Время Волка / The Wolftime (роман)
 | Перевод в процессе: 2/? Перевод произведения не окончен. В данный момент переведены 2 части из ?. |
 | |
| Автор | Гэв Торп / Gav Thorpe |
| Переводчик | Сол |
| Издательство | Black Library |
| Серия книг | Огненная заря / Dawn of Fire |
| Предыдущая книга | Костяные Врата / The Gate of Bones |
| Следующая книга | Трон света / Throne of Light |
| Год издания | 2021 |
| Подписаться на обновления | Telegram-канал |
| Обсудить | Telegram-чат |
| Экспортировать | EPUB, FB2, MOBI |
| Поддержать проект
| |
| Предыдущая книга | Зов стаи / Call of the Pack |
Десять тысяч лет миновало с тех пор, как примарх Хорус обратился к Хаосу и предал своего отца, Императора Человечества, ввергнув Галактику в разрушительную междоусобную войну.
Вот уже сотню веков Империум противостоит бесконечным вторжениям ксеносов, внутренним распрям и злонамеренным козням Темных богов варпа. Владыка Людей неподвижно восседает на Золотом Троне Терры, служа бастионом против сил преисподней. Лишь по воле Его продолжает сиять Астрономикан, что удерживает Империум от распада, но за все прошедшее время с Его губ не сорвалось ни слова. Лишенное мудрости Императора, человечество далеко отклонилось от пути к просвещению.
Светлые идеалы эры Чудес окончательно забылись. Родиться в такое время – незавидная доля, ибо лучшее, на что можно надеяться, – это жизнь в изматывающем служении или быстрая смерть, которая всякому видится несомненным милосердием.
Пока Империум продолжает неумолимо двигаться к упадку, Абаддон, последний истинный сын примарха Хоруса, ныне принявший титул Магистра войны, воплотил свой замысел, зревший несколько тысячелетий. Разорвав ткань самой Галактики от края до края, он выпустил на волю неслыханные силы. Видимо, после стольких веков отважной борьбы человечество все же обречено.
Но тьму пронзает слабый луч света. Колдовство чужаков и таинственная наука пробудили от гробового сна примарха Робаута Жиллимана. Вернувшись на Терру, сын Императора поклялся восстановить пошатнувшееся равновесие, раз и навсегда сокрушить Хаос и возродить великий план, задуманный Императором для человечества.
Однако прежде всего нужно спасти Империум. Галактика разделена на две части. На одной стороне оказался Империум-Санктус – осажденный, но не сломленный. На другой – Империум-Нигилус, вероятно, сгинувший во тьме. Для освобождения царства людей и восстановления его былой славы созван могучий крестовый поход. Человечество готовится к величайшей кампании нынешней эпохи. Провал означает гибель всего, а путь к победе ведет только через войну.
Наступила эпоха Индомитус.
Содержание
ДЕСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ВЕРХОВНОЕ КОМАНДОВАНИЕ КРЕСТОВОГО ПОХОДА ИНДОМИТУС, ФЛОТ ПРИМУС
Робаут Жиллиман, XIII примарх, Мстящий Сын, лорд-командующий, Имперский Регент
Малдовар Колкван, трибун-стратарх актуарий Адептус Кустодес
Хурак, капитан Неисчислимых Сынов из рода Коракса
БОЕВАЯ ГРУППА «РЕТРИБУТУС», ФЛОТ ПРИМУС
Астопит, перворожденный, лейтенант Новадесанта
Вайрштурм, перворожденный, капитан Молотов Дорна
ПЕРЕДОВОЙ ОТРЯД У ФЕНРИСА
Гастий Вичеллан, Адептус Кустодес, щитовое воинство эмиссаров-императус
Арланд Касталлор, лейтенант Ультрамаринов
Госпожа Кольдерри Вертоциката, астропат «Неизбывной ненависти»
Одис, помощник госпожи Вертоцикаты на «Неизбывной ненависти»
Старшина Макома, младший инспектор соответствий «Неизбывной ненависти»
Лейтенант Кармайхаз, вахтенный офицер стратегиума «Неизбывной ненависти»
ЛОГОС ИСТОРИКА ВЕРИТА
Девен Фракой Эстеран Мудире
Копла-вар
Оковень Балковяз
λ-34-Элиптика
Алек Трестиний
ОТДЕЛЕНИЕ «ЛЮПУС-ШЕСТЬ»
Гай, сержант
Эгрей
Анфелис
Доро
Гарольд
Нейфлюр
ТЁМНЫЙ УДАР, БАНДА ПОВЕЛИТЕЛЕЙ НОЧИ ИЗ ШТОРМА УЖАСА
Эктовар, командир отделения
Фелскас
Сериус
Нордра
Элизир
Ленте
Кеслос
ЗАЩИТНИКИ НОВИОМАГУСА-ГЛАВНОГО
Полковник Гандер, командующий войсками обороны Новиомагуса-главного
Орстанца, капитан 4-й роты ордена Драконьих Копий
ВОИТЕЛИ ФЕНРИСА
Волчьи лорды и другие достославные воины
Логан Гримнар, Великий Волк, магистр ордена Космических Волков, владыка Чемпионов Фенриса
Энгир Погибель Кракенов, волчий лорд Морских Волков
Рагнар Чёрная Грива, волчий лорд Черногривых
Ньяль Зовущий Бурю, рунический жрец, Владыка Рун, главный библиарий Космических Волков
Энгиль Идущий-по-небу, рунический жрец
Хрольф Язык Войны, рунический жрец
Ульрик Убийца, верховный волчий жрец
Альдакрел, железный жрец
Бьорн Разящая Рука, почтенный дредноут, бывший Великий Волк
Гаммал Унесённый Ярлом, командующий флагманом Логана Гримнара
Тюрнак и Фенрир, фенрисийские спутники Логана Гримнара
Чемпионы Фенриса
Арьяк Каменный Кулак, королевский гвардеец, телохранитель Логана Гримнара
Скор Изрешечённый, королевский гвардеец
Торфин Кинжалокулак, королевский гвардеец
Хротгар Морозный Череп, королевский гвардеец
Свен Полушлем, королевский гвардеец
Херьольф, королевский гвардеец
Одюн Вражья Погибель, волчий гвардеец
Железный Клык, волчий гвардеец
Хоргот, волчий гвардеец
Альрик Искатель Смерти, волчий гвардеец
Лейфар Дважды Убитый, волчий гвардеец
Древний Крилл, почтенный дредноут
Сквальд Несущий Войну, дредноут
Свард Кровавый Клык, дредноут
Убийцы Змиев
Кром Драконий Взор, волчий лорд
Краки, волчий гвардеец
Бродд Поступь Зимы, волчий скаут
Дрог, вожак стаи Багровых Когтей Дрога
Ордас Чернохвост, серый охотник
Серые Шкуры Улля
Улль, вожак стаи
Са́тор
Детар
Гарн
Форскад
Эйрик
Хари
ЖИТЕЛИ ЛАНДСАТТМАРА
Гюта
Бьёрти, кузнец, муж Гюты
Луфа, сын Гюты
Корит, дочь Гюты
Урилк Язык, старейшина
Готрин Волнолом, этт-ярл
Агютта, старейшина, мать Бьёрти
Фэрас, старейшина
Кьёра, старейшина
Кьёрфи, старейшина
Идра, старейшина
Артур Меткий Лук, охотничий ярл
Нораслов Страшный Укус, этт-гард
Орин, этт-гард, родич Гюты
Энгла Кольчужные Рукава
Фергас
Сиггурунд
Эркранд
РАЗЛИЧНЫЕ СЛУЖИТЕЛИ ИМПЕРАТОРА
Экипаж «Сурового»
Лейтенант Грие, начальница палубы, главная орудийная палуба правого борта
Мичман Каппаган, старший офицер второй батареи правого борта
Матрос Росси, командир орудия №4 второй батареи правого борта
Матрос Моаро, из расчета орудия №4 второй батареи правого борта
Матрос Орад, из расчета орудия №4 второй батареи правого борта
Матрос Кассонетта, из расчета орудия №4 второй батареи правого борта
Другие
Капитан Баргоза, командир корабля «Воздаяние еретикам»
Лесасо Яоик, астропат на корабле «Воздаяние еретикам»
Капитан Сом, командир Отпрысков Темпестус, 394-й полк Дельтических Львов
Лейтенант Такер, силы безопасности лорда-регента, 394-й полк Дельтических Львов
Урул Сломанный Сук, кэрл-переводчик
Сержант Кулас, из Сынов Русса
Калум, из Сынов Русса
+++
Редкие лучи летнего солнца согревают прозрачное небо. Ветер вздувает красно-белые паруса. Ты чувствуешь, как судно скачет по высоким волнам, точно самец по весенней поляне. Ладья полнится силой: каждое бревно, каждая верёвка и гвоздь связаны воедино ради общей цели; силой, что сдержит опаснейшие из нападок стихии.
