарь Страйдер-Рау. Претендент на «Корону Доминиона».
''Для чего ты инициировал протокол повторного посвящения? Ты пилотировал эту боевую машину почти десять лет. Это неправильно. ''
От звука сотни приглушенных голосов, говорящих в унисон, по спине Сикораксы пробежал холодок, осевший в животе. Это было неестественно и странно. Происходящее перенесло ее обратно на исследовательскую станцию Программатора Квавариана, пробуждая воспоминания о нарастающей волне шепота, накатившей на Сикораксу после того, как голоса наполнили ее ложное сознание через «Суть_Чорва»: ''«Обнови себя. Преобрази душу. Используй восьмеричную силу!» ''
Она прогнала эти мысли, чтобы их не уловили инфо-призраки.
Раккан сказал, что если предки обнаружат подмену, то могут ее убить. Довести до безумия. Наполнить сознание настолько болезненными воспоминаниями о десяти тысячах лет войны, что они навсегда запечатлеются в нервных путях, сломав ее психологически и полностью перестроив мозг.
Шепчущий хор раздробился, разделившись на голоса — почти одинаково звучащие, но все же отчетливые.
''«Он хочет сменить подданство,'' — прошипел один голос. — ''И встать на сторону доблестного дома Страйдер».''
''«Дурак,'' — сказал другой. — ''Он получил черепно-мозговую травму. Я вижу у него в мозгу нейронные аномалии…»''
''«Он наконец прозрел и отдаст предпочтение стойкому дому Рау».''
''«Довольно,'' — сказало большинство, и хор заглушил спорщиков. — ''Рыцарь, изложи свои намерения».''
— Я, Линолий Раккан, желаю вновь дать обеты соискателя.
''«Ты откажешься от поисков в роли Вольного Клинка? Закончилась ли война с ненавистным врагом?»''
''«Отречение — это не какой-то пустяк. Но это допустимо — в случае, если приведет к еще большей славе для дома».''
— Враг все еще не побежден. Но моя судьба связана с Доминионом. Я служил Императору, но теперь пришло время послужить самому себе.
''«Самое высокое призвание, какое только может быть у рыцаря,'' — в унисон прошептал хор, — ''служить дому и верховному монарху. Готов ли ты к ритуалам?»''
— Да.
''Мы…''
''А что насчет нейронных изменений?''
''Изменений?''
''Я чувствую черепные имплантаты. У Линолия Раккана их нет, не считая порта для шлема. ''
— Я был ранен, предки, — соврала Сикоракса. Ложь была ее второй натурой. — Крушение шаттла при передислокации. Во время лечения мне вживили аугментацию.
Сикоракса зашла так далеко, что изменила форму своего мозга, максимально приблизив складки серого вещества к тем, что они получили во время сканирования черепа Раккана. Это было трудным и болезненным делом, но сейчас она порадовалась, что Кельн настояла на этом шаге.
''Что ж. Скажи нам, кто ты такой.''
— Линолий Раккан, рыцарь благородного происхождения; во мне соединилась кровь домов Страйдер и Рау. Народ моей матери происходит из рода Астеров. Народ моего отца принадлежат к роду Фангов, и я — его последний представитель. По праву крови и по законам двора я являюсь кандидатом в списках.
''Продолжай.''
— Моя мать — баронесса Хоторн Астер-Раккан, пилот «Гончей», которая сражалась с Великим Пожирателем при Маграворе. Ее отцом был барон Селен Раккан, а матерью — дама Салкерк Велк Астер. Матерью дамы Астер была баронесса Халварина Астер, гордость рода Астеров, которая в одиночку удерживала Товернианский мост против падших рыцарей Дома Морвейн…
Запоминание родовых линий заняло даже больше времени, чем обучение управлению Рыцарем. Настоящий Раккан знал бы собственную генеалогию вплоть до кораблей Великого переселения, на которых их предки-странники отбыли со святой Терры. Эта информация была частью его самого, такой же знакомой, как черты лица, и такой же уникальной, как отпечатки пальцев. Тысячи поколений передавали свою кровь и наследие, чтобы сформировать его самого.
