3885
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Всего=40
|Сейчас=2021
}}
{{Книга
Рэйт не спал уже три года.
===Глава двадцатая===
За десять лет работы оперативником Ассасинорума Сикораксе пришлось побывать во множестве мест и повидать множество соборов. Как-то, охотясь за архитектором-еретиком Слатневом Боране, Сикоракса даже стала сестрой ордена Фамулус на целых семь месяцев, и все эти семь месяцев ей приходилось инспектировать разнообразные религиозные сооружения.
Но даже тогда ей не довелось увидеть ничего подобного базилике Доминиона.
Крыша у здания отсутствовала; колонны и контрфорсы высились под открытым сланцево-серым небом — вероятно, в том имелась необходимость, поскольку масштабы строения не позволяли установить привычный купол или иное перекрытие. Небеса над головой мерцали — это капли шквалистого дождя разбрызгивались на дуговом поле, которое защищало внутреннее убранство от непогоды.
Стрелки на датчиках «Оруженосца» прокручивались, даже при всей своей огромной вычислительной мощности неспособные оценить размеры пространства.
Наверху, под сводами, с жужжанием носились лошадиные черепа, выдувая из костяных ноздрей влажный воздух; под ними развевались знамена длиной в сотню ярдов: слева — темно-алые, а справа — небесно-голубые.
Сикоракса вошла во мрак — медленно, чтобы ее длинноногий скакун не обгонял тех, кто следовал за ней: Гвинн в ее малиновой мантии ризничей и Кельн в куртке с высоким воротником и двойным рядом медных пуговиц, с талией, перевязанной желтым поясом торгового консорциума Версера.
Следом появился Рэйт в бронированном черном комбинезоне, с волосами, подстриженными под фэйд, как в Астра Милитарум. Запястье и шею оперативника украшали полковые татуировки 14-го Варансийского гренадерского полка.
Сикоракса рассмеялась, когда впервые увидела его тем утром. Это была идеальная легенда для Рэйта — упрямого солдата без чувства юмора.
«Играй самого себя, — сказала она. — И ты всех одурачишь».
Теперь эта шутка не казалась такой уж остроумной. Невероятный масштаб этого места наглядно продемонстрировал опасность их миссии — по сути, несмотря на все навыки, они были всего лишь группкой очень маленьких людей среди повелителей войны.
Сердцебиение у Сикораксы участилось, когда они проходили через подземелья. Это место строили не для людей, а для гигантов. Пол вымостили каменными плитами размером со сверхтяжелые танки, и каждое хранилище было достаточно большим, чтобы под ним мог пройти титан класса «Гончая войны».
Справа от нее витраж размером с «Гибельный клинок» изображал спасение Явария-Кау в Пылающих небесах. На переднем плане архи-хранительница Дортия Тесселл и технодесантник ордена Железных Рук с серьезными лицами осторожно вынимали изувеченного монарха из верхнего люка «Короны Доминиона». Над сценой парили ангелы: один держал щит, а другой — сварочный аппарат.
Вскоре витраж закрыла одна из колонн, обрамлявших центральный свод; каждая из них была размером с крепостную башню и украшена масками древних рыцарских костюмов, некоторые покрылись зеленой патиной или ржавчиной.
— Посмертные маски, — прошептала Кельн в микрофон на горле. В слуховом имплантате Сикораксы это прозвучало как практически неслышный шепот. — Когда пилот погибает, с его Рыцаря снимают маску и превращают ее в урну для праха.
Над ними реяли знамя за знаменем — штандарты, которые несли или завоевали рыцари Страйдер-Рау. Некоторые были яркими и вызывающими: их цвета еще не утратили своей свежести. Другие же выцвели: их красные оттенки сменились розовыми, синие — угольными, то, что когда-то было чисто-белым, теперь стало грязно-бежевым. Среди прочих попадались штандарты, настолько древние, что истлели до ниток и напоминали скорее паутину, свисающую с шестов.
Все они были завоеваны кровью Страйдер-Рау, магистры войны и военачальники даровали эти знамена начиная еще со времен Великого крестового похода. Они были куплены ценой огромных жертв и невообразимого насилия.
До алтаря базилики оставалось ярдов четыреста — достаточно далеко, чтобы у оперативников хватило времени рассмотреть членов двора, стоящих перед ним.