На носу корабля стоит высокий мужчина, но ты не видишь лица. Члены команды наготове, но ты не смотришь и на них. Внимание приковано к горизонту, к тонкой полоске зелёного и белого. К далёкой земле. Солнце клонится к закату. Гребни волн вспыхивают оранжевым и красным. Море волнуется всё страшнее, а ветер пронзительно свистит в снастях. Мачта едва в силах сдержать нарастающее давление. Под ногами прогибается палуба, и корабль кренится в морских потоках.
И всё же ты плывёшь, дальше, к намеченной цели. Мужчина впереди недвижим. Его лысый череп словно сияет солнечным огнём. Воин чуть поворачивает голову: его ушей коснулся звук.
Обретая алый оттенок, небо темнеет. Оно наполняется чёрными тучами, что вот-вот вызовут бурю на твоём пути. Море становится всё гуще; волны бьют в корпус с ужасающим грохотом раскатов грома, оставляя на крашеных досках красные пятна. Вой ветра почти заглушает треск толстой ткани. Парус рвётся, яростно хлопая тросами. Треск их движений подобен ударам длинных хлыстов.
Воин впереди держится за драконоглавый форштевень. Во второй руке мужчины появился топор. Молния с грохотом рассекает тёмно-красное небо, на мгновение освещая нижнюю часть его лица: рот растянут в свирепой ухмылке, клыки впиваются в нижнюю губу, а щёки обрамлены заплетённой в косичку седеющей бородой.
Ты слышишь рычание кружащих вокруг существ. Команда глубже укутывается в меха; их лица скрыты тенью, если не считать блеска нечеловеческих глаз и белоснежных клыков. Но страха нет, ибо ты один из них.
Море кипит, оно плюётся жаром через планширь, будто едкой кислотой брызжет слюной по рядам щитов вдоль борта. Паруса больше нет. Ветер ревёт, поворачивая корабль то в одну, то в другую сторону. Ладья опасно барахтается под поднимающейся волной. Кровавый вал вздымается выше корабельного носа, мерцая собственными оттенками и очерчивая силуэт впереди стоящего воина. Мужчина с вызовом поднимает топор, и из металла в набегающую волну вырывается молния, исчезнув, столкнувшись.
Вода это или кровь, сказать невозможно; алая жидкость пенится и бурлит в попытке проглотить корабль. Вокруг тебя — волки с глазами из янтаря. Запрокинув головы, они воют как один. Повелитель бурь на носу воет вместе с ними, но его лицо по-прежнему скрыто. Он лишь оскалившаяся чёрная фигура на красноватом фоне всепожирающих морей.
Красный поток обрывается, не оставив тебя на берегу из острых скал и смердящей грязи. Ты — волк, бегущий по валунам. Твои ноздри чуют яркий запах добычи. Корабль, воин, команда — все вместе с тобой превратились в волков. Ты — бьющееся сердце, что гонит охотника вперёд.
Из-под земли вырывается существо, увенчанное зелёной молнией. Оно настолько огромно, что касается густых облаков. Его плоть — цвета нефрита, а глаза — пылающие огнём рубины. Руки чудовища тянутся вниз, хватая тебя за горло. Острые когти впиваются в мышцы, вытягивая и выплёскивая в грязь твою жизненную силу.
Колоссальных размеров клыкастая пасть, наконец, раскрывается. Она подобна тёмной пещере, усеянной древними ледяными сталактитами-зубами.
Тебя поглощает тьма.
Пролог
Орад вытянул руку, чтобы не удариться, когда упадёт, и запястье пронзила боль. Нога запуталась в одеяле, и, поизвиваясь, матрос смог высвободиться, наполовину свесившись с койки. Грудь покалывало от соприкосновения с металлом палубы. В нескольких ярдах от черепа оглушительно выла сирена; она вырвала несчастного из дремоты спустя всего несколько минут сна. Однако Орада свалило с кровати не нежданное пробуждение — он упал из-за внезапного изменения местного гравитационного поля.
— Что за?..
Рядом стояли делившие с ним общежитие остальные члены орудийного расчёта. У всех были такие же растерянные полусонные лицами, и Орад понял: если он и получит какие-то ответы, то уж точно не от своих товарищей. Прежде чем пространство пришло в норму, в течение нескольких секунд казалось, будто гравитационные пластины находятся почти под прямым углом, как у морского корабля на грани опрокидывания.
— Приготовиться к экстренному варп-переходу! — заревело предупреждение по внутренней связи. — Пять секунд!
Колдинз начал молиться. Следом к молебствию добавила свой голос Летер. Две другие женщины, взявшись за руки, опустили головы и преклонили колени. Орад сам пал ниц, сложив руки над головой. Он молился про себя. «Император, защити! Дай дожить до следующего дня!» Коротко и по делу. Двадцать канониров плечом к плечу сгрудились в двухъярусной каюте, заполнив всё её пространство, и тут по корпусу «Сурового» пробежала сильная дрожь.
Орад ощутил вибрацию не только костями, но и душой. Мысленно он вернулся в прошлое, на тринадцать лет назад, к своему первому экстренному прыжку всего через год после начала службы в Имперском Флоте. Сейчас тревогу вызвал варп-шторм, которого едва избежал навигатор «Сурового». Точно так же, как и тогда, его разум словно выворачивался наизнанку, он слышал шепчущие внутри черепной коробки голоса, а разум оставался без сил подавить всепоглощающий страх.
Затем воцарилась тишина, как внутри головы, так и за её пределами.
В дверях появилась лейтенант Грие с чуть сдвинутой набок фуражкой, открыв матросам седеющие волосы длиной до плеч. Она так спешила, что не успела должным образом позаботиться о причёске. За спиной офицера-артиллериста нижней палубы правого борта подпрыгивал Энсин Каппаган. Молодое лицо парня блестело от пота.
— Вторжение в реальное пространство, неопознанная направленная гравиметрическая волна, — объявила лейтенант. Дай Бог-Император, если Орад понял хотя бы половину произнесённых слов. — Внутренний вокс перегружен. Займите позиции и готовьтесь к батарейной стрельбе.
Пожилой офицер шагнула назад, чуть не споткнувшись о Каппагана, который в знак приветствия махнул фуражкой и затем каким-то образом проскользнул в общежитие.
— Вы слышали начальницу палубы, — закричал мичман, стараясь, чтобы голос звучал максимально уверенно. В четырнадцать лет (по земным меркам) ему недоставало басовитости и должной солидности старших по званию. И всё же он служил офицером второй батареи, и время учений прошло. Экипаж последовал за ним через другой проём. Некоторые матросы успели одеться лишь наполовину: все спешили занять места, где ожидала другая вахта под руководством Энсина Дойля, который был старше Каппагана на четыре года.
Орад добрался до рычага перемещения орудия №4. Сонливость как рукой сняло, а босые ноги нащупали опору на пластали ротонды.
— Проверьте технику! — разнёсся по орудийной палубе приказ.
Командир орудия Росси показал в проём большой палец, подтверждая Каппагану готовность.
Вместе с другими бригадами обслуживания макропушек Орад и остальные проверили свои устройства: прочность, траекторию полёта снаряда, траверсу, механизм автоматического заряжания и ударно-спусковой механизм, именно в этой в строгой последовательности. В обязанности Орада входило дёргать за рычаги управления, которые заставляли турель и орудие длиной почти в тридцать семь метров поворачиваться влево и вправо, в то время как Кассонетта отвечала за те же самые действия в вертикальной плоскости. Моаро следил за процессом заряжания и заправкой, в то время как Росси, как капитан, нёс груз общей ответственности за спусковым крючком — тяжелой тяговой цепью сбоку от основной казенной части и чуть ниже канала автоматического заряжания.