И если бы «Раккан» забыла хоть один титул, неправильно произнесла один-единственный слог, машина бы мгновенно распознала в ней самозванку.
Сикоракса все глубже погружалась в транс перевоплощения, который развился у нее за дни обучения и размышлений. Она жила внутри сконструированной личности. Позволяла ей взять над собой верх. Заставила тело не реагировать на разъем для передачи данных, давящий на заднюю часть мозга. Она направила мнемозапись того, как Раккан излагает свою генеалогию, через речевой центр мозга. Каллидус надеялась, что тон голоса Раккана, которому неловко было произносить столь личную и ритуализованную цепочку информации, не испортил запись.
К моменту, когда Сикоракса завершила, прошло четыре часа.
Внутри мозга тихо и холодно перешептывались голоса предков, обдумывающих услышанное.
''А кем были родичи твоего отца? ''
— Моим отцом был сэр Селкар Фанг, отпрыск рода Фангов и верный слуга дома Рау, пилот этого самого «Оруженосца»; он принял мученическую смерть, защищая верховного монарха Люсьена Явария-Кау от падшего рыцаря «Рассвет резни».
Его отец Малн Селкар был иноземцем благородного происхождения. Его матерью была Севана Хал, матриарх Фангов и любимая служительница Бога-Машины. Ее отцом был Мильвиан Хуньяд, Королевский страж, а матерью — Лариана Таан, дипломат, которая не была рыцарем, но управляла государственной машиной. Отцом Мильвиана Хуньяда был…
''СТОП''
Сикоракса запнулась.
— Да, предки?
Разъем для передачи данных вкручивался в заднюю часть мозговой оболочки, словно винт. Сикоракса почувствовала, как голову, будто корона, пронзает боль. Она увидела огонь, окружающий повсюду, словно завесой, и две дюжины огромных Рыцарских костюмов, которые мчались сквозь это пламя, убивая потоки бегущих впереди людей огнем из своих шипастых орудий…
''У Мильвиана Хуньяда не было отца.''
— Он…
У предательской крови нет наследия. Хуньяд не несет ответственности за грех родителя, но он не может претендовать на благородных предков этой линии — ни одна по-настоящему благородная линия не породит предателя. Эта линия вычеркнута и предана забвению. Отец Мильвиана Хуньяда примкнул к предателям Ужасного дома Морвейн, и теперь его род — damnatio memoriae<ref>Damnatio memoriae — особая форма посмертного наказания, применявшаяся в Риме. Любые материальные свидетельства о существовании человека — статуи, настенные и надгробные надписи, упоминания в законах и летописях, подлежали уничтожению, чтобы стереть память об умершем. В отдельных случаях могли быть уничтожены и все члены семьи преступника.</ref>.
Разъем для передачи данных извивался, как роющий нору червяк, пробираясь к ее затылку. В висках взорвалась боль, отзвуки которой отдавались даже в позвоночнике. Организм заполнили внутренние психостимуляторы и анальгетики.
Ее захлестнули разрозненные образы мучений. Вокруг нее сомкнулся круг из Рыцарей дома Морвейн в своих пурпурных доспехах, готовых к убийству. Цепные клинки на ее адамантиновой броне дымились от трения зубьев о металл. Во тьме, словно под водой, горели зеленые глаза.
Рыцарь посмотрела вниз и увидела, что кабину пробило шрапнелью, оторвав ему обе ноги. Небо заполнилось дымом; кровотечение душило ее, заливая шлем.
Голоса прервались, пререкаясь друг с другом; хор мертвых перешел в буйство.