Рыцари были настолько огромными и неподвижными, что в тусклом свете почти казались частью циклопической архитектуры<ref>Циклопическая кладка — конструкция, состоящая из массивных каменных валунов, подогнанных друг к другу с минимальным количеством глиняного связующего раствора или без него. Термин возник из-за убежденности греков классического периода в том, что только мифические циклопы способны передвигать подобные каменные глыбы.</ref>. Они выстроились двумя крыльями в форме буквы «V», от их склоненных панцирей отражался калейдоскоп фрактальных красок — свет от витражного окна-розы<ref>Роза (rose window) — большое круглое окно в архитектуре готического стиля, расчлененное фигурным переплетом на части в виде звезды или распустившегося цветка с симметрично расположенными лепестками и застекленное витражным стеклом.</ref>, расположенного позади. За масками на низко опущенных головах светились зеленые глаза.
А в центре — чудовищный король; точечные люмены освещали его сверху, отчего геральдика на его Рыцаре сияла. Отполированная золотая отделка вспыхнула так ярко, что изображение на визуальных сенсорах «Оруженосца» расплылось. В отличие от Рыцарей, стоявших рядом с ним, на оружии «Короны Доминиона» не было лент мира.
— Трон, взгляните на его размеры, — сказала Кельн. — Должно быть, пятьдесят футов в высоту и тридцать в ширину.
— Ты же читала схемы, — ответил Рэйт.
— В натуре все иначе, — возразила ванус.
— Нас сканируют, — перебила Сикоракса.
Начался настоящий сенсорный обстрел, фиксируя объекты с обеих сторон, вырисовывая окружающие объекты на тактической карте и проявляясь у Сикораксы в сознании ползучим ощущением, что за ней наблюдают. Сикоракса повернула голову «Оруженосца» вправо и разглядела в тени собора тепловые столбы. Посмотрев налево, она увидела то же самое.
— Нас окружили с обеих сторон, — сказала каллидус. — Похоже, обе семьи пришли нас поприветствовать.
— В воксе тишина, — сказал Рэйт. — Кто знает, на что они способны.
Еще минут пять их группа добиралась до лестницы, ведущей к алтарю.
Свита «Шута» упала на колени у подножия лестницы, Сикоракса же сделала два шага вперед и преклонила колено, уперев цепной тесак в пол, а тепловое копье положив поперек бронированного тела, будто оно покоилось на колене.
— Превосходнейший и досточтимейший Верховный монарх Яварий-Кау, — передала Сикоракса через громкоговоритель. — Перед вами склонился ваш покорный слуга сэр Линолий Раккан, отпрыск дома Страйдер-Рау и пилот «Шута», «Оруженосца» модификации «Глевия». Кандидат в списки и самый послушный племянник. Я вернулся с рыцарских поисков Вольного клинка, чтобы взяться за оружие вместе с воительницей Лоу.
Сикоракса стояла на коленях, устремив глаза-линзы на нижнюю ступеньку, ожидая, когда на нее обратят внимание.
«Это первое испытание, — говорил ей Раккан. — Ни в коем случае не двигаться. Сколько бы времени это ни заняло, оставайся на коленях. Ни единого движения, ни единого слова, пока глашатая не обратится к тебе».
Долго ждать ей не пришлось.
— «Корона» признает вас, сэр Линолий Раккан. Внучатый племянник и Вольный клинок.
Это был не Яварий-Кау — он не обращался напрямую к тем, кто находился вне двора. Монарх поделился мыслями со своей глашатаей, леди Ачарой. Это походило на трубное приветствие ее Рыцаря, «Гласа власти», которое сотрясло все приборы в кабине «Шута». Голос глашатаи эхом отдавался у Сикораксы в зубах. Когда они с Ракканом обсуждали необычные тонкости придворного языка Доминиона, то Линолий предупредил ее, что монарх всегда называет себя «Короной». Он сказал, что это постоянное напоминание о том, что правящий монарх говорит не только от своего имени, но и от имени духов всех монархов, которые восседали на Троне Механикум.
Пока Ачара говорила, огоньки ее маски были красными, показывая, что та говорит от имени короля, а не от себя самой.
— Пять лет назад вы бежали из двора под покровом ночи, — продолжала глашатая. — Свет нового дня проявил нить слухов и скандалов. Сплетники повторяли едкие проклятия. Говорили, что вы называли «Корону» «убийцей» и «тираном». Что вы отреклись от своей древней крови и отправились на рыцарские поиски в качестве Вольного клинка, чтобы избавиться от нас. Что вы на это скажете?