Когда члены команды закончили подготовку, Орад навалился на тормозной рычаг, используя свой немалый вес для фиксации ствола в нейтральном положении. Скрежет шестерёнок и вой моторов сигнализировали о тех же действиях других бригад по всей длине нижней орудийной палубы. Двадцать орудий — довольно внушительный арсенал для судна, классифицируемого как лёгкий крейсер. Однако «Суровый» экономил на экипаже и имел больше свободного пространства, поскольку на крейсере отсутствовали характерные для большинства имперских судов этого класса торпедные аппараты.
Сигнал тревоги на некоторое время умолк, но палуба по-прежнему отражала тусклый янтарь аварийного света. Лицо Росси снизу подсвечивалось голубизной дисплея, напоминающего о стрельбе: небольшой экран на данный момент бездействовал, ожидая информации о траектории от лейтенанта-канонира, который, в свою очередь, получал данные о цели и решения по ведению огня из главного стратегиума.
Энсин Каппаган просунул голову в узкий проём башни.
— Отличная работа, четвёртая бригада! — воскликнул мичман. — Быстро и точно — вот наш девиз. Всем по двойной порции живогрева, когда выберемся из этой задницы!
Матросы довольно неуверенно поприветствовал обещание командира, но Каппаган уже уходил, и вскоре послышался его крик, отчитывающий третью бригаду за опоздание. Словно в ответ по палубе разнеслись извинения Летер.
— А что значит «одурщица»? — В замешательстве Кассонетта обвела товарищей взглядом.
— Это ты, — покачав головой, ответил Росси.
— Я бы не отказался от ужина, — бормотал Моаро. Он согнул толстые руки, поправляя хват на рычаге. На очень смуглой коже красовались грубые татуировки с изображением пустотных китов и чересчур фигуристых женщин. — И вообще, не нравится мне всё это.
Орад вынужден был согласиться. Он понятия не имел, что такое направленная гравиметрическая волна, но звучало словосочетание мощно, оно как раз подходило для описания чего-то настолько могущественного, что могло воздействовать на корабль в процессе варп-перехода.
Несколько минут передышки подошли к концу: к жёлтым аварийным огням присоединились новые трёхсоставные сирены, сигнализировавшие о готовности к действию по всему кораблю. «Суровый» уже поднял пустотные щиты, привёл в действие двигатели и начал исследовать пустоту. О происходящих на корабле процессах Орад имел лишь смутное представление, но это не мешало матросу быть им благодарным за сохранение собственной жизни.
— Поступают данные о цели! — По орудийной палубе от мичмана к мичману разнёсся крик, через несколько секунд повторённый по потрескивающей внутренней связи лейтенантом Грие.
Росси прикрыл глаза и сосредоточился на мерцающих цифрах и символах, которые наконец появлялись в командной строке. Когда матрос заговорил, он не отрывал взгляд от экрана; слова звучали как единый монотонный ряд слогов, мало отличающийся от речи сервитора.
— Корма тридцать градусов зафиксировать опустить на двенадцать градусов зафиксировать канал заряжания три зафиксировать взрыватель тридцать две секунды зафиксировать. — Матросы побежали выполнять приказы, дав командиру орудия время на передышку. Орад наблюдал, как в потолке над его рычагом перемещается механизм наведения. — Ублюдки почти у нас под боком! Подтверждайте, живо!
— На тридцать градусов к корме, подтверждаю, — рявкнул Орад, налегая на тормозной рычаг. Его всегда впечатляла способность Росси визуализировать цель на основе набора цифр. Орад трижды пытался сдать экзамен на звание капитана, но у него постоянно недоставало ума претворить цифры в жизнь. Для его восприятия в них смысла было не больше, чем в разговоре ксеносов.
— Опустить на двенадцать градусов, подтверждаю.
— Заряжание с третьего канала, взрыватель на тридцать секунд, подтверждаю. К залпу готов.
— Приготовиться к залпу! — По приказу Росси матросы нырнули в звукоизолированный бункер в передней части башни, подальше от казенников размером с дом наверху и сзади. Он просунул натянутую спусковую цепь через дверь камеры-убежища. Глаза командира орудия остановились на незажжённом красном люмене в стене.
Наконец, он вспыхнул, заливая пространство алым сиянием.
Росси потянул за спусковую цепь.
Цепная реакция механики и алхимии, которую Орад также не совсем понимал, вызвала оглушительный грохот. Гром прокатился по башне, поддержанный новыми ударами по орудийной палубе. Начало и конец учинённой какофонии разделяли всего несколько секунд. Таковым являлся почти одновременный залп. И спустя эти несколько секунд перестали вибрировать стены, дав знак матросам вернуться в главное помещение башни. Росси отпустил рукоять управления огнём и перевёл взгляд на уже пустующий экран.
Попал ли их снаряд в цель? Об этом бригада никогда не узнает. В бушующем водовороте орудийного огня невозможно было определить номер снаряда и место его взрыва, не говоря уже о результативности. В любом случае, за это отвечают расчёты наведения: если боеприпас не достиг цели, значит у сервитора произошёл какой-то сбой.
— Приготовиться к залпу! — призыв раздался снова.
«Суровый» успел дать ещё один залп, прежде чем по орудийной палубе разнёсся нечастый, но гораздо более жуткий приказ.
— Явиться в оружейный отсек, приготовиться к отражению абордажных действий!
Голос Энсина Каппагана пронзил корабельный воздух, передавая приказ подконтрольным ему орудийным расчётам. Отделение сотрудников корабельной безопасности, облачившись в синие панцирные доспехи и вооружившись дробовиками и абордажными баграми, двинулись к трём дверям палубного оружейного отсека, в то время как капитаны орудий и их первые помощники — у четвёртого орудия таковыми являлись Росси и Моаро — встали в очередь за двумя тяжёлыми лазпистолетами, двумя шоковыми дубинками и энергоячейками для оружия.
Один пистолет Росси оставил себе, а другой отдал Кассонетте. Ораду же и Моаро достались дубинки. «Суровый» обладал достаточной скоростью, чтобы ускользнуть от большинства более крупных вражеских кораблей, но вместе с тем и необходимой для превосходства всех меньших судов огневой мощью. Орад брал в руки оружие всего четвёртый раз за всю свою жизнь, и в предыдущих случаях матрос возвращал его в шкафчик неиспользованным.
Крейсер подвергся обстрелу, но на нижней орудийной палубе это ощущалось довольно посредственно, к тому же пустотные щиты, как казалось матросам, держались достойно. Случайные статические помехи в воздухе сигнализировали о возобновлении работы генератора, однако характерного удара снарядов о корпус и воя сигналов о нарушении давления слышно не было.
— Приготовиться к столкновению! — раздалось внезапное предупреждение, за которым тотчас последовал двойной рёв сирен.
Росси первым вошёл в камеру ведения стрельбы, за ним осторожно шагал Орад. Как только Кассонетта ступила в проём, корабль бешено дёрнулся, швырнув Моаро на автозагрузчик. Из виска матроса потекла кровь, он растерянно тряс головой. Кассонетта же упала на Орада, и оба с глухим стуком ударились о мягкие шумоглушители, которыми были обиты стены. Росси удалось удержаться, опустившись на одно колено.
— Безднова тьма, что, чёрт побери, это было? — сплюнула Кассонетта, уже выпутываясь из рук Орада.
Оставив вопрос без ответа, Росси протиснулся мимо, чтобы осмотреть Моаро. Тот стоял на четвереньках, а из раны не прекращая текла кровь.
— Меди…
Крик Росси потонул в оглушительном грохоте, отправившем всю бригаду в полёт через орудийную башню, прямиком во внешнюю стену. Неподалеку раздался скрежет прогибающегося металла, сопровождаемый пронзительным сигналом предупреждения о падении давления и хлопаньем аварийных дверей. Орад уловил треск пламени за мгновение до того, как рухнули щиты.