Что она сказала не так? Неужели Раккан солгал, подвел их? Сикоракса не обращала внимания ни на боль, ни на ужас. Она целиком сосредоточилась на воспоминаниях из своей расширенной памяти, чтобы выудить детали, которые упустила…
— Каскар Тиранно! — выкрикнула Сикоракса. — Его отцом был Каскар Тиранно. Согласно закону! Когда родной отец Мильвиана стал еретиком, Тиранно усыновил его, чтобы искупить вину Хуньяда.
Разъем перестал вращаться, голову Сикораксы так сильно вдавило в лобовой ограничитель, что снаружи, должно быть, казалось, будто она склонилась перед расположенной впереди панелью управления.
''Согласно закону… ''
Пауза.
''«Не закона, кроме закона крови,'' — нараспев произнесла половина голосов. — ''Таков путь дома Рау». ''
''«И все же,'' — последовал ответ, — ''каждая душа сама создает свою легенду. Таков путь дома Страйдер».''
''Каскар Тиранно верил, что кровь этого ребенка может быть ценной для дома Рау. Он принял мальчика как своего собственного, и даровал ему свою линию.''
''«Все согласно закону»,'' — ответили голоса Страйдер.
''«Все согласно традициям»,'' — нараспев произнесли Рау.
''Почему ты забыл этот позор? Зачем говорить, что у Хуньяда был отец, когда Тиранно был отцом лишь по закону?''
Сикоракса прерывисто вздохнула.
— Я оговорился. Я не помню и не чту вычеркнутую линию. Я удалил ее из своей души. Помнить о ней означало бы оказывать ему честь, поэтому я забыл. У Мильвиана Хуньяда нет законного отца и духа, кроме Каскара Тиранно.
Пауза.
''Ты оказываешь нам честь подобным ответом. Можешь продолжать.''
Сикоракса продолжала перечислять линию Рау в течение еще пяти часов. Пока она говорила, разум одну за другой вызывал из памяти страницы из великого тома родословной, который Раккан предоставил ей для изучения — он был тяжелым и толстым. На каждый дом полагалось по одному тому размером с фолиант и толщиной с ладонь.
На каждой странице в виде иллюминированной рукописи<ref>Иллюминированная рукопись — рукописные средневековые книги, украшенные красочными миниатюрами и орнаментами.</ref> была изложена история предка, написанная живым писцом, ибо ни один бездушный сервитор не смог бы создать столь изысканную работу. На большинстве страниц размещались иллюстрации с изображением предка и его скакуна, иллюминированные золотыми и платиновыми листами.
Сикораксе сказали, что у каждого дворянина на Доминионе есть такой том. Страницы добавлялись по мере того, как сменялись поколения, и книга передавалась по наследству. Если Раккан когда-нибудь откажется от своих притязаний на трон и у него появятся дети, он передаст его своему основному наследнику и сделает копии для других отпрысков. Самые старинные страницы были ветхими и хрупкими; их переворачивали с помощью специального репульсорного стержня, который сводил к минимуму разрывы и разрушительное воздействие слабой кислоты, присутствующей на кончиках пальцев человека. Очевидно, что том несколько раз восстанавливали, расширяли, что-то добавляли в него.
И ей бросилось в глаза, что один раздел удалили и заменили более новыми страницами.
Линия Мильвиана Хуньяда. Мальчика, чей отец примкнул к предателям.
Когда страницы проплывали перед ее глазами — и в аффективной памяти, и в расширенном сознании, Сикоракса почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Они смачивали щеки и стекали по заостренной бороде Раккана.
Это не было уловкой: слезы принадлежали самой Сикораксе. Невзирая на отсутствие какой-либо связи с этими рыцарями прошлого, литания о самоотверженности и героизме, победе и поражении тронула ее. «Я познала смерть и самопожертвование», — сказала себе каллидус, и это пробудило в ней что-то глубинное. Сикоракса попыталась активировать инъекцию раствора для подавления эмоций, но он не возымел никакого эффекта. Она настолько погрузилась в роль, что ''чувствовала'' эмоции Раккана. Это было опасно и вызывало беспокойство.