Огонек в прорези визора «Гласа власти» сменился с красного на зеленый.
Это было сигналом, означающим, что ей дали слово. Попытка перебить Верховного монарха приравнивалась к государственной измене; с учетом сосредоточенной в помещении огневой мощи привести приговор в исполнение было несложно, — но систему разработали таким образом, чтобы гарантировать, что «Корона» полностью закончит говорить до того, как подданный начнет отвечать. Так лучше и безопаснее для всех.
— Мой прекрасный монарх, — начала Сикоракса. — Ибо вы прекраснейший из всех людей, кого я знал. Идеально собранная личность, коей должна быть «Корона» — вы сохранили равновесие даже в этом заявлении.
Визор стал красным.
— Как же так? — взревела глашатая.
— С одной стороны, вы поступили со мной справедливо, а с другой напротив — в этом и сохранено равновесие. — Сикоракса приподняла голову «Оруженосца», хотя и не смотрела прямо на «Корону». — Я покинул двор — это правда. И в своей юношеской наивности, затуманенный страданиями, бесчувственный от одурманивающих лекарств, оплакивая мой перебитый позвоночник, я действительно неверно истолковал покушение на меня и возвел на вас напраслину. На самом деле именно ради моей личной безопасности мать тайно увезла меня из Доминиона, прежде чем лихорадочный бред окончательно не свел меня с ума. Она наставила меня на путь Вольного клинка из любви к раненому ребенку. В этом есть правда.
— Если это правда, то в чем же «Корона» не права?
— Прославленный родственник, хотя я и преступил в бреду границы дозволенного, я никогда не отрекался от своей крови и долга. Я не отрекся ни от живых предков, ни от умерших. Моя геральдика остается незапятнанной и ни разу не перекрашенной. Ибо после исцеления я воспринял роль Вольного клинка не как попытку изгнать меня, а как попытку даровать искупление. Клятву не возвращаться до тех пор, пока я не смогу принести домам честь большую, нежели бесчестие, которое я оставил за плечами.
Красный свет замерцал от вечной жажды славы.
— Какие подвиги совершил ты, рыцарь?
Когда Сикоракса открыла рот, чтобы ответить, по кабине пронесся низкий гул. Не скрежет, похожий на голос глашатаи, а звон камертона, перемежаемый стуком наковальни. ''Лязг-лязг.''
Напевы. Каждый Рыцарь в огромном соборе напевал низкий, нарастающий марш, который через определенные промежутки времени прерывался ударами орудий и цепных клинков о щит с левой стороны нагрудника каждого рыцарского костюма.
''Ммм-ммммм-мм. Лязг-лязг. Ммм-ммммм-мм. Лязг-лязг.''
— Я принес боевое знамя Страйдер-Рау на три мира, — сказала Сикоракса, повышая громкость вокс-приемника и переходя на крик, чтобы ее расслышали сквозь шум песни. — На Сисифоне я уничтожил неблагодарных сепаратистов, захвативших южные ульи. В Ама-Химале я отстаивал великие высокогорные ступы<ref>Ступа — в буддийской архитектуре Индии, Непала и Средней Азии — культовое и мемориальное глинобитное облицованное камнем или просто каменное сооружение в форме полусферы. Изначально служило хранилищем реликвий Будды и буддийских святых, позже стало играть роль мемориального сооружения, построенного в честь знаменательного религиозного события.</</ref> и монастыри от такой волны орков, что находящиеся в космосе пустотники не могли разглядеть снежную шапку этих гор. В Грейдоне, о, в Грейдоне…
Гудящая песнь стала громче: дворяне предвкушали кульминацию рассказа.
''Ммм-ммммм-мм. Лязг-лязг. Ммм-ммммм-мм. Лязг-лязг.''
Сикоракса затянула драматическую паузу, сняла шлем Механикум, затем потянулась к вокс-приставке на корпусе и нажала на кнопку трансляции.
— На Грейдоне, — продолжила Сикоракса, — в Вайпанском выступе я столкнулся с силами еретиков, так называемых Преобразованных. Когда их еретическая плоть и извращенные механизмы встретились с моим цепным клинком, культисты умерли со стенаниями в горле и ужасом пред нашими знаменами, пылающими в их измученных разумах. Я вышагивал через пустоши, я пробирался вброд через кровь…
Сикоракса открыла люк и выбралась на панцирь для заключительного акта; свернутый спиралью шнур вокса натянулся до предела. Ей даже не пришлось имитировать нетвердую походку Раккана — позаимствованные ортезы сами по себе делали движения скованными.