Огни мигали красным и жёлтым, цепи разорвало. Освещение обратилось в адский стробоскоп, от которого у Орада закружилась голова. Поначалу он не мог даже встать. Матрос оглянулся. Моаро было совсем худо: он копошился в луже собственной рвоты. Росси держался за плечо, словно получил вывих или, и того хуже, перелом. Кассонетта встретилась мрачным взглядом с Орадом и ухватилась за протянутую им руку, чтобы подняться.
— Кажется, я слышала голос лейтенанта, — проговорила девушка. — Что-то насчет тарана.
— Тарана? — рассмеялся Орад, не принимая бедственное положение. — Кто настолько глуп, чтобы таранить космический корабль?
Ответ не заставил себя долго ждать. По палубе эхом прокатились выстрелы, сопровождаемые воплями раненых канониров. Мигающие огни отбрасывали длинные тени на ведущий в башню дверной проём. Орад придвинулся ближе, то сжимая, то разжимая хват на дубинке и поглаживая большим пальцем кнопку активации электрического поля.
Ворчание и рёв — то ли бессловесный, то ли неразборчивый — сопроводили новый шквал выстрелов. По мере приближения тени становились всё больше, а топот обутых ног — громче. Орад дрожал, раздираемый между желанием драться и необходимостью скрыться. Он перекинул дубинку через плечо, готовый нанести удар наотмашь, и ещё раз взглянул на Кассонетту. Девушка встретила пристальный мужской взгляд сухим кивком, и в молчаливой гармонии матросы вышли на подъездную дорожку.
Всего в пяти метрах от них встало зеленокожее чудище, примерно того же роста, что и Орад, но с гораздо более длинными руками, объёмными мышцами и покатыми широкими плечами. Монстр имел массивные челюсти, усеянные звериными клыками, короткий нос со вздутыми широкими ноздрями и горящие агрессией красные глаза. Когтистая рука подняла пистолет, из дула которого вырывалась струйка черного дыма. В другой руке существо держало окровавленную рубашку Энсина Каппагана вместе практически неузнаваемым месивом из его останков.
Кассонетта закричала и прыгнула вперёд. Следом прогремел выстрел из пистолета, заставившего голову девушки разлететься по сторонам и замазать лицо Орада. Осколки черепных костей царапнули кожу матроса. Он широко раскрыл рот, но вопль так и не вырвался из глотки. Дубинка выпала из пальцев, ноги подогнулись. Задыхаясь и всхлипывая, матрос поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть несущий покой зелёный кулак.
Глава первая
Шторм Ужаса
Отложенное наслаждение
Старая кровь, новая кровь
Предатели несли с собой бурю, погружая в сумрак небеса. Разрушенные шпили Холкенведа высотой в несколько миль утопали в тучах. Кошмарные облака проявлялись из пустоты и опускались на руины города-улья, точно падальщики на труп. И, подобно шелесту сборщиков мусора, внутри туч закопошилось что-то ещё. Оно клубилось и извивалось, проталкиваясь в разбитые проходы и скользя по потрескавшимся виадукам.
Кое-где возникали миазмы, а за ними по пятам следовала всепожирающая чернота. Последние судорожные заикания люменов и полос света из других источников потушила надвигающаяся тень. Жужжание атмосферных циркуляторов начало сбоить, и, в конце концов, с предсмертным вздохом тишина поглотила и его. Безмолвие подавляло малейшее движение, будто захватывая молекулы воздуха в ледяные тиски. Охлаждённый высотой мёртвый воздух опускался всё ниже по уровням города, скапливаясь в глубоких трещинах в металле и ферробетоне, выдолбленном двадцатидневным упорством орбитального гнева. Тень и холод бродили по коридорам дворцов и проникали в загоны рабов. Тень струилась над раздувающимися телами; она ласкала окоченелые трупы и высасывала всё ещё висевшие в воздухе предсмертные вздохи.
Щупальца ледяной тьмы ползли по разрушенным вершинам шпилей, вслепую пробираясь сквозь учинённое опустошение. Они стлались по пространству, пока не чувствовали признаки жизни. Медленно, но со всё более возрастающей целеустремлённостью чернота скользила к сгусткам тепла: она охотилась не за предсмертным дыханием или кровью, но нематериальным теплом человеческих душ.
Первой добычей тумана стали испуганные выжившие, отрезанные от остальной части улья рухнувшими стенами, разрушенными коридорами и километровыми проломами, возникшими в результате орбитальных ударов лэнсов. Лучи энергии отнимали жизни и аристократов, и рабов. Смертоносное облако тоже не делало различий между людьми: каждый являлся лакомством, одинаково сладким на вкус, независимо от того, исходило ли тепло от потомка трехтысячелетней холкенведской аристократии или от ребёнка, что чистил сточные трубы. Некоторые гибли от страха, предсмертными криками пуская по облаку рябь. Ведомые предвещавшим тьму шёпотом, не в силах вынести неумолкающих призывов ненавидеть себя многие бросались в пропасти и разбивали головы об острые края обломков. Другие задыхались в приторном не-воздухе или умирали от заледенения крови, когда струйки холодного тумана достигали ещё тёплых сердец.
Едва удерживаемый остатками шпилей, жаждущий душ туман тёк вперёд. За многие мили от вершины, точно тлеющие угли в костре, пылала жизнь. Ни одна душа не горела жарче другой, но в единстве людском скрывалась сила, общий свет, что отталкивал тень. Вокруг офицеров и священников языки пламени срастались в защитные кольца, однако в стенах каждого замка веры зияли бреши, где царил ужас. Словно ведомая на поводке, тьма ползла по городским уровням; она прощупывала, исследовала границы между уязвимыми и крепкими духом; заполняла помещения фабрик и жилые блоки крестьян, но в то же время обходила стороной пылающие верой кафедральные соборы и храмы.
Когда тьма завершила поглощение верхних пределов, буря разразилась снова. Из бурлящего облака забили молнии, рассыпаясь по потрескавшейся коже древнего города. Неестественные заряды вонзались в открытые бомбардировкой раны на его гористом теле. Импульс за импульсом белая энергия раскалывала небеса, пока верхние уровни Холкенведа не вспылали, и сама тьма не содрогнулась от имматериальной мощи.
Вопящий и извивающийся столб леденящей энергии проникал всё глубже и глубже, разделяясь и сливаясь вновь, мчась по залам, аллеям и туннелям, не просто проносясь сквозь тьму, но являясь её частью.
Новая волна первозданного ужаса обрушилась на защитников средней части улья. Несмотря на громогласные предупреждения комиссаров, и ветераны, и новобранцы в равной степени побросали оружие и бежали, за что были вознаграждены лазразрядами в спины. Те же, кто не поддался, остервенело вцепились в оружие. По их лицам беспрестанным потоком текли слёзы: смертный рассудок был не в силах подавить всплывающие в мыслях кошмары. Некоторые от ужаса испытывали физическую боль, другие старались огородить свой разум с помощью молитвы, хотя молитвословия меркли на фоне воцарившейся в улье смертоносной тишины.
Внезапно бурю прорезали крылья, но не привычных воронов или ворон. Алые вспышки прыжковых ранцев и блеск глазных линз исчезли в буйстве шторма; словно искорки в пучинах самой тёмной тени, с зубами из болтов и когтями из плазмы. Словно порождённые этой самой бурей, сотканные из тьмы фигуры и молнии вырывались из мрака, а радостные визги и смех наполнили пустоту тошнотворным шумом. Закованные в доспехи, более древние, чем сам Холкенвед, несомые на изогнутых крыльях и обладающие адовой силой, предатели обрушились на защитников вместе с новым взрывом шторма, что разорвал верхние пределы в обломки и пепел. На вызывающий лазерный огонь и лай автопушек воины шторма ответили из собственных пушек, а спустя считанные секунды — кошмарными клинками и когтями.
Повелители Ночи.
Об их приближении трубил ужас, будто сама смерть оседлала молнии грозовых туч.