А может быть, истории о слиянии разума и машины не были выдумкой, но мысли об этом настолько сбивали с толку, что Сикоракса отбросила их как помеху.
Когда оперативница назвала последнее имя, голоса устроили настоящий допрос. Просили назвать даты рождения и смерти определенных предков. Рассказать истории об их героизме или о том, какое место они заняли в списках участников турнира, который проходил четыре тысячи лет назад.
Затем наступила тишина.
'' Ты продемонстрировал свою подлинность и достоинство, Линолий Раккан. Твое повторное посвящение завершено. Есть ли у кого-нибудь повод усомниться в этом?''
Повисла тишина. Затем раздался шипящий голос. Тонкий и одинокий:
''Он лжет.''
''Благородный кузен, почему ты так говоришь?''
''Он лжет, это не Раккан. Не знаю, как он это сделал. Возможно, его развратили Губительные силы. ''
Чем дольше говорил хор, тем отчетливее Сикоракса начинала различать его участников. Теперь она могла их разглядеть — скопище теней в глубине сознания. Сикоракса словно очутилась в темной комнате, окруженная ими, скорее ощущая присутствие, чем видя их.
Этот голос-шипение, бросивший ей обвинения, — он казался женским. Тот самый, который сразу сказал, что она отличается от Раккана. Голос крепостной из далекого прошлого.
''Предоставьте свои доказательства.''
''Их нет. Лишь чувство. Это не он. ''
''Кто-нибудь еще с этим согласен?''
''Меня готовы поддержать еще тринадцать человек. Они чувствуют отличия. ''
''Но у вас нет никаких доказательств?''
''Нет.''
''Ваша группа к любому пилоту относится с подозрением. Вы не в первый раз выдвигаете подобное обвинение. Выискивание предателей — добродетель, но это уже паранойя. Если у вас нет доказательств и голосов, количества которых достаточно для того, чтобы отказать в соединении, то ваше обвинение отклоняется. Посвящение завершено.''
''Мы будем наблюдать. И мы все увидим.''
''Благородный рыцарь, ты поднял знамена?''
— Да, — ответила Сикоракса, ощущая на губах привкус пота. «Оруженосец» стоял неподвижно, но кабина была активна, и от многочасовой работы реактора внутри царила духота, особенно в закрытом шлеме. Сикоракса чувствовала, как влажный костюм пилота прилипает к кожаному трону. — Я поднял четыре знамени и готов принести обет.
Перед глазами открылась смотровая щель шлема.
Даже несмотря на хирургическое увеличение глаз, призванное усилить ночное зрение и защитить его от резких перепадов уровня освещенности, Сикораксу на короткое время ослепило.
Перед ней был грузовой отсек; натриевые люмены в нем оказались беспощадно резкими, будто бы вливающими свет напрямую в череп. Цвета полыхали невероятно ярко; стоящий перед Сикораксой стол, сервированный жареным поросенком и виноградной наливкой малинового цвета, казался почти неоновым. Дальние уголки сводчатого потолка покрывала ржавчина.
Рэйт и Кельн на другом конце палубы прекратили разговор и воззрились на нее. Кельн смотрела заинтересованно, зато Рэйт — с тревогой, скрестив руки на груди; одной рукой он придерживал локоть другой, прижимая стиснутый кулак ко рту.
Но четче всего Сикоракса видела четыре знамени. Слева — кроваво-красное сердце с грозовым облаком Рау. Справа — небесно-голубой, с изображением сокола дома Страйдер. В центре висел простой белый шеврон с имперской аквилой и бессмертным знаменем Страйдер-Рау, разделенным на четыре части цветами домов; эмблема изображала сокола в клобуке, держащего грозовую тучу.
И в этом момент Сикоракса поняла, что смотрит не на экран.
Она видела все глазами «Шута».
''Четыре знамени,'' — сказал хор; голоса повторяли слова друг за другом. — ''Четыре пути. Если бы ты был обычным оруженосцем-крепостным, как большинство твоих сородичей «Оруженосцев», то мог бы выбрать лишь служение своему господину или путь Вольного клинка.''