— Мой скакун, «Шут», шесть раз упоминался в донесениях. Ему вручили благодарственные письма от командиров четырех полков Милитарума и самой воительницы.
Рэйт шагнул вперед, отвесил поклон и протянул тубус с документами, заверенный таким количеством печатей, что сквозь них едва проглядывал зеленый мрамор корпуса. Бумаги представляли собой искусную подделку — свидетельство мастерства Кельн. Один из документов — и Сикоракса представить не могла, как они сумели это провернуть — был написан на подлинной копии фирменного бланка Магистра войны Лоу в комплекте с восковой идентификационной печатью со встроенным чипом.
Но это ничего не значило по сравнению с финальным откровением.
— А месяц назад верующие Грейдон-Сити очнулись в кошмаре: город содрогнулся оттого, что магос еретиков Брабатина Маркова направила на земляные укрепления военного лагеря свои демонические агрегаты и потрескивающие машины, и небеса озарились полярными сияниями от электрических разрядов.
''Ммм-ммммм-мм. Лязг-лязг. Ммм-ммммм-мм. Лязг-лязг.''
Теперь оперативница стояла прямо на бронированном корпусе, правой рукой держась за открытый люк, откуда ей легко было дотянуться до золотой тесьмы, свисающей с древка знамени позади нее. Шест, закрепленный на спине «Оруженосца», торчал из корпуса непосредственно перед реакторами, а на его крестовине висел свернутый кусок вышитой ткани.
— И когда появилась Маркова, из тумана войны вышли ее механические дочери. Своими когтями они рвали плоть самой реальности, а я поскакал ей навстречу, минуя падающие снаряды, и вассалы Милитарума шли у моих ног. И когда Маркова сошлась со мной в поединке, она широко разинула свою огромную пасть и издала вопль, который погубил девятерых из этих храбрых солдат, взорвав энергетические ячейки их лазганов. Серебряные аквилы на шеях солдат превратились в расплавленные потоки. Органы вскипели настолько, что их животы лопнули…
Сикоракса позволила картине повиснуть в воздухе.
«Неправда, — прошептал один из голосов хора призраков. — Еретичка Маркова погибла во время артиллерийского обстрела. “Шут” видел это с расстояния в милю».
«Это приукрашивание для славы и продвижения, — прошипел другой голос. — История, которая приносит известность как Доминиону, так и “Шуту”. Таков обычай. Это разрешено».
— И когда ее загрязненное варпом дыхание омыло мой адамантин, — продолжила Сикоракса, пропуская шепот мимо ушей, — я воздел тепловое копье и выстрелил кощуннице прямо в пасть.
''Лязг-лязг.''
На этот раз она тоже присоединилась к движению, ударив сжатым кулаком по сердцу, прежде чем закончить.
— За этот поступок магистр войны Лоу шлет благодарность — и ее личное знамя.
Сикоракса потянула за шнур; толстый рулон ткани на верхушке древка знамени упал, развернувшись, и парча и кость будто вспыхнули.
На гобелене знамени красовался вытканный серебряной нитью скелет с факелом в одной руке и мечом — в другой.
Но череп — череп был настоящим. Заднюю часть черепа срезали, так что он возвышался над знаменем, на голову ему возложили нефритовый лавровый венец, а в глазницах сияли рубины. Череп собственного отца Лоу — странная боевая традиция на ее родном мире, Деклисе.
Заунывная песнь оборвалась. В огромном соборе воцарилась тишина.
До Сикораксы не доносилось ничего, кроме фонового гудения реакторов Рыцарей и нескольких скрежещущих скрипов, когда гиганты меняли положение, чтобы рассмотреть их поближе.
Сикоракса понятия не имела, как Кельн удалось соткать знамя за столь короткое время, не говоря уж о том, чтобы залатать пробоины от лазерных выстрелов и от времени. Действительно, обман был настолько наглым, что оперативница забеспокоилась, как бы рыцари не заподозрили неладное.
Но беспокоиться не стоило.
Ибо тишину сменил шум. Грохочущая, хриплая какофония такой силы, что Сикоракса испугалась, как бы у нее не лопнули барабанные перепонки.
Сэра Линолия Раккана радушно встретили дома.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