Гаю было приказано не обращать внимания на крики, но это оказалось чертовски трудно. Обострённый слух, плюс ко всему усиленный авточувствами силового доспеха, без передышки воспринимал какофонию преисполненных ужасом завываний и обрывающихся на полуслове панических взрыдов. Не отвлекаясь, космодесантник-примарис следовал приказу и оставался на позиции с остальной частью ударных сил. В его отделении заступников осталось семеро Астартес, хотя на Калдону IV Гай высадился с девятью. Хейндаль и Гестартас погибли при высадке, разорванные на части орудиями планетарной обороны. Когда-то пушки стояли на страже владений Императора, однако теперь обернулись против Его вернейших сынов.
Отделение являлось одним из шести в ударных силах, а само входило в состав роты развёртывания из ста двадцати астартес, носившими имя Неисчислимых Сыновей — братьев примарис, которым ещё предстояло объединиться в новые ордена или удостоиться чести «усыновления» со стороны тех, кто разделял их геносемя. Когда три терранских года назад подразделение космодесантников покинуло колыбель человечества, в его составе находилось двести пятьдесят боевых братьев.
Возможно, это не так много в масштабах галактической бойни, однако Гай хранил надежду, что кто-то всё-таки подсчитывает погибших.
Вопреки порыву гордости, сержант заступников сознавал: позволить Астра Милитарум и верным полкам планетарной обороны Холкенведа принять на себя основную тяжесть атаки Повелителей Ночи имело смысл. Но неужели предатели ожидали попытки лорда-командующего вернуть Калдону IV? Или, быть может, к настолько удачному вмешательству Повелителей Ночи толкнули капризы варпа — если благоприятное для еретиков стечение обстоятельств действительно было делом рук Тёмных богов?
Гая не шибко волновала общая картина похода Индомитус. Его душе хватало служить его частью; уничтожать собственными руками врагов и наблюдать, как рушатся их планы. Высшие материи казались ему абстрактными. Армии в сражениях за миры перемещались по звёздам, в то время как флоты уничтожали друг друга в пустоте, точно фигуры на игровой доске. Всё, что имело значение для Гая, — единственная поставленная лордом-командующим цель: отвоевать Империум у проклятых врагов.
— Соберитесь с мыслями и ожидайте приказа, — напомнил лейтенант Астопит. Говорил астартес спокойно и медленно. Хотя лейтенант не двигался, его словесный ритм соответствовал темпу, в котором тот расхаживал бы по рядам отделения во время смотра. Гай мысленно представил призрачную проекцию своего командира, неторопливо шагающего вдоль строя боевых братьев. Сержант заступников с точностью мог предсказать точку, где в данный момент находился бы его лейтенант, не стой он сейчас у громадных дверей зала. Астопит являлся перворожденным Новадесантником, на сантиметров десять ниже ростом и на три столетия старше Гая вместе с его товарищами-примарис.
— Каждый крик, что достигает ушей, — жертва. Подобно тому, как ради выживания людей Император превозмогает на Терре, так и мы сейчас должны преодолеть эту бурю.
Среди шума человеческих страданий и отчаянной обороны Гай уловил отдалённый грохот болтеров и треск энергетического оружия. Повелители Ночи подбирались всё ближе.
— Судя по всему, они в курсе нашей высадки, брат-лейтенант, — предположил сержант Фолькштейн из отделения агрессоров, что расположилось слева от Гая.
— Конечно, в курсе, брат-сержант.
Воображаемая проекция Астопита дошла до конца второго ряда, остановившись перед отделением сержанта Кормакки. Гай наблюдал за призраком лейтенанта, не отрывая взгляда от плаца. В процессе мысленного представления сержант заступников смотрел прямо перед собой, даже не моргая глазами, — за способность построения движущихся образов он должен был благодарить побочный эффект тактических визуальных мнемонических процессов, включённых в пакет психодоктринации примарис. Обладая расширенной кинестезией, далеко выходящей за рамки таковых у неулучшенных людей, Гай инстинктивно ощущал местоположение боевых братьев. Более того, ходили слухи, будто Астопит загрузил в дисплей линз данные обратной связи, чтобы иметь возможность проверить, не нарушал ли кто строя во время смотра. Если лейтенант и примечал подобные случаи, то никого из воинов никогда в этом не обвиняли.
Терпеливо ожидая предстоящего противостояния, Гай размышлял о силах противника. Несколько флотилий Повелителей Ночи истязали миры вдоль всей Железной Завесы — пограничной зоны в пределах влияния Великого Разлома, но не затронутой им напрямую. Что ещё более важно, миры Завесы располагались вдоль своего рода линии политической трещины, как понимал это Гай, окружённые дикими системами между различными секторами. Сектора, в свою очередь, можно было разделить на те, что имели исторические связи с Фенрисом, и патрулируемые крестовым походом Чёрных Храмовников. Вдобавок ко всему, черта проходила по самой границе полуофициальных владений Железной твердыни и рыцарей дома Камидар. До прибытия оперативной группы «Железная Завеса» из боевой группы «Ретрибутус» местные имперские командиры ужасно страдали от нехватки внешних союзников, к которым можно было бы обратиться за помощью.
Поначалу Гаю казался удивительным факт, что несколько тысяч астартес-предателей подчинили дюжину миров. Однако сообщение, отправленное лордом-командующим Жиллиманом, объясняло, как столь немногие сумели одолеть столь многих. Не силой оружия, нет: это было бы невозможно. На Железную Завесу обрушилось нечто гораздо более опустошительное: страх. Наводимый Повелителями Ночи ужас достигал такого уровня, что самой угрозы нападения оказалось достаточно, чтобы правители Железной Завесы преклоняли колено перед Сынами Керза и платили дань.
Страх поработил двенадцать миров быстрее, чем смогло бы любое наступление.
Но ход мыслей Гая нарушил Астопит, продолжив речь.
— Сканеры Повелителей Ночи, да даже эти грязные варпотени, что они впустили в мир, скорее всего, сразу дали знать нашем присутствии. И именно для того, чтобы склонить нас к преждевременному вступлению в бой, предатели устраивают подобное шоу, к сожалению, смертельное для наших союзников. — Внезапная пауза в словах лейтенанта создавала впечатление аналогичной паузы и в его уверенной поступи примерно в трёх метрах справа. — Напомни-ка, брат-сержант Фолькштейн, почему на фронт переброшены наши союзники, когда как мы могли бы удерживать оборону сами?
Астопит был настолько же скрупулезен в предоставлении информации, как и во всех остальных аспектах жизни. Он твердо верил, что его полевая рота, какой бы она ни была, в будущем станет славным офицерским корпусом. С этой целью он подробно рассказывал подчинённым обо всех стратегических решениях и поощрял проявление импровизации в разработке тактики, когда появлялась необходимость.
— Повелители Ночи полагаются на подрывающие боевой дух атаки, которые стремительно инициируются и переходят от цели к цели, — ответил Фолькштейн, процитировав раннее высказывание лейтенанта. — Силы наших союзников ослабят натиск противника и поставит его в невыгодное положение, рассредоточив личный состав еретиков. Мы же проведём контратаку, когда предатели станут наиболее уязвимы.
— И ни миллисекундой раньше, — в заключение добавил Астопит. — Неважно, сколько слуг Императора падёт. Если начнём наступление, преднамеренное в ответ на атакующие действия Повелителей Ночи, сейчас, то поставим под угрозу победу, впустую потратив людские жизни.
Планетарные губернаторы, правящие советы и имперские командиры так напугались Повелителей Ночи, что сами непреднамеренно распространяли страх. И у них действительно были причины бояться: Повелителей Ночи ненавидели и страшились почти так же сильно, как Абаддона, особенно здесь, вдоль Железной Завесы, которая подвергалась многочисленным многотысячелетним набегам. Десять тысяч лет убийств стали достаточным предупреждением: Повелители Ночи не сыплют пустыми угрозами. Наказание и унижение, которым, по их же словам, еретики собирались подвергнуть инакомыслящих, подкреплялись тысячелетиями доказательств. Сдача каждого имперского мира ускоряла следующую, поскольку губернаторы стремились как можно скорее подчиниться и переложить угрозу на плечи соседа.