''Но ты в Списках наследников. Ты должен выбрать путь славы, власти или служения.''
''Ты можешь преклонить колено перед домом Рау или домом Страйдер, навсегда отказавшись от своих притязаний на трон, чтобы дать клятву одному из домов. И ты проведешь отпущенное время, добывая славу для своего рода. ''
''Ты можешь преклонить колено перед знаменем Верховного монарха и отвоевать себе власть, ибо путь двора — это также путь к «Короне Доминиона». Но мы предупреждаем тебя, Линолий Раккан: никто из твоего скромного рода никогда не добивался короны, как не добивался ничего подобного ни один пилот «Оруженосца». И все же жизнь на службе при дворе — это все еще жизнь, полная власти.''
''Или ты можешь последовать своей предыдущей клятве и выбрать служение Императору в роли Вольного клинка, отринувшего стремление к короне или славе дома, солдата в войнах Бога Терры.''
''Слава, власть или служение. Встань и выбери свой путь!''
Сикоракса посмотрела вниз, на когтистые лапы; она чувствовала, как движутся их поршни, и когда каллидус пошевелила не принадлежащими ей ногами, на нее нахлынули волны дезориентации. Тогда она выставила вперед конечность с закрепленным на ней тепловым копьем, чтобы помочь себе встать.
Сикоракса поднялась; поршни пришли в движение, из спины повалил пар. Следом поднялись руки. Казалось, что голова расположена слишком низко, будто оперативница снова приняла облик сгорбленного культиста-генокрада. Все выглядело чрезмерно ярко, чувствовалось чрезмерно остро. Она увидела, как встрепенулись Рэйт и Кельн, пораженные и взволнованные, и перестали мигать индикаторы наведения — «Рыцарь» пометил их как возможные угрозы.
Сикоракса заколебалась, пошатываясь на вывернутых назад ногах, и сделала шаг.
Прежде она никогда не испытывала ничего подобного. Нога, неуклюжая, будто у новорожденного гроксенка, опустилась на стол с подношениями и разнесла его. Расщепленные деревянные и металлические прутья хрустели у нее под ногами, словно сухие листья.
Каллидус покачнулась, затем сделала еще один шаг, чувствуя, как по стенкам кабины пробегает вибрация от ее поступи.
В этой неуклюжести Сикоракса ощущала силу, как и в пьяном смятении. Силу, которую она и представить себе не могла. За свою карьеру Сикоракса убила множество людей, — многие из этих существ вовсе не были людьми, если уж на то пошло; она не задумываясь убивала восемь-десять человек за раз. Но это… это было чем-то совершенно иным. Она могла разбросать демонов в разные стороны одним движением запястья. Одним выстрелом продырявить «Лэндрейдер». Пробить переборку этого корабля и улететь в открытый космос.
Шаги стали тверже. Раз. Два. Раз. Два. Сикораксе следовало думать о каждом из них. Планировать, куда поставить ногу, чтобы компенсировать непривычную балансировку машины. Чтобы не упасть, она широко раскинула руки и увидела острые зубья цепного секача.
''«Он спотыкается»,'' — прошипел чей-то голос.
''«Он повредил голову,'' — ответил другой. —'' Его мозг уже не тот, что был раньше».''
А потом Сикоракса остановилась перед знаменем Страйдер-Рау. Она смотрела на его разделенные цвета и эмблему с изображением сокола и бури.
Оперативница грузно, но с осторожностью опустилась перед ним на колени, уперев при этом руки в пол, чтобы не опрокинуться. Циклопическая линза едва не ли не касалась палубы в знак почтения.
''«Ты выбрал власть, ты выбрал корону,'' — нашептывали голоса. — ''Пусть Бог Терры и почитаемые предки смилостивятся над твоей душой».''
[[Категория:Warhammer 40,000]]