Если бы первый мир — Эндлспин — не поддался страху и позвал на помощь, Повелителей Ночи, возможно, там бы и остановили. Однако лорд-регент не винил имперских командиров.
«Страх непременно сопровождает эгоизм, — сказал тогда он. — Катаклизм Цикатрикс Маледиктум заставил правителей думать, будто им предстоит в одиночку бороться с тьмой».
Боевой группе поручили освободить эти самые системы от кровавой хватки Повелителей Ночи и принести Железной Завесе надежду. Лорд Жиллиман напутствовал воинов мудрыми словами.
«Страх умножается, когда ему не противостоят. Он набирает могущество, если не бросить вызов, ибо люди не в силах оценить скрывающуюся за ним силу».
Гай вместе с братьями прибыли в Железную Завесу, чтобы бросить вызов страху. И по всему разрушенному Империуму тысячи других верных Ему слуг делали то же.
По венам Эктовара текла энергия шторма ужаса. Она наполняла Повелителя Ночи жизненной силой точно так же, как кристаллический реактор в прыжковом ранце питал силовую броню. Предатель стал бурей, откармливая её ужасом своих врагов, в то время как шторм насыщал могуществом самого астартес. Пылающие объятия кошмара ласкали доспех; неодолимый голод наполнял еретика желанием, разжигая в душе пустоту до такой степени, пока она не разгорелась огнём жажды, а её можно было утолить лишь экстатическим убийством.
Для Эктовара, как для одного из членов Тёмного Удара, стало честью нестись на переднем крае атаки; послужить утробой шторма ужаса, ибо буря питалась страхом обитателей улья. Слишком много дней он и его облачённые в полночь собратья выжидали на орбите, готовые спуститься небесным гневом, но сдерживаемые тугим поводком своих хозяев. День сменялся днём, сухим и пыльным, время словно перестало течь, а жажда поглощать жизни не утолялась и росла. Каждый проходящий час агонизировал желанием, и, наконец, когда колдун Ке'Хива обратился проводником шторма ужаса и направил страдания лакеев Императора ввысь, на иссохшую душу Эктовара упала живительная капля.
Поначалу волна внезапного шока и паники вскармливала организм Повелителя Ночи, посылая импульсы удовольствия по телу даже до того, как острие клинка пронзило плоть и пустило кровь первой из несчастных жертв. Тёмный Удар атаковал, как пожиратели плоти в подземельях окутанного ночью Нострамо. Совершая стремительные, они убивали без всякого искусства, в то время как чувства рапторов дрожали под приливом людского отчаяния.
Как только терзающая душу жажда исчезла, Эктовар приступил к поиску более лакомых кусочков. Благодаря связи с Ке'Хивой, Раптор чуял ужас и следовал волнообразным изгибам страха, что струились сквозь приведший сюда варбанду живой туман. Стоны, всхлипывания, тошнотворная сладость выброшенных гормонов, а следом и уловленное боковым зрением движение подтвердили присутствие новой добычи.
В нагрудник ударил лазерный разряд. Искра выделялась ярко-красным среди белых и бледно-голубых энергий. Повелитель Ночи проследил за её траекторией, желание росло, но съежившуюся женщину первым обнаружил Фельскас: крылья его ранца заслонили Эктовару обзор, а хныканье уже переросло в отчаянный вой, от которого затрепетал как сам шторм, так и раптор.
Эктовар двинулся дальше, бесконечно разделяя запахи жертв и следуя за самыми чёткими следами из гормонов страха. Он охотился во тьме, мелькая раздвоенным языком сквозь специально сконструированное отверстие в лицевой пластине.
Бесшумными прыжками перемещаясь по улью, хищники искали добычу. С ними летели сумеречные спутники, порхающие вдоль эбенового тумана, который продолжал пробираться сквозь растрескавшийся ферробетон и просачивался по разрушенным трубам. Рыскающие пальцы шторма ужаса наградили Эктовара всплеском синтетической надежды — ощущением улучшающих мышление кортикальных стимулов, что утоляют страх. Повелители Ночи вошли в широкий полукруглый зал и встретились с внезапным градом лазеров и более медленным, глубоким стуком автопушки. За спиной Эктовара раздался крик Сериуса, сопровождаемый хрустом доспехов и хлопаньем крыльев.
— Брат-в-разрухе, — хрипел он по воксу, пока Эктовар активировал ранец и прыгнул навстречу вспышке из дула тяжёлого орудия. — Плоть горит. Помоги!
Эктовар ощущал душу умирающего товарища как ногти, скребущиеся в дверь, настойчивые и требовательные. Он отмахнулся от психического импульса, словно избавляясь от назойливых мух. Повелитель Ночи слишком долго голодал и не собирался разделять трапезу ни с кем другим.
Пару секунд спустя Сериус осознал, что умрёт, проигнорированный «братьями»-в-разрухе. Совершенно один. Во тьме. Возгоревшийся страх раптора с каждой секундой становился лишь ярче, и через несколько мгновений Нордра и Элизир набросились на раненого астартес, вырывая из его лёгких пропитанное страхом дыхание; рычащие цепные мечи вскрыли доспех и тело, высосав из организма еретика последние импульсы отчаяния.
Стреляя из богато украшенного пистолета, Эктовар приземлился среди защитников улья, когти на сабатонах ссекли лицо одного стрелка, а рукоять меча разбила череп другого. Автопушка рухнула под весом прыгнувшего на неё астартес, тренога прогнулась под тяжестью силовой брони и её носителя. Взгромоздившись на покорёженный металл, Эктовар позволил туману рассеяться, открыв свою личность жертве. В сознание раптора проник истошный крик обезличенного солдата. Доспех среагировал на питательный вопль, испустив молнии, однако страх солдата портила испытываемая им острая боль — возбуждающая, но не приносящая сытости.
Эктовар повернулся к офицеру, командующему взводом сил обороны. Мужчина сражался в длинном сером сюртуке с серебряным нагрудником, туго обтянутым плотной тканью. Не комиссар, но всё же достойная добыча. На доспехах виднелась имперская аквила, и раптор на мгновение задался вопросом, испытывал ли Труп-Император тот же трепет сытости от поглощения душ.
Линзы Повелителя Ночи выискали новую жертву. Предатель позволил человеку взглянуть на своё кроваво-красное отражение в линзах шлема. Одной рукой офицер гордо поднял нож с изогнутой рукоятью, другой — пистолет. Эктовар дал смертному выстрелить, вызвав голубую вспышку над горжетом. Ослепительное сияние подарило имперскому лакею надежду. Однако она лишь усилила всплеск страха перед тем, как Раптор издал пронзительный крик и бросился в атаку.
Гай не любил участвовать в разработке стратегий. Ему нравилось совершенствовать эффективные способы убийства еретиков. Как сержант отделения космодесантник сосредотачивался на местности, стараясь сформировать из своих бойцов наиболее смертоносное и адаптивное подразделение. В последние месяцы войны с Повелителями Ночи задача несколько усложнилась, поскольку от изначального отряда, отправленного флотом Примус, в живых остались лишь он сам и трое членов его отделения. За время беспрерывных сражений одиннадцать космодесантников погибли в бою.
Повелители Ночи не горели желанием вступить в прямую конфронтацию, но вместе с тем возвращать истязаемые миры Империуму они тоже не хотели. Предатели провоцировали широкомасштабные восстания, которые сменили спектр задач с миссий по воссоединению миров на кровавые зачистки. Так Тёмный Удар и властвовал над добычей: вассальные планеты предпочитали столкнуться с гневом армады лорда-регента, чем с карательными акциями Повелителей Ночи. Всего лишь три отвоёванных мира Железной Завесы отвлекали солидную часть ценнейших боевых ресурсов — полки Астра Милитарум, корабли Имперского Флота и воительниц Адепта Сороритас. Командующие вынуждены были оставлять своих воинов для заверения местного населения и его правителей в том, что возвращённые в лоно Империума миры остаются в безопасности от террора Повелителей Ночи.
А затем, после более чем терранского полугода уклонений и набегов, Повелители Ночи в полном составе варбанды пришли на Калдону IV. Они напали ровно во время высадки оперативной группы с орбиты. Вряд ли это было простым совпадением.
— Минута до начала контрудара, — сообщил лейтенант Астопит, так же спокойно и уверенно. — Проверьте оружие.
Гай завёл мотор цепного меча и вытащил пистолет, ощущая, как в организме расцветает боевой азарт. С момента прорыва с места высадки космодесантники его отделения страдали от вынужденного безделья, которое сохраняло жизни воинов и их припасы.
Холкенвед являлся столичным ульем и служил резиденцией имперского командующего, который объявил о своей капитуляции силам Империума ещё до того, как те появились на орбите. Однако подобная ситуация была лишь островком в море мятежей. Правители соперничающих городов-ульев накрепко связали судьбу с Повелителями Ночи и повстанцами, чтобы вытеснить древних конкурентов с политической арены. По всей видимости, теперь Повелители Ночи вознамерились одной атакой полностью сокрушить и местное сопротивление верных Императору сил, и прибывшие подкрепления лорда-примарха. В случае, если Холкенвед падёт, Калдон IV вернётся в руки предателей, и — так же верно, как и то, что на Фенрисе идёт снег, — Железная Завеса вновь поднимет открытый мятеж.
Они не могли позволить этому случиться. Лорд-командующий оставался непреклонен.
Холкенведцы платили за верность жизнями, как и все праведные слуги Императора. В дальнейшей судьбе боевой группы «Ретрибутус» особую роль играли корабли, но никак не архитектура освобождаемых планет или их население. Командный состав симулировал слабость армады, не желая распугать врагов. Военоначальники рассеяли флот, создавая впечатление, будто боевая группа готовилась к непредвиденным атакам; флотилия уподобилась хищнику, что отыгрывал роль жертвы, она притворялась мёртвой. Однако подобный гамбит стоил менее мощной орбитальной поддержки, и Гая мучил вопрос, были бы живы Хейндаль и Гестартас, подвергся зона высадки интенсивной бомбардировке.
Не встретив практически никакого сопротивления, Повелители Ночи сами инициировали обстрел с орбиты. Пустотные щиты вышли из строя на второй день, защитные лазеры и ракетные установки — на четвёртый. Последующие шестнадцать дней орбитальных ударов уничтожили всё живое в пределе верхних шпилей.
— Их жертва — приманка, — капитан Вайрштурм пояснил причину, почему командование позволило Повелителям Ночи столь широко сеять смерть и страдания в городе-улье. — Улей — козлёнок, заколотый на поляне, а их штурмовые роты — натянутая на тетиве стрела. Они пытают слабых, чтобы спровоцировать нас на атаку, но если в ответ мы обнажим слишком длинные для них клыки, выродки Кёрза попросту убегут.
Сержант вспомнил пиктограммы и видеозаписи, которые лейтенант Новадесанта использовал во время инструктажа. Они предназначались для тактической оценки ситуации, но пока Астопит рассказывал о расположении проходов и расчётах поглощающей способности различных материалов в улье, внимание Гая сосредоточилось на торчащих из-под обломков руках; перекошенных лицах детей, покрытых останками родителей; ещё ходячих раненых, что карабкались по грудам обломков изломанными и окровавленными пальцами. Изображения, как статические, так и движущиеся, не имели звукового сопровождения, однако крики о помощи, отчаянные стоны и предсмертные крики наполняли воздух Холкенведа в течение последних шестнадцати дней, заглушаемые лишь грохотом корабельных снарядов и неровным шипением ударов лэнсов, сеющих ещё больше разрухи.
При мысли о кровавой расплате Гай крепче сжал рукоять меча. Сама мысль о том, что воины, создававшиеся как острие клинка Императора, вынуждены прятаться за щитом из гражданских лиц, Имперской Гвардии и солдат СПО, вызвала на его языке горький привкус.
Каждый день, каждый час и каждая минута ожидания копили в теле сержанта больше силы и скорости, которыми он вот-вот воспользуется.
— Всем отделениям: схема атаки «Альфа».
Капитан Вайрштурма произнёс ожидаемые всеми Неисчислимыми Сыновьями слова.
Ведущие отделения ринулись на позиции, молнией проскочив мимо лейтенанта Астопита. Гай со своими заступниками ещё стоял в третьей шеренге. Не говоря ни слова, астарес бросились в бой четыре секунды спустя, отставая от лидирующих отделений на пятьдесят метров. Ускоряясь до боевого темпа, Гай ощутил едва заметную разницу в весе одного бедра, вызванную книгой, которую он носил в одной из подсумков с боеприпасами. Или, вполне возможно, ногу сержанта тяготил не физический вес предмета, а эмоциональная нагрузка, что заставила его уделять новоприобретению слишком большое внимание.
Нарушение рутинных учений перед высадкой вызвало кратковременную волну возмущения на смотровой палубе. Проверка снаряжения и процесс сбора, отточенные за тринадцать предыдущих высадок, на секунду прервались, поскольку каждый из присутствующих космодесантников отреагировал на присутствие чужака в своих рядах.
Незваного гостя заметили моментально: ещё один вдох в гимне боевого братства, ещё одно движение там, где обычно царит тишина, и тишина там, где обычно происходит движение. Едва заметное колебание заставило готовящихся к бою астартес отвлечься. Любой неулучшенный человек вряд ли бы что-то заподозрил, даже не почувствовав присутствия нарушителя. Для Гая же пересечение границ его территории было подобно внезапным грохотом барабана в предбоевой симфонии; внезапным диссонансом, что только нарастал по мере приближения звука.
Фигура в обычной военной форме серого цвета, карлик среди гигантов, пробиралась по змеящимся по залу заправочным трубам и зарядным кабелям. Она переводила взгляд с одного отделения на другое, рассматривала каждого астартес, точно оценивала диковинные реликвии в музейной галерее, но сверхчеловеческие чувства обитателей зала уловили нервозность смертного десятком малозаметных проявлений.
Брат Кеми поднял болт-винтовку и нацелил её на мужчину. Тот сумел подавить дрожь.
— Решил настроить прицел, историтор, только и всего, — посмеялся заступник, опуская болтер.
Адепт науки выдавил из себя улыбку и огляделся по сторонам в поисках цели, и, когда взгляд учёного упал на отделения Гая, он поспешил вперёд.
— Историтор Мудире, — поприветствовал кивком сержант. — Что привело тебя на сбор? Неужто решился на боевую высадку?
Мудире заколебался, но смог преодолеть непроизвольный страх.
— Хоть я и представляю себе ценность острых ощущений войны на истерзанной еретиками планете, когда жизнь зависит от нескольких сантиметров брони и секунд полёта ракеты, к сожалению, вынужден вам отказать, — историтор немного помолчал, прежде чем продолжить: он заморгал, пытаясь вернуть мозгу верный ход мыслей. — После Гельсеплана… Когда вы… Когда...
Он сглотнул и отвёл глаза от Гая. Воспоминания унесли историтора из зала сбора, сложив губы в гримасу.
— Когда я спас тебе жизнь, историтор? — подсказал космодесантник-примарис.
Мудире кивнул, вновь сосредоточившись на Гае. Взгляд учёного метнулся к наплечнику сержанта, и Гай вспомнил, что именно этот элемент доспеха принял на себя основной удар артиллерии, когда он защитил Мудире во время засады на Гельсеплане.
— Вы интересовались, хранится ли у нас что-нибудь о мире вашего генетического отца, — спешно произнёс историтор. — Вы просили что-то «настоящее», что могло бы погрузить вас в те стародавние времена.
— Великий Коул многим нас одарил в процессе долгого сна, — ответил Гай, поднимая облачённый в керамит палец и постукивая им по своему виску. — Фактами. Цифрами. Историческими событиями. Счётами и отчётами. Но не дал нам ничего…
Гай никак не мог подобрать подходящего слова для кровной связи, выходящей за простые рамки генетических манипуляций и исторических данных. Он растопырил пальцы и пожал плечами, отчего заскулил доспех.
— Духовного? — предположил Мудире.
Гай кивнул. За спиной раздался хрюкающий смех нескольких боевых братьев.
— Вот. Это не первичный источник, — начал Мудире, роясь в сумке. Он достал книгу: без обложки, не большую по размеру, но толстую, с пожелтевшими и потрёпанными страницами. — Однако она современник Первого Основания... И, хотя авторский стиль немного замысловат и архаичен, текст не требует перевода.
— С нетерпением буду ждать возможности прочитать её по возвращении, — улыбнулся Гай.
— Она для вас. — Мудире почувствовал себя ужасно неловко, протягивая книгу. — Для…Ну… Это подарок. После Гельсеплана я взглянул на себя немного иначе, и, быть может, книга поможет и вам познать свой внутренний мир.
Гай взглянул на протянутую руку и тонкие страницы, которые уже трепетали на ветру.
— В этом нет необходимости, историтор, — ответил астартес. — Я лишь выполнял долг, не более того.
— Безусловно, я обладаю некоторым влиянием в обществе историторов, — выпрямляясь, продолжил Мудире. Взор смертного стал жёстче. — И всё же мне стоило немалых усилий в знак благодарности добыть для вас этот труд. Было бы невежливо с вашей стороны от него отказаться. Считайте книгу наградой, своеобразной благодарностью от лица всех историторов.
— Невежливо, говоришь? — переспросил Хейндаль на пути к своему командиру. — Советую взять книгу, брат-сержант, в противном случае Мудире пожалуется лорду-примарху.
Взгляд Мудире оставался непоколебим, а руки продолжали удерживать книгу в протянутом положении. Гай принял дар и прочитал титульный лист.
Лицо сержанта тронула улыбка.
— Она великолепна, историтор, — поблагодарил он Мудире. — Огромное тебе спасибо.
Страх перескакивал от одного слабого разума к другому точно зараза, пробегающая по невидимым сосудам взаимной нужды. По мере того, как рушилась одна линия сопротивления, решимость следующей ослабевала, и за налётом страха следовали молниеносные атаки Повелителей Ночи. Пронзительные предсмертные вопли рабов Императора, лающий вой рапторов и неестественные звуки духов бури несли семена ужаса в умы впередистоящих.
— Редко бойня выдаётся настолько малозатратной, — хвастался Ленте, выпотрошив агонизирующего солдата СПО. Вынув когти из жертвы, Повелитель Ночи махнул рукой в сторону освежёванных и обезглавленных трупов, валявшихся в коридоре. — Добычи слишком мало, а та, что есть, из ряда вон плохо организовала оборону. Будь их побольше, вряд ли мы бы смогли продвинуться так далеко.
— Они слабы, ибо не понимают природу своего врага, — прокричал Кеслос в прыжке, приземляясь рядом с Эктоваром. — Куда им тягаться с могуществом шторма ужаса.
Защитники Холкенведа действительно не отличались организованностью в размещении сил и контратаках, но Эктовар сохранил достаточно здравого смысла в океане острых ощущений охоты, чтобы задаться вопросом, сложился ли такой ход вещей по причине некомпетентности командиров или создан преднамеренно. Шторм ужаса — его скрывающие, деморализующие миазмы — был явлением настолько уникальным, что ульи попросту не имели возможности столкнуться с его аномалией раньше, а это уязвляло многоуровневую оборону. Засомневавшись, Эктовар замер, когда остальные рапторы двинулись к полуоткрытым броневоротам.
— Происходящее — дело рук не смертных защитников, но Заблудшего Сына, — предупредил спутников Эктовар. Повелитель Ночи почувствовал, как душа солдата покидает лежащее у ног раптора тело, и остановился, чтобы ощутить её присутствие сквозь пропитывающий плоть чёрный туман. — Ждите контратаку.
— Мы должны дать основным силам сигнал на штурм, — прокомментировал Кеслос. — Внезапная атака выбьет дух из выживших и притупит остроту ответного удара врага.
— А мы станем острием клинка, что вонзается глубже в плоть, а вес наступающих сил толкнёт нас вперёд, в самое сердце, — вставил Элизир.
Эктовар понимал, о чём говорили собратья по банде. Шторм ужаса чуял, как, ожидая своего часа, за линией фронта скапливаются космодесантники Императора. Тела рядом остыли, вокруг Эктовара витала серость. Следом улетучился и страх, поглощённый голодным туманом.
— Вперёд, — наконец решился он, оглядываясь на грызущую сознание пустоту. — Когда снизойдёт Повелитель ужаса, мы укажем путь.
Он разрезал железо ворот двумя взмахами сверкающего клинка и шагнул за порог. Вокс ещё потрескивал от сообщения Элизира. Впереди выстроилась следующая группа защитников улья, уже окружённая зондирующими щупальцами шторма. В рядах этих смертных Эктовар ощущал дисциплину и стойкость, которой не хватило столь многим.
И Эктовар с удовольствием её нарушит.
Коридор был слишком низким для использования прыжкового ранца, поэтому Повелитель Ночи устремился за миазмами варпа широким шагом. Меч оставлял за собой след из бледно-голубой энергии. Иногда она заземлялась люменами и изоляционными трубками, воспламеняя силовое поле яркой дугой.
Шторм ужаса указывал путь точнее любого ауспика, направляя Повелителя Ночи из главного прохода в коридор поуже. Крылья высекали искры из обитых металлом стен. По воздуховодам он бежал слегка пригибаясь, чтобы не задеть проложенную кабелями крышу. Служебный туннель вывел его в зал, где ждали имперцы, в нескольких десятках метров от его нынешнего местоположения.
Эктовар прорвался внутрь, выбив ржавую решетку. Прыжковый ранец откликнулся на импульс, и, точно крылья летучей мыши, унёс предателя по спирали вниз. Окружённый вьющимися клочьями шторма раптор рвался к охваченным паникой защитникам.
Блокируя оба выхода, на импровизированных баррикадах, возведённых поперёк зала, стояло более пятидесяти человек. Внимание Эктовара привлёк рёв одного — комиссара в начищенном панцирном доспехе и остроконечной фуражке. В одной руке хранитель порядка удерживал силовой меч, а в другой — пистолет.
Болт-пистолет Эктовара зарявкал, отнимая жизни у собравшихся вокруг выбранной жертвы солдат. Из-за спины открыли огонь остальные Повелители Ночи; разрывные снаряды смертельными вспышками осветили ошеломлённые лица смертных. Инстинктивно рапторы поняли желание своего лидера, атаковав другие участки обороны на стене из перевёрнутой мебели, демонтированных дверей и сваленных в кучу ящиков от пайков. К несчастью солдат, такая стена не могла защитить от атаки сверху.
Паника нарастала. Страх поднимался навстречу пикирующему Эктовару, подобно подводному течению. Следующий болт Повелителя Ночи попал в лодыжку комиссара, превратив обутую в ботинок ступню и голень в кровавое месиво. Женщина с резким криком упала. И всё же её крик был вызван лишь болью; укоренившийся в схоле стоицизм комиссара не отличался от стен крепости, что не позволяли врагу добраться до хранимого внутри золота.
Вместе с тем её разум не был похож на таковой и у астартес. Железная воля сыновей Императора всегда оставалось сухой и холодной: уверенность Космодесанта не нуждалась в подпитке. Ментальные же стены комиссара оказались толстыми, но не неприступными. Вскрыть такой рассудок — замечательная возможность получить наслаждение от вкуса лакомого кусочка внутри.
Заступники Гая повернули на восток, направляясь к левому флангу контратаки. Ферробетонный пол трещал под сабатонами Космодесанта. Облицованные пласталью стены вибрировали, точно огромный боевой барабан. Звуки выстрелов впереди стихли, в противоположность крикам страха и боли.
Гай проверил сигнал ауспика на приемнике предплечья.
— Множественные сигналы в полумиле отсюда.
— Авгуры подтверждают приближение второй волны еретиков. Контратакуйте по мере необходимости и не забывайте о стратегических целях, — напомнил брат-лейтенант Астопит по воксу.
— Понеслась, — обрадовал Гай своих братьев. Заступники так быстро побежали по коридору, что люмены, казалось, вспыхивали прямо на серо-голубой броне. Сержант поднял цепной меч и оживил его оскаленные зубья.
Гай вспомнил строчку из подаренной книги и издал старый боевой клич сыновей Волчьего Короля.
— Влка Фенрика!
